Доровских Сергей Владимирович : другие произведения.

Прощёный день

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Антоновское восстание в Тамбовской области стало одной из самых мрачный и до сих пор не до конца раскрытых страниц прошлого. Многие тогда, взяв ружья и обрезы, ушли в леса, да так и не вернулись. Их тени порой можно встретить на продуваемых ветрами лесных перекрёстках... Примечания автора: Будущий писатель Аркадий Петрович Голиков (Гайдар) принимал участие в ликвидации антоновского восстания на Тамбовщине в качестве командира пятого боевого участка. Именно он предложил руководителю операции по подавлению мятежа Михаилу Тухачевскому попробовать призвать мятежников добровольно сдать оружие, обещая всем амнистию.
  - Ты уверен, что доберёшься? Может, мне навстречу пойти? А то заблудишься, где мне тебя?..
  - Ты ещё скажи, что волки сожрут! - ответил я, держась за ржавый поручень и глядя, как над водой стелется рваная чернильная дымка. Про тамбовских волков слышали все, только реальных их нет. Вернее, были, да сплыли...
  - Я в навигаторе точку поставил, так что приведёт! - добавил я, прижав трубку к щеке. Невольно бросил взгляд на старое, будто слегка жёваное лицо паромщика и удивился - в вечерних сумерках и холодной осенней мороси оно чуть блеснуло, напомнив бледную луну.
  - Сколько лет на пароме, а плавать так и не научился, - произнёс он, но будто не мне, а обращаясь к тёмным глубинам реки Цны.
  - Да какой навигатор! Компас, компас-то у тебя есть? Да не телефонный, чтоб его, а такой, обычный? - слушал я друга. - Взял? Вот по нему и чеши, строго на восток по тропе. Будет перекрёсток, на нём - столб такой, с цифрами, - я не перебивал, но бесило: инструктирует, будто новичка. - Это называется квартальный столб, ориентируйся на угол с цифрой тринадцать и иди дальше.
  "Тринадцать, отлично вообще!" - подумал я, вглядываясь, как мрачно темнеет противоположный лесной берег. Кривые раскидистые деревья - кажется, их называют вётлами, свесили голые лапы, словно тянулись схватить и утопить паром.
  Когда ударились о берег, я протянул десятирублёвый кругляшок паромщику и удивился - тот почему-то отвернулся и смотрел на противоположный берег, думая о своём, а я его совсем уже не интересовал. Он опять буркнул:
  - Сколько лет на пароме, а плавать так и не научился! - и распахнутый ватник надулся от порыва.
  "Странный мужик, ну его!" - я бросил монетку в пустую консервную банку с надписью "Завтрак туриста". Вот это раритет! - подумал ещё.
  Когда поднялся на взгорок и, поправив лямку рюкзака, обернулся, угрюмый молчаливый паромщик, всё также стоя спиной, повернулся ко мне. Лица было не различить - оно высветилось, будто на него навели фонарик.
  ***
  Впрочем, об этой странности я забыл сразу, потому что начались другие. Я надеялся, что в лесу будет теплее, чем у реки, всё-таки деревья не пропускают ветер. Старые сосны шумели верхушками, и действительно не дуло, но холод забирался, словно следовал за мной по пятам, перебирая, как паук, когтистыми лапками и стремясь прыгнуть за ворот и уколоть. Не скажу, как в других местах, но наши тамбовские леса особенно мрачны поздней осенью, когда все краски смешаны, и пахнет приторно-сладкой прелью. Точнее, смертью, запустением. Так и кажется, что обогнёшь мелкий, словно покусанный осинник, а за ним покажутся покосившиеся кладбищенские кресты и мшистые потрескавшиеся надгробия...
