Аннотация: Рассказ о мальчишке, который впервые поехал в родовой аул, чтобы навестить больную бабушку. Он мечтал найти там друзей и познакомиться с местным бытом и традициями, но столкнулся с суровой реальностью, разбивающий мечты и надежды.
Нам сызмалу внушают: "нельзя забывать свои корни!" - а верно ли это?
***
Горный массив, пышные леса, холмы, реки и озёра - словом, дивная красота нашего края открывалась мне воочию из окна машины.
Стоило только упоенно всматриваться и дивиться от чудес окружающей нас природы; поражаться всей её многообразной палитре и чудесным очеркам, сливающимся в единую картину, которую не дано измерить человеческим взором, даже с высоты птичьего полёта.
Было бы превосходно, если б эта картина заняла меня надолго и отвлекла от назойливых мыслей! Тем не менее беспокойство от неизвестности возобладало и затуманило глаза настолько, что окружающая красота обернулась ненадобным серым фоном в окне автомобиля, а голова, напротив, разрывалась, поглощённая разгульным роем мыслей.
"Какой он мамин родовой аул?"; "Как там поживает бабушка?"; "Смогу ли я сдружиться с местными ребятишками?" - множество подобных вопросов мелькало в голове, объединяясь в отдающийся эхом безумный хор.
Сгорая от нетерпения, я, раздираемый мыслями, так и томился на заднем сидении утлой дядиной "десятки". То подёргивал ногой, то протяжно вздыхал, то тарабанил кончиками пальцев по спинке переднего сидения, чем раздражал дядю. Подуставший от изнуряющего безделья, я даже попытался уснуть и прилёг на сиденье - но всё без толку, уснуть не удалось. Зато теперь я на деле знал, насколько мучительным бывает ожидание.
Я ненароком взглянул на круглые автомобильные часы: красная стрелка циферблата, встроенного в панель автомобиля, уже перевалила за семь.
Ну ничего себе! Третий час пошёл, а ведь дядя обещал управиться за два!
Для меня, проведшего все одиннадцать лет в маленьком городе, путешествие было невыносимо длинным. Казалось, будто всю землю исколесил вдоль и поперёк, кто же в таком возрасте в действительности понимает её масштаб?!
Осознав, что скоро стемнеет, я всё же не выдержал.
- Много еще ехать, дядя Мурат?! - выпалил я жалобным тоном, обрывая возникшую между нами нить длительного немого молчания.
- Нет, за этим поворотом впереди... мы увидим наше село, потерпи, Алибек.
- Хорошо, - пробурчал я в ответ.
Цель этой поездки - навестить бабулю Аминат. Вместе с тем у меня имелось ещё несколько второочерёдных целей, например найти в ауле друзей.
Обычно бабушка сама приезжала в город - к нам домой, но в это лето не смогла. Мама разоткровенничалась и сказала прямо перед моим отъездом, что бабуля плохо себя чувствует в последнее время. Но теперь я хотя бы знал, почему она нас так долго не навещает, а то всё, дескать, времени нет.
Так соскучился по ней!
С тех пор как видел бабульку в последний раз, прошёл уже год с хвостиком: после того как её сразила болезнь - она прекратила приезжать к нам. Дядя Мурат часто навещал её, а вот меня никогда с собой не брал. Хоть я сам и хотел поехать, однако же мама каждый раз находила повод не отпустить, а в этот раз, удивительно, отправила сама.
Наказала мне важнющим тоном: "Ты тоже поезжай с дядей, Алибек! Потом и я приеду следом, как с работы отпустят". Наверно, всё дело в её болезни, думал я, страшась своего вердикта.
Дядя Мурат покрутил руль влево и плавно вошёл в поворот. Ну наконец-то! Неужто почти доехали?!
Я молниеносно придвинулся к окну и взглянул. Через окно мне открылся вид на серпантин, грунтовая змеистая дорога которого вела в недра долины! В долине той нашему взору предстал ландшафт поразительной красоты: быстрая речка, змеясь, уходила куда-то в неизвестные дали, по речке простирался мост, а за ней виднелась цель нашей поездки, конечный пункт - мамин аул.
