Автор этого произведения не очень давно задумался, а что будет на Земле, если люди полюбят друг друга? Что же, исчезнут войны и болезни? И будет ли от этого лучше всему тварному миру, а также Земле, ведь она живое существо? И как отреагирует Высший Мир? Каково будет его слово, его ответ? Ответ на этот вопрос пытается найти и Сейрам-аль-Абрад...
Глава 1.
- Сейрам! - позвала женщина, мать юноши, которому недавно исполнилось девятнадцать лет. - Ты где?!
За глинобитной стеной их маленькой хижины раздалось шарканье, кашель. Там лежал дед Сейрама, старый Канум. Мать следила за ним, как могла, убирала, готовила еду и чистое белье. Он был уже очень дряхлый, его тело не выдержало бы и малейшей нагрузки, например, поход в соседний город за продуктами. Он развалился бы еще на выходе из деревни. Мать как раз готовила обед и ей нужна была помощь Сейрама.
- И куда подевался этот несносный... - Мать не договорила. Сейрам встал на пороге комнаты, служившей кухней. Дверь была открыта нараспашку, слабый ветерок продувал - горячий застоявшийся воздух - там, где жила эта семья, лето продолжалось почти весь год, а дожди были до того редки, что их приходилось ждать иногда несколько месяцев. Юноша подпоясал свои изорванные, кое-где в заплатках, порты изношенным куском ткани, сложенным в широкую полосу. Перевязь из простой веревки пересекала худую грудь, прикрытую грязноватой рубахой. На перевязи висел мешочек с лепешками и бурдюк с водой. Голова Сейрама укрыта от солнца толстой полосой коричневой, местами испачканной, ткани, бережно уложенной в незатейливую чалму. Разношенные тапочки с загнутыми носками вяло держались на ногах, готовые при малейшей случайности порваться от старости.
- Ты куда собрался? - вопросила мать, продолжая стряпать обед. - В такое время никто не выходит на улицу. Ты что же, совсем глупый, как эти, приезжие с белой кожей? У них потом кожа волдырями идет, ты что, забыл про это? Или ты куда-то уходишь? - женщина сощурилась и прервалась от дела, цепко ухватившись глазами за лицо сына, пытаясь высмотреть хоть какой-то намек. Лицо Сейрама оставалось невозмутимым. Мать улыбнулась, в уголках глаз пробежали гусиные лапки морщинок, губы сложились в приятную для взора линию. В ноздри Сейраму конем скакнул запах вкусно пахнущей еды, нет, скорее влетел, как дракон, что разогнался до предела, ревет, разгорячился, и его можно остановить, только если поставить перед ним скалу, да и ту пробьет, слишком малая преграда. Сейрам поспешно отогнал от себя мысли о вкусной еде, о том, как сидел возле окошка, на кухне и лениво пожевывал лепешки, которые тут же стряпала мать.
- Я ухожу, - отчетливо проговорил Сейрам. - Мне нужно, мама.
Он увидел, как добродушное выражение лица матери в ту же секунду сменилось тревогой. Промелькнуло, как ему показалось, даже мучение. Только сразу не понял из-за кого.
- Так вот оно что, - протянула мать, медленно вытирая руки о подол. - И в какую сторону ты уходишь? - она уперла руки в боки, нахмурилась. Посматривала на сына исподлобья, внимательно изучая его лицо.
- Ты же знаешь, я тебе говорил еще месяц назад, - начал объяснять сын. - Я пойду на Северо-восток, за горы. Там буду искать свою судьбу.
- Что же за судьбу ты будешь искать? - возмущенным голосом вопросила мать. - Разве не здесь твоя судьба?
Сейрам улыбнулся и не ответил. Он знал, что это, конечно же, не так. Душа, а, вернее, дух звал его в другие места, до селе неизведанные. Но, помимо всего этого, Дух говорил ему о его миссии, своего рода, предназначении в жизни. И оно точно не было в том, чтобы пахать землю всю жизнь и заниматься только своей семьей. Юноша развернулся и вышел. Мать услышала напоследок:
- До свиданья, мама! - в эти слова Сейрам вложил всю горечь расставания с матерью и понимание, что сможет увидеть ее только на Том Свете, когда они оба уйдут туда.
Знакомая дорога сразу повернула в сторону ближайшего города Амрейха, но Сейрам свернул налево, в селения араматмов. Он надеялся поскорее пройти эти села и выйти в пустыню, что простиралась до самого горизонта. Путешественники и торговцы, что ходили туда караванами, говорили, что пустыня не заканчивается и за горизонтом. Только пройдя несколько дней среди песков и дюн, выйдешь до берега моря. Сейрам слышал про пару оазисов, встречающихся по пути, но он не искал оазисов, а хотел уединиться. Пустыня - самое лучшее место для этого, так считал Сейрам. Правда, он не был в северных землях, в которых растут исполинские густые леса, в них уединяются такие же искатели Бога, но только принадлежащие северным народам.
Сейрам легко ступал по вытоптанной дороге, теплый ветер обвевал его темное, с тонкой кожей, загорелое лицо, его редкие порывы трепали рубаху, ее ворот был откинут, по худощавой груди пробегали капельки пота, сшибались, образовывая струйки, убегали дальше, к животу. В стране Сейрама было совсем мало деревьев, а среди его народа существовало поверье, что, когда Бог создал эти земли и поселил здесь множество растений, деревьев и кустарников, большинство из них решили уйти из-за палящего солнца, невыносимый жар которого испарял почти всю влагу с листьев. Они перешли в более северные районы, а Бог наказал их, послав в новую для деревьев страну леденящие ветры и морозы. Но деревья не стали гневаться, они попросили прощения у Бога за то, что ослушались, и Он разделил всю местность от жаркой страны Сейрама до северных стран на несколько климатов. Отсюда и пошло название тропиков, субтропиков, умеренный.
Вдалеке замаячили крыши глинобитных домов араматмов. Сейрам быстро прошел их первое село, ребятишки посматривали из-за заборов, на их чернявых мордашках поблескивали маленькие глаза, которые постоянно щурились из-за солнца, нещадно жарившего всю округу. Взрослые готовили пищу, над несколькими домами взвивались дымки из труб. В воздухе, прогретым до температуры, что обычно бывает в растопленной бане, проносились вкусные ароматы.
Сейрам не обращал внимания на недобрый блеск у некоторых ребят, он знал, что араматмы не отличаются добрым нравом. Когда проходил возле двух последних домов, из дверного проема одного на Сейрама взглянули большие девичьи глаза. Он вяло посмотрел в них, увидев огромные оазисы, простирающиеся в пустыне, в которых обычно плещется рыба в озере, набежавшем из ключа, и быстро отвернулся. Он твердо решил не делать всего того, что делают его сверстники в его возрасте. Но девушка вышла вся, ее больше не прятала часть двери, загораживавшая всю ее красоту. Сейрам недовольно повернулся, чтобы получше разглядеть такую искусительницу, остановился на мгновение, пораженный в трепыхающееся от изумления сердце. За спиной услышал смех детишек постарше, которые немного уже разбирались в отношениях между ними и девчонками. Сейрам понял по интонации, что это самая красивая девушка в деревне. Он поскорее прогнал эти мысли, впереди его ждали большие испытания, для того, чтобы пройти их, не должно быть никаких сомнений. Юноша быстро прошел до околицы, сопровождаемый взорами детей араматмов, и увидел пустыню, ее начало. Вдалеке простирались бескрайние пески, волны барханов простирались до самого горизонта.
Оглянувшись, Сейрам последний раз посмотрел на глинобитные дома араматмов с их пристройками и сараями, ноздри задергались, уловив запахи вкусной еды. Юноша фыркнул, быстро вынося из носа все эти запахи, а вместе с ними и воспоминания о чем-то вкусном, приятном, но таком далеком.
Пустыня недобро приняла Сейрама, еще больше опалив и обжарив кожу, жар пробрался под рубаху, простер свои ладони на теле юноши, охватив все его тело. Юноша отпил немного воды из фляги, поставив ладонь козырьком, оглядел окрестности. Вдалеке на поверхности одного из бесчисленных барханов темнела точка. Сейрам увидел маленькие блестки, срывающиеся с ее поверхности, когда солнце бросало блики и солнечных зайчиков. Юноша решил добраться до этого предмета, не подозревая, что его ожидает, возьми он его в руки. Утоптанная дорога закончилась, Сейрам стал загребать песок чувяками, редкая растительность, что тянулась все время возле дороги, отошла, уступая место пескам с их кактусами.
Через некоторое время Сейрам поднял взор и наконец-таки рассмотрел то, к чему он шел. Это была книга в темном кожаном переплете. Когда он приблизился к ней, кожа оказалась сильно обожженной солнцем, а под ожогами он увидел сильную дубку. Твердая поверхность книги обожгла палец Сейрама, когда он попробовал притронуться к ней. Юноша отдернул руку, подул, в это время увидел, что книга больше половины зарыта в песок, а вокруг нее ветер сносит песчинки с небольшого вала, как будто книга упала свысока.
