Несколько лет назад, когда сайты знакомств были новой игрушкой для одиночек мира, я мог запросто написать девушке, живущей в другом городе. Не слишком далеком, конечно, но в радиусе тридцати-сорока километров, - точно мог. Сегодня и это расстояние кажется огромным. В Интернете обитают тысячи девушек, процентов десять ответят на мое сообщение, половина из этого числа согласится на встречу. Поэтому, когда Анна написала из Вены, я немного удивился. Но, как вежливый человек, ответил. Спросил, знает ли она, каково расстояние между Тель-Авивом и Нетанией.
- 50 км? - появилось в окошке чата.
- 30.
- А почему ты об этом спрашиваешь?
- Потому что я никогда не обращаюсь к девушкам из Нетании. Я обращаюсь только к тем, кто живет в доме напротив.
- А-а, - написала Анна. - Значит, ты не веришь в любовь?
- Почему не верю?
- Может быть, тебе суждено найти любовь далеко от дома, а ты об этом даже не узнаешь.
Я редко пользуюсь чатом. Можно сказать, вообще не пользуюсь. Почему-то с Анной мы разговорились. Анна рассказала, что жить в Вене ей не очень нравится. Другое дело Лондон или Париж - это города. А Вена - так, провинция. Еще она прислала несколько своих фотографий: у окна, в вечернем платье и на фоне яхты у причала.
- Ты чрезвычайно привлекательная, - отстучал я.
- Все снимки сделаны в прошлом месяце, - заверила Анна. - Хотя раньше я была еще стройнее.
Анна поделилась, что недавно рассталась со своим парнем. Они провели вместе шесть лет и даже собирались пожениться, но в конце решили, что не подходят друг другу. После разрыва она и поправилась. Я подумал - пары расстаются каждый день, а стройнее девушки на фотографиях бывают лишь страдающие анорексией. Поэтому, не сильно переживал за Анну. Мы говорили долго - почти час. Будь то израильская девушка, я бы непременно договорился с ней встретиться. С Анной мы только вежливо попрощались и забыли друг о друге.
Прошло около полугода, и Анна снова мне написала. Снова мы беседовали до полуночи. Анна интересовалась моей профессией, расспрашивала, чем я увлекаюсь. Больше всего ее волновало мое отношение к любви.
- Так ты веришь, что твоя настоящая любовь, возможно, живет далеко? Даже в другой стране? - спрашивала Анна.
- Все может быть, - отвечал я, бесстыдно зевая в экран. - Может и далеко.
Анна рассказала, что работает стюардессой в Austrian Airlines. Вернее, работала несколько лет, а три месяца назад - уволилась. Я хотел спросить, почему она ушла с престижной работы, которая к тому же нравилась, но постеснялся. Про себя я решил, что Анну со службы уволили. Еще подумал, что ее интерес ко мне и работа стюардессой - одной природы.
Далеко. В другой стране. Между небом и землей.
В третий раз Анна написала мне в конце весны. Я жаловался на напряженные будни, Анна - на затянувшиеся поиски работы. Мы решили, что уже достаточно знакомы для разговора по Skype. Я включил телефон, поздоровался.
- Ну, привет. Вот ты, оказывается, какой.
- Какой такой?
- Я имела в виду голос, - объяснила Анна.
- Понятно. И что мой голос?
- Мне нравится твой голос.
- Спасибо. Мне твой голос тоже нравится.
Переписывались мы на английском. А беседу сразу же начали по-русски. Анна говорила с заметным акцентом - из России ее увезли в пятилетнем возрасте. У девушки была какая то проблема с микрофоном, поэтому мы общались недолго. Договорились, что созвонимся опять через несколько дней.
- Так когда ты приедешь в Вену? - спросила Анна напоследок.
