И выбор был невелик, когда эти люди пришли и сожгли деревню. Отца проткнули стрелами, он умер у меня на руках, мать сгорела с домом. Всех детей собрали вместе, тех что были совсем маленькими потолкали в мешки, а таких как я привязали веревками к лошадям. Мы шли долго, почти выбились из сил. А потом нас выстроили в ряд. Атаман спокойно шествовал мимо нас со своим сыном, смотрел с усмешкой на отворачивающихся в страхе мальчишек, девчонок то давно уже разобрали. Я смотрел прямо не опуская головы и взгляда. Я никого не боялся. Старый атаман, большой как медведь с широкими ладонями, словно лапами, шел вперевалочку, молодой же скорее напоминал лиса, лицо спокойное, глаза серые, холодные, безразличные, будто и не было у сына атамана души.
- Ну, вот Сергий, - произнес с усмешкой старый атаман Василий, - выбирай себе раба.
Я с ненавистью посмотрел прямо в глаза высокому и статному сыну атамана, видна была в нем сила, от которой сжимались другие, но я не другой, я Павел, сын кузнеца Николая и никто меня не сломит.
Сергей удивился предложению отца, но потом устремил взгляд на ребят. Смотрел он словно вскользь, пробегая по испуганным лицам, многие отворачивались, отводили взгляд, боялись, а меня это только злило больше. Шел он не торопясь, даже нехотя, но дойдя до меня остановился. Я и сам не заметил, как оскалил зубы, как зверь, а он подошел и прямо в глаза заглянул:
- Значит, не боишься? - голос Сергея звучал негромко, но в тишине слышали его все.
Медведь-Василий тоже подошел ко мне и воззрился. Под двумя этими палящими взглядами я почувствовал страх, но тут же отогнал его от себя. "Не смей предавать память отца слабостью!" - приказал я себе.
- Некого тут бояться! - прорычал я, - разбойничье отродье...
Я чувствовал, как холод идет по моей спине, так страшно исказилось лицо старого атамана, но он и с места не двинулся, давая возможность сыну разобраться самому. Мальчишка, что стояли по правую мою руку даже отшатнулся в страхе, словно гнев новых "хозяев" испепеляя меня, может ожечь и его жалкую душонку. Сергей шагнул почти вплотную, глаза его сощурились, он оказался так близко, что дыхание его коснулось моего замерзшего лица.
- Смелый или глупый? - то ли спросил, то ли решал он. Этот его холодный пронзающий взгляд заставлял идти дрожь по спине. Взгляд хищника. Я смотрел молча, к чему слова, когда и так все сказано. "Да этот молодой атаман, пожалуй, будет даже пострашнее прежнего, вона какие глаза холодные, что изморозь внутри тело покрывает. Но и я не из зайцев, батька Николай хорошо меня учил, самый старшой я ведь в семье то был, один и выжил из детей. Так что окромя меня за отца да мамку некому отомстить". Долго меня изучал сын атамана, ох как долго, а стоять было холодно, но я даже не переступал ногами, терпел. Наконец, Сергей повернулся к отцу и сказал:
- Я возьму его. Мне нравится его смелость, - губы его тронула улыбка.
Взгляд Василия полыхал, его бы воля, разорвали бы он меня за слова два ретивых коня при всех, дабы другим было неповадно, но любил атаман сына своего, за жесткость и спокойность его, хорошая смена растет. Потому справился он со своим гневом и, как большой медведь, хлопнув своей лапищей Сергея по плечу, сказал:
- Бери щенка, только смотри, Сергий, держи его на цепи, гляди какой злобный. Сам возьмешь, али Тимохе сказать, чтобы в твой шатер кинул?
Я смотрел на атамана, и гнев переполнял мое сердце, словно огонь, в который масло подлили. Была бы воля моя, сейчас бы вцепился этому медведю в глотку, загрыз, голыми руками рвал, пока сам не помер.
- Сам возьму, - ухмыльнулся Сергей, поворачиваясь ко мне, - да он и сам пойдет, ему ведь еще есть, ради чего жить.
Как ни гадко было это признавать, а атаманский сын был прав, мне было ради чего жить, и просто так свою жизнь я отдавать не хотел.
- Пойду, - поджимая губы, сказал я, глянул на атамана. Я сделал шаг вперед и побрел к шатру, ощущая спиной взгляды остальных. Они ненавидели меня, все до единого, ненавидели и завидовали, потому как я уже остался жить, а с ними что будет еще неизвестно. Я слышал, как за моей спиной Сергей сказал отцу:
- Не бойся, отец, и этот скоро послушно будет скулить у ног.
Я не выдержал, оглянулся, все внутри меня клокотало от гнева, даже жарко стало. А молодой атаман на мальчишку, что рядом стоял раньше со мной уставился. Тот попятился, руками начал закрываться, словно на него острие стрелы направили, что-то залепетал просительное. Василий шагнул, пнул мальчишку, тот покатился, завыл тихо, закрываясь руками. И не было им суда на земле.
- Хорошо, Сергей, на сегодня отдыхаем. Эй, Тимоха, а ну-ка разведи угли, поглядим, как челядь танцевать умеет, - приказал старый атаман, засмеялся гулко и утробно. Я отвернулся. Знал я этого мальчишку. Пертуха - соседский сын. Батя у него был пахарем, мамка вечно пузата ходила, их в семье человек двенадцать насчитывалось. Я встал у входа в шатер, сбитые ноги гудели, грязь разводами по колено налипла. За спиной слышались окрики довольных разбойников, предвкушающих зрелище и развлечение. Я не оглядывался, ребятам я не помогу, одному против стольких не справится, а мне выжить надо, чтобы врага убить, тогда и помереть не жалко будет.
С неба на землю начал падать первый снег, он ложился на землю и сразу таял. Несколько больших хлопьев упало на мою босую ногу, залетело за шиворот. Сейчас, когда гнев спал, стало совсем холодно. Я повел плечами. Страшно мне было? Конечно, страшно, любому бы было страшно, но стыдно было больше, стыдно за то, что мамку из огня не смог вынести, что батю собой не закрыл. Жег меня этот стыд не хуже тех углей, которые обещали пацанью прочему.
- Проходи, не бойся, - бросил Сергей, заходя в палатку и морщась, за спиной уже начали кричать мальчишки.
- Я и не боюсь... - буркнул я в ответ и последовал за своим новым "хозяином", встал у входа. Пол выслан был шкурами, убранство не богато, только самое необходимое, на большом столбе, который и держал все, висело разное оружие да нагайка. "Поморщился молодой атаман, что не нравится как кричат?" - со злостью подумал я.
Упер взгляд в Сергея, не буду я ему верой и правдой как собака служить, мне бы только до батьки его добраться.
- Боишься. Не лги. Не меня тебе здесь нужно бояться. - молодой атаман выглядел усталым, он опустился на лежанку.
- Боятся псы хозяйского сапога, а я не пес. Не боюсь я ни тебя, ни отца твово, - кулаки сами собой сжались, когда я про Василия говорил. Я демонстративно сел, показывая, что буду делать, что хочу и никто мне не указ.
- Глупый ты.
- Не настолько, чтобы не знать, что рабы у твоего отца не живут долго, - как же я ненавидел сейчас этого человека.
- Ты можешь умереть как кусачий щенок или жить как хозяйский пес. А псы рано или поздно вырастают...
- Хозяйский пес говоришь, - глаза мои сощурились почти в щелку, - зачем тебе это, молодой атаман?
- Это нужно тебе, мальчик, - пожал плечами Сергей. - А я просто люблю смелость. И люблю порой поиграть с огнем, даже если он не рыжий. Тебя как зовут, герой?
- Павел, - коротко ответил я, - Не доиграйся, атаман.
- Не забывайся. Ты - раб, и жив, только пока я сочту нужным. И только будучи покорным, ты можешь надеяться хоть на что-то.
- А прочему бы, - медленно и раздельно произнес я, поднимаясь на ноги, - мне не попробовать, - кинулся я к центральному столбу, на котором висел атаманский кинжал в дорогих ножнах, и выхватил его, - убить, - довершил я фразу, бросившись в одном едином возможном рывке на молодого атамана. Я ударил Сергея, но связанные впереди руки не позволили нанести правильно удар. Я упал к ногам своего "хозяина" с кинжалом в руках, а от плеча до груди молодого атамана тянулась длинная полоса разрезанного меха верхней одежды. Я нанес только лишь царапину, не глубокую, но чувствительную. Шанс был упущен. Я не мог стать послушным псом, не мог и все. Все мое существо протестовало против этого. А вот теперь последний шанс был упущен. Я лежал опустошенный и ошарашенный собственной глупой смелостью, а главное собственной роковой неудачей.
Сергей ждал, отстранился в момент удара, слегка поморщился, проведя рукой по царапине. Не испугался молодой атаман, не испугался и словно ждал от меня этого нападения, словно заранее все знал он.
- Не следовало тебе этого делать, - задумчиво произнес он, отбирая кинжал. Посмотрел на меня, вращая кинжал в руках и как будто размышляя, убить или нет...
Взгляд молодого атамана проникал не хуже кинжала в сердце, сжимая его, но он не мог заставить меня покориться, только не меня. Я не стал дожидаться, пока Сергей убьет меня, медленно словно во сне, я поднялся на ноги перед ним. И пусть тело мое било в ознобе, взгляд остался тверд. Конечно, я боялся смерти, только дурак не боится смерти, но показать свой страх я не хотел. Словно разделились во мне тело и сознание, одно трясло как осиновый лист на ветру, а другое было до жестокости спокойно.
- Стоило попытаться отнять у атамана то, что он отнял у меня, - процедил я, дернув глазом.
И тут Сергей рассмеялся, весело и совсем как-то беззаботно:
- А из тебя вышел бы неплохой разбойник... - произнес он и тут же оборвал смех.
Я был удивлен. Я ждал удара, злобы, ярости, типичной для тех, кто считал себя хозяевами, но не смеха. Мгновение злое недоумение отразилось на моем лице. Но потом я успокоился, заставив себя стереть это глупое выражение.
- Из меня выйдет хороший кузнец, каким был мой отец, - возразил я, - если я доживу, а я доживу.
- Нет, если еще раз попытаешься напасть на меня. Тебе не удастся меня убить, старая ведьма предсказала мне час моей смерти. Впрочем, отец не верит ей... А следовало бы... У тебя еще есть шанс отомстить, мальчишка. Но для этого ты должен доказать, что ты можешь быть мне полезен.
- Я знавал одну ведьму, - отозвался я, - некогда она предсказала и мне кое-что. Ее дом стоит в гиблых болотах, уж не к ней ли ты ходил молодой атаман? - сердце мое екнуло, я не верил в сказки страшной бабки, но слова ее глубоко запали в мою душу и голову. Но самое страшное не это, а то, что слова те стали сбываться. - Что ты хочешь от меня, Сергей? - напряжение росло, словно воздух в палатке между нами сгущался.
- Мне? Ничего, это ты хочешь убить Василия... - усмехнулся Сергей.
- Ты лжешь, молодой атаман, если бы у тебя не было интереса, я был бы уже мертв. Так чего ты хочешь? - гнев стихал во мне, уступая место спокойствию зверя в засаде.
- Я люблю играть с огнем, но не люблю поджаривать детей на углях, я предпочитаю поединок - это будоражит кровь. И отец тоже любит играть с судьбой, слышишь? - крики мальчишек доносились очень явственно. - В этом виновата та самая ведьма. Она предсказала отцу смерть от руки мальчишки-раба... Вот он и играет с огнем, доказывая, что все ее предсказание, не стоят и выйденого яйца...
- Так и будет, - оскалил я зубы, не сумев сдержать злобную улыбку, - он обязательно погибнет от руки мальчишки, в этом старая ведьма была права, поверь мне молодой атаман.
Сергей снова рассмеялся.
- Ты глуп. Если поспешишь, он сожрет тебя и не подавится! Научись ждать. Научись контролировать свой гнев.
Я посмотрел на атамана, глаза сощурились:
- Ты хочешь занять место отца, - догадался я, - иначе, зачем тебе было бы тратить на меня столько сил, что же коли так, наши желания совпадают, но не жди, что я буду подчиняться тебе как пес.
- Будешь, - улыбнулся Сергей. - А куда ты денешься?
Я стиснул зубы, Сергей был прав, если я хочу убить старого атамана, мне придется подчиняться. Тяжело опустил я голову в знак согласия на условия, но кулаки мои при этом сжались до белизны костяшек
- Гордый... Мальчик, гордыню тоже нужно держать в узде. Это смертный грех, ты знаешь?
- Ты когда-нибудь был рабом атаман? - усмехнулся я, - не думаю, что когда-нибудь тебе довелось гнуть спину перед кем-то, и не думаю, что ты бы ее согнул. Не говори мне о гордыне, ты ничего не можешь знать о ней.
Одним рывком молодой атаман подскочил на ноги и, схватившись за рубаху, притянул меня к себе.