Сейрам так и просидел возле книги до вечера, не решаясь упускать такую ценность, будто свалившуюся ему в руки. Весь день он ел те немногие лепешки, что взял дома, опустошил весь запас воды, а когда фляга показала дно, он не сильно забеспокоился, он шел в пустыню не для того, чтобы пить и есть, а для воспитания своего духа. Поэтому, дождавшись ночи, когда прохлада охватила пустыню и темнота поглотила все видневшиеся вдали барханы, Сейрам, без труда найдя книгу, - землю осветила луна, а звезды горели большие и светлые, попытался открыть ее. Но книга была с четырех сторон обернута двумя ремнями, на которых висели потемневшие от старости замки. Юноша попытался отворить один из них, но силы рук явно не хватало. Сейраму в голову пришла мысль посмотреть ключ у себя в портах. Он нашарил там, в единственном кармане железный ключ, неизвестно как оказавшийся. Сейрам подумал, что это какое-то наваждение, и был очень удивлен, когда, примерив ключ к замочной скважине, он без труда вставил его туда и открыл замок. Когда оба замка были открыты, а ремни, размотавшись, лениво лежали на песке, Сейрам с великим удивлением обнаружил, что замки, несмотря на заметную ржавчину, были целыми и даже смазанными внутри. Сейрам припрятал ключ обратно в карман и поспешно раскрыл книгу. Страницы были пожелтевшие, еще чуть-чуть, и рассыплются, будто бы книге уже больше тысячи лет. Сейрам стал переворачивать страницы, осторожно дотрагиваясь до них, переплет и обложка легонько поскрипывали. Внезапно Сейрам остановился. На следующей странице начинались письмена на его языке, будто бы специально выделенные золотой вязью. Сейрам стал читать, и с каждым словом он будто бы вспоминал все то, что забыл очень давно, но он помнил смутно, что знал. Его сердце стало биться сильнее, быстрее, скоро пробьет грудную клетку. Он аккуратно перекладывал страницы, но глаза уже впились в слова. Его разум и еще что-то, чувствовавшееся несколько неопределенно, вопило: "Читай! Читай!" Сейрам понял, что текст написан огромную толщу лет назад, такую толстую, что ему и не снилось, а еще он вспомнил, что такие же точно слова говорили древние Пророки, но и еще один человек, который не так давно проходил через его деревню. Он был весь оборванный, и от него плохо пахло, а когда ему дали еды, он взял из всего лишь зеленые травинки, которых было во множестве на глиняной тарелке. На остальную еду он даже не посмотрел. Тщательно пережевал травинки и запил все водой из родника. Потом он проповедовал несколько дней, но мать не пустила Сейрама на проповеди, сказав, что таких много ходит по дорогам их страны, а честным людям нужно пахать землю и заниматься хозяйством.
Сейрам с трепетом в сердце вчитывался в отливающие холодным светом Луны строки, несколько золотящие себя, придавая лунному серебру желтоватые оттенки. От этого книга казалась ниспосланной самим Богом. Особенно она представлялась такой, потому что Сейрам нигде не читал таких замечательных текстов и письмен, а еще потому, что все слова были похожи на изречения того перехожего странника. Вдруг в сердце Сейрама зажглось желание увидеть этого путника, поговорить с ним, юноша вдруг понял, что этот человек сможет объяснить Сейраму что-то такое, чего бы он никогда не узнал бы, оставаясь он дома на попечении матери. А еще, вспомнив про мать, он вдруг понял, что она была права про честных людей, которые пашут землю и работают по хозяйству, но ведь это же делают и животные - они тоже добывают себе еду и обустраивают жилище. Но ведь человек не должен во всем уподобляться только животному. Он давно уже ощущал в себе какие-то силы, но если раньше они лежали будто бы на дне, то сейчас они изливались из него, как из бесконечного источника, коим был он. Сейрам закатил глаза от удовольствия, которое не проходило, наоборот увеличивалось, усиливалось, пока не достигло того необозримого предела, который нельзя увидеть физическим зрением, который ведает только Бог. И Сейрам вдруг понял, что это именно Бог может давать такое блаженство, он только не знал, за что Всевышний даровал ему его. И в конце, когда блаженство достигло вселенских размеров, Сейрам вдруг почувствовал любовь ко всему, а, особенно, к Отцу. Он понял, что без Него он никто, ничтожество, которое обречено крутиться в колесе, в каком, он точно не понял, но Сейраму вдруг захотелось прервать такое вращение, бесконечное, но оно продолжается до того, как не захочешь присоединиться к Отцу и быть с ним всегда, уйдя от этого колеса.
Эти знания, даваемые Сейраму, не были случайными. Он только сейчас осознал это, ему внезапно что-то это подсказало. Будто бы образ пронесся перед внутренним зрением. Образ, сразу объясняющий все. Вдруг Сейрам почувствовал, что проваливается в сон - натруженное тело не желало больше бодрствовать. Темнота накрыла сразу всего, не оставив ни малейшего проблеска сознания.
Глава 2.
- Что же это? - дерзко спросил надсмотрщик, грубо ударив Сейрама тяжелым кулаком в кольчужной перчатке. Мальчик повалился в песок, изо рта вырвалась струя крови, расплескалась, быстро сворачиваясь с песком в маленькие катышки. Выбитый зуб остался во рту юношу, он выплюнул его со сгустком крови, обильно выходящей из надорванной десны. Заспанные глаза еще плохо различали темные фигуры людей, слипались, продрогшее тело отказывалось слушаться.
- Говорю вам, почтенный! Я не знаю, что это! - проговорил Сейрам, показывая на книгу.
- Оставь его! - крикнул надсмотрщику толстый Басрад, хозяин каравана рабов. - Малец не знает даже, что он держит в руках книгу! Такие тупые рабы никому нынче не нужны.
- Но он... - не сразу нашелся, что сказать надсмотрщик. - Он попался нам на пути, мы взяли его еще спящим. Теперь он наш!
- Я не хочу брать его в караван, - бросил Басрад. - Лучше брось его! Поехали! - крикнул он погонщикам рабов и конным стражам, что окружили весь караван почти в плотное кольцо. Рабы тяжело тащились позади животных, связанные одной веревкой.
- Но ведь это я нашел его! - вскричал надсмотрщик. - Этот раб мой!
- Я не раб... - слабо проговорил Сейрам. Он попытался встать, но, когда понял, что не сможет - удар был слишком сильным, просто обхватил книгу и ремни, чтобы не потерять в дороге, которая сулила быть долгой и тяжелой.
- Молчи! - заорал надсмотрщик.
- Не рви горло ради него! - долетели слова уже удалившегося Басрада. - Ты убедил меня, мы возьмем его к себе в караван, но кормить его будешь ты из своего пайка. И, не забывай, кто хозяин каравана! Этот раб мой!..
Надсмотрщик скрипнул зубами, пнул под дых Сейрама, зло сплюнул - из рук уходила скудная, но все же добыча, не сказал, а прорычал:
- Вставай, как тебя там. Отныне ты раб Басрада. Ты принадлежишь ему. Да, и что это у тебя такое в руках?
Сейрам молчал. Надсмотрщик попытался отобрать, но юноша словно врос в книгу, так он не желал потерять свои знания, которые только что обрел.
- Сейчас же отдай! - взревел надсмотрщик. - Я тебя!..
- Пошли, Симак! - прокричал уходящий товарищ. - Догоняй, так без тебя уйдем!
Симак ругнулся, пнул в живот Сейрама, обвязал его веревками по рукам и ногам и пинками погнал вслед за удаляющимся караваном.
Когда прибыли в первый город, который лежал далеко за пределами племени Сейрама, Басрад сразу поспешил избавиться от части рабов - запасы пищи истощались, а припасенные для торговли в дальних странах деньги тратить он не хотел. Пополнив запасы воды и пищи, караван двинулся дальше. Всю дорогу до города Симак гонял Сейрама, как собственного раба, а Басрад смотрел на это сквозь пальцы, знал, что по его слову Сейрама сразу либо продадут, либо бросят в дороге без воды и еды.
Симак вымещал на рабе свою злобу, ругался, мол, мало платят, мало еды, только вот воды вдоволь, но не всегда, поэтому ты, раб, будешь без питья целый день до вечера! Басрад вооружил свой караван, почти не экономя на людях - нынче войны были обыденным делом, а разбойники бродили и рядом с селениями, городами, а уж ближе к пустыне и торговым дорогам их вообще было видимо-невидимо. Новое вливание денег - после продажи рабов, уже не свежих, ослабших в долгом пути, добавило в его сердце надежды, что торговля будет успешной. Но больно уж беспокоил его этот мальчишка-раб, Симак явно уделяет ему много внимания, слишком сильно бьет и почти не кормит. Надо бы присмотреться получше, может он сослужит большую службу, чем просто как проданный раб. Басрад во всем искал выгоду, в этом деле у него был развитый нюх.
