Как ни странно, самая крепкая та дружба, которая досталась по наследству. В знак уважения к исчезнувшим настоящим друзьям приходится из года в год общаться с людьми, которых они нам передали.
Четверо парней за столом в пиццерии пришли когда-то в большую дворовую компанию в разное время и с разными людьми. Годы постепенно уводили ребят и девушек, не давая никого взамен, пока не остались Стас, Олег, Саша и Миша. Они хранили верность дворовому братству и собирались раз в неделю. Парни уже выросли из посиделок во дворе с пивом до дешёвых закусочных вроде этого заведения, где помимо бюджетного пива можно было съесть один из трёх видов пиццы или любой из домашних салатов.
К счастью, парни были весьма смышлёными и эрудированными, поэтому вместе им не было скучно, так как общались они на самые различные темы, помимо воспоминаний о дворовой юности и сплетен об общих знакомых.
Переходы к разговорам об общем были естественными и непринуждёнными как перетекание цветов в градиенте. Вслед за новостью о том, что Серёга откинулся и готов избить неверную девушку Анфису и её нового ухажера в пиццерию зашёл плохо одетый заросший мужчина с потёртым пакетом в руках. Из него он достал кулёк из газеты и высыпал на стойку перед замершим кассиром гору мелочи. Тот долго считал монеты, становясь от одного медного кругляшка к другому всё злее и злее.
Тем временем его напарница уже подготовила заказ. Мужчина поблагодарил и забрал поднос с кружкой чая и винегретом. Он сел в углу и принялся за еду. Было видно, что он старается растянуть и без того скудную и короткую трапезу, чтобы не возвращаться на холодную улицу. За столиком рядом с ним сидела парочка. Они были явно недовольны таким соседством. Девушка демонстративно зажала нос салфеткой, а парень пошёл разбираться с работниками пиццерии. В конце концов, нищего заставили забрать еду с собой и есть на улице. Он покорно расположился за столом на летней веранде, а девушка ещё долго за что-то пилила своего рыцаря.
- Видали, какие бичи сейчас пошли, - сказал Саша, наконец. Всё это время друзья наблюдали за сценой с нескрываемым интересом. Саша в душе очень ждал разборки и был разочарован тем, что всё решилось без крови, - У них и деньги на кафешки есть.
- Да он месяц по мусоркам лазил, чтобы сюда прийти, - предположил Олег. - Или стоял над душой у всех: "Дайте бутылочку, когда допьёте".
- Не-не, это прерогатива бабушек, он слишком молод для этого и слишком мужик, - засмеялся Миша, чтобы хоть как-то свести неприятную ситуацию к шуткам. Но никто не захотел поддерживать его добродушное веселье.
- Мужик, не мужик, какая разница. Я помню, мне Аня рассказывала, идёт она по улице, к ней какой-то тип подваливает, говорит "тра-та-та, денег на маршрутку нет, дайте, пожалуйста", а она ему: "тебе не стыдно у девушки денег просить?" Он вообще в ступоре. Да и я тоже. Меня её аргумент вообще убил. Мы тогда так посрались из-за этого, что я ей даже двинул тогда. Ну как двинул, так, слегка, у неё даже в этот раз синяков не было.
Стас хмыкнул, ожидая, что друзья рефлекторно тоже засмеются. Но их улыбки скорей напоминали нечто среднее между смешком и гримасой отвращения.
Истории Стаса всегда вызывали у друзей смесь неприязни и зависти. У них, особенно у впечатлительного Миши, всегда сжималось сердце, когда друг делился историями о том, как он бил свою очередную девушку, травил кого-то в школе, дорывался до школьников в клубах и творил прочие непотребства. И при этом их обуревало сладостное жгучее желание быть в этот момент рядом с ним, слиться с толпой его гогочущих отморозков или хихикать исподтишка над истерзанной жертвой.
- Да ладно, вы что дебилы что ли? Пошутил я! - Стас заржал натянуто и ткнул кулаком в плечо Олега. Тот улыбнулся снисходительно и продолжил за него:
- Конечно же, у Ани были синяки?
Стас едва не хрюкнул от удовольствия и закивал.
- Ну ты урод, - Олег ответно ткнул его в плечо и подхватил у самого пола тающую тему о нищих: - А мне как-то бомж-мажор попался. Стою я с утра на остановке, чтобы в универ уехать. Подходит ко мне вонючее тело с ореолом из мух и задвигает такое: "Молодой человек, не соизволите ли мне дать две гривны на..." - Олег выдержал драматическую паузу, убедился, что друзья заинтересованы и выдавил, имитируя голос пьяного: - "На кофе"!