Отсюда селение просматривалось как на ладони, и я жадно впился в него взглядом. Оно находилось всего лишь в одной версте от подошвы горы и было совсем небольшим: имело всего-то пару сотен домищ.
Что наиболее бросалось в глаза - так это множество современных домов из кирпичей вместо адоба. Контраст пленял взор, казалось, в ауле переплелись две временные линии: прошлого и настоящего, старые саманные дома и современные кирпичные перемежались и сливались в единое полотно, внося дополнительный смысл в местный колорит. Из чрева села пронизывал, словно копье, скопление зданий - минарет, на шпиле которого горделиво возвышался стальной полумесяц.
- Красотища! - вскрикнул я.
- Да, - согласился дядя, огорошенный сперва внезапным выкриком.
***
Спуск занял не больше пары минут медленным ходом - мы въехали.
Дядя припарковался где-то у самой околицы аула. Дальше отсутствовала дорога, которая позволила бы протиснуться автомобилю, и отсюда начинались узенькие мощёные улочки, расходящиеся паутиной по всему селению.
- Вот и доехали! - устало выдохнул дядя Мурат, вытаскивая ключ зажигания из гнезда.
Выпорхнув из машины, я принялся озираться: здесь - на тесной сельской площадке - стояло беспорядочной россыпью восемь автомобилей. Больше тут вряд ли бы уместилось, возможно ещё одна машина, если бы соблюдали порядок, но порядок - это не к горцам!
Дядя Мурат вышел-таки из своей колымаги, потянулся вправо-влево, попыхтел и встретился со мной взглядом.
- Вечереет, давай сразу к маме. Я обновлю там омовение - и в мечеть.
- Хорошо, - ответил я, наблюдая, как тот медленно закрывает дверь своего автомобиля и идёт к багажнику.
Пока он извлекал из багажника чемодан и саквояж, я пристально разглядывал автомобиль и увидел довольно удручающее зрелище.
Чёрная краска авто всецело поблёкла. Сбоку виднелась простёртая царапина, будто бы по машине прошлась острым когтем могучая зверина, а немногим ниже двери проглядывалась отвратительная ржавчина. Бампер сильно помялся от удара, пришедшегося по нему сзади аккурат в правый угол; над самой же вмятиной отсутствовало стекло от фары, видимо выбитое тем же ударом.
Словом, "десятка" представляла собой жалкое зрелище. Доселе та не вызывала у меня особого интереса. Не могу сказать почему. Наверное, не вызвала бы и сейчас, если бы не скука, но не нужно быть автомехаником, чтобы понять, машина срочно нуждается в ремонте.
Мы двинулись не спеша, размеренным шагом. Продвигаясь по мощёным улочкам, я всё сильнее поражался местному контрасту. Точнее говоря, хаотичному разнобою местной архитектуры. Были здесь современные дома, и ветхие, и очень древние - очевидно заброшенные, их можно определить по заколоченным окнам и состоянию жилищ.
Нам периодически попадались аульчане, в основном пожилого возраста. Все узнавали дяденьку и тепло привечали нас. Мне стало любопытно, и я спросил:
- Дядь, а почему здесь так много стариков?
- Ну, знаешь ли... Молодежь предпочитает покидать аул и перебирается в города, где работа есть и... условия для жизни получше.
- Ясно, - бросил я беспечно, не осознав нотку грусти в дядиных словах.
Дядя поник, насупился и впал в какие-то серьезные думы, так что дальше шли мы молча.
Не прошло и нескольких минут, как мы уже стояли перед домом бабули. Пришлось петлять по злополучным улочкам и пройти по каменистой лестнице - и вот, дом бабули стоял прямо перед нашим носом.
Никак не ожидал увидеть такой унылый одноэтажный домишко!
Тот был огорожен двухметровым забором из ветхого саманного кирпича без облицовки. Как я узнал потом, такая конструкция называется дувалом. Сам же дом сильно обветшал и приходил в негодность. Побелка на стенах облезла, местами отсутствовала полностью, деревянные оконные рамы подгнили да потрескались - вид оставлял желать лучшего, словом говоря, напоминал о тлене.
В последующем, дядя рассказал, что бабушка Аминат отказывалась провести ремонт жилища, так как оно напоминало ей о покойном муже Арслане.
