Дубовская Елена : другие произведения.

Много солнца в южном городе

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
   (или В ЮЖНОМ ГОРОДЕ СНИМАЕТСЯ КИНО)
  
  
  
  Часть 1
  Что можно рассказать о маленьком южном городе, который не отмечают на больших картах? Что в нем нет шума и суеты. Что яркое солнце бывает триста шестьдесят пять дней в году. И что радость, горечь и надежда тоже не обходят его стороной.
  В этом романе будут взрослые и дети, школа и работа, цирк и кино. Радость и разочарования, любовь и расставания, встречи и мечты. О том, насколько это получилось интересным и увлекательным, судите сами.
  Итак, осенью в небольшой теплый городок, который находится на берегу самого Черного в мире моря, приехал цирк. И в седьмом "А" классе одиннадцатой гуманитарной гимназии случилось грандиозное событие: сразу пять новых учеников в классе.
  Директриса гимназии вначале запротестовала против такого распределения: нельзя сразу в один класс запускать столько радости, а новые люди - это всегда большое событие.
  - У седьмого "А" крышу сорвет, - негласно сказала директриса двум своим подругам, преподавательницам химии и биологии, во время чаепития в директорском кабинете, - теперь всем будет не до занятий. Тем более, это мальчики, ладно бы - девочки.
  - Какая разница, мальчики это или девочки? - удивились подруги-преподавательницы.
  - У девочек нервная система эмоциональней, - компетентно сказала директриса, - такое обилие новых мальчиков не пойдет им на пользу.
  - По-моему, в этой жизни уже не разберешь, - зевнула преподавательница биологии и неприлично громко отпила чай, - что сейчас молодежи будет на пользу, а что - нет.
  - Если бы я в этом не разбиралась, - обиделась директриса, - я бы не сидела на этом месте, а так до сих пор и оставалась бы обыкновенным преподавателем алгебры и геометрии.
  На такие слова теперь обиделась преподавательница биологии, но вида не подала, так как ей нужно было съесть еще одну булочку, а уже прозвенел звонок на урок. Но ничего, у нее еще будет время для того, чтобы сказать какую-нибудь неприятность директрисе, жизнь - штука длинная.
  - И вообще я считаю, что ничего хорошего от цирка ждать нельзя, - компетентно сказала преподавательница химии.
  - Это почему? - поинтересовались директриса и преподавательница биологии.
  - Потому что цирк, это не жизнь, - сказала преподавательница химии, - цирк, это сплошное развлечение.
  - А ведь да, действительно, - согласились директриса и преподавательница биологии, - ничего хорошего от цирка ждать нельзя.
  - И я никак не могу отказаться, - пожаловалась директриса, - их уже записали именно в нашу гимназию. С каждым годом и так все труднее и труднее справляться с детьми, только цирка не хватало на нашу голову.
  Преподавательницы химии и биологии сочувственно покачали головами, а про себя решили, что в такой трагической ситуации лучше совсем отказаться от второй порции чая. И, распрощавшись, заспешили на уроки.
  Но так или иначе всех мальчиков из цирка пришлось запустить только в один класс, так как на этом настояли шумные цирковые родители мальчиков. И у седьмого "А" класса действительно сорвало крышу. Все ученицы онемели от восторга, когда на пороге их класса появился такой новый, свежий и необработанный, жизненный материал.
  
  
  ***
  Вечером накануне первого сентября близнецы Валентина и Светлана Мятлевы подрались. Ну не то чтобы они натурально подрались, просто у них вышел небольшой конфликт. Произошло все вроде бы из-за пустяка, но ни для Вальки, ни для Светки в этой жизни не бывает пустяков, так уж у них всегда получалось.
  И не думала Валька, не гадала, что ей так понравится темно-коричневый рюкзак, а ведь мама Лариса предупреждала об этом еще в магазине. Но Валька решила довериться собственному мнению на жизнь и оказалась в проигрыше.
  Вообще-то ей еще в магазине понравился именно темно-коричневый рюкзак, но она была уверена, что сможет справиться со своими чувствами. Да и сколько можно, чтобы у них со Светкой все вещи были одинаковыми?
  А этой Светке просто повезло, что она первая добежала до темно-коричневого рюкзака, пока добрейшей души человек Валька уступала вход в магазин какой-то толстой тетеньке. Эта тетенька вместо благодарности одарила Вальку таким гневным взглядом, что, мол, посмела бы эта пигалица не уступить ей дорогу, увидели бы сейчас все люди вокруг, что тут было бы.
  "Ну и что, - некорректно подумала Валька, - зато я младше вас на сто пятьдесят лет и не такая толстая".
  И пока она вела с собой такую успокоительную беседу, ее взору открылась очень печальная картина. Она увидела, какой прелестный темно-коричневый школьный рюкзак, мечту, а не рюкзак, прижимает к себе сестра Светка.
  Валька мгновенно забыла о тетке и обо всех остальных людях вокруг. Она знала, что если сейчас что-нибудь не сделает, то все оставшиеся ученические годы ей придется ходить в гимназию неизвестно с чем. А потому Валька мгновенно поняла, что надо делать, иногда это срабатывало.
  Она, даже не глядя на Светку, восторженно направилась к остальным рюкзакам самых разнообразных цветов и оттенков, только не таких как надо. Валька радостно схватила первый попавшийся рюкзак и вдохновенно обратилась к маме Ларисе.
  - Ой, мам, смотри - какая прелесть, - самозабвенно сказала Валька.
  - Тебе нравится? - обрадовалась мама Лариса.
  - Да, очень.
  Валька принялась восторженно любоваться каким-то светлым как перестоявшая ряженка рюкзаком.
  - Очень, очень нравится, - нахваливала Валька, боковым взглядом наблюдая, достаточно ли она заинтересовала сестру Светку.
  Сестра Светка тем временем крепко прижимала к себе самый красивый в мире рюкзак, с которым она будет гордо вышагивать по коридорам одиннадцатой гуманитарной гимназии, и глупо улыбалась. Видимо, она тоже имела какой-никакой вкус, а может, просто сегодня уперлась как осел.
  - Правда, нравится? - не верила мама Лариса.
  - Правда, правда, - сказала Валька.
  - Ты же никогда не любила светлый цвет.
  - Все течет, все изменяется.
  - Только не мои дети.
  - Даже твои дети.
  Валька не отрывала взгляда от своего рюкзака. Мама Лариса недоверчиво стояла рядом.
  - Ну что, выбрали? - спросила мама Лариса.
  И тут Валька как бы вспомнила о Светке. Она оглянулась в ее сторону, а потом как бы только увидела, что Светка тоже выбрала.
  - Ой, ты тоже выбрала? - усердно давя блеск в глазах, вяло произнесла Валька, снисходительно глянув на насыщенный, темно-коричневый, прекрасный Светкин рюкзак.
  Светка молча покивала. Она была в тихом восторге, от того что в кои-то веки первая так удачно что-то выбрала, и никто ее сегодня уже не смутит своим неординарным поведением.
  - Мам, а смотри, у меня какой - красивый, - Валька опять обратилась к маме Ларисе.
  Она должна была выиграть время, пока не придумает, что делать дальше.
  - Вы, правда, хорошо подумали? - засомневалась мама Лариса.
  Светка молчала.
  - Ага, - с восторгом сказала Валька, - я, например, очень хорошо подумала.
  У нее еще была надежда, что сестра Светка сейчас пораскинет мозгами и поймет, что она не очень хорошо подумала, и ей нужно передумать. Светка никак не реагировала, по-видимому, она впала в спячку.
  Валька поднесла свой рюкзак к лицу и потерлась об него щекой. Светка безразлично за ней пронаблюдала.
  - И смотрите, чтоб опять не было скандалов, - предупредила мама Лариса.
  Светка вообще не понимала о чем речь, Вальке пришлось все брать на себя.
  - Какие скандалы, мамочка? - сказала Валька.
  - Вы же не можете, чтоб у вас было что-то разное, вы потом ночей спать не будете, - напомнила мама Лариса своим дочерям.
  - Что ты, мама, это было раньше. Мы тебе уже говорили, у нас больше не будет одинаковых вещей, и мы будем прекрасно спать ночами, - заверила ее Валька.
  "Ты первая и не будешь спать", - хотела сказать мама Лариса, но воздержалась.
  Светка молча наблюдала за происходящим.
  - Ну что, идем? - сказала мама Лариса.
  Последняя покупка перед первым сентября была сделана, оставалось еще свободных полдня, и она могла в кои-то веки дойти до парикмахерской.
  И тут умная Валька будто что-то вспомнила.
  - А может, ты хочешь этот? - заботливо поинтересовалась она у сестры Светки, как бы с трудом отрывая от сердца и показывая свой цвета перестоявшей ряженки рюкзак.
  Мама Лариса обратила внимание на Валькину доброту, от нее ничто не могло укрыться. Она сложила руки на груди и тоже повернулась к Светке.
  Но Светке не нужен был никакой другой рюкзак, кроме того, который она крепко держала в руках, и который у нее теперь никто не вырвет из рук и не как-нибудь хитроумно выманит.
  Валька жизнерадостно улыбнулась сестре, как бы говоря, мол, пеняй потом на себя, ты сама сделала свой выбор и не говори мне, что я тебе не предлагала. И, развернувшись, Валька гордо зашагала к кассе.
  Она уже давно знала, что человек должен быть сильным, особенно если этому человеку уже исполнилось тринадцать лет. Тринадцать лет - это мостик между детством и взрослым миром, когда пути назад уже нет, а идти вперед еще ох как не хочется.
  Валькина любимая актриса Джулия Ормонд с двенадцати лет мыла окна, а Валька все еще сидела на материнской шее. Причем не просто так сидела, а со всеми своими выкрутасами.
  А потому Валька решила, что со своими чувствами она вполне сможет справиться, и даже наоборот, ей нужно закалять силу воли. И какая разница какого цвета твой школьный рюкзак? Ведь если, например, Носова Эмма и Мосова Ирка не обратят на его немодный цвет никакого внимания, то с ним вполне можно смело шагнуть не только на двор гимназии, но и вообще куда угодно.
  Да и мнение одноклассников Вальку не особенно интересовало. Просто не хотелось себе опять каких-либо мелких неприятностей, которые будут отвлекать от существования.
  
  
  ***
  Дома у Мятлевых все шло спокойно и нормально, однако с течением времени настроение у Вальки никак не улучшалось. Длительная работа над собой не имела никакого эффекта и вообще лишилась всяческого смысла, когда Валька увидела, как новый рюкзак оттеняет Светке темно-синие джинсы, которые она примеряла перед зеркалом, любуясь собой "завтрашней".
  Свой рюкзак Валька как бы случайно уронила под стол, и сейчас ей как бы пока было некогда его оттуда доставать.
  - Ты завтра в джинсах пойдешь? - разочарованно протянула Валька, унылым тоном поясняя, что Светке не стоит этого делать.
  - Да, - важно сказала Светка, - я пойду завтра в джинсах.
  - Джинсы - это ведь рабочая одежда.
  - В чем хочу, в том и иду.
  - Но завтра - праздник, первое сентября, - напомнила Валька.
  - Ты сама всегда говорила, что первое сентября, это не праздник, - в свою очередь напомнила Светка.
  - Нельзя воспринимать мои слова буквально, - протянула Валька.
  - А я не по твоим словам одеваюсь, а по своему новому рюкзаку.
  - Ты теперь всю жизнь будешь идти на поводу у своего нового рюкзака? - удивилась Валька.
  - Нет, только школьные годы, - пояснила Светка и вышла из комнаты.
  Валька услышала, как Светка в своих обновках включила в гостиной телевизор и, такая красивая, села смотреть занудное ток-шоу.
  Оставаться в своей комнате Валька не могла, она тоже пошла туда, где Светка. Хотя было бы логичнее пойти на кухню и помочь маме Ларисе, но у Вальки сейчас не было на это никаких моральных сил.
  - Тебе нравится, что мы сейчас с тобой стали по-разному одеваться? - спросила Валька Светку в гостиной.
  - Да, - сказала Светка и захохотала над телевизионной шуткой.
  - Честно?
  - Мы же договорились, что теперь будем поступать только так.
  - Я о моральном аспекте, - пояснила Валька.
  - Чего? - не поняла Светка.
  - Морально тебе легче оттого, что мы теперь будем совсем разные?
  - Конечно, - сказала Светка, напрочь забыв о том, как она буквально вчера завидовала, что два преподавателя из соседнего дома приглашали Вальку в танцевальный ансамбль, а ее, Светку, нет.
  Валька еще немного побыла возле сестры Светки и ее телепередачи, а потом отправилась на кухню помогать маме Ларисе. Мама Лариса жарила картошку. Валька ходила по кухне и гремела посудой, чтоб Светке было получше слышно в гостиной, какая она плохая, совсем не помогает маме и не понимает родную сестру.
  Но так или иначе Валькины эмоции искали выход, и в какой-то момент они этот выход нашли. Это произошло после ужина, когда семья, радуясь теплу, телевизору и друг другу, предалась обычной и повседневной домашней суете.
  А может, это и не эмоции были виноваты, а просто случайность. Нечто эфемерное и бессознательное. Но так получилось, что Валька и Светка случайно не разминулись в узком коридоре перед своей комнатой. Валька совершенно случайно задела Светку, а потом Светка задела Вальку.
  Валька стала падать и схватилась за ремень Светкиного нового рюкзака. Разумеется, это было сделано машинально, а не в большой надежде, что чудесный ремень у такого прекрасного рюкзака вдруг оторвется.
  Светка тоже упала на пол вместе с Валькой. Обе ударились. Так что это и не драка вовсе никакая была, а чистая случайность. Но уже в следующую секунду мама Лариса отобрала оба рюкзака и куда-то их унесла. А куда, ни Валька, ни Светка так и не поняли.
  Мама Лариса редко читала дочерям нотации, она прекрасно помнила свое детство и знала, что находясь в возрасте своих дочерей, она поступала бы точно так же и ничуть не умнее.
  А еще мама Лариса знала, что в мире полно несправедливостей, неприятностей и всяких бесконечных трудностей. И то, что на следующий день первого сентября ее дети пошли в гимназию со старыми потертыми сумками, это была вообще полная ерунда.
  "Зря он от нас ушел", - только и подумала мама Лариса.
  
  
  ***
  А надо сказать, седьмой "А" класс одиннадцатой гуманитарной гимназии был не очень классный и совсем не замечательный. Класс отличался некоторым своеобразием, в нем вечно было все не так, и учителя без конца жаловались на него директрисе.
  Седьмой "А" класс был безнадежно обособлен и поделен на группировки. Границы, кто к кому должен подлизываться, были четко обозначены. И слишком высокая, слишком худая и слишком нахальная Эмма Носова была главной заправилой в классе.
  Рядом с Эммой Носовой, так сказать, плечом к плечу, всегда была Мосова Ирка. Толстая, бесформенная, но тоже достаточно наглая девочка.
  Вокруг них вилась внушительная компания всяческих тщедушных подхалимов. Как Эмма Носова могла держать на протяжении стольких лет в своем подчинении такой большой штат подхалимов, оставалось только диву даваться.
  - Сейчас красота - не главное, сейчас главное - нахальство, - учила жизни Эмму Носову ее современная мама, директор центрального ателье.
  И Эмма Носова была полностью согласна со своей мамой.
  Валька и Светка Мятлевы всегда были в классе особняком. Они пришли в эту гимназию не в первом классе, а во втором, и никто из одноклассников так и не удосужился воспринять их всерьез.
  И вот еще одно лето, как все не самое плохое в жизни, окончилось, и к окнам вплотную подошел строгий, без чувства юмора, сентябрь. Солнце еще светило ярко-ярко, земля старалась сохранить в себе остатки достоинства и тепла, а птицы спешили радостно напеться в темной зелени деревьев.
  Со стороны моря дул теплый южный ветер. А ученики одиннадцатой гуманитарной гимназии встретились на утренней линейке и внимательно проследили за тем, как толстый усатый ученик выпускного класса пронес по школьной площадке перепуганную первоклашку с допотопным театральным колокольчиком. И ничто в этом мире не изменилось, и ничего интересного не произошло.
  - Ему кирпичи на стройке надо носить, а он все еще тут бегает, - сказала об усатом ученике Светка Вальке избитую фразу, которую полагалось говорить в таком случае, и они захихикали.
  Стоявшие рядом с ними соседи захихикали тоже.
  - Сейчас же прекратите, - сказала классная руководительница Надежна Николаевна Ристина.
  Она как раз зорко оглядывала своих подопечных учеников в поисках какой-нибудь неприятности. И ей тут же попалась под руку вся хихикающая компания.
  Валька со Светкой вздохнули и стали разглядывать всех вокруг. Лариса Густова еще больше потолстела. Бондарова Лена еще больше подурнела. Букина Лена - еще больше похорошела, но это не пойдет ей на пользу, теперь ее еще больше будут клевать Носова Эмма и Мосова Ирка.
  Парни седьмого "А" класса тоже несколько видоизменились. Они вытянулись, поправились и обзавелись модными тонкими папками, в которые не пролезет ни один учебник. И вообще, по-видимому, они просто прогуливались мимо, а учиться дальше они уже не будут никогда.
  
  
  ***
  Первым уроком в этот день был урок физики. В гимназии было заведено, что первый урок вели классные руководители, видимо, считалось, что родные лица классных руководителей поскорее возвратят детей в позабытую за лето школьную действительность.
  - Ну, здравствуйте, еще раз, - сказала Надежда Николаевна Ристина седьмому "А" классу, подперев круглые бока руками и оглядывая своих подопечных, - как вы, однако, выросли за это лето.
  - Это только девочки выросли, - откликнулась Носова Эмма.
  Эмма Носова положила ногу на ногу, вытянув их далеко в проход между столами, чтобы одноклассники оценили ее сногсшибательный наряд. На ногах у нее были черные обтягивающие брюки и блестящие модные ботинки на платформе длиной сантиметров двадцать, не меньше.
  Обычно учителя, красноречиво косясь на наряды ученицы Носовой Эммы, горько вздыхали про себя, тоскуя о старых добрых временах одинаковой школьной формы.
  - Сейчас еще жарко ходить в такой одежде, - сказала Эмме Носовой Надежда Николаевна Ристина, едва глянув на ее наряд.
  - Мода требует жертв, - сказала Эмма Носова, старательно выпятив нижнюю губу.
  Этот жест должен был напомнить Надежде Николаевне о том, что она никогда ничего не понимала в этой жизни, моде и красоте.
  - Это красота требует жертв, Эмма, - вздохнула Надежда Николаевна Ристина, - а мода требует разума.
  Надежда Николаевна была скромна по жизни, но с этим классом она столько хлебнула, что уже и черта не боялась, а тем более какой-то вульгарной Носовой.
  Носова Эмма поджала губы и надулась, и это у нее тоже очень хорошо получалось. Она стала свысока разглядывать Надежду Николаевну, как бы говоря, мол, ну и ладно, а зато тебе уже за тридцать, у тебя на шее двое детей, ты такая толстая, не понимаешь современного юмора и так далее и тому подобное.
  Надежде Николаевне Ристиной было наплевать на все. У нее была программа по физике, дополнительные занятия с отстающими учениками, подготовка к родительскому собранию, борщ на завтра, уроки со старшим ребенком и мультфильмы с младшим. И Надежда Николаевна тут же забыла о Носовой Эмме.
  - У меня есть новость, - сказала Надежда Николаевна классу.
  Класс вяло заинтересовался. Ничего хорошего от этой гимназии ждать было нельзя.
  - К нам записали новых учеников, - поделилась Надежда Николаевна.
  Некоторые пожали плечами, мол, ну и что? А некоторые недоуменно посмотрели на Надежду Николаевну, мол, ну и где же они, эти новенькие?
  - Ну и где эти ваши новенькие? - спросила Мосова Ирка, вторая по наглости в классе.
  Она знала, что об этом хотела бы высокомерно спросить Носова Эмма, но у той сейчас были дела поважнее, она все еще буравила классную руководительницу гнусным взглядом. Поэтому, заботливо предупреждая желание подруги, Ирка Мосова задала этот вопрос сама.
  - Я не знаю, где они, - растерянно сказала Надежда Николаевна, - вчера приехал цирк, их родители принесли документы и всех записали в наш класс.
  Носова Эмма заметно оживилась.
  - Причем тут цирк? - сквозь зубы спросила она.
  Еще чуть-чуть и она подловит классную руководительницу на том, что у той не все дома.
  - Они из цирка, - сказала Надежда Николаевна.
  - Как из цирка? - не понял класс.
  Все отвлеклись от своих важных занятий. Мятлева Валентина перестала зарисовывать на первой странице тетради по физике свою левую руку. А Мятлева Светлана перестала точить карандаш и незаметно сбрасывать стружки на чисто вымытый пол. Красивая Букина Лена перестала разглядывать себя в зеркале в очках, а некрасивая Бондарова Лена наконец-то вытащила изо рта зубочистку.
  Все парни тоже заметно оживились. Перестали бубнить со всех сторон друг другу, кто как классно провел лето, сколько шалостей, дерзостей и глупостей успел натворить.
  - В город приехал цирк, - сказала Надежда Николаевна, - а так как ближайшая к цирковому общежитию третья школа теперь стала физико-математическим лицеем, было решено записывать всех учеников к нам. Все-таки дополнительные нагрузки по литературе, это немного не то, что нагрузки по физике и математике.
  - Да-а, - протянул Артур Котов.
  Он даже представить себе не мог дополнительные нагрузки по физике и математике.
  - А что, циркачи тоже учатся? - удивился Петр Мигов.
  - Да, Петр, - кивнула Надежда Николаевна ленивому Петру Мигову, - в этом мире все люди чему-нибудь постоянно учатся.
  - А-а, - сказал Петр Мигов.
  А он и не знал.
  - Ну ладно, - сказала Надежда Николаевна, - все новости мы с вами обсудили, давайте займемся новой темой.
  Класс оторвался от важных дел и поднял глаза на классную руководительницу. Класс понял, что это не шутка, и монотонно загудел.
  - Прекратите, - сказала Надежда Николаевна.
  - Давайте лучше поговорим о том, кто как провел лето, - предложил Артур Котов.
  - Ты уже полчаса об этом рассказываешь, - сказала Надежда Николаевна.
  - Я еще и половины не рассказал, - похвастался Котов.
  Его родители были большие в городе люди, куда только они не возили каждое лето своего ненаглядного сыночка.
  - На перемене расскажешь, - посоветовала Котову Надежда Николаевна.
  - На перемене я не успею.
  - А это уже твои личные трудности.
  Надежда Николаевна подошла к своему столу и раскрыла учебник физики.
  - Вы сегодня такая красивая, - льстиво сказал ей Игорь Мухов.
  - Спасибо, Игорь, - сказала Надежда Николаевна, - может, тогда ты первый и пойдешь к доске?
  - Я? - поразился Игорь Мухов.
  Такой несправедливости он не ожидал.
  Класс рухнул на столы от смеха. Надежда Николаевна терпеливо сложила руки на животе и подождала, пока все придут в себя.
  - Открыли тетради и записали сегодняшнее число, - сказала Надежда Николаевна Ристина.
  Седьмой "А" класс стал недоуменно разглядывать то, что творилось у них в сумках, папках и рюкзаках. Ни о каких тетрадях для физики там не было и речи.
  - Вы сюда учиться пришли? - поинтересовалась у класса Надежда Николаевна.
  - Конечно, учиться, - сказал Мухов Игорь.
  - Где тогда твоя тетрадь? - повысила голос Надежда Николаевна.
  - Сейчас найду.
  Игорь Мухов таращился по сторонам, может, кто-нибудь сегодня выручит его тетрадью, раз такое дело, раз сегодня тоже будем учиться.
  
  
   ***
  Валька и Светка Мятлевы написали в тетрадях сегодняшнее число и преданно смотрели в глаза учительнице. Но Надежда Николаевна к тому времени решила, что Мятлевы просто хотят довести ее сегодня своей порядочностью, ведь, как упоминалось раньше, ничего хорошего от своего дорогого седьмого "А" она давно не ждала.
  - Прекратите шуметь, - сказала Надежда Николаевна классу.
  Она все еще надеялась начать сегодня новую тему, но этот класс успокаивался только тогда, когда у учителей изо рта от переизбытка чувств начинал валить горячий пар и клубы огня. Вот и в этом году будет точно так же, и это никогда не кончится.
  - Запишите новую тему, - сказала Надежда Николаевна, - кто не принес тетрадь, получат двойки.
  И тут дверь в класс отворилась, и на пороге показалось несколько ребят.
  - Вам не сюда, - машинально сказала им Надежда Николаевна.
  - Наверное, это наши новенькие, - напомнил ей Артур Котов.
  - Ах да, заходите, пожалуйста, вы наши новенькие? - расплылась в улыбке Надежда Николаевна.
  Непонятно почему, но не очень красивая Лена Бондарова вдруг принялась громко хохотать. Надежда Николаевна решила не расходовать на нее нервы при незнакомых людях и не обратила на это никакого внимания.
  - Да, мы - новенькие, - сказали новенькие, - мы извиняемся, мы не рассчитали время после утренних тренировок.
  - Вы и по утрам тренируетесь? - радостно улыбалась Надежда Николаевна.
  - С пяти утра, - махнул рукой один из новеньких.
  Мол, ничего такого особенного, это у нас в порядке вещей.
  Надежда Николаевна повернулась к классу: вот видите! Класс дернул плечами: мол, ну и что, нашли придурков, в пять утра вставать.
  - Давайте познакомимся, - предложила Надежда Николаевна новеньким.
  - Давайте, - согласились новенькие.
  Носова Эмма совсем сползла со стула, вытянув как можно дальше в проход между столами свой наряд. Ей нужно было немедленно сразить собой всех новеньких наповал.
  Лена Букина элегантно сняла недавно выписанные ей красивые оптические очки со своего изящного носика. Валька Мятлева сразу поняла, в кого она в этом году влюбится, вон в того, в темно-зеленой рубашке и серых брюках.
  Его звали Данов Игорь, это имя показалось Вальке плеском волн, криком чаек, теплым песком под ногами и сочностью прибрежных трав. Пока Валька мечтала, в классе вдруг послышался грохот какого-то огромного падающего предмета, это Носова Эмма наконец-то свалилась со стула.
  Весь класс громко захохотал, а громче всех опять смеялась некрасивая Бондарова Лена, на что спокойная Надежда Николаевна почему-то очень разозлилась.
  - Иди к доске! - заорала Надежда Николаевна на Бондарову Лену.
  Бондарова Лена все хохотала и никак не могла остановиться. Так, хохоча, она и получила первую двойку в этом новом учебном году за какой-то элементарный вопрос и с тем была выгнана из класса.
  Второй по веселости к доске была вызвана Мятлева Валька. Мятлевой Вальке Надежда Николаевна задала вопрос потруднее, там была задача с двумя неизвестными, и Валька долго таращилась на доску, стараясь думать о задаче, а не о новеньких мальчиках, внимательно наблюдающих Валькин позор у доски.
  Надежда Николаевна Ристина, оскорблено сложив руки на круглом животе, сердито наблюдала за Валькой. Она видела, что еще пара минут, и Мятлева соберется с мыслями и решит эту задачу, а потому она сказала Вальке:
  - Тоже два, выйди из класса.
  Мятлева Валька, давно решив находить в каждой ситуации что-нибудь хорошее, подумала, что это не самый худший вариант, ведь хоть чем-то она привлекла сейчас внимание всех учеников в классе, и новеньких, и стареньких. А потому, не очень-то расстроившись, ведь за прошедшие годы ни одна устная двойка Надежды Николаевны не была выставлена в классный журнал, Валька вышла из класса.
  В коридоре ей радостно замахала руками Бондарова Лена, которая с большим трудом примостилась на узком подоконнике и ела огромное сочное яблоко. Интересно, где она его нашла?
  - Хочешь откусить? - спросила Вальку Бондарова Лена, протягивая ей свое чудесное яблоко.
  - Нет, спасибо, - вежливо отказалась Валька, незаметно косясь по сторонам, где это тут валяются такие красивые яблоки?
  Валька подошла к подоконнику, и они с Бондаровой Леной стали ждать, кого еще выгонит Надежда Николаевна. Но Надежда Николаевна больше никого не выгнала.
  
  
   ***
  Вторым уроком был урок литературы. И на уроке литературы тут же было задано на дом сочинение.
  Это было столь несправедливо, что седьмой "А" громко взвыл. Но учительница литературы Галина Николаевна Оболенская, женщина с удивительно красивой фамилией, крепко стукнула кулаком по учительскому столу, и вой в классе прекратился.
  Галина Николаевна Оболенская обвела класс зорким и твердым взглядом и молча села на свое место. Начался очередной учебный год, и ничего с этим нельзя было поделать.
  - А если кто-то больше не хочет учиться, пусть вообще уходит из класса, - сказала Галина Николаевна Оболенская.
  Все понимающе молчали, но Галина Николаевна зачем-то прибавила:
  - Вот так-то! - и открыла школьный журнал.
  В прошлом году в конце учебного года Галина Николаевна Оболенская, женщина с удивительно красивой фамилией, поставила Вальке Мятлевой крупную единицу в журнал за невыученный урок. Причем на вид это была не совсем единица, а просто палочка, даже без хвостика, ничего страшного.
  А через пару минут выяснилось, что произошло недоразумение, весь класс накануне не понял задание, и данного урока не выучил никто. И Галина Николаевна перестала всех спрашивать.
  Лена Букина осторожно сказала:
  - Но Мятлевой Вальке тогда нужно исправить единицу.
  А Галина Николаевна мягким голосом произнесла:
  - А я единицы в журналах не исправляю.
  Все понимающе промолчали, больше за Вальку никто заступаться не стал.
  Это обстоятельство не расстроило Мятлеву Вальку, так как у нее помимо единицы было много пятерок. И до конца года Мятлева Валька вызывалась отвечать почти каждый день, и у нее набралось такое количество пятерок, что они перекрывали единицу, и среднее арифметическое тоже выходило - пять.
  Но в конце учебного года Галина Николаевна Оболенская, женщина с удивительно красивой фамилией и, как выяснилось, не совсем красивой душой, сказала, что если в журнале стоит единица, она никак не может поставить пять в году. И она поставила Мятлевой Вальке в году - четыре.
  Так полетели Валькины мечты об отличном аттестате, а вслед за ними и последние остатки уважения к такому туманному и загадочному миру взрослых, среди которых ей предстояло провести на этой земле еще не так мало времени.
  На лето Валька Мятлева постаралась выкинуть Галину Николаевну Оболенскую из головы, но тут с самого первого сентября началось то же самое. Это же надо - написать сочинение о самом счастливом периоде жизни, как будто на трех-четырех тетрадных листках можно уместить счастливый жизненный период.
  Наверное, Галина Николаевна думает, что у детей все в жизни гораздо проще, чем у взрослых, с их невероятными делами, раздумьями о жизни и проблемами.
  А у детей. Раз-два, съездили с родителями в горы в позапрошлом году, а больше ничего интересного в жизни и не наблюдалось. Или же, три-четыре, были лет пять назад с отцом с ночевкой на рыбалке, и было это тогда, когда отец был безумно молод и умел так заразительно смеяться как никто другой.
  Вообще-то, писать сочинения очень легко. Для этого нужно уметь хорошо врать и стараться не принимать это мероприятие слишком близко к сердцу. Когда Валька и Светка Мятлевы постигли эту истину, они стали получать за сочинения одни пятерки. Галина Николаевна Оболенская ничего не могла с ними поделать, до того в их творениях было все гладко, четко и взаимосвязано.
  Но тут. "Период вашей жизни". Может, она еще всю жизнь попросит описать? И кто в каком-то школьном сочинении просто так возьмет и решится вдруг вывернуть свою душу? Может, написать ей, как она своей единицей испортила Валентине Мятлевой уважение к себе на всю оставшуюся жизнь?
  А может, совсем ее удивить, загнуть ей что-нибудь эдакое о любви. Может, она давно все позабыла, и теперь ей нужно узнать мнение своих тринадцатилетних учеников об этом вопросе.
  Но вряд ли Галине Николаевне Оболенской хотелось узнать мнение учеников о каком-либо вопросе. Учителя думают о себе, что они самые умные в мире, прямо ходячие непреложные истины, и ничего тут не попишешь. Им неведомо чувство ошибки, чувство вины и еще какие-либо другие человеческие чувства.
  Хотя вот классной руководительнице седьмого "А" класса Надежде Николаевне Ристиной неплохо знакомо ощущение постоянных неприятностей, особенно с таким неотесанным классом, как этот. Но ведь со всеми другими классами у нее эти ощущения никуда не исчезнут. В этом седьмой "А" уверен.
  Перед самым летом, уже после того как она выставила эти свои оценки, Галина Николаевна Оболенская сказала седьмому "А" классу, что она считает, что самое потрясающее произведение о любви, это "Пармская обитель" Стендаля. И все эти переростки во главе с Носовой Эммой и Мосовой Иркой бросились добывать в библиотеках на лето это потрясающее произведение.
  Так как к тому времени Вальку Мятлеву уже мало интересовало чье-либо мнение на жизнь, ни в какие библиотеки она не кинулась, еще чего. К тому времени она и без них прекрасно знала, что самое потрясающее произведение о любви, это "Путешествие дилетантов" Булата Окуджавы.
  Это там, где одна княгиня в семилетнем возрасте влюбляется в сорокалетнего князя, а когда она вырастает, он тоже начинает понимать, что ему нужна только она и никто другой. Вот это любовь, это Валька понимала. Это тебе не какие-нибудь дурацкие принципы, из-за которых солидный человек способен потерять уважение к себе остальных людей на всю оставшуюся жизнь.
  Новенькие мальчики седьмого "А" класса сели за последние парты, и девочкам приходилось поворачивать головы назад, чтобы разобраться в своих интересах. Новенькие мальчики не теряли времени даром и тоже определялись в своих чувствах. Новеньких мальчиков звали так: Данов Игорь, Толпекин Сергей, Гориченко Роман и братья Доровы.
  Данов Игорь был самым красивым мальчиком в мире. Толпекин Сергей был просто симпатичным мальчиком. Гориченко Роман тоже был просто симпатичным мальчиком. А братья Доровы были самыми обыкновенными, совершенно несимпатичными мальчиками.
  
  
   ***
  Следующим после урока литературы был урок черчения. На перемене перед уроком черчения к сестрам Мятлевым подошли Носова Эмма и Мосова Ирка.
  На первой перемене после физики Эмма Носова и Мосова Ирка были заняты тем, что строили глазки пятерым новым мальчикам, и у них не было свободного времени на дорогих одноклассников. Но своего счастья они тоже не желали упускать, а потому перед черчением заботливо обходили своих и говорили всем какие-нибудь специально заготовленные отменные гадости.
  - Смотрите, какая у меня новая сумка, - сказала Носова Эмма Вальке и Светке Мятлевым.
  Эмма Носова, оттопырив нижнюю губу, продемонстрировала новую сумку. Сумка и впрямь была хороша, это была самая тонкая в мире сумка, в нее никогда не поместился бы ни один учебник.
  - Туда же ни один учебник не поместится, - наивно сказала Светка Мятлева.
  - А я что, учиться сюда пришла? - надменно сказала Эмма Носова.
  - Будешь и дальше оставаться такой же глупой? - поинтересовалась Мятлева Валька.
  Эмма Носова постаралась не возгораться зря.
  - В гимназии ума не набираются, ума набираются на улице, - сказала Эмма Носова.
  - А, ну-ну, - сказала Валька.
  - Так вы заценили мою сумку? - уточнила Эмма Носова.
  - Конечно, заценили, можешь спать спокойно, - заверили Носову сестры Мятлевы.
  - Сюда даже две бутылки водки могут поместиться и коробка конфет, - не отставала Носова.
  - Ух ты, как здорово, - похвалили Валька и Светка, - какие важные атрибуты твоей жизни.
  - Это точная копия сумки из коллекции Пако Раббана, а в прошлом году у меня была точная копия сумки от Гуччи, - сообщила Эмма Носова.
  - Что это тебе твои Раббаны одни копии присылают? - поинтересовались сестры Мятлевы.
  А у Носовой Эммы уже голубой огонь изо рта стал вырываться.
  - А ваши сумочки вам дед Мороз еще в детский садик прислал?
  Эмма Носова остановила ехидный взгляд на старых сумках Вальки и Светки. Мосова Ирка преданно стояла рядом со своей ненаглядной Носовой и подобострастно хихикала.
  - Наши сумочки, ах вот ты о чем, у тебя так много свободного места в голове, чтобы запоминать, кто с какой сумкой ходит? - осведомилась Валька.
  - Тут и запоминать не надо, - остановила Эмма Носова ядовитую улыбку на своем лице, - ваши сумочки давно глаза всей гимназии намозолили.
  - Ничего не поделаешь, придется вам еще несколько лет потерпеть, так как эти точные копии своих парадных саквояжей передала нам супруга последнего американского президента. Мы не можем их выбросить, за нами - вся Америка, - сказала Валька Мятлева.
  А Светка Мятлева мысленно взялась руками за голову: не видать им с Валькой новых рюкзаков, как собственных ушей. Ведь теперь нужно будет поддерживать свой престиж, быть верными собственным словам.
  - Вам специальное приглашение прислать по почте? - заорала позади увлекшейся четверки преподавательница черчения Капитолина Николаевна Копова.
  Оказывается, все так втянулись в столь приятный разговор, что не слышали звонка на урок.
  
  
   ***
  Капитолине Николаевне Коповой давно пора на пенсию, а она все свободное время разъезжает по городу на велосипеде. Это была единственная в своем роде старушка в этом маленьком городе, которая разъезжала по городу на велосипеде. Уютный, конечно, вид транспорта, но не для такого возраста. Несолидно.
  Капитолина Николаевна Копова требует, чтобы грифель у карандашей был длиной один сантиметр. Такие карандаши даже в руки взять страшно, а донести до гимназии без приключений вообще невозможно. Вот и сегодня большая часть учеников донесли до урока только поломанные карандаши, на что Капитолина Николаевна Копова устроила грандиозный скандал.
  У Светки Мятлевой сломались все три ее карандаша, которые она предусмотрительно наточила к черчению. А у Вальки был только один карандаш, он не сломался, но запасного у нее не было.
  - Всегда ты так, - сказала Светка, - нет бы и для меня принести запасной карандаш.
  - Можно подумать, - сказала Валька, - что ты свои карандаши точила специально для меня.
  - Если бы у тебя сломался твой карандаш, я бы отдала тебе свой, - шипела Светка.
  - Спасибо, ты очень добра, - сказала Валька.
  Вообще-то Вальку и Светку различала только их мама Лариса. Но учителя каким-то задним чувством тоже умудрялись их не путать.
  А Капитолине Николаевне Коповой в этом славном мире было все по барабану, еще чего, будет она отличать друг от друга каких-то близнецов. И поэтому за сломанные карандаши она накричала на обеих Мятлевых.
  Таким образом, седьмой "А" класс пребывал к третьему уроку в весьма неадекватных чувствах. И никто из учеников уже не мог ни втихую смеяться над Капитолиной Николаевной Коповой, ни расстраиваться из-за очередного скандала в классе, ни думать об уроках, карандашах, тетрадях и учебниках вообще.
  И было это, скорее всего потому, что первого сентября к третьему уроку все страсти в седьмом "А" классе были уже оформлены, поделены и зарезервированы.
  Почти все девочки влюбились в самого красивого мальчика в мире - Данова Игоря. Две девочки влюбились в просто симпатичного - Толпекина Сергея. Экстравагантная Эмма Носова влюбилась в просто симпатичного - Гориченко Романа, а в совсем несимпатичных братьев Доровых не влюбился никто.
  В просто симпатичного Толпекина Сергея почему-то влюбились две тезки, красивая Букина и некрасивая Бондарова Лены. А одна девочка Света Лисина не влюбилась ни в кого, потому что она уже была влюблена, страстно и навечно, в поэта Сергея Есенина, жившего в начале прошлого века.
  Данов Игорь, естественно, влюбился в Букину Лену. Толпекин Сергей влюбился во всех девочек седьмого "А" класса. А Гориченко Роман влюбился в Мятлеву Вальку, и он прекрасно отличал ее от сестры Светки, от остальных девочек в классе, да и вообще от всех девочек на земле.
  
  
  ***
  После уроков седьмой "А" класс никак не мог расстаться, все радовались друг другу и не могли наговориться. Краем глаза класс ждал, когда из гимназии выйдут новенькие мальчики, оформлявшие у директрисы документы.
  Под предводительством Носовой Эммы класс хохотал у парадного входа в гимназию, шутил и улыбался. А новенькие не выходили и не выходили из гимназии, так как они давно ради прикола выпрыгнули из окна первого этажа с другой стороны.
  Валька и Светка Мятлевы давно были дома. Они наелись холодной еды на обед и проверили работу телевизора. По телевизору днем не было интересных передач, государство заботилось о том, чтобы ученикам было неинтересно жить в это время.
  Сочинение о счастливом периоде жизни было задано на завтра, гимназия была гуманитарная, Галина Николаевна Оболенская не давала расслабиться своим ученикам ни на миг. А потому Валька и Светка решили тоже, как и все остальные люди в этом мире, немного поработать.
  Труд внушает человеку уважение к себе, а это не самое плохое чувство. И так как труд Вальки и Светки Мятлевых, это учеба в гуманитарной гимназии, то их работа, прежде всего, связана с непроходимым враньем на всякие окололитературные темы.
  Валька села в мягкое теплое кресло в гостиной и стала думать, как охватить необъятное. Как на трех-четырех тетрадных листках вывернуть свою душу, удивить мир, одноклассников и одну женщину с такой красивой фамилией. Светка отправилась в другую комнату и тоже отдала себя во власть своих размышлений.
  Два года назад отец вышел из подъезда их дома, согнувшись. Не спеша он подошел к своей машине, оглянулся и, как обычно, посмотрел на их окно. Ни у Вальки, ни у Светки не было ощущения, что они больше никогда его не увидят. У них было ощущение, что они просто забросали его камнями.
  Отец нашел глазами окно, но никого в нем не увидел. Валька и Светка стояли в глубине кухни за занавесками и, затаив дыхание, наблюдали за ним. Сколько людей в этом мире махали ему, прощаясь, из окна, и скольким людям он еще был нужен? Ни Валька, ни Светка не подозревали в тот момент, что только они теперь не будут иметь на это никакого права.
  А ведь им тогда было только одиннадцать лет, и он никак не мог с ними так поступить. Отец должен был ответить на однажды поставленные перед ним вопросы и выбрать или их с мамой Ларисой или же всех остальных людей на земле. Валька была уверена, что он вообще не будет сильно задумываться над этим вопросом. Только - они с мамой, разве может быть как-то иначе?
  Через неделю у Вальки и у Светки был день рождения. Они были уверены, что он, как обычно, возникнет на пороге с самыми огромными в мире букетами цветов, подарками, улыбкой, своими светлыми волосами, весь пропахший машиной и сигаретами.
  И ничего лучше в их жизни никогда не было и больше не будет. Ведь именно миг отца на пороге квартиры - это и есть самое настоящее счастье, а может быть, и самый счастливый период этой жизни.
  Отец не пришел на день рождения. Он не пришел ни на следующий день, и ни в какой другой день он тоже не пришел. Он сделал свой выбор и будет верен этому выбору до последних дней своей жизни.
  С тех пор прошло два года, Валька со Светкой выросли и повзрослели. Они шагнули на шаткий мостик во взрослую жизнь и стали открывать для себя однажды принятые в этой жизни законы.
  И потому, чтоб больше никого не допускать в свои души, обе сестры Мятлевы, не сговариваясь, наврали с три короба в сочинениях на завтра, что самого счастливого периода в их жизни еще не было, и он у них только впереди. И этот период будет плотно связан с пользой государству, отечеству, всем людям, всему миру и всей земле.
  Галина Николаевна Оболенская наверняка поймет, что ученицы Мятлевы, мягко говоря, послали ее куда подальше. Но это будет уже только ее личная проблема.
  
  
   ***
  Второго сентября первым уроком был урок труда. Уроки труда в одиннадцатой гуманитарной гимназии проходят так: девочки - отдельно, мальчики - отдельно.
  Неизвестно, как там мальчики, но девочки седьмого "А" класса на своих уроках труда еще ни разу не трудились. Ведет уроки труда Надежда Ивановна Голубева.
  Если бы директриса или, на худой конец, кто-нибудь из завучей услышал, чему Надежда Ивановна Голубева учит своих примерных и скромных учениц, они бы тут же упали в обморок от переизбытка впечатлений. А затем, очнувшись, выгнали бы Надежду Ивановну Голубеву куда подальше из гимназии.
  Но об этом никто и никогда ничего не узнает. Ведь для отвода глаз все ученицы во главе с Надеждой Ивановной Голубевой обычно держат в руках либо заготовки на платья, либо канву с вышивкой, либо книги с кулинарными рецептами.
  Вот и сейчас. Умильно улыбаясь, поправляя напыщенную прическу и одергивая красную нарядную кофточку на своем цветущем и в меру округлом теле, Надежда Ивановна Голубева доверительно сообщает:
  - А вы знаете, куда бросается взгляд женщины, если ей навстречу попадется мужчина?
  Надежда Ивановна оглядывает класс всепроницающим взором. Но нет, ученицы седьмого "А" класса этого не знают.
  - А взгляд женщины бросается на его брюки, - кокетливо сообщает Надежда Ивановна и в сотый раз поправляет свою огромную прическу. - Вот так просто взгляд бросается именно на брюки и все тут, - устало вздыхает Надежда Ивановна Голубева.
  Как будто она к этому времени уже здорово замучилась этим неминуемым обстоятельством.
  И надо же тому случиться, что тут раздался стук в дверь, и на пороге класса появился невысокий мужчина в строгом костюме с папкой в руках. Это был какой-то социальный работник, никто из учениц так и не понял, зачем он сюда явился.
  Зато зачем он сюда явился, постаралась кокетливо понять цветущая преподавательница труда Надежда Ивановна Голубева. И пока она с ним беседовала, то и дело оглаживая нарядную кофточку на своих округлых боках, попробуйте угадать, куда бросился взгляд всех примерных и скромных учениц седьмого "А" класса гуманитарной гимназии номер одиннадцать?
  Носова Эмма пришла сегодня в очень современном наряде. Ее худые чресла буквально вываливались наружу из навороченного черного сарафана.
  И вроде против приличия Эмма Носова никогда не шла, вся ее одежда была черно-белого цвета. Но что-то в ее одежде было такое, что заставляло учителей прямо подскакивать на месте при виде ученицы Носовой.
  То ли обильные разрезы со всех сторон, слишком облегающие фасоны. Какие-то завязки и веревочки, казалось, дерни за одну, и тут же послушно свалится весь наряд.
  Сегодня у Эммы Носовой была задача-минимум - покорить сердце новенького Гориченко Романа. А потому она двадцать раз обвела глаза черным маминым карандашом, наклеила ресницы и вылила себе на голову флакон дорогих французских духов.
  - Как ты хорошо сегодня выглядишь, Эмма, - похвалила ее понимающая толк в красоте Надежда Ивановна Голубева.
  Носова Эмма скромно опустила глазки долу, как бы говоря "спасибо" за комплимент. Но на самом деле ей всегда было наплевать на комплименты окружающих, она и без них была уверена в своей неотразимости, изысканности и красоте.
  Валька Мятлева сидела на последней парте и мечтала о новеньком ученике Данове Игоре, он сразил ее воображение наповал. Рядом с Валькой Мятлевой сидела ученица Светка Лисина, так как родная сестра Вальки Светка Мятлева дулась на Вальку со вчерашнего дня.
  А все из-за двух прекрасных темно-коричневых рюкзаков, которые Валькина и Светкина мама Лариса принесла вчера вечером. Но ни Валька, ни Светка теперь не могли взять эти рюкзаки в гимназию, так как они должны были выдержать паузу после разговора с Носовой и Мосовой о старых и новых сумках, коллекциях известных модельеров и парадных саквояжах.
  Валька и Светка дружили со Светкой Лисиной, она выделялась своей неординарностью и богатой фантазией. Любимый человек у Светки Лисиной, это поэт Сергей Есенин. Большое горе, это или то, что не она жила с ним в одно время, или то, что он не дожил до наших дней. Она знает все творчество Сергея Есенина наизусть, большинство ее разговоров - о его личной жизни, а все свободное время она рисует его портреты.
  У нее уже весь дом увешан портретами Сергея Есенина, и теперь она намекает, что неплохо пару портретов повесить и в квартире Мятлевых, чтобы у них в гостях она могла любоваться своими произведениями искусства. Но Валька и Светка не могут сделать ей такую поблажку, у них дома пусть страдает, говорят, несчастья облагораживают душу.
  