- Тебе ещё повезло, а я как-то чуть жизни не лишился из-за такого отброса.
Настала очередь Саши травить байки про нищих. Его истории обычно отдавали унынием и отчаянным желанием выдавить из друзей хоть каплю жалости к себе. Если бы Саша мог, он бы даже заскулил.
- Я был в Новосибирске у родственников, еду в метро, никого не трогаю. Напротив меня сидит какой-то тип дёрганый. Лысый, в драных обрезанных джинсах, на ногах кеды, а сам в двух пальто, одно из-под другого торчит. Он посидел, постучал по коленкам, пересел в один угол, во второй. А кроме нас в вагоне никого нет. Я сразу что-то неладное почувствовал. Он ко мне подсел. Я как назло оказался в углу зажат. Смотрит мне в глаза и говорит: "Слышь. Дай денег, а?" Я головой мотаю. Он начинает давить на меня: "Ну тебе что, жалко что ли, ну я с голоду помираю, ну на хлебушек, а?" Я ему говорю, что если он не отвяжется, я нажму на кнопку вызова ментов. Он не отстаёт и всё клянчит и клянчит. Как только поезд остановился, я выскочил из вагона, а он за мной тащится. Догнал меня на эскалаторе, встал передо мной и дальше просит. А на улице темно. Я дал ему всю мелочь, что в карманах была. Он ещё возмущался, что мало. И когда мы уже выходили на улицу, говорит такой: "Я ведь тебя и ограбить мог, и убить даже, а я по-хорошему просил, так что, я тебе жизнь спас, гони сто рублей".
Саша замолчал и погрузил длинный нос в бокал с пивом.
- Ну и? Ты дал ему? - не выдержал Миша.
- Пришлось, - кивнул Саша мрачно. Стас с Олегом прыснули, хотя их друг рассчитывал на сочувствие, так как история была грустной.
- Не переживай, он наверняка уже давно сторчался, - решил всё-таки успокоить унылого Сашу Миша. - Так что ты отомщён.
- Ну да, это ж ещё в школе было.
- А ты, Миха? Тебя когда-нибудь бичи трясли? Или ты им сам всё отдаёшь? Ты же типа святоша у нас, паладин, в церковь ходишь. Христианин.
Миша ответил спокойно, понимая, что Стас его положительные качества будто бы высмеивает:
- Да какой христианин, если я раз в год сопровождаю маму в церковь, это ничего не значит. Но, к слову, я ни разу ни одному нищему денег не давал.
- Да ладно? Ты же у нас сама доброта, Стас не зря тебя паладином назвал.
- Прекрати. Просто был один случай в детстве. Это, кажется, 93 год был, мы с мамой сдали бутылки за неделю и за хлебом пошли.
Друзей такое начало уже настроило на смешную историю, особенно в контексте того, какие богатые у Миши познания о том, кто должен собирать бутылки.
- Зря смеётесь, между прочим, ваши родители, да и вы тоже, их постоянно сдавали. Вспомните сами, как мы жили тогда. Это сейчас брезгуем. Ну так вот, купили буханку белого, у мамы купонов десять осталось. Рядом с ларьком бабушка стоит, просит милостыню. Мама и подала ей. Мне тогда жуть как обидно было, это же целых две жвачки с наклейкой! Ну что тут поделаешь. Вечером она всё-таки дала мне не десять, а целых пятьдесят купонов, чтобы я купил себе что-нибудь. Я бежал, спешил, потому что рынок закрывался. Накупил себе жвачки, смотрю, хлебный уже сворачивается, стоят рядом продавщица оттуда и бабка-нищенка. И эта говорит ей: "Ну давай, сколько сегодня наторговала?" Пересчитала кучу бумажек, отдала той пару, и бабушка домой пошла. А продавщица выходит оттуда вся такая расфуфыренная. Мне так противно стало. Потом я уже стал узнавать про всю эту нищенскую мафию и прочее. Не знаю, насколько это всё правда, но то, что большую часть денег идут не в пользу нищих это явно. С тех пор я решил, что если и готов кому-то подавать, то только еду. Никаких денег. По большей части они благодарны были. Другие матом крыли, выкидывали хлеб в мусорку. Помню, года четыре назад ко мне подошёл мальчик маленький, одежда рваная, от голода шатается и просит: "Дайте что-нибудь поесть". Я ему протягиваю упаковку йогуртов. Он такой: "Мне один только". Я смотрю, а возле ларька ещё трое таких же жмутся. И говорю: "Так друзей тоже надо угостить". Он решил, что это разумно и забрал все йогурты.
