Валерка не любил допрашивать. У него даже мелькнула безумная мысль свалить эту грязную работенку на Нику - вот у кого допрашивать хорошо получается. Мелькнула, насмешила и... осталась.
- Йозефа в зал! - давно пора с ним поговорить... И насчет его острова и насчет Сомова. Командир понял, что силой из мальчишки выбить ничего нельзя. А как насчет игры в "доброго и злого дядю"? Когда допрашиваемого сначала запугивают, а потом у него развязывается язык, потому что после злого добрый кажется просто ангелом.
- Ника где? - спросил Валерка. И тут же вспомнил, что поставил ее сторожить раненых и полудохлых.
Он послал Ромку за Йозефом, а сам пошел за девчонкой. Вот уж не ожидал командир русского, что найдется применение ее таланту. Хотя еще большой вопрос согласится ли, а главное справится ли!
Вероника стояла, скучающе изучала изъяны на своем деревянном мече и злилась. Она даже пару раз порывалась дойти до зала, но вовремя останавливалась. За дверью ребята о чем-то разговаривали, Амазонка прислушалась и скорчила недовольную гримасу: "Тьфу, блин, жалуются друг дружке на свои беды, лучше бы спали, глядишь, выздоровели быстрее".
Командира Стриж приметила еще издалека, сразу же подобралась и выпрямилась как солдатик. Глупо, конечно, но как-то само получилось, после того, как девчонка смирилась с тем, что главная тут не она и придется подчиняться, у нее появилась привычка выпрямлять спину и расправлять плечи при появлении Валерки.
"Неужели дадут поспать", - мечтательно подумала Ника, но, увидав решительное выражение лица командира, поняла, что не светит...
* * *
Первым до Йозефа добрался вовсе не Ромка, а Кирилл. Стараясь не скрипеть, отодвинул засов и шмыгнул внутрь башенной каморки.
- Тихо! - Шикнул он на напрягшегося немчонка. - Держи! - И сунул ему арбалет шведа, выбитый у того из рук во время драки с Пашкой и тихонько стянутый в кутерьме. Себе Корсаков оставил меч.
- Русские на ваш остров напасть собираются. Всем скопом. Сейчас на мост бежим! До утра протянуть попробуем, и предупредим!
Пашка искал Веронику. Он сунулся к комнате с пленниками, но девчонки на месте не оказалось. Парень заглянул внутрь, Олег лежал в кровати, а рядом с ним свернулась ободранная девчонка. Она приподнялась на локте, но ничего не сказала. Пашка смущенно пробормотал "ну ладно, спите" и вылез обратно в коридор. В замке новичок ещё никак не ориентировался, поэтому побрёл куда глаза глядят. А точнее на башню. Он надеялся найти непослушную Амазонку там, но наткнулся на Кирилла и Йозефа. В первое мгновение Пашка подумал, что Кирилл ведёт немчонка на допрос. И удивился. С чего это Валерка доверяет такое предателю? Но потом увидел, что в руках у Йозефа арбалет. Да и у Кирилла был меч.
- Фига се, - выдохнул новенький. - Куда это вы собрались?
- Ты, придурок! А ну, молчать! - Кирилл приставил клинок к горлу Павла. - Вот только дернись и умрешь!
Йозеф тем временем взял русского на прицел, зайдя сбоку.
- Давай в комнату, быстро! - Кирилл кивнул на первую попавшуюся дверь. Пашка расширил глаза от удивления, в мгновение деревяшка в руках Корсакова заблестела сталью. Ноги пацана здорово ослабели, в животе всё противно ухнуло вниз. Он, наверное, попытался бы сопротивляться или хоть заорать, но немчонок целился ему в бок. Павел явственно вспомнил, как стрела сдвинула Олега с коленок Рахель и осталась торчать. Это что, вот так в него, что ли?! Нет, он не хочет. Больно и страшно. А что делать-то?!
- Погоди, ты чего, - еле шевелил губами новенький. - Я пойду, только не стреляйте. Пацаны, ну пожалуйста, не убивайте.
Пашка повернулся к двери и заметил, что у нее стоит бесхозный прут. Прежде чем голова мальчишки успела сообразить руки сами потянулись к "случайному оружию". Он с разворота запустил прут в Йозефа и чудом попал по арбалету. Тот щёлкнул, болт скрежетнул где-то совсем рядом. Смотреть Пашке было некогда. Он выхватил меч (ощущая как это приятно, когда он в руке!) и заорал:
- Сюда, скорей! Скорей, уходят!
Корсаков толкнул плечом орущего и крикнул Йозефу:
- Бежим! Вниз! На мост! - и предатель с пленником рванули вниз по лестнице...
...Валерка с угрюмой Вероникой шли в зал. Командир пытался обьяснить девчонке, чего от неё хотел, а хотел он тяжелого психологического давления на Йозефа со всеми вытекающими последствиями, при которых его появление казалось бы спасением и развязало бы язык несговорчивому немцу.
Однако договорить Валерка не успел, его чуть не сбили с ног Кирилл и бегущий за ним Йозеф. Крики "Сюда, сюда" и "Бежим вниз" слились воедино и стали просто ревом.
- Ника, лови их! - крикнул командир самому ему удалось схватить за шкирку только немца.
Вероника рванулась за мальчишкой. Такой прыти от Корсакова она ну никак не ожидала. Парень с силой отчаянного человека - а это все одно, что в момент панического страха, все силы мобилизуются и делаешь просто сверхъестественные вещи - толкнул девчонку в стену, Стриж с размаху врезалась во что-то в полутьме коридора и чуть не напоролась на свой собственный меч.
- ВОТ ГАД!!! - крикнула она вдогонку беглецу. Падая, она сильно подвернула ногу и сейчас с большим трудом поднялась, придерживаясь за стенку. О том, чтобы продолжить преследование, и речи не шло. Вскоре за предателем пролетел Валерка, и Стриж поняла, что может уже особо не торопиться, уж с этим Кирилл не справится точно. Шипя, как кошка, Амазонка, прихрамывая, поплелась в сторону зала...
Срываясь с места Кирилл с такой силой долбанул Пашку гардой меча по голове, что тот с полминуты просто таращился на беготню в коридоре, даже не понимая, что происходит. Еще плохо соображая новенький безо всякой просьбы о помощи навалился зачем-то на Йозефа, которого и так держал Валерка, отнял немчонка у командира, как родного брата из рук палача, тут же уложил его на пол и сел сверху. Всё это он проделал вместо того, чтобы ломиться за Кириллом.