  
   ***
  После урока труда Носова Эмма и Мосова Ирка отыскали новеньких мальчиков в столовой. Так как те с утра пораньше уже потратили большое количество калорий на цирковых тренировках, то теперь им нужно было основательно подкрепиться.
  Носовой Эмме и Мосовой Ирке тоже пришлось набрать большое количество еды, перетащить все на свободный стол и заняться делом, ради которого они сюда пришли. Они сели напротив новеньких мальчиков и, вместо того чтобы есть свою еду, принялись смотреть на новеньких безысходно влюбленным взглядом.
  Так как Носова Эмма и Мосова Ирка в жизненном плане были развиты не по годам, то в отличие от остальных безнадежно влюбленных девочек их возраста, они прекрасно знали, что надо делать: никаких тайных страданий и переживаний - в этой жизни нужно всегда идти напролом.
  Носова Эмма остановила томный взгляд на благородном лице Гориченко Романа и стала картинно изнывать от тоски. Гориченко Роман должен был догадаться, какая широкая душа у Носовой Эммы, и как ей скучно жить в таком маленьком городке, пусть даже этот городок находится на берегу самого чудесного в мире Черного моря.
  Мосова Ирка остановила наглый взгляд на красивом лице Данова Игоря. Его лик был светел, мужественен и прекрасен. Натренированные мышцы так и играли на его руках, когда он подносил ко рту вилку с тефтелей, салатом из капусты или просто хлеб.
  - У "моего" губы особенно красивы, - незаметно сказала Мосова Ирка.
  - А у "моего" - глаза, - незаметно сказала Носова Эмма.
  - А "мой" зато самый накачанный.
  - А "мой" зато самый порядочный.
  - Как это ты догадалась, что "твой" самый порядочный? - удивились Мосова.
  - Женское чутье, - ответила Носова.
  Мосова Ирка задумалась.
  - А "мой" зато самый красивый, - привела Мосова Ирка неопровержимый аргумент.
  - Велика важность, - сказала Носова Эмма, - красивых на свете много, а порядочных - единицы.
  Седьмой "А" класс столпился в дверях и радостно наблюдал за тем, что творилось в столовой.
  Следующим в седьмом "А" классе был урок литературы, и Галина Николаевна Оболенская, придя в пустой класс, не поняла, куда делись ее ученики. Она пошла к директрисе, потом вместе с директрисой они пошли к Надежде Николаевне Ристиной, которая уже начала занятие по физике с одиннадцатым "Б".
  Надежда Николаевна Ристина, наказав одиннадцатому "Б" сидеть тихо и вести себя прилично, ушла вместе с Галиной Николаевной Оболенской и толстой директрисой, которая одна занимала весь коридор гимназии, от стенки до стенки. Одиннадцатый "Б", забыв свои обещания, стал громко орать и чем попало кидаться друг в друга, в результате чего на третьем этаже гимназии поднялся невообразимый шум.
  Валька и Светка Мятлевы не стояли в дверях столовой и не смотрели на то, что там происходит, так как не считали достойным своего внимания то, что обычно вытворяли Носова Эмма и Мосова Ирка. Но уйти они тоже не могли, так как это было не совсем солидарно с остальными.
  Поэтому они тоже крутились неподалеку и первыми увидели толстую директрису, Галину Николаевну Оболенскую и Надежду Николаевну Ристину. Тремя грозовыми тучами они двигались в сторону столовой.
  - Полундра! - закричали Антон Панов и Тамошенко Роберт, которые, как обычно, стояли на стреме.
  Но было уже поздно, седьмой "А" попался, и попался он сегодня основательно. То, что класс не явился на урок литературы, подходило под статью о сознательном срыве урока, а это фактически было преступлением номер один.
  Да и произошло все вроде чисто случайно. Новенькие мальчики, моментально поняв, зачем явились сюда и уселись напротив них эти две наглые одноклассницы, не сговариваясь, решили извести тех своим невниманием. За всю свою сознательную жизнь, путешествуя по бескрайним просторам страны, таких нахальных девочек они еще не встречали.
  - И в этой школе опять начинается то же самое, - важно сказал товарищам Игорь Данов, - все опять влюблены в меня.
  - А я опять не пойму, кто мне нравится больше всех, - пожаловался Толпекин Сергей.
  А Гориченко Роман ничего не сказал, а просто улыбнулся.
  Набрав себе еще еды, новенькие мальчики седьмого "А" продолжали спокойно есть, обсуждать знакомых людей и рассуждать о жизни. Носова Эмма и Мосова Ирка, отверженные таким невниманием, тоже решили отведать то, что они принесли себе на завтрак, когда у входа в столовую раздались крики директрисы, Надежды Николаевны Ристиной и Галины Николаевны Оболенской.
  За срыв урока литературы седьмой "А" класс получил предупреждение, что если будет еще хоть один срыв урока, то никто не увидит в своем аттестате положительных отметок. И еще много молний разверзлось о головы учеников, прежде чем три добрых женщины основательно очистились от обуревающих их души отрицательных эмоций.
  - Вы только посмотрите, как она сегодня накрасилась, - тяжело орала толстая директриса над головой Носовой Эммы, - да разве можно в твоем возрасте краситься вообще? Куда все мы катимся? Я и в двадцать пять лет не могла так накраситься.
  "Что б ты понимала в красоте, старая карга", - некорректно думала Носова Эмма, якобы виновато потупив свой прекрасный взор.
  
  
   ***
  На уроке литературы Галина Николаевна Оболенская отобрала у учеников тетради с домашними сочинениями, села за учительский стол и так и сидела молча до конца урока. Класс был наказан, все должны были надолго запомнить, как нельзя себя вести.
  И седьмой "А" класс до конца урока вел себя на редкость тихо и скромно. Все ученики, как один, сложили перед собой руки на столы и сидели, потупив глаза и показывая Галине Николаевне Оболенской глубокое раскаяние в содеянном поступке. Даже Носова Эмма не вытаскивала длинные ноги в проходы между столами, а ведь у нее сегодня были такие красивые блестящие туфли, еще, наверное, не все люди их видели.
  Думал седьмой "А" класс - каждый о своем. Артур Котов, Игорь Мухов и Петр Мигов думали о том, что хорошо бы бросить школу прямо сейчас, да только их за это тут же прибьют их благополучные родители.
  Света Лисина думала о том, что в гимназии есть два ученика старших классов, которые немного похожи на Сергея Есенина. Один похож на молодого Есенина, когда он только пришел в лаптях в столицу, а другой - на Есенина, уже замученного жизнью, когда он был женат на Айседоре Дункан, и их брак подходил к концу.
  Панов Антон и Тамошенко Роберт думали о том, что зря они принесли так много риса, урок литературы выпадает из расписания, в такой тишине не постреляешь рисом из пластмассовых трубочек в любимых одноклассников, это будет заметно. Вчера на уроке черчения стоял такой шум, и они весь урок во всех стреляли, а Капитолина Николаевна Копова ничего не заметила.
  Валька и Светка Мятлевы думали о том, как бездарно проходит их жизнь, и надо составить план, чтобы успеть совершить нужные и важные дела. Носова Эмма думала о том, во что она красиво и необычно оденется завтра и шокирует всех наповал. А Мосова Ирка думала о том, что ей уже не во что одеваться, так как ее родители не такие поворотливые в жизни, как одна мама Носовой Эммы.
  Толстая Лариса Густова думала о том, что сегодня выдержит и не будет кушать вторую порцию на обед, а съест ее после уроков. Умная Света Парева думала о том, что ей нужно записаться на курсы кройки и шитья, курсы скорочтения, курсы игры на гитаре и курсы стенографии.
  Букина и Бондарова Лены думали о том, какой он все-таки своеобразный этот новенький ученик Толпекин Сергей, и что в нем определенно есть что-то необычное.
  Данов Игорь думал о Букиной Лене и о том, какой он красивый, и это все сразу замечают. Братья Доровы думали о том, что зато они лучше всех в их возрасте скачут на лошадях. Толпекин Сергей думал о том, что нельзя так: чтоб нравились сразу все девочки в классе, но никак не получалось по-другому.
  Гориченко Роман думал о Мятлевой Вальке. Он думал о том, что раньше ему не нравилась так ни одна девочка и о том, что у нее такие непослушные волнистые волосы, которые хочется подойти и поправить. А еще он думал о том, что хорошо, что была изменена программа гастролей, и они приехали именно в этот маленький теплый и шумный южный город.
  
  
  Часть 2
  Еще второго сентября в гуманитарной гимназии номер одиннадцать в кабинете директрисы случилось вот какое событие. Когда директриса опять пригласила к себе в кабинет преподавательниц химии и биологии на булочку с чаем на скорую руку перед очередным уроком, дверь в кабинет вдруг открылась, и на пороге появился высокий импозантный мужчина явно неместной выправки.
  Мужчина увидел, что он не вовремя, но церемониться не стал, видимо, не привык уделять много времени преградам на своем пути.
  - Добрый день, уважаемая Алла Матвеевна, - сказал мужчина директрисе, улыбаясь ей от всего сердца.
  Директрисе на какой-то миг стало приятно, что такой шикарный мужчина улыбается ей от всего сердца, знает ее имя-отчество и заранее относится к ней с уважением. И главное, он тут же определил, что именно она из всех троих - директриса.
  Но в поле ее зрения была сахарная булочка, которая накрылась медным тазом, и на лице директрисы отобразилась непередаваемая гамма чувств.
  - Добрый день, - сдержанно ответила директриса, слегка поджав губы.
  И вообще, куда делась секретарша, невозможно расслабиться в собственном кабинете, как сюда тут же ломятся посторонние. Тем не менее директриса кокетливо приосанилась, насколько это было возможно при ее громоздкой фигуре.
  - Я вас не задержу, - сказал мужчина, - хотя у меня к вам серьезный разговор.
  Директриса насторожилась. Все-таки она была на рабочем месте, и на этом месте ее ежесекундно подстерегали серьезные разговоры и всевозможные неприятности.
  Преподавательница биологии, наоборот, поскорее громко отхлебнула чай, пока он не остыл, и пока еще чего не приключилось. Директриса посмотрела на нее с укоризной.
  - Я вас слушаю, - сказала директриса импозантному мужчине.
  - Перейду сразу к делу, - сказал мужчина, - я режиссер, снимаю фильм, в котором участвуют дети, у меня заболели близнецы, и мне нужны ваши близнецы.
  - Но у меня нет близнецов, - растерялась директриса.
  - В седьмом "А" классе, - подсказала преподавательница химии.
  - Ах, в этом смысле, - сказала директриса, - но этот вопрос с бухты-барахты не решается.
  - А мы не будем решать его с бухты-барахты, - заверил ее мужчина, - мы подойдем к нему со всей серьезностью.
  Директриса грустно оглядела свою надкусанную булочку.
  - Должны дать разрешение их родители, я должна осмотреть ваши документы, послать запрос на ваше место работы. И потом, только начался учебный год, как можно отрывать детей от учебы, - вдруг с ужасом вспомнила она.
  - Документы я вам предоставлю, - сказал мужчина, - родителей беру на себя, но мне очень, очень нужны эти девочки, я внимательно их разглядел, они подходят мне на все сто процентов.
  Директриса хотела спросить режиссера, когда это он успел их разглядеть, да высокое положение не позволяло задать такой фамильярный вопрос, а как поставить его по-другому, она пока не придумала.
  - Когда это вы успели их разглядеть? - спросила мужчину преподавательница биологии.
  Директриса посмотрела на нее с теплом и добротой. Надо будет тоже чем-нибудь помочь ей в следующий раз.
  - Вчера, на торжественной линейке, - сказал мужчина.
  - Ах, вот оно что, - сказала директриса, а про себя подумала: "Вообще-то нашей гимназии только "кина" не хватает".
  Надо сказать, то же самое подумали преподавательницы химии и биологии, но для них прозвенел звонок на урок, и они, степенно откланявшись, остались без своего трепетного участия в дальнейших многообещающих событиях.
  - Присаживайтесь, рассказывайте подробнее о вашем кино, - сказала директриса мужчине.
  В дверь заглянула секретарша.
  - Алла Матвеевна, - сказала она, - можно я отойду на секундочку?
  "Да тебя же и так никогда не бывает на месте", - хотела сказать директриса, да положение, опять же положение.
  - Конечно, Аллочка, отойди, - отечески улыбнулась директриса.
  "Видите, какая я добрая и отзывчивая", - говорил мужчине весь ее цветущий вид.
  Мужчина вытащил из кейса бумаги и протянул их директрисе.
  - Вот мои документы, - сказал он.
  Директриса надела на кончик носа массивные очки и погрузилась в чтение.
  - Итак, Николаев Александр Николаевич, - сказала она через некоторое время, - рассказывайте, как вы собираетесь отвлекать моих детей от занятий.
  - Я не буду их отвлекать, - улыбнулся мужчина, - я буду проводить съемки после уроков.
  - Так я вам и поверила, - сказала директриса, - завтра же придете просить снять их с уроков.
  Мужчина на всякий случай развел руками. У него тоже были такие мысли, но он не мог высказывать директрисе все за один присест. Ему вообще пока плохо представлялись ближайшие события.
  - А они успеют выучить роли? - засомневалась директриса.
  - Успеют, жизнь сейчас быстрая, насыщенная, люди подвижные, все успевают.
  - То - люди, а то - дети, - со знанием дела сказала директриса.
  - Дети сейчас тоже стараются все успеть.
  Директриса мудро покачала головой. Она была не согласна с мужчиной, но указывать каждый раз на его ошибки в познании человеческих душ было не совсем этично.
  - А захотят ли они сниматься в кино? - сказала директриса.
  - Надеюсь, да, - сказал мужчина, - кино, это такой интересный и необычный момент в жизни каждого человека, мало кто откажется быть причастным к этому моменту.
  Директриса немного подумала о том, а согласилась бы она сниматься в кино, но поняв, что ее никто уже не пригласит, в ее-то возрасте, стала дальше мучить режиссера вопросами.
  - Вы будете снимать в городе?
  - Нет, за городом.
  - Вам нужно море? - догадалась директриса.
  - Да, берег моря.
  - А сценарий?
  - Что сценарий?
  Директриса замялась. Могла ли она попросить почитать сценарий или даже имела полное право потребовать его почитать под эгидой заботы о детях? Этого она не знала.
  Мужчина понял ее душевные метания.
  - Я дам вам синопсис, - сказал мужчина.
  - Чего? - сказала директриса, спохватилась, но было поздно.
  И теперь весь мир поймет, что она не знает, что это такое.
  - Я не расслышала, - сказала директриса.
  - Синопсис, это краткое содержание сценария, который покажет вам, что в сценарии нет ничего предосудительного.
  - Я знаю, что такое синопТРис. Хорошо, давайте, я почитаю.
  Мужчина улыбнулся, вытащил из кейса еще бумаги и протянул их директрисе.
  - И, прошу вас, ни слова журналистам, - попросил мужчина, - а то мне будет тяжело работать.
  - Конечно-конечно, - заверила его директриса, - я же все понимаю.
  - И у меня совсем мало времени, я бы хотел уже поговорить с девочками и их родителями.
   - Сейчас узнаем, где работают их родители, - сказала директриса.
  "Если, конечно, найдем мою секретаршу", - подумала она про себя.
  
  
  ***
  У Александра Николаева было сильное, знаковое имя и обычная, неброская фамилия. С таким именем нужно было побеждать, звать всех за собой и быть впереди многих. А с такой фамилией вполне можно было оставаться посредственным, неприметным и спокойно плестись в конце событий и явлений.
  И так всю жизнь. Александра Николаева влекло вперед, убеждало и тащило за собой его многообещающее имя, и тянула вниз, расслабляла и сбивала с истинного пути ничего никому не обещающая фамилия.
  Так он дожил до своих сорока. Вроде бы и делал в жизни что-то умное и интересное, как казалось по ходу действия. Но, как было видно в результате, ничего великого, выдающегося и оставляющего острый след в сердцах людей и на страницах истории.
  Александр Николаев уже привык, что смысл жизни постоянно ускользает от него куда-то за линию горизонта, и новые вопросы, которые встают на жизненном пути, каждый раз требуют совершенно разных ответов. А конкретное и значительное дело, ради которого он пришел в сей лучезарный мир, никак не наметится в ходе всей этой веселой программы.
  Александр Николаев ко всему привык, смирился и стал терпеливо ждать. Жизнь сама выведет его на дорогу, предначертанную судьбой. Он еще снимет фильм, который заставит ахнуть весь мир.
  Александр Николаев, сколько себя помнил, обожал кино. Он с детства знал, что будет режиссером, и с детства трезво оценивал свои шансы. Великих режиссеров на планете едва наберется с пару десятков, и ему вряд ли случится попасть в их число.
  В свое время он занимался рекламой, документальным кино, снова рекламой и снова документальным кино. Благо разных тем, которые нужно было поднять и осветить, всегда было много, да и товаров и услуг, которые требовалось разрекламировать, было не меньше.
  Но все эти годы Александр Николаев искал такой сценарий, от которого бы у него схватило сердце. Да так, что непременно захотелось бы поделиться этой трагедией и радостью со всеми людьми и всей планетой.
  Сценарий должен был быть прост и реален как капли прозрачной росы на утренней траве или мутный туман над речкою после дождя. Но в то же время - велик и многогранен как само устройство мира.
  Пока же делиться если и хотелось, то не настолько, что стоило все бросать и вскакивать с дивана. Поднимать все на своих плечах, объяснять всем и каждому, с кем предстояло работать, свое сокровенное понимание процедуры фильмотворчества и не краснеть за общую работу в конце.
  И так было до тех пор, пока ближайший друг Александра Николаева режиссер Михаил Придорогин не посоветовал ему, чем годами придираться к чужим сценариям, написать свой.
  - Если ты напишешь сценарий, - сказал ему Михаил Придорогин, - ты сам будешь королем мира. Никто не сможет диктовать тебе условия, и не нужно будет драться со сценаристами за расхождения во взглядах на все, написанное в сценарии.
  Александр Николаев покачал головой.
  - Хватит ли меня на интересный сценарий, - сказал он, - все уже давно написано, рассказано, да и снято не один раз.
  - Ничего, - утешил его еще один друг, оператор Андрей Костомаров, - есть много режиссеров, которые выстреливают только одним фильмом. Все остальное, что они снимают, можно сразу выбрасывать, не доводя дело не только до кинотеатров, но и вообще до какой-либо оценочной комиссии.
  - Ты попробуй, - сказал Михаил Придорогин, - вдруг получится, и твой фильм полюбят, и он будет жить долго и счастливо.
  С тех пор Александр Николаев заболел. Лучший сценарий мира, это было еще хуже, чем лучший в мире фильм. В смысле еще невероятнее.
  Объять необъятное, раскрыть неизвестное, показать необычное, не меньше, предстояло Александру Николаеву в своем фильме.
  Опять же с годами, когда Александр Николаев достаточно помудрел и набрался опыта, он понял, что ждать чего-то нереального и невероятного просто не имеет смысла. Жизнь, это не заоблачные вершины.
  Жизнь, это совокупность малых и простых шагов, истин и откровений. Жизнь состоит из таких мелочей, которые ценны сами по себе, и совершенно не обязательно заглядывать куда-то за горизонт, чтобы понять смысл всего на этой земле.
  Смысл жизни - просто в жизни. А жизнь состоит из мелочей.
  Капли дождя на стекле. Чай с вареньем. Теплый плед. Первый поцелуй. Оценка в школе. Раннее утро. Туман над крышами домов. Синяя река. Луг, залитый солнцем. Умная статья в газете. Поход в горы. Паденье на катке. Снежки в капюшоне. Улыбка ребенка. Нелепая ошибка. Роса на цветке. Планы на завтра. Близкие люди отныне и навсегда.
  "Вот, что я буду снимать", - сказал себе Александр Николаев.
  
  
  ***
  Целый год он писал сценарий. Вынашивал, холил и лелеял. Не хотелось повторяться, да и Америку уже невозможно было открыть. Хотелось внести что-то свое в мировой кинематограф, глубокое, сильное и захватывающее. Но в то же время легкое, простое и ненапрягающее.
  И сценарий получился простым и интересным, хотя не совсем новым и необычным. Взаимоотношения мужчин и женщин, детей и взрослых, начальников и подчиненных. Законы жизни, повороты судьбы, неожиданные ситуации, непредвиденные конфликты. Попытки распланировать свою судьбу и резонный крах этих попыток.
  И через весь фильм - тонкий, как нить, и невидимый, как воздух, путь героев друг к другу и к самим себе.
  Александр Николаев долго правил сценарий, дописывал и домысливал. Трудно определялся с тем, какими он хотел видеть главных героев, долго выбирал натуру и рисовал эскизы декораций.
  Все в этом фильме должно было быть так, как хотел он, до мелочей, до тонкостей. На главные роли он позвал актеров, которые относились к работе так же серьезно и ответственно, как он сам.
  Александр Николаев долго выбирал детей. В фильме должны были участвовать девочки-близнецы лет тринадцати. У их родителей по фильму был долгий и муторный развод, и все это должно было сложно отразиться на их неокрепших детских душах. Девочки должны были подключиться примерно с середины фильма, роли у них были небольшие, но значительные.
  Он остановился на двух очаровательных близняшках, рыженьких и веснушчатых, взбалмошных и озорных, но в то же время серьезных и умненьких. Они внимали каждому его слову и собирались справиться со своей ролью не хуже любого взрослого актера. Свободное время после уроков они проводили возле съемочной площадки, подружились со съемочной группой, входили в образы и терпеливо ждали своего звездного часа.
  Александр Николаев боялся сглазить сию идиллию, пока ее не сглазила сама судьба. Близняшки переболели ангиной, и врачи запретили им даже думать о перегрузках ближайший год.
  К тому времени, как Александр Николаев узнал про запрет врачей, его съемочная группа третий день загорала в одном южном городке на берегу самого Черного в мире моря и не могла понять, куда делся главный режиссер.
  Уже была отснята половина фильма, и сейчас нужно было поймать медленно ускользающую жару сентября, чтобы отснять на берегу моря взаимоотношения главной героини со своими детьми, которыми она на протяжении фильма не очень-то старательно занималась. Потому что ее жизнь и без того была заполнена разными делами, историями и проблемами.
  Александр Николаев не мог сказать съемочной группе по телефону, что все откладывается на неопределенное время, он должен был посмотреть в глаза каждому, что-то пообещать и как-то утешить собравшихся на работу людей. И он, совершенно не представляя свои планы на ближайшее время, приехал в этот южный городок.
  Александра Николаева не радовали ни солнце, ни небо, ни море, ни удивительно теплый воздух, каким-то образом забытый мирозданьем в районе одного южного городка. Прекрасные планы опять отодвигались на неопределенное время, мечты не сбывались, реализация себя как личности опять стояла на месте. И одни лишь годы шли и шли, степенно, неминуемо и планомерно.
  Поезд прибыл на вокзал рано утром, и Александр Николаев решил идти к гостинице пешком через весь город, а по дороге обдумать, что он скажет всей съемочной группе в целом и каждому человеку в отдельности. Его путь пролегал по узким улицам, залитым теплым утренним солнцем, уют небольшого города отвлекал и уводил от проблем, и это было здорово.
  В гостиницу идти совсем не хотелось. Александр Николаев заглядывал во дворы, попадавшиеся ему по дороге, стоял перед детскими площадками, с утра заполненными малышней, с интересом наблюдал за утренними очередями за свежим молоком и горячим хлебом.
  И когда на дороге Александра Николаева возникла какая-то местная гимназия, он не преминул зайти на ее территорию и посмотреть на праздник. Хотя, разумеется, в свои далекие школьные годы никогда не считал первое сентября праздником.
  Гимназия гудела и жила своей жизнью. Классы стояли небольшими группами, дети делились новостями и не слушали мудрые слова учителей, пытающихся перекричать с трибуны в микрофон эту разномастную галдящую толпу.
  Александр Николаев остановился неподалеку от какого-то класса. Благо на него никто не обращал внимания, и, на худой конец, он мог прикинуться чьим-то родителем. И он с интересом проследил, как толстый и усатый ученик выпускного класса пронес по школьной площадке перепуганную первоклашку с допотопным театральным колокольчиком.
  - Ему кирпичи на стройке надо носить, а он все еще тут бегает, - сказала девчушка, стоявшая неподалеку от Александра Николаева, и захихикала.
  Он внимательно посмотрел на девчушку. На вид ей было лет тринадцать. Она была рыженькая и веснушчатая, какая-то вся взбалмошная и озорная, но в то же время серьезная и умненькая. Стоявшая рядом с ней девчушка захихикала тоже.
  Александр Николаев перевел на нее взгляд и не поверил сам себе. Рядом с первой девчушкой стояла вторая, точно такая же рыженькая и веснушчатая, взбалмошная и озорная, но в то же время серьезная и умненькая. Стоявшие рядом с ними соседи тоже захихикали.
  - Сейчас же прекратите, - сказала им классная руководительница, но Александр Николаев уже ничего не слышал и не хотел знать и понимать.
  Потому что он понял самое главное, что могло случиться в такое прекрасное солнечное утро. Он понял, что его фильм будет жить. И хорошо, что он еще не распустил съемочную группу, и хорошо, что он приехал в этот теплый южный город, да и вообще прекрасно, что он решил однажды родиться на этот приветливый белый свет.
  И если и был на свете высший разум, то он снисходительно отложил свои великие дела и в данное время помогал одному талантливому режиссеру, не падать духом и попытаться все-таки воплотить в жизнь свои планы и идеи.
  Александр Николаев еще некоторое время понаблюдал за детьми. В его голове тем временем потихоньку выстраивался план сегодняшнего дня. Сначала нужно было проведать съемочную группу, наметить ход дальнейших действий, да и вообще как-то уложить все события в голове. Не нужно делать все с бухты-барахты.
  Девчушек он уже не потеряет, с директором гимназии пойдет договариваться завтра с утра, сегодня и так всем будет не до него. А сейчас нужно посмотреть на то, как за три жарких дня морально разложилась и обгорела его съемочная группа.
  А потому через некоторое время Александр Николаев уже входил в небольшую гостиницу на краю города. Но в свой номер не пошел, а пошел туда, где его ожидали громы и молнии, и ожидали они его уже очень давно.
  
  
  ***
  Александр Николаев вошел в номер, который занимала главная героиня фильма известная актриса Тамара Васильева.
  - Наконец-то, - заорала Тамара Васильева, едва он ступил на порог ее апартаментов.
  - Привет, Тамарочка, - доброжелательно сказал ей Александр Николаев.
  - И хоть бы, черт возьми, загорать можно было, - не обратила внимание на его дружелюбие Тамара Васильева, - хоть бы загорать можно было! - заорала она как можно громче, чтобы в соседних номерах услышали, как несладко живется народным любимицам, и как их обижают и не понимают эти режиссеры.
  Александр Николаев сел на край кровати. Да, действительно, номер был маленький и неуютный, как каждый день эсэмэсила ему актриса, потому что Александр Николаев уже не мог брать трубку на ее звонки, у него телефон не выдерживал таких ругательств, батареи садились.
  - Так нет же, загорать нельзя, а то не будет видно, что я только приехала! А съемочная группа уже вся обгорела, я устала их кефиром мазать! - громко на всю гостиницу докладывала Тамара Васильева.
  - Вот видишь, как хорошо, что ты не обгорела и не болела вместе со всеми, - сказал Александр Николаев.
  - Да лучше б я обгорела тоже! Я сейчас пойду на пляж и обгорю, раз меня так не уважают! - орала Тамара Васильева.
  "Интересно, когда она устанет?" - подумал Александр Николаев, но понял, что не скоро, ведь она целых три дня ждала этого момента.
  - Тамарочка, - сказал Александр Николаев.
  - Я уже тридцать лет Тамарочка, - сказала Тамара Васильева.
  - Гм, - сказал Александр Николаев, - по сценарию тебе сорок, - напомнил он.
  - Но ты сказал, что в этом фильме я выгляжу на тридцать, - насторожилась Васильева.
  - Выглядишь ты на тридцать, но по сценарию тебе сорок, у тебя дочкам по тринадцать лет.
  Тамара Васильева на миг задумалась.
  - Не отвлекай меня, - опомнилась она, - я записалась в библиотеку, мне пришлось приносить в номер книги и читать их!
  - Я мечтал бы провести три таких дня.
  - На пляж можно пробираться только в семь утра или после семи вечера! - не обращала на него внимание Тамара Васильева.
  - Это самое полезное время для купания на море.
  - Кормят в ресторане при гостинице отвратительно, одни каши, - актриса Васильева вспомнила об эффекте слез в голосе и тут же воспользовалась своим мастерством, - каши в ресторане!
  - Ой, какая полезная еда, - сказал ей этот черствый главный режиссер.
  - Выбраться в другой ресторан никак нельзя, кругом могут быть журналисты.
  - Что?
  - Да, журналисты! Ты думаешь, они не заметили наши машины с техникой? - ехидно сказала Тамара Васильева.
  - Я же сказал поставить их как можно дальше от гостиницы, - насторожился Александр Николаев.
  - А гостиниц в городе: раз-два и обчелся! - злорадствовала Тамара Васильева.
  - Так вас видели или не видели?
  - Я не знаю, что вытворяла в городе твоя съемочная группа, мне нельзя было выходить и загорать. А загорела бы я сразу же, это же южный город, тут в восемь утра солнце уже в зените, - обиженно поджала губы Тамара Васильева.
  - Ну, не совсем в зените.
  - Да, кстати, - опомнилась на время Васильева, - а где мои дочки?
  Александр Николаев вздохнул. Тамара Васильева чутко заподозрила еще одну неприятность.
  - Что с моими дочками?
  - Дочки переболели ангиной, и им запретили съемки, - сказал Александр Николаев.
  - Что-что? - не сразу поняла она.
  - Дочки не приехали, они не будут сниматься.
  - Так ты хочешь сказать, что замораживаешь фильм? - в ужасе сказала Тамара Васильева.
  - Нет, я не замораживаю фильм, - покачал головой Александр Николаев.
  - Как не замораживаешь, - не поняла Васильева, - а кого мы будем снимать?
  - Мы будем снимать других дочек.
  - Ты соображаешь, что ты говоришь, - непочтительно сказала Тамара Васильева, - ты даже про запас никого не оставил, хотя все говорили тебе об этом.
  - Я нашел двух близняшек здесь, - улыбнулся Александр Николаев.
  - Что? - не поняла Васильева.
  "С этим режиссером голова пойдет набекрень", - думала Тамара Васильева, тайно оглядывая его на предмет сумасшествия.
  Александр Николаев нравился ей всегда. Но они были знакомы столько лет, что в нечто большее их отношения уже не смогли перерасти бы и после страшного суда.
  - Я встретил их сегодня утром, - продолжал улыбаться режиссер Николаев.
  - Где?
  - Я проходил мимо одной гимназии, они стояли на торжественной линейке, - небрежно сказал Александр Николаев.
  Неопределенная гамма чувств отобразилась на лице актрисы Тамары Васильевой.
  - Это все, что ты хочешь мне сказать? - ошарашено спросила она.
  - Они подходят нам на все сто процентов! - с непередаваемым оптимизмом сказал ей Александр Николаев.
  - Ты подошел к ним и поговорил с ними?
  Тамара Васильева давала ему хоть какой-то шанс на благоразумность. Но Александр Николаев отрицательно покрутил головой.
  - Нет, - сказал он.
  Тамара Васильева так и знала.
  - Я так и знала, - сказала она, - и даже к их преподавателю ты не подошел, хотя бы взять их адрес?
  Нет, к преподавателю он тоже, разумеется, не подошел.
  - Они никуда не денутся, - сказал Александр Николаев.
  - Да что ты говоришь! - обрадовалась Тамара Васильева. - А откуда ты знаешь, что они не случайно туда зашли? Что они не прогуливались мимо, и через час у них билет на самолет на северный полюс, и мы их больше никогда не увидим?
  - Тамара, не преувеличивай.
  - А захотят ли они сниматься в кино, а будут ли согласны их родители?
  - Захотят и будут согласны, - заверил ее Александр Николаев.
  - А подойдут ли они на роли? А фотопробы и кинопробы? Вспомни, ты целый год подбирал детей и постоянно придирался то к тому, то к этому, а тут тебе все подошло с одного взгляда! - распалялась актриса Васильева. - А какая у них эмоциональность? Какие характеры? Каковы они в движении? Хорошая ли у них память? Мне какие попало дочки не нужны, - вспомнила она, - я не собираюсь проваливать из-за них роль, которую ждала два года!
  - Все будет так, как надо.
  Тамара Васильева воздела руки к потолку.
  - Вы, мужчины, безалаберны и несобранны, - с горечью поведала она, - вы все делаете не так, как надо.
  - Ага, например, так мы обычно женимся.
  Жениться на ней он никогда не собирался, и это задело Тамару Васильеву еще больше.
  - И что хорошего бывает от таких ваших браков? - спросила она, поджав губы.
  - Дети, - сказал Александр Николаев.
  Детей у Тамары Васильевой не было ни от него, ни от кого-либо другого, и это обидело ее еще глубже и надежнее.
  - Весь мир держится на женщинах, - поведала она ему, - если бы не наша женская пунктуальность и ответственность, мир давно бы с колес сошел.
  Александр Николаев не стал ее окончательно расстраивать и объяснять ей, почему он с ней не согласен, и не подкреплять свои доводы историческими примерами. Бог с ней, пусть сегодня думает, что мир держится на женщинах, с Александра Николаева не убудет.
  Это уже завтра он расскажет ей: кто, что, зачем и почему. И она опять вспомнит, как это бывает прекрасно, надежно и неповторимо, когда миром управляет мужчина. Хотя бы сидя рядом с камерой и весь день неистово крича в рупор:
  - Мотор!
  
  
  ***
  После встречи с Тамарой Васильевой Александр Николаев поехал на берег посмотреть на свою съемочную группу. Тамара Васильева пыталась поехать вместе с ним, но Александр Николаев был непреклонен.
  Солнце уже действительно было в зените, жара была нещадная, главная актриса сгорит только по дороге из гостиницы в машину, даже не дожив до своего первого дубля на берегу. Три дня побыла без дела, пусть еще немного поживет, ничего с ней не случится.
  Рабочую машину с личным водителем, кстати, Александр Николаев так и не нашел. Водитель у него был своеобразный, что он собирался вытворить в следующий момент, не знал никто, но все давно к нему привыкли.
  Коллектив был сложившийся, со своими заморочками и жизненным укладом. Все знали сильные и слабые места друг друга, кто сколько мог работать днем и выпить вечером, все шли навстречу друг другу и горой стояли друг за друга перед главным режиссером.
  А потому Александру Николаеву никто не мог вразумительно объяснить, где можно найти его личного водителя. Да и вообще творческий и технический персонал уже, кажется, не собирались рассказывать ему ни о своих насущных делах, ни о планах на ближайшее будущее.
  "Разложились за три дня, надо срочно спасать людей работой", - сказал себе Александр Николаев.
  А потому он решил больше не сажать руганью батареи на сотовом телефоне, а взял такси и отправился за город. Благо он там уже был в начале лета со вторым режиссером Михаилом Придорогиным и оператором-постановщиком Андреем Костомаровым, когда после долгих препирательств они арендовали одно отличное место на берегу для съемок в сентябре.
  И, как клялись по телефону Придорогин и Костомаров, они уже там все отлично обустроили и установили. Поставили декорации и отгородились от окружающего мира машинами, вагончиками и палатками.
  И именно там сейчас и куролесили. Да так, что в последний вечер даже не возвращались в гостиницу. Чем еще больше обидели сидящую безвылазно в гостинице Тамару Васильеву.
  Таксист довез Александра Николаева из города туда, куда Александр Николаев пальцем показал. Между деревьями были видны крыши палаток, машины с техникой, операторская тележка.
  - Ничего себе, кино снимается! - воскликнул таксист.
  - Нет, вы ошибаетесь, - сказал ему Александр Николаев, - там секретные учения ведутся, а тому, кто проболтается, тюрьма грозит, - и свирепо посмотрел на таксиста.
  Таксист невразумительно хмыкнул, взял деньги и уехал. А Александр Николаев спокойно пошел к своей съемочной группе.
  Редкие сосны плохо скрывали лагерь на берегу, но все же издалека казалось, что это отдыхают простые туристы. А потому возле палаточного городка еще не было никакого столпотворения любознательного местного населения.
  Запах моря сводил с ума. Почему людей во все времена так притягивает море? Александр Николаев обожал его с детства. И если бы он не был режиссером, он пошел бы в океанологи. Плавал бы по дну морей и океанов и изучал подводную жизнь.
  Но весь мир не объять. И Александр Николаев пока был режиссером, и сейчас он шел приветствовать свою съемочную группу и объяснять всем и каждому на берегу, что они не так сделали, не туда поставили и не там установили.
  Солнце жарило берег, природа дремала сладким дневным сном, а съемочная группа Александра Николаева мучилась жестоким похмельем.
  Упитанный Михаил Придорогин лежал около одной из палаток с мокрым полотенцем на голове и совершенно не замечал окружающей красоты. Под ближайшей к нему сосной сидел Андрей Костомаров и допивал трехлитровый баллон огуречного рассола.
  - Всем привет, - сказал им Александр Николаев.
  - Вот пришел один счастливый человек, - констатировал Андрей Костомаров, - а ты знаешь, - поделился он, - как возвращает к жизни глоток огуречного рассола?
  Михаил Придорогин оттянул со лба полотенце и заинтересованно посмотрел на мир.
  - Вот и наш спаситель, - сказал он, - а то мы уже соскучилась по работе.
  - Так что ж вы не работаете? - спросил Александр Николаев, пожимая им руки.
  - Я за три дня, знаешь, сколько тебе природы наснимал, - сказал Андрей Костомаров, - все дыры в фильме залатать хватит.
  - У нас морские пейзажи только в одной десятой фильма, - напомнил Александр Николаев.
  - Вот одну десятую и залатаем, - сказал Костомаров и припал обратно к рассолу.
  - Хватит обижаться, - сказал Александр Николаев, - я же не виноват, что простой получился.
  - А мы ни на кого не обижаемся, - ответил Михаил Придорогин, - сами взрослые дяди, сами виноваты, не нужно было столько пить.
  К Александру Николаеву подходила поздороваться съемочная группа. Помощник режиссера Светлана Восторганова была счастлива, что мужчины вновь примутся за дело и справедливость в мире восстановится.
  - Говорят, ты каких-то других девочек нашел? - спросила Восторганова.
  - Васильева наябедничала?
  - В двух словах обрисовала ситуацию, - мягко сказала Восторганова.
  - Я тоже пока только в двух словах могу говорить, - сказал Александр Николаев, - я с девочками еще не разговаривал.
  - Коты в мешке, - констатировал из-под полотенца Михаил Придорогин.
  Второй оператор Алексей Никодимов засмеялся.
  - Вы не болеете за фильм? - спросила их Светлана Восторганова.
  - Да нет, я над Придорогиным смеюсь, - стал оправдываться Никодимов, - уж очень он эффектно в своем полотенце смотрится, хоть сейчас в кадр бери.
  - Завтра я привезу девочек и их родителей, - сказал Александр Николаев, обращаясь преимущественно к тем, кто имел вид Михаила Придорогина, - постарайтесь быть в надлежащем виде.
  - Силы небесные, - воскликнул Михаил Придорогин, - он знает, что будет завтра!
  Все расхохотались.
  Александр Николаев пошел к морю, на ходу снимая рубашку. Солнце клонилось к соседней горе, и к вечеру будет наконец-то прохладно. А сейчас он заплывет подальше от берега и побудет наедине с самим собой.
  О чем он будет говорить завтра с девочками? Как заинтересует их своим фильмом? Что внесет в их жизнь его фильм? Что будет с ними после того, как они снимутся в кино? Как отреагируют на это их родители?
  Александр Николаев знал, что ввязывается в авантюру, и ход событий может пойти самым неожиданным образом. Его друзья, Михаил Придорогин и Андрей Костомаров, конечно же, поддержат его. Да и остальная съемочная группа любит фильм и заинтересована в конечном результате.
  Брал ли кто-нибудь в свой фильм детей с улицы и без подготовки? Ведь завтра-послезавтра нужно будет приступать к съемкам, простои картины больше недопустимы. А если эти девочки не подойдут, придется замораживать фильм.
  Александр Николаев заплывал дальше и дальше. А море успокаивало и удивительным образом внушало, что все будет хорошо. И солнце грело, и маленькие волны бежали рядом.
  - Да, - сказал сам себе Александр Николаев, - все будет так, как надо. Все просто не может быть иначе.
  Тут, в море, он вполне мог разговаривать сам с собой вслух.
  
  
  ***
  И на следующий день директриса гуманитарной гимназии номер одиннадцать, уважаемая Алла Матвеевна, дала режиссеру Александру Николаеву адрес мамы сестер Мятлевых.
  - Данных отца не нашли, - сказала она, - наверное, они их не подавали, видимо, родители в разводе.
  "Только этого не хватало", - подумал Александр Николаев, а директрисе улыбнулся и сказал:
  - Ничего, поговорим пока с мамой.
  И он отправился в редакцию местного журнала, где работала мама близнецов. Водитель рабочей машины проворно выбежал из машины и попытался галантно открыть перед Александром Николаевым дверь.
  - Не надо, - сказал ему Александр Николаев, - мы и так привлекаем внимание.
  - Это чем же, позвольте вас спросить? - не понял водитель.
  - Машиной, - сказал Александр Николаев, - нашей машиной.
  - Э нет, не скажите, - позволил себе не согласиться водитель, - машина у нас самая обыкновенная, таких в столице пруд пруди.
  - Здесь не столица, тут такие машины встречаются только на выставке.
  - На какой выставке?
  - Народного хозяйства.
  Водитель стал выразительно смотреть на Александра Николаева в надежде продолжить такую насыщенную беседу. Но Александр Николаев его в этом вопросе не поддержал.
  - Мы сегодня поедем куда-нибудь? - поинтересовался Александр Николаев.
  - А я дорогу не знаю, - сказал водитель.
  - Ты тут третий день прохлаждаешься, не мог изучить город?
  - Мы целыми днями были в библиотеке, - не моргнув глазом, сказал водитель.
  - И ты тоже был в библиотеке? - удивился Александр Николаев.
  - Но мы же - команда, - гордо сказал водитель.
  - Ну остальные - ладно, но ты там что делал?
  - Книжки читал, - обиделся водитель, - как и все.
  - А загорел ты так где, по дороге в библиотеку?
  - А то где? - ответил водитель.
  - Ох, - сказал Александр Николаев, - поехали прямо, там разберемся.
  Через некоторое время они с помощью напутствий любопытных пешеходов добрались до редакции.
  - Поставь машину подальше, чтоб не привлекать внимания, - сказал Александр Николаев.
  Водитель понимающе кивнул.
  - Я ненадолго, - сказал Александр Николаев.
  Но "ненадолго" не получилось. Директору редакции местного журнала нужны были подробности.
  Он так и сказал Александру Николаеву:
  - Я к вашим услугам, молодой человек, но мне нужны все подробности.
  Александр Николаев устало посмотрел на директора местного журнала.
  - Да-да, - подтвердил директор, - все, до последней детали.
  - Я не могу вам пока что-либо рассказывать, - сказал Александр Николаев.
  - Я видел из окна вашу машину, - сказал ему директор, - такие машины бывают только у киношников из столицы. Я сердцем чувствую: в нашем городе будет сниматься кино.
  - Обещаю, вы первым узнаете все до последней детали, но в свое время.
  - Так не пойдет. Я же вижу, у вас ко мне дело, и вам нужна моя помощь. Так что давайте будем взаимополезны друг другу.
  - Давайте я вам для начала большую статью о кино надиктую, - миролюбиво предложил Александр Николаев, - а остальное отложим на потом.
  Директор журнала засомневался, ему хотелось и того и этого, сейчас и немедленно.
  - С самыми последними новостями, - сказал Александр Николаев, - их еще никто не знает.
  - Но о вашем кино я тоже узнаю в первую очередь?
  - Не вопрос, - сказал Александр Николаев.
  Директор местного журнала вздохнул и согласился на статью. И пока Александр Николаев выдавал свои познания в области киноискусства, пока секретарша все записала, томно вздыхая в сторону такого интересного мужчины, прошло еще время.
  И только часа через полтора Александра Николаева отпустили поговорить с Ларисой Мятлевой. Александр Николаев вышел из кабинета директора с чувством исполненного долга и подумал, что статью о его личном кино у него будет выпросить очень сложно.
  
