Аннотация: Чернуха. Но качественная. Читать можно.
СЕРЫЙ.
Поезд скрылся за поворотом, выплюнув на узкий островок перрона
кучку настороженно озирающихся пассажиров. Правда, стоять пришлось недолго -
одни, сориентировавшись в пространстве, сумели просочиться сквозь толпу и
раствориться в сизой дымке вечного газа; других шумно расхватали родственники и
знакомые и, распихав по машинам, увезли в голубую даль; третьи мигом отыскали
свободный уголок и уселись на пыльные чемоданы в ожидании следующего поезда.
Через несколько минут на площадке остался стоять только один молодой человек
среднего роста с коротко остриженными волосами цвета воронова крыла. Его никто
не встречал, не кидался на шею с радостными воплями, не ждал внизу с машиной.
Когда появилась возможность лавировать среди народа, не опасаясь за любимую
мозоль, он легко подхватил левой рукой весьма увесистый с виду чемодан, правой
закинул на плечо полиэтиленовую сумку, сделанную трудолюбивыми жителями Страны
Восходящего Солнца, из тех, с которыми обычно ездят челноки и дачники, и
полусбежал-полускатился с насыпи.
Закон подлости не являлся бы таковым, если бы внизу оказалось
хоть одно такси. Впрочем, средства передвижения всё же имелись, даже на выбор -
разбитая таратайка мощностью в одну заморенную лошадиную силу, мирно
пощипывающую чахлые пыльные былинки, или не менее разбитый "Москвич" с
водителем-мухомором. Приезжий парень, чуть поколебавшись, выбрал второе.
-- Слышь, дед, до "Канареевки" подвезёшь? - спросил он.
Дедок не спеша поковырялся в левом ухе, выуживая оттуда
полезные ископаемые, внимательно рассмотрел добычу, не торопясь вытер её об
штаны, и ответил:
-- Полтинник. И ещё на бензин.
-- А не многовато ли? - усмехнулся парень. - На такси и то
дешевле.
-- Ехай на такси. Я ж не держу, - проворчал дед. - Дорога не
близкая, а бензин, он щас тоже, знаешь ли, денег стоит. Вот научатся топливо из
лошадиной мочи перегонять - враз подешевеет. А пока - полтинник. Плюс бензин. И
деньги вперёд.
-- Ладно, хрен с тобой. Всё равно некогда. - Парень вручил
деньги и принялся запихивать чемодан в багажник. - Но если этот агрегат у тебя
на полдороге развалится, пеняй на себя.
-- А чего ему сделается, - сказал дед, садясь за руль. - Сколько
лет уже...не ты первый, не ты последний.
Старая лошадь подняла голову от пыльной дороги и грустно
глядела вслед удаляющемуся автомобилю...
Село "Канареевка" ничем не отличалось от себе подобных по всей
стране. Вопреки ожиданиям, "Москвич" не только не развалился, но и довольно
быстро для своих лет добрался до места назначения - огромной луже застоявшейся
воды, перегородившей дорогу на несколько метров вперёд.
-- Всё, парень, дальше на своих двоих пойдёшь, - сказал шофёр,
помогая доставать чемодан. - Да ты не ерепенься, всех здесь высаживаю. Тут
идти-то всего ничего.
-- У нас, как в Париже, только дома пониже и навоз пожиже, -
проворчал парень, старательно обходя благоухающую лужу и стараясь при этом не
замараться о грязные кусты шиповника, что было практически невозможно.
Действительно, отдельные домики уже виднелись на горизонте. Он
взял изрядно надоевшие сумку и чемодан, отсалютовал водителю гроба на колёсиках
и отправился, как говорят поэты и наркоманы, навстречу судьбе.
Он подошёл к дому во второй половине дня, когда большинство
нормальных жителей села наслаждалось заслуженным послеобеденным отдыхом. Тихо
скрипнула калитка. Сторожевой полкан бесновался на цепи, но парень не обратил на
него внимания и здоровый пёс внезапно умолк и заскулил, почуяв неизвестную, но
властную силу. Дверь дома была закрыта, однако из-за сарая доносился стук железа
по дереву. Парень прислонил чемодан к стене, бросил у порога рюкзак и прошёл
вглубь участка.