Командир с секунду смотрел на пустую руку, в которой только что трепыхался Йозеф, а потом перевел взгляд вниз. Вообще-то помощь, чтобы удержать Йозефа, не требовалась, но зато теперь появилась возможность преследовать второго беглеца.
- Ну хоть удержи... - сказал Валерка Пашке, имея в виду, что бегун из него, видимо, сейчас фиговый, и бросился вдогонку за Кириллом.
- Йозеф! Ну где ты там! - Корсаков сумел добраться до ворот замка, опередив погоню. Сзади слышались крики, шум, возня, что-то упало.
- Йозеф! - Уже понимая, что немец попался, Кирилл повернул назад.
- Осел! На мост! Предупреди наших! Беги! Ду, Эзель! - Варнике извивался под своим противником и орал как резаный. Кирилл на мгновение остановился, чтобы принять решение. На чаше весов было многое: информация о надвигающейся угрозе с одной стороны и адъютант Гюнтера с другой.
- Извини, камрад, - тихо сказал он, скорее даже сам себе нежели Йо, - не могу. Я обещал Свену, что вернусь только с тобой.
А Валерка уже оказался около Кирилла и преграждал ему путь к Йозефу. Командир с жуткой неохотой поднял меч на Корсакова. Не знал, почему до сих пор не мог себя убедить в том, что он плохой. Почему до сих пор хотелось верить, что он просто запутался. Запутался, как многие из них. Это ведь так просто спутать черное с белым, а правду с кривдой. Но уговаривать противника и что-то объяснять человеку, который на тебя уже напал, довольно бессмысленно. Валерка отразил удар, который оказался на редкость умелым. Когда он только наловчился?! Отразил, как смог и свой нанес, метя в плечо. Хотелось сделать больно и угомонить одновременно. Кирилл дернулся от боли. Конечно, а чего он ожидал? Что вот так запросто справится с лучшим бойцом русских? Он отскочил к стене, приготовившись защищаться дальше. Из раны лилась кровь.
- Йозеф! - крикнул предатель в отчаянии. - Вернешься к наш... к своим, передай Марисоль, я её люблю!
Валерке все стало ясно. Ему так показалось. Он подозревал это и раньше, но теперь все понял.
- Иди сюда, Ромео, думаю, нам пора поговорить на прощание, - сказал он и, больно обхватив шею Кирилла, насильно вывел его в ближайшую комнату. Там Валерка с ним больше не церемонился, и, отпустив шею, толкнул на пол и приставил к горлу меч. Рана в плече мальчишки была не опасной, хотя рука скорее всего скоро онемеет.
- Значит это все из-за девчонки? Ты продал друзей, остров, надежду на возвращение - и все из за какой-то девчонки? - у Валерки не укладывалось это в голове. Как ни странно, он ещё никогда не был влюблен. А если бы хоть раз ему это посчастливилось, знал бы, что из-за любви совершают и более безумные поступки. Валерка был где-то высоко, словно великан-исполин, казалось, его голос гремит под потолком зала.
- Не всё из-за девочки. Не всё. Просто так повернулось. Но теперь я уже столько всего натворил. И домой точно не вернусь, как предатель. Добей. - Кирилл закрыл глаза.
- Не понимаю я, что с вами, - покачал командир головой и сел по-турецки рядом с Кириллом, не убирая меч от его шеи, чтобы и не думал дергаться. - Но началось-то все с девчонки, что ли? А закончил Гюнтер да?
Если Кирилл влюбился, то все остальное становилось довольно понятным. Донесения немцам, чтобы у любимой шансы вернуться домой умножились, потом уже злость и месть. Чувства-то в общем все человеческие. А люди такие слабые существа. Могут бороться с ужасными явлениями природы, преодолевать сложные преграды, переносить огромные тяжести, но, как только дело касается чувств - слабеют, как младенцы, становятся бессильными, уязвимыми и порой совсем не могут руководить ни собой, ни своими поступками.
- Гюнтер? Нет, я его и не видел почти. - Кирилл говорил тихо и обреченно. - Девчонки, они всё сделали. - Он глянул на Валерку со слезами.
- Валер... а куда мне... теперь? Тут ненавидят меня, а немцев вы же скоро это... уберете...
- Твою мать... - тихо выругался Муравьев сквозь зубы. Хорошо, что они были вдвоем. На острове не может быть порядка, если командир тряпка, но они вдвоем и этого никто не видит. Валерка встал и, засунув меч за пояс, вернулся с бинтами.
- Сядь нормально, - парень дернул Кирилла, чтобы он принял более удобное положение, и стал накладывать повязку, не очень беспокоясь за безболезненность процесса.
- Что они сделали? - это было не любопытство. То есть, не только оно. Валерка хотел знать, что могли сделать девчонки, чтобы довести хорошего в общем-то парня до такого состояния. - И не смей мне врать, повязка не гарантия жизни, а меч я вытаскиваю так же быстро, как и убираю, - вопрос, куда ему теперь, Валерка пока проигнорировал. Потому что пока не знал, стоит ли мальчишка того, чтобы вступится за него на совете и вызвать на себя град ударов. Но командир его перевязывал, значит где-то в душе знал или хотел верить, что стоит.
- Да тебя это не касается! - Огрызнулся Кирилл и тут же ойкнул, Валерка при перевязке болезненно зацепил рану. - Это наши с ними дела. Просто, чтобы мне дали немецкое гражданство и приняли на остров, они сказали, чтобы я освободил Йозефа. Вот я и попытался.
Кирилл признался в части своих дел даже с каким-то внутренним вызовом, показывая непокорность. Старший внимательно посмотрел на предателя, у него начали закрадываться сомнения, что он сможет оставить его в живых. Рану Валерка задел нечаянно, а вот ударил в скулу конечно обдуманно - и шею сжал пятерней тоже не инстинктивно.
- Ты на допросе, а не на любовном свидании, не забывайся, - Валера сжал пальцы и почувствовал судорожно-отчаянные, но малопродуктивные попытки Кирилла вдохнуть в себя воздух. Командир мог простить многое. Мог верить до последнего, что можно заботой, любовью и вниманием исправить самого конченого негодяя. Но он не мог терпеть, когда ослушивались его. Это, наверно, комплекс... ну, сейчас это не имело значения.
- Что они сделали? - переспросил старший и приотпустил шею. "Если не дурак, - подумал командир, - то поймет, что при следующие попытке бунта ее сломают. Неужели жить не хочется?"
- Раздели догола и облили почти кипятком! Прямо то самое! - Прохрипел Кирилл, с ненавистью глядя в лицо Валерки. - Понял, гад?! Доволен?!
Валерка отпустил его шею, отшатнулся.