- Не говори о том, чего не знаешь, - прошипел он мне прямо в лицо, глаза сверкнули злым холодом. Но он вновь справился со своим гневом и отпустил меня. Похоже, Сергей знал о чем говорит, иначе бы гнев не поднялся в нем так быстро. Я усмехнулся:
- Ты тоже срываешься, молодой атаман, а раз ты знаешь, что такое гнуть спину, то должен понимать, что не гордыня во мне говорит, во мне говорит свободный человек. Честный человек, не разбойник.
- Какая разница? - раздраженно бросил атаман. - Тебе придется его заткнуть, если ты хочешь жить и исполнить задуманное.
- Я научусь, атаман, - процедил я, - если ты обещаешь мне, что не опередишь меня. Я готов согнуть спину перед тобой, если буду знать, что тот, кто повинен в смерти, найдет свой конец от моей руки.
- Не от моей руки ему смерть написана... - с сожалением ответил Сергей. - Иначе я сделал бы все сам. Уже сделал бы...
Я коротко кивнул. Опустил голову, волей заставив свои кулаки разжаться, чтобы молодой атаман видел мое подчинение его воле, хотя я знал, что это подчинение только лишь игра. Да и Сергей это понимал. "Хозяин" снял сапоги, сбросил шубу, кинул один сапог мне и коротко приказал:
- Почистить.
Я дернул щекой, стиснул зубы, опустил голову. Но есть моменты, когда надо сделать то, что от тебя ждут, просто потому, что так надо. Я сел чистить сапоги и тер их с таким остервенением, что казалось проделаю в них дыру. В шатер заглянул разбойник и, пнув меня попутно, сообщил:
- Сергий, атаман зовет!
Пинок вышел знатный. Я не ожидал, что кто-то войдет, и согнулся к сапогу, меня сгибала злость и унижение. Потому ввалившийся разбойник получил возможность врезать мне прямо по выгнутой чуть дугой спине. От пинка меня прогнуло обратно, я с ненавистью посмотрел на вошедшего, но столкнувшись с хозяйским взглядом, вновь опустил голову к сапогу. Голову то я опустил, а вот уши мои навострились, как у волчонка, почуявшего неладное.
- Ты, кажется, забылся, Тимофей? - Сергей медленно поднялся, шагнул на встречу разбойнику, тот отступил, запнулся и упал. - Что там нужно отцу? - зарычал Сергей, - Опять смотреть на танцы пацанов на углях? Это не ко мне. Пошел отсюда! - разбойник выполнил приказ ползком. Я довольно хмыкнул и продолжил чистить сапоги. А спустя пару минут полы шатра разлетелись в разные стороны, и на пороге появился сам старый атаман Василий.
- Сергий, ты пошто меня перед халопами позоришь? Я еще атаман, не забывай это и если я зову, надобно придти. Василий повернул голову и увидел меня. Он даже думать не стал, а встал своим тяжелым кованым сапогом мне на спину, заставив согнуться чуть ли не пополам.
- А ты, щенок, пошел вон, нечего рабу уши тереть, когда хозяева разговаривают, брысь! - он убрал ногу с моей спины и тут же пнул в бок, - пошевеливайся!
Я и с места не сдвинулся, только оскалился и зашипел, словно змея, которой на хвост наступили.
- Иди, Павел, - кивнул Сергей. Я тяжело поднялся, не поднимая головы, чтобы не набросится на медведя-атамана и не загрызть его собственными зубами, покинул шатер.
- Прости, отец этот остолоп не смог объяснить, что нужно ...
- Сергий, я посылаю тебя вперед себя, Анатолий принес хорошую весь впереди богатая деревня, а за ней расположились наши союзники, хан готов купить рабов, дает за это хороший барыш. Мне надо чтобы ты пошел вперед и встал недалеко от деревни, проверил ее. Я не доверяю хану, он темнит чего-то, не то бы сам давно ее взял. Уж не хочет ли он меня со свету сжить, а себе все мое прихватить. Поезжай сын, прямо к вечеру и выезжай. Я надеюсь на тебя Сергий!
- Конечно, хочет. У него людей вдвое больше чем у нас, я выполню твой приказ, отец, - юный атаман склонил голову.
- Молодец, сын. А раба своего за ослушание накажи, еще не хватало, чтобы меня челядь не слушалась! - Василий хлопнул своей огромной ручищей по плечу сына и, приложив свой лоб к его лбу, чуть оттолкнул молодого атамана, хмыкнул и вышел из шатра.
