Дмитрюк Сергей Борисович : другие произведения.

Зуб Кобры

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    Повесть "Зуб Кобры" открывает цикл "Лицом к Солнцу". Земля, пережившая в прошлом ядерную войну и космическую катастрофу, унесшую половину населения планеты, вступает в новый период социального развития. Люди перед лицом случившегося переосмыслили многие ценности и встали на путь создания по-настоящему справедливого общества равных - Трудового Братства. Восстановив планету и устроив ее для комфортного проживания, обновленное человечество устремилось в космос, утоляя жажду познания. Но не все так просто дается в том мире. Самая главная проблема воплощения давней мечты человечества о справедливом обществе - воспитание нового человека. На определенном этапе становления новой социально-экономической всепланетной системы возникает конфликт между силами - приверженцами старого - и новым миром. Столкновение заканчивается трагически - гибнут тысячи безвинных людей, мятежники разгромлены и высланы с Земли на планету ближайшей звезды, где впоследствии возникает цивилизация изгнанников. данный конфликт вынуждает земное общество создать специальные Охранные Системы Общества, на которые возлагается забота о безопасности Земли. Деятельности этих Охранных Систем и посвящены книги цикла, охватывающие большой промежуток времени, вовлекающие разных героев.

  

СЕРГЕЙ ДМИТРЮК

  

ЗУБ

КОБРЫ

Фантастико-приключенческая повесть

Цикл "Лицом к Солнцу"

  
  
  
  
  

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

  

ТВОРЯЩИЕ ЛЕГЕНДУ

  
  
   "Из всех созидательных энергий самой высокой остается мысль.
   Что же будет кристаллом этой энергии? Кто-то думает,
   что точное знание будет венцом мысли, но вернее сказать,
   что увенчает мысль легенда. В легенде сложится смысл созидательной
   энергии, и в сжатой форме выразятся чаяния и достижения. Неверно думать,
   что легенда принадлежит призрачной древности. Непредубеждённый ум отличит легенду,
   творимую во все дни Вселенной... Потому не будем презирать легенды истины,
   но посмотрим зорко и позаботимся о словах действительности".
  
   Агни Йога
  
  
  
  
  
   Звёзды плыли навстречу в бесконечном стремительном потоке. Этот поток был могучей, всепоглощающей рекой пространства-времени, по которой нёсся мой корабль, всё дальше и дальше удаляясь от планеты.
   Я летел, как летают только во сне... Впрочем, были и крылья, и ракетоплан слушался так идеально, что, казалось, был одним целым вместе со мной.
   "Где же те двое?" - мелькнула мысль. Я посмотрел на экран и... Мир словно перестал существовать: звёзды померкли, исчезли вовсе. Все вокруг затопило море огня - невыносимо ослепительного и трепещущего. А внизу экрана медленно и зловеще вырастала радужная арка-туннель, при виде которой меня охватил неодолимый, дикий ужас, парализуя волю и сознание.
   Удар! Ярчайшая вспышка огня - перед глазами всё погасло; я тонул в неведомой пучине мрака и бесконечности без надежды на спасение. Перед глазами метались фантасмагорические видения, сплетались знакомыми лицами, фигурами, образами; все они искажались, переходили одно в другое, растекались.
   Удар! Рвущая тело боль затопила сознание. Перед глазами на мгновение встало что-то знакомое, невыразимо дорогое.
   Удар! Красная тьма...
  
   Я с трудом открыл глаза. Ничего не изменилось - вокруг всё та же чёрная, давящая пустота. На лице лежит что-то холодное и мокрое. Где я?.. Что со мной?.. Или это только продолжение бреда?..
   Попытка встать отозвалась ужасной болью во всём теле. Я едва сдержался, чтобы не закричать. В висках стучало. То, что я начал проявлять признаки жизни привлекло внимание людей, которые, как оказалось, находились где-то рядом. Я ощутил их торопливые движения, услышал приглушённый шум, отрывистые негромкие фразы. Напрягая слух, я вслушивался в слова, стараясь разобрать, о чём они говорят. Вдруг кто-то склонился над моим лицом, негромко произнёс:
   - Кажется, он очнулся... Сестра! Приготовьте стабилизирующий раствор и всё необходимое для гипнотерапии. Он совсем ещё слаб! Ему необходимо восстанавливать силы. Пусть спит, как можно дольше!
   Это была земная речь! О небо! Я потянулся к говорившему, как слепой, широко раскрыв невидящие глаза, но человек уже отошёл от меня. Тяжело упав на подушку, я зажмурился от счастья. Значит, я на Земле! На Земле!!! Всё это не сон, не кошмар - явь! То, что произошло, может показаться кошмарным сном, но это уже никогда не повторится. Я прислушался... Как шумят деревья на ветру! Неужели это действительно земные деревья? Тяжёлый бред, преследовавший меня столько дней... Сколько?.. Падение в чёрную пропасть, в никуда... Неужели ничего этого больше не будет? Не будет?..
   Мир, прекрасный мир вокруг живет бурной, счастливой жизнью, наполненной солнечным светом, теплом, пением птиц, и ничего не знает о нависшей над ним смертельной опасности... Впрочем, так и должно быть. Для этого я и многие другие люди в лиловых мундирах готовы в любую минуту пожертвовать своей жизнью, чтобы все они - счастливые и весёлые, любящие и страдающие, мечтающие и творящие добро - такими и оставались, чтобы ничто не омрачало их жизни и счастья.
   Успокоившись, я закрыл глаза. Как всё-таки шумят сосны!..
  
  

1

  
  
   Оглушительный сигнал тревоги заставил вздрогнуть.
   - Внимание! Астронавт Влад Стив! Вас просят срочно пройти в сектор 5-Х! - разнеслось по ретрансляционной сети. Тут же снова: - Общее, информационное: отсекам семь, пять и одиннадцать задраить внешние переборки и иллюминаторы - у вас наблюдается утечка биосмеси!..
   В динамике что-то зашуршало, словно диспетчер придвинул микрофон вплотную. Сказал вразумительно:
   - Вы что там, с ума сошли? Штрафные часы захотели заработать? - и снова официально: - Повторяю, астронавт Влад Стив! Вас просят срочно пройти в сектор 5-Х!
   Я не допил кофе, вскочил с койки, чуть не опрокинул чашку. Подойдя к двери, почувствовал, как содрогнулся пол. Контуры стен стали расплывчатыми от вибрации. Понял: только что на Стартовой причалил ракетоплан. Оглянулся, напоследок бегло осмотрел каюту и вышел.
   До сектора 5-Х идти пять минут - это в самом центре "Орбитальной".  Узкий, ярко освещённый коридор со стальными рифлёными стенами то и дело поворачивал: вправо-влево. Я быстро прошёл по нему, на ходу здороваясь со встречными пилотами, механиками и стюардессами и едва успевая увертываться, чтобы никого не задеть плечом. Стальной пол, покрытый толстым слоем пористого пластика, заглушал шаги. В конце коридора свернул налево, сел в лифт и спустился на две палубы ниже. Здесь тоже был коридор с рядами нумерованных дверей - жилой отсек орбитальной станции. Сразу заметил открытую дверь по правой стороне. Вошёл в каюту. У двери стоит Тадеуш Сабуро. Чуть в стороне, у откидной койки, склонился кто-то над тёмным предметом на полу. Я узнал механика Ханура со Стартовой. Почему он здесь?
   Сабуро обернулся сразу, как только я вошёл. Короткая стрижка, густые светлые брови, прищуренные глаза стального цвета, ямочка на твёрдом подбородке. Сейчас он чем-то взволнован. На нём скафандр, шлем держит в руках.
   - Влад! Убийство!
   - Ты что, Белоголовый, спятил? - Я вышел на середину каюты, осмотрелся.
   Обстановка самая обычная: привинченный к полу стол, несколько надувных кресел, откидная койка у стены. На койке - надувной матрац, подушка. Светофильтр на иллюминаторе опущен. В каюте горит люминесцентная лампа. Ханур сидит на полу и вопросительно смотрит на меня.
   Я подошёл к нему, дёрнул за плечо, отстранил. На полу у койки - обугленный труп (тот самый тёмный предмет). Рядом видны оплавленные остатки металла, похоже, бывшие пуговицы. Разряд был боевой. От неожиданности я отпрянул. Взяв себя в руки, наклонился над мёртвым телом, рассматривая его.
   Лицо осталось целым. Глаза широко раскрыты, потускнели; рот перекошен от боли. В правой руке короткая трубка с рукояткой, - похоже, излучатель. Обернулся к Сабуро:
   - Кто это?
   - Алан Торкали, пилот патрульного "Икс-84".
   Я снова посмотрел на тело, выпрямился.
   - Ты понимаешь, что здесь произошло?
   Сабуро растерянно смотрел на меня. Потом не то пожал плечами, не то поправил скафандр. Робко произнёс:
   - Убийство?
   Я вздохнул, подошёл к нему.
   - Почему ты в скафандре?
   - Я только что с патрулирования. Сразу сюда. Мне сказали ещё на Стартовой...
   Я покачал головой, прошёлся по каюте. Ханур стоял у иллюминатора и ковырял пальцем отклеившуюся эмаль.
   Ещё ни разу за всю мою практику люди в Трудовом Братстве не умирали насильственной смертью. Конечно, были трагические случаи, аварии, стихийные бедствия, когда кто-то погибал, - человечество не могло до конца избавиться от подобных непредвиденных случайностей, - но всякий раз подобное становилось предметом общей скорби и сожаления.
   Поэтому сейчас, неожиданно столкнувшись со столь ужасной смертью, я растерялся. Было ясно одно - этого человека кто-то намеренно убил... или же он убил себя сам, что автоматически становилось для меня совершенно невероятным и непостижимым.
   Я снова повернулся к Сабуро:
   - Так что же, по-твоему, здесь произошло? А, Тадеуш?
   - Я же говорю: убийство, - неуверенно начал тот.
   - Белоголовый! Почему ты решил, что это именно убийство? - Я приблизился к нему вплотную и заглянул в глаза. - Я вижу только этот труп. Этого пока что мало, чтобы делать какие-либо выводы!
   - А у тебя есть какие-то другие соображения на этот счёт? - спросил Сабуро.
   Я не нашёлся, что ему ответить. Растерянность во мне начала сменяться раздражением, но я сдерживал себя, понимая, что никто ни в чём не виноват. Покосившись на труп, спросил:
   - Сюда кроме вас кто-нибудь заходил? Обстановка, надеюсь, осталась прежней?.. Могу я хоть на это надеяться?
   - Всё по инструкции, - заверил Тадеуш. - Только я и... - Он покосился на механика. Тот молчаливо сидел на выступе иллюминатора.
   - Может, это кто-нибудь из волонтеров? А, Влад? - Сабуро с надеждой смотрел на меня.
   - Возможно. Об этом пока что рано говорить. Всё обсудим в кают-компании.
   Я положил руку на плечо механика.
   - Вот что, Маат! Опечатай пока каюту, до выяснения... Чтоб никто не совался без надобности. Нужно будет обработать тело криосоставом, - обратился я к Сабуро, подталкивая его к двери. - Хоть труп и "поджарен", но будет разлагаться. И вызови экспертов из медицинской части Орбитальной.
   Сабуро согласно кивнул. Уже на пороге я снова обернулся. Подумав, сказал Хануру:
   - Маат! Возьми у него излучатель, только руку оберни чем-нибудь!
   Механик достал носовой платок, присел около трупа. Осторожно вытащил излучатель из стиснутых обугленных пальцев. Протянул его мне. Я сунул оружие в пластиковый мешок и вышел. В коридоре ждал Сабуро. Несколько секунд я смотрел, как Ханур закрывает дверь и припечатывает пломбу, затем пошёл по коридору. В кают-компании никого не было. Тадеуш устало сел на надувной диван, положил рядом шлем.
   - Да сними ты эту шкуру! - не выдержал я, глядя на его потное, раскрасневшееся лицо.
   Сабуро молча стал отстёгивать ремни с приборами. Я остановился около иллюминатора, нажал кнопку - стекло прояснилось.
   Значит, всё-таки убийство?.. Я пытался прогнать от себя эту мысль, но она казалась в сложившейся обстановке самой разумной. Сейчас нужно отбросить всякие эмоции и взглянуть на ситуацию глазами профессионала. Ведь я профессионал, в конце концов!
   Недаром Громов предупреждал, что может сложиться ситуация, потребующая опыта и знаний нашей специфики. Может быть, связаться с ним и спросить совета?.. Нет, нельзя! Надо разбираться во всём самому.
   Я взглянул на часы. На циферблате девять утра. До вылета час. А тут ещё это навалилось! Обернулся к Сабуро.
   - Что ты обо всём этом думаешь?
   - Я? - Тадеуш пожал плечами. Вдруг его прорвало: - А что я могу думать об этом, Влад? Вчера Торкали был на патрулировании. После этого отдыхал. Сидел в видеотеке, развлекался с друзьями. Вечером вернулся к себе в каюту. После этого его больше никто не видел... в живых. Я спрашивал ребят, тех, что расположились рядом с ним: у него всю ночь было тихо. Никаких подозрительных звуков или шума никто не слышал (это и понятно, ведь излучатель убивает бесшумно). Только среди ночи в каюте Торкали был слышен какой-то шум, словно уронили стеклянную посуду на пол.
   - Стеклянную, говоришь? - Я в задумчивости повертел небольшой хрустальный шар в металлическом блюдце на столе. - Но ведь пол в каютах покрыт вспененным пластиком, да и посуда на "Орбитальной" не стеклянная... Странно. И больше ничего?
   - Ничего! - Сабуро помолчал, потом сказал как бы в раздумье: - Влад! Вчера прилетел ракетолёт из Сообщества...
   - Ну и что? Ты думаешь, это как-то связано со смертью Торкали? Они прилетают сюда каждую неделю!
   Тадеуш неопределённо пожал плечами, сказал:
   - Н-не знаю... Может, я просто ошибаюсь, но ведь раньше ничего не случалось. А тут сразу: и этот ракетолёт, и эта смерть...
   Я внимательно посмотрел на него.
   - Послушай, Белоголовый! А ведь в твоих рассуждениях что-то есть! Если вдуматься, то смерть Торкали действительно может быть как-то связана с этим ракетолётом из Сообщества... Но связь какая-то уж очень тонкая. Не исключено, что всё просто чистая случайность... Вот что, Тадеуш!
   На панели визиофона замигал розовый огонёк вызова. Я перегнулся через стол, нажал кнопку, включая обратную связь. С экрана улыбнулся Юлий Торрена: худощавый, рыжеволосый, лицо длинное, словно вытянутое.
   - Влад, ты как?
   - Если ты о моём здоровье, то хорошо, а если о делах, то значительно хуже!
   - Что у тебя? Что-нибудь произошло?
   - Убийство... или самоубийство... - Я покосился на Сабуро. Тот с сомнением покривился. - Пока что не ясно. Как записано в классификационном справочнике: "...обнаружение мёртвого тела с явными признаками насильственной смерти". Вот так-то!
   Правая бровь Торрены чуть приподнялась.
   - Когда это случилось?
   - Сегодня утром... - Я взглянул на большие настенные часы, отмерявшие земное время. - Вернее, вчера вечером. Точнее скажут эксперты.
   - Причины найдены?
   - Пока ничего. Все причины - обнаружен в своей каюте; поражён боевым разрядом излучателя; никаких следов и видимых причин случившегося. Свидетелей тоже нет. И вообще, пока ничего! Всё как-то цепляется одно за другое, а соединить пока вместе не возможно.
   Торрена на минуту задумался, почесал в затылке.
   - Да, трудная задача! Но я к тебе не за этим.
   Я усмехнулся и переглянулся с Сабуро. По-моему, ничего важнее случившегося для нас сейчас не было.
   - Могу тебя обрадовать, - продолжал Торрена. - Твоя "звёздная командировка" подходит к концу.
   - Как так? - удивился я. - По графику мне ещё четыре месяца находиться на Орбитальной!
   - Ты что, забыл про новшество Громова? - удивился Юлий. - Хочешь не хочешь, а раз в два года обязан пройти курс спецпереподготовки! Так что передавай все дела своему заместителю... Кто у тебя там? Сабуро? - Торрена наклонился к экрану; кивнул, здороваясь с Тадеушем, словно только сейчас заметил его. Снова повернулся ко мне. - И возвращайся на Землю. Думаю, тибетский воздух будет тебе полезен после атомарного кислорода!
   Я посмотрел на Сабуро. Он опустил глаза, явно не одобряя этой затеи в сложившейся ситуации.
   - Вот что, Юлий! - Я снова повернулся к экрану. - Я останусь на "Орбитальной" ещё какое-то время!
   - Ты это серьёзно?
   - Вполне. Мне не нравится вся эта история. Что-то в ней не так... А здесь, сам знаешь, из Охранных Систем только мы с Тадеушем. И я не могу оставить его одного в такой ситуации. Нужно хотя бы наметить версию, чтобы ему стало легче с расследованием... Ну, хоть часа на четыре я должен задержаться, до ближайшего пассажирского рейса.
   - Ну-ну, смотри... А впрочем, как знаешь. Я думаю, ничего страшного не будет, если ты задержишься на несколько часов. Всё равно в карантине торчать придётся. Ладно, Громову я всё объясню, но чтобы не позже, чем через пять часов, ты сидел в ракетоплане, летящем на Землю! - Юлий оглянулся, наклонился к экрану. - Ну, всё, Влад! Кончаю связь! Мне пора. До встречи на Земле...
   Торрена на прощание кивнул нам обоим, и экран погас.
   - Наверное, с Базы предупредили о перегрузке линии связи, - уныло сказал Сабуро. - Чтобы подолгу не болтали и не забивали эфир.
   Я согласно кивнул, взглянул на часы.
   - Ладно. Вернусь, договорим. А пока вот что! Выясни, с кем общался вчера Торкали, после патрулирования, что делал: конкретно, по часам, насколько это возможно. Какое у него было настроение... В общем, всё, что касается Торкали. Возможно, появится какая-то связь с кораблем из Сообщества... Кстати, он всё ещё на "Орбитальной"?
   - Нет. Стартовал в шесть утра. - Сабуро достал свою электронный памятный журнал, нажал клавишу. - Точно по графику. Никаких отклонений. Запросил разрешение у Службы "Купол", получил координаты "коридора" и сразу же улетел.
   - Хорошо. Да, вот ещё что! Свяжись с Базой, пусть дадут сводку "метеоритной погоды" на ближайшие часы.
   - Всё-таки решил лететь?
   - А что делать? Нужно... Ну, ладно. Действуй! Я уже опаздываю! Нарушу график, База начислит штрафные часы и вычтет их из общего стажа лётной практики.
   - Ни пуха! - Сабуро показал большой палец: всё в порядке.
  
  

* * *

  
   Я вылетел на орбиту точно по графику. Патрулирование Системы в рамках программы "Купол" дело ответственное. Служба обнаружения, предупреждения и ликвидации астероидно-метеоритной опасности Земли работала исправно и бесперебойно: Трудовое Братство не жалело ресурсов и сил на оснащение и содержание этой структуры Охранных Систем Общества. Поэтому каждый из нас считал для себя долгом чести отлетать на ракетопланах с эмблемой Службы "Купол" как можно больше часов и сбить как можно больше крупных метеоритов или хотя бы отклонить от курса какой-нибудь коварный астероид, угрожающий нашей планете. Но, как правило, надежды эти так и оставались не реализованными полностью. Патрульным "Купола" приходилось в основном заниматься рутинной работой: расчисткой "коридоров" для челночных кораблей. Вот и сегодня моё дежурство не отличалось от остальных особыми происшествиями. Я барражировал между орбитами Юпитера и Марса, когда с Базы пришло сообщение. Включилась патрульная радиосвязь.
   - Патрульный "Икс-53"! Вызывает "Орион"!
   - Патрульный "Икс-53" на связи. Слушаю вас, "Орион". Что случилось?
   - Немедленно следуйте в квадрат 65-110! Наблюдаем два неизвестных объекта на краю Зоны. Скорее всего, это ракетолёты из Сообщества. Идут девяносто градусов к Оси. Возможно, просто производят отлов метеоритов в облаке Оорта... Пока с враждебной стороны никак себя не проявили. Сопровождайте их по границе Зоны. Не исключено нарушение. Сообщаю координаты сетки: Х-186. 59. 3; У-32. 20. 1; Z- 256.15.5.
   Этого мне только не хватало! Я записал координаты в курсограф.
   - Вас понял, "Орион"! Иду в квадрат 65-110.
   Я выключил связь. Щелкнул тумблером - над лобовым стеклом слабо замерцала карта. Так, судя по координатам, это в получасе полёта от меня. Я включил антиинерционные магнитные гасители, развернул машину и дал полную мощность на двигатели. На всякий случай проверил носовые излучатели.
   Вскоре на боковом экране появился тусклый рыжеватый диск, быстро проплыл по экрану из конца в конец и исчез. Я включил задний обзор - крохотная двойная планетка исчезала в кромешной тьме; справа горит далёкая жёлтая звезда - Солнце, таким оно выглядит отсюда, с окраины Системы.
   "Пролетел Плутон, - мысленно констатировал я. - Ещё немного и буду находиться в Договорной зоне. Нужно смотреть в оба!". Взяв курс на созвездие Центавра, включил систему поиска - в перекрестье курсового фотоэлемента появилась главная звезда. Я передал управление кораблём автопилоту и стал следить за приборами.
   Прошло ещё полчаса, прежде чем по всплеску на экране локатора я понял, что нахожусь рядом с объектом. Поискал лучом - на экране появились две яркие точки. Идут встречным курсом, близко друг от друга. Я включил защитное поле и изменил курс: пошёл выше и правее них. Объекты заметили мой манёвр - точки на экране быстро сошлись, разделились и пошли по крутым дугам в противоположные стороны экрана.
   Уходят? Чего они испугались? Я взглянул на экран, затем посмотрел в иллюминатор: кругом были звёзды - далёкие и холодные. Приглядевшись, я различил два движущихся огонька на фоне Млечного Пути. Покрутил ручки настройки. В космосе, на много тысяч километров впереди, быстро перемещались две светящиеся палочки, сливаясь со звёздами. Я прибавил увеличение так, что на экране оказалась только одна из этих палочек. Это был ракетолёт, без сомнения, Сообщества. Он летел, вытянув тело и отнеся назад острые крылья.
   Попробовал связаться с ним - эфир молчит. Убегают и не отвечают на вызовы. Мне показалось это странным. Увеличил скорость. Огоньки на табло начали перемигиваться, стрелки приборов занимали места между ограничительными штрихами. Я почти машинально наблюдал за этим. Вдруг сообразил, что могу попасть в неприятную историю - не хватало мне ещё в пылу погони нарушить закрытую зону!
   Я включил тормозные двигатели, набирая мощность, изменил курс и полетел обратно.

* * *

  
  
   Сабуро оказался не один. Когда я вошёл в его каюту, он играл в шахматы с Сун-лином. Сун-лин, по прозвищу Мышонок, прибыл на "Орбитальную-12" из Трудового Братства и работает здесь уже около года. Один из лучших патрульных. Маленький, изящный, всегда сдержанно-спокойный. Вот и сейчас, он внимательно посмотрел на меня, всё понял без слов и молча встал.
   - Ладно, Тода (так он называл Сабуро). Потом доиграем. Я вижу, у вас серьёзный разговор будет. Не стану вам мешать.
   Сун-лин шагнул к двери, но я остановил его.
   - Останься, Мышонок, - сказал я. - Ты нам не помешаешь. К тому же тебе это будет интересно.
   Сун-лин невозмутимо сел на прежнее место, осторожно отодвинул шахматную доску. Я прошёл на середину каюты, сел в надувное кресло так, чтобы видеть сразу обоих собеседников. Выжидательно посмотрел на Сабуро. Тот поморщился, достал из нагрудного кармана комбинезона пачку бланков, молча протянул их мне. Я просмотрел бланки. Это были отчеты лаборантов-автоматов, производивших экспертизу. Ничего примечательного. Отложил их в сторону.
   - Профессионально сработано! Никаких следов? - Я посмотрел на Сабуро. Тот виновато опустил глаза, как будто результаты экспертизы зависели от него.
   - Неужели и на излучателе ничего?
   - Понимаешь, Влад, вообще нигде ничего не удалось обнаружить! Прямо мистика какая-то!
   - Никакой мистики, Белоголовый! Здесь действовал хорошо подготовленный профессионал! Ясно, что если бы Торкали покончил с собой, то на излучателе остались бы его отпечатки, но их нет! Значит, излучатель сунули ему в руку уже после смерти, чтобы сбить нас с толку. Вот только переборщили с отпечатками! Теперь у меня нет никаких сомнений в том, что мы имеем дело с убийством... Но почему сам убийца не оставил никаких следов? Этого я понять не могу!
   - Может, он надел перчатки? - предположил Тадеуш и тут же отверг своё предположение: - Хотя, нет! Микроанализатор обнаружил бы содержание вещества в самых ничтожных дозах. А тут ничего - никаких микрочастиц!
   - Излучатель могли обработать каким-нибудь спецсоставом, - неожиданно сказал Сун-лин, бесстрастно разглядывая шахматного коня. Он, видимо, уже давно понял, о чём идёт речь и, проанализировав все факты, нашёл единственно правильное решение.
   - А ведь верно! - радостно воскликнул Сабуро. - Только после такой обработки на поверхности не останется никаких следов! Как это я не сообразил сразу? Молодец, Ли! - Тадеуш хлопнул пилота по плечу. - Тебе бы не на "Орбитальной" трудиться, а у нас, в Отделе!
   Сун-лин скупо улыбнулся, продолжая вертеть в руках шахматную фигуру. Посмотрел на меня. Я молчал. Мне стало немного обидно за себя. Ведь это я не додумался до такой простой вещи, как химический спецсостав. Чтобы остановить бурные излияния Сабуро по поводу догадки Сун-лина, я строго спросил его:
   - Ну, что там ещё у тебя? Что-нибудь удалось установить?
   Тадеуш сразу же посерьёзнел.
   - Да, Влад. Я опросил всех, кто видел вчера Торкали, общался с ним. В целом, картина вчерашнего дня прояснилась. После патрулирования Торкали около трёх часов не выходил из своей каюты (видимо, отсыпался). Более точных сведений на этот счёт получить не удалось. Около пяти он появился в кают-компании. Провёл там примерно два часа. Чем занимался? Ну... Ты же сам знаешь, что делают пилоты после патрулирования! Веселился, болтал с друзьями, флиртовал со стюардессами. Торкали был весельчаком, любил рассказывать разные истории... ну, о том, что делал на Земле до "Орбитальной", много шутил.
   - Ты что, был хорошо знаком с ним?
   - Нет. Это мне сказали его друзья... - Сабуро полез в свой ЭПЖ.
   Я остановил его:
   - Не надо. Рассказывай дальше!
   - Дальше? В семь он пошёл с друзьями в видеотеку. Они что-то там такое решили переделать в телеустановке. Им не хватало каких-то микропроцессоров, и Торкали отправился на Стартовую. Там всегда у ребят полно всякой всячины. И вот тут...
   - Что тут? - заговорщический тон Сабуро мне не понравился.
   Тадеуш откинулся на спинку кресла, поднял указательный палец, словно призывая к вниманию.
   - Вот тут-то и произошло самое важное, на мой взгляд! Как я и предполагал раньше, убийство как-то связано с этим ракетолётом из Сообщества...
   - Да не тяни же! - не выдержал я. - Говори, что произошло!
   - А я и говорю, - нисколько не смущаясь, продолжал Тадеуш. - На Стартовой к Торкали подошёл пассажир с того самого ракетолёта. Они вдвоём отошли в сторону и около пяти минут о чём-то беседовали.
   - Кто это видел? - быстро спросил я. У меня даже дыхание перехватило от волнения.
   - Рик Мертон. Он здесь в группе добровольцев. Ты должен его знать. Мертон монтировал силовые кабели в шахте лифта между третьей и четвертой палубой как раз в то время, когда Торкали и этот самый пассажир разговаривали. Там коридор кончается тупиком, и их никто не мог видеть (вполне укромное место).
   - Во сколько это случилось?
   - Точного времени Мертон не помнит, но говорит, что где-то около половины восьмого.
   - Так! - Я быстро встал, подошёл к визиофону, набрал нужный код. Экран вспыхнул голубым светом, на нём появился дежурный по связи.
   - Диспетчер Норис слушает!
   - Срочно подготовьте список всех пассажиров ракетолёта, прибывшего из Сообщества 15 мая, рейсом...
   Я оглянулся и вопросительно посмотрел на Сабуро.
   - 112-066-Г, - подсказал тот.
   - ... Рейсом 112-066-Г! - Я снова повернулся к экрану. - Желательно, если это возможно, чтобы были фотографии с въездных документов... Кстати, кто инспектировал этот рейс?
   - Группа Арчи Элдона, - ответил оператор, взглянув на невидимый мне экран дисплея, висевший у него над головой.
   - Хорошо. Все данные передайте по коду визиофона 430-12, в каюту астронавта Тадеуша Сабуро.
   - Вас понял, - кивнул диспетчер и исчез с экрана.
   - А о чём говорили Торкали и этот пассажир, Мертон не слышал? - снова спросил я у Сабуро.
   - К сожалению, нет. Они стояли далеко от него. Мертон видел только, как тот пассажир подошёл к Торкали и как уговаривал его несколько минут (Торкали явно не хотел вступать с ним в контакт). Потом оба отошли в этот самый тупик. Что примечательно - после разговора Торкали направился к радистам узнавать сводку "погоды" на ближайшие сутки.
   - Он что, собирался лететь на Землю?
   - Этого я не знаю. Но, как говорят ребята со Стартовой, Торкали вернулся к ним очень взволнованным. Он был рассеян. Ну, кое-как они доделали эту телеустановку, а в девять Торкали ушёл к себе, и больше его никто не видел...
   - Во сколько наступила его смерть, эксперты установили?
   - Да. По данным сканирования, приблизительно в двенадцать часов ночи, в начале первого, с разницей в двадцать минут.
   - В это время на этаже, где находится каюта Торкали, никто не видел посторонних? Я имею в виду пассажиров с того самого ракетолёта.
   - Нет. В это время уже все спят, конечно, за исключением дежурных.
   - А раньше, когда Торкали находился с друзьями в видеотеке?
   - М-м... - Сабуро в нерешительности замялся. - Точно сказать не могу...
   - Так. Ясно.
   На панели визиофона нервно замигал огонёк вызова. Я нажал кнопку, включая связь. Снова появился диспетчер Норис.
   - Вы просили список пассажиров и фотографии?
   - Да, да!
   Изображение Нориса сдвинулось вправо; его место заняли строки текста из светящихся голубых букв, затем, одна за другой, прошли фотографии пассажиров. Я быстро переснял всё это на копирующий модуль, поблагодарил диспетчера и вернулся к столу.
   - Ну-ка, давай сюда этого механика!
   Сабуро послушно встал, вышел из каюты. Я перебирал только что отпечатанные стереоснимки, внимательно вглядываясь в лица. Сун-лин сидел молча, закинув нога на ногу. Казалось, происходящее его совсем не волновало. Сабуро вернулся минут через пятнадцать. Вместе с ним в каюту вошёл молодой, высокий парень, со светлой курчавой головой и внимательными серыми глазами; нерешительно остановился у входа.
   Я осмотрел его с ног до головы, указал на кресло около стола:
   - Пожалуйста!
   Он поблагодарил меня кивком головы, осторожно сел, с любопытством поглядывая в сторону невозмутимо-спокойного Сун-лина. Затем вопросительно взглянул на меня.
   - Я - Влад Стив, сотрудник Особого отдела Охранных Систем Общества. Пригласил вас как свидетеля по делу о смерти патрульного "Икс-84", пилота Службы "Купол" Алана Торкали. Назовите, пожалуйста, своё имя и род деятельности.
   - Рик Мертон, механик аварийных систем "Орбитальной-12".
   - Хорошо! Расскажите нам о том, что произошло между семью часами и половиной восьмого вечера, 15 мая 648 года Мирового Воссоединения, на стыке третьей и четвертой палуб, когда вы монтировали кабели в шахте лифта.
   Мертон с готовностью кивнул.
   - В это время я заметил, как к патрульному Торкали подошёл один из пассажиров ракетолёта, прибывшего из Сообщества тот день утром. Этот пассажир стал что-то быстро говорить Торкали.
   - А что именно, вы не слышали?
   - Нет.
   - Вам не показалось, что Торкали и этот пассажир знакомы или встречались раньше?
   - Нет. Я бы так не сказал. Наоборот, Торкали явно испытывал некоторую нерешительность и в первую минуту даже хотел уйти. Но пассажир настоял на своём. Этот человек был сильно взволнован и вёл себя так, словно опасался, что их разговор будет замечен кем-то посторонним.
   - А вас они не видели?
   - Нет. Меня вообще трудно было заметить. Дверцы кабины оказались закрытыми, и я наблюдал за ними через вентиляционную решетку... Всё вышло совершенно случайно, - словно оправдываясь, добавил Мертон.
   - Да, я понимаю вас. Так значит, о чём у них шла речь, вы не слышали?
   - Нет. С моей позиции это было просто невозможно. Торкали и этот пассажир стояли довольно далеко, шагах в двадцати от меня. К тому же, разговаривали они шёпотом. И потом, я и так чувствовал себя неловко, поэтому и не старался прислушиваться к их разговору.
   - А кто-нибудь ещё был с ними? Вы никого не заметили?
   - Нет, никого.
   - Хорошо. Вы могли бы узнать того человека из Сообщества?
   - Да, пожалуй.
   - Вот, взгляните. Есть ли среди этих людей человек, беседовавший с Торкали? - Я разложил снимки в ряд, пододвинул их к механику. - Здесь изображены все пассажиры-мужчины того самого рейса.
   Несколько минут Мертон старательно разглядывал стероснимки. Я наблюдал за ним. Наконец, он протянул мне один из снимков:
   - Вот этот!
   Я взял у него карточку.
   - Вы уверены?
   - Разумеется! У меня хорошая зрительная память, - заверил механик.
   Что ж, не доверять ему у меня оснований нет. Из глубины голограммы на меня смотрел смуглый мужчина лет сорока, с едва уловимыми монголоидными чертами лица, проницательными тёмными глазами, узким подбородком и тонкогубым ртом.
   Я сверился со списком пассажиров: "Тим-О-Лис - коммерческий служащий компании "Лидер", тридцать восемь лет, женат, имеет двоих детей. На Землю прибыл по делам своей компании с целью получения патента в области космических технологий. Продолжительность командировки четыре дня". Отметки о регистрации при вылете с Гивеи, данные медицинского осмотра, перечень личных вещей - всё, как полагается у них там в Сообществе. Обычный пассажир обычного межзвёздного рейса... Что же могло связывать его с Торкали?.. Неужели это он убил нашего пилота?
   - "Лидер"... Чем занимается эта компания? - Я поднял глаза на Сабуро. Тот неопределённо пожал плечами и покосился на Сун-лина.
   - Насколько я знаю из сообщений их печати, - не дожидаясь вопроса, ответил Сун-лин, - сейчас они ведут разработки перспективных ракетных двигателей нового поколения. Одна из крупнейших фирм в Сообществе. Практически весь их Звёздный Флот оснащён двигателями от "Лидера". Хотя это и наше давнишнее техническое решение, патент на которое они получили почти столетие назад... Кстати, в последнее время появляются ещё и сообщения о производимых их учёными опытах, связанных с этой же фирмой, опытах по использованию мегалазеров в космическом пространстве в военных целях.
   Я в задумчивости повертел в руках стереоснимок. Посмотрел на Мертона.
   - Хорошо. Большое вам спасибо за помощь. Извините, что отвлекли вас от вашей работы. Вы можете идти.
   Механик поднялся, попрощался с остальными и вышел.
   - Ты что-нибудь понял? - Сабуро вопросительно посмотрел на меня.
   - Если бы! - Я встал, прошёлся по каюте. - Ракетные заводы с Гивеи, пассажиры, ехавшие в служебную командировку оттуда же, совместные космические проекты и убийство Торкали... Что здесь может быть общего?
   - Может быть, они все-таки были знакомы? - осторожно предположил Тадеуш. - Я имею в виду Торкали и этого Тим-О-Лиса.
   - Ты думаешь, они сотрудничали?
   Сабуро неопределённо пожал плечами.
   - Ну хорошо! Мы можем смело предположить, что этот самый Тим-О-Лис мог являться агентом их спецслужб. Но что им мог передавать наш Торкали - пилот "Купола", который безвылазно находился на "Орбитальной-12" целых три года и никуда, кроме как на патрулирование, не отлучавшийся?.. Нет, возможность его связи с секретными службами Сообщества нужно исключить сразу! Человек Земли не способен на такое. Ты со мной не согласен?
   Я посмотрел на Тадеуша.
   - Тогда что? - упрямо спросил он.
   - Не знаю... Почему его убили - вот вопрос!
   - Ну, на этот вопрос как раз легко найти ответ. Чем-то он не угодил им. Возможно, хотел передать их в наши руки. Ведь зачем-то же он собирался лететь на Землю?
   - Кому "им"? О ком ты говоришь, Белоголовый? - Я внимательно посмотрел на друга. Клубок загадок, обрушившихся на нас, начал меня по-настоящему раздражать. - О чём мы вообще здесь говорим?
   - Чёрт возьми! Интересная история получается! Клянусь небом, интересная! - неожиданно радостно воскликнул Сун-лин.
   Я посмотрел на него. Раскосые глаза пилота хитро щурились. Неужели он что-то понял во всём этом? Может быть, всё-таки связаться с Громовым? Посоветоваться? Он наверняка найдёт правильное решение... Нет, нельзя! Не удобно по каждому вопросу беспокоить старика. Нужно думать самому, искать выход из лабиринта вопросов. Иначе будет стыдно смотреть товарищам в глаза. И, как назло, нет времени для более тщательного расследования! Как всё-таки не вовремя этот спешный отъезд на Землю! Может, не лететь?..
   Я взглянул на часы: без четверти три. Через полчаса улетает челночный грузовой ракетоплан "Земля - Орбитальная-12". Можно, конечно, полететь и позже, но дорога до Земли и так займёт шестнадцать суток. Будет неудобно, если я не прилечу с большим опозданием.
   Я встал. Посмотрел на товарищей. Тадеуш Сабуро сидел хмурый, насупившийся; густые брови его торчали, как кустики крыжовника. Сун-лин выглядел беззаботным, сидел, закинув нога на ногу, и о чём-то думал. В тёмных глазах его светились лукавые искорки.
   - Спешишь улететь? - Сабуро иронически усмехнулся.
   - Да.
   -А нам, значит, расхлебывать эту кашу? - Он посмотрел на Сун-лина. - Так, что ли? Не по-товарищески получается как-то. А, Влад?
   Его слова меня задели.
   - Ну, знаешь! Я же не по своей воле, и потом...
   - Причину всегда можно найти! - отмахнулся Тадеуш.
   Я не выдержал. В самом деле, что он, не понимает, что я должен лететь? Он же сам слышал мой разговор с Торреной. Я и так отложил вылет на четыре часа!
   - Ошибаешься, Белоголовый! Причин я не ищу. Но в нашей с тобой работе есть такое слово - "приказ". Надеюсь, тебе оно знакомо? И не нам с тобой обсуждать приказы руководства! Поэтому через двадцать пять минут (я взглянул на часы) я должен покинуть станцию, и заниматься этим делом придётся уже тебе самому.
   - Ты старший здесь, тебе виднее! - пробурчал Сабуро.
   - Вот именно! Можешь запросить помощи у Центра... Или вот, хотя бы, привлеки к этому делу Мышонка! Парень он сообразительный, голова у него светлая. Суть дела он, наверное, уже понял. А если нет, то ты ему всё разъяснишь в подробностях.
   - Что ж! - Сун-лин мотнул головой. - Я не прочь помочь Тоде! К тому же у меня есть кое-какие соображения на этот счёт...
   - Какие соображения? - сразу же оживился я.
   - Нет, Влада! Пока не скажу. Нельзя! А то всё сорвётся. У меня такая примета: если проболтаюсь раньше времени, значит, не жди удачи в деле. Ты не беспокойся, лети. Мы с Тодой обязательно во всём разберёмся и сделаем как надо.
   Его самоуверенный тон заставил меня усомниться, но потом я успокоился. Может быть, и правда Сун-лин во всём разберется? Мы с Тадеушем иногда не можем понять всего, наверное, потому, что идём к решению задачи путём сопоставления аналогов - так нас учили. Это часто путает, подводит нас, ведь аналогов в реальной жизни почти нет. А Сун-лин - человек в нашем деле новый, не знающий никаких аналогов. Ему, наверное, легче будет.
   - Что, пятки зудят, как домой охота? А? - усмехнулся Сабуро. - Ну, давай, давай! Беги! Только смотри, не споткнись о переборку в грузовом отсеке, а то потом придётся искать подходящее оправдание - ссадины-то сойти не успеют!
   - Ладно, Тадеуш, не обижайся, - сказал я примирительно. - Вот что. Думаю, тело Торкали нужно отправить на Землю. Сообщи его родственникам... Хотя нет, я сам обо всём позабочусь. Пусть только его проводят здесь со всеми почестями.
   - Хорошо. Не переживай. Всё сделаем, как положено.
   Сабуро встал, протянул мне на прощание руку.
   Я пожал её, кивнул Сун-лину и вышел. В каюте собрал немногочисленные личные вещи, сложил всё в пластиковый чемодан. В последний раз оглядел тесное помещение: не забыл ли чего? По старинному обычаю присел на дорогу. Уже в коридоре, идя на Стартовую, почувствовал странную лёгкость в теле. Искусственный гравитатор работал нормально, ощущение тяжести было нормальное, а я, словно на крыльях летел, при каждом новом шаге отрываясь от пола.
   Э, нет, брат! Лукавишь! Не только приказ гонит тебя на Землю. Прав Сабуро, сам хочешь поскорее покинуть эту стальную скорлупу! Засиделся ты здесь, соскучился по солнцу настоящему, по ветру, по запахам земным, а не этим, синтезированным в биомассе терморегуляторной системы "Орбитальной". Прощай, теснота и мнимый космический комфорт! Скорее на Землю, на простор!
   Я плотнее застегнул молнию на комбинезоне, поудобнее перехватил свой чемодан и шагнул в кабину лифта.
  

2

  
  
   Неослабевающий ветер гудел за стенами зала, словно бы в бессильной ярости хотел сорвать каменные перекрытия, разметать их и унести с собой.
   Учитель сидел напротив, прикрыв веки и не глядя на меня. Руки его спокойно лежали на коленях. Несмотря на холод, на нём было одно чёрное кимоно, которое он носил всегда и не снимал, даже ложась спать.
   Клац, клац, клац...
   Где-то, за пределами зала, деревянные ставни бились друг о друга, но постепенно этот звук отдалился и как будто исчез вовсе.
   Здесь, на Тибете, сильные холодные ветры дуют очень часто, но сегодня ветер казался особенно необузданным и свирепым. Кругом одни горы; на много километров в округе нет ни одного жилого посёлка. Дикий, суровый край с хаосом скал, обрывов, глубоких ущелий, грохотом горных рек, несущихся в этих ущельях, и постоянных обвалов. Здесь, в этом природном заповеднике, оставленном человеком не тронутым грандиозными преобразованиями, охватившими всю планету и изменившими её облик, одиноко затерялся небольшой буддийский монастырь. Далеко отсюда, в Южной Африке было построено новое современное здание Школы Охранных Систем Общества с множеством аудиторий, лекториев, учебных центров, спортивных залов, видеотеками и даже музеем. Но курс изучения древних боевых искусств Востока проходил именно на Тибете, в заброшенном монастыре.
   Когда-то здесь шла размеренная жизнь монахов, но вот уже шестьсот лет, как последний лама покинул этот монастырь и спустился в плодородную долину, прихватив с собой на память молитвенную мельницу и поклонившись всем пяти буддийским частям света.
   Не известно, сколько ещё времени простоял бы так монастырь на узком горном перевале, если бы его не обнаружила одна археологическая экспедиция и не предложила использовать как музей. Музей из монастыря делать не стали ввиду его малой исторической ценности, а вот учебный центр для специальной подготовки сотрудников ОСО оборудовать решили. Место здесь оказалось подходящим для суровых испытаний духа и воли. Недаром буддийские монахи, жившие здесь, считались выносливыми и сильными людьми. Грозные горные пейзажи, заснеженные вершины настраивали на определённый лад. Красота гор была не просто созерцательной, она заставляла задумываться над сутью вещей, давала людям необходимый душевный настрой.
   Советом Охранных Систем Общества была разработана специальная обучающая программа для Модулятора Случайностей. В её создании приняли участие историки и знатоки древности, отбиравшие наилучшие методики обучения рукопашному бою. Старые мастера передавали древнее искусство молодым ребятам в соответствии с древними традициями и методикой, разработанной столетия назад...
   Я взглянул на учителя. Губы того шевелились. Я напряг слух. Учитель произносил ритмические фразы, смысл которых ускользал от меня:
  
   Глиняный сосуд
   Каждый гончар лепит по-своему,
   Но ценность сосуда зависит от того,
   Насколько глубока пустота в нём.
   Наполни сосуд молоком
   И ты узнаешь, даёт ли он жизнь
   Или смерть притаилась на дне его.
  
   Я старался поймать взгляд учителя, но два уголька - глаза учителя, - казалось, одновременно видели и меня, и то, что вокруг него, и даже то, что находится за пределами зала и этого монастыря. В общем-то, так и должно быть.
  
   Ветер, несущий холод горных снегов,
   Или жар пустыни не что иное,
   Как пустота.
   Но, наполненная яростью льва,
   Пустота эта способна сокрушить скалы,
   Вбирая в себя силу и твёрдость скалы.
  
   Наконец, учитель посмотрел мне в глаза.
   - Для тебя зелёный и красный цвета реальны, но для слепого они не существуют, верно?
   От напряжения на лбу у меня выступили бисеринки пота. Пальцы рук и ног закоченели. Я боролся с искушением пошевелить ими.
   - Я подвожу тебя к единственно правильному взгляду на вещи. Каждый предмет лишён реальности, ничто не существует само по себе. Всё в мире находится в постоянном изменении. Природа реальности в этом изменении. Процесс изменения и есть "ку" - пустота. Пустота эта означает нечто, лишённое самостоятельной реальности, процесс постоянного, взаимосвязанного изменения вещей. Познать природу реальности - значит понять постоянство этого процесса и перестать делать различия. Когда ты начинаешь различать что-то, твой мозг останавливается, и ты выпадаешь из этого мирового процесса. Думать о смерти, когда стоишь лицом к лицу со своим врагом, значит остановить свой мозг...
   Я прикрыл глаза, обдумывая услышанное. Вот ради чего учитель говорил так долго! Вот главная мысль, которую следует воспринять из его слов!
   - Внутри тебя должна быть пустота. Мозг твой должен быть ясен и чист, как мозг ребёнка. Ничто не должно сковывать твоего сознания, только тогда ты достигнешь просветления. Это и есть великое понятие Дзен! Если ты сумеешь достигнуть этого, тебе откроются тайные замыслы противника, и тем самым он станет заведомо слабее тебя. Ты сконцентрируешь в себе всю силу сущего и победишь врага!.. А теперь начнём урок, - коротко сказал учитель и троекратно хлопнул в ладоши.
   С шумом раскрылись двери с четырёх сторон просторного зала, впуская вместе с порывами леденящего ветра четыре пары людей в красных кимоно. Учитель произнёс несколько слов, и все восемь человек угрожающе двинулись на меня.
   Выжидая, я оценивал силу каждого противника. Я позволил им напасть на себя, чтобы воспользоваться их ошибками. Первый ответный удар сбил с ног сразу двоих нападавших. Не останавливаясь, в непрерывном движении, я выпрыгнул высоко вверх, оказавшись за спинами своих противников. Движение вперёд - удары нападавших вызвали лишь колыхание воздуха над моей головой. Я снова прыгнул вперёд и вверх, ударом колена повалив одного из противников. Уже коснувшись ногами пола, я тут же отбил новую атаку и отбросил нападавших в сторону.
   "Не страшись силы и численности врага. Ускользай от его ударов быстрее ветра. Наноси ответные удары со стремительностью молнии", - слова учителя звучали в моей голове.
   Схватка продолжалась минуту, не больше. Я вышел из неё полным победителем. Тяжело дыша, посмотрел на учителя. Тот ничего не сказал. В его глазах мелькнуло сожаление.
   - Нападай! - коротко приказал он.
   Я осторожно приблизился к нему. Учителю перевалило далеко за сто. На голову ниже меня, он казался совсем ветхим и слабым. Но на лёгкую победу я не рассчитывал.
   Я сделал быстрый выпад. Учитель чуть шевельнул рукой, и мне пришлось отступить на несколько шагов, потирая ушибленную руку. Теперь учитель встал в очень низкую стойку, с широко расставленными ногами. Его маленькие руки, казалось, приобрели твёрдость дерева и угрожающе нацелились на меня. Я вновь бросился на него, обрушив град ударов, которые учитель отразил с удивительной лёгкостью. Захваченный схваткой, я на мгновение потерял бдительность. Сделав обманное движение вперёд, я тут же развернулся на опорной ноге, собираясь нанести ему сокрушительный удар ребром ладони в переносицу, но учитель скрестным движением рук поймал мою руку и резко рванул её вниз. Я ударил его другой рукой, но он уже упал на жёсткий ковер, оплетя ногами мои ноги, быстро повернулся на бок. Не удержавшись, я повалился на спину. Учитель мгновенно вскочил и едва коснулся пяткой моего виска, обозначая смертельный удар.
   Пристыженный, я поднялся на ноги, с восхищением глядя на победителя. Он посмотрел мне в глаза. Чёрные угли вспыхнули ярким пламенем, ослепившим меня. Но через мгновение лицо учителя стало, как и прежде, непроницаемо-спокойным.
   - Урок окончен, - бесстрастно произнёс мой наставник.
   Я склонил голову в почтенном поклоне.
  
   Придя в себя после отключения от Модулятора, я забрался в кабину ионного душа и с наслаждением подставил лицо прохладным струям воды. Я растягивал удовольствие, делая ионизацию всё более интенсивной, а воду всё более холодной, пока громкий окрик не оторвал меня от этого удовольствия. Выглянув из душевой кабинки, я увидел, как по проходу, скользя на мокром кафеле, идёт человек. Заметив меня, тот сделал широкий приглашающий жест, и мне пришлось завернуться в мягкое полотенце, чтобы предстать перед ним в подобающем виде. Особого подъёма настроения от встречи с посыльным я не испытывал, хотя понимал, что случилось что-то важное, иначе со мной связались бы обычным способом - по визиофону.
   - Влад Стив? Оперативный сотрудник Особого отдела? Это вы? - Посыльный пристально посмотрел на меня, словно проверяя.
   - Да, - кивнул я. - В чём дело?
   - Вам сообщение! - Он протянул мне синюю карточку вызова в Отдел и быстро ушёл, не дав мне даже опомниться.
   Я повертел в руках кусочек пластмассы и вздохнул. Ну вот, снова срочное задание!
  