Заслышав приближающиеся шаги, пожилой мужчина прислонил топор к
выщербленной колоде. Оглянулся. Неспешно окинул вошедшего с головы до ног не то,
чтобы недоброжелательным, но каким-то настороженным взглядом. Наконец, словно
приняв решение, откашлялся и произнёс:
-- Ну, здравствуй...Серый...
По лицу того, кого назвали Серым, промелькнула тень
недовольства, впрочем, никто этого и не заметил. Несколько минут двое мужчин
стояли друг напротив друга, и никто не решался сделать первый шаг. Их отвлёк
внезапный радостный вскрик и звон посуды.
-- Батюшки! Олег! Люди, вернулся!
Женщина, словно вспугнутая с гнезда наседка, скатилась по
ступенькам с крыльца. Под беспрестанные охи и ахи она кинулась обнимать парня.
Впервые за многие недели он смог легко и радостно улыбнуться.
-- Олежка, родненький! Вернулся! Ой, а исхудал-то как. Ну ты
проходи в дом-то, чего посреди двора столбом стоять, ноги-то, чай, не казённые.
А я пойду, людям скажу, пусть все знают, что за радость у нас нынче!
-- Мама, ну подожди, ну... - Женщина, наконец, ослабила свои
объятия и Олегу выпал шанс перевести дыхание. - Я тоже скучал. Очень.
Он сам приблизился и с чисто мужицкой неловкостью обнял сына,
хлопнул по плечу, прошептал:
-- Живой, значит...
Олег устало улыбнулся, вздохнул и так же тихо ответил:
-- Живой...
В яме было темно, холодно. Пахло плесенью и грибами. Позднее
к этим запахам примешался запах крови. Где-то в
темноте капала вода. Наверху, над головой изредка слышались шаги,
чья-то ругань. Здесь, внизу, бегали и пищали крысы - больше ничего
живого не было.
Он не знал, сколько времени провёл здесь. Умом понимал, что
больше трёх дней и меньше двух месяцев, но помутневшему рассудку это время
казалось вечностью. Дважды в день открывался люк - сверху на верёвке спускали
бутылку воды и хлеб, иногда не совсем чёрствый. Несколько раз за
всё время отворялась большая дверь - он старался съежиться в углу
ямы, стать как можно менее заметным, но его всё равно вытаскивали, придирчиво
осматривали и били. Били долго и профессионально - не убить, а
только замучить до полусмерти. После в бессознательном состоянии
вновь бросали сюда.
Вначале он боялся сойти с ума. Потом страстно желал смерти.
Потом...потом... Довольно скоро он перестал вообще что-либо
чувствовать. Через какое-то время почти лишился рассудка. Но что-то в нём всё
равно тянулось к жизни. И он жил.
Из газеты "Мир криминала"
14 декабря был похищен молодой преуспевающий бизнесмен,
директор рекламного агентства "Ариадна", Олег Николаевич Лютов.
Неизвестные в масках подкараулили его возле подъезда и, под
угрозой оружия запихнули в машину.
Благодаря немногочисленным свидетельским показаниям, служащим
следственных органов удалось определить номер и марку автомобиля.
В интересах следствия информация не подлежит разглашению.
В первый же день, ещё до того, как вкровь разбить ему губы и
сломать нос, ему приказали позвонить на трубу в "свою грёбаную контору" и
сообщить о похищении. Он позвонил. Какую сумму за
него требовали, он уже не слышал - его отволокли вниз. В подвал.
Если бы руки были свободны или хотя бы связаны верёвкой,
Лютый давно бы размазал подонков по стенкам. Так, что пришлось бы долго
отскребать. Но руки были закованы в "браслеты" спереди - так,
чтобы похищенный мог есть, пить, справлять нужду или набирать нужный номер, но
опасности не представлял.
Он знал, что если сильно прижмёт, он сможет действовать и в
наручниках, но в лучшем случае умрёт героем, захватив с собой
несколько отбросов общества. А умирать ему пока не хотелось. Даже
героем.
Он ждал своего часа, но упустил время, когда оставались хоть
какие-то силы. Он понял свою ошибку слишком поздно, когда было уже всё
равно.
