|
|
||
Пожаловался мне мой главный критик, что чем дальше он читает тем меньше понимает о чем написано, в результате получился длинный предлинный диалог | ||
Твое лицо - лишь отражение в моих глазах
Ты - моя жизнь, любовь и ты мой враг.
Зачем спешить, когда есть вечность и есть ночь?
Нет никого кто смог бы нам помочь
Понять, зачем искать в глазах неясный свет
Того, чего там не было и нет
- До чего же меня радует стремление леодов постоянно кого-то обвинить во всех своих проблемах. Словно, если найти виноватого, не важно, будь то обстоятельства, боги или конкретная личность, эти проблемы тут же решатся сами собой. Как будто, от того, что кто-то еще подлее тебя, ты превратишься в святого. Забавное свойство, не находите? Зачем пытаться быть сильным, честным и благородным, если в мире есть негодяй? Давайте просто тыкнем в него пальцем, объявим, что он корень всех бед и станем считать себя честными и хорошими жертвами сего подлеца, не заостряя внимания на своих, воистину мелких грешках. Да здравствуют леоды, они смогли красиво обойти проблему, об которую сломал себе зубы не один демон, - в ее руке возник бокал с пенистым вином, которым она отсалютовала Дейсвингу и Алекстразе.
- Я не знаю, кто ты, очередной глюк Хаккара или что-то еще, но если ты не прекратишь притворяться моей дочерью, будешь продолжать паясничать без головы, - тихо произнес Дейсвинг.
На лице Ониксии отразилось полное недоумение.
- Странно, я вот давеча беседовал с одной душой, и она мне настоятельно доказывала, что более всего леод склонен вступать в контакт с тем, кто похож на родное ему существо противоположного пола. Ну, или на него самого, в случае латентных гомосексуальных склонностей. Так тебе больше нравится? - теперь на Дейсвинга смотрело его собственное лицо.
"Вот и оно. То зачем я сюда шел, - подумал Дейсвинг. - Точно рассчитанная партия, последний ход и вот передо мной стоит сам Харз. Прародитель зла и разрушения, правитель Гадеса. Источник всех зол стоит у дерева, кривляется и философствует на тему лицемерия смертных. Да уж. Более подходящего времени и места для этого он вряд ли мог бы найти. А уж аудитория какая удачная. Поздравляю вас, лорд Дейсвинг, вы сели хвостом в лужу и выставились перед повелителем демонов базарной бабой скандалисткой. Но тем не менее он здесь, ну что же, будем поддерживать амплуа".
- Тебя нагло обманули. Более всего леод расположен вступать в контакт с тем, кто не боится показать свое истинное лицо.
Гость откровенно расстроился, сел на траву и почесал в затылке.
- С истинным лицом есть определенные сложности. Трудно не бояться показать то, чего нет. В качестве компромисса предлагаю то обличье, к которому я больше всего привык и которое использую, для визитов в упорядоченное.
Черты его расплылись, на мгновение Дейсвингу заволокло глаза дымкой, а через мгновение он имел счастье лицезреть перед собой человека. Невысокого роста, с водянистыми голубыми глазами, круглым лицом, слегка оплывшей, полноватой фигурой, редкими русыми волосами, оставившими залысину на лбу, слегка улыбающимся небольшим ртом, в непривычном и не слишком удобном для беготни по лесам костюме. Весь этот человечек, человеком его почему-то назвать не получалось, был какой то средний, незапоминающийся, неопределенный. Отвернись на мгновение и черты поплывут, сотрутся из памяти, сольются с безликой массой сотен и сотен таких же человечков. Ничего никогда не решающих, ничего никогда не определяющих, всегда воспринимающих свое бытие как оно есть, довольствующихся тем, что дано и не умеющих ни любить, ни ненавидеть, ни мечтать вовсе.
Дейсвинг кинул быстрый взгляд в сторону Алекстразы. Женщина дрожала всем телом и все норовила спрятаться ему за спину.