  

3

  
   Учебный центр, в котором я проходил курс спецподготовки, находилась в Австрало-Азиатском жилом поясе, в Северной зоне, и дорога до Города отняла у меня больше трёх часов. Сидя в поезде магнитной дороги, у окна, протянувшегося во всю длину вагона, я старался понять, что могло послужить причиной столь срочного вызова меня в Город. Не прошло ещё и двух недель, как я вернулся с "Орбитальной" и был направлен на трёхмесячный курс повышения квалификации, проводившийся раз в два года, и вот Громов отзывает меня назад. Что могло произойти? Что могло заставить начальника Особого отдела, очень дотошного в вопросах профессиональной подготовки сотрудников, изменить своему принципу. Глядя на голубой туман, плывший по выпуклой поверхности оконного стекла, я обдумывал возможные причины столь необычного поведения Громова и всё больше склонялся к мысли о чрезвычайной серьёзности случившегося. Сейчас, после того, как Сида Новака назначили начальником Биологической защиты на Терре, далеко от Земли, я стал для Громова "сотрудником номер один", как шутили ребята в Отделе. Ведь ни для кого не было секретом то, что Громов ценил Сида и справедливо считал его лучшим оперативным сотрудником среди нас. Да и сам Громов не скрывал этого, хотя никогда не делал для Сида никаких отличий или скидок. Скорее даже наоборот, он был с ним более строг и требователен, чем с остальными ребятами.
   Теперь, когда Сид на Терре, "сотрудником номер один" в глазах Громова стал я. Трудно сказать, что я испытывал от этого своеобразного назначения. Радость?.. Гордость?.. Нет, скорее чувство огромной ответственности, а ответственность - очень тяжелая ноша! Неожиданно мне в голову пришла новая мысль: "А что же должен был испытывать в своё время сам Сид, находясь в моём нынешнем положении?".
   Эх, Сид, Сид! Старый дружище! Перед его отлётом мы даже не смогли по-настоящему попрощаться - я находился на другом конце планеты (на одном из титановых рудников у побережья Южной Америки произошла авария: в результате обвала под тысячетонным слоем породы было заживо погребено несколько сотен человек). Работая в спасательной команде, я не смог приехать, чтобы проводить друга в дальний путь: прощались мы по визиофону. Я считал себя виноватым перед ним, но больше всего перед его женой Светланой. В чём-то я даже завидовал ей, ведь она понимала своего любимого так, как его не понимал никто другой...
   За окном вагона проносились бескрайние степи - поезд мчался по просторам Туранской низменности, и ветер, поднимавшийся от стремительного движения вагонов, широкими волнами разводил высокую серебристую траву, которой густо поросла степь. Горевшие тусклым гранатовым огнём маяки системы оповещения Дороги мелькали неуловимыми метеорами, почти не задерживаясь на сетчатке глаз. Бесшумное и плавное скольжение поезда убаюкивало и успокаивало, а мягкое тело глубокого кресла, покрытое тёплой искусственной кожей, услужливо поддерживало меня, чутко реагируя на каждое моё движение.
   Острое ощущение чьего-то пристального взгляда отвлекло меня от воспоминаний. Приобретенное в длительных тренировках искусство видеть невидимое - харагей - не могло обмануть меня. Слегка повернув голову вправо, я встретился взглядом с совсем ещё юной девушкой, сидевшей в боковом ряду кресел. Тёмные волосы её, круто вьющиеся на затылке, трепал ветер, врывавшийся в приоткрытое окно. В серых глазах прекрасной незнакомки застыло любопытство. Через минуту я понял, чем привлёк её внимание: на мне был лиловый мундир. Я не стал переодеваться, а в учебном центре все ходили именно так. Всё же нужно было переодеться. В обычной жизни так никто не ходит. Мысленно усмехнувшись, я снова посмотрел на девушку. Губы маленького рта юной женщины дрогнули в сдержанной усмешке. Она ещё раз пристально посмотрела мне в глаза и отвернулась к окну, устремив задумчивый взгляд в бескрайнюю степную даль.
   "Теперь мы с тобой имеем право носить эти мундиры с золотыми лебедями в петлицах всегда!" - пришли на память слова Сида в день окончания Школы ОСО.  
   Святое небо! Сколько же с тех пор прошло времени? Шесть?.. Да, шесть лет! Как же давно это было! Прошли годы юности, остались одни воспоминания. Жизнь стремительно и неукротимо летит вперёд, и нельзя вернуться назад по Реке Времени, чтобы прожить снова неповторимые мгновения молодости. Как нельзя вернуться к началу становления Трудового Братства шесть веков назад. Войны, после Мирового Воссоединения, канули в прошлое, и люди приступили к грандиозным преобразованиям своей жизни, к строительству всепланетного бесклассового общества. Но старое не сдавалось без боя, оно проявлялось и в новой жизни в самых невероятных формах. У человечества тогда ещё не существовало тех замечательных воспитательных школ, без которых теперь немыслима жизнь в Трудовом Братстве. Тончайшая, требующая огромной затраты сил, воспитательная работа по формированию нового человека только-только начиналась. Должно было смениться не одно поколение землян, прежде чем самодисциплина и ответственность людей достигнут уровня высокоразвитой цивилизации, устремлённой на просторы Дальнего Космоса.
   Именно в этот сложный исторический период и создавались Охранные Системы Общества. Им в обязанности вменялась охрана нарождающегося ростка новой жизни от любых проявлений прежней неустроенной жизни, наполненной распрями и войнами, разрозненностью народов и неустроенностью планеты. В наследство человечеству достался разрушенный последней мировой войной и всепланетной катастрофой мир, на восстановление которого ушло девять долгих веков. На этом пути было всё: и конфликты с проявлениями закостенелого старого мировоззрения, и вооружённые столкновения с группами психически нездоровых людей, которые не видели новых путей в будущее и отчаянно тянули человечество назад, в пропасть беззакония и анархии. Коммунарское движение тогда смогло противопоставить им сплочённые силы, взявшие на вооружение жестокий, но справедливый закон немедленного воздаяния за любое зло - Третий закон Трудового Братства. Так добро, обретшее силу, смогло постоять за себя и взять верх в той давнишней битве за становление справедливого социального устройства на Земле. Теперь оружие в деятельности Охранных Систем применялось крайне редко, в исключительных случаях, и то лишь с элетрошоковыми пулями, не способными причинить серьёзного вреда здоровью людей или животных. Поэтому в повседневной земной жизни это оружие воспринималось всеми, как музейная редкость. Видя его, люди пытались понять, зачем нужны эти диковинные металлические штуки, когда-то призванные убивать, в мире, где все люди стали братьями?..
   "И все же, как та девушка похожа на Таню!" - подумал я, отвлекаясь от своих размышлений. Я снова взглянул в сторону своей спутницы. Та сидела в свободной позе, откинувшись и расслабившись в уютной глубине кресла, устремив задумчивый взгляд за окно вагона. Казалось, ничто окружающее не существовало сейчас для неё. Я всматривался в лицо этой девушки, ища в нём сходство с Таниным лицом... Нет, конечно, полного сходства не было: лишь отдельные, едва уловимые черты делали их немного похожими, в остальном же обе были совершенно разными. Наверное, мне только показалось, от долгой разлуки и оттого, что я постоянно думаю о Тане. После нашей встречи два года назад в каждом красивом женском лице мне теперь видится лицо Тани. Вот и сейчас я, казалось бы, думаю о вызове Громова, а на самом деле из головы не выходит Таня. Ведь она ещё ничего не знает о моём возвращении на Землю.
   Как я хочу окунуться в её глаза и забыть обо всём! В эти удивительные, загадочные глаза, не похожие ни на одни глаза в мире: то зеленоватые, как морская вода в ясную погоду; то прозрачно-голубые, как бесконечно-высокое небо; то серые и чистые, вспыхивающие красными огоньками. Веселые, грустные, задумчивые, тревожные, требовательные и ласковые - мои дорогие глаза! Взгляд этих глаз однажды, раз и навсегда, перевернул всё в моей жизни, заставил взглянуть на окружающий мир по-новому. Всё, что раньше казалось таким важным и всеобъемлющим, теперь отошло на второй план, уступило место ей, которую я искал всю свою жизнь и, наконец, нашёл!
  
  

4

  
   Было двенадцать часов дня, когда я вошёл в вестибюль Совета ОСО. В здании, как всегда, царило оживление, сразу же настраивавшее на определённый лад. Взбежав по широкой лестнице и здороваясь со встречными сотрудниками в лиловой и голубой форме, я направился к кабине лифта, вознёсшего меня по наружной галерее на несколько этажей над площадью Совета.
   Едва раскрыв дверь кабинета, где обычно работал Громовов, я понял, что начальник Особого отдела провёл сегодняшнюю ночь на своём рабочем месте. Рамы окна оказались раскрыты настежь; лампы на потолке горели, хотя в их скудном свете уже не было никакой необходимости - солнечные лучи радостным потоком устремлялись в комнату, золотя оптические шторы, сдвинутые вправо; заставляли ослепительно блестеть полированные шкафы и столы.
   В кресле напротив окна сидел очень плотный человек, чем-то напоминавший добродушного медведя. Тёмная, почти чёрная, кожа его с лиловатым оттенком блестела на солнце подстать полировке шкафов; взгляд больших круглых глаз блуждал по экрану ЭПЖ, лежащему перед ним на столе, явно не видя текста, проходящего по нему, - судя по всему, занимался этим человек уже не первый час. Голубоватые белки его глаз слегка покраснели от напряжения бессонной ночи. Сам Громов выглядел не лучше и беспокойно шагал по кабинету - от окна к шкафу и обратно.
   Прекрасно зная начальника Особого отдела, я сразу же понял: случилось что-то чрезвычайное, из ряда вон выходящее, иначе бы Громов не был так взволнован. Видя, что ни он, ни негр, сидящий в кресле, не заметили моего появления, я громко откашлялся. Громов сразу же остановился и обернулся в мою сторону. С минуту он внимательно изучал моё лицо, словно ища в нём каких-то перемен; затем, кивком головы, поздоровался и указал на кресло напротив чернокожего гиганта. Я послушно сел. Волнение начальника Особого отдела начало передаваться и мне.
   Длинные, худые руки Громова оперлись о стол; голова, торчащая из плеч на тонкой шее, склонилась вперёд; глаза смотрели пронзительно и требовательно. Сейчас он стал похож на старого, потрёпанного ветрами и временем орла, взгромоздившегося на горной вершине. Через минуту Громов устало вздохнул, опустился в кресло и произнёс рассеянно, как будто речь шла о чём-то малозначительном:
   - Влад! Познакомься. Это председатель Совета ОСО Бехайлу Менгеша. Ты, видимо, много наслышан о нём?..
   Я удивлённо посмотрел на Громова. Это что шутка? Вёл он себя, по крайней мере, странно. Как я мог не знать Менгешу, с которым мне не раз приходилось сталкиваться по работе? Тем более странным показалось мне и поведение самого председателя Совета ОСО, который сделал вид, что мы с ним действительно не знакомы. Это меня озадачило и насторожило.
   - Вот, полюбуйся! - Громов небрежно и, как мне показалось, брезгливо бросил на стол объёмистый печатный журнал в глянцевой обложке. Я сразу понял, что имею дело с изданием из Сообщества. В Трудовом Братстве подобные журналы, с нанесенным на бумагу краской текстом, можно было увидеть теперь разве что только в музеях. Судя по надписи на обложке, это был центральный печатный орган правительства Сообщества, именовавшийся не иначе, как "Звёздный Орёл". Пока я изучал содержание первых страниц, покрытых убористым текстом из замысловатых иероглифов, Громов стоял рядом и нетерпеливо вертел в руках карандаш. Менгеша делал вид, что не обращает на происходящее никакого внимания, сосредоточенно разглядывая свои ногти. Наконец, я нашёл нужную страницу. Название статьи было выделено жирным шрифтом и гласило: "Путь к звёздам - единственное спасение для Сообщества от перенаселения".
   Ого! Это что-то новенькое! Во всю страницу распростёрлось изображение обнаженной девицы на фоне звёзд Млечного Пути. Судя по всему, это символизировало то самое устремление гивейцев к звёздам. Я стал внимательно вчитываться в заметку, но уже через пару десятков строк понял, почему именно эта статья так заинтересовала Громова. На память сразу же пришли события двухлетней давности. Тогда патруль Трудового Братства с "Орбитальной-12", работавший по заданию Службы "Купол", подвергся нападению военных ракетопланов Сообщества в Договорной зоне. В этой стычке погиб один из наших патрульных - "Икс-43". Это происшествие оставалось на слуху у каждого жителя Земли и обитателей звёздных колоний Трудового Братства последнее время. Ракетопланы Сообщества вероломно нарушили границу пространства, отведённого по Договору Мирового Воссоединения под зону бессрочного пользования Сообществом, и патрульные Трудового Братства, получившие предупреждение с Базы, имели полное право задержать нарушителей и сопроводить их восвояси. Что они и пытались сделать!
   Патрульный "Икс-43" по радио объявил ракетопланы Сообщества задержанными и отдал приказ выстроиться по хвосту головного корабля в колонну. В ответ один из кораблей-нарушителей открыл огонь. Пилоты с патрульных "Икс-42" и "Икс-41", наблюдавшие за всем происходящим со стороны, впоследствии рассказывали, что патрульный корабль "Икс-43" перестал существовать буквально у них на глазах, превратившись в сгусток белой плазмы в ореоле ярчайших искр.
   Весть о трагедии облетела все уголки космоса, где успели поселиться люди Земли, создавая новые колонии. Всеобщим Народным Советом назначена авторитетная комиссия, которая установила, что против патрульных Трудового Братства применили новое секретное оружие, обладающее огромной разрушительной силой. По оценкам комиссии, это оружие было способно уничтожить любые защитные поля наших кораблей, расщепляя вещество на молекулярном уровне.
   Данные о том, что учёные Сообщества занимаются тайными разработками нового вида оружия, давно просачивались в Трудовое Братство, и вот трагический случай, как будто подтвердивший эти опасения. Всё это являлось грубейшим нарушением Договора, но неопровержимых доказательств у комиссии тогда не оказалось, и Сообществу удалось замять конфликт. И вот теперь я читаю статью, в которой явно просматривается прямой призыв к повторению событий двухлетней давности, только в ещё более широких масштабах.
   Внимание моё привлекла строка (Громов выделил её красным карандашом): "... В настоящее время у Сообщества появились новые возможности проникновения в Глубокий космос, поддержанные нашими учёными и позволяющие нам перейти на совершенно иной этап своего развития". Скорее всего, это была главная мысль, из которой Громов делал свои логические заключения.
   - Тебе ничего не напоминает эта статья? - спросил он, внимательно наблюдая за мной.
   - "Хартумский конфликт"? - Я поднял на него глаза.
   - Вот именно! Если помнишь, там было подозрение на применение Сообществом нового оружия? Доказать тогда ничего не удалось, и инцидент как будто бы замяли. И вот опять недвусмысленное напоминание... - Громов взял у меня журнал и, близоруко щурясь, прочёл: - "... появились новые возможности проникновения в Глубокий космос, поддержанные нашими учёными...". Разве не понятно, о каких возможностях идет речь? - Громов испытующе посмотрел на меня.
   Я не спешил с выводами, пытаясь продумать все возможные варианты.
   - А если это только ловушка? - Я посмотрел прямо ему в глаза. - Сообщество только и ищет предлог, чтобы пересмотреть Договор и отодвинуть закрытую зону как можно дальше.
   Громов удручённо опустил глаза. Видимо, он ждал от меня поддержки.
   - О пересмотре Договора не может быть и речи! - твёрдо отрезал Менгеша.
   - Во всяком случае, статья не может служить веским доказательством для какого бы то ни было заявления, особенно официального, - поспешно добавил я.
   - Выступать с официальным заявлением пока ещё рано, - сказал председатель Совета ОСО, задумчиво глядя на полированную поверхность стола.
   - Именно поэтому мы и вызвали тебя! - вставил Громов, и глаза его снова заблестели; взгляд стал твёрдым. - Тебе придётся вылететь в Сообщество незамедлительно и любой ценой добыть официальные документы, подтверждающие наши опасения!
   Я даже привстал от неожиданности. Не давая мне опомниться, в разговор снова вступил Менгеша:
   - Иван Вениаминович предложил вашу кандидатуру как самую подходящую, и я не стал возражать. Признаться, я много наслышан о вас хорошего. - Он дружелюбно улыбнулся мне.
   Я моргал глазами. Вот это да! Невнятно проговорил:
   - Иван Вениаминович!..
   - Влад! - Громов положил руку мне на плечо. Взгляд его стал необычно жёстким. - Не мне тебе объяснять всю важность подобного задания. На карту поставлена судьба Трудового Братства - жизни многих миллионов и миллионов людей! Будут ли они живы и счастливы завтра, зависит теперь от нас с тобой... - Он помолчал. - Посуди сам, кроме тебя послать мне сейчас некого. Только ты один сможешь проделать всё с ювелирной точностью. Языком Сообщества ты владеешь в совершенстве, профессиональная подготовка у тебя - высший класс!
   Громов покосился на Менгешу и уже более мягко добавил:
   - Надо, Влад! Понимаю, что не вправе приказывать тебе, но надо! - Он улыбнулся, и лицо его сразу стало добрым и немного жалобным.
   - Сколько времени вам понадобится на подготовку? - вмешался Менгеша.
   - Неделя, - подумав, сказал я.
   На лице Менгеши появилась детская обида. Он посмотрел на Громова.
   - Три дня! - спокойно сказал тот, глядя мне в глаза. - День на изучение всех необходимых материалов, день - проститься с родственниками и день на инструктаж и подготовку внешности.
   Громов подошёл к столу, достал из ящика несколько кремниевых мемонограмм, протянул их мне:
   - Вот. Это материалы по "Хартумскому конфликту" - всё, что может понадобиться тебе. Остальное найдёшь в библиотеке Совета или запросишь в Информационном Центре Трудового Братства.
   Я взял тонкие кремниевые колечки, повертел их в руках.
   - Когда хочешь начать? - лицо Громова снова стало добрым и чуточку растерянным.
   Я пожал плечами.
   - Прямо сейчас.
   - Добро! - Громов кивнул. - Последние инструкции получишь лично от меня перед самым отлётом... - Он оглянулся, словно искал что-то глазами. Снова посмотрел на меня. - Ну, ладно. Иди!
   Я взглянул на него и впервые увидел, как сильно он постарел за последние два года: волосы совсем седые; в уголках глаз скрылось множество морщин; глубокие складки легли на щеках. Мне стало невыносимо жалко его. Отдавая всего себя работе, Громов не мог даже обновить свой организм, чтобы вернуть ему ушедшую молодость, - на это у него просто не оставалось времени. А ведь ему уже далеко за сто!
   Не желая выдавать своих чувств, я встал и поспешил уйти.
  

5

  
   Читальный зал библиотеки Совета ОСО был полон народа. Длинные стеллажи с визиозаписями и старыми книгами протянулись вдоль стен, а между ними были расставлены небольшие столики для посетителей с информационными дисплеями. Хрустально-прозрачный потолок зала не задерживал солнечного света, и могучий поток его обрушивался сверху на головы многочисленных читателей. Бесшумно работали кондиционеры, вызывая заметное движение воздуха.
   Я огляделся и, выбрав столик у одного из стеллажей, уселся в глубокое кресло, положив пальцы на кнопки клавиатуры. Странно, но почему-то несколько минут я не решался заглянуть в содержимое мемонограмм, отданных мне Громовым, словно боялся скрытых в них документов. Сидел, подперев кулаками голову, и смотрел на серую поверхность экрана дисплея, хранившую таинственное молчание. Наконец, пересилив себя, вставил одну из мемонограмм в приёмное устройство и щёлкнул клавишей пуска. Внутри оказалось несколько стереоснимков, подшивка печатных газет, издававшихся в Сообществе, и страницы печатного текста. Пропустив фотографии и газеты, я принялся изучать документы.
   Первым шёл протокол следственной комиссии от 26 августа 646 года Мирового Воссоединения. Комиссия изучала обстоятельства гибели пилота патрульного ракетоплана "Икс-43". В качестве свидетелей были вызваны пилоты патрульных "Икс-41" и "Икс-42": Эд Руцкий и Иан Сайко. Как указывалось в пояснительной записке, Иан Сайко, на момент работы комиссии, страдал обсессивно-компульсивным расстройством психики и находился на излечении в специализированной клинике. Поэтому показания давал только Руцкий.
  
   "Протокол допроса пилота первого класса Звездного Флота Трудового Братства Эда Руцкого от 26 августа 646 года Мирового Воссоединения.
  
   Комиссия. Расскажите подробно о том, что произошло 23 августа в 13 часов 00 минут.
   Руцкий. Вылетев на орбиту точно в срок, мы патрулировали около часа без особых происшествий. В 12.30 с Базы пришло сообщение о нарушении Договорной зоны со стороны квадрата четыре и распоряжение немедленно следовать в этот квадрат. А ещё спустя десять минут "головной" передал по радио, что наблюдает смещение пульсирующего поля радара...
   Комиссия. Простите, "головной" - это патрульный "Икс-43"?
   Руцкий. Да. Головным был Стефан Мич. Я вслушался в дополнительный фон: никаких признаков нарушения не было. Тут же сообщил "сорок третьему" о своих наблюдениях, но он упорно настаивал на том, что видит яркую точку у края пульсирующего поля. Примерно в 12.43 пришло сообщение от "сорок второго": "Вижу нарушителя. Отзыв "свой-чужой" молчит. Что предпринять?". Только тут я заметил яркую точку на экране. Через несколько секунд рядом с первой появилась вторая точка. Потом третья, четвертая, пятая. И почти сразу пришла команда с "Икс-43": излучатели правого борта к бою!
   Комиссия. Были ли действия нарушителей враждебными по отношению к вам? Почему патрульный "Икс-43" отдал такой приказ?
   Руцкий. Без сомнения, они действовали враждебно! Это следовало из того, что нарушители находились в Зоне без разрешения и приближались без предупреждения, не отзываясь на наши запросы. Через несколько секунд после того, как "сорок третий" отдал приказ готовить излучатели, все пять кораблей рассыпались веером, явно готовясь к атаке. Я спросил "сорок третьего" по дисплею: "Что будем делать? Может быть, дать предупредительный выстрел?". Стефан Мич возразил так же по дисплею: "Рано! Предложим им следовать за нами. Они в закрытой зоне. Нужно узнать, есть ли у них разрешение". Я услышал щелчок в наушниках шлемофона: "сорок третий" включил внешнюю связь. Я последовал его примеру: щелкнул проверочным тумблером - индикатор ритмично пульсирует, значит, они нас слышат...
   Комиссия. Что произошло дальше?
   Руцкий. Через лобовое стекло я следил за "сорок третьим", который шёл параллельным курсом. Вдруг что-то случилось... Вначале я даже не понял, что именно. Мне показалось, что пространство вокруг стало совсем белым, звёзды куда-то исчезли. Я был ослеплён. Посмотрел в сторону "головного". Там сиял огромный шар белого огня. От шара в разные стороны расходились волны очень яркого голубого света, совсем, как круги на воде! Одна такая "волна" достигла меня через пару мгновений... Я почувствовал сильнейший удар, словно тело моё разрывает чья-то неведомая сила. Даже не успел включить защитное поле...
   Комиссия. Защитное поле вряд ли помогло бы вам. По данным наших экспертов, мощность излучения в тот момент была такова, что ни одно защитное поле, используемое на Земле, не смогло бы остановить его разрушающей силы.
   Руцкий. Возможно... Тогда я об этом не задумывался. В глазах потемнело, меня тошнило, как на предельных перегрузках; всё вокруг плыло, а потом исчезло вовсе... Всё. Больше ничего не помню!
   Комиссия. Скажите, Мич успел предложить нарушителям следовать за собой или же все произошло раньше?
   Руцкий. Извините, у меня очень болит голова. Я хотел бы прерваться и покинуть комиссию.
   Комиссия. Ответьте только: да или нет?
   Руцкий. Нет".
  
   На этом протокол заседания следственной комиссии заканчивался. К протоколу прилагалось официальное заключение научной экспертизы, проводившей структурный и молекулярный анализы обшивки ракетопланов "Икс-42" и "Икс-41", а также медицинское освидетельствование обоих пилотов. Из последнего следовало, что под воздействием жёсткого излучения у них наблюдаются обширные поражения спинного мозга, повлекшие за собой нарушения работы центральной нервной системы. Это особенно сильно врезалось мне в память.
   Я снова вызвал на экран фотографии. Почти интуитивно узнал Руцкого: тёмноволосый, сероглазый, с плотно сжатыми губами на волевом лице. Он совсем не походил на невменяемого истерика, каким его пыталась изобразить печать Сообщества. На другом снимке широко улыбался курчавый блондин - Иан Сайко. Трудно поверить, что этот жизнерадостный парень теперь находится в психоневрологической лечебнице и врачи не могут дать гарантии, что он поправиться в ближайшее время. Всё это я узнал из записей с сообщениями Трудового Братства о случившейся катастрофе. Здесь же было официальное заявление Совета Охранных Систем Общества, в котором подчеркивалось, что Трудовое Братство не считает повинным во всём случившемся народ Гивеи, что вся полнота ответственности ложится на правителей Сообщества - "С народом Сообщества нас связывают общие исторические корни, в нас течёт кровь наших общих предков".
   Эта мысль заинтересовала меня. Отложив в сторону мемонограммы Громова, я набрал код Информационного Центра, и через секунду передо мной начала разворачиваться история Мирового Воссоединения и возникновения Сообщества...
   Земля вначале двадцать первого столетия представляла собой безрадостную картину. Общество, царившее на ней, останется в памяти людей, как самое продажное и безнравственное за всю историю человечества. Во главе его стояла корпаратократия - небольшая группа людей, возглавлявших самые крупные корпорации мира - основным желанием которой была максимизация своей прибыли. При этом, корпаратократия нисколько не заботилась ни об обществе, ни об окружающей среде. Её представители всеми силами стремились к тому, чтобы установить на Земле монопольный мир, основанный не на ценности человеческой жизни и социальном равенстве людей, а на финансовой мощи корпораций, обогащающей избранные единицы и ввергающей в обнищание миллиарды. Всё это делалось с помощью втягивания в долги целых государств, путём взятничества и политического шантажа, а так же свержения неугодных режимов и правительств, уничтожением национальных экономик.
   Корпоративно-империалистическая экспансия расползалась по Земле, нещадно эксплуатируя народы, пока к концу второго десятилетия двадцать первого века в одночасье не рухнула вся мировая финансовая система, основанная на извлечении сверхприбыли, власти денег и дефиците морали. Это обрушение привело к ещё большему обнищанию основной массы населения Земли, голоду и повсеместным стихийным вспышкам неповиновения и протеста, продолжавшимся следующие восемнадцать лет.
   Самая экономически мощная к тому времени держава, стоявшая во главе глобального капиталистического империализма - Североамериканские соединённые штаты - постепенно превратилась в империю фашистского толка. Склонность к доминирующей философии и религии, когда шовинистические амбиции Америки рождали в её правителях стремление к мировому господству, навязывание американскому народу представлений о его полной и безоговорочной исключительности было не чем иным, как первыми признаками зарождающегося фашизма. Американская промышленность к этому времени по своей сути уже являлась институтом фашизма. Мнимая демократия и свобода выбора представляли собой фетиш, необходимый корпаратократии, чтобы выдвигать во власть своих ставленников, основной задачей которых являлось сохранение незыблемости и неприкосновенности существующей финансовой системы.
   На деле же всё оборачивалось тотальной слежкой, превращением людей в экономических рабов и беспощадным уничтожением инакомыслящих. И вот теперь на волне всеобщего недовольства и повальной нехватки самого необходимого, на фоне истощения природных ресурсов планеты всё чаще происходили конфликты между различными авторитарными режимами, правившими с обеих сторон океана. Чтобы отвлечь свой народ от внутренних проблем, правителям таких режимов необходимо было находить внешние угрозы, а как следствие шло постоянное развязывание локальных военных конфликтов на территориях чужих суверенных государств. Но на этот раз случился не какой-то локальный конфликт. Произошло самое страшное, что только могло случиться - вспыхнула последняя в истории человечества война - Битва Мары, как впоследствии назвали её выжившие потомки.
   Кто был повинен в развязывании этой последней мировой войны так и осталось для современных историков неясным. Были подозрения, что конфликт начала одна крупная азиатская держава, правители которой превратили свою страну, доставшуюся им в наследство от некогда сильной и богатой империи, в сырьевой придаток Западной цивилизации. Эта страна с древней историей, из-за амбиций кучки недальновидных политиков и алчности местных богачей почти полностью лишилась и передовой промышленности, и науки, а её народ был обречён на нищету и голод. Хотя в мире к этому времени уже не существовало антагонистических экономических систем, а прежние идеологические противоречия ушли в прошлое, вместо добрососедства и мирного сотрудничества, противоборство между Западом и Востоком вышло на новый уровень.
   По имеющимся в архивах Трудового Братства источникам, последний глобальный конфликт начался со стремительного вторжения на территорию Западной Европы армий с Востока, после чего был нанесён ответный удар по военным объектам нападавшей стороны. Несколько точечных ракетных ударов позволили армиям Запада перейти границы противника, у которого на тот момент всё ещё имелся самый большой в мире потенциал ядерного оружия. Поэтому ответный удар не заставил себя ждать - мощнейшие водородные бомбы были запущены с точек морского базирования и поразили зоны с опасными геофизическими условиями на территории Северной Америки. Их взрывы привели к катастрофическим последствиям: природные катаклизмы захлестнули планету; разбуженная, невиданная доселе, вулканическая активность породила сонм ужасающих разрушительных ураганов и цунами, пронесшихся по всем континентам. Потоки лавы, ураганные ветра и многокилометровые столбы воды сметали с лица Земли города и целые государства. Многие прибрежные территории и острова спустя короткое время оказались на дне океанов.
   Всё это происходило накануне космической катастрофы постигшей спустя некоторое время Землю - тринадцатого апреля тридцать шестого года на нашу планету упал астероид Апофис. Линия удара грандиозного космического тела прошла через Тихий океан и Центральную Америку, захватив побережье Флориды. В результате образовалась воронка глубиной в три километра и шириной в восемь километров. Вращение Земли замедлилось на три часа, магнитосфера на время исчезла, а северное сияние стало появляться над экватором. Ужаснее всего было то, что это падение привело к катастрофическим подвижкам земной коры - она проскользнула, как кожура апельсина вокруг мягкой сердцевины. Континенты сместились на пятнадцать градусов, породив мощнейшие магнитные бури, землетрясения и новые извержения вулканов по всей планете. В результате перемещения земной коры, северный полюс переместился в Гренландию. В полярных областях оказались почти вся территория Северной Америки, Северная Европа и часть Австралии. Многометровые толщи льда сковали эти области суровыми ледниками. И, наоборот, полярные и тундровые районы Сибири, Северный ледовитый океан и часть Антарктиды переместились в умеренные широты, вызвав тем самым новое интенсивное таяние полярных льдов, что привело к ещё большему подъёму уровня мирового океана...
   Прежний мир перестал существовать. Немногим народам удалось тогда пережить эту страшную катастрофу. Ещё за несколько лет до начала глобального конфликта, часть населения отдельных государств эвакуировалось в глубь территории России, укрывшись на просторах Западной Сибири, в Северной Африке, а так же Южной и Восточной Азии. Сюда были перемещены все основные научные институты и лаборатории, весь цвет научной мысли этих стран и основные промышленные производства. Спустя восемьдесят лет после катастрофы на этих территориях сообщество объединившихся народов начало создавать новый цивилизованный мир, в котором не было места деньгам и экономическому рабству. Появились несколько больших коммун, объединивших выживших на пути к новому будущему. Коммунарский мир основывался на равноправии рас, а впоследствии и на высокотехнологичной и ресурсоориентированной экономике. Но прежде все усилия коммунаров были направлены на возрождение родной Земли, очистку её от последствий ядерного конфликта и глобальных потрясений, на преображение нашей планеты.
   Это оказался воистину грандиозный труд, с каким люди ещё никогда не сталкивалось прежде. На создание нового мира ушло девять веков новой истории. Именно в этот период все народы стали трудиться вместе на благо всего человечества, без необходимости служить и подчинятся. Когда деньги исчезли со сцены, когда люди стали жить без экономического рабства, долгов и торговли, у них появилась совершенно иная мотивация. Исчезла общественная стратификация, технический элитаризм и все остальные виды элит стёрлись с лица Земли. Статус перестал иметь значение, он просто исчез. Развитие и повсеместное применение сохранившихся технологий, масштабные научные исследования, применение новых видов энергии, а как следствие прекращение уничтожения окружающей среды (требовавшей глобального восстановления) дали людям возможность удовлетворить все жизненные потребности, что привело в начале новой эры к столь долгожданному изобилию. Человек стал получать удовлетворение от познания, от творчества и самореализации. Перед ним открылись новые горизонты - Луна, планеты, звёзды. Главной заботой общества теперь стало умственное развитие каждого человека, его мотивация к достижению максимального потенциала, потому что чем умнее становились люди, тем богаче становился мир в целом. И вот, наконец, наступил момент, получивший в дальнейшем во всех учебниках истории название Мирового Воссоединения, объединившего народы Земли в едином и могучем Трудовом Братстве. Это величайшее событие произошло более шестисот лет назад, и теперь об этом мы можем судить только по книгам и старинным фильмам. Но от этого грандиозность исторических перемен тех давних лет, их трагизм и радость не меркнут в глазах современных людей Трудового Братства...
   Не всё шло так гладко, как может показаться теперь. В исторических хрониках осталась память о трагедии, которая разыгралась в самом начале общего пути. Тогда, четвертого сентября шестого года Новой Эры многочисленный отряд безумствующих отщепенцев - выходцев из прежнего мира, островки которого всё ещё существовали на Земле - вторгся на территорию одной из коммун, принеся смерти тысячам безвинных людей. Так эти безумцы хотели запугать человечество, освободившееся от вековых оков страха, посеять панику, насадить свой террор и вернуть прежний мир. Но они ошиблись в своих расчётах. Объединённое человечество сумело противопоставить убийцам свою волю и веру в счастливое будущее. Мятеж был подавлен. Перед Мировым Судом выжившие злодеи предстали, моля о пощаде и прощении. Но приговор Суда оказался суров и однозначен - вечное изгнание с Земли! Именно в этот день были созданы Охранные Системы Общества - бдительные глаза человечества, зорко следящие за спокойствием и неприкосновенностью людей Земли в любом уголке Вселенной.
   Четыре автоматически пилотируемых корабля с двумя тысячами мятежников были выведены на орбиту Земли и отправлены к небольшой красной звезде, тускло мерцавшей на небе Южного полушария. Давно было известно, что "Ближайшая" обладала планетной системой, с условиями пригодными для выживания человека. Тогда ещё не существовало современных технологий передвижения в пространстве, и путь до цели занял около двадцати земных лет. Доберутся ли изгнанники живыми до своей цели, смогут ли посадить корабли на одной из планет "Ближайшей" этого никто тогда не знал. Да и судьба преступников мало тогда кого волновала. Слишком страшными стали их злодеяния, чтобы теперь заботится об их благополучии. Трудовое Братство постаралось поскорее забыть о тех, кого когда-то изгнало с родной планеты. Тем не менее, космические корабли снабдили всем необходимым для выживания в новом мире. Изгнанникам даже дали оружие. Когда же три крохотные звёздочки растаяли на экранах следящих устройств, люди Земли вздохнули с облегчением...
   Но не прав тот, кто надеется вычеркнуть из памяти целые периоды своей истории, какими бы трагическими и ужасными не были они. Изгоняя со своей планеты безжалостных убийц, человечество надеялось обмануть свою память, но всё оказалось тщетным. Спустя два века три ракетоплана Земли взяли курс на систему "Ближайшей". Уже были изобретены новые классы космических кораблей, способных передвигаться по границе нуль-пространства и гигантскими скачками преодолевать огромные пространства Вселенной за короткие промежутки времени. На этот раз путь до планет системы "Ближайшей" занял всего несколько суток. Отправленные решением Всеобщего Народного Совета, корабли несли всевозможные грузы и продовольствие для тех, кого изгнали с Земли двести лет назад. Весь короткий путь через звёзды экипажи ракетопланов провели в тревожном ожидании предстоящей встречи, томясь от неизвестности. Возбуждённый мозг рисовал им самые невероятные картины жизни выходцев с Земли, но реальность оказалась намного прозаичнее любых фантазий.
   Взгляду людей Земли предстала планета бескрайних, выжженных солнцем степей, поросшей местной растительностью. Ветер гнал по ним тучи пыли, и только всклокоченные жёлтые облака на темно-синем небе оставались свидетелями этой безрадостной картины. У экватора планеты располагалось огромное мелководное море, на берегах которого встречались леса неведомых низкорослых деревьев. Они покрывали отроги протяжённого горного хребта, опоясывавшего океан с юга. В остальном же планета казалась пустынной и безжизненной.
   А что же изгнанники с Земли? Выжили ли они в этом мире? Да, выжили. Три небольших городка расположились на берегу экваториального моря. Это всё, что смогли создать за это время колонисты, память о которых человечество пыталось вычеркнуть из своей истории. Этих людей стало теперь намного больше. Сменились поколения. Давно умерли те, кто прибыл сюда два века назад, зато подросли их внуки и правнуки, родившиеся уже на этой планете и теперь считавшие её своей родиной. Посланцев Земли они встретили холодно, даже враждебно. Но земляне почувствовали за этой враждебностью горечь и печаль осознания безвозвратно ушедших в прошлое лет земной жизни, которая оказалась теперь так притягательна для изгнанников.
   С этого первого, после прошедших столетий, прилёта земных кораблей на планету, которую местные жители стали именовать на одном из древних языков Гивеей, в жизни поселенцев наступил новый этап. Он ознаменовался тесным сотрудничеством с Трудовым Братством, помогавшим колонистам освоить необжитую планету. Ракетопланы Трудового Братства доставляли на Гивею мощную строительную технику, с помощью которой здесь стали возводиться установки по обогащению атмосферы кислородом, были построены крупные водохранилища и промышленные предприятия, энергетические станции и новые крупные города вдоль побережья экваториального океана, а так же на Северном и Южном материках планеты. Завезённые с Земли саженцы самых стойких и неприхотливых растений дали начало обширным лесам, которые через несколько столетий покрыли всё южное побережье. Вслед за деревьями, завезли и земных зверей и птиц, которые заселили эти леса.
   Всё возрастающий поток поставок на Гивею потребовал вывода в космос, за орбиту Нептуна, новых орбитальных станций - "Орбитальная-13" и "Орбитальная-14". Через эти станции в Сообщество (так теперь стали именовать себя бывшие изгнанники) хлынул поток новейшей научной информации и технологий, а спустя каких-нибудь два века из кучки полупервобытных охотников и скотоводов образовалось мощное, индустриально развитое государство в масштабах целой планеты.
   Но надежды Трудового Братства увидеть в новом обществе зеркальное отражение современной земной цивилизации так и не оправдались. Выходцы с Земли, жители Гивеи повторяли старые ошибки, за которые когда-то были изгнаны с родной планеты. Их новый строй мало чем отличался от того, который они пытались возродить на Земле четвертого сентября шестого года Мирового Воссоединения, и который безвозвратно канул в лету, сметённый очищающей, живительной волной новой жизни. Прежняя степная, полудикая жизнь, полная жестокости и борьбы за выживание, отложила свой неизгладимый отпечаток на их культуре и обычаях гивейского народа. Культ силы и беззакония взял верх над братской любовью и духовной чистотой, столь ценимыми на Земле. И всё же Трудовое Братство считало себя не вправе вмешиваться в ход истории на чужой планете. Оно продолжало поддерживать с её народом дружеские отношения.
   Обстановка сильно осложнилась, когда к власти в Сообществе пришёл армейский генерал Ле-Куанг Ли. Будучи представителем наиболее реакционных кругов Гивеи, ратовавших за усиление могущества Сообщества, за расширение границ его космических владений и колонизацию с этой целью новых планет, новый правитель развернул против Трудового Братства настоящую идеологическую войну. Мутная волна клеветы и враждебности нарастала с каждым днём. Всё чаще на космических трассах вблизи границ Солнечной системы вместо пассажирских лайнеров стали появляться военные корабли Сообщества. Иногда они даже совершали бандитские нападения на мирные ракетопланы Трудового Братства. Именно поэтому Земля была вынуждена вывести на трассы "Гивея - Орбитальная-13" и "Гивея - Орбитальная-14" свои патрульные корабли, чтобы обезопасить жизни невинных людей. Обстановка накалялась и в самом Сообществе. Индустриализация и подъём промышленного производства быстрыми темпами не прошли бесследно. Владельцы новых фабрик и заводов безудержно обогащались за счёт нещадной эксплуатации простых рабочих - новое общество так и не принесло свободы и равенства тем, кто не смог достичь вершины государственной пирамиды.
   И вот по Трудовому Братству разлетелась весть: на Гивее восстание! Угнетённый рабочий народ сверг преступного президента Ле-Куанг Ли и объявил, что Сообщество становится "Свободной Республикой для Народа"! Северная столица Сообщества, город Шаолинсеу в руках повстанцев! Во главе восставших встал молодой рабочий Квой Сен. Организованный им революционный Комитет заявил: "Отныне народ Гивеи пойдёт одной дорогой с Землёй, ибо только этот путь ведёт к равенству и братству. Люди Сообщества и люди Земли - братья по крови и духу! Отныне союз их будет нерушим и вечен!"...
   Как жаль, что этим словам так и не удалось сбыться. Через семьдесят восемь дней существования "Свободной Республики для Народа" народного вождя Квой Сена вместе с его ближайшими помощниками предательски убили агенты Службы безопасности бывшего президента Сообщества. Народное восстание было потоплено в крови. Полковник гивейской армии Дэн-Чонг Ли, брат бывшего президента, встал во главе правительства Гивеи. Хотя новый правитель Сообщества действовал жестоко и беспощадно против своего народа, в политических отношениях с Трудовым Братством он занял двойственную позицию. С одной стороны, разговоры и призывы к усилению могущества Сообщества, возрождению "духа предков" прекратились. Но вместе с этим новый президент решительно потребовал сокращения объёма поставок с Земли наполовину. Были закрыты основные звёздные трассы, соединявшие Трудовое Братство и Сообщество. Сообщение теперь велось только через "Орбитальную-12". По требованию Дэн-Чонг Ли был заключен Договор между Сообществом и Трудовым Братством, по которому определялась закрытая пограничная зона, проходящая по границам "солнечного ветра" обоих светил - Солнца и "Ближайшей". Входить в эту зону запрещалось всем космическим кораблям, не имеющим на то особого разрешения. Договор также предусматривал не применение друг против друга любых видов оружия и запрещал разработку и производство новых систем уничтожения (на этом пункте настояло Трудовое Братство). С подписанием данного Договора кончился определённый этап в истории взаимоотношений Сообщества и Трудового Братства, характеризующийся тесным сотрудничеством...
  
   Экран ярко вспыхнул, и по нему побежал ряд фиолетовых звёздочек. Это означало, что запись визиофильма о Мировом Воссоединении закончилась.
   Взглянув на часы, я сладко потянулся, разминая затёкшие руки и ноги. Читальный зал был почти пуст. Сквозь прозрачный купол потолка на меня смотрели тускнеющие в предрассветной дымке звёзды, угасавшие одна за другой в светлеющем высоком небе.
   В этот ранний час меня охватило неодолимое желание посетить Храм Славы, и я решительно поднялся из кресла и направился к выходу.
  
  

* * *

  
  
   Пологая спираль белого мрамора вздымалась на двухсотметровую высоту, опираясь на пять грандиозных стел, красный, треугольно огранённый, гранит которых горел в лучах всходившего солнца огненными искрами. Миллионы имён, увековеченных литыми золотыми буквами, покрывали поверхность камня от земли до самого верха, где в лучах солнца полыхал победным розовым пламенем огромный купол из чистого горного хрусталя.
   Я медленно поднимался наверх, вчитываясь в имена неведомых мне героев со всех пяти континентов. За каждым из имён стояла чья-то судьба, чей-то подвиг, совершённый во благо человечества. Открытый небу и ветру, Храм Славы влёк к себе со всей Земли жителей Трудового Братства - и совсем ещё юных, и умудрённых опытом, - желавших прикоснуться к судьбе человечества, отмеренной вехами истории на несокрушимом граните. Для кого-то свидание это было радостью, вселявшей в душу уверенность в бесконечном восхождении человека на вершину познания и совершенства; кто-то печалился, вспоминая о том, скольких жертв, трудов и страданий стоило уже достигнутое. Но никто не сомневался в правильности избранного пути.
   Уже на самом верху, среди прочих, я отыскал и имя Стефана Мича, гордо горевшее золотом на солнце. Отшлифованные до зеркального блеска зёрна гранита под ним поблескивали, совсем как миллионы звёзд на просторах Млечного Пути, среди которых плыло имя отважного звездолётчика Трудового Братства, отдавшего жизнь во имя людей. Молчаливо почтив его память, я подошёл к бронзовым перилам ограды, вдыхая полной грудью ветер, несший пьянящие ароматы весны. Внизу, под холмом, простирался к далёкому горизонту Город, над которым вставал новый день, несший новые заботы и радости. Сейчас, глядя вниз, я был твёрдо уверен, что прошлое, в котором погиб Стефан Мич, уже никогда не повторится. Я приложу все усилия для этого! И эта уверенность придала мне новых сил для предстоящей борьбы, в которой я просто не имел права проиграть.
  

6

  
  
   Город только-только просыпался, когда, скользнув в стеклянной кабинке подвесной дороги над Тополиным проспектом, я подходил к дверям своей квартиры, расположенной на двадцатом этаже громадного жилого посёлка, каким, по сути, являлся этот дом. Приложив ухо к прохладной поверхности, я прислушался, как будто сквозь зеленоватую толщу волокнистого стекла действительно можно было что-то услышать. Нажав кнопку входного устройства, я открыл дверь и вошёл в полумрак округлого холла. Осторожно заглянул в гостиную.
   Потоки солнечного света льются сквозь распахнутые настежь окна, ослепительно сверкают на мебели. Воздух здесь напоён лёгкими лесными ароматами и свежестью росистого утра, а мягкий пушистый ковёр на полу похож на залитую солнцем лесную поляну. Несколько глубоких кресел коричневато-золотистого оттенка расставлены по углам комнаты; в одном из них лежит Танино платье - белое в красную горошину, - моё самое любимое.
   Я осмотрелся. Но где же она сама? Ничего не зная о моём приезде, Таня наверняка обрадуется. Выйдя на середину гостинной, я прислушался. Со стороны ванной доносился шум льющейся воды.
   Высокий, до щиколоток, ворс ковра заглушал шаги. Скинув на ходу куртку, я поискал глазами, куда бы её повесить, и, не найдя ничего подходящего, бросил в кресло рядом с Таниным платьем.
   Движение рычажка в стене, и передо мной появилось зеркало. Лицо, которое я там увидел, оставляло желать лучшего. Болезненно поморщившись, я провёл пальцами по щеке - она действительно заросла щетиной. Побриться? Я убрал зеркало. Хотелось есть, но больше всего хотелось спать.
   Я покосился на нишу, за которой находилась наша спальня: лёгкие полупрозрачные занавеси колыхались там, на ветру, словно приглашая войти. Нет, это было бы с моей стороны полным свинством: завалиться в постель, едва переступив порог дома, в котором не был четыре месяца!
   Вода в ванной стихла, и я почувствовал, как радостно забилось сердце в моей груди. Невольный порыв толкнул меня туда, но на моём пути неожиданно встало кресло, и я бы довольно сильно ушиб ногу, не будь мебель здесь такой мягкой. Дверь ванной приоткрылась, и в образовавшуюся щель выглянула Таня; убрала с лица мокрые волосы и улыбнулась радостно и лучисто:
   - Владя!
   Я тоже улыбнулся ей. Казалось, вся усталость сразу ушла куда-то. Хотелось ходить на голове, нестись куда-нибудь, очертя голову.
   - Я одну минуту! - быстро сказала она и добавила требовательно: - Только не перебивай аппетит!
   Бодро потянувшись, я вышел в лоджию, вдыхая свежесть утра.
   Внизу, за бортиком из прозрачного пластика, над верхушками деревьев, медленно парили каплевидные кабинки подвесной дороги, соединявшей между собой все здания проспекта. Ветер радостно взбивал кудри деревьев, и они шумели в унисон с нарастающим гомоном пробуждающегося Города. Над деревьями, в высоком сияющем небе сновали юркими серебристыми птицами стайки гравипланов, устремляясь на юг. Гигантские зеркала окон и застеклённых крыш отбрасывали в небо солнечный свет, создавая над домами ослепительное радужное сияние.
   Вода в ванной вновь полилась, затем всё стихло. Многократные тренировки выработали у меня способность чувствовать присутствие людей даже в абсолютной темноте, но близость Тани я ощущал по-иному - своим сердцем.
   Её лёгкая рука легла мне на плечо. Я обернулся. Таня вышла на лоджию в едва запахнутом купальном халате, с ещё мокрыми волосами, и остановилась около меня, глядя снизу вверх. Глаза её светились ласковой нежностью и любовью, как всегда после наших долгих разлук.
   Я осторожно провёл пальцами по её гладкому, упругому бедру, выступавшему из-под полы халата, и обнял её за талию, притягивая к себе.
   - Милый! - словно томный вздох, сорвалось с её губ, но уже через секунду мы оба задохнулись от долгого поцелуя. От Тани исходил приятный запах свежевымытого тела и едва уловимый, терпкий аромат, совершенно незнакомый мне, но удивительно волнующий, круживший голову. Наши губы продолжали ненасытно искать друг друга. Я чувствовал, как её горячий, мягкий и влажный язык блуждает у меня во рту, сталкиваясь с моим, и дыхание снова обрывалось, сердце замирало в груди.
   Я внёс её на руках в спальню и, не разбирая, опустил прямо на ковёр около низкого дивана. Распахнул податливый халат, который тут же соскользнул с её плеч на пол. Танины руки судорожно расстегивали на мне рубашку; тёплые ладони нежно заскользили по моим плечам, шее, спине, взъерошили мне волосы. Горячее тело её крепко прижалось ко мне.
   Я приподнял её бедра, притянул к себе. Обхватив обеими руками мою шею, она душила меня протяжными поцелуями. Движения её стали резкими и прерывистыми. Тело, подобно морю в ветреную погоду, сотрясалось медленными чувственными волнами. Вдруг Таня откинулась назад, легла спиной на подушки дивана и запрокинула голову; пальцы её раскинутых в стороны рук конвульсивно смяли шёлковое покрывало. Громкий возглас, почти стон, разорвал тишину, и я почувствовал, что растворяюсь в её обжигающей пульсирующей плоти...
  