- Чего орешь? - глухо спросил он. Мальчишке досталось. Валерка понял, что начал ненавидеть девчонок, способных на такое. Блин, Йозеф! И Ника! Валерка внутренне заторопился. - Нет, не доволен. Хочешь, отомстим за тебя тем девчонкам? - неожиданно предложил он.
- Нет. Не надо, Валера. Они всё правильно сделали. Это же война. И они хотели получить шанс на победу и на дом. Маленький шанс, который может дать шпиончик. И знаешь, если бы я там не сломался, то пленных просто бы прикончили. Меня, Ромку и Джея. А так им меня одного стрёмно выпускать было после вербовки, вы бы сразу заподозрили. Так что отпустили всех.
- Жаль что не хочешь отомстить... - сказал командир. Ему уже представлялось, как немецкие девчонки испытывают тоже самое, что испытал Кирилл, только на своей шкуре. - Почему ты сейчас их защищаешь? или одна из тех девчонок и есть Марисоль?
Что было на пользу, что во вред - Валерка и так уже понял. Мальчишка успокоился, и теперь командир хотел найти способ одновременно не убивать его, но и дать понять, что предательство последний из способов. Его не может оправдать ничто. Ни любовь, ни страх, ни смерть.
- Угу. - Буркнул Кирилл. - а защищаю почему... а потому! Потому и всё тут!
Неожиданно мальчишка привалился к Валерке, прижался щекой к его плечу и затих.
- Казни меня сам, а? - Прошептал он. - Сам. Не надо судов, не надо всех этих десятков любопытных глаз! Просто отведи на мост и всё. Пожалуйста. Не отдавай меня им...
* * *
Ника прихрамывая подошла к входу в зал. Перед ней верхом на Йозефе сидел Пашка с разбитой головой.
- Ни черта себе! - удивленно вскрикнула Амазонка и, достав небольшой кусок лежащего в кармане бинта, начала перевязывать мальчишку. - Не дергайся, у тебя вся голова в крови, - при этом всем Стриж деловито встала больной ногой на прижатого к полу немчонка, вдруг тот попытается вскочить, а так больше шанс удержать. - Вот что, Пашка, повели этого мелкого в зал и свяжем его, а потом ты меня с ним наедине оставишь. Мне есть о чем с ним поговорить и тебе лучше этого не видеть! Кстати это приказ Валерки, так что никакого самодурства в этом нет.
Йозеф злобно стрелял глазами в разные стороны из-под Пашки. Мальчишка бы очень разочарован неудавшимся побегом. И самое главное, что этот "эсель" Корсаков провалил возможность предупредить ребят о планах русских.
- Я из тебя форшмак сегодня сделаю! - Пообещал немчонок Стриж. - И заставлю саму же сожрать! - Он очень надеялся, что самодурствовавшая русская свалилась в суматохе в море - так как её не видно было долго, но надежды оказались напрасными.
Ника залилась смехом, ей и впрямь было смешно.
- Ты бы язычок-то прикусил, бифштекс недожаренный, мы с тобой в зале будем решать, в каком виде тебя приготовить и какую часть я буду есть первой. Думаю, начну с окорочков, - кровожадно ухмыльнулась она.
Пашка стянул немчику ноги и руки веревкой.
- Давай его в зал, а сам иди приляг, голова-то, поди, болит? - Амазонка словно невзначай провела рукой по волосам и плечу Паши.
Пашка оттащил немчонка в зал и сгрузил в угол, посмотрел на приведённого Олегом парнишку. Он всё ещё сидел и даже не пытался никуда сбежать. Парень быстро вернулся к прихрамывавшей навстречу Веронике и выдернул ее обратно в коридор. Придержал за руку шепча:
- Ника, погоди, не убегай, - он потёрся щекой о её щёку. - Ник, голова черт с ней, я идти никуда не хочу. - Девчонка дернулась, - Ни-ка-а, ну погоди, Йозеф не сбежит никуда, - Павел положил ладони на бёдра Амазонки, медленно продвинул их вверх и под майку. Ладони прямо обожгло боками. Он задержал дыхание, прошептал: - Ну ну, не надо, ты что. Всё хорошо. Ни-ка-а, - мальчишка прижал девчонку к себе проводя полыхающими руками под тонкой тканью по чуть влажному от беготни телу. Его рука сама скользнула вверх, к холмикам груди. Теряя всякое самообладание Пашка поцеловал девчонку в ухо, поймал ее губы. Он опять перестал дышать Чувствуя как тукает в ладонь девчачье сердце. - Ника, - выдохнул он ей в ухо. - Ника, я тебя люблю. Ты только не смейся, что вот так прямо сразу. Что бах и за пять минут всё готово. Я правду говорю. Ни-ка-а.
В голове у Пашки метались мысли: "Неужели погонит?! Я тогда наверное расплачусь в первый раз за несколько лет. Ну не гони, ну Ника, миленькая. Ну ведь тебе не может не нравится это. Я ведь не делаю ничего плохого, я тебя люблю, я тебя правда люблю! А если что-то не так, то я научусь, чтобы тебе было хорошо. Только не прогоняй!!!!!!!!"
От прикосновений у Вероники поехала голова, все тело словно вскипело в один момент, стало горячим, горячим, руки уже не так упирались в мальчишку, вернее они упирались, но не отталкивали. Амазонка сдавалась под натиском, словно простая девчонка. Под кожей начали бегать мурашки, даже не на коже, а под ней... и дыхание стало какое-то прерывистое.
- Пашкаа... - выдохнула Стриж, еле соображая, что с ней происходит, - Паш, Па... Отпусти... - руки вяло попытались оттолкнуться, но так и не оттолкнулись, просто чуть сильнее уперлись в грудь парнишки, - ну что ты со мной творишь?... А?
Вероника провела по волосам мальчишки, зарывая пальцы в его шелковые волосы, поцеловала его прямо в губы, чуть отстранила от себя.
- Нельзя мне сейчас, - преодолевая себя и то, что с ней творилось, хоть тело ее уже даже подрагивало, но Стриж умела собраться, - я тебя тоже лю... - "Нет! Так нельзя! Да что ты делаешь!" - кричала внутренне сама себе Амазонка, и какой-то совсем другой голос внутри ответил: "Да пошла ты!", - я тебя тоже люблю, но сейчас нельзя... Понимаешь, нельзя, отпусти меня, пожалуйста, я к тебе ночью приду, обещаю...
Девочка наконец собрала в себе силы, еще раз очень ласково поцеловала мальчишку прямо в самые губы, виновато взглянула и, высвободившись из его объятий, скользнула в проем входа, обернулась и шепнула одними губами:
- Я тебя тоже люблю, - и скрылась за аркой входа...