На одной из остановок, когда притомившиеся люди и животные встали в оазисе на ночлег, стражники развели костры и жарили истекающие соком туши баранов, которых тащили с собой в небольшой телеге вместе с нужными в дороге вещами, Сейрам, видя, что все заняты делом, а у Симака есть работа и поважнее, - следить за другими рабами, отодвинулся немного в сторону, насколько позволила веревка, на край оазиса, чтобы было видно звездное небо. Ветви широко разросшихся пальм загораживали весь обзор небес внутри оазиса, а здесь, на его окраине, можно рассматривать небо без помех. Широкие мощные стволы пальм крепко вросли в землю посреди бесконечных песков, высоко поднялись над барханами. Ключ, что выбивался из земли в нескольких десятках шагов от Сейрама, образовал довольно большое озерцо, пять всадников поместятся в ширину и столько же в длину. Вода плескалась почти у самых ног, и юноша вдруг почувствовал, как его тело изголодалось по воде, как оно захотело пить, потянулось, казалось, каждой частичкой к этому маленькому источнику. Сейрам зачерпнул в две ладони, отпил немного, почувствовал в великим удовольствием, как влага растекается по организму, как каждая клеточка напивается прямо из желудка, впитывает жадно влагу. Он хлебнул еще немного, но потом выплеснул все из рук - Сейрам должен был обуздать свои телесные желания и направить работу тела только на достижение Божественности, он так решил и так будет. А эти испытания, как он понял, это лишь плод его прошлых жизней, он должен пройти с честью все испытания, чтобы стать немного выше своего прошлого положения. Причем, тело может особо и не измениться, а вот дух должен вырасти из страданий. Только такая дорога у духовных людей, так считал Сейрам.
В ночном прохладном воздухе, который скоро должен будет еще похолодать, растекались ароматы жареного мяса с восточными пряностями. Сейрам почувствовал, как у него потекли слюни, скопились по рту. Он поспешно выплюнул тяжелый сгусток, промыл рот от нечистых слюней водой из озера. Жаль, подумал юноша, что флягу отобрали, так можно было набрать воды и пить, когда уже невмоготу от жажды. Но книгу не забрали, надсмотрщику она оказалась ни к чему. Он вообще читать не умел. А Сейрама эта книга заинтересовала с первого же дня, он носил ее всегда с собой, прижимая к еще больше износившейся рубахе. Теперь он открыл ее, страницы привычно замерцали под лунным светом, золотая вязь потекла свободной рекой, рассказывая Сейраму, как нужно жить, что делать, чтобы угодить Богу. Он назвал Его про себя просто Бог, он не желал придумывать какие-то имена, не хотел знать больше ни одного другого Бога, кроме Единого. Он знал про племя араматмов, которые придумали себе целый пантеон богов и разных божков, но Сейрам понимал, что есть один Бог, а все остальные - только выдумки племенных жрецов, желающих, чтобы им приносили больше еды, драгоценностей и своей психической силы, ведь у каждого есть такая психическая сила, просто не все о ней знают и не у каждого она остается востребованной. В эту ночь Сейрам, до того как заснуть, получил знания, равные уровню знаний ученых эпохи Возрождения. Все было подробно изложено, как по полочкам, он получил начальные сведения о строении человеческого организма, о воздушных полетах и подводных погружениях, о Космосе и о Земле, как о живых существах и о многом другом. Откуда он узнал все это? Знания были упакованы в объем довольно толстой, широкой книги, но широта знаний в ней никак не вязалась с ее объемом. Туда поместились знания нашей цивилизации и даже более, часть знаний была заимствована явно не у людей, ныне живущих на Земле. Эти знания были взяты у предыдущей цивилизации. Сейрам все время ощущал присутствие невидимого наблюдателя, будто он сидел за спиной и давал разъяснения по поводу особенно непонятного. Но Сейрам еще не дочитал и до середины книги, впереди его ждали еще большие испытания и потрясения.
Караван, после ночевки в оазисе, быстро прошел путь, отделявший его от города Готаезы, что на северо-западе от страны Сейрама. Там правил шах Иссат, он очень добрый к своим подданным, ласков с ними и нелицемерен. Блюдолизов не любил, не держал таких у себя, наоборот, сам был нелицемерен и честен с каждым и жаловал таких же честных и добропорядочных. В его городе и принадлежащих ему землях почти не было разбойников, армию содержал отлично, всех кормил и оплачивал все расходы в срок, казна постоянно полная, налоги платят все исправно, огромный двор, на который у других уходит больше половины всех доходов, содержать не нужно - из слуг только садовник и кухарка, министров нет ни одного, большинство вопросов решает сам шах, есть у него только даже не визирь, а просто советник, который сам земледелец, сам налоги платит, жалованье малого чиновника получает. Шах любил свой народ, отдавал ему да своей семье, женам, которых было двадцать, многочисленным детям и внукам всю любовь и доброту, поклонялся Единому Богу, которого пуще себя любил. Иногда поговаривал, что, ежели не было бы народа, любовь всю отдавал семье, а раз народ появился, так и его как дитя малое нужно лелеять, любить и жаловать.
Однажды ехал шах в сопровождении своего советника по рынку, где торговали рабами. Он не брал с собой ни охрану, ни коляску, все ездил верхом на своем любимом коне, которого сам выходил, когда тот был малым и сильно болел. У шаха обычный халат из простой ткани, чалма белоснежная, как и положено знатным, но на ней нет ни камешка-самородка, ни какого другого украшения. Красивая недлинная борода торчит из подбородка, усы обрамляют широкие губы, сейчас тонко сложенные, поджатые, щеки несильно выпирают - шах любил вкусно поесть, но и свой народ не обижал, голодных почти не было. Шах дородный, высоковатый, округлые широкие плечи распирают халат, грудь не висит, тоже выпирает, а под ней намечается небольшое брюшко. Глаза бесхитростные, не злые, а полные счастья и любви к своему народу, посматривают из под кустистых бровей, по лбу пролегла бороздка морщины, гусиные лапки морщинок отходят из углов глаз, шея открытая, загорелая, по ней сбегают капельки пота, ныряют под халат. На ногах высокие сапожки темной кожи без украшений, загнутые носки подрагивают при ходьбе коня, выше идут белые штаны из мягкой ткани, подпоясанные широким поясом из красноватой материи. За поясом торчит простая сабля, без драгоценных камней, в кожаных ножнах - шах должен быть также и защитником своей родины.
Седло мерно поскрипывало, конь помахивал ушами, а шах смотрел по сторонам, высматривая рабов, которых можно выкупить у злых и звероватых работорговцев, что пригоняют их из всех возможных стран. Выкупит, а потом предложить остаться жить как свободному, жениться, или уйти в свои края, там попытаться начать жить сначала.
Взор шаха уперся в очень исхудавшего юношу, сидевшему на самом пекле, когда надсмотрщик и даже другие рабы были в теньке, под тенью от широких ветвей разросшейся пальмы.
- Ты кто? - спросил он. - Откуда?
Сейрам вяло поднял глаза, в них шах прочел величайшую усталость, но и еще что-то, похожее на мудрость. Раб с трудом разлепил ссохшиеся губы, потрескавшиеся на жаре, прохрипел пересохшим горлом, которое будто потерли наждаком:
- Сейрам, почтенный шах, - он даже не наклонил голову в знак почета.
Шах поморщился, но не разгневался. Он давно учил своих людей не поклонятся ему. "Поклоняйтесь только Богу!" - говорил он, когда вокруг него сходилась толпа народу. - "Только он истинно достоин вашего и моего поклонения!"
В это время к ним подошли сразу все понявший хозяин каравана, толстый Басрад и надсмотрщик Симак. Хозяин напыжился, показывая свою длинную бороду, как знак длинного рода, в честь которого отрастил такие длинные волосы на шее и подбородке, и заискивающе-требовательно заглядывая в глаза шаху, а Симак приготовил плеть, чтобы бить наглого раба, если он посмеет грубить или врать.
- Откуда ты? - шах немного привстав в стременах.
- Отвечай! - крикнул Симак, и ударил юношу по спине, на которой из одежды была дырявая и дурно пахнущая рубаха, изорванная плетью надсмотрщика. Кровь брызнула из-под незажившей корки, плеть порвала кожу сверху и снизу от прошлой раны, кровь потекла несколькими струйками, они сливались, соединялись воедино, на уже почти черной от крови рубахе в который раз появилось темное пятно. Рядом залаял голодный пес, почуяв запах крови, попытался сорваться с привязи.
- Из села рядом с землями араматмов, - тихо ответил Сейрам.
- Не слышал, - нахмурился шах. - Но не важно. Я покупаю тебя.
- Отлично! - воскликнул хозяин каравана. - Отличный выбор, достопочтенный шах. - Он, улыбаясь от уха до уха, заглянул в глаза шаху. - Вы не пожалеете, это замечательный раб, он может делать все по дому, пахать землю, мыть ваши котлы, полы в вашем великолепном доме! - он стал заливать патоки в уши шаха, усердно размахивая руками и чуть ли не пританцовывая перед лошадью. Добротный конь отодвинулся, почуяв, видимо, гниль, исходящую от человека, танцующего перед мордой, тихонько заржал, топнул копытом по вытоптанной до твердости камня запыленной дороге. Шах недолго дал танцевать Басраду, сказал жестко:
- Ты получишь ровно пять монет за него. Пять монет серебром. И не больше.