   Какое-то время мы продолжали лежать на ковре - обессиленные и счастливые. Танина голова покоилась у меня на груди. Я нежно целовал её мокрые волосы, обнимал её за плечи. Я чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Таня подняла на меня потемневшие, ещё пьяные глаза. На губах у неё блуждала возбуждённая улыбка. Тихо спросила:
   - Не спал всю ночь? - В голосе её оказалось гораздо больше уверенности, чем я ожидал.
   - Ну что ты! Я поспал несколько часов, - попытался оправдаться я, но сразу понял бесполезность подобных попыток - укрыться от её серых всепроницающих глаз было невозможно.
   - Гадкий! Я же вижу тебя насквозь! - Она уперлась кулачками мне в грудь. - И, наверное, ничего не ел? Ведь так? Так? - допытывалась, хмуря прямые, удивительно чёрные, брови, от чего её лицо сделалось по-детски беззащитным.
   - Признаться, я действительно очень голоден!
   - Вот так-то! - возликовала Таня. - И не смей со мной спорить! Сейчас же иди под душ, а я приготовлю завтрак... Надеюсь, ты доверяешь моим скромным кулинарным способностям и не сочтёшь мою стряпню хуже рациона Дома пищи? - Она лукаво прищурилась, глядя на меня.
   - Ещё бы! Ты удивительно готовишь! - Я помог ей подняться. - Жаль, только очень редко... Из твоих рук я съем что угодно, даже яд!
   - Гадкий! - сладким голосом пропела Таня и подтолкнула меня к ванной.
   Поток холодной воды обрушился на меня с отрезвляющей сокрушительностью. Через минуту я чувствовал себя, как заново родившийся.
   Постояв под струей горячего воздуха и закутавшись в тёплый мягкий халат, я вышел из ванной комнаты, чувствуя запах, от которого у меня заурчало в желудке. Но вместо того, чтобы ворваться в столовую, как голодный дикарь, и наброситься на еду, я неторопливо расчесался перед зеркалом, оделся и только после этого предстал перед Таней, с жадностью ловя опьяняющие запахи пищи.
   Мой напыщенный и важный вид заставил Таню прыснуть со смеху. На ней был всё тот же жёлтый махровый халат, перехваченный на талии поясом. Волосы она аккуратно собрала на затылке в тугой пучок. Поставив передо мной тарелки с едой, Таня села напротив и, подперев подбородок рукой, стала с любовью наблюдать за тем, как я безудержно поглощаю божественно вкусную пищу. Когда тарелки опустели, Таня положила мне ещё, потом ещё и ещё, пока я, наконец, обессилено не откинулся в кресле, чувствуя, что мой живот стал тяжелее килограмм на десять.
   А Таня всё так же любовно наблюдала за мной, словно я был произведением её кулинарного искусства. На губах у неё блуждала счастливая улыбка. Тонкий солнечный луч каким-то чудом пробился сквозь дымчатые оптические занавеси на окнах кухни и теперь играл на щеке Тани озорными зайчиками, золотя бархатистый пушок её кожи. Казалось, она светится изнутри, словно жемчужная.
   - Танюшка! - Я перевалился через стол, приближаясь к ней.
   Глаза её снова сделались пьяными от счастья.
   - Я хотел извиниться перед тобой за вчерашнее... Появилось срочное дело, и я просто не успел сообщить тебе о своём приезде. Я знаю, это свинство с моей стороны, но понимаешь...
   Её тёплые пальцы прикрыли мои губы.
   - Перестань! Иди, отдохни. Я только приберу здесь и приду.
   Я заглянул в её серые глаза и послушно вернулся в гостиную. Подумав, лёг на уютный диван, услужливо подставивший мне своё тёплое шелковистое тело.
   Я лежал, глядя в потолок, чувствуя блаженный покой во всём теле. Сквозь распахнутые створки окон ветер нёс шум листвы и беспокойный гомон птиц в кленовой аллее около дома.
   В столовой зашумела вода, затем тихо заурчал посудомоечный комбайн, слабо загудела воздушная сушка. Все эти звуки казались мне удивительно домашними, и рождали в душе сентиментальное умиротворение. Я прислушивался к лёгкому позвякиванию посуды, расставляёмой умелыми Таниными руками по своим местам, и даже не заметил, как она вошла в комнату и присела рядом на диван.
   - Тебе хорошо со мной? - Голос Тани зазвучал ласковой заботой. Она нежно провела рукой по моим волосам.
   - Очень! - Я поймал её руку, поцеловал горячую ладонь. - Может быть, это прозвучит глупо, но я чувствую себя бесконечно счастливым и защищенным с тобой, как ребёнок.
   - Глупенький! - Её глаза наполнились ещё большей нежностью. Таня склонилась надо мной и поцеловала меня в губы.
   И я снова утонул в этих серых колдовских озёрах - её глазах - и голова снова закружилась, захмелела пьянительной истомой. Сердце в груди сделалось непомерно большим; удары его гулко отдавались в голове, словно набат вечевого колокола.
   - О каком деле ты говорил? - неожиданно спросила Таня, упёршись руками мне в грудь и слегка отстраняясь, чтобы у меня не было возможности снова начать целовать её.
   - О деле?.. Ах, ты об этом! Так, ерунда... Тебе будет не интересно... - Мне не хотелось говорить сейчас с ней о предстоящем отлёте - слишком завораживающей и прекрасной казалась сказка, спустившаяся на нас после стольких месяцев моего затворничества на "Орбитальной", вдали от Земли. Нет, не теперь, потом, позже...
   Таня пристально посмотрела мне в глаза. Сказала с плохо скрываемой досадой:
   - У тебя сегодня снова будут неотложные дела на целый день?.. Жаль. Я опять останусь одна...
   - А вот и нет! Не угадала! - воскликнул я, обнимая её за плечи. - Сегодня я никуда без тебя не уйду. Честное слово!
   - Правда? - Радость озарила её лицо. Глаза стали лучезарными и светящимися.
   - Да! И мы с тобой едем сегодня в "Сады Любви"! Надеюсь, ты не против?
   Таня бросилась мне на грудь и с наигранной обидой надула губы.
   - Противный!
  

* * *

  
  
   Крохотный магнитный катерок бесшумно тронулся с места, устремляясь к залесённым холмам на юге. Прозрачный колпак был откинут назад, и ветер ласкал кожу, трепал волосы.
   Таня сидела рядом, прижавшись к моему плечу, прищурившись на солнце и не сводя с меня глаз. Я тоже смотрел только на неё.
   Минута полёта на двадцатиметровой высоте, и мы оказались в сказочном мире цветов. Их грозди спускались отовсюду: оранжевые, алые, снежно-белые, розовые, голубые. Огромные бутоны, похожие на чаши или колокола, колыхались на ветру, и мне слышался их нежный шёпот, словно это влюбленные тихо переговариваются между собой... Впрочем, ничего такого, конечно же, не было. Одурманенный, опьянённый красотой и ароматом цветов, околдованный маленькой сероглазой колдуньей, сидевшей рядом, я тонул в безбрежном море чувств, задыхаясь от счастья и восторга. Казалось, что всё это удивительный сон, и я страшился проснуться и потерять её - самую прекрасную девушку на свете, которая смотрела сейчас на меня влюблёнными, полными счастья глазами.
   Таня!.. Танечка!.. Танюшка!.. Милая!.. Родная!.. Любимая!.. Казалось, само сердце выстукивает её имя, наслаждаясь этим удивительным звуком. Вот она - рядом со мной, такая близкая и домашняя!
   Я склонился к ней; окунулся лицом в её душистые волосы, и голова снова пошла кругом, окончательно захмелев.
   Мы снова целовались долго и безудержно, покачиваясь в крохотном аппарате над всем остальным миром, и мир этот не существовал больше для нас - остались только она и я. Наконец Таня откинулась на спинку сидения, переводя дух. Губы её слегка припухли от поцелуев. Я видел своё взлохмаченное отражение в её тёмных расширившихся зрачках.
   - Ты ничего не хочешь мне сказать? - Таня пристально смотрела мне в лицо.
   - Хочу! Хочу сказать очень многое, но не нахожу для этого слов! Не могу словами выразить все свои чувства!
   Она улыбнулась:
   - Глупенький! То, что ты хочешь сказать мне, я давно, давно знаю! Разве ты не понимаешь, почему мы до сих пор вместе? - Её глаза испытующе блуждали по моему лицу.
   Я снова обнял её; зарылся лицом в её волосы.
   - Влад! - тихо позвала она.
   - Что?
   - Я люблю тебя!
   Я ещё крепче сжал Таню в своих объятиях. Казалось, сердце сейчас разорвется от счастья.
  
   Уже темнело, когда мы вернулись домой. Крадучись, словно шаловливые дети, пробрались по тёмной аллее, взлетели на лифте на наш этаж и только здесь весело рассмеялись этой глупой шалости.
   Вспыхнул яркий золотистый свет. Таня приглушила светильники и, скинув прямо на ковёр лёгкое платье, прыгнула в мягкое и уютное кресло, глядя на меня сверкающими глазами.
   Я хотел обнять её, но вдруг почувствовал смутную тревогу и тяжесть на сердце. Удивительный, сказочный день нашей любви закончился - приближалось время объяснений и расставания. Я искал для себя предлог, чтобы оттянуть неизбежное, но не находил его. Таня, почувствовав неладное, насторожилась, пристально глядя на меня.
   - Что-нибудь случилось, Влад?
   Я опустился в кресло подле неё, положил руку ей на гладкое тёплое колено. Взгляд мой на мгновение остановился на её груди, но я отвел глаза в сторону.
   - Да... то есть, нет... Понимаешь, я должен был, наверное, сказать об этом давно, сразу... но я не решался испортить наш праздник.
   - Испортить? - Её пронзительный взор проникал мне в самое сердце. Я почувствовал, как Таня вся напряглась. - Что же всё-таки произошло?
   - В сущности, ничего страшного. Просто обстоятельства требуют моего присутствия в одном отдалённом месте, и я буду вынужден снова покинуть тебя...
   - Ты куда-то уезжаешь? - настороженная тревога сквозила в её голосе. Таня искала моего взгляда, но я избегал её всеведающих глаз.
   - Да.
   - Это "отдалённое место" - другой континент?.. Спутник?..
   Я чувствовал, как растёт напряжение в её голосе.
   - Нет. Это другая планета... Я должен лететь в Сообщество, со специальным заданием... - на мгновение я встретился с её взглядом, и сердце моё сжалось.
   - Надолго?
   - Всё зависит от обстоятельств... Думаю, что не очень.
   Наступило тягостное молчание. Я проклинал себя за то, что начал этот разговор, за то, что причиняю ей боль - в который уже раз! Таня сидела, съёжившись в кресле, и смотрела прямо перед собой невидящими глазами.
   - Ты не спрашиваешь, зачем я туда лечу? - осторожно поинтересовался я.
   Таня вздрогнула, словно очнулась ото сна. Посмотрела на меня пустыми глазами.
   - Просто понимаю, что это не моё дело, - сказала она упавшим голосом. Спросила: - Это опасно? - и тут же перебила меня. - Хотя, зачем я спрашиваю! Можешь не говорить. Разве когда-нибудь твоя работа была не опасной?.. - Таня бросила на меня вопрошающий взор.
   Я хотел ответить ей, успокоить, но она снова остановила меня:
   -Утешать меня не надо! А обманывать... обманывать не стоит. Ты не умеешь этого делать... во всяком случае, со мной.
   Таня снова замолчала, а я не нашёлся, что ей ответить. Несколько минут мы сидели молча, не глядя друг на друга.
   - Я давно привыкла к твоим постоянным разъездам, - снова печально заговорила она. - Когда тебя по несколько дней, недель, а то и месяцев не бывает со мной... А если ты приходишь, то приходишь ненадолго, усталый, осунувшийся, раздражительный... Я прекрасно понимаю, в наше время, когда столько больших начинаний, столько открытий и грандиозных свершений, когда мы все живём на одной планете, объёдиненной в Трудовое Братство, нельзя сидеть на одном месте, как пещерные люди. Все постоянно путешествуют, переезжают с места на место, открывают новые миры... Но иногда хочется, понимаешь, хочется тихого домашнего счастья в каком-нибудь коттедже на Окраине... Может быть, я глупая? А, Влад? Может быть, меня плохо воспитали в школе и во мне всё ещё жива частичка тех древних людей - эгоистичная и архаичная?
   Таня помолчала, глядя в темное окно, где на небе рассыпались удивительно яркие и близкие звёзды.
   - Знаешь, ночью, когда я лежу рядом с тобой в постели, мне почему-то кажется, что всё у нас с тобой будет хорошо, что мы всё время будем вместе...
   - Ласточка моя! - Я попытался обнять её за плечи, но она остановила меня.
   - Нет!.. Подожди!.. Когда же наступает утро, ты снова уходишь куда-то, и я не знаю, вернешься ли ты сегодня ко мне... - Таня с горечью посмотрела на меня. - Что в сущности нас связывает, Влад? Мы видимся с тобой едва ли чаще, чем случайные знакомые! Когда ты появляешься здесь, для меня это действительно настоящий праздник. Но я хочу большего, понимаешь, Влад, большего, чем у нас есть с тобой сейчас!.. Я никогда не говорила тебе об этом, старалась держаться. Но я не воин, не боец - я женщина, простая слабая! Такая как есть и мне не надо многого. Просто хочу, чтобы со мной всегда рядом был надёжный и любящий меня друг, которому я могла бы отдать всю себя без остатка ... Такой, как ты, - тихо добавила она.
   Я сжал её ладонь:
   - Прости! Я действительно порядочная скотина! Я никогда не задумывался над этим по-настоящему... Прости!
   Я принялся страстно целовать её руки, колени, плечи. Она грустно наблюдала за мной.
   "Кретин! Полный кретин! - думал я. - Ты зарылся в свою работу, как крот в землю, и совсем забыл, что она рядом, любящая и ждущая. Ты забросил её, как ненужную игрушку! Что ты, по сути, знаешь о ней? О её душе, о её переживаниях, о её любви? Ты только упиваешься своими чувствами (самовлюблённый идиот!), забыв, что рядом с тобой живой человек со своим внутренним миром - вселенной, в которую ты даже не попытался заглянуть! И вот она вылилась на тебя и раздавила своей безудержной мощью. И ты, как беспомощный котёнок, не знаешь, что тебе делать! Ты - бесстрашный покоритель новых миров, отважный страж новой Земли!.. Да и настоящая ли эта твоя любовь, которой ты так гордишься?.. Нет!".
   Я отбросил от себя эти мысли, посмотрел на Таню. Брови её хмурились. Похоже, она догадывалась, о чём я думаю.
   - Хочешь, я брошу всё: эту работу, которая причиняет тебе столько страдания? Пошлю всё к чёрту!
   - Ради меня? - Её лицо на мгновение прояснилось.
   - Да, ради тебя! Уйду из Охранных Систем и пойду инженером на подводный завод, дозорным в заповедник или машинистом на Дорогу - куда угодно! И буду всегда-всегда рядом с тобой. Хочешь?
   Я всматривался в Танины глаза, ища ответа. Она молчала, глядя куда-то в пространство перед собой. Волнение моё росло с каждой минутой. Наконец, тихо, но твёрдо она сказала:
   - Нет.
   - Почему?
   - Потому, что ты никогда не сможешь жить другой жизнью, а значит, будешь мучиться, страдать и винить меня за это. А я не хочу стать причиной твоих страданий. Я слишком сильно люблю тебя...
   - Но что же тогда нам делать? - вскричал я.
   Таня опустила ресницы, едва слышно произнесла:
   - Нам нужно расстаться...
   В голове у меня, словно пронеслась буря, разметавшая все мысли, спутавшая их в один тугой клубок. Расстаться с ней?.. Нет! Это не возможно! Это просто не возможно!.. Жить без неё?.. Лучше мне умереть на месте прямо сейчас!
   - Маленькая! - Я схватил её, прижал к себе изо всех сил. Я целовал её руки, её глаза, её волосы. Не выдержав, Таня разрыдалась - безудержно и горячо. Я понимал, что все слова сейчас теряют всякую цену, но они сами собой лились из меня неудержимым потоком: я клялся, умолял, просил прощения, ругал и казнил себя.
   Понемногу Таня успокоилась. Я видел, как у неё на шее под кожей бьётся тоненькая жилка. Глаза у Тани стали огромными, как у лунатика. Я снова обнял любимую.
   - Крепче! - шепнула она. И после долгой паузы:
   - Влад!
   - Что?
   - Я люблю тебя!
  
   Я проснулся среди ночи от какого-то тяжёлого, томительного сна. Таня безмятежно спала рядом, разметав волосы по воздушной подушке. Некоторое время я любовался ею, в сумраке спальни ставшей похожей на сказочную богиню, спустившуюся с Олимпа. Потом снова лёг, пытаясь заснуть, но не смог. В душе поднималось, усиливаясь с каждой минутой, странное тревожное чувство. Я пытался осознать, что со мной происходит, пока не понял, что это тоска перед разлукой с Землёй.
   Встав с постели, я вышел в гостиную. Отыскав на полке диск мемонограммы с записью обзорного фильма о Земле, вставил его в визиофон. Сел в кресло напротив.
   В полумраке комнаты засветился большой экран, заливая помещение ослепительным солнечным светом. Промелькнуло безоблачное, пронизанное солнцем небо, и к моим ногам ударила пенная морская волна; рассыпалась тысячами изумрудных брызг, горевших и переливавшихся на солнце, подобно алмазам.
   Я почувствовал солёный запах моря и прохладное прикосновение воды к разгорячённой коже.
   Это был один из новых фильмов, записанных с применением биорефлексорной технологии, позволявшей воспроизводить реальные запахи, вкусовые и осязательные ощущения. В соединении с абсолютно реальной и объёмной голографической картинкой, эти дополнительные возможности создавали полный эффект присутствия у смотрящего фильм человека.
   Вдали, по зеленоватой кромке горизонта, бежали вспененные белоснежные облака, тая на востоке за зубчатыми рёбрами тёмных гор. Невидимый объектив приблизил их - я, словно пронёсся птицей над волнующейся гладью моря - и полетел вслед за облаками, разворачивая грандиозную панораму преображенной за последнее тысячелетие Земли.
   Тёмные леса кедров стояли в задумчивом молчании у подножия величественных гор, лежавших грандиозным шрамом на лике возрождённой планеты; плодородные равнины расстилались на многие и многие километры, сменив собой бывшие когда-то здесь сухие степи и пустынные пески; огромные озёра и водохранилища сверкали на солнце гигантскими зеркалами; извилистые русла неторопливых рек и прямые стрелы рукотворных каналов уходили к горизонту, теряясь в сочной зелени необъятных фруктовых садов...
   Вся Земля, во всём многообразии образов, запахов и звуков, представала передо мной, и я чувствовал свою сопричастность к происходившему грандиозному преобразованию природы и человека.
   Заповедные зоны с нетронутой первозданной природой сменялись обширными жилыми поясами, где жизнь людей была устроена разумно и комфортно, позволяя каждому проявлять себя в интересной работе и захватывающем творчестве, предаваться увлекательному отдыху.
   Большие дома из молочно-белого или желтовато-розового плавленого камня, разрезанные сверкающими нитями металлических конструкций и раскрытые небу и солнцу хрустально-прозрачными крышами и широкими полосами окон, были похожи на целые города, в которых разместились тысячи жителей, бассейны, оранжереи и даже парки. И тут же удивительно уютные коттеджи, укрытые в тенистых садах, на берегах тихих озёр и рек, где можно насладиться уединением и покоем, предаваясь возвышенным мыслям и чувствам.
   Гравипланы бороздили небо в антигравитационном поле, неся грузы и пассажиров в различные уголки Земли; магниторы и магнитобусы сновали по широким магистралям городов и по бескрайним полям и лугам, не зная бездорожья благодаря своей удивительной способности взаимодействовать с магнитным полем Земли, как взаимодействуют два магнита, соединенных одноимёнными полюсами.
   Заводы и фабрики, оснащённые самой современной автоматизированной техникой и лучшими технологиями, трудились денно и нощно для нужд людей, создавая те материальные блага, которыми мог воспользоваться каждый, в любое время и в любых количествах.
   Удивительные праздники; спортивные массовые игры и состязания, в которых принимал участие каждый житель Земли; новые обряды и традиции, воспитывавшие в человеке кристальную честность и бескорыстное трудолюбие; грандиозные театрализованные представления на открытом воздухе, захватывавшие зрителя, уводившие его в прекрасный мир искусства. Всё - дорогое и знакомое с самого детства. Я жил в этом мире общего труда, уважения и безграничного человеческого счастья и не мыслил себя без него. Тем разительнее казался мне мир, в котором вскоре я мне предстояло очутиться, и тем сильнее становилась тоска от предстоящей разлуки с Землёй.
   А неумолимый объектив уже перенёс меня на другой континент. Там, в одном из городов Афро-Американского жилого пояса, в этот день проходил праздник посвящения в стажеры - праздник Огненного Цветка, как именовали его в Трудовом Братстве, памятуя о старинном мифе про бога Прометея, принёсшего огонь людям - бесценный дар, символ знания, силы и мудрости, поставивший человека наравне с самими богами. В этот день молодые выпускники воспитательных школ шестого цикла, достигнув своего двадцатилетия, вступали в самостоятельную жизнь, предвещавшую им великие начинания, грандиозные свершения и отважные подвиги.
   Я увидел склон громадного холма, усеянный белоснежными лёгкими зданиями, горевшими на солнце множеством окон. Невидимый объектив на секунду приблизил их и сразу же перенёсся на вершину холма, к станции поездов магнитной дороги, проходившей через все жилые пояса, по всем континентам, гигантской спиралью опоясывая Землю от Южного полюса к северным широтам.
   Сразу же за станцией открывались обширные площади и широкие проспекты, разделённые уютными скверами и аллеями, засаженные розами, белыми садовыми лилиями, тюльпанными деревьями, серебристыми лейкодендронами и якарандой.
   Невыразимые, бодрящие и волнующие запахи тропического леса щекотали мои ноздри. Я вдохнул их полной грудью и "двинулся" вглубь одной из аллей, ведомый невидимым объективом. Ветви кустарника мягко хлестали меня по лицу; бархатистые листья скользили по коже; горячий ветер трепал мои волосы; песок, перемешанный с галькой, хрустел под моими ногами.
   Неожиданно для самого себя я оказался на краю скалы. Внизу, под крутым обрывом, грохотали, разбиваясь о скалы, пенные водяные валы, приходившие с бесконечного простора океана, который сливался у горизонта с безграничным простором пронзительно-синего солнечного неба. В десяти шагах от меня, прямо из скалы, вырастал разорванный пополам обруч, отлитый из серебристого металла. Правее и чуть сзади почти круглая площадка подступала к краю скалы, позволяя любоваться памятником со всех сторон. К ней вели узкие дорожки, заканчивавшиеся небольшими арками в античном стиле.
   Я узнал это место и этот памятник покорителям Вселенной, который всегда восхищал меня. Правый сегмент обруча был немного выше и наклоннее левого и нёс на себе скульптуру молодой женщины, как бы летящей над просторами океана, развевая на ветру массу густых волос. Левая рука женщины, вытянутая вперёд, касалась большой узкокрылой птицы, устремившейся в небо; правую же руку женщина подала своему спутнику - молодому мужчине с телом атлета, который опирался плечом на нижний край сегмента. Обнажённые тела обоих были полны энергии и силы, подчиняясь безумному полёту; лица выражали восхищение и восторг.
   Нехитрая символика памятника становилась понятна каждому жителю Земли и очень точно передавала дух и смысл звездоплавания. В открытых и свободных движениях мужчины и женщины угадывался беспредельный простор космоса, а восторженная радость на их лицах передавала уверенность в безграничных возможностях человека, ступившего твёрдой ногой исследователя на неизведанные тропы Вселенной. Птица же в руке молодой землянки символизировала знания, продвигавшие людей всё дальше, за границы звёздных островов.
   Я протянул вперёд руку и ощутил гладкую и горячую поверхность металла. В эту минуту ветер донёс до меня шум звонких голосов, и я, вместе с камерой оператора, двинулся по одной из дорожек под античную арку.
   Снова шероховатые мягкие листья заскользили по лицу; возбуждающие запахи диковинных цветов приходили со всех сторон. Неожиданно я оказался на открытом пространстве у площадки белого камня, от которой вверх по склону уходила широкая лестница, обрывавшаяся у подножия ажурного белокаменного здания, похожего на древний храм. Здесь было шумно и людно.
   Молодые, полные здоровья и счастья лица проходили передо мной бесконечной чередой. Возбуждённое ожидание предстоящего важного события витало в воздухе вместе с запахами цветов и влажным морским ветром. На ступенях лестницы уже выстроились те, кому предстояло в этот день дать клятву обществу, взяв на себя ответственность за его дальнейшее процветание и могущество.
   Зазвучали фанфары и, набрав высокую ноту, смолкли, растворившись в звенящей тишине. Из рядов будущих стажёров выступили вперёд девушка и юноша. Голубые глаза девушки посмотрели прямо на меня, и я почувствовал, как её волнение передаётся и мне. Повернув разгорячённое лицо к старшим, стоявшим на верхних ступенях лестницы и готовым принять их клятву, девушка громко произнесла:
   - Я, Пуна Лавси!
   - Я, Миран Мир! - подхватил юноша.
   На их зов откликнулись другие голоса, и понеслось над рядами будущих стажёров:
   - Я, Леа Норит!
   - Я, Амоль Сайн!
   - Я, Чели Нава!..
   Когда все имена были перечислены, снова заговорила девушка по имени Пуна. Голос её полнился волнением и звенел радостью:
   - Сегодня мы, готовые вступить в ряды стажёров, клянёмся перед лицом Трудового Братства и всего человечества служить Земле и умножать её богатства на бесконечных просторах Вселенной, пока не погаснут звёзды, и время не остановит свой бег!
   - Мы клянёмся, - подхватил стоявший рядом юноша, - нести гордое имя человека с честью и достоинством через миры и пространства, и никто не посмеет бросить нам упрёк во лжи, подлости, бездушии и предательстве! Мы клянёмся нести в веках эстафету знания наших предков, совершенствуя свой ум, безвозмездно даря свою благую энергию и служа всем живым существам, ибо чертоги мудрости кроются в каждом из нас!
   - Если же мы нарушим эту священную клятву, - раздался ещё один взволнованный девичий голос, - и посрамим имя землянина, пускай справедливая и суровая кара постигнет нас, и мы примем её со всем мужеством и покорностью! Пускай всеобщее презрение будет нашим уделом! Да будет так, люди Земли!
   - Клянемся!!! - подхватили эхом все голоса, и отголосок его пробежал над прибрежными скалами, как победный гимн Трудовому Братству...
  
   Фильм давно закончился, а я всё сидел и смотрел на пустой экран. В тёмном проёме арочной двери, ведущей в спальню, неожиданно появилась Таня, заспанно, по-детски протирая кулачками глаза. Она остановилась, удивлённо глядя на меня.
   - Влад?.. Что случилось? Почему ты не спишь?
   Быстро поднявшись с кресла, я подошёл к ней, нежно обнял - тёплую и такую влекущую. Провёл ладонью по её шелковистым волосам.
   - Всё хорошо! Просто захотелось немного побыть одному... Я люблю тебя!
   - Милый! Идём спать, - улыбнулась она.
  
  
  
  
  
  
  

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

  

С ОДНОГО БЕРЕГА НА ДРУГОЙ

  
  
   "Журавль летит над рекой. Тихая гладь таит опасность снизу"
  
   Китайское изречение.
  

1

  
   Громкий жёсткий щелчок разнёсся через усилители по всему Космодрому, расположившемуся в степной равнине на плоскогорье Декан, в Центральной зоне Австрало-Азиатского жилого пояса, и приятный женский голос объявил посадку на челночный ракетоплан рейса 5500-АЗ-82 Земля - "Орбитальная-12".
   Я посмотрел в большой овальный иллюминатор.
   По широкой дорожке, выстланной каменными плитами, маленький юркий магнитобус подвозил последних пассажиров, отбывающих с Земли в Сообщество. Через несколько минут все переборки были задраены, и тревожная перебежка красных огней по потолку пассажирского салона возвестила о полной готовности к старту.
   В этот момент в кресло рядом со мной опустился, тяжело кряхтя, пожилой мужчина в светло-сером костюме - фасон одежды, к которому я никак не мог привыкнуть и чувствовал себя в нём очень неуютно. Пассажир подозрительно посмотрел на меня и достал большой носовой платок, собираясь вытереть им круглую, с большими залысинами, голову. Пот градом катился по красным щекам мужчины, несмотря на то, что терморегуляторная система ракетоплана непрерывно поддерживала микроклимат внутри корабля.
   Промокнув платком начинающий лысеть затылок, краснощёкий принялся приноравливаться к своему креслу. Он долго возился с кнопками настройки, ёрзая и кряхтя, пытаясь подстроить объёмы кресла под свои немалые габариты.
   Я снова выглянул в иллюминатор.
   Небольшие пыльные смерчи поднимались над равниной. Ракетоплан мягко дёрнулся, отрываясь от стартовой площадки, сделал короткий разбег и взлетел над землей на несколько сот метров. Замер на секунду, и вдруг стремительной стрелой помчался вверх, пронизывая атмосферу и устремляясь навстречу звёздам.
   Я смотрел на удаляющуюся Землю, и тоскливое чувство жгло мне сердце.
   Лёгкие крылья белых облаков неслись с востока на запад над бескрайним зелено-голубым простором океана, словно огромное зеркало отражавшим свет солнца. Матово-бурые контуры материков подступали вплотную к воде. Отсюда, с высоты в четыреста километров, я видел огромные города, сверкавшие на солнце миллионами зеркальных окон; на ночной стороне планеты горели огни маяков в прибрежных портовых зонах и тонкие светящиеся линии освещённых люциферазой городских проспектов и улиц.
   С каждой секундой я всё дальше улетал от всего этого, и щемящая тоска в душе становилась всё сильнее.
   - Вы тоже на Гивею?
   Я вздрогнул от неожиданности, оторвал взгляд от иллюминатора и посмотрел на своего соседа.
   Тот внимательно наблюдал за мной. Минуту спустя тонкие губы его рта растянулись в слегка удивлённой и растерянной улыбке, отодвинувшей полные щеки к маленьким мясистым ушам. И сразу он стал похож на добродушного волшебника из какой-то древней сказки. Маленькие глазки его любознательно светились.
   Я улыбнулся ему в ответ, испытывая при этом совершенно незнакомые ощущения в мышцах лица - результат несложной операции по наращиванию искусственной плоти, которая несколько изменила мой облик. Чисто инстинктивно я ощупал свой подбородок, но тут же опомнился. Вживаться в чужой образ оказалось делом не простым.
   Так о чём же он меня спросил?
   - Вы из Сообщества или же?.. - видя вопрос в моих глазах, повторил краснощёкий.
   - Из Сообщества, - кивнул я и опять посмотрел в иллюминатор.
   Пространство за толстым стеклом уже пронизывали иглы звёзд, затмеваемые трепетным крылом золотистого солнечного света, лившегося откуда-то с кормы корабля.
   Мы стремительно и неуклонно отдалялись от родной планеты в направлении астероидного пояса, лежавшего грохочущим кольцом между орбитами Марса и Юпитера, строго выдерживая курс, заданный Службой "Купол". Теперь можно на некоторое время расслабиться и отдохнуть. Я закрыл глаза, откинувшись на спинку кресла, услужливо принявшего форму моего тела...
  
  
   Громов сидел за столом в своём кабинете, закрыв лицо руками, и, казалось, дремал. Но, как только я вошёл, он поднял голову, кивнул:
   - А, Влад, добрый день! Садись.
   - Добрый день, Иван Вениаминович.
   Я сел в предложенное кресло, посмотрел на Громова. Он хотел что-то сказать, но вместо этого стал доставать из ящика стола какие-то документы.
   - Вот, взгляни, - протянул мне стереоснимок.
   Я посмотрел на фотографию и даже привстал от неожиданности.
   - Так ведь это!..
   - Что? - насторожился Громов.
   - Это же Тим-О-Лис, коммерческий служащий компании "Лидер"! Тридцать восемь лет, женат, двое детей. На Землю прибыл с целью закупки патента в области космических исследований... и так далее...
   Громов быстро сверился с документами, лежавшими на столе; посмотрел на меня удивлённо и немного строго.
   - Откуда у тебя такие сведения?
   - Понимаете, Иван Вениаминович, - начал объяснять я. - В последний день моего пребывания на "Орбитальной-12" произошло ЧП - был обнаружен труп пилота-патрульного Торкали с явными признаками насильственной смерти...
   - Так, так! - заинтересовался Громов.
   - Мы с Сабуро, - продолжал я, - начали расследование этого трагического случая. Нам удалось установить свидетелей, которые показали, что накануне убийства Торкали разговаривал с одним из пассажиров ракетолёта, прибывшего в тот день на "Орбитальную" из Сообщества. Правда, о чём был их разговор, установить так и не удалось, но после него Торкали сразу же заторопился на Землю. Всё это выглядело очень странно. Возникало множество вопросов, ответов на которые я не находил.
   - И тем пассажиром был Тим-О-Лис? - кивнул Громов, задумчиво разглядывая фотографию.
   - Да, - подтвердил я.
   - Чем же закончилось ваше расследование тогда?
   - Не знаю... Торрена срочно вызвал меня на Землю по вашему распоряжению, и мне пришлось возложить расследование на плечи Тадеуша... Разве он не присылал вам отчёта?
   - Возможно, - Громов неопределённо пожал плечами. - Я не в курсе этого дела. Может быть, оно ещё не завершено. Но я обязательно поинтересуюсь у Торрены.
   - Но почему Тим-О-Лис заинтересовал вас? - посмотрев в глаза Громову, спросил я. - Случилось что-нибудь серьёзное? Он как-то связан с их спецслужбами?
   - Не думаю, чтобы он работал на них, но какая-то связь всё-таки есть. Дело в том, что две недели назад этого человека нашли мёртвым в Городе, в номере гостиницы для гостей Земли. И это в первый же день его пребывания здесь!
   - От чего он умер?
   - По первым данным - паралич сердца. Но наши врачи высказали предположение о возможности применения сильнодействующего яда, следов которого, правда, не удалось обнаружить в организме.
   - Откуда же такая уверенность?
   - Понимаешь, - Громов прищурился, глядя поверх распахнутых оконных рам на далекие облака, - по всем медицинским данным, Тим-О-Лис был абсолютно здоров... Вот так-то. Плохи дела. - Громов вздохнул. - Ты же знаешь, что насильственная смерть у нас явление экстраординарное. А тут ещё и гость с другой планеты!
   - Может быть, в этом всё и дело? - предположил я.
   - Поясни свою мысль. - Громов пристально посмотрел на меня.
   - Просто я всё больше склоняюсь к мысли о связи всех этих смертей с Гивеей. Согласитесь, случаи исключительные, совсем не типичные для Трудового Братства, а связь с Сообществом прослеживается очень уж явственно.
   Громов помолчал, потом с сожалением вздохнул:
   - Жаль, что у нас нет данных о результатах расследования, проведённого Сабуро!
   - Можно связаться с "Орбитальной-12" и поговорить с Тадеушем. Он ещё там.
   - М-да... - Рука Громова потянулась было к кнопке вызова на визиофоне, но остановилась на полпути. Он потёр длинными сухими пальцами подбородок. Несколько минут молчал, что-то обдумывая. Затем посмотрел на меня. - Не будем подгонять события. Пожалуй, ты прав, и я начинаю понимать, в чём тут дело. Если взглянуть на всё в свете событий последних дней, то становится совершенно очевидным, что этот Тим-О-Лис, являясь служащим компании "Лидер", которая, по нашим данным, занимается в Сообществе стратегическими военными разработками, имеет какое-то отношение и к созданию нового оружия. Мне почему-то думается, что, попав на Землю, Тим-О-Лис хотел сообщить нам какие-то важные сведения... Иначе, зачем ему так настойчиво искать контакта с нашими людьми? Вопрос: какими именно сведениями располагал Тим-О-Лис?..
   Громов посмотрел на меня. Встал.
   - Я всё больше склоняюсь к мысли, что сведения эти могли касаться того самого нового оружия! Не исключено, что именно для того, чтобы передать нам информацию, Тим-О-Лис и отправился в эту самую командировку. Но по пути он, видимо, почувствовал за собой слежку их спецслужб. Поэтому Ти-О-Лис и рассказал обо всём первому встречному - нашему патрульному Торкали. Он явно опасался за свою жизнь и не надеялся долететь до Земли живым. И, как оказалось, не без основания опасался...
   Громов замолчал, прохаживаясь по кабинету от окна к столу.
   - Вы полагаете, что за Тим-О-Лисом была установлена постоянная слежка? - Я взял со стола стереоснимок, задумчиво вглядываясь в изображённого на нём человека.
   - Скорее всего, - утвердительно кивнул Громов. - Видимо, спецслужбы Сообщества пронюхали об утечке информации и постарались убрать всех возможных свидетелей. Их агент должен был постоянно находиться рядом с Тим-О-Лисом. А когда подвернулся удобный момент, он безжалостно убил его. Этот агент так же расправился и с Торкали... Теперь ты понимаешь, с кем нам предстоит иметь дело?
   Начальник Особого отдела пристально посмотрел мне в глаза, словно желая убедиться, всё ли я понял из сказанного им.
   - Все эти события, - продолжал он, - наводят меня ещё на одну, немаловажную для нас мысль - в Сообществе существуют какие-то силы, которые противостоят диктатуре. Поэтому тебе нужно будет постараться установить с ними связь... Нужно спешить, спешить, Влад! Нас пытаются предупредить о грозящей нам опасности, и это лишний раз убеждает меня в реальности угрозы для Земли.
   Громов помолчал, обдумывая что-то. Затем, тяжело вздохнув, сел в кресло напротив и положил сцепленные пальцы на крышку стола. Печально посмотрел на меня.
   - Влад! Меня всё больше беспокоят тучи, сгущающиеся вокруг этого таинственного оружия. Если гивейское правительство добьётся в этом направлении значительных успехов, - это будет величайшая трагедия для человечества и даже для Вселенной! Ты понимаешь меня?.. Нам просто нечего будет противопоставить им. Я не говорю об оружии столь разрушительной силы - об этом не может быть и речи! Но у нас нет и защитных средств, способных противостоять их оружию. Все наши защитные поля слишком слабы для этого, а создать новые, не зная характеристик самого оружия, мы не можем. В руках Сообщества этот излучатель (или что-то там у них ещё!) подобен ядовитому зубу кобры, готовой к коварному броску. Имея подобное оружие в достаточном количестве, гивейские правители пойдут на всё ради господства в космосе, ради порабощения других миров. Влад! Мы не вправе дать им такую возможность! Мы стоим на страже не только Земли и её колоний - за нами Вселенная, в которой, возможно, тысячи, миллионы населенных миров! Мы просто обязаны вырвать этот ядовитый зуб, любой ценой обезопасить мир от надвигающейся на него катастрофы...
   Как будто в подтверждение важности своих слов, Громов порывисто выпрямился и, опершись ладонями о край стола, склонился ко мне, сверля меня пронзительным орлиным взором зеленовато-серых глаз.
   От его слов я почувствовал невольное волнение, живо представив себе, как за моей спиной стоят сотни тысяч обитаемых миров - миллиарды живых существ, похожих и непохожих на нас! - с надеждой и трепетом вопрошая о защите. Пускай мы пока не ведаем об их существовании и не знаем путей, ведущих в их миры, но мы не вправе выпустить на просторы космоса смертоносную гидру, порождённую когда-то нашей же Землёй!
   - Теперь ты понимаешь, почему возникла необходимость отправки тебя в Сообщество и всей этой операции? - Громов пристально посмотрел мне в глаза. - Вижу, что понимаешь. Нужны любые официальные документы, подтверждающие наши опасения, и добыть их надо любым путём. Я подчёркиваю - любым! Задача сверхтрудная ещё и потому, что мы не можем дать тебе никаких определённых наводок, ничего конкретного. Мы просто вынуждены спешить, поэтому и нет времени для хорошей подготовки операции, поэтому ты будешь вынужден сам решать где, как и что искать. Помни лишь одно: трудные задачи иногда решаются на удивление просто. Главное - оставаться уверенным в себе и не терять выдержки в любой ситуации. Я верю в тебя, Влад! Не забывай, что вся наша операция может быть заранее обречена на провал. Не исключено, что убийство Тим-О-Лиса, статья в "Звёздном Орле", а ещё раньше и "Хартумский конфликт" - всё это звенья одной цепи, этапы широкомасштабной операции, специально разработанной и организованной разведслужбой Сообщества, чтобы получить возможность пересмотра Договора и дальнейшего беспрепятственного проникновения гивейцев в Глубокий космос. Тогда я заведомо посылаю тебя в ловушку и обрекаю на верную смерть...
   Я хотел было возразить ему, но Громов предупреждающе поднял руку:
   - Вполне может быть, что всё это так и есть, и наша операция заранее обречена на провал. Но мы вынуждены пойти на такой риск, потому что он, без сомнения, оправдан. Будь предельно осторожен. Эта операция потребует от тебя полной мобилизации всех твоих умений, способностей и знаний... И вот ещё что, - помедлив, добавил Громов. - Теперь ты больше не Влад Стив - сотрудник Особого отдела, землянин и член Трудового Братства. Теперь твоё имя Миран Бедаро. Ты агент по внешним связям одной солидной фармакологической компании Сообщества, именуемой "Кирон Делукс". Можешь быть спокоен, легенда вполне надёжная. Настоящий Бедаро три дня назад погиб - трагическая случайность, неисправность привода магнитного активатора в его магниторе, повлекшая за собой аварию и гибель человека. Печальный случай, но он нам оказался на руку.
   По возрасту вы с ним схожи, да и внешность у вас одного типа. Правда, здесь придётся немного потрудиться нашим специалистам в области пластической хирургии. Надеюсь, ты не против нарастить немного пластиплоти на своё лицо для полного внешнего сходства?.. Ну, вот и замечательно! На въездных документах мы уже записали твой генный код, совместив его кодом самого Бедаро, так что для их таможенной службы ты абсолютно "чист".
   Громов внимательно посмотрел на меня, словно желая лично удостовериться в этом.
   - У Бедаро была жена и сын, - продолжал он, - но они погибли два года назад в автокатастрофе на Гивее. Других родственников, как нам удалось установить, у него нет. Остаются возможные друзья и сослуживцы по работе, но все они, скорее всего, находятся в южной столице Сообщества Линь-Шуй, где расположена фирма "Кирон Делукс". Там же проживал и сам Бедаро. Возвращаться туда тебе пока что не за чем. По прибытии на Гивею тебя ожидает двухнедельный отпуск, как "пострадавшего от разлагающего воздействия Земли". Поэтому тебе целесообразнее всего остановиться в северной столице Шаолинсеу - центре культурного и экономического процветания Сообщества. Поселишься в гостинице, не очень дорогой, чтобы не вызвать подозрения, но и достаточно престижной по их меркам, чтобы иметь возможность контакта с нужными тебе людьми. А интересовать тебя должны, прежде всего, те, кто хоть как-то связан с "Лидером". Посещай местные бары, хорошие рестораны, театры, клубы, - в общем, все те места, где обычно проводят своё свободное время состоятельные и влиятельные люди Сообщества, - прислушивайся к разговорам, наблюдай, собирай информацию по крохам. Любой, самый незначимый разговор может нести в себе ценные для нас сведения. Каких-то определённых наводок я тебе дать не могу, но, по отдельным данным, имеющимся у нас, некоторые из служащих "Лидера" любят посещать ресторан "Волшебный Гарем". Имей это в виду.
   - Иван Вениаминович, вы меня, как ученика, инструктируете! - слегка обиделся я. - Всё-таки я не первый день работаю в Отделе.
   Громов строго посмотрел на меня.
   - Всё это я говорю только затем, чтобы подчеркнуть важность предстоящего дела. Надеюсь, образ жизни, манеры поведения людей Сообщества ты изучил достаточно хорошо?.. Думаю, что так. Это должно помочь тебе там. Здесь важны самые тонкие и мельчайшие оттенки, на которых легче всего провалиться.
   От его слов моё волнение только усилилось.
   - Вот, возьми. - Громов протянул мне небольшой пластиковый чемодан, который достал из стенного шкафа. Зеркально полированная панель его отбрасывала яркий солнечный свет, словно огромное зеркало. - Здесь всё, что может тебе понадобиться на Гивее: документы, личные вещи, деньги. Вот это, - он протянул мне небольшой циркониевый диск, напоминающий обычную мемонограмму, - твой отчёт о проделанной на Земле работе. По прибытии в Сообщество, отправь информацию, хранящуюся на нём, специальной электронной почтой в компанию "Кирон Делукс". Это необходимо сделать без задержек для твоей же безопасности. Не забывай, что Сообщество - это тоталитарное государство, примеры которого не раз встречались и в нашей земной истории. Система подавления, слежки и контроля над людьми развита там чрезвычайно широко, поэтому малейший неверный шаг, противоречащий установленным нормам поведения, может стоить тебе жизни. И запомни главное - никакого оружия с собой не брать! Считай это моим личным приказом...
   Громов помолчал, словно припоминая что-то. Затем извлёк из ящика своего стола какой-то прибор, очень напоминающий обычные наручные часы; протянул его мне.
   - Вот, возьми.
   - Что это? - Я вопросительно посмотрел на своего начальника. В руках у меня действительно оказались простые часы на гибком браслете.
   - Пускай тебя не смущает их невзрачный вид, - сказал Громов с лёгкой насмешкой в голосе, видя моё недоумение. - Это не просто часы, как ты мог подумать. В корпусе скрыто специальное сканирующее устройство, позволяющее считывать информацию со стандартных мемонограмм - памятных информационных дисков. Сюда может войти практически неограниченный цифровой объём, способный вместить, скажем, всю библиотеку нашего Информационного Центра - миллиарды томов научной и художественной литературы. Вот, нажми на эту кнопку...
   Я надавил на небольшой выступ на корпусе часов, и крышка циферблата легко и бесшумно открылась, обнажив нутро сложного электронного механизма, совмещённого с миниатюрной ФВМ (фотонной вычислительной машиной).
   - Всё это на всякий случай, - продолжал Громов, - если тебе повезёт и удастся получить доступ к необходимой информации. Часы, в случае удачи, передашь через нашего резидента, который прибудет в Сообщество. Он станет ждать тебя каждую среду в течение двух недель в одиннадцать часов в ресторане отеля "Голубая Лагуна" за столиком, выходящим к морю (такой там один). Резервный день - пятница. Пароль-отзыв: "Я здесь случайно" - "Значит, случай счастливый". При резиденте будет свежий номер "Звёздного Орла".
   Мне захотелось спросить у Громова, кто этот резидент. Ещё бы! Ведь я буду в Сообществе, на чужой планете не один. Одна мысль об этом придала мне уверенности. Но я сдержался и не стал задавать лишних вопросов, прекрасно понимая необходимость конспирации в предстоящей операции.
   - И вот ещё что, - Громов протянул мне изящную цепочку со странным медальоном.
   - Что это?
   - "Зуб Кобры" - древний символ власти у тугов. По нему наш человек узнает тебя. И можешь считать это условным названием всей нашей операции...
  
  
   Тревожный звонок и мерцание красных огней на потолке отвлекли меня от размышлений. Открыв глаза, я посмотрел в иллюминатор.
   Впереди, в беспросветной мгле, мерцал крохотный синевато-зеленый шарик Нептуна. Намного ближе к нам, обгоняя восьмую планету, медленно двигалась среди звёзд огромная космическая станция "Орбитальная-12", описывавшая свою исполинскую дугу по орбите на окраинах Солнечной системы.
   Мой сосед снова заёрзал и закряхтел в объятиях своего кресла. Я взглянул на него, и краснощёкий заискивающе улыбнулся мне.
   - Чувствуете себя неуютно? - вежливо поинтересовался я.
   - Да, не очень, - сознался Краснощёкий и болезненно поморщился. Спросил: - А вы давно на Земле?
   - Всего три дня. Коммерческие дела. Понимаете?
   - Конечно, конечно! - оживился Краснощекий. - Хотя правительство и не одобряет широких связей с Землёй, товарообмен с Трудовым Братством чрезвычайно выгодное дело. Особенно в плане приобретения патентов.
   Я согласно кивнул, давая понять, что целиком разделяю его мнение в этом вопросе.
   - У вас интересный акцент, - мой собеседник задумчиво посмотрел на меня. - Вы, должно быть, с Южного материка?
   - Да, вы правы. Я живу и работаю в южной столице. Фармацевтическая фирма "Кирон Делукс". Может быть, слышали?
   - О! Как же, как же! Наслышан! - обрадовался Краснощекий. - "Лучшие лекарства в мире"?.. А я всего лишь мелкий торговец: женские украшения, кулоны, медальоны и прочее. Моя продукция интересует землян, как они сами говорят, с точки зрения истории ремесленничества прошлых времён. - Он вздохнул, покосился на меня и вдруг, с ловкостью фокусника, извлёк из кармана пиджака цепочку с медальоном в виде обнажённой девушки, расчесывающей длинные распущенные волосы. Протянул его мне:
   - Интересуетесь?
   Я взял у него медальон и повертел его в руках. Вещица была весьма искусно сработана из серебра, и юная Афродита выглядела совсем как живая. Усмехнувшись, я вернул ее владельцу.
   - Нет, нет! Что вы! - воскликнул он, останавливая мою руку и возбуждённо блестя глазами. - Примите это от меня... в подарок. Маленький сувенир по случаю нашего знакомства.
   Я пожал плечами и спрятал вещицу в карман. Краснощёкий остался доволен собой, развалившись в кресле и наблюдая за движением звёзд в иллюминаторе.
   Причалив на "Орбитальной" без особых происшествий, мы покинули челночный корабль, чтобы перейти на пассажирский ракетоплан коммерческой фирмы "Трансгалактик". Ракетолёты этой компании составляли половину Звёздного Флота Сообщества. Корабль стоял на восьмой причальной полосе Стартовой, предназначенной для гостевых кораблей, окрашенный в тёмно-синий цвет, с широкими продольными полосами лазури, и был похож на громадную хищную птицу.
   Впрочем, внутри салон оказался весьма уютным, с тремя рядами удобных кресел, кондиционерами и микроклиматом.
   Я отыскал своё место в ряду других кресел, как раз у широкого овального иллюминатора, и тут обнаружил, что моим соседом снова оказался Краснощёкий. Это обстоятельство, видимо, весьма обрадовало того. Он улыбнулся мне, как старому знакомому, и с явным облегчением опустился в своё кресло, отирая лицо безразмерным платком.
   Овальная дверь в начале салона открылась, и из штурманской рубки появилась хорошенькая стюардесса, сразу же привлекшая внимание Краснощёкого. Она была в серой, на молниях, полурасстёгнутой униформе "Трансгалактика", туго обтягивавшей её рельефную фигуру.
   Краснощёкий проглотил слюну.
   Стюардесса объявила, что ракетоплан готовится к старту и пассажиров просят пристегнуть ремни.
   Все, как по команде, принялись выполнять её просьбу, излишне суетясь и спеша. Стюардесса танцующей походкой расхаживала между креслами, помогая менее расторопным и одаряя всех обворожительными улыбками. Когда она проходила мимо нас, Краснощёкий шумно вздохнул и, склонясь ко мне, доверительно признался:
   - Терпеть не могу летать! У меня всё время болит голова и тошнит так, что сил нет.
   Я протянул ему небольшую коробку с лекарством, предусмотрительно положенную Громовым в мой багаж.
   - Универсальное средство нашей фирмы. Гарантирует полное отсутствие отрицательных ощущений во время полёта, - улыбаясь, сообщил я.
   Краснощёкий трепетно взял коробочку из моих рук и вынул из неё стеклянный пузырёк с таблетками.
   - А как оно действует? - поинтересовался он, высыпав содержимое пузырька себе на ладонь.
   - Очень просто. Вы принимаете таблетку этого снотворного и спите весь полёт, испытывая при этом приятные ощущения и красочные видения.
   - И только-то? - хмыкнул Краснощёкий. - Признаться, я ожидал чего-то необычного. Знаете, эти современные препараты, типа амолина или даже наркотики?
   - Нет, ничего подобного мы не производим. Всё это дешёвый ширпотреб. - Я брезгливо поморщился. - А тут универсальное средство, одобренное всеми медиками и Академией здоровья. Удобно, практично и надёжно!
   - Действительно, - согласился со мной Краснощёкий, - что может быть надёжнее сна? И сколько их нужно съесть? - Он кивнул на горсть оранжевых пилюль у себя на ладони.
   - Одну.
   - Всего-то! - Краснощёкий довольно ухмыльнулся и аккуратно пересыпал таблетки обратно в пузырёк. Взяв одну пилюлю в рот, он долго и осторожно рассасывал её, пока его нижняя челюсть не отвисла и он не повалился на спинку кресла в глубоком сне.
   Я посмотрел на своего соседа и усмехнулся: всё-таки, как иногда падки некоторые люди до дешёвых эффектов, будь то красочное, но до глупости примитивное зрелище, или же какое-нибудь всемогущее лекарство от всех болезней.
   В это время раздался сигнал предупреждения перехода в открытое космическое пространство. Открылись наружные перегородки станции; раздался басистый рокот кормовых двигателей; по корпусу корабля пробежала слабая дрожь, и он плавно соскользнул в чёрную бездонную пропасть, навстречу ослепительным иглам звёзд.
   Перегрузок почти не ощущалось, и первые минуты полёта проходили легко и быстро. Ракетолёт был оборудован отличной антиинерционной системой и мощным аппаратом искусственной гравитации.
   Я нажал кнопку - стекло иллюминатора прояснилось. Бескрайний звёздный простор предстал передо мной во всей своей холодной красоте и грозном величии, в сравнении с которым хрупкий аппарат, созданный руками человека, казался ничтожной песчинкой, уносимой в безмерные глубины Вселенной стремительным солнечным ветром.
   Я выбрал бледную звёздочку в самом углу окна и не сводил с неё глаз. Если она дрогнет...
   Звёздочка дрогнула и медленно - очень медленно - поплыла в сторону.
   "Поворот вокруг большой оси в сторону созвездия Центавра", - подумал я, радуясь, что не ошибся. Теперь мне даже не надо было смотреть на звёздное небо - я всем телом чувствовал, как корабль делает разворот. Это продолжалось уже четыре минуты, следовательно, ракетолёт повернул почти на сорок пять градусов.
   Звёздные трассы проходили вне плоскости эклиптики, как бы над ней, где не было ничего - ни пыли, ни метеоритов, - ничего, кроме пустоты. Путь был абсолютно свободен.
   Звезда остановилась. Корабль пошёл прямым курсом по гигантской дуге, перпендикулярной к плоскости эклиптики, и теперь уже ничто не выдавало его движения в пустоте. Стремительно и неуклонно мы удалялись от родной системы.
   Наставал момент перехода в нуль-пространство и включения мощных энергетических защитных полей, оберегавших хрупкий человеческий организм от разрушительного воздействия вихревых гравитационных полей на границе двух вселенных.
   Я явственно представил себе, как наш ракетолёт в одно мгновение превратился в ярчайшую вспышку света, как пространство перед ним, словно прогнулось и разорвалось, обнажив угрожающие пропасти Тамаса. Звёзды погасли, и мир вокруг нас перестал существовать, погрузившись в зыбкую пучину серого мрака.
   В следующую секунду, попав под воздействие щадящего гипнотизатора своего кресла, я потерял сознание и погрузился в тяжелое забытье, балансируя на грани жизни и смерти, совсем как наш корабль, отважно ринувшийся в неизведанное, где любое отклонение от заданного курса, любой сбой могли превратить нас в глыбу застывшей холодной материи...
  