Йозеф с интересом прислушивался к доносящимся звукам.
- Там есть Русская шлюх, - громко сказал он и посмотрел на Калле. - Швайнер шлюх! Это Стриж. И её собак ман тоже есть.
Как относиться к Ламбергу, он не знал. Калле он не любил, еще со времен потерянного ужина - и резонно заключал, что шведу немцев тоже любить не за что. Калле бросил его на мосту после коварного нападения Олега. Сейчас Олег пришел к своим русским, приволок свою еврейку и раба, это понятно. Но непонятно, почему Калле связан?
Стриж вошла в зал, она успела уловить самое главное слово - "шлюх". Этого оказалось вполне достаточно, чтобы очнуться от наваждения. Девчонка бросила гневный взгляд в сторону мальчишек, шведа и Ботана, и произнесла:
- Лешка, тебе лучше увести шведа, - при этом она разминала пальцы рук и достала нож, который еще тогда взяла у Кирилла, - или просто не смотрите и не слушайте, я сейчас этого крысеныша пытать буду, жестоко. Да и, Ботан, не вмешивайся, понял, у меня приказ.
Ника нагнулась к Йозефу, но так, чтобы он не мог ударить ее головой - и сказала, доставая нож:
- Ну так какую часть у тебя отрезать? А, мелкий фриц, какую тебе не жалко для моего насыщения, а то русская ШЛЮХА проголодалась и хочет, очень хочет полакомиться свежим мяском, маленького сладкого мальчика. Или, может, тебя поцеловать сперва? А? Тебе понравится, обещаю.
Девчонка ухватила Йозефа за волосы и, крепко держа, приблизила свое лицо, чуть облизав губы, но вдруг резко дернула назад и плюнула.
- Не, даже такой, как я, противно... Все же начнем с закуси, - она резким движение нагнула мальчишку, так, что его голова уткнулась в пол и прижала ее ногой. Приблизила нож к уху. - Знаешь, что любили делать в древности воины? Отрезать уши. Говорят в нем полезный хрящик и вкусное нежное мясо. Думаю, я как раз с него начну... или, может, ты начнешь говорить, что да как на вашем острове, кто способен к бою, сколько их?..
...А Пашка сидел у стены. Голова кружилась, но начисто перестала болеть.
"Что она сказала?! - думал парень, - Придёт?! Ко мне?! Ночью?! З... за... зачем?! Не может быть! А если я что-то сделаю не так?! Какой будет стыд!!! А хотя не важно, главное, что она придёт. Если конечно мы будем живы. - и тут мальчишка понял, что вот оно оказывается главное, главное, что им обоим нужно остаться в живых и тогда все будет, а если нет...
Пашка зажал голову руками и закрыл глаза. Он наконец-то до конца осознал где он и что может произойти в любую минуту. От таких мыслей зазвенела голова, словно кто-то включил сломанное радио.
...А в зале Йо заверещал нечленораздельно, затрепыхался под ногой Вероники. Калле, сидевший на лавке, поднялся.
- Вы чего делаете? - возмущенно спросил он по-английски.
- Держи шведа, - рявкнула через плечо Лешке Амазонка.
- А ты, малявка, кончай орать и начинай говорить, пока я не отрезала тебе ухо и не съела его на твоих глазах. - Стриж очень медленно, с легким нажимом, так, что чуть прорезалась кожа, провела ножом за ухом Йозефа, крепко держа его голову, чтобы этот дурачок не отрезал реально себе ухо сам, дернувшись.
Йозефу стало страшно. Так... до холодной дрожи в коленках. В том, что русская может сделать, он не сомневался. Но выдать своих?! Отречься от той клятвы верности, которую принес Гюнтеру и всему острову?!
- Руссише швайн! - прохрипел мальчишка, замирая от ужаса, ощущая, как нож затрагивает кожу.
Ника оскалилась, сопротивляется мальчишка, но ничего, прогнем или сломаем. Она хотела еще раз провести ножом за ухом, но тут заметила нечто бегущее по полу и взяла в руки что-то шевелящееся.
Вероника положила на лицо Йо, придерживая за хвост, многоножку. Та начала ползать по щеке мальчишки, пытаясь высвободиться из цепких пальцев Стриж. Девчонка подождала пару минут, чтобы паренек осознал, что по нему ползает что-то гадкое, потом показала немчонку, подвесив членистоногое прямо у его глаз - и снова опустила на лицо.
- В общем так, - сказала Вероника, - не начнешь говорить, я тебе эту тварь в ухо запущу и оставлю, она прогрызет тебе ухо насквозь, и заберется в твою глупую голову, и сожрет твой мозг, понял? Начинай говорить, паскуда, у тебя времени пара минут, - Стриж опустила многоножку на ухо мальчишки, и та в поисках спасения и темноты безошибочно нашла вход. Палачка крепко держала ее, но частично мерзкое создание уже залезло в ухо усиками и шабуршалось там. Звук движущихся хитиновых сочленений был такой громкий, что Йозефу казалось, что эта тварь огромная.
- И еще, - максимально повышая голос сказала Ника, - не ори, а то я могу невзначай ее раньше выпустить! Ну, говори, маленький поганец!
Как раз в этот момент вошел Пашка. Ему не нравилось, что на роль палача выбрали ЕГО девчонку, но иногда приказы лучше не обсуждать. Парень с сочувствием наблюдая за немчонком, продолжал стоять на пороге, придерживал рукой голову... и не вмешивался.
- Ауууууу! - Взвыл маленький адьютант, но тут же заткнулся, опасаясь, что от крика Стриж и вправду разожмет пальцы и дрянь вползет в ухо. Йозеф даже дышать перестал от ужаса, чувствуя, как тварь копошится в ухе, а казалось, уже в глубине головы. Белобрысая мелочь замерла, как мумия, как каменное изваяние, боясь пошевелиться.
Вероника тихо хмыкнула и чуть опустила руку. Многоножка деловито на треть влезла в ухо мальчишке, скребя по стенкам ножками.
- Пашкин, - обратилась она к торчавшему в дверном проеме парню, - пожалуйста позови Валерку, пусть полюбуется!
Девчонке стало неловко, что Павел смотрит как она мучает Йо, хоть она и не причиняла мелкому особого вреда.
- Nein! Nein! - Завопил допрашиваемый изо всех сил и задергался. - Gib ihrer nicht aus! Du, die Scheiße! (Нет! Нет! Не выпускай её, ты, дерьмо!)