Однажды его подняли и куда-то понесли. Потом закинули на
заднее сидение, словно мешок с дерьмом и, отъехав на более чем
приличное расстояние, вышвырнули в снег на обочине. Больше он ничего не помнил,
так как провалился в долгую всепоглощающую темноту.
После была реанимация, общая палата, счёт с шестью нулями -
в общем, всё как у людей. Ещё после - лекарства, дела, санаторий, развод, дела,
врачи, бумаги, дела, счета, люди, дела... Ещё после он почувствовал, что
выдохся. Прогнило что-то в датском короле... А ещё после он стоял на перроне с
чемоданом в руке и китайской сумкой за плечами и оглядывался в
поисках транспорта до "Канареевки"... Вот и всё, как говорил поэт
"Чего же боле..."
Мать вернулась через несколько минут, мужчины всё стояли во
дворе, не заходя в дом.
-- Ну, вы чего стоите-то?! - воскликнула она. - Николай, Олег,
да проходите же наконец!
-- Да, ну что, пошли в дом! - опомнился отец. Серый подхватил
чемодан и поднялся на крыльцо. Из открытой двери запахло чем-то сногсшибательно
вкусным. Мать радостно суетилась у плиты.
-- Олежка! - внезапно донёсся с улицы звонкий голос. За
калиткой, глядя на парня удивлённо распахнутыми синими глазами, застыла девушка,
смутно знакомая, но Олег не мог вспомнить, где раньше её видел. Её взгляд
выражал удивление и восторг, и ещё робкий такой вопрос "не узнаёшь?". Серый и
впрямь не узнавал.
-- Смотри, Серый, как наша Настюха-то вымахала, - выручил отец.
- И не узнать совсем. Прямо невеста...
Девушка густо покраснела при этих словах.
-- Настя?! - ошарашено произнёс Олег. И не придумал ничего
лучшего, кроме как застыть, разинув рот.
-- Что, неужели и впрямь не узнал, - усмехнулась она. - Впрочем,
неудивительно, столько лет, столько зим. А вот ты не изменился...почти.
Это была грубая лесть и Олег это знал. В её глазах читалась
усмешка и понимание, и ещё что-то, давно забытое, как и вся эта жизнь. "Зря я
сюда приехал, - подумал Серый. - Ничего хорошего из моей
затеи не выйдет. И уезжать поздно - не поймут".
-- Да ты проходи! - опомнился он. - Посидим, отпразднуем...
хм... возвращение.
-- Нее, куда уж нам со своим свиным рылом да в калачный ряд, -
ухмыльнулась девушка. Не зло ухмыльнулась, больше, чтобы скрыть растерянность и
радость. - Я потом загляну...если захочешь! Кстати, Серёга не заходил?
-- Нет.
-- Ну так зайдёт, - сообщила она. - Не вздумай перед ним так же
с вывернутой челюстью застыть - обидится. А я пойду, у меня дела ещё. Вечером
зайду!
-- Олег, ну где вы там! - донеслось из дома. - Обед стынет.
-- А Настя где? - спросил отец.
-- Убежала. Дела, говорит. Странно, я ж её вот такой девчонкой
помню. Вместе в соседский сад лазили, на рыбалку ходили, за грибами... И драться
она умела не хуже любого мальчишки. А сейчас...- Серый не мог понять, что на
него нашло. - Смотрю - вроде она и в то же время не она совсем. Странно...
-- Э-э-э, брат, - понимающе прищурился отец. - Действительно,
странно. Только приехал и уже влюбился.
-- Да при чём здесь это! - взорвался Олег. И покраснел.
-- Может и ни при чём, - проворчал отец. - Только ты
поосторожнее. Драться она не разучилась. Вон, третьего дня Димыч спьяну
приставать начал, так она его так отшила - теперь боится на глаза добрым людям
показаться. Синяк в пол-рожи. Она себя в обиду не даст. Гордая больно, всех
женихов разогнала, всё принца заморского ждёт. Крапива, а не девка.
-- Угу, - кивнул Серый. - Ей палец в рот не клади, по локоть
оторвёт.
-- Да ладно, что это мы всё о бабах. Как будто двум нормальным
мужикам и поговорить больше не о чем. Ты расскажи лучше, как там в городе...