Басрад запнулся на полуслове, глаза стали наливаться кровью, очень не любил, когда указывают, что он получит за своего раба!
- Великий шах, будьте милосердны! - воскликнул он. Брюхо его все это время отплясывало вместе со своим хозяином, то уходя вниз чуть ли не до колен, то подлетая почти под самую шею. - Я слышал о вашей милости ко всякому человеку!
- Вот и ты смилуйся, - спокойно сказал шах, изучая глазами полную фигуру торговца рабами. - Надо мной. Я уже проявил милость, пустив тебя в свой город на величайший в этой стране рынок. Посмотри, посмотри сюда. Видишь его? - шах указал широким жестом на протянувшийся на несколько кварталов рынок, где все шумело и гудело, торговали каждый чем только мог, брали деньги, считали и воровали, привозили новые товары и увозили уже купленные, убирали кучи навоза, оставляемый животными здесь же, на рыночных площадях. Басрад затравленно оглянулся на своих охранников, посмотрел в глаза шаху.
- Мудрость твоя безмерна, - приглушенно сказал он. - Забирай его за пять монет. Только дай мне, ничтожному, два медяка за его кормежку во время моего путешествия.
Шах вытащил из кожаного мешочка, служившего кошельком, пять серебряных, вложил их в руку Басрада. Потом молвил, оглядывая Сейрама, молвил:
- Ты брал его в дорогу, чтобы выручить от продажи деньги, верно?
Хозяин каравана сдавленно кивнул, в горле застрял комок, мешавший думать, что сейчас было особенно нужно.
- Ты знал, что его, как и скотину, нужно кормить, чтоб не сдох в дороге. Поэтому ты кормил его. Зачем же я должен дополнительно платить и за его кормежку. Если бы ты не кормил своего раба, он бы умер в дороге. Если бы он умер, я не увидел бы его сейчас, не дал бы тебе деньги, а ты бы не получил никакой выручки. Все верно?
- Да, - процедил Басрад.
- Тогда, развяжи его, - сказал шах Симаку. Тот оглянулся на Басрада, он нехотя кивнул.
Когда Сейрам уже был свободен и потирал затекшие запястья, шах повернулся к Басраду.
- Ты умелый и умный торговец. Почему же ты не думаешь, что и другие могут такими же умелыми, а может даже еще больше, чем ты? Или ты считаешь всех дураками? В таком случае, ты сам становишься тем, за кого принимаешь всех других. - С этими словами шах развернул коня и поехал в другую часть рынка. Сейрам, не оглядываясь, побрел за своим новым хозяином. Книгу, которую не успел еще почитать за все эти дни, когда ушли из оазиса, он прижал к телу и обхватил двумя руками. Оба ремня слабо подрагивали, привязанные к потрепанному поясу.
Глава 3.
Дом у шаха был тоже не богатый, не было вычурности и показухи. Он располагался не в центре города, где многолюдно, пыльно, душно, невозможно дышать, а на окраине, возле небольшой пальмовой рощицы, деревья в которой посадил еще очень давний родственник Иссата, потом она разрасталась, по мере роста города. На пальмах росли восхитительные бананы, которые никто не продавал, шах раздавал их всем желающим, особенно нищим.
Вокруг дома Иссата, а это был именно большой дом, а не дворец, как у других шахов, его соседей, не стояло никакой стены или хотя бы забора - шах не боялся никого в своем городе.
Несколько в стороне от дома Иссата простиралась крепостная стена, возле нее ютились небольшие дома ремесленников, простых пахарей и пастухов.
Сейрам быстро освоился в доме шаха, хозяин познакомил со всеми домашними, кроме своих жен, показал обязанности нового раба, с которыми он прекрасно справлялся с первого же дня - жизнь с матерью, когда он делал ту же работу, что и мать, научила его кое-чему. Сейрам стирал вещи шаха, убирал во всем доме, позже стал готовить пищу. Он прожил у шаха два месяца, все это время Сейрам спал не в скотном стойле, а в пристройке с небольшой лежанкой. Его кормили хорошо, у Иссата пищу производили прямо в городе, некоторые держали небольшие, насколько могли удобрить, поля, фруктовые сады. У многих небогатых пастухов были самые настоящие стада верблюдов, у иных даже по нескольку. Они потому считались небогатыми, что главным богатством в городе шаха считалось духовное богатство, которое все жители ставили превыше материального. Приезжие также быстро переучивались, и вместо привычного материального, начинали накапливать душевное и духовное богатство. В городе Готаезы все считали такое проведение жизни в укреплении духа человека самым правильным, а духовные силы - священными силами, данными Богом человеку для нахождения истинной Правды и самореализации. Все люди не считали это каким-то вымыслом, поскольку они знали точно, какие должны быть ценности у человека на протяжении всей жизни. Они воспитывали своих детей в таком же русле и относились к ним как к одному из самых больших богатств в своей родительской жизни.
В конце второго месяца шах предложил Сейраму остаться у него жить на правах свободного человека, либо идти искать свое место в жизни. В любом случае, Иссат освобождал Сейрама от рабства. Он даже готов был дать ему небольшое хозяйство в Готаезах. Сейрам отблагодарил шаха за такую щедрость, но сказал, что пойдет дальше, ему нельзя останавливаться на достигнутом, если ему попалась такая книга, которую еще изучать и изучать. Тем более, он не сможет больше заниматься сельским хозяйством и семьей, после того, как узнал такие необыкновенные тайны бытия. Книга очень заинтересовала юношу и он решил посвятить ей все свободное время. Иссат с явным огорчением воспринял такие речи Сейрама, в глубине души он хотел помочь юноше, подающему огромные надежды, дать даже часть своего имения, хоть оно и не было таким большим, как у других шахов, владельцев огромных торговых городов, что стояли ближе к морскому побережью. Он думал, что можно будет так разделить наследство между всеми сыновьями, что досталось бы и Сейраму.
- Что ж, - вздохнул шах. - Ты уже давно стал мужчиной, ты можешь выбирать свой путь сам и никто не должен мешать тебе в этом, дорогой Сейрам. Но, если все же надумаешь остаться у нас в Готаезах, приходи, мы всегда будем рады тебе, дорогой. - шах выглядел задумчивым, он долго подбирал слова, чтобы выразить все, что было в душе. - Я все понимаю, останавливаться в развитии нельзя, а если остановился, в душе наступает такое... как в аду. Иди, Сейрам. - Шах обнял юношу. За его спиной открытая дверь, во дворе стоял ослик, обвешанный всем нужным в долгой дороге. Когда Сейрам увидел, что шах подготовил ему целого осла, будто он собирался на другой край Света, он удивился. Сейрам взял с собой свою громоздкую книгу, с которой не расставался, попросил какую-нибудь старую одежду, ему принес старый мужчина, который работал возле дома Иссата. Сейрам передал ему свои прекрасные шаровары, красивый пояс, расшитую арабскими письменами рубаху и сапожки с загнутыми носками, отделанные бархатом - их Сейраму подарил шах за отличную работу, - а сам одел поношенные штаны, на коленях темные пятна земли, рубаха тоже вся в земле, травинки тут и там торчали из одежды, из дырок в ткани. На ноги он напялил разношенные чувяки того же старика, а на голову одел простую тканевую накидку, обмотав обрывком веревки. Шах на все смотрел с неодобрением, качал головой, хмурился, а под конец, когда Сейрам в свою очередь обнял доброго хозяина, сказал нерешительно, с огорчением в голосе:
- Остался бы Сейрам... - но, видя решительно настроенного молодого человека, добавил:
- Хорошо, хорошо, я все понял. Больше не буду просить пожить у нас. Но зачем же поменял хорошую одежду на рабочую?!
Сейрам ласково, с неподдельной любовью посмотрел на шаха, который за это время стал почти как родной старший брат или отец, молвил мягким голосом, не решаясь огорчить и так расстроенного Иссата:
- Дорогой друг, что мне одежда? Перед Богом будем все мы наги и голые. Главное не одежда, а душа. Зачем мне прятать от кого-либо свое нутро? Пусть все видят, что я не скрываюсь за тряпками! Для меня важна душа, важнее нее нет для меня ничего! Никакие тряпки, кожи, мехи или другие одежды не заменят ее, мою душу!
Иссат почувствовал, как горлу подкатывает тяжелый, тянущий вниз, ком, не дающий произнести ни слова, а глаза наводняются солеными слезами. Одна из них не удержалась, покатилась по щеке, за ней другая. А с левого глаза слезы увидели, как из правого убегают их сестры, тоже стали срываться и перекатываться по чисто побритой щеке, преодолели возвышение скулы, взобрались на щеку, задержались, потом решили не останавливаться, рухнули с головой разом с обеих щек. Одна капля не удержалась, сорвалась в пропасть, расплескалась на простом каменном полу. Шах затрясся, рыдания вырвались из его нутра, голос сорвался до всхлипов, он захрипел, чтобы Сейрам не услышал, как он плачет, не желая расстаться с таким человеком, которого полюбил почти как всех своих жен. Он порывался убежать, но только обнял его так крепко, как никогда, все это время Сейрам смотрел на него с блаженной любовью, она словно излучалась из всего его существа, с великим пониманием и добротой. Несколько слезинок попали на его рубаху, мгновенно впитались, словно ткань была высушена лучами земного светила, многие дни находилась на невыносимой жаре.