  
  ***
  Он увидел ее еще издали через стеклянную дверь. Рыжеватая, с незримыми веснушками и вздернутым носиком, как у ее девчушек, она сидела перед компьютером и смотрела вглубь себя. Мысли ее были далеко отсюда.
  Александр Николаев остановился неподалеку от стеклянной двери. Женщина вздохнула и стала что-то набирать на клавиатуре. Надо же, она еще и о работе в данный момент думала, а казалось, где-то совсем далеко витала.
  Она была еще молода и привлекательна, а в ее глазах были грусть и усталость, заботы и мечты. Нечто неуловимое и незримое в ее облике заставило его остановиться и смотреть на нее сквозь стекло двери.
  Не скажем, что в этот момент Александр Николаев услышал хоралы и песни ангелов с небес, но что-то в этом роде с ним и произошло. И так же нам доподлинно известно, что в следующий момент он сказал себе: "О нет, только не это".
  Женщина прищурилась и стала смотреть в окно. Александр Николаев любил такие моменты, когда сквозь какие-то внешние признаки был виден внутренний мир человека. Разумеется, не весь мир, а какая-то часть. Но это было здорово.
  "Я приехал сюда на работу", - сказал сам себе Александр Николаев.
  Женщина отодвинула подальше клавиатуру, выдвинула ящик стола, вытащила пачку сигарет, долго и грустно ее разглядывала, вздохнула, положила обратно в стол. Александр Николаев улыбнулся. Женщина обернулась и посмотрела на него.
  Он сказал ей:
  - Здравствуйте.
  Она тоже сказала ему:
  - Здравствуйте.
  Потом Александр Николаев понял, что они друг друга не слышат. Он подошел поближе, открыл дверь и сказал:
  - Здравствуйте, я - к вам.
  - Здравствуйте, - сказала женщина, - это я уже поняла.
  Мимо проходили сотрудники редакции журнала. Свои любопытные взгляды они практически забывали за своими спинами. Александр Николаев зашел в комнату и закрыл за собой дверь.
  - Я режиссер, - сказал Александр Николаев, - мне нужны ваши дети, я хочу снимать их в кино.
  - Вот так сразу, без предисловий? - улыбнулась женщина.
  - Да, - он тоже улыбнулся, - нет, объяснения, конечно, будут и очень подробные.
  Женщина вздохнула.
  - А вы, правда, режиссер? - сказала она.
  Александр Николаев кивнул.
  - Я и вашему директору все документы показал, и директрисе гимназии, и вам покажу, - сказал он.
  - Вы были в гимназии?
  - С девочками я еще не разговаривал, я должен был сначала вас увидеть.
  Женщина подумала.
  - Это будет детский фильм? - спросила она.
  - Нет, это взрослый фильм, девочки будут присутствовать только в нескольких моментах. Дело в том, что наши близнецы заболели, и им запретили сниматься. А уже отснята половина фильма, и я должен был приехать сюда с детьми, а приехал один. И моя съемочная группа по этому поводу уже третий день в большой депрессии.
  Женщина улыбнулась.
  - Надо спасать вашу съемочную группу, - сказала она.
  - Надо спасать, - согласился Александр Николаев
  Она убрала со лба непослушную челку и показала на соседний стул.
  - Присаживайтесь, - сказала она.
  - Давайте лучше я увезу вас отсюда. Мы можем заехать в гимназию, взять девочек и обо всем поговорить.
  - Но мой рабочий день еще не закончился.
  - Ваш рабочий день закончился, я его за вас отработал.
  - Как?
  - Небольшой статьей на вечные темы, - улыбнулся Александр Николаев.
  - И какие темы у нас считаются вечными?
  - Кино, политика, литература, жизнь богатых и знаменитых.
  - Вы все про это знаете?
  - Не все, - сказал Александр Николаев, - но на приличную статью у меня всегда найдется нужная информация.
  - Понятно, - сказала женщина.
  - Тогда поехали?
  - Все это так неожиданно, вы же понимаете.
  - Конечно, понимаю, - сказал Александр Николаев.
  - Это в столице дети могут мечтать быть актерами или, например, фигуристами, - продолжила она, - а если у нас в городе никогда не было ни катка, ни киностудии, трудно предсказать, что даст моим детям это приключение. Это может сильно разбередить их души, это вы тоже понимаете?
  Александр Николаев сел на стул.
  - Я понимаю, что вы в ответе перед своими детьми, но не думаю, что все нужно так усложнять, - сказал он, - ведь после прочтения хорошей книги или просмотра серьезного фильма душа тоже долго не находит себе места. Но все это, в конце концов, только идет ей на пользу.
  - Это немного разные вещи. Вы собираетесь на какое-то время изменить русло их жизни. Сняться в кино, пережить сильные эмоции оттого, что ты побывал в другом мире, это не зайти на пару часов в соседний кинотеатр или в библиотеку.
  - Это я тоже понимаю, - сказал Александр Николаев, - мне трудно сейчас прогнозировать ситуацию или подобрать слова, которые помогут вам не сомневаться в том, что все будет хорошо. В жизни ваших детей будет еще много ситуаций, которые так или иначе повлияют на их духовный рост. Но в любом случае решать вам.
  - А как вы собираетесь с ними работать? Их же надо будет обучать, преподавать им азы актерского мастерства.
  - С детьми легко работать, - сказал Александр Николаев, - у них хорошая память, они раскованы и не закомплексованы. Я думаю, все будет отлично. Все не может быть как-то иначе. Уже одно то, что я случайно увидел их вчера утром на торжественной линейке, хотя приехал в ваш город в полной уверенности, что буду замораживать фильм, о многом говорит.
  Он был полон оптимизма, и ему хотелось поделиться своим прекрасным настроением со всем миром.
  - Вы собираетесь снимать в городе? - спросила женщина.
  - Мне нужен берег моря, - сказал Александр Николаев, - наша группа расположилась за городом в палатках под видом туристов, мы можем сегодня познакомить девочек со всеми.
  Женщина еще подумала.
  - Хорошо, поехали, - сказала она, - что будет, то будет. Все равно глупо торчать на работе, когда твой рабочий день уже закончился.
  Она встала и взяла сумочку. Потом открыла ящик стола, полюбовалась на пачку сигарет, решительно закрыла ящик и повернулась к Александру Николаеву.
  - Я готова, - сказала она.
  Александр Николаев открыл дверь и пропустил женщину вперед. Сотрудники местного журнала толпились неподалеку от двери, неужели им не нужно было в эту секунду дописывать свои важные статьи?
  
  
  ***
  На улице светило солнце, интересно, в этом городе бывает пасмурно? Неподалеку от редакции журнала стояла служебная машина Александра Николаева, и около нее сформировалась любопытная толпа.
  Слышались радостные возгласы:
  - Такой машины в нашем городе еще не было!
  - Конечно, такую машину здесь можно встретить только на выставке!
  Водитель помахал рукой Александру Николаеву.
  - Я же просил отъехать подальше, - сказал ему Александр Николаев.
  - А куда подальше? - сказал водитель.
  - Ох, - сказал Александр Николаев.
  Он обернулся к женщине. Она с улыбкой наблюдала за происходящим. Золотые лучики солнца играли у нее в уголках глаз.
  "Я приехал трудно и напряженно работать", - сказал сам себе Александр Николаев.
  - Да, - сказал он женщине, - совсем забыл представиться. Николаевич. Александр. Николаев.
  Женщина опять улыбнулась.
  - Николаевна, - сказала она, - Лариса. Мятлева.
  Александр Николаев стал думать, пожимать ей руку или не пожимать, потихоньку осознавая, что он почему-то уже боится до нее дотронуться.
  - Ну что, Николаевичи, - сказал им водитель, - поехали, что ли?
  Лариса Мятлева прыснула в ладонь, Александр Николаев возвел глаза к небу. Потом он открыл дверцу, и Лариса Мятлева села в машину. Он сел рядом с ней.
  Водитель сел на свое место и стал рассматривать женщину в зеркале заднего вида.
  - Поехали, - сказал ему Александр Николаев.
  Водитель завел машину и сказал:
  - А куда ехать-то?
  - Сначала в одиннадцатую гимназию, а потом к нашим на берег, - сказал Александр Николаев.
  - А я не знаю, как ехать в одиннадцатую гимназию, - сказал водитель.
  - О, боги, - сказал Александр Николаев.
  - Сейчас - до поворота, а там - на главную, - сказала Лариса Мятлева.
  Александр Николаев показал ей свои документы. Она оглядела все мельком.
  - Понятно, - сказала она, - а о чем сценарий?
  Никакого перехода. Александр Николаев улыбнулся. Водитель наблюдал за ними, раскрыв рот.
  - Смотри на дорогу, - посоветовал Александр Николаев.
  - А я куда смотрю, - обиделся водитель.
  - Теперь - по главной, я скажу, когда поворачивать, - сказала Лариса Мятлева.
  - Понял, - сказал водитель, демонстративно глядя в окно.
  - В двух словах сюжет не расскажешь, - сказал Александр Николаев, - все будет выглядеть пресно и банально.
  - Даже Шекспира можно в двух словах рассказать, - пробурчал водитель себе под нос.
  Александр Николаев и Лариса Мятлева посмотрели друг на друга и улыбнулись.
  - Ну, то - Шекспир, - сказал Александр Николаев водителю.
  "Один - ноль, в мою пользу", - подумал водитель, но вслух хвастаться не стал.
  - Сюжет о женщине, которая работает целыми днями напролет, - стал говорить Александр Николаев. - Она работает журналисткой, постоянно ездит в командировки и редко видит своих детей-близнецов. У нее сложные отношения с начальником, недопонимание с коллегами и сложный развод. Ей бы все бросить и уехать на необитаемый остров с детьми, и рассказать им, что жизнь не такая тяжелая штука, какой может казаться в такой сложный подростковый период. Но женщина не может все бросить. Пока не может. Она каждый день откладывает все на завтра.
  Он замолчал и посмотрел на Ларису Мятлеву.
  - Даже в двух словах это не выглядит банальным, - сказала она ему.
  Александр Николаев кивнул и продолжил:
  - Нет, у ее детей есть все, что нужно подросткам. Хорошие лагеря летом, интересные занятия зимой, но только им немного не хватает тепла. И однажды летом в лагере они притворяются больными, и ей приходится ехать на юг, и они пару недель живут на берегу моря в палатке. И за эти две недели что-то меняется в их отношении к миру и друг к другу. Они начинают смотреть на все совершенно другими глазами. Она начинает видеть в них не только своих непутевых детей-подростков, а две самостоятельные планеты, со своими орбитами, неприятностями и проблемами, праздниками и мечтами. И они вдруг видят в ней не только свою вечно уставшую маму, а интересного и внимательного близкого человека. Нет, они все это знали и так. Но у них никогда не было времени этим насладиться.
  Александр Николаев замолчал.
  - В общем, главная героиня - женщина, - сказала Лариса Мятлева.
  - Нет, фильм о людских взаимоотношениях, и о том, как трудно найти путь к самому себе.
  Александр Николаев подумал.
  - Но, в общем, да, - согласился он. - Главная героиня - женщина. То, о чем она думает, что чувствует, чем живет.
  - Получается понять?
  - Я пытаюсь, - сказал он. - Но судить об этом будут зрители.
  Водитель незаметно подъехал к гуманитарной гимназии номер одиннадцать. Оказывается, он прекрасно запомнил город, просто ему зачем-то было необходимо поиздеваться над своим начальником.
  - Но это только та часть сюжетной линии, которая будет касаться женщины и ее детей-близняшек, - сказал Александр Николаев, - а так я там много чего намудрил.
  - Надо же, - сказала Лариса Мятлева, - вы и сценарий сами написали?
  - О, - с улыбкой сказал Александр Николаев, - я не хотел этим хвастаться.
  Лариса Мятлева тоже улыбнулась. Он открыл дверцу машины и помог ей выйти.
  - Я специально остановился подальше, - сказал Ларисе Мятлевой водитель, - чтобы не доставлять проблем вашим дочкам.
  - В тебе кроется неплохой психолог, - сказал ему Александр Николаев.
  - Конечно, - важно сказал водитель.
  - А еще ты, оказывается, отлично ориентируешься в городе, - сказал Александр Николаев.
  Водитель сделал вид, что плохо слышит.
  Когда Лариса Мятлева и Александр Николаев подошли к гимназии, из калитки валом валил народ. Дети были счастливы, что уроки закончились, и целых полдня можно будет делать все, что душе угодно. Малышня подгоняла друг друга портфелями, старшие ученики старались вести себя более прилично.
  Самые любопытные замечали необычную машину и раскрывали рты. Но потом на них напирала толпа, и они переключали внимание на другие приятные моменты в жизни. Близняшки на горизонте не появлялись.
  - Мы их не пропустим? - сказал Александр Николаев.
  - Не должны, это их дорога, - сказала Лариса Мятлева.
  Через некоторое время к ним подошли Валька и Светка. Они подошли к своей маме Ларисе, не переставая таращиться на неизвестную машину и на незнакомого мужчину.
  - Всем привет, - сказала Лариса Мятлева.
  - Привет-привет, - сказали Валька и Светка маме Ларисе, не отрывая взглядов от машины и от мужчины.
  - Добрый день, - сказал им Александр Николаев.
  - Что происходит? - спросила Светка.
  - В кино сниматься хотите? - сказал Александр Николаев.
  - Это шутка? - сказала Валька.
  - Нет, - сказал Александр Николаев, - я режиссер, хочу снимать вас в своем фильме. Меня зовут Александр Николаевич Николаев.
  - Это не шутка, - сказала Светка Вальке.
  - Я поняла, - сказала Валька Светке.
  - Это - Валя. А это - Света, - сказала Лариса Мятлева.
  - Очень приятно, - сказал девочкам Александр Николаев.
  - И нам очень приятно, - осторожно сказали Валька и Светка.
  - Поехали? - сказал режиссер.
  - Куда поехали, - сказали Валька и Светка, - мы есть хотим!
  - Я тут как раз пиццерию за углом приметил, - сказал Александр Николаев, - там и поговорим.
  Валька и Светка растерянно полезли в машину. Лариса Мятлева села рядом с ними, а Александр Николаев - на переднее сиденье. Водитель завел машину, и они стали медленно отъезжать от гимназии.
  Светка и Валька на время затихли и присмирели. Эти взрослые вечно что-то выдумают. Теперь кино какое-то. А уроки когда делать?
  
  
  ***
  В пиццерии Валька и Светка получили пиццу и сок. Мама Лариса и режиссер ограничились только соком. Валька и Светка ели пиццу и с интересом смотрели на режиссера.
  Он был элегантен, в светлой рубашке и брюках, видимо, привык держать лоск в любых обстоятельствах. Даже в такую жару, когда весь город согласен в школу и на работу в купальниках ходить. Интересно, где его нашла мама Лариса?
  - Перейду к делу, - улыбнулся Александр Николаев Вальке и Светке, - я снимаю фильм, в котором участвуют дети. У меня заболели девочки-близнецы вашего возраста, и мне нужна ваша помощь.
  - Мы будем их замещать? - спросила Светка с набитым ртом.
  Валька недоуменно на нее покосилась. Что иногда имела в виду ее сестра, было совершенно непонятно. Но режиссер ее понял.
  - Нет, - сказал он, - они вообще еще не снимались, они сразу заболели ангиной.
  - А-а, понятно, все будет с чистого листа, - со знанием дела сказала Светка.
  Валька покосилась на нее опять. Лариса Мятлева смотрела на них и слегка улыбалась. Приятно было наблюдать за своими детьми, за их реакцией на события.
  - А если у нас таланта не хватит? - сказала Валька, и теперь на нее покосилась Светка.
  - Талант - вещь относительная, - сказал режиссер, - никто грани таланта не устанавливал. Особенно у детей. Будьте сами собой и все.
  - Мы когда-то занимались в театральном кружке в первом классе, - сообщила Валька.
  - Это хорошо, - сказал режиссер, - а что вы об этом помните?
  - Мы разыгрывали всякие жизненные ситуации, - сказала Валька.
  - Но потом все бросили, - сказала Светка.
  - Почему бросили? - поинтересовался Александр Николаев.
  Валька и Светка пожали плечами. Откуда они помнят, почему.
  - Посчитали, что всему уже научились, - ответила за них мама Лариса.
  - Вот теперь вспомните, что вы там проходили, - сказал Вальке и Светке режиссер, - и еще кое-чему мы вас подучим.
  - Но вы же рассчитывали на какие-то определенные образы, - сказала Валька.
  - А вы как раз подходите под эти образы, - улыбнулся Александр Николаев.
  - Внешне? - спросила Валька.
  - И внешне и внутренне.
  - Вы нас уже и внутренне разглядели? - удивилась Светка.
  - У вас характер на лицах написан, - сказал им режиссер.
  Девочки и мама очень заинтересовались.
  - Немножко озорные, но в то же время серьезные. Начитанные, любознательные, - пристально рассматривая их лица, стал перечислять Александр Николаев, - любите серьезные фильмы, согласны полночи просидеть с интересной книгой. К урокам в школе относитесь не очень серьезно, хотя любите знания. Мечтаете обо всем, и рисовать, и петь, и танцевать, но так все не охватить, многое откладываете на потом. Не идете по проторенным дорожкам, пытаетесь найти в жизни свой путь. В классе держитесь особняком, потому что не принимаете законов толпы. Вам не нравятся многие вещи, но вы понимаете, что пока ничего не изменить. В то же время любите жизнь, и то, что происходит вокруг вас, воспринимаете с философским интересом. Даже свой класс. Это так?
  Валька и Светка задумчиво покивали головами.
  - В общем, да, - сказала за них мама Лариса.
  - В классе и нельзя по-другому, - сказала Валька, - толпа обезличивает.
  Александр Николаев улыбнулся.
  - Можно относиться к урокам, как к отдельным историям, - сказал он, - а к одноклассникам, как к героям этих историй. Каждый урок, это ведь уже какая-то история.
  - Только они какие-то не интересные, эти истории, - сказала Валька, - я бы книжку с такими историями читать не стала.
  Александр Николаев покачал головой.
  - Книги и фильмы тоже не всегда очень интересны, - сказал он, - но они несут какую-то информацию.
  - Это мы знаем, что каждый урок несет какую-то информацию, - сказала Светка.
  - Нет, - сказал Александр Николаев, - помимо информации, которую вы получаете на уроках, можно воспринимать саму школьную жизнь не с позиции вынужденного посещения уроков, а с некой познавательной стороны. Понаблюдайте за поведением одноклассников с позиции зрителей или, например, психологов, которым нужно изучить это поведение. И увидите, как все будет интересно.
  - У нас в классе нельзя ничего обосновывать, - сказала Валька, - наши одноклассники, это огнедышащий вулкан, который живет вне законов науки.
  - Ну вот и первое интересное замечание о жизни класса, - улыбнулся Александр Николаев.
  - А ваше кино тоже о школе? - спросила Светка.
  - Нет, там совсем нет школы, - сказал Александр Николаев.
  - Это хорошо, - похвалила Светка.
  - А о чем оно? - спросила Валька.
  - Мое кино взрослое, о людских взаимоотношениях, - сказал Александр Николаев, - о женщине, которая много работает, занимается какими-то посторонними делами и не всегда находит время для своих собственных детей. Она отправляет их в лагерь на море, но они так скучают по своей маме, что разыгрывают у себя приступы всех болезней мира. И мама приезжает к ним, и они проводят две умопомрачительные недели на берегу моря в палатках.
  - Здорово, - с восторгом сказала Светка.
  - Мам, а мы когда-нибудь так отдохнем? - сказала Валька маме Ларисе.
  Светка тоже повернулась за ответом. Лариса Мятлева чуть соком не поперхнулась.
  - Бог мой, это нечестно, - сказала она, - мы же и так на море живем.
  - Это совсем не то, - сказали Валька и Светка, - ну да ладно, мы вас слушаем, - обратились они к режиссеру, повернувшись теперь уже к нему и одинаково облокотившись на руки.
  Он улыбнулся. Эта семья нравилась ему все больше и больше. Ему уже казалось, что он давно с ними знаком, участвовал в их делах, помогал в проблемах и загадывал о будущем.
  Редко у Александра Николаева возникало такое чувство с незнакомыми людьми, а через его жизнь прошло много людей. И он давно знал, что приручаться к людям нужно осторожно, постепенно и не навсегда.
  - Я дам вам прочесть краткое содержание сценария и отдельно - ваши диалоги, - сказал Александр Николаев Вальке и Светке.
  - А как нас будут звать? - спросила Валька.
  - Вас будут звать Анна и Анастасия, - сказал Александр Николаев.
  - Чур, я буду Анна, - тут же сказала Валька.
  - Чур, я не буду Анастасия, - тут же сказала Светка.
  - Давайте так, - сказал Александр Николаев, - ты больше похожа на Анну, по характеру, по темпераменту, - сказал он Вальке, - а ты на Настю, - сказал он Светке, - только без обид, хорошо?
  "Конечно, хорошо", - подумала Валька, но вслух говорить не стала, чтобы еще больше не расстраивать Светку, а только радостно покивала головой.
  "Вообще-то ничего хорошего", - подумала Светка, но вслух тоже не стала ничего говорить, а то в кино снимать не будут, а потому покивала головой не так радостно, как Валька.
  - А гимназия? - сказала Валька.
  - О да, гимназия, - сказал Александр Николаев и посмотрел на Ларису Мятлеву.
  - Сколько должны продлиться съемки? - спросила она.
  - Пока не знаю, - сказал Александр Николаев, - раз у нас изменились обстоятельства, что-то придется менять. Мы планировали при хорошей погоде уложиться за пару недель. Но если все получится, и девочки будут сниматься, мы не сможем отрывать их от учебы. Так что надо будет укладываться после уроков. Хотя еще придется советоваться с операторами и осветителями. Раз съемки будут проходить при дневном свете, нужны определенные положения солнца на небе.
  - Как интересно, - сказала Светка.
  - В любом случае, мы можем сейчас поехать туда и обо всем поговорить с моими операторами, - сказал Александр Николаев.
  - Куда мы собираемся ехать? - спросила Валька.
  - Туда, где будем сниматься, - сказал Александр Николаев.
  - На берег моря? - спросила Светка.
  - На берег моря.
  - Прямо сейчас? - сказала Валька.
  - Прямо сейчас.
  - Ух ты, - сказала Светка, - а уроки совсем не надо делать!
  Александр Николаев и Лариса Мятлева рассмеялись.
  - Только у меня одно условие, - сказала Валька.
  - Какое условие? - спросил Александр Николаев.
  - В нашем классе никто не должен знать, что мы снимаемся в кино, - сказала Валька.
  Светка подумала и тоже сказала:
  - Ага.
  Александр Николаев и Лариса Мятлева посмотрели друг на друга. Раз девочки так говорят, значит, у них будет дискомфорт, если в классе что-нибудь узнают.
  Александр Николаев сказал:
  - Хорошо, никто не будет знать, я обещаю.
  - Как вы это сделаете? - спросила Лариса Мятлева.
  Она была мама, и у нее должны быть ответы на все вопросы, касающиеся спокойствия ее детей.
  - У вас очень милая директриса, - сказал Александр Николаев, - я с ней почти подружился.
  - Наша директриса очень милая? - удивились Валька и Светка.
  - Думаю, она пойдет нам навстречу, - сказал Александр Николаев, - не каждый же день в вашем городе снимается кино.
  - У нас в городе никогда кино не снималось, - сказала Валька.
  - Вот-вот, - сказал Александр Николаев, - я обещаю, мы все сделаем так, что в вашем классе никто ничего не заметит.
  Валька и Светка согласно покивали головами. А потом они сели в машину и поехали за город знакомиться со съемочной группой.
  
  
  ***
  В лагере на берегу все было так, как было обещано вчера Александру Николаеву. Все были трезвы как стеклышко, техника готова к съемкам хоть сию секунду, бутафорская палатка для "мамы и детей" стояла там, где показал Александр Николаев, среди стройных сосен на фоне скалы.
  Съемочная группа встретила новых детей ласково и дружелюбно. Все понимали, что жаркие дни в сентябре - дело зыбкое, и если два этих условия, и дети и жара, сойдутся воедино в ближайшие две-три недели, то фильму - быть, а если нет, то все пойдет прахом и "кина" не будет.
  Валька и Светка вышли из машины и попали в иной мир. Операторская тележка на рельсах, кинокамера на штативе, осветительные приборы на берегу моря, интересно, как они их будут подключать? И вообще - зачем? При таком-то солнце.
  Помощник режиссера Светлана Восторганова и гримерша Анастасия Цветкова распахнули девочкам свои объятия как матери родные. Времени было мало, и если эти дети быстро выучат роли и мягко войдут в фильм, значит, все получат свои зарплату, гонорары и просто моральное удовлетворение от сделанного труда.
  - Привет, привет, - весело сказала съемочная группа Вальке и Светке, - вы только посмотрите, эти тоже рыженькие, Николаев умеет выбирать.
  - Мы не рыженькие, мы русые, - возмущенно сказали Светка и Валька.
  - Вы на солнышке светитесь, как рыженькие, - сказала Вальке и Светке съемочная группа.
  Валька и Светка очень расстроились. Им только этого не хватало.
  Михаил Придорогин пожал им руки и посоветовал не принимать ничего близко к сердцу. А Андрей Костомаров предложил ознакомиться со съемочной площадкой.
  И пока Валька и Светка изучали, что где стоит, лежит и висит, какой прибор и механизм как называется и для чего они предназначены, Александр Николаев остался наедине с Ларисой Мятлевой. Лариса Мятлева убрала со лба непослушную челку и улыбнулась.
  - Интересный у вас мир, - сказала она, глядя на съемочную площадку.
  - Что вы, это просто работа, - сказал Александр Николаев.
  Они стояли в тени сосен, но воздух был так накален от жары, что тень не спасала. Камни и песок вокруг просто светились на солнце.
  - Не скажите, - сказала Лариса Мятлева, - просто работа, это у нас в редакции.
  Александр Николаев смотрел на нее и улыбался. В ее глазах лучилось солнце. И этот день был только первым днем знакомства в их жизнях.
  - У вас в редакции тоже творческая работа, - сказал Александр Николаев, - главное, чувствовать себя реализованным на своем месте.
  - Трудно к сорока годам понять, насколько ты реализовался в жизни. Всегда кажется, что ты мог сделать больше и лучше, чем сделал.
  - Только не говорите мне, что вам почти сорок лет.
  Лариса Мятлева от души рассмеялась. Комплимент удался. Она посмотрела на Александра Николаева более внимательно.
  В этот же день приступили к съемкам Вальки и Светки в фильме.
  - Солнце скоро начнет уходить за гору, - сказал Михаил Придорогин, - мы можем порепетировать ночные сцены с костром, а когда стемнеет, начнем снимать.
  - Запросто, - сказал Андрей Костомаров, - вы пока репетируйте, а я камеру настрою.
  Срочно привезли Тамару Васильеву. Тамара Васильева, правда, рвалась поплавать в море, пока ей разрешили к нему приблизиться. Но на нее надели шляпу с большими полями и балахон с длинными рукавами, потому что вечернее солнце тоже могло наложить четкий отпечаток на бледное тело известной актрисы.
  - Эта одна из сцен, которые по сценарию должны быть позже, - сказал Вальке и Светке Александр Николаев, - но в кино все снимается как попало.
  Светка и Валька понимающе покивали. Им дали листки со словами, и они добросовестно погрузились в чтение.
  Гримерша Анастасия Цветкова угощала Ларису Мятлеву чаем.
  - У меня тоже двое детей, - делилась она опытом, - и я тоже мечтаю, чтобы их сняли в каком-нибудь фильме.
  Лариса Мятлева вежливо кивала и осторожно пила горячий и вкусный чай на свежем воздухе у моря.
  - Обычно гримерши на съемках, это типа родные мамы для съемочной группы, - говорила Цветкова, - мы и чаем всех поим, и с похмелья лечим, и таблетки от звездной болезни раздаем, ха-ха-ха.
  Это были интересные мысли, Лариса Мятлева с улыбкой к ним прислушивалась.
  Валька и Светка запомнили слова и приступили к репетиции. Тамара Васильева сняла шляпу и балахон, села в тени палатки и стала учиться разводить костер.
  - Только сильно не ругайся, - сказал ей оператор Андрей Костомаров, - потому что я тебя сейчас тоже снимать буду, мне все кадры пригодятся.
  - Тогда нужно было научить меня заранее, как разводят костры, - сказала Тамара Васильева.
  - А нам нужен чистый материал, - сказал ей Михаил Придорогин, - у нас же героиня впервые на природе с детьми, до этого она другими делами занималась.
  - Николаев, - пожаловалась Тамара Васильева, - меня обижает твой второй режиссер.
  Но Александр Николаев препирался с операторами насчет расстояния до снимаемых объектов, то есть до Васильевой с детьми, и ничего ей не ответил.
  И Тамара Васильева, ругаясь исключительно про себя, стала разводить костер, вспоминая, что она об этом слышала или видела. Валька и Светка стали помогать разводить костер своей маме по фильму.
  - Мама, - обратилась к Тамаре Васильевой Валька, - ты все не так делаешь!
  - Да, - сказала Светка, - мы сейчас тебя научим!
  - Я не согласна, - сказала Александру Николаеву Тамара Васильева, - они тянут одеяло на себя!
  - Какое одеяло мы тянем на себя? - удивились Валька и Светка.
  Михаил Придорогин и Александр Николаев объявили технический перерыв и категорически запретили съемочной группе радостно бросаться плавать в море. Съемочная группа расстроилась и улеглась загорать где попало.
  
  
  ***
  Михаил Придорогин и Александр Николаев отошли подальше и стали преподавать Вальке и Светке азы актерского мастерства.
  - Не думайте ни о чем, кроме того, что отныне вы - совершенно другие люди, - сказал Александр Николаев.
  - И не обращайте никакого внимания на этих типов с камерами, проводами и зонтами вокруг вас, - сказал Михаил Придорогин.
  - Представьте, что вы редко видите свою маму и давно мечтали об отдыхе, - сказал Александр Николаев. - И вам дорог каждый миг, проведенный рядом с ней. Отключитесь от всего. Посмотрите внимательно на свою маму по фильму. Представьте, что вам этот человек очень дорог.
  Валька и Светка поискали глазами Тамару Васильеву. Тамара Васильева в огромной шляпе сидела в стороне под сосной и что-то яростно набирала на своем телефоне. Видимо, составляла жалобную эсэмэску о неудавшейся жизни своей маме.
  - Представьте, что на ее месте находится ваша мама, - сказал Александр Николаев, - и вы ее давно не видели. Представьте, что вы не видели ее целый год.
  - Это ты совсем загнул, - сказал Михаил Придорогин, - они сейчас расстроятся, - кивнул он на Вальку и Светку.
  - Да, - категорично сказал Александр Николаев, - целый год. Посидите, подумайте об этом. И вы поймете, как соскучились, покажите это во взгляде. Посмотрите на нее другими глазами.
  Валька и Светка смотрели на Александра Николаева глазами, полными почтения и восторга.
  Потом Александр Николаев подошел к Тамаре Васильевой, взял ее за белы рученьки и отвел подальше.
  - Тамарочка, - сказал Александр Николаев, - я понимаю, ты устала и переволновалась. Но уже все позади. И наш фильм будет жить. И мы снимем его так, как хотели. И сделаем мы это в этом году, а не когда-либо в неизвестном будущем. Теперь все зависит только от нас. Всем нужно собраться. А особенно надо собраться тебе. Без тебя мы все - никуда. Без тебя никто не справится. Помни, что ты главная и неповторимая. И все тебя любят и уважают. А на море не пускали только потому, чтобы с тобой ничего не случилось.
  - Мне нельзя стоять на солнце, - поджав губы, сказала Тамара Васильева, - а тут как раз яркое солнце.
  - Это уже вечернее солнце, пару минут на нем тебе можно постоять.
  Тамара Васильева обиженно смотрела куда-то в сторону и тихо всхлипывала. Александр Николаев понимал, что надо подобрать еще нужные и важные слова для поддержки ее хрупкого морального состояния. И, разумеется, он находил эти слова.
  Съемочная группа в это время расслабленно курила. Валька и Светка пытались развести костер.
  Лариса Мятлева наблюдала за Александром Николаевым. Этот мужчина выделялся на фоне других. Бывает, что какой-то человек выделяется на фоне других, и с этим ничего нельзя поделать.
  Хотя Михаил Придорогин, например, был выше и колоритнее, и руки всем картинно целовал, и с комплиментами не терялся. Но в Александре Николаеве было какое-то незримое, почти осязаемое притяжение. Про известных людей в таких случаях говорят, харизма. Но что говорить, если с человеком только часа два знаком, а ты его уже ощущаешь не так, как всех остальных?
  В конце концов, Александр Николаев исчерпал нужные слова для Тамары Васильевой. И она, несколько удовлетворенная, пошла к палатке. Гримерша Цветкова подбежала к ней и поправила прическу и макияж. Тамара Васильева картинно присела рядом со своими "дочками".
  Съемки продлились до самой ночи. Тамара Васильева с Валькой и Светкой поджаривали на костре сосиски и хлеб и разговаривали о жизни.
  Александр Николаев принес шелковую ткань из гримерного вагончика и накинул эту ткань на плечи Ларисы Мятлевой. Лариса Мятлева вопросительно посмотрела на Александра Николаева.
  - Это от комаров, - улыбнулся он.
   Тамара Васильева проследила за его действиями и громко объявила, что она хочет жарить шашлык, а то сосиски и хлеб будут выглядеть в кадре приземленно.
  - Нет, - сказал Александр Николаев, - все будет так, как есть.
  Тамара Васильева была с ним не согласна.
  - Вечно вы, мужчины, думаете, что мы, женщины, ни на что не способны, - сказала она.
  - Ну где, скажите мне, мама с дочками на отдыхе на море сходу найдут мангал, прости господи! - сорвался Михаил Придорогин.
  За это Тамара Васильева пережгла им на костре до черноты сосиски и хлеб, и они стали невкусно смотреться в кадре. И сцену снимали до тех пор, пока Валька и Светка не стали откровенно зевать в камеру.
  Александр Николаев остался доволен проделанной работой.
  - Все получается, - сказал он Ларисе Мятлевой.
  Лариса Мятлева улыбнулась. К ним подошли усталые, но счастливые Валька и Светка.
  - Мы хорошо играли? - спросила Светка.
  - Вы играли замечательно, - сказал Александр Николаев.
  - Все равно нам еще учиться и учиться, - вздохнула Валька.
  Лариса Мятлева и Александр Николаев рассмеялись.
  Потом Александр Николаев и его водитель повезли Вальку, Светку и Ларису Мятлеву в город на своей странной машине.
  - Вы вернетесь обратно на берег? - спросила Лариса Мятлева.
  - У нас в городе гостиница забронирована, - сказал Александр Николаев, - но мне нужно просмотреть отснятый материал, а он остался в вагончике на берегу.
  - Уже так поздно, когда вы спать будете? - спросила Лариса Мятлева.
  - Когда снимаешь кино, времени на сон не остается, - улыбнулся Александр Николаев.
  - Тогда удачи, - сказала Лариса Мятлева, - вы не заблудитесь в городе?
  Водитель пожал плечами, будто это его спрашивали.
  - Я уже половину города за сегодняшний день запомнил, - сказал Александр Николаев.
  - Вполне возможно, - сказала Лариса Мятлева, - у нас такой маленький городок.
  Когда подъехали к дому, Александр Николаев сказал Вальке и Светке:
  - Завтра мы заедем за вами рано.
  - Мам, тогда срочно идем спать, - сказали Валька и Светка.
  Они пошли домой, но еще долго никто из них не мог уснуть. Лариса Мятлева думала, что это очень ответственно, взять и с бухты-барахты принять такое решение, и разрешить девочкам сниматься в неизвестном художественном фильме.
  Валька, засыпая, думала о том, как это интересно, что они снимаются в кино. Но никому ничего не расскажешь, ведь неизвестно, как это отразится на неокрепших душах дорогих одноклассников.
  Светка, засыпая, думала, что ну вот оно, счастье.
  
  
  ***
  На следующий день с утра пораньше режиссер Александр Николаев стоял на ступеньках гуманитарной гимназии номер одиннадцать и чего-то ждал. Вернее кого-то. Вахтерша гимназии подозрительно разглядывала его из-за стеклянной двери.
  Наконец к гимназии подъехала машина, и из машины грузно вышла директриса гимназии. Она направилась к ступенькам. Александр Николаев дождался.
  - Здравствуйте, Алла Матвеевна, - лучезарно улыбаясь, сказал Александр Николаев.
  - Здравствуйте, здравствуйте, режиссер Николаев, - со вздохом сказала директриса, - что, не укладываетесь с послеобеденным солнцем после уроков?
  - Гм, - сказал Александр Николаев.
  - Нужно еще и утреннее солнце и солнце в зените для съемок на берегу моря? - продолжила директриса.
  Александр Николаев развел руками и пожал плечами, восторгаясь ее умом и прозорливостью, которые он недооценил сразу.
  - Хорошо, два дня в неделю пусть учатся, три дня - ваши, - сказала директриса, - недели две-три, я потерплю это безобразие, все равно от вас уже никуда не деться, - вздохнула она.
  Александр Николаев хотел припасть к ее пухлой руке и поцеловать как в старинных кинокартинах. Но на дворе был двадцать первый век, а они стояли на ступеньках гимназии, и неподалеку уже собралась толпа любознательных учеников, и сие действо было неудобным со всех сторон. А потому он только от всего сердца прижал руки к груди и сказал:
  - Алла Матвеевна, большое спасибо!
  И подумал, что надо прислать кого-то к директрисе с конфетами и коньяком. Директриса тоже об этом подумала. Вообще-то она подумала об этом еще вчера, но из приличия даже не намекнула.
  - Надеюсь, отечественный кинематограф меня не забудет, - скромно пошутила директриса.
  - Нет, нет, конечно, не забудет, - пообещал от имени отечественного кинематографа режиссер Александр Николаев.
  Директриса кокетливо улыбнулась.
  - И еще один момент, - сказал Александр Николаев, - в классе никто не должен знать, что девочки снимаются в кино.
  - Я и сама хотела об этом сказать, - вспомнила директриса, - дети сейчас и так учиться не хотят, а если о кино узнают, мы вообще не сладим с дисциплиной.
  - Значит, мы обо всем договорились, - сказал Александр Николаев.
  - Значит, договорились, - сказала директриса.
  На этом они дружески расстались, переполненные добра и уважения друг к другу.
  После этой радостной встречи Александр Николаев заехал за Валькой и Светкой. Он с удовольствием взял бы с собой и Ларису Мятлеву, но она была тверда и непоколебима. Сказываться больной на работе она не могла, да и на съемочной площадке ей было совершенно нечего делать.
  - Мы назначим вас ответственной за провода от осветительных приборов, - пошутил Александр Николаев, - а то у нас всегда беда с этими проводами. Они бывают везде, где не нужно, а там, где нужно, обычно отсутствуют.
  - Я как раз хотела об этом спросить, а зачем вам на берегу моря при таком солнце осветительные приборы? - спросила Светка.
  - Чтобы освещать неохваченные солнцем места на лицах персонажей с других сторон, - умно ответила ей Валька.
  Светка почему-то обиделась.
  - Давайте вы там сами с этими проводами разбирайтесь, - сказала Лариса Мятлева, - а то я не могу не работать, когда другие работают.
  - О, вы увидите, что половина группы будет всем только мешать, - улыбнулся Александр Николаев, - и это их совершенно не будет смущать.
  - Но они все равно будут находиться там по статусу, - сказала Лариса Мятлева, - а мое место совсем не там.
  - Ладно, - сказал Александр Николаев, - тогда я пришлю за вами водителя в обеденный перерыв, и вы проведаете своих детей днем, хорошо?
  - Хорошо, - сказала Лариса Мятлева.
  Светка и Валька стояли рядом с мамой Ларисой и режиссером из столицы и не могли поверить, что все это с ними происходит. И что они сейчас не идут в гимназию, и у них есть на это официальное разрешение от самой директрисы.
  И если бы дорогие одноклассники узнали, что Валька и Светка садятся сейчас в странную машину и едут за город на берег моря сниматься в самом настоящем кино, они бы все в обморок от зависти упали. А впереди всех бы Носова и Мосова упали.
  Валька и Светка сели в машину и грустно посмотрели на маму Ларису в окна. Ей нужно было идти на свою обычную работу, где будут те же люди, те же события и статьи с теми же проблемами. Очень редко у взрослых людей в таком возрасте меняется жизнь в другую сторону. Все самое интересное, наверное, действительно происходит в детстве.
  Водитель завел машину и спросил Александра Николаева:
  - Куда ехать?
  - А сам никак не угадаешь? - сказал Александр Николаев.
  Светка и Валька тихо захихикали. Потом они все, кроме надувшегося водителя, помахали в окна Ларисе Мятлевой, и машина поехала за город на съемки.
  Лариса Мятлева отпустила своих девочек в новый и неизвестный мир и совершенно об этом не жалела. Пусть этот мир прикоснется к их судьбам, ничего плохого от этого не будет. Много еще приключений и поворотов заготовила для них жизнь. И каждый поворот непременно будет интересным, необычным и неповторимым.
  Нужно только во всем видеть хорошие стороны. И тогда судьба тебя не обманет.
  
  
  ***
  Машина приехала на съемочную площадку на берегу моря. Было раннее утро, но солнце уже вышло из-за скал и заливало ярким светом окружающую территорию.
  Съемочная группа суетилась возле палаток. Гримерша Цветкова с помрежем Восторгановой поили людей чаем и кормили бутербродами.
  - Вы должны были позавтракать пару часов назад, - сказал всем Александр Николаев.
  - Я тоже им только что это говорил, - поддержал его Михаил Придорогин, откусывая огромный кусок пиццы.
  Александр Николаев покачал головой. Валька и Светка стояли рядом с Александром Николаевым и улыбались. Все вокруг было так мило и увлекательно. Вообще-то Валька и Светка всегда подозревали, что самые интересные люди или работают на съемках кино, или они в этом кино снимаются.
  Александр Николаев вздохнул и посмотрел на счастливых Вальку и Светку.
  - Что вы сейчас чувствуете? - спросил Александр Николаев.
  - Обалденное чувство насыщенности жизнью, - сказала Валька.
  - Ага, - сказала Светка, - совершенно точно.
  - Вы что, обе это чувствуете? - удивился Александр Николаев.
  Валька и Светка утвердительно покивали.
  - Вы сами эту фразу придумали?
  - Нет, конечно, - сказали Валька и Светка, - так всегда мама говорит, когда хорошую статью напишет.
  - Вот оно что, - улыбнулся Александр Николаев.
  К Вальке и Светке подбежала Анастасия Цветкова и увела их в гримерный вагончик "слегка подправить лица и прически".
  - Только совсем немного, - сказал ей Александр Николаев, - они сейчас будут купаться в море.
  К нему подошла Светлана Восторганова.
  - Васильеву вчера солнце все-таки прихватило, - сообщила она, - в тени палатки умудрилась обгореть.
  - Что? - в ужасе сказал Александр Николаев.
  Уж он-то знал, какую трагедию по этому поводу разыграет Тамара Васильева.
  - Ага, - сказал Михаил Придорогин, - лежит в гримерке и требует кефира и сметаны.
  - Только ты с ней справишься, - сказал Александру Николаеву оператор Андрей Костомаров.
  - Это, кстати, интересная мысль, - сказал Александр Николаев.
  - Какая мысль? - спросили все.
  - Пусть девочки ее кремом мажут, - сказал Александр Николаев, - готовь камеру, - повернулся он к Андрею Костомарову.
  - Понял, - кивнул Андрей Костомаров и пошел готовить камеру.
  Второй оператор Алексей Никодимов попрыгал вслед за ним.
  - И принесите носилки, - сказал всем остальным Александр Николаев.
  - Это еще зачем? - спросили все остальные.
  - Надо вынести Васильеву на берег, - сказал им Александр Николаев.
  - Но у нас нет носилок, - растерялась реквизитор Аня Монахова.
  - Анечка, Николаев шутит, как обычно, - сказал Михаил Придорогин, - мы нашу дорогую Васильеву на руках всей группой сейчас на берег понесем.
  Александр Николаев написал Вальке и Светке слова, которые они будут говорить, намазывая Васильеву кремом. Валька и Светка запомнили эти слова.
  Потом Тамару Васильеву вывели на берег, где она продолжила капризничать теперь уже специально для Александра Николаева.
  - Я где попало лежать не буду, - сказала Тамара Васильева, - надуйте мне матрас.
  - Тамарочка, в матрасе ты затеряешься, - сказал Михаил Придорогин, - и твое красивое тело не будет блистать в кадре, как нам этого бы хотелось. Так что вот тебе пока коврик пенополиуретановый.
  Тамара Васильева подозрительно оглядела тонкий коврик.
  - Я через него все камни пересчитать могу, - сказала она.
  - А ты не считай, - терпеливо сказал Александр Николаев, - а думай о прекрасном.
  - Ага, - поддержал его Михаил Придорогин, - например, о суровой грядущей зиме.
  Тамара Васильева тяжело вздохнула и осторожно легла на коврик. Вальке и Светке выдали банку с кремом и велели мазать им свою маму по фильму.
  Александр Николаев сказал:
  - Мотор!
  Светлана Восторганова хлопнула перед камерой хлопушкой, прокричала номер дубля и проворно отбежала в сторону. Валька и Светка стали осторожно мазать кремом известную актрису Тамару Васильеву.
  - Вы какой крем им дали? - спросила Тамара Васильева съемочную группу, - если у меня начнется от него аллергия, накроется весь ваш фильм.
  Андрей Костомаров, чертыхаясь, остановил камеру, а Александр Николаев, чертыхаясь, пошел читать, что написано на банке с кремом. Крем был правильный, Восторганова переписала номер дубля, и все начали по-новому.
  Потом Вальку и Светку снимали в море. Их "мама" Тамара Васильева лежала в тени палатки и с умилением наблюдала, как веселились в море ее дочери. Александр Николаев сказал им плавать, нырять, лежать в воде около берега и радостно брызгать друг на друга. Все эти кадры были нужны для фильма.
  Александр Николаев собирался пустить эту идиллию под прекрасной музыкой, которую еще предстояло выбить из композитора фильма.
  
  
  ***
  К обеду водитель привез Ларису Мятлеву, и Александр Николаев тут же объявил обеденный перерыв. Половина съемочной группы направилась в ближайшее кафе. А остальная половина, которая и так все время жевала бутерброды, бросилась поплавать в море.
  Валька, Светка, Лариса Мятлева и Александр Николаев тоже пошли в кафе. Там Валька и Светка получили большие порции пельменей и еще много разных вкусностей. Они наворачивали еду и делились впечатлениями с мамой Ларисой.
  - Очень легко сниматься в фильме, - говорила Валька.
  - Нам обещали сегодня показать, как мы выглядим, - говорила Светка.
  - Вам тоже могу показать, - сказал Ларисе Мятлевой Александр Николаев.
  - С удовольствием посмотрю, - сказала Лариса Мятлева.
  - Мам, нас гримерша постоянно кремом от загара пытается мазать, - пожаловалась Валька, - объясни ей, что мы люди южные и не обгораем, а свою порцию загара за это лето мы уже получили.
  - Они люди южные и не обгорают, а свою порцию загара они уже получили, - объяснила Лариса Мятлева Александру Николаеву.
  - Хорошо, - рассмеялся Александр Николаев, - я скажу Цветковой, чтоб отстала от вас.
  - А со своей мамой по фильму вы подружились? - спросила Лариса Мятлева.
  - Конечно, - сказала Светка.
  - Мне ее немного жалко, - сказала Валька, косясь на Александра Николаева.
  - Это почему же? - заинтересовался тот.
  - Она или сама себе проблемы придумывает, - сказала Валька, - или они сами на нее нападают.
  Александр Николаев серьезно посмотрел на Вальку.
  - А ведь верно подмечено, - сказал он.
  После еды Валька и Светка выклянчили разрешение окунуться разок в море. После чего Александр Николаев и Лариса Мятлева их больше не видели.
  - Вы ничего не ели, - сказал Александр Николаев.
  - В такую жару невозможно что-то есть, - сказала Лариса Мятлева.
  - И так все лето?
  - И так все лето.
  - Разве вы не привыкли к такой жаре?
  - В такой жаре можно как-то существовать, но к ней трудно привыкнуть.
  - Люди на севере мечтают о такой жаре.
  - А мы мечтаем о снеге зимой, - улыбнулась Лариса Мятлева.
  - У вас не бывает снега зимой?
  - Выпадает пару раз за всю зиму.
  - А как же санки, лыжи и коньки для детей? - не понял Александр Николаев.
  Он с трудом представлял себе зиму без снега.
  - Дети тут же выбегают на улицу с санками и катаются, катаются.
  - А потом?
  - А на другой день снег тает, или он тает в этот же день от яркого солнца.
  - Как, однако, у вас зимой интересно.
  - Да, по-своему, даже забавно.
  - А трава и деревья?
  - Деревья голые, как и у всех, а трава зеленая всю зиму.
  - Зеленая трава? - сказал Александр Николаев, - надо приехать к вам зимой.
  - Конечно, приезжайте, - сказала Лариса Мятлева.
  Еще в этот день снимали Вальку, Светку и Тамару Васильеву по отдельности и вместе. В воде, под соснами и в палатке. Валька и Светка постепенно входили в роли, вживались в них. Им все легче и легче было становиться другими людьми и сниматься в фильме, а съемочной группе - все меньше переснимать.
  