   - Уважаемые пассажиры! Только что наш корабль преодолел в точке перехода границу нуль-пространства. Теперь полёт будет проходить в окрестностях созвездия Центавра. До конечной цели нашего полёта осталась одна десятитысячная парсека. Скорость полёта равна четырём шестым абсолютной единицы или скорости света.
   Внимание! Примерно через пять часов наш корабль достигнет Гивеи. Просьба соблюдать все меры предосторожности. Через полчаса мы начинаем торможение и снижаем скорость до трех тысяч километров в секунду. "Трансгалактик" поздравляет вас со счастливым возвращением!..
   Я очнулся от забытья со свинцовой тяжестью в голове и туманной пеленой перед глазами.
   Взгляд стюардессы, стоявшей в проходе между креслами, на секунду остановился на мне. Я улыбнулся ей. Она ответила мне мимолётной улыбкой и скрылась в штурманском отсеке.
   Мой сосед, как и большинство пассажиров, спал, уронив голову на грудь. Чтобы отвлечься от назойливой головной боли, обычной в таких ситуациях, я прильнул к толстому стеклу иллюминатора.
   Чёрная пустота впереди была прорезана острыми огнями разноцветных звёзд. Огни эти казались настолько яркими, что свет их буквально впивался в сетчатку глаз, вызывая болезненную резь.
   Я поморщился и опустил поляризующий фильтр - иглы света сразу же притупились, померкли, и сами звёзды, словно отодвинулись куда-то непомерно далеко. Только впереди, ярче всех звёзд сверкал крохотный диск красного солнца... Так ведь это же сама "Ближайшая" - солнце Гивеи!
   Проксима Центавра представляла собой холодный красный карлик спектрального класса К5, обладавший планетной системой - одной из первых, которой достигли когда-то автоматические разведывательные станции Земли. Здесь не было широкого пояса метеоритов и астероидов, поэтому наш ракетолёт, уже вступивший в стадию торможения, смело двигался в плоскости орбит двух имеющихся планет, не опасаясь подвергнуться смертельной опасности.
   Через полчаса мы миновали крайнюю - самую удалённую и большую - планету системы, отстоявшую от своего светила на семьсот миллионов километров и чем-то похожую на наш Сатурн. Туманный серовато-жёлтый диск, по которому заметно бежала тень единственного спутника, быстро удалялся, теряясь на фоне звёзд.
   Красное солнце неуклонно приближалось. Свет его, ослабленный фильтрами иллюминаторов, приобрёл зловещий кроваво-красный оттенок. Чуть правее и выше него были видны две близкие яркие звезды - Альфа Центавра А и Альфа Центавра В, - входившие в состав этой странной звёздной тройки. Спустя полчаса стала видна и крохотная блестящая точка Гивеи. Планета находилась на расстоянии в семьдесят миллионов километров от своего светила - гораздо ближе, чем наша Земля от своего, - благодаря чему климат на ней был жарким и сухим. По массе и размеру Гивея несколько уступала нашей Земле, а близость к центральному светилу заставляла планету стремительно нестись по своей орбите, и год на Гивее длился всего сто три земных дня.
   Кто-то легонько толкнул меня в бок. Я обернулся и встретился взглядом с Краснощёким. Кровавый отблеск выраставшего за иллюминаторами солнца лежал на его лице, придавая ему зловещий вид, словно бы он был сказочным колдуном. Наверное, я сейчас тоже так выгляжу.
   - Смотрите! - негромко сказал Краснощёкий, указывая куда-то в иллюминатор. Фильтры с этого борта уже заметно жужжали, будто там вился большой рой пчёл.
   Я взглянул в указанном им направлении. Ракетолёт уже повернул градусов на двадцать от прежнего курса, и теперь впереди, в глубине космоса, стала видна коричневато-зелёная планета в покрове серебристо-палевых облаков. Хотя до неё еще было довольно далеко - по меньшей мере, пятьсот тысяч километров - на фоне белёсых облаков отчётливо читалась светящаяся надпись на языке Гивеи: "Добро пожаловать в сообщество равных!".
   В первую секунду я был сильно поражён от увиденного. Без сомнения, чтобы создать надпись, видимую с такого расстояния, необходимо использовать буквы громадных размеров, но и этого было бы не достаточно. Необходимо каким-то образом усилить и преломить сам свет.
   "Лазерные маяки, выведенные на высокую геостационарную орбиту!" - догадался я. Что ж, довольно оригинально и с размахом. Задумано, как неоспоримое свидетельство космического могущества Сообщества в глазах рядового обывателя.
   - Правда, отличная реклама для нас в масштабах всей Вселенной? - обратился ко мне Краснощёкий, ещё больше сверкая глазами.
   - Да, - кивнул я и тут же спохватился: - Вы что же, впервые видите всё это?
   Насмешка в моём голосе заставила его смутиться.
   - Нет, конечно, нет... - виновато произнёс мой попутчик. - Но всякий раз, когда я вижу это, меня охватывает гордость... Вы будете смеяться, но ещё в детстве, по вечерам, когда родители уже ложились спать, я, втайне от них, выбирался из дома в наш сад (у нас был замечательный сад в предместье южной столицы Линь-Шуй), ложился там на траву и подолгу смотрел на небо, где среди звёзд плыла эта надпись... Мне мечталось тогда о неведомых мирах, тайну которых мы должны открыть, о том, как я обязательно полечу к ним, когда вырасту, я и видел себя героем...
   Краснощёкий тяжело вздохнул и с грустью посмотрел в иллюминатор.
   - Но годы идут слишком быстро, а звёзды отодвигаются всё дальше и дальше, в недоступные глубины. Теперь мне уже почти шестьдесят, и я, конечно же, не гожусь в герои! А жаль. Почему-то всегда возможность осуществить свою мечту приходит слишком поздно, когда ты уже стар и болен, и у тебя семья и тысячи других забот. Правительство сейчас готовится к освоению новых миров, но мне уже никогда не ступить на неизведанные земли ногой первопроходца... - Он снова вздохнул.
   Я внимательно посмотрел на него. Мне, жителю Земли, казались странными рассуждения этого человека о старости и невозможности исполнить свою заветную мечту.
   Срок жизни людей в Трудовом Братстве уже давно перевалил вековой рубеж - и это была ещё далеко не старость! Люди, полные энергии, задора и безграничного вдохновения, воплощали в жизнь любые свои мечтания, любые, самые сложные и опасные дела, которые могут принести неоценимую пользу обществу, вознести человечество на ещё более высокую ступень процветания и могущества. Не было предела творческой мысли и дерзкому гению человека, ступившего уверенной ногой исследователя на звёздную дорогу.
   Сотни Академий Искусств, Научных Центров, музеев, Домов литературы и живописи ждали каждого жителя Земли в любом уголке планеты; тысячи работ и дел на её необъятных просторах и за её пределами, в безграничном многообразии вселенских миров, требовавших творческого полёта мысли или простого физического труда, ожидали любого, кто искал применения своим силам и знаниям. Понятия скука, одинокая и убогая старость, страх о будущем - своём и своих детей - давно канули в лету, уступив место радостной уверенности в своих силах, опиравшейся на могучую поддержку Трудового Братства в любом уголке Вселенной.
   Я попытался представить своего соседа маленьким мальчиком - босоногим, загорелым, в шортах и майке, - тайком от родителей пробирающимся в свой сад, чтобы поглазеть на звёздное небо - заветную мечту, которой так и не суждено было сбыться, - и не смог. Но его последние слова насторожили меня, спутав ход моих мыслей. Сразу же припомнилась прочитанная мною фраза в журнале, в кабинете Громова: "... В настоящее время у Сообщества появились новые возможности проникновения в Глубокий космос, поддержанные нашими учеными...".
   Нет, не беспричинны опасения Громова и не напрасен мой полёт сквозь бездну пространства. Угроза действительно существует - угроза вполне реальная, если о ней говорит даже такой простой обыватель, как мой новый знакомый. Мне захотелось осторожно выведать у него, что он ещё знает о планах правительства, но вместо этого я меланхолически заметил:
   - Да, и я тоже когда-то мечтал о звёздах, но всё обернулось для меня иначе...
   - О! - воскликнул Краснощекий. - Вы ещё совсем молодой человек! У вас ещё всё впереди. Нужно только захотеть приблизить свою мечту. Мир скоро совсем изменится, поверьте мне... Не знаю, к лучшему ли это? Но перемены неизбежно грядут, хотим мы того или нет. Для кого-то это будет потерей всего, а кто-то, наверное, обретёт своё счастье, поймает свою жар-птицу... Дай-то бог! - сокрушённо качая головой, он замолчал.
   Жужжание фильтров на иллюминаторах стало мешать разговору. Разраставшееся багровое светило бросало в пространство огненные стрелы, достигавшие планеты и тонувшие в её атмосфере блёклой розоватой зарей.
   - Вообще-то, - снова заговорил мой сосед, - я не столь часто покидаю Гивею, как вы, например. У вас ведь это связано с вашей работой, а я всего лишь мелкий торговец, "археологический реликт" для наших соседей с Земли!
   Я внимательно посмотрел на него. В его словах послышались нотки уважения ко мне, как к представителю крупной торговой компании, что, видимо, считалось у них весьма престижным и почётным. Неожиданно я вспомнил, что не знаю имени своего попутчика. Шутливое прозвище, мысленно данное ему мной, явно не подходило для человека его возраста, считавшегося на Земле зрелым и уважаемым.
   - Послушайте! Мы летим с вами уже трое суток и до сих пор не знаем, как друг друга зовут!
   - Неужели? - изумился Краснощёкий. - Мне казалось, что мы познакомились?.. Нет? Извините! - спохватился он, протягивая мне руку. - Меня зовут Уко Уллоу.
   - Миран Бедаро, - представился я.
   - О! - уважительно протянул мой сосед. - Звучит замечательно! Сразу чувствуется благородство и древняя кровь.
   - Пустое! - отмахнулся я.
  
  

* * *

  
  
   Ветер гнал по степи клубы пыли, застилавшие горизонт, трепетавший в мареве жарких испарений, поднимавшихся от раскалённой почвы.
   Рыжий цвет по краям небосвода переходил в золотисто-бурый. С запада плыли низкие грязно-синие тучи. Заливавший всё вокруг красный свет резал глаза, но довольно скоро я привык к нему, хотя ощущение, что смотришь на мир через цветное стекло, не исчезло.
   Кожа людей казалась в этом свете бронзовой с глубоким фиолетовым оттенком. Листва деревьев выглядела тёмно-бардовой, а пустынные пески вокруг Космопорта, где приземлился наш ракетоплан, приобрели сверкающий жемчужный оттенок.
   Посадочная площадка напоминала шахматную доску, исчерченную вдоль и поперёк бело-голубыми квадратами разделительных знаков.
   Едва спустили трап, как пассажиры, не слушая просьб пилотов и стюардессы соблюдать порядок и очередность при высадке, устремились к выходу, толкая и пиная друг друга и сдержанно ругаясь при этом. Кто-то ещё стаскивал с полок свои чемоданы и сумки, а в это время самые проворные и напористые уже спускались по трапу и, ужасно гордые собой, расплывались в довольных улыбках.
   Я посмотрел на Краснощёкого, и мы улыбнулись, как старые друзья, понимающие друг друга без слов. Он тоже следил за толкавшимися в проходе пассажирами, но если для него, по-видимому, это зрелище было вполне знакомым и привычным, то я смотрел на всю эту дикость с немалым удивлением, хотя и старался не выдать своих подлинных чувств.
   Наконец, когда последний из пассажиров, спотыкаясь и задевая в спешке подлокотники кресел, пробрался к выходу, мы с Уко Уллоу тоже поднялись со своих мест. Я помог своему соседу снять с полки его вещи, взял свой чемодан, и мы направились к выходу.
   В проходе между креслами снова появилась слегка растрёпанная стюардесса. Озабоченно осмотрев салон, девушка сокрушённо покачала головой и приложила ладони к пылающим щекам жестом отчаяния.
   Уко Уллоу неуклюже попятился, давая стюардессе пройти мимо нас. В ответ девушка кокетливо поправила пилотку, сдвинутую на правое ухо, и вежливо улыбнулась моему спутнику. Одарённый этой улыбкой, Уллоу покраснел до кончиков ушей, а когда стюардесса слегка задела его высокой грудью, протискиваясь между нами, он и вовсе обмяк. Как только стюардесса скрылась за дверью штурманской рубки, Уко Уллоу, отирая ладонью со лба испарину, шепнул мне на ухо:
   - Для чего всё-таки женщины красят волосы в такой цвет? У нормального человека он вызывает... Впрочем, этой, пожалуй, такой цвет даже к лицу... Какая женщина! Будь я помоложе лет на тридцать, клянусь, бросил бы всё и уехал с ней на побережье в Сан-Хормо!.. Но я стар и к тому же люблю свою жену. Вот вы совсем другое дело! Такая женщина как раз для вас.
   Я усмехнулся. Уко Уллоу внимательно посмотрел на меня.
   - Понимаю. Вы тоже женаты?
   - Был... - помедлив, ответил я. - Жена и сын погибли два года назад...
   - Какое несчастье! - воскликнул Уллоу, сокрушённо качая головой. - Какое несчастье! - повторил он. - Это большое горе для вас. Я знаю, такие раны быстро не излечиваются. Потеря близкого человека всегда огромная трагедия.
   - А у вас есть дети? - поинтересовался я.
   - К сожалению нет, - вздохнул он, - Бог остался глух к нашим с женой молитвам. Единственно, кто у меня ещё есть, - это моя старая и больная мать, которая живёт на Южном материке...
   Уко Уллоу посмотрел в пространство перед собой, сказал:
   - Дети - это лучшее, что есть в жизни! По-моему, не любить их нельзя. Когда я вижу плачущего малыша, мне хочется подарить ему весь мир... Если бы я только мог это сделать, я был бы счастливейшим человеком на свете! - добавил он и замолчал, глядя себе под ноги, словно опасаясь упасть с трапа.
   "А он не плохой человек, этот Уко Уллоу!" - подумал я, украдкой рассматривая его потное лицо с неказистыми, будто небрежно вылепленными из глины, чертами. Странно, но я начал проникаться к этому человеку симпатией. Из всего, что я знал о Сообществе, я никак не мог предположить, что здесь встречаются столь душевные и добрые люди.
   Бетон на посадочной площадке, казалось, прилипал к подошвам ботинок. После приятной прохлады в кондиционированном салоне ракетолёта, жар, поднимавшийся от почвы, сушил горло.
   В здании Космопорта, горевшем в лучах беспощадного солнца всеми оттенками пурпура и багрянца, нас ждала длинная очередь - проводилась таможенная проверка. Высокие аркады окон были затемнены поляроидными фильтрами, и внутри царил приятный полумрак, не раздражавший глаза. В фиолетовой тени вдоль бетонных стен стояли ряды жестких диванов, предназначенных для отдыха пассажиров, на которых, впрочем, никто не сидел: люди спешили пройти таможенный досмотр, чтобы поскорее вернуться к своим делам и семьям.
   Все вновь прибывшие послушно выстроились вдоль оградительного барьера, готовя документы и багаж к осмотру. Мы с Уко Уллоу тоже встали в очередь.
   Офицер таможенной службы, не обращая внимания на людей, брал их вещи и машинально совал их в рентген-аппарат. Экран вспыхивал, показывая содержимое чемодана или сумки. Если ничего подозрительного, с точки зрения таможенника, там не было, то он возвращал вещи владельцу и брал другие. Казалось, это будет длиться до бесконечности.
   Неожиданно, когда уже подходила наша очередь, Уко Уллоу вздрогнул и покрылся испариной. Я и до этого заметил в нём какую-то перемену, но не мог понять, чем он так обеспокоен. Глаза его забегали ещё больше, когда перед нами оставалось всего три человека. Мне показалось, Уллоу хочет убежать отсюда и ищет подходящий путь к отступлению.
   - Вам плохо? - поинтересовался я у него.
   Уко Уллоу с мольбой посмотрел на меня; вытер со лба пот своим огромным платком.
   - Там... - Он указал на свой чемоданчик, очень похожий на мой.
   - Что у вас там? Недозволенный товар?
   - Тише, умоляю вас! - зашипел Уллоу и весь съежился, словно от зубной боли.
   Мне стало жаль его. Подумав, я взял у него чемодан и вовремя - подошла моя очередь.
   Офицер сунул мои вещи в проверочную камеру и, не найдя ничего подозрительного, вернул их мне, снова протягивая руку.
   Я развернулся другим боком и с невозмутимым видом сунул ему всё тот же чемодан. Таможенник, как автомат, вновь сунул его в прибор и, конечно же, ничего недозволенного для ввоза на Гивею там не обнаружил. Какое-то мгновение он смотрел на меня стеклянным взором, словно удивляясь, почему я всё ещё здесь стою. Затем неожиданно изрек басом:
   - Следующий!
   Я взял оба чемодана и отошёл в сторону. Вскоре ко мне присоединился и запыхавшийся Уко Уллоу.
   - Здорово это у вас получилось! - воскликнул он, восхищённо блестя глазами. - А если бы он догадался о подмене?
   - Этот? Нет, этот не заметит никогда, ведь он не человек. Посмотрите на него - это же робот, запрограммированный на одну единственную операцию! А обмануть машину, пускай даже самую умную, всегда легче, чем живого человека. Идёмте же!
   Уко Уллоу замялся.
   - Я не еду в столицу... Нужно навестить мать. Она совсем одна.
   - А чем больна ваша мать? - участливо поинтересовался я. - Может быть, я смогу чем-нибудь помочь вам?
   - О! Что вы, что вы! - замахал руками Уллоу. - Большое спасибо, но у неё есть всё необходимое. Врачи обещали, что скоро она совсем уже поправится.
   - И все-таки, Уко, если вам что-нибудь понадобится из лекарств, имейте меня в виду... Кстати, я хотел бы как-нибудь заглянуть в ваш магазин. Где он находится?
   - На Поломей-роуд, номер четыре... Это, конечно, не центр, но вполне приличный район. Очень буду рад видеть вас у себя в любое время! Скажу больше - вы всегда будете желанным гостем в моём доме... - Уллоу слегка замялся. - У меня никогда не было настоящих друзей, а вы стали для меня, как хороший друг. Я не шучу. Хотя мы мало знакомы, но вы кажетесь мне замечательным человеком, на которого вполне можно положиться.
   Я улыбнулся и протянул ему руку.
   - Что ж, я не против! Считайте меня своим другом.
   На лице Уко Уллоу отразилась радостная благодарность. Он осторожно, но крепко пожал мою ладонь.
  
   Космопорт находился в пустынной степи, в ста километрах восточнее северной столицы Сообщества, и добираться до Шаолинсеу пришлось на магнитобусе. Более короткий путь можно было бы проделать на пассажирском гравиплане, но лететь по воздуху мне не посоветовал один из рабочих Космопорта, явно намекая на небезопасность такого перелёта.
   Отправив сообщение о своём прибытии на Гивею в компанию "Кирон Делукс", в точности, как меня инструктировал Громов, я направился на стоянку магнитобусов, расположенную неподалёку от взлётной полосы.
   Салон оказался уже порядком набит пассажирами, и я с трудом протиснулся на свободное место в ряду низких жёстких кресел, при этом за вход пришлось заплатить розовой бумажкой. Такими бумажками жители Сообщества производили расчёты с государством за предоставляемые им материальные блага. Подобная экономическая система существовала и на Земле много веков назад, но я знал о ней лишь по учебникам истории. В Трудовом Братстве распределение материальных и духовных благ не ставилось в зависимость от достатка людей, выраженного определённым количеством бумажных или металлических знаков, именовавшихся на Гивее деньгами. Любой житель Земли мог получить всё необходимое в любое время и в любом уголке планеты. Могучая экономика Трудового Братства, опиравшаяся на самые последние достижения науки и техники, благодаря автоматизации производства и разумному распределению материальных благ между членами общества, а также освобождению людей от рабской зависимости от ненужных вещей и предметов быта обеспечивала всем необходимым для жизни каждого члена Трудового Братства в любом уголке планеты
   После нескольких перебранок между водителем магнитобуса и пассажирами, вызванных отсутствием в салоне элементарных удобств, мы, наконец, двинулись в путь.
   Как ни странно мне было слышать все эти склоки, видимо, неотъемлемые в жизни людей на Гивее, я, неожиданно для себя, открыл большой пробел в своих знаниях диалекта Сообщества. Оказывается, в нём присутствовало множество слов, являвшихся обычной бранью, о существовании которых я и не подозревал. Мои учителя не могли предвидеть, что знание бранных слов сможет когда-нибудь мне пригодиться. Теперь же, стараясь восполнить это упущение, я внимательно прислушивался к разговорам окружавших меня людей, стараясь уловить смысл и значение непонятных мне слов.
   Дорога через степь была ужасающей. Вернее, не сама дорога - ведь магнитобус, как и все машины подобного класса, двигался над поверхностью почвы, совершенно не касаясь её. Он, как и магнитор, скользил в плоскости взаимодействия двух полей - магнитного поля планеты, многократно усиленного специальным активатором, и поля с аналогичным зарядом, создаваемого специальным генератором. Причиной резких рывков и встрясок была неисправность самой машины.  После каждой такой встряски на водителя обрушивалась буря негодования пассажиров, но, так как он мало реагировал на все замечания, пассажиры быстро успокаивались, переходя на обсуждение испортившейся погоды и стоявшей который уже день жары.
   Несмотря на все неполадки, магнитобус развивал довольно приличную скорость, и одинокие степные контуры за окнами салона сливались в однообразную грязно-бурую полосу, покрытую расплывчатыми рыжими пятнами.
   В салоне стояла духота, и было жарко. Кондиционеры не работали. Время от времени кто-то из пассажиров пытался открыть окна, но они оказались наглухо заделанными. Люди снова ругались, но опять всё на этом и заканчивалось.
   Через полчаса езды налетевший ветер разогнал облака пыли и на горизонте, словно мираж в пустыне, показалась узкая полоса леса. Степь казалась красной от солнца, а деревья приобрели густо-фиолетовый оттенок. Широкие опрокинутые чаши их крон, словно в мольбе были обращены к жаркому синему небу. В воздухе появился новый, удивительно знакомый запах - солёный запах моря.
   Люди в салоне притихли, как по команде, обратившись к окнам. Даже встряски магнитобуса, кажется, прекратились. Скорость его замедлилась.
   Я тоже взглянул в окно. Далеко на востоке вся степь была изрыта воронками, бороздами и трещинами; почерневшая земля по краям воронок осыпалась под напором ветра пластами пепла, крутившимися по всей степи маленькими пыльными смерчами.
   Не сразу до меня дошёл зловещий смысл открывшейся картины. Лишь позже вспомнились события ушедшей истории Гивеи - последнее, решающее сражение между восставшим народом и его угнетателями, произошедшее в этой самой степи восемьдесят лет назад. Сражение, в котором войска Квой Сена потерпели поражение, и "Свободная Республика для Народа" перестала существовать. Сейчас я явственно увидел, как среди дыма и гари, заглушая предсмертные крики людей и разрезая землю лучами излучателей, ползли тогда по степи боевые машины, как в воздухе свистели пули, как море огня и крови заливало эту выжженную степь...
   Я взглянул на людей, сидевших рядом со мной в магнитобусе. На лицах одних я увидел любопытство; другие выражали осуждение или кривились от неприязни; третьи же полнились равнодушия и скуки. И вдруг среди всех этих лиц промелькнуло одно лицо, вернее даже не лицо - уверенность в правоте тех, кто сражался и погиб здесь восемьдесят лет назад, сквозила только в глубине глаз. Но этот человек всё-таки был! Он сидел в одном салоне со мной, а, значит, могли существовать и другие, похожие на него - может быть, тысячи не смирившихся с диктатурой борцов за справедливость и счастье народа!
   Я начал понимать, что на Гивее происходит какая-то своя жизнь, совершенно неизвестная нам на Земле. Вот только какая?.. Пока что разобраться в этом я не мог.
   Магнитобус с неожиданной стремительностью ворвался в широкую лесополосу. За окном замелькали ровные ряды деревьев с хвоей, отливавшей медью, очень похожие на земные сибирские кедры. Стало прохладнее, но лес быстро начал редеть; впереди, среди листвы вспыхнуло что-то ослепительно-яркое. Я ещё не успел понять, в чём дело, как перед моими глазами раскинулась бескрайняя водная гладь - океан. Был полнейший штиль, и вода громадным зеркалом отбрасывала в небо потоки красного света, висевшего в воздухе призрачным алым заревом.
   Берег полого спускался к воде, образуя далеко вдававшийся в воду протяжённый мыс, на котором вытянутой подковой раскинулся огромный белокаменный город.
   Я никогда не думал, что первая встреча с Шаолинсеу произведёт на меня такое сильное впечатление. Город действительно оказался красивым и величественным. Пожалуй, его можно было сравнить с огромной белой птицей, раскрывшей крылья навстречу заходящему солнцу и океану. Солнце стояло низко над горизонтом, и "крылья птицы" были подрумянены, став нежно-розовыми. Тяжелая, лениво движущаяся чернота бесконечной равнины океана отвечала на нежное сияние мягким буро-фиолетовым отблеском. По низкому синему небу медленно плыли на запад крылатые рыжие облака, сбиваясь на горизонте плотной оранжевой массой, словно отроги далёких гор.
   Ни один из виденных мною до этого электронных снимков поверхности Гивеи не передавал этого захватывающего, неповторимого вида заката над океаном.
  

2

  
  
   Ветер врывался в распахнутые окна, приводил в движение лёгкие занавеси, но духота не проходила. В залитой красным светом комнате не было ни малейшего движения воздуха. Снаружи доносился несмолкающий шум океана и крики птиц.
   Я включил вентилятор и повернулся на спину, уставившись в потолок. Подушка была плохо надута, но я не обращал на это внимания. Единственное желание, не оставлявшее меня ни на секунду - залезть в холодильник и заснуть там.
   Вот уже неделя, как я на Гивее, а результатов никаких. Интересно, что сказал бы сейчас Громов, увидев, как я развалился на постели в одних плавках, вместо того, чтобы выполнять поставленную задачу?.. Выполнять поставленную задачу... Как легко это казалось на Земле!
   Я поселился в одной из лучших столичных гостиниц - в "Хрустальном лебеде" - на берегу океана, вдали от крупных предприятий и шумных автострад. Служащий "Кирон Делукс" вполне мог себе это позволить. Помня наставления Громова, я не стал терять времени. Отдыхающий после межзвёздной командировки, праздно шатающийся по городу в поисках развлечений, - что может быть лучше для заведения случайных знакомств? Случайных только на первый взгляд, но так необходимых мне.
   Я бродил по городу: по его центральной части и по менее богатым кварталам, с узкими улочками и двухэтажными домиками за невысокими оградами. Такие кварталы привлекали меня больше, чем центральные площади и проспекты, застроенные похожими на гребни волн домами из стекла, алюминия и белого ноздреватого камня, кричавшие рекламой и забитые магниторами. Это и в самом деле напоминало густой лес, только совсем не волшебный. Но искать необходимых мне встреч приходилось именно здесь, в центральной части Шаолинсеу.
   Ежедневно я просматривал множество местных газет и журналов, сотни телепередач, в надежде выудить из них хотя бы малую толику нужной мне информации. Но ничего существенного во всём этом хаосе не находилось - ничего, что могло бы хоть намёком подтвердить или опровергнуть наши опасения. Это отсутствие нужной информации удручало меня больше всего.
   Слабый щёлчок заставил меня посмотреть в угол комнаты, где стоял ячеистый купол теледатчика, казавшийся розовым в лучах красного заката.
   Экран вспыхнул, замерцал голубоватым свечением; на нём возник громадный, дрожащий и переливающийся всеми цветами радуги, шар, очень похожий на обычный мыльный пузырь. Пузырь этот повисел в воздухе несколько секунд и вдруг с шумом лопнул, выпуская наружу с десяток полуодетых визжащих девиц, - это начался показ рекламной программы, прерываемый информационными выпусками последних новостей.
   Ветер за окном стих. Автоматически включились лампы на потолке - короткие сутки Гивеи закончились; пришла ночь - неожиданно и стремительно затопив всё вокруг липким непроницаемым мраком. Лёгкая пелена серых облаков закрыла звёзды - призрачные тени земных звёзд. Сплошной, хотя и тонкий, слой облаков стоял очень высоко; из глубины неба, из-за горизонта, солнце окрашивало его чуть заметным серебристо-розовым сиянием.
   Я закрыл окно и отправился умываться, краем глаза взглянув на теледатчик. Там атлетического сложения мужчина и молодая симпатичная женщина демонстрировали всю прелесть полётов на воздушных аппаратах, представлявших собой нечто среднее между гравипланом и парашютом. Это было лучшим семейным отдыхом, как сообщил автоматический голос диктора.
   На людях были полупрозрачные шорты и такие же куртки с коротким рукавом, почти не скрывавшие очертаний их тел. Мужчина играл могучими мускулами, исполняя сложные акробатические номера на тонкой алюминиевой перекладине аппарата, служившей ему опорой; женщина обворожительно улыбалась зрителям, принимая соблазнительные, на её взгляд, позы...
   Подобного рода "творения" от искусства встречались на Гивее на каждом шагу. Производители не очень качественных товаров стремились любыми способами сбыть обывателю свою продукцию, частенько прибегая для этого к откровенной лжи. Насколько я успел понять, здесь считалось главным облачить своё изделие в красочную упаковку, о содержании же её мало кто из производителей беспокоился. Подобные визуальные поделки не вызывали у меня ничего, кроме пренебрежительных насмешек.
   Ещё с детства я привык совсем к другим представлениям - грандиозным театральным постановкам и утонченным художественным действам, наполненным чудесной музыкой, танцами, песнями и замечательной игрой талантливых актеров, - воспевавшим возвышенные человеческие чувства и вдохновлявшим на великие подвиги во имя процветания Земли и всего человечества. К тому же всё, что производилось земными заводами и фабриками, не нуждалось в лживом расхваливании - любой предмет, предназначенный для пользования людьми, был изначально качественным и надёжным, он служил десятилетия и даже столетия, поэтому совершенно не было никакой необходимости в постоянном производстве таких товаров, что существенно снижало нагрузку на предприятия и обеспечивало изобилие.
   Освежившись под душем и одевшись, я вернулся в комнату. По теледатчику шли вечерние новости; мелькали смутные кадры ночной съёмки.
   - Вчера ночью полиция арестовала ещё одну крупную шайку бандитов, - бодро прокомментировал сдержанно-ликующий голос. - По заявлению главаря банды, его люди занимались тайной поставкой наркотиков из южных провинций и заработали на этом кучу денег. При задержании полиция изъяла шестьдесят пять килограммов наркотика, общей стоимостью в тридцать миллионов биджей...
   Кадры на экране сменились. Появилось тесное помещение с зарешеченными окнами. Три человека со связанными руками сидели спина к спине; рядом с ними стоял вооруженный полицейский.
   - Наряд полиции был вызван по тревоге на Мерион-лейн, в ювелирный магазин фирмы "Чжи Шинь и сыновья", - сообщил всё тот же голос. - Когда блюстители порядка ворвались в помещение, четыре вооруженных налётчика держали под прицелом нескольких покупателей и хозяина магазина. Полицейских они встретили градом выстрелов. Один из офицеров полиции был убит наповал, другой серьёзно ранен. Так же погибли трое грабителей, остальные были арестованы и доставлены в ближайший полицейский участок. После допросов подтвердились первоначальные предположения детективов о том, что гангстеры связаны с одной из печально известных банд южной столицы...
   Я выключил прибор и вышел из номера в широкий, хорошо освещённый коридор гостиницы.
   Шаолинсеу жил как бы двойной жизнью. Одна проходила днём - жизнь, наполненная постоянной спешкой, боязнью быть уволенным с работы и оказаться выброшенным на улицу без средств к существованию, страхом перед более могущественными и власть имущими, перед мощным государственным аппаратом подавления всякого инакомыслия. И была ночная жизнь, в которой горожане стремились забыться в шуме и хмельном веселье ресторанов, баров и дансингов, давая отдых своим напряженным нервам.
   Всё это так не вязалось с привычной жизнью Трудового Братства, где творческий труд и отдых переплетались столь естественно и органично, что поначалу я никак не мог привыкнуть к столь разительному контрасту. Но постепенно во мне пробудился интерес исследователя, изучающего быт чужого общества не по фильмам и книгам, а непосредственно изнутри его, на своём собственном опыте.
   Я словно перенёсся на машине времени в тёмное прошлое Земли, задолго до Мирового Воссоединения, получив уникальную возможность взглянуть на неустроенные цивилизации тех времён своими глазами.
   Подобный исторический экскурс вызывал во мне противоречивые чувства. С одной стороны, страсть исследователя, способного в любой момент вернуться в своё время, подхлестывала меня, будила во мне ненасытное желание увидеть как можно больше, узнать, прочувствовать и понять те побудительные мотивы, те кирпичики, из которых складывалась грандиозная иерархическая пирамида Сообщества. И в то же время осознание того, что тысячи и тысячи людей в этом обществе незаслуженно унижены, исполнены страданий и горя, будило в моей душе страстный протест против царящей здесь несправедливости и жестокого деспотизма.
   Прямо у входа в гостиницу располагалась остановка поезда магнитной дороги. Спустившись на лифте на несколько этажей, я вышел на обширный балкон, обегавший здание гостиницы на высоте ста метров. Широкая полоса магнитной дороги петляла в воздухе между зданиями и исчезала из вида через несколько кварталов.
   Подъехал поезд; раскрылись и закрылись створки дверей вагона, пропуская меня внутрь. Едва слышно шелестя, заработали дисперсионные диски под днищем вагона, нагнетая магнитное поле, и поезд мягко тронулся с места, быстро набирая скорость. Мелькнули, сливаясь, контуры зданий. Проехав две остановки, я вышел из вагона и спустился по тонкой серебристой башне, внутри которой скользил скоростной лифт, на широкий проспект Свободы, залитый огнями лазерной рекламы, затмевавшими далёкие звёзды и серый фонарь луны.
   Со стен и крыш домов на меня смотрели красавицы и атлеты с рекламных плакатов, предлагавшие выкурить сигарет "Линто" или же выпить лучших на Гивее спиртных напитков марки "Золотой Бык".
   На Земле алкоголь и табак давно вышли из употребления, и я не понимал, как можно было променять здоровую жизнь и занятия спортом на подобные сомнительные удовольствия.
   В витринах многочисленных магазинов, торгующих одеждой, обувью и украшениями, женские манекены призывно обнажали пластиковые бёдра и ягодицы, улыбались мёртвыми улыбками, демонстрируя преимущества туфель фирмы "Строк" или вечерних платьев от "АДК". Все эти магазины тянулись сплошной стеной вдоль проспекта, вспыхивая разноцветной вязью иероглифических вывесок: "Покупайте!", "Только у нас!", "Самое лучшее!", "Самое красивое!", "Самое надёжное!", "Самое желанное!", "Не проходите мимо!", "Без наших товаров вы не сможете жить полноценной жизнью!".
   Между магазинами располагались рестораны, бары, игральные залы и дансинги, снабжённые множеством электронных устройств для примитивных игр и развлечений и не менее кричащей рекламой. С афиш "Домов зрелищ", где демонстрировались электронные стереофильмы, на меня смотрели мускулистые герои в "историческом" стиле, бесстрашно крушащие направо и налево коварных врагов, магов и колдунов, или же брутальные бандиты и не менее брутальные полицейские, и, конечно же, их сверхсексуальные подруги, - полногрудые, едва прикрытые одеждой. Все обязательно прекрасные принцессы или сказочные красавицы, которых в реальной жизни на Гивее было невозможно встретить.
   Эта приверженность ко всему псевдоисторическому или мрачно-криминальному сразу же бросалась в глаза. Видимо, жители Гивеи, история которой насчитывала немногим более шести веков и не имела столь глубоких тысячелетних корней, как история земного общества, тянувшаяся от первобытных общин и тёмных веков феодализма к светлым векам всепланетного братства, чувствовали свою ущербность. Они пытались восполнить нехватку исторических событий перенесением на свою планету древних традиций, колорита и преданий Земли, придавая им соответствующую местную окраску. А первые столетия полудикой кочевой жизни отложили неизгладимый отпечаток на представлениях о силе, доблести и чести, когда грубая сила или оружие становились главным аргументом в любом споре.
   Из ближайшего бара вывалилась шумная группа подвыпивших юнцов, стала приставать к прохожим, потом затеяла драку между собой. Тут же откуда-то появился наряд полиции, утихомирил распоясавшихся хулиганов, распихал их по фургонам с зарешеченными окнами и быстро уехал.
   "Да, силовое подавление у них поставлено не плохо", - подумал я, подходя к ресторану "Волшебный Гарем". Я уже несколько раз бывал здесь, помня наставления Громова. Вполне приличное, в отличие от многих других, место, где собиралась богатая и воспитанная публика. Но пока нужных мне людей я здесь не встретил.
   Царивший в зале полумрак придавал некоторую интимность обстановке. Со сцены лился красноватый свет, смешивался с рассеянным фиолетовым освещением, исходившим от потолка, создавая вокруг столиков таинственные лиловые сумерки. Посетителей было не много - в основном, пожилые пары, лениво жевавшие какие-то лёгкие закуски и обсуждавшие наряды сидевших за соседними столиками.
   Выбрав себе место поближе к импровизированной сцене, я уселся в удобное кресло. Заказав в голубой шар в центре стола немного фруктов и молочный коктейль, я стал присматриваться к посетителям. Вполне возможно, что сегодня среди них есть и люди из "Лидера"? Вот только, как их распознать, отличить от всех остальных, не вызывавших у меня совершенно никакого интереса?
   Музыка со стороны сцены усилилась, и это заставило меня посмотреть туда.
   На прозрачном стеклянном полу цвета раскалённого чугуна появилась молодая танцовщица - довольно стройная, с ладной, хорошо развитой фигурой и длинными ногами, что считалось здесь у женщин особым достоинством. Тонкую талию танцовщицы охватывал широкий пояс из красной кожи, поддерживавший короткую юбку из золотой и серебристой бахромы. Сверху наряд девушки состоял из узкой полоски малиновой ткани, прикрывавшей грудь и державшейся только на серебряной цепочке, сцепленной на шее и спине золотыми застёжками. Венок искусственных белых цветов оттенял черноту волос и медный загар танцовщицы. Она принялась исполнять жаркий и страстный танец, со множеством поворотов и гибких изгибов, основа которого, несомненно, крылась в древних восточных танцах Земли.
   Я сидел слишком близко от сцены, и взгляд танцовщицы всякий раз был устремлён прямо на меня, словно она проделывала все эти движения животом и бёдрами только для моей услады.
   Я спокойно потягивал из высокого стеклянного бокала коктейль, следя за экзотическим танцем, когда прозрачные двери ресторана отворились, пропуская внутрь троих посетителей. Оторвавшись от сцены, я бросил мимолётный взгляд в их сторону, но эта тройка оказалась столь колоритной, что мне захотелось повнимательней присмотреться к ним. Вошедшие остановились у входа, и у меня появилась прекрасная возможность рассмотреть их.
   Пожилой, лет шестидесяти на вид, мужчина, с волевым лицом, проницательными тёмными глазами и совершенно седой головой, держал под руку совсем ещё юную девушку восточного типа, одетую в сильно открытое вечернее платье густого аметистового цвета, отороченное по рукавам и вороту серебристым мехом. На изящной шее девушки, подчёркнутой зачесанными наверх и собранными в тугой узел волосами, красовалось сверкающее ожерелье из крупных тёмно-пунцовых камней. Серьги из таких же камней вспыхивали в её маленьких ушах крохотными гранатовыми огоньками.
   Взгляд мой невольно задержался на этой девушке. Я покривил бы душой, назвав её некрасивой. Тёмный взор слегка раскосых глаз незнакомки, в котором плясали насмешливые искорки, быстро обежал зал. Кокетливо пожав плечами на вопросительный взгляд Пожилого, девушка указала твёрдым подбородком на свободный столик рядом с моим. Её спутник невозмутимо двинулся в указанном направлении, всё ещё держа девушку под руку.
   И тут у меня появилась возможность, как следует рассмотреть третьего, стоявшего за их спинами. Это оказался довольно старый, похожий на китайца, невысокий человек в строгом недорогом костюме особого покроя, который встречался здесь в основном у прислуги. Сильно поредевшие волосы его были тщательно сплетены в небольшую косичку.
   Я не обратил бы на этого человека особого внимания, если бы не его глаза - ясные и удивительно живые, они светились затаённым огнём бесстрашия и воли.
   "Телохранитель!" - догадался я.
   Пожилой пододвинул девушке кресло, а сам сел напротив. Китаец остался стоять у него за спиной. Откуда-то появился официант, учтиво подал пожилому красочный конверт с перечнем блюд. Тот даже не заглянул в него, кивнул в сторону своей спутницы. Официант покорно передал конверт ей. Девушка раскрыла меню, бросив на Пожилого странный взгляд, и углубилась в чтение. Её спутник терпеливо ждал, стараясь оставаться невозмутимым, но от меня не ускользнуло некоторое его напряжение, словно он ждал от этой девушки какого-то подвоха.
   Интересно, кто она ему? Дочь?.. Или, может быть?..
   Я не успел додумать этого, потому что девушка отложила в сторону конверт. Приподняв тонкую крылатую бровь, она пристально посмотрела в глаза Пожилого и на губах у неё появилась лёгкая насмешка.
   Сделав знак официанту наклониться, незнакомка шепнула ему несколько слов, от которых бедняга сначала побледнел, затем покраснел и, беспомощно взглянув на Пожилого, бросился выполнять заказ. А девушка, словно всё дальнейшее её уже совершенно не касалось, отвернулась к сцене и, положив подбородок на сцепленные пальцы опертых локтями о стол рук, принялась с интересом наблюдать за страстным танцем танцовщицы.
   Незнакомке всё-таки удалось пробить чопорную невозмутимость Пожилого. В лице того что-то дрогнуло. Достав носовой платок, он отёр вспотевший лоб; посмотрел вслед удаляющемуся официанту.
   Теперь я, наконец, сделал выбор между дочерью и любовницей. Эта прелестная девушка, бесспорно, была дочерью этому важному господину. Вряд ли любовница позволила бы себе подобные выходки по отношению к своему богатому и знатному покровителю. А то, что он был богат и знатен, у меня не вызывало никаких сомнений. Об этом говорил хотя бы тот факт, что их обслуживал живой официант, а не автомат-раздатчик...
   В зале послышался возбуждённый гул голосов и аплодисменты. Я взглянул в сторону сцены, где появилась прежняя танцовщица. Теперь на ней остались только туфли и узкая набедренная повязка. Волосы танцовщицы были распущены. Одинокие мужчины из зала приветствовали её появление громкими одобрительными возгласами, а жёны, пришедшие сюда с мужьями, взирали на юную артистку с холодным высокомерием и затаённой завистью.
   Совсем по-другому восприняла появление полуобнаженной танцовщицы спутница Пожилого. Она смотрела на неё с интересом и нескрываемым восхищением, потому что сама была молода и красива, а значит, не завидовала красоте чужого тела, а просто любовалась им.
   Вдруг лицо незнакомки застыло, словно гипсовая маска. С секунду она не шевелилась, потом медленно повернула голову в мою сторону. Наши глаза встретились. Я спокойно выдержал её глубокий тёмный взгляд, пристально изучавший меня. Секунду спустя в её глазах появилась насмешка, и она повернулась навстречу подходившему официанту.
   Мне самому стало интересно, что же всё-таки заказала эта проказница. На подносе стояло несколько тарелок с какими-то блюдами, напитки и большой кремовый торт в виде человеческой головы, густо политый шоколадом. Присмотревшись, я с изумлением отметил некоторое сходство кондитерской "головы" с головой Пожилого. Ай да девчонка! Молодец! Вместо глаз у торта-головы блестели две золочёные монеты.
   Сам Пожилой на удивление спокойно отнёсся к выходке своей дочери, только слегка побледнел при появлении этого произведения кулинарного искусства. Но, когда его дочь с победоносно блестящими глазами принялась резать шоколадную голову, Пожилой не выдержал и отвернулся к сцене.
   Мне захотелось сочувственно улыбнуться ему, но я удержался от этого необдуманного поступка. Взглянул на часы: прошёл уже почти час, как эти трое появились здесь. Наступила середина короткой гивейской ночи, и я решил вернуться в гостиницу, чтобы немного поспать. Для земного человека было трудно привыкнуть к суткам, длившимся чуть больше двадцати часов. И тут я заметил, как дочь Пожилого снова подзывает официанта.
   - Это совершенно невозможно есть! - донеслось до меня (она, конечно же, имела в виду торт). - Отдайте его собакам что ли! Может быть, они доедят.
   Официант стоял, ни жив, ни мёртв.
   Я заметил, как побледнел Пожилой. Он залпом осушил полный бокал вина и принялся рассчитываться с официантом. Китаец за его спиной остался, как и прежде, невозмутим.
   Несколько секунд дочь Пожилого наблюдала за тем, как её отец отсчитывает деньги. Затем она, молча, встала и направилась к выходу. Китаец немного растерялся, не зная, как поступить: то ли остаться с хозяином, то ли пойти с молодой хозяйкой. И всё же он отдал предпочтение первому.
   Я поднялся и не спеша двинулся к выходу. Уже подходя к дверям, увидел её. Девушка стояла на ступенях лестницы, подставляя лицо ночному ветру, и смотрела куда-то в темноту. Неожиданно около неё появились трое подвыпивших парней; остановились, бесцеремонно разглядывая красивую незнакомку и нагло усмехаясь. Девушка отвернулась от них, но они не отошли, а наоборот, ещё больше осмелели. Один из них грубо схватил её за руку, пытаясь обнять за талию. Девушка влепила ему звонкую пощёчину. Двое других тут же схватили её с боков. Медлить было нельзя.
   Выскочив на улицу, я коротким взмахом руки сбил с ног одного из нападавших. Развернувшись, молниеносным движением ноги нанёс второму удар в пах и тут же в коленом челюсть. Парень отлетел к дверям ресторана. Третий, замахиваясь, подскочил ко мне сбоку. Я пригнулся, схватил его за брючину, резко рванул вверх - нападавший рухнул на ступени лестницы и покатился вниз.
   Двери ресторана распахнулись, и на улицу мягко, словно кошка, выпрыгнул китаец. За ним уже спешил Пожилой. Парни, прихрамывая и осыпая меня ругательствами, бросились наутёк. Но я больше не обращал на них никакого внимания. Я смотрел в глаза китайцу, который, казалось, готов был напасть на меня. Дочь Пожилого вовремя положила руку ему на плечо. Некоторое время мы с ней смотрели друг другу в глаза.
   Подъехал неизвестно откуда взявшийся магнитор. Пожилой, даже не взглянув на меня, взял дочь за руку и почти силой втолкнул её в машину. Сел следом. Китаец сел на переднее сидение рядом с водителем, и магнитор тут же умчался, исчезнув в ночном городе.
   Посмотрев себе под ноги, я увидел что-то блестящее на ступенях лестницы. Нагнулся, поднял серьгу с красным камнем, оброненную дочерью Пожилого. Безделушка всё ещё хранила приятный сладковатый аромат духов незнакомки. Что ж, неплохой сувенир на память о встрече!
  