  Я бы ни за что не отправился в лес в такую пору, да ещё под вечер, но друг позвал в гости, а мне было скучно одному проводить выходные. Можно было собраться и завтра утром, но... почему бы и не сегодня? Мне предстояло найти лесной кордон, а до него пешком - около пяти километров. Не так уж и много. Главное, как мой друг объяснил, не сбиться с пути. Кордон находится ближе к какому-то лесному роднику, хотя раньше был в другом месте - в глухом урочище. Его перенесли после смерти деда моего друга, который служил лесником.
  - Дед так там и помер, а потом решили его дом в урочище оставить, а сам кордон, ну, то есть, пост лесной охраны, перенести, - объяснял мне друг. - На новом месте уже отец мой служил, а теперь вот и я заступил! Кстати, я портрет деда повесил, как придёшь, глянешь! Сам я его не застал, но говорят - весь в него пошёл!
  На самом деле потрет его деда меня вообще не интересовал. Друг сказал, что у него имеется аж две бутылочки, сало, грибки всякие кручёные-верчёные, и это, собственно, меня и побудило ехать. А ещё влекло и то, что всё это можно употребить под весьма интересный разговор. Друг мой - личность интересная, историк, любитель старины. Особенно много знает про дела минувшие в наших тамбовских краях. Он, кстати, и рассказал как-то, что выражение "тамбовский волк" конкретно с этим зверем никак не связано. Так называли крестьян, что подались в леса во время гражданской войны и случившегося у нас тогда "антоновского восстания". Так дрались, так держались за свою правду, что их аж газами приходилось выкуривать. Оттого и пошло с тех пор - злые, как "тамбовские волки".
  Я на миг остановился. Показалось, что и правда завыл волк! Вроде бы издали, но и при этом...
  "Собака... хотя откуда ей, жилья тут нет - как говорится, реликтовый цнинский лес..."
  Вновь раздался тот же звук, но теперь ближе.
  Да нет у нас давно никаких волков. В новостях вон было, что нашли двоих, случайно, и то где-то под Моршанском... вспомнилось мне, но легче как-то не стало. Что за волкодлак развылся?
  Поверишь тут и в волкодлаков, тем более, что при новом завывании мне уже чётко послышалось, что это не зверь, а скорее человек... Опять вспомнились местные новости, будто из психушки кто-то сбежал, и его в лесу нашли. Так ведь же нашли. Или нет?..
  Решил закурить - не со страху, настолько приелся этот прелый грибной запах, словно идёшь, уткнув нос в изрытый червями пень. Отбить надо. Давно не курил, в голове от первой затяжки помутнело, а сердце заколотилось.
  Впереди наконец-то показался квартальный столб. Что там дружище говорил, ориентироваться по...
  Я подошёл ближе и понял, что... беда. На грубо заточенных топором "рёбрах" столба значились две цифры "13", это значило, что и направо, и налево пойти - выпадает одинаково этот "чёртовый сектор".
  - Ну ты! - выругал я приятеля, и, закурив вторую сигарету, достал телефон. Очень "хорошо" - ни одной "палочки" на обеих сим-картах... И экран весь запотелый, еле видны ярлычки, такой фигни даже зимой не бывало.
  Вой прозвучал совсем рядом, и был он, чёрт возьми, человеческий! Молодые сосны дрогнули, сбросив капли на ковёр из иголок.
  Да, там, за ними, что-то было... и это "что-то" смотрело на меня, недобро изучало...
  Нужно было сбросить рюкзак, отыскать там ножик, но вместо этого я только раскрыл рот - сигарета выпала и обожгла кадык.
  - Кто там? - заорал я. - Есть там кто?
  В сумраке показалось что-то, похожее на кочку. И эта кочка продолжила шевелиться и изучать меня.
  Я посвистел - не помогло.
  Да, эта тварь рычала! Что же мне делать?
  - Атаман, ну тебя! Ко мне! - услышал я и выдохнул, потирая обожжённое место. И ещё подумал - что за кличка такая?