Друг детства Серёга зашел после обеда. Как обычно:
пообнимались, выпили, закусили, поговорил о жизни, выпили, вспомнили старые
добрые времена, Серый снова рассказал о городской жизни, поговорили о политике,
о бабах, выпили...
После энного стакана Олег почувствовал смертельную тоску не
известно отчего. Как-то всё не так получилось. Банально до отвращения. Как будто
он на пару месяцев уезжал на заработки, а приехал - и всё по-старому. Как будто
не было всех этих лет, и ничего не изменилось. И никому ни до чего особого дела
нет. И Серёга отдалился как-то. Словно не друг лучший, а так, случайный знакомый
- посидели, выпили, разошлись. Противно. Серый вышел во двор и загрустил.
Настя пришла вечером, когда в небе зажглись первые звёзды, а
Серого атаковали первые комары. Хандрить не получалось - приходилось отвлекаться
и мочить наглых кровососов. Олег хотел уже плюнуть на всё это и уйти спать, но
чьё-то присутствие в первый момент заставило его насторожиться.
-- Развлекаешься, - спросила Настя. В её голосе помимо насмешки
чувствовалось понимание всего, происшедшего за этот день.
-- Заходи, - предложил Серый.
-- Не хочу. У тебя все пьяные и вообще спать пора.
-- Странная ты какая-то, - вздохнул Лютый. - Пришла, а зайти не
хочешь. Говоришь недомолвками, подкалываешь всё время...Тебе вообще чего
надо-то?
-- А тебе? - ответила она вопросом на вопрос. - Зачем ты
приехал? Ты похож на кота, которому намазали горчицей под хвостом - мечешься,
страдаешь, а в чём дело, сам не поймёшь.
Олег взорвался:
-- Блин, в городе психологов мало было, так и здесь без мыла в
задницу залезет! Чё, пофилософствовать захотелось?! Мужика себе лучше найди и не
выпендривайся!
-- Дурак ты, - спокойно ответила Настя и тут же без перехода
предложила. - Айда погуляем. Спать ты всё равно не хочешь, а комары у нас везде
одинаковые.
-- Я ж говорю - без мыла в задницу, - проворчал Олег, но
всё-таки поднялся. - Куда пойдём-то?
-- Прямо. Поговорить охота.
На улице, как оказалось, похолодало. Странно, сидя на крыльце,
Лютый не чувствовал ничего, кроме лёгкой прохлады, а сейчас, несмотря на кожаную
куртку, было довольно неуютно. Он оглянулся на свою спутницу, одетую в простой
лёгкий сарафан. Совсем сдурела девка, - подумал Серый, набрасывая куртку ей на
плечи. Настя сначала попробовала было отказаться, но Олег не стал слушать -
просто увеличил шаг и ей не оставалось ничего иного, как замолчать и догонять
его.
-- Ну, - поинтересовался Олег после продолжительного и успевшего
уже порядком поднадоесть молчания. - О чём поговорить хотела?
-- Да ни о чём, просто... - Девушка замялась. - Расскажи, как
там у вас в столице.
-- "У вас", - невесело рассмеялся Олег. - "У нас" всё так же,
как везде, только масштабы крупнее. То, что вы тут в телевизоре смотрите - это
не жизнь, это блестящая обёртка от невкусной конфетки. Той, которую из дерьма
делают. И в это дерьмо каждый рад друг друга закатать. О приезжих и не говорю -
я сам пока на ноги не встал, иначе как лимитой подзаборной не считался. Первую
половину существования об меня всякая сволочь ноги вытирала, потом я стал такой
сволочью и сам стал об кого попало ноги вытирать. Вот и вся перемена.
-- Не жалеешь, что уехал? - спросила Настя.
-- Туда или оттуда? - без тени улыбки поинтересовался Серый:
-- Туда.
-- Туда - не жалею. Здесь что за жизнь? Быкам хвосты крутить,
собачьи будки конопатить, водку жрать да девок портить, какие ещё остались. А
там... мне ж, дураку провинциальному по малолетству всё казалось, что там -
Жизнь. Настоящая. Это я только потом понял, что дерьмо везде одинаковое. Когда
пришлось посидеть в нём по самые уши, тогда и понял.
-- Поэтому и вернулся?
-- Нет. - Олег притянул её к себе, обнял левой рукой за талию.