Сейрам мягко высвободился из объятий, а шах, не выдержав наплыва чувств, убежал, закрыв глаза и рыдая, как малый ребенок. Сейрам все это время улыбался, словно находился в потоке чудесного блаженства. На самом деле он не испытывал ничего, кроме раскаяния за то, что вынужден уйти от такого гостеприимного хозяина и добродушного человека, причинив тем самым ему душевные страдания. Но он понимал, что так было нужно для их общего блага, для общего блага всему человечеству. Сейрам вышел за ворота Готаезы и направился в пустыню. Еще некоторое время его темная фигура виднелась среди бесконечных барханов, потом она исчезла, словно занесенная пустынным самумом.
Сейрам шел весь день без остановок, лишь один раз он отдыхал в тени пальм встретившегося оазиса, попил немного воды, но вновь двинулся дальше. Нагретая полуденным солнцем поверхность книги жгла руки, но он терпел боль, нес ее, несмотря на жару, высасывавшую все силы, которых у Сейрама было вдоволь - он не сидел, сложа руки, дома у шаха, почти всегда, когда выдавалась свободная минута, тренируясь и упражняясь со своим телом. Оно как бы стало его партнером.
Под конец дня, когда начались первые сумерки, воздух заметно похолодел, Сейрам решил остановиться. Он выбрал небольшое углубление между невысокими барханами, увидев только что появившуюся Луну, он дождался, пока она лучше осветит пустыню, открыл книгу и начал читать. Глава рассказывала о том, как правильно обращаться со своим телом, в книге четко прослеживалась мысль, что тело дается человеку не единожды, но он не должен ждать следующего раза, чтобы начать обучение любви, что, как подчеркивалось, самое главное. Также человек должен развивать себя в знаниях и в добре, посвятить себя только добру. Любовь, говорила книга, является огромным чувством, из него появляются и другие добрые чувства, как желание помогать другим людям, желание дарить добро бескорыстно, желание не вмешиваться в какие бы то ни было конфликты. Сейрам стал понимать, хотя еще совсем немного, чего хотят от него Высшие Мировые силы. Но не те, кто правит городами и селами, странами и империями, а те, кто создал всю нашу Вселенную, весь этот Мир. Сейраму четко объяснили с помощью красиво изложенных и поставленных слов, кто действительный Властелин Мира, каково устройство Вселенной, каков главный закон Властелина и чего Он желает всем людям. В книге было сказано, что Создатель абсолютно любит всех людей и животных, все живое, чему Он является началом и самим источником жизни. Юноша как будто только стал открывать глаза на действительность, которая все это время была скрыта для него плотным занавесом неверия и непонимания. Последние слова главы были посвящены именно тому, что нужно сдернуть шоры неверия с глаз всех людей. Сейрам вдруг почувствовал сильное чувство, родившееся в груди, постепенно разливающееся по всему телу и словно струящееся за пределы его оболочки. Он понял, что пришел на Землю, чтобы исполнить эту миссию, быть просветителем для людей.
Однажды он шел по торной пылящейся дороге, ветерок раздувал его отросшие за несколько месяцев скитаний в пустыне волосы, на подбородке пробивалась небольшая поросль, еще мягкая, свежая. По обочине росли редкие кустарники, пальмы. До уха долетали только щебет птиц, шелест листьев. Пройдя еще десяток шагов, Сейрам резко остановился, ухо уловило звуки близкого боя, они раздавались за недалекой пальмовой рощей. Юноша ринулся туда, пока бежал, звуки нарастали, сквозь шум нагнетаемой крови услышал несколько криков боли, лязг оружия, удары по щитам. Когда деревья расступились, перед глазами открылась ужасающая картина: больше сотни воинов теснили несколько десятков защитников деревни, многие валялись в пыли с подрубленными конечностями, переломанными руками, ногами, перебитыми хребтами, иные еще ползали, кровь из ран растекалась тяжелыми темными лужами, быстро подсыхая на жаре, покрываясь коркой. На некоторые тела уже расселись рои мух, облепляли лица, залазили в носы, глаза, раскрытые в ужасе рты. Сейрам быстро посмотрел в небо - на блистающей синеве показались темные силуэты стервятников. Сейрам подбежал к толпе сражающихся, в теле родилась невиданная мощь, влилась, казалось, в каждую частичку, во все органы, в мозг. Сейрам увидел как из рук потек белый свет, вселяющий мощь и надежду на лучшее. Он вдруг страстно захотел прекратить кровопролитие не только здесь, но и на всей Земле.
Юноша остался стоять на месте, гаркнул во всю мочь, голос, усиленный невиданным источником, провозгласил, казалось, всю пустыню:
- Братья! Остановитесь! Посмотрите, что вы наделали!
Сначала никто из воинов не понял, кто к ним обращается таким громовым голосом, один, потом другой, а за ними и остальные стали оборачиваться, переставали драться. На Сейрама теперь смотрели десятки глаз, он видел в глазах еще не остывшую жажду боя, неистовость, желание драться, бросаться на врага. Под их ногами стонали раненные соратники, ползали, не в силах найти себе место от боли, но никто не обращал на них внимания, все взоры были обращены на тощего юношу. Сейрам попытался успокоиться, внезапно на плечи обрушилась скала отчаяния и боязни разговаривать с таким числом людей одновременно, но вдруг изнутри разлилось необычайно мягкое тепло, оно потекло по всему телу и за доли секунды овладело всем его существом. Страх перед общением с толпой исчез, сменившись уверенностью и верой в Бога, ради которого он и встал на такой рискованный путь.
- Братья! - смело заговорил Сейрам. - Что вы устроили?! Зачем?!
Воины переглядывались, тут старший, видимо, сотник, выкрикнул злым сильным голосом:
- Мы пришли взять эту землю себе! Это наша земля по праву! Мы пришли истребить этот народ, чтобы заселить эту землю своими детьми!
Из задних рядов воинов, где стояли защитники деревни, раздались рассерженные голоса:
- Вранье!
- Он обманывает тебя, парень! Это наша земля!
- Наши предки жили здесь всегда от начала времен! Мы ее никогда не отдадим этим захватчикам!
- Здесь жить нашим детям!
Сотник повернулся, крикнул ругательство. В ответ прокричали что-то, еще хуже. Сейрам увидел, вот-вот начнется схватка, слишком много в толпе гнева, желания отомстить обидчикам. Юноша спохватился вовремя, своим внезапно усилившимся голосом остановил поднимающиеся руки с мечами, готовыми опять их скрестить. Он сказал:
- Остановитесь! Вы не должны убивать друг друга! Что говорит вам ваша религия, что говорит вам Господь о убийстве? Вы же братья от одного Отца! Не делайте себе боль, я не могу видеть этого! - вскричал он.
Сотник резко повернулся, он выглядел грозным и разгоряченным еще больше, явно ярился, нагнетая кровь в мышцах, весь вздулся, еще немного, и лопнет, посмотрел на Сейрама налитыми кровью глазами, бросил:
- Почему я не должен убивать их?! Ведь они живут на земле моих предков! Они отделились от нашей страны, они не хотят жить с нами в одном государстве, поэтому мы пришли, чтобы заставить их присоединиться к нам или вырезать их всех! А что говорит религия... Я не верю в загробную жизнь! Мне не страшна смерть! Ты знаешь, сколько я раз висел на волоске от гибели?! - он расхохотался, показав хищные белые зубы.
- Ты не ответил, - сказал Сейрам. Он оглядел всех и спросил:
- Что говорит вам Господь, ваш внутренний обитатель, об убийстве?
В толпе раздался ропот, донеслись приглушенные голоса. Некоторые воины посматривали по сторонам, иные подходили к своим друзьям или знакомым, интересовались их мнения. Единого ответа не последовало, но Сейрам услышал смелый голос одного из нападавших на деревню:
- Я никогда не общался с Господом, но я чувствую нутром, что не должен никого убивать!
Из толпы донеслись одобрительные крики, Сейрам понял по глазам, что немного заинтересовал толпу. Теперь надо было донести до возможно большего числа людей частичку Истины, не до всех, это понятно, но нужно стараться, и, быть может, поймут многие.
Сейрам собрался с духом, сказал размеренно и веско:
- Правильно, вы не должны убивать. Более того, жизнь вам дает никто другой, а Бог. Именно он распоряжается ею, у Него есть свои планы, которые нам следует исполнять. Отбирая у кого-либо жизнь, вы нарушаете Его планы. У Бога есть средства покарать вас за это! Вот это истинно! И он карает, он не ждет, пока вы сделаете еще что-либо не доброе.
Сотник смотрел с недоверием, оно читалось во всем его существе, он прищурил глаза и с неодобрением рассматривал Сейрама, как уже изрядно надоевшего комара, которого следует прихлопнуть как можно скорее. Но воины слушали его, а сотник привык полагаться на чутье воинов, они все - ветераны, прошли бок о бок не одно сражение, они доверяют ему, идя в атаку на вражье воинство или крепость, и он должен платить за доверие.
