Рассказ напечатан в "Леди" 8 июля 2010 г. Моим одноклассникам, с любовью
ЖИТЬ И ПОМНИТЬ
Костер пылал. Языки пламени охватили сухие ветки арчи, вытапливая из них ароматную смолу. Мишка глубже подтолкнул тлеющее бревно, и искры фейерверком полетели в темное небо.
Новенький - Мишкин друг - весь вечер сидел молча, не сводя глаз с костра. Гуля взяла кружку, налила еще горячий чай и протянула ему.
- На, осторожно, не обожгись!
Парень, принимая кружку, посмотрел на девушку - задорная, казалось, беззаботная, но что-то волнующе-теплое прозвучало в ее словах. Разгоревшийся костер хорошо освещал лица, и молчаливый гость засмотрелся на отблески пламени в больших карих глазах Гульки. Потом, словно опомнившись, взял кружку и отвернулся, сказав "спасибо". Его тихий голос утонул в потрескивании горящих веток.
"Друзья уходят как-то невзначай", - начал певец, и все подхватили, с чувством погружаясь в ритм, согласно ему выводя каждое слово, отчего песня поднялась выше пламени и с дымом костра растворилась в ночном небе.
Мишка подсел поближе к другу, обнял его за плечи. Теперь они молчали вдвоем. Песня закончилась, и гитарист снова поглаживал струны, переставляя пальцы по грифу гитары, склонившись к ней и прислушиваясь, как к шепоту любимой девушки.
- Тебя как зовут? - Гуля снова проявила внимание к Мишкиному другу, который мыслями был далеко от них.
Вопрос вернул его к костру, он провел рукой по коротким волосам, засмущался, и, повернувшись к девушке, ответил, не глядя в глаза:
- Арч.
- Это имя такое? - спросила Гулька.
Михаил опередил друга и пояснил:
- Это сокращенно, а полностью - Арчибальд!
Гуля сделала удивленные глаза, хитро улыбнулась:
- Надо же!
Мишка встрепенулся и начал рассказывать о друге, очень стараясь не порвать тоненькую ниточку начавшейся беседы. Арч несколько дней назад вернулся из Афгана. А подружились они давно - еще до армии встретились на кубке "Спартака" по скалолазанию, где Арч выступал от своей красноярской команды.
Слово "Афган" отозвалось болью. Сразу стало понятным молчание парня, сразу стало грустно. Этот вечер с самого начала отличался от любого другого, проведенного в горах, когда веселая компания, за день вдоволь налазившись по скалам, с удовольствием распевала песни у костра, прихлебывая ароматный чай с душицей, шутя и балагуря. Сегодня же не пелось, разговор не клеился, сон манил темными проемами палаток, в которых ждали еще холодные спальники. Постепенно все разошлись, и у костра остались трое - девушка и два парня.
Гуля поежилась - костер угасал, угольки мерцали последними остатками жизни, завораживая тайной пламени, освещавшего их изнутри. Михаил подбросил несколько веток. Они неспешно взялись огнем и разгорелись.
- У меня одноклассник погиб там, - сказала Гулька, наблюдая за игрой огня.
Ветер подул в спину. Холод напомнил о величии природы. Горы - такие добрые и ласковые под жарким солнышком, ночью были полны загадок, и страх перед их могуществом пробирался в сердце.
Арч покачал головой. Он видел погибающих друзей. Здесь другая жизнь, он тоже был другим, пока не оказался там. Теперь все изменилось - Афган провел жирную черту между жизнью до армии и после. Это "после" уже началось. Началось пустотой. Арч не мог говорить, не мог думать, не знал, что делать дальше. Только один огонек мерцал в этой пустоте и звал, и заставлял жить - мама! Какое теплое, ласковое слово. Родное, близкое! Он увидит ее через несколько дней. Ее запах - запах детства, ее глаза - глубокие, в них любовь - безграничная!
Арч чуть не задохнулся от воспоминаний. Он глубоко вздохнул. Горный воздух прояснил ум. Холод освежил глаза. Сквозь костер на него смотрела девушка. Она больше ничего не говорила, но и не уходила. Они сидели втроем - он, Мишка и Гулька.