Для меня вопрос был риторическим. Я точно не собирался за границу в ближайшее время. Точно не собирался. У меня было много работы, мало времени, большие расходы за текущий месяц и повестка на воинские сборы через неделю. Я представил себя ползущим с автоматом по скалам, прижимая к уху телефон: "Да, да, позвоните моей секретарше! Что? Как не получили?" Представил, как опускаю на голову каску и слышу тоскливый хруст солнцезащитных очков... Затем представил тихую улицу с деревьями и трамвайными рельсами, высокую башню собора в лесах и кафе на углу. В этом кафе я увидел себя - сидящим за столиком и что-то жующим. Пошевелил во рту языком, ощутил вкус яблочного штруделя. И набрал номер телефона своей части:
- Алло? Воинская часть N?
- Да.
- Говорит такой- то. У меня повестка на сборы на 25-ое июня.
- Да. Слушаю, - снова раздалось в трубке.
- Так вот - я не смогу явиться на эти сборы.
- Уважительная причина имеется?
- Так точно. Я в это время буду за границей.
- Никаких проблем. Пришлите по факсу билет на самолет, и мы отменим вам призыв.
- Посылаю, - сказал я.
Затем написал сообщение Анне:
"Анна, привет. Похоже, у меня наметилась свободная неделя. Ты серьезно спрашивала, хочу ли я приехать в Вену?"
Через полчаса Анна прислала ответ: "Конечно, серьезно. Буду очень рада тебя увидеть. Правда, у меня маленькая квартира, но ты можешь жить у моей мамы - у нее полно места".
Я написал Анне, что не собираюсь обременять ее маму, а поселюсь в гостинице. Зашел на сайт Austrian Airlines и заказал билет на воскресенье. Над обратным рейсом задумался. Двух-трех дней отпуска в любом случае будет маловато. А если мы с Анной не найдем общего языка, неделя в чужом городе может показаться неприятно долгой. Четыре дня будет в самый раз. Я распечатал билет, отправил факсом в воинскую часть. Забронировал номер в гостинице и написал Анне еще одно сообщение:
"Анна, прилетаю в Вену в следующее воскресенье. Остановлюсь в Pension Excellence на Йоганштрассе. Буду рад встретиться с тобой".
Анна предложила встретить меня в аэропорту. Я сказал, что доберусь до гостиницы сам и позвоню, когда устроюсь. Потом погрузился в работу и больше о предстоящей поездке не думал. До самого четверга. А в четверг вдруг сообразил - армия не прислала уведомление об отсрочке. Получалось, что, улетая, я становился дезертиром.
Я позвонил в часть.
- Что? Сборы? Вы из какого полка? Секунду... Отменили сборы.
- Не понял. Вы отменили мне сборы?
- Не только вам. Всему полку отменили.
Я рассердился:
- Почему же вы об этом не сообщаете?
- Мы собирались всех обзвонить сегодня вечером...
Отменить билет? Лететь без причины в Вену? Почему, есть отличная причина - отдых.
Я и вправду давно не был в отпуске. Раз так вышло, значит, в этом имеется смысл. Полечу.
***
Австрия встретила жарой. В автобусе без кондиционера я сразу вспотел. Хотя вид за окном радовал: чисто, много зелени и небо высокое. Под небом - громадный завод. Он мне понравился из-за своих блестящих на солнце котлов. Вдоль шоссе цвели белыми звездочками деревья. Красивые деревья, не знаю, как они называются.
Автобус привез меня на железнодорожный вокзал. Оттуда можно добраться до Вены поездом. В вагоне тоже оказалось жарко, вместе со мной там потело множество усатых мужчин в фетровых шляпах - то ли венгры, то ли украинцы - не разобрать. Потеть пришлось долго - я был ужасно рад, когда очутился, наконец, на венском вокзале. Добравшись до гостиницы, взял ключи и сразу пошел в ванную. Здесь мне повезло - простоял под душем не меньше получаса, и горячая вода не закончилась. Потом я позвонил Анне.
- Хочешь отдохнуть с дороги? - спросила она.
- Я уже отдохнул.
- Встретимся?