Настя сперва отстранилась, но через пару мгновений прижалась к нему. Так они и
пошли дальше.
-- Вернее, не совсем, - продолжил Лютый. - Я бы, может, и не
вернулся бы вообще, всё-таки, у меня там своё дело было, работа, друзья,
жена...была.
-- Так ты женат! - удивилась Настя.
-- Был, - сухо уточнил он.
-- Она... - Настя робко замолчала, боясь обидеть, потом всё же
продолжила. - Она умерла, да?
-- Нет. - Отрезал Лютый. - Это я умер... Я тебе потом как-нибудь
расскажу, не сейчас, ладно?
-- Ладно...
Они вновь надолго замолчали, слушая, как шелестит на дороге
пыль, и как хмуро икают в кронах деревьев ночные птицы. На щербатую луну
наползли облака, потом отползли. Лютый начал потихоньку зевать в сторону.
-- Слушай, сестрёнка, тебе домой не пора? - спросил он наконец.
-- Да нет, - То, что Олег назвал её сестренкой, было для Насти
столь неожиданным, что она не знала, как к этому отнестись. Сам Лютый даже не
заметил ни собственных слов, ни её реакции. - Меня не ждут, все привыкли.
-- Да, - усмехнулся Серый. - Ну что ж, а мне пора. Ты извини, но
я, типа, спать хочу. Я ж ещё и нажратый с вечера. Так что, давай провожу до
калитки, потискаю на прощанье и домой, клопов давить.
Грубая шутка не показалась смешной ни Насте, ни самому Олегу,
но иначе разговаривать он не умел. Уже в напряжённом молчании они добрались до
Настиного дома и попрощались, обменявшись парой натянутых обрывочных фраз.
-- Всё. Иди спи, - Настя сняла куртку, отдала её владельцу. -
Дальше я сама дойду.
-- Покедова, - махнул рукой Олег.
-- А всё-таки, странный ты тип, Серый, - усмехнулась она, но не
обернулась и не замедлила шагов, пока не скрылась за дверью. Серый постоял пару
минут, тупо хлопая глазами, как баран на буженину, затем развернулся и ушёл.
Олег, он же Серый, он же Леший, он же Лютый жил в "Канареевке"
третью неделю. Вернее, гостил. Несмотря на все плюсы тихой сельской жизни, Олег
понимал, что дольше месяца он здесь не продержится. Да и зачем, если подумать.
Родина...семья...друзья...ностальгия... хрень! Нужно быть идиотом, чтобы
идеализировать эти понятия. Идиотом Олег не был и понимал что родина и прочая
мутохрень - это для тех, кому есть, зачем жить. Кому приятно возвращаться к
прошлому. Вначале Олег думал, что и ему это по силам, но в первый же день понял,
что ошибся. Это не для него.
Отношения не завязывались ни с кем. Приятелей Олег искать и не
собирался, зато недругов поневоле нацеплял как собака блох. Даже с отцом, когда
он был трезв, отношения были натянуты. С Серёгой невозможно было поговорить ни о
чём - тот просто не понимал, чего от него хотят. Шагая по улице Олег постоянно
ловил на себе косые взгляды, слышал за спиной мерзкие шепотки и смешки, но не
обращал на них внимания. При желании он мог бы за полтора часа очистить мир от
всей этой пакости. Желания не было.
Дома было легче. Уже на третий день Леший добыл светло-серой
краски и улез жить на крышу. Там, прожарившись на солнце, нанюхавшись ароматов
этой самой краски, он мог расслабиться и, непрерывно водя кистью, помечтать ни о
чём. Обидно стало, когда на второй день работы крыша закончилась и никаких
глобальных дел придумать не получалось. Лютый рубил дрова, таскал воду, дёргал
треклятые травки из треклятых грядок - но при этом он был весь на виду, что не
способствовало улучшению его настроения.
Помучившись так с недельку, он подался в лес. Это было
единственное место, где Леший чувствовал, что живёт. Бесшумными шагами он
отмерял километры за километрами в любую сторону, не боясь заблудиться. Этот лес
с детства был ему знаком, и хотя в десять-двенадцать лет Серый никогда не
забирался в такую даль, сейчас он ощущал себя тем же мальчишкой, готовым
отправиться в Неведомое.