Гуля как-то сразу стала серьезной. В ее жизни еще не было горя, и гибель одноклассника, о котором она вспомнила, едва услышав про Афган, больше удивила, чем ударила. С Олегом они учились в старших классах. Это было время, когда весна щекочет сердце, а в голове не хотят задерживаться никакие теоремы. Весна длиною в два года. Олег был видным парнем и очень веселым. Он ухаживал за девчонками, кажется, был влюблен в Гулькину подругу Алку, а потом, спустя два года после окончания школы женился на Ирке Ласточкиной, тоже однокласснице. Олег учился в военном училище, Гулька даже как-то бегала к нему, так, повидаться. Но запомнила она Олега по выпускному вечеру. После гуляний по городу, они большой компанией шли по мокрым улицам, с визгом убегая от поливальных машин. Было почти семь. Гулька сняла босоножки, ощутив уставшими ногами теплую влагу на почти остывшем от дневного жара асфальте. Олег подошел и взял ее босоножки. Просто подошел и взял. И это было приятно, и почему-то осталось в памяти на всю жизнь. Как и его улыбающиеся глаза, чистое красивое лицо и прямая челка коротких русых волос.
- Олег Веселяев, - продолжила Гуля, взяла чайник и подвинула его ближе к огню.
Арч выпрямился, было заметно, что он волновался.
- Это мой командир, вернее, - он замялся, - был моим командиром.
Гулька отпустила ручку чайника, и почувствовала, как сердце чаще забилось, растревожилось, замирая на мгновение и снова гулко стуча, и звук этот отозвался далеким камнепадом в горах.
Мишка только мотнул головой, подхватывая чайник из рук девушки.
- Бывает же такое!
Остаток ночи они проговорили, вспоминая Олега: Гуля - школьные годы, Арч - армейские. Михаил слушал их, не переставая удивляться странностям судьбы, которая вдруг свела на один вечер двух совершенно разных людей для того, чтобы они вспомнили и никогда больше не забывали своего друга, навсегда ушедшего туда, куда уходят все погибшие воины во все века.
- Веселяев был хорошим командиром. Мы его уважали. Погиб, пытаясь спасти раненого. Колонну с грузом обстреляли духи, завязался бой. Веселяев ехал в БТРе со своим взводом на подмогу. Его убил снайпер - командир вылез из люка машины за раненым солдатом.
Арч замолчал. Украдкой посмотрел на девушку. Пока они болтали, ему стало легче, отпустило, что-то зашевелилось внутри, заболело. Жизнь начала возвращаться.
Гулька сглатывала слезы, изо всех сил стараясь не расплакаться. Мишка это заметил. Подсел ближе, и Арч пододвинулся с другой стороны. Они обнялись. Тут Гульку прорвало, наконец. Слезы потекли по щекам, она ниже опустила голову.
- Ну, ладно, Гуль, что ты? - Мишка крепче прижал к себе девушку, и уже к Арчу: - Давай, завязывай с рассказами. Знаете, ребята, мы вспомнили, и еще не раз вспомним всех, кто там остался. А наша жизнь должна продолжаться, хотя бы для того, чтобы было кому помнить. А? Ну, чайку и спать?
Небо посерело. Звезды, огромные и сияющие еще час назад, начали меркнуть. За Чимганом, чуть в стороне от вершины, появилась розовая полоса зари. Совсем скоро взойдет солнце. Догоревший костер колыхнулся последним язычком пламени и испарился тонкой струйкой дыма. Гуля встала и, пожелав спокойной ночи, пошла к палатке.
- Гуля, - окликнул девушку Арчибальт, - ты передай жене Олега и его сынишке, что я рассказал, ладно? Веселяев был настоящим мужиком.
Девушка улыбнулась и согласно кивнула.
- Конечно, передам! - она ласково посмотрела на парня и добавила: - Ты береги себя.
