Мой голос призывает овнов сегодня сохранять спокойствие, а близнецов - навестить старых друзей.
Телевизор говорит моим голосом.
У телевизора мое лицо.
- Извините, мы вас где-то видели?
Лицо из телевизора где-то это слышит.
Куда бы я не пошла.
Меня останавливают на улице прохожие и спрашивают, где они могли меня видеть. В телевизоре, улыбаясь своей тупой телегеничной рожей, отвечаю я. Тогда прохожие, сбивая друг друга с ног, несутся ко мне поближе и орут, что знают меня.
И каждый вечер смотрят по телевизору.
Прохожие, лица которых одинаковы, брызгают слюной от радости и возмущения. Они тычут в меня пальцами и говорят, что очень рады.
Кто-нибудь, спасите мою жизнь SMS-голосованием!
Мужики и тетки щупают меня за плечи и спрашивают, могу ли я постоять с ними подольше. На полном серьезе, они все, эти люди, которых я вижу в первый раз в жизни, мне верят.
То, что от меня осталось, говорит:
Приходите, стоматологическая клиника "Тридцать два" всегда рада вас видеть!
Чтобы текст звучал живо, я улыбаюсь перед микрофоном. Фальшивая улыбка. Живой текст. Я мило кривляюсь перед микрофоном и читаю то, что привыкли слышать люди, включая телевизор.
Гороскоп.
Прогноз погоды.
Молитва на завтра.
Я дрожу от холода в серой студии и, улыбаясь, сообщаю скорпионам, что их ждут проблемы на работе. В глубине души я радуюсь, а потом говорю стрельцам, что нет ничего важнее любви в этот день.
Я озвучиваю курс валют.
Рекламные объявления.
И анонсы программ как волшебные заклинания.
Я стою под холодным осенним дождем в центре города в одном платье и слушаю, как возвращающиеся с заводов вонючие мужики говорят мне комплименты. Они со своими старыми женами столпились вокруг меня и требуют, чтобы я рассказала им о своей работе.
Я вся дрожу от холода, но им все равно. Они дергают меня за руки и говорят, что рады.
И не ложатся спать, пока не посмотрят меня по телевизору.
И не займутся сексом, пока не увидят на экране мое лицо.
Мое лицо в телевизоре сообщает, что завтра будет очень ветренно.
Что баклажаны надо жарить в сковороде, намазанной подсолнечным маслом.
Что водолеям подвернется случай хорошо подзаработать.
Проголосуйте за меня!
На телевидение так принято!
Включите телевизор, и дайте тем самым понять, как сильно вы во мне нуждаетесь.
Серьезно, мой голос. Это последнее, что слышат люди перед тем, как заснуть.
Я улыбаюсь.
По телевизору показывают как выращивать ленинградские огурцы. Там объясняют, почему умер Ленин.
Мой голос слышится из телевизора.
Все смотрят.
***
Проголосуй за меня, говорю я Моне. Ее лицо и волосы испачканы кровью, а сама она плачет. Мона лежит на грязном полу и тихо стонет. Сначала она признается мне в любви, потом угрожает, а потом снова плачет, только на этот раз громко. Кто-то в ответе за боль Моны. Вероятно тот, кого она убила.
Я достаю сигарету и предлагаю Моне успокоиться.
Лицо Моны исцарапано.
Я затягиваюсь и говорю, что скоро начнутся новости. Меня начнут искать, - объясняю я Моне.
Дым проходит сквозь бетонные стены.
Я готова удушить бьющийся в дикой истерике комочек моей подруги, а она кричит, что никакая она мне не подруга.
Мы с Моной находимся в курилке. Здесь бетонные стены. Здесь разговаривают на любые темы. Кроме одной.
Мы говорим о чем угодно, только не о работе.
Мы говорим:
- Мона, сделай из меня Элвиса Пресли!
- Мона, сделай из меня фотомодель с пухлыми губками и жестоким сердцем!
- Мона, сделай меня волшебницей страны иллюзий и красоты!
Пять минут назад я рассказала Моне правду. Затем она набросилась на меня, свалила на бетонный пол и начала стучать в мое лицо своими кулачонками.
Мона била меня вроде бы как со всей силы, но получалось только слабое царапание.
Мона била меня и кричала, что расскажет правду всем, и чтобы остановить ее, я врезала ей. Теперь на полу Мона, а я сижу на ней.
-Успокойся, - говорю я Моне.
Я расскажу всем правду, - говорит она и пытается освободиться. Я, схватившись за торчащую челку Моны, подняла ее голову и со всей силой ударила о пол.
Это было одну минуту назад. Сейчас я курю, и говорю: