Аннотация: Ну что я поделаю, уж кого заказали того и заказали, получайте...
'О! Боги, за что вы наказали меня этим бременем',- стенала изрядно уставшая иммигрантка в длиной тунике. Она была француженка по рождению, ее отец, именитый архитектор, в свое время не покладая рук ваял свое чудное дитя. Она получилась и впрямь очаровательной, немного холодной и слегка высокомерной, но весьма недурна собой.
Еще в раннем детстве ей пришлось покинуть родину, свою маленькую Францию с ее Елисейскими полями, блеском дорогих магазинов, с ее извечной и неизменной любовью ко всему прекрасному. Ах, милая, милая маленькая Франция, она бы точно имела там не меньший успех, если бы не больший, но судьба, эта злобная тетка с грубыми повадками, уготовила ей совсем иную участь. Никакого тебе изящества, хламидообразные одежды, этот непосильный венец, извечная табличка в руках и совсем вышедший из моды факел, хоть он и придавал ей некую загадочность, но она же дама и желала бы быть более современной, модной если хотите. Да, она была в годах и немалых годах, но разве это повод запускать себя? Никогда не спрашивайте у женщины сколько ей лет! Не смотря на свой возраст, она прекрасно сохранилась: никаких лишних морщинок, никакого артрита, отеков и прочих неприятностей, приносящих прекрасной половине человечества увядание на склоне лет у ней не наблюдалось, потому она вполне могла бы позволить себе нечто более изящное.
Итак, пожилая француженка жила в Америке. Жилплощадь надо сказать ей выделили не лучшую, маленькую, влажную и открытую всем ветрам. Вот она участь всех иммигрантов, первые два года ты еще надеешься на изменения, но потом смиряешься и привыкаешь. Она устало зевнула, всматриваясь в темноту сине-черной дали с ее многочисленными огнями. Две работы, она работала на двух работах, при этом еще и совмещая несколько профессий, ну что поделать в мире главенства зеленых бумажек нельзя иначе, иначе пропадешь, окажешься заброшенной и никому не нужной. Внутри опять кто-то шабуршался, удрученно вздохнув дама взглянула на факел в своей руке. Работать символом и маяком одновременно - это нелегкий труд, а если при этом ты иммигрантка из Франции, а символ Америки? Вот уж действительно век свободы не видать... Устало поведя плечами, мадам Свобода, задула факел, презрительно фыркнув на истошные протесты мелких людишек и аккуратно положив табличку с надписью 'JULY IV MDCCLXXVI', приподняв одной рукой подол своей хламиды, шагнула в воду. Как же это было приятно! Уставшие ноги в момент отозвались благодарным гудением. Скинув хламиду, ничуть не стесняясь своей наготы, пожилая леди, улеглась в воду и тихо сказала:
- Вот она где ваша свобода, господа Американцы, - и дама плеснула водой на копошащихся и бегающих в панике маленьких людей. - Вот она где мне ваша свобода, господа Джон Адамс, Бенджамин Франклин, Томас Джефферсон, Роберт Ливингстон и Роджер Шерман, - стаскивая с себя корону и выкидывая ее подальше продолжала рассерженная дама. - Во Францию хочу, - с некоторой тоской в голосе произнесла она и, поднявшись на ноги, двинулась гулять в голом виде по улицам Нью-Йорка.
- Любуйтесь, - ворчала старая француженка, подхихикивая и закуривая сигарету, стянутую с какого-то рекламного щита, - это и есть ваша демократия, голая и старая.
Мадам Свобода гуляла почти всю ночь, успела испортить несколько фастфудов со словами: "Есть надо вилкой и ножом и желательно деликатесы, а не хрюкать, вгрызаясь в гамбургеры". Она шокировала публику своим эпатажным эротическим танцем, достойным самого Мулен-Руж, около Эмпайр-Стэйт-Билдинга и наконец нагулявшись всласть, уснула с бутылочкой виски в руках на центральной улице, бормоча себе под нос: "Теперь то я точно знаю, что такое "свобода".
Утро вставало над Нью-Йорком. Солнце осветило своими желтыми лучами стоящую у воды Статую Свободы, в правой руке она сжимала все тот же факел, а в левой табличку. Пожилая француженка вздохнула: "Ну вот опять это проклятое утро, а сон был так хорош..."
Альтернативная концовка от Верещагина Олега Николаевича:
И вовсе не сон, возразил мускулистый воин-освободитель, передавая женщине немецкую девочку. Подержи-ка вместо факела, и вообще - хватит фигнёй заниматься, пошли ребёнка воспитывать...
...На грёбаный остров мадам Либертэ так и не вернулась. На кой он ей, если рядом ТАКОЙ мужчина?!