  
   ... Таня! Мы летели с ней прямо на закат, подобный туннелю из радуг. На выходе из туннеля было слепящее белое солнце. Под нами - расплавленное закатом спокойное море, колыхавшее медленные аметистовые волны.
   - Прощай, закатный мир!.. - почти поёт Таня. Хорошо знакомым мне движением она отбросила назад волосы, откинулась на поручень гравиплана.
   При взгляде на неё теплеет сердце. Глаза Тани следят за мной спокойно, с любопытством. Мне очень многое хочется сказать ей сейчас, но она молчит, молчу и я.
   Под прозрачным, почти невесомым крылом гравиплана расстилается море, а сам аппарат похож на многоцветную бабочку в лучах заката...
   И вдруг всё исчезло. Я открыл глаза и увидел голубой шар над головой. Шар слабо мерцал, но главное - нет больше Тани! Или это был только сон?..
   Я закрыл глаза: снова виделось прозрачное зелёное море, звонко плескавшее волнами на белый и лёгкий, как пена, берег, радужный закат... Видение длилось секунду, после чего я окончательно проснулся.
   Шар над головой вспыхнул, замигал и погас. Только сейчас, ощутив, что лежу на широком диване совсем без одежды, я понял, что это реальность, а море и Таня - только сон. Отбросил простыню, сел на постели, попав ногой на халат, валявшийся на полу.
   Сумеречный красный свет заливал комнату. На удивление, здесь было прохладно и приятно, как бывает только ранним утром, когда солнце ещё не взошло и лишь слабая заря освещает восточный горизонт. Именно поэтому фотоэлемент потушил светильник на потолке.
   Я провёл ладонями по лицу, пытаясь стереть остатки сна, вспоминая вчерашний день во всех подробностях и в особенности встречу в ресторане "Волшебный Гарем". Вдруг совершенно неожиданная мысль пришла мне в голову: у меня сейчас, наверное, очень глупый вид - сижу голый, свесив ноги с дивана, взлохмаченный и сонный. Эта мысль почему-то заставила меня суетливо натянуть на себя халат, хотя в номере никого, кроме меня, не было.
   На приёмной панели визиофона замигал вызов, сменился зуммером. Я подошёл к щитку, нажал кнопку. Дежурная предложила мне завтрак и освежающую прогулку по океану. Отказавшись от последнего, я заказал ей фруктовое пюре и бутылку сока. Дежурная ослепительно улыбнулась и исчезла с экрана. Снова зуммер. На этот раз он исходил от теледатчика. Я сообразил, что наступило время утреннего рекламного выпуска. Значит, уже шесть часов по земному времени.
   Экран вспыхнул, развернулся глубиной космоса, со слишком яркими и крупными звёздами, чтобы всё это оказалось натуральной съёмкой. Из глубины экрана появилась яркая голубая точка, быстро увеличилась в размерах, обретя очертания загадочного космического корабля с крыльями как у летучей мыши. Общий план сменился показом выпуклой стеклянной кабины и сидевшего в ней человека.
   Было трудно разобрать - женщина это или мужчина. Присмотревшись, я решил, что всё-таки женщина. Лицо её было сильно разрисовано: глаза и веки вырисованы, как крылья всё той же летучей мыши; губы покрашены в яркий синий цвет и сильно удлинены; волосы зачёсаны назад и собраны на затылке фиолетовой искрящейся лентой. Тёмные зрачки загадочной "инопланетянки" устремлены вдаль.
   Тут же камера оператора показала объект, вызвавший её столь живой интерес: маленькую желтоватую планету около красного солнца, в которой я без труда узнал Гивею. Планета стремительно приближалась. Поплыли рыжие облака, и корабль мягко приземлился на объект, очень напоминавший театральную декорацию. Чёрный зеркальный пол; невдалеке "росло" раскидистое дерево с крупными сочными плодами; позади него - пылающее алое "солнце".
   Крышка прозрачной кабины открылась, и "инопланетянка" вышла из своего странного аппарата. На ней плотно облегающий чёрный костюм, лоснящийся в лучах "солнца". Длинные худые ноги затянуты в сапоги с серебряными пряжками на высоких широких каблуках. Плечи незнакомки сильно расширены и заострены кверху, с них спадает плащ - "летучая мышь". Загадочная гостья Гивеи подходит к дереву: на экране легко ступающие ноги, снятые снизу. Тонкая рука тянется к сочному плоду, срывает его. Острые белые зубы откусывают от плода большой кусок... Кадр замирает.
   "Если вы хотите ощутить всю прелесть сочных плодов Гивеи вдали от дома, - комментирует восторженный голос за кадром, - покупайте натуральный фруктовый джем от фирмы "Амия". Полный витаминов, он необычайно вкусен и полезен. Где бы вы ни находились, съев его, вы почувствуете себя как на родной планете!".
   Дальше смотреть было не интересно. Мне уже порядком поднадоела вся эта рекламная шумиха, занимавшая почти всё экранное время и не оставлявшая места для настоящего искусства. Я включил авторедактора и отправился умываться.
   Комнату наполнили нестройные звуки музыки, громкие голоса - памятная машина переключала каналы теледатчика с интервалом в несколько минут.
   Из глубины зеркала на меня посмотрело незнакомое лицо с желтоватой кожей и спутанными волосами, и только глаза скрадывали ощущение присутствия рядом чужого человека. Пластиплоть была лишена жёстких волос, поэтому необходимости в бритье не было, а рост собственных волос на время приостановился. Я отодвинул стеклянную дверцу душевой кабины и встал под колючие струи воды, с удовольствием впитывая в себя приятную прохладу.
   Когда я уже вышел из-под душа и сушился в горячих потоках воздуха, сильный мужской голос диктора читал в теледатчике выпуск последних новостей. Заинтересовавшись, я заглянул в комнату.
   "... Вчера, - сообщал диктор, - во время проведения очередного эксперимента по программе "Левиафан" произошла авария на одной из передающих энергетических установок, уничтожившая лабораторию в лесах Южного материка. В результате взрыва лаборатории погибло двести человек, сто сорок пять пропало без вести. Лаборатории был нанесён значительный ущерб".
   На экране замелькали кадры: съёмка велась с гравиплана. Аппарат летел над лесом - бардовая стена внизу мерно качалась под напором воздушного потока, плавно наваливалась на лобовое стекло кабины. Вот гравиплан завис над одной точкой. "Глаз" камеры опустился вниз. Чуть поодаль, километрах в десяти, горел лес: над кронами деревьев стелились клубы серо-чёрного дыма, изредка прорывалось жёлтое пламя. На выжженной пожаром пустоши догорали деревья, трещали и вспыхивали головешки. Внизу, среди густой листвы, чернело пятно овальной формы. Стволы вокруг повалены так, будто их снесло ураганом.
   Вдруг меня осенило: ведь совсем недавно здесь произошёл направленный удар боевым излучением! Поэтому и повалены стволы, ведь боевой луч срезает, как спички, самые толстые деревья. Но здесь излучатель определённо обладал гораздо большей мощностью, а этот выгоревший овал - не что иное, как воздушная мишень! Без сомнения, излучатель находился за пределами атмосферы, скорее всего на спутнике.
   Авторедактор переключил канал: снова побежали кадры рекламы. Я продолжал смотреть на экран, не замечая происходящего на нём.
   Что это было? Неужели то самое оружие, о котором столько говорят?.. Очень похоже на то. Значит, оно действительно существует, и его испытывают!.. Как он сказал? Программа "Левиафан"?.. Что это за программа? Почему они сообщают о секретных испытаниях по телевидению?.. Хотя причина есть - погибли люди, много людей, а они этого не ожидали. Кто были эти все эти люди? Возможно, какая-то экспедиция или жилой посёлок?.. Главное для меня сейчас то, что власти вынуждены признать существование секретного проекта, который и являлся целью моего прилёта на Гивею.
   Взрыв лабораторной установки? Я усмехнулся. Так, что я теперь знаю? Только то, что это излучатель необычной мощности, что они его испытывают, а значит, проект находится в стадии практических разработок... Мало!
   Вдруг меня осенило: ведь телепередача могла оказаться, хотя и косвенным, но доказательством! Я подскочил к теледатчику, остановил беготню по пляжу полуголых девиц, исполнявших какой-то сумасшедший танец; нажал на щитке управления клавишу "Память", отыскивая нужный мне канал. Вот! Теперь кнопка "Запись"! Через пять минут у меня в руках лежала мемонограмма с записью нужной информации. Я поискал глазами, куда бы её спрятать. Не найдя ничего подходящего, сунул среди вещей в свой чемодан.
   Это была первая удача за прошедшую неделю. Теперь снова в город, искать необходимых мне встреч. Сегодня можно будет прогуляться по общественным паркам, где я ещё ни разу не был. Происшествие в ресторане "Волшебный Гарем" странным образом заинтересовало меня. Интуиция подсказывала мне, что случившееся имеет для меня большую важность, но ощущения эти были столь неопределенными и зыбкими, что осознать и оценить их до конца я не мог. Всю дорогу до столичного парка отдыха меня не покидало тревожное предчувствие каких-то грядущих событий.
   Парк встретил меня тишиной и покоем. Близость природы всегда приносила большую радость на Земле. Здешняя же природа во многом походила на земную природу, потому что флора и фауна были перевезены сюда с Земли. Конечно, и растения, и животные за шесть веков претерпели мутации и порой сильно отличались от земных аналогов, но, тем не менее, я с удовольствием бродил по широким аллеям, сидел на берегах маленьких искусственных водоёмов и у аккуратных фонтанчиков, слушая звонкие переливы местных птиц и вдыхая ароматы цветов. Плоские сизые кроны "кедров" отбрасывали длинные чёрные полосы прохладной тени, в которой укрывались уютные беседки и лавочки. Толчея и спешка столичного города, казалось, осталась где-то далеко, и туда совсем не хотелось возвращаться.
   На обширной поляне в центре парка расположилась оборудованная спортивная площадка. Там шла какая-то игра. Многочисленные зрители - в основном молодёжь - обступили барьер из металлической сетки. Я подошёл ближе.
   Две команды девушек в майках, шортах и полосатых гетрах гоняли по площадке небольшой каучуковый мяч, поддевая его чем-то вроде прямых плоских клюшек с желобком внизу. Игра была в самом разгаре, страсти накалялись, болельщики оглушительно свистели, подзадоривая игроков.
   Я протиснулся к самому барьеру и стал с интересом наблюдать за ходом игры, стараясь понять, в чём её смысл. Вдруг среди остальных игроков я заметил черноволосую девушку. Дочь Пожилого? Пригляделся - так и есть! В майке и шортах, как и все остальные, она выглядела проще и моложе, чем в дорогом вечернем платье, - обычная студентка, почти подросток, с лицом, полным задора и открытой радости юности. На голове солнцезащитный козырёк.
   Вот девушка ловко поддела клюшкой мяч и, коротко взмахнув, послала его в сторону противника. Сама бросилась следом, ловко обходя других игроков.
   Я наблюдал за её стремительными ловкими движениями, размышляя над тем, как бы мне возобновить с ней знакомство, когда в игре наступил перерыв. Черноволосая незнакомка направилась к скамейке, где лежала её сумка и взяла полотенце.
   Она заметила меня быстрее, чем я успел что-либо предпринять для этого. На её лице появилось выражение напряжённого раздумья, но секунду спустя оно прояснилось и стало радостным. Девушка быстро вышла за ограду, подбежала ко мне; чуть было не схватила меня за руку, но вовремя опомнилась.
   - Это вы? - Глаза у неё заблестели. - Я так рада!
   - Странно, что вы запомнили меня, - улыбнулся я, осторожно пожимая протянутую мне руку. Ладонь у неё была теплая и мягкая, как у ребёнка.
   - Что вы! - воскликнула девушка. - Я всё время думала о вас! Мы тогда так быстро уехали, и я ничего не успела о вас узнать... Вы такой храбрый, как Сакумаса!
   Ого! Обо мне, оказывается, думали! Вот уж не ожидал, что она запомнит меня.
   - Сакумаса? Кто это? - Я смотрел в её сверкающие глаза, дивясь самому себе: она начинала всерьёз мне нравиться! Трудно было остаться равнодушным к такой девушке.
   - Это телохранитель папы, - пояснила она, улыбнувшись, и мне показалось, что она догадалась о моих мыслях.
   "Значит, китаец действительно телохранитель!" - подумал я и тоже улыбнулся.
   - Чему вы улыбаетесь? - удивилась девушка, и я заметил, как на щеках у неё появился лёгкий румянец.
   - Вы сказали, что думали обо мне, а ведь мы с вами даже не знакомы.
   - Действительно, - согласилась она. Добавила радостно: - Но это не трудно исправить! Меня зовут Кунти. А вас?
   - Миран Бедаро, - представился я. - Коммерсант, если угодно. Компания "Кирон Делукс" к вашим услугам! - Я учтиво поклонился ей.
   - Очень приятно, - Кунти тоже слегка склонила голову. - Мой отец тоже в некотором роде занимается бизнесом. Он владеет компанией "Лидер" - Крес Садор... Наверное, вы что-то слышали о нём?
   Всё это было произнесено ею как бы между прочим, словно речь шла о совершенно незначимых вещах. Было ясно, что Кунти не придаёт этому особого значения. Но вот меня от её слов, словно громом поразило. Ещё бы! Мог ли Громов или Менгеша, готовя нашу операцию, даже предположить, что мне посчастливится завязать здесь подобное знакомство?.. Да и мог ли я сам ожидать для себя такой удачи? Всё вышло, словно в сказке, по мановению чьей-то волшебной палочки. Может быть, это и есть та самая судьба, в которую так верили наши далёкие предки?
   Тяжело вздохнув, я отёр вспотевший лоб.
   - Что с вами? Вам плохо? - встревожилась Кунти.
   - Нет, нет! Ничего такого... Это просто от избытка чувств. Я очень рад встрече с вами. Признаться, я давно мечтал познакомиться с такой именитой семьей не по газетным статьям и фотографиям, а лично. Мне всегда хотелось походить на главу такой солидной компании, как "Лидер". А теперь я познакомился с его очаровательной дочерью! - Я улыбнулся ей.
   - Нет ничего более простого. Ваша мечта может исполниться уже сегодня, - Кунти взглянула на часы. - Сейчас отец занят делами, а вечером я с удовольствием представлю вас ему... Если, конечно, вы свободны вечером? - Она внимательно посмотрела на меня, словно опасаясь моего отказа.
   Я согласно кивнул, и это ещё больше обрадовало её.
   - Идёмте! - решительно сказала она, беря меня за руку.
   - Кунти! Кунти! Иди же скорее играть! - позвали её с площадки подруги.
   - Играйте без меня! Я ухожу! - Девушка махнула им рукой и, подхватив свою сумку, легко побежала по дорожке вглубь парка. Я поспешно последовал за ней.
   В тенистой аллее, под кронами раскидистых деревьев стоял роскошный двухместный магнитор без водителя. Охраны тоже нигде не было видно. Я вопросительно взглянул на Кунти.
   - Вы сегодня одна? Не страшно без охраны?
   Девушка беспечно пожала плечами:
   - Здесь некого бояться. И потом, я никогда не посещаю подозрительных мест, а этот парк хорошо охраняется. Вы не возражаете, если мы съездим в какой-нибудь бар? Я немного устала и хотела бы выпить чего-нибудь прохладительного.
   Конечно же, я не возражал. Я готов был отправиться с ней хоть в мифический Ад, в гости к самому Дьяволу (если бы ей вдруг вздумалось пригласить меня туда), лишь бы не потерять уникальную возможность познакомиться с её отцом и постараться войти к нему в доверие.
   - Вот и прекрасно! Отвернитесь-ка, я переоденусь! - потребовала Кунти и юркнула на задние сидение машины.
   Неподалёку от магнитора рос куст, густо усыпанный гроздями каких-то необычайно красивых бледно-розовых цветов. Мне захотелось сорвать их для Кунти, но я не знал, принято ли на Гивее рвать цветы в общественных парках (этот нюанс почему-то тоже выпал из общего плана моей подготовки; видимо, никто не предполагал, что мне вдруг вздумается дарить здесь девушкам цветы).
   В эту минуту Кунти негромко позвала меня. Я обернулся. Она пристально смотрела на меня, прислонившись к тонкому стволу невысокого дерева с сотнями красных цветов среди листвы. На ней лёгкое сиреневое платье с коротким рукавом; красный пояс с серебряной пряжкой в виде полумесяца туго стягивает тонкую талию, ещё больше подчеркивая стройность её фигуры. Кажется, что алые лампады цветов светятся на солнце над головой Кунти, играя красными бликами на её загорелой коже.
   Заметив восхищение в моём взгляде, девушка слегка смутилась. Откинув назад распущенные до плеч волосы, спросила:
   - Ну что же вы? Мы едем?
   Во всём её облике сейчас читалось столько трогательной детской растерянности, что я невольно улыбнулся этому.
   - Конечно!
   Плачущий вой сирены, донесшийся откуда-то из-за деревьев, заставил меня вздрогнуть. Я обернулся к Кунти. Та напряжённо вглядывалась в заросли кустарника справа, и на лице её отчетливо читалось недовольство. Порывисто подойдя к магнитору, она открыла переднюю дверцу, пропуская меня. Сказала:
   - Садитесь!
   Я послушно сел рядом в глубокое удобное кресло.
   Кунти тут же включила стартёр; произнесла с нескрываемым раздражением:
   - Опять эти полицейские ищейки вылавливают мятежников! Даже здесь от них нет покоя! - повернулась ко мне: - Надеюсь, документы у вас при себе?
   Я кивнул. Девушка включила магнитный активатор, и машина бесшумно заскользила над песчанной дорожкой.
   Аллея плавно поворачивала вправо, потом был ещё один поворот, более крутой. Кунти вела машину осторожно, постоянно всматриваясь в густую зелень деревьев по обеим сторонам от дороги. Мы ехали молча минут пять, пока путь нам не преградила выехавшая из-за кустов полицейская машина. Кунти резко сбросила скорость.
   Навстречу нам вышли трое полицейских - один офицер и двое рядовых - и неспешно подошли к нашему магнитору. Офицер козырнул моей спутнице.
   - Простите, мисс, проверка документов!
   Кунти вынула из сумочки личную карточку, спокойно протянула ему. На холодном лице офицера появилось благоговейное почтение. Козырнув, он вернул девушке документ и пристально посмотрел на меня. Я протянул ему свою карточку, которая не произвела на него решительно никакого впечатления.
   Вернув мне документы с той же холодной безразличностью, полицейский офицер заискивающе улыбнулся Кунти:
   - Ещё раз прошу прощения, мэм, за то, что я был вынужден прервать ваш отдых. Но положение на планете требует особой бдительности. Сами понимаете, мятежники...
   - Конечно, лейтенант, - перебила его Кунти. - Зачем извиняться? Вы же на службе. Желаю вам удачи в поиске этих мятежников! - Она мило улыбнулась полицейскому и нажала кнопку на щитке управления.
   Магнитор снова двинулся с места, плавно набирая скорость.
   - И вам удачи, мэм! - вдогонку нам крикнул полицейский офицер, весь сияя от счастья.
   Откинувшись на сидении и расслабившись, я украдкой наблюдал за девушкой. Определённо, она странно вела себя. Зачем это ей вдруг понадобилось издеваться над полицейскими? Ведь Кунти явно насмехалась над ними, хотя никто из полицейских этого и не заметил... Странно.
   Девушка повернула голову в мою сторону. На губах её заиграла улыбка, но совсем не такая, какой она "одарила" того полицейского, - эта была наполнена искренней симпатией.
   - Вас что-то расстроило? - спросила Кунти. - Вы какой-то хмурый.
   - Вовсе нет. Просто почему-то стало вдруг душно.
   - Тогда проедемся немного? - предложила моя спутница. - Хотите на побережье?
   - Замечательно! - Я согласно кивнул ей в ответ.
   - Вы недавно с Земли? - спросила Кунти, когда мы уже выехали из города и мчались по Магистрали - основной дороге на Гивее, связывавшей северную столицу Шаолинсеу и южную Линь-Шуй.
   - Как вы догадались? - удивился я.
   - Очень просто, - пожала плечами девушка. - Вы же деловой человек, а разгуливаете по парку в разгар рабочего дня, да ещё можете провести время в обществе незнакомой девушки. Вы не очень богаты, чтобы позволить себе жить, не работая, а время отпусков ещё не подошло. Следовательно, вы находитесь на краткосрочном отдыхе, который полагается только после посещения Земли.
   "А она довольно умна!" - подумал я, а вслух сказал:
   - Вы совершенно правы. Я действительно неделю назад прилетел с Земли. Дела фирмы, знаете ли, вынуждают иногда посещать Трудовое Братство...
   - Как вы говорите об этом! - возмутилась Кунти.
   - Как? - Мне показалось, в её голосе прозвучала обида и осуждение.
   - Как обычный обыватель, ненавидящий Трудовое Братство только потому, что оно есть и люди там не такие, как мы с вами!
   Я внимательно посмотрел на неё. Что это? Блажь капризной, избалованной богатством и вседозволенностью девчонки... или же твёрдое убеждение? И почему она говорит мне всё это? Неужели не боится?..
   Хотя Кунти, конечно же, права. Таня не раз возмущённо отчитывала меня ещё там, на Земле, за мои взгляды на Сообщество как на опасного и коварного врага. "Как ты можешь считать Сообщество нашим врагом, - негодовала она, - когда на Гивее живут такие же труженики, как и у нас на Земле? Ведь все они также хотят лучшей жизни для себя. Не их вина в том, что у власти там стоят алчные и лживые властители! И ты можешь называть гивейский народ врагом нам?.. Я никогда не думала, что ты будешь таким жестоким, Влад!"...
   - Миран!.. Миран!..
   Я очнулся от воспоминаний и с удивлением заметил, что машина стоит у оградительного барьера на обочине пустынной дороги. Крутой каменистый берег уходил вниз, к пенистым водяным языкам густо-аметистового цвета, лизавшим подножия прибрежных скал. Воспалённый солнечный диск стоял высоко над горизонтом, и река пурпурного огня пересекала гладь океана, вспыхивая алой рябью на гребешках пологих медленных волн.
   - Миран! - снова позвала Кунти. - О чём вы задумались?
   Я взглянул на неё. Моя спутница сидела, откинувшись на сидении, и внимательно следила за мной. Я поглядел на спину Кунти, переходящую под тонким платьем в линию бедра. Девушка повернулась ко мне и положила правую руку на спинку моего сидения. Широкие браслеты на её запястье съехали к локтю. В глазах застыло ожидание.
   - Так... Ни о чём, - ответил я.
   - Не хотите говорить? - Кунти по-прежнему пристально смотрела мне в глаза.
   - Нет. Правда, это пустяки... Вам будет не интересно.
   - А всё-таки? - в голосе девушки прозвучала едва заметная властная нотка.
   - Просто я вспомнил свою молодость. Тогда я тоже возмущался узостью и жестокостью нашего обывателя...
   - И что же потом?
   - Потом это прошло.
   Мысленно я проклинал себя за то, что ввязался в этот разговор. Кто знает, что на уме у этой девушки? Лучше уж пусть считает меня закоренелым обывателем, чем сочувствующим Квой Сену.
   - Вы ведь из южной столицы, не так ли? - снова спросила Кунти, оглядывая морской простор.
   - Как вы догадались? - опять удивился я.
   - По акценту. На Южном материке все так говорят.
   Я и не подозревал, что у меня столь выраженный акцент. С сомнением посмотрел на неё.
   - Вы поразительно проницательны для своих лет, - улыбнулся я ей. - Действительно, компания, в которой я имею честь служить, находится в Линь-Шуй.
   - Вы знаете, здесь недалеко есть старый храм? - неожиданно спросила Кунти, меняя тему разговора.
   Я покосился на неё. Да она, похоже, проверяет меня?
   - Да. За поворотом, метров сто-сто пятьдесят, - беспечно ответил я, отлично помня топографию окрестностей северной столицы. К тому же я подробно читал об этом храме. - Ему уже больше шести веков лет, - продолжал я тоном знатока. - Первый президент Сообщества (хотя Сообщества тогда ещё, по сути, не существовало, а население Гивеи делилось на живущих в Северном и Южном полушариях) приказал воздвигнуть этот храм на месте будущей столицы объединённой планеты. Этим он хотел отметить начало эры могущества новой власти Гивеи.
   - А вы неплохо знаете нашу историю, - произнесла Кунти, задумчиво глядя на меня. - Это похвально! Нынешняя молодёжь мало интересуется историей своей планеты, предпочитая убивать время в танцзалах или в игорных клубах.
   - Мне кажется, это не ваши слова, - заметил я.
   - Так говорит мой отец. Разве он не прав? - Кунти взглянула на меня из-под чёрной прядки волос.
   - Прав, конечно. Просто я подумал совсем о другом...
   - О чём?
   - Вы говорили о молодежи, а я бы не отнёс себя к этой возрастной категории.
   Кунти удивленно подняла правую бровь и вдруг звонко рассмеялась.
   - Простите, - всё ещё давясь от смеха, извинилась она. - Я, наверное, веду себя крайне неприлично, но мне ваши слова показались смешными... И всё же этот храм привлекает меня, - добавила Кунти, став задумчивой и серьёзной. - Вам, наверное, будет не интересно?
   - Напротив! Я тоже, к своему стыду, никогда не был там.
   - Тогда едем? - Она загадочно взглянула на меня и потянула ручку активатора.
   Магнитор двинулся с места. Свежий океанский ветер ворвался в салон, разметал волосы Кунти. Дорога начала постепенно изгибаться, и вскоре магнитор оказался на абсолютно свободном пространстве. Всё, что мы видели до этого, исчезло - остался только огромный сверкающий простор океана и бесконечная полоса песчаного пляжа, отполированного прибоем.
   Вдалеке, на небольшом скалистом мысу, на фоне пронзительно синего неба вырисовывался белокаменный пирамидальный храм, удивительно гармонировавший с окружающим пейзажем и поражавший стройностью и величием форм. Не раз, виденный на снимках во многих книгах и журналах Сообщества, этот храм всегда воспринимался мною как нечто знакомое и осязаемое, но реальная картина, неподдельность красок, воздуха и света заставили меня ещё раз сказать про себя: "О чудо!".
   Оставив машину на обочине дороги, мы с Кунти стали спускаться вниз. Добраться до самого храма оказалось делом непростым: узкая каменистая тропа, на которой едва могли разойтись два человека, петляла между скалами на головокружительной высоте. Набегавшие волны с грохотом обрушивались на каменные уступы, дробясь мириадами брызг. На самой середине тропа разрывалась широкой трещиной, образованной то ли землетрясением, то ли сильным прибоем.
   Я подошёл к самому её краю и посмотрел вниз.
   Клокочущие волны, в гребнях мутной пены, яростно пытались достать до моих ног, и только неприступные скалы сдерживали их натиск, взбивая новые пенные валы и отбрасывая их назад, в океан.
   Я взглянул на Кунти. Девушка опасливо поглядывала вниз, но, перехватив мой взгляд, нетерпеливо воскликнула:
   - Ну, что же вы? Прыгайте! Вот же он - храм!
   Грохот волн заглушал её голос. Я усмехнулся и прыгнул вперёд. Полёт длился секунду, не больше, но принёс мне неповторимое ощущение радости и риска. Теперь настала очередь Кунти. Она стояла на краю обрыва, одной рукой придерживая волосы, другой подол платья, которое безжалостно рвал неукротимый ветер. Мне показалось, что девушка ни за что не прыгнет, но в её глазах на мгновение сверкнула отважная искорка, совсем, как у хищной кошки, и в ту же секунду Кунти оторвалась от скалы и прыгнула в мою сторону.
   Я стоял на другом конце расщелины, готовый к любым неожиданностям. Кунти не хватило нескольких сантиметров до края обрыва. Она оступилась, готовая упасть в клокочущую пучину внизу. Не знаю, как я успел подхватить её, как сумел сохранить равновесие и не упасть вместе с ней в воду под обрывом.
   Теперь мы стояли на краю расщелины, крепко обнявшись и замерев на месте. Я чувствовал тревожное биение сердца девушки там, где гулко стучало моё собственное. Под тонкой тканью платья Кунти ясно ощущалось её горячее и влекущее тело, вздрагивавшее при каждом новом ударе волн под обрывом. Что-то шевельнулось у меня в душе, затуманило на мгновение голову. Осторожно коснувшись щекой шеи Кунти, я ощутил бьющиеся там жилки. Девушка вздрогнула и подняла ко мне пылающее волнением лицо. Полураскрытые губы её дрожали, почти касаясь моих губ. Сумасшедшее желание коснуться этих губ охватило меня, и я не в силах был противостоять ему. Кунти не противилась моему порыву, и я почувствовал, как её тело на мгновение ещё сильнее прижалось к моему телу.
   Ветер свистел у нас в ушах, и от этого всё происходящее казалось нереальным сном. Стоит лишь открыть глаза, и всё исчезнет... Я приподнял веки и увидел лицо Кунти. Глаза у неё были всё ещё закрыты; плотно смеженные ресницы слегка подрагивали. Губы у Кунти были мягкие и влажные; за ними ощущалась твёрдость зубов.
   Нет, так нельзя! Я оторвался от её рта. Кунти потянулась за мной и медленно открыла глаза. Я всё ещё обнимал её. Окончательно придя в себя, девушка поспешно отстранилась и, не говоря ни слова, быстро зашагала вверх по тропе. Я послушно пошёл вслед за ней. С минуту мы шли молча. Кунти заговорила первой. Ветер заглушал её слова, и мне приходилось напрягать слух, чтобы расслышать её.
   - Забудьте об этом! - твёрдо сказала она, не оборачиваясь. - Обещаете забыть?.. Как будто ничего не было?..
   - Вы боитесь? - спросил я.
   - Дело совсем не в этом. Но дайте слово, что забудете о случившемся!
   - Совсем вычеркнуть из памяти этого я не могу... да и не хочу, потому что вы удивительная девушка. Но больше не напоминать вам об этом вам я обещаю.
   - Спасибо, - кивнула Кунти, опуская голову.
   Вдруг она остановилась и быстро повернулась ко мне.
   - А ведь вы во второй раз спасли мне жизнь! - воскликнула девушка, словно только сейчас догадалась об этом. - Теперь я у вас в неоплатном долгу... Пускай случившееся будет хотя бы небольшой платой за вашу смелость, - подумав, добавила она. - Хорошо?
   - Хорошо, Кунти, - кивнул я.
   Сорок ступеней, высеченных в скале, вели к подножию храма. Количество ступеней соответствовало количеству правителей, сменившихся на Гивее к моменту возведения храма. Кунти легко взбежала по каменной лестнице и остановилась у квадратной в сечении белокаменной колонны, над которой висел небольшой колокол из почерневшего на морском ветру металла. Подняв перед собой сложенные ладонями руки и прикрыв глаза, девушка стала читать не то молитву, не то заклинание, беззвучно шевеля губами. Закончив, она трижды ударила в колокол и вошла в храм. Я последовал за ней.
   Тенистый пантеон, сложенный из трещиноватых, грубо отёсанных камней, был пуст. Каменные плиты пола от постоянного соприкосновения с влажным морским ветром покрылись зеленоватым налётом и отзывались гулким эхом на наши шаги. Во главе центрального зала возвышалась величественная фигура неведомого мне божества, взиравшего на нас с холодной бесстрастностью чёрного камня. Правая рука богини была поднята, словно призывая задуматься над сутью бытия; левая же сжимала грозный трезубец, грозивший всем заблудшим беспощадной расправой.
   Кунти в задумчивости остановилась перед статуей богини. Я осторожно подошёл к ней сзади и замер, взирая на изъеденный сыростью камень, к которому приходило не одно поколение гивейцев, принося свои надежды, мольбы и восхваления.
   - Раньше люди приносили сюда цветы, чтобы боги сделали их жизнь счастливой, - после продолжительного молчания произнесла девушка. - Паломники верили, что выпавшие на долю гивейского народа испытания очистят наши души, а аскетизм и праведность помогут нам подняться до уровня богов... Видите эту надпись? - Кунти осторожно провела пальцами по шершавой каменной плите у ног божества, стирая зеленую накипь. Прочла: "Каждый, кто рядом с тобой, - не враг твой, но твой брат!".
   Она взглянула на меня. Я склонился над камнем, читая полуистёртую надпись, выпрямился.
   - Так думали наши предки, - снова заговорила Кунти. - Они верили, что у них будет счастливое будущее, в котором нет места для страдания и унижения. Ведь не зря же все они понесли столь суровую кару за содеянное на Земле зло? - Девушка пристально посмотрела мне в глаза, словно ожидая подтверждения своих слов, но я промолчал.
   - Но всё так быстро забывается! - печально вздохнув, продолжала Кунти. - Прав Сакумаса, когда говорит: "Время - это песок, который течёт сквозь пальцы. Память о нём жива до тех пор, пока последняя песчинка не упадёт на землю и не сольётся с тысячами остальных"...
   Моя спутница замолчала, глядя на статую богини. А я искоса наблюдал за ней. Странная девушка. Чего она хочет? К чему все эти разговоры?
   - А вы не боитесь говорить мне всё это? - осторожно спросил я.
   Кунти быстро повернулась ко мне. Глаза её блестели. Она пристально всматривалась в моё лицо.
   - Чего же мне бояться?
   - Вы меня совсем не знаете. Вдруг я пойду в полицию или спецслужбу и...
   - Я не боюсь полиции! - отрезала Кунти. - Мой отец богат и влиятелен на обоих континентах. А полиция продажна, как и все службы в этом обществе! А вы... Я не думаю, что вы способны на подобное.
   - Почему? - удивился я.
   - Ну, хотя бы потому, что человек, дважды спасший жизнь другому человеку, не задумываясь при этом о своей собственной жизни, не способен совершить такую подлость. Таких людей, как вы, сейчас очень мало... Очень!
   Кунти в упор смотрела на меня. Я замолчал.
   - Вы загрустили? - Девушка нежно положила руку мне на плечо. - А я обещала развлекать вас!
   - По-моему, развлекать вас должен я, как истинный мужчина?
   - Ох уж эти разговоры о настоящих мужчинах! - скривилась в кислой гримасе Кунти. - Знаете что? - воскликнула она. - Едемте в танцзал "Альтаир"? Это очень хороший танцзал! Не то, что кабаки на проспекте Свободы. Ручаюсь, в подобных вы ещё не бывали. Только не отказывайтесь, пожалуйста!
   В её глазах появилось выражение трогательной детской мольбы. А я и не думал отказываться, тем более что настроение у моей спутницы снова поднялось. Взявшись за руки, мы вернулись к машине, на этот раз более удачно преодолев опасный участок тропы.
  

3

  
   Магнитор остановился в аллее раскидистых низкорослых деревьев перед особняком Креса Садора. Удивительно красивый закат освещал застеклённую веранду перед домом, горевшую ослепительным малиновым пламенем. Это не был обычный - мрачный и кроваво-красный - свет закатного солнца. Сейчас небо переливалось всеми оттенками синего цвета, слегка приглушённого дымкой серебристо-розовых облаков. Только в зените оно оставалось по-прежнему пронзительно-синим и тёмным. Но лучи заходящего за горизонт солнца быстро гасли, уступая надвигающейся темноте, в которой уже загорались первые звёзды.
   На дорожку парка легли острые блики света, лившегося из окон виллы, отодвигая стену мрака за границу деревьев. На пересечении со стволами полосы света надламывались и искривлялись, образуя длинные, широкие тени.
   В машине было темно. Только на приборном щитке горели тревожным гранатовым огнём сигнальные глазки, в свете которых я мог видеть тёмный силуэт девушки, сидевшей рядом.
   Вилла Садора находилась вдали от шумных городских улиц, в предместье столицы, где протянулись широкие лесные полосы, отделявшие Шаолинсеу от жаркой, высушенной солнцем степи, раскинувшейся далеко за побережьем океана. Здесь размещались небольшие посёлки и городки, в которых обособленно жила местная знать.
   Сегодняшний день, проведённый с девушкой, отложил в моей душе неизгладимый отпечаток, и во многом это было связано с Кунти. Чем больше я узнавал её, тем больше она восхищала меня своей простотой, искренностью, глубоким умом и искромётной жизнерадостностью. Но ум, пожалуй, это её главное качество. Рядом с этой девушкой я чувствовал себя удивительно легко, как будто она тоже была землянка, и в то же время меня не покидало странное чувство тревоги, словно я постоянно ждал от Кунти чего-то непредвиденного.
   Мы танцевали в уютном полумраке танцзала, наверное, самого шикарного в столице. Потом долго бродили по городу. Реклама шумно зазывала посетить "Дома зрелищ", где шла премьера какого-то нового фильма. Я предложил Кунти сходить в кино, обоснованно полагая, что именно так следует ухаживать за гивейской девушкой. Не выразив особой заинтересованности, Кунти всё же согласилась, и мы вошли с ней в тёмный и душный зал, заплатив перед этим несколько розовых бумажек человеку на входе.
   Сюжет фильма оказался до смешного примитивным. Мы с Кунти сидели в жёстких креслах, глядя на большой экран, где мелькали иллюзорные картины в объёмной трёхмерной пластике. Действие фильма происходило задолго до создания Сообщества - фильм по всем здешним канонам считался "историческим".
   Главный герой - спортивного склада парень - по ходу действия спасал свою любимую - девушку из богатой семьи, попавшую в руки коварных разбойников - и попутно вершил правосудие, как умел.
   Старинные костюмы, экзотика интерьеров и давно забытых обычаев придавали фильму красочность, но не более того. Искать какой-то глубокий смысл в поступках и репликах действующих лиц не имело никакого смысла. Молодой герой то и дело вступал в единоборство с бандитами, неизменно одетыми в красные одежды. Мелькали руки, отбивая и нанося удары; воздух разрезали гортанные боевые кличи и шлепки ударов. Бесстрашный рыцарь, владевший приёмами старинной борьбы, в высоких прыжках крушил головы своих противников, наносил страшной силы удары, от которых ломались кости и оружие. Поверженные разбойники падали прямо в зрительный зал (каждый раз, когда происходил этот обманный эффект эйдопластического фильма, Кунти вздрагивала и сжимала мою руку).
   После многочисленных поединков шли сцены жаркой любви - героиня вознаграждала своего любимого в постели, смело демонстрируя обнажённое тело. В такие моменты мужская публика в зале дружно шумела, бросаясь непристойными возгласами одобрения. В финале фильма герой увозил окончательно спасённую и счастливую героиню навстречу пылающему закатному солнцу...
   Всё это представление казалось мне лишь жалким подобием тех масштабных голографических постановок, к которым я привык с самого детства на Земле. В них зрителя погружали в прекрасный мир реальных звуков, запахов, ощущений и эмоций, делая сопричастным к действию, наполненному добрыми свершениями и героическими подвигами во имя процветания человечества.
   Кунти посмотрела на меня. Я не видел её лица, но почувствовал, что сейчас она смотрит именно на меня. Её негромкий голос прозвучал в тишине, словно дуновение ночного ветерка:
   - Мы ехали сейчас по городу, залитому огнями рекламы, а мне казалось, что я сижу не в машине, а в волшебной колеснице счастья, которая увозит меня в прекрасную сказку...
   Она замолчала, и мне показалось, что на губах у неё заиграла улыбка. Затем её голос зазвучал снова - так же тихо и мечтательно:
   - С детства я мечтала о такой колеснице, про которую мне рассказывала мама. Она увозит людей в далёкую страну любви и счастья, где люди живут в мире и дружбе...
   Слушая её, я подумал, что на такую колесницу должен быть похож ракетолёт, летящий из глубин космоса к родной Земле.
   Кунти негромко рассмеялась; нашла в темноте мою руку и сильно сжала мои пальцы. Я посмотрел в её тёмное лицо, удивляясь столь неожиданному порыву девушки.
   - Идёмте же! - сказала она, порывисто открывая дверцу магнитора и выпархивая наружу. - Сакумаса очень не любит, когда нарушается установленный в нашем доме распорядок. А мы с вами уже опаздываем на ужин!
   Я вылез из машины вслед за ней.
   - Он нянчился со мной, когда я была ещё совсем маленькая, - продолжала Кунти, беря меня под руку и направляясь по дорожке к дому. - Наверное, поэтому он до сих пор считает меня ребёнком.
   Застеклённый, нависающий над нижней частью дома, второй этаж виллы медленно выплывал из-за деревьев. В тёмных стёклах арочных окон мерцали огоньки далёких звёзд и изредка пробегал серый шлейф одинокой луны, появлявшейся из-за вереницы облаков, бредущих по небу с востока.
   Мы поднялись по ступеням лестницы из плавленого, казавшегося чёрным камня на широкую веранду.
   Из темноты неприметной бесшумной тенью появился какой-то человек и замер в смиренной позе в двух шагах от нас.
   - Добрый день, Саку! - весело приветствовала его Кунти.
   - Простите, госпожа, но давно уже вечер! - Китаец склонил голову в почтенном поклоне.
   Он был на голову ниже меня. Голос глухой, но внятный. Почему-то я ожидал от его голоса чего-то необычного и звучного.
   - Действительно, - как ни в чём не бывало, воскликнула Кунти, посмотрев на небо, - уже стемнело! Мы немного погуляли и не заметили, как наступил вечер. - Она весело рассмеялась, быстро взглянув на меня.
   - Госпожа часто не замечает, как наступает вечер, - бесстрастно произнёс китаец, по-прежнему горбясь в почтенном поклоне. Добавил: - Очень часто!
   - Ну, хватит! - нетерпеливо воскликнула Кунти. - Опять эти твои нравоучения? - В её голосе зазвучали повелительные нотки.
   - Как будет угодно госпоже! - Китаец поклонился ещё ниже.
   - Да, госпоже так угодно! Все меня учат! - недовольно проворчала Кунти и повернулась ко мне. - Идёмте, Миран! - Она взяла меня под руку и направилась в дом.
   - Господин пришёл в гости к госпоже? - спросил китаец, выпрямляясь.
   Он, не отрываясь, глядел на Кунти, но я ясно ощущал его пристальный взгляд на себе. Мне были хорошо знакомы подобные возможности.
   - Да, это мой гость! Ты должен относиться к нему с таким же почтением, как и ко мне! - повелительным тоном сообщила девушка.
   Мне показалось: ещё секунда, и она топнет ножкой от возмущения.
   Китаец снова поклонился, на этот раз мне.
   Кунти фыркнула и крепче сжала мой локоть. Стеклянные двери отворились, и мы с ней вошли в дом. Хотя в темноте наружные габариты здания и выглядели весьма внушительно, я не предполагал, что внутри помещения могут оказаться столь большими.
   Мы стояли в просторном зале. Стены его переливались опаловыми, жемчужными и оранжевыми разводами, складывавшимися в образующие перспективу узоры. Пол и потолок из прекрасного полированного камня отливали мягким жемчужным блеском в розоватом свете больших, продолговатых, похожих на морские раковины, плафонов. Над залом выступал огромный балкон с двумя широкими боковыми лестницами, украшенными витыми позолоченными перилами.
   По одной из этих лестниц нам навстречу спускался сам хозяин дома, попыхивая сигарой. Садор был одет в дорогой, элегантный костюм из светло-серой материи и строгую чёрную сорочку. У меня сложилось впечатление, будто он только что приехал с какого-то званого приёма, где весь вечер обхаживал глуповатых светских дам.
   Кунти обрадовано заулыбалась ему:
   - Ой, папа! Ты уже дома? А мне казалось, что ты задержишься на этом обеде до самого вечера!
   Садор остановился около нас. Выпустив облачко горьковатого дыма и иронично произнёс:
   - А мне казалось, что вечер давно уже наступил! Нет?.. Ты опять удрала в город без охраны! - в голосе его сквозило недовольство. - Сколько раз я говорил...
   - Папа! - оборвала его Кунти. На лице её появилось насмешливо-холодное выражение, как тогда, в ресторане "Волшебный Гарем".
   Садор моментально почувствовал нависшую над ним опасность и нервно задымил сигарой.
   - И перестань курить! - поморщилась Кунти. - Ты прекрасно знаешь, что я не выношу, когда при мне курят!
   Садор, после минутного раздумья, бросил окурок прямо на пол и затушил его каблуком ботинка.
   Кунти сменила гнев на милость. Улыбнувшись, повернулась ко мне:
   - Миран! Познакомься, это мой отец. Пап, это Миран. Помнишь тот вечер в ресторане?.. Это он тогда спас мне жизнь... и не только тогда, - смущённо добавила она, бросив на меня быстрый взгляд.
   - Кто это такой, Миран? - казалось, Садор не слышал её слов. Он даже не взглянул на меня.
   Кунти тут же нахмурилась.
   - Миран служащий компании "Кирон Делукс" и мой хороший друг!
   Садор молча, окинул меня оценивающим взглядом.
   Я поклонился ему и, стараясь отчётливо произнести каждую букву, представился:
   - Меня зовут Миран Бедаро. Агент по внешним связям "Кирон Делукс", если угодно.
   Мои слова не произвели на него особого впечатления. Кунти выступила вперёд. Терпение её, видимо, подходило к концу.
   - Папа! В конце концов, я могу рассердиться на тебя по-настоящему! - Глаза девушки сузились ещё больше; взгляд стал холодноватым и властным.
   Это произвело должное впечатление на Садора - он встрепенулся, будто ожил. Быстро произнёс:
   - Да, да! Дочь, кажется, говорила мне о вас что-то. Могу сказать, что ваш поступок заслуживает похвалы. Нынешняя молодёжь не очень утруждает себя подобным проявлением благородства... Не правда ли, Саку? - Садор обернулся к китайцу, неслышно подошедшему к нам и остановившемуся за моей спиной.
   Я понял, что хозяин "Лидера" скуп на похвалы. Он слишком осторожен и умён, чтобы вот так вот заводить знакомства со случайными людьми с улицы, пускай даже и спасшими жизнь его дочери. Вот Кунти совсем другое дело, и в своей игре мне нужно делать ставку именно на неё.
   - Сегодня чудесный вечер, не правда ли? - вздохнул Садор.
   - Замечательный, -- согласилась с ним Кунти и прищурилась, что означало, видимо, многое.
   Заметив это, Садор болезненно поморщился и предложил пройти в гостиную.
   Откуда-то появилось несколько слуг, а в гостиной оказался богато накрытый стол, с множеством изысканных блюд. Хозяин дома пригласил меня отужинать с ними, на что я, конечно же, не стал возражать. Садор уселся во главе стола, а мы с Кунти расположились по обе стороны от него.
   Как и в ресторане, китаец-телохранитель остался стоять за спиной своего хозяина и лично ухаживал за ним во время ужина. Остальные слуги стояли в отдалении, не смея подойти к столу, и только по незаметным знакам Кунти время от времени кто-то из них подкладывал мне в тарелки какого-нибудь деликатеса.
   Кунти, казалось, была в восторге при виде того, как я ем, хотя и старалась это скрыть.
   Беседа за столом не шла. Крес Садор изредка задавал односложные вопросы о моей работе, но сам слушал невнимательно и, казалось, был полностью поглощён едой. Его обманчивое безразличие вначале чуть не ввело меня в заблуждение, но я вовремя спохватился и понял, что равнодушие это деланное. На самом же деле он внимательно наблюдает за мной - за тем, как я ем, что говорю, как улыбаюсь, - словно хочет поймать меня на какой-то оплошности. Всё это очень напоминало строгий экзамен.
   Я слушал Кунти, которая болтала всякие пустяки, ухаживал за ней, стараясь выглядеть беспечным и спокойным и в то же время подкрепить свои подозрения, изредка бросая быстрые взгляды на отца девушки. Но он по-прежнему не обращал на меня никакого внимания, хотя ощущение пристального взгляда, остановившегося на мне, не прошло, а только усилилось.
   Какую игру он затевает? Пока я размышлял над этим вопросом, ситуация резко переменилась. Неожиданно, в конце ужина, Садор с улыбкой на лице предложил мне выкурить с ним сигару в курительной комнате и сыграть на бильярде.
   Я отказался от сигары и сказал, что в бильярд играю весьма посредственно, поэтому буду неважным партнёром (эта древняя игра действительно была мне мало знакома).
   Мой отказ совершенно не смутил Садора. Напротив, он миролюбиво предложил мне прогуляться с его дочерью по парку и даже потребовал, чтобы Кунти проводила меня до гостиницы. Я вспотел от усилий что-либо понять. Признаться, я был почти уверен, что уже провалил всю операцию. А Кунти, обрадованная предложением отца, потянула меня в парк.
   - Ты не пугайся, - торопливо шептала она, держа меня под руку, пока мы с ней пересекали гостиную. - Отец на первый взгляд странный, но вообще-то он ничего. Главное - ты ему понравился. Я так рада!
   Ещё бы! А как был рад я, если она, в самом деле, права!
   За стеклянными дверьми оранжереи, ведшими в парк, в лицо ударил свежий ночной ветер, и я облегчённо вдохнул полной грудью прохладного ночного воздуха. На минуту я остановился на ступенях лестницы, привыкая к темноте. Прислушался: из парка доносятся приглушённые шорохи и крики ночных птиц. Задрал голову: всё небо усыпано крупными звёздами. Какие они сегодня!
   - У тебя там кто-нибудь остался? - спросила Кунти, наблюдавшая за мной.
   Я едва не свалился с лестницы. Вот так, не раскисай! Она поймала меня! Дело даже не в том, что любой мой ответ мог выдать правду. Откуда такая уверенность в её голосе?
   - Что ты имеешь в виду? - Мне стоило большого труда сохранить спокойствие и не подать вида, что я взволнован.
   Кунти смотрела мне прямо в глаза, и я видел в её зрачках тусклые огоньки отражённых звёзд. Тёмное лицо её казалось таинственным и загадочным.
   - Я подумала, что на Земле у тебя остался твой друг из Сообщества... - медленно произнесла девушка. - Но, наверное, я ошиблась? Так?
   - Тебе показалось.
   Я уже взял себя в руки. Она ничего не ответила. Посмотрела на небо, потом проговорила:
   - Какие сегодня звёзды, по-особенному теплые и манящие!
  