"Достойный облик. Тонкий намек на то, что миром правят не короли, серые кардиналы. Незаметные, незапоминающиеся вершители судеб с тихим вкрадчивым голосом и любезными манерами. Одно радует - в своем мире я испепелил эту породу, надеюсь, хотя бы на несколько поколений вперед, а если Нефариан продолжит эту тенденцию, то и навсегда. Что ж, продолжим играть в дурачка, только осторожно, а то Алекстраза трясется как банный лист, вместо того, чтоб броситься на шею своему любовнику, а это как-то не здраво. Мне даже жаль ее стало".
- О, юноша, я вижу к моему "истинному" лицу вы относитесь куда лучше, чем к психологическим изысканиям. Брезгливость куда приятнее откровенной враждебности, - тихим вкрадчивым голосом произнес Харз.
- Один бард в моем мире как-то сказал, что истинное лицо леода, это его отражение в глазах любимой женщины и злейшего врага, - Дейсвинг слегка пододвинулся, заслоняя от демона Алекстразу. - Чем обязан визиту столь высоких гостей?
- Очаровательно, просто очаровательно. Юноша, вы мне нравитесь все больше и больше. Еще никто не спрашивал меня, почему я пришел к нему как гость, находясь в собственном доме. Но, вы абсолютно правы, я бы даже сказал, удивительно проницательны. Я действительно пришел как гость, чтоб предложить вам партию в шахматы. Слава о вас, как об игроке, дошла даже до моей скромной обители. Мдам-с. Окажете честь сыграть со мной? - Харз расплылся в улыбке и по мановению руки тропический лес превратился в рабочий кабинет Дейсвинга, с его любимыми шахматами и исходящими паром чашками чая на столе. Усталость покинула мышцы, одежда высохла и очистилась от грязи, а под задом дракона образовалось удобное мягкое кожаное кресло. Его кресло. Алекстразы в комнате не было.
"Шахматы значит? О да, ради этого стоило умереть". - саркастически улыбнулся Дейсвинг
- Почему нет? Раз уж вы гость, ваш и ход. Приступайте. - произнес он вслух.
Они играли молча, лишь тихий шелест фигур, многозначительно опускавшихся на свои места, и умиротворяющий стук чашек об обсидиановую поверхность стола нарушал тишину. Партия длилась долго, ни один соперник не желал уступать своих позиций. Хитрая комбинация становилась частью еще более сложной многоходовой композиции, оборачивалась против своего создателя, но в конце-концов так или иначе вела его к цели.
- Пат, воистину пат... - почесал в затылке Харз. - И после этого говорят, что жизнь не есть игра? Что бы сказали эти умники, узрев что игра стала жизнью, а жизнь воплотила результат игры. Спасибо, юноша, вы интересный противник.
Дейсвинг слегка кивнул головой, отдавая сопернику должное. Они еще немного помолчали.
"Что же ему от меня надо? - Крутилось в его голове. - Я ведь нарочно дважды подставился, давая ему шанс на победу, и, тем не менее, он свел партию в пат. Зачем? Ох, чует мое сердце, что не за столом я сижу, а на доске стою, и, увы, не в облике ферзя. Да и ферзей мы иногда размениваем на пешек ради укрепления позиций. Редко, но бывает".
- Думаю, аналогия хоть и уместна, - наконец промолвил дракон. - Но отнюдь не абсолютна. В жизни любой пат всегда можно прервать с помощью меча, и тогда на поле останется лишь один победитель.
- Позвольте с вами не согласиться. Если решать проблемы таким варварским способом, с кем же тогда останется играть? Ведь шахматная партия против себя самого, это, простите, извращение. Да такое о котором и не мечтали ни Зигмунд Фрейд ни Маркиз де Сад, а это два величайших извращенца в истории вселенной. Но как бы там ни было, раз уж вы смогли сыграть с властителем зла вничью, это дает вам право задавать вопросы.
"Началось. Какие интересно вопросы должен задавать властителю Гадса случайно заглянувший на огонек дракон? Уж не "на кой ляд, милейший, вы поперлись разрушать мой мир?" Ну уж нет, тебе надо, ты и спрашивай".