  
  ***
  А на следующий день неожиданно случилась одна неприятность. Был в группе такой осветитель, Олег Емельянов. Этого осветителя Олега Емельянова неудачи преследовали, казалось, с самого детства. И вроде ничего плохого он никому не делал и всегда хотел как лучше, но все его дела всегда кончались не совсем так, как хотелось.
  Вот и на этот раз. Поплавал Олег Емельянов с утра пораньше с подводным ружьем, которое три дня клянчил у Михаила Придорогина и наконец-то выклянчил, и поймал какую-то рыбу. И до того красива и необычна была рыба, что все захотели с ней сфотографироваться, но первое право сфотографироваться уступили Тамаре Васильевой, как главной актрисе, да и просто как интересной женщине.
  Необычная рыба встрепыхнулась в руках у Тамары Васильевой и слегка поцарапала ведущую актрису острым спинным плавником. И вроде ничего такого не случилось, но, как потом оказалось, в плавниках у таких рыб обычно яд бывает. У Васильевой чуть ли не до сорока градусов температура подскочила, и ее срочно в больницу увезли.
  Так что съемки остановились, все стали еще больше на Олега Емельянова коситься. А особенно громко на него Александр Николаев орал. Типа, это чем-то поможет.
  - Тебя как женщину на корабль на съемки нельзя брать, - сказала Емельянову съемочная группа.
  Олег Емельянов на всех обиделся. А особенно он обиделся на Михаила Придорогина. Зачем ружье дал, мог ведь и не давать. И Тамара Васильева сейчас такие страдания в местной больнице не претерпевала бы, и на Емельянова люди еще больше не косились бы.
  А потому весь следующий день съемочная группа была как бы в переживаниях по поводу болезни своей актрисы и весь день собиралась в море осторожно проплавать. Но Николаев с Придорогиным расслабиться все равно никому не дали. Они отдежурили полдня у кровати Васильевой и, выяснив у врачей, что все опасное позади, примчались на берег. И полтора следующих дня работали только с Валькой и Светкой.
  Выглядело это примерно так. Сначала на фоне моря, гор или палатки картинно заламывала руки Валька и говорила куда-то в пространство что-то типа:
  - Мама, мы так по тебе скучаем, когда ты находишься в командировках!
  А Светка тихо смеялась неподалеку от съемочного места.
  А потом уже Светка картинно заламывала руки на фоне моря или сосны и говорила что-то вроде:
  - Да, мама, мы должны больше времени проводить друг с другом!
  И все это смешило теперь Вальку.
  Все это у них неплохо получалось. Они были естественны и научились не обращать внимания на то, что на них смотрит вся съемочная группа. Даже те, кто к данному моменту никакого отношения вообще не имел.
  Между съемками Валька подошла к Александру Николаеву и сказала:
  - А вы аккуратно этот фильм будете снимать и монтировать?
  - Это как? - сказал Александр Николаев.
  - Иногда смотришь какой-нибудь фильм, а там героиня даже из комнаты никуда не выходила, а у нее в одном кадре челка налево, в другом - направо, в третьем - опять налево. А еще хуже, если герой только что из воды вышел, тут создатели фильма с укладкой его волос совсем промахиваются.
   Александр Николаев улыбнулся.
  - Да, - сказал он, - я аккуратно буду этот фильм делать, я все учту.
  - Это хорошо, - сказала Валька.
  - Я вам тоже кое-что хотел сказать, - сказал Александр Николаев Вальке и Светке, - нам будут нужны интересные кадры с вами, поэтому иногда мы будем снимать вас без предупреждения, хорошо?
  - Хорошо, - сказала Валька.
  - Это как? - сказала Светка.
  - Например, если вы красиво плаваете, загораете или о чем-то вдалеке разговариваете, и нам эти моменты покажутся интересными, я без предупреждения буду делать знак оператору, и он будет вас снимать. А потом мы вставим эти кадры в фильм под музыку. Словом, если моменты будут удачные, они нам пригодятся.
  - Ладно, хорошо, - кивнула Светка.
  А потом Александр Николаев отпустил Вальку и Светку на субботу и воскресенье отдыхать и делать уроки, а на понедельник и вторник, учиться, как и договаривался с директрисой гимназии. И в эти дни на фоне моря, гор или палатки снимали выписавшуюся из больницы Тамару Васильеву, печальную, бледную и одинокую.
  Тамара Васильева выразительно заламывала руки и говорила в пространство что-то типа:
  - Я тоже скучаю, да не все в этой жизни в моей власти!
  А между съемками вредничала Александру Николаеву.
  
  
  Часть 3
  В субботу вечером в большом спортивном зале гуманитарной гимназии номер одиннадцать была дискотека. Директриса гимназии мнила себя любимицей всей гимназии, а потому по мере сил старалась делать ученикам что-нибудь приятное.
  Валька и Светка пришли на дискотеку отдохнуть от кино и от домашних заданий, которые они делали весь субботний день, а заодно узнать, что в гимназии произошло нового. Но ничего интересного не приключилось, одноклассники их отсутствия даже не заметили.
  Эмма Носова пришла на дискотеку в короткой майке-топике и облегающих брюках, которые еле держались на ее тощих бедрах. Всем любителям острых ощущений Эмма Носова демонстрировала золотое кольцо в пупке. Две молодые учительницы начальных классов, дежурившие на дискотеке, чуть не упали в обморок, увидев, какие ужасы позволяют себе нынешние тринадцатилетние дети.
  Эмма Носова села на высокую батарею парового отопления и стала терпеливо поджидать предмет своего внимания. На ногах у нее были новые тупоносые туфли совсем без подошвы, ведь она намеревалась весь вечер протанцевать с Гориченко Романом, а на каблуках она была выше его чуть ли не на голову.
  Возле Носовой крутились подхалимы.
  - Ой, Эмма, тебе всегда так идут твои наряды, - чувственно говорила Ира Зорева.
  Ира Зорева была новенькая в классе с прошлого года, но она так и не могла до сих пор влиться в этот злополучный коллектив, а ведь она всегда так старалась.
  - Конечно, мне идут мои наряды, разве может быть иначе? - бросила ей Носова через плечо.
  Ира Зорева подобострастно захохотала.
  - Мы тоже хотели сделать себе пирсинг, да все думали, что еще рано, - говорили Эмме Носовой Булова Лена и Аверова Света, две круглые отличницы с рождения.
  Ни о каком пирсинге они никогда не думали, потому что знали, как это аморально. Но дело было в том, что они в этом классе были аж с позапрошлого года и тоже никак не могли "влиться", и по этому поводу ощущали в своих четких и ясных биографиях большие неуклюжие темные пятна.
  - У вас пупки не выдержат, - бросила им Носова Эмма.
  Теперь подобострастно захохотали Булова Лена и Аверова Света.
  Новенькие ученики седьмого "А" класса не пришли на дискотеку, так как у них было вечернее представление. Но девочки седьмого "А" в сентябрьской суматохе чувств забыли учесть это обстоятельство.
  Большой спортивный зал одиннадцатой гимназии переливался от света, танцевал и веселился. Седьмой "А" класс страдал у батарей.
  Валька и Светка Мятлевы думали о том, что когда Игорь Данов вырастет, он станет еще красивее, и тогда им вообще ничего не будет светить. Лариса Густова думала о том, что если она чуть-чуть наклонится, то будет с Дановым Игорем почти одного роста.
  Ирка Мосова думала о том, что она должна сразить красавца Данова Игоря своей наглостью. Круглые отличницы Булова и Аверова думали о том, что они должны покорить красавца Данова Игоря своей успеваемостью.
  Света Лисина думала о том, что да, действительно, только два мальчика во всей гимназии похожи на Сергея Есенина.
  Под конец вечера буквально перед последними двумя танцами в зале появились новые ученики седьмого "А" класса. Как раз зазвучала медленная мелодия, и юноши стали приглашать девушек на танец.
  Братья Доровы обречено встали около стены и стали наблюдать за формирующимися танцевальными парами. Толпекин Сергей встал посреди танцевальных пар в глубоком раздумье о смысле жизни и любви.
  Красивый Игорь Данов обнаружил красивую Лену Букину танцующей с долговязым старшеклассником и тоже остановился посреди зала в недоуменном неприятии суровой действительности.
  Гориченко Роман пригласил на танец Мятлеву Вальку, и Мятлева Валька согласилась. А потом они станцевали этот танец.
  Они даже не разговаривали, они просто танцевали. Носова Эмма наблюдала за ними, широко разинув рот.
  Носова Эмма еще толком не поняла, что произошло, но поняла, что произошло что-то ужасное. Она пыталась набрать в легкие побольше воздуха и старалась придумать, что бы сделать, чтоб стало плохо всем собравшимся в зале людям.
  Но ни одна светлая мысль так и не пришла в ее не очень светлую голову. Мосова Ирка оскорбленно стояла рядом с любимой подругой и смотрела на нее с чувством глубокого сожаления.
  После танца Гориченко Роман сказал "спасибо" Вальке Мятлевой и проводил к тому месту, откуда взял. А потом он подошел к классной руководительнице Надежде Николаевне Ристиной, которая дежурила на дискотеке, и весь следующий танец проговорил с ней.
  Эмма Носова была полна сил и энергии подойти и пригласить Гориченко Романа на танец. Но, видимо, впервые в жизни она стала осознавать, что в этом безнадежном мероприятии ей абсолютно ничего не светит.
  Но Эмма Носова была сильной девочкой. А потому она стала придумывать новый план завоевания объекта своего внимания.
  После дискотеки Надежда Николаевна Ристина подошла к своим ученикам и сказала, что новенькие мальчики приглашают всех завтра в двенадцать часов дня на представление в цирк. Нужно будет собраться у входа в цирк, и их проведут на представление бесплатно. Ученики седьмого "А" радостно загудели такому халявному мероприятию, а Антон Панов и Тамошенко Роберт даже высоко запрыгали при этом как козлы.
  
  
   ***
  На следующий день седьмой "А" класс собрался у входа в городской цирк.
  Было еще очень жарко, на юге лето продолжается чуть ли не до ноября месяца. И чуть ли не до ноября месяца жители городка еще ходили купаться в теплом море.
  Носова Эмма подошла к цирку в строгом длинном платье с глухим воротничком и в платке на голове.
  - Эмма, ты думала, что мы в церковь идем? - поинтересовалась у нее Надежда Николаевна Ристина.
  - Нет, я знала, что мы идем в цирк, - скромно ответила Эмма Носова.
  Антон Панов и Тамошенко Роберт даже немного поплевали в Носову Эмму из-за спин одноклассников из трубочек рисом, а она даже не дала им за это по шее. Из цирка вышел Толпекин Сергей, на нем был темно-синий костюм с блестками на плечах и на коленях.
  - Ух ты! - сказали тезки Букина и Бондарова Лены.
  Сергей Толпекин подошел к одноклассникам и провел их в цирк. Он показал свободные места напротив главного выхода на арену и убежал.
  - Ух ты, ух ты, - причитали ему вслед Букина и Бондарова Лены.
  Мятлевы Валька и Светка сели в разных концах зрительного ряда. Носова Эмма положила ноги на спинку кресла перед собой, она уже устала быть скромной.
  В цирке пахло осенней улицей и сухими опилками. Выключился свет, и началось представление. То, что они пришли сюда бесплатно, вызывало у седьмого "А" класса удвоенный интерес к программе.
  В начале представления на арену вышел напомаженный конферансье. Тут же на арену выбежал клоун. Конферансье и клоун стали бездарно пререкаться друг с другом.
  Все эти шуточки седьмой "А" класс слышал еще в детском саду. И, наверное, поэтому Панов Антон и Тамошенко Роберт стали орать:
  - Судью на мыло!
  Надежда Николаевна Ристина молча встала со своего места, молча подошла к ним и молча дала им обоим по шее. Антон Панов и Тамошенко Роберт тоже замолчали.
  Потом выступали собачки, потом кошечки, потом снова собачки. На представлении присутствовало много детей, они громко орали, хохотали и снова орали.
  Валька Мятлева стала думать, что цирк - развлечение сугубо детское. Цирк - из того детства, когда еще верится в подарки от деда Мороза, неодолимую любовь родителей и вечность истины.
  Потом братья Доровы вместе со своим папой и старшими братьями скакали на конях. Делали они это очень мужественно и четко. Ничего себе - детские штучки. Седьмой "А" класс раскрыл рты, следя за скромными и обычно не уверенными в себе братьями Доровыми. Кто-то даже вспомнил, что их зовут Павел и Филипп.
  Потом выступала семейная пара с большой змеей. Змея спала и не хотела просыпаться. Семейной паре приходилось постоянно ее толкать, щипать и дергать за хвост.
  Потом выступали две или три семьи, все акробаты. Среди них был Данов Игорь, он был самый красивый среди них всех. Девочки седьмого "А" ахали, охали и кричали "браво".
  Данов Игорь прекрасно их слышал и знал, что все крики и восклицания относятся лично к нему. Надежда Николаевна Ристина тоже слышала восторженные крики своих девочек и все прекрасно понимала, а потому непрестанно ухмылялась.
  Завершали первое отделение канатоходцы, ничего особенного. Среди канатоходцев был Гориченко Роман. Эмма Носова стала грызть и есть свой платок, переживая за него.
  Гориченко Роман медленно двигался по стальному канату, держа в руках огромный шест. Носова Эмма боролась с желанием крикнуть ему что-нибудь особенно приятное, но знала, что его нельзя отвлекать.
  А Гориченко Роман остановился посередине каната, нашел глазами Вальку Мятлеву, улыбнулся и, не выпуская шеста из рук, слегка махнул ей рукой. Седьмой "А" класс подумал, что им это показалось.
  Во втором отделении были звери. Букина и Бондарова Лены были возбуждены и горды тем, что в первом отделении не было Сергея Толпекина, значит, он будет со зверями во втором отделении.
  Но Толпекина Сергея не было и во втором отделении. Зато он выбежал на арену с цирковой труппой покланяться в конце программы. Так выяснилось, что он не участвует в выступлениях, а просто разъезжает по стране с родственниками. Но Букиной и Бондаровой Ленам было достаточно и этого.
  - Ух ты, ух ты! - кричали они Сергею Толпекину на арену, а чуткий Игорь Данов все слышал и важно принимал на свой счет.
  
  
   ***
  После представления седьмой "А" класс чествовал своих героев прямо на улице.
  - Ребята, вы такие молодцы, - говорила им Надежда Николаевна Ристина, - теперь вы должны еще и хорошо учиться.
  - Да, да, молодцы, молодцы, - говорили ребятам Артур Котов, Игорь Мухов и Петр Мигов, - и вам теперь совершенно не обязательно учиться.
  Носова Эмма стояла на самом видном месте, скромно потупив глазки. Ведь именно так она должна была сегодня обратить на себя внимание своего ненаглядного Гориченко Романа.
  Остальные девочки седьмого "А" класса оцепили Данова Игоря и преданно заглядывали ему в глаза.
  - Тебе совсем не было страшно там прыгать? - спрашивала его наглая Мосова Ирка.
  - А этому очень трудно научиться? - спрашивали его круглые отличницы Булова Лена и Аверова Света.
  - Ты такой смелый, - говорила ему толстая Лариса Густова, - я бы так не смогла.
  Валька Мятлева, как и все девочки седьмого "А", смотрела на Игоря Данова и думала о том, что ей не только в будущем, ей и сейчас ничего не светит, когда к ней подошел Гориченко Роман.
  - Покажи мне город, - сказал Вальке Мятлевой Гориченко Роман.
  Он отвлекал ее от созерцания всеобщего кумира. Валька с трудом оторвала взгляд от Данова Игоря и обратила внимание на Гориченко Романа.
  - Если тебе не трудно, - сказал Гориченко Роман.
  Вальке было не трудно, но весь класс во главе со всеобщим кумиром Дановым Игорем собирался направиться совсем в другую сторону.
  - Может, пусть тебе Валька город покажет? - хитро сказала Валька, - она вон там.
  Валька Мятлева показала в сторону сестры Светки.
  - Валя, я прекрасно знаю, кто из вас Валя, а кто Света. А если тебе трудно, ты так и скажи, - сказал Гориченко Роман.
  Вальке не очень хотелось куда-то идти, а хотелось быть там, где что-то интересное рассказывал Данов Игорь. Все девочки седьмого "А" класса прямо в рот ему заглядывали, будто гланды проверяли.
  Но тогда и Гориченко Роман, и все остальные дорогие одноклассники догадаются, что она тоже страдает по Данову Игорю, а ей так не хотелось вливаться в толпу. А потому Валька постаралась даже не вздыхать так горестно, а просто согласиться.
  Она пожала плечами и сказала:
  - Хорошо, пошли.
  И они с Гориченко Романом скрылись за углом здания цирка, прежде чем кто-то из одноклассников успел что-то сообразить.
  
  
   ***
  - У вас такой маленький город, - сказал Гориченко Роман.
  - Ага, - сказала Валька, - его пешком за два часа можно обойти.
  - Да, я знаю, что такие маленькие города можно обойти пешком и не заметить.
  Валька улыбнулась.
  - Ты коллекционируешь города? - спросила она.
  - Я коллекционирую свою жизнь.
  Валька посмотрела на него с интересом.
  - Это как? - сказала она.
  - В двух словах не расскажешь.
  - У нас есть время.
  Он задумался.
  - Это трудно объяснить, - сказал он, - но иногда мне ясно кажется, что наша жизнь - это безумно короткая штука. И нам нужно успеть испытать в ней много важных вещей.
  - Всем кажется, что наша жизнь безумно короткая штука, - сказала Валька.
  - Э нет, некоторым кажется, что у них впереди вечность.
  - И как живут те, которым кажется, что у них впереди вечность?
  - А они ничего не делают, они просто живут и все.
  - Но, быть может, в этом они и правы?
  - Может быть, - сказал Гориченко Роман.
  Мятлева Валька и Гориченко Роман и сами не заметили, как оказались на городской пристани.
  - Все дороги ведут в Рим, - сказала Валька.
  - Да, действительно, - сказал Роман.
  Они пошли по пристани.
  - Всю жизнь мечтал жить в городе у моря, - сказал Гориченко Роман.
  - Я тоже, - сказала Валька.
  - Значит, твоя мечта сбылась?
  - Да, но это только одна моя мечта сбылась.
  - А у тебя еще их много?
  - Вагон и маленькая тележка. А впрочем, как и у всех.
  Темно-синие волны накатывали на бетонный парапет и отплывали обратно. В воздухе стоял безумный запах моря и соленых водорослей, но обычно это замечали только приезжие. Для местных жителей этот воздух был естественен, как само дыхание.
  Небольшие грузовые баржи и прогулочные катера деловито проплывали недалеко от берега. Гориченко Роман и Мятлева Валька прошли вдоль пристани и спустились по каменным ступеням к воде. А потом они сели прямо на теплые ступени.
  Где-то вдалеке были видны горы противоположного берега бухты. Горы были покрыты зеленым лесом, среди деревьев белели крыши пансионатов и жилых домов.
  Недалеко от пристани на волнах покачивались чайки, вдали гудел пароход, гладь моря отливала всеми цветами синеватого и зеленоватого оттенков. Плеск волн успокаивал и уводил от действительности.
  - Вот я тебе и показала наш город, - сказала Валька Мятлева.
  Он посмотрел на нее.
  - Кроме моря, - сказала Валька - в нашем городе ничего интересного больше нет.
  Гориченко Роман улыбнулся и сказал:
  - Что-то в этом духе я и подозревал.
  - Что подозревал?
  - Что ты так скажешь.
  - Но ведь это так.
  - Полностью с тобой согласен.
  - Почему ты тогда смеешься?
  - Потому что издалека мне казалось, что у тебя много веснушек, а у тебя их мало, - сказал он.
  Валька вытаращила на него глаза.
  - Веснушки, это же так ужасно, - сказала она.
  - Что ты, - сказал Гориченко Роман, - тем, кто живет у моря, они очень идут.
  - Опять смеешься?
  - Нет, на этот раз я серьезен.
  Валька с недоверием посмотрела на него.
  - Почему ты именно меня попросил показать тебе город? - спросила она.
  - Потому что я других просто не заметил.
  - Нас же там целая толпа была.
  - Что ты говоришь, это очень интересно.
  - Опять смеешься, - сказала Валька и отвернулась к морю.
  Гориченко Роман ничего не ответил, потому что он действительно улыбался, пытался сдержаться, но у него ничего не получалось.
  - Тебе не страшно ходить по канату? - спросила Валька.
  - Нет.
  - Почему?
  - Для меня это естественно.
  - Жить естественно, дышать естественно, но чтобы ходить по канату?
  - Ничего удивительного, - сказал он.
  - Объясни, - попросила она.
  - Это сложно.
  - У нас есть время, - сказала Валька.
  Он задумался.
  - Для этого не время нужно, - сказал он.
  - А что для этого нужно?
  - Для этого нужна жизнь.
  - Что-то в этом духе я и подозревала, - сказала Валька.
  Они помолчали.
  - А чего-нибудь в жизни ты боишься? - спросила Валька.
  - Конечно, боюсь, - сказал Роман.
  - Чего?
  - Боюсь, что однажды моя жизнь вдруг потеряет свой смысл.
  Тогда она посмотрела на него, чтобы определить, насколько он серьезен или опять шутит, но так ничего и не поняла.
  - А чего боишься ты? - спросил Гориченко Роман.
  Валька задумалась.
  - Не будешь смеяться?
  - Конечно, не буду, - сказал Роман.
  - Иногда боюсь того, что однажды истратятся все мои мысли, - сказала Валька, - и мне будет нечего сказать.
  - Но это же очень серьезно, - сказал Гориченко Роман.
  Он дотронулся до ее непослушных волос и осторожно поправил их. Валька ничего ему не сказала. Она смотрела куда-то вдаль.
  - Мой отец в детстве переплывал эту бухту туда и обратно, - вдруг сказала Валька.
  - Наверное, для него это было естественно, - сказал Гориченко Роман.
  Валька подумала и кивнула.
  - Да, наверное, - сказала она.
  
  
  ***
  В понедельник сестры Мятлевы решили бросить вызов всему миру, классу и самим себе. Они оделись в темно-синие джинсы, белые блузки, а за спины себе повесили модные новые рюкзаки. Они подкрасили ресницы, губы и напудрились. А светло-коричневым карандашом нарисовали одинаковые веснушки на носу.
  В таком виде Валька и Светка встали у входа в класс и, подперев дверные косяки, стали ждать дальнейших событий. И дальнейшие события не заставили себя долго ждать. Одноклассники входили в класс, замирали на месте и удивленно восклицали:
  - Ого, а вас сегодня не отличить! Ты кто, Валька или Светка?
  Валька и Светка молчали и загадочно улыбались. Носова Эмма едва не упала, запутавшись в собственных ногах, оглядывая видоизмененных сестер Мятлевых, ведь обычно быть клоуном привыкла она сама.
  И только когда наполнился почти весь класс, на пороге показался Гориченко Роман. Он повернул голову к Вальке Мятлевой и, не обращая внимания на остальных, улыбнулся только ей и сказал:
  - Привет, Валька, - и спокойно пошел дальше на свое место.
  Валька Мятлева раскрыла от удивления рот. Все в классе вместе с Валькой тоже раскрыли рты от изумления.
  Какой-то новенький ученик, который был в классе вторую неделю, разбирался в одинаковых сестрах-близнецах, как в собственных пальцах на руках, в своей жизни, проблемах и мечтах. За те годы, что сестры Мятлевы были в классе, этому никто так и не научился.
  - А-а, Мятлевы, - сказала Галина Николаевна Оболенская, грузно входя в класс, - что за чушь вы написали мне в домашних сочинениях?
  - Сочинения для того и существуют, - сказали сестры Мятлевы, - чтобы писать в них всякую чушь.
  Галина Николаевна Оболенская остановилась и возмущенно уставилась на сестер Мятлевых.
  Игорь Данов сегодня нахально сел с Леной Букиной, сколько он мог страдать позади? Правда, с Леной Букиной сидел ее друг детства Мусов Олег. Но тот, увидев на своем месте новенького, не очень огорчился, так как к тому времени уже устал от своенравного характера Лены Букиной и никак не мог придумать достойного повода для ухода.
  Лена Букина огорченно смотрела на спину удаляющегося в задние ряды Олега Мусова и слышала, какую веселую песенку он при этом напевал. Извелись, оказывается, добры молодцы на белом свете, Лена Букина надеялась, что из-за нее сейчас развяжется большая драка.
  Потом седьмой "А" класс внимал, а Галина Николаевна Оболенская распалялась:
  - Сочинение подразумевает правду! - громогласно заявляла ученикам Галина Николаевна. - Согласны вы со мной, Мятлевы? Только честно!
  - Не согласны, - честно сказали сестры Мятлевы.
  Лена Букина сидела, вывернув голову назад, и завидовала Бондаровой Лене, которая тоже сидела сзади, и ей было лучше видно, какой он все-таки этот Толпекин Сергей своеобразный и необычный мальчик.
  - Как это вы со мной не согласны? - поразилась Галина Николаевна. - Сочинение о собственной жизни подразумевало честность, а вы безнадежно мне наврали.
  Сестры Мятлевы пожали плечами.
  - Иногда самим себе трудно сказать правду, - сказал Гориченко Роман, - а вы требуете, чтобы ваши ученики преподнесли ее вам в обычном школьном сочинении.
  - Выйди вон, - сказала Галина Николаевна Оболенская.
  Гориченко Роман сложил учебники в сумку и пошел к выходу из класса. Носова Эмма вывернула в его сторону длинные худые ноги и стала показывать, что сегодня она специально для него тоже пришла в туфлях на плоской подошве.
  - Я передумала, останься, - сказала Галина Николаевна Гориченко Роману.
  Гориченко Роман отрицательно покачал головой и вышел из класса.
  Галина Николаевна Оболенская оглядела класс. Все видели ее нервный срыв и непедагогическую несдержанность, и все сейчас за это получат.
  - Мятлевы, к доске, - сказала она сестрам Мятлевым.
  - Обе? - удивились сестры Мятлевы.
  - Обе, - сказала Галина Николаевна Оболенская и задумалась, что же обе Мятлевы будут делать у доски на уроке литературы?
  - Может, пусть стихи почитают? - предложил ей Артур Котов.
  - Котов! - сказала Галина Николаевна.
  - Тоже выйти вон или идти к доске? - спросил Артур Котов.
  Галина Николаевна Оболенская устало опустилась на стул и постаралась взять себя в руки. Недавно у нее был срыв урока литературы, и она уже жаловалась на седьмой "А" класс директрисе, поэтому сегодня это будет выглядеть не так эффектно.
  Галина Николаевна Оболенская внимательно посмотрела на знакомые лица детей, и ей вдруг стало совершенно непонятно, что такого нового и интересного помимо общеизвестных знаний о литературе она может им дать.
  Эти дети сильно выросли и взрослеют прямо на глазах. Старые истины они заменяют собственными понятиями и размышлениями о жизни. Их интересует лишь то, к чему они могут прийти сами, и им абсолютно наплевать на то, что думают об этой жизни другие. О чем можно с ними вообще разговаривать?
  
  
   ***
  На перемене после урока литературы Носова Эмма и Мосова Ирка решили дружить с Валькой и Светкой Мятлевыми. Они подошли и встали около них с двух сторон.
  Валька и Светка как раз стояли так, чтобы им незаметно был виден Данов Игорь. Валька уже забыла, о чем она разговаривала вчера с Гориченко Романом, девичья память обычно бывает коротка, особенно на такие вещи, которые не могут вмиг разорвать в клочья душу.
  Данов Игорь видел, что сестрам Мятлевым он тоже нравится, и мечтал их как-нибудь на этом подловить. Он с удовольствием хотел бы громко сказать что-нибудь типа: "О, и эти тоже на меня смотрят" или еще что-нибудь в этом роде.
  Но он не был уверен, обе Мятлевы смотрят на него или они незаметно меняются местами, а смотрит только одна. Ведь они были совершенно одинаковые. И не дай Бог, он ошибется и будет глупо выглядеть при Лене Букиной, которая тоже стояла тут же неподалеку и любовалась Толпекиным Сергеем.
  Гориченко Роман видел, что Валька Мятлева тоже как и все смотрит на Игоря Данова. Но он прекрасно знал, что она не такая как все. А еще он помнил их вчерашний разговор. И хоть в этом разговоре не было ничего такого необычного, просто этот разговор у них был и все.
  - Привет! - сладко улыбнулись Вальке и Светке Носова Эмма и Мосова Ирка.
  - Мы уже сегодня виделись, - сухо сказали Валька и Светка.
  - У, какие вы скучные, - сказали Носова Эмма и Мосова Ирка.
  - А мы вас сюда не звали, - сказали Мятлевы.
  Носова и Мосова терпеливо выслушали эту дерзость и промолчали, ведь они пришли сюда не ссориться, а как раз дружить.
  - У меня плохо с сочинениями, - печально сказала Носова Эмма, - может, ты, Валя, мне поможешь?
  Носова Эмма с надеждой смотрела на Мятлеву Светку, ей казалось, что она правильно угадала, кто где.
  - У тебя проблема школьных сочинений? - удивилась Светка. - Я думала, у тебя вообще нет никаких проблем.
  - Мне нужна четверка по литературе, - пожаловалась Носова, - я должна научиться хорошо писать сочинения.
  - Этот дар не приобретается, этот дар дается с рождения, - сказала Светка Мятлева.
  - Но, может быть, Валя, тут есть какие-то секреты, - сказала Носова Эмма Светке Мятлевой.
  - Есть и секреты, - кивнула Светка, - но только их нельзя открывать всем и каждому.
  Носова Эмма оттопырила нижнюю губу и задумалась над тем, какие бы ей привести неопровержимые аргументы того, что эти секреты нужно непременно доверить ей, Носовой Эмме.
  - Ладно, Валя, - сказала Валька Светке, - я пойду, а вы тут поговорите.
  И она ушла. Она подошла к окну и стала смотреть на улицу. Листья деревьев у школьной ограды были еще зеленые, в южных городах осень приходит только в начале зимы.
  К ней подошел Гориченко Роман и встал рядом.
  - Не похоже на осень, - сказал он, глядя в окно.
  Валька улыбнулась.
  - Я тоже об этом думала, - сказала Валька.
  Носова Эмма увидела, к кому подошел Гориченко Роман, и очень рассердилась.
  - Значит, ты не Валя, а Света! - сказала она Светке Мятлевой.
  - Это имеет важное значение в секретах написания хороших сочинений? - спросила Светка Мятлева.
  Эмма Носова взяла под руку верную Мосову Ирку и ушла в сторону.
  - Ты махнул мне в цирке или мне показалось? - спросила Мятлева Валька Гориченко Романа.
  Он улыбнулся.
  - Так тебе показалось или ты это видела? - вместо ответа спросил он.
  - Видела, - сказала Валька, - но хотела спросить, ты кому из нас махнул?
  - Тебе.
  - А я кто, Валя или Света?
  - Перестань, Валя, я же тебе сказал, что знаю, что ты - это ты.
  - Но там было такое расстояние, может, это была не я.
  - Валя, - сказал Гориченко Роман, - я же сказал тебе, что я ВСЕГДА знаю, что ты - это ты.
  
  
   ***
  Следующим после урока литературы была алгебра. Алгебру и геометрию в седьмом "А" классе вела преподавательница Кошкина Аврора Ивановна. Она вошла в класс и сердито оглядела учеников, с которыми она мучилась с пятого класса и будет маяться еще до одиннадцатого.
  - Что, подросли за лето? - спросила Аврора Ивановна.
  Потом она увидела новеньких мальчиков и спросила:
  - Что, это и есть те самые циркачи?
  Потом ее взгляд остановился на Данове Игоре, и она изрекла:
  - Что, самым красивым, небось, себя считаешь? Ну мы-то тебе тут крылья-то пообломаем.
  Потом Аврора Ивановна Кошкина немного помолчала, видимо, подумала, что бы еще такого плохого сказать седьмому "А" классу? Но ничего пока не придумав, она вздохнула и сказала:
  - Ладно, открывайте тетради.
  Перед Мятлевой Валькой сидел Артур Котов. Валька записывала в тетради тему урока, когда ей показалось, что она видит лицо Артура Котова прямо перед собой.
  Валька подняла глаза. Да, действительно, она видела лицо Артура Котова. В зеркале. Артур Котов принес в школу зеркало, поставил его перед собой и разглядывал в него одноклассников. Его взгляд встретился с Валькой Мятлевой. Они заговорщицки улыбнулись друг другу.
  Светка Мятлева тоже увидела зеркало и тоже улыбнулась. Солнце маленького хорошего настроения неожиданно взошло над их столами.
  - Дай мне, - сказала Валька Артуру Котову.
  Артур отдал ей зеркало. Валька поставила зеркало перед собой и незаметно навела его на Данова Игоря. Данов Игорь сосредоточенно смотрел на доску, видимо, размышлял над туманной фразой: "мы тебе крылья-то пообломаем".
  Валька улыбнулась. Да, он действительно ей нравился, что-то в нем было притягивающее, как магнит. Красота притягательна и не несет никакой ответственности за того, кому принадлежит.
  Валька продолжала незаметно смотреть на Данова Игоря, делая вид, что разглядывает всех остальных, когда что-то привлекло ее внимание в зеркале. Ах, вот оно что. Толпекин Сергей.
  Он покраснел как рак, опустил голову и беспокойно поглядывал в Валькино зеркало. Оказывается, все это время он думал, что Валька смотрела на него, а она его и не замечала вовсе. Валька опять улыбнулась.
  Больше смотреть было не на кого. Тогда она перевела зеркало и посмотрела на Гориченко Романа. Просто так. Он смотрел на нее внимательно и серьезно.
  - Ну что, одна из Мятлевых, развлекаешься? - увидела Аврора Ивановна Кошкина. - Все развлекаетесь? Ну, развлекайтесь, развлекайтесь. А экзамены-то не за горами! Вот там-то уж и я повеселюсь.
  Седьмой класс молчал и думал, что Аврора Ивановна Кошкина и без экзаменов неплохо проводит время в их классе. Успешно выгуливая на уроках алгебры и геометрии свое плохое настроение.
  
  
   ***
  Учебный год - это одна жизнь. Лето - это еще одна жизнь. Правда, лето - гораздо интереснее, чем учебный год, но ничего. Таким образом, получается, что человек проживает за свою жизнь не одну, а великое множество жизней.
  В конце августа на Вальку и Светку Мятлевых обычно нападает хандра. Они так и видят вновь эти желтеющие листья, прозрачные лужи и утренний туман. Звон будильника в семь утра, яичница на завтрак и набитые учебниками школьные рюкзаки.
  Мама Лариса говорит, если им уже в детстве все так надоело, что они собираются делать дальше? Валька и Светка отвечают ей, что дальше за ними приедут сказочные принцы, и в их жизни наступят большие перемены.
  Тогда мама Лариса говорит, что им рано думать о принцах, слава Богу, она не добавляет, что она в их годы об этом еще не думала. Мама Лариса редко врет дочерям, а все потому, что у нее с ними - большая любовь. Мама Лариса говорит, что главное в жизни, это дети, а все остальное, это полная ерунда.
  Валькиной и Светкиной маме Ларисе, страшно подумать, сорок лет. Но она не унывает. Она произносит коронную фразу: "В этом мире еще много мужчин, которые всегда будут старше меня". И они не унывают все вместе.
  Летом они редко уезжают из города, ведь море есть и здесь, а что еще в жизни нужно больше, чем море? Море - это любовь и природа, путешествия и надежды, воспоминания и мечты. Море - это все, все, все. Но это понимают только те, кто постоянно живет на море. Те, кто не живет на море, просто забывают о том, какое оно есть.
  В понедельник после уроков Валька и Светка лежали на городском пляже недалеко от пристани.
  - Скоро совсем похолодает, - сказала Валька.
  - Ага, - сказала Светка.
  - Мама говорит, что лет двадцать назад в море можно было купаться до ноября месяца, - сказала Валька.
  - Ага, - сказала Светка.
  - Планета остывает, - сказала Валька.
  А Светка сказала:
  - Ага.
  А потом Вальку тоже разморило, и она тоже замолчала. Тогда Светке стало скучно.
  - Ты нравишься Гориченко Роману, - сказала она, - ты это заметила?
  - Ага, - сказала Валька.
  - А он тебе нравится?
  - А он мне - нет.
  - А Данов Игорь тебе нравится?
  - Ага.
  - Мне тоже.
  - Только не таращься на него постоянно, а то он уже замечает.
  - Это он тебя замечает, - обиделась Светка.
  - Не меня, а тебя.
  - Это почему - меня?
  Светка открыла глаза и приподнялась на локте в сторону Вальки.
  - Потому что я на него не смотрю, - пояснила Валька.
  - Это почему ты на него не смотришь? - удивилась Светка.
  - Держу себя в руках.
  - Но я тоже держу себя в руках.
  - У тебя слабый характер, - сказала Валька, - ты не можешь держать себя в руках.
  Светка надулась и отвернулась.
  Валька встала и пошла к воде. Спокойные волны накатывали на берег, они были мягкие и теплые. "Совсем не похоже на осень", - подумала Мятлева Валька.
  Она посмотрела на синюю гладь воды и на горы вдалеке. "Интересно, - подумала Валька, - а сейчас кто-нибудь переплывает эту бухту туда и обратно?"
  
  
   ***
  На следующий день Валька и Светка Мятлевы пришли в школу немного раньше обычного. У входа им встретились Данов Игорь и Гориченко Роман. Дальше они пошли к классу вместе.
  У Вальки и у Светки горели щеки, оттого что они шли в класс рядом с Дановым Игорем. Данов Игорь пытался рассказать им что-то смешное о цирке, но сестры Мятлевы от переизбытка чувств ничего не понимали. Оказывается, они, ни одна, ни другая, совершенно не умели держать себя в руках.
  И поэтому получалось так, что когда Данов Игорь Вальку и Светку Мятлевых о чем-то спрашивал, отвечал ему на вопросы Гориченко Роман.
  У входа в класс Данов Игорь остановился и приложил палец к губам. В классе уже кто-то был и о чем-то громко разговаривал. Подслушивать нехорошо, но все машинально остановились тоже.
  В классе были Носова Эмма и Мосова Ирка.
  - Все одинаковые, понимаешь, все одинаковые, и только он не такой как все, я это сразу поняла - сказала Носова Эмма.
  - Это почему он не такой как все? - искренне удивилась Мосова Ирка.
  - Потому что только он сможет однажды продать свой дом, купить на эти деньги миллион алых роз и бросить их в ноги той, которую полюбит, - сказала Носова Эмма, - никто другой это сделать не сможет.
  - Откуда ты можешь знать, что он однажды так поступит? - удивлялась Мосова Ирка.
  - Женское чутье, - сказала ей не по возрасту взрослеющая Носова Эмма.
  И тут вдруг Гориченко Роман стал громко кашлять. А Данов Игорь, Мятлева Валька и Мятлева Светка с удовольствием постояли бы тут дальше и послушали, кто это такой герой, которого так тонко почувствовала Носова Эмма.
  - Ты нарочно это сделал, - в сердцах сказал Данов Игорь.
  Он уже собирался сладостно услышать, что это он будет однажды такой хороший.
  - Кажется, кто-то идет, - сказала Носова Эмма, и они с Мосовой Иркой замолчали.
  Данов Игорь вошел в класс и важно прошел мимо Носовой Эммы. Ну вот, еще и эта влюблена.
  Носова Эмма опустила глаза и покраснела. Она поняла, что она пропала, и ее все слышали, и теперь все будут знать, что и для нее в этой жизни бывает что-то - очень глубоко и так серьезно.
  Гориченко Роман устало опустился на свое место. Он знал, что Эмма Носова говорила о нем, он прекрасно видел все ее выкрутасы в его адрес. Но он абсолютно ничем не мог ей помочь. Потому что в свои тринадцать лет он уже совершенно точно знал, кому он однажды бросит в ноги свой миллион алых роз.
  
  
   ***
  Носова Эмма долго думала, что бы такого гадкого сделать Мятлевой Вальке, пока не придумала. Вместе с Мосовой Иркой они пробрались в учительскую, стащили классный журнал и поставили Мятлевой Вальке крупную единицу по литературе.
  На уроке литературы Галина Николаевна Оболенская очень удивилась.
  - Мятлева, что это такое? - спросила она.
  - Где? - спросила Валька.
  - У меня в журнале, - сказала Галина Николаевна.
  - А что у вас в журнале? - поинтересовалась Валька Мятлева.
  - У меня в журнале стоит большая единица напротив твоей фамилии, - пояснила Галина Николаевна.
  - Вы же сами поставили ей эту единицу, - сказала Букина Лена.
  - Я ей в прошлом году единицу ставила, а не в этом, - сказала Галина Николаевна.
  - А в этом году вы ей тоже успели еще одну единицу поставить, - сказал Игорь Мухов, которому было абсолютно все равно, у кого сколько единиц стоит в журнале, у него самого этих единиц был вагон и маленькая коробочка.
  - Я еще не совсем выжила из ума, - сообщила классу Галина Николаевна, - и прекрасно помню, в каком году и кому я ставила единицы.
  Седьмой "А" класс захихикал. Галина Николаевна Оболенская поняла, что ей не нужно было употреблять слова о том, в какой она степени выжила из ума.
  Галина Николаевна вновь принялась за Вальку Мятлеву.
  - Ну, - сказала она, - что это значит?
  - Не думаете же вы, что я сама себе ее поставила, - сказала Валька.
  - А кто тебе мог ее поставить?
  - Вообще-то, кроме вас - никто, - сказала Валька.
  - Ах так, - сказала Галина Николаевна, - ну, тогда, как вы знаете, я единиц не исправляю.
  - Не могла же она сама себе поставить единицу в журнал, в самом деле, - сказала Лена Букина.
  - Это уже не мои проблемы, - сказала классу Галина Николаевна Оболенская.
  Она оглядела класс, не хочет ли ей еще кто-нибудь как-нибудь возразить?
  Носова Эмма и Мосова Ирка тоже заинтересованно посмотрели по сторонам: не хочет ли кто-нибудь что-нибудь сказать такой милой Галине Николаевне Оболенской?
  Но никто больше ничего не говорил. Это была проблема только Вальки Мятлевой. И как хорошо, что тот, кто ставил ей эту единицу, не промахнулся клеткой и поставил эту расчудесную оценку точно напротив ее фамилии.
  Валька и Светка посмотрели друг на друга. И Валька отвернулась к окну, чтобы в полной самостоятельности сдержать слезы.
  Гориченко Роман повернулся и стал смотреть на Носову Эмму. Носова Эмма вспыхнула и стала вызывающе смотреть на Гориченко Романа. Интересно, что сможет сделать он, такой хороший, с ней, такой плохой?
  Гориченко Роман ничего не мог сделать с такой плохой Носовой Эммой. Не так уж много в этой жизни он, оказывается, мог.
  А вот Носовой Эмме было уже не по себе. Она поняла, что Гориченко Роман догадался, что это она поставила единицу. Но только, что сделать, чтобы все встало на свои места, Носова Эмма никак не знала.
  Гориченко Роман подошел к ней на перемене. У Носовой Эммы перехватило дыхание, оттого что он сам подошел к ней.
  - Всю свою жизнь за чужой счет не проживешь, - сказал ей Гориченко Роман.
  - Ты о чем? - спросила Носова Эмма.
  - Ты знаешь, о чем я.
  - Нет, я не понимаю, - сказала Носова Эмма.
  Она была в ужасе от того, что он понял, какая она плохая.
  - Потому что твоя жизнь, это только твоя жизнь, - сказал Гориченко Роман, - и только тебе придется жить с твоими поступками всю жизнь.
  Гориченко Роман отошел от Носовой Эммы, а она осталась стоять одна, обуреваемая противоречивыми чувствами и эмоциями. Что-то было не так в ее стройной системе взглядов на жизнь, которую она, казалось, так надежно выработала к своим тринадцати годам.
  К Носовой Эмме бережно подбежали ее подхалимы.
  - Ну скажи, скажи, что он такого хорошего тебе тут говорил? - взволнованно спрашивали ее и Мосова Ирка, и Ира Зорева, и Булова Лена, и Аверова Света.
  А Носовой Эмме хотелось их всех поколотить. Потому что Гориченко Роман ничего хорошего ей не говорил.
  Скажем сразу, что на следующей неделе у Вальки Мятлевой в журнале по литературе стояла крупная четверка. Галина Николаевна Оболенская удивилась не меньше прежнего.
  - Валентина Мятлева, - сказала она, - у тебя вместо большой единицы почему-то стоит большая четверка.
  Седьмой "А" класс стал смеяться, и Галина Николаевна Оболенская поняла, что она опять сделала что-то не так. С этим классом всегда надо быть настороже и не подпускать их слишком близко.
  
  
   ***
  Еще в этот день в седьмом "А" классе было такое грандиозное событие: Данов Игорь признался Букиной Лене в любви.
  Букина Лена влепила Данову Игорю после его признания звонкую пощечину. Она и сама не знала, откуда она взяла, что так полагалось делать, но была уверена, что это правильно.
  В свое время ей уже признались в любви три соседских мальчика, и все они тоже получили по пощечине. А еще ей признался в любви один старшеклассник, но от пощечины ловко увернулся, чем неимоверно огорчил Букину Лену.
  Данов Игорь пощечину стойко перенес, быть может, он уже немало получил их в своей долгой и трудной жизни. А потому испытание на прочность он выдержал, но это ему ничем не помогло. Потому что красивой Букиной Лене совершенно не нравился красивый Данов Игорь, а очень нравился просто симпатичный Толпекин Сергей.
  Букина Лена отсела от Данова Игоря. Раз он признался ей в любви, сидеть вместе они теперь не будут. Непонятно почему, но Букина Лена знала, что все должно быть именно так.
  Но так как в последних рядах свободного места не было, Букина Лена села где-то впереди. И все уроки она сидела вполоборота к учителям и не сводила прекрасных печальных глаз с невыразительного лика просто симпатичного Толпекина Сергея.
  Толпекин Сергей видел страдания этой красивой девочки, но ничем не мог ей помочь. Потому что ему нравились все девочки седьмого "А" класса. То разом, то попеременно.
  То ему нравились обе сестры Мятлевы, и ему было абсолютно все равно, кто из них - кто. То ему нравились наглые Носова и Мосова. То он находил некое своеобразие в Ларисе Густовой, то - некоторую изысканность в Бондаровой Лене.
  "Жизнь - штука сложная, попробуй в ней разобраться, голову свернешь", - думал Толпекин Сергей и предпочитал ни в чем особо не разбираться.
  Гориченко Роман сидел в левом ряду от Мятлевой Вальки. Он мог видеть ее профиль, маленький нос с небольшим количеством веснушек и непослушную прядь волос, спадающих ей на лицо.
  Мятлева Валька смотрела на доску, на учителей, по сторонам и абсолютно не замечала Гориченко Романа. Она вспоминала о нем тогда, когда он подходил к ней достаточно близко для того, чтоб о нем можно было бы забыть.
  Она сразу поняла, что именно Гориченко Роман сможет подарить тому, кого полюбит, миллион алых роз. Потому что никто другой был на это просто не способен. Но то, что сделает или не сделает в своей жизни Гориченко Роман, совершенно не интересовало Вальку Мятлеву. Он был просто самый положительный мальчик на земле, и это было действительно так, и все.
  Данов Игорь все уроки слагал составляющие своей безоблачной жизни и никак не мог понять, в чем получился просчет. Обычно все встречающиеся на его пути девочки раскрывали рты и не могли оторвать глаз от его красоты. Впервые в жизни он встретил девочку, которая вполне была достойна его внешне. Но что она нашла в этом неуклюжем и совершенно обычном Сергее Толпекине?
  