  

4

  
  
   Взяв ключ у дежурного, я шагнул к лифту, собираясь подняться в номер, но человек в форменной фуражке гостиничного рассыльного остановил меня торопливым жестом:
   - Господин! Вам письмо.
   - Письмо? - Я изумлённо посмотрел на него, лихорадочно соображая, кто же на Гивее мог написать мне письмо. Неужели объявился кто-то из родственников или друзей настоящего Бедаро? Но, взглянув на небольшой конверт, сразу всё понял, и от сердца отлегло.
   Хотя я никогда не видел почерка Кунти, но это письмо было, без сомнения, от неё - интуиция подсказывала мне это. Но что могло случиться? Что заставило её написать мне? Ведь мы расстались с ней только вчера.
   Поборов соблазн тут же распечатать конверт, я поспешил в свой номер. Нараставшее нетерпение заставило меня преодолеть коридор в три прыжка, чем я очень удивил пожилую даму с собачкой на руках. Закрыв за собой дверь номера, я бросил куртку в кресло; дрожащими от нетерпения пальцами надорвал конверт. Поискал глазами нож для бумаги. Его нигде не было видно, и я полез в стол.
   И тут я заметил удивительную вещь. Уж не ошибся ли я? Да нет, так и есть! У меня в номере был обыск и очень профессиональный! Мне удалось обнаружить его только по незначительным деталям. Ящик стола кто-то плотно задвинул, хотя, уходя, я оставил его не закрытым на полсантиметра. К тому же на поверхности стола, где за день успела осесть пыль, теперь заметен небольшой чистый след: кто-то слегка задел здесь рукавом мебель. Электронная записная книжка лежала развернутой чуть-чуть по-другому.
   Я внимательно осмотрел весь номер и обнаружил ещё несколько примет, по которым стало ясно, что в моё отсутствие у меня в номере с определённой целью побывали непрошеные гости.
   Раскрыв окно, я опустился в кресло, обдумывая случившееся. Неужели Кунти проговорилась кому-то о своих догадках? Недаром же она так странно вела себя вчера. Может, мы что-то упустили с Громовым, не предусмотрели? Что если секретные службы Сообщества всем, вновь прибывшим с Земли, подставляют для проверки своих агентов?.. Возможно, так оно и есть, но чтобы в качестве такой вот "подсадной утки" использовали бы дочь крупного промышленника?.. Нет, это навряд ли! Здесь что-то не так, какой-то подвох. Но какой?..
   Понять этого я никак не мог. Но ведь есть Громов - умница, светлая голова! Разрабатывая операцию, он наверняка всё продумал! В любом случае, вряд ли он пошёл бы на такой риск.
   Я блуждал глазами по номеру, лихорадочно обдумывая случившееся и возможные последствия, ожидавшие меня. И тут я вспомнил о письме. Где оно? Ощупал карманы; вспомнил, что оставил его на столе. О чём мне пишет Кунти? Я подскочил к столу, схватил конверт.
   В дверь постучали. Машинально спрятав конверт в карман, я обернулся.
   - Кто там?
   Ответа не последовало. В дверь с силой пихнули ногой, и в комнату ввалились три человека: высокие, стриженые, в одинаковых тёмных костюмах и с абсолютно одинаковыми квадратными лицами.
   Я шагнул им навстречу, внутренне весь собравшись. Видя мой решительный вид, передний из вошедших молодцов остановил меня жестом руки:
   - Спокойно! Служба безопасности! - Он предъявил какую-то пластиковую карточку.
   - Очень приятно! - осклабился я. - Чем могу быть полезен?
   - Тебе придётся пройти с нами! - гаркнул второй верзила.
   - А в чём дело? И почему я должен...
   - Там всё узнаешь! - оборвал мои возражения первый и подтолкнул меня к выходу.
   Ничего не оставалось, как подчиниться им.
   - Могу я хотя бы одеться?
   Один из вошедших подозрительно покосился на меня; ощупал мою куртку и швырнул её мне. Двое других подхватили меня под руки и вытолкнули в коридор.
   Теперь я уже не сомневался в том, что раскрыт окончательно. Вот только в чём же была моя ошибка?.. На каком этапе операции я выдал себя?.. Все нити сходились на Кунти... Эх, девочка, девочка! А я-то, глупец, думал, что встретил человека, на которого можно положиться на этой планете!..
   Пока я терзался от сомнений, двое мордоворотов вывели меня на задний двор гостиницы, заставленный контейнерами с мусором. Здесь стояло две машины, в одну из которых и втолкнули меня. Чьи-то сильные руки потянулись ко мне, и я оказался стиснутым с двух сторон плечистыми здоровяками, как две капли воды похожими на тех, что вывели меня из гостинницы. Двери захлопнулись, и магнитор резко взял с места, быстро набирая скорость.
   Стараясь держаться спокойно, я пытался рассмотреть дорогу сквозь затемнённые окна, но вскоре понял, что это напрасное занятие.
   Мы ехали по городу около получаса, часто петляя. Наконец магнитор остановился. Дверца салона открылась, и сидевшие рядом сотрудники службы безопасности, не говоря ни слова, вытолкнули меня наружу. Там меня уже ждали другие. Они подхватили меня с боков и чуть ли не бегом поволокли к подъезду какого-то высокого серого здания, которое я успел рассмотреть лишь мельком.
   За толстыми металлическими дверьми подъезда тянулся бесконечный лабиринт узких, ярко освещённых коридоров, по которым меня вели молчаливые сотрудники службы безопасности. Конечной целью этого похода оказалась дверь, покрытая звукоизолирующим материалом. Она распахнулась, и я оказался в просторной комнате. Сопровождавшие меня люди остались снаружи.
   В помещении царил полумрак. После яркого света в коридоре я почти ничего не видел здесь. Постепенно глаза привыкли, и я различил высокое окно, задёрнутое плотными шторами, а так же письменный стол, стоявший около него. За столом сидел незнакомый человек: узкие полосы красного света, проникавшие в комнату, падали на него сзади, создавая призрачный ореол над его большой, лишённой волос головой.
   Я пригляделся повнимательнее: круглое, как тарелка, лицо человека светилось радостью, от чего его избороздили продольные складки, и оно стало похоже на перезрелый плод.
   - Рад, очень рад! - тонкий, как у женщины, голос незнакомца звучал самой искренней отеческой заботой.
   Можно было подумать, что мы знакомы с ним очень давно. Я ущипнул себя, чтобы убедиться, что не сплю.
   - Нет, нет! Это не сон. Вы напрасно не доверяете своему зрению, - поспешно сказал человек за столом, заметив это моё движение.
   Меня уже начало бесить происходящее.
   - Кто вы?
   - Я? - Мне показалось, что незнакомец искренне удивился моему вопросу. - Вы когда-нибудь слышали о Тадо Икэда?
   - Нет. Я не знаю, кто такой Тадо Икэда, - я говорил правду.
   - Тадо Икэда - это я, - весело сказал человек.
   - Где я? - Я всё ещё не понимал, что происходит.
   Икэда широко улыбнулся:
   - Это здание - наш храм, где люди обретают успокоение своей грешной душе, избавляются от пороков и терзающих их сомнений, - высокопарно произнёс он. - Сюда приходят заблудшие, чтобы обрести покой и познать истину.
   - Почему я здесь? - Его напыщенный тон всё больше раздражал меня.
   - Вы тоже заблудший. - Икэда поднялся из-за своего стола и подошёл ко мне, беря меня под руку. - И как всякий заблудший, вы стоите на неверном пути. Я хочу помочь вам, но для этого вы должны помочь мне.
   Икэда доверительно заглянул мне в глаза. Лицо у него оказалось жёлтым, как перезрелый лимон. Мелкие черты и тонкогубый рот делали это лицо ещё более неприятным и отталкивающим.
   - Помочь мне? Я вас не понимаю.
   Губы Икэды вытянулись в тонкую линию. Он сухо выдавил:
   - Отвечай коротко: кто ты такой?
   - Миран. - Я решил подстраховаться. - Миран Бедаро.
   Икэда покачал головой:
   - Неправильно! Начнём сначала. Сколько вас сюда прилетело? Когда? С какой целью? Ваши условные фразы и места встреч?
   Вопросы профессиональные, но в данной ситуации лишённые всякого смысла. Если он знает кто я, зачем весь этот спектакль?
   Я посмотрел в лицо Икэды; в глазах у него играла самодовольная улыбка. Похоже, он действительно ни о чём не догадывается. Всё это какая-то проверка. Но зачем? С какой целью?
   Икэда сказал, улыбаясь:
   - Итак? Ты будешь говорить?
   - Я не понимаю вас. - Я спокойно выдержал его взгляд.
   - Хочешь казаться наивным? - Икэда подошёл к окну. Минуту стоял, молча, спиной ко мне. Потом заговорил снова: - Четырнадцатого августа коммерческим рейсом ты прилетел с Земли в Сообщество. Что ты делал в Трудовом Братстве? - Он быстро повернулся.
   - Я находился там по делам фирмы "Кирон Делукс", сотрудником которой я являюсь.
   - Что это за дела?
   - Руководство моей фирмы ведёт переговоры с Трудовым Братством о получении патента в области фармакологических исследований. Большего я сказать не могу. Эта информация является коммерческой тайной моей фирмы. Обо всём остальном подробно написано в моей въездной визе и в реестре таможенного досмотра. Вы можете запросить руководство фирмы и таможню...
   - Не считай себя умнее других, - перебил меня Икэда. - Ты впервые был на Земле?
   - Да, это была моя первая командировка туда.
   - Сколько она длилась?
   - Пять дней: с десятого по четырнадцатое августа.
   Икэда усмехнулся:
   - И ты не просрочил время?
   - Если бы я задержался хотя бы на несколько часов, моя фирма заработала бы большой штраф. Это не выгодно ни мне, ни моей фирме.
   - Неплохо придумано! - Икэда в упор смотрел на меня. - Одного я не могу понять, когда тебя успели там завербовать? Тебя готовили неплохие специалисты!
   - Предупреждаю, вы ответите за все это самоуправство! Я считаю мой арест незаконным! - почти искренне возмутился я.
   - Молчать! - истеричный крик Икэды заставил меня вздрогнуть. Узкие глаза его округлились. Справившись с собой, он нажал кнопку на крышке стола.
   Появился охранник в зеленой форме.
   - Господин Бедаро! - неожиданно учтиво обратился ко мне Икэда. - Я даю вам возможность подумать над нашим разговором. Я даю вам время! Надеюсь, отдохнув в наших тихих и уютных камерах, вы найдёте правильные ответы на мои вопросы? Прошу вас, будьте благоразумны и не упрямьтесь.
   Икэда почти добродушно улыбнулся мне тонкогубым ртом; кивнул охраннику:
   - Проводите господина!
   Я посмотрел на улыбающегося Икэду и вышел. Охранник повёл меня через длинный, пустой, сверкающий металлом коридор. Замелькали ряды дверей с номерами. В конце коридора нас ждала решетчатая дверь. С другой стороны решетки - два робота-караульных.
   Сопровождавший меня охранник достал электронный ключ; вставил его в кодовый замок - решётка сдвинулась в сторону, уходя в стену. Роботы остались стоять неподвижно. Мы поднялись по каменным ступеням на пол-этажа выше и остановились у других дверей, стальных. "Вход только для персонала", - было написано на табличке.
   Ого! Что же там такое?
   Двери были без ручки и открывались специальным ключом, который находился у охранника. За дверьми оказалась обычная кабина лифта. Мой сопровождающий слегка подтолкнул меня, закрыл за собой двери и нажал кнопку на стене кабины. Лифт стал плавно опускаться. Почему-то ожидая подъёма, я схватился за поручень на стене, чтобы не упасть. Охранник опасливо потянулся к кобуре с пистолетом, косясь на меня, но потом передумал. Успокоившись, я расслабился и стал изучать бесстрастное лицо своего стража.
   "Что ж, последуем совету Икэды и обдумаем своё дальнейшее поведение. Что же всё-таки произошло? Вот уже девять дней, как я в Сообществе, и вдруг этот арест. В том, что это проверка, я уже не сомневался. Но чем она вызвана?.. Секретные службы Сообщества заинтересовались мной в тот самый момент, когда я почти вплотную подошёл к выполнению поставленной задачи... Постой! А нет ли здесь связи? Ведь до встречи с Кунти все было спокойно".
   Я тяжело вздохнул. Опять всё сходится на этой девушке! А мне так не хотелось думать о ней плохо.
   Кабина лифта остановилась. За открывшимися дверцами снова тянулся длинный коридор с нумерованными дверьми. Конвойный провёл меня по нему и остановился в самом конце. Открыл железную дверь. Я вошёл в камеру, и дверь за мной сразу же закрылась. Да, попал же я в историю! Интересно, что бы сказал Громов, узнай он сейчас, что со мной произошло?
   Я осмотрелся. Белые, крашеные стены и каменный пол производили угнетающее впечатление. Высоко под потолком - зарешеченная отдушина. Над дверью горит люминесцентная лампа без плафона.
   Я находился здесь не один. В дальнем углу камеры, прямо на полу, сидели три человека. Видимо, они играли в какую-то игру, но при моём появлении все трое обернулись в мою сторону. Теперь я мог рассмотреть их лучше.
   В центре сидел обнажённый по пояс и босой здоровяк. На нём были только широкие чёрные, засаленные штаны, подпоясанные обыкновенной верёвкой. Кожа здоровяка казалась оранжевой от загара, а глаза как узкие и тёмные щёлочки. Сейчас они стали непроницаемыми - человек смотрел на меня не моргая. Грудь его была густо покрыта замысловатыми татуировками, а лицо многодневной щетиной.
   Двое других оказались не менее примечательными личностями.
   Один - невысокого роста, коренастый, с гладкой, как куриное яйцо, головой, на макушке которой красовалась экзотическая татуировка в виде дракона. Маленькие бегающие глазки на беличьем лице выдавали в нём закоренелого преступника.
   Другой - худенький, как мальчик, с распухшим лицом и тёмными отёчными кругами вокруг глаз. Одет он был в рваную майку неопределённого цвета, подвёрнутые до колен штаны и неизвестно зачем понадобившийся ему здесь солнцезащитный козырек.
   Наблюдая за сидящими в камере, я вдруг уловил в их позах беспокойство. Поймал тревожный взгляд щуплого. Верзила почесал бритую голову; ухмыльнулся, показав пожелтевшие зубы. Подмигнул мне. Некоторое время мы смотрели друг другу в глаза. Потом я поискал взглядом, где бы расположиться. Не найдя ничего подходящего, растянулся прямо на полу у входа, подстелив под себя куртку. Я специально лёг так, чтобы мне было хорошо видно моих соседей по камере.
   Они продолжили свою игру, длившуюся ещё, наверное, с полчаса, после чего проигравший Щуплый вынужден был, по правилам этой игры, подставлять свои бока под удары и пинки своих развеселившихся дружков. Это мне не совсем понравилось, но я решил не вмешиваться в тюремные правила чужой планеты, поэтому промолчал. Видимо, насладившись побоями, Верзила поиграл мышцами торса, втянул голову в плечи и кивнул в мою сторону.
   - Эй, парень! Не желаешь сыграть в "Акулу"?
   Я не ответил ему, продолжая лежать на полу. Сейчас меня заботили совсем другие мысли. Щуплый, до этого терпеливо сносивший побои, боязливо покосился на меня.
   - Ты что, не слышишь? - гаркнул Верзила. - Я тебе говорю!
   Я устало посмотрел на его оплывшее, небритое лицо и повернулся на бок, отворачиваясь к стене.
   - По-моему, он брезгует нами? - ещё больше взъелся Верзила. - Эй, приятель! А ты случаем не "наседка"? А?
   Я не понял, о чём это он, и продолжал лежать, глядя в стену.
   - Может быть, он глухой? - язвительно заметил ломкий басок, видимо принадлежавший Щуплому.
   - А мы это сейчас проверим! - мрачно усмехнулся Верзила. - А ну, Зелёный! Пощупай-ка этого фраера! Я селезёнкой чувствую, что в карманах у него полно "розовеньких"! Ведь несправедливо получается: Щуплый проигрался вконец, а этот говнюк не хочет делиться с нами!
   Послышался шорох, затем шаги. Я по-прежнему лежал, отвернувшись к стене. Подошедший ко мне остановился у меня за спиной и, судя по всему, наклонился. В следующую секунду я почувствовал у себя на горле холодную твёрдость острого металла.
   Зелёный развернул нож острием вверх, и мне пришлось повернуться на спину.
   - Ну что? - ухмыльнулся стоящий надо мной бандит. - Тун! По-моему, он не такой уж и глухой! - обратился он к Верзиле.
   - Деньги у него есть? - спросил тот из угла камеры. - Если не хочет отдавать, покрась-ка ему рубаху красненьким. Может быть, тогда он раздобрится! - Верзила громко загоготал, довольный своим остроумием.
   - Ты слышал? - Зелёный поводил ножом по моему горлу.
   Медлить больше было нельзя. Я перехватил его руку, отводя в сторону нож, и тут же подбил его ногой под колено, одновременно нанося удар ботинком в подбородок. Зелёный отлетел в угол камеры, а я сразу же вскочил на ноги.
   Верзила медленно поднялся со своего места. Глаза его налились кровью. Сейчас он стал похож на разъярённого быка. Пришедший в себя Зелёный тоже поднялся с пола и, сплюнув кровью, стал обходить меня сбоку, злобно блестя глазами и перекидывая нож из руки в руку. В глазах его появился азарт. Щуплый остался сидеть в углу камеры, тревожно следя за происходящим. Губы Верзилы сжались. Он сухо выдавил из себя:
   - Ну, "пёстрый"! Нашел же ты себе склеп!
   В это мгновение Зелёный ринулся на меня сбоку, быстро нанося удар ножом снизу, но я был готов к этому. Отступив на шаг и развернувшись на опорной ноге, я перехватил его руку, продолжая круговое движение, а затем резко изменил положение своего тела и рванул руку нападавшего в противоположную сторону. Зелёный, взлетев на мгновение в воздух, рухнул мешком на каменный пол, тяжело охнув и глядя на меня изумлёнными глазами. Не давая ему опомниться, я провёл болевой приём на его запястье и отбросил выпавший нож в сторону носком ботинка. Нанёс ему удар ногой в шею.
   За спиной у меня раздался тяжёлый топот. Я обернулся и тут же получил страшной силы удар в живот. Бил подскочивший ко мне Верзила. Удар был точно рассчитанным и безжалостным, в солнечное сплетение. Я упал на колени, задыхаясь и собирая все силы, чтобы быстрее прийти в себя. Верзила занёс ногу, собираясь раздавить меня, как жука, но я уже откатился к стене. Рывок всем телом - и я снова на ногах. Тут же жёстко отбил руку нападавшего и нанёс ему серию стремительных сокрушительных ударов: в печень, в ключицу, в шею и переносицу. Последним был удар локтем в левый висок.
   Верзила пошатнулся, отступил на несколько шагов назад, но не упал. Не давая ему опомниться, я прыгнул на него, нанося мощный удар коленом в грудь. Бандит отлетел к стене, обливаясь кровью, но тут же снова ринулся на меня, скрежеща зубами, хотя правая рука у него повисла плетью, а глаза заволокло кровавым туманом. Казалось, Верзила непробиваем. Он, словно булыжник, послал в мою сторону левый кулак. Но тот не достиг своей цели: перехватив его руку, я тут же взял её на излом и, чувствуя сопротивление, с силой надавил на локоть. В суставе что-то хрустнуло, и Верзила, закатив от боли глаза, с громким криком повалился на пол. Обе его руки теперь беспомощно болтались.
   Возбужденно дыша, я стоял над истошно вопящим бандитом. Мне было неприятно причинять ему боль, но иного выхода у меня просто не было. Наученный в тренировках, я применял Третий закон на полном автоматизме. Да и здешние правила поведения совсем не отличались гуманностью - или ты, или тебя, по таким законам здесь всегда жили люди. Моя душа противилась этому; растерянность и смятение наполняли её. И чтобы избавиться от этих неприятных ощущений, я громко произнёс:
   - Сила против силы! Запомните это, олухи!
   Верзила, надрывая глотку, таращился на меня полными слёз глазами. Очнувшийся Зелёный сидел в углу камеры, тупо мотая головой и озираясь по сторонам ошалелыми глазами. Щуплый испуганно жался к стене.
   Я почувствовал отвращение к этим людям.
   Неожиданно заскрипели засовы, и железная дверь медленно открылась. На пороге камеры стоял всё тот же конвойный, который привёл меня сюда. Обведя бесстрастным взором камеру, он монотонно пробубнил, обращаясь ко мне:
   - Миран Бедаро! Вы можете выйти!
   Подняв с пола свою куртку, я стряхнул с неё пыль, оглянулся на Щуплого и вышел из камеры.
   В уже знакомом кабинете навстречу мне вышел сам Икэда. На лице у него играла лучезарная улыбка, но глаза смотрели настороженно и внимательно, словно он искал подтверждение каким-то своим догадкам. Я сразу понял, что стычка в камере это его рук дело. Тем не менее, от меня не ускользнула некоторая его озабоченность.
   - Господин Бедаро! Я должен принести вам свои извинения за произошедшее недоразумение...
   - За издевательство! - гневно оборвал его излияния знакомый женский голос.
   Икэда вздрогнул и отступил в сторону. Только тут я увидел сидевшую в кресле Кунти. С минуту мы смотрели друг другу в глаза. Потом девушка порывисто встала и быстро подошла ко мне. На ней было открытое лёгкое платье изумрудного цвета, слегка шуршавшее при каждом движении и переливавшееся лучистыми красноватыми огоньками. В волосах, свободно ниспадавших на плечи девушки, горела алмазная заколка.
   - Дорогой! - Кунти обняла меня за шею, прижалась горячей щекой к моей щеке. - Я так волновалась за тебя! Ты здоров?
   Она слегка отстранилась, оглядывая меня тревожным взором.
   - Вполне. - Я покосился на Икэду.
   - Простите, господин Бедаро, - поспешно заговорил тот, суетливо снуя около нас. - Произошла досадная ошибка. Я понятия не имел, что госпожа Садор ваша невеста. Разве я позволил бы себе устроить эту глупую проверку, знай я всё заранее? Ради бога, простите меня!
   Кунти метнула в его сторону гневный взгляд, от которого Икэда весь сжался, словно от удара хлыстом. Его жёлтое лицо сделалось бледным, как полотно.
   - Это свинство! - раздельно произнесла девушка.
   Я совершенно ничего не понимал. Что здесь происходит? Откуда Кунти узнала, что я здесь? Почему назвалась моей невестой? Что вообще означает весь этот спектакль?
   Видя мое замешательство, Кунти снова прижалась ко мне, шепнула:
   - Подыграй мне. Я все объясню тебе потом.
   Тут же отстранилась; держа меня за руки, озабоченно произнесла:
   - Ты плохо выглядишь, милый! Похудел... Что это? Кровь! - В глазах Кунти мелькнул неподдельный ужас. - Тебя что, здесь били?
   - Это не моя кровь! - Я посмотрел на Икэду.
   Тот усмехнулся. Кунти властно взглянула на него.
   - Господин Икэда! Я вижу, вам доставляет удовольствие причинять хорошим людям страдания?
   - Нет, что вы!
   - Надеюсь, вы сделаете надлежащие выводы из нашего с вами разговора?.. Иначе я буду вынуждена поставить перед квалификационной комиссией вопрос о вашей профессиональной пригодности!
   Икэда побледнел ещё сильнее. А я не знал, радоваться мне или огорчаться происходящему. Взяв руку Кунти, я осторожно поцеловал её тёплые пальцы. Она вздрогнула, но руки не убрала; ласково погладила меня по щеке.
   - Идём отсюда, любимый! Здешнее общество вредно для твоего здоровья! Эти костоломы совсем не умеют разбираться в людях. И за что только правительство платит им такое жалование!
   Кунти явно стремилась унизить Икэду, и ей это удалось: тот побагровел до кончиков ушей, но не осмелился перечить девушке.
   Я обнял Кунти за талию, и мы вышли в коридор.
   У подъезда ждал её магнитор без водителя. В последний момент я оглянулся на мрачное здание, где провёл несколько тревожных часов. Оно громоздилось над всем остальным городом серой безмолвной скалой, загораживавшей пылавшее на раскаленном небе солнце.
  

* * *

  
  
   Машина остановилась у обрывистого откоса. Внизу шумел океан. Волны в барашках пены набегали на отлогий берег. Их шум напоминал аккорды величественной симфонии, воспевающей уверенное восхождение человека на вершины познания. Совсем, как на Земле!
   Я взглянул на Кунти.
   - Что всё это значит? Ты можешь мне объяснить?
   - Разве ты не читал моего письма? - Девушка грустно посмотрела на меня.
   Только сейчас я вспомнил о её письме. Поискал в карманах; достал слегка помятый конверт. Из него выпал сложенный вчетверо листок жёлтой бумаги. Крупный, немного детский, ровный почерк: "Опасайся моего отца. Он тебе не совсем доверяет". Внизу стояло всего две буквы: "К.С.".
   Я посмотрел на девушку.
   - Как же так? Ты же сама мне вчера сказала, что я понравился ему!
   - Понравился, - согласилась Кунти. - Но ты не знаешь моего отца. Он не доверяет никому и ничему, кроме, разве что, себя. Это человек, привыкший перепроверять всё и всех, прежде чем допустить их в свою жизнь. Если бы ты знал, сколько это доставляет мне хлопот! Стоит мне только познакомиться с кем-нибудь вне поля его зрения, как тут же начинаются подобные проверки и слежка за этим человеком. Отец держит большой штат охраны и секретной службы, платит им огромные деньги. К тому же у него много связей в правительстве, поэтому от него ничего не может ускользнуть. Одну мою подругу это довело до истерики, и она на месяц слегла в неврологическую больницу.
   Кунти немного помолчала. Потом заговорила снова.
   - Я предвидела подобную проверку и на этот раз, но не предполагала, что отец теперь решит воспользоваться услугами секретной правительственной Службы.
   Я задумался, слушая её. Вряд ли Служба безопасности Сообщества стала бы оказывать Кресу Садору содействие только потому, что он богат и влиятелен. Несомненно, за всем этим стоит какой-то государственный интерес. Но какой? Возможно, наши предположения о связи "Лидера" с секретной программой правительства Сообщества не так уж безосновательны? Если вдуматься, то всё говорит именно за эту версию.
   - Как же тебе удалось освободить меня? - удивился я, взглянув в глаза Кунти.
   - Это было не так уж и трудно сделать, - грустно усмехнулась она. - Такие люди, как Икэда, всегда зависят от богатых и сильных мира сего. Это только в фильмах они благородны и неподкупны, а в жизни ради денег готовы на любую подлость. Нужно лишь назначить цену больше, и они тут же сменят своих хозяев... Разве тебе подобное незнакомо?..
   Кунти внимательно посмотрела на меня.
   - Я далеко не богат и не знатен. Вряд ли кто-то будет в угоду мне продавать своих хозяев... И сколько же ты заплатила за мою свободу?
   - Разве это имеет какое-то значение? - болезненно поморщилась Кунти. - Для меня это ровным счётом ничего не стоило.
   Она сделала красноречивый жест рукой и замолчала. Некоторое время я смотрел на неё, потом спросил:
   - Кунти! Почему ты мне говоришь всё это?
   - Потому, что ты... - Она замялась. - Ты мне симпатичен... - Девушка опустила глаза. Затем с надеждой выпалила: - Ведь ты из Трудового Братства? Правда?
   Меня как будто облили ледяной водой.
   - С чего ты взяла?.. Что это за чушь!
   Кунти нахмурилась.
   - Не знаю... Мне трудно объяснить... Я поняла это ещё тогда, у ресторана. Твой поступок... когда ты спас меня от тех негодяев... У нас бы никто так не поступил. Ну, понимаешь? Никто не стал бы рисковать жизнью из-за какой-то там девчонки.
   Я молчал. Теперь я, наконец, понял, где допустил ошибку. Кунти искала моего взгляда, но я избегал смотреть ей в глаза.
   - Миран, не обманывай меня! Я же чувствую... вижу, что ты какой-то странный...
   - Почему это я "странный"?
   Кунти посмотрела мне в глаза очень серьёзно. В зрачках у неё мелькнуло сожаление.
   - Неужели... неужели я ошиблась? Или ты просто не доверяешь мне?.. Хорошо! - Она выпрямилась, как перед решительным испытанием. - Я открою тебе одну страшную тайну! Я дала слово чести не выдавать этого, но тебе я расскажу. Может быть, тогда ты начнёшь доверять мне? Ты когда-нибудь слышал о повстанцах?
   - Повстанцах? Кто это такие?
   - Возможно, тебе более привычно именовать нас мятежниками? Да, да! Мы те самые мятежники, которых постоянно ищет полиция, устраивая повсюду облавы! Мы и есть не смирившиеся.
   - Не смирившиеся с чем?
   - С режимом угнетения! С жестокостью и произволом правителей Гивеи! С несправедливостью, царящей повсюду!
   Кажется, я начал понимать её.
   - Значит, ты действуешь с ними заодно?
   - Да. Нас не так уж много, но наши отряды есть по всей планете, и мы боремся! Мы верим в то, что наша борьба рано или поздно завершится победой... Правда, мы пока мало что смогли сделать. У правительства есть всё, чтобы остановить нас: армия, полиция, секретная Служба. Они хорошо вооружены и обучены, поэтому мы можем пока лишь давать им понять, что они не безнаказанны в своих злодеяниях, что народ не спит и готов подняться снова!
   Кунти тревожно смотрела мне в глаза: верю ли я? Я колебался, и она заговорила снова:
   - Поверь, это имеет для меня... для нас огромное значение! Если только мы будем знать, что и Земля на нашей стороне, это придаст нашему движению новые силы, окрылит многих и многих новых борцов.
   Я вглядывался в её лицо, и мне казалось, что я вижу его впервые. Куда подевалась та маленькая, слегка взбалмошная девочка из богатой семьи, которая ради собственного удовольствия могла запросто поддеть своего именитого отца? Передо мной сидела юная женщина, полная решимости бороться за свободу своего народа, принеся ради этого в жертву своё благосостояние, спокойствие и положение в обществе.
   И я верил ей. Может быть, ещё и потому, что у меня не было другого выбора?
   - Что ты молчишь? - Кунти всё ещё смотрела мне в глаза, взволнованно покусывая губы.
   - Скажи, а твой отец тоже догадывается, кто я на самом деле?
   - Нет. Он считает, что ты преследуешь свою выгоду.
   - То есть?
   - Ну, хочешь обогатиться, женившись на мне, - пояснила Кунти, видя моё непонимание.
   - Ерунда какая-то!
   - Возможно. Но так уж устроен наш мир... Поэтому мой отец судит людей подобными мерками.
   - А ты?
   Кунти посмотрела мне в глаза.
   - Я уже сказала тебе. Неужели ты ничего не понял?
   - Ну хорошо, - взяв её за руку, я придвинулся ближе.
   - Ты можешь мне помочь в одном важном деле?
   Кунти зажмурилась, обрадовано закивала головой.
   - Только это дело касается твоего отца.
   - Отца? - Девушка удивлённо посмотрела на меня. - Но он не плохой человек. Поверь! Всё, что ты мог подумать о нём, это лишь показное...
   - Дело совсем не в этом, - перебил я её, понимая, что, открывшись, теперь должен действовать решительно. - Просто твой отец занимается разработками секретного оружия нового поколения, способного уничтожить всё человечество.
   - Оружия?.. Мой отец? - Кунти испуганно смотрела на меня.
   - Ну, не совсем он... Этим занимаются учёные Сообщества, нанятые вашим правительством, а твой отец и его фирма выступают послушными исполнителями их воли, производя опытные образцы этого самого оружия. Пока что пробные! Если дело дойдёт до промышленного производства, то ваше правительство не остановится ни перед чем ради завоевания господства в космосе. Разразится катастрофа, равной которой не было ни в истории Земли, ни в вашей истории, ни в истории вселенной вообще! От этого оружия уже погибли люди из Трудового Братства, но жертв может быть гораздо больше - миллионы и даже миллиарды!
   Глаза Кунти наполнились ужасом.
   - Ты что-нибудь слышала о программе "Левиафан"? Нет?.. Так вот, - продолжал я, - это программа покорения других планет, разработанная вашим правительством, которая может обернуться самой страшной войной, и в неё будем втянуты не только мы, но и другие, ещё не известные нам миры. Тогда вся наша Вселенная перевернётся, вся Галактика полетит в тартарары... Если это произойдёт, то твой отец будет стоять в ряду прямых виновников этой вселенской катастрофы!
   Мои слова повергли Кунти в шок. Я даже пожалел, что завёл с ней этот разговор. Наверное, она считала своего отца порядочным человеком и совсем не догадывалась о его тёмных делишках.
   - Кунти! - Я слегка встряхнул девушку за плечи.
   - Нет, нет!.. Подожди... Не трогай меня сейчас.
   Я видел, что внутри у неё происходит какая-то борьба. Наконец, она овладела собой. Решительно взглянула на меня.
   - Что я должна сделать для тебя?
   - Если я не ошибаюсь, у твоего отца должны находиться планы, чертежи, расчёты - одним словом, техническая документация, описывающая новое оружие.
   - У отца есть какие-то важные бумаги, - подумав, сказала Кунти. - Он хранит их в сейфе у себя в кабинете. Но почему ты думаешь, что среди них окажутся нужные тебе?
   - Понимаешь, при всей своей подозрительности твой отец хотя бы один экземпляр этих документов должен хранить у себя. А иначе, зачем ему столько охраны? Как ты думаешь? И почему его безопасностью занимается секретная Служба правительства?
   - Он опасается промышленного шпионажа. У нас это обычное дело.
   Я сжал пальцы Кунти. Она опустила глаза.
   - Я не могу взять эти документы, Миран. Пойми, это выше моих сил!
   Кунти замолчала, но потом, видимо что-то решив для себя, заговорила снова:
   - Миран! Я могу помочь тебе получить их. Послушай меня, не перебивая! Послезавтра отец устраивает грандиозный приём по случаю своего дня рождения. На этом приёме будет присутствовать много знатных гостей, компаньонов отца, а после начнётся праздничный ужин и бал. Наверняка отец будет всё время занят с гостями... По-моему, это самый подходящий момент, чтобы взять нужные тебе документы. Как ты считаешь? А я постараюсь достать код от его сейфа и отключить сигнализацию.
   - Кунти! Ты замечательная девушка! - воскликнул я.
   Она грустно улыбнулась мне в ответ. Сказала, храбро взглянув мне в глаза:
   - Я люблю тебя, Миран!
   Её неожиданное признание застало меня врасплох. Конечно, я заметил, что Кунти проявляет ко мне интерес, но чтобы такое...
   - Нет, ты не думай, я не требую от тебя взаимности... Я всё понимаю. У тебя на Земле ведь есть девушка?.. К тому же, ты так далёк от меня в своём прекрасном, справедливом обществе. Я совсем, совсем чужая для тебя!
   - Кунти! - Я сильно сжал её локоть.
   - Это правда! Не спорь со мной! Я же прекрасно всё понимаю, хотя мне и очень жаль... Я мечтала стать твоим другом.
   - Ты для меня сейчас лучший друг - самый главный на свете! И только ты можешь мне помочь!
   Кунти недоверчиво покосилась на меня.
   - Это правда, поверь! - заверил я её.
   Она быстро придвинулась ко мне и, зажмурившись, поцеловала меня в губы. Тут же отодвинулась и отвернулась к океану. Минуту я молчал, собираясь с мыслями. Потом спросил её:
   - Давно ты у повстанцев?
   - Уже три года, - охотно ответила Кунти. - Поначалу они тоже не доверяли мне, как и ты. Думали, что я подослана к ним полицией. Но постепенно они убедились, что это не так. Поняли, что им выгодно иметь своего человека из богатой среды. Я брала у отца деньги для них, а ему говорила, что на подарки и всякую ерунду. На эти деньги мы покупали оружие, продовольствие и медикаменты. Ведь наших отрядов очень много. Они есть и здесь, и на Южном материке. Чаще всего им приходится скрываться от полиции и секретной Службы в лесах или в заброшенных горных посёлках. Иногда взгляды их руководителей на борьбу не совсем совпадают, но мы всеми силами стремимся к объединению, чтобы нанести властям решающий победный удар! Великий вождь народа Квой Сен завещал нам эту борьбу со злом и несправедливостью.
   - А как вы поддерживаете связь между собой?
   - По радио, конечно, хотя и с этим иногда тоже возникают проблемы. Последний раз наш отряд захватил большую партию микрораций с блокировкой от подслушивания. Их заказал мой отец для своей охраны. Я узнала об этом и сообщила товарищам. Они организовали нападение...
   Я слушал её очень внимательно. Кунти рассказывала непринуждённо, с интересом, во всех подробностях, не утаивая даже мелочей. Когда она замолчала, я спросил:
   - А твой отец, он знает об этом? Ты пробовала когда-нибудь затронуть с ним эту тему?
   Кунти откинула назад волосы.
   - Что ты! - Она усмехнулась, словно удивляясь моей мысли. - Когда мне было восемнадцать лет, об этом и говорить было нечего. Отца бы сразу хватил удар. А теперь... Ты не думай, он у меня хороший, но, боюсь, он не поймёт меня или не захочет понять. Он всегда слишком усложняет мир... Для него это будет равносильно измене самому себе.
  
  

5

  
  
   Я не почувствовал, как заснул. Казалось, я только прилёг на постель, а сладкие волны сна уже понесли меня по причудливому лабиринту сновидений, в которых перемешались картины давно прошедшего и ещё не наступившего настоящего. Я барахтался в этих волнах, когда чей-то настойчивый шёпот добрался сквозь все преграды до моего сознания, заставив проснуться.
   - Миран! Миран, проснись! Слышишь, Миран?
   Сначала мне показалось, что этот таинственный шёпот лишь продолжение сна, в котором я был далеко на Земле, в объятиях Тани, и что это она зовёт меня, протягивая ко мне руки. Но потом мной овладела досада. Таня не могла звать меня чужим именем, значит, всё происходило наяву.
   - Миран! Миран, проснись! - повторял настойчивый голос.
   Я неохотно открыл глаза; привстал на постели, прислушиваясь. В темноте кто-то сидел рядом. Я даже чувствовал его взволнованное дыхание. Но этого уже и вовсе не может быть!
   - Кто здесь?
   - Тише! - Чьи-то тёплые пальцы прикрыли мои губы. - Это я, Кунти... Не пугайся.
   - Кунти? Как ты оказалась здесь?
   - Очень просто - вошла через дверь. Ты забыл запереть её. - Она взяла меня за руку. - Миран!
   - Постой, постой! Который сейчас час?
   Я взглянул на светящийся циферблат часов: час ночи по здешнему времени.
   - Сейчас же середина ночи!
   - Ну и что? - беспечно ответила Кунти.
   - И ты сидишь здесь одна, в моём гостиничном номере?
   - Да. Потому что мне нужно сказать тебе что-то очень важное.
   - Ночью? Как ты вообще попала сюда?
   - Не беспокойся, меня никто не видел. И не удивляйся. Ведь ты не верил мне? Разве не так?
   Действительно, я ей не верил и именно поэтому не назвал своего настоящего имени.
   - Помнишь, я говорила тебе о повстанцах? - продолжала Кунти, ещё больше понизив голос. - Я была с тобой откровенна, хотя я дала клятву. Но я рада, что не ошиблась в тебе. Миран...
   - Моё настоящее имя - Влад.
   Кунти дотронулась до меня в темноте. Кажется, она оценила, как это было рискованно сразу называть своё настоящее имя. Спросила шёпотом:
   - Ты недавно прилетел на Гивею?
   - Недавно. - Я хорошо помнил наставления Громова, но сейчас совершенно не знал, как говорить с девушкой. - Ты хотела мне что-то рассказать?
   - Да. Вернее, показать. Идём со мной! - Кунти встала: в темноте раздался лёгкий шелест её платья.
   - Куда? - удивился я.
   - Не спрашивай. Это очень важно. Говорить об этом здесь не стоит. Нас могут подслушивать. Ты всё увидишь сам.
   Я не стал спорить с ней. Решимость в голосе девушки говорила о важности задуманного ею. Нащупывая в темноте одежду, я принялся быстро одеваться. Кунти стояла у окна, я видел только её тёмный силуэт, рисовавшийся на фоне далёких огней. Длинные волосы Кунти были распущены и спадали ей на плечи, сливаясь с темнотой.
   Спустя несколько минут мы незаметно вышли из гостиницы на задний двор и, стараясь не привлекать ничьего внимания, быстро пошли пешком вдоль пестрящей рекламой улицы. Кунти оставила свой магнитор за два квартала отсюда, и я только порадовался её сообразительности.
   Когда мы свернули в какую-то подворотню, из темноты неожиданно появились два мрачных силуэта и остановились, преграждая нам дорогу. Свет одинокого фонаря, раскачивающегося на ветру, достиг этого безлюдного закоулка, и загадочные силуэты обрели очертания сутулых, слегка покачивающихся фигур: два молодых парня, явно подвыпивших, подошли к нам вплотную. Один, увидев Кунти, присвистнул и, с трудом ворочая языком, попросил закурить. Девушка протянула ему пачку сигарет. Он потянулся к ней, но я перехватил его руку.
   - Не надо, Влад! - попросила Кунти.
   Парень попытался вырваться, но я держал крепко. Его дружок хотел прийти ему на помощь. Я отстранил его плечом так, что он не удержался на ногах и упал на камень дорожки.
   - Подумаешь, парочка! - обиженно воскликнул пьяный парень, снова поднимаясь на ноги и отряхиваясь. - Видали мы таких!
   Оба обнялись и зашагали прочь, вскоре исчезнув в темноте.
   Кунти улыбнулась мне.
   - Я думала, что это полиция! - смущённо сказала она.
   - Разве ты куришь? - удивился я.
   - Что ты! Просто держу для таких вот случаев.
   Кунти взяла меня под руку, и мы двинулись дальше, вскоре достигнув заветного магнитора.
   Дорога по ночному городу казалась сплошной рекой разноцветных огней. Но вскоре дорогие кварталы остались позади и вдоль шоссе замелькали небольшие магазинчики; приземистые дома с плоскими крышами стояли в окружении кривых, запылённых деревьев; ставшие редкими, фонари уже не могли бороться с ночной темнотой.
   Кунти включила осветители магнитора: две толстые колонны яркого белого света прорезали горячий ночной воздух; упёрлись в казавшуюся ощутимо вязкой темноту впереди. Моя спутница посмотрела на меня.
   - Расскажи мне, чем ты занимаешься... Я имею в виду, вообще, что ты делаешь в жизни? - попросила она.
   В салоне было темно, только на пульте управления светились шкалы, циферблаты и сигнальные огоньки приборов.
   - Я работаю в ОСО.
   - ОСО?
   - Да. Это очень сложная и в то же время очень необходимая система всеземной безопасности, призванная оберегать покой и целостность Трудового Братства. Я и многие другие, такие же, как я, сотрудники Охранных Систем Общества - стражи законности, хранители жизней людей Земли в любом уголке Вселенной. Тебе трудно будет это понять, ведь ты привыкла к другой жизни. То, чего мы достигли на Земле, далось нам очень большим трудом, ценой невероятных усилий и трагических потерь. Извечно человек стремился к справедливому, хорошо устроенному обществу, где нет места войнам, политическим потрясениям, голоду и неравенству. Тысячи философов и мыслителей всех времён и народов мечтали об этом, сотни религий пытались внедрить в повседневную жизнь свои догматы, твердившие о необходимости равенства: духовного и плотского. Но никто даже не представлял, какая это трудная, длительная и кропотливая работа. Все стремились исправить внешние причины происходящего, но никто не пытался изменить человека внутри - его душу, его понимание окружающего мира, его отношение к самому себе.
   Я грустно усмехнулся.
   - Величайший эгоизм человека, доставшийся ему в наследство ещё от первобытных времён, - вот главный и самый опасный наш враг. Именно победа над собственным эго - самая важная необходимость для создания по-настоящему справедливого общества. Только когда мы на Земле смогли это понять, когда создали сложную высокодуховную систему воспитания подрастающего поколения с самых ранних лет, только тогда мы сумели добиться существенных успехов в продвижении по пути к лучшей жизни для всех и каждого.
   Кунти слушала меня внимательно, не перебивая, как завороженная.
   - Это был долгий и трудный путь, - продолжал я. - Не окончен он нами и сейчас. Вот почему не отпала необходимость в таких людях, как я. И теперь ещё возможно появление у людей, объединённых всепланетным обществом, которое впитало в себя множество рас и народов из прежних времён, самых неожиданных и пагубных черт характера наших далёких предков, самых невероятных отклонений в психике. Все мы ещё находимся на пути к совершенству, и путь этот пройти до конца очень и очень нелегко...
   Я помолчал, потом спросил:
   - А ты? Что ты думаешь обо всём этом?
   Кунти вздохнула.
   - Я не знаю... Всё это так сложно и в то же время так манит меня! Я, наверное, очень глупая, раз так говорю? - Она посмотрела на меня. - Хотя мой отец и убеждён, что я создана для науки.
   - А ты сама? В чём ты убеждена?
   - Мне хочется, чтобы всё в жизни было хорошо. Никто не вправе заставлять людей страдать безвинно, никто не имеет права получать всё, отнимая это у других!
   Кунти помолчала, потом спросила меня:
   - Тебе что-нибудь угрожает?
   - Всё, что может мне угрожать, не имеет никакого значения в сравнении с заданием, возложенным на меня.
   - Я же обещала помочь тебе!
   - Я помню. И всё же, куда мы едем?
   - Терпение, Влад! Скоро ты все узнаешь.
   Я посмотрел сквозь ветровое стекло. Мы наконец-то выехали за пределы столицы и помчались по Магистрали по направлению на восток. Кунти теперь всё время молчала, сосредоточенно следя за дорогой. Красноватый свет от приборной доски падал на её лицо снизу, делая его таинственным и немного суровым. Я изредка посматривал на неё, потом снова глядел в сумрак ночи за окном.
   Мы ехали по бескрайней степи. Низкое тёмное небо над нами казалось гигантским шатром, раскинутым над безлюдным простором. Огоньки звёзд миллионами внимательных глаз следили за нами из непомерных глубин, слабо вспыхивая, как затухающие угли костра. Справа, сливаясь с ночным небом, замаячила какая-то тёмная полоса, стремительно надвигавшаяся на нас. Кунти резко свернула в эту сторону, и что-то большое и чёрное надвинулось на лобовое стекло; послышался хруст ломаемых веток. Я понял, что мы въехали в лес.
   Кунти выключила магнитное поле: машина мягко села на грунт. Моя спутница посмотрела на меня. Взгляд её сейчас был по-особенному сосредоточен. Не говоря ни слова, Кунти вылезла из машины, давая понять, что я должен следовать за ней. Выйдя из магнитора, я заметил следы натоптанной тропинки, ведшей к крутым утёсам у берега небольшого залива, заросшим каким-то колючим кустарником. Моя спутница оглянулась на меня, как бы приглашая следовать за ней, и уверенно направилась в глубину узкого ущелья, открывшегося за низкорослыми деревьями и заваленного каменными глыбами.
   Мы долго пробирались через скалы, промоины и кусты колючек. Лунный свет ложился серыми пыльными полосами на тропу, усыпанную камнями. Иногда я смотрел на небо, чтобы свериться со звёздами, но видел только верхушки кривых, раскидистых деревьев. Наконец, стены ущелья разошлись, открывая зажатую среди высоких скал поляну.
   Я снова услышал шум прибоя и почувствовал солёный запах морского ветра. Значит, океан был где-то совсем близко. Направо, среди стволов перед нами возвышалась серая, поросшая деревьями скала.
   Кунти направилась прямо к ней, и вскоре я увидел рассекавшую камень узкую вертикальную трещину. Кунти остановилась, строго посмотрела на меня.
   - Место, которое я тебе сейчас покажу, знают только несколько человек. Видишь, мы доверяем тебе! Сейчас ты встретишься с моими товарищами. Это костяк нашего отряда, его руководство.
   Она замолчала, обдумывая что-то. Затем знаком показала, что я должен идти за ней. Спустившись вниз, мы очутились в прохладной темноте. Я протянул руку, нащупывая боковую стену, и ощутил мокрый камень. Кунти включила небольшой фонарик, который заранее прихватила с собой, и мы двинулись вперед по узкому ходу, стены которого метров через сто расширились, образовав галерею с низким сводом. Где-то вдалеке капала вода, пахло сыростью.
   Кунти неожиданно остановилась, знаком приказала ждать её тут. Сама прошла вперёд и через секунду скрылась из виду. С её уходом я оказался в полнейшей темноте. Огляделся по сторонам, прислушался. Кругом тихо, только откуда-то сверху послышался странный шорох. Я поднял голову, но не успел отпрянуть, - прямо из темноты на меня обрушилось что-то большое и тяжелое...
   Когда я очнулся, Кунти сидела рядом, заботливо отирая мне голову смоченным в воде платком. Заметив, что я пришёл в себя, она облегчённо вздохнула и улыбнулась.
   - Ну как ты? В порядке?
   - Пожалуй... - Я приподнялся на локте, потирая ушибленную шею. - Что это было?
   - Не что, а кто! - раздался чей-то басистый голос у меня за спиной.
   Я обернулся и увидел человека в чёрном заплатанном комбинезоне, лицо которого густо заросло рыжей бородой, а непокорные жёсткие пряди волос спадали на самые брови, от чего взгляд его тёмных, как вишни, глаз казался пронзительным. Человек этот сидел на металлическом ящике, но, заметив мой интерес, подошёл ближе, присел рядом на корточки; улыбнулся мне так, словно мы были давно знакомы.
   Только сейчас я заметил, что мы находимся в небольшой, хорошо освещённой пещере. Чувствовалось, что здесь сухо и прохладно. В дальнем углу стояли какие-то ящики, поверх которых на разложенном брезенте была оборудована импровизированная кровать. Чуть дальше находилось нечто вроде кухни, снабжённой компактной электрической плитой и всей необходимой посудой. Там же, прямо на ящике, стояла телеустановка и переносная рация.
   Я снова посмотрел на Кунти. Она осторожно потрогала мою разбитую губу и недовольно обернулась к бородачу:
   - Ты же мог его убить!
   Тот усмехнулся:
   - Ничего! По всему видно, он парень крепкий... И потом, ты сама во всём виновата! Если бы ты только предупредила нас, что приведёшь сегодня друга, ничего бы этого не случилось.
   Бородач снова взглянул на меня. Улыбнулся виновато и смущённо.
   - Извини, но мы должны быть предельно осторожны, особенно сейчас! - почесав щёку, он протянул мне руку:
   - Кад Лайт.
   - Влад Стив. - Я пожал его жесткую, в рубцах и буграх ладонь. - Так значит, вы и есть тот самый "повстанец"?
   - Только не думай, что я выступаю здесь в единственном лице, - поспешил заверить меня Кад Лайт. - Нас много по всей планете: и здесь, в столице, и на Южном материке! То, что ты видишь здесь, это костяк, наш штаб здесь, в Северном полушарии... вернее, штаб нашего отряда. Обстоятельства вынуждают нас вести разрозненную борьбу.
   Бородач помолчал, затем сложил пальцы и пронзительно свистнул. На звук его свиста из темноты узкого прохода в дальнем углу пещеры вышли три человека. Все они так же, как и Лайт, были одеты в чёрные комбинезоны. В остальном эти трое оказались совершенно разными.
   Один - курчавый высокий блондин; второй, грузный и темноволосый, чем-то напоминал самого Лайта, с такой же окладистой бородой и живыми, умными глазами; третий - невысокого роста, коротко стриженный крепыш с монголоидными чертами лица.
   Блондин представился как Альк, бородача звали Вэн, монгол носил имя Тарб.
   Лайт придирчиво оглядел товарищей и с важным видом обратился ко мне:
   - Это часть нашей группы, её, если хотите, ударное ядро. Остальные сейчас находятся в столице.
   Он снова посмотрел на своих товарищей, как бы приглашая тех сесть. Они не заставили себя долго ждать. Когда все расселись, Лайт взглянул на меня.
   - Кунти рассказала нам, что ты прилетел с Земли?
   - Да, это так.
   - И ты нуждаешься в нашей помощи?
   Я утвердительно кивнул.
   - Ну что ж, - вздохнул Лайт. - Это уже разговор серьёзный. Но не хотел бы ты сначала услышать о нашей деятельности на этой планете?
   Я понимал, как важно для них сейчас мнение такого человека, как я, и, тем не менее, в мои обязанности совсем не входила поддержка и оказание помощи повстанцам. Да и чем я мог им помочь? Я здесь находился совсем для другого и твёрдо помнил об этом. Поэтому на выжидательный взгляд Лайта я лишь отрицательно покачал головой.
   - Поймите меня правильно, я здесь не для того, чтобы давать вам советы, как вести вашу борьбу, и, к сожалению, ничем не могу помочь вам в этом. Для этого я недостаточно владею ситуацией. Можно сказать, я, как и многие на Земле, вообще не в курсе происходящих на Гивее событий.
   В глазах Лайта мелькнуло сожаление, даже обида.
   - Что же привело тебя сюда? - немного резковато спросил он.
   - Скорее, ни "что", а "кто"... - Я посмотрел на Кунти.
   Лайт тоже взглянул на девушку. Во взгляде его я заметил снисходительно-покровительственное выражение.
   - Я же всё рассказала тебе! - нетерпеливо воскликнула Кунти.
   - Да, да! Я помню, - ответил Лайт, строго хмуря брови и качая головой. Затем снова взглянул на меня, на этот раз выжидательно.
   - Чем же мы можем помочь тебе?
   - Вы что-нибудь слышали о программе "Левиафан"?
   Лайт переглянулся со своими товарищами.
   - Н-нет... А что это за программа?
   Я кратко рассказал им о тайных разработках нового оружия и о планах его использования правителями Сообщества. Повстанцы встретили моё сообщение бурными возгласами. Упомянул я и о нашем с Кунти плане похищения так необходимой мне технической документации, которая могла храниться в сейфе у Креса Садора.
   - Что конкретно мы можем сделать для тебя? - наконец спросил Лайт, когда страсти немного улеглись.
   - Я думаю, вы могли бы отвлечь охрану, - вмешалась Кунти. - Папа наверняка усилит в этот день наблюдение за домом.
   - Она права, - согласился с девушкой Вэн. - Одному Владу не справиться. Дело очень серьёзное.
   - Что ж, - Лайт почесал бороду. - Пожалуй, мы могли бы организовать небольшое нападение на виллу Садора.
   - Правильно! - Альк радостно хлопнул широкой ладонью о колено, глядя на меня. - Поднимем шум, отвлечём внимание охраны на себя, а ты в это время сделаешь своё дело и незаметно исчезнешь.
   - Нет. Я должен буду остаться там, чтобы не вызвать подозрений. Но на всякий случай неплохо было бы достать машину.
   - Это не проблема, - сказал Лайт. - Альк у нас работает механиком в гараже.
   - Да, машина будет, - поразмыслив, подтвердил блондин. - Один мой богатый клиент оставил для ремонта свой новёхонький магнитор, а сам укатил на неделю на южное побережье. Я обещал закончить починку через неделю, но раз такое дело... Завтра ночью машина будет готова! - уверенно заявил повстанец.
   - Хорошо, - сказал я. - Теперь о главном: мне нужно будет как-то покинуть Гивею. Какой-то пассажирский рейс или частный ракетоплан?
   - С этим сложнее... - Лайт снова почесал бороду, задумался. Потом насторожился.
   Я тоже прислушался. Снаружи едва слышно урчал мотор судна.
   - Полиция! - воскликнул Тарб, вскакивая и выхватывая оружие.
   Кунти схватила меня за рукав, неуверенно озираясь по сторонам.
   - Чёрт возьми! Как они нашли нас? - недоумевал Альк.
   - Сейчас не время думать об этом! - оборвал его Лайт. - Они давно шли по нашему следу. Нужно уходить! Проводи Влада и Кунти. Они не должны увидеть их здесь. А мы пока задержим полицейских! - Он достал из-за пояса пистолет и кивнул Вэну и Тарбу: пошли!
   Мы: я, Кунти и Альк, нырнули в узкий тёмный проход у дальней стены пещеры. В последний момент я услышал, как лязгают затворы оружия за моей спиной. Спустя несколько минут мы уже выбрались на открытое пространство и стали пробираться по глубокой траншее к карнизу. Я посмотрел вниз. На невидимой поверхности океана белёсые пятна света двигались вместе с волнами. В свете их я различил тёмный абрис большого катера, качавшегося на волнах.
   Кунти крепко сжала мою ладонь. Я взглянул на Алька. Тот показал рукой: пригнитесь.
   На катере вспыхнул мощный прожектор, обшаривая лучом прибрежные скалы. Тут же я заметил цепочку вооруженных людей, одетых в желтую полицейскую форму, карабкающихся по откосу скалы. Пришлось быстро свернуть в низкий кустарник, но полицейские уже окружили узкий проход в скалах. Прямо перед нами на дорожку выскочил офицер и несколько солдат. Альк быстро вытащил из-за пояса длинный, остро отточенный нож; коротко взмахнув рукой, метнул его. Клинок вонзился в грудь офицера.
   Я схватил в охапку Кунти и прыгнул с ней в густые заросли можжевельника. Послышалась короткая автоматная очередь. Сразу на неё отозвалось несколько одиночных выстрелов где-то в стороне. Я сообразил, что это Лайт, Вэн и Тарб отвлекают солдат на себя, давая нам возможность уйти. Не обращая внимания на хлеставшие по лицу ветки, я бежал через кусты, волоча за собой девушку.
   - Влад! - взмолилась Кунти.
   Я обернулся и увидел у неё на глазах слезы - крупные, словно жемчужины, они катились по щекам, оставляя две светлые бороздки.
   - Что случилось? Перестань! Кунти!
   - Я... я больше не могу! - простонала она, вздрагивая всем телом. - Прости. Если ты можешь... Брось меня.
   - Кунти! Ты что? Не говори ерунды!
   Я взвалил её себе на плечо. Она попыталась сопротивляться, но силы оставили её. Раздвинув кусты, я спрыгнул в глубокий овраг, изо всех сил прижимая тело Кунти к себе. Вдоль лощины, заваленной сухими ветками и листвой, густо рос папоротник. Здесь было темно и пахло гнилью. Через некоторое время я выбрался на небольшую поляну. Сквозь широкие кроны деревьев откуда-то сверху падал серебристо-серый свет луны, плыл зыбким туманом над низкими зарослями папоротника. В прогалах листвы виднелись далёкие звёзды в чернеющем над лесом небе.
   Вдруг заросли на другом конце поляны пошевелились. Может быть, ветер? Я прислушался, но ни единого дуновения не чувствовалось в ночном лесу. Я осторожно опустил на траву обессилевшую Кунти. Она поняла всё без слов; протянула мне неизвестно откуда взявшийся у неё пистолет.
   Быстро осмотрев оружие, - удивляться было некогда - я сделал несколько шагов в сторону, показывая, что бегу. Тотчас из-за кустов выскочил солдат с автоматом наизготовку. Остальное заняло несколько секунд: стремительно прыгнув в сторону, я успел выстрелить первым. Тут же прижался к сырой почве. Секунду вслушивался в шум леса, потом резко вскочил, держа наготове оружие.
   Нет. Больше здесь никого не было. Солдат лежал в кустах, широко раскинув руки. Пулей ему пробило голову. Я взял у него оружие, сунул пистолет за пояс и вернулся к Кунти. Она сидела на траве, обхватив руками колени, с заплаканным лицом, едва живая от страха и усталости. Я присел рядом с ней, положил автомат к ногам. Достал из-за пояса пистолет и прикинул его на ладони - неплохая игрушка! Металл слабо поблёскивал в лунном свете.
   - Откуда у тебя это?
   Кунти посмотрела на меня, словно не поняла, о чём я. И вдруг зарыдала, бросилась мне на грудь.
   - Ну, ну! - Я ласково погладил её по спине. - Ты просто устала. Успокойся. Сейчас мы немного отдохнём, и всё будет в порядке. Вот увидишь...
   Я сгрёб в кучу сухие листья, сбил их у дерева и буквально повалился на это самодельное ложе рядом с Кунти. Чуть повернул голову: сквозь листья папоротника видна почти вся поляна, освещённая луной. Деревья толпятся вокруг неё; стволы их лоснятся в лунном свете. Воздух здесь сырой и терпкий, совсем как в земном лесу.
   Неожиданно усталость овладела мной. Захотелось лежать так долго-долго, ни о чём не думая, и смотреть на звёзды. Прямо надо мной, изогнувшись тонкой змеей, висела Кассиопея с несколько необычно горевшей в ней яркой жёлтой звездой. Солнце! Тёплая нежность наполнила моё сердце при одной мысли о нём и родной, прекрасной Земле. Всё лучшее в моей жизни было связано с ней.
   Я перевёл взгляд в другую, противоположную от Солнца сторону неба и увидел там столь же яркую голубую звезду. Несмотря на яркость, казалось, что свет её на пути сюда преодолевает громадные глубины пространства и от того становится холодным и бесстрастным. Это был Хадар - Бетта Кентавра - отстоящий от Земли на пятьсот световых лет. Я прислушался. Кунти, кажется, уснула. Вдруг над поляной разнёсся треск ломаемых кем-то веток. Я схватил автомат, передёргивая затвор, и тут же из кустов вышел Альк. Облегчённо вздохнув, я поднялся ему навстречу. Кунти уже сидела на траве.
   Блондин, пошатываясь, сделал несколько шагов и упал лицом в траву. Я подскочил к нему, не обращая внимания на испуганный крик Кунти; перевернул его на спину и только теперь заметил страшную рану на животе блондина. Комбинезон Алька был весь залит кровью. Я склонился над его бледным лицом.
   Альк едва дышал. Невидящие глаза смотрели прямо в звёздное небо.
   - Альк, дружище! - Я слегка приподнял его голову.
   Губы повстанца пошевелились. Я нагнулся ещё ниже, чтобы расслышать слова.
   - Видишь, как... глупо всё... нельзя... глупо...
   Альк попытался улыбнуться, но силы оставили его. Голова безвольно повисла на моей руке. Я услышал над собой плач. Повернулся, увидел стоящую рядом девушку. Она закрыла руками лицо и отвернулась, вздрагивая и всхлипывая. Сердце моё сжалось от боли.
   - Что же теперь будет, Влад? Что?.. - едва слышно, сквозь слезы спросила Кунти.
   Какое-то время я сидел над умершим товарищем в странном оцепенении. Мысли путались в голове, всё рушилось - окончательно и бесповоротно. Человек умер у меня на руках, и я ничем не смог ему помочь. Что же это за мир такой, где людей так легко лишают жизни за желание стать свободными?
   Взяв, наконец, себя в руки, я медленно поднялся.
   - Его нельзя оставлять здесь так.
   Я огляделся по сторонам, заметил заросшую папоротником ложбину. Подтащил к ней мёртвое тело. Кунти в оцепенении наблюдала за мной, потом сказала, закусив губу:
   Это жестоко, Влад!
   - Я знаю. А ты хочешь похоронить его со всеми почестями? У нас нет на это времени!
   Кунти отвернулась. Я накрыл Алька сухими ветками, присыпал сверху листьями. Подумав, вытащил из пистолета обойму, поднял его над головой и несколько раз нажал на спуск. Сухие щелчки разнеслись над пустынной поляной, болью отзываясь в моём сердце. Так в древности провожали в последний путь храбрых воинов, и мой новый друг заслуживал этой небольшой почести.
   Взяв всхлипывающую Кунти за руку, я двинулся по лесу, навстречу луне. Девушка не сопротивлялась, а казалась отрешённой; молча смотрела в пространство перед собой, изредка всхлипывая.
   Между деревьями повисли серые клочья тумана. Значит, скоро рассвет и нужно спешить вернуться в город. Ноги путались в длинных стеблях мха и травы, в побегах кустарника. После получасового пути по широкой дороге лунного света, мы вышли к океану. Пляж был безлюден. Океан тихо рокотал, невидимый в темноте - скрывшаяся за облаками луна погрузила всё вокруг в плотную пелену мрака.
   Кунти подошла к самой кромке воды и села на большой камень, поджав под себя колени и опустив голову. Швырнув в темноту уже не нужный автомат, я сел рядом с ней. Она повернула ко мне тёмное лицо. Её глаза показались мне тлеющими углями догорающего костра.
   Я задумчиво посмотрел вдаль, туда, где тонул во тьме конец серебристой полосы Млечного Пути. Бесшумными, стремительными стрелами падали звёзды, вспыхивая напоследок ослепительно-яркими искрами, гасшими в мрачной водной пучине.
   - Влад! Как же нам теперь быть?
   Я вздрогнул от тихого голоса Кунти, в котором звучала растерянность и боль.
   - Не знаю... В любом случае, я должен раздобыть эти бумаги! Ты поможешь мне?
   Я с надеждой посмотрел на девушку.
   - Да, - помолчав, тихо ответила она.
  