- С удовольствием.
- Тогда я буду у твоей гостиницы через час.
Мне не хотелось столько времени торчать в номере. Я бросил в сумку карту города, вышел из Pension и пошел вниз по бульвару. Через пару минут увидел маленькое кафе из своего дневного сна - несколько столиков и хозяйка в платье, скроенном два века назад. Я сел за свободный столик, попросил у хозяйки кофе. Та спросила, не хочу ли я чего-нибудь еще. Вспомнил про штрудель.
- Ш-ш-кремшнит.
Хозяйка кивнула, зашаркала внутрь, я загляделся на уходящую вдаль улицу. Она мне нравилась - тихая, как и все, что пока здесь видел, опрятная, народу немного. Только трамваи немного тревожили - отвык я от них и теперь немного побаивался. Кремшнит оказался замечательный. Я даже подумал съесть еще один, но передумал - успею еще. Расплатился с хозяйкой и отправился обратно. Перешел дорогу, чуть таки не угодив под трамвай, долго изучал витрину шоколадного магазина. Позвонила Анна, сказала, что подошла к гостинице. Я ее увидел еще издали. Невысокая, стройная, приятная - как на своих фотографиях.
- Привет, - сказал я. - Ты давно меня ждешь?
- Только подошла. Анна, - она протянула руку.
- Даниэль.
- Ну, как ты долетел?
- Чудесно.
- Это, значит, твоя гостиница, - Анна зачем-то задрала голову и поглядела наверх.
- Да, - признался я.
- Я дошла сюда от своего дома за пятнадцать минут.
Мы потоптались немного возле входа. По лицу Анны было видно, что она смущена встречей. Затем девушка взяла себя в руки.
- Первым делом, - сказала она, - тебя нужно накормить с дороги. Мы поедем обедать на Дунай.
- Звучит потрясающе, - поддержал я. - Поехали.
Мы дошли до ближайшей станции метро, сели в поезд. Анна объяснила, что Donaukanal это не сам Дунай, а искусственный канал, который течет параллельно реке. На канале - пляжи, рестораны и дискотеки. Анна сказала, что мы обязательно сходим туда как-нибудь вечером потанцевать. Анна обожает танцы. Теперь у нее есть замечательный повод навестить любимые клубы. Я согласно кивал головой и молчал - дискотеки я ненавидел. Выйдя из подземки, мы перешли на другую сторону канала, спустились к воде. На набережной и вправду было полно ресторанов. Анна спросила, не возражаю ли я против греческой кухни. Я сказал, что в восторге от всего греческого, особенно кухни. Мы зашли в греческий ресторан, взяли две порции souvlaki и бутылку красного вина. Расправившись с первым шашлыком, я решил, что поступил верно, не отменив билет.
В одном из наших чатов Анна в шутку назвала себя "темпераментной кавказской женщиной". Я напомнил ей об этом, спросил почему.
- Потому что я с Кавказа, - ответила Анна.
- Откуда с Кавказа?
- Из Нальчика.
- Когда вы приехали в Австрию?
Анна рассказала, что они с мамой, братом и тремя сестрами уехали из Нальчика в Израиль
в начале семидесятых. Анне тогда было четыре года. Прожив там несколько месяцев, перебрались в Грецию. Два года спустя, семья, наконец, нашла свое постоянное место - в Вене.
- А где твой отец? - спросил я.
- Они с мамой развелись, когда мне было три года. С тех пор, как мы уехали, я видела его всего несколько раз.
У Анны зазвонил телефон. Она взглянула на номер:
- Равит, моя племянница.
Затем Анна в течение нескольких минут говорила с Равит по-немецки, а я пил пиво и смотрел на гуляющих вдоль канала прохожих. Немецкого я не знаю, из беседы девушек разобрал только свое имя и Donaukanal.
Анна передала мне телефон:
- Равит хочет с тобой поздороваться.
- Привет, Равит, - сказал я. - Как дела?