Ага! Начинает действовать, с удовлетворением подумала Ника и еще чуточку опустила насекомое.
- Говори, мелочь, и на русском говори, что бы я тебя понимала, рассказывай, что требую, а то отпущу и все - конец твоему мозгу.
То, что мальчишка ощущал сейчас, и врагу не пожелаешь. Шебаршащееся насекомое причиняло не только боль, но и раздражало барабанную перепонку, отчего ухо просто глохло от отвратительных звуков.
- Убери! Убери, тогда скажу! Честно! Скажууу! - Вопил мальчишка, отчаянно извиваясь всем телом. Но голова была неподвижна, прижатая коленкой Стриж. И как только шея еще не открутилась, непонятно. Вероника вытащила многоножку, которая тут же начала извиваться в ее руке, ища новую дыру, куда бы спрятаться.
- Говори! Только быстро, а то я передумаю и снова ее засуну и отпущу, понятно?
- Сейчас позову, - наконец-то ответил Павел, вышел в коридор и заорал:
- Команди-и-и-ир!!! Иди, с Йозефом получается-я-я-я!!!
Йозеф засопел, пытаясь сохранить хоть остатки достоинства.
- Не тебе. Вашему командиру скажу. Ты никто тут.
* * *
- Казню. Даже не сомневайся. Если мне ещё раз придется пожалеть, что я повернулся к тебе спиной, то казню не раздумывая. Не спрашивая причин. А сейчас пойдешь со мной на немецкий, выловим Марисоль и ты объяснишь ей, что ты не предатель больше и никогда им не станешь. И ещё... - Валерка не отталкивал Кирилла. Ему не было больше неприятно, когда он рядом. Сейчас командир видел в нем того, кого и подозревал - запутавшегося мальчишку - и только положил руку ему на плечи. - И ещё... Ни одна девчонка на свете, Кирилл, не достойна того, чтобы ломать мужскую дружбу. Предавать своих и рисковать жизнью. Ни одна, кроме той, которая сама готова на все это ради тебя. Вот это на немецком мы и проверим.
Тронную речь Муравьева прервал Пашкин истошный вопль.
- Пойдем, - сказал Валерка Кириллу. - И не забудь, это последний шанс, дальше только вниз головой с моста.
Командир знал, что так и будет. У всего есть мера. Мера милосердия, терпимости и понимания, отпущенная для Кирилла, наполнилась и в любой момент, от любой капли, могла переполнится. Валерка очень, очень хотел верить, что тот это понимает. Кирилл не стал говорить слов благодарности или клясться в верности и дружбе до гробовой доски. Зачем? И чего бы стоили сейчас эти слова, которые не подкреплены делом?
- Посмотрим, чего уж там. - Только и ответил он и встал, направившись за старшим.
* * *
Ника взглянула на мальчишку и невольно подумала, что она бы тоже сдалась, не потому, что испугалась бы, что многоножка прогрызет ее ухо, вовсе нет, просто потому, что это настолько омерзительно, что и подумать страшно. А мелкий-то держался, пытаясь сохранить остатки гордости, сохранить за собой последнее слово. И Стриж невольно испытала уважение к этому мальчишке, потому чуть убрала в сторону насекомое, не отпуская, естественно, его совсем. И позволила немчонку сесть.
- Ладно, - неожиданно легко согласилась она, - командиру так командиру. Только учти: начнешь врать или еще что-то, я эту тварь обратно в твое ухо засуну, а может, и в нос. Так что не советую со мной шутить, я хоть и никто, но мало тебе не покажется. Усек?
Валерка вошел в зал вместе с Кириллом и Пашкой, подал знак Лешке, что все в порядке. Он не хотел, чтобы к Кириллу сейчас было повышенное внимание, а хотел разобраться с Йозефом. Впереди тяжелый поход на немцев. Тянуть не хотелось. Гюнтер казался Валерке более симпатичен, чем Свен и даже если остров будет больше и не его... кто знает...
По лицу Йозефа явственно читалась готовность говорить. Ника поработала отлично. Никаких видимых физических ущербов командир не заметил.
- А ну, рассказывай, - Валерка сел на корточки рядом с гюнтеровским адьютантом. - Рассказывай, если хочешь чтобы мы помогли Гюнтеру, - в чем будет заключатся помощь Валерка пока не стал уточнять.
Йозеф немного поерзал на полу, покрутил головой туда-сюда, встретился взглядом с Калле и поспешно отвел глаза. Врать он не стал. Нет, не потому, что его вранье могло легко всплыть и быть наказано - ведь русские могли перепроверить сведения у Олега, Рахель, того же шведа. Конечно, кто-то не захочет говорить, но кто-то станет. Например, Йо был уверен, что Олег - шпион русских, ведь именно он напал на него на мосту, оглушил и передал в руки врагов. Еврейка, с ней тоже всё понятно, она вытерпела столько, что наверное с удовольствием сведет счеты с немцами. Но Йозеф заговорил не по этому. Просто мальчишка еще не научился лукавить. На допросах он либо держался стойко и молчал, либо, раз ломался, то говорил, как есть. Еще раз шмыгнув носом, он начал рассказ о том, как обычно распределяют ребят по мостам. Потом принялся описывать каждого бойца. Да, легко сказать, опиши! Хорошо, когда ты среди своих и они перед глазами! А так, прожил на острове много лет и всё равно где-то непонятно. Тогда Йозеф представил, что обитатели немецкого остова стоят в тронном зале, а он, адьютант Гюнтера, стоит перед ними и смотрит на каждого. Рассказывать сразу стало легче.
Вероника, поняв, что мальчишка раскололся и начал говорить - и, похоже, не врал, совсем не врал, хоть и мог попробовать, отпустила злосчастную многоножку на свободу и проследила, как та спряталась в первую же щель между камнями. У девчонки даже какое-то облегчение было от того, что эту гадость больше ни держать ни тем более тыкать в живого человека больше не нужно. Мальчишка закончил рассказ и задумался. Повисла пауза.
- Валер, я это... Я, пожалуй, пойду на пост, ладно? Вдруг проснутся раненый и девчонка, а их никто не сторожит.
Валерка посмотрел благодарно на девчонку и сжал ей плечо.
- Найди время отдохнуть перед вечерним боем. Я хочу, чтобы ты пошла с нами... - надо же.... что-то в нём начало меняться. Отношение к Нике. - Пусть Пашка за тебя подежурит тоже. Одним словом, сделайте так, чтобы эти дохлики не сбежали и вы оба были к вечеру отдохнувшие и полные сил. Я верю, вы справитесь.