  

6

  
  
   К вилле Садора мы подъехали после полудня. Слухи о ночном столкновении морской полиции с мятежниками разнеслись уже по всей столице, и по радио дикторы наперебой комментировали это событие, восхваляя доблестных полицейских и обливая грязью ненавистных мятежников. Не в силах больше слушать это, Кунти выключила приёмник и тревожно посмотрела на меня. Я успокаивающе положил свои пальцы на её ладонь.
   Въехав в парк, под тень раскидистых широколиственных деревьев, мы остановились. Невдалеке, на небольшой, хорошо утрамбованной песчаной площадке я заметил большую группу людей.
   - Что это?
   - Саку тренирует ликторов, - нехотя ответила Кунти.
   - Ликторов?
   - Ну да! Охранников, - пояснила девушка.
   Я вспомнил, что так называли служителей, охранявших высших особ у этрусков - древнего народа Земли. Вот они, земные корни, хотя гивейцы всё время пытаются отрицать своё родство с Землей!
   - Если можно, я посмотрю?
   Кунти безразлично пожала плечами. Было видно, что она настолько устала, что ей сейчас абсолютно не до чего нет дела. Я вылез из машины и подошёл поближе.
   Сакумаса стоял обособленно, у края площадки. Остальные - человек двадцать в белых, на старинный манер, кимоно - выстроились несколькими шеренгами в центре. Видимо, телохранитель Садора только начал свой урок, и я подошёл вовремя. Сам Сакумаса, в чёрном, застиранном кимоно, скрестив ноги, сидел на песке. Губы старика шевелились, словно он читал какую-то молитву, а руки были сложены ладонями перед грудью.
   Я внимательно наблюдал за ним. Но ритуальная часть закончилась, и китаец легко и непринужденно вскочил на ноги, встав во фронтальную стойку. Ноги его пружинисто напряглись под весом тела, взгляд сделался глубоким и всеобъемлющим. Быстро разведя в стороны локти, Сакумаса нанёс молниеносный удар кулаком по невидимому противнику и резко выдохнул:
   - Йи Хао!
   Мгновенно все его ученики, до этого остававшиеся абсолютно неподвижными, отступили на шаг и сделали защитное движение рукой вверх и вправо.
   Быстро перегруппировавшись, Сакумаса начал молотить воздух сокрушительными ударами, так что мне было трудно уследить за его движениями: два удара левым кулаком, шаг в сторону, два удара правым кулаком, отступление на два шага назад.
   "Дорожки" шагов и "связки" всевозможных ударов постепенно удлинялись и усложнялись, но ликторы послушно повторяли каждое движение своего учителя. А он демонстрировал поистине удивительную гибкость и пластичность, сочетавшуюся с несокрушимой силой и мощью.
   "Наноси удар, как молния. Исчезай быстрее ветра", - вспомнились мне слова моего учителя, обучавшего меня искусству боя в Школе ОСО. Да, искусство древней борьбы сохранилось не только на Земле, но и жило здесь, на Гивее. Теперь я мог убедиться в этом воочию.
   Неожиданно Сакумаса поднял руку, и движения людей в белом замерли.
   - Кумите! - коротко сказал китаец.
   Все, участвовавшие в уроке, сели по краю площадки, поджав под себя ноги. Сакумаса же выбрал из них четверых, и те послушно вышли на середину. Китаец, не спеша, подошёл к ним. Показав два пальца, произнёс:
   - Уд Хао!
   Я понял, что сейчас должно произойти самое интересное, но недовольный голос Кунти заставил меня обернуться.
   - Неужели тебе это так интересно?
   Ей было явно не по себе. Кунти подняла на меня глаза и тут же опустила их.
   - Идём в дом!
   Заметив нас, Сакумаса почтенно поклонился, но Кунти прошла мимо него, словно не видя. Я не узнавал девушку. Она стала холодной и решительной, но когда на ступенях лестницы у парадного входа появился Садор, Кунти улыбнулась ему заискивающе.
   Крес Садор показался мне слишком взволнованным. Ещё не доходя до нас, он крикнул каким-то капризным, резким голосом:
   - Кунти! Ты зачем уехала из дому ночью? Ты же знаешь, что я терпеть не могу, когда делается что-то без спросу!
   Садор остановился за спиной Кунти, всматриваясь в меня и близоруко щуря глаза. Красное солнце стояло прямо над его головой, и пурпурный отблеск горел в его седых волосах. Ослеплённый солнцем, я плохо видел выражение его лица.
   - Вот что, молодой человек! Мне кажется, вы начинаете переходить рамки дозволенного. Не хочу на вас сердиться. Вы мне понравились в прошлый раз. Ну и... - Садор помолчал. - По-моему, моя дочь к вам неравнодушна. И всё же...
   Кунти возмущённо повернулась к отцу.
   - Миран здесь ни при чём! И потом, почему ты решил, что я не ночевала дома?
   - Тебя не видели в твоей комнате.
   - Ага! За мной уже шпионят? - Кунти нахмурила брови.
   - Нет, нет! Что ты? - поспешно сказал Садор и тут же быстро спросил: - А где ты была?
   - Мы гуляли с Мираном на океане, - беспечно ответила девушка. - Мне захотелось посмотреть на восход, и Миран любезно согласился проводить меня.
   - На океане?
   Мне показалось, что Садор искренне испугался за дочь.
   - Да. А что случилось? Почему ты воспринимаешь это так серьёзно?
   - Ты не читала утренних газет? - ещё больше изумился Садор.
   Кунти обиженно надула губы.
   - Папа! Ты же знаешь, что я никогда не читаю газет.
   - Ах, да! Прости, - спохватился Садор. - Но радио ты, надеюсь, слушала?
   - Извини, но мне было не до того! - слегка развязно отрезала девушка и метнула на меня призывный взгляд. - Что же случилось, наконец?
   - Сегодня ночью на побережье была разгромлена банда мятежников! Произошла жуткая перестрелка. Погибло много полицейских. Это произошло у Скалистой бухты, на востоке от столицы. А где гуляли вы?
   - К югу, - неохотно ответила Кунти, на минуту о чём-то задумавшись. - На Лазурном пляже. Так что ты зря беспокоился. Только и слышно, что разговоров об этих мятежниках!
   - Напрасно ты иронизируешь, - перебил её Садор. - Всё гораздо серьезнее, чем кажется на первый взгляд! А вы что думаете об этом, молодой человек? - Он пристально посмотрел на меня.
   - Думаю, вы правы. Правительство сильно недооценивает их возможности.
   Садор довольно кивнул. Было видно, что он рад услышать мнение, совпадающее с его собственным.
   - Ну, папочка! Давай не будем больше об этом? - Кунти повисла у него на шее, чмокая отца в щёку. - Сегодня такой день, а ты всё о делах и о делах!
   Садор слегка смутился, отстранил дочь.
   - Перестань! Ты, как маленькая, Кунти, в самом деле!.. Постой. Что это с твоим платьем?
   Кунти удивлённо осмотрела себя с ног до головы: её легкое платье действительно было порвано в нескольких местах, а руки и колени исцарапаны колючками.
   - Ой, пап! Там такие ужасные колючки! - без тени смущения воскликнула она, делая круглые глаза. - Смотри, и Мирану тоже досталось!
   Я понял, что идти в таком виде на именины к Садору будет не прилично, и решил вернуться в гостиницу, но хозяин дома остановил меня.
   - Бросьте! Право, не стоит так беспокоиться из-за ерунды, молодой человек. Всё это не трудно исправить. - Он повернулся к дочери. - Покажи ему, где можно переодеться, а то вид у него действительно неважный.
   Поручив меня заботам Кунти, Садор развернулся на каблуках и направился в глубь аллеи. Кунти взяла меня под руку.
   - Ты знаешь, я почему-то боюсь. - Она зябко передернула плечами.
   Я не сразу понял, о чём она.
   - Чего?
   - Н-не знаю... Раньше я не боялась ничего на свете, а сегодня на душе как-то неспокойно, нехорошо... Мне кажется, что случится какая-то беда.
   - Перестань!
   Я осторожно обнял её за плечи. Кунти вздрогнула, посмотрела мне в глаза. На губах её появилась задумчивая улыбка.
   Мы поднялись на второй этаж виллы, где располагались жилые комнаты, библиотека и кабинет Садора. Кунти остановилась у бокового коридора.
   - Это кабинет отца, - указала она на приоткрытую дверь из голубоватого волокнистого стекла. Оттуда вглубь коридора падала длинная полоса красного света.
   Я прикинул в уме: отсюда, чтобы добраться до гостиной, нужно пересечь обширный холл, просматривающийся со всех сторон. Неважный путь к отступлению!
   - Из кабинета отца, через окно, можно выбраться на крышу дома, - угадав мои мысли, сообщила Кунти. - Ты спустишься в парк и вернёшься к гостям. Я буду ждать тебя там, чтобы никто ничего не заподозрил.
   Я благодарно сжал её ладонь. Она проявила большую сообразительность и находчивость.
   Широкую солнечную полосу, надломленную на стене коридора, заслонила тень человека. Сакумаса стоял у двери и глядел на нас.
   Кунти потянула меня за рукав, заводя к себе в комнату. Закрыв дверь, она достала из столика с зеркалом, стоявшего у открытого окна, микропеленгатор; протянула мне.
   - Вот, возьми. По нему ты найдешь мою машину. Я оставила её в лесу, сразу за парком, недалеко от виллы.
   Я взял из её рук прибор, положил себе в карман. Как ни странно, но сейчас мне было не до предстоящих событий. В голову лезли мысли о Кунти, о неизбежном разговоре с ней. Кажется, сейчас она думала о том же. Отвернувшись от меня, Кунти подошла к окну и долго стояла, молча, глядя в сад. Наконец, она повернулась ко мне. На губах у неё промелькнула печальная улыбка.
   - Ты можешь посчитать меня глупой... Никогда со мной такого ещё не было... Знаешь, Влад, я ведь не смогу без тебя! - неожиданно призналась она, произнеся последние слова совсем тихо.
   Я подошёл к ней. Взял её за плечи, повернул к себе лицом. Долго смотрел в её печальные, полные надежды глаза. Мысли путались. Хотелось сказать что-то ободряющее, что-то важное, чтобы она сразу поняла, но, как на зло, не находилось нужных слов.
   - Ты хочешь, чтобы я улетела с тобой? - каким-то чудом догадалась Кунти, и надежда на мгновение вспыхнула в её глазах яркой искрой.
   Я, молча, кивнул. Действительно, она должна улететь со мной на Землю! Там её место, там её предназначение. Кунти создана для иного, лучшего мира, а здесь она чужая, как прекрасный нежный цветок, зачем-то распустившийся среди полярных льдов. Неожиданно для самого себя я ухватился за эту безумную мысль, подыскивая нужные слова, чтобы убедить девушку в своей правоте. Всё будет хорошо. Кунти станет жить в Трудовом Братстве и расцветет ещё краше под солнцем свободы и счастья, под чистым земным небом...
   Я снова посмотрел на неё. Кунти ещё колебалась, но потом решительно посмотрела мне в глаза.
   - Но это невозможно!.. - в её голосе прозвучала трогательная растерянность.
   - Почему? Подумай...
   - Нет, нет! - оборвала она меня, даже отступила на шаг, словно защищаясь от моих слов. - Влад, пойми меня, я не могу бросить отца, друзей... Они нуждаются в моей помощи! А на Земле я чужая, и не спорь со мной!.. Ты же тоже не можешь остаться здесь? Ведь тебя там ждут, и я буду тебе не нужна.
   - Да, ждут, - подтвердил я. - Но дело совсем не в этом. Ты должна жить другой жизнью, ты достойна этого! Подумай, на Земле...
   - А как же все остальные? - снова прервала меня Кунти. - Все мои друзья, другие хорошие люди на этой планете? Ты же не можешь забрать их всех с собой на Землю?
   Она испытующе смотрела мне в глаза.
   - Нет... не смогу, конечно.
   Я печально опустил голову.
   - Тогда это похоже на простое бегство. А я не хочу бежать от своей судьбы! Я хочу, чтобы жизнь устроилась и на моей планете, так же, как на Земле! - твёрдо сказала Кунти.
   Я хотел было возразить ей, но она взяла меня за локоть. Как о чём-то окончательно решённом, сказала:
   - Не будем больше об этом! Отвернись-ка! Мне нужно переодеться.
   Кунти отошла вглубь комнаты, открыла дверцы шкафа, скрытого в глубокой нише. Я остался стоять у окна, задумчиво глядя в сад.
   Низкие деревца с множеством кривых ветвей бросали густые фиолетовые тени на казавшуюся медной траву. Одна из теней показалась мне человеком, стоящим у дерева. Я пригляделся - так и есть! Посмотрел правее: между деревьями ясно видны ещё три человека, по теням, похоже, вооруженные. Значит, не только вилла, но и сад охраняются людьми Садора... Впрочем, этого и следовало ожидать. Ведь Кунти предупреждала меня, что её отец сегодня усилит охрану.
   За спиной у меня послышался слабый шум. Через минуту Кунти позвала:
   - Влад!
   Я обернулся, посмотрел на неё. На ней чёрное платье, расшитое на груди серебром. Плечи и спина открыты. По левому боку длинный, искрящийся вышивкой разрез, при каждом шаге обнажающий загорелое бедро девушки. На ней почти не было украшений, только в волосы она вплела сверкающую на солнце ленту, да в уши вдела звёздчатые серьги.
   Кунти подошла ко мне, немного смущённая моим вниманием, улыбнулась.
   - Ну как?
   - Ты замечательно выглядишь в этом платье!
   - Ты не понял! - нетерпеливо воскликнула она, слегка сморщив носик. - Как ты находишь наш сад?
   - Там эти люди... Это охрана?
   - Ты заметил их? - Кунти вздохнула, опустила глаза.
   Мне показалось, что она плачет. Я взял её за плечи, заглянул в глаза.
   - Не думай, я не плачу, - покачала она головой. - Просто вспомнила погибших товарищей... Они могли бы помочь тебе сейчас...
   В дверь постучали. Кунти почему-то испуганно сжала мою ладонь. Спросила:
   - Кто там?
   - Дочка! Вы готовы? Скоро начнут собираться гости, - узнал я голос Садора. - Мне хотелось бы, чтобы ты со своим другом находилась поблизости.
   - Да, папа! Мы уже скоро, - отозвалась Кунти. - Миран никак не может подобрать себе костюм.
   - Надеюсь, он произведёт на моих друзей хорошее впечатление?
   - Конечно! Не беспокойся, папа!
   Стоявший за дверью помедлил. Потом повторил:
   - Гости уже собираются!
   Послышались удаляющиеся шаги, постепенно затихшие в тишине дома.
   Коснувшись стены, Кунти раскрыла нишу с одеждой. Я заглянул внутрь и, к своему удивлению, обнаружил там полный набор мужской одежды, как оказалось, даже подходящего размера.
   - Такое впечатление, как будто меня давно ждали в этом доме! - растерянно пробурчал я.
   Кунти усмехнулась.
   - К сожалению, ждали не тебя... Это вещи одного моего друга. Он часто бывает у нас, и папа очень симпатизирует ему. На удивление, ваши размеры совпадают.
   - Да? - Я взглянул на неё.
   - Поспеши, Влад! - Кунти слегка подтолкнула меня к шкафу. - Ты же слышал, нас ждут!
   - Действительно.
   Осмотрев вещи, я выбрал строгий чёрный костюм и белую сорочку. Кунти с сомнением посмотрела на меня. Предложила:
   - Нет. Возьми лучше вот этот. Серый цвет тебе больше к лицу.
   - Но я думал, что для официального приёма будет неприлично...
   - Перестань, Влад! Тебе пора прекратить играть в свою дурацкую игру! Ведь я давно знаю, кто ты на самом деле.
   - Тем не менее, мне бы не хотелось, чтобы об этом узнал ещё кто-нибудь. - Я посмотрел ей в глаза.
   - Успокойся, - улыбнулась Кунти. - Положись на меня. Всё будет хорошо. Одевайся.
   Красное зарево горело в стеклах окна, делило комнату на две части. Мы были в фиолетовой тени. За границей тени всё выглядело, словно отлитым из меди. Казалось, если книга упадёт с полки, то обязательно зазвенит.
   Некоторое время Кунти бесстрастно разглядывала облака на небе, сбившиеся к горизонту кудлатой рыжей массой. Затем повернулась ко мне.
   - Ты готов? Тогда пошли!
  

* * *

  
   Гостей собралось много. Признаться, такое я видел только в исторических фильмах, да читал в книгах. Настоящий светский раут. У дам длинные платья и обнаженные спины, изысканные причёски и слепящий блеск дорогих украшений. Их кавалеры все в строгих костюмах или мундирах, начищенной до блеска обуви, в орденах и нашивках, отражавших то место, которое занимал их хозяин на иерархической лестнице гивейского общества. И всюду море обворожительных, во весь рот, улыбок, хорошо отрепетированных перед зеркалом. Во всём этом сквозило столько притворства и лести, что мне стало противно.
   Наше появление привлекло общее внимание. Садор, стоявший с какими-то солидными господами, заметив нас, улыбнулся.
   - Ну-ка, ну-ка, Миран! - Он впервые назвал меня по имени. - Ну-ка, покажитесь! Как вы выглядите?
   Я пожал ему руку. Он представил меня своим гостям.
   - Господа! Это новый друг моей дочери. И я рад сегодня представить его вам. Знакомьтесь - Миран Бедаро!
   Я учтиво поклонился.
   - Господин Бедаро! Я хочу познакомить вас со своими друзьями. - Садор взял меня под руку, подводя к стоявшим невдалеке трём мужчинам и даме. - Знакомьтесь. Это господин Ли Чен И, мой компаньон и давний товарищ.
   Я пожал руку круглолицему толстяку с монголоидными чертами лица и маленькими, проворными глазками.
   - А это, - продолжал Садор, указывая на высокую брюнетку без возраста с птичьим носом и прозрачными глазами, смотревшими с холодной надменностью из-под тонких, выщипанных бровей. - Это госпожа Холден и господин Холден, её муж.
   Я поклонился обоим. Господин Холден производил впечатление человека обходительного и малоразговорчивого, во всём полагающегося на мнение своей жены.
   - И наконец, - Садор подвёл меня к лысоватому человеку с жёлтым лицом, на котором резко выделялись круглые чёрные глаза и по-женски пухлые губы, - мистер Кендзо Имамура! Это всё мои лучшие друзья. Правда, с господином Имамурой мы не виделись добрых пять лет, но он приехал с другого конца планеты, узнав о моём юбилее. Так что наша долгая разлука не имеет теперь никакого значения. Все они замечательные люди и отличные компаньоны!
   Садор поручил меня заботам Кунти, а сам взобрался на сцену, сооружённую у парадного входа виллы. Придвинул стоявший здесь же микрофон.
   - Господа! Прошу внимания! Сегодня, как вы все, наверное, знаете, мой юбилей. Хотя я ещё не очень стар, неумолимое время летит с головокружительной быстротой, особенно на этой планете, и годы постепенно берут своё. Многое уже сделано, но многое ещё предстоит сделать. Поэтому иногда мне становится грустно. Я понимаю, что могу не успеть всего, что я уже не увижу новых миров, куда в скором времени устремится наша цивилизация. Но у меня растёт дочь! - Он повернулся в сторону Кунти, указывая на неё рукой. - Она умная и замечательная девушка, в которой всё моё будущее. Поэтому я больше не грущу на своих юбилеях и хочу, чтобы не грустили и вы. Пускай сегодняшний день запомнится вам надолго. Мой дом пусть будет для вас волшебным замком из сказок, в котором сбываются все желания! Прошу вас, веселитесь, танцуйте, отдыхайте! Моя вилла полностью в вашем распоряжении...
  
  
   - Кунти! Познакомь меня со своим кавалером, - попросила подошедшая к нам молодая блондинка и обещающе улыбнулась мне.
   - Что ж, знакомьтесь. Миран Бедаро, мой новый друг. А это моя давняя подруга Джина Чэн.
   - Можно просто Джун! - кокетливо улыбнулась блондинка, протягивая мне руку.
   Кунти, державшая меня под руку, пристально посмотрела на неё.
   - Как вам нравится на этом вечере? - поинтересовалась блондинка.
   - Очень неплохо! Признаться, я впервые на подобном приёме, и он не обманул моих ожиданий.
   - Вы хотите сказать, впервые на приёме в этом доме? - лукаво сощурилась Джун и игриво погрозила мне пальцем. - Ах! Какой вы шутник!
   Я взглянул на Кунти.
   - Да. Мы недавно знакомы с Мираном, - кивнула она в ответ на любопытствующий взгляд подруги.
   - Я это заметила, - снова улыбнулась та. Джун хотела ещё что-то сказать, но тут зазвучала музыка - протяжная и немного тоскливая, приглашая к медленному танцу.
   - Вам не хочется пригласить меня потанцевать? - Подруга Кунти положила руку мне на плечо и слегка коснулась меня высокой грудью, совершенно не обращая внимания на мою спутницу. От Джун исходил терпкий, душный аромат каких-то дорогих духов.
   Я мягко убрал её руку со своего плеча и покосился на хозяйку дома.
   - Извините, но я уже при даме.
   - Да? - Блондинка бросила рассеянный взгляд на Кунти так, словно только сейчас заметила её присутствие рядом. - Ах, дорогая! Прости! Ты позволишь?
   Глаза Кунти слегка сузились. Секунду она о чём-то размышляла, потом холодно бросила:
   - Ладно, танцуйте! Я оставлю вас ненадолго. Только учти: он мой! Не строй на этот счет никаких планов.
   Джун пожала плечами. Улыбнулась.
   - А как же твой Олаф? По-моему, раньше ты считала...
   - Олаф? - Кунти хотела сказать что-то обидное, но сдержалась. Произнесла раздельно и твёрдо: - Олаф - делец и скряга! Такой же, как и многие здесь.
   Джун иронически улыбнулась в ответ.
   - И ты сказала ему об этом?
   - Скажу, как только он вернётся в столицу. И вот что, Джу! Ты прекрасно знаешь, что я не люблю шуток на подобные темы. Я, кажется, разрешила тебе танцевать с Мираном? Вот и танцуй! Об остальном мы поговорим после, в более удобной обстановке.
   Джун не обратила внимания на слегка раздражённый тон подруги. Блондинка обняла меня за шею в первом движении танца, выходя на середину площадки, где уже кружились танцующие пары. Кунти развернулась на каблуках и решительно пошла прочь. Через минуту она скрылась среди гостей. Я поискал её взглядом, но не увидел.
   Уже давно стемнело, а бал в честь дня рождения Садора был в самом разгаре. На веранде разноцветные фонарики в форме больших шаров отбрасывали радужные блики прямо в сад, где среди деревьев стояли небольшие столики со всевозможными яствами и напитками.
   Я почувствовал на себе пристальный взгляд Джун и посмотрел на неё. Девушка и впрямь была не дурна собой, из тех, про которых здесь говорят "сексуальна".
   - У вас красивое имя, - загадочно произнесла она. - И очень необычное для этих мест - Миран. Мне ещё ни разу не встречались мужчины с подобным именем.
   - А много вы встречали мужчин в своей жизни?
   - О! Очень-очень много, даже слишком! - Джун поморщилась в притворном отвращении. - Но все они были такими...
   - Какими?
   - Малозначимыми, - уточнила девушка. - И слабыми... Я не имею в виду физическую силу. Вы понимаете меня?
   Джун слегка подалась вперёд, заглядывая мне в глаза.
   - Вот вы совсем другое дело! В вас сразу чувствуется такая глубинная мощь и энергия!
   - Разве? Впрочем, со стороны, наверное, виднее.
   Я принял правила её игры и крепче обнял девушку за талию. Под полупрозрачным сиреневым платьем было отчетливо видно, как поднимается и опускается от частого дыхания её грудь.
   - Не скромничайте, Миран! Многие из присутствующих здесь дам почли бы за честь находиться от вас так же близко, как сейчас я. Вы только посмотрите на них! Пресыщенные, довольные собой, они давно устали от своих потрёпанных, старых мужей. Им хочется горячей, молодой плоти! - Джун презрительно обвела взглядом стоявших невдалеке и занятых светской беседой дам.
   - И вам тоже? - На мгновение я погрузился в её тёмные зрачки.
   Сузившиеся глаза, длинные и раскосые, посмотрели на меня искоса, обещающе остро и призывно.
   - О! Пожалуй, я была бы первой в этой длинной очереди! - весело рассмеялась девушка.
   Я не ответил ей. Джун повисла на моей шее с закрытыми глазами, мечтательно улыбаясь и часто касаясь губами моей щеки. Потом она положила голову мне на плечо, медленно двигаясь в танце под звучавшую грустную мелодию.
   Невдалеке от нас стояли несколько гостей и переговаривались между собой. Когда музыка затихала, до меня доносились обрывки их разговора, и он заинтересовал меня. Я стал прислушиваться к нему внимательнее.
   - В последнее время стало очень сложно добыть новые земли под строительство, - сетовал один из говоривших.
   - О чем вы говорите? - воскликнул другой. - На Южном материке земли сколько угодно! Пустуют сотни акров!
   - Бросьте! Кому нужны эти выжженные степи? - возмутился первый. - Я говорю о плодородной земле, которая есть только вдоль побережья. Но там она облагается такими громадными налогами, что я давно оставил мысли о большом и прибыльном строительстве в этом районе.
   - Не расстраивайтесь, дорогой Фаат! - вступил в разговор третий. - Скоро недостатка в таких землях не будет. Мы получим доступ к новым территориям, гораздо лучшим, чем все эти участки вдоль побережья.
   - Что вы имеете в виду? Не понимаю вас!
   - Я говорю о новой правительственной программе колонизации, разработанной на ближайшие пятьдесят лет.
   - Да, да! - поддержал разговор второй. - Я тоже слышал, что в Шэнь-Цян открылось государственное акционерное общество, которое продает участки всем желающим и за очень умеренную плату. Всего два миллиона биджей, и вы можете стать хозяином земель площадью в квадратную милю. И заметьте, никаких налогов на собственность!
   - Невероятно! - изумился первый. - Ведь это же выгодное дело! Но откуда правительство возьмёт все эти акры?
   - Вы что-нибудь слышали о программе "Левиафан"?
   - Что-то несущественное, какие-то слухи. Что это за программа? Вы в курсе?
   - Разумеется! - подтвердил третий собеседник. - Хотя это и является государственной тайной, но вам я могу сказать. В ближайшее время мы сможем получить неограниченные возможности проникновения в Глубокий космос. И первая наша цель - это цветущая и плодородная планета Терра!
   - Да, но там, насколько я знаю, расположена колония Трудового Братства, - засомневался первый. - И потом, как же Договор?
   - Всё это ерунда! - оборвал его третий. - Никакой Договор теперь не свяжет нам руки. И вообще, вскоре мы пересмотрим все договоры с Трудовым Братством и отодвинем закрытую зону беспредельно далеко.
   - Каким же образом? - ещё больше изумился первый.
   - Всё очень просто, мой дорогой, - оружие! У нас появилось новое сокрушительное оружие, которое, как огненный меч, проложит нам дорогу к звёздам... Кстати, наш милый юбиляр и его компания имеют самое прямое отношение к этому проекту.
   - Да что вы говорите!.
   - Мира-ан!.. О чём вы так глубоко задумались, милый? - Джун слегка потрясла меня за плечо.
   Я посмотрел на неё. Значит, они уже торгуют землями на других планетах! И первая их цель - Терра! Но ведь там наши люди - тысячи колонистов, осваивающих новый, цветущий мир, создающих в нём кропотливым трудом островки земной жизни и ничего не подозревающих о нависшей над ними угрозе! Прав Громов, бесконечно прав! Надо спешить обезвредить змею, подло выжидающую момента, чтобы пустить в ход свой ядовитый зуб. Только тогда можно будет вздохнуть спокойно. Оружие должно быть уничтожено ещё на стадии теоретических разработок и пробных образцов. Только сейчас я по-настоящему понял, какой тяжкий груз лёг мне на плечи, что только от меня зависят судьбы миллиардов людей Земли и всех её звёздных колоний.
   - Так о чём же вы думали? - снова спросила Джун.
   - О вас.
   Она пристально посмотрела на меня.
   - Лжёте!
   Я улыбнулся.
   - Разве не похоже?.. Ну, хорошо, хорошо! Сознаюсь. О ком это вы говорили с Кунти перед её уходом? Кто этот Олаф?
   - Ах, вот что вас так взволновало? Разве вы не знали, что у Кунти есть жених? А? - Джун наклонила голову набок.
   - Догадывался.
   - Он сын одного промышленника, компаньона отца Кунти. Они знают друг друга с детства и обручены почти столько же.
   - Почему же она так резко говорила о нём?
   - Олаф всегда не нравился Кунти. Ещё в детстве они часто ссорились по пустякам. И вообще... Но он нравится её отцу. Крес Садор видит в нём возможность укрепления своих финансовых связей и ужасно хочет породниться с семьей Олафа. Они богаты и знатны, не меньше остальных.
   - Понятно, почему он так скептически отнёсся к нашему знакомству. Но Кунти... Почему же она не рассказала мне всё сразу?
   Джун прищурилась.
   - А вы не догадливы... Да потому, что она любит вас, а не его!
   - Вы находите?
   Я оглянулся. Среди гостей по-прежнему не было видно Кунти. Её долгое отсутствие уже начинало меня беспокоить.
   - А вы плохо воспитаны! - едко заметила Джун. - Танцуете с одной, а высматриваете другую! Я бы на её месте ни за что бы не позволила вам танцевать с другой.
   Девушка подмигнула мне и громко рассмеялась.
   - Я вижу вам весело вдвоём? - раздался у меня за спиной знакомый грудной голос.
   Я обернулся и увидел Кунти, стоящую рядом. Сердце моё радостно стукнуло.
   - Ну, хватит! - Она взяла меня за руку. - Теперь он будет танцевать со мной!
   Джун равнодушно пожала плечами и, послав мне на прощание воздушный поцелуй, отошла в сторону.
   - До встречи, милый!
   - Милый? - Кунти возмущённо посмотрела на меня. - О чём вы тут говорили? Не хочешь ли ты сказать, что она тебе нравится?
   - Вовсе нет. Ты мне нравишься гораздо больше. А говорили мы об Олафе. Кто это?
   - Тот самый друг, костюм которого ты сейчас носишь.
   - Он тебе нравится?
   - Пустомеля и ветрогон! Он нравится моему отцу, вернее, его деньги и связи. - Кунти внимательно посмотрела на меня. - Постой-ка! А ты никак ревнуешь меня?
   - Чуть-чуть, - улыбнулся я. - А если серьёзно, всё это пустое. Дела обстоят значительно серьёзнее, чем я думал.
   - Случилось что-то ещё? - встревожилась Кунти.
   - Да. Только что я узнал, что опасность уничтожения грозит одной из колоний Трудового Братства. Правительство Сообщества уже разрабатывает планы вторжения на планету Терра. На карту поставлены жизни тысяч и тысяч людей!
   Кунти опустила голову.
   - Что с тобой? - Я попытался заглянуть ей в глаза.
   - Не знаю... - Она ещё ниже опустила голову. - Мне страшно!
   - Успокойся. Всё будет хорошо. Теперь всё зависит только от меня... от нас с тобой. Ты достала?
   - Да, вот.
   Кунти незаметно положила что-то мне в карман.
   - Это код от сейфа в кабинете отца, - пояснила она. - Сейф находится за большим зеркалом на стене. Ты увидишь сразу. В левом нижнем углу рамы - резная роза. Это замок. Нужно повернуть три раза против часовой стрелки и выдвинуть на себя. Отец сейчас в бильярдной с друзьями. Он довольно много выпил спиртного, так что самое время воспользоваться этим. Идём! - Кунти потянула меня за руку.
   Мы прошли между танцующими парами и поднялись на веранду. Неожиданно из дома нам навстречу вышел Садор. Он был уже порядком пьян, но на ногах держался неплохо. Я переглянулся с Кунти. Заметив нас, Садор широко улыбнулся и раскинул в стороны руки, словно собирался обнять всех гостей сразу.
   - А-а! Дочка! Милая моя доченька! - шатаясь, Садор подошёл к Кунти, обнял её и поцеловал в щёку.
   Девушка недовольно отстранилась.
   - Папа! Зачем ты столько пьёшь? Тебе же нельзя столько пить!
   - Ты что, считаешь меня пьяным? А? Пьяным?.. А почему бы и нет? Неужели человек не может выпить в день своего рождения? Не может?.. Почему? - Садор покачивался на каблуках, морщился, громко причмокивал.
   Мне показалось, что он только притворяется пьяным. Почему он притворяется?
   - Иди, пожалуйста, к себе, - попросила Кунти. - Не удобно перед гостями!
   - Гостями? При чём тут гости? Я встретил сегодня друга, с которым не виделся пять лет! Естественно, мы выпили за встречу... А ты говоришь "гости"! Неужели они не поймут меня? Эй, господа!
   Садор шагнул в сторону танцующих и натолкнулся на меня. Его глаза в щёлочках опухших век уперлись в моё лицо.
   - А! Это вы, Миран! Очень рад вас видеть... Послушайте, вы мне очень нравитесь, Миран! Как вы тогда держались, а?.. О-о! - Он засмеялся и погрозил мне пальцем. - Но примите один совет старого человека. - Садор опёрся на меня, дыхнул в лицо перегаром, сказал: - Никогда не слушайтесь моей дочери. Слышите? Ни-ког-да!..
   Он покосился на Кунти, растерянно переминавшуюся с ноги на ногу.
   - Потому, что она у меня умная... Но она женщина. Понимаете, Миран? Она жен-щи-на!.. - произнёс он последнее слово по слогам. Пошатнулся, поцеловал Кунти.
   - Ни-и-и! - снова погрозил мне пальцем.
   - Иди спать, папа! - сказала Кунти.
   - Спать? Нет! Я пойду к своим друзьям!.. А вы гуляйте, гуляйте! А я пойду... - Садор медленно повернулся и пошёл обратно в дом, схватившись на пороге за стеклянную дверь, чтобы не упасть.
   Я старался не смотреть на Кунти, но неожиданно глаза наши встретились, и в её взгляде я прочёл столько отчаяния, недоумения и горечи, что мне стало её жалко.
   Мы вошли в дом через боковой вход. Холл оказался пуст. Со стороны бильярдной доносились громкие голоса и смех. Быстро переступая по ступеням, Кунти поднялась на второй этаж; за несколько шагов до двери кабинета отца остановилась в нерешительности. Посмотрела на меня. Я хотел было ободрить её, но она подтолкнула меня вперёд: иди!
   Открыв дверь, я вошёл внутрь и остановился, прислушиваясь. Здесь царил полумрак. Лёгкие шаги девушки быстро удалились и вскоре затихли. Кругом стояла полнейшая тишина. Даже голоса с улицы сюда не долетали. Кунти, как и обещала, отключила сигнализацию, и робот-охранник застыл у двери бесполезным истуканом. Покосившись на него, я вышел на середину кабинета.
   Внутренняя обстановка помещения смутно рисовалась в темноте, но она сейчас меня не интересовала. Мне нужен был сейф. Обежав взглядом всё вокруг, я заметил слева от входа, на стене слабо мерцавшее стекло. Вот то, что мне нужно!
   Осторожно ступая по мягкому ковру, устилавшему пол кабинета, я приблизился к зеркалу. Ощупал деревянную раму; резная роза в левом нижнем углу послушно поддалась моим усилиям, и, издав слабый щелчок, зеркало плавно отошло от стены. В открывшейся нише показалась дверь сейфа. Сняв с руки часы, я нажал одну из кнопок, и из небольшого отверстия в центре циферблата ударил тонкий луч света. Полированная нейтридная броня, не поддающаяся никакому боевому излучению, слабо замерцала.
   Аккуратно вставив пластину с кодом в электронный замок на дверце сейфа, я нажал клавишу. Ответом был едва слышный зуммер, и дверь легко открылась, обнажив внутренности сейфа. Я направил туда луч света: груды золотых украшений, переливавшихся разноцветными минералами, золотые монеты, какие-то шкатулки и безделушки; поверх всего этого лежал излучатель с полным зарядом. И это всё!
   Я отёр со лба холодный пот. Неужели так промахнулся? Единственной надеждой оставался небольшой запертый отсек вверху сейфа. Я осмотрел замок: восемь цифровых окошек электронного запирающего устройства и неизвестный мне набор чисел! Что же делать?..
   Опустившись на стоявший рядом стул, я обвёл растерянным взглядом кабинет. Время неумолимо летело, с каждой секундой уменьшая мои шансы. Нужно было торопиться, чтобы не провалить всю операцию. Садор, хоть и кажется пьяным, но может в любой момент прийти сюда. Мало ли что ему взбредёт в голову в день его юбилея? Может быть, ему захочется похвастаться перед друзьями своими богатствами...
   Постой-ка! Неожиданная, почти безнадежная мысль пронеслась в моём мозгу: юбилей! Сколько Садору сегодня стукнуло? Шестьдесят? Ага! Значит, он родился двадцать пятого августа две тысячи девяностого года по летоисчислению Сообщества с пересчетом на земное время. Короткий гивейский год давал более чем троекратное увеличение счёта времени по сравнению с земным. Восемь цифр - и в кодовом устройстве тоже восемь!
   Я уцепился за это "почти", как утопающий за соломинку. Коснулся первой кнопки и почувствовал, как дрожат пальцы.
   Два... пять... ноль... восемь... два... ноль... девять... ноль...
   Каждое нажатие кнопки отзывалось тихим зуммером, напоминающим комариный писк. Я потянул за ручку дверцы, и сердце моё радостно стукнуло - не ошибся! Я быстро осмотрел содержимое отсека. Так и есть: внутри лежали крохотные кремниевые кольца мемонограмм. Но что на них записано?
   Я вставил одну в часы: на оборотной стороне циферблата вспыхнул крохотный экран, сфокусировал визуальный луч, проецируя изображение в пространстве.
   "Документ РК-01/333. Сведения о поставках сернистого ангидрида на завод в Шоуй-Хэ в срок..." - быстро прочёл я светящийся текст, висящий в воздухе перед моими глазами. Не то!
   Я взял следующую пластину.
   "Документ ГР-23/156. Договор с фирмой "НКР" о поставке лазерных сварочных агрегатов...".
   Опять мимо! Вот! Сердце моё радостно стукнуло в груди.  
   "Директива N 785. Гриф - ВИ. Строго секретно. Предписание правительства Сообщества об охране информации высшего уровня..." - прочёл я.  
   Так, что тут дальше?
   "...Сигнальный экземпляр. Передан под личную ответственность генерального директора фирмы "Лидер" Креса Садора на предмет технической разработки программы "Левиафан".
   Отчёт научной правительственной комиссии о проведённых практических испытаниях в рамках программы "Левиафан" и сопутствующей ей программы "Геката".
   На основании научных исследований по программе "Геката" было установлено, что предложенная пробная модель радонного усилителя микроволн высокой энергии отвечает всем необходимым техническим требованиям и может рассматриваться как новый вид боевого оружия.
   Принцип действия нового излучателя основан на распаде F-частиц, в процессе которого происходит образование потока положительно заряженных тау-частиц, способных разрушать существующие защитные энергетические поля, а так же дробить твёрдые тела на их молекулярные компоненты. Одновременно, благодаря вторичному эффекту, образуется ударная волна отрицательно заряженных пи-частиц (антивещества) при взаимодействии с веществом атакуемого объекта аннигилирующих. Процесс связан с выделением огромной энергии (порядка десятка миллионов электронвольт ) и температуры (свыше десяти миллиардов градусов К ), то есть сопряжён с активным фотонным распадом.
   Пробные испытания нового излучателя произведены в режимах открытого космоса по движущейся мишени и в условиях планетарного режима по стационарной мишени. В обоих случаях показаны отличные результаты. На основании этого решено поручить фирме "Лидер" производство серийного образца излучателя двух образцов.
   Технические характеристики, рабочие чертежи и конструкции прилагаются.
   Срок выполнения заказа определить не позднее ноября 2152 года Сообщества.
  
   Комиссия в составе:
   Президент Сообщества - Дэн-Чонг Ли.
   Министр промышленного развития Сообщества - Эдвард Гордван.
   Министр воздушной обороны Гивеи - Тэн Цои."
  