- Привет, - ответила Равит по-русски и неожиданно перешла на иврит:
- Ты только что прилетел из Израиля?
- Да.
- Ну и как там?
- Там все хорошо.
Мы оба рассмеялись.
- Анна тебя не обижает?
- Пока нет.
- Ну ладно, тогда. Развлекайтесь. Встретимся в городе. Пока.
- Пока, Равит, - я вернул Анне телефон.
- Равит сейчас на работе, - сказала Анна, попрощавшись с племянницей. - Ей не терпится
с тобой увидеться, она ведь у нас тоже израильтянка.
Иврит у Равит был правильный и без малейшего акцента. Сразу было ясно, что она говорит на родном языке.
- Об этом я и сам догадался. А как так вышло?
- Когда мы уезжали в Грецию, моей старшей сестре уже исполнилось восемнадцать. У нее был друг, они поженились и остались в Израиле. А в конце восьмидесятых переехали сюда, в Вену. Равит их дочь, ей было тогда всего пять лет.
- Понятно, - сказал я. - Вернее, не очень. Муж твоей сестры тоже из России?
- Да.
- Равит говорит на иврите, будто каждый день на нем разговаривает.
- Так оно и есть. У них дома говорят на иврите. А почему это тебя удивляет?
Я уверен, что 90 процентов россиян, приехавших в Израиль в начале девяностых, говорят дома по-русски. Даже со своими родившимися в Израиле детьми. Представить людей из России - пробывших десять лет израильтянами и уже двадцать живущих в Вене - говорящими дома на иврите, мне было трудно.
После обеда мы отправились на Stephansplatz. Ходили по нарядным улицам, глядели на кареты и живого Моцарта, позволявшего туристам фотографироваться рядом с собой за 1/2 Euro, сидели в кафе. Снова звонила Равит, спрашивала, где мы находимся. Анна ей объяснила, Равит сказала, что скоро подойдет. Пока мы пили кофе, Анна рассказывала о своем городе. Что находится в центре, куда лучше ходить развлекаться, где находится университет, в котором она училась, а где - дворец принцессы Сиси. Я, разумеется, все запомнил.
Потом появилась Равит. Увидев ее, я сразу поверил, что у них в семье общаются на иврите. Равит не только говорила, как израильтянка. Она по-израильски выглядела, была по-израильски одета, по-израильски закалывала волосы, по-израильски смотрела. Встреть я ее на улице в Тель-Авиве, ни за что не подумал бы, что она иностранка.
Равит поздоровалась, расцеловала меня в обе щеки, крикнула официантке принести кофе. Закурила, поправила большой магендавид на шее и заявила, что, если не в этом, то в следующем году обязательно переедет жить в Израиль.
- Добро пожаловать, - сказал я.
- Как я тебе завидую, - протянула Равит. - Ты каждое утро просыпаешься в Израиле, а я мучаюсь в этой мерзкой Австрии. Жду не дождусь, когда отсюда уеду.
Я понимающе улыбнулся, хотя ничего особо мерзкого в Австрии пока не заметил.
- А чем тебе тут плохо? - спросил.
- Всем. Люди ужасные, терпеть не могу этих австрийцев.
- Ты же здесь с детства живешь. Разве не чувствуешь себя австрийкой?
Равит сморщила нос:
- Вот еще! Конечно, нет.
- Равит у нас большая патриотка Израиля, - сказала Анна.
- Was?
- I said you are a great admirer of Israel, - Анна перешла на английский.
- Was ist das "admirer"?
- Анна говорит, что ты большая поклонница Израиля, - сказал я на иврите.
- А-аа. Да, что правда, то правда.
Анна знает русский, немецкий и английский, но не знает иврита. Я говорю на иврите, русском и английском. У Равит два родных языка - иврит и немецкий, по-русски она может сказать несколько слов и столько же по-английски. Мы решили, что будем общаться на английском. Пробелы Анна заполняла по-немецки, а я - на иврите. Так мы и разговаривали, и в принципе, это у нас неплохо получалось. Планы на жизнь в Израиле у двадцатилетней Равит были масштабные.