Мы вошли через открытую калитку в дувале. Внутри дворика сидела бабуля. Увидев нас, она от радости вскочила. Я рванулся к ней и обнял ее сильно-пресильно.
Она сказала сквозь улыбку:
- Я целый день ждала вас. Сынок, а ты почему не обнимаешь маму?
Дядя подошел и обнял ее тоже.
***
На следующий день я проснулся ранним утром от протяжного крика петуха и более не уснул, хоть и лежал с полчасика в кровати, укутанный пледом.
Соседский петух никак не унимался! Отчего я клял его в душе с каждым криком. Наконец, уставший от глупой игры "крик-проклятье", я поднялся.
Встав с утлой поржавевшей панцирной кровати, я поплёлся во двор умываться. Очень непривычно, что в доме нет крана и приходится для водных процедур выходить во двор и делать всё в тазик с кувшином в руках.
От нужника так и вовсе нос воротился, очень уж тот омерзительный оказался, даже снаружи поблизости от него стоял смрад и летали мухи.
Впервые обрадовался, что родился и живу не в горах, даже поблагодарил за то Бога.
- Как они выносят столь ужасные условия жизни?! - возмутился я вслух, выйдя из клозета - благо, что рядом никто не стоял.
Когда я принялся за ежеутренний ритуал с кувшином в руке - меня всего охватила неистовая волна голода. Животик возмущался и протестовал так, что терпеть становилось в тягость, а всё потому, что я вечера мало поел за ужином. Закончив со всем, я мигом ринулся к бабушке на кухню. Она стояла за маленькой газовой плитой, перемешивая что-то в кастрюле.
Заметив меня, она поняла всё без слов и с улыбкой на лице накрыла стол завтраком.
- Ждала, пока закончишь, - объяснила она.
Во время завтрака, состоящего из калмыцкого чая, яйца, сыра и хлеба, я спросил:
- Где дядя Мурат?
- Он ушел в мечеть на утренний намаз и до сих пор не вернулся, - ответила бабушка, не отвлекаясь от дел.
Отметил про себя, что горная еда куда вкуснее, чем городская. Наверное, дело в продуктах, или всё же в бабуле?
Я доел свой завтрак и, подумав, что стоит помочь бабушке, решил узнать у той, чем могу быть полезен.
- Эм... бабуль, мама сказала, что ты болеешь, - промямлил я, но продолжил уже увереннее. - Как твоё здоровье?
- О, неплохо. Мне лучше!
- Могу тебе чем-то помочь... по дому, например?
- Спасибо, мальчик мой, помощь не нужна: не такая я уж и больная. Знаешь что, ты же впервые в ауле - лучше иди погуляй. Познакомься с кем-нибудь из местных. У нас тут и твои сверстники есть. Некоторые здесь родились, другие приехали на лето. Они каждый год приезжают.
- А где их найти?
- Они на речку ходят либо на годекане играют, ну или сидят там.
- Э, а что это такое годекан?
- Ну, это... место такое, в котором собираются мужчины и дети. Найдешь его без проблем, оно в центре аула.
- Мужчины?
- Ага!
- С детьми?!
- Да, с мальчишками, но взрослые своим заняты, а дети своим.
- Понятно, а что делают взрослые?
- Ну... обсуждают там всякое. Вот пойдешь и увидишь!
- Понятно, - ответил я, чем завершил наш разговор.
***
Пару часов спустя я вышел прогуляться по аулу, поборов в конце концов свои мысленные заморочки.
Решил для начала обойти околицу да брёл бесцельно, пока это мне в край не наскучило.
Лучше пойду искать мальчишек, надо же с кем-то познакомиться!
Вероятнее всего, они купаются в речке с той стороны, с которой мы въехали, подумал я, так как время клонилось к полудню - в воздухе стоял сильный летний зной. Самое то, чтобы окунуться в воду, прячась от пылкого воздуха.
Всё же я сильно прогадал: никого у речки не нашлось.
Значит, надо пойти в... Как там его? Точно, годекан!