Один раз с ним навязалась Настя под предлогом поиска грибов.
Олег был бы счастлив собственноручно выдрать все грибы, принести ей к порогу и
отвязаться ко всем чертям. Девчонка успела остохренеть ему за последнюю неделю.
Правду сказать, Олег и сам часто был рад её компании, но не в лесу. В
его лесу. После того раза Настя больше не мылилась его
сопровождать, должно быть, что-то поняла. Олегу было всё равно.
Хотя вечерами они теперь частенько гуляли вместе. Инициатором
всегда была Настя. Если она не приходила, Олег просто сидел на веранде и по
полночи плевал в потолок. Если приходила, так же флегматично вставал и
отправлялся с ней в очередную тьмутаракань. Иногда брал пару бутылок пива. Настя
не пила. Ну и хрен с ней. Олег пил пиво, притворялся ужратым и валялся
где-нибудь под деревом, пока она пыталась его разговорить. Как уже говорилось
выше, идиотом Серый не был и понимал, что девочка влюбилась. Ему, конечно, было
на всё глубоко насрать, но он и не возражал. Серый даже хотел, уезжая позвать её
с собой - девчонка неплохая, с характером, да и ему она нравится, себе-то не
соврёшь. Подходящая кандидатура для начала новой жизни. Может и получится жить
по-человечески. Если она, конечно, согласится уехать...
-- Привет, - Настюха, как всегда, нарисовалась в одиннадцатом
часу. И как только не боится по ночам шариться. Добро бы по улицам, так она
тянет Серого то в лес, то к пруду, то ещё куда к чёрту на рога. Романтика,
етить!
-- Спокойной ночи, - проворчал Серый, понимая, что все усилия
напрасны - не уйдёт.
-- Вставай, успеешь ещё отоспаться!
-- Угу. На том свете отлежусь, - Лютый поднялся и нехотя побрёл
вслед за наглой девчонкой в сторону пруда.
-- Ты точно спать не хочешь? - с надеждой спросил он.
-- Нее! - жизнерадостно ответила лохматая зараза. - Я не люблю
подолгу спать.
-- А я не умею, - вырвалось у Лютого. Он действительно разучился
спать больше шести часов в сутки.
-- Как это не... - договорить она не успела.
-- Эй, Лешак, курнуть есть? - со стороны села к ним приближалась
компания местных бухих "ударников". Олег успел удивиться, заметив среди местной
гопоты Серёгу.
-- Не курю, - хмуро ответил он. Девчонку не напугали бы. Куда б
её убрать, чтоб не влезла не вовремя. Олег уже понял, что компашка забрела сюда
не случайно, и теперь будет бить. Вернее попробует.
-- А это правильно, дружок. Кто не курит и не пьёт, тот
здоровеньким помрёт, - ввернул ещё один "сельхоз" по прозванию Димыч. Остальные
дружно загоготали.
Ясно. Разогреваются перед дракой. И то правильно: не поговоришь
- не вмажешь, а и вмажешь, так всё равно чего-то будет не хватать. Вот они и
стебутся.
Олег повернулся к Насте.
-- Иди домой, - ровным голосом сказал он.
-- Нет...я здесь...
-- Иди домой, - повторил Серый и посмотрел на неё. Так, что она
отступила на несколько шагов. - Иди, без тебя разберусь.
-- А ты, мля, ей не указывай. Она тебе не прислуга и не шлюха
твоя, ты, козёл! - вовремя влез Димыч. Да, дружок, язык твой - враг твой. Эти
слова ты скушаешь вместе со своими зубами. - Слышь, Насть, он к тебе приставал?
Он тя лапал?! Ты не бойся, ща я за тебя его порву на фантики!
-- Иди проспись, урод! - крикнула она, отступая в тень.
-- Ты чё, Насть! Ты чё, с ним?! Нашла кого выбрать. Ты эту мразь
городскую вообще знаешь? Ты знаешь, что ему человека замочить, как два пальца
обосрать?! Ты чё, в натуре?!
Так, очень интересно. То, что его историю непостижимым образом
знали абсолютно все, Леший ещё мог понять. В конце концов слухи - великая вещь.
И даже про похищение многие знали, несмотря на то, что он предпочитал утаить эту
подробность своей биографии. Но вот про убийства...или он просто так сказал,
чтобы позлить?