- Думаю, можно открыть в Тель-Авиве отделение Designer Outlet Nord, - говорила она. - Там же, вроде, этого нет? Я, во всяком случае, не видела, когда была в прошлом году...
Потом Равит уехала по каким-то делам, а мы взяли еще кофе. Анна рассказывала о своей семье - пожилой матери, живущей одной в их первой венской квартире, брате-бизнесмене, младшей сестре в Graz, только что родившей девочку от своего бой-френда.
- Мне нужно обязательно выбраться к сестре на следующей неделе, - говорила Анна, хмуря брови. - Ей ужасно тяжело с ребенком.
- А что, друг ей не помогает?
- Помогает, конечно, но.... У них непростые отношения, понимаешь?
- Не очень.
- У сестры это первый ребенок, она сильно нервничает. Друг тоже нервничает, он не совсем уверен, что готов быть отцом.
- Но они вместе живут?
- Да.
- Тогда все еще образуется, - ободрил я Анну.
- Очень надеюсь. Мой бывший друг, например, так и не созрел для того, чтобы иметь детей. Поэтому мы и расстались.
- Понимаю.
Анна рассмеялась:
- Извини. Я не хотела тебя загружать.
- Ты меня не загрузила.
- Нет, нет, я должна это исправить.
Анна тряхнула волосами:
- Вечером мы идем танцевать!
Я подумал: "Лучше сидеть в кафе, и слушать о твоих бывших друзьях, чем идти танцевать".
А вслух сказал:
- Super!
Затем Анна поехала к себе домой, а я - в гостиницу. Там сразу завалился в кровать и проспал до самого вечера.
Проснулся ужасно голодным. Оделся, принял душ, поглядел на телефон - Анна звонила уже несколько раз. Набрал ее номер:
- Привет.
- Здравствуй. Я думала, ты будешь спать до утра. У тебя есть силы куда-то идти?
- Смотря куда, - сказал я, вспомнив про дискотеку. - Шучу, уже готов к выходу.
Анна велела мне сесть на трамвай и проехать две остановки. Я так и сделал. На третьей вышел и увидел Анну, стоявшую под большими часами на столбе. Прямо, как в кино. Мы дождались следующего трамвая и поехали в центр - снова на Stephansplatz.
В плане возможностей поужинать после семи, Вена сильно проигрывает Тель-Авиву. Почти всухую. Мы ходили минут двадцать по улицам в поисках чего-нибудь съестного. Наконец, набрели на открытый бар-ресторан, заказали большую порцию wings and ribs и пива.
- Как тебе ребрышки? - спросила Анна.
- Очень неплохие.
- Самые вкусные ребрышки делают в одном ресторане на Дунае. Если тебе нравится это блюдо, мы поедем туда завтра обедать.
Я закивал, бросил в тарелку кость и отхлебнул большой глоток:
- Поедем обязательно.
- Вообще-то, я не люблю наедаться на ночь, - сказала Анна, придирчиво глядя на свой живот.
Я решил, что девушка напрашивается на комплимент.
- С твоей фигурой можно есть в любое время суток.
- Нет, раньше я была по настоящему худой. А сейчас с трудом влезла в эти джинсы.
Анна покачала головой, затем быстро расправилась со своей порцией мяса.
После еды мне стало хорошо. Я даже не сопротивлялся, когда, выйдя из ресторана, Анна сказала:
- Пойдем, я покажу тебе симпатичный клуб с латинской музыкой.
Клуб находился на соседней улице. С черным вышибалой на входе произошел фантастический для меня, израильтянина, диалог. Он кивнул на мою сумку:
- Вот это... оставьте, пожалуйста, в гардеробе.
- Мы на пару минут хотим зайти, - сказал я. - Только посмотреть.