- Да уж, рабы совсем распустились... - хмыкнул Сергей, когда отец вышел. Оглянулся. Я слышал слова молодого атамана, потому что уже просунул свою голову.
- Дурак же ты!
- Я не дурак! - обижено и зло проворчал я и посмотрел на молодого атамана, неужели он понять не может, что не могу я слушать старого атамана, не могу я перед ним кланяться, это враг мой, он моего батьку с мамкой убил! Мой дом пожег. Он не человек, он даже не зверь...
Я вздохнул, да понимал я все, только как заставить себя не оскаливаться, когда убийца в двух шагах ходит?
- Чего я сделал то, - спросил я тихо и ворчливо
- Когда атаман приказывает, это надо выполнять сразу... но, впрочем, я не стану тебя наказывать, раб должен подчиняться только хозяину. Куда бы тебя деть на время, пока я буду в походе? - Сергей задумчиво посмотрел на меня.
- С собой возьми, - усмехнулся я, - а то вдруг не стерплю и прирежу твоего батьку.
- Скорее окажешься на колу... И если не перестанешь дерзить, тоже, - молодой атаман холодно взглянул.
- Я не боюсь, но дерзить не буду, у меня дело еще незаконченное есть.
Удар ладони по лицу сбил меня с ног. Сергей гневно сверкнул глазами.
- Не забывайся, раб! Мое терпение небезгранично!
Сила у молодого атамана была большая, не меньше, чем у бати его, хоть внешне он таким медведем и не выглядел. Я упал, мотая головой, ажно в глазах потемнело. Сказался конечно и голод, и долгий переход, и вообще, что ноги были изранены в пути. Но сила все же была у Сергея большая.
- Прости, атаман, - тихо сказал я, не поднимая глаз.
- Атаманом меня называют мои люди. Ты же, раб, будешь называть меня хозяин! - он вытащил из мешка подсоленный хлеб, протянул кусок мне. - На, ешь...
Я недоверчиво смотрел некоторое время, слюна в мгновение набралась во рту, даже голова закружилась. Я протянул руку и взял кусок.
- Спасибо... - пауза вышла долгой, но я все же выдавил из себя, - хозяин.
Хлеб мягкий, вкусный так и просился в рот, хотелось запихать его весь и жевать, жевать, но я ел медленно, я не зверье какое, не разбойник. Сергей склонился над картой и водил рукой.
- Там большое село, Лесоки, - сказал я, - вокруг лес грядами растет, село такое, что на лошади и за час вокруг не обскакать. Там вам не справится...
- Хан в леса не полезет, на степных лошадях-то... - отозвался Сергей, продолжая водить рукой, - а заберутся, так потом не выберутся...
- Потому и назвали Лесоки, что вокруг лес в две гряды, а вот за ним уже степи, там хан давно со своими нелюдями разгуливает. Они баб жгут, волос конский в ноги людям врезают, чтобы те ходить не могли, зверствуют. У меня отец часто для Лесоковских копья да наконечники для стрел ковал, мечи ковал, не видать вам того села!
Молодой атаман внимательно взглянул на меня. Я насторожился, поглядывал на Сергея, еще кусок хлеба пихнул себе в рот, живот предательски заворчал.
- Хорошо, - наконец, сказал мой "хозяин", - поедешь со мной. Но сперва поклянись памятью предков, что будешь делать все, что я скажу, не пытаться мне вредить и защитишь, если потребуется! - он вытащил из-под одежды странную фигурку лиса, вырезанную из дерева. Лис выглядел как живой.
Я замешкался, поклясться памятью отца - это все равно, что продать душу, а если... Но у меня выхода в общем-то не было. Я посмотрел прямо в глаза Сергея, сглотнул, а потом ответил:
- Клянусь, что не попытаюсь тебе вредить, и буду слушаться тебя, и если что буду тебя защищать, но только в этом походе.
Молодой атаман усмехнулся, а я опустил голову. Сделку заключил, с сыном убийцы отца сделку. Тяжело было у меня на душе, но слово, сказанное крепко скрепляет, похлеще веревок, если ты честный человек. Хозяин мой вышел, вернулся с одеждой и сапогами, кинул мне:
- Переодевайся.
Я посмотрел на Сергея странно и начал одеваться, мог бы конечно гордо отказаться, но на улице валил большими хлопьями снег, и было уже довольно холодно. Одежда немного холодила, видать лежала где-то. Я поежился, но скоро начал привыкать. Согрелся, стало даже немного сонно от тепла и той еды, что я съел.
