Аннотация: - Zero! - надтреснутым голосом сообщил растерянный дилер. - Кэшем, - спокойно приказала Марина и, отхлебнув виски, потушила сигарету в стакане. Она твердой рукой бросила несколько пачек долларов в сумку и направилась к выходу.
Владлен ДОРОФЕЕВ
ZERO
Рассказ
- Сука! - брызгая слюной, выпалила Марина и выплеснула в лицо девке содержимое стакана. - Я не буду играть с этой стервой! Поменяйте дилера, она меня раздела!
Марина была пьяна. Пьяна от виски, от проигрыша, от скандалов с дочерью, от холодности мужа, и главное, от неожиданно свалившейся невесть откуда и нестерпимо больно придавившей своей чугунной тяжестью невостребованности.
Пятнадцать лет она не сходила с телеэкрана, разоблачая, поучая и дразня зрителей самым острым. Процветающая Америка и Европа, как образец для подражания, отчаянные чеченские повстанцы и несчастные женщины среди развалин Грозного, забытые в горах Афганистана советские солдаты - самые яркие репортажи были её. Это она была лицом нового российского телевидения! Это она пятнадцать лет вела самые престижные концерты! И на каких сценах! Кремлевский дворец съездов, Колонный зал Дома Союзов, концертный зал 'Россия'. Это вам не сельский клуб с мышами за кулисами!
Пятнадцать лет она была самой желанной гостьей светских тусовок. Каждый в стране знал её по имени, знал в лицо, знал и боготворил. И вдруг земля ушла из-под ног! Где это всё!?
- Марина Вадимовна! Может, отдохнёте? - перед ней возник взволнованный администратор.
- Да пошел ты! Замени дилера, я сказала!
Что они понимают? Что они знают про неё?
Какие у неё были поклонники! А покровители! Из самой Администрации! А что они знают про Администрацию? Наверное, то же, что и про красочный вид аббатства Сен-Мишель с веранды кафе на улице Гранд Руе. Разве кормили они голубей на площади святого Марка? Приходилось ли им отведать нежнейших улиток в ресторанчике на Монмартре после вечерней прогулки по Елисейским полям? Эти девочки и мальчики знают про неё, как про аромат вечерней набережной Гаваны, как про сладковатый дымок пионерского костра в Артеке! Ничегошеньки-то они не знают! Их с рождения лишили жизни и намертво приковали к массивным столам под зеленым сукном в прокуренном зале. Могут ли они судить её? Вправе ли? Нет! Не может этот слюнявый отпрыск очередного нефтяного выскочки, что подмигивает ей из-за соседнего стола, судить её, даже если уже отметился на Плас Пегаль.
- Что Мариш, не идет фишка? - как всегда, жарко дыша в лицо, с иронией поинтересовался волосатый банкир Фима, только недавно узнавший, с какого конца прикуривать сигару. - Могу подвезти.
Она скривилась в улыбке, наводя взгляд на резкость.
У него всегда плохо повязан галстук! Это же неприлично! Он же строит из себя этакого... у-у-ух! А впрочем, какая разница! Вот как она умеет вязать узлы! Она знает двенадцать способов украсить мужчину этим лоскутом материи. Каждый мужчина выходил от неё... 'как денди лондонский одет'. И, между прочим, всегда возвращался! Возвращались все! Как миленькие! С цветами и побрякушками. Чтобы украсить её, чтобы она украсила их...
Куда всё подевалось!?
Плохо-то как! Кружится... вертится шар голубой... Сейчас вырвет!
- Слышь, девочка, позвони. Ещё виски!
- Может, кофе?
- Не поняла!?
- Извините. Сейчас принесут.
Вот и эта дура думает, что она пьяна. А она вообще видела трезвых людей? Небось, где-нибудь в Брёхово на Днепре под вечный лай собак её батька с мамкой с утра до ночи горилкой давятся. Да и сама после работы горькую хлещет в одиночку на съёмной квартире - от вечного испуга, что скоро выгонят по возрасту взашей. И поделом! Молодым дорогу!
Марина тупо уткнулась в карты. Они расплывались, постоянно меняя узор, как в детском калейдоскопе. Иногда какой-нибудь паршивый валетик пускался в пляс, и от его резких движений её начинало мутить.
- Позвони! Я же виски заказывала. Сама подсними. Э-ей! Пусть сигарет принесут.
Карта не идет!
А как она может 'идти', если у нее ног нет? Смешно!
- Две поменяй.
Надо же, 'ноги выросли'!
- Себе. Ха! Ха-ха! Стрит! Гоните 'бабки', дети мои!
Вот и отыгралась! Она упертая. Они ещё её не знают! Она их всех 'сделает'!..
- Марина Вадимовна! Очнитесь! За вами дочь приехала.
- Пшел на хер!
Она сидела за столом рулетки, пытаясь понять, как оказалась в казино.
- Давно я здесь?
- Уже вторые сутки... Родные беспокоятся... - вкрадчиво ответил администратор, натягивая плебейскую улыбку на синюшное лицо.
- Отведи меня на диванчик. Только не туда, где зеркало. Видеть себя не хочу!
Она ничком упала на диван, и голова сразу же закружилась, тело потеряло вес и стало куда-то проваливаться... Наверное, в ад!
