Утром нахожу себя в скуреной и скрученной пачке сигарет на подоконнике.
Эльза снова курила всю ночь напролет. Что-то быстро писала в своей синей тетради, одной рукой обняв себя за колени. Она не знает,что я - пачка, и все знаю про нее. Ну не все. Не знаю что она писала в этой тетради. Зато знаю, что ночью за окном хлестал дождь и видел, как Эльза открыла настежь окно и радостно танцевала на носочках, верно, чтобы никто более не слышал ее. Дождь был очень сильным - "лил как из ведра", и от того я сейчас такой хлипкий,мокрый и сигареты во мне - хлипкие и мокрые.
Эльза не знает,что под утро я стал подушкой и жадно впитывал запах ее волос, вытирал ладонями слезы. Она часто плачет ночами, иногда тихо, как мышь, еле слышно, а иногда, как вчера, надрывно, словно пытается докричаться до кого-то. Я всегда стараюсь успокоить Эльзу как могу - представляюсь пламенем свечи и играю с тенью пытаясь ее отвлечь,или же крепко крепко прижимаю ее к себе будучи одеялом.
Если бы у меня был голос! Я бы рассказал ей волшебные сказки, или смешные истории. Я бы мог увести ее в другой город или даже другую страну. Мы бы могли дурачится и драться подушками, есть мороженное прямо в кровати не переодевая пижаму. Мы могли бы уснуть в обнимку или просто рядом. И нам бы снились одинаковые сны. Ведь когда спишь рядом-снится один сон на двоих.
Мне наверное стоит представиться кто я такой,объяснить прочие мелкие детали: кто мои родители, в какой школе я учился, были ли у меня девушки, сколько раз влюблялся, какая у меня любимая книга и какой любимый автор, когда у меня день рождение и сколько у меня друзей, какой мой любимый цвет и какую музыку я предпочитаю. Вопросов так много, что мне трудно остановится на каком-то одном и с толком все рассказать.
Своих родителей я не помню,точнее будет - забыл. Я так же не помню, когда у меня день рождения, но точно помню, что осень- любимое время года, возможно это как-то связанно. Где учился, жил, кто мои родители, чем они занимались, сколько у меня было друзей - смешалось в какое-то нечто и напрочь стерлось из памяти. Зато отчетливо помню,что обои в моей комнате были бледно-оранжевого цвета с синими корабликами на них, разбросанными в хаотичном порядке. Помню, что завтракал я всегда хлопьями с молоком, которые были покрыты медом, и когда мед тая и смешивался с молоком -все это становилось похоже на мои обои, а хлопья - на кораблики. Помню, что на ночь мне всегда читали Оскара Уальда, а потом, когда стал чуть старше, сам любил читать и Уальда, и Рида, и многих других.
У меня было две девушки.Первая,ее звали Лота, всегда ходила только в платьях.И в холод, и в дождь,и даже когда дул сильный сильный ветер она ходила в легких, воздушных платьях.Ее никто не мог переубедить,что нужно одеться теплее,чтобы не заболеть. Лота всегда упорно одевала платья,она говорила,что это позволяет ей быть чуточку красивее,чем другие девушки. "Я в них такая нежная,милая,хрупкая,словно сейчас же вспорхну и улечу!",-рассуждала Лота,"Именно это и делает меня красивее в ваших глазах". И я не мог с ней не соглашаться,при виде такой девушки, мне действительно хотелось ее обнять,накормить,согреть и оберегать.В ее тонких запястьях,больших красных бусах на шее,длинных шоколадных волосах,острых коленках и этих платьях было что-то такое неуловимое,воздушное,неземное,что притягивало и затягивало петлю на шее, тем самым привязывая к Лоте.
С первой девушкой мы встречались долго. Ну, это конечно по-моим подсчетам долго - целых 17 месяцев. Как говорится-"это было золотое время". Последний класс в колледже, экзамены, выбор профессии, поиск работы на лето, поступление, за ним переезд в другой город, вечеринки, учеба-лишь бы не вылететь, в общем-все то, что полагается в 18 лет. Экзамены мы с Лотой сдали легко, она поступила в М. на архитектуру,а я туда же на программиста. Летом мы работали то разносчиками пиццы, то раздавали листовки. Когда узнали, что оба поступили - радости нашей не было предела, помню, мы тогда месячную зарплату спустили за день. Потом был и переезд, и споры родителей - мол, жить вместе до брака неправильно. Но все как-то само улеглось, и мы с Лотой вроде бы прижились к друг другу. Меня уже не раздражало, как она прихлюпывая ест суп, а ее - моя забывчивость закручивать тюбик зубной пасты. Быт расставляет все на свои места, показывает какой ты на самом деле. Сразу становятся видны все твои потертости, твои так сказать "удачные" и "неудачные стороны". Особенно неудачные... И тогда ты понимаешь, твой это человек или нет. Вот так просто. Так было и у нас. Я неожиданно оказался слишком "простым и домашним". Лота оставила мне нашу уютную однокомнатную квартирку и ушла жить к каким-то подругам. Когда она собирала свои вещи, набралось целых 3 чемодана ее платьев. Может все дело было в том,что я не замечал, как платья меняются?
После отъезда Лоты, было бы глупо оставаться в квартире, где все напоминало ее: на подушках были ее шоколадные волосы, в коридоре пахло ее сладкими духами, а в ванной - ее любимым шампунем с корицей. На кухне осталась одна из ее кружек, на календаре были пометки написанные ее почерком, ее рукой. Даже зеркало нагло указывало мне на то,что ее нет рядом со мной.
Были ли я влюблен? Любил и я Лоту? Если ее улыбка делала меня счастливее, даже когда у меня умерла любимая рыбка; я мог часами молчать с ней, или слушать ее болтовню; я красил ей ногти на руках в ее любимый голубой, а она стригла мне ногти на ногах; я мог послать к черту футбол и в 2578 раз смотреть глупую комедию с Хью Грантом; я не ревновал, когда она уходила одна на дискотеку, и преданно ждал; делал вместе с ней домашнюю; заботливо кормил шоколадом во время месячных; дарил цветы и подарки, как ошалелый; засыпать с ней было для меня счастьем,а принести в постель завтрак- обычное желание сделать ей приятно,- я не знаю как это называется, если это не любовь.
После расставания с Лотой я был раздавлен и слегка потерян. Много бродил ночами по городу М. Купил себе блокнот и карандаши, пытался что-то рисовать. Я рисовал всё: одинокие скамейки в парке, ускользающих от меня прохожих, пустынные улицы города на рассвете, голубей с обрубленными лапками, Лотины красные бусы по памяти. Подходил к ее факультету и рисовал его, темные улицы, фантики на столе, собак, пустые чашки, которые множились на моем столе в кафе. И хотя наше расставание было скорее легким и дружественным, мне было больно. И пусто. Ведь не бывает так, что тебе совсем не больно, когда ты расстаешься.
Я пытался нарисовать свои замершие посиневшие руки, когда оторвался на секунду и увидел Эльзу..
Итак,зовут меня Ритер. И я человек, в этом месте стоит улыбнуться, который практически ничего не помнит из своего прошлого.