Бог милостив, и мне, нежданно негаданно, посчастливилось встретиться с человеком обратившем внимание на мою повесть 'Отец' (см.в СИ).
Это моя первая в жизни повесть. Написана не сразу. Написана частями отдельными друг от друга. Но каждая последующая часть всегда была продолжением части предыдущей. Я предполагал их все объединить, но только после того, как сочту последнюю часть - последней.
И вот на девятой части я решил остановиться. Почему именно на ней? - Потому, что дальнейшее повествование, так или иначе, отображено в моих работах в виде рассказов, миниатюр и ещё чего-то, чему я определения не нашёл. Обзывал их всячески из номенклатурного списка представленного мне редактурой СИ.
Меня очень интересовало - имеет ли повесть моя право на существование как литературное произведение? Есть ли ей место в душах Читателей? ...
И вот, Всевышний послал мне Апостола, который потратил не малый труд на обзор мною написанного. А такой труд нельзя оставлять безответным. Так появился этот диалог.
Но сперва разрешите представить вам, дорогой Читатель, моего собеседника:
Аннотация к разделу: Работаю в разных жанрах. Поэтому каждый, посетивший мою страницу, может найти для себя что-то интересное. Читайте и оставляйте свои комментарии.
Итак - ДИАЛОГ:
>Здравствуйте, Евгений!
Позвольте без отчества? Не так уж велика разница в годах, а среди литераторов вообще не принято друг друга по имени-отчеству величать - все мы одного роду-племени, и возраст роли не играет.
*Рад встрече, многоуважаемый Владимир Васильевич.
С Вами я готов принять любую форму общения. Вы не кажетесь мне вычурным, своими способностями, человеком. И то, что мы 'одного роду-племени' - согласен. Но, как же часто можно услышать от тех, которые идут рядом с тобой, слова: - У каждого своя жизнь.
Для меня это звучит как: - Каждый сам за себя! - Вспомните шакала Табаки, прихвостня Шер-хана, из 'Маугли' Киплинга.
>Прочёл я ваш труд, и мне естественно есть что сказать. Во первЫх строках данного письма хочу признаться: заглянул в ленту комментариев к вашему 'Отцу' и прочёл хвалебный пост неизвестного мне Ткачука.
*Ткачук Валерий Александрович, - новый мой знакомый. Появился на стр. совсем недавно. Появился потому, как заинтересовался той прозой, которая относится к Волге. А Волга нас объединяет и духовно, и душевно. Мы земляки с Валерием Александровичем и поэтому, скорее всего, он воспринял мою повесть под другим 'углом зрения' - воспринял иначе, нежели Вы, Владимир.
>А посему должен предупредить, что хвалить ваше творение я не стану, а буду лишь критиковать. И дело не в том, что оно совсем никудышное, а в том, что после похвалы желание что-либо править не возникнет, а после критики - ещё какое!
*Здесь Вы, на мой взгляд, ошибаетесь. Автор, стремящийся довести свою работу до конца, будет возвращаться к ней неоднократно, не зависимо от рецензии. Но с учётом таковой. По крайней мере именно так настрое я. Только произойдёт это не сразу. Пускай работа 'отлежится', а я трошки отойду от неё, отвлекшись на другие работы.
Тут правомочен другой вопрос: - А имеет ли Автор выставлять на обозрение не законченно оформленный текст? Я так считаю, что имеет. Последующая корректировка текста произойдёт, тогда, с учётом мнения его Читателя.
>И сила этого желания будет зависеть не только от аргументированности доводов, но и от едкости их. К чему говорю: возможно вы будете удивлены разницей оценок, но... наверное, у нас с вашим товарищем разнятся взгляды на литературу.
*Пусть будет так. Я ни сколько не против. 'Коммы всякие важны, коммы всякие нужны'. А то, что '... у нас с вашим товарищем разнятся взгляды на литературу', так это здорово.
Кстати, у нас с Вами взгляды так же разнятся. И это Вы сейчас увидите. Но, клянусь Вам, что я ни сколько не собираюсь кого-то 'обернуть в свою веру', тем более Вас.
>Всё, хватит растекаться мыслью по древу, пора и к нашим баранам.
Первое с чего начну - название. Прошу меня простить заранее, если ненароком наступлю на краешек 'святого' - вашей выстраданной задумки, - говорить буду прямо. Название абсолютно не соответствует содержанию. Роль отца Грошева ограничена лишь решением взять на перевоспитание зарвавшегося подростка. Ни его (минимальные) старания в этом плане, ни рефлексии Женьки, ни даже количество отведённого автором текста для освещения участия Грошева-старшего в повести и какого-либо оправдания (обоснования) названия я не нашёл. Если и обязан Женька отцу чем-то, то: либо автору не удалось доказать и донести это до читателя, либо доказывать и доносить было нечего.