Пока Сейрам говорил, лица у многих посветлели, в глазах заструилась надежда на конец этого, оказывается, не нужного никому кровопролития.
- Что же делать нам? Скажи, юноша! - крикнул один из защитников деревни.
- Бросьте ваши мечи! Идите за мной, я покажу вам нужную дорогу! - были последние слова Сейрама. После этого он подошел к ближайшему раненому и вылечил его раны на глазах у изумленной толпы. Он услышал не без внутренней радости за всемогущество Бога, Который независимо от желания Сейрама вдруг стал проявлять в нем свою Силу, голоса, которые благоговейным шепотом говорили отовсюду:
- Никогда такого не видел... Наши лекари не смогли бы так никогда!..
- Не говори, я тоже! Вот чудеса так чудеса!
- Ну дела, братцы! И чего только на белом Свете не бывает!
Сейрам подошел к следующему раненому, белая энергия струилась, не переставая, из его рук, из глаз, от всего его тела. Он прикоснулся к его окровавленному телу, видя, как сразу изглаживаются искаженные черты его лица, облик принимает нормальный, не звероватый, вид, а глаза наполняются неземным блаженством. Раненый поднялся с пыльной истоптанной земли, отряхивая пыль и восхваляя Господа. Следом за ним поднялись и другие раненные, уже излеченные, они пошли в сторону деревни, чтобы встать на колени и просить у ее жителей и защитников прощения за свою агрессию и беззаконие. Позже они признались, что поступить так им подсказал никто иной, как сам Всевышний, тихо шепнувший это им на ухо. А раненые защитники пошли поднимать тела своих товарищей, которые уже находились в другом мире, чтобы предать Земле. Сотник стоял, остолбенев, видя, что происходит с его воинами. Он еще больше удивился, когда к нему подошел Сейрам и прикоснулся рукой к его лицу, где пролегла кровавая полоса, которая должна была оставить еще один из бесчисленных шрамов на этом лице. Рана мгновенно затянулась, ее края словно склеились чудесным образом, кровь перестала сочиться, остался лишь рубец, да и тот быстро исчез. Сотник вдруг стал испытывать необъяснимое блаженство, оно исходило изнутри, но он чувствовал всем телом, что источник его находиться перед ним. Он вдруг почувствовал, что ноги подламываются, упал на колени перед Сейрамом и зарыдал, обхватив его колени. Сквозь всхлипы и стоны огромного сотника юноша различил слова:
- Прости... Прости, меня, грешного!.. Я раскаиваюсь!
После того, как кровопролитие было остановлено, раненые - излечены, а мертвые - похоронены, Сейрама пригласили в деревню вместе со всеми оставшимися нападавшими, спешно собрали на столы то немногое, что осталось после того, как уводили жен, детей и стариков. Все местные жители давно покинули деревню, нашли пристанище у соседей - биребов, оставались только защитники. Мужчины посадили во главе стола Сейрама, каждый в глубине души был искренне благодарен Богу за избавление от мучения воевать со своими братьями, благодарили также и за то, что пришел тот, кто теперь научит, покажет, как жить и что делать, чтобы не гневить Высшие Силы, самого Господа, и исполнять Божественную Волю. Когда закончилась небольшая трапеза, взоры всех обратились к Сейраму, юноша прочитал в глазах у каждого жажду знаний, воины были алчущими до ответов на свои вопросы, которые, как им казалось, были по значению больше, чем вся их прошлая жизнь. Сейрам вытер рот рукавом, кивнул в знак согласия выслушивать и отвечать. Первым стал говорить тот сотник, что раскаялся за свои грехи и плакал, обхватив ноги юноши.
- Скажи нам, Сейрам, что же делать нам всем после этого боя, когда столько людей погибло? Как накажет нас Господь, накажет ли Он нас, и как искупить свои грехи перед ним? Я вижу, всех мучает именно этот вопрос. - Он оглядел сидящих за длинным столом, в ответ многие закивали, раздались возгласы одобрения.
Сейрам ответил сразу, не думал долго, не юлил, не искал подходящего для всех ответа:
- Наказан будет каждый за свои дела, или вознагражден. Решать не мне, а Богу. Он только Всевышний, Он может это решить. Я не знаю точно, можно ли смягчить его решение, раскаявшись перед Ним, но я знаю, что Ему важен наш ответ на собственные грехи, когда он покажет их каждому из нас по посмертному выходу Души из тела. Если раскаешься сейчас, то раскаешься и в тот миг, когда увидишь свои грехи вместе с Господом Богом, а Он, видя их еще при жизни твоего тела, увидит твои грехи и после, и скажет Свое Слово. Он может решить отправить тебя вниз, в нижние миры, а может и в Верхние. Но также Он может решить отправить тебя исправиться обратно на Землю. Как дети ваших господ и некоторых царей ходят в школу, так и мы все приходим на Землю в школу Господа Бога. Он может решать, только Он. А наказание может приходить как еще при жизни, так и после. Не думайте, что ваши цари, обдирающие нищих, смогут отвертеться от наказания Бога и Правды Бога. Мы все - Его дети, Сынами станем, успешно пройдя Его испытания и выполнив Его Планы. Не исполнив их или нарушив, получаем наказание. Все очень просто, просто до предела. Не думайте также, что те, у кого много денег, те смогут кого-то подкупить на Небе, кого-то обмануть. Это все ложь! Деньги вышли из Земли и в нее уйдут, также уйдут наши тела, наши Души, а это - мы сами, уйдут туда, откуда они все пришли - на Небо. Те, кто собирает драгоценные камни, злато и серебро, хлеба да вино, вместо того, чтобы наполнять чашу своих добрых знаний, наполняет неверный сосуд, сосуд тела. Я еще раз говорю, все, что было рождено землей, в нее и уйдет. Не позволяйте себе, чтобы ваше имущество осталось на Земле, то есть, не копите ненужные Богу да и вам на Небесах богатства, драгоценности, хлеб и воду, а копите знания, которые скорее раздавайте людям, что обращаются к вам за помощью, советом. Помогайте другим, знайте, отдавая знания с, что называется, Душой, делая также добрые дела и любя не оружие и разные деньги, вы не опустошаете себя, а наполняете себя добротой, вы не опустошаете запасы самого Бога, а наполняете кладовые знаний Его. Научая добрым знаниям других людей, вы увеличиваете их значимость перед Отцом, потому что они становятся наученными, разумными, но увеличиваете и ответственность их перед Богом, потому что Он может спросить у этих людей, как использовали переданные им в дар знания? Если в добро, пошел раздавать знания с Душой, с добром и с любовью, то есть стал увеличивать знания других, полюбил других и стал увеличивать Добро в других, то молодец, Бог наполнит знания твои и не угаснет разум твой. Ну, а если не стал так делать, унес эти знания с собой, то и получай также. Это ведь то же самое, что и деньги. Ведь если богачи начнут раздавать все свое богатство с любовью, с осознанием того, что Бог есть, большое Добро они принесут людям и Богу. Бог добрый, но и Ему нужно, чтобы другие были добрыми, мы же часть его. Говорят, есть в человеке частичка Божья, вот это верно. Но, если в человеке есть часть Бога, значит Бог, во-первых, может знать все, что делает человек, во-вторых, может направлять его. Но, самое, главное, Бог имеет в своем духовном Бесконечном теле и часть, помимо других - животных и растений, планет и звезд, - ту часть, которую составляют люди, все люди, населяющие Землю. Я говорю не о телах человека и животных, не о плоти и крови, а о духовной сущности, ведь мы все суть духовные сущности, которые пришли в этот великий мир учиться добру и любви, учиться и постигать разные добрые Божественные знания. Проявленная Великая материальная Вселенная - такое же творение Бога, как и мы все. Планеты тоже учатся, учат нас, пытаются достучаться до нашего сознания, разума, чтобы втолковать Истину Бытия и Жизни, а мы слишком прижились в наших телах, чтобы слышать духовными ушами и видеть духовными глазами, которыми Бог наделил каждого из нас. Тела исполняют функцию проводника в этом мире, ведь нужны детям ваших господ и некоторых царей глиняные таблицы, чтобы писать на них, чтобы учиться, ведь приходят же они с учебными принадлежностями в школу? Так и мы все должны иметь свои учебные принадлежности, чтобы обучаться здесь, в этом мире. Таким образом, увеличивая духовность и знания, доброту и любовь в себе, мы увеличиваем все это же и в других окружающих людях. А это и нужно Богу. Он желает всем добра по-своему, Он желает любви всем, Он проявляет ее через воплощения своей любви, то есть нас. Разве вам всем не видно Его Любви, когда смотрите друг на друга, когда общаетесь друг с другом, когда дарите улыбки, но только искренние улыбки, не лицемерные, а добрые, когда смотрите на своих детей, которые в действительности есть истинное ваше богатство, а не эти каменья и драгоценности, которые прячете под подушкой или в сундуках. А ваши жены, разве не им дарите всю свою любовь ночью в постелях, разве не дарите вы своей жене любовь и удовольствие, разве не доводите ее до блаженства, когда желаете, чтобы она подарила вам ребенка? А от кого дети приходят? От Бога. Из-за своей любви Отец дарит вам другие души, которые посылает на учебу, чего не ясно? Он Сам выбирает, какие у ребенка будут родители, богатые или бедные, добрые или не добрые, Он решает, какие испытания выпадут на долю того или иного человека при его воплощении на Земле, и, в зависимости от того, как он преодолел их, будет и Слово Бога, которым он решит, куда в дальнейшем пойдет душа в Том Мире, как здесь говорят, на Небе. А пути два: либо вниз, если не набрал достаточно знаний и пришел с пустыми карманами, в которых должно было лежать серебро знаний, если пришел запятнанный недобрыми делами, либо наверх, если пришел на Суд Господа Бога и осыпал Его серебром знаний, осветил золотым Светом Любви и пригрел Добротой Души. Тут уж все ясно. Это основное, есть еще возможность остаться посередине, но потом предстоит сделать выбор - идти наверх или обратно на Землю учиться. Все зависит от самой Души. Разум должен расти всегда, остановка подобна гибели разума. Повторяю, не тела, а разума, самой души! Но душа не может умереть, душа бессмертна, душа вечна, поэтому предстоит вечность или внизу или наверху. Выбор ваш и мой, ответ Бога будет справедлив к каждому. Он спросит с каждого.