Гулька хотела сказать что-то еще. Но не знала, что. Тогда она еще не знала нужных слов, способных оживить душу, не знала, что больше они никогда не увидятся с парнем, которого чужая война успела коснуться черным крылом. Но мысли без слов передались взглядом, и Арч почувствовал все, что Гулька ему не сказала.
Спать уже было бессмысленно - день начинался. В палатку залазить не хотелось. Арч с Мишкой собрали вещи и, попрощавшись с девушкой, пошли вниз - первым автобусом они уехали в Ташкент, и дальше поездом туда, где солдата бессонно два года ждала мать. Гулька помахала им на прощанье и долго смотрела вслед. Потом собрала маленькие веточки и, сложив их домиком над еще теплым кострищем, начала дуть. Угольки словно проснулись, зашевелились, и первая искорка цепко ухватилась за сухую веточку. Один язычок, другой, и костер, разбуженный девичьим дыханием, разгорелся вновь. Он как голодный зверь съедал все палочки, и только обрубок толстой ветки немного успокоил его.
Огонь, жизнь, память...
Гулька замурлыкала песню:
"Неистов и упрям, гори, огонь, гори, на смену декабрям приходят январи..." - и, ухватив несколько толстых палок, швырнула их в алчное пламя. Костер запылал!
Солнце пробивалось сквозь тучи. Борьба за небо продолжалась целый день - то становилось светло, то вновь пасмурно. Гульнара не взяла зонтик и с досадой поглядывала вверх, торопливо обходя прилавки вещевого рынка.
- Привет! - бархатный голос прозвучал почти у самого уха, и Ирка Ласточкина ухватила Гульку за руку.
Бывшие одноклассницы не виделись почти двадцать лет. Страшно подумать! За это время столько всего произошло в жизни, да и сама жизнь так далеко укатилась. Гуля очень обрадовалась встрече.
- Ирка!
Девчонки обнялись.
Детство хорошо тем, что, сколько бы вам ни было лет, оно возвращается задорным смехом, фамильярным похлопыванием по плечу и почти радостным: "Ты совсем не изменилась!".
- Слушай, Ир, пойдем ко мне, я здесь рядом живу. Посидим, чайку попьем. А? - Гулька с такой теплотой смотрела в глаза, что подруга согласилась:
- Только ненадолго, а то я тороплюсь, - и уже игриво: - А ты "с" такая, за столько лет не могла меня найти?
И девчонки начали выяснять, кто и почему виноват, что все прошедшие годы улетели, как пушинки одуванчика, медленно и плавно, и, главное - безвозвратно.
За это время Гуля родила двух мальчишек от любимого и любящего мужа, окончила институт и благополучно забыла про диплом, отдавая свое тепло и заботу близким людям.
У Ирины тоже росли два парня, но замуж она больше не выходила. Навсегда осталась вдовой Олега.
Тучи все же завоевали небо, и пошел дождь. Он падал крупными каплями, заставляя прохожих быстрее доставать зонты и торопиться в свои теплые жилища.
В квартире у Гульнары было уютно. Подруги расположились в мягких креслах и, не переставая улыбаться, рассматривали друг друга, заполняя паузы в разговоре глотком чая. Крепкий напиток располагал к душевности, особенно под барабанную дробь дождя. Гуля вспомнила про давно данное обещание и рассказала о той случайной встрече в горах с солдатом, который служил во взводе Олега. Ира слушала ее рассказ с напряжением, переспрашивала, ловила каждое слово. Она в свою очередь поведала, что никого, кроме мужа больше не смогла полюбить. Он остался в ее душе счастливым мгновением, ярким язычком пламени, который греет ее воспоминаниями всю жизнь. Да, она пыталась создать семью, даже родила второго сына, но так и не вышла замуж за его отца. И теперь растит своих мальчишек одна, работая, где только можно, но, сохраняя свою женственность и красоту, что не всякой женщине в ее положении удается.
- Ты - молодец, Ира! Я восхищаюсь тобой! - не сдержав эмоций, растрогалась подруга.
- Да ладно, что-ты! - Ирина засмущалась. - Приходи ко мне, посмотришь, как я живу. Мне дали квартиру, как вдове офицера. Приходи, ладно?