   Я вытер со лба холодный пот. Вот оно, неоспоримое доказательство преступных замыслов Сообщества! И теперь оно в моих руках! Оставалось занести в память микроко-ФВМ, скрытой в часах, всю техническую информацию по проекту "Левиафан". Это поможет нашим учёным найти действенную защиту от смертоносного оружия.
   Я взял ещё одну мемонограмму из той же серии, вставил её в часы. В воздухе появились призрачные контуры каких-то чертежей, сложные цифровые обозначения и расчёты. Я попытался вникнуть в смысл всего этого, но мало что понял. Пусть этим занимаются специалисты. Вся операция перезаписи заняла у меня не более двух минут. Оставались ещё три диска, последние.
   Я прислушался. Может быть, мне показалось?.. Нет. Без сомнения, кто-то тихо подошёл к двери кабинета и остановился. Кто это может быть?.. Кунти?..
   Я быстро, стараясь действовать бесшумно, закрыл отсек с документами, сунув оставшиеся мемонограммы себе в карман. В это время за дверью послышался слабый шум. Нет, закрыть сейф я уже не успею!
   Я подскочил к двери и прижался к стене. Снова прислушался. Тот, за дверью, стоял тихо. Тоже прислушивается или не решается войти? Я сосредоточился, стараясь до предела обострить нервную чувствительность. Гулко стучащее в груди сердце мешало этому. Я даже испугался, что стоящий за дверью может услышать моё сердцебиение. Закрыв глаза, я глубоко вздохнул и в какой-то момент понял, что с той стороны стоит Сакумаса.
   Помедлив ещё секунду, китаец открыл дверь и вошёл в кабинет. В этот момент он стоял боком ко мне, и первый мой удар, попавший ему в плечо, отбросил моего противника назад, к двери. Не удержавшись на ногах, Сакумаса упал на ковёр. Решив, что с ним покончено, я опрометчиво наклонился вперёд. Хотя китаец и был ошеломлён, но не настолько, чтобы отказаться от борьбы. Сдвоенным ударом ног он отбросил меня к противоположной стене и, легко поднявшись с пола, перешёл в наступление. Ребро его ладони, твёрдое, как камень, обрушилось на меня сверху - удар, от которого грудная клетка взрослого человека трескается, как яичная скорлупа.
   С большим трудом мне удалось уйти от этого удара, и тут же я парировал следующий удар, направленный мне в солнечное сплетение. Ноги китайца молниеносно поднимались в воздух; он порхал легко и стремительно, словно бабочка. Я увертывался от его сокрушительных ударов, отступая вглубь кабинета. Моя ловкость и умение защищаться вызвали у Сакумасы недоумение и лёгкое замешательство. Сделав стремительное обманное движение, он развернулся, нанося удар ногой на уровне моей груди, и тут же взвился в воздух, собираясь обрушиться на меня всем своим весом. Но я снова благополучно ушёл от его атаки, и нога китайца разбила стоявшее сзади кресло. Я ринулся на старика, но он встретил меня в защитной стойке жёстким блоком.
   Острая боль пронзила мою голень. Мне стоило больших усилий, чтобы сосредоточиться и не пропустить следующий удар противника - твёрдая, как дерево, рука его молниеносно устремилась вперёд, целя мне в горло. Я чуть наклонил голову, и китаец промахнулся, наткнувшись на мой ответный удар кулаком.
   Старик пошатнулся, сбиваясь с дыхания. Не давая ему прийти в себя, я резко взмахнул ногой - Сакумаса упал на сейф, опрокинув небольшой инкрустированный столик. Я подскочил к противнику, нанося ему сокрушительные удары в голову, сердце и печень, от которых старик осел на пол. Не желая его добивать, я довершил свою атаку ударом ребра ладони в шею, вложив в него всю свою силу.
   Сакумаса снова грузно повалился на сейф, рассыпал монеты и драгоценности. Но тут же в его руке блеснул раструб излучателя. С громким криком он ринулся на меня. Быстро подпрыгнув, я ударил его каблуком в переносицу. Луч излучателя прошёл мимо, прошив каменную стену кабинета, словно картон; несколько кресел вспыхнули ослепительными факелами. Брызнувшая из раны кровь залила китайцу лицо. Он потерял меня из виду, и тогда я сбил его с ног.
   Медлить больше было нельзя. Шум, поднятый борьбой, без сомнения услышали внизу. Я подскочил к окну, открыл створки рамы. В последний момент оглянулся. Сакумаса лежал без сознания, в луже крови. Рядом полыхали остатки кресел. Чувство сожаления шевельнулось в моей душе, но предаваться самотерзанию сейчас было некогда. Я быстро вскочил на подоконник.
   Сад и парк в рассеянном свете высокой луны казались пустынными, призрачными и не реальными, словно это была какая-то театральная декорация. Справа, на стене, металлическая лестница вела на крышу дома. Я ухватился за нижнюю ступеньку и стал быстро взбираться наверх. Внизу, где-то в стороне послышались громкие голоса, топот шагов. Тут же из-за угла дома выскочили несколько вооружённых человек, увидели меня и бросились к лестнице. Подтянувшись на последней ступеньке, я оказался на плоской крыше здания.
   - Спокойно! Не двигаться!
   Я резко обернулся: в десяти шагах от меня стоял человек. Одной рукой он держался за оградительный барьер, другая с самого начала направила на меня излучатель. На человеке - чёрный спортивный костюм и лёгкие туфли. Приглядевшись, я узнал в нём одного из помощников Сакумасы.
   - К твоему счастью, - покачал головой охранник, - ты ещё можешь понадобиться нашему хозяину. А то бы... - Он угрожающе поднял излучатель, и у меня не осталось ни малейших сомнений в грозившей мне участи.
   - Иди вперёд! Только без шуток! - скомандовал охранник.
   Я был безоружен, и мне пришлось подчиниться. "Если он нажмет кнопку, от меня останется обгоревшая головешка", - мелькнуло в голове.
   Уже в двух шагах от него я неожиданно упал и, перекатившись по крыше, тут же вскочил, оказавшись за спиной противника. Тот опоздал на какую-то долю секунды: луч излучателя, мелькнув над моей головой, с треском ударил в ствол стоящего у дома дерева, воспламенив его крону. Всё остальное произошло за считанные секунды: удар, подсечка, и я оглушил охранника рукояткой его же излучателя. Разбежавшись, я прыгнул с крыши прямо на ветви одного из высоких деревьев; повис на толстом суку и спрыгнул прямо в траву, но не удержался на ногах и упал, больно ударившись о камень коленом.
   На веранде виллы царила суматоха. Гости, испуганные стрельбой, сбились у ступеней лестницы плотной толпой. Садор, яростно размахивая руками, кричал на своих охранников, пиная их ногами. На мгновение в пятне света около веранды показалась Кунти. Она попыталась успокоить своего отца, но он грубо отмахнулся от неё. Девушка отошла в сторону, пристально всматриваясь в темноту сада за освещённой площадкой...
   Мысленно простившись с ней, я откатился к густому кустарнику; вскочил на ноги и, продираясь сквозь колючки, побежал вглубь парка. Ветки низкорослых деревьев больно хлестали меня по лицу, но я не обращал на это внимания, в стремительном беге пытаясь уйти от погони. За моей спиной уже слышался топот шагов и громкие крики моих преследователей - меня догоняли.
   Наконец заросли кончились, и я оказался на обширной поляне, окружённой со всех сторон плотной стеной цветущего кустарника. Душный аромат цветов, висевший в воздухе, ударил в лицо, и на мгновение я задохнулся; остановился, переводя дыхание. В это время из-за деревьев выбежали трое людей в чёрном. Со своего места я видел только их абрисы в скудном сером свете луны. Заметив меня, они бросились мне наперерез.
   Выхватив излучатель, я, не целясь, выстрелил поверх стоявших на краю опушки деревьев. Ослепительный луч огня разрезал темноту, на мгновение, осветив всю поляну. Несколько пылающих стволов с треском упали на землю, преграждая путь моим преследователям. Продолжая сжимать в руке излучатель, я стоял в напряжении, ожидая нападения. Что-то чёрное и бесформенное, объятое огнем, с ужасными воплями метнулось в темноту, упало в траву на краю поляны. Вздрогнув, я отступил на несколько шагов назад, и в это время со стоявшего рядом дерева спрыгнул человек. Его появление было для меня полнейшей неожиданностью. Воспользовавшись этим, охранник перешёл в наступление. Ловко выбив из моих рук оружие, он высоко выпрыгнул вверх с громким боевым кличем, собираясь нанести мне сокрушительный удар ногой.
   Я отлетел в сторону, чувствуя давящую боль в лёгких. Оскалив зубы, охранник кинулся на меня, но я уже вскочил на ноги. Перехватив его руку, я молниеносно провёл его по дуге в направлении движения, а затем резко рванул в другую сторону, заламывая его руку назад. Ликтор подлетел в воздух, словно подброшенный невидимой силой, и грузно упал на спину. Не дав ему опомниться, я оглушил его серией мощных ударов в челюсть. Подхватив излучатель, я бросился прочь с этой поляны, пока сюда не подоспели остальные охранники. Сейчас нужно как можно скорее добраться до машины. Хотя я смутно представлял себе свои дальнейшие действия, инстинкт самосохранения гнал меня из этого сада, где меня поджидала смерть.
   Не обращая внимания на всё возрастающую боль в правом боку (у меня, по-видимому, было сломано ребро), я стремительно бежал навстречу луне, мерцавшей среди кривых ветвей, пока, наконец, не достиг высокой каменной ограды. С разбега перемахнул через двухметровую стену и оказался в ночном лесу.
   Тёмные стволы толпились вокруг меня молчаливыми гигантами; ночная мгла вилась вокруг них, сгущаясь в глубине леса непроницаемым мраком, с которым были не в силах бороться луна и звёзды, мерцавшие в чернеющем над головой небе.
   Я бросил взгляд на пеленгатор - до магнитора, оставленного для меня Кунти, около ста метров в направлении на север. Хорошо. Только бы успеть! Я кинулся вглубь леса, прорываясь сквозь заросли, обламывая ветки. Время от времени я сверялся с датчиком - поле магнитора оставалось там же, где и было. Миновав кусты, я оказался на ещё одной поляне и почти сразу же увидел машину. Она стояла метрах в десяти от меня, укрытая в густых зарослях колючего кустарника. Забравшись в кабину, я быстро включил приборы и магнитный активатор и тут же поднял аппарат над землёй.
   До Магистрали я добирался не больше получаса. Мелькнули, сливаясь, верхушки деревьев, звёзды пронзили высокое, чернеющее небо призрачными стрелами, и мой магнитор завис над оживлённой дорогой, ведшей в северную столицу. Я выключил управляющее поле - магнитор мягко опустился на пыльную обочину. Голубые огни встречных машин слепили глаза. Сердце бешено колотилось у меня в груди. Я опёрся локтями о приборную доску и закрыл глаза. На секунду перед моим мысленным взором возникло взволнованное лицо Кунти, каким я увидел его в последний момент... Ждать помощи больше было неоткуда, а мне сейчас так нужна чья-нибудь поддержка или подсказка... хотя бы подсказка! Ведь я совершенно не представлял, как действовать дальше, как покинуть Сообщество и доставить добытые сведения на Землю...
   Я снова взглянул на дорогу. Надо собраться, собраться и оставаться спокойным и, прежде всего, выполнить приказ Громова! Идти на встречу с резидентом самому теперь нельзя, это ясно. После всего случившегося на вилле Садора, меня наверняка будут искать по всей планете... если уже не ищут.
   Я взглянул на часы: до рассвета остаётся два часа. А сколько у меня времени?.. И того меньше! Отсидеться где-нибудь, переждать, пока всё не утихнет? Так нет же, не утихнет, не уляжется само собой! Меня загонят в ловушку, как зверя, и тогда всё пропало. Что я могу на чужой планете, среди чужих людей? "Мстители", возможно, могли бы помочь мне на время укрыться, но все, кого я знаю, убиты или арестованы. Ведь Кунти успела познакомить меня лишь с несколькими своими товарищами. Конечно, есть и другие повстанцы, но где и как их искать?.. Нет, это не выход из положения.
   Представляю, как отреагируют в правительстве Сообщества, когда узнают о пропаже секретных документов государственной важности! Вся полиция и Служба безопасности будут подняты на ноги... или уже подняты... Хотя, что это я? Нет, Садор не решится сразу же сообщить о пропаже и о случившемся, ведь это не в его интересах. Как он объяснит свой промах? Как обо всём расскажет? Знакомый дочери выкрал у него данные о секретном оружии из его же личного сейфа, будучи приглашённым им на семейное торжество, да ещё и при помощи родной дочери? Если об этом узнают в правительстве, то для Садора такая огласка станет полным крахом.
   Нет, он не станет оповещать полицию и секретную Службу! Садор попытается найти меня своими собственными силами, ведь он, скорее всего, не догадывается, кто я на самом деле. Мне это только на руку. Можно попробовать переиграть противника с большими шансами на успех. Ведь он прежде всего будет искать Мирана Бедаро, а не меня. Хорошо бы изменить внешность... вернее, вернуть себе своё прежнее лицо, но без посторонней помощи это у меня не получится. Остается открытым только вопрос о передаче добытой информации. А ведь сегодня как раз пятница - резервный день для встречи с резидентом!
   Я задумался, и неожиданно в голове у меня созрел вполне определённый план. Вспомнился мой прилёт на Гивею и знакомство с торговцем по имени Уко Уллоу. Вот кто поможет мне! Ведь он у меня в долгу. Кажется, он приглашал меня в гости? Поломей-роуд, четыре? Это не в центре, и тем лучше! Пожалуй, стоит воспользоваться приглашением.
   Это была смелая мысль, но иного выхода я не видел, и приходилось рисковать. Мысленно поблагодарив судьбу, я включил магнитный активатор.
  
  

7

  
  
   Уко Уллоу сидел перед входом в неказистый двухэтажный дом с плоской серой крышей, окружённый пыльным садом, и, блаженно щурясь под первыми лучами солнца, мерно покачивался в выгнутом, плетёном кресле. Завидев меня около калитки, он расплылся в радостной улыбке и поспешно вскочил мне навстречу.
   - Господин Бедаро! Неужели это вы? Как я рад вас видеть!
   - Я тоже очень рад видеть вас в полном здравии! - улыбнулся я, пожимая его протянутую руку.
   - Признаться, я и не думал, что вы когда-нибудь воспользуетесь моим приглашением и заглянете ко мне в гости.
   - И напрасно, - возразил я. - Всё это время я помнил о вашем приглашении. Но вы ведь уезжали к матери... Кстати, как её здоровье? Она поправилась?
   - Вы даже это помните! - смущённо улыбнулся Уллоу. - Спасибо, ей уже лучше. Климат Южного полушария хорошо влияет на её организм. Господин Бедаро...
   - Зовите меня просто Миран.
   - Ну что вы! - воскликнул Уллоу. - Как-то неудобно.
   - Ерунда, - отмахнулся я, - ничего особенного. Мне будет даже приятно. Ведь по возрасту я вполне гожусь вам в сыновья.
   - Это верно, - согласился Уллоу. - Но тогда и вы зовите меня по имени. - Он снова сконфуженно улыбнулся, засуетился, позвал жену и велел ей собирать на стол.
   - Сейчас будем завтракать, - сообщил он, беря меня под руку и вводя в дом. - Правда, у нас не то, что в дорогих ресторанах проспекта Свободы, и всё же, моя жена очень неплохо готовит домашнюю еду.
   - Вот и хорошо. Ужасно не люблю дорогих ресторанов.
   Я улыбнулся Уллоу. Его добродушие и гостеприимство тронули меня. К тому же, после всех передряг, я в самом деле был бы не прочь чего-нибудь съесть. Вдобавок ко всему стал сильно болеть бок, и при каждом резком движении я невольно морщился от боли.
   - Как вы себя чувствуете, господин Бедаро? - уже за столом спросил Уллоу, заметив мои гримасы.
   - Спасибо, вполне сносно. По дороге к вам я попал в небольшую аварию. Теперь что-то болит в боку.
   - О! Я вызову врача! - испугался Уллоу. - У вас может быть перелом, а это опасно.
   - Не стоит беспокоиться из-за пустяков, - остановил я его. - Право же, на мне все раны заживают, как на собаке.
   Уллоу недоверчиво посмотрел на меня, позвал жену:
   - Хэри! Ну что же ты? Неси скорее жаркое!.. Хэри - моя жена, - пояснил он. - Замечательная женщина и отличная хозяйка.
   Появилась женщина, неся тарелки с едой. Трудно было понять, сколько ей лет. Довольно полная на вид, в лёгком платье василькового цвета; пышные длинные волосы ярко-медного оттенка собраны на затылке в плотный, тяжёлый узел.
   - Хэри, познакомься. Это господин Бедаро! Я тебе о нём много рассказывал. Помнишь?
   Женщина смущённо заулыбалась; протянула мне пухлую ручку.
   - Миран, - представился я и предложил: - Садитесь с нами.
   - Что вы! - воскликнула женщина, смущаясь ещё больше. - У меня столько дел по хозяйству... пирог подгорит... Я ведь пирог пеку!
   - Ну что ты, в самом деле, Хэри! - остановил жену Уллоу. - Садись, посиди с нами. Не сгорит твой пирог! Смотри, какой молодой человек пришёл к нам в гости. А? Когда ещё тебе представится такой случай?
   Он добродушно рассмеялся. Его жена покраснела до кончиков ушей, махнула на него рукой и, закрыв ладонями лицо, убежала в соседнюю комнату.
   - Засмущалась! Надо же, - удивлённо покачал головой Уллоу и хмыкнул.
   - У вас действительно хорошая жена, - сказал я. - Уко! Я могу вас попросить об одном одолжении?
   - Об одолжении? - Уллоу отложил в сторону вилку и внимательно посмотрел на меня. - О чём вы говорите? С удовольствием выполню любое ваше поручение. Но что я могу для вас сделать?
   - Пустяк. Просто нужно передать одну вещь моему товарищу.
   - Только-то? - удивился Уллоу. - Конечно же, я передам. Но почему вы сами... Хотя это уже не моё дело. Что это за вещь?
   Я снял с руки браслет с часами:
   - Вот.
   - Часы? - Уллоу повертел их в руках. - Не плохой механизм!
   - Я обещал другу достать именно такие, - сказал я, внимательно наблюдая за собеседником.
   - А как я найду вашего товарища? - поинтересовался Уллоу.
   - Он будет ждать меня сегодня в одиннадцать часов в ресторане отеля "Голубая Лагуна". Вы знаете, где это? Найдёте его за столиком у окна, выходящего к океану. Насколько я знаю, там только один такой, так что вы не ошибётесь.
   - А как я должен представиться ему?
   - Никак. Он спросит у вас, как вы попали в этот ресторан, на что вы ответите: "Я здесь случайно". Если же он скажет: "Значит, случай счастливый", вы передадите ему эти часы и сразу же уйдёте.
   Уко Уллоу отодвинул тарелку, испуганно посмотрел на меня.
   - Господин Бедаро! Я вас очень уважаю, но скажите... это контрабанда?
   - Почему вы так подумали? Разве я похож на контрабандиста, а часы могут быть запрещённым товаром?
   Уллоу пристально смотрел на меня. Он явно боялся вступать со мной в сделку.
   - Не надо, господин Бедаро! Я достаточно пожил на этом свете и неплохо знаю людей. К чему все эти условные фразы? Всё, как в фильмах про шпионов или убийц... Конечно, часы не контрабанда, но в них могут быть спрятаны наркотики или, ещё хуже, - алмазы!
   - Послушайте, Уко! Я скажу вам одну вещь. Поверьте, я не сказал бы этого никому другому, но вы произвели на меня очень хорошее впечатление... Так сложились обстоятельства, что меня разыскивает полиция. Вы правы, эти часы действительно контрабанда, но, передав их, вы не будете иметь никаких осложнений с властями. Даю вам слово чести, что вас никто не заподозрит...
   Я повертел в руках вилку.
   - Жизнь сложная штука, Уко. Ещё сложнее бизнес, и законы его не всегда являются законными, если так можно выразиться. Вы должны меня понять, потому что сами в какой-то мере бизнесмен...
   Я понимал, что в эту минуту рискую многим. Ведь я совсем не знал этого человека, и только интуиция подсказывала мне, что на него можно положиться. Другого выхода в сложившейся ситуации у меня просто не было. Передать добытую информацию на Землю необходимо любой ценой и приходилось идти на большой риск ради этого.
   Уллоу всё ещё колебался, и мне пришлось пойти на небольшую уловку, чтобы склонить его на свою сторону.
   - Я понимаю ваши сомнения, - снова заговорил я. - Но ещё раз вам говорю, что в моей просьбе нет ничего незаконного. Просто сам я сейчас не могу этого сделать... Уко! Вы же опытный человек в подобных делах. Разве не так?
   Я умышленно надавил на слабую струну своего знакомого, давая ему понять, что он у меня в долгу за услугу, оказанную мною ему тогда, в Космопорту. Это оказалось действенным средством.
   - Хорошо! - сказал Уллоу, беря у меня часы. - Я сделаю всё, как вы сказали... Вы мне нравитесь, Миран! - Он широко улыбнулся.
   - Вот и прекрасно! - хлопнул я его по плечу. - Вы тоже мне симпатичны, Уко. Только не забудьте условную фразу.
   - Я всё запомнил, - уверенно кивнул Уллоу. - Ресторан "Голубая Лагуна", столик, выходящий к океану...
   - Да, вот ещё что! - спохватился я, доставая медальон "Зуб Кобры". - Вот это наденьте на шею так, чтобы его было видно. По нему мой товарищ сразу узнает вас. В руках у него должен быть свежий номер "Звёздного Орла". Не забудьте.
   В дверях комнаты появилась жена Уллоу, неся на подносе ещё дымящийся пирог.
   - Только ни о чём не говорите своей жене, - шепнул я. - Сейчас почти девять. Через час вы должны выехать. Возьмите мою машину.
   - Можете быть спокойны, - заговорщически подмигнул Уллоу, - никто, кроме меня, не узнает об этом.
  
  

* * *

  
  
   Я лежал на диване в маленькой комнате для гостей и глядел в потолок. Пластиковые шторы на окне, в виде узких продольных полос, были опущены, и на потолке бегали длинные блики красного света.
   Два часа назад Уллоу уехал на встречу с моим резидентом, и теперь я томился в ожидании, терзаясь сомнениями. За стеной мыла посуду госпожа Уллоу и что-то тихонько напевала.
   Я прислушался, стараясь уловить смысл слов песни, но женщина пела очень тихо и невнятно, что называется для себя. В конце концов, я перестал прислушиваться. Но мелодия была приятная, убаюкивающая. К тому же жара действовала на меня угнетающе. Я уже начал дремать, когда с улицы донёсся непонятный шум, затем отрывисто и резко прозвучала полицейская сирена. Я вскочил с дивана, прислушиваясь. В комнату вошла Хэри Уллоу с полотенцем через плечо.
   - Что это за странный шум на улице? - поинтересовался я.
   - Трудно сказать, - женщина пожала плечами. - Если хотите, я схожу, посмотрю?
   Она вышла, но через минуту вернулась снова.
   - Это у соседей. Полицейская облава. Кого-то ищут. Я не стала расспрашивать. Они не любят, когда задают много вопросов.
   Женщина говорила совершенно спокойно, буднично, как о само собой разумеющихся и привычных вещах.
   Я прошёлся по комнате, подошёл к окну.
   - Да вы не беспокойтесь, - сказала Хэри Уллоу, наблюдая за мной. - У нас здесь такое часто бывает. Поищут-поищут и уезжают ни с чем... Вы, конечно, к подобному не привыкли.
   - А кого они ищут?
   - Говорят, что каких-то мятежников, а там... Одному богу известно, что им нужно! Вчера вот забрали сына у соседей, что живут через улицу. Совсем ещё мальчик, а они обвинили его в сочувствии мятежникам. А какой из него мятежник? - Она горько усмехнулась.
   - Как звали вашего соседа?
   - Крис... Крис Нэйт.
   Нет, такого имени я не знал. Впрочем, Кунти же говорила, что отрядов "мстителей" много.
   - Ваш муж ещё не вернулся?
   - Пока нет. Он сказал, что поехал в центр города за овощами... а какие в центре могут быть овощи? - Хэри Уллоу сокрушённо покачала головой и вышла в соседнюю комнату.
   Я снова лёг на диван, прислушиваясь к шуму на улице. На всякий случай достал из пиджака излучатель, проверил боезаряд. Положил излучатель рядом: кто знает, зачем здесь полиция?
   Через полчаса на дорожке сада послышались быстрые шаги. Я привстал с постели. Человек поднялся по ступеням крыльца, вошёл в дом. Раздались приглушённые голоса, и я узнал голос Уллоу. В следующую минуту он порывисто вошёл в комнату и плотно прикрыл за собой дверь. Я выжидательно посмотрел на него. Он тяжело дышал; на лице и шее у него были красные пятна.
   - За вами гнались, Уко?
   - Нет... нет, что вы! - облизнул он пересохшие губы и плюхнулся в стоящее рядом кресло. - Всё в порядке, господин Бедаро.
   Я пристально посмотрел на него.
   - Вы, наверное, не доверяете мне? - понял мой взгляд Уко, и в голосе его послышалась растерянность. - Поверьте, я сделал всё, как вы мне сказали!
   - Хорошо. - Я встал, подошёл к окну. - Опишите мне, как выглядел тот человек.
   - Как выглядел?.. Ну, высокий такой, плотный... нос такой, знаете, с горбинкой небольшой... Глаза?.. Глаза голубые, прозрачные. Волосы тёмные, слегка вьющиеся... Что ещё?.. Ах, да! На правой щеке, у самого рта, складка такая... знаете?
   Голос Уллоу звучал по-ученически просительно, будто он уговаривал меня согласиться с ним. Это придало мне уверенности: правду говорит, не лукавит. Обмануть в такой ситуации очень сложно.
   Я задумался. Что-то очень знакомое было в описании Уллоу. Уж не Артур Порта ли прибыл сюда в качестве резидента? Старый наш с Сидом друг, перешедший теперь на работу в ПОТИ, он всегда был отчаянным парнем и вполне мог рискнуть на подобное задание.
   - А родинку у него вы, что же, не заметили? - повернулся я к Уллоу. - Вот здесь, на щеке, около уха. Большую такую.
   - Родинку? - Уллоу отвёл взгляд в сторону, мучительно вспоминая что-то. Вытер со лба выступивший пот. Сказал: - Нет, родинки у него не было.
   - Вы уверены?
   - Да, господин Бедаро. Родинки у него не было, это я хорошо помню.
   Я облегчённо улыбнулся. Теперь оснований не доверять ему у меня не осталось вовсе.
   - Ладно, Уко! Спасибо вам за всё. Вы оказали мне неоценимую услугу, и теперь я перед вами в неоплатном долгу.
   - Уф-ф!.. - Уллоу отёр вспотевший лоб своим огромным платком. Вдруг поднял на меня встревоженный взгляд. - Знаете, в центре города делается что-то непонятное. Полиция перекрыла все большие улицы, ведущие из города, и у всех проезжающих проверяет документы. Люди даже поговаривают... - Он неожиданно замолчал.
   - Что люди поговаривают? - Я сел на диван, напротив него.
   - Вы, конечно, можете считать это сплетнями... - Уллоу снова замялся. - Говорят, что полиция ищет какого-то молодца, который обчистил отца своей невесты, очень богатого и влиятельного человека.
   Так, значит, началось! Завертелась "карусель", и теперь с каждым часом мои шансы покинуть эту планету будут уменьшаться всё больше. Я усмехнулся и встал.
   - Вот что, Уко! Ещё раз спасибо вам за всё, что вы для меня сделали. Вряд ли мы с вами когда-нибудь увидимся ещё. Поэтому говорю вам: прощайте! Теперь я должен идти.
   - Господин Бедаро! А что мне делать с этим? - Он протянул мне медальон "Зуб Кобры".
   Я повертел в руках невзрачную вещицу. На какое-то мгновение перед глазами встали грозные картины вздымающихся над поверхностью океана волн, храм на краю скалистой гряды - высоко-высоко над океаном. Я держу за руки девушку. Ветер лихо расправляется с её пышными волосами, забивает пряди в рот, мешает говорить. В тёмных, глубоких-глубоких, как омуты, глазах девушки стоит печаль и укор...
   - Если можно, последняя просьба, Уко? Может быть, вы сможете передать этот медальон моей... моему... В общем, отошлите его вот по этому адресу! - Я быстро написал на клочке бумаги несколько строк и протянул ему.
   - Я хочу, чтобы это осталось ей на память, - словно оправдываясь, сказал я.
   Уллоу понимающе кивнул.
   - Не беспокойтесь. Я всё сделаю. Но куда же вы теперь?
   - О! Мой путь лежит далеко отсюда, но я не надеюсь... - Я замолчал, прислушиваясь.
   С улицы снова донёсся вой сирены, затем послышался топот тяжелых шагов, остановившихся у дома Уллоу. Через минуту раздался громкий стук в дверь и властный приказ: "Откройте!".
   Я переглянулся с Уллоу.
   - Это полиция! - негромко сказал он. - В нашем квартале опять облава на мятежников.
   Я лихорадочно обдумывал, как поступить. Стук в дверь повторился ещё более настойчиво.
   - Иду, иду! - крикнула из соседней комнаты госпожа Уллоу, направляясь к двери.
   - Скорее! - Уко Уллоу подтолкнул меня, затаскивая на кухню. Распахнул окно выходящее в сад. - Полезайе! Вашу машину я осавил с другой стороны сада. Они ничего не заметят.
   Я благодарно пожал ему руку. Он, чуть ли не силой, вытолкнул меня в окно. В последний момент я услышал топот тяжелых шагов уже в доме и громкие голоса.
   Пригнувшись, побежал через сад. У ограды остановился, осторожно выглянул на улицу. Сразу же увидел свой магнитор: он стоял около дальнего угла ограды, в тени корявого, пыльного дерева. Только бы не было случайных прохожих!
   Я перемахнул через низкую каменную стену. Ещё минута - и я сидел в кабине машины. Быстро включил приборы. Магнитный активатор едва слышно заурчал где-то под днищем магнитора, плавно поднимая его на полметра в воздух. Не раздумывая, я резко взял с места, быстро набирая скорость.
   Узкие, петлявшие между домами улочки оказались на удивление пустынными для этого часа. Я осторожно вёл магнитор, протискиваясь между белёсыми, лишёнными окон, стенами домов, подступавших почти вплотную один к другому. Неожиданно явственно почувствовал: кто-то следит за мной! Взглянув на экран заднего обзора, понял, что не ошибся - на небольшом отдалении за мной ехал чей-то магнитор, но явно не полицейский.
   Я прибавил увеличения. Теперь на экране можно было разглядеть, что в машине сидят четыре человека. Что это? Слежка или простая случайность? Я слегка увеличил скорость и резко свернул налево, в узкий проход между домами, которые здесь стояли особенно близко друг к другу, так что мой магнитор едва не касался их стен своими бортами. Выехав на соседнюю улицу, я снова свернул, теперь уже направо, и, через несколько сот метров, снова налево.
   Опять посмотрел на экран. Мои преследователи не отставали, повторив за мной все манёвры. Значит, действительно это "хвост"! Люди Садора?.. Скорее всего... Быстро же они нашли меня! И облава эта не случайная - меня они ищут, а не мятежников. Вот только как они могли догадаться, что я окажусь именно здесь? Ведь никто не знал о моём знакомстве с Уллоу...
   Я ломал голову над этим вопросом, неуклонно пробираясь к окраине города. Наконец, лабиринты узких улочек закончились, и я вырвался на пустынные пространства, постепенно переходившие в изнывающую от жары бескрайнюю степь, тянувшуюся на юг и запад, вдоль всего побережья океана. Отсюда, на несколько сот километров, не было никакого жилья - все города и посёлки были разбросаны по планете отдельными островками-оазисами, только там, где росли леса из завезенных с Земли деревьев, и была питьевая вода.
   Я гнал свою машину по пыльной дороге, на предельной скорости, стараясь оторваться от своих преследователей. Сейчас мне необходимо было добраться до Магистрали, чтобы кратчайшим путём достигнуть Космопорта. План дальнейших действий уже созрел в моём мозгу.
   Я бросил быстрый взгляд на экран. Магнитор моих преследователей двигался следом, не отставая ни на метр. Вдруг он резко повернул вправо, съезжая с дороги в степь, и, поднимая тучи пыли, помчался по обочине. Похоже, они решили ехать мне наперерез?
   В следующую минуту запыленная машина людей Садора выскочила на дорогу прямо передо мной. Я автоматически потянул штурвал на себя, задавая вертикальное ускорение, - мой магнитор совершил резкий "прыжок" через заросшую кустарником канаву и, ломая колючие ветки, пролетел несколько метров, плюхнувшись в горячую пыль на обочине Магистрали. Я крутанул штурвал вправо и выехал на проезжую часть дороги, но мои преследователи опять попытались подрезать меня. Мне снова пришлось "перескочить" через них, но на этот раз я немного не рассчитал ускорение. Магнитор сильно тряхнуло и бросило в сторону. Поднимая тучи пыли, он помчался по наклонной насыпи, оказавшись на несколько метров ниже полотна дороги.
   Теперь выстрелом им меня не взять. Успокоившись, я включил автопилот и достал свой излучатель. Впереди, метрах в пятидесяти, на обочине росло несколько толстых деревьев. Локационная система магнитора мгновенно среагировала на возникшее препятствие, и машина моментально выехала на дорогу. В этот момент я прицельно выстрелил.
   Тонкий огненный луч пронзил разделявшее нас пространство, и ехавший впереди магнитор превратился в клубящийся чёрным дымом огненный шар, закрутившийся по дороге. Инстинктивно я пригнулся, и в эту секунду пламенный смерч пронёсся над моей машиной, стекая к деревьям у обочины.
   Вот и всё! Я бросил излучатель на сидение и снова взялся за штурвал. Магнитор послушно рванулся вперёд.
   На востоке, далеко у горизонта, белым призраком плавился в горячих потоках воздуха Шаолинсеу. В стороне от него и немного левее кровавым отблеском мерцала узкая полоса океана. Солнце висело низко над горизонтом, поливая землю красным дождём жарких лучей, которые застревали в пыльных смерчах, носившихся по степи, гасли и вспыхивали снова, дробясь тысячами красноватых искр.
   Я взглянул на шкалу скорости. Магнитор двигался максимально быстро, почти на пределе своих возможностей - совсем даже неплохо для такой-то местности. Тем не менее, нужно было оставаться предельно внимательным, ведь пылевые волчки-воронки, достигавшие в высоту почти шести метров, сильно затрудняли движение, лишая меня видимости. Несколько раз пылевые смерчи полностью поглощали мой магнитор, и я оказывался в самой сердцевине облака из бешено крутящихся пыли, песка, сухой травы и сломанных веток.
   Едва очередной смерч остался позади и ослепительное красное солнце выплеснуло на ветровое стекло потоки иссушающего жара, далеко впереди замаячили тёмные контуры деревьев. А спустя десяток минут я уже мчался сквозь ровные ряды "кедров" с плоскими сизыми кронами. Деревья вокруг почти сливались в сплошную стену, сквозь которую сиял алым пламенем солнечный диск. Но лес закончился так же быстро и неожиданно, как и начался. Магнитор снова вырвался на бескрайние просторы жаркой равнины, где пыльных смерчей стало ещё больше.
   Неожиданно моё внимание привлекла ослепительная молния, сверкнувшая на горизонте, где горбились ряды низких сопок. Через секунду что-то снова зарделось там яркой алой искрой, и я понял, что это стеклянный купол Космопорта горит нестерпимым огнём в лучах высоко стоявшего солнца. Значит, до цели моего пути осталось совсем немного. Поэтому и смерчей на равнине стало больше - почва, подверженная искусственной эрозии, выдувалась здесь ветрами легче.
   Мои руки невольно потянули штурвал на себя, и магнитор рванулся вперёд с ещё большей скоростью. На щитке управления загорелся красный сигнал тревоги; жалобно и надрывно запел зуммер, предупреждая об опасности перегрузки магнитного активатора. Но я не обращал на это никакого внимания. Мои глаза были устремлены вдаль, где с каждой минутой, разворачиваясь громадным зеркалом, вырастало огромное поле космодрома, расчерченное посадочными знаками, словно шахматная доска. Уже можно было различить прямоугольные корпуса ангаров, аккуратные кубики складских помещений, заправочные цистерны в ряд. В стороне от них белые посадочные полосы уходили к самому горизонту. Там, поблескивая на солнце обшивкой, стояли ракетопланы, готовые в любую минуту покинуть эту обожженную солнцем планету.
   Я снизил скорость - начался пологий спуск в котловину, на дне которой, километрах в десяти, располагалась первая площадка со вспомогательными помещениями Космопорта. Мой магнитор снова въехал в широкую лесополосу, окружавшую ракетодром с востока. Слабое гудение активатора, работавшего до этого на предельной мощности, стихло. Машина двигалась плавно и бесшумно, не нарушая девственного спокойствия леса. Впервые находясь здесь, я почувствовал себя, словно на родной планете, в земном лесу, чуть тронутом ранней осенью, но ещё не потерявшем свежести листвы и напоённом терпкими лесными запахами.
   Спокойствие, пришедшее в душу, было нарушено слабым жужжащим звуком, исходившим откуда-то сверху и показавшимся мне вначале слабым порывом налетевшего ветра. Я задрал голову и понял, что это не ветер.
   Звук стал тоньше и протяжнее. В следующую минуту громадная тень заслонила солнце, легла на землю чёрной кляксой. Гравиплан - большая, блестящая металлом птица - пролетел в стороне, направляясь на юг. За прозрачным куполом кабины, под треугольником острых крыльев, я успел заметить человека, напряженно всматривающегося в поверхность планеты внизу. Какие-то смутные тени (не то люди, не то спинки соседних кресел) стояли за его спиной.
   Я поспешил спрятать магнитор в густом кустарнике, и вовремя, - сразу же за первым летел второй гравиплан, пересекавший лесополосу с востока на запад. За стеклом кабины сидели двое людей и всматривались в лес. На одном из них был шлемофон, как у радиста. На людях надета песочного цвета форма, какую обычно носят в полиции.
   Сомнений больше не оставалось: ищут меня. Как только оба аппарата скрылись из вида, я осторожно покинул своё укрытие и выехал из леса. Вдалеке блестящие точки гравипланов делали круг над Космопортом, заходя на посадку. Дождавшись, пока они сядут, я на полной скорости пересёк открытый участок местности и сходу "перескочил" через заградительный барьер из каменных надолбов, окружавший взлётное поле в том месте, где стояли складские помещения.
   Охранные фотоэлементы, установленные на тонких металлических мачтах вдоль всего поля, даже не успели сработать, настолько вызывающе-наглым оказался мой прорыв на территорию Космопорта.
   Отряхивая с себя куски застывшей защитной пены, я вылез из машины, зарывшейся носом в красноватый песок (ширина барьера оказалась предельной для возможностей магнитора). Огляделся по сторонам. Рядом со мной высилась стена ангара из рифленой, прочной, как сталь, пластмассы угрюмого серого цвета. Кругом не видно ни души. Только автоматическая тележка-тягач в нескольких метрах от меня везла заправочные блоки к дальнему ангару. Правее, там, где уже начиналась взлётная полоса, стоял ракетоплан. Он был поставлен в страховочный сектор, видимо, для ремонта или дозаправки. Судя по обшарпанному зелёному борту с жирно намалёванными в нескольких местах красной краской кругами, это военный ракетоплан. Входной люк был открыт, трап спущен. Ещё раз оглядевшись, я двинулся к нему. Каменные плиты под ногами раскалились настолько, что подошвы моих ботинок, казалось, прилипали к ним. Через несколько секунд я до конца ощутил, как жестоко печёт полуденное солнце.
   Миновав ряд ангаров, выстроившихся в одну линию, как солдаты в строю, я увидел, что по боковой дорожке прямо ко мне идут два человека в жёлтых комбинезонах. Вид их мне сразу же не понравился. Достав излучатель, я прикинул: до ракетоплана бежать секунд десять, а эти двое будут здесь минуты через две... Стоило рискнуть.
   Зажав в правой руке оружие, я побежал к спущенному трапу. Тут же посмотрел в сторону: заметив мой манёвр, полицейские тут же кинулись вдогонку. Один из них вскинул руку с оружием. Прыгнув вперёд, я покатился по раскаленному камню взлётной полосы, уходя от визжащих пуль. Оказавшись снова на ногах, выстрелил в ответ. Вспучившийся пузырями бетон заставил полицейских поспешно отпрыгнуть под прикрытие ближайшего ангара.
   Достигнув, наконец, спасительного ракетоплана, я в два прыжка преодолел алюминиевые ступени трапа и забрался в аппарат, плотно задраив за собой люк.
   Два пилота в кабине обернулись, удивлённо разглядывая меня. Один - молодой и смуглый. Второй был постарше, с сединой в волосах и хмуро сдвинутыми бровями.
   Бросив взгляд на включенный обзорный экран над главным пультом, я поднял излучатель. Приказал обоим:
   - Выходите! Быстро!
   Седовласый внимательно посмотрел на меня, переглянулся с товарищем. Тот растерянно уставился на меня.
   Я, облизнув ссохшиеся губы, глухо повторил:
   - Выходите, ну!
   Пожилой пилот вздрогнул, снял наушники; не глядя, положил их на приборную панель. Медленно встал. Вслед за ним поспешно поднялся его молодой напарник. Они неловко протиснулись через узкий проход к выходу. Открыв люк, седовласый в последний раз посмотрел мне в глаза, и мне показалось, что он хочет что-то сказать. Но молодой пилот одёрнул товарища за рукав, и они стали быстро спускаться по ступеням трапа.
   Я сбросил лестницу и снова задраил люк. Осмотрел все отсеки - пусто. Сел к управлению, проверил топливо, двигатели: всё было в норме. Включил защиту. Теперь им меня так просто не взять! Через боковой иллюминатор я увидел, как к ракетоплану бегут вооружённые люди; несколько тягачей вывозят на взлётную полосу огромные заправочные блоки, пытаясь преградить мне дорогу. Я быстро осмотрел наличие на борту оружия и, развернув правое орудие, дал парализующий луч, доведя радиус рассеивания до максимума. Снова выглянул в иллюминатор. Так и есть: всё живое в ста метрах от ракетоплана временно обездвижено. Тягачи беспомощно застыли на месте, не пройдя и полпути. Вот так-то лучше!
   Я отыскал в грузовом отсеке скафандр, подходящий по размеру, быстро влез в него. Для верности привинтил шлем. Снова сел в пилотское кресло и закрепил привязные ремни. Нажал кнопку, включая режим подготовки к старту. Бросил взгляд на передний экран. Там два военных ракетолёта выруливали на взлётную полосу из резервных ангаров. Что такое? Я включил внешнюю связь.
   Хриплый голос истошно кричал в наушниках:
   - Внимание! Говорит "Ипсилон"! Всем кораблям охраны Космопорта! Немедленно в воздух! Экстренный взлёт всем кораблям! Перехватить ракетоплан РК-204, стартующий в восьмом секторе!..
   Я включил носовые излучатели. Индикаторы нервно замигали. Скорректировав вправо, нажал педаль парализующего излучения. Сначала мне показалось, что действия нет, но вскоре счетчики радара отметили: правый корабль, потеряв управление, медленно отклоняется к кромке поля. Теперь у меня есть время, чтобы взлететь первым. Включив антигравитатор, я нажал стартовую кнопку. Ракетоплан плавно поднялся над землей, завис на несколько секунд и стремительно ринулся вверх, рассекая тёмно-синий купол неба.
   Быстро и смазано мелькнули всклокоченные рыжие облака. Экраны и иллюминаторы заволокло белёсым туманом - мой корабль проходил сквозь атмосферу. По корпусу аппарата пробежала мелкая дрожь, и заструились змейки голубоватого пламени - это остаточные токи стекали по обшивке ракетоплана. Вибрация нарастала с каждой секундой.
   Я дал полный разгон. Клочья тумана на передних экранах разорвались, провалившись вниз, и их место занял сверкающий звёздный купол. Бархатная чернота космоса окутала корабль, и только снизу, от планеты, поднималось матовое свечение. Громадный, размытый внутри, оранжево-бурый шар её быстро уменьшался в размерах. А за ним, разбрасывая в пространство огненные струи, пылал алый диск "Ближайшей", но смотреть в ту сторону без опущенного поляризующего фильтра было нельзя.
   Несколько минут я наслаждался полётом, паря среди звёзд. В душе появилась и окрепла неопределённая радость, словно от предвкушения долгожданной встречи. Подумалось: "Ну, вот и всё! Конец!..".
   В этот миг я заметил, как две огненные полосы оторвались от серпика планеты, слились с блеском звёзд позади меня. Так стартуют только ракетопланы! По пульсирующему полю радара я понял, что не ошибся: действительно, секунду назад с планеты стартовало два корабля, и теперь они стремительно нагоняли меня.
   Выглянув в боковой иллюминатор, я увидел, как у левой части горизонта среди звёзд появился большой трехсекционный ракетолёт. А где же второй? Я быстро поискал лучом - вот! Он летел прямо надо мной, в какой-то тысяче километров. Поспешно включив защитное поле и дав круговой парализующий луч, я задал ускорение своему аппарату, пытаясь уйти от погони.
   Звёзды бешено закружились перед глазами в каком-то сумасшедшем хороводе. Я следил за тем, как постепенно растет нагрузка, напряжённо пытаясь поймать далёкую жёлтую звёздочку в перекрестье курсового фотоэлемента на дисплее навигационного пульта.
   Вдруг все чувства и переживания отошли куда-то на второй план, и тело затопила острая, почти нестерпимая боль, заглушая мысли о спасении и настойчиво добираясь до сознания. Звёзды почему-то оказались прямо под ногами, и ощущение не то падения, не то невесомости охватило меня. Небо в одно мгновение, словно раскололось надвое и стало ослепительно белым; звёзды померкли, исчезли вовсе.
   С ужасом я увидел, как впереди возникла и расширилась радужная арка-туннель, медленно выдвигаясь с левой части горизонта. В самом центре и в глубине её распускал прожекторные секторы света, пылал электросварочной дугой грозный огненный шар.
   Животный ужас, охвативший меня, сковал волю; мышцы будто одеревенели, отказываясь слушаться. А таинственный шар тем временем стал почти фиолетовым, затем голубым, и из него вырвались длинные пламенные стрелы, устремляясь в мою сторону. Ещё один миг - и река огня залила всё вокруг.
   Удар! Режущая, рвущая тело боль затопила сознание.
   Вспышка памяти: я бегу по склону холма навстречу ветру; внизу - цветущие сады сирени колышут на ветру волны белоснежных гроздей; быстрая река несёт к далёкому горизонту гребешки расплавленного золота. Рядом со мной бежит девушка с серыми глубокими глазами. Мы смеемся. Нам весело и мы счастливы с ней... Где это было? Когда?..
   Удар! Всё кружится, смешивается. Таня!.. Я кричу её имя и не слышу собственного голоса. Самой последней искоркой сознания понимаю, что моя голова в гермошлеме легко, словно мыльный пузырь, лопается и разлетается в разные стороны, навстречу кружащимся звёздам.
   Красная тьма...
  

* * *

  
   ...Из тьмы медленно, как фотография в растворе, появилось круглое лицо с внимательно расширенными зелёными глазами.
   Я встретился взглядом с незнакомым человеком, понял вопрос его зелёных глаз: "Ну, как ты?"
   "Ничего, - ответил я немо. - Вроде жив...".
   Лицо так же медленно удалилось. Только теперь я заметил, что лежу на широком белом ложе, опутанный паутиной тонких проводов. Надо мной, за прозрачным куполом стеклянного потолка, холодное сероватое небо, подёрнутое пеленой вспененных облаков. Сквозь облака просвечивает необычно белое солнце, висящее над самой головой. Другое солнце - жёлтое и далёкое - стоит низко над горизонтом, раскрытым простору аметистового океана. Прямо от скалистого берега, взбираясь по пологому, чугунно-серому склону плоской горы, начинается роща низкорослых, раскидистых сосен, шелестящих на порывистом ветру бронзовой хвоей.
   По чуть уловимой свежести и ясности красок можно понять, что сейчас утро.
   - Где я? - Я почти не слышал собственного голоса.
   Вновь появились внимательные зелёные глаза.
   - Успокойся. Ты на Земле, в Антарктическом санатории восстановительной хирургии и ревитации. Над тобой пришлось здорово потрудиться, но всё уже позади... Тебя подобрали патрульные три месяца назад, но об этом потом, хотя нам тоже не терпится. Здесь твои друзья и подруга. Скоро ты их увидишь, а пока тебе необходим отдых, чтобы восстановить силы. Спи! Всё пройдёт и забудется. Теперь ты среди своих и твоя жизнь вне опасности...
   Я закрыл глаза. На голове, в области правого виска, что-то саднило и зудело - что-то заживало там.
   Жив! Неужели действительно жив, и на Земле? Или это ещё бред?..
   Я прислушался. Нет. За окном тихо шумели листвой деревья, пели птицы. Тёплые солнечные лучи приятно щекотали мою кожу на лице, и где-то, совсем рядом, глухо рокотало море. Значит, всё это не сон. И даже два солнца на небе явь - творение человеческих рук, созданное три века назад, чтобы растопить антарктические льды и улучшить климат на планете.
   Я дома! Всё позади. Остался только этот успокаивающий шум соснового бора, плеск волн могучего океана, и покой...
  
  
  
   1985 - 2001 - 2019 г.г.
  
  
  
  
  
   Примечания:
  
  
   1. Лейкодендрон - южно-африканское хвойное дерево с серебристой хвоей.
  
   2. Якаранда - южно-африканское дерево с ярко-фиолетовыми цветами.
  
   3. Эклиптика - большой круг небесной сферы, по которому Солнце совершает свое видимое годичное движение.
  
   4. Дисперсия - ( от англ. disperse ) рассеивание.
  
   5. Электронвольт - принятая в атомной физике единица энергии, равная энергии, приобретаемой электроном при прохождении разности потенциалов в один вольт.
  
   6. Кельвин - температурная шкала с нулем температур, выбранным в точке абс. нуля (1 С = 273,15 К).
  
   7. Ревитация - метод полного биологического восстановления стареющего организма, с обновлением всех жизненно важных систем: внутренних и внешних (фант.).
     
  
  
  
   Дмитрюк С. Б.
   "Зуб Кобры"
   Фантастико-приключенческая повесть.
   Цикл "Лицом к Солнцу"
   М.: Издательство журнала "Юность",
   2001. - с. 218
   ISBN 5-7282-0168-7
   УДК 882
   ББК 84 (2Рос=Рус) 6
   Д 53
  
   редактор: Т. Андреева
   корректор: Т. Андреева
   Дизайн: Дмитрюк С. Б.
   формат 84х108/32
   Бумага офс.
   Тираж 1000 экз.
   Издательство журнала "Юность",
   Лицензия Государственного комитета РФ
   по печати: серия ЛР N 061701 от 02/04/98г.,
   125047, Москва, 1-ая Тверская-Ямская, 8/1,
   Тел. 251-31-22, а/я 182 "Юность",
   E-mail : [email protected]
   Отпечатано в Производственно-издательском комбинате ВИНИТИ,
   140010, г. Люберцы, Московской обл.,
   Октябрьский проспект, 403.
   Тел. 554-21-86
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"