С утра пораньше, сдав в районной поликлинике анализ мочи и крови, пенсионер Зятев Виктор Валерьевич не спеша возвращался домой. С низкого серого неба стал накрапывать дождь, который вскоре усилился. Виктор Валерьевич пожалел о том, что не догадался захватить с собой зонт. Мгновенье поразмыслив, он счёл разумным переждать ненастье под козырьком подъезда жилого дома, мимо которого проходил. Зятеву показалось странным, что ещё в самом начале дождя, когда с неба сыпалась изморось, под козырьком уже прятался коренастый, краснощёкий, парень. "Всё же жидкая пошла молодёжь, гнилое нутро. В его-то возрасте бояться промокнуть", - с пренебрежением подумал об укрывавшимся молодом человеке старик. Не успел он закончить мысль победным вердиктом "Вот мы бывало в его возрасте", как из подъезда вышел приятель краснощёкого, такой же коренастый.
Ожидавший парень громко и озорно осведомился у вышедшего друга:
- Ну что, вштырил ненасытной?
- Вштырил, - так же зычно и весело признался ему тот.
- Свободен?
- Совершенно.
- По пиву?
- А как же.
Молодые люди захохотали, обнялись и бесстрашно шагнули под крупные капли дождя.
В окно первого этажа кто-то стучал, но они не слышали. Зятев оглянулся. Красивая, счастливая тридцатилетняя женщина, запахивая непослушные полы халата, продолжала настойчиво стучать костяшками согнутых пальцев в оконное стекло и даже позвала своего ветреного любовника по имени, крикнула:
- Гриша!
В распахнувшихся полах халата мелькнула её высокая упругая грудь. Виктор Валерьевич сглотнул слюну.
Гриша был не так далеко, но его уже поглотила новая страсть. "Сейчас пойдут и напьются", - подумал Зятев и чуть было не заплакал от зависти. Он стоял молча, смотрел то на спины удалявшихся приятелей, то на красавицу, которую, скорее всего, ещё полчаса назад "штырил" Гриша, то на закипавшую в лужах мутную воду непрекращающегося московского дождя. Стоял жёлтый, болезненно неравнодушный к чужому здоровью. И несмотря на то, что ливень зарядил ещё сильней, он вышел из-под защищавшего его козырька и не спеша побрел по лужам.