Мне очень грустно слышать от тебя, что ты не знаешь Челса Уильяма. Но при этом, ты говоришь, что видел мой свет. Челс светится со мной, вместе мы единое сияющее целое. И без него мне очень плохо, а ему без меня. Я знаю, что он есть, и ты это знаешь. Мы жили с ним у тебя на квартире в Крылатском, а вернее, он гостил там время от времени, а я там жила. И ты сам заставлял меня готовить борщ на мясном бульоне, тобой сваренном, для Челса с Уилли. Еще на том же двенадцатом этаже жил Митечка, только в трехкомнатной квартире, по соседству с дядей Ваней. Кстати, Митечка жил и в Одинцово на том же первом этаже, что и я, в трехкомнатной квартире наискосок от моей. А Челси гостил время от времени у меня в однушке. И ты бывал в Одинцово в той же однушке вместе с Челсом, еще до того, как я тебя узнала как Павла, своего единственного и неповторимого мужчину. До этого я считала тебя своим родственником, а также другом отца и Бороды.
И ты был в Греции вместе со всей тусовкой в марте 1995 года, когда у меня было свадебное путешествие. Из Москвы в Афины я вылетела со Стёпой, но со мной путешествовали, как потом оказалась, все мои мужья и целая толпа родных и близких Артемонов.
В один из дней нашей поездки мы компанией сидели в номере отеля и ждали отца, тебя и Бороду. Сначала я поругалась с Митей, потому что он норовил полапать меня за ноги, а я отбрыкивалась и он стал говорить, что у меня толстые ноги. Я обиделась на него, а он на меня. Челси сидел рядом со мной на кровати и стал шептать на ухо, что Зотов все врет и ноги у меня не толстые, просто Зотов сам дурак кривоногий. И мы стали его дразнить, а вернее просто повторять "Зотов" и ничего больше. Нам с Челсом было смешно до слез, а Дрему таким образом чуть до нервного припадка не довели. Потом я попросила Челси сказать "Матиуш - Матиуш". Так звали мальчика - короля в венгерской сказке, а я зову так Челси. Он очень смешно говорит "Матиуш - Матиуш" и я всегда хохочу до слез, ну, или просто хохочу. Так вот. Челси пообещал сказать мне Матиуша, но наедине. Мы пошли в туалет, а там, в темноте, он быстренько пробормотал Матиуш и полез под юбку. Я даже не смеялась, но обиделась на него и сказала, что он такой же как Зотов и Матиуша даже не сказал, а он стал кричать, что он сказал мне Матиуша. И в это время вошли отец с Бородой и с Ингой. Видя, что мы с Челси ругаемся не на шутку, папа стал выяснять, в чем дело. Я рассказала, что Челси своими гадкими ручонками лез мне под юбку, вместо того, чтоб Матиуша говорить, а отец стал морали читать, что я замужняя женщина и что мне уже двадцать лет, а веду себя как ребенок. Мне было обидно, а им с Бородой смешно. И я спросила Бороду, говорит ли он Инге, своей жене, "Борода - Бородочка". При чем я имела в виду говорит ли он ей это просто так, для смеха, а они поняли так, что перед сексом такое только можно сказать и долго хохотали. Я так и не смогла им объяснить, что мы в Матиуша играем, потому что это весело, а они думали, что это какой-то ритуал у нас. Чудные они, старейшины наши.
Мы, все-таки, выяснили, что Челси сказал Матиуш, но сказал тихо и невнятно. И он стал нарочно кричать Матиуш-Матиуш. Но делал это очень смешно, и мы помирились. Потом подошел Уилли и мы втроем весело болтали и смеялись. А затем Челс стал шепотом его подговаривать, чтобы тот помог ему затащить меня в ванну. Они стали затаскивать меня в ванну, а я сопротивлялась. Было весело, пока Челс не вышел из себя из-за Уилли, которому понравилось обниматься со мной, под предлогом помощи брату. Но потом мы с Челсом, все-таки, остались наедине в ванной и на законных основаниях сверкали и искрились от наслаждения. Свадебное путешествие, как никак.
А затем Челси нарядил меня куклой. Он купил клетчатую красную юбочку, белую блузку и парик с черными длинными прямыми волосам, как у той маленькой куколки в которую мы играли с ним в детстве. И я стала куклой Таней, queen of his heart, queen of his soul, o-ooo Tanechka.
Митя увидел меня в черном парике и тут же сорвал его и бросил на пол, сказав, что я в нем как дура. Ну, ему просто не нравятся неестественные волосы. А наряд а-ля школьница ему понравился. В подобных нарядах выступала группа "Тату", но уже гораздо позднее.
Дрема стал говорить мне комплименты, ласково взял за руку и сказал, что у меня самые красивые ноги на свете и вообще я очень красивая и я, само собой, от радости засветилась, заулыбалась. А Челс схватил за другую руку и рванул к себе. Митя не выпустил моей руки, и они стали тянуть меня каждый в свою сторону. Рвали на части, в буквальном смысле. При этом они стали еще ругаться друг на друга, и в конце концов просто разорались матом, каждый на своем языке. И у меня был шок. Я застыла возле двери в туалет с распростертыми руками, будто говорила "Не пущу", с широко открытыми глазами, поскольку от боли в руках, от ора и мата зависла в обморочном состоянии. Я помню, как Митя пытался опустить мне руки, пробовал их растирать, но тщетно. А Челс стоял, смотрел мне в глаза и плакал. И пришел ты. Ты отогнал Митю с Челсом, встал передо мной и не мигая смотрел в глаза, и мне казалось, что ты мне молча что-то говорил, я тебе молча что-то отвечала, только не помню что. Помню боль под лопатками, как будто судорогой свело, и онемевшие руки. А потом ты сказал, что мне надо сложить крылья и ты поможешь это сделать. Я очнулась в тот момент, когда ты, взяв меня за руки, складывал их по швам, потом снова разводил в стороны, то есть делал разминку для рук. Но ты её назвал - взмахи крыльями. И у меня в тот обморочный период было видение, будто у меня на самом деле есть крылья, но я не могу ими пошевелить из-за боли под лопаткой. А крылья очень красивые - белые пушистые, длиной до попы. Ты сказал, что мне нужно выдернуть лишнее перышко и резко дернул. Была короткая острая боль под лопаткой, потом все прошло. Я очнулась и увидела тебя и Бороду Федоровича. Я делала вместе с тобой взмахи руками. Ты был очень нежен со мной. Я помню тебя. И очень люблю.