- С вашего позволения, я лучше посплю, а то последние дни не отличались покоем и изрядно снизили мое природное любопытство. - Дейсвинг блаженно растянулся в кресле и прикрыл глаза. Оставив противника удивляться в свое удовольствие.
- Ну что ж, раз вы не горите любопытством, вопросы задавать буду я. Сожалею, но времени на то, чтоб подождать пока вы выспитесь, у меня нет.
- М? - Дейсвинг вопросительно приоткрыл один глаз.
- Что вы делаете в Гадесе? Зачем вы сюда явились?
- Так получилось, что меня убили.
- Юноша, не юродствуйте, не портите о себе впечатления. Пусть право свободы воли и не дает мне вывернуть ваши мысли на изнанку, но уж понять, когда вы не договариваете, я могу, не сомневайтесь.
- Вы может, не в курсе? У меня произошли небольшие проблемы с моим миром. Иначе говоря, туда вторглось ваше воинство. Пришлось срочно решать эту проблему.
- И вы решили умереть, чтоб решить ее? Не слишком разумно.
- За то действенно, учитывая тот факт, что вы сидите напротив меня в кресле играете со мной в шахматы и ведете философские беседы, пытаясь обосновать тот факт, что я еще не размазан тонким слоем по Гадесу.
- А вы естественно не верите ни одному моему слову?
- Здесь слишком малолеодно, чтоб я мог верить вам наслово.
- О, да, и конечно в этом виноват злобный Харз. А вам в голову не приходило, что подавляющее большинство разумных просто не способно на жизнь после смерти? Им вечно нужен Бог, хозяин, господин, мама с папой, жена, муж... кто-то, кто способен принимать за них решение, кто-то, в ком можно раствориться. Им не нужна душа, они всю свою жизнь тратят на то, чтоб спихнуть ее кому-то, а Гадес не терпит рабства, в нем могут выжить лишь те, для кого свобода есть основной смысл жизни. Зачем брать жизнь в свои руки, если это требует приложения сил? Уж лучше пасть на колени и помолиться доброму богу, придумав параллельно злобных демонов виноватых в том, что ты бесхребетная амеба. А амебе амебья смерть. Каждому воздается по желанию его, таковы законы этого мироздания.
За окном волнами вздымалась извечная тьма, подтверждая слова своего хозяина. Равнодушная, спокойная, величественная. Готовая спокойно лечь в руки того, кто сможет ее удержать. Любопытно ожидающая того, кто пожелает ее изменить. И бесстрастно превращающая в ничто каждого, кто окажется слишком слаб чтоб умереть. Или может не так? Или все таки ласково принимающая в себя того, кто пожелает отдаться ей?
Дейсвинг всматривался во тьму и тьма, расцветая тысячью красок, заигрывала с ним, манила, звала, обещала. Где былое равнодушие величественной императрицы? Где холод снежной королевы? Это же веселая куртизанка, она манит, зовет, подмигивает и ускользает из рук, смеясь. Поймай и можешь делать с ней что хочешь. Только вот стоит лишь на миг зазеваться, просто сморгнуть глазами и куртизанка исчезает, а перед тобой снова расстилает свои необъятные телеса огромная и безбрежная, равнодушная и безмятежная императрица.
- Беру свои слова назад. Вы правы. С проблемой перенаселения Гадес вполне способен справиться и без вашего непосредственного участия, - Дейсвинг кивнул головой.- Правда, в образ доброго Харза как-то не укладываются разрушенные миры...
- О, друг мой, это весьма долгая и печальная история. Но если вы желаете ее услышать...
- Желаю, - Дейсвинг повозился в кресле, устраиваясь поудобнее, не в силах оторвать взгляд от манящего вечно меняющегося океана Гадеса. Странно, пока он путешествовал с Итинь и Хаккаром, Гадес казался ему скорее опасным, чем привлекательным. А сейчас... Или это Харз специально перенес их в то место, где его владения открывали свою истинную красоту? А может, в присутствии хозяина Гадес просто не считал нужным ее скрывать? Как бы там ни было, Дейсвинг готов был смотреть на это целую вечность. А заодно и слушать то, что ему говорят, не ослабляя, впрочем, внимания.