  
   ***
  А на уроке физики Лариса Густова думала о том, что лучше больше не зарекаться и кушать в столовой столько, сколько хочется кушать. А то потом все равно придется переедать после уроков.
  Умная Света Парева думала, что надо записаться в танцевальный кружок, да только, наверное, для этого нужны какие-то особенные способности. Света Лисина ни о чем не думала, а просто читала интересную книжку под столом.
  А Валька Мятлева всю литературу думала о Данове Игоре. И всю историю думала о Данове Игоре. И всю эстетику думала о Данове Игоре. А на уроке физики она решила не думать больше о Данове Игоре никогда.
  Она добросовестно переписала тему урока в тетрадку и стала внимательно смотреть на Надежду Николаевну Ристину.
  "Мне нужно думать только о физике", - думала Мятлева Валька, не сводя глаз с Надежды Николаевны Ристиной и с классной доски, где стали появляться сложные формулы нового урока.
  Антон Панов и Тамошенко Роберт играли в человечков. Человечками были их собственные руки, они бегали по парте, дрались, кувыркались и гадко обзывались. Панова Антона и Тамошенко Роберта это очень веселило. Панов Антон и Тамошенко Роберт пошли в гимназию чуть ли не с пяти лет и сейчас успешно догоняли свое не так далеко ушедшее детство.
  Носова Эмма и Мосова Ирка думали о том, что неплохо бы было сорвать уроки и отдохнуть от учебы. Артур Котов, Игорь Мухов и Петр Мигов думали о том, что учиться надо в старости, а молодость дана человеку для того, чтобы отдыхать.
  Ира Зорева, Лена Булова и Света Аверова думали о том, что бы такое особенно приятное сказать на следующей перемене Носовой Эмме, когда в классе раздался громкий крик Надежды Николаевны Ристиной.
  - Мятлева! - орала обычно такая спокойная Надежна Николаевна Ристина. - Спустись на землю и скажи мне эту формулу!
  Валька Мятлева под этот крик с ужасом обнаружила, что смотрит она совсем не на доску, на которой уже не было свободного места от бесконечных формул и физических величин. Когда Надежда Николаевна успела их там написать?
  Смотрела Валька далеко за классное окно, за высокие деревья и далекие облака. И представляла себе, как они, одни-единственные во всем мире, с Дановым Игорем танцуют упоительно-медленный танец в пустом спортивном зале гуманитарной гимназии номер одиннадцать.
  - Сидит, сама себе улыбается, - рассказывала классу про Мятлеву Вальку добрая Надежда Николаевна Ристина, - меня не слышит, на доску не смотрит и витает, как обычно, в облаках.
  Седьмой "А" класс хохотал так, что иные чуть не попадали под столы. А Валька Мятлева решила больше не думать о физике. Никогда.
  Следующие три дня Валька и Светка Мятлевы опять не учились.
  
  
  Часть 4
  В среду утром Валька Мятлева проснулась с ощущением чего-то необычного и прекрасного. Через миг она вспомнила о кино. И это ей не приснилась. Это было в ее жизни на самом деле.
  Валька села на кровати и посмотрела в окно. Было еще очень рано, но небо уже розовело со всех сторон. Ночные облака рассеивались, и новый день обещал быть длинным и удачным. Валька тихо встала и пошла на балкон, встретить этот день.
  Светка Мятлева тоже проснулась с ощущением чего-то необычного и прекрасного. Но она не стала ни о чем думать и вспоминать, а перевернулась на другой бок и опять сладко заснула.
  И когда через время к их дому подъехал режиссер Александр Николаев, он увидел на балконе Вальку в длинной ночной рубашке. Валька помахала ему рукой, приложила палец к губам и показала руками какие-то таинственные знаки. Так Александр Николаев понял, что они спустятся минут через пятнадцать.
  Дома Валькой долго возмущались Светка и мама Лариса за то, что не разбудила пораньше, и сейчас ни у кого не было ни на что времени. Валька сказала, что у нее тоже нет ни на что времени, так как она все свое время простояла на балконе.
  Светка и мама Лариса сказали Вальке, что это ее личные трудности, раз она такая романтичная. Валька сказала, что это не трудности, а изысканность. Но спорить никто с ней не стал, так как ни у кого на это не было ни секунды.
  А через пятнадцать минут они действительно стояли перед Александром Николаевым на улице. Александр Николаев посмотрел на Ларису Мятлеву и еле поборол в себе здоровое желание поправить ее непослушную челку.
  - Гм, - сказал Александр Николаев, борясь с искушением сделать то, чего не полагалось делать, - привет всем.
  - Привет, привет, - сказали ему Валька и Светка.
  - С добрым утром, - сказала Лариса Мятлева.
  - Гм, - опять сказал Александр Николаев.
  Валька и Светка прижимали к груди учебники и тетради. В перерывах между съемками они собирались учить уроки.
  - Вот, - сказала Лариса Мятлева, - доверяю вам своих детей.
  - Да, конечно, - сказал Александр Николаев, - я за ними там пригляжу.
  - Только не разрешайте им много купаться.
  - Что вы, им сегодня будет некогда купаться.
  - Ну хоть чуть-чуть! - заклянчили Светка и Валька.
  Лариса Мятлева и Александр Николаев рассмеялись. Валька и Светка полезли в машину, а Александр Николаев остался на улице уговаривать их маму бросить работу и ехать вместе с ними на съемки.
  Лариса Мятлева сказала:
  - Знаете, как отличить реальность от снов?
  - Как? - спросил Александр Николаев.
  - Во сне я бы с вами поехала. А в реальности - не могу, - сказала Лариса Мятлева.
  Валька и Светка подозрительно разглядывали Александра Николаева и свою маму в открытые окна машины.
  - Кажется, он влюбился, - сказала Светка.
  - Ты что, только что это поняла? - презрительно сказала Валька.
   Водитель насвистывал первый концерт Чайковского и любовался собой в зеркало заднего вида, а потому ничего интересного вокруг не замечал.
  Лариса Мятлева со всеми распрощалась и пошла на работу в редакцию. Александр Николаев задумчиво сел в машину.
  Водитель завел мотор и поехал. Он даже не стал выспрашивать у Николаева: "а куда ехать" и "а зачем туда ехать". Он видел, что шеф и так не в настроении.
  
  
  ***
  Съемочная группа обрадовалась Светке и Вальке как родным.
  - Ну что, двоечницы, будем дальше в кино сниматься? - спросил их Михаил Придорогин.
  - О, учебники с собой взяли, - сказал Андрей Костомаров, - дайте-ка посмотреть, что сейчас дети в школе проходят.
  - То же самое, что и во все времена, - сказала Светлана Восторганова.
  - Говорят, сейчас такие сложные программы, - сказал второй оператор Алексей Никодимов.
  - Это во все времена говорили, - сказала гримерша Цветкова, - потому что каждое последующее поколение гораздо умнее предыдущего, и его нужно больше нагружать.
  - Не хочу никого прерывать, - сказал Александр Николаев, - но, может, мы все-таки приступим к работе?
  - О да, да, - сказали все и разошлись по местам.
  Тамара Васильева, выздоровевшая, успокоившаяся, загорелая и умиротворенная, тепло смотрела на своих детей по фильму.
  - Неплохо было бы, если бы у нее на самом деле были какие-нибудь дети, - сказал Михаил Придорогин Александру Николаеву, убедившись, что Васильева его не слышит.
  - Это зачем? - сказал Николаев.
  - У нее тепла в глазах было бы побольше, - сказал Придорогин.
  - Вроде она и так неплохо играет.
  - Это тепло было бы у нее более настоящее.
  - Не придирайся, - сказал Александр Николаев, - она и так человек нелегкой судьбы, этого у нее в глазах не занимать.
  - Да, этого не занимать, - согласился Михаил Придорогин.
  И они направились знакомить Вальку и Светку их с задачей на этот день. Кстати, Светка и Валька уже как-то незаметно исчезли с горизонта, но Николаев и Придорогин знали, где их искать.
  И точно. Анастасия Цветкова затащила девочек к себе в вагончик и пыталась напоить чаем и накормить чем бог послал. А Светка и Валька объясняли, что они завтракали, а в вагончик пришли из приличия, раз Цветкова так настойчиво звала.
  Александр Николаев заглянул в вагончик и поманил Вальку и Светку пальцем.
  - Но они же голодные, - ужаснулась гримерша Цветкова.
  Но Михаил Придорогин закрыл ее в вагончике.
  - Значит, так, - сказал Александр Николаев, - сегодня мы познакомим вас с еще одним главным героем.
  - Еще один герой? - вытаращила глаза Светка.
  - Предупреждать надо, - сказала Валька.
  Николаев и Придорогин рассмеялись.
  - Ничего страшного, - сказал Александр Николаев, - вы же и так не имели никакого представления о фильме.
  - Но вы обещали только "маму", - капризно сказала Светка.
  - А он и не "папа" вовсе, - сказал Михаил Придорогин.
  - Зачем он тогда нужен? - сказала Валька.
  - Он будет просто знакомым вашей мамы, - сказал Александр Николаев.
  - Он обаятельный, - сказал Михаил Придорогин, - вот увидите, вы подружитесь.
  Но Валька и Светка надулись как мыши на крупу.
  - Вон он, кстати, посмотрите, - Михаил Придорогин показал пальцем в сторону моря, - это известный актер Игорь Дементьев, вы должны были видеть его в каком-нибудь из последних фильмов.
  - А мы не смотрим последние фильмы, - сказали Валька и Светка, - мы смотрим классику.
  - Ничего себе, - сказал Михаил Придорогин, - ну ладно я смотрю классику, но я делаю это только потому, что у меня ностальгия по хорошему искусству.
  - Мы тоже разбираемся в хорошем искусстве, - сказали Валька и Светка.
  Михаил Придорогин развел руками.
  - Все равно наш актер вам понравится, - сказал он, - вот увидите.
  Валька и Светка поискали глазами известного актера. На берегу моря действительно сидел незнакомый человек. Этот человек был одет в балахон и огромную шляпу Тамары Васильевой.
  Перед человеком стоял Андрей Костомаров и что-то активно рассказывал, показывая руками во все стороны. Видимо, объяснял, где и как сегодня будут брать в кадр обаятельного человека в балахоне.
  Чуть подальше на большом камне стояла реквизитор Аня Монахова в открытом купальнике и с блеском в глазах, и показывала человеку в балахоне, как молодо и привлекательно ее тело, и как устала томиться одиночеством ее душа. И как ее тело и душу тут совсем никто не понимает.
  - Н-да, - сказала Валька, - считайте, что он нам уже понравился.
  Светка тоже утвердительно кивнула.
  - Вот и здорово, - сказал Михаил Придорогин, - вот и хорошо.
  Но Александр Николаев понял, что вообще-то ничего хорошего, и что у него появилась еще одна проблема: девочки будут в штыки принимать главного героя.
  Потом известного актера Игоря Дементьева знакомили с Валькой и Светкой. Игорь Дементьев, придерживая, чтоб не спала с его звездной головы нелепая шляпа Тамары Васильевой, галантно поцеловал руки Вальке и Светке.
  Валька и Светка, конечно же, знали, что взрослым мужчинам полагается целовать руки взрослым женщинам. Но так как они были еще дети, то с особым восторгом это не восприняли.
  - Привет, - очаровательно улыбнулся Игорь Дементьев, - как дела?
  - Все нормально, - сказали Валька и Светка, ища глазами, куда бы смыться.
  Но вокруг них уже собралась половина съемочной группы.
  - Нравится в кино сниматься? - заботливо поинтересовался Игорь Дементьев.
  - Нравится, - через губу сказала Светка.
  - Все получается? - спросил Дементьев.
  - Это у режиссера надо спросить, - через губу сказала Валька.
  - Я могу вам автограф дать, - сказал Игорь Дементьев, - будет чем хвастаться в школе.
  - Нет, спасибо, - сказали Светка и Валька, - мы не любим хвастаться.
  Игорь Дементьев развел руками. Съемочная группа тактично давила в себе смех. Да, трудно было кому-то понравиться, если ты почему-то изначально не понравился. Теперь только время могло все поправить.
  - Зря ты им руки поцеловал, - сказала Игорю Дементьеву Светлана Восторганова.
  - Оставь пока девочек в покое, - сказал Александр Николаев, - пусть они сами к тебе привыкнут.
  - Но я должен обаять их своей харизмой, - сказал Игорь Дементьев.
  Александр Николаев и Михаил Придорогин хотели громко рассмеяться, но сдержались.
  - Нет, тебе не нужно это делать, - сказал Александр Николаев.
  - Ты лучше пока Тамару Васильеву околдуй своей харизмой, - сказал Михаил Придорогин.
  - Ну, Васильеву я давно околдовал, - сказал Игорь Дементьев.
  Но Тамара Васильева Игорем Дементьевым совсем не околдовалась, потому что в этом месте и в этот час ей нравился Александр Николаев, а флиртовать сразу с двумя мужчинами было не логично. Поэтому с Игорем Дементьевым она тоже была как еж, вся на колючках.
  Приступили к съемкам.
  - Можно снять шляпу и вот это? - спросил Игорь Дементьев, показывая на балахон.
  - Нет, - сказал Александр Николаев, - сначала отработаем сцену вашей встречи.
  Игорь Дементьев вздохнул и остался стоять там, где ему показали, по колено в море. А Тамару Васильеву, Вальку и Светку поставили так, чтобы они как бы только что шли к морю.
  В воде все должны были встретиться. Васильева и Дементьев должны были кокетливо друг на друга взглянуть. А Валька и Светка должны были взглянуть на эту картину не очень радостно. Только к ним приехала их мама, как ее тут же ожидало знакомство с таким интересным мужчиной.
  Светке и Вальке интересный мужчина Игорь Дементьев не показался таким уж интересным, но они поверили на слово Николаеву и Придорогину. Всех расставили на места, отмерили расстояние, оценили вид с берега. С Дементьева сняли шляпу и балахон. На Васильевой поправили купальник. Вальке и Светке слегка растрепали волосы.
  Александр Николаев сказал:
  - Мотор!
  Восторганова хлопнула хлопушкой. Игорь Дементьев расплылся в широкой улыбке, а Тамара Васильева развернулась и громко сказала Александру Николаеву:
  - У меня мурашки от холодной воды по всему телу бегут, я не могу сниматься в таком виде!
  Андрей Костомаров, чертыхаясь, остановил камеру. Александр Николаев, чертыхаясь, стал звать Анастасию Цветкову.
  - Я ее в вагончике закрыл, - вспомнил Михаил Придорогин и пошел открывать вагончик с Цветковой.
  - Пусть возьмет полотенце и спирт, - сказал Придорогину Александр Николаев.
  - Напоим Васильеву? - поинтересовался Андрей Костомаров.
  - Нет, - сказал Александр Николаев, - только разотрем.
  - Я могу дать спирт, - сказал осветитель Олег Емельянов.
  - Нет, только не ты, - сказала Емельянову съемочная группа, - у тебя наверняка какой-нибудь ядовитый спирт будет.
  - Да я только вчера его пробовал, нормальный спирт, - сказал Емельянов.
  - Все равно, нет, - сказала съемочная группа.
  Потом Тамару Васильеву растирали спиртом и полотенцами. На что Тамара Васильева в итоге заявила, что она не может сниматься, потому что теперь она вся красная.
  
  
  ***
  Валька и Светка, пока все были заняты, зашли в море и поплыли.
  - Как будто не с нами это происходит, - сказала Светка.
  - А я уже привыкла, что у меня в жизни в последнее время такая неразбериха, - сказала Валька.
  - Какая у тебя в жизни неразбериха, - недоуменно сказала Светка, - у нас же с тобой практически одинаковые жизни.
  - У нас практически одинаковые жизни внешне, но внутренние моменты у нас разные.
  - И что такого умного внутри тебя происходит? - насторожилась Светка.
  - Не обязательно это такое умное. Просто другое и все.
  Светка задумалась.
  - А Гориченко Роман тебя тоже по внутреннему миру выделил? - спросила она.
  - Даже не знаю, - сказала Валька, - может, все в совокупности.
  Она легла на спину и поплыла на спине. Светка тоже легла на спину и поплыла на спине. Солнце еще не начало нещадно жарить, оно пока только слегка предупреждало, что скоро поступит именно так. Валька и Светка плыли все дальше и дальше.
  Через некоторое время им послышались какие-то странные звуки. Но, плывя в море и наслаждаясь каждым мигом слияния с теплой водой, не очень хочется определять, откуда и зачем раздаются какие-то внешние звуки. Вскоре звуки стали прямо раздражать.
  - Небось нас зовут, - сказала Светка.
  - Небось даже в рупор орут, - сказала Валька.
  - Может, сделаем вид, что не услышали? - предложила Светка.
  - Давай, - согласилась Валька.
  И они спокойно проплыли дальше.
  Александр Николаев сидел на берегу и смотрел вдаль. Вот бы и ему сейчас уплыть куда-нибудь подальше от его "кина" и от проблем.
   - Утонут, утонут, - прижимала руки к груди Цветкова, тревожно всматриваясь вдаль.
  - А нас всех посадят, - вторила ей Восторганова, - всю съемочную группу посадят.
  - Не утонут, - спокойно сказал Михаил Придорогин, - они же на море выросли.
  - Хорошо плывут, - мечтательно сказал Андрей Костомаров.
  А второй оператор Алексей Никодимов громко кричал в рупор:
  - Э-ге-гей!
  Наконец Светка и Валька сделали вид, будто только что услышали, как их тревожно зовут с берега. Они подняли головы из воды и помахали руками взволнованным людям на берегу. Взволнованные люди на берегу махали Вальке и Светке какими-то тряпками, палками и вообще, чем придется.
  Когда Валька и Светка приплыли на берег, Восторганова и Цветкова бросились растирать их полотенцами. Вальке и Светке пришлось это терпеть.
  - А я планировал сегодня снимать, как Дементьев будет учить вас плавать, - сказал Вальке и Светке Александр Николаев, - вы сможете сделать вид, что не умеете плавать?
  Светка и Валька подумали и честно ответили:
  - Нет.
  - Я так и думал, - сказал Александр Николаев.
  Потом Тамару Васильеву опять завели в воду. С одной стороны около нее поставили Дементьева, а с другой - Светку и Вальку. Стали снимать первую встречу главной героини и ее детей с интересным мужчиной.
  Игорь Дементьев стал требовать, чтобы теперь он был в шляпе, так как солнце было уже гораздо горячее, чем с утра.
  - Весь твой шарм накроется этой шляпой, - сказал ему Михаил Придорогин.
  - К черту шарм, я обгорю и пойду пятнами, - сказал Игорь Дементьев.
  Но ему не только не выдали спасительную шляпу, но и заставили радостно улыбаться и запретили щуриться от солнца.
  - А можно я буду в темных очках? - кокетливо спросила Тамара Васильева.
  - Нет! - заорал на нее Александр Николаев.
  И Васильева сразу поняла, что сегодня лучше пока не выделываться. По крайней мере, в ближайшую половину дня.
  - Если ты будешь в темных очках, шикарный мужчина Игорь Дементьев пройдет по пляжу мимо тебя, потому что не увидит твоих прекрасных и одиноких глаз, - терпеливо объяснил Михаил Придорогин Тамаре Васильевой.
  В конце концов, сцену сняли. Камеру на штативе даже в воде устанавливали, чтобы снять грустные глаза Вальки и Светки, оттого что в жизни их мамы появилась такая новая история.
  Потом отдельно снимали трепетный разговор Васильевой и Дементьева в воде у самого берега, а Светка и Валька могли чуть-чуть поделать уроки.
  - Ого, какая биология сложная, - сказала Анастасия Цветкова, - интересно, зачем детям нужны латинские названия всех грибов, мхов и лишайников? Я это когда-то в мединституте проходила, пока его не бросила.
  - Ты на их алгебру и геометрию посмотри, - сказала Светлана Восторганова, - высшая математика и начертательная геометрия, из-за которых я когда-то вылетела из технического вуза, отдыхают.
  Но долго заниматься Вальке и Светке не дали, потому что стали готовить сцену, в которой Игорь Дементьев как настоящий мужчина раздобыл где-то на отдыхе на море мангал и собрался жарить на нем шашлык.
  Тамара Васильева исподлобья разглядывала Александра Николаева и определяла его самочувствие, настроение и шкалу терпимости на данный момент, собираясь обидеться на то, что Игорь Дементьев, видите ли, сумел раздобыть неизвестно где этот чертов мангал. Но определив женским чутьем, что Николаева лучше пока не трогать, Тамара Васильева обиделась на Придорогина.
  - Я с тобой в следующий раз работать не буду, - сказала она Михаилу Придорогину, присевшему на пень и раскуривающему сигару.
  - Вот и здорово, - согласился с ней Придорогин, - вот и хорошо.
  Потом достали мясо, а Вальке и Светке сказали собирать разбросанные поблизости веточки и складывать их в мангал. Игорь Дементьев разжег костер и стал нанизывать мясо на шампуры. Игорь Дементьев и правда был хороший актер, все он делал изысканно, серьезно и красиво. С первого дубля в кадре отлично смотрелись его четкие действия, мужской характер и белоснежная улыбка.
  Тамару Васильеву посадили неподалеку любоваться, как играют натренированные мышцы на его сильных руках, и Тамара Васильева сердито любовалась. Все сняли, все получилось красиво и по-настоящему. Все поаплодировали друг другу.
  А потом приехал водитель, которого Александр Николаев посылал привезти в обеденный перерыв Ларису Мятлеву, и объявил, что Лариса Мятлева приехать не смогла. Потому что у нее аврал на работе, и ей надо срочно сдавать две горящие статьи.
  И Александру Николаеву пришлось делать вид, что он вовсе не расстроен, а если и расстроен, то только из-за Вальки и Светки, потому что они не увидят свою маму в обеденный перерыв, а увидят ее только поздно вечером. А съемочная группа делала вид, что тоже это прекрасно понимает.
  Зато водитель привез свежие городские газеты, чтоб сделать из них шляпу от палящего солнца и прилечь в ней поспать на берегу.
  И в одной из газет на первой полосе все увидели портрет Александра Николаева. А под портретом интервью какого-то таксиста о том, что режиссер из столицы где-то на берегу снимает какой-то фильм, но больше таксист ничего не может рассказать, потому что его запугали.
  - Только этого не хватало, - сказал Михаил Придорогин.
  - Сейчас начнут искать, где мы, зачем и почему, - сказал Андрей Костомаров.
  А Александр Николаев ничего не сказал. Потому что он и так уже был слишком уставшим от всевозможных мелких казусов и неприятностей.
  А потом Валька, Светка, Тамара Васильева и Игорь Дементьев с одного дубля ели вкусный и сочный шашлык на свежем воздухе, а вся съемочная группа пускала слюну чуть ли не на главную камеру.
  
  
  ***
  Во второй половине дня Игорь Дементьев учил Светку и Вальку плавать неподалеку от берега, а Валька и Светка делали вид, что плохо плавают и чуть ли не тонут. Выходило это у них плохо, Валька и Светка не тонули и все.
  - Те, кто умеет плавать, не смогут показать, что они плавать не могут, - весело сказал Игорь Дементьев Николаеву и Придорогину.
  - Ты не заинтересован в успехе фильма? - поинтересовался Придорогин.
  - Я-то заинтересован, - сказал Дементьев, - но от правды не уйдешь.
  - Значит, надо что-то придумать, - сказал Александр Николаев.
  И они с Придорогиным придумали привязать к веревкам большие камни и положить их на дно. Валька и Светка "тонули", хватаясь за этиверевки и пытаясь уйти на дно.
  - Ой, как они уже хорошо плавают, - восторгалась с берега главная героиня в исполнении Тамары Васильевой.
  - Да, - гордо говорил ей герой Игоря Дементьева, - я могу обучать детей плавать.
  Тогда Валька и Светка уходили под воду уже естественным образом, от смеха. Кое-как сняли и эти трогательные моменты.
  Ближе к вечеру Александр Николаев позвонил Ларисе Мятлевой.
  - Я хотел увидеться с вами сегодня вечером, - сказал он.
  - Что-то случилось? - сказала Лариса Мятлева.
  - Нет, нет, - сказал Александр Николаев, - просто разговор.
  - Конечно, давайте увидимся.
  - Только это будет поздно, у нас еще вечерние съемки.
  - Хорошо, - сказала Лариса Мятлева, - у вас все нормально?
  - Да, у нас все нормально.
  - Как мои дети?
  - Отлично.
  - Не устали?
  Александр Николаев поискал глазами Вальку и Светку. Валька и Светка учили Светлану Восторганову становиться на мостик, а Тамара Васильева и гримерша Цветкова стояли рядом и в ужасе прижимали руки к груди.
  - Нет, - сказал Александр Николаев Ларисе Мятлевой, - они еще не скоро устанут.
  Потом снимали, как Васильева, Дементьев, Валька и Светка купались в море при уходящем солнце, при совсем ушедшем солнце и в наступивших сумерках. А потом фотографировались при луне и купались в ночном море.
  - Гораздо интересней стало сниматься, когда на площадке появился такой интересный мужчина, - бросила Тамара Васильева куда-то в необозримое пространство.
  Александр Николаев на фразу никак не отреагировал, потому что был поглощен беседой с Михаилом Придорогиным. А потом Андрей Костомаров сказал, что он уже плохо видит, он устал и ему пора спать.
  Вальку и Светку привезли домой, когда было совсем темно. Лариса Мятлева встречала их около подъезда.
  - Как вы? - спросила она.
  - Усталые, но счастливые, - сообщила ей Валька.
  А Светка из последних сил согласно покивала головой.
  Лариса Мятлева обняла их и отправила домой, найти еду в холодильнике и свалиться спать.
  - Завтра я заеду за вами до рассвета, - сказал им Александр Николаев, - не забудьте завести будильник.
  - Разве вам не нужно будет утром отдохнуть? - с надеждой спросили Валька и Светка.
  - Когда снимаешь фильм, времени на сон не остается, - ответила за него Лариса Мятлева.
  Александр Николаев улыбнулся. Светка и Валька помчались домой, поскорее спать и отдыхать.
  
  
  ***
  Александр Николаев открыл перед Ларисой Мятлевой дверь машины.
  - Куда мы едем? - спросил водитель.
  Вообще-то чуткий Александр Николаев заподозрил что-то неладное в самой постановке вопроса. Не "куда ехать" и не "куда вас отвезти", а именно "куда мы едем". Совместно.
  Но порядком уставший за сегодняшний день Александр Николаев отогнал от себя неуютные мысли. С ним рядом стояла эта женщина. Хрупкая, нежная, едва знакомая, неизвестная, с непослушными волосами, тонким запахом духов и мягкой, почти детской улыбкой.
  - В какой-нибудь ресторан, - сказал Александр Николаев.
  - Что вы, - пришла в ужас Лариса Мятлева, - я же не в вечернем платье.
  - К чему эти официальности, мы просто поужинать.
  - Не могу, мне мой внутренний цензор не позволяет.
  - Отправьте своего внутреннего цензора в отпуск, - улыбнулся Александр Николаев.
  - Все равно не могу.
  - Тогда в суши-бар, пойдет?
  Лариса Мятлева подумала.
  - В суши-бар пойдет, - сказала она.
  Они сели в машину, и водитель завел мотор. По дороге водитель немного капризничал насчет того, что он не понимает в темноте куда ехать, но в общем, пока ехали к суши-бару, ничего интересного не приключилось.
  Интересное приключилось немного позже. Когда водитель тоже вышел из машины и стал закрывать ее на ключ.
  - А ты куда? - мягко поинтересовался Александр Николаев.
  - А я с вами, - сказал водитель, - я тоже есть хочу.
  Ларисе Мятлевой пришлось помимо ее воли, воспитания и внутреннего цензора уткнуться в плечо Александра Николаева, чтобы не рассмеяться на всю улицу. Александр Николаев стоял печальный и уставший.
  До самого утра ему предстояло торчать в монтажном вагончике, а на сон потом останется часа три. Даже Придорогин, который будет сидеть рядом и давать комментарии ко всем отснятым моментам, уйдет спать гораздо раньше.
  А потому Александр Николаев только посмотрел на водителя с неопределенным интересом, но никаких действий предпринимать не стал, а взял под руку Ларису Мятлеву и направился в суши-бар. Водитель преданно двинулся следом.
  В суши-баре водитель уселся рядом с ними за столик и стал читать меню. Он радостно собирался попробовать абсолютно все, но, взглянув на Александра Николаева, понял, что попробует пока только основные блюда.
  - Неплохой момент, - тихо сказал Александр Николаев Ларисе Мятлевой, - можно будет его в какой-нибудь фильм вставить.
  Она поняла и улыбнулась. Водитель - за столиком со своим начальником и приглашенной им женщиной, это была не плохая сцена для какого-нибудь фильма.
  - Что такое саке? - поинтересовался тем временем водитель.
  - Водка, - сказал Александр Николаев.
  - Ой, - обрадовался водитель, - тогда мне водку.
  - Нет, - сказал Александр Николаев, - водку мы пить не будем.
  - Почему, - не понял водитель, - мы же сейчас на отдыхе?
  - вот как раз ты сейчас на работе, - сказал ему Александр Николаев.
  Водитель огорчился, но так как он был тут на птичьих правах, особо настаивать не стал. Они сделали заказ, и через время им принесли горячее, суши, роллы и зеленый чай.
  Водитель долго и подозрительно разглядывал палочки. Официантка предложила ему нож и вилку. Водитель отказался и стал учиться брать роллы палочками.
  - О чем вы хотели поговорить? - спросила Лариса Мятлева.
  Александр Николаев подумал.
  - Дело в том, - сказал он, - что я еще не все вам рассказал.
  Лариса Мятлева удивленно подняла брови.
  - Дело в том, что звук нужно будет записывать у нас на студии, - сказал Александр Николаев.
  Лариса Мятлева улыбнулась.
  - Я знала это, - сказала она.
  - И что вы об этом думали?
  - Мы же согласились сниматься.
  - И?
  - Значит, мы согласились на все.
  - Ух, - сказал Александр Николаев, - это хорошо. Я не заводил об этом речь, потому что не знал, как пойдут съемки. Мы, конечно, записываем их диалоги, а потом обработаем все на компьютере, но с этим материалом нужно будет еще поработать. Если бы это было документальное кино, можно было оставить и такой звук. Но так как это художественный фильм...
  Но договорить он не успел, потому что у водителя вылетел из палочек очередной ролл, и долетел этот ролл аж до соседнего столика. Посетителей соседнего столика это совсем не обрадовало, и в суши-баре возникла некоторая неловкость. Хотя водитель был в восторге.
  - Уже почти получается, - сообщил он Ларисе Мятлевой.
  Лариса Мятлева улыбнулась. Ей было уютно и хорошо. Тихая музыка, полутемное помещение, мягкий голос этого режиссера. Даже водитель трогательно вписывался в эту идиллию.
  - В октябре вам нужно будет приехать в Москву, - сказал Александр Николаев, - но только не говорите мне о своей работе, я слышать о ней не хочу.
  - Как же я поеду? - сказала Лариса Мятлева.
  - Я договорюсь с вашим директором о командировке, вы привезете ему самые интересные статьи, какие только могут быть.
  - Я согласна.
  - Обещаю вам шикарные экскурсии по городу.
  - Согласна, согласна.
  Они рассмеялась. Водитель тоже.
  - Тогда я оставлю на Москву сцены в палатке, в ресторане и в бутафорской московской квартире, - сказал Александр Николаев.
  - Когда вы говорили, что вам нужны только сцены на берегу моря, вы не рассказывали, что нужны еще и сцены в бутафорской московской квартире, - сказала Лариса Мятлева.
  - Да, - сказал Александр Николаев, - я это утаил.
  Водитель оскорблено покачал головой и укоризненно посмотрел на Александра Николаева. Лариса Мятлева улыбнулась и развела руками. Так Александр Николаев понял, что она прощает его.
  - Вот и отлично, - сказал он.
  
  
  ***
  К середине трапезы водитель научился самостоятельно справляться с едой. Лариса Мятлева и Александр Николаев его почти не замечали.
  - Вы все успеваете? - спросила Лариса Мятлева Александра Николаева.
  - Все идет медленнее, чем планировалась, - сказал он, - девочкам приходится учить слова, отрабатывать многие моменты, кто где стоит и так далее, только потом мы все снимаем. Небольшая импровизация допускается, но все четко прописано в сценарии, это надо учитывать. Мне нравится их поведение в кадре. Оно естественно.
  - Вы их различаете?
  - Да. У Вальки такая же, как у вас, непослушная челка.
  Лариса Мятлева улыбнулась.
  - И потом, Валька более остро на все реагирует. Светка спокойнее, медлительнее. Но все равно они очень одинаковые. Хотя иногда это их самих не очень радует.
  - Интересные замечания, - улыбнулась Лариса Мятлева.
  Она почти ничего не ела, большей частью пила чай.
  - Вы опять ничего не едите, - сказал Александр Николаев.
  Она улыбнулась и виновато сказала:
  - Если честно, я не очень люблю роллы.
  - Вот-вот, - тут же сообщил водитель, - я тоже их вообще не люблю, они мне нашу российскую кутью напоминают.
  - Какую кутью, - сказал Николаев, - там же рыба.
  - Вот-вот, - радостно сказал водитель, - кутью со вставками рыбы.
  "Зачем же ты тогда здесь и сейчас?" - подумал Александр Николаев, но вслух говорить не стал, потому что дальше было все интереснее и интереснее.
  Водитель посмотрел в тарелку Ларисы Мятлевой и сказал:
  - Хотя вот эти, с огурцами, мне немного понравились.
  - Берите, пожалуйста, - сказала Лариса Мятлева и подвинула к нему свою тарелку.
  Водитель выбрал роллы с огурцами, вернул тарелку и сказал:
  - Спасибо.
  Вообще-то все было не так уж печально. Александр Николаев и Лариса Мятлева понимающе смотрели друг на друга и улыбались.
  - Расскажите мне о себе, - сказал ей Александр Николаев.
  Лариса Мятлева растерялась.
  - Но мне казалось, что мы только о деле собирались говорить, - сказала она.
  - Нет, - улыбнулся он, - мы собирались говорить обо всем.
  - Я не знаю, что рассказывать. Все как у всех.
  - У всех все индивидуально, - сказал Александр Николаев.
  Водитель облокотился о локоть и внимательно слушал их разговор.
  - Тогда сначала вы - о себе, - сказала Лариса Мятлева.
  - Все как у всех, - улыбнулся Александр Николаев, - школа, институт, брак, развод, уход в творчество и самореализацию.
  - Почему вы раньше не снимали художественные фильмы?
  - Документальное кино тоже кто-то должен снимать.
  - Это вас увлекало?
  - Конечно. В мире столько реальных и жизненных тем, которые надо охватить, раскрыть и показать людям.
  - А художественное кино?
  Александр Николаев подумал.
  - Я ждал, когда сценарий захватит меня настолько, что мне будет тяжело без него жить, - сказал он.
  - Такой сценарий не находился?
  - Было много хороших сценариев, но все это было не мое. Это не было бы моим творчеством. Есть творчество, а есть ремесло, это разные вещи. Творчество, это то, что идет от души. А ремесло, это то, что полагается делать только потому, что в этой жизни просто необходимо что-то делать.
  - Интересные мысли, - сказала Лариса Мятлева.
  - Если бы я стал делать фильм по чужому сценарию, мне постоянно приходилось бы отстаивать свое видение фильма у сценариста. Продюсеры тоже смотрели бы на многое с индивидуальной колокольни. Словом, я не мог бы быть до конца самим собой.
  - А в этом фильме?
  - В этом фильме волшебник только я сам.
  Лариса Мятлева улыбнулась.
  - Теперь - вы, - сказал он.
  - Ох, - сказала Лариса Мятлева, - школа, институт, брак, дети, развод. Да, - вспомнила она, - еще работа.
  - Но у вас тоже творческая работа.
  - Творческая работа у меня в столе лежит, - сказала она.
  - Это как?
  - Два романа, начала писать года три назад. Это было мое.
  - Но почему "было"?
  - Куда-то пропало желание и вдохновение.
  - Так бывает, - утешил ее водитель.
  - Вы думаете? - вздрогнув, сказала Лариса Мятлева.
  Она как будто вышла из сна. Она и забыла, что они не одни.
  - Может, в машине подождешь? - предложил водителю Александр Николаев.
  - Нет, спасибо, не беспокойтесь, - сказал водитель, - я и тут могу подождать.
  - Значит, что-то произошло за эти три года, отчего закрылась ваша душа? - сказал Александр Николаев.
  Водитель тоже приготовился внимательно слушать, но Лариса Мятлева смутилась совсем.
  - Давайте по домам расходиться, - сказала она, глядя на Александра Николаева, - мне жалко ваше время, у вас уставший вид.
  Водитель тоже внимательно посмотрел Александра Николаева.
  - Бог мой, неужели это так заметно, - улыбнулся Александр Николаев.
  Водитель утвердительно покивал головой.
  - Тогда оставим этот разговор на следующий раз, - сказал Александр Николаев, - хорошо?
  - Хорошо, - улыбнулась Лариса Мятлева.
  Поздно ночью Александр Николаев и его водитель привезли Ларису Мятлеву к подъезду дома.
  - Завтра я заеду рано, - сказал Александр Николаев.
  - Если мы проспим, звоните, - сказала Лариса Мятлева.
  Он слегка пожал ей руку, ненадолго задержал ее в своей руке, потом кивнул на прощание. Лариса Мятлева пошла в подъезд.
  Александр Николаев сказал водителю:
  - На берег.
  - Может, в гостиницу, - сказал водитель, - она поближе, а я давно спать хочу.
  - На берег, - сказал Александр Николаев, - ты наказан.
  - За что? - поразился водитель.
  
  
  ***
  На следующий день Александр Николаев подъехал к дому Мятлевых до рассвета. Пока он размышлял, насколько ему жалко будить Вальку и Светку и звонить им, на балкон вышла Валька в длинной ночной рубашке, показала Александру Николаеву десять пальцев и исчезла в квартире.
  Через десять минут сонные Валька и Светка стояли на улице перед Александром Николаевым. Они даже толком не причесались.
  - Где ваша мама? - поинтересовался Александр Николаев.
  - Мама еще спит, - сказали Валька и Светка, - но мы и сами самостоятельные. Поехали?
  Валька и Светка полезли в машину.
  Александр Николаев взглянул на окна их квартиры, но мама Лариса там не появилась. Он тоже сел в машину.
  Лариса Мятлева минут через пять позвонила Александру Николаеву.
  - Мои дети с вами? - спросила она.
  - Да, - шепотом сказал Александр Николаев, - спят на заднем сиденье.
  - Я так и думала, - сказала она.
  - У нас все нормально, - сказал он и добавил, - с добрым утром.
  - С добрым утром, - сказала Лариса Мятлева, - и удачного дня.
  - Вам - тоже, - сказал Александр Николаев.
  На берегу все было готово к съемкам восхода солнца. Тамару Васильеву, Вальку и Светку поставили на берег моря так, что они оказались в лучах восходящего солнца. Это было красиво.
  - А теперь зарядку немного поделайте, - сказал им Александр Николаев.
  - Ты что, - сказала Тамара Васильева, - я последний раз зарядку делала лет пятьдесят назад.
  - Тебе же, как бы, тридцать, - напомнил ей Михаил Придорогин.
  - Мне сорок, ты вроде, как бы, в курсе, - сказала ему Васильева.
  - Не тратьте время, мы сейчас все солнце пропустим, - заорал из-за камеры Андрей Костомаров.
  Тамаре Васильевой пришлось легко и радостно поделать зарядку. Светка тоже делала зарядку, а Валька станцевала на большом камне необычный танец.
  - Снял, - сказал Андрей Костомаров.
  - Ты балетом занимаешься? - спросила Вальку Светлана Восторганова.
  - Нет, не занимаюсь, - сказала Валька.
  - Простыми танцами? - спросила Анастасия Цветкова.
  - Нет, - Валька отрицательно покрутила головой.
  А Светка сказала:
  - Ничем она не занимается, она ленивая.
  А Валька легла на берег и подставила лицо восходящему солнцу. Да, пусть она ленивая, зато она может наслаждаться жизнью здесь и сейчас, и ей не нужны для этого какие-то дополнительные условия.
  Александр Николаев повернулся к Андрею Костомарову, но Андрей Костомаров уже и сам продолжал снимать Вальку в лучах солнца.
  Потом снимали, что героя Игоря Дементьева не было видно целых полдня, и на лице у героини Тамары Васильевой было легкое волнение.
  - Мам, нам же и так неплохо, - сказала ей по роли Валька.
  - Нам - замечательно, - улыбнулась ей Тамара Васильева.
  - Почему тогда ты грустная? - сказала Светка.
  - Вам показалось, - покачала головой Тамара Васильева, - наоборот, я давно не была так счастлива. Со мной мои любимые дочки, и мы на море.
  - Зачем тогда тебе другие люди? - спросила Валька.
  - Без людей не обойтись, - сказала Тамара Васильева, - они будут окружать вас всегда.
  - Но бывают скучные и сердитые люди, с ними совсем не хочется общаться, - сказала Светка.
  - Плохих людей не бывает, - сказала Тамара Васильева, - в каждом человеке есть какая-то изюминка, есть много чего хорошего. Может, у него что-то случилось, и он сейчас временно сердитый.
  - У нас в школе некоторые учителя сердитые постоянно, - сказала Валька.
  - Может, у них детство было тяжелое, - сказала Тамара Васильева, - и они сейчас сердятся на весь мир.
  Съемочная группа с умилением взирала на Вальку, Светку и Тамару Васильеву. Сцена шла хорошо, эту сцену снимали полностью, потом нужно было добавить кадры с выражением глаз героев.
  - Ну и что, что у них было тяжелое детство? - сказала Валька.
  - А может, они так и не узнали, что на мир можно смотреть какими-то другими глазами, - сказала Тамара Васильева, - они к вам сердито, а вы им улыбнитесь.
  - На уроке? - сказала Светка.
  - Да, наверное, немного не тот случай.
  - Вот-вот, - сказала Валька.
  - Все равно, - сказала Тамара Васильева, - не сердитесь в ответ и все.
  - Мы и не сердимся, - сказала Светка.
  - А почему на моих знакомых людей сердитесь?
  - Потому что они забирают тебя от нас, - сказала Светка.
  - Вы же знаете, что это не так, - сказала Тамара Васильева.
  - Нет, - сказала Светка, - ты же знаешь, что это так.
  - Ну, это несерьезно, - сказала Тамара Васильева и погладила Светку по голове.
  - Вот и вчерашний знакомый, - сказала Валька, - почти на целый день забрал тебя от нас.
  Тамара Васильева наклонилась, чтобы погладить по Вальку голове и увидела, что у нее по щекам покатились слезы. Васильева растерялась.
  Останавливать сцену или что-то делать дальше самой? Тамара Васильева растеряно оглянулась.
  - Снято, - сказал Александр Николаев.
  - Точно? - спросил Андрей Костомаров. - Мы еще не сняли сцену.
  - Да, - сказал Александр Николаев, - дальше будем снимать по частям.
  Валька встала и пошла в море. Съемочная группа растерянно смотрела Александра Николаева. Александр Николаев снял с себя одежду и тоже пошел в море.
  - Технический перерыв, - объявил Михаил Придорогин.
  - Извините, я случайно, - сказала Валька Александру Николаеву в воде.
  - Ты в Москве хочешь побывать? - спросил ее Александр Николаев.
  Валька улыбнулась.
  - Это моя мечта, - сказала она.
  - Правда?
  - Ну, не самая главная, но одна из главных.
  - Ваша мама успела сказать, что в октябре вы поедете в Москву?
  - Нет, еще не успела, а зачем мы туда поедем?
  - Озвучивать фильм.
  - Да? - удивилась Валька, - а как же те палки с микрофонами, которые к нам постоянно подносят?
  Александр Николаев улыбнулся.
  - Нет, это, скажем так, временный звук, он не совсем качественный, а у художественного фильма должно быть безупречное качество.
  - Какая неожиданная новость, а Светка уже знает?
  - Я, по крайней мере, ей ничего не говорил.
  - Вот она обалдеет, - мечтательно сказала Валька.
  Александр Николаев рассмеялся. Про то, что случилось во время съемок, он не стал разговаривать, для этого у него было достаточно такта. Все потом прояснится само собой, зачем напрягать ребенка.
  На берегу Александр Николаев подошел к Андрею Костомарову и сказал:
  - Снимай.
  Андрей Костомаров навел камеру на Вальку и Светку.
  Валька обернула себя полотенцем. К ней подошла Светка. Валька Светке что-то небрежно сказала. Светка в восторге раскрыла рот.
  - Снял, - улыбнулся Андрей Костомаров.
  - Это хорошо, - сказал Александр Николаев.
  Они стали готовиться к следующей сцене.
  
  
  ***
  В обед приехала Лариса Мятлева. Она не видела своих детей с утра и полдня была не на своем месте.
  - Вот что значит, настоящая мать, я своих детей тоже уже две недели не видела и тоже места себе не нахожу, - гордо сказала Цветкова и кокетливо улыбнулась второму оператору Алексею Никодимову.
  Тамара Васильева не могла никому улыбаться насчет детей, так как их у нее не было, это была не ее фишка. А потому она смотрела на мир напряженно и сердито.
  Но Вальку и Светку нигде не могли найти. Только что были здесь и как сквозь землю провалились.
  - Они, наверное, где-то заснули, - сказала Лариса Мятлева, - где у вас тут можно заснуть?
  Поискали в вагончиках, нашли в палатке. Александр Николаев заглянул в палатку и поманил пальцем Ларису Мятлеву. Валька и Светка мирно спали, уткнувшись друг в друга.
  Александр Николаев тихим голосом объявил перерыв. Половина съемочной группы отправилась в кафе, половина бросилась в море.
  - В кафе или в море? - спросил Александр Николаев Ларису Мятлеву.
  - Я мороженое хочу, - сказала Лариса Мятлева.
  - Понятно, опять ничего есть не будете.
  - Мороженое, это тоже еда.
  Александр Николаев рассмеялся.
  - Вы и детям своим это говорите? - спросил он.
  - Нет, что вы, - сказала Лариса Мятлева, - конечно, нет.
  Тамара Васильева осталась на берегу, и ей было грустно-грустно. Она видела, какими глазами Николаев смотрел на эту женщину, и ей было непоправимо грустно.
  Валька и Светка проснулись, когда их мама уже уехала.
  - Ой, - сказала Валька, - мы думали, просто немного полежим.
  - Ничего, - сказал Александр Николаев, - я же за вами рано заехал, так что я был должен вам этот послеобеденный сон.
  - Все равно неудобно получилось, - сказала Валька.
  Она действительно остро на все реагировала. Потому что Светка, например, не только ни вины, ни неудобства не испытывала, она еще и преспокойненько в море полезла. Окунуться. Освежиться. Отдохнуть после сна.
  Во второй половине дня из гостиницы привезли выспавшегося и отдохнувшего Игоря Дементьева, полного сил и энергии обольщать и покорять сердце героини Тамары Васильевой. Солнце пошло на запад, и на фоне этого солнца были четче видны налитые мускулы Игоря Дементьева, выразительнее сверкала улыбка. Словом, он был хорош, как и всегда.
  - У него мешки под глазами, он сегодня много спал, - сказала Тамара Васильева. - Цветкова, замажь ему мешки, а то он не будет выглядеть таким уж героем.
  - Я прекрасно выгляжу, - возмутился Игорь Дементьев, - скажите ей, чтоб не придиралась.
  - Харизму в ход пускай, - шутя сказал Михаил Придорогин, - харизму.
  Игорь Дементьев надулся и пошел в гримерный вагончик. Там Цветкова в восторге "слегка подправила лицо" известному актеру и взяла у него четыре автографа для себя, мужа и двоих детей.
  Собрались снимать, как Игорь Дементьев учил Вальку и Светку играть в пляжный волейбол. Как настоящий мужчина герой Дементьева знал: чтобы покорить сердце женщины, ему надо побольше внимания уделять ее детям.
  "Дети" были не очень довольны тем, что в их жизни появился этот человек. Но они видели, какими глазами смотрит на него их мама, и проявляли максимум такта и терпимости.
  Всех героев расставили на импровизированной площадке для пляжного волейбола. Валька и Светка были полны новой энергии для новых дел. Тамаре Васильевой поправили кокетливую прическу. Игорь Дементьев проверил перед зеркалом улыбку.
  При первой подаче Тамара Васильева упала и стала кричать, что она сломала ногу. Придорогин стал проверять ее ногу. Хотя Васильева мечтала, чтобы это делал Александр Николаев или, на худой конец, Игорь Дементьев, а Николаев бы ревновал.
  - Все в порядке, - сказал Михаил Придорогин, - просто крошечное растяжение.
  - Растяжение не может быть крошечным, - стала капризничать Васильева, - принесите мне льда, спирта и мороженого.
  - А мороженое зачем? - растерялась реквизитор Аня Монахова.
  - Для внутреннего успокоения, - сказала Тамара Васильева.
  - У меня есть спирт, - сказал Олег Емельянов.
  - Уйди, пожалуйста, - сказала Емельянову съемочная группа.
  - Давайте снимать, как Дементьев занимается ее ногой, - предложил Андрей Костомаров.
  - Неплохая идея, - сказал Михаил Придорогин.
  - Давайте, - согласился Александр Николаев.
  - У меня трагедия, а они только о кино и думают, - горько сказала Тамара Васильева.
  Стали снимать, как Игорь Дементьев растирал ногу Васильевой, а она кокетливо мучилась в кадре. Цветкова и Монахова смотрели на это с умилением.
  - Какой мужчина, - сказали они друг другу, - все умеет. И утешить, и полечить.
  Ближе к вечеру Александр Николаев позвонил Ларисе Мятлевой.
  - Вы ничего не едите, - сказал он, - я переживаю и чувствую ответственность.
  - Что вы, - рассмеялась Лариса Мятлева.
  - Так что я приглашаю вас сегодня в ресторан, - сказал он.
  - Да, но... - сказала Лариса Мятлева.
  - И никаких отговорок, - сказал он, - я заеду за вами вечером, а сейчас кладу трубку.
  И он положил трубку, чтоб не слышать ее отговорок.
  