*Вы, Володя, должны знать, что люди верующие, в душе своей, всегда чувствуют присутствие Всевышнего над собой. Он всегда рядом и направляет Людей в деяниях. Вот так и у Женьки. Отец, в отношении которого он не многословен, всегда, незримо присутствует рядом. До сего времени.
Я знаю, что мне не удалось передать таковое чувство Читателю. Но если кому бы то ни было удастся описать в опусе своём присутствие Бога 'над', 'рядом' со своим ГГ, я буду первым, который 'снимет перед ним шляпу'.
Ниже Вы пишете: - В предложенном названии есть второе дно. И здесь Вы правы. Именно так и было мною задумано. И мне представляется, что для Читателя думающего, после прочтения всего повествования, это станет ясно. Ведь и Вы, выставив альтернативные предложения названия повести, вскользь это предположили.
>Этому тексту более подошло бы название... допустим 'Притяжение' или 'Притяжение Волги'. А ещё лучше: 'Возрождение'. Подумайте на эту тему. В предложенном названии есть второе дно.
*Я задумывался над аналогичными названиями, но остановился над тем, каком остановился.
>Далее коротко, тезисно:
Структуру произведения надо корректировать/менять.
Персонажи не живые, плоские, незапоминающиеся, нет индивидуальных черт - особенностей речи, портретных характеристик, каких-то действий именно с тем или иным персонажем связанных. Незапоминаемость такова, что при чтении эпизода возвращения Женьки на Волгу приходится возвращаться - а кто это такой?.. И вместе с тем, введены персонажи, которые наверняка оставили в вашем сердце и душе неизгладимый след, но с повести они лишние, так как на сюжет не влияют никак.
*Я совершенно не в курсе - что такое 'Структура произведения', которую надо менять. Уж простите мою неосведомлённость. А говорить о 'рельефности' персонажей, их индивидуальных чертах, не приходится в меру их молодости, несформированности личностей.
И, позвольте с Вами не согласиться, все действующие лица повествования идут вместе с Женькой с начала и до конца. Они, правда, уходят 'со сцены' как бы в никуда, но это потому, что своё они отыграли. Но друзья Женьки всегда рядом - и наяву, и в его воспоминаниях.
И потом, позвольте поинтересоваться, как так, что личность Женьки переходит в разряд 'Незапоминаемость'? Он встречается буквально на каждой стр. и, даже, по несколько раз. Каждый их сюжетов крутится с его участием, в его присутствии.
Мне представляется, что для того, чтобы убедить меня в этом, необходимо представить конкретику. Без неё я не 'догоняю' Вашего замечания.
>Бессвязность сюжета - отдельные эпизоды, которые в сквозной сюжет вписывать автор предоставляет право самому читателю.
Речь персонажей неживая, местечковые термины и выражения её ничуть не оживляют. Часто сбиваетесь на канцелярит и казёнщину. Иной раз не понять, кто говорит - ребёнок или взрослый - не видна разница!
*Помнится Вы, мой любезный критик, недоумевали по поводу того, что я концовку предыдущей части, вставлял в начало последующей. Сделано это было именно для 'связки' сюжетов. Сейчас Вы говорите противоположное.
Свою повесть я, мне кажется, знаю наизусть, и мне не вспоминается того, в чём Вы меня упрекаете. Здесь, так же, необходимо конкретизировать замечание наглядным текстом. В противном случае Вы рождаете во мне недоумение.
Но я не настаиваю на Вашем возвращении к уже прочитанному. Вы проделали огромную работу уже тем, что осилили мой труд. И я Вам за это многократно признателен.
По поводу 'прямой речи'.
Если она построена правильно - для меня это уже хорошо. В остальном она написана так, как это было на самом деле. Собеседники Женьки всегда, в разговоре с ним, переходили именно на 'канцелярит и казёнщину', в меру восприятия его 'никчемушности' воспринимать слова простые, человеческие. Женька отвечал им тем же. И, между прочим, даже Иолла Павловна, отмечала за ним особенность правильно излагать свою мысль. Изложения эти уже тогда были как у взрослого, сформировавшегося человека. Что было, то и отражено в повести. Извините, но Вы, со стороны, на мой взгляд, то же не поверили в способности ГГ, которые были 'задавлены' его не воспитанием изначально.
>Использование сленга допустимо в речи персонажей и запрещено в словах автора.
*Благодарю за 'наколку'. Я этого не знал.
>Самое главное - не видны духовные/душевные изменения ГГ. Часто не видна (не прописана) логичность поступков и ГГ и всех остальных. Из текста не совсем понятно, как происходящие события влияют на моральное развитие и становление/изменение характера ГГ. Описаний технологии уборки кукурузы, соломы и прочих с/х работ - хоть отбавляй, а рефлексий (размышлений, направленных на анализ самого себя) ноль. Нет, ГГ размышляет о чём-то, но выводов для себя не делает.