- Все элементарно просто, юноша. Просто однажды мы проснулись. Осознали себя не как часть чего-то вечного и неизменного, а как малую частичку этой вечности. Исчезающее малую, но при этом наделенную волей и разумом. И эти частички принялись расти и развиваться, бесконечно малые в огромном пространстве, которое безраздельно принадлежало им. Да и было ли тогда понятие принадлежности? Обрети хаос собственную волю, он бы, наверное, долго смеялся, узнав, что кто-то претендует на право собственности над ним. Долго и громко. А может, у хаоса есть собственная воля и именно потому, те, кто пытаются прибрать его к рукам, так быстро исчезают. Смешно, я, великий лорд Гадеса, возникший из хаоса от начала времен, переживший и уничтоживший сотни цивилизаций, сотворивший тысячи миров. Я не знаю что такое хаос, плотью от плоти которого я являюсь и не чувствую в себе силы познать его. За то я досконально изучил порядок.
Мы росли и развивались, учились управлять потоками энергии и творить материю. Долго росли и долго учились, познавая себя и вселенную с ноля, совершая бесчисленное количество ошибок и погибая. Выжили лучшие. Окончательно сформировавшись, мы принялись менять вселенную вокруг себя. Такие разные, ни в чем не похожие друг на друга, мы, тем не менее, заразились единым, общим для всех порывом - творить. Возможно, сам хаос ждал от нас творения, порождая мучительную жажду создавать и совершенствовать, создавая вновь. Мирриады миров появились во вселенной. Тысячи солнц зажглись. Это были не те миры, к которым вы привыкли. Те, изначальные, миры приняли в себя все разнообразие гадеса. Чего там только не было, и поющая разумная плазма в глубине газового гиганта и одушевленные тени на поверхности черной звезды, небольшие отголоски прошлого дошли и до наших времен: ожившая вода, земля и воздух. Разумные стихии - они были тем, с чего мы начали. Долгие миллионы лет всеобщего счастья и благоденствия. Миры того времени не знали ни злости, ни войн, ни ненависти. Только радость и счастье везде для всех и задаром. Мы сотворили жизнь и рай для всего живого, как дети, радуясь результатам своей работы и продолжая ее без конца.
А потом случилась катастрофа. Выяснилось, что хоть хаос и бесконечен, количество энергии в нем предельно. А для создания материи необходимо очень много энергии. Хаос истощился. Гадес превратился в пустыню, по которой были разбросаны островки абсолютного порядка. Более творить было не из чего. Наступил коллапс. Но мы уже не могли не творить, без творения наша жизнь теряла всякий смысл. И великие лорды Гадеса, стали терять себя, возвращаться туда, откуда пришли, растворяясь в хаосе, снова становясь энергией лишенной воли. Нас было слишком мало, а стало еще меньше. Можете назвать меня эгоистом, коим я в сущности и являюсь, но мириться с вымиранием себя любимого я был не намерен. Те, кто остались в живых, тоже. Собравшись на совет мы приняли тяжелое решение. Если для того, чтоб жить, нам необходимо творить, а для того чтоб творить, нужна энергия, которой нет, придется познать разрушение. Но для того чтоб уничтожить собственное детище нужно... Не знаю кем нужно быть, но среди нас таких не нашлось. Бросив жребий, мы избрали того, кому будет дано право разрушать чужое без права творить свое. И этим кем-то стал я.
- Сейчас расплачусь от жалости и умиления, - скрипнул зубами Дейсвинг.
- Не стоит. Я абсолютно счастлив и самодостаточен. Гадес мудр. В тот момент, когда жребий пал на меня, я изменился. Теперь мне абсолютно неинтересно творить, но я получаю максимум удовольствия от разрушения. Думаю, вам, юноша, и вашему другу, богу, как никому должно быть понятно, сколь красива может быть смерть. Как греет сердце деревня, обращающаяся в пылающие руины. Чего стоит жизнь, не способная себя защитить? Ни-че-го. Шахматы... а вы в курсе что эту игру изобрел я? Разрушение это необходимая работа. Но, Гадес меня побери, я люблю свою работу и достиг в ней высшей точки мастерства.