- А-аа! - обрадовался вышибала. - Тогда никаких проблем. Пожалуйста, - он распахнул перед нами дверь.
Клуб был набит людьми до отказа. Мы протиснулись к лестнице, ведущей на галерею, поднялись наверх. Здесь можно было стоять и наблюдать за танцующими. Меня удивила "организованность" местной толпы. Никто не наступал вам на ноги, не толкался, каждый умудрялся танцевать в своем крохотном объеме пространства, не мешая другим. Помещение было четко поделено - внизу танцевали, на галерее обнимались парочки, за столиками в углу пили, в туалете курили марихуану.
- Какая стерильная дискотека! - прокричал я Анне в ухо.
- Что?
Я махнул рукой, - неважно, мол.
Мы снова оказались на Stephansplatz. Улицы были пустынны - я решил, что к восьми в Вене прекращают есть, а в одиннадцать жизнь останавливается полностью. Анна поспешила меня в этом разубедить:
- Ну вот, теперь можно и самим потанцевать.
Стало ясно, что пытки дискотекой не избежать.
- У нас есть один парень, Йосеф его зовут. Так он недавно открыл ночной клуб - Z-Club. Локаль потрясающий - прямо здесь, на Stephansplatz, музыка хорошая, люди нормальные. Правда, сейчас он немного изменил программу, чтобы привлечь клаберов, но надеюсь, нам повезет.
Через минуту мы подошли к клубу Йосефа. На входе вместо черного вышибалы стоял мрачного вида левант, по его взгляду я понял, что войти с сумкой не получится.
Анна охранника знала, сказала что-то на немецком. Потом добавила, по-английски, что я гость из Израиля. Левант нехотя посторонился, пропуская нас внутрь заведения.
Клуб был очень красиво оформлен - единственное, что мне понравилось. От музыки закладывало уши, так что разговаривать мы не могли, а народу совсем немного - смотреть не на кого. Анна принялась танцевать, я курил, опершись о стойку бара. После второго стакана присоединился к Анне. На площадке танцевали несколько австрийцев, три русские девушки недорогого вида и мы. Позже клуб стал заполняться людьми, Анна даже встретила своих знакомых. Меня она одинаково всем представляла, как человека, который прилетел из Израиля. К нам подошел хозяин заведения, Йосеф. На вид - то ли гангстер, то ли певец на свадьбах. Скорее всего, он был и тем и другим. Йосеф порадовал нас, выставив для "человека, который прилетел из Израиля" бесплатную выпивку. Я выпил еще пару стаканов и забыл, что мне не нравятся дискотеки. Затем вообще перестал осознавать происходящее. Помню только, как уже поздно ночью Анна пыталась вытащить меня из клуба, а я сидел за баром и пялился на какую-то австрийскую фифу, виляющую задницей в центре площадки...
Возле гостиницы я поцеловал Анну, выполз из такси, поднялся в номер. Выпил бутылку пива из мини бара и решил - мой первый день в Вене закончился.
***
Спал я недолго. В восемь уже проснулся - сильно болело горло. Хотя, на ангину
не похоже. Умылся, позавтракал в гостиничном кафетерии и вышел на улицу. Анна, конечно, еще спит. Я отправился бродить по своему району. Выпил кофе, зашел в какой-то магазин, разглядывал собор в лесах. Вена намного более пуританский город, чем Тель-Авив. Все кажется скромнее, начиная от кафе и заканчивая нарядами проходящих девушек. Кроме зданий, естественно. В Европе они везде красивые. Мне было хорошо. Я люблю бродить один по незнакомым улицам.
Через некоторое время позвонила Анна, сказала, что уже подъезжает к моей гостинице.
Я повернул назад.
- Доброе утро, - сказала Анна, награждая меня поцелуем в щеку. - Ты хоть выспался?
- А как же, - соврал я. - Выспался просто замечательно.
- Тогда я покажу тебе квартал музеев. Пойдем?
- Пойдем.
