Семнадцатый прохожий человек называет меня женщиной.
- Вам помочь? - насупив брови и наклонившись произносит он.
- Да нет,- басом отвечаю я,- сам справлюсь.
Прохожий от неожиданности вздрагивает, поняв что я вовсе не женского строения и уходит прочь. Я для него - очередная попытка воздать собственному чувству достоинства некую подпитку доброго деяния, а он для меня - процент статистики, которую я веду здесь, лёжа на тротуаре, сражённый солнцем и десятками тысяч миллиграммов пуриновых алкалоидов, содержащихся в трёх с половиной литрах кофе.
- Девушка, что у Вас случилось? Вам помочь?
Восемнадцатый прохожий.
- Нет, всё в порядке,- пробасил я.
- Подстрегись, твою мать, что ты как баба?!
Прохожий явно разозлился. Даже брызнул слюной, пока выражал негодование насчёт моих волос. По-моему я его видел здесь когда-то. Он ругался на голубей, потому что они слишком много попрошайничают. Видимо, он знает птичий язык. Не берусь выявлять особенности характера этого человека, но он явно трудный. Вот и я стал на пару минут его жертвой.
- Да ты что тут разлёгся, а?! А ну встал!!!
Он пихнул меня в голень. О, эта противная, тянущая боль.
- Ты что девушку бьёшь, паскуда?
Моя статистика пополнилась ещё на одного человека. Он замахивается на восемнадцатого, тот отпрыгивает назад, спотыкается и падает навзничь.
- Что случилось? - подбежал двадцатый и, указывая, по всей видимости, на девятнадцатого, надрывисто спросил,- Девушка, он Вас избил?
- Нет, я...
- Ой, простите... я не сразу понял.
Двадцатый засмущался, найдя во мне существо мужского пола.
- Мы все имеем женское начало, так, или иначе,- проинформировал девятнадцатый, помогая встать матерящемуся восемнадцатому,- Просто у некоторых оно ярко выраженно. Ну, по крайней мере, ты только с помощью волос отвлекающий манёвр делаешь. А многие походкой от бедра настолько вымораживают, что хоть стой, хоть падай. Вот, ты упал. Он упал. Мы все падаем.
На миг мне показалось, что не один я веду статистику прохожих.
- Вам помочь встать? - спросил у меня двадцатый.
- Нет, спасибо.
- Вы созерцаете. Рано или поздно все к этому приходят.
- Нет,- даже как-то агрессивно отрезал я,- Моя голова абсолютно пуста.
- Не дерзите. И не отрецайте. Вас что-то беспокоит?
- Нет.
- Тогда всего доброго.
Все трое ушли. Восемнадцатый, думаю, за бутылкой (когда он упал на мой уровень - стал тяжело дышать, я сразу почувствовал перегар с его стороны). Девятнадцатый был немного обижен, причина ясна как сегодняшнее небо - почти пришлось прибегнуть к насилию над другим человеком. Двадцатый развязки событий ждать не стал.
Созерцание, дума, осмысление, подсчёт... сейчас я не вижу ни единого повода задумываться о логическом порядке вещей. Я создал себе определённую концепцию, не вписывающуюся в какие-либо принятые точки отсчёта. Я бы преуспел в овладении логикой даже в том, что ей не поддаётся, если бы корень моего состояния не был бы похож на корень цикория - он глубоко в почве. Я же глубоко за пределами контроля сознания.
- Девушка, о, девушка!!!
Двадцать первый какой-то истеричный.
- Девушка, боже, девушка!!! Девушка!!!
- Ну что?!
Двадцать первый оцепенел, услышав мой голос, но, спустя несколько мгновений, подпрыгнул и, заикаясь, промямлил:
- Па... парень?
- Нет. Обыватель.
- Па... па... парень!!!
Двадцать первый убежал, крича во всё горло о том, как я его ввёл в заблуждение.
Я расплываюсь. Улетучиваюсь. Там, позади времени, я чувствую, как меня настигает оголённая истина. Она превосходна. Она дышит. Она расползается на тысячи эпиграфов, на нечто родное и отталкивающее одновременно. Не могу сфокусироваться на потоке этих образов. Они текут блистающими волнами водопада вдоль моих рук, мягким теплом обдают мне спину. Я бессознательно подношу руки к своему лицу, чтобы убрать волосы с глаз.
Да... вот оно... озарение... по статистике, сейчас она должна быть двадцать второй... она застыла перед моими глазами бездвижным силуэтом, изысканной формой ... я не прикасался к ней столько лет... но мои руки пахнут ею... она должна быть двадцать второй...