  
  ***
  Вечером Александр Николаев привез Вальку и Светку домой.
  - Можно я за вами завтра опять заеду рано? - спросил он.
  Валька и Светка вздохнули. Тяжело, но гордо. Только от них зависели съемки фильма, это было не по-детски ответственно.
  - А вы сможете поспать днем в палатке, - сказал Александр Николаев.
  - Конечно, заезжайте, - весело сказала Валька, - я уже привыкла рано просыпаться.
  Светка посмотрела на нее оскорбленно. Из подъезда в нежнейшем сером платье вышла Лариса Мятлева и подошла к машине.
  - Ой, мама, как ты потрясающе выглядишь, - вскричали Валька и Светка, - ты так лет пятьдесят уже не выглядела.
  - Бог мой, - смутилась Лариса Мятлева, - мне всего сорок.
  - Но ты уже лет пятьдесят так не выглядела, - сказали Валька и Светка.
  Лариса Мятлева обняла своих детей.
  - Поешьте и ложитесь спать, - сказала она, - уроки можете не делать.
  - Нам сказали, что ты к нам приезжала, а мы спали, - сказала Валька.
  - Ничего, - сказала Лариса Мятлева.
  А Светка сказала:
  - А ты куда?
  - У меня деловой разговор с вашим режиссером, - сказала Лариса Мятлева.
  - А, понятно, - сказала Светка.
  А Валька сказала:
  - Все, все, мы спать пошли.
  Валька и Светка пошли домой. Лариса Мятлева и Александр Николаев остались одни.
  - Я вас сейчас в одно чудное место отвезу, - сказал Александр Николаев.
  - А где наш водитель? - спросила Лариса Мятлева.
  - Он уволен.
  - Правда?
  - Нет, конечно, куда я без него, - улыбнулся Александр Николаев, - он остался обижаться на меня на берегу.
  Лариса Мятлева села в машину, и они поехали.
  - Как прошел день? - спросила Лариса Мятлева.
  - Усталость накапливается, - признался он, - съемочная группа чудит, главная героиня постоянно требует непомерного внимания к своей персоне. Главный герой, правда, не очень требует, он и так уверен во всеобщем поклонении.
  Лариса Мятлева рассмеялась.
  - А в остальном все хорошо, - сказал Александр Николаев, - особенно с нашими девочками, - прибавил он с улыбкой.
  А потом он и правда привез ее в чудное место. Ресторан был на краю города, новый, симпатичный, под старинный замок.
  - Умеете вы, мужчины, удивлять, - сказала Лариса Мятлева.
  Александр Николаев улыбнулся. Он был рад, что ей понравилось.
  - Вы здесь не были? - сказал он.
  - Нет, не была.
  Их отвели за столик около открытого окна. За окном росли огромные ели, запах леса наполнял все пространство. Зал ресторана освещали лампы в форме свечей. Лариса Мятлева чувствовала некоторую неловкость.
  - Просто мне надоели пельмени в кафе на берегу, - сказал Александр Николаев.
  Лариса Мятлева улыбнулась.
  - Но я все равно буду один салат, - сказала она.
  - О нет, бифштекс вы тоже будете.
  Она пожала плечами.
  - Хорошо, - согласилась она, - как скажете.
  Им принесли заказ.
  - Мне нравится ваш город, - сказал Александр Николаев.
  - Чем? - спросила Лариса Мятлева.
  - Спокойствием, иным темпом жизни.
  - Вы льстите нашему городу, тут вообще нет никакого темпа.
  Александр Николаев улыбнулся.
  - Вы не очень любите ваш город? - сказал он.
  Лариса Мятлева подумала.
  - Я люблю жизнь и своих детей, - сказала она, - значит, у меня все хорошо. Город, в котором мы живем, это прилагающийся к жизни фактор.
  - Хорошо сказано.
  Лариса Мятлева развела руками в стороны, мол, что есть, то есть.
  - А кем девочки хотят быть, когда вырастут? - спросил Александр Николаев.
  - Иногда я пытаюсь задать им этот вопрос.
  - Что они отвечают?
  - Говорят, чтобы не портила им детство и не заставляла думать о том, что будет лет через сто пятьдесят.
  Александр Николаев рассмеялся.
  - Но сейчас-то они наверняка будут мечтать стать актрисами, - сказала Лариса Мятлева.
  - Хорошая профессия, - сказал он.
  - Далекая от жизни.
  - Вы же так не думаете.
  - Почему? - удивилась она.
  - Потому что вы тоже творческий человек и понимаете, что только творчество интересно в этой жизни.
  - Умоляю вас, я же ремесленник, - улыбнулась она, - пишу статьи, которые заказывает мой начальник.
  - Но вы вносите в эти статьи свою душу.
  - Нет, душу я внесу в свои романы, если когда-нибудь к ним вернусь.
  - Расскажите о вашем бывшем муже, - сказал Александр Николаев.
  Это было неожиданно, Лариса Мятлева немного помедлила.
  - Думаете, надо? - спросила она.
  Александр Николаев кивнул.
  - Я не могу взять на себя роль психолога, - сказал он, - но, думаю, что смогу с вами об этом поговорить.
  Лариса Мятлева задумалась.
  - Психологов было много, - сказала она, - но времени прошло мало.
  - Года два-три?
  - Два года.
  - Это много.
  - Все относительно.
  - Не закрывайтесь от меня, я действительно хочу об этом поговорить. Сегодня Валька расплакалась на съемках, просто так, на ровном месте.
  Лариса Мятлева приложила ладонь к губам, он понял, что она тоже готова расплакаться.
  - Я не собираюсь бередить вашу душу, - сказал Александр Николаев, - но я знаю, так бывает, что какое-нибудь слово сможет горы свернуть в жизни другого человека.
  - И какое это слово?
  - Я попробую его найти, - сказал он, - а вы пока попробуйте свой бифштекс.
  Лариса Мятлева грустно улыбнулась.
  - Это обязательно? - сказала она.
  - Да, это обязательная часть программы, - сказал Александр Николаев, - вы любите жизнь, а наслаждаться каждым мигом не умеете. Сковали себя условностями и обстоятельствами. Вы забыли о себе. Даже сейчас думаете не о себе, а о том, спят ли сейчас ваши дети и поели ли они.
  - Если не звонят, то спят и поели.
  - Вот-вот. Поймите, ваши дети не отпустят от себя эту историю, если вы первая не отпустите ее от себя. Только вы в ответе за вашу жизнь и никто иной. У вас эта боль в глазах написана, а ведь уже два года прошло.
  - Иногда всей жизни мало, чтобы что-то забыть.
  - Не надо ничего забывать. Просто не нужно делать эту боль главной болью в жизни.
  Лариса Мятлева подумала.
  - Только не рассказывайте мне эту басню о том, что мы приходим на эту землю одни и уходим одни, - сказала Лариса Мятлева.
  - Хорошо, не буду, - сказал Александр Николаев и показал взглядом на бифштекс.
  - В таких обстоятельствах, - улыбнулась Лариса Мятлева, - вы же видите, я расстроена, мне не до бифштекса.
  - Да, - сказал Александр Николаев, - в любых обстоятельствах.
  Лариса Мятлева вздохнула, отрезала маленький кусочек, положила его в рот и закрыла глаза
  - Вкусно, - сказала она.
  - И вы всегда знали, что бифштекс, это вкусно. Но вы не можете этим насладиться даже когда вы на краю города вдалеке от своего дома и от проблем и наедине с мужчиной. Но нет, ваши проблемы тоже пришли сюда и обступили вас тесным кольцом и не дают расслабиться ни на миг.
  - Как это легко выглядит со стороны, - вздохнула Лариса Мятлева, - но согласитесь, только за один вечер от этой истории все равно не уйти.
  - А мы посвятим ей не один вечер, - сказал Александр Николаев.
  Лариса Мятлева задумчиво посмотрела на него.
  - Вы хотели спросить, а зачем мне все это нужно? - сказал он.
  Она улыбнулась, он понял правильно.
  - Мне это нужно. потому что отныне я вам уже не посторонний человек, И вы понимаете это. Я уже играю какую-то роль в жизни ваших детей, и в сторону не отойду.
  - Но почему вы решили, что мне нужна именно ваша помощь?
  - Потому что я сейчас здесь, рядом с вами. А значит, для чего-то это нужно?
  И тут из ее глаз потекли слезы.
  - О мой бог, - сказал Александр Николаев.
  - Мы никогда о нем не говорим, - сказала Лариса Мятлева, - как будто его нет и не было.
  - Ну и бог с ним.
  - Но мне кажется, что у детей от этой истории будет травма на всю жизнь.
  - Вся наша жизнь, это сплошные травмы. Но так же и радости, которые эти травмы затмевают.
  - Но мне кажется, что это главная травма, - сказала Лариса Мятлева, вытирая салфеткой слезы.
  - Не делайте из нее главной травмы и все.
  - Я и не делаю, - сказала Лариса Мятлева, - оно само делается.
  - Его сейчас нет в вашей жизни, бог с ним, пусть дети помнят все хорошее, что было связано с ним, - сказал Александр Николаев, - но пусть не думают, что это было главное в их жизни. Учитесь наслаждаться прекрасными моментами, а не беречь и тщательно хранить в душе эту проблему. Жизнь, это миллиард прекрасных историй, откройте им свое сердце. Посмотрите, какая потрясающая история происходит сейчас с вашими детьми. Достаньте из стола свои романы, допишите их, не бойтесь вложить в них душу. Дайте мне прочесть эти романы, и, быть может, мы снимем по ним замечательные фильмы. Я хочу научить вас радоваться жизни, я знаю, что когда-то вы умели это делать. Я хочу научить вас этому заново.
  Лариса Мятлева молчала. Слезы высохли, она немного успокоилась.
  Александр Николаев наклонился и отрезал маленький кусочек от ее бифштекса. Протянул его ей на вилке, и она осторожно взяла его губами.
  
  
  ***
  На следующий день Александр Николаев с Михаилом Придорогиным арендовали ближайшее кафе на берегу на первую половину дня. Там Валька, Светка и Тамара Васильева должны были есть мороженое и разговаривать. Большую половину мороженого планировали заменить на бутафорское, чтобы героини потом не свалились с ангиной и не сорвали дальнейшие съемки.
  Но реквизитор Аня Монахова забыла сумку с бутафорским мороженым в гостинице. Видимо, мечтала проснуться в этот день ни свет, ни заря и срочно ехать в город за сумкой. Так что свежие газеты из города с последними новостями о фильме привезла она.
  На первой полосе одной из местных газет были фотографии Тамары Васильевой и Игоря Дементьева. Статья под фотографиями гласила, что эти два замечательных актера тоже снимаются в каком-то фильме в городе или где-то за городом.
  Красивая и неплохо сохранившаяся пятидесятилетняя актриса Тамара Васильева, которая находится в такой хорошей форме, что ей позавидуют и молодые, скорее всего, играет маму, а молодой актер Игорь Дементьев играет ее сына, скромно и прозорливо предполагала газета.
  - Ничего себе, Тамарочка, я думал, тебе всего сорок, - сказал Игорь Дементьев.
  - А-а-а-а! - сказала Тамара Васильева и исчезла в вагончике Цветковой.
  - А тебе, типа, тридцать, - сказал Игорю Дементьеву Михаил Придорогин.
  - Ну, выгляжу я, конечно, моложе своих лет, - сказал Игорь Дементьев, поправив прическу.
  - По-моему, для мужчины глупо выглядеть моложе своих лет, - сказала Светлана Восторганова, - в этом есть нечто аномальное.
  - По-моему, тоже, - согласился с ней Михаил Придорогин, который никогда не уделял особого внимания своей внешности и всегда покорял людей интересным внутренним миром.
  Валька и Светка, которые приехали с Александром Николаевым на съемки, с интересом наблюдали за ситуацией. Эти взрослые вели себя порой прямо как дети.
  - Ну и кто приведет мне Васильеву для сегодняшних съемок? - задал всем актуальный вопрос Александр Николаев.
  Добровольцев не нашлось.
  - Может, пока какие-нибудь другие сцены снимем, где нет Васильевой? - спросила Светлана Восторганова.
   - Ага, - сказал второй оператор Алексей Никодимов, - вчера Дементьев учил девочек в волейбол играть, можно пока их продолжить.
  Но Александр Николаев отрицательно покачал головой.
  - Это сцены с послеобеденным солнцем, вы что, забыли, - сказал он, - их только после обеда будем снимать.
  Михаил Придорогин вздохнул и пошел к гримерному вагончику. Долго стучал в него, говорил какие-то прекрасные и нужные слова и через некоторое время вернулся обратно.
  - Вообще-то она только тебя слушается, - напомнил он Александру Николаеву.
  - А что она тебе сказала? - поинтересовался Александр Николаев.
  - Ничего она мне не сказала, - сказал Придорогин, - там тишина, даже рыданий не слышно.
  - Может, повесилась? - предположил Игорь Дементьев.
  - Там негде, - утешила всех Цветкова.
  - Цветкова, - сказал Александр Николаев, - а ты почему не в своем вагончике?
  - Да я вроде тут, - растерялась Цветкова, - поближе к людям.
  - Иди в свой вагончик, - сказал Александр Николаев.
  - Там же заперто, - удивилась Цветкова.
  - Немедленно, - сказал Александр Николаев.
  - Но как я туда попаду? - не сдавалась Анастасия Цветкова.
  - Уволю, - сказал Александр Николаев.
  Цветкова уныло поплелась в свой вагончик.
  - Это ты круто, - улыбнулся Михаил Придорогин.
  Александр Николаев тоже улыбнулся.
  Все стали наблюдать, как Цветкова стала скрестись и умолять в дверь вагончика. Все думали, это будет долго и нудно, но дверь тут же открылась, и Цветкова исчезла в вагончике.
  - Ты волшебник, - сказала Александру Николаеву съемочная группа.
  - Я тонкий психолог, - сказал Александр Николаев, - должна же Васильева порыдать на чьей-то груди.
  - А свою грудь ты решил не подставлять? - язвительно сказала Восторганова.
  - Восторганова, - сказал Александр Николаев, - язвить - это твой конек.
  Восторганова обиделась. Она была уверена, что ее конек - это ум, честь, совесть и красота.
  - Готовимся к съемкам, - сказал всем Александр Николаев, - через десять минут мы с Васильевой к вам присоединимся.
  Съемочная группа отправилась в кафе и понесла с собой оставшуюся технику. А через десять минут Александр Николаев действительно привел к ним Тамару Васильеву.
  По дороге он продолжал говорить ей что-то доброе, хорошее и утешительное, а Тамара Васильева, облокотившись о его руку, всхлипывала и вздрагивала все реже и реже. Но на ее лице уже был наложен безупречный грим, и Тамара Васильева как профессиональная актриса уже не могла допустить ни одной слезинки на своих тщательно напудренных щеках.
  Вальку, Светку и Тамару Васильеву усадили за столик в кафе. Валька и Светка растерянно поглядывали на Тамару Васильеву, ведь у нее такое горе, ей дали больше лет, чем есть на самом деле, и она теперь так расстроена. Разве можно сегодня вообще что-то снимать?
  Но Александр Николаев отвел Вальку и Светку в сторону и сказал им, что у Тамары Васильевой все в порядке. Она профессиональная актриса, и сможет играть в любых обстоятельствах.
  - Ничего себе, - сказали Светка и Валька, - мы уже собрались быть актрисами, а это, оказывается, так сложно.
  - Ничего сложного, - сказал Александр Николаев, - когда вырастете, вы тоже будете легко справляться со всеми обстоятельствами.
  Так что, когда Вальку и Светку снова посадили за столик с Тамарой Васильевой, они поглядывали на нее уже не растерянно, а почтительно. Как на профессиональную актрису с такой нелегкой судьбой.
  
  
  ***
  К обеду сцены в кафе сняли. Правда, Валька, Светка и Тамара Васильева съели много настоящего мороженого, которое было перемешано с бутафорским, чтобы героини хоть что-то ели и не махали перед лицами пустыми ложками. И теперь всем нужно было волноваться, чтоб они не заболели.
  - Вы обедать будете? - спросил Александр Николаев у Вальки и Светки.
  - Нет, конечно, - радостно ответила Валька, - мы мороженого наелись.
  - Я так и знал, - сказал Александр Николаев, - тогда разрешаю поспать в палатке, пока я буду отвечать за это перед вашей мамой.
  - Но мы не хотим сегодня спать, - бодро сказала Светка.
  - А что мы будем с вами делать? - растерялся Михаил Придорогин. - Сейчас солнце в зените, часа полтора все равно снимать не будем.
  - Тогда дайте нам как детям просто отдохнуть, - сказала Валька.
  Николаев и Придорогин рассмеялись и сказали:
  - Отдыхайте, конечно.
  Валька и Светка пошли к берегу моря. Они легли у воды и подставили лица солнцу.
  - Ну и что, что солнце в зените, - сказала Светка, - оно в сентябре уже не горячее.
  - Они бы к нам еще в середине лета приехали, - сказала Валька, - интересно, что они бы тогда сказали.
  Валька и Светка немного похихикали. Но долго наслаждаться одиночеством им не дали. В обеденный перерыв Тамара Васильева решила, что она мало внимания уделяет детям, а потому подошла пообщаться и поболтать по душам со Светкой и Валькой.
  - Привет, как дела? - ласково сказала Тамара Васильева.
  Как будто бы они сегодня еще не виделись и не снимали полдня сцену в кафе.
  - Спасибо, все нормально - недоверчиво сказали Валька и Светка.
  Нет, конечно, они поняли поэтический порыв Васильевой, ведь то была рабочая атмосфера, а сейчас - нет. Но все равно им было немного смешно.
  - Не скучаете по школе? - спросила Тамара Васильева.
  - Мы по школе даже летом не скучаем, - сказала Светка.
  - А как же - знания, путь к свету? - пошутила Тамара Васильева.
  - А знания от нас никуда не денутся, - сказала Валька, - вы видели хоть одного глупого взрослого человека?
  Этот вопрос поставил ее в тупик, Тамара Васильева смутилась и замялась.
  - Ну, - сказала она и стала озираться по сторонам в поисках примера.
  Хороших примеров поблизости не было. Правда, невдалеке мельтешил Игорь Дементьев, любуясь собой в какой-то светоотражательный прибор и разминая свои эффектные мышцы. Но Тамара Васильева решила не подрывать его авторитет перед девочками, они и так его в штыки принимают, и по фильму, и без фильма.
  - Вы правы, - вздохнув, сказала Тамара Васильева, - все взрослые, в основном, умные и интересные люди.
  Светка и Валька согласно покивали.
  - А вас ваша мама различает? - решила сменить скользкую тему об уме взрослых людей Тамара Васильева.
  - Нас только мама и различает, - ответила Валька.
  - А другие люди как вас различают? - не отставала Васильева.
  - И сами не знаем, - сказала Светка, - наверное, по внутреннему миру.
  - Это как? - спросила Тамара Васильева.
  Валька тоже недоуменно посмотрела на Светку.
  - Люди видят, что у нас внутренние миры разные, - спокойно сказала Светка.
  - А, понятно, - сказала Тамара Васильева.
  А про себя подумала: "Нет, у меня сейчас от них крыша поедет, я лучше пойду в море искупнусь".
  И Светка с Валькой стали спокойно отдыхать дальше в блаженстве и одиночестве. Солнце золотило мир вокруг, шум волн сладко убаюкивал. Но кто - как, а Светка с большим трудом могла лежать молча, а потому она завела светскую беседу.
  - Ты школу вспоминаешь? - спросила она Вальку.
  - Эти три дня, что мы не учимся, вообще не вспоминаю.
  - Я тоже совершенно о них не думаю, как ни странно.
  - Хотя - ничего странного, вспомни наш класс.
  Светка и Валька, понимая друг друга с полуслова, захихикали.
  - А кого ты все-таки хотела бы увидеть? - спросила Светка.
  - Сама не угадаешь?
  - И я тоже его бы хотела увидеть, - угадала Светка, - все-таки он самый красивый мальчик на нашей земле.
  - Нет, он - самый красивый мальчик в нашей галактике Млечного Пути.
  - Чего? Какого такого млечного пути?
  - Наша галактика называется Млечный Путь, - сказала Валька, - ты не знала?
  Светка обиделась и пошла купаться в море. Валька улыбнулась и стала наслаждаться жизнью в абсолютном одиночестве.
  Лариса Мятлева в обед не приехала. Но Александр Николаев знал, что она не приедет. Она должна была побыть одна после их вчерашнего разговора, и он это понимал.
  
  
  ***
  После обеда опять снимали, как Игорь Дементьев учил Вальку и Светку играть в волейбол. Валька и Светка не умели играть в волейбол, потому что не любили уроки физкультуры.
  - Мы не любим заниматься тем, чем заставляют, - сказала Валька.
  - Но сейчас вы не на уроке физкультуры, а на берегу моря, - сказал Александр Николаев, - постарайтесь перестроиться.
  - Нам трудно перестроиться, - сказала Светка.
  - У тебя же дар, - сказал Михаил Придорогин Игорю Дементьеву, - обучи их волейболу.
  - Это у моего героя дар общения с детьми, - сказал Игорь Дементьев, - о моих личных качествах пока речь не шла.
  - Ну вот сейчас речь и идет о твоих личных качествах, - сказал Михаил Придорогин, - блесни ими, не упускай момент.
  Игорь Дементьев стал свирепо смотреть на Михаила Придорогина.
  - Не ссорьтесь, - сказал им Александр Николаев, - солнце уйдет, а мы сцену так и не снимем.
  Он пошел показывать Вальке и Светке, как подавать и складывать руки, чтобы отбить мяч. Андрей Костомаров брал их руки крупным планом, а потом отдельно снимал Игоря Дементьева, объясняющего Светке и Вальке, как играть в пляжный волейбол.
  Потом снимали, как Валька, Светка, Тамара Васильева и Игорь Дементьев играли в этот волейбол. Тамаре Васильевой перевязали ногу, ведь вчера она ее как бы растянула. Хотя она была против того, чтобы ей перевязывали ногу, и говорила, что теперь она будет смотреться в кадре не так эффектно.
  После съемок Светка пошла поплавать в море, а Валька стала думать, чем заняться, пока домой не повезли. Александр Николаев сел в шезлонг, вытащил пачку сигарет и собрался закурить. Валька решила заняться им. Она подошла и села рядом.
  - Вы тоже любите одиночество? - спросила Валька.
  - Как ты догадалась?
  - Вы умный, а умные люди всегда любят одиночество.
  Александр Николаев рассмеялся.
  - А ты почему любишь одиночество? - спросил он.
  - Хорошо думается, интересно.
  - Да, наш внутренний мир, это интересная штука.
  - Я тоже так считаю. Хотя без людей все равно скучно.
  - Согласен, без людей скучно.
  - Вы хороший сценарий написали, - сказала Валька, - мне нравятся все слова, которые мы говорим.
  Александр Николаев улыбнулся.
  - Спасибо, - сказал он, - я рад, что тебе нравится.
  - А еще я хотела сказать, что мама боится холода, она замерзнет в октябре там, куда мы едем.
  - Что ты, там в октябре еще тепло. Что она скажет, если попадет туда зимой?
  - Зимой мы уже дома будем.
  - Откуда ты знаешь, как может повернуться жизнь?
  - Я этого не знаю. Мне кажется, только мужчины знают, как сложится дальнейшая жизнь.
  - Выбрось это из головы. Жизнь каждого человека находится в руках самого человека.
  - Это как?
  - Надо точно знать, что ты хочешь. И выстраивать ситуации таким образом, чтобы попасть туда, куда ты хочешь.
  - А как знать, куда ты хочешь попасть?
  - Нужно доверять своим чувствам. Помни, первые чувства всегда самые правильные. И еще всегда знай, что каждому человеку принадлежит весь мир.
  - И тогда все будет хорошо?
  - Я обещаю тебе, - сказал Александр Николаев.
  Валька улыбнулась.
  - Хорошо, - сказала она, - я попробую.
  Она тоже пошла купаться в море. Александр Николаев закурил и расслабился. Он смотрел, как бесятся в воде Валька и Светка. Ему казалось, что он действительно знает их очень давно.
  - Вы еще сегодня не наплавались? - крикнул Светке и Вальке Михаил Придорогин.
  - А моря много не бывает! - сказали ему Валька и Светка.
  Михаил Придорогин расхохотался.
  
  
  Часть 5
  В субботу в гуманитарной гимназии номер одиннадцать снова была дискотека. Валька и Светка Мятлевы пришли сюда просто так.
  Танцевать, веселиться и развлекаться они не собирались. Они знали, что в это время в цирке идет вечернее представление, и на дискотеке никого интересного не будет.
  Седьмой "А" класс преданно стоял у батарей: у Носовой Эммы было плохое настроение. Мятлева Валька и Мятлева Светка подошли посмотреть и послушать, что случилось.
  Мосова Ирка гладила свою ненаглядную Носову Эмму по голове.
  - Эмма, что, просто так - плохое настроение, и все? - с тревогой спрашивала Носову Эмму заботливая Ира Зорева.
  - Да, - наорала на невиновную Иру Зореву печальная Носова Эмма, - просто так - плохое настроение, и все!
  - Может, пойдешь немного потанцуешь, - осторожно предложили Булова Лена и Аверова Света, - когда нам плохо, мы всегда танцуем.
  - Сравнили, меня и себя! - вытаращилась на них Носова Эмма.
  - Ой, извини, - сказали Булова Лена и Аверова Света и виновато опустили глаза.
  И лишь тогда, когда под конец вечера в спортзале появились новые мальчики седьмого "А" класса, у Носовой Эммы резко улучшилось настроение. Она гордо расправила плечи и стала показывать, какой она сшила себе недавно модный блестящий комбинезон.
  - Ой, Эмма, ты всегда такая подтянутая, стройная и красивая, - стали взахлеб рассказывать Носовой Эмме Булова Лена и Аверова Света.
  - Моя мама видела тебя издалека сзади, - похвасталась Эмме Носовой Ира Зорева, - и моя мама сказала, что у тебя очень красивая фигура, - гордо сказала Ира Зорева.
  Носова Эмма снисходительно внимала всем этим должным похвалам. Валька и Светка Мятлевы переглянулись, подумали о том, какая такая чересчур красивая фигура может быть у тринадцатилетней девочки издалека и сзади, и прыснули в ладони.
  К Вальке и Светке подошел Игорь Мухов.
  - Сестры Мятлевы, а почему вы то ходите в школу, то не ходите? - спросил любопытный Игорь Мухов.
  - Потому что мы то болеем, то не болеем, - наврали сестры Мятлевы.
  - А на дискотеку вы ходите? - сказал Игорь Мухов.
  - А на дискотеку мы ходим, - сказали Светка и Валька.
  Эмма Носова посмотрела на Вальку и Светку чуть ли не с презрением. Вот она, например, никогда не болеет и всегда в школу ходит. Правда, ничего хорошего в этом она и сама не видела. Но зато это был чуть ли не единственный положительный момент в ее не очень положительной жизни.
  Когда в зале появились новенькие мальчики седьмого "А" класса, уже был предпоследний, медленный танец. Букина Лена танцевала с Мусовым Олегом. Панов Антон и Тамошенко Роберт танцевали друг с другом. А Лариса Густова танцевала сама с собой.
  Валька Мятлева спряталась за спину своей сестры Мятлевой Светки. И они стали терпеливо ждать, что будет дальше.
  Гориченко Роман поискал глазами по залу Вальку Мятлеву. Он издалека увидел, что Светка - это Светка, не нашел Вальку и потерял к дискотеке всякий интерес.
  Носова Эмма и Мосова Ирка дружно встали плечом к плечу и двинулись в атаку. Носова Эмма пригласила на танец Гориченко Романа, а Мосова Ирка - Данова Игоря. Гориченко Роман и Данов Игорь, грустно вздохнув, отправились танцевать.
  Валька Мятлева вышла из-за спины Мятлевой Светки. Гориченко Роман наконец-то ее увидел, Но было слишком поздно. Сестры Мятлевы, дружно взявшись за руки, ушли с дискотеки.
  Носова Эмма стала взахлеб рассказывать Гориченко Роману о том, какая она все-таки хорошая. Мосова Ирка стала рассказывать Данову Игорю о том, какая хорошая - она.
  
  
   ***
  Гориченко Роман нашел Вальку в воскресенье на городском пляже. Она лежала там одна, без сестры Светки.
  - Привет, - сказал Гориченко Роман.
  Валька открыла глаза и улыбнулась.
  - Привет, - сказала она.
  Он сел рядом.
  - Собираешь последние теплые дни? - спросил он.
  - Ага, - сказала Валька, - а ты после выступления?
  - Да.
  - Устал?
  - Не знаю, я в этом не особенно разбираюсь.
  - Потому что это для тебя естественно?
  - Может быть.
  Валька тоже села.
  - Но от жизни люди, бывает, тоже устают, - сказала Валька.
  - Ну, - сказал Гориченко Роман, - это несерьезно.
  - Надеюсь, ты не будешь мне сейчас читать лекцию о смысле жизни?
  - Не буду, - улыбнулся Гориченко Роман.
  - Вот и хорошо.
  Они помолчали.
  - Почему ты одна? - спросил он.
  - Мы поссорились, - сказала Валька.
  - Часто ссоритесь?
  - Часто.
  - Люди должны отдыхать друг от друга.
  - Но ссоры, это так плохо.
  - Я знаю, но другого способа отдыхать друг от друга природа еще не придумала.
  - Глупая природа, - сказала Валька.
  - Что ты, смотри, какое море она придумала, - улыбнулся Роман.
  Он снял обувь и встал на теплые камни.
  - А купаться будешь? - спросила Валька.
  - Я не думал купаться, у меня скоро следующее выступление.
  - Я бы так не смогла.
  - Смогла бы, это дело привычки.
  - Я танцами то занимаюсь, то бросаю.
  - Значит, для тебя это не столь жизненно важно.
  - А для тебя цирк - жизненно важно?
  - Наверное, - сказал Гориченко Роман, - об этом я тоже не задумывался.
  Он стал собирать маленькие плоские камни и строить крепость. Валька тоже стала собирать такие камни и подавать их ему.
  - Это будет наш дом, - сказал Роман.
  Валька улыбнулась. Гориченко Роман был таким человеком, с которым ей было просто и легко, и она даже не задумывалась - почему.
  Они нашли камень побольше и сказали:
  - Это будет наша машина.
  А потом они построили гараж, бассейн и забор вокруг дома.
  - Вот и все, что нужно для счастья, - сказал он.
  - А ты - материалист, - улыбнулась Валька.
  - Что ты, - сказал он, - это же чисто объективно, а в идеале в этом доме подразумевается счастливая семья.
  - А что такое - счастливая семья?
  - Наверное, это те люди, которых ты хочешь видеть рядом с собой.
  - А если эти люди не хотят быть рядом с тобой?
  Гориченко Роман подумал.
  - Тогда нужно представить, что эти люди рядом, - сказал он, - пройдет время, и они поймут, что тоже не могут без тебя.
  - А если они этого никогда не поймут?
  - Надо верить, что будет так, как хочешь ты.
  - Я перепутала, - сказала Валька, - ты - глубокий идеалист.
  Гориченко Роман улыбнулся.
  - Через две недели уезжает цирк, - сказал он.
  Валька раскрыла рот и ничего не смогла сказать. Потом она сказала:
  - Не может быть!
  Гориченко Роман серьезно посмотрел на нее.
  - Чего не может быть? - спросил он.
  Валька помолчала.
  - Мне уже стало казаться, что ты будешь всегда, - сказала Валька.
  - Я? - сказал Роман, - ты, правда, подумала обо мне?
  - Правда, - растерянно сказала Валька и подумала: "Бог мой, Данова Игоря тоже не будет".
  Гориченко Роман понял, о чем она подумала, и промолчал.
  - Ладно, - сказал Гориченко Роман, - мне пора, у меня выступление.
  - Пока, - сказала Валька, легла на камни и закрыла глаза.
  В следующую минуту она думала о том, как хорошо, что она живет на море. Как хорошо, что еще тепло. И о том, что она сейчас заплывет подальше, ляжет на спину и ни о чем не будет думать.
  Гориченко Роман грустно посмотрел на Вальку и подумал, что она уже забыла, что он только что был тут. Он вздохнул и ушел. Он пошел в цирк.
  Огромный купол цирка в этом маленьком южном городе был виден отовсюду. Гориченко Роман подумал, что во всех городах все цирки одинаковы. Потому что цирк - это твоя душа, которая всегда с тобой.
  Валька почувствовала, что он ушел, открыла глаза и села. Море плескалось и манило к себе, но Валька знала, что она никуда сегодня не поплывет. Потому что то, что она сейчас чувствовала, она теперь абсолютно не понимала.
  
  
  ***
  А в воскресенье поздно вечером директриса гуманитарной гимназии номер одиннадцать ела тортик с конфетами и коньяком, присланные ей режиссером Александром Николаевым, и думала, а чем бы он мог ей еще в хозяйстве пригодиться?
  И она действительно придумала. А пусть-ка прочтет в гимназии лекцию о киноискусстве. И ему это не очень трудно, и она галочку поставит, что в гимназии прошло вот такое незапланированное культурное мероприятие. И ее обязательно похвалят на очередном совещании там, куда она постоянно ездит на эти совещания.
  Директриса набрала номер телефона Александра Николаева, любезно оставленный ей Александром Николаевым, и поделилась с ним своими планами на его свободное время. Но Александр Николаев почему-то не обрадовался.
  - Мне нельзя показываться в гимназии, - сказал он, - о нас и так непонятные статьи выходят, мне журналисты все съемки испортят, если что-то узнают, у меня же съемки на открытом воздухе.
  Директриса вздохнула, но сдаваться не собиралась. Не в ее это было характере, иначе она не была бы директрисой.
  - Тогда прочтите лекцию в седьмом "А" классе, - сказала она.
  А про себя подумала: "С вас ведь не убудет, а я уже настроилась".
  Но режиссера почему-то это предложение тоже не обрадовало.
  - Это тот класс, где наши девочки учатся? - спросил он.
  - Да, это тот класс, где наши девочки учатся, - спокойно сказала директриса, и чего так нервничать?
  - Но мы с вами договаривались, что в их классе ничего не должны знать, - сказал Александр Николаев.
  - Но я не прошу вас идти и рассказывать, что вы с этими девочками друг друга знаете. Придете, сделаете вид, что вы друг друга не знаете, и прочтете им свою лекцию.
  Александр Николаев задумался.
  - Но у меня нет в запасе лекции о киноискусстве, - попытался выкрутиться он.
  - Так я вам и поверила, - сказала директриса, - у вас у киношников одни лекции о кино в голове, - удачно пошутила она, немного посмеялась в одиночестве над своей шуткой и продолжила, - так что я не принимаю никаких отговорок. Завтра назначаем первым уроком классный час в седьмом "А" классе, и вы прочтете им лекцию. Я буду ждать вас в гимназии к первому уроку.
  Александр Николаев хотел еще что-то сказать, но директриса повесила трубку и вновь принялась за тортик.
  Александр Николаев вздохнул и позвонил Ларисе Мятлевой.
  - Директриса гимназии просит меня прочесть лекцию о кино в седьмом "А" классе, - сказал он.
  - Но это же наш класс, - сказала Лариса Мятлева.
  - В том-то дело. И отказать неудобно, все-таки она девочек с уроков отпустила.
  - А у вас есть на примете такая лекция?
  - У меня в голове масса таких лекций, - улыбнулся Александр Николаев, - мне главное, чтобы девочки не растерялись.
  - Не растеряются, но я их только утром смогу предупредить, они уже спят.
  - Пусть не волнуются, - сказал Александр Николаев, - разыграем, что мы с ними никогда не встречались и впервые видимся.
  
  
  ***
  Но Валька и Светка утром очень растерялись.
  - Вы же актрисы, - сказала им мама Лариса, - сыграйте, что впервые его видите.
  - С первого дубля трудно играть, - сказала Светка.
  - Ладно, справимся, - сказала Валька.
  Но справляться получалось из рук вон плохо. По дороге в гимназию Валька и Светка волновались и переживали. Они не хотели, чтобы класс узнал об этой их маленькой тайне, в конце концов, имели они право на что-то личное?
  Около забора гимназии стояла странная машина, и в ней спал водитель. Хоть в этом повезло: не стал выбегать из машины и приветствовать их при всех.
  В классе было, как всегда, шумно. Шум потихоньку стих, когда в класс вошла Надежда Николаевна Ристина.
  - Сейчас мы проведем внеплановый классный час, - порадовала она учеников приятным утренним известием.
  Но класс не обрадовался и загудел еще больше.
  - Лучше б нас домой отпустили, - слышалось со всех сторон.
  - Не позорьте меня перед столичным гостем, - сказала Надежда Николаевна Ристина.
  Все притихли, все-таки нужно было узнать, что за столичный гость. И в класс вошел Александр Николаев. Валька почувствовала, что ее лицо начало гореть.
  Надежда Николаевна Ристина представила Александра Николаева по всем статьям, вот, мол, столичный режиссер, он прочтет вам лекцию о кино.
  - О, режиссер, это интересно, - засуетилась Эмма Носова и стала показывать Александру Николаеву, какая у нее эффектная внешность, как раз для кино.
  Ирка Мосова поддерживающее сидела рядом и тоже как бы боком показывала, какая у ее подруги Эммы Носовой эффектная внешность. А если ее подругу в кино возьмут, то и для нее место найдется.
  Сзади поддерживающее выглядывали Булова Лена и Аверова Света. А Ира Зорева сидела далеко и не могла поддерживающее ниоткуда выглядывать. Но она тоже всей душой переживала, возьмут ли в кино Эмму Носову.
  Валька взяла черновик и стала писать Светке записку. Александр Николаев старался не смотреть в сторону Вальки и Светки.
  - Добрый день, - сказал он классу, - я режиссер. Я расскажу вам краткую историю кинематографа.
  Надежда Николаевна Ристина боком-боком пошла в последний ряд и села на свободную парту, чтобы тоже послушать лекцию.
  Валька написала Светке:
  - Посмотри, я красная?
  Светка посмотрела и написала:
  - Да. А я?
  Валька посмотрела и тоже написала:
  - Ты тоже.
  Александр Николаев подошел поближе к столам. Валька со Светкой поспешно закрыли тетрадь.
  Игорь Мухов поднял руку.
  - Извините, а что они там про меня написали? - спросил Игорь Мухов.
  Александр Николаев растерялся.
  - Почему про тебя? - сказал он.
  - Когда вы подошли, они закрыли тетрадь, значит, они там что-то про меня написали, - сказал Игорь Мухов.
  - У тебя мания величия? - спросил Александр Николаев.
  Класс лег от смеха на столы. Надежда Николаевна Ристина постучала по своему столу, чтобы не забывали, что она еще тут и бдительно следит за дисциплиной.
  - Так вот, - продолжил Александр Николаев, - однажды, более ста лет назад, два брата по фамилии Люмьер создали аппарат для съемки и проецирования движущихся фотографий и сняли свой первый фильм "Прибытие поезда".
  - Это мы знаем, - сказал Артур Котов.
  Вальке и Светке было очень стыдно за свой класс, но ничего поделать они не могли.
  - Хорошо, - сказал Александр Николаев, - тогда давайте начнем с древних греков.
  - Что? - сказал класс.
  И Александр Николаев прочел им удивительную лекцию о том, что первые наскальные рисунки были тоже началом кинематографа. И рисунки на египетских храмах с их последовательностью действий и событий уже напоминали мультипликацию и комиксы, в основе которых лежат рассказы и истории.
  И о том, как на фонарь был нанесен рисунок, а потом все это спроецировали на экран. И о том, что для первых фотографий нужно было позировать по нескольку часов, и о первых аппаратах для получения движущихся изображений.
  И о многих открытиях в разных странах, которые были предвестниками рождения кинематографа во Франции. И о том, как в кино пришел звук, и об этапах создания фильмов, и о различных профессиях, связанных со съемкой фильма.
  Класс сидел притихший и умиленный. Все девочки в эту секунду хотели быть актрисами, а мальчики - режиссерами и операторами. Даже те, кто уже нашел свое призвание и работал в цирке.
  - Может, вы будете у нас что-нибудь преподавать? - сказал Артур Котов.
  Александр Николаев улыбнулся.
  - Но у меня другая профессия, - сказал он.
  - Ну, пожалуйста, - стал клянчить Игорь Мухов, которому понравилась идея Артура Котова.
  Надежда Николаевна Ристина постучала по столу.
  - А чтобы быть актрисой, можно хорошо не учиться? - спросила Эмма Носова, вытягивая вперед свое артистическое лицо.
  - Учиться нужно для себя, - сказал Александр Николаев, - согласитесь, чем больше знаешь, тем интереснее жить.
  Эмма Носова так не думала, но спорить не стала, так как ей нужно было сейчас свою экстравагантность показывать, а не на неприятности нарываться.
  - Скажите, а для того, чтобы тебя взяли сниматься в кино, можно быть не очень худой? - спросила толстая Лариса Густова.
  - Разумеется, - улыбнулся Александр Николаев, - есть много замечательных актрис, не соответствующих стандартным эталонам.
  - Скажите, а вот если человек во всем положительный, и умный, и смелый, и в цирке работает, и учится хорошо, и внешность у него подходящая, он сможет сняться в кино? - решил спросить Данов Игорь.
  Александр Николаев улыбнулся.
  - А что значит, внешность подходящая, - сказал он, - в кино можно с любой внешностью сниматься.
  - Даже как у меня? - поразился Ваня Мигов.
  Класс лег на столы от смеха. Надежда Николаевна Ристина опять постучала.
  - Скажите, - вдруг сказала Света Парева, - это случайно не ваша странная машина разъезжает по городу? Вы уже снимаете кино в нашем городе?
  Александр Николаев растерялся.
  - Гм, - сказал Александр Николаев.
  - Что? - сказала Эмма Носова. - Вы уже снимаете в нашем городе кино?
  И вся ее компания уже приготовилась переживать, что в нем не снимается Эмма Носова.
  - Я не умею врать, - сказал Александр Николаев, - это не моя тайна.
  Класс завыл. Надежде Николаевне пришлось встать и самой руководить дисциплиной.
  - Если режиссер не может открыть тайну, - сказала она, - неприлично своим вытьем заставлять его все рассказывать.
  - А как это лучше сделать? - посоветовался с Надеждой Николаевной Артур Котов.
  - Никак, - посоветовала Надежда Николаевна.
  - Это тайна людей, которые в нем снимаются, - сказал Александр Николаев.
  - Рядом с нами снимается кино, а мы ничего не знаем! - сокрушался Игорь Мухов.
  - А перед нами стоит живой режиссер этого фильма и ничего не хочет рассказать, - вторил ему Артур Котов.
  Александр Николаев сказал:
  - Давайте договоримся, что если я найду возможность что-то вам рассказать, то я это сделаю.
  - А если не найдете? - спросила Ирка Мосова.
  - Тогда через некоторое время вы сами увидите мой фильм, - сказал Александр Николаев.
  - Вы должны быть счастливы, что увидели настоящего режиссера и прослушали замечательную лекцию, - улыбнулась всем Надежда Николаевна.
  - Ох-ох-ох, - сказал Игорь Мухов, - а как быть с тем, что мы все теперь хотим сняться в его фильме?
  Все рассмеялись.
  - Он же сказал, что попробует найти возможность все рассказать, - сказала Надежда Николаевна.
  Александр Николаев уже не знал, как ему отсюда уйти с наименьшим ущербом для своей совести.
  - Хорошо, мы потерпим, - сказал класс.
  Александр Николаев попрощался со всеми и ушел. На какую-то долю секунды он глянул на Вальку и Светку и незаметно показал им глазами, что все хорошо. Но Светка и Валька два следующих урока совершенно так не думали.
  И еще. Эта доля секунды, когда Александр Николаев как-то по-особенному посмотрел на сестер Мятлевых, не укрылась от бдительного взора Эммы Носовой.
  
  
   ***
  Вторым уроком была литература. На уроке литературы Галина Николаевна Оболенская решила опять пустить свободную тему.
  Кто его знает, что у этих детей на уме. В сочинениях раскрываться не хотят, может, на уроке что-нибудь расскажут? Галине Николаевне Оболенской было интересно это послушать.
  - Когда я была в вашем возрасте, - поделилась с классом Галина Николаевна Оболенская, - я тоже, как и вы сейчас, задумывалась о смысле жизни, для чего я живу, зачем все это нужно. А вы что об этом думаете? - ласково спросила она у класса.
  Седьмой "А" класс молчал и ничего не хотел об этом думать. Тогда Галина Николаевна Оболенская сама пошла им навстречу.
  - Вот в чем твой смысл жизни, Артур? - спросила она у Артура Котова.
  - Мой смысл жизни в учебе, - не моргнув глазом, соврал Артур Котов.
  - Хорошо, - похвалила его Галина Николаевна Оболенская, - а твой смысл жизни в чем, Игорь? - обратилась она к Игорю Мухову.
  - Мой смысл жизни тоже в учебе, - похвастался Игорь Мухов.
  - Молодец, - похвалила Галина Николаевна, - а твой смысл жизни в чем, Петр? - обратилась она к Петру Мигову.
  - И мой смысл тожа, эта, в как ее, в учебе, - сказал Петр Мигов.
  - Тоже молодец, - похвалила Галина Николаевна Оболенская Петра Мигова, она видела, что мальчик старается идти в ногу с товарищами, и его надо было поддержать.
  Галина Николаевна ласково перешла к остальным ученикам.
  - А твой смысл жизни в чем, Мятлева? - спросила Галина Николаевна у одной из Мятлевых.
  - Даже не знаю, - ответила ей та Мятлева, на которую Галина Николаевна смотрела.
  - Как это - не знаешь, - презрительно спросила Галина Николаевна, - все знают, а ты не знаешь?
  Валька Мятлева пожала плечами. Кто его знает, в чем он, ее смысл жизни. Чтобы ответить на этот вопрос, ей надо было все бросить и конкретно об этом подумать. А все бросить сейчас она не могла, так как в данный момент уже думала о чем-то другом, и ей нужно было непременно об этом додумать.
  Галина Николаевна обратилась к Данову Игорю.
  - А твой смысл жизни в чем, Игорь? - спросила она у Данова Игоря.
  Данов Игорь расправил крылья.
  - Мой смысл жизни в учебе и в работе! - громко отчеканил он.
  Галина Николаевна гордо посмотрела на класс: вот видите, как нужно жить? Мужская половина класса обиженно отвернулась к окнам. Женская половина класса восторженно сказала: ах!
  - А твой смысл жизни в чем, Роман? - спросила Галина Николаевна у Гориченко Романа.
  - Мой смысл жизни просто в жизни, Галина Николаевна, - ответил ей Гориченко Роман.
  Галина Николаевна оскорблено поджала губы и больше ни у кого ничего спрашивать не стала. Весь класс развернулся и заинтересованно посмотрел на Гориченко Романа. Носова Эмма гордо посмотрела на класс: вот видите, в какого уникального и положительного мальчика я по уши влюблена?
  