Сейрам оглядел сидящих за столом, они смотрели на него с великим уважением, хотя еды было мало, и все не смогли насытиться после тяжелой битвы, мыслей о еде не было. Лица у всех озарялись неожиданными открытиями, у многих появлялась надежда прожить жизнь достойно и принести Господу серебро знаний и золото в виде Добрых, светлых и хороших поступков, у иных катились слезы от раскаяний. Каждый припомнил свои недобрые дела и раскаялся, и понял ту самую сокровенную тайну всей жизни, которая не давала покоя ни днем, ни ночью, ни в лютый голод, когда неурожай, ни в знойный летний день, когда объедаешься от изобилия. Кто мы, откуда мы, кто Бог, зачем он нас создал, откуда такое число звезд и других небесных тел, кто создал всю Природу?
Один из воинов - защитников деревни, пристально смотрел на Сейрама все это время. Он пытался понять тайну появления Вселенной, всех звезд, как они устроены, что это такое? И, если человек - душа, у которой есть тело, то как же питается душа, находясь в теле? Или она может не кушать? Он сразу спросил все это у Сейрама. Юноша не замешкался, Бог подсказал ему, как лучше и понятнее ответить на вопрос. Он сказал:
- Вся Вселенная - материализованное бесконечное тело Бесконечного Бога. Весь Космос, так будут называть люди пространство между звездами через несколько тысяч лет, наполнен духом, как кровь наполняет тело человека. Этот Дух - кровь Бога, которая существует в Его теле - во Вселенной. Посмотрите на себя, - Сейрам оглядел всех. Он сделал невидимое для воинов душевное усилие и они стали видеть некоторое время себя как бы изнутри. - Что вы видите?
Сначала раздались изумленные вздохи, хотя тела выглядели обычными, спокойно сидящими за столом и смотрящими перед собой. Потом кто-то заговорил быстро, путая слова:
- Наше тело похоже на Вселенную, похоже на этот... как его... Космос! Будто Сама Природа там, внутри нас! Сколько живых существ, они такие маленькие!
Со всех сторон его поддержали удивленные голоса. Сейрам вернул всех к обычному зрению и, когда все успокоились, спросил:
- Похож ли мир, который увидели сейчас, на природу, окружающую вас?
- Да, да! Сейрам, спасибо тебе! - раздалось отовсюду.
Сейрам поднял обе руки и тихо сказал, когда все замолчали:
- Благодарите Бога. Это Он дал возможность вам наблюдать ваши тела изнутри. Если бы не Он, у меня бы ничего не получилось, понимаете.
Потом он продолжал:
- Вы видели множество рек и озер красной воды, так?
Все важно закивали, загомонили, подтверждая слова Сейрама, иные удивлялись его мудрости, знаниям.
- Это ваша кровь, дающая жизнь вашим телам. Разве не это вы видите на вашей земле, когда ходите караванами в далекие страны.
Сотник заворчал, что, мол, не торгаш, торговать далеко не ходит, а вот в походы... Сейрам понял, сказал:
- Хорошо, в походы. Не важно. Главное в вас одно и то же, что и на всей Земле. Мы с Землей сделаны из одного и того же - из Духа. Материя - Его проявление. Внешний Мир суть одно и то же, что и внутренний мир ваших тел, верно? Еще вы видели много живых существ. Через несколько тысяч лет люди назовут микробами. Пусть так, но суть одна и та же. Сравните размеры Земли и наши с вами.
Некоторые воины задумались, потом заворчали. Им было не понятно, какие размеры у Земли, она ведь центр мира! Сейрам решил показать им все сразу: и Землю, и другие страны, других людей. Он вышел из тела и вибрациями своей души возбудил вибрации в душах окружавших его людей, они стали покидать свои тела. Он увидел поразившее его удивление, сильно отразившееся на их лицах. Люди, поняв, что произошло, стали молить его вернуть их в тела, но Сейрам был непреклонен. Он задумал доброе дело и сворачивать не захотел, даже если бы к его горлу был приставлен нож. Он повел всех за собой, на орбиту, и, пока они удалялись от земли, постепенно поднимаясь на высоту птичьего полета и еще выше, он все чаще слышал восхищенные возгласы. Конечно, это были мысленные позывы, которые Сейрам прекрасно воспринимал и понимал, тем не менее, он чувствовал исходящее от людей возбуждение таким радостным событием, страх, выплескивающийся из них, исчез, они уже не боялись, просто летели и радовались, понимая, что все, что сказал им Сейрам, оказалась правдой. Они поняли, что они - души, все отчетливо видели свои тела, оставшиеся на земле и сидящие за столом, а сами они, люди, летели сейчас уже выше, чем летают птицы, поднимаясь все выше и выше к небесному куполу. Вот уже стали видны звезды, их появились мириады и никто не смог оторвать восторженного взора от той красоты, что проявлялась все лучше в Бесконечной Выси. Сейрам услышал, как кто-то прокричал туда, на Землю:
- Люди, поднимайтесь к нам! Здесь так хорошо! - и все засмеялись.
Конечно, никто бы не смог сейчас их слышать, но надо же было поозорничать, такие они были, те люди. И каждый видел друг друга - у кого-то цвет был темный и некрасивый, у кого-то - светлый, голубой или зеленый, оранжевый или желтый. Только Сейрам затмевал всех своей душевной красотой - он весь блистал прекрасным светом, словно солнечный, но только не слепил глаза. Никому не было видно лица из-за света, но каждому Сейрам дарил любовь и теплоту, добро своей души и радость созерцания Вселенной - тела Бога.
Через некоторое время они поднялись на еще большую высоту, отлетев от Земли на порядочное расстояние. Тогда Сейрам мысленно обратился ко всем:
- Обернитесь и смотрите!
Все посмотрели на Землю, она предстала им в совсем новом виде - прекрасный шар, красивого цвета и мудро задуманной формы. Много пятен было на нем синего цвета, белые скопления облаков изредка выделялись на общем фоне. А вокруг была непроглядная темнота, где таинственно сверкали звезды и их скопления.
- Надо будет высказать одному мудрецу, что я о нем думаю, - сказал один из воинов. - Он меня убеждал, что Земля плоская! И почти ведь убедил, мудрец!
- Вернемся в тела, - подумал Сейрам, и они тут же очутились за столом. Когда все очнулись и привели себя в порядок, Сейрам продолжил:
- Как те существа в ваших телах могут передвигаться в крови, так и вы можете передвигаться в теле вашего Отца, в Боге, во Вселенной. Вселенная, где мы только что были, наполнена кровью Бога, Духа, духовной энергией, которая, по сути, - дает жизнь для всего живого, одушевленного. Без нее никто из нас не смог бы жить здесь, вкушать эту пищу, смотреть на прекрасную Природу. А ведь Бог любит нас, он желает нам Добра и посылает живительную Силу, которая есть источник жизни, но не материальный, а духовный. Также, как и вы даете кровь микробам и другим мельчайшим частицам, которые живут в ваших телах, обогащая ее вашей пищей. Бог посылает вас на Землю учиться, добывать знания, а вы добываете руду для выплавки орудий труда и оружия, добываете в поле хлеб, а про добычу знаний и распространение их бесплатно, совсем забыли. Не этим хлебом вы живете, потому что вы - не тела, а души, а душе для жизни нужен свет знаний. Понимаете, знания освещают разные явления природы и проявлений жизни. Они, по сути - свет, который дает нам Бог. Они также и хлеб, которым кормиться душа и обогащает таким хлебом другие души. Если долго не есть такой, каждый из вас будет испытывать душевный голод, голод по знаниям. Примерно через две тысячи лет люди будут испытывать как и сейчас, душевный голод, который они будут пытаться заглушить разными телесными развлечениями, курением, наркотиками или вином, кто как. Главное, что они будто бы отказываются от предложенной им пищи - от знаний, которые Господь Бог пытается и сейчас дать людям. Также знания будут поступать на Землю сегодня и потом, через много тысяч лет. Это действие - развитие, никому не удастся изменить, потому что это цель Самого Бога. Это должно быть и целью каждого из его детей. Те подарки, что посылает к вам Бог, нужно принимать с благодарностью, если пока не присылает ничего, что ж, время для этого Он найдет всегда, главное ждать и надеяться, любить и делать все время добро, служить. Но не как вы служите своим хозяевам, а без платы за служение. Корысти не место в Божественном Мире, этот мир также Божественен, поскольку Его проявления мы можем видеть во всем, начиная от травы и заканчивая планетами и звездами. Бог силен, Он сильнее всех нас вместе взятых и с избытком дает силы каждому для бескорыстного служения.