Выверенными шагами я двинулся в центр аула. Дойдя до него, я наконец увидел так называемый годекан. В нём ничего примечательного не обнаружилось. Самая обычная утрамбованная площадка, находящаяся в наиболее удобном месте для сбора аульчан мужского пола. Как выяснилось, женщинам сюда дорога противопоказана традициями гор - те собираются у родника.
Посреди годекана располагалось несколько скамеек без спинок, на которых сидели взрослые и что-то бурно обсуждали. В числе беседующих обнаружился и дядя Мурат.
Подойдя ближе, я заметил, что внимание присутствующих было устремлено на дядю.
Сидящие походили на оголодавшую стаю грифов, окружившую добычу, но изголодавшуюся не по пище, а по свежим слухам.
- Выходит, Омар и Асият развелись? - спросил кто-то из старших, делая вид, что не слышал про развод по "испорченному телефону".
Жалкая попытка! Походило на потуги неискусного во лжи ребёнка провести своих родителей.
Дядя неохотно подтвердил, что развелись.
- В чем причина? Правда, что она заигрывала с посторонними за его спиной?! - добавил другой в попытке разговорить дядю Мурата и вызнать то, ради чего затевался разговор.
"Им что, делать нечего?" - задал я себе мысленный вопрос.
Я взглянул на спрашивающего. Тем оказался старик лет семидесяти. Всё его лицо покрывали борозды, веки обвисли, волос на голове почти не осталось. Глядишь на него, одной ногой в могиле, но все ещё падок до слухов и сплетен, как и все остальные здесь присутствующие, между прочем.
- Не знаю, - уклончиво ответил дядя старику и завертел головой в поисках чего-то или кого-то, и его взгляд остановился на моём лице.
Дядя, заметив меня, обрадовался; мне даже показалось, что он как-то облегченно вздохнул. После чего представил старшим. Я поздоровался с присутствующими, немного склонив голову в знак уважения, когда говорил традиционное для горцев: "салам алейкум", затем расположился рядом с дядей.
До самого полудня мужчины сидели и обсуждали всякую ерунду. Сплетничали, хулили отсутствующих или перебравшихся в город, говорили о политике, жаловались на отсутствие условий жизни в ауле и многое другое.
Никогда бы не подумал, что мужчины в свободное время займутся такой ерундой, как хула и сплетни. Учитывая тот факт, что здесь в целом заниматься нечем, выходит, делают они в годекане именно это и постоянно.
Я даже припомнил мамины слова: "Обсуждать других, сынок, - не мужское занятие!".
Из-за подобного хода рассуждений годекан стал мне как-то неприятен в душе, даже противен, что ли.
Незадолго до полудня, сюда пришли мальчишки, а точнее, семь мальчиков. Я познакомился со всеми. Старшего из них звали Юнус. Тому было около тринадцати, почти на год с половиной старше меня.
Когда в полдень провозгласили азан, все молящиеся ушли на молитву, а не молящиеся сразу домой, на обед. Первая категория явно уступала в количестве. Остались в годекане только лишь мальчишки во главе с Юносом.
Тот сказал ребятам на родном языке:
- Давайте после обеда встретимся здесь, - обратившись ко мне, он добавил по-русски, или почти по-русски: - и ты преходы.
Хотя я и понимал родной язык, но говорил на нем ужасно, сейчас же мне и не требовалось отвечать на родном, чему я был несказанно рад.
- Приду, - сказал я с дружелюбной улыбкой, глядя тому в карие глаза.
Что-то меня в нём интуитивно отталкивало. Казалось даже, что в его глазах замерцали недобрые искорки. Но я отринул свою интуицию и преспокойно пошёл домой обедать.
Чтобы сблизиться с кем-то, часто приходится идти вопреки внутреннему чувству, полагал я тогда.
Нашёл дорогу к бабушке самостоятельно. Пообедал и немедля вернулся обратно в годекан. В этот раз обошлось без проволочек в пути. Можно сказать, я уже привыкал к местным запутанным улочкам и немного обжился.
Мальчишки всё еще не пришли - я сел в ожидании на ближайшую к себе скамейку. Приблизительно через пятнадцать минут, все собрались. Юнус пришёл последним, чеканя шаг, словно бы он являлся хозяином всего аула.
- Давайте сыграем в футбол, парни, - сказал он и, смачно харкнув, добавил: - Играть пойдем на поле за аулом.