Почему-то Амазонка вдруг ощущала неловкость. Наверное потому, что жалко стало этого мелкого, больно уж смелый. Вспомнился тот паренек, которого ударила, и Мариус со своим мостом, Стриж подумала, что про француза они как-то все подзабыли совсем. Но сейчас это говорить не решилась. Ника повернулась к Йозефу и сказала:
- В общем, если выживешь, малец, сможешь мне отомстить. Я надеюсь, выживешь...
Надо сказать, Пашка сильно удивился, увидев, что Кирилл и Валерка идут, как старые друзья. Хотя Кирилл был перевязан, но почти сиял и жался к командиру, как младший к старшему лучшему другу. Честно говоря, у него тоже как-то ещё больше повеселело на душе при виде этой картины. Он пропустил их мимо и пошёл следом. Потом молча стоял, пока пленник рассказывал ПРАВДУ о своем острове. Как оказалось в жизни это совсем иначе все, чем даже в самой жестокой игре. Как-то гаже что ли... И все начинаешь примерять на себя, а что бы я сказал, а как бы я себя повел, а хватило бы сил у меня промолчать... И столько неизвестных в этом уравнении, что ответ никогда не сойдется. Когда Ника направилась на выход, Пашка придержал ее за руку:
- Погоди, я с тобой, - шепнул он.
"Ой, Пашка, - думала Стриж, - только не сейчас, а? Только не сейчас, а то у меня голова опять уедет на пароходе в неизвестные дали и ее тогда фиг оттуда вернешь. А сейчас совсем не время, да и слышат же все. Ну Пааааааашк! Ну не ходи ты за мной, ну не ходи!!! Ну вот же неугомонный, сказала же - приду ночью, приду, ну не ходи, а?!"
Девчонка даже поежилась, думая, что вот сейчас Валерка заметит Пашкину улыбку и все поймет... и ой че тогда будет!!!
- Пашк, ты к Олегу этому зайти хочешь, да? - нарочито громко спросила Амазонка, пытаясь тем самым отвлечь внимание Валерки от возможной мысли, которая пока ну никак не должна была посетить его голову. - Ну пошли тогда, я на стреме постою, а ты с ним сиди говори, заодно проверишь как он там.
Девчонка от волнения аж плечами передернула. Выйдя из комнаты и дождавшись, когда выйдет мальчишка Вероника зашипела:
- Ну ты чего! Ты зачем при всех-то? Нельзя тут на островах в открытую, пойми же! Или ты и вправду хочешь к Олегу этому, а?..
- Я правда к Олегу загляну. Тут же ничего такого, а?
* * *
Олег проснулся от того, что стало холодновато. Бок ныл, но мальчишка так устал и замучился, что это его не разбудило. Рахель почти заползла ему на грудь и под бок и стонала во сне - тихонько, как скулящий щенок. Олег вспомнил седину в волосах девчонки и самым настоящим образом вздрогнул... и затих: не разбудил? Нет...
Свободной рукой, кусая губы - накатывали мерзкие приступы дурноты, горел бок - он потянул на себя и на девчонку одеяло. От боли не выдержал - зашипел тихо сквозь зубы. Но зато теперь они были одеты. Русские не поскупились. Всё-таки ребята хорошие. И Ка... ТОТ ПАРЕНЬ, и Рахель - им тут удастся прижиться. Наверняка. Даже если Ка... ЭТОТ выкинет какой-нибудь фокус. Или уже выкинул?
Олегу послышался голос Пашки - тот вопил что-то неразборчиво и весело. Но радости при мысли о том, что знакомый здесь, Олег не испытывал. Ему немного сделалось стыдно. Наверное, Пашка-то на самом деле считает ЕГО своим другом. Но у Олега был ОДИН друг. Сергей. И ещё... ещё он совсем-совсем уже стал надеяться... НО ЗА ЧТО?!?!?! Горестное недоумение было таким сильным, что мальчишка крепко-крепко зажмурил глаза и закинул на них локоть свободной руки. НУ Я ЖЕ НЕ ПОНИМАЮ!!! Наверное, как ничего не понимал тот щенок, который получил от Ка... НЕГО пинка. Тоже думал - ЗА ЧТО?! И тоже не мог найти ответа... и простил человека, конечно... Но то щенок.
"Надо спать опять, - приказал себе Олег. - Надо, НАДО. Потому что Гюнтер есть, и долги ещё есть. А потом - когда он их раздаст и если останется жив - море вокруг большое и красивое".
Почему-то Олег подумал именно так, именно о море. Без всякой связи...
...Долог путь до земли -
А до неба семь вёрст!
Запрягай, машинист,
Свой железный табун!
Полетим с ветерком
Угодим под откос...
Так ведь это же сам
Я туда повернул!
То не блюз, то не твист,
Не цыганский пересвист...
А ну-ка - вжарь, гитарист,
Чтобы мертвый плясал!
Чтоб до тверди доплыть,
Чтоб до смерти не дожить,
А я тебя, так и быть,
Провожу на вокзал!
Слышь, старик?! Не горюй,
Коль с молитвой молва
Вечно врозь - ты поверь
Тишине в дому!
Удержи мою кровь,
Подорожник-трава,
Мне надеяться больше - ох! -
Не на кого!..
А Рахель опять снилась лестница, эта проклятая лестница! Но снизу теперь на нее не поднималась жижа, нет. Теперь снизу шли Свен, Ганс и этот парень, Георг, с ножом в голове. Шли, расставляя руки... и требовательно звали ее к себе, обещая, что ей будет приятно. Девочка задрожала, все больше утыкаясь в Олега, положила руку ему на грудь, словно ища защиты от видений. Застонала и зашептала совсем тихо:
- Нет... пожалуйста... нет... не надо...
Воспоминания мучили ее не хуже ВЕДЬМЫ... а потом тихий голос сказал:
- А я еще тут, маленькая овечка, еще тут. И я не забыла, что тебе обещала, а ты?
- Уйди, уйди проклятая, я не могу больше, - (Вайсер вся съежилась, вздрагивая, как под ударами невидимых кулаков). На лестнице вверху кто-то закрыл кусочек неба - и стало темно и совсем страшно. Рахель дернулась и влепилась во что-то гладкое и едва теплое, покрытое узором невидимой чешуи. Вайсер задрожала, подавилась криком, все было таким реальным, что, казалось, уже не проснуться... Но она проснулась, подскочила, села, испугано осматривая комнату, все еще пребывая мыслями во сне, вся в холодном поту, дрожащая, как осиновый лист на ветру, глаза большие, безумные, руки дрожат, сердце заходится в бешеном ритме, дыхание частое. Вайсер нервно сглотнула, часто задышала, словно собралась плакать, но так и не заплакала, не смогла...