Вдруг один из воинов прервал Сейрама, он задал вопрос:
- Так в чем же все беды мира? Скажи нам, юноша! Отчего столько войн, болезней? У каждого богатого - куча рабов, большие дела, торговля...
- Постой, как ты сказал? Торговля? - быстро спросил Сейрам. Он улыбнулся. Воин кивнул, а Сейрам сказал:
- Вот это как раз и причина всего нехорошего, о чем ты говорил, Я вам скажу, что делают самые богатые люди на Земле. Они торгуют. Если не могут торговать, они воюют ради торговли, ради того, чтобы снова протягивать новые торговые дороги, пути, чтобы ходили их караваны. Торгаши как бы правят миром, так считают только они и некоторые другие люди, что в подчинении у них. На самом деле у всего Мира, всей Вселенной есть один единственный правитель - Бог, а Он, в свою очередь, дает нам всем право жить в Его Мире и править в нем. Но только в том случае, если мы заслужим это перед ним своими добрыми делами, мыслями и словами и не только. Торгаши правят до тех пор, пока люди подчиняются деньгам. Но об этом позже. Я покажу Вам, что и вы торгуете, только не товарами типа мечей, кожи, масла, вина или других, а своей службой человеку, к которому вы нанялись как воины. Вы исполняете волю вашего "хозяина" и берете за это деньги. Если он вам не платит, то вы злитесь, злость портит ваше здоровье. Если он не платит долго, а все деньги кладет себе в карман, вы учиняете погром в его имении и убиваете его, а деньги берете себе. При этом вы причиняете боль и ему, членам его семьи и слугам, и себе. Разве так хорошо? Вы приносите вред, а причина кроется в чем?
- В долге хозяина! - закричали со всех сторон.
- В деньгах!
- Вы говорите следствие. Причина - торговля! - спокойно ответил Сейрам. - Рыба гниет с головы. А голова царей нашего общества так прогнила, что вонь слышится по всему Миру. Торгаши завладели властью, но их власть подобна призраку или туману, который очень скоро рассеется. Всем пора понять, что торговля приведет только к бедам, отказ от нее - подарок для человечества, похожий на освобождение от ненужного рюкзака, полного грязи и хлама. Мудрецы говорят всем нам, учат нас. Через несколько тысяч лет будет инкарнация Божественности, которая также будет учить бесчисленное множество людей. Он, Божество, которое появиться среди людей, наверняка, скажет, что нужно подчинить торговлю, всю работу, бизнес достижению Божественности, духовности, добру и любви. Быть может, стоит толковать эти слова так. Если через около двух тысяч лет все в человечестве будет подчинено торговле и не многие из тех людей, что будут жить тогда на Земле, будут думать о душах, Боге, а больше о торговле в разных ее видах и проявлениях, то вся деятельность человека обязательно должна быть подчинена добрым привязанностям. Иначе говоря, часть дохода нужно отдавать нуждающимся людям, но не бросать им в лицо, а отдавать с любовью и радостью за этих людей, потому что вы сделаете им праздник. Они такие же души, что и вы, делая праздник им, вы делаете его сразу же и себе. Если взять работу, как способ к существованию человека, способ к совершенствованию самого себя, то подчинение работы и всего себя служению человечеству и Вселенной может являться одной из главных целей человека. В то время, когда Божество в очередной раз проявит Себя среди нас, то есть через несколько тысяч лет, торговля выйдет на такой уровень, что будут торговать почти всем. Люди не торгующие в то время будут либо бездомные и бедные, пьющие много вина, больные либо просветленные и святые, которым вся эта торговля не нужна, они живут в Духовных сферах, лишь частично привязанные к жизни на Земле, они понимают, что еда должна быть в их теле изо дня в день, иначе оно погибнет и не сможет больше служить им, то есть душам. Они будут ограничены лишь телесной оболочкой, которую научились покидать, когда им нужно, но в которую следует периодически возвращаться, бывать в ней, проверять, все ли хорошо.
А торгаши дойдут до того, что будут торговать богатством своих стран, вывозить многое за рубеж, кладя себе в карманы, которых становиться все больше и больше, бумагу, которая ничего вскоре не будет стоить. Бумага сделана из дерева, дерево родилось из Земли, как дерево уходит в Землю, так и их бумажные деньги будут уходить в Землю, обращаясь в пыль и прах. Если мы с вами возьмем этот мир как школу, поймем, что Бог создал его лишь как школу для нас же, и все в нем направил на достижение Божественности, для дальнейшего обучения, но уже не в этом мире, то, мне кажется, нужно использовать все возможности этого мира на достижение Божественности, добра и любви с помощью самого Бога. Вы же едите каждый день, чтобы жило ваше тело. Тело - инструмент, который Господь Бог дает нам и каждому из людей для обучения, Он направил силы тела и создал его для обучения, Он создал еду для ваших тел и дает еду для вас как душ, Он создал условия для жизни деревьев и растений, что дают вам еду, Он дал вам все! Совершенствуйтесь! Растите и летите в высь! Не стоит стоять на месте, Бог всегда даст возможность для вашего развития! Если хотите изменяться и развиваться, просите его об этом! Он услышит вас и даст вам все возможности для духовного развития! - после бурных слов, вырвавшихся из самой груди, из него самого, из души, Сейрам перевел дыхание. Потом продолжил:
- Бог каждой душе перед отправкой дал задание или предназначение, чтобы выполнил, чтобы не забыл. Потом же Он дает возможности для осознания и выполнения, Он заботится о каждом! Он не забывает нас, каждого из вас и знает вас лучше, чем ваши земные родители. Вы же, придя на Землю, первым делом обеспечиваете себе питание и источники дохода, но только те, у кого это получается. Хорошо, я согласен, но нельзя же жить только так, ведь так живут и звери. Саморазвитие, если и проступает, может не стать главной целью всей жизни. После смерти, когда вы, души, приходите к Богу на Суд, он спрашивает вас о прожитой жизни. Что же вам ответить, если вы копили богатства, размножались, использовали тело как источник для наслаждений, но не использовали его по прямому назначению? Добро и любовь, добрые знания - вот цель жизни. Конечно, возможно это не единственные цели, но полюбить Отца Небесного, Бога, всех людей, делать им только добро, а также накапливать всевозможные добрые знания, думаю, должны уметь все люди. Они, накопив знания и богатство, из любви к творениям Отца Небесного и желания всем только добра, должны передавать знания другим творениям Бога, другим людям. Но только с любовью. Так вот, возможно и богатство имеет ценность на Земле, но, возможно, в другом мире, в мире Духа, ценность имеет другое. И что же вы, стоя на Суде перед вашим Отцом, будете показывать на Землю и говорить, что мы накопили много денег, обильные стада, множество рабов и слуг, сотни богатых домов? Он, наверное, скажет, что же в сути ваше богатство? Оно осталось на Земле, а вы уже на Небе. Раз вы были богатыми на Земле, значит вы должны быть богатыми и на Небе. Раз вы оставили все богатство на Земле, не имея возможности взять с собой ни одной монеты, и пришли к Богу с пустыми руками, значит вы бедные на Небе. Тогда в чем же суть жизни, что прожили на Земле? Где то богатство, что цениться здесь, на Небе? Богатство должно быть с вами всегда, раз вы были на Земле всегда богат, то есть могли доказать свое богатство каждый день, просто показав свои кошельки, полные денег, тогда показывайте и сейчас, что вы богаты. Что же было ваше богатство? Монеты - железная руда, переплавленная в кругляши, дома и крепости - камень и дерево. Оно рассыплется со временем. И это все ваше богатство?! А где же знания? Где доброта и любовь? Души, вы черствы и грубы, а должны быть добрыми, любящими, теплые согревающие, дарящие знания. А вы?! Значит копили всю жизнь не то... И другие слова, которые может сказать вам Бог, - Сейрам прервался. Солнце уже садилось, надо развести всех по домам. Тем более, возвращались убежавшие жители деревни, они все еще были напуганы, стояли на краю деревни и ждали. Кто посмелее, подбирался ближе, усаживался вместе со всеми и слушал странного юношу, говорящего непонятные вещи.