- Кофе?
- Да, Валер, покрепче. И дочь отправь. Скажи, сама доберусь.
- Сделаем.
Марина устало и долго осматривала полутёмный зал. Она не увидела ни одного приятного ей сейчас лица. Все они были искажены сосредоточенной гримасой ожидания. Все ждали чуда... А вот и хрен вам! Сегодня она сорвёт куш. Назло им! Только кофе выпьет...
Неожиданно ее обжёг первобытным огнём чей-то взгляд.
Марину аж передернуло от холодящего душу чувства. О, она хорошо знала этот взгляд! Боялась его и наслаждалась им ещё там, высоко, в чеченских горах. Любила ловить этот взгляд, долго смотреть в упор, глаза в глаза, и ждать, когда он снова овладеет ею. Грубо схватит за волосы и резко развернув, привычно, словно овцу, отымеет среди изумрудной травы пастбища. И звериным рыком, заглушая её стон, возвестит на всё ущелье о своей очередной победе. А она еще долго будет лежать, уткнувшись лицом в холодную мокрую землю, укутанная утренним туманом, боясь пошевелиться и спугнуть блаженство животного падения.
Через минуту он ловко поймает ягнёнка, достанет нож из-за голенища сапог, яркий луч солнца на мгновение блеснёт на его остром лезвии, и тут же глиняная плошка наполнится теплой солёной кровью. Она согреет Марину изнутри, как чашка утреннего кофе, ожжёт и возбудит в её душе ещё более дикие плотские фантазии.
Марина возжелала этого мужчину сразу, как только посмотрела ему в глаза. Он был воин и охотник. В нём скрывалась неуёмная сила нерастраченных чувств и эмоций, неизвестная ей ранее и давно забытая остальными самцами в городском комфорте.
Неужели это Ахмет? Что он тут делает?
Она ещё долго шарила взглядом по залу, но не столкнулась больше с этим взглядом, так пугающим и возбуждающим её.
Показалось... Ну и бес с ним! Хотя, именно сейчас, как бы она с ним закружилась! Только бы пальцем поманил! Так нет же его! Почудилось...
Марина допила кофе. Кажется, силы потихоньку возвращались к ней.
Ну что ж, пора уходить. Такси надо вызвать.
В туалетной комнате она долго сидела перед зеркалом. Через это тоже надо было пройти, чтобы вернуться в сознание. Растрепанная, распахнутая, с лицом цвета созревающего баклажана, с остатками размазанной туши и помады на щеках, она до оцепенения и ненависти поразила саму себя.
Из столбняка вывел звук падающих из ладони на мраморный пол пластмассовых фишек.
Так, пора! Ставлю на zero и ухожу.
Она вернулась в зал и подошла к рулетке.
- Всё на zero.
Марина бросила горсть 'золотых' фишек на сукно.
- Позвони, пусть принесут виски и вызовут такси.
Шарик долго накручивал круги, не желая обнажать судьбу несчастных, пытавшихся энергией своего взгляда остановить его на нужной цифре. Увы, сегодня это было подвластно только ей. И шарик неожиданно прервал свой бег, камнем упав на ноль.
- Кэшем, - спокойно приказала Марина и, отхлебнув виски, потушила сигарету в стакане.
В кассе она твердой рукой бросила несколько пачек долларов в сумку и направилась к выходу.
Победа! Говорила же, что 'сделаю вас', и 'сделала'!
В такси Марина задремала. Не сразу узнала свой подъезд со сна и из-за непроглядной темноты. Непонятно почему, но сегодня лампочки не горели ни под козырьком, ни в парадной.
Она наощупь направилась к двери лифта, обжигая пальцы о постоянно гаснущее пламя зажигалки.
Что за хренотень! Завтра весь этот долбанный ЖЭК разнесу!
В подъезде огонь зажигалки вдруг резко вспыхнул и потух, словно от порыва ветра. Впрочем, она сама на лице ощутила дуновение, будто кто-то дыхнул на пламя. И тут же резанул знакомый запах... Острый, страшный и возбуждающий...
- Ахмет? Это ты?
В ответ кто-то рванул её сумку. И новая волна волнующего воздуха накрыла Марину.
- Ну, что ты дурачишься, я же узнала тебя!
Попытка повторилась с удвоенной силой, но она не выпускала сумку из рук.
Через мгновение чья-то сильная рука схватила её за горло. Марину парализовало от ужаса, она стала задыхаться.
Неожиданно больно ощутила щекой прикосновение мужской щетины. Оно обожгло и успокоило. Ну, конечно, это он! Он просто играет... Это прелюдия... А потом... как в горах...
Ей даже показалось, что встретилась с ним взглядом. Яркая вспышка возбуждения перекрыла боль и обволокла спину, ноги, плечи, грудь, утяжеляя тело, наполняя горячим желанием.
Странно, почему он никогда не целовал её в губы? Ведь он смотрит сейчас в глаза и хочет поцеловать. Она же чувствует...
С пронзительным визгом открылась дверь лифта. Марина отчетливо увидела, как в темноте на секунду вспыхнул отблеск от приглушенного света кабины лифта на знакомом лезвии ножа.