Квартал находился не очень далеко, минут пятнадцать ходьбы. Обычные европейские музеи: дворцы, набитые картинами и домашней утварью живших там когда-то королей. Анна указала на балкон одного из них, сказала, что с него выступал в свое время Гитлер. Мне не хотелось идти в музей, с балкона которого выступал Гитлер, вместо этого мы зашли в кафе.
- Очень рада, что Равит будет жить в Израиле, - сказала Анна, помешивая свой кофе.
Я промолчал.
- Честно говоря, я и сама каждый год уговариваю себя переехать, но пока не получается.
- Почему?
- Мне нужна причина, чтобы на это решиться.
Я поглядел на проезжающий мимо белый лимузин.
- Какая тебе нужна причина? - спросил.
- Например, работа, - сказала Анна. - Если бы мне предложили работу в Израиле, я бы долго не думала.
- Ага.
- Ну и конечно... если бы я встретила парня из Израиля, и у нас был роман, и мы бы решили жить вместе... тоже переехала.
Я понимающе кивал головой:
- Разумеется. Вполне понятно.
- Не сомневаюсь, я бы себя там быстро нашла. У меня несколько языков, опыт работы с людьми... Если честно, мечтаю заниматься дизайном одежды. Я ведь училась на дизайнера в свое время... Только в Австрии непросто найти работу в этой области...
- В Израиле, думаю, не легче. Почему вы с Равит так сильно хотите туда переехать? Ты же в Австрии с семи лет?
- Да.
- И не чувствуешь, что это твоя страна?
Анна покачала головой:
- Нет. К тому же, австрийцы ужасные антисемиты.
- Равит приехала в еще более раннем возрасте. Она говорит по-немецки с акцентом?
- Без.
- И все равно считается "чужой"?
- Так она себя чувствует. И я так себя чувствую.
Мы погуляли еще немного, затем Анна пошла куда-то по делам, а я вернулся в гостиницу. Принял душ, растянулся на кровати. Думал над словами Анны - люди, практически выросшие в этом городе, видят себя в нем иностранцами. Я решил, что у Анны с Равит это семейное.
Заснуть так и не удалось. Едва прикрыл глаза, зазвонил будильник - мы с Анной договорились встретиться после обеда. После обеда - в смысле времени. Кроме завтрака в гостинице, я сегодня ничего не ел. Сел на знакомый трамвай, которого уже перестал бояться, проехал три остановки, встретил под часами Анну.
Она спросила, куда бы мне хотелось пойти.
- Куда угодно, лишь бы подавали еду, - сказал я.
- Суши бар?
- Замечательно.
Мы отправились туда пешком. У одного перекрестка Анна на мгновение задумалась, решая, в какую сторону идти, и выбрала свернуть к небольшому саду. Когда проходили мимо него, сказала:
- В этом парке я провела большую часть своего детства. А здесь, - Анна указала на дом напротив, - живет моя мама.
На красивой старинной улице кроме нас никого не было. Пуст был и сад. Мне стало грустно. И дом, и сад были почти точной копией тех дома и сада, где прошло мое собственное детство. Я всегда думал, что люблю Европу. В эти минуты, почему-то особенно радовался, что больше в ней не живу.
- Где сейчас твой отец?
- Он по-прежнему в России.
- Приезжал когда-нибудь сюда?
- Да. В последний раз я видела его на свадьбе брата.
- И что? - туповато спросил я.
Анна пожала плечами:
- Ничего к нему не испытываю...
Я все-таки спровоцировал Анну поговорить об отце. Не знаю, зачем. Видно, хотел, чтобы стало еще грустнее. Через некоторое время мы достигли цели - running sushi за 15 euro. Я переоценил свои силы и наелся так, что с трудом вылез из-за стола. Анна поняла мое состояние, предложила опять пройтись пешком.
- Я покажу тебе очень красивый район, - сказала она. - Там живут, в основном, художники, музыканты, поэты - творческий народ.