Я хоть и почувствовал отвращение от плевка, но виду не подал.
Юнус двинулся быстрым шагом. Парни воодушевились и тронулись следом за ним, стараясь не отстать, а я замыкал группу.
***
- Держи мяч! - донеслось до меня справа.
Отчего я моментально отреагировал на выкрик товарища, отдавшего мне быстрый пас на вражеской половине поля, и впился взглядом в мячик.
Мяч пересёк часть поля, мчась в моём направление. Я с большим трудом перехватил его и двинулся в сторону импровизированных ворот, на самом деле там стояло два массивных камня, как и на нашей стороне.
На встречу мне выбежал Юнус, я решился обойти его манёвром. Тот был немного крупнее: возраст давал своё. Но всё-таки я как-то ухитрился обыграть его с помощью красивого финта. Пробросил мяч между ног, а сам выскользнул из-под его руки и сию секунду поймал проскользнувший мяч, чем застал парня врасплох. Захватив мячик, я стремглав понёсся к воротам, догоняемый возгласом ребят, которые восхитились моим манёвром. Казалось, сейчас вражескому вратарю точно не поздоровится. Но не тут-то было!
Кто-то влетел в меня сзади и толкнул со всей силы. Я потерял равновесие и больно ударился правым боком. На этом не закончилось! Тот, кто влетел мне в спину, ударил меня прям по ноге, а затем раза три по левому боку - я всё еще лежал на покалывающем от сильной боли правом боку. С большим трудом лёг навзничь и увидел обидчика, коим оказался Юнус.
Весь взмыленный с непослушными, топорщащимися рыжеватыми волосами, тот глядел на меня своими карими глазами, которые пылали ярким огнём ненависти. А его лицо, и так не очень-то и презентабельное, исказила гримаса, делая то вдвойне уродливее и неприятнее.
Почему? За что такая неприязнь?!
- За что?! - прохрипел я, собравшись с силами.
Он зычно отхаркнулся куда-то в сторону и удалился, говоря мерзости на родном языке. Я приблизительно разобрал слова: "Уродец из города смеет играть с нами в футбол. Пусть убирается к себе! Не помогайте ему!".
Теперь понятно, Юнус не возлюбил меня просто потому, что считал чужаком, а то, что я обыграл его, пробудило в том банальную зависть.
Никто не предложил мне руку помощи: все просто беспристрастно смотрели со стороны, как я корчусь, лёжа на грунте.
Я с усилием воли поднялся на ноги. Душу, как и тело, пронизывала боль, острая боль. Да я весь стал болячкой!
Сдерживая слёзы, просящиеся наружу то ли от досады, то ли от боли, то ли от того и другого вместе, я поволок измучанное тело домой. Каждый шажок отдавался гулкой болью по всему телу, в особенности в левой стороне, пострадавшей от побоев.
Не хотел показывать слабость перед этими выродками, так что каким-то чудом умудрился сдержать слёзы, проходя мимо них. Оттого становилось ещё больнее.
Дошел до годекана - дяди там не оказалось. Ни один из присутствующих взрослых не поинтересовался, что же со мной стало. Я понял, что этих людей, если их вообще можно считать людьми, больше интересуют пустые, праздные разговоры, нежели чужие беды.
Чёрт с ними! Мне от них помощь не нужна, подумал я в сердцах и пошёл дальше.
Через некоторое время, я уже стоял перед бабушкой. Она расспрашивала меня о произошедшем, обрабатывая ссадины и ушибы.
Видя, в каком гневном состоянии она находится, я не хотел отвечать. Но та никак не унималась, и тогда я выдал ей все, как есть, в деталях.
- Я это так не оставлю! Сволочи мелкие! - выкрикнула она.
Дядя, сидящий рядом на табурете при обработке ушибов, сказал, что разберётся сам.
- Нет! Я сама с этим Юнусом и его родителями разберусь. Вот же гадина. И с теми, кто рядом был, обязательно пообщаюсь. Негодяи!
- Бабуль, не надо, я сам с ним пообщаюсь... по-мужски! - храбрился я, а всё, чтоб успокоить бабулю.
- Нет, Алибек! - бескомпромиссно возразила та.