  
   ***
  После уроков Валька Мятлева пошла на дневное представление в цирк. Она купила билеты в кассе и, стараясь быть незамеченной, вошла в древнее здание цирка. Валька и сама себе толком не могла объяснить, зачем она сюда пришла, а если бы ей встретились любопытные одноклассники, что врать им, она не знала и подавно.
  Валька села на свободные места и огляделась по сторонам. В цирке была своя жизнь, и она продолжалась бурно и необычно, и этой жизни было наплевать на то, что творилось за стенами цирка.
  Валька увидела, что ее одноклассники тоже тайком посещают цирк. Вот мимо Вальки трусцой пробежала толстая Лариса Густова. К груди она прижимала большой пакет со сладкими булочками. Во время представления она будет волноваться за писаного красавца Данова Игоря, и ей будут необходимы дополнительные калории.
  Носова Эмма и Мосова Ирка сидели напротив Вальки в первом ряду и вызывающе смотрели на окружающих. Свои длинные ноги они протянули далеко вперед и мешали проходить всем остальным добрым и порядочным людям.
  За спинами Носовой Эммы и Мосовой Ирки сидели Ира Зорева, Булова Лена и Аверова Света. Они преданно выглядывали из-за затылка Носовой Эммы и были наготове тут же поймать каждое брошенное ею в пространство потрясающе умное и интересное слово.
  Букина Лена и Бондарова Лена дружно сидели где-то наверху. Любовь к такому в чем-то необычному Толпекину Сергею сплотила навеки двух этих совершенно разных учениц седьмого "А" класса гуманитарной гимназии номер одиннадцать.
  Выключился свет, и началось представление. Валька Мятлева откинулась на спинку кресла, расслабилась и постаралась забыть обо всем на свете.
  Она стала думать о том, что выживает в этом мире только тот, кто находит свою уникальную экологическую нишу. Ту нишу, в которой можно было бы укрыться от великого множества неприятных вещей, случайных происшествий и нелепых обид.
  Тот, кто не находит эту уникальную нишу, так и треплется в этой жизни по волнам. Разбивая сердце об острые подводные камни и изводя простором душу.
  - Вот я тебе сейчас задам! - бегал конферансье по арене за клоуном, утащившим у него микрофон.
  Дети самозабвенно смеялись, а их мамы забывали о своих проблемах, бедах и несчастьях. И вспоминали, что когда они были такими же маленькими, они тоже были такими же дурными.
  Цирк на целых два часа давал им ощущение глупого, земного и недолговечного счастья. Цирк был той уникальной экологической нишей, которая могла укрыть ненадолго всех людей, которым было трудно найти себя в этой жизни.
  Потом по арене куда попало бегали маленькие и большие собачки. А своенравные кошечки не хотели бегать никуда вообще. Потом зрительному залу была продемонстрирована большая спящая змея. И Валька стала думать, что так и надо, что змея спит, еще неизвестно, что будет, если змея вдруг проснется.
  Потом во время прыжков у одного из акробатов упал парик, и зрительный зал хохотал так, что иные люди едва не умерли от хохота. А потом по канату пошел Гориченко Роман.
  Носова Эмма чуть не легла в проходе на пол от счастья, она хотела бы остаться здесь, в цирке, навсегда. Мятлева Валька смотрела на Гориченко Романа внимательно и печально, и думала о том, что не может быть, что через две недели цирк уедет из этого города.
  После первого отделения Валька ушла из цирка. Зверей она уже видела, на людей тоже посмотрела. Валька быстро вышла в холл, и пока она никому не попалась на глаза, направилась к выходу.
  После первого отделения Данов Игорь тоже вышел в холл цирка. Он должен был показаться поближе всем этим влюбленным дурочкам, о чем-нибудь ласково поговорить с ними, отечески поддержать в такой нелегкой и бесперспективной любви. В холле ему попалась одна из Мятлевых.
  - Привет, - ласково сказал ей Данов Игорь.
  Валька не ожидала встретить здесь кого-нибудь, а тем более - Данова Игоря. А еще больше она не ожидала, что он к ней подойдет и заговорит.
  - Привет, - сказала Валька Мятлева.
  - На меня посмотреть пришла? - заботливо поинтересовался Данов Игорь.
  Валька не знала, что сказать, поэтому промолчала.
  - А ты кто, Валька или Светка? - поинтересовался тем временем Данов Игорь.
  Ведь он должен будет как-то упоминать ее имя, отечески продолжая этот разговор.
  Данов Игорь был красив, как бог. Валька смотрела на него, раскрыв рот. Трагический излом бровей, всепроницающий взгляд, зачем все это принадлежало именно ему?
  Данов Игорь думал, что бы такое еще спросить, умаляющее достоинство этой, одной из Мятлевых. А Валька думала о том, как бы ей получше не выглядеть дурой, когда к ним подошел Гориченко Роман.
  - Привет, - сказал Гориченко Роман Мятлевой Вальке.
  - Привет, - сказала Валька.
  - Ну что, пойдем? - сказал Гориченко Роман.
  - Пойдем, - сказала Валька.
  И они ушли.
  Так, Гориченко Роман взял всю ситуацию на себя, сгладил острые углы и вывел Мятлеву Вальку из такого дурацкого положения. Данов Игорь долго и удивленно смотрел им вслед. Так значит, она приходила сюда вовсе не из-за него, эта, одна из Мятлевых?
  
  
   ***
  Мятлева Валька и Гориченко Роман сами не заметили, как оказались на пристани. Над морем дул прохладный ветер, Черное море тяжело волновалось, почем зря.
  - Интересно, - сказал Роман, - сейчас эту бухту кто-нибудь переплывает туда и обратно?
  Валька ахнула и посмотрела на него. Он смотрел куда-то вдаль. Валька тоже стала смотреть вдаль.
  - Не думай о том, кто однажды от тебя ушел, - сказал ей Роман, - просто живи, и все. Мы пришли на эту землю что-то постигнуть и, быть может, все наши беды и несчастья только помогут нам в этом.
  - Я и не думаю об этом, мне думается об этом само.
  Они прошли вдоль пристани и спустились по ступеням к воде. Они сели на теплые ступени.
  - Скоро совсем нельзя будет купаться, - сказал Роман, глядя на тяжелые темные волны.
  - Скоро жизнь замрет и уйдет в морскую ракушку до следующего лета, - сказала Валька.
  Он улыбнулся и посмотрел на нее.
  - Ты слишком серьезно относишься к этой жизни, - сказал он, - если тут что-то не так, если что-то тебе не нравится, придумай все себе сама заново и живи по своим собственным законам.
  Валька посмотрела на Романа.
  - Ничего себе - совет, - сказала она, - это же только на словах все так просто.
  Он протянул руку и убрал непослушную прядь с ее лица.
  - Все просто, - сказал он, - наша жизнь, это наш разум. Это наши дела, планы и мечты.
  - Что ж тут простого, - сказала Валька, - а если эти наши мечты никогда и не сбудутся?
  - Что ты, - улыбнулся Гориченко Роман, - так не бывает. Все мечты сбываются.
  Валька тоже улыбнулась. Море подкатывало к их ногам большие волны. И каждая волна была единственна, уникальна и неповторима.
  - Знаешь, - неожиданно сказала Валька, - только тебе могу сказать.
  - Я слушаю, - сказал он.
  - Я знаю этого режиссера, который к нам приходил. Мы со Светкой у него в фильме сейчас снимаемся.
  - Так вот почему вы то ходите в школу, то не ходите?
  - Ага, - сказала Валька.
  - Если честно, - сказал Роман, - я заметил, что он на вас как-то не так посмотрел.
  - Но он на всех смотрел.
  - На вас он смотрел по-особенному.
  - Думаешь, еще кто-нибудь видел?
  - Не думаю, - сказал Роман, - что еще кто-то кроме меня наблюдает все уроки за тобой.
  Он улыбнулся. Валька тоже.
  - Значит, можно надеяться, что больше никто не видел.
  - Для тебя это важно?
  - Да, - сказала она, - не хочу, чтобы кто-то знал.
  - А если ничего плохого не случится?
  - Тебе хорошо, ты такой оптимист. Ты приехал и уедешь, а нам со Светкой тут еще жить и учиться.
  - Переделай сама свой мир.
  - У тебя советы на грани нереального. Как я, по-твоему, Эмму Носову переделаю?
  - Просто подойди к ней и улыбнись.
  - И все наладится?
  - Постепенно.
  Валька вздохнула.
  - Я обязательно подумаю об этом, - сказала она, - когда ты уедешь.
  Он улыбнулся.
  - А о фильме что-нибудь расскажешь? - спросил Роман.
  Валька подумала.
  - Главные герои очень странные, - сказала она. - Не знаю, какие они в фильме будут, но в жизни они все время в какие-то неприятности попадают, прямо как дети.
  - А вы кого играете?
  - Двух умных девочек, - сказала Валька.
  Немного подумала и добавила:
  - Близнецов.
  - Это я понял, - улыбнулся Гориченко Роман.
  
  
   ***
  Во вторник в седьмом "А" классе заболела преподавательница биологии, которая никогда не болела. И седьмой "А" класс старался сидеть тихо, чтоб никто не заметил, что они одни.
  Панов Антон и Тамошенко Роберт стояли на шухере у дверей и шепотом кричали друг другу:
  - Каур, каур!
  Никто в классе никогда не знал, что это значит.
  - Богатые люди не разводятся, - громко сказала всему классу Носова Эмма.
  Она пришла в гимназию с огромным ярким бантом на голове, она думала, что он ей очень идет. Все ее подхалимы тоже так думали, они в восторге смотрели на нее.
  - Эмма, а почему ты думаешь, что богатые люди не разводятся? - трепетно спросила Ира Зорева.
  Эмма Носова выпятила нижнюю губу.
  - Потому что им надо охранять свои богатства, - пояснила она и выразительно посмотрела в сторону богатого Артура Котова.
  - Наглые люди тоже неплохо в этой жизни устраиваются, - сказал Артур Котов.
  - Все-таки Эмма права, - встали на сторону своей ненаглядной Носовой Булова Лена и Аверова Света, - в нынешнее время укрепляет и сплачивает семьи только быт.
  - Наглость же, нахальство и подхалимство процветали буквально во все времена, - сказал им всем Артур Котов.
  - Сестры Мятлевы, а вас ваша мама различает? - решил сменить напряженную тему Игорь Мухов, когда Панов Антон и Тамошенко Роберт заорали:
  - Каур, каур! - и все в классе поняли, что кто-то идет.
  В класс неожиданно вошла Надежда Николаевна Ристина. Она всегда остро чувствовала, если что-то не так у ее родного седьмого "А".
  - Как вы догадались, что у нас нет урока? - удивился Игорь Мухов.
  - Потому что вы - мой крест, Игорь, - вздохнула Надежда Николаевна.
  Игорь Мухов остался доволен этим ответом.
  - Надежда Николаевна, миленькая, можно мы тихо посидим, не зовите к нам никого, ладно? - стал канючить седьмой "А" класс.
  - Разве вы сможете тихонечко посидеть? - удивилась Надежда Николаевна.
  - Сможем, вот увидите, - закивал седьмой "А" класс.
  Надежда Николаевна горько вздохнула. Она знала, что она уйдет, а ее дорогой седьмой "А" класс перевернет вверх дном всю гуманитарную гимназию. Но остаться она тоже не могла, так как у нее сейчас шел урок в одиннадцатом "Б", и этот одиннадцатый "Б", как было слышно, уже и сам стал переворачивать вверх дном эту гимназию.
  И никого позвать Надежна Николаевна тоже не могла. Так как, во-первых, она была добрая учительница, а во-вторых, она помнила себя в детстве и тоже могла представить сладкий вкус пропущенных уроков.
  - Ладно, - вздохнула Надежда Николаевна, - но если что-нибудь натворите, пеняйте на себя.
  - Хорошо, хорошо, - обрадовался седьмой "А" класс, - а вы идите, идите. Пока ваш одиннадцатый "Б" не подорвал гимназию.
  Надежда Николаевна еще пару раз горестно вздохнула и вышла из класса. Панов Антон и Тамошенко Роберт проводили ее до дверей чуть ли не под белы рученьки.
  Потом две секунды седьмой "А" класс сидел удивительно тихо. Видимо, каждый собирался со своими мыслями и причудами.
  Первым с мыслями и проблемами собрался Игорь Данов. Он решительно встал со своего места и подошел к Лене Букиной.
  - Хочешь в кино после уроков? - сказал он.
  - Нет, - сказала Лена Букина.
  - А в кафе? - сказал Игорь Данов.
  - Нет, - сказала Букина.
  - А в парк?
  - Нет!
  Седьмой "А" класс внимал этой сцене с большим интересом.
  - А в цирк?
  Только тут Лена Букина внимательно посмотрела на Игоря Данова.
  - А в цирк, мой милый, - сказала она, - я и без тебя пойду.
  Лена Букина оглянулась и выразительно посмотрела на скромного Толпекина Сергея. А Бондарова Лена, как обычно, громко захохотала.
  Толпекин Сергей сидел на предпоследней парте и внимательно смотрел прямо перед собой. Видимо, изучал пространство.
  Олег Мусов немного подумал, встал с последней парты, пришел и сел обратно с Леной Букиной. Он уже хорошо погулял и отдохнул, и теперь мог опять стойко переносить ее капризы.
  - Ах ты, гадкий и неверный, - сказала Лена Букина Олегу Мусову и треснула его по лбу линейкой.
  Олег Мусов облегченно улыбнулся: как, оказывается, ему этого не хватало!
  - Мы тоже хотим в парк, в кафе и в цирк, - сказал Данову Игорю Игорь Мухов.
  Данов Игорь не успел ничего в сердцах ответить Игорю Мухову, потому что дверь отворилась, и в класс вошла прихрамывающая преподавательница биологии. Оказывается, по пути в гимназию она засмотрелась на пожар, упала в ямку, подвернула ногу и все это время преданно добиралась на урок.
  - А мы думали, что вы заболели, - расстроено сообщил ей Игорь Мухов.
  - Что вы, - сказала преподавательница биологии, - я же никогда не болею.
  - Гы-гы-гы, - сказал Петр Мигов.
  Мятлева Валька оглянулась и посмотрела в сторону Гориченко Романа. Гориченко Роман тоже смотрел на нее.
  Валька подумала и улыбнулась ему. Он тоже улыбнулся ей и слегка махнул рукой, не отрывая руку от парты. Как тогда в цирке.
  
  
  Часть 6
  Во вторник во второй половине дня Тамара Васильева подошла дружить с Александром Николаевым. Она уже устала на него дуться и ссориться с ним. Да и наблюдать со стороны, как ему нравится другая женщина, она тоже устала.
  "Все-таки, если в этой жизни ничего не делать самой, - подумала Тамара Васильева, - то никто за тебя ничего не сделает".
  А Александр Николаев как раз понял, что он не может больше сегодня работать, видеть свою съемочную группу и не видеть Ларису Мятлеву, когда к нему подошла Тамара Васильева.
  - Привет, - ласковым голосом сказала Тамара Васильева.
  Александр Николаев удивленно на нее покосился. Как будто она только что не закатывала ему истерику, что вода холодная, грим неважный, еда невкусная, а партнер по фильму Игорь Дементьев гордый и надменный.
  - Это неофициальный привет, - пояснила Тамара Васильева, - можно сказать, дружеский.
  Она стала внимательно и ласково смотреть в глаза Александру Николаеву.
  - А, - сказал Александр Николаев, - ну тогда привет.
  Тамара Васильева одобряюще кивнула. Пока все шло по ее плану.
  - А давай сейчас в море поплаваем? - предложила она.
  Александр Николаев посмотрел на нее не очень понимающе.
  - Вдвоем, - мягко сказала Тамара Васильева.
  - Ты же плавать не умеешь.
  - А мы на матрасе.
  - Ты же боишься на матрасе, третью неделю орешь, чтобы тебя не укатывали на матрасе слишком далеко в море.
  - А я тебе доверяю, - таинственным голосом сказала Тамара Васильева.
  И тут не по плану к ним подошел Михаил Придорогин.
  - Предлагаю объявить перерыв на эту половину дня, - сказал он Александру Николаеву, - а то нам скоро уже будет нечего снимать.
  - Я и сам так думал, - сказал Александр Николаев. - И еще у меня дела в городе, так что я поеду, а вы пока отдыхайте.
  И он ушел. Даже не попрощался со всеми за руку и не наказал, чем в его отсутствие заниматься.
  Тамара Васильева обиделась на весь мир в лице Михаила Придорогина. Она грустно посмотрела вслед Александру Николаеву, а затем села на берег моря и стала печально смотреть вдаль.
  Михаил Придорогин сел рядом с ней. Тамара Васильева демонстративно отодвинулась. Придорогин вытащил сигару и стал ее раскуривать.
  - Народная мудрость такова, - сказал Михаил Придорогин.
  - Меня не интересует народная мудрость в твоем лице, - сказала Тамара Васильева.
  - Есть время разбрасывать камни, - невозмутимо продолжил Михаил Придорогин, - а есть время собирать камни.
  - Я и без тебя знаю, - сказала ему на повышенных тонах Тамара Васильева, - что сейчас явно не мое время.
  Она встала и направилась в ближайшее кафе, забыться вкусной едой.
  Александр Николаев тем временем приехал в город и вошел в редакцию местного журнала.
  - А, - обрадовался ему директор, - пришло время отдавать долги?
  Александр Николаев не очень хотел встречать на своем пути директора местного журнала. Но не мог же он в самом деле надеяться, что директор улетел в командировку на луну, как мечтал Александр Николаев. Вовсе нет, директор был цел и невредим, сидел на своем месте и ждал чуть ли не возле окна последние новости о съемках фильма.
  - Уже все газеты про ваш фильм написали, даже обидно, - поделился директор, - только я не в курсе событий.
  - В газетах все наврали, - сказал Александр Николаев, - точную информацию получит от меня ваша журналистка Лариса Мятлева. Но для этого мне нужно увезти ее.
  Директор журнала удивился, но возражать не стал.
  - Она привезет статью сегодня вечером? - спросил он.
  - Разве вы не разрешите ей пару дней побыть на съемках для полного освещения событий? - сказал Александр Николаев.
  - Пару дней?
  - Да, сегодня и завтра.
  - Это только полтора дня, - облегченно сказал директор, - хорошо, я согласен.
  Они ударили по рукам, и Александр Николаев пошел к Ларисе Мятлевой.
  Лариса Мятлева смотрела в компьютер и думала о том, что нужно приготовить на ужин и еще о многом другом, когда на пороге ее кабинета возник Александр Николаев.
  - Привет, - сказал Александр Николаев.
  - Привет, - улыбнулась ему Лариса Мятлева.
  - Я за вами, - сказал он, - собирайтесь, мы уезжаем.
  - И я не могу отказаться?
  - Нет, - сказал он, - моя машина уже под окнами.
  - Моего директора вы опять взяли на себя?
  - Разумеется.
  - И куда мы?
  - На берег моря.
  - Что мы там будем делать?
  - Что-нибудь придумаем. Наловим и пожарим мидии. Проследим за закатом солнца. Поговорим о перипетиях бытия.
  - Но у меня нет с собой купальника, - сказала Лариса Мятлева.
  - Очень странно, - улыбнулся Александр Николаев, - тогда заедем по дороге к вам домой или в магазин.
  В дверь заглянула секретарша и остановила многозначительный взгляд на Александре Николаеве. Ее взгляд говорил о том, что секретарше уже за тридцать, а она еще не замужем, и у нее есть большой опыт в серьезных проблемах.
  - Шеф отпустил тебя на сегодня, - сказала секретарша Ларисе Мятлевой, выразительно глядя на Александра Николаева.
  - Спасибо, я уже знаю, - улыбнулась Лариса Мятлева.
  Делать секретарше здесь было больше нечего, и она томно удалилась. Режиссер ею опять не заинтересовался.
  - А почему - на берег моря, - сказала Лариса Мятлева, - если у вас каждый день съемки на берегу?
  - Все так, но я сегодня вдруг понял, что со всеми этими съемками я совсем не вижу моря. По-настоящему. Не думая ежесекундно о работе.
  Лариса Мятлева улыбнулась.
  - Хорошие мысли, - сказала она
  - Главное, актуальные, - улыбнулся Александр Николаев, - купальный сезон скоро закончится. Вы ведь хотите поехать на море?
  - Вы же не думаете, что если мы тут живем, то нам может надоесть море?
  - Этого не может быть?
  - Никогда.
  Александр Николаев улыбнулся.
  - Тогда поехали?
   - Поехали, - сказала Лариса Мятлева.
  Они вышли из редакции журнала и сели в странную машину. За купальником они заехали в магазин, Александр Николаев решил не давать Ларисе Мятлевой прекрасной возможности отвлекаться на домашние проблемы.
  Ветер дул в открытые окна, солнце слепило глаза. Все было замечательно. Лариса Мятлева и Александр Николаев выехали из города и вскоре миновали место, где расположилась съемочная группа. Они проехали на противоположный конец огромной бухты и остановились на безлюдном скалистом берегу.
  - Только, наверное, здесь дно будет плохое, - сказал Александр Николаев.
  - Обожаю плохое дно.
  Александр Николаев рассмеялся.
  - Вот что значит - человек, выросший у моря, - сказал он.
  Лариса Мятлева тоже улыбнулась. Александр Николаев вытащил из машины коврик и положил его на берег.
  - Вот, - сказал он, - правда, Васильева через него все камни может пересчитать.
  - Я и на камнях могу, - сказала Лариса Мятлева.
  Она убрала непослушные волосы, села на коврик и подставила лицо солнцу. Александр Николаев с улыбкой за ней наблюдал. Потом он принес из машины пиццу и упаковки сока.
  - Это на первое время, - улыбнулся он, - пока там мы эти мидии соберем и пожарим, и еще неизвестно, водятся ли тут мидии.
  - Именно в таких местах они и водятся. В зарослях водорослей, где не ступала нога человека, на острых камнях.
  - Что вы говорите? Как это я угадал?
  Они рассмеялись.
  
  
  ***
  В это самое время на противоположном берегу бухты осветитель Олег Емельянов выклянчил у Михаила Придорогина большой бинокль и с наслаждением припал к этому биноклю. Он разглядел соседнюю гору, все деревья и кустики на ней, а потом противоположную гору и на ней все деревья, кусты и травинки.
  А потом он увидел у подножия этой горы Александра Николаева и Ларису Мятлеву, спокойно и беззаботно о чем-то беседующих.
  - Ничего себе, - громко сказал Емельянов, - а наш режиссер там с этой женщиной прохлаждается, пока мы все в поте лица трудимся.
  - В каком поте лица ты трудишься, - сказал Михаил Придорогин, - когда на эту половину дня был объявлен выходной?
  - С какой он там "этой женщиной"? - сказала Тамара Васильева.
  Но Михаил Придорогин встал спиной защищать свой бинокль.
  - Впаду в депрессию, - пообещала ему Тамара Васильева, - и сорву фильм.
  - Сорвешь фильм, - сказал Михаил Придорогин, - не получишь гонорар.
  Тамара Васильева надулась и полезла в бутафорскую палатку, показывать миру, какая она обиженная, одинокая и оскорбленная.
  - От тебя одни неприятности, - сказала осветителю Емельянову съемочная группа и продолжила отдых.
  - Больше у меня ничего не клянчь, - сказал ему Михаил Придорогин.
  - А у тебя еще что-то есть? - сказал Придорогину заинтересованный Емельянов.
  Александр Николаев и Лариса Мятлева тем временем осторожно зашли по острым камням в воду и поплыли.
  - Всю жизнь мечтал жить в городе у моря, - сказал Александр Николаев.
  - Никогда не поздно переехать, - сказала, шутя, Лариса Мятлева.
  - Надо подумать, - серьезно ответил он.
  - Что вы, - сказала она, - вы здесь не сможете, вам вашего ритма будет не хватать.
  Он улыбнулся.
  - В жизни главное не ритм, - сказал он, - а люди, которые рядом.
  Лариса Мятлева тоже улыбнулась.
  - Какие верные мысли, - сказала она.
  - Да, - сказал Александр Николаев, - забыл сказать, завтра вы тоже не работаете.
  - А что я завтра делаю?
  - Завтра вы поедете на нашу съемочную площадку и проведете время со своими детьми. А к вечеру мы дадим вам материал и фотографии для статьи.
  - Вы расскажете нашему журналу о своем кино?
  - Во-первых, я обещал статью вашему директору. А во-вторых, мы можем и не говорить всю правду.
  - А что мы скажем?
  - Абстрактную правду, мол, где-то за городом у моря снимается кино. Да, и официально заявим, что Тамаре Васильевой еще нет пятидесяти, пусть порадуется.
  Лариса Мятлева улыбнулась.
  - Кстати, как прошла ваша лекция? - спросила она.
  - Хорошо, по-моему, никто ни о чем не догадался.
  - А как вам класс?
  - Нормальные ребята. Создали себе законы для борьбы с окружающим миром в лице своих преподавателей.
  - Учителя все время недовольны их поведением.
  - Это же защита. Вспомните, мы в их возрасте точно так же себя вели.
  - Верно, - согласилась она.
  Они уже очень далеко заплыли.
  - Вы не устали? - сказал Александр Николаев.
  - Что вы, - сказала Лариса Мятлева, - это мое самое любимое - плыть в море и не поворачивать назад.
  - Мое - тоже, - улыбнулся он, - правда, я редко могу себе это позволить.
  А потом они насобирали мидий в воде возле берега и пожарили их на костре.
  - Последний раз я занималась этим в детстве, - сказала Лариса Мятлева.
  - Вот и вспомним детство, - улыбнулся Александр Николаев.
  Он взял свою рубашку и накинул ее на плечи Ларисе Мятлевой.
  - По вечерам уже не жарко, - сказал он.
  Лариса Мятлева улыбнулась.
  - Я хотела сказать вам спасибо, - сказала она.
  - Ничего такого, - сказал он.
  - Я хотела сказать спасибо за все, что происходит, - сказала она, - и в моей жизни, и в жизни моих детей.
  - Ничего особенного.
  - Вы же знаете, что это не так. Мне кажется, мои дети стали другими глазами смотреть на жизнь, на людей, на свое будущее. Мне кажется, они больше не ждут каких-нибудь неприятностей.
  Тогда он сел поближе и сказал:
  - Значит, все это должно было произойти?
  - Наверное, да, - сказала Лариса Мятлева.
  
  
   ***
  На следующий день Александр Николаев приехал к дому Мятлевых очень рано. Водитель зевал за рулем, но особо не вредничал, видимо, еще не совсем проснулся.
  Александр Николаев вышел из машины, взял пачку сигарет и стал думать, курить или не курить, когда Валька, Светка и Лариса Мятлева вышли из подъезда. Валька и Светка были тщательно причесаны и сияли улыбками. Еще бы, они опять не будут учиться.
  - Всем привет, - сказал Александр Николаев.
  - Привет, привет, - весело сказали ему Валька и Светка.
  - С добрым утром, - отдельно сказали друг другу Лариса Мятлева и Александр Николаев.
  - Едем? - сказал Александр Николаев, глядя на Ларису Мятлеву.
  - А я не буду вам мешать? - сказала она.
  - Мне там все мешают, я привык.
  - Я издалека буду смотреть, - сказала Лариса Мятлева.
  - Хорошо, - улыбнулся Александр Николаев, - там посмотрим.
  Он повернулся к Вальке и Светке.
  - Будем стоять или все-таки поедем? - улыбнулся он.
  - Конечно, поедем, - сказали Валька и Светка.
  Когда все сели в машину, Валька сказала Александру Николаеву:
  - Мне понравилась ваша лекция об истории кинематографа.
  - Да, - сказала Светка, - было интересно. Но мы переживали.
  - Вы думали, я не смогу прочесть эту лекцию? - улыбнулся Александр Николаев.
  - Нет, конечно, - сказала Светка. - Но мы боялись, что кто-то догадается, что мы снимаемся у вас в кино.
  - Когда выйдет фильм, все равно узнают, - сказала Валька, - а пока нам не нужно проблем.
  - Мне понравился ваш класс, - сказал Александр Николаев.
  Валька и Светка пожали плечами.
  - Может, они и хорошие, - сказала Валька, - только где-то глубоко внутри.
  - Класс разбит на коалиции, - сказал Александр Николаев, - кто-то дружит с кем-то и не принимает в свое общество других, так?
  - Так, - сказала Валька.
  - А как вы догадались? - сказала Светка.
  Александр Николаев пожал плечами.
  - Это заметно, - сказал он. - Но больше всех мне понравился один мальчик.
  Валька и Светка заинтересовались.
  - Какой мальчик? - спросили они.
  - Тот, который сидел у окна и смотрел на тебя, - сказал Александр Николаев Вальке, - серьезный и задумчивый.
  Валька почувствовала, как начали гореть ее щеки.
  - А, это временный мальчик, - сказала Светка, - он скоро уедет.
  Валька ничего не сказала. Она отвернулась и стала смотреть в окно.
  Потом Александр Николаев сказал:
  - Там у нас небольшой сюрприз, так что когда будем подъезжать, мы завяжем вам глаза и проведем в палатку. Потом вы выйдете из палатки и как бы только увидите этот сюрприз. А мы тем временем будем вас снимать, хорошо?
  - В какую сторону нужно будет смотреть? - сказала Валька.
  - В сторону моря.
  - Вы организуете там маленький смерч? - сказала Светка.
  - Не гадайте, - сказал Александр Николаев, - а то сами себе впечатление испортите.
  - Ладно, - согласились Валька и Светка и стали гадать про себя.
  Неподалеку от съемочной площадки Александр Николаев велел водителю остановить машину, и они с Ларисой Мятлевой завязали Светке и Вальке глаза шелковыми платками.
  - Становится все интереснее, - сказали Валька и Светка.
  - Не подглядывайте, - сказал Александр Николаев.
  - Что вы, как можно, - сказали Валька и Светка, пытаясь проверить платки на прозрачность.
  - И не смотрите сразу же в сторону моря, - сказал Александр Николаев, - представьте, что вы только проснулись, вышли из палатки и встречаете утро.
  - Хорошо, - сказала Валька.
  - Посмотрите по сторонам, пусть ваши взгляды случайно упадут в сторону моря.
  - Ага, - кивнула Светка.
  - Только напомните потом еще раз, - сказала Валька, - чтобы Светка не забыла.
  - Это не честно, - сказала Светка.
  - Не ссорьтесь, - сказала Лариса Мятлева.
  Машина подъехала к палаточному лагерю, и она уже видела, что их ожидало. Валька и Светка притихли.
  
  
  ***
  Лариса Мятлева и Александр Николаев помогли Вальке и Светке выйти из машины и провели их в палатку. У Вальки и Светки были завязаны глаза, и поэтому они спотыкались.
  В палатке Валька и Светка сняли платки.
  - Помни, - сказала Валька, - на море бросаем взгляды совершенно случайно.
  - Наверное, ничего интересного не будет, - сказала Светка.
  - Все равно надо будет разыграть удивление, - сказала Валька.
  - Конечно, - сказала Светка, - мы же актрисы.
  Александр Николаев сказал:
  - Мотор.
  Восторганова хлопнула хлопушкой и прокричала номер дубля. Валька и Светка лениво полезли из палатки.
  - Зачем они это выдумали, - сказала напоследок Валька.
  - Мы и так могли им все прекрасно сыграть, - сказала Светка.
  Так, препираясь, они и выползли из палатки. В сторону моря принципиально не смотрели, но знали, что и переигрывать нельзя. Потянулись, посмотрели по сторонам и лениво повернулись к морю. И обомлели.
  Белоснежная красавица яхта ждала их возле самого берега. С огромными надутыми парусами, мягко качаясь на волнах, это было сказочно. Светка и Валька раскрыли рты и застыли в сладостном моменте счастья.
  - Вот это да! - сказала Валька.
  - Не может быть! - сказала Светка.
  Они осторожно пошли в сторону моря.
  - Снято, - сказал Александр Николаев.
  Валька и Светка бегом помчались в сторону моря.
  - Вот теперь снято, - сказал из-за камеры Андрей Костомаров.
  - Что бы я без тебя делал? - улыбнулся Александр Николаев.
  Валька и Светка в восторге полезли обследовать яхту.
  - Готовим следующую сцену, - сказал Александр Николаев, а сам подошел к Ларисе Мятлевой.
  - По сценарию на этой яхте приплыл Игорь Дементьев и стоял на ней эдаким принцем из заморских далей, - сказал Александр Николаев. - Такой сюрприз наш герой решил сделать маме с детьми.
  - Очень интересно, - сказала Лариса Мятлева.
  - В выходные мы сняли, как из палатки смотрела восторженная Васильева, и как Дементьев приплыл на яхте. Вы даже не представляете, каких усилий нам это стоило.
  - Не мог управлять яхтой?
  - Не то чтобы не мог, впрочем, конечно, не мог, - улыбнулся Александр Николаев. - Но этого и нельзя было делать, так как к яхте прилагается обученный шкипер, который не давал нам снимать Дементьева за штурвалом.
  Лариса Мятлева улыбнулась. Она уже видела шкипера, который объяснял Вальке и Светке, что и где находилось на яхте.
  - Вы арендовали шкипера вместе с яхтой?
  - Да, - вздохнул Александр Николаев, - он никому к ней подойти не дает. Требует, чтобы его снимали со спины вместо Дементьева.
  Арендованный шкипер действительно носился как курица возле яхты и не давал никому до нее дотронуться. Хотя на яхту нужно было погрузить оборудование для дальнейших съемок.
  - А что сейчас будете снимать? - сказала Лариса Мятлева.
  - Сейчас мы пойдем в море, - сказал Александр Николаев, - и вы тоже.
  - Я вам мешать не буду?
  - Я сам себе буду мешать, будете стоять рядом.
  С берега стал махать руками Михаил Придорогин.
  - Идемте, - сказал Александр Николаев.
  Валька и Светка подошли к своей маме.
  - Ой, мам, слушай, - сказала Светка, - эта яхта и под парусами может плавать, и от мотора. А еще я паруса запомнила, они называются стаксель, грот, спинакер и, кажется, штормовой стаксель. Скорость измеряется в узлах, расстояние в милях, там есть салон с диванами и столом и камбуз с газовой плитой. Да, еще есть рация и эхолот для ловли рыбы.
  - Умница, все запомнила, - улыбнулась Лариса Мятлева.
  - Ой, мам, а я тоже все запомнила, - сказала Валька, - смотри, эта лестница в море называется просто лестница в море.
  Лариса Мятлева рассмеялась. К ней подошел шкипер.
  - Все зовут меня просто Костя, - не очень приветливо сказал он.
  - Очень приятно, - сказала Лариса Мятлева.
  - Постарайтесь лишний раз ничего не трогать на яхте, - сказал просто Костя.
  - Я вообще ничего не буду трогать, - сказала Лариса Мятлева.
  Тамара Васильева смотрела на Ларису Мятлеву с подозрением. Жизнь сложна, в ней каждый день нужно за что-то бороться.
  - Сказали, что по инструкции на палубе должно быть только десять человек, - сказала Тамара Васильева Александру Николаеву.
  - Ты же хорошо считаешь, - сказал Александр Николаев, - нас там и будет ровно десять человек.
  - Но я хотела Цветкову взять на всякий случай.
  - На случай, если ты упадешь за борт, и тебе придется поправить грим? - спросил Михаил Придорогин.
  Тамара Васильева надулась и полезла на яхту по "лестнице в море".
  Просто Костя чувствовал себя самым главным шкипером в мире и вел себя отвратительно. Он был не согласен с тем, где собирались ставить людей, в каком направлении плыть, и по всем остальным вопросам он тоже был не согласен.
  - Все познается в сравнении, - сказал Михаил Придорогин Александру Николаеву, - я думал, хуже Васильевой и Дементьева уже не бывает.
  - Все будет нормально, - сказал Александр Николаев, - в выходные же все сняли.
  - Да, но с каким трудом, я до сих пор дергаюсь.
  - Совсем незаметно, - улыбнулся Александр Николаев.
  Придорогин рассмеялся и полез на яхту.
  На яхте расставили шезлонги, усадили на них Вальку, Светку и Тамару Васильеву. Просто Костя завел мотор, встал за штурвал, и они поплыли.
  Снимали, что якобы за штурвалом стоял Игорь Дементьев, а Тамара Васильева восторженно смотрела, как он хорошо управляет яхтой. Хотя Дементьева, стоящего за штурвалом, сняли в выходные, в то время как сопротивляющегося просто Костю держал Михаил Придорогин.
  Ветер трепал волосы, солнце светило в глаза. Валька и Светка хорошо играли, они действительно научились отключаться от внешнего мира и не обращали внимания на остальных людей и на свою настоящую маму, тоже находящуюся на яхте.
  Яхта вышла в открытое море, стали снимать, как Валька, Светка и Игорь Дементьев прыгают с мостика и купаются в открытом море, а Тамара Васильева любуется ими, сидя в шезлонге.
  Валька и Светка напрыгались и нарезвились от души. Игорь Дементьев перед каждым прыжком долго разминал мышцы и поправлял прическу, пока на него не наорал Михаил Придорогин.
  Лариса Мятлева стояла неподалеку от Александра Николаева и иногда разглядывала его профиль. Александр Николаев был серьезным, усталым, но счастливым. Приятно было наблюдать за его работой. Когда он начинал чувствовать ее взгляд, Лариса Мятлева отворачивалась.
  Потом стали снимать путь обратно. Опять же, Дементьева за штурвалом сняли в выходные, а сейчас все снова любовались спиной просто Кости.
  Когда после обеда приплыли на берег, Михаил Придорогин и Александр Николаев облегченно вздохнули. А Придорогин еще и перекрестился.
  - С солнцем повезло, - сказал Александр Николаев Ларисе Мятлевой, помогая ей сойти на берег, - все было как в выходные. Я вообще с ужасом жду плохой погоды.
  - Погода только в конце месяца по идее должна испортиться, - сказала Лариса Мятлева, - так что пока не беспокойтесь.
  - Хорошо, если все так и будет, - сказал Александр Николаев.
  На берегу к Александру Николаеву подошел Игорь Дементьев.
  - Может, я дайвингом позанимаюсь? - предложил Игорь Дементьев - Давайте, арендуем акваланги, это будет эффектно смотреться.
  - У нас фильм не только о тебе, - сказал ему Михаил Придорогин, - ты это учитывай.
  Игорь Дементьев расстроился.
  - Я мог бы детей дайвингу обучить, - сказал он.
  - О нет, - ответил Придорогин, - не будем так рисковать.
  К Ларисе Мятлевой подошли Валька и Светка.
  - Мам, мы так счастливы, что очень есть хотим, - сказали они.
  - Срочно идем обедать, - сказал Александр Николаев.
  В кафе они заставили стол тарелками с салатами и блинами с разной начинкой. Перед Валькой и Светкой поставили тарелки с окрошкой.
  - Надо же, - сказала Валька, оглядывая стол, - у них пельмени закончились.
  А Светка ничего не могла сказать, потому что уже ела.
  
  
  ***
  Сцены с яхтой успели снять, пока солнце за гору не зашло. Просто Костя был рад, что с его драгоценной яхтой ничего не приключилось, и ее не подорвали и не утопили эти киношники. Он радостно со всеми распрощался и поплыл.
  Снимали так, как будто на этой яхте уплывал Игорь Дементьев. Просто Костя был счастлив, что в фильме останется его спина. В его рубашку положили дополнительный материал, чтобы его спина была такая же большая, красивая и надежная, как у Игоря Дементьева.
  - Весь мир принадлежит мужчинам, - грустно сказала Тамара Васильева, печально глядя на удаляющуюся яхту.
  - Надо выбросить эти мысли из головы, - сказала Валька, - мир принадлежит абсолютно каждому человеку.
  - Снято, - сказал Александр Николаев.
  - Ой, я что-то не то сказала, - растерялась Валька, - я, кажется, слова забыла.
  - Нет, - улыбнулся Александр Николаев, - ты сказала то, что нужно.
  Ближе к вечеру Лариса Мятлева постелила на берегу коврик, легла на него и закрыла глаза. Тамара Васильева грустно проследила за ее стройной фигурой и оглядела свои полные ноги.
  - Ничего, - утешил ее Михаил Придорогин, - мне, например, всегда пухленькие женщины нравились.
  - А меня твое мнение ни по одному вопросу не интересует, - нагрубила ему Тамара Васильева.
  К Вальке и Светке подошел Игорь Дементьев.
  - Вы ко мне уже привыкли? - спросил он Вальку и Светку.
  - Нет, - честно сказала Валька.
  - Но почему, - удивился Дементьев, - я вроде ничего плохого никому не делаю.
  - Вы только себя любите, - сказала Валька, - это отталкивает.
  - А кого надо любить? - удивился Игорь Дементьев.
  - Надо любить весь мир, - сказала Валька.
  Светка смотрела на Вальку с восхищением. Надо же, не побоялась такие слова взрослому человеку сказать.
  - Снято, - сказал из-за камеры Андрей Костомаров.
  - Что? - сказал Игорь Дементьев. - Если это пойдет в фильм, я разорву контракт.
  - Не пойдет, - сказал Александр Николаев, - не волнуйся.
  - Ага, - сказал Михаил Придорогин, - у нас же герой положительный во всех смыслах, как мы такое в нашем фильме покажем.
  - Я с тобой больше работать не буду, - сказал Игорь Дементьев Михаилу Придорогину.
  - Вот и здорово, - сказал Придорогин.
  Александр Николаев подошел к Ларисе Мятлевой и сел рядом с ней. Она открыла глаза и улыбнулась.
  - Устали? - спросила она.
  - Отдохну после того, как все закончится, - сказал он.
  - Что вы, - сказала Лариса Мятлева, - разве вы, мужчины, умеете отдыхать? Вы тут же придумаете что-то новенькое.
  Александр Николаев рассмеялся. А потом он протянул руку и поправил ей непослушные волосы.
  Тамара Васильева отвернулась, чтобы этого не видеть, и пошла в вагончик к Цветковой, заедать свое горе булочкой.
  Валька и Светка тоже подошли поближе к своей маме.
  - Мам, - сказала Светка, - а когда мы вырастем, мы будем учиться управлять яхтой?
  - Конечно, - сказала Лариса Мятлева, - мы будем делать все, что захотим.
  - Потому что мы волшебники и хозяева своей судьбы? - догадалась Валька.
  - Именно поэтому, - сказала Лариса Мятлева.
  Александр Николаев с улыбкой за ними наблюдал.
  - На сегодня все, - сказал он, - завтра будут сцены с дождем.
  - Ну-ка поподробнее про дождь, - сказали Валька, Светка и Лариса Мятлева.
  - Завтра мы организуем небольшой и красивый дождь и поснимаем вас под этим дождем.
  - Ой, - сказала Светка, - как все-таки интересно сниматься в кино!
  - Так что завтра вы нам тоже пригодились бы, - сказал Александр Николаев Ларисе Мятлевой, - их нужно будет весь день сушить и причесывать.
  Он кивнул в сторону Вальки и Светки.
  - Меня с работы выгонят, - сказала Лариса Мятлева.
  - Пойдете ко мне ассистентом.
  Лариса Мятлева рассмеялась.
  К ним подошли Андрей Костомаров и Михаил Придорогин. Костомаров сделал фотографии, а Придорогин набросал заметки о фильме.
  - Вот, - сказал Александр Николаев Ларисе Мятлевой, - художественно приукрасите и можете отдать своему директору.
  - Хорошо, - сказала Лариса Мятлева.
  - Мам, идем в море напоследок окунемся, - стали клянчить Валька и Светка.
  - Когда вы уже наплаваетесь? - удивился Михаил Придорогин.
  - Разве вы еще не поняли, что никогда? - сказали Валька и Светка.
  Все рассмеялись.
  Лариса Мятлева, Валька и Светка зашли в теплую вечернюю воду и поплыли. Михаил Придорогин и Александр Николаев остались курить и наблюдать за ними с берега.
  - Что у тебя к этой женщине? - спросил Михаил Придорогин.
  Александр Николаев улыбнулся.
  - Ну вот, я дожил, - сказал он.
  - Что такое?
  - Несерьезный Михаил Придорогин задает мне серьезный жизненный вопрос, - сказал Александр Николаев.
  - У нее печаль в глазах, - сказал Придорогин.
  - Это я заметил.
  - Эту женщину нельзя обижать.
  - Я не собираюсь ее обижать, я не имею права вмешиваться в ее жизнь.
  - Так вмешайся, черт возьми.
  - Дай мне самому разобраться, - сказал Александр Николаев, - я еще сам ничего не понимаю.
  - Хорошо, разбирайся, - разрешил Придорогин.
  Солнце давно ушло за гору, и на мир опустились глубокие сумерки.
  Когда совсем стемнело, Александр Николаев, Лариса Мятлева, Валька и Светка поехали домой. Водителя они так и не нашли, а потому Александр Николаев опять сам вел машину.
  - Я его дома уволю, - пообещал Александр Николаев.
  - А мне он понравился, - сказала Лариса Мятлева, - очень своеобразный. А впрочем, у вас там все интересные люди.
  Александр Николаев улыбнулся.
  - Вы не очень устали? - спросил он. - Может, куда-нибудь пойдем?
  - Давайте в следующий раз, - сказала Лариса Мятлева, - по-моему, я с ног ввалюсь, хотя ничего не делала.
  - Хорошо, - кивнул он, - тогда я всю ночь буду просматривать сцены с яхтой. А под утро у меня будет сердечный приступ, если увижу, что я чего-то не учел.
  - Вы же сами все время говорите, что все будет хорошо, - напомнила Лариса Мятлева.
  - О да, - улыбнулся Александр Николаев, - я забыл.
  - Плавать на яхте было здорово, - сказала полусонная Валька.
  А полусонная Светка сказала:
  - Ага.
  Когда они приехали домой, было уже очень поздно. Носова Эмма и Мосова Ирка едва не заснули на лавочке, карауля Вальку и Светку Мятлевых около их дома.
  Носова и Мосова с удивлением проследили, как из странной машины вышли знакомый им режиссер, Валька, Светка и их мама. И как режиссер выразительно смотрел на Валькину и Светкину маму.
  - Чуяло мое сердце, что тут что-то не так, - сказала Эмма Носова.
  - Что делать-то будем? - спросила ошарашенная Ирка Мосова.
  - А я откуда знаю! - зашипела Эмма Носова.
  - Ты же все всегда знаешь! - искренне удивилась Мосова.
  - А сейчас не знаю! - заорала на любимую подругу Эмма Носова.
  