  Пёс вышел, переминаясь на лапах, словно раненый и, недовольно принюхиваясь, сел у квартального столба. У него был длинный, как у волка, хвост, а глаза как-то неестественно поблёскивали алыми огоньками. Шерсть торчала рваными клочками, словно пёс прорывался через колючую проволоку.
  Наконец вышел и хозяин. Вернее, выплыл. Его появление сопровождал едкий запах серы, будто только что он стрелял, хотя никакого выстрела не было. Верхнюю часть тела я видел, а вот нижнюю - нет, видимо, сказывались сумерки. Больше всего меня смутила одежда. Древний полушубок, шапка - такая рваная, словно пёс Атаман как раз и поделился с хозяином шерстью...
  Ерунда какая-то - мужик словно сошёл с чёрно-белой фотографии. И, чем он ближе подходил, тем холоднее мне становилось. Нет, я не мог и не хотел с ним разговаривать, а на рычащего пса старался не смотреть, но... я не мог пошевелиться. А странный человек, поправив за спиной ружьё, достал обрывок бумаги и кисет. Поплевав, хотел завернуть, но поднял на меня глаза - белые, пустые, и заговорил:
  - Мил человек, помоги, прочти бумажку! Услужи! А то исходился, а попросить некого! Правда, что ль, нам прощёный день вышел? Стало быть, прощены?
  Мне не хотелось брать листок, но всё же, с трудом сглотнув, я принял бумагу, стараясь не показывать незнакомцу, как дрожит ладонь. Листок был пожелтевший, с оборванными краями. Отпечатан не то на дореволюционной какой машинке, не то на станке, но так давно, что ничего не разобрать, к тому же ещё в сумерках. Всё, что я смог прочесть, это обрывки слов "мятежники", "прощение", "революционным", а ещё подпись в конце "Командир пятого боевого участка тов. А.Голиков".
  - Извините, но я... я ничего... - подняв глаза, я не увидел ни человека, ни его пса, а только ветер поднял листья и пронёс их мимо лесного столба, напоминающего сейчас одинокий кладбищенский голбец. Человек с похожим на волка псом исчезли, но едкий запах серы после них остался. И странная листовка по-прежнему была в моей ладони, и углы дрожали...
  ***
  В почти полной темноте мне ничего не оставалось, как только выбрать, в какую из двух сторон, на которые с одинаковой точностью указывали цифры "13" на столбе, мне идти. Посмотрел налево, и почему-то показалось, что странный человек с собакой ушли именно туда, пока я вчитывался в размытые строки. По крайней мере, холодом оттуда, я был уверен, веяло сильнее. И потому решил идти в другую сторону. Тем более, надо спешить! Телефон не работал, а компас я не взял, ходя другу заявил обратное. Так и правда недолго пропасть и замёрзнуть!
  Пока шёл, едва различая петляющую тропку, не выпускал из головы странную встречу. Спустившись, увидел в низине тёмную лощину, из которой торчал уголок крыши. Чем она была покрыта - не пойму, какой-то дратвой, что ли? Может, это вообще другое место? Но, подойдя ближе, различил в окне тусклый свет.
  "Ну, наконец-то!" - выдохнув пар, постучал.
  Дверь скрипнула, на пороге показался Костя - так звали моего друга. Только обут он был в валенки, а сам - в какой-то поношенной форме.
  - Привет, ух, и забрался ты! А чего так вырядился? - я поднялся по скрипучим ступенькам и зашёл, не дожидаясь приглашения.
  В избушке топилась печь, и, скинув рюкзак, я поспешил к ней и протянул ладони. Странно - будто вообще не грело!
  "Так бывает! - вспомнил я. - Недаром же говорят, когда сильно замёрз, ничего не чуешь, можно даже ожог получить - и не заметишь даже!"
  Костя же - вот странность - вообще ничего не сказал, а сел за круглым столом, на котором горела керосиновая лампа. Я всмотрелся, потирая руки, - его лица было не различить, а только бледные пальцы, что слегка постукивали. Медленно, напрягающее.