- Конечно! - согласилась Гуля.
На том и расстались. Дождь продолжал свою монотонную песню, убаюкивая тех, кто сидел дома и, подгоняя ветром прохожих, которые пытались отгородиться от него куполами разноцветных зонтов.
Времена года сменяли друг друга, строго следуя раз и навсегда установленному порядку. Зима пришла вслед за осенью, ненадолго прикрыв пушистым покрывалом землю. Вскоре весенние дожди смыли его, а солнце пробудило спящие травы. Всего лишь через пару месяцев жаркое лето высушит даже воспоминания о холоде, а пока шел теплый веселый дождь.
Ирина сложила зонт и, достав ключ в потайном кармашке элегантной сумочки, открыла дверь. Детей дома не было, и тишина одиночества накатила знакомой волной, придавив усталостью и беспросветностью. Ира только сняла мокрые туфли, как раздался телефонный звонок.
"Кто бы это мог быть?" - подумала она, и сняла трубку.
- Алле, Ира?
Голос показался знакомым, и Ира, с ногами забираясь на диван, ответила, стараясь вспомнить:
- Я-а-а!
- Ир, это Гуля, одноклассница твоя! - проговорила подруга и, не дав ответить, сообщила: - Я сейчас приду к тебе, можно, ты не занята?
- Гулька! А я то думаю, кто это! Приходи, конечно, - согласилась Ира, оглядывая комнату, в которой то тут, то там еще лежали неприбранные с утра вещи.
Ира положила трубку и посмотрела на портрет Олега. Он висел напротив дивана. Муж словно рассматривал уставшую жену, сочувствуя ей, но не в силах чем-либо помочь.
- Сейчас придет Гуля, - доложила Ирина и, собравшись с силами, поднялась и поспешила приготовиться к встрече со званной, но никак не ожидаемой сегодня, подругой.
Дождь перестал. В еще светлом вечернем небе появились лучи прощального солнца. Они собрались в радужные полоски над деревом, которое подглядывало в Ирино окно от противоположного дома. Женщина улыбнулась. Все радостные явления природы - воркование горлинки на окне, танец ветвей под легким порывом ветерка, яркий лучик солнца сквозь тяжелые облака - Ира воспринимала как знак внимания от Олега. Он незримо был рядом все эти годы. Она чувствовала его присутствие во всем, и его глаза на портрете, который она специально заказала в натуральную величину, всегда смотрели на нее живым взглядом.
"Мой ангел-хранитель!" - говорила Ира, поглаживая неизменяемую челку мужа на портрете.
И он хранил ее! Хранил, как мог - оберегал, давал силы, заставлял двигаться, жить и дарил надежду на встречу там, в небытие, там, где он ждал ее, терпеливо и уверенно, точно зная, что она придет к нему, когда выйдет срок. А пока Ира достала из холодильника колбасу, сделала бутерброды, между делом припудрилась и поправила прическу, чтобы встретить хоть и подругу, но во всеоружии.
Гуля не заставила себя долго ждать. Приехала на такси, и, наконец, позвонила в дверь.
Гуля улыбалась, но подруга с порога заметила грусть в ее глазах.
- Что-то случилось? - серьезно спросила она.
Женщина вздохнула, и все еще продолжая улыбаться, расплакалась. Слезы потекли по щекам, как она не старалась сдержать их. Так бывает, когда встречаешься с близким человеком, струнки души которого созвучны тебе. Тогда чувства прорываются наружу из самых глубин, где уже никак не могут оставаться.
Гуля за чашкой чая поведала о своих горестях и печалях, суть которых сводилась к тому, что муж не понимает ее. И она больше не может жить с ним под одной крышей. Ирина слушала эту исповедь, подливая чай в чашки, с пониманием кивая головой.
- Когда выгонять будешь? - неожиданно спросила она.
Гулька уставилась на подругу большущими глазами. Вопрос был неожиданным. Она еще не думала об этом. Выгонять как-то не входило в ее планы. А Ирка все настаивала.
- Ну, когда?