-- Парни, может по-хорошему разойдёмся, - мирно предложил Серый.
Калечить ему никого не хотелось.
-- О, гля, зассал! Не боись, маленький, будет больно, но быстро!
- прогундосил кто-то сзади. Серый вздохнул. Насмешки и издевательства слились в
однотонное гудение.
-- Да он...
-- Не, ты слушай...
-- И эта с ним же...
-- Мразь городская...
-- Леший...
-- В городе жену свою замочил и...
-- Отморозок, в натуре...
-- Ну, мля...
Серый словно очнулся:
-- Что ты сказал? - глухо произнёс он, подходя в плотную к
Сергею. Тот успел наговорить достаточно, и не сразу понял, что от него хотят, а
когда понял, было уже поздно.
На Серого навалились вчетвером. Краем уха он успел услышать,
как позади испуганно вскрикнула Настя, заметил, как неожиданно побледнел стоящий
перед ним Серёга, потом перед глазами повисла красная пелена, а после он вообще
ничего не помнил.
Он пришёл в себя у озера. Дико болела голова, руки и челюсти.
Рядом всхлипывала Настя. Олегу стало жутко.
-- Я кого-нибудь...убил, - выдавил он через силу. Девчонка
разрыдалась. Олег схватил её за плечи и встряхнул. Она всхлипнула, но
прошептала. - Нет.
-- Угу. Хорошо. Но покалечил многих, это я и сам понимаю.
Расскажи, что там было.
Её глаза округлились:
-- Ты что, не помнишь?!
-- Нет, - просто ответил Олег. - В такие моменты я отключаюсь.
Прихожу в себя, когда всё уже кончено.
-- Ты...ты как зверь из леса был. Ты мог разорвать их голыми
руками. Кольку, того, что к тебе первым полез, об дерево так... Серёгу вообще
чуть не убил. Некоторые разбежались, другие уже не могли. А потом ты убежал.
Сюда. Просто развернулся и ушёл. Я тебя здесь и нашла.
-- Зачем пошла за мной?
-- Так ты же в таком состоянии был... Ещё бросишься на кого или
утопишься сейчас, - неловко оправдывалась она. - За что ты их так?
-- Один из них неосторожно упомянул Алёнку.
-- Твою жену? - догадалась Настя.
-- Да. Мы развелись после того, как меня вернули, - Откровение
давалось ох как тяжело. - Она не смогла со мной жить. С тем, в кого я
превратился. Я любил её. А она ушла. Я, когда уехал сюда, ей всё оставил:
квартиру, дачу, фирму, машину, часть счетов, хоть и меньшую, но ей на жизнь
хватит. А этот...сегодня...посмел вякнуть, что я её убил.
-- Олег, я же не...
-- Настя, помолчи, пожалуйста, полчаса...
Леший лежал на траве и смотрел на звёзды. Настя притихла -
хорошо. Сами собой пришли воспоминания, Леший прогнал их. Лучше спокойно лежать
и ни о чём не думать. Незаметно для себя он забылся тяжёлым болезненным сном.
Проснулся Серый оттого, что его легонько трясли. Внутренние
часы подсказали ему, что прошло не меньше двух часов. Настя сидела рядом. На
лице её читалось беспокойство.
Олег потянулся и сел к ней спиной, словно отгородившись. Он
слышал, как она пытается заговорить и надеялся, что у неё не получится.
-- Олег...
-- ...
-- Олег!
-- Ну...
-- Олег, что с тобой?
-- Иди к чёрту.
-- Ты изменился с годами. Или нет. Может, просто старше стал.
-- Зверем я стал. Сволочью... а ночью убивать интересней, -
неожиданно добавил он. - Как будто охотишься.
-- Что с тобой произошло? Ты ведь не был таким.
-- Полгода назад в городе жили люди, превратившие меня в то, что
есть сейчас. Теперь этих людей нет. Я их убил.
-- Олег...ты серьёзно? Господи, да что же это...
-- Они убивали меня. Я выжил. И убил их. Теперь я здесь.
Ненадолго. Я здесь не нужен.
-- Неправ...