- Все вышесказанное не объясняет ни вашей глобальной откровенности, ни того, что я сижу здесь, развалившись в кресле, и попиваю чай. Особенно учитывая ваши предыдущие попытки меня убить, - ответил дракон, уставившись в добродушные близорукие глаза демона.
- Да? А я думал, юноша, что вы поймете. Если бы вас было легко убить, вы бы были всего лишь еще одной пустышкой и не интересовали бы меня. Значит, договориться с вами для меня куда интереснее, чем просто вас уничтожить. Вот и все.
- Логично. И о чем мы будем договариваться? Не хотелось бы вас разочаровывать, но я до сих пор не понял, что может быть нужно практически всемогущему разрушителю вселенных от дракона, утратившего бессмертие. Неужели партнер по шахматам на ближайшую пару сотен лет.
- Да, партнер, но играющий на моей стороне. В моей власти вернуть вам и бессмертие, ваш мир и даже Алекстразу в довесок. Мне это ничего не стоит. Какая разница, какой из миллиарда миров разрушить? Никакой. Я даже могу дать вам слово, что ваш мир будет существовать до конца времен. Более того, я могу это слово сдержать. Могу и оставить вас здесь, сделав предводителем одного из ударных отрядов своего воинства, дав даже право уничтожать то, что вы захотите сами. Полная свобода и вечная война, что еще может быть нужно, такому как вы?
- И где гарантия, что вы не солжете? - наклонил голову Дейсвинг.
- А вы попробуйте соврать. Прямо сейчас. В чем угодно. Пусть, даже в полной мелочи.
Дейсвинг попробовал, но как на зло, ни одна лживая мысль не лезла в его голову. Он и при жизни не отличался стремлением хитрить и обманывать, сейчас же ложь, на фоне окружающего его величественного океана чистой силы, казалась чем-то мелким противоестественным и мерзким.
- Теперь поняли? Демоны не лгут. Никогда. Для них это противоестественно. А вы уже наполовину демон.
Дракона слегка передернуло. Он не любил, когда ему что-либо навязывали, а в его планы не входило становиться демоном.
- Так что же вы все-таки от меня хотите? Раз уж демоны так честны, может, хватит играть в добрую фею и рассыпать пред моими ногами все блага жизни? Назовите в конце-концов свою цену.
- Итинь.
"Какого... - дракон мгновенно подавил в себе вспышку ярости. Куда только подевалась блаженная расслабленность. - Почему-то ее имя на его устах вызывает у меня зверское, практически неконтролируемое желание вцепиться этому демону в глотку. Но надо держать себя в руках, иначе я ничего не узнаю. Спокойно Дейсвинг, ты всего лишь любопытный и жадный дурак, готовый торговаться, по крайней мере, на сегодня".
- Что? - глаза дракона картинно полезли на лоб. - На кой вам нужна эта каэра? И с чего вы взяли, что я имею право распоряжаться ею.
Лицо Харза передернулось. Улыбка сползла с него, теперь стало непонятно, как этот демон мог раньше улыбаться. Глаза потемнели, приобретя оловянный оттенок. Раздражение добавило метала в мягкий успокаивающий голос.
- Юноша, я предложил вам все, чего бы вам хотелось в обмен на девчонку, которая для вас ничего не значит. Не кажется ли вам, что это повод принять столь щедрое предложение и не задавать лишних вопросов, - спросил он угрожающе. Я, ведь могу и изменить свое решение.
- Можете, конечно, - дракон закинул ногу на ногу. - Только вот, если б вам это было выгодно, вы бы не потратили на меня без малого четыре часа своего времени. А значит вам это не выгодно. Так не проще ли выложить все карты на стол и быть до конца откровенным, раз уж вы не способны лгать?
- Ну, чего вы так прицепились к этой девочке? - вздохнул, успокаиваясь Харз. - Пользы она вам больше принести не может. Вы ее не любите. Драконы вашего типа не способны на любовь, я знаю. От нее одни неприятности. Или она в кровати хороша? Так я вам могу десяток лучших куртизанок на любой вкус подарить, которые будут и влюблены в вас без памяти и послушны не то что каждому слову, но и движению бровей.
