Тот вечер был последним. Еще с утра вся земля, все живое весь мир понял что сил на следующий день уже не осталось, что все настолько устали от холодных дождей от липкой грязи что сил дальше жить уже не было. И вот когда солнце уже закатилось за горизонт, так и не дождавшись перемен, когда серый город уперся крышами в свинцовое небо, когда люди не поднимали глаза от земли, вот тогда...
Тогда чья-то рука взяла этот мир, поднесла его к огромным глазам и сжалившись над нами перевернула его, потом еще раз, потом несколько раз встряхнула и поставила на место. И прежде чем все поняли что же произошло, воздух наполнился белыми холодными пылинками. Город стало засыпать снегом.
Яркая светящаяся нить разрезала ночь на две части, поезд пробивался сквозь воздух, наполненный белыми холодными пылинками. Из окна вагона не было видно ничего кроме космической синевы и только снежинки, привлеченные ярким светом садились на стекло. И человеку, ехавшему домой было непонятно где он находиться, вперед он едет, назад , или стоит на месте. Только одно в этом мире было понятным и не потеряло своих свойств - время. Через сорок пять минут он окажется в настоящем мире, ровно через сорок пять минут он увидит любимые глаза, и еще раз убедится в том что он самый счастливый человек на земле. А мысль о том он передвигается только во времени а не в пространстве, немного пугала но вызывала легкую улыбку. Поезд продолжал падать в ночь, и только миллиарды снежинок кружились в своем танце.
Кроме них двоих в доме не было никого, замолчал магнитофон, уснула кошка и даже остановились часы. Маленький огонек свечи отпугивал тьму от двух бьющихся синхронно сердец, укутанных теплым пледом. Вдалеке, Из окна был виден весь город, а между освещенным муравейником и юными глазами миллиарды снежинок кружились в своем танце. Никому не хотелось говорить ни слова, они смотрели как падает снег как наступает их первая на двоих зима. С самого рождения, все семнадцать лет они жили лишь для этого вечера, вечера в котором еще два сердца узнали что такое любовь. Это было так легко, достаточно лишь прижаться друг к другу, укрыться теплым и смотреть как всю осеннюю боль и грязь укрывают тучи белых мух.
Сквозь щель в окне был виден кусок отвратительного желтого неба, неба с которого на землю слетали тучи белых мух. Небо ночью должно быть черным. Черным! Этот отвратительный желтушный отблеск закрытой облаками луны выводил ее из себя. Не возможно было не только заснуть но даже закрыть глаза, всюду был гадкий желтый оттенок. Спать не получиться. Телефон умер и уже два дня не подает признаков жизни. Звонить кому-то? Движением пальца перелистываются названия людей. Кому? А главное зачем? С полки томик Булгакова пожалуй поможет, завтра будут красные глаза и хотеться спать. А за окном - чистые страницы зимы и кто знает что мы на них напишем...
Так получилось что два раза подряд меня ночью увозит домой одно и тоже такси. Водитель не узнал меня но я уже понял что когда доедем до дома, он пожелает мне спокойной ночи а я ему удачи. Вдоль дороги уже погасли фонари, и только свет фар мог вспугнуть запоздалые снежинки и тогда они, озлобившись, летели не к земле а навстречу машине, и с силой бились о стекло. Сотни тысяч ударов сливались в тихий шорох они шептали мне что я напишу, на ослепительно белой бумаге, которой уже была покрыта вся земля. Земля и небо были одинакового цвета, а водитель все бормотал о разбитых машинах в эту ночь, о драке в центре, о гаишниках, я отвлекся на минуту а потом понял что мы уже не едем а летим наверх, навстречу падающему снегу, что позади остался сонный город, до него не было никакого дела, все либо уже уснули, либо просто позабыли о одиноком такси, едущему по встречной полосе снежинок...