-- Правда. Заткнись и слушай. Когда я уехал в город учиться и
остался там жить - это было правильно. А сейчас я здесь - и это неправильно. Я
чужой. И я скоро исчезну. За прошедшие две с половиной недели никто кроме тебя и
матери не назвал меня по имени.
-- Помнишь, как все тебя называли?
-- Угу. Леший. Серый. Второе вообще не пойму за что. В городе у
меня было другое имя - Лютый. Может у меня и впрямь на роже написано?..
-- Так ты же всё время какой-то такой ходил...угрюмый,
настороженный. Как волчонок. Как тень. Серая. Да ты и сейчас таким остался. Не
успел приехать, в лес убежал. Людей чураешься, грызёшься со всеми...леший и
есть.
-- Ну спасибо на добром слове. Вы тут, как я посмотрю, тоже мало
изменились. Всё такое же болото...
-- Олежка, ну зачем ты так себя ведёшь?
-- Как?
-- Стараешься показаться хуже, чем ты есть. Бросаешься на всех,
в драку зачем-то ввязался, оскорбляешь. А на самом деле просто пытаешься скрыть
свою боль. Ты не думай, я всё понимаю...
-- Что?!! - взорвался он. - Что ты понимаешь! Дерьмо ты! И все
вы тут дерьмо. И я дерьмо, только хуже, потому что, в отличие от вас я на самом
деле понимаю. Чего стоит твоя хренова философия - насрать и
подтереться. Леший! Лютый! Ну получите, что заказывали. Я не человек больше, я
вообще неизвестно что теперь. Что ты понимаешь, дура?! Тебя когда-нибудь
убивали? Ты в яме сидела?! Ты дерьмо своё жрала?! Ни хрена ты не понимаешь! Я
зря сюда приехал, я думал, что смогу жить, а могу теперь только убивать. Если ты
хоть что-то пытаешься понять, то пойми - МНЕ НРАВИТСЯ УБИВАТЬ!!! Я получаю от
этого удовольствие. Никто из вас никогда не поймёт, чего стоило мне сдержаться
на этот раз. Я - мразь, но и вы все не лучше.
-- Олег... - робкий шёпот.
-- Чего, - он обернулся, понемногу приходя в себя.
-- Олег...уезжай...пожалуйста.
-- Настя?.. Настя!
Но её уже не было. Он услышал торопливо удаляющиеся шаги и лай
цепных собак. Потом где-то вдалеке скрипнула калитка и всё стихло.
Поезд шёл на север. Пассажиры дремали в вагонах под мерный
перестук колёс. Сонные проводники разносили последние одеяла - ночь обещала быть
прохладной. В вагоне-ресторане можно было застать двух или трёх полуночников,
которых следовало бы давно разогнать по местам. В общих вагонах спали сидя, под
аккомпанемент рёва грудничков и воя комнатных собачонок, возмущенных сменой
обстановки. В одном из купе скучал молодой человек с серыми жёсткими глазами и
нехорошей ухмылкой на лице. От нечего делать он раскладывал пасьянс, не глядя в
карты, не следя за движением рук. Когда-то человека звали Олег Николаевич Лютов.
Теперь он - Лютый, Леший, Серый... Зверь. Он не знал, куда едет, но знал, что
теперь всё будет нормально. С деньгами проблем не было - в прошлой жизни он
столько наворовал у государства, что хватило бы на пожизненные Канары. С личной
жизнью всё тоже вроде бы нормально - её просто нет и можно начать всё с начала.
А прошлое... Эх Настя-Настёнка, смешная девчонка, не там ты себе принца искала.
Хотя, кто знает, что там дальше получилось бы...Семья, дети... Ладно, будет у
тебя ещё семья, и детей корзина и дом, и хозяйство, и всё как у людей. А мне не
это нужно. Ты грустишь, наверное. Это ерунда, как в песне у Высоцкого:
Что ж, поубивается девчонка, поревёт,
Что ж, посомневается и слёзы оботрёт,
А потом без вздоха отопрёт любому дверь -
Бог простит, Алёха, всё равно тебе теперь...
И мне теперь всё равно. Живите все. И если получится, забудьте
меня, как страшный сон.
Из колоды выпал туз пик. Лютый подобрал карту и швырнул в окно.
Ветер подхватил кусочек целлулоидного картона, унося в темноту. Лютый уронил
голову на руки и задремал...