- Спасибо, - поморщился Дейсвинг. - Но любовниц я до сих пор предпочитал брать себе самостоятельно, как и все остальное впрочем.
- Тогда зачем тебе эта девчонка? Что тебе до нее?
- Мы несем ответственность за тех, кого приручили. Я обещал ей защиту и безопасность, - без малейшего пафоса спокойно ответил Дейсвинг.
- Ответственность за тех, кого приручили... Честь... Долг... Да, это было запрограммировано, когда тебя создавали. Для тебя это естественно, - задумался Харз.- Но так же естественно для тебя и уважать право чужой собственности, не правда ли? Я расскажу тебе, что такое Итинь. Быть может, тогда ты отступишься.
"Вот оно. Говори, говори, дорогой. Хрена лысого я от чего то отступлюсь, но тебе об этом знать не надо, по крайней мере пока".
- Она не каэра. И даже не вполне леод. Она всего лишь живой инструмент, любовно создаваемый мною многие годы. Я ей и отец и создатель.
Такая хрупкая, такая беззащитная, ранимая... И при этом способная чувствовать чужую боль как свою, а так же подлость, ненависть, злобу. Чистая душа созданная в лаборатории из тщательно подобранных компонентов. Не способная запачкаться, как бы этого ей не хотелось. Идеальное оружие для разрушения всего несовершенного.
Ни один нормальный леод, находясь рядом с ней не способен ее не возненавидеть. А возненавидев, попытаться уничтожить. Хороша комбинация, а? Особенно если учесть что я вложил в это существо чудовищный запас жажды жизни. Итинь, в принципе, не способна ни покончить с собой, ни даже позволить себе умереть. Потому что я так хочу. Слышишь? Она такая, какая есть, только потому, что когда-то мне этого захотелось. Я создал идеал ненависти. Магнит, притягивающий к себе все худшие чувства. Да ее собственная мать ненавидела!
Зачем, спросишь ты?
Просто как все гениальное. Когда боль смертного становиться невыносимой, он разрушает себя. Когда невыносимой становится боль Итинь, разрушается защитная оболочка мира, который причинил ей эту боль. Не один мир не способен вместить в себя столько безответного страдания. А когда защита снята, все просто, порядок становится хаосом без малейших усилий. Гениальное изобретение. Совершенное оружие. Маленькая беззащитная девочка, бегущая от страданий из мира в мир, оставляя у себя за спиной лишь разрушение. Потому что мир, где сильный способен ненавидеть беззащитного, не достоин существования. Вот так все было задумано.
Я совершил лишь одну ошибку. И ту на заре творения, когда еще о разрушении никто не думал. Я принял закон, созданный мною же и теми, кто творил со мной. Закон гласящий - ни одно существо, наделенное разумом, пусть даже оно не наделено полноценной душой, не может быть лишено свободы воли. От этого дурацкого закона все проблемы. Именно из-за него я сижу и трачу свое время на задушевные беседы с тобой, вместо того чтоб просто приказать ей явиться ко мне и продолжить свой путь. Ты понял?
Дейсвинг очень гордился своим самообладанием, по крайней мере, пока был жив. Но сейчас он был мертв и хаос выпивал самообладание из его души, шутя срывая маску непреклонного безразличия с пылающей души дракона. Остатки этой маски сейчас рассыпались в пыль и исчезали едва заметными искорками в огромном океане мироздания.
- Пока я понял лишь то, что вы редкая скотина, Лорд Харз, - ледяным тоном произнес Дейсвинг. - Дочь она ваша, или ваше творение, какая к демонам разница? Если уж вы творили ее специально, дабы обречь на вечные муки?
Харз пожал плечами.
- Можно подумать, что тебе никогда не приходилось жертвовать пешками, чтоб спасти фигуры.
- Я никогда не жертвовал своей семьей.