  
  ***
  А ночью пошел сильный дождь. Этот дождь шел до самого утра, и весь мир из-за этого выглядел мокрым и неуклюжим. Александр Николаев позвонил Мятлевым рано утром и сказал, что съемки на сегодня отменяются.
  - Мы же и хотели сегодня снимать дождь, - сказала удивленная Светка.
  Но Валька и Лариса Мятлева, объяснили ей, что на съемках обычно делают искусственный дождь, и Светка обиделась на то, что Валька об этом, оказывается, уже знала.
  Сестры Мятлевы угрюмо поплелись в гимназию и нарвались на урок алгебры. Очень грустно было пойти в дождь в гимназию, да еще и нарваться на урок алгебры.
  Но Аврора Ивановна Кошкина была сегодня в превосходном настроении. Она не смотрела на мир сердито, как обычно, а смотрела на мир радостно и умиротворенно, как случалось с ней иногда.
  Она рассказала седьмому "А" классу, как она вчера ездила на базар, и что она там купила. А потом она рассказала седьмому "А" классу, что сегодня будет делать ее младший сын, и зачем он будет это делать. А потом она рассказала седьмому "А" классу, что вчера делал ее старший сын, и почему он делал именно это, а не что-то другое.
  Потом она переключилась на своих ближайших родственников и рассказала седьмому "А" классу, что они когда-либо делали и что собираются делать в ближайшее время. Потом она немного подумала и стала рассказывать о том, какая она была эффектная и обворожительная в молодости, и как ради нее кто-то спрыгнул с парохода.
  Опомнилась Аврора Ивановна Кошкина, когда в блаженной тишине заснувшего класса Игорь Мухов не выдержал и спросил, не прыгал ли кто-нибудь ради нее с самолета. Аврора Ивановна Кошкина пришла в себя и как-то не по-доброму взглянула на седьмой "А" класс.
  Потом она открыла журнал и спросила, а кто уже давно не получал двоек. На что Игорь Мухов сказал, что он только вчера их получал. Тогда Аврора Ивановна спросила, чьих родителей давно не вызывали в гимназию. На что Игорь Мухов сказал, что его родителей только на прошлой неделе вызывали.
  А потом прозвенел спасительный звонок, и Авроре Ивановне Кошкиной пришлось вздохнуть и отпустить седьмой "А" класс живым и невредимым.
  На перемене после алгебры к Вальке и Светке подошли Носова Эмма и Мосова Ирка. Валька и Светка почуяли неладное, но взяли себя в руки. Носова и Мосова торжественно-показательно улыбались.
  - Как дела? - спросила Носова.
  - Когда вас наши дела в последнее время интересовали? - сказала Валька.
  - Мы всегда делами одноклассников интересуемся, - сказала Мосова.
  - Зря вы это делаете, - сказала Светка.
  - Это почему? - не очень поняла Носова.
  - Потому что интересоваться надо с добром, - сказала Валька.
  - А мы как интересуемся? - искренне удивилась Мосова.
  - А вы интересуетесь так, как будто вам на это наплевать, - сказала Светка.
  Валька со Светкой пошли в класс. А Носова и Мосова остались в коридоре, чтобы похихикать.
  
  
  ***
  Следующим был урок биологии. На уроке биологии тоже происходило что-то странное. Вечно добрая преподавательница биологии устала быть доброй и решила быть вредной и сердитой. А потому она объявила, что сейчас будет сложная самостоятельная работа, и она должна пересадить всех учеников так, чтобы двоечники ничего не списали у отличников.
  Она стала всех пересаживать. И пересадила так неудачно, что седьмой "А" класс даже выть стеснялся, чтобы не нарваться на какие-либо дополнительные неприятности.
  На первой парте перед учительским столом оказались Валька Мятлева с Носовой Эммой. Мятлева Светка оказалась на последней парте с Муховым Игорем. Причем Мухов Игорь еле дышал от счастья, что будет у кого списывать, а Светка была совершенно не рада.
  Лена Букина сидела в среднем ряду и наслаждалась обществом Толпекина Сергея. Да так и пронаслаждалась до конца урока, плохо написав эту работу.
  Эмма Носова долго и огорченно смотрела, где там ее драгоценная Мосова Ирка. Но Мосова Ирка сидела в кои-то веки рядом с Дановым Игорем, была малиновая от счастья, и ей впервые в жизни было не до своей дорогой Носовой Эммы.
  Да и вся поддерживающая Носову компания сидела где-то там, вокруг Данова Игоря, и любовалась им со всех сторон. Кто - левым ухом, кто - правым, а кто и просто затылком. Роман Гориченко сидел за партой около раскрытого окна и смотрел в окно.
  Преподавательница биологии раздала листки с заданиями, в пустых клеточках нужно было поставить ответы. Листов было много, все они были с разными вариантами. Огорченный класс погрузился в самостоятельную работу.
  Валька Мятлева вздохнула и стала отвечать на вопросы. Через некоторое время она поняла, что у нее совпал вариант с Носовой Эммой, и Носова Эмма у нее старательно списывает. Вальке стало смешно. Такая независимая Носова вдруг оказалась в такой зависимости.
  Валька сделала так, чтобы Носовой ничего не было видно в Валькином листке. Носова Эмма стала важно смотреть в другую сторону.
  "Гордая, - подумала Валька, - это уже хорошо".
  Она положила свой листок так, чтобы Носовой было все видно. Носова Эмма опять стала незаметно все списывать.
  И так получилось, что урок еще не закончился, а Валька Мятлева и Носова Эмма уже все написали. Преподавательница биологии сказала, что те, кто уже написал, могут выйти из класса, чтобы не угнетать радостным присутствием остальных учеников.
  Мятлева Валька и Носова Эмма встали и пошли к выходу из класса. Мосова Ирка, Булова Лена, Аверова Света и Ира Зорева восхищенно смотрели вслед своей Носовой Эмме. Мятлева Светка смотрела вслед Мятлевой Вальке потрясенно.
  В коридоре Мятлева Валька и Носова Эмма встали друг напротив друга и стали думать, чем бы заняться. В такой ситуации они ни разу не были, обоюдно думать о том, чем заняться, им еще не приходилось. Но Носова Эмма придумала.
  - Пошли в столовую? - сказала она.
  - Пошли, - сказала Валька.
  И они пошли в столовую. Идти в столовую вдвоем со своим классовым врагом Эммой Носовой было забавно и непривычно. Но Валька с интересом сознавала, что ее совсем не угнетает данная ситуация.
  В столовой они взяли бутерброды и два разных салата. Сели за стол.
  - О, у тебя с горошком, - сказала Эмма Носова, глядя Вальке в тарелку, - дай попробовать.
  Валька подвинула к ней тарелку, и Носова попробовала салат с горошком.
  - Вкусно, - сказала Эмма Носова.
  - Ага, - согласилась Валька.
  - А мой со свеклой хочешь попробовать? - сказала Носова, придвигая свою тарелку к Вальке.
  Валька ради интереса попробовала.
  - Вкусно, - сказала Валька.
  - Ага, - тоже согласилась Эмма Носова.
  Валька с интересом разглядывала Эмму Носову и не верила своим глазам. Эмма Носова была нормальным человеком! А где же та мишура, дерзость, наглость и высокомерность, где она их забыла и потеряла в данный момент?
  - Знаешь, - неожиданно сказала Эмма Носова, - мы видели, как вас вчера поздно вечером привез к дому этот режиссер на своей странной машине.
  Валька почему-то не удивилась.
  - Вы снимаетесь в его фильме? - спросила Эмма Носова.
  Валька кивнула.
  - У нас там совсем маленькие роли, - сказала Валька, чтобы хоть чем-то утешить Носову.
  - Нет, я и не завидую, - сказала Эмма Носова, - я всю ночь об этом думала и многое поняла.
  - Что ты поняла? - поинтересовалась Валька.
  - Что у каждого своя судьба, - мудро сказала Эмма Носова, - и не нужно никому завидовать, потому что если ты чего-то хочешь, ты должен этого добиться сам.
  - Верные мысли, - сказала Валька, разглядывая Эмму Носову с большим интересом.
  - Каждый человек может управлять своей судьбой, - сказала Эмма Носова, - и не зависеть от интриг.
  Валька Мятлева чуть не рассмеялась. Обычно Эмма Носова и интриги были одно целое. Что-то поменялось за одну ночь? Или Носова всегда была такой?
  - Я, например, знаю, что хочу быть дизайнером одежды, - сказала Эмма Носова, - так зачем мне переживать, что сниматься в кино взяли вас, а не меня?
  - Верно, - кивнула Валька.
  - А ты кем хочешь быть? - поинтересовалась Эмма Носова.
  - Еще не знаю, - сказала Валька.
  - Ничего, еще много времени, чтобы выбрать, - утешила Носова.
  - Главное, быть хорошим человеком, - сказала Валька общепринятую фразу.
  - Это верно, - полностью согласилась с ней Эмма Носова.
  Прозвенел звонок с урока.
  - Сейчас примчат, - сказала Эмма Носова.
  - Ага, - согласилась Мятлева Валька.
  Они понимающе захихикали. Вот не думала Валька все эти годы, что она когда-либо будет понимающе хихикать с Эммой Носовой.
  - Все-таки хотелось бы одним глазком посмотреть, как вы снимаетесь, - сказала Эмма Носова.
  - Я попробую организовать экскурсию на съемочную площадку, - сказала Валька, с трудом представляя себе это событие.
  - Весь класс возьмем? - сказала Эмма Носова.
  - Давай, весь класс возьмем, - согласилась Валька.
  Мол, гулять так гулять. Они с Носовой опять захихикали.
  По коридорам гимназии слышался страшный топот ног. Это гуманитарная гимназия прозаически мчалась в сторону столовой.
  - А где съемочная площадка? - поинтересовалась Носова Эмма.
  - За городом, на берегу моря.
  - Купаетесь и загораете? - улыбнулась Носова.
  - Купаемся и загораем, - улыбнулась Валька.
  - А кого вы играете?
  - Детей главной героини.
  - Близнецов? - сказала Эмма Носова, опомнилась и рассмеялась.
  - Конечно, - сказала Валька и тоже рассмеялась.
  Мосова Ирка, Булова Лена, Аверова Света и Ира Зорева уже несколько секунд стояли в дверях столовой и не могли прийти в себя от ужаса, что их Носова Эмма общалась и хохотала не с ними, а с кем-то другим. Но потом на них сзади надавила толпа, и их вынесло чуть ли не на середину столовой.
  - Эмма, - запричитали Мосова Ирка, Булова Лена, Аверова Света и Ира Зорева, - а мы уже всю гимназию обыскали, где ты, да как ты без нас.
  - А знаете, совсем неплохо, - вздохнув, сказала Эмма Носова.
  А потом она незаметно кивнула Вальке, и ее увели за белы рученьки Мосова Ирка, Булова Лена, Аверова Света и Ира Зорева. Валька еще долго смотрела им вслед и не верила, что Эмма Носова была нормальным человеком. Только где-то очень глубоко внутри.
  К Вальке подошла потрясенная Светка.
  - Ты все это время провела в обществе Эммы Носовой? - спросила она.
  - И знаешь, - сказала Валька, - я его совсем неплохо провела.
  - И у вас нашлись общие темы для разговора? - недоверчиво сказала Светка.
  - Конечно.
  - Какие?
  - Да так, - беззаботно сказала Валька, - мы решили пригласить наш класс за город на экскурсию на съемочную площадку.
  - Вот только оставь тебя одну на пять минут, - сказала Светка, - ты такого натворишь!
  
  
  ***
  Вечером Мятлевым позвонил Александр Николаев и сказал, что завтра будут съемки, потому что он разговаривал с метеорологами, и они поклялись, что дождя не будет. А лужи, которые останутся после сегодняшнего дождя, будут как раз кстати.
  - Мои девочки весь класс на экскурсию на съемочную площадку пригласили, - сказала ему Лариса Мятлева.
  - Не обе девочки, а только одна, - язвительно сказала Светка.
  - Значит, организуем экскурсию, - сказал Александр Николаев.
  - Вы не против? - сказала Лариса Мятлева.
  - Если они так хотят, значит, это должно быть.
  - Как вы автобус достанете?
  - Автобус не проблема, - улыбнулся Александр Николаев, - проблема осветительные приборы в целости сохранить.
  И, не откладывая в долгий ящик, Александр Николаев позвонил директрисе гимназии и сказал, что теперь ее очередь уступать.
  - А что такое? - испугалась директриса.
  Вообще-то она не очень любила уступать.
  - Мне нужно седьмой "А" на экскурсию на съемочную площадку завтра забрать, - сказал Александр Николаев.
  - Вы хорошо подумали? - спросила директриса. - Они вам там все, что можно сломать, обязательно сломают.
  - Ничего не будет, - сказал Александр Николаев, - я им доверяю.
  "Как будто я не доверяю, - обиделась директриса, - но надо все учесть".
  А вслух сказала:
  - Смотрите сами, но я только после уроков могу их отпустить, а то у меня вся гимназия от зависти неделю учиться не сможет.
  - Хорошо, тогда я подгоню к концу уроков к гимназии автобус.
  - Поставьте его где-нибудь подальше, - попросила директриса, - мы же не сможем потом всей гимназии вашу съемочную площадку показывать, давайте не будем рекламировать это мероприятие.
  - Хорошо, - согласился Александр Николаев.
  На следующий день он забрал на съемки Вальку и Светку с утра пораньше. Остальных учеников седьмого "А" класса съемочная группа со страхом стала ждать только после обеда.
  - Мы не зря это делаем? - спросил Андрей Костомаров. - Может, я заборчик возле камеры построю?
  - Ты и так от нее целыми днями не отходишь, - сказал Александр Николаев, - зачем тебе заборчик?
  Андрей Костомаров улыбнулся. Что правда, то правда, он к своей камере и так никого не подпускал.
  Вальку и Светку для съемок ждала большая пожарная машина.
  - Вот это да, - сказала Валька, - вы на нас потоком воду лить будете?
  - Не совсем, - сказал Александр Николаев, - на шланге будут насадки, так что большого ливня не будет.
  - Это хорошо, - сказала Светка.
  - И потом, сегодня на небе солнце, так что сильный ливень будет выглядеть неправдоподобно.
  - Это будет слепой дождь? - спросила Валька.
  - С крупными художественными каплями, - улыбнулся Александр Николаев.
  - Какое интересное решение, - согласилась Светка.
  - Вода будет теплая, воду будем качать из моря.
  - Мы согласны, - сказали Светка и Валька.
  К пожарной машине прилагался шофер, которого звали просто Геннадий. Он был не такой вредный, как шкипер просто Костя. Но пожарной машиной никто так восторженно и не интересовался, как интересовались яхтой. Потому что на съемочных площадках пожарные машины - не такая редкость, как яхты.
  Правда, осветитель Емельянов просился посидеть за рулем, да и просто Геннадий был не против. Но съемочная группа решила не рисковать.
  А потом пожарная машина поливала Вальку, Светку и Тамару Васильеву большими художественными каплями. Валька, Светка и Тамара Васильева прощались с летом, морем и отдыхом в палатке на берегу.
  - Мы все поняли, - сказала Светка, - мы больше не будем замыкаться в одиночестве.
  - Жизнь гораздо интереснее, когда рядом есть хорошие и понимающие люди, - сказала Валька.
  - На свете много таких людей, - сказала Тамара Васильева, - их можно встретить везде и всюду.
  Им было хорошо и весело. Потому что их ждало великое множество прекрасных событий, и впереди у них было много счастливых солнечных дней.
  Капли текли у них по щекам, а у Тамары Васильевой потекла косметика. Она знала, что у нее потекла косметика, но ей было так хорошо, что она даже не стала закатывать Александру Николаеву скандал по этому поводу.
  - Снято, - сказал Александр Николаев.
  - Ух, - сказала съемочная группа.
  
  
  ***
  Гримерша Цветкова пошла в свой вагончик сушить Вальку и Светку и на всякий случай чем-нибудь их покормить, когда к съемочной площадке подъехал экскурсионный автобус. Из него вышел седьмой "А" класс одиннадцатой гуманитарной гимназии.
  Надежда Николаевна Ристина вышла из автобуса и обомлела. Вот и она в ее возрасте хоть одним глазком увидела настоящую съемочную площадку.
  Игорь Мухов, Артур Котов и Ваня Мигов галопом помчались к камере. Но Андрей Костомаров сказал, что смотреть можно, а трогать запрещается.
  Валька и Светка вышли из гримерного вагончика.
  - Мятлевы, так вот где вы пропадаете целыми днями, - сказала Надежда Николаевна Ристина.
  - Не целыми днями, а только три дня в неделю, - сказали Валька и Светка.
  - А я-то думала, о какой тайне говорила директриса, когда просила снять вас с уроков, - сказала Надежда Николаевна.
  - Ваша директриса - молодец, - сказал Александр Николаев, - она умеет хранить тайны.
  - Зря она это делала, - сказал Артур Котов, - так бы мы все давно у вас в кино снимались.
  - Кто б тебя сюда позвал, - сказала Эмма Носова.
  - Тебя бы точно не позвали, - нагрубил ей Артур Котов,
  - Класс, - взмолилась Надежда Николаевна Ристина, - вы хоть здесь можете не ссориться?
  - Не можем, гы-гы-гы, - сказал седьмой "А" класс.
  А потом Александр Николаев, Михаил Придорогин и Андрей Костомаров рассказывали седьмому "А" классу, как снимается кино. Седьмой "А" класс слушал не так внимательно, как на лекции, потому что здесь хотелось все потрогать своими руками. Надежде Николаевне Ристиной приходилось, как обычно, делать замечания.
  Когда все узнали, как снимается кино, седьмому "А" классу и правда разрешили все потрогать своими руками. И седьмой "А" класс разбрелся кто куда как муравьи.
  Игорь Мухов, Артур Котов, Ваня Мигов и Данов Игорь подошли к Игорю Дементьеву. Поближе познакомиться и, если удастся, взять десяток автографов. Разумеется, им это удалось.
  - Мы вас в кино видели, - сказали они Игорю Дементьеву, - мы любим на вас в кино смотреть.
  Игорь Дементьев снисходительно внимал этим похвалам.
  - Будете хорошо учиться, - сказал он, - может, тоже артистами станете.
  - И здесь надо хорошо учиться? - сказали Артур Котов, Игорь Мухов и Ваня Мигов.
  - А цирковые навыки смогут пригодиться, если человек захочет артистом стать? - спросил Игоря Дементьева Данов Игорь.
  - Чтобы стать артистом, все навыки смогут пригодиться, - сказал Игорь Дементьев.
  Данов Игорь согласно кивнул.
  Носова Эмма, Мосова Ирка, Булова Лена, Аверова Света и Ира Зорева, а так же Лена Букина и Лена Бондарова окружили Тамару Васильеву и расспрашивали ее, что нужно уметь для того, чтобы стать такой известной и красивой актрисой.
  - Если честно, - сказала Тамара Васильева, - для этого надо упорно трудиться и совершенно не принадлежать самой себе.
  На что Носова Эмма, Мосова Ирка, Булова Лена, Аверова Света и Ира Зорева сказали, что тогда они еще подумают, хотят ли они быть актрисами. А Букина и Бондарова Лены сказали, что они все-таки попробуют стать актрисами, раз они теперь все об этом знают.
  Антон Панов и Тамошенко Роберт о чем-то увлеченно хохотали с водителем странной машины и осветителем Олегом Емельяновым. Братья Доровы что-то изучали с операторами Андреем Костомаровым и Алексеем Никодимовым.
  Мусов Олег и Света Лисина каким-то образом оказались сидящими рядом на большом камне и романтично смотрели вдаль. Толпекин Сергей поглядывал на молодую реквизиторшу Анну Монахову.
  Умная Света Парева разговаривала со Светланой Восторгановой. А толстая Лариса Густова кушала в вагончике у Цветковой.
  Гориченко Роман подошел к Вальке Мятлевой и сказал ей:
  - Привет.
  - Привет, - сказала Валька.
  - Идем поплаваем в море, - сказал Роман.
  - Идем, - улыбнулась Валька.
  И они зашли в теплое море, которое будет самым чудесным морем на все времена. Даже, несмотря на то, какие страсти и перипетии не происходили бы на его берегу.
  После экскурсии Надежда Николаевна Ристина сказала, что теперь все видят: чтобы выбрать себе по душе такую интересную работу, не надо плохо себя вести, не надо со всеми ссориться и нужно все-таки хорошо учиться.
  "Вот еще, - подумал седьмой "А" класс, - мы все равно не будем себя хорошо вести".
  
  
  ***
  Ближе к вечеру Александр Николаев позвонил Ларисе Мятлевой и сказал, что он хочет пригласить ее в ресторан. Потому что так получилось, что они уже все сняли, и завтра съемочная группа уезжает из города.
  Лариса Мятлева сказала:
  - Так неожиданно?
  - Так получилось, - сказал Александр Николаев.
  - Да, конечно, приезжайте.
  Она положила трубку и сказала сама себе:
  "Когда-то это должно было произойти".
  Поздно вечером Александр Николаев привез уставших Вальку и Светку.
  - Как прошла экскурсия? - спросила их мама Лариса.
  - Замечательно, - сказала удивленная Светка, - они там даже ничего не поломали.
  - Ага, - сказала Валька, - а еще мне кажется, что они все, в общем-то, не очень плохие люди.
  Все улыбнулись.
  - А вы опять в ресторан? - сказала Светка.
  - Да, - сказал Александр Николаев, - я соскучился по вашей маме и хочу с ней поговорить.
  Лариса Мятлева покраснела. Хорошо, что этого никто не видел в темноте.
  - Мы сами справимся, ни о чем не волнуйся, - сказала Валька.
  - Хорошо, - сказала Лариса Мятлева, - только не смотрите долго телевизор.
  - Мы так спать хотим, нам вообще не до него, - сказала Светка.
  - А там что-то интересное сегодня показывают? - сказала Валька.
  Когда Валька и Светка ушли, Лариса Мятлева села в машину к Александру Николаеву.
  - Что придумаете сегодня? - сказала она.
  - Охотничий ресторан, - сказал Александр Николаев, - угощу вас дичью.
  - На ночь глядя?
  - Иногда можно, - улыбнулся он, - заодно посмотрим на блюда из фазана, я давно их не видел.
  - Вы охотитесь?
  - На водоплавающую птицу, иногда, с друзьями, зов предков, никуда не деться.
  - Не оправдывайтесь, ничего такого.
  - Хорошо.
  Он привез ее в красивый ресторан, который находился за городом. Черепичная крыша, зал, стилизованный под охотничью избу.
  - Интересно, - сказал Лариса Мятлева, - когда вы у нас все успели изучить?
  - Здесь вы тоже не были?
  - Как вам сказать, - она развела руками, - работа, дети.
  - Понятно, - улыбнулся Александр Николаев.
  Они сели за столик и сделали заказ. Через время им принесли дымящееся блюдо.
  - Это фазан с медом и коньяком, - сказал Александр Николаев, разглядывая фазана.
  - Вы заказ днем по телефону сделали?
  - Ну вот. Как вы догадались?
  Он разделал фазана.
  - Едим руками, - сказал он, - поэтому - ничего серьезного, ведем облегченный разговор.
  Лариса Мятлева улыбнулась.
  - С вами легко, - сказала она.
  - С вами тоже, - сказал Александр Николаев. - Я совсем замотался с этим фильмом, даже не могу уделить достойного внимания понравившейся мне женщине.
  Лариса Мятлева смутилась.
  - Вы и так уделяете мне много внимания, - сказала она.
  Александр Николаев покачал головой.
  - Всегда кажется, что ты сделал до обидного мало, - сказал он, - и что у тебя будет еще много времени все успеть.
  - А потом нападают новые дела, - сказала Лариса Мятлева.
  Он кивнул.
  - Я привез сюда ритм Москвы, - сказал он, - я уже не могу без него. И фильм, конечно, выматывает, много приходится просматривать материала, чтобы что-то не забыть, пока солнце и пока тепло.
  - Здесь всегда солнце и всегда тепло, - улыбнулась Лариса Мятлева.
  - Это я уже понял.
  - С фильмом все получается? - спросила она.
  Он кивнул.
  - Все получается, но, по-моему, выходит немного не то, что я задумал.
  - Это как?
  - Какие-то новые грани открываются, необычные выводы, - сказал он. - Но ведь и в жизни иногда так бывает. Как будто кто-то свыше уже предопределил, о чем ты сейчас будешь говорить или делать. И ты собирался сделать что-то одно, а делаешь совершенно другое. А потом понимаешь, что все правильно и так и должно было быть.
  - Да, так бывает, - кивнула она.
  - Я хотел, чтобы дети не разочаровывались в туманном и загадочном мире взрослых, но и не были слишком требовательны к взрослым. И понимали, что взрослые люди не всегда могут быть кристально правы и тоже имеют право на ошибку, - продолжал Александр Николаев. - И еще я хочу, чтобы взрослые почаще вспоминали себя в детстве и иногда останавливались и заглядывали детям в души. Чтобы они видели, что у детей своя правда и желания, что им нужно доверять, прислушиваться к их словам и принимать их поступки.
  - Насколько я имею представление о фильме, я там тоже все это увидела.
  - Я хотел бы, чтобы детей не ломал развод родителей и не угнетал уход из жизни каких-то людей, к которым они были сильно привязаны. Извините, что я об этом сейчас говорю. Я хочу, чтобы дети знали, что в этой жизни есть много нитей, связывающих нас с нашей действительностью. И что эти нити можно находить абсолютно везде, в разнообразных делах, в других людях, в интересных событиях, в книгах, фильмах. Я даже жалею, что у меня фильм не о детях, в нем много взрослой части. Но и в этой взрослой части есть такие выводы, которые что-то должны дать именно детям.
  - Мне кажется, так и будет, - сказала Лариса Мятлева.
  - Я же не хотел говорить о серьезном, - вспомнил Александр Николаев.
  Лариса Мятлева улыбнулась.
  - Расскажите мне о себе, - сказал он.
  - Мы уже об этом говорили, - сказала она.
  - На этот раз ничего серьезного. Расскажите мне о каких-то ваших внутренних чертах.
  - Как это?
  - Например, о том, что вы любите и чего не любите.
  - Вот так, сходу? - улыбнулась Лариса Мятлева.
  Александр Николаев тоже улыбнулся.
  - Мы уже достаточно хорошо знакомы, - сказал он, - и вы вполне могли бы со мной этим поделиться. Давайте так, вы рассказываете мне десять своих отличительных черт, а их запомню и перечислю вам их в Москве.
  - Может, пять? - попросила Лариса Мятлева.
  - Нет, десять, - улыбнулся Александр Николаев.
  Она задумалась.
  - Люблю плыть далеко в море и не поворачивать назад, - сказала она.
   - Это я знаю, - улыбнулся он.
  - Но это - первое, - сказала она.
  - Хорошо, хорошо, - согласился он.
  - Синий цвет.
  - Так.
  - Когда солнце на небе.
  - Я тоже.
  Они рассмеялись.
  - Общаться со своими детьми. Читать интересные книги и смотреть захватывающие фильмы.
  - Уже пять, - сказал Александр Николаев.
  - Не отвлекайте.
  Он улыбнулся и кивнул.
  - Мне становится грустно, когда в голове простые бытовые мысли, а не об устройстве мироздания, - сказала Лариса Мятлева.
  - О, мне тоже в такие моменты бывает печально.
  - А еще мне грустно, когда люди не понимают юмора или совсем ничего не понимают.
  - Мне тоже, - сказал он, - а теперь, что любите.
  - Люблю опаздывать, - сказала Лариса Мятлева, - хочу, чтобы меня ждали и волновались. Мечтать. Ехать на машине куда-то далеко-далеко.
  - Десять, - сказал он.
  - И чайные розы.
  - Это одиннадцать, но это я тоже запомню.
  
  
  ***
  На следующий день Александр Николаев забрал Вальку и Светку отснять оставшиеся крупные планы на фоне моря, сосен и скалы. Всем было очень грустно.
  Даже Тамара Васильева была печальна и угрюма, и не придумывала себе лишние неприятности. Игорь Дементьев тоже не улыбался себе в зеркало каждые пять минут.
  Все кадры сняли. К обеду съемочная группа стала прощаться с Валькой и Светкой.
  - Девочки, вы только хорошо кушайте и слушайтесь маму, - сказала Анастасия Цветкова, - и тогда у вас все будет хорошо.
   - А еще хорошо учитесь, - сказала серьезная Светлана Восторганова, - тогда у вас точно все будет хорошо.
  - Как вечный оптимист, - улыбнулся Вальке и Светке Михаил Придорогин, - скажу вот что: у вас все будет хорошо и без любых условностей. У вас все всегда будет хорошо. Можете даже при этом мало кушать, плохо учиться и совсем никого не слушаться.
  - Я бы тебе своих детей не доверила, - сказала ему Цветкова.
  - И не надо, - подмигнул Вальке и Светке Михаил Придорогин, - у меня своих - четверо, и я им все позволяю.
  - Правда? - удивленно спросили Валька и Светка.
  - В разумных пределах, конечно, - вздохнул Придорогин.
  - В Москве я дам вам что-нибудь поснимать своей канокамерой, - сказал Андрей Костомаров.
  - А здесь почему не давали? - сказала Валька.
  - Здесь некогда было, - развел руками Андрей Костомаров.
   - А в Москве у вас будет больше времени? - спросила Светка.
  - Что вы, - вздохнул Андрей Костомаров, - в Москве у меня его вообще нет.
  Тамара Васильева обняла Вальку и Светку и с дрожью в голосе сказала:
  - Я тоже заведу себе детей.
  Игорь Дементьев пожал Вальке и Светке руки. Целовать не стал.
  - Знаете, - сказал он, - я подумаю над тем, что надо любить весь мир.
  - Обязательно подумай, - сказал ему Михаил Придорогин.
  Валька, Светка и Александр Николаев сели в машину и поехали в город.
  - Наверное, лето совсем закончилось, - сказала Валька, - поэтому так грустно.
  - Что ты, - сказал Александр Николаев, - будет следующее лето.
  - Мы вроде и сами это знаем, - грустным голосом сказала Светка.
  Возле дома их встретила Лариса Мятлева. Она старалась улыбаться, но у нее это плохо получалось.
  Александр Николаев вышел из машины и подошел к ней.
  - Я улажу разные детали, договорюсь с вашим директором и с директрисой гимназии и позвоню вам через неделю, - сказал он.
  - Хорошо, - сказала она, - но к тому времени там у вас, наверное, уже очень холодно будет.
  - Что вы, - улыбнулся он, - у нас тоже бывает солнце. Даже много солнца.
  - Да ну? - сказала она.
  - Так что не бойтесь, мы вам замерзнуть не дадим.
  - Это хорошо.
  Александр Николаев взял руку Ларисы Мятлевой и сказал:
  - Помните, в одном хорошем старом фильме герой говорит героине слова о том, что многоточие ставится в конце предложения или целого рассказа, когда он не закончен и многое осталось впереди?
  - Я поняла, - сказала Лариса Мятлева.
  Светка наклонилась к Вальке и тихо сказала ей:
  - Он ее поцелует или не поцелует?
  - Поцелует, - сказала Валька, - но только в Москве.
  - Это почему? - удивилась Светка
  - Мне так кажется, - сказала Валька. Ей хотелось плакать.
  Александр Николаев смотрел в глаза Ларисе Мятлевой, ему казалось, что он не в силах сдвинуться с места. Тогда Лариса Мятлева привстала на цыпочки и поцеловала его в щеку. Он тяжело вздохнул.
  Да, нелегко прощаться с людьми, когда ты запустил их в свое сердце. Он протянул руку и поправил ее челку. Лариса Мятлева улыбнулась.
  А потом Александр Николаев повернулся к Вальке и Светке и распахнул руки так, как распахнул бы их отец. Валька и Светка ахнули и бросилась к нему, обняли его и уткнулись в его рубашку.
  Лариса Мятлева отвернулась, чтоб не заплакать, и пошла в подъезд. Александр Николаев смотрел ей вслед, и ему было очень грустно. Даже несмотря на то, что он знал, что это не все и все еще впереди.
  - Все будет хорошо, - сказал Александр Николаев Вальке и Светке, - все просто не может быть иначе.
  - Мы это знаем, - сказала Валька, - а еще мы знаем, что надо будет писать в сочинении о счастливом периоде жизни.
  - У вас будет еще много таких периодов, - сказал Александр Николаев.
  А Светка ничего не могла говорить, потому что тоже хотела плакать.
  Потом Валька, Светка и Лариса Мятлева смотрели из окна, как от их дома отъехала странная машина. Александр Николаев, как это делает обычно каждый мужчина, который знает, что на него смотрят из окна, посигналил им напоследок.
  Плакать хотелось всем, все валилось из рук, уроки делать не хотелось.
  - Не будем об этом сегодня разговаривать, - вдруг сказала Светка, - поговорим об этом в октябре.
  Валька и Лариса Мятлева раскрыли рты и сквозь слезы ошарашено посмотрели на Светку. Секунду спустя их удивление сменилось умилением.
  Ни Валька, ни мама Лариса, конечно, свои мысли озвучивать не стали. Но выглядели эти мысли примерно так: "Надо же, вот и наша Светка что-то умное сказала".
  А в субботу утром им позвонили в дверь. Валька, Светка и Лариса Мятлева подумали, что случилось какое-нибудь чудо. Но чуда пока не произошло.
  Просто это пришли из цветочного магазина. И принесли цветы, чайные розы, три букета.
  
  
  Часть 7
  В субботу вечером Данов Игорь опрометью вбежал в спортивный зал одиннадцатой гимназии на дискотеку перед последними двумя медленными танцами. Он отыскал глазами Лену Букину, бегом подбежал к ней и галантно пригласил ее на танец, пока это не успел сделать кто-нибудь другой.
  От приглашения на танец не принято отказываться, Игорь Данов надеялся, что у него будет какой-то шанс. Лена Букина отказала Данову Игорю.
  Она подождала, пока в зале не появится просто симпатичный мальчик Толпекин Сергей, подошла к нему и пригласила его на танец. Толпекин Сергей вздохнул и нехотя отправился танцевать с Леной Букиной.
  Носова Эмма в умопомрачительном ярком наряде, который они вместе с мамой специально шили к этому дню всю неделю, стояла у входа в спортивный зал и караулила Гориченко Романа. Ее наряд представлял собой смесь платья, сарафана, брюк и двух накидок, одна висела на плечах, а другая завязывалась на талии.
  - Мы тоже хотим научиться так же красиво шить. Только у нас для этого не хватает таланта, - говорили Носовой Эмме Булова Лена и Аверова Света, у которых хватало таланта абсолютно на все, да только в этом классе им необходимо было постоянно зарывать его в землю, чтоб не выделяться из толпы.
  - Так красиво шить - гораздо труднее, чем просто отлично учиться, - важно сказала Носова Эмма.
  - Да, конечно, мы и сами это прекрасно понимаем, - закивали отличницы Булова Лена и Аверова Света.
  - Что это за фигню такую ты сегодня на себя одела? - спросили у Эммы Носовой Панов Антон и Тамошенко Роберт.
  Гориченко Роман так и не смог оценить наряд Эммы Носовой, потому что он не явился на дискотеку.
  И когда мимо нее прошли даже обязательные братья Доровы и обречено встали у стены, Носова Эмма поняла, как она прокололась. Она оглядела зал. Так и есть, значит, на дискотеке присутствовала вовсе не та Мятлева, которая ей была нужна.
  Носова Эмма гордо откинула со лба челку, подошла к одному из братьев Доровых и пригласила его на танец. Один из братьев Доровых, кажется, его звали Павел, а может и Филипп, в великом удивлении пошел танцевать с высоченной Носовой Эммой. Много злобных тем и предложений витало в голове у Носовой Эммы, когда она танцевала трепетный и нежный танец с одним из братьев Доровых.
  Валька Мятлева и Гориченко Роман сидели в это время на прохладном каменном пирсе и смотрели на ночное море. В этот вечер она дождалась его у служебного входа в цирк.
  - Почему ты не вошла в цирк? - спросил Гориченко Роман.
  Валька пожала плечами и посмотрела по сторонам. Потом она посмотрела на него.
  - Не могу видеть, как ты там ходишь по канату, - сказала Валька.
  - Что ты, там же страховка.
  - Все равно.
  Он улыбнулся и сказал:
  - Ну, пойдем?
  - Пойдем, - сказала Валька.
  Они пришли на пирс. С каменного пирса было видно, как легкий вечерний ветер осторожно перекатывал большие морские волны. Разноцветные прибрежные огни отражались в темной поверхности воды. Белый пароход, тяжело дыша, медленно отходил от причала.
  Мятлева Валька и Гориченко Роман смотрели на белый пароход и думали о том, что осталась одна неделя.
  
  
  ***
  Всю следующую неделю в седьмом "А" классе почти ничего интересного не происходило. Потому что всю следующую неделю весь седьмой "А" класс пребывал в грусти и тоске. Грустили даже те, кто не был ни в кого влюблен. А те, кто был в кого-нибудь влюблен, грустили и подавно.
  Данов Игорь весь как-то осунулся и посерел. Игорь Мухов даже его почти не трогал и никак не дразнил. Лариса Густова совсем потеряла свой хороший аппетит. А Булова Лена и Аверова Света получили по первой в жизни четверке.
  Носова Эмма и Мосова Ирка на переменах пели такую песенку:
  - Без тебя мне жизни нет, без тебя не мил весь белый свет.
  Эту песенку они услышали в каком-то детском мультсериале. Там ее пели якобы очень некрасивый утенок и якобы очень красивая уточка. Хотя в детских мультфильмах все звери одинаковые. И красивые, и порядочные. И проблемы у них выеденного яйца не стоят.
  Ира Зорева, Булова Лена и Аверова Света пытались пристроиться рядом с Носовой Эммой и тоже попеть эту грустную песенку, но Носова Эмма показала им свой большой кулак, и те заткнулись. Это были только ее страдания, ни с кем делиться ими Носова Эмма была не намерена.
  Надежда Николаевна Ристина прекрасно понимала свой ненаглядный седьмой "А" класс и немного грустила вместе с ними. Но распускаться она тоже никак не могла им позволить.
  - Цирк приедет и уедет, - по секрету сказала своим девочкам Надежда Николаевна Ристина, - а вам тут жить и жить. Нельзя жить в услужении у своих эмоций.
  Девочки согласно покивали Надежде Николаевне, а про себя подумали: а как же еще жить, на поводу у своего разума, что ли?
  Мятлева Валька и Мятлева Светка ходили по гимназии в совершенно неясных и противоречивых чувствах. Они больше обычного смотрели в окна, витали в облаках и отвечали невпопад на ясные, конкретно поставленные вопросы.
  - А экзамены уже не за горами! - самозабвенно орала над их головами Аврора Ивановна Кошкина на уроках алгебры и геометрии.
  - Вам уже тринадцать лет, а вы все никак не можете сосредоточиться, - сообщала им Галина Николаевна Оболенская, как будто возраст играл тут какую-то существенную роль.
  А добрая Надежда Николаевна Ристина никого не трогала. Она просто терпеливо ждала, когда из города наконец-то уедет цирк.
  
  
  ***
  В середине недели после уроков Валька Мятлева и Гориченко Роман сидели на пляже в огромном полотенце, и у них зуб на зуб не попадал. Яркое солнце смотрело на них как сквозь стекло: и грело, и не грело.
  - Не надо было так далеко заплывать, - сказал Гориченко Роман.
  - Планета остывает, - сказала Валька Мятлева.
  Гориченко Роман рассмеялся.
  - Что ты, это просто осень наступила, - сказал он.
  - Откуда ты такой умный взялся? - спросила Валька.
  - Кто-то же должен тебе все объяснять.
  - Наверное, таким умным легко живется на свете?
  - Что ты, у них тоже есть свои слабости.
  - Например?
  Он внимательно посмотрел на нее.
  - Всего понемногу, - сказал он, - шесты, канаты, веснушки, а еще небольшие южные города.
  Валька повернулась к нему и тоже внимательно на него посмотрела. Они сидели нос к носу, но она так и не поняла, какого у него цвета глаза. То ли светло-синие, то ли светло-зеленые.
  - Вы в каждом городе по месяцу бываете? - спросила его Валька.
  - В основном - да, - сказал Роман, - но бывает, и по два.
  Валька задумалась.
  - Наверное, тяжело так жить, - сказала она.
  - Совсем нет, - сказал ей Роман.
  - Почему?
  - Потому что наша жизнь, это только то, что находится внутри нас, - сказал он.
  - Внешние обстоятельства тоже много значат.
  - Наверное, - сказал он, - но не все.
  - А жалеть тебе часто о чем-нибудь приходится?
  - О хорошем всегда приходится жалеть.
  - А о плохом?
  Он улыбнулся.
  - И о плохом.
  Валька подумала.
  - Еще что-нибудь скажи, - сказала она.
  - Умное?
  - Умное.
  Он с улыбкой немного подумал.
  - Весь набор чувств и эмоций, который нам отпущено испытать на этой земле, мы все равно испытаем, можешь не беспокоиться, - сказал Гориченко Роман, - независимо от внешних обстоятельств или от того, что у нас внутри.
  - Какой ты всезнающий тут пропадаешь, - с деланным восторгом сказала Валька
  А потом прибавила, уже серьезней:
  - То есть, ты думаешь, что все, что с нами происходит, в любом случае заложено в нас, и мы никуда от этого не денемся?
  - Никуда, - сказал Роман.
  - Но почему?
  - Умная природа, - сказал Роман, - а ты так ее ругала.
  - Я ее и не ругала вроде, - сказала Валька,
  Он опять улыбнулся.
  - А ты уже знаешь, что с тобой случится в этой жизни? - спросила Валька.
  - Основные моменты знаю, - сказал Роман.
  - Расскажи, - попросила Валька.
  Он посмотрел на море.
  - Подрастешь, узнаешь, - сказал он.
  - Как же я узнаю, если ты уедешь?
  - Когда-нибудь я приеду опять.
  - Когда это будет, - сказала Валька, - а может, этого не будет никогда.
  - Ну, про этот момент своей жизни я знаю совершенно точно, - серьезно сказал Гориченко Роман.
  И яркое солнце как будто выглянуло из-за своего стекла. Потому что Мятлева Валька и Гориченко Роман вдруг согрелись.
  
  
  ***
  В воскресенье цирк должен был уезжать из этого города. И на субботней дискотеке радостная директриса толкнула по этому поводу большую, сложную и жизнеутверждающую речь. Смысл этой речи был таков: как хорошо, что цирк приезжает и уезжает, снова приезжает и снова уезжает. У людей должна быть радость и ожидание этой радости, снова радость и снова ее ожидание.
  Основная суть этой речи была такова: ах, как все-таки хорошо, что цирк уезжает, и у седьмого "А" класса крыша снова встанет на свое место. Директриса думала, что вся беда именно в цирке, она не подозревала, что седьмой "А" класс в следующий понедельник снова сорвет урок литературы.
  Потому что жизнь, это жизнь, и она будет продолжаться дальше. Независимо от того, что кто-то куда-то уезжает, от кого-то уходит или уплывает.
  Седьмой "А" класс пришел на эту дискотеку, чтобы посмотреть друг на друга едва ли не со слезами на глазах. Ира Зорева, Булова Лена и Аверова Света растерянно стояли около своей ненаглядной Носовой Эммы и трепетно ждали, когда она скажет, как им надо дальше жить. Мосова Ирка тоже, как обычно, смотрела прямо в рот своей любимой подруге.
  Носова Эмма стояла с поникшим лицом и ничего интересного на сей момент не могла никому предложить. Она даже по растерянности одела на себя тот же самый наряд, в котором приходила в прошлый раз.
  Валька и Светка Мятлевы, крепко взявшись за руки, стояли у стенки. Игорь Данов стоял перед собравшимся классом и упавшим голосом рассказывал седьмому "А" какую-то смешную историю.
  Панов Антон и Тамошенко Роберт спрятались за спины одноклассников и незаметно стреляли в танцующие пары из маленьких портативных рогаток. Братья Доровы, совсем освоившись, ходили по большому залу и ждали, может, их кто-нибудь пригласит.
  Толпекин Сергей пытался собрать адреса у всех девочек седьмого "А" класса. Со своими чувствами он собирался определиться на расстоянии. Сразу же дали ему адреса только Букина и Бондарова Лены.
  Гориченко Роман смотрел на Мятлеву Вальку и был спокоен, как никто и никогда. Потому что он, как никто другой, уже точно знал, что в его жизни будет дальше.
  
  
  ***
  А в воскресенье весь седьмой "А" класс проснулся в четыре часа утра. И в половине пятого утра весь седьмой "А" класс уже был на городском вокзале. Потому что в воскресенье в пять часов утра цирк уезжал из этого города.
  Туман окутал утренний город, солнца еще не было видно, но оно уже чувствовалось везде и всюду. И в прохладном утреннем воздухе, на светлеющих крышах домов и в зеленых кронах деревьев.
  Ученики седьмого "А" класса напряженно стояли у пыльного вагона, который должен был увезти из города очередную заезжую цирковую труппу. Все ученики седьмого "А" класса выглядели как побитые собаки, которых не пускали обратно в дом.
  Лариса Густова принесла Данову Игорю большую сумку сладких пирожков и булочек в дорогу.
  - Тебе надо хорошо питаться, - сказала Лариса Густова Данову Игорю, - а то ты похудел за этот месяц. Да и всем людям нужно хорошо питаться, - прибавила она, немного подумав.
  А Лена Булова и Света Аверова, оказывается, связали Данову Игорю на память теплый свитер.
  - Нам, конечно, очень неудобно, - сказали они Данову Игорю, - но мы связали тебе теплый свитер.
  Булова Лена и Аверова Света были скромными и порядочными девочками, и им было неудобно за столь опрометчивый поступок.
  А Ира Зорева, оказывается, ничего не сделала хорошего для Данова Игоря. И теперь она обиженно стояла и всем завидовала.
  Артур Котов, Игорь Мухов и Петр Мигов обступили братьев Доровых и возбужденно расспрашивали их, годятся ли они тоже в цирк, и сможет ли цирковое руководство их взять с собой прямо сейчас. А братья Доровы терпеливо объясняли, что выступать в цирке еще труднее, чем учиться в школе.
  Тогда Артур Котов, Игорь Мухов и Петр Мигов поражались, зачем циркачам вообще нужны такие трудности? А братья Доровы говорили, что этого они объяснить не могут, это выше любых объяснений.
  Букина и Бондарова Лены грустно смотрели на Толпекина Сергея и горько вздыхали. Данов Игорь обречено смотрел на Букину Лену, а наглая Мосова Ирка незаметно гладила зеленую рубашку Игоря Данова за рукав.
  Носова Эмма обречено смотрела на Гориченко Романа, она даже не одела на себя ни один из своих умопомрачительных нарядов. Она просто пришла посмотреть на самого положительного в мире мальчика в последний раз.
  Панов Антон и Тамошенко Роберт прыгали вокруг всех и специально наступали всем присутствующим на ноги.
  Гориченко Роман взял за руку Мятлеву Вальку и увел в сторону от всей этой толпы.
  Гориченко Роман долго смотрел куда-то в сторону, а потом посмотрел на Вальку. И она увидела, какие у него необычные и теплые, серые в крапинку, глаза.
  - Я, - сказал он и надолго замолчал.
  - Что - ты? - сказала Валька.
  - Я немного подрасту, - сказал Роман.
  - И? - сказала Валька, потому что он опять надолго замолчал.
  - И приеду за тобой, - сказал Роман.
  Валька Мятлева опустила голову, потом посмотрела по сторонам, а потом - на него.
  - Я, - сказала Валька и тоже надолго замолчала.
  - Что - ты? - спросил ее Гориченко Роман.
  - Я должна буду ждать тебя дома у окна? - спросила Мятлева Валька.
  - Живи, как хочешь, - сказал ей Роман. - Просто знай. Что однажды. Я приеду. За тобой.
  Солнце уже всходило над городом. Большое, теплое и уютное южное солнце. Оно освещало поезд, вокзал, зеленые горы и белоснежные крыши домов. А еще оно освещало море где-то вдали.
  И по зеленовато-синей морской глади уже, наверное, проложила свой путь к берегу ослепительно-яркая солнечная дорожка.
  
  
   КОНЕЦ
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"