- Мне всегда от твоих историй блевать хочется, - признался Саша. Рассказчик пожал плечами.
- Не гони, у него в Средиземье малолетние бичи не клей нюхают, а едят йогурты, - ухмыльнулся Стас. - Кстати, заметили, что их сейчас вообще на улицах нет? Помните, раньше они постоянно возле рынков тёрлись, сновали такие грязные, в убогой одежде и обязательно с блохастой собакой? Сейчас их всех поубирали, чтобы город был чистенький. Сильно они его вид портили. Хотя у меня тоже с ними весёлые воспоминания есть. Помню, когда мы тусили на бочке, внутри неё жила банда беспризорных. Они были мелкие, от пяти до десяти лет, а мы уже тогда в одиннадцатый класс переходили. Ну и мы с ними развлекались как могли. Купим какой-нибудь байды типа клея или водки палёной, ну или сигарет и заставляли их за награду что-то делать. Чаще всего гладиаторские бои. Ну прикиньте, мы сидим по краям бочки как патриции, а внизу двое бичей месят друг друга. И победителю мы скидываем призы вниз. И там снова месиво начинается. Летом выпьем соску пива, дальше не лезет, разведем его мочой и толкаем им за чистяк. А они сосут его и даже не выкупают, что мочу пьют.
- А девчонки с ними были?
- Неа, ни разу не видел. Если бы были, то понятно бы, что мы делали. Знаешь, со своей девчонкой я бы никогда не позволил ничего этакого сделать, а с какой-нибудь бомжихой, это да. Она бы за пачку сигарет и с собаками трахалась бы. Хотя нам среди своих кобыл таких хватало. Не, конечно, с животными никто не сношался, но ради того, чтобы остаться в компании, такое вытворяли. Мы в них разве что раскалённый паяльник не совали, писали всякие гадости на теле, потом фоткали. Обещали, что отправим родителям или вообще в школе будем распространять. Те, кто не хотели не то что позировать нам, а вообще трахаться, с теми разговор короткий был - по харе и всё, главная чушка двора готова, тот кто её не травит - такое же ***ло.
- Что ты несёшь?
- А что такое, добрячок?
- Зачем вы это делали?
- А почему нет? Перед ними был выбор, никто этих шлюх не насиловал.
- Действительно, они сами виноваты, - поддержал Саша, который ни разу в подобных фотосессиях не участвовал, зато частенько за компанию орал вслед какой-нибудь изгнанной из компании отморозков чувырле всякие гадости.
- Нет. Вы с самого начала могли не делать подобного с людьми. Я не понимаю этого.
- Куда уж тебе.
- И в самом деле.
Миша сдёрнул с вешалки пальто, попрощался с друзьями холодно и вышел на улицу.
- Вот кретин.
Стас задумчиво повертел в руках пузатый пивной бокал:
- Но больше всего мы, конечно, над Дашей измывались...
Миша проходил мимо заснувшего нищего. Его тарелка была вылизана дочиста. Михаил уже давно подумывал уйти навсегда из этой компании и проводить время в одиночестве, нежели каждую неделю обрекать себя на прослушивание подобных историй. Парню было горько от того, что то, что он считал положительными качествами, его друзья считали отрицательными и наоборот, тащились со сволочизма Стаса. И что так было не только с тремя бывшими гопниками, но и с другими людьми, с которыми ему приходилось сталкиваться. Миша подумал даже о том, что если бы кто-нибудь написал о нём повесть, то читателю было бы куда интереснее услышать о том, как измывались над Дашей, чем о его переживаниях.
"Может, пора что-то менять в себе? Может, я вообще не понимаю, что в этой жизни правильно, а что не правильно?"
Миша остановился на мосту и посмотрел вниз. В речке отражался лишь его силуэт, чёрный как лужа мазута. Зато луна сохраняла свой бледно-серебристый оттенок и цельным пятном колыхалась на волнах, словно лепесток идеально круглого растения.
"Всё в порядке. Какая разница, правильно или не правильно. Мне нравится поступать так как я поступаю. Пожалуй, это и есть главное".