- Просто потому что мы тебя таким создали. Для того чтоб не давать упорядоченному рассыпаться в хаосе самопроизвольно, необходимы очень сильные чувства и желания. А так как любить и защищать что-то абстрактное, жертвовать ради него хоть секундой своего комфорта и покоя противоестественно и не логично, мы завязали всю защитную функцию драконов на семейных связях. Для вас забота о гнезде это естественно и свято, это инстинкт. Но ты уже больше чем наполовину демон, и эта половина свободна от запланированных создателем инстинктов.
Подумай головой, что стоят страдания одной единственной куклы, по сравнению с тысячами окончательных смертей сильных свободных демонических душ моего воинства. Куда там, тысячи... мир с неповрежденной защитой практически неуязвим для демонов, для того, чтоб пробить его снаружи, нужны такие усилия и такие жертвы, что любая ваша планетарная войнушка кажется просто смешной.
А ты знаешь, как редки демонические души? Свободные от всего, независимые порождения разума, каждая из которых способна стать чем-то, куда большим, чем даже я могу себе представить. Одна на сколько сотен тысяч? Предлагаешь мне терять их, бросаясь в бесплотные атаки на то, что можно взять голыми руками, только что бы девочка лишний раз не заплакала? Я взял Даркорру, потеряв троих. Троих и то, по нелепой случайности. И все благодаря тому, что смог понять порядок и создать против него идеальное оружие.
Итинь не дочь, не леод и не каэра. Она не более чем катана, которой ты рубишь головы, не сильно интересуясь, а чувствует ли этот кусок металла. Радость от процесса, или, быть может, ему больно. Почему ты за всю свою долгую жизнь ни разу не задался вопросом, а не противно ли твоей катане убивать? И почему ты ожидаешь, что этим вопросом задамся я? - Харз почти кричал.
- Наверное, потому, что моя катана всегда была со мной, ни разу не пытаясь от меня сбежать.
- Проклятая свобода воли. Мог ли я подумать, что богу войны взбредет в голову блажь взять под защиту мою дочь? Мог ли я подумать, что она сама выберет приятие всех темных сторон леодской, как данность, и вместо того, чтоб отвергать их, постарается найти им оправдание? Существо, рядом с которым не мог спокойно находиться обычный среднестатистический обыватель, нашло себе приют в стаде бандитов, напрочь лишенных даже намека на совесть. Я до сих пор не могу этого понять. А ты? Ты можешь?
- Крайности сходятся, - пожал плечами Дейсвинг. - Именно полностью лишенный совести негодяй вполне способен терпеть рядом с собой святую, если это женщина. По двум причинам. Во-первых, что от женщин то ждать? С отрезанием голов мы и сами справимся, а она... готовить умеет, и ладно. Если от нее еще и польза есть, так совсем подарок судьбы. А что до чистоты души, и прочей бурды, так негодяям на ней зацикливаться не положено. Тот, кто стал на эту дорогу, останется на ней до конца. Ему нет смысла бить поклоны богам, или страдать ночами о том, что под шумок у соседа охапку сена спер и теперь душа запачкана. Черную душу сильнее запачкать нельзя, а отмывать смысла нет. Значит, и оглядываться на других тоже смысла нет.
- Да уж, просветил ты меня, - хмыкнул Харз. - Особенно по поводу "готовить умеет и ладно". Надо было мальчика создавать.
- Кстати, с "кристально чистой душой не способной запачкаться" вы тоже промахнулись. Единственное глобальное достоинство вашей дочери, как женщины, это абсолютная бескорыстность. Всем вокруг хорошо - и замечательно, ей больше ничего не надо. А в остальном, характерец еще тот. Крови она мне попила, будь здоров, за время общения. Да и Хаккара периодически до ручки своим ослиным упрямством доводить умудряется. А он ее любит. Как настоящий отец. Не чета некоторым.... Демонам.
- Если бы это было так... - вздохнул Харз, проигнорировав шпильку. - Тогда бы я просто объяснил ей ее высокое предназначение, рассказал бы ей, как она необходима для всего процесса мироздания, как нужна всем нам, и творцам в первую очередь. Да она бы сама побежала в ближайший мир, подогреваемая осознанием своей великой миссии и готовая страдать до бесконечности. Но увы, эта дурочка умудрилась втрескаться в тебя как мартовская кошка. И теперь пат. Особенно после того, как план Алекстразы с треском провалился.
