Мне неловко писать обо всем, что я узнала из волшебных снов, поскольку информации очень много и она очень разная и необычная для меня. Сейчас, оглядываясь назад, я начинаю сомневаться, а так ли это все, как мне рассказали буквы. Одно, в чем я уверена, это то, что из меня идет свет. Я его видела, чувствовала в сознательной жизни, к тому же это подтвердила моя соседка и сам Павел, а Соне дети говорили, что она светится со мной вместе, как в фильме "Звездная пыль".
Я узнала свою настоящую семью. Я всех полюбила заново и очень скучаю по всем, особенно по Инге Вячеславовне с Бородой. Так я всегда называла тетю Ингу и её мужа Вячеслава Федоровича, у которого есть борода и которого все так и зовут - Борода. У них есть сын Женечка Зотов, мой одноклассник, А Дима Зотов его брат, только не родной. Его Инга с Бородой усыновили в грудном возрасте. Он даже не похож ни на кого из них. Но они, все равно, его любят, как родного сына.
Я помню Ингу отчетливо, помню ее воспитательницей в детском саду, а спустя десять лет в пионерском лагере в Анапе, где она была воспитательницей нашего первого отряда, А Вячеслав Федорович был директором лагеря. Инга в Анапе для меня была и мамой и подругой и просто женщиной, которой я восхищалась. Она была всегда супермодная, супер молодая в своих шортиках и козырьке, и супер красивая в белом полупрозрачном платье, очень артистичная , веселая, а также она умная и мудрая. А еще она так танцевала рок-н-ролл на сцене, что мы все смотрели с открытыми ртами, а ночью приходила к нам в палату девчонок поболтать о мальчишках, и еще она была всегда для своего мужа Бороды Ингусечка-ребеночек. А Борода очень веселый и юморной. Я его вспоминаю - он все время шутит и взгляд у него озорной, несмотря на серьезные занимаемые должности. И у них с Ингой волшебная настоящая Любовь. И потому, наверное, они совсем не стареют. Она неразлучна со своим Бородочкой. Я бы так же хотела быть неразлучной со своим мужем.
Инга с Бородой, с сыном Женечкой и с Митечкой всегда были рядом со мной. Они жили в Туле неподалеку. До пяти лет я много времени проводила у бабули в Липках, и они там тоже жили по соседству, что позволяло нам с Митей кадриться по полной программе. Митя катал меня на велосипеде, мы убегали в лес вдвоем, и там я была его королевой Златовлаской, а он моим королем. Липки для меня остались местом, где я была счастлива. Мне не хотелось никогда возвращаться в Тулу к маме Вале и папе Черноротову. Хотя по папе я скучала. Но...
Как я говорила, Митя был приемным сыном у Бороды с Ингой. Родители Мити были родственниками Инги и Вячеслава, а в ночь Митечкиного и моего рождения его родителей и мою маму отравили. Митя родился не один, родилась мальчишеская двойня. Брата Мити Черныша я совсем плохо помню, но какие-то воспоминания, все таки, остались, но про него напишу позднее. А пока напишу про своего родного папу. Его зовут Юрий Антонович Садовничий. Так его зовут в России. А маму звали Антуанетт, но папа ее по-русски называл Танечкой. Она была француженкой, её фамилия дю Зотоф. Её родную сестру - мать Дрёмы и Черныша звали Мари-Антуанетт, а в Москве русские родственники называли её Манечкой. Мы все трое родились в Москве, в наследном доме моего отца, который находился неподалеку от метро Сокол. Дом полностью принадлежал семье Садовничих. Советское правительство, хотело дом перевести в разряд государственной собственности, оттого все и слетелись в Москву рожать в 1974 году. В ночь нашего рождения там произошло убийство четырех человек - две сестры дю Зотоф, муж Манечки и его брат двойняшка. Мой папа сжег впоследствии тот дом и, во избежание более страшной кары, устроился на дипломатическую службу в Никорагуа, где в те годы шли военные действия. А меня отдал в надежные руки, по рекомендации проверенных людей, подальше от московских интриг, в город-герой Тулу, в семью Черноротова, где родился мертвый мальчик, и я оказалась вроде бы кстати.
С родным отцом я в детстве виделась часто и при встрече светилась от счастья, потому что он один из самых родных близких и любимых мною людей. И я его не узнавала, как Митю с Чернышом, и как многих своих близких, и путала его с Черноротовым. То есть я полюбила Медведя как родного отца, оттого, что настоящего не узнавала, но знала, что есть на свете мой самый сильный, самый честный, самый благородный, самый любимый папочка.