*А всего этого и не было. Не было подвижек в самосознании своих действий на протяжении всего времени прожитого Женькой в Возрождении. Было только некоторое шевеление 'мозговых извилин' направленных на осознание того, что Женька делает что-то не так.
'Духовные/душевные изменения ГГ' произошли значительно позже. Эти времена в повести и не оговариваются. Если только в конце второй части её. Но и то - вскользь.
>Роль/влияние семьи видится весьма условно. Главной роли в воспитании ГГ - отца - не усмотрел. Ощущение, что Женька сделал себя сам - поскучал, повыпендривался, покуралесил, пострадал, поностальгировал и решил: а стану-ка я Человеком!
'...И хочется думать мне, что не будет мой путь уж очень трудный. Вы все меня многому научили. Главное, что вы научили меня думать'
Правильные слова, но с текстом повести не согласуются никак. Нет такого вывода у читателя, а верить Женьке Грошеву... чего ради? Автор решил, что этих слов достаточно, а их недостаточно ни фига!
*А её, этой 'роли' и не было. Семья Женькой не воспринимается на протяжении всей повести. Если только непонятная ему 'любовь' к младшей сестрёнке будоражит его душу. И то не всегда.
А то, что он, всё-таки, стал человеком - это можно только предполагать исходя из того, что вся окружающая его среда (и семья в том числе) научила его думать(!).
Ну, а то, что Читатель, возможно, не поверит Женьке, так для него это не впервой. Многие, очень многие, и 'ломанного гроша' за него не давали. Так, что здесь Вами всё правильно подмечено.
>Вы спрашивали: Получилось ли у автора литературное произведение? Достойно ли оно внимание читателя? Является ли полезным для людей молодых?
Отвечаю по-порядку:
В том виде, что теперь - скорее нет, чем да. Скажем так: сейчас ваш текст - это болванка для будущего произведения. Над повестью надо серьёзно поработать. Прочитав весь текст от первой буквы до финальной точки, я понял (простите за прямоту), что самостоятельно справиться с ошибками и улучшить стилистику вы не сможете. Совет, нанять (либо найти альтруиста) профессионального редактора и вместе с ним - вытянуть текст до нужного уровня. Однако дело не только в ошибках и стилистике. Весь текст надо буквально перелопатить - кое-что выкинуть (пригодиться для других произведений), кое-что добавить (об этом сказал выше), добавить связности, либо... наоборот - всё перемешать, - но это на любителя.
Достойно ли произведение внимания читателя... Я бы сформулировал так: 'Оно должно стать таковым'! Ибо мы вымрем, как мамонты - кто узнает о том, что было? Не из учебника истории, а вот так из жизни обыкновенного человека - о его маленьких радостях и большом счастье, о его грусти, а порой боли, о его мечтах - сбывшихся или забытых. О рынке в Цикиновке и о том, что Молдавия была маленькой частью России, а Россия - большой частью Молдавии. Это я образно, но вы меня поняли.
Является ли полезным для людей молодых?
Не бросайте эту повесть, Евгений, доведите её до ума.
Всё, прекращаю, опасаясь скатиться в патетику.
Не знаю, ответил ли я на ваши вопросы, помог ли чем? Полезными ли оказались мои замечания и советы, но скажу точно: чтение вашего труда не стало мне в тягость, а по окончанию была грусть. О тех временах, о молодости ушедшей, о людях, который прошли через мою жизнь, и которых уже нет.
В общем-то, я на этот вопрос ответил чуть выше. Вот надо ли им это знание? - этот вопрос гораздо сложнее. Как это не прискорбно признавать, но против реалий жизни не попрёшь.
Вы говорили, что у вас есть молодые люди, которые интересуются вашими воспоминаниями. Рад за вас. Увы, такой молодёжи сейчас мало. Но она есть! И мы должны рассказать то, что знаем. Время покажет, воспользуются ли они нашими знаниями, ошибками, станут ли так же любить Волгу, Обь, Амур...
*Благодарю Вас, Володя, за проделанный Вами труд.
Я много почерпнул из беседы с Вами. Многое для меня открылось в литературном повествовании такого, о чём раньше и не подозревал.
И всё-таки я взволновал Вас написанным. И Вы вспомнили что-то из пережитого в юности. Это для меня уже похвала из Ваших уст. А то, что мой Женька остался для Вас не понятным, так не Вам одному. Его не понимали и все его окружающие в ТУ бытность. Общий вывод, который нужно вынести из повести, - надо любить своих детей. Любить с самого первого дня их рождения. И тогда не будет таких Женек болтаться неприкаянно по свету. Мы же видим, что сегодня это ни так. А это трагедия сегодняшнего дня. Трагедия для таких вот Женек. И как же жалко, что у них не оказалось рядом такого же Отца, какой был у героя нашей повести.
Всего Вам хорошего, Володя.
Не смею больше ничем Вас утруждать, но буду рад нашей