* * *
Пашка и Ника пошли рядом. Сперва мальчишка подумывал взять девчонку за талию, но потом неожиданно правда начал думать про Олега:
"Из-за чего же он мог творить такое. - Павел взглянул на Веронику. - Может быть из-за девчонки? Неужели из-за этой худышки? К ней вроде плохо относились на немецком. Вот он и попёр выручать. А парня зачем приволок? Да и ну, я его пару раз видел с его девчонкой, с Танькой. По-моему он и в аду её любил бы. Хотя про Олега трудно сказать другое. А именно - какие тараканы у него под черепушкой бегают насчёт воинской чести и такого прочего".
Пашка вдруг понял, что ему надо поговорить в первую очередь не с Олегом, а с тем парнем, которого он притащил и который в него стрелял. Он же ВИДЕЛ, что этот парень волок Олега по мосту! Так не бывает. Чтоб волок, а потом бац - и из арбалета. Если только не сошёл с ума. Но он не сошёл. Видно же. Скорей потерянный какой-то. И еще одна странность: ребята из олегова клуба говорили, что он, Олег, в смысле, человек очень жёсткий, даже жестокий. А девчонка рассказала, что Олег этого парня взял пленным. ОЛЕГ - И ПЛЕННЫМ?! Зачем? Развлекаться, в смысле пытать? Но Олег и этого не любит. Комок загадок какой-то просто.
Ребята дошли до комнаты, и Пашка шагнул внутрь, бросив извиняющийся взгляд на Нику.
Олег разбудило то, что в комнате кто-то был. Рахель уже не спала, и Олег сказал ей, разглядев человека:
- Не бойся, это Пашка.
Это и правда был Пашка. Он вошёл, постоял на пороге, потом подошёл ближе, кивнул Рахель и сел на кровать. Протянул руку. Олег пожал её.
- Ну ты как? - спросил он.
- Угу, - буркнул Олег. - Великолепно. Вот только шевелиться больно почему-то. Не знаешь, почему?
- Ты будешь жить, - как-то пафосно произнес Пашка. И поморщился, ощущая неуместность тона и фразы.
- Жить, - усмехнулся Олег. - Кем, Белый? Рабом? Слугой? Ну хорошо, бойцом-наёмником. Но я НЕ ХОЧУ ими быть. У меня есть мой вождь... - Олег отстранил Рахель. Попытался сесть прямо и задержал в воздухе руку Пашки, когда тот попытался помочь: - Убери руки, Белый. Это опасно. Опасно верить в... - Олег снова усмехнулся.
- Да ты что?! - не понял Павел. У Олега было злое и какое-то не его лицо. Как будто он целился и только думал, куда всадить пулю. - Леший, ну я же пришёл как к другу. Ты же сам сюда пришёл и своих привёл. Значит...
- Пошёл на хер, - тихо и проникновенно сказал Олег. - И можешь передать остальным в этом замке, что и они должны идти на хер. По буквам: Харитон, Елена, Роман. Йозеф ещё жив, не замучили пацана, гады? Или просто об колено сломали, как палку? Гордитесь всю жизнь.
Павел встал. От удивления и обиды горели щёки. Как будто по ним отхлестали.
- Ну ладно. Встанешь - тогда поговорим. Между прочим твой Йозеф только что раскололся, всё заложил про ваш замок. Все слышали. - Пашка вышел, хлопнув дверью.
Олег повернул голову и, не обращая внимания на Рахель, вцепился зубами в подушку и начал рвать её, тихо постанывая. Постанывания превращались в подвывы - тихие и жуткие. Потом Олег, помогая себе одной рукой, стал вставать, но побелел и повалился обратно. Тяжело задышал, покрылся потом - крупными каплями. И затих, только грудь ходила ходуном.
- Ну что ты? А? Ну что? Ну успокойся... - испугано приобняла Олега девочка, - ну хочешь, я схожу, посмотрю, что с Йозефом, ты же из-за него? Или ты из-за того, что он все рассказал?
Вайсер тихонечко помогла мальчишке сесть, прислонив его к стене. Он так стремился сесть, пусть сидит. Девочка сползла с кровати, села у ног мальчишки.
- Ну возьми же себя в руки! Что ты, в самом деле, ты же там, на немецком, справился, на Ковчеге справился, а сейчас сдаешься? Если ты сдашься, я буду бороться, одна, и не говори мне, что я предала Гюнтера, хоть ты и можешь так думать. Не говори! Мы все люди и мы дети, дети, хотя уже, наверное, нет... Но я все равно буду бороться и не убегу, хоть и очень хочется, вот так раз и с моста... думаешь, нет? Знал бы ты, сколько раз так хотелось...
Я не сдаюсь, Рахель, - сказал Олег, тяжело дыша. - Я просто теряю себя. Знаешь, как будто вокруг черно всё, а под ногами - красная тропинка, я прямо так и вижу. И можно только по ней бежать, и всё. Понимаешь, ведь ВСЁ СЛУЧИЛОСЬ ИЗ-ЗА МЕНЯ. У тебя в жизни, у Калле... - он с усилием произнёс это имя, - у Гюнтера, вообще у целых двух островов всё полетело кувырком из-за меня. А я... я теперь только могу бежать-бежать-бежать... Ты не ходи никуда, не надо, - попросил он, тяжело ложась опять. - И не бойся, если... когда я начну делать... разные вещи. Ты можешь меня презирать или жалеть, но не бойся. Я не выдержу тогда, у меня сердце разорвётся. Я бы и не против, но тогда мои обещания останутся невыполненными... Я обещал вывести тебя и Калле? Я вас вывел, только теперь мне хуже всех... но это ладно. Я предполагал, что так может... я только не думал, что... - Олег не договаривал, рубил слова. - Теперь мне надо спасать Гюнтера и немецкий остров, а у меня нет сил. Придётся опять всё заново... - он горько усмехнулся. - Жидовка, а жидовка, - он взял руку Рахель, приложил к губами и положил себе на грудь. - Спой мне ещё что-нибудь. Спой, я тебя прошу. Мне надо спать, а я боюсь... боюсь опять на ту тропинку... Спой, Рахель... и прости, если можешь.
