Я все время теперь под рукой.
Позвони - и я вечером твой.
Человечек ручной и живой
Предан сердцем тебе и душой.

"Было время, все было не так,
Приходилось терпеть и платить,
Но теперь он надежно в руках,
Можно миловать, можно казнить!

Сколько мук испытать довелось!
Как хотела забыть, иногда
Удавалось, почти без следа,
Но увидишь - и снова насквозь!

Ох, заноза! Бывало и злость!
Или чары в его речах?
Или что-то в его очах?
Что ж теперь? Предсказанье сбылось

Неожиданно и легко.
А для счастья уж нету сил"...
Он ее на руках носил,
А она была далеко.

"Что осталось в душе пустой?
Или верить его речам?
И твердить, обалдев - ты мой,
Никому тебя не отдам!

А такой ли он снился? Нет.
И теперь там где сны - темно.
Предсказать результат побед
Никому не дано. Смешно - 

Сам звонит, терпеливо ждет,
Поманить? Поиграть слегка?
А потом как загнуть пинка!
Может скука-то и пройдет?

Человечек. Игрушка. Раб.
Разве можно любить раба?
Даже сила медвежьих лап
Перед женской душой слаба!

Даже пламя любовных строк
Не согреет холодных рук!"...
Боже, как же я был жесток!
Непростительно слеп и глух!

А ведь мнилось - почти пророк!
Что осталось? Забыть, уснуть.
Что я вижу в глазах? Упрек?
Нет, ничуть.