- А тебе зачем? - вдруг огрызнулась Гулька.
- Я в очередь встану перед дверью.
- В какую очередь?
- За твоим мужем, чтоб первой успеть ухватить его.
Ира смотрела вполне серьезно. Она облокотилась на край стола и строго отчитала подругу:
- Обижает он ее! Ты к кому пришла-то, напомнить? Да я бы счастлива была, если б Олег сейчас лежал на диване и пялился в телик. А такие мужики, как твой, на дороге не валяются! Ты что думаешь, он долго в одиночестве проживет? Да его такая стерва, как я, вмиг сцапает, и как ты тогда заговоришь?
Гулька не знала, как и что она будет говорить. Но знала точно, что совсем не хочет жить без своего мужа. Пелена обиды спала с глаз, и сразу стало стыдно перед Ирой. Гульнара встала, обняла подругу:
- Прости меня, пожалуйста, дура я. Не знаю, почему меня к тебе потянуло плакаться. Ну, прости. Все в жизни бывает. Спасибо тебе, ты быстро мои мозги на место поставила.
Ира улыбалась. К ней, как это ни странно, часто приходили поплакаться. Она лучше любого психолога могла утешить.
На улице совсем стемнело. Воздух, особенно свежий после дождя, заполнил комнату. Женщины сидели на диване и смотрели на Олега. Гуля только сейчас поняла глубину терзаний души Ирины. Каких сил стоила ей жизнь! С виду благополучная, уверенная женщина, не отказывающая себе в общении с мужчинами, с веселой откровенностью парируя непристойные эпитеты, которыми ее нет-нет одаривали завистливые соседки, в душе была беззащитна и одинока. Она знала, что одиночество - ее крест и давно смирилась с этим. Никогда ни один из мужиков не останется в ее постели надолго. Просыпаясь утром, он, прежде всего, увидит глаза человека, которого Ира любит, несмотря на время, расстоянием в жизнь протянувшееся между ними.
- Да, Ирка, Олег - твоя икона. Ты будешь молиться ему до последнего вздоха.
Ира погрузилась в себя. Сейчас Олег в ее глазах улыбался. Он держал на руках их новорожденного сына, так похожего на него. Жизнь обещала счастье женщине - жене, матери, и оно было, только очень коротким мгновеньем. Но настолько ярким, что продолжало освещать ее жизнь многие-многие годы.
Послышался шум открываемой двери. Ира сразу очнулась и выбежала в прихожую.
Гульнара услышала ее радостное воркование:
- Петруша пришел, ой, мой хороший, где же ты был так поздно?
На кухню прошел мальчик лет двенадцати с двумя полными пакетами.
- Я сахар купил, давали только по два килограмма, я в очереди стоял два раза.
Мальчик с хозяйским видом распаковывал пакеты и прятал их в шкаф с продуктами. Гуля, улыбаясь, смотрела на Иркиного сынишку. А Ира сидела на стульчике, поджав ноги, как маленькая девочка, внимая своему защитнику и надеже.
- Поздоровайся с тетей Гулей, она моя одноклассница, я тебе рассказывала, - между делом сообщила Ира.
Мальчик сказал "Здрасьте" и зажег огонь под чайником. Спустя несколько минут пришел старший сын Иры - Рома. Сердце у Гульки чуть не выпрыгнуло, когда он вошел - парень семнадцати лет поздоровался голосом Олега. Время словно повернулось вспять - перед ней стоял сам Олег: обворожительная улыбка, светлое лицо, русая челка. Гуля подошла к Ирине, обняла ее:
- Счастливая ты!
Ира закивала и, продолжая улыбаться, захлопотала над столом, накрывая ужин для своих мужчин. Гуля подняла трубку телефона, набрала свой номер и, услышав голос мужа, сказала:
- Встреть меня, а то поздно. Я сейчас приеду.
Ночной город распахнул перед женщиной ясное небо. Далекие звезды подмигивали редким прохожим, рассматривая Землю с высоты, куда не долетают обиды, злость, ревность. А лишь любовь и преданность, на которых и держится мир.