- Глупый, - шепнула Рахель, - у меня не было там жизни, понимаешь, совсем не было... обрывки того, что я называла жизнью, валяются в узкой нише, где в стену между камнями воткнут единственный найденный мною цветок... он уже совсем сухой, совсем. И тряпка на полу, я же там часами пряталась, часами, Олег, когда никого нет и ты совсем один... Гюнтер он хороший, но он Неске, он Конунг, он командир, ему не до меня было и никому не до меня, только если не хотели поиграть. Знаешь, как страшно быть игрушкой, живой, чувствующей, со своими мыслями? А Ганс, Свен и другие... они с ножом, и бежать тебе некуда, и умереть бы рад, но не можешь, потому что есть еще Бог, и ОН это запретил. А еще ОНА ночами приходила и мучила, и издевалась. Ты думаешь, я могу это жалеть? Глупый, - по щеке девочки потекла слеза, одинокая слеза, - ты же для меня как... как семья стал, и Калле, и Гюнтер, жить захотелось, ради вас захотелось, понимаешь? А случилось не из-за тебя, а из-за них, тех, кто затеял с нами эту игру, тех, кто написал эти проклятые правила... А Калле - он тоже изменился, он стал другой, мы все меняемся и очень важно остаться людьми. И ты останешься, я тебя не пущу, ни за что теперь не пущу, ты теперь мне как... как... - девочка заглянула в глаза Олегу, прямо в глаза, - ты мне как брат теперь и тебе теперь меня не обидеть, ни за что не обидеть, у тебя все получится, ты найдешь себя, и эта твоя девочка с зелеными глазами, она поможет, я знаю, я чувствую. Я спою, обязательно спою, а ты спи и верь, обязательно верь! Мне бы скрипку, - Вайсер вздохнула и тихонько запела:
Повесил свой сюртук на спинку стула музыкант.
Расправил нервною рукой на шее черный бант.
Подойди скорей поближе, чтобы лучше слышать,
Если ты еще не слишком пьян
О несчастных и счастливых, о добре и зле,
О лютой ненависти и святой любви
Что творится, что творилось на твоей земле,
Все в этой музыке, ты только улови
Вокруг тебя шумят дела, бегут твои года.
Зачем явился ты на свет, ты помнил не всегда...
Звуки скрипки все живое, спящее в тебе разбудят,
Если ты еще не слишком пьян...
Устала скрипка, хоть кого состарят боль и страх.
Устал скрипач, хлебнул вина - лишь горечь на губах.
И ушел, не попрощавшись, позабыв немой футляр,
Словно был старик сегодня пьян.
А мелодия осталась ветерком в листве,
Среди людского шума еле уловима
О несчастных и счастливых, о добре и зле,
О лютой ненависти и святой любви...
* * *
Пашка покинул комнату с пленными злой и расстроеный, переведя дыхание он сказал Нике взвинчено:
- Совсем остое... - но сумел не сказать матом. - Одурел, не узнаю его ни фига! С ходу мне по морде. Словами правда, но всё равно больно. Что с ним?!
- Бесится от бессилия, может, - предположила Стриж. Пашка был такой смешной с этими своими красными щеками и обиженной физиономией. Вероника тихонько приобняла мальчишку и тихонько поцеловала его сперва в одну полыхающую щеку, потом во вторую.
- Успокойся, он просто запутался, твой друг, может распутается... а пока все одно никому помешать не сможет, сам же видишь, в каком он состоянии, да и сопля мелкая, что рядом с ним все время торчит, странная.
Ника, зная, что никто сейчас их не увидит - по крайней мере, в данный момент - тихонько провела тыльной стороной ладони от виска по щеке и вниз на подбородок, потом потрепала мальчишкины волосы и прихватила губами самый кончик носа.
- Не расстраивайся, разберемся, он же не последний день тут, вот и успеешь все выяснить. Кстати, Валерка сказал, что я с вами на мост пойду. Так что вместе будем, плечом к плечу сражаться. Правда ведь, здорово?!
У Стриж горели глаза от мысли о предстоящем бое, и от того, что командир, похоже, начинает ей доверять, сон весь как рукой сняло, и она готова была еще столько же не спать.
- Друг, - пробормотал парень, невольно ловя губами нижнюю губу Ники. - Ммхх. Обложил и меня и весь остров. А вообще знаешь, Ник, - вдруг вырвалось у него, - он ведь страшный. Он знаешь сколько всего умеет, как стреляет? Я даже думать боюсь, что он может натворить, как встанет, - Пашка опять начал ловить губы девчонки, а она не давалась и посмеивалась. - Мммм. Ещё по волосам погладь, а? Клааааассс... Знаешь, Ник, его стеречь нужно, - Белый уже почти и не обижался на Олега. - Просто ради него самого. А то он наделает нам дел. И себе. Ну погоди, Ник, постой, - парень поставил руки к стене по обе стороны от девчонки, - ну погоди, давай вместе немного постоим, а потом ты иди отдыхай, а я подежурю. Ночью как получится ещё неизвестно, может, нас и живых-то не будет уже...Ника, - Пашка переместил руки девчонке на плечи. - Ника, вон там же ведь твоя комната. Ник, ну пошли, - он взял её за локти. - Ну а вдруг ночью я или ты уже не будем жить? Пойдём, Ник, никуда пленные не денутся, а потом ты будешь отдыхать, а я вернусь дежурить. Ник, пойдём.
Он почти силой тащил девчонку, не переставая говорить. Павел просто потерял голову, он уже не мог остановиться и уже грубо впихнул Веронику в комнату и начал целовать, не разбирая, куда попадаю губами...
* * *
Йозеф раскололся. Теперь командир решил попытаться его на свою сторону. Брать или не брать его на немецкий остров? Конечно брать... если он поддержит русских в борьбе со Свеном.
- Йозеф, ты хочешь спасти Гюнтера? - спросил Муравьев. - Я могу дать тебе шанс, если ты дашь мне слово не драться против нас. Иначе на немецкий мы пойдем без тебя, а тебя я запру в башне, - старший поставил мальчишку на ноги.
- Я не буду драться против своих. - Сумрачно ответил Йо. - Ты что твердить, что Гюнтер надо спасать? Гюнтер сам командир! И потом арийцы не воюют с арийцами, запомни, русский!
- Дурак ты, арийская твоя башка! Не воюют такие как ты, наивные идиоты. А сейчас один ариец пытает второго арийца и его совсем не мучает совесть! - разозлился Валерка, а потом подумал, что мальчишка мог просто не знать, что Гюнтер в плену. - Твой Гюнтер сейчас уже не командир, островом командует Свен. Эту то заразу я искореню, но я хочу чтобы и ты понял, что же все тебе лучше быть на нашей стороне, потому что я собираюсь оставить Гюнтера в живых, в отличии от Свена, - командир сказал "живым", про то, что будет ли Гюнтер свободным и будет ли снова командиром, говорить было рано.