  "Ерунда какая-то!" - подумал я, и сразу вспомнил про листовку.
  - Костя, слушай, на пути к тебе встретился мне мужик какой-то странный. Вот дал мне, прочти! - и я протянул.
  Друг не принял, и я просто положил на стол и вернулся к печи. Я по-прежнему не мог разглядеть лица, и только представлял, что он, наверное, читает.
  - Командир пятого боевого участка тов. А. Голиков, - впервые произнёс он странным голосом. Вроде бы - его, но другой, более низкий. - Знаешь, кто такой А. Голиков?
  - Да откуда же...
  - Знаешь. Это тот, кто написал "Тимур и его команда".
  - Гайдар, что ли?
  - Аркадий Петрович Голиков. Он в юности командовал полком. Потом в воспоминаниях напишет, что в кошмарах к нему часто приходят люди, убитые им в детстве. Всё это было здесь, в наших тамбовских лесах. И листовку эту с призывом сдаваться и выходить сочинил он. Можно сказать, это первое его произведение... художественное. В ней говорится, что все, кто ушёл в леса, кто связал себя с антоновской бандой, но готов раскаяться, могут смело выходить и идти домой. Пахать землю. Прощёный день. Каждый будет помилован.
  "Будет помилован. Будет помилован!" - я вздрогнул, потому что ударили большие настенные часы, которые я не замечал раньше. Вылетела птица -похожая на филина, я не успел различить, только сверкнули оранжевые глаза.
  - Неужели? Почему же, говоришь, художественное? Не было прощения что ли в итоге тем, кто сдавался? Да и у мужика она откуда?
  Друг ответил не сразу - мне подумалось, словно он меня и не слышал.
  - Голиков объявил прощёный день, и из лесов многие тогда вышли, - продолжил мой друг Костя всё тем же малоприятным низким голосом. - Но не все. Многие не решились, так и остались в лесах... И есть те, что ходят до сих пор. Иногда их можно встретить на лесных перекрёстках.
  Выходит, это кого же я встретил? Мне стало не по себе.
  - Кость, а что ты там говорил, ну, про водочку, погреться бы?
  Тот привстал, задул лампу, накинул полушубок. Листовка по-прежнему лежала на столе и во мраке бледно пульсировала.
  - Нет, сейчас лучше спать, - я вновь не видел его лица.
  Ладно, спать, так спать! У печи была лежанка, и я, не раздеваясь, плюхнулся на неё. На миг отвернулся к стене - там висел выцветший ковёр с оленем, от которого тянуло плесенью, повернулся опять к печи, слыша её потрескивание, но не чувствуя жара. Подумал:
  "Водочка. Сальце. Грибочки. Вот идиот, зачем тогда шёл вообще?"
  Нужно было встать, пойти в соседнюю комнату и поговорить с Костей. Я даже несколько раз вставал и заглядывал в тёмный проём, но... не решался.
  Прислушивался - думал, различу его мерное спящее дыхание, но только стучали старинные часы. Под них я и уснул, постоянно вздрагивая от холода. Несколько раз приоткрывал глаза, и казалось, что Костя зашёл беззвучно, и теперь сидит на краю. Вместо лица - тёмное пятно, а ладонь - бледная в свете луны, тяжело ложится мне на грудь и тянется выше, выше...
  ***
  Когда проснулся, в мутное, покрытое паутиной запотелое окно едва пробивался тусклый свет. Я встал, размялся с хрустом, поднёс палец к ноздре, пытаясь выдохнуть, и не смог - полностью забита! Насморк и всё сопутствующее я себе, похоже, заработал.
  Но где же Костя, который встретил меня вчера так холодно во всех смыслах, да ещё и какую-то жуть рассказал! И где, кстати, портрет его деда, он же сказал, что повесил его, и что он...
  Как две капли воды похож на...