Я просто не знал, куда деваться от происходящего!
Но что я мог поменять? Чему быть, того не миновать!
***
Возмездие нагрянуло как гром средь ясного неба!
Вечером того самого злополучного дня бабушка вместе с дядькой пошла к родителям Юнуса и закатила им такой скандал, что мало не показалось. Дядя даже попытался успокоить её и вывести оттуда. Но не сдюжил такую сложную задачу. Да что там - ему самому чуть не досталось! Целый час бабуля ругалась на родителей Юнуса и припоминала тем грешки всего тухума.
Я понял, что гнев бабулек бывает очень страшен!
Как дядя рассказал мне потом, родители задали Юнусу хорошую трёпку - тот её надолго запомнит. Бабушка и сама хотела надавать ему по щам - благо, он не предстал перед ней тем вечером, поскольку того не оказалось дома.
Мне от отмщения легче не стало! Я больше не желал подружится с местными парнишками, не искал их компании и при встрече не здоровался. В принципе, они и сами меня избегали.
Бабушка никак не успокаивалась, хоть и воплотила угрозы в реальность, и периодами крыла мальчишек крепкими словцами, грозясь хорошенько отмутузить всех семерых подручными средствами. Хорошо хоть, в моменты злости дядя находил подходящие слова, чтобы её остудить и привести в чувства.
В таком ключе завершилась неделя. После чего приехала мама, получившая свой долгожданный отпуск. Мы провели еще несколько дней в ауле и вместе с дядей вернулись к себе в родной город.
Вот и вся история моей поездки в родовой аул.
"Веселое" же было время, однако!
ЭПИЛОГ
- И это твоя единственная поездка в родовой аул?! - спросила, немножко приподняв тон от возмущения, София, моя избранница.
Мы вместе с ней ждали, пока официант принесёт наш заказ, сидя за круглым столом в ресторане, куда я её пригласил. На столе уже лежали приборы и тарелки, но с заказом сегодня явно не торопились!
В итоге, наше свидание обернулось скучным повествованием о не самых приятных воспоминаниях моего детства, подумал я с досадой.
Не знаю, почему она сегодня проявила такой пылкий интерес к мои корням. Тем не менее я пытался удовлетворить её любопытство и минут тридцать талдычил про свой горький опыт.
- Ну? - не унималась та.
- Эх! Да-да, единственная.
- Как ужасно!
- Возможно.
- Не возможно, а ужасно!
- Ну, когда-то и я так считал.
- А сейчас не считаешь, да?! - сказала она слегка язвительно.
- Думаю, нет. Знаешь, с возрастом пересматриваешь свои позиции. Хех!
- Не смешно!
- Нет, ну на самом деле... Разве можно ожидать высокой цивилизации и нравственности от жителей гор? Ведь туда наверх сама цивилизация-то только сейчас начала проникать, а семнадцать лет назад её там и вовсе не было. Люди в начале нулевых жили по родо-племенному строю. В многих сёлах до сих пор так живут. Поэтому ничего удивительного нет, - сказал я так, будто бы лекцию ей прочитал.
- Ага, и надавали тебе тумаков за просто так.
- Ну да, за просто так, но задумайся, ребята считали меня чужим. Чужака побить даже в цивилизованных краях не считается чем-то зазорным. Что говорить о горцах, которые только и делают, что собираются в годекане и беседуют ни о чем! В то время и читать-то считалась глупостью! Слава Господу, времена меняются.
- Зануда ты! Тебя побили, а ты и оправдание нашел. Дурак!
- Ха-ха, оскорбить ты умеешь.
- А ты много умничаешь! - сказала София, насупив брови, чтобы выглядеть гневной.
- Ладно! - попытался я примириться, выставив шутки ради ладони.
- А желания съездить в аул не возникало, если ты такую оправдательную позицию занял?! - спросила она после недолгой паузы.
- Да нет! Дядя в тот же год уговорил бабулю перебраться к нему в город, хоть это и было сложно. Ей тогда срочно требовалось лечение. Да помилует её душу Бог. А других причин поехать туда нет и не было!
Не успел я замолчать, как к нам подошел официант с большим подносом и, извинившись за задержку, начал накрывать стол ужином.