- Какой это план?
- Та простенький на самом деле. Подослать Итинь инкуба, как две капли воды похожего на тебя, соблазнить по полной программе и подло бросить, в самый уязвимый момент, выставив Лорда Дейсвинга законченным подлецом. А потом на сцену выхожу я, со всеми своими отцовскими чувствами и великой миссией, кое-как заделываю кровоточащую рану в разбитом сердце бедного ребенка и получаю идеально послушную куклу, на сей раз гарантированно застрахованную и от дружбы и от любви. Мое совершенное оружие. Ваше с Хаккаром дальнейшее существование, естественно в этот план не вписывалось. А девчонка раскусила наш обман и умудрилась удрать. Да так, что я ее по всему Гадесу найти не могу.
- Да, красивая комбинация, в духе Алекстразы, - спокойно произнес Дейсвинг, одновременно со словами, бросив свое тело в воздух и приземлившись на грудь собеседника, скинув того с кресла и приложив пару раз кулаком по челюсти. - Подонок.
- Помниться я тебе говорил, что у меня нет лица? Ты мог бы сделать вывод, что мне будет абсолютно все равно, что ты сделаешь с моей иллюзией.
Мгновение, и неприметный человечек в идеально наглаженном костюме снова сидел в кресле за столом, оставив позади себя распластанного на полу Дейсвинга.
- Дейсвинг, ты и этот мальчишка живы лишь потому, что если я сам убью вас или вы погибните по моей вине, Итинь меня возненавидит и тогда ей станет плевать, на все мировое равновесие, высшие миссии и мое право собственности оптом. А мне не нужен этот бунт.
- Ты ее боишься, - прозрел Дейсвинг. - Ты боишься гнева собственного оружия, обернувшегося против тебя самого. Потому что в тебе тоже есть часть порядка, и если она почувствует, что ты причина всех ее страданий, тебя разорвет в клочья, похлеще чем любой мир, ведь в мире есть частички, которые не любить не возможно, а тебя можно лишь ненавидеть. Не за то, что ты разрушение в чистом виде. За то что ты способен положить собственную дочь под непонятно что, с целью лишить ее последней надежды на счастье и нормальную жизнь. Той самой свободы воли, которая так усложнила тебе жизнь.
- Не стоит сгущать краски, - усмехнулся Харз. - Эту невинную шалость она мне простит, тем более, что план то принадлежал Алекстразе, а я был вынужден с ним согласиться. Заметь, ни слова лжи. И тот факт, что для меня сейчас ваша с Хаккаром смерть не желательна, никак не помешает мне закинуть вас в места столь отдаленные и лишенные магии, что ни одно чудо не позволит вам собраться вновь. И это она мне простит. Она простит все, до тех пор, пока будет знать, что где-то есть небо, на которое смотрят твои глаза. И где-то есть воздух, которым ты дышишь. Так что, предлагаю в последний раз - Хаккар зовет ее, он уже должен был отойти от дурмана, и позовет машинально, ведь без своей единственной жрицы он существовать не способен. Ты делаешь то, что должен был сделать инкуб и получаешь все, что можно пожелать, или же отправляешься в один прекрасный мир, населенный угарными газами, сумасшедшими и психологами.
- Я хочу увидеть ее. После дам ответ.
- Зачем тебе это?
- Тебя когда-нибудь любили... так?
- Да, ее мать. И до сих пор любит.
- А ты ее?
- Ее нельзя не любить. Чудовищная женщина. Иногда мне кажется, что для того, чтоб разрушать миры, не нужны никакие армии демонов. И оружия не нужно. Необходимо и достаточно показать моей жене мою любовницу и все... разрушать больше будет нечего. Правда, признаюсь тебе как человек семейный. От этого иногда устаешь. Одно спасает, всегда можно удрать из дома на какую-нибудь войну.
|