  Бросив взгляд на покрытый толстым слоем пыли круглый стол и ржавую керосинку, я схватив рюкзак и выбежал из дома. Едва дыша, обернулся на распахнутую дверь, которая скрипела, а из пустоты... на меня...
  Нет, у меня не было сил заглядывать в эту пустоту и видеть кого-то в проёме, и я кинулся, поскальзываясь на покрытой инеем дорожке, стараясь как можно быстрее добежать до проклятого квартального столба с двумя цифрами "тринадцать".
  Едва дыша, я схватился и повис на нём, как на мачте корабля. Опал бессильно на колени, прочертив ногами за собой две полосы. Не мог поверить: да не было никаких двух цифр "13", а только одна! И не на той стороне, откуда прибежал я, а на противоположной. А на той, где находился мрачный домик, теперь значилась другая - "31".
  Но не может же быть!
  Впрочем, как бы то ни было, решил я, в сторону проклятой цифры "13" я не пойду, хватит с меня! И водочки не хочется, а от запаха грибов рвать тянет! Нет, лучше уж вернусь, и, как только появится связь, сразу наберу Косте! Спрошу, почему он был вчера такой странный, и куда ушёл с утра, да и что вообще такое!
  Когда я вышел из леса к реке, мой телефон словно взбесился! Получив глоток связи, он принялся визжать на все голоса. Штук шестьдесят пропущенных от Кости, столько же от мамы, моей девушки, и ещё бог весть от кого, кто меня искал!
  Я даже и не успел набрать - Костя, увидев, что я появился в сети, успел это первым.
  - Ты живой? Ты где, что с тобой? Я тебя всю ночь искал по всему лесу! Я же говорил, что собьёшься! Надо было тебя у квартального встретить!
  - Спасибо, встретил! Тепло ты меня вчера встретил, ничего не скажешь! И водочки славно попили! А главное, чушь твою послушали!
  - Ты в порядке, старик? Что за... Какую ещё чушь?
  - Про А.Голикова, который Гайдар, про блуждающего призрака, который не поверил в прощёный день, да так в лесу остался.
  - Да в какой ещё прощёный день? Ты нездоров? Я тебя ждал до полуночи, а потом кинулся на поиски! Я всех на уши поднял! Ты слышишь меня вообще?!
  Я опустил телефон к груди. Что же со мной произошло?
   Выходит, я встретил и разговаривал...
  Да, сначала с одним призраком, а потом пошёл не туда, и попал на старый кордон, где уже... со вторым?..
  - Долго я буду ждать, тебя ж такую в качель?! - кричал мне парень с парома. - Давай, шевелись, на той стороне ить ждут уже! Я тебя одного не буду ждать!
  "Двух призраков! Я встретил сразу двух! - не поднимал глаз, я зашёл на паром и увидел баночку.
  "Завтрак туриста". И единственных жёлтый кругляшок. Мою монетку!
  - Вчера какой-то странный дядька тут был до вас, на пароме, - произнёс я.
  - Какой ещё, к лешему, дядька? - огрызнулся паромщик. Видно, он страдал с похмелья. - С тех пор, как Никанорыч спьяну утоп, я тута один. Сменщика так и нет, никто за гроши мотаться туда-сюда на ветру не хочет! - он тянул деревянным предметом по металлическому канату, и казалось, что от напряжения наколки на руках темнели. - Эх, Никанорыч! Сколько лет был он на пароме, а плавать не умел! Говорил я ему! Вот, кстати, банка о нём как раз в память стоит, это ж его пепельница была... Ух ты, монетка там, а я с утреца и не приметил!
  Он чуть повеселел, управляя паромом, и на меня, измятого, посмотрел с сочувствием. Решил, что я вчера тоже перебрал:
  - Давай-ка, друг, проспись хорошенько! Ить, дядька, говорит, странный работал! Вчерась паром на приколе стоял!
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"