- Моешь поспать, разрешаю.
- Я не устал, - возразил я, однако сел на пол и поджал колени к груди, привалился спиной к центральному столбу и так и уснул, просто отключился. Проснулся я от того, что меня окатили ледяной водой, а потом хорошенько пнули.
- Поднимайся! Спать он удумал! Молодой атаман зовет! - надо мной стоял Тимоха.
Я с трудом поднялся приходя в себя, мутно поглядел на разбойника.
- Куда идти? - глухо и хрипло спросил я.
- К лошадям знамо! И не идти, а бежать! - подпнул он меня опять, - и зачем ты молодому атаману сдался? Поджарить тебя эк бы пел!
Меня даже затрясло от ненависти, но я опять сдержался. ОПЯТЬ. Вылетев из шатра, я ПОДОШЕЛ к лошадям. Снег уже нападал, тонким белым покрывалом укутав землю. Ветра почти не было.
- Звали, хозяин? - спросил я и не смог сдержаться оскалился.
- Звал. На лошадях ездить умеешь? - он указал мне на невзрачную лошадку.
- Умею, - ответил я, посерьезнев, видимо мы выдвигались и теперь надо было быть настороже.
- Забирайся и не отъезжай от меня, - Сергей был уже при параде, на поясе висел изогнутый клинок, на восточный манер. Помедлив, он снял с пояса длинный кинжал и бросил его мне. - На всякий случай. В дороге может многое случиться.
Я кивнул, поймав оружие, приладил в сапог:
- А не боишься, хозяин, что прирежу? - потянул меня черт за язык
- Не от тебя мне смерть написана, - помедлив, ответил он. - От оборотня... Выдвигаемся, - крикнул отряду и пустил лошадь рысью. Сергей ехал быстро, скакун у него был знатный, моя лошадка едва поспевала за ним. Дорога шла извилистая, то тут то там преграды возникали как из -под земли. Порой вообще тропа пропадала, только по следам конских копыт можно было видеть, что очень редко тут кто-то ездит. Солнце уже катилось за горизонт, вдалеке раздался волчий вой... Надо было на ночлег останавливаться, и я это спиной ощущал, свербело между лопаток, словно ждут неприятность.
- Атаман, - крикнул я, забывшись, - остановиться на ночлег надо, неладное впереди, слышь волк развылся! Вдруг где-то слева, совсем невдалеке, волкам ответили... Это был не вой, а как будто предсмертный вопль, и сложно было сказать, что за волк мог ТАК выть. Остальных волков как будто отрезало. Лошади поднялись на дыбы. Даже в сумерках было видно, как побледнели разбойники.
- В галоп! - сквозь зубы рыкнул молодой атаман. - Черт бы его побрал!
- Стой, атаман, - крикнул я, - стой!!! Нельзя в галоп, догонит...
Не волк это был, а оборотень, надо уходить с тропы, схорониться, а то и впрямь догонит, старики говорили, что оборотни как раз так добычу-то и загоняют свою, что пугают, а потом гонят, пока лошади падать не начинают.
- Не отставай! Да, это оборотень, уходить надо! - прорычал Сергей, ускоряя лошадь. Разбойники вообще рванули вперед, сразу оторвавшись от нас. Молодой атаман придерживал лошадь, а потом скомандовал:
- Влево! - толпа разбойников уже унеслась прямо... Сергий какой-то травы сыпанул из седельной сумки. Я рванул как мог за ним, ох и страшно мне было! Оборотень опять взвыл, да так, что мурашки по спине забегали. Лошадка моя торопилась, как могла, мы уходили в сторону, а через некоторое время услышали отдаленные крики умирающих людей, сколько из них выжило понять было нельзя, но волк-оборотень задрал видать-то не одного. Я поймал себя на мысли, что даже рад, что насколько разбойников так страшно погибли, так им и надо!!! И тут лошадка моя споткнулась сильно, повалилась вперед, как подкошенная, налетела она бедная на что-то, я же кубарем полетел на свежий снежок, облепляясь им, как снеговик.
Атаман осадил лошадь рядом.
- Живой? Поднимайся. Нам повезло. Оборотень уйдет и нас больше не побеспокоит.
- Живой я, - поднялся чертыхаясь, пошел к своей лошадке, та дергала ногами, жалобно ржала. Из ноги торчал кусок железа, откуда оно тут оказалось, только Богам было ведомо, но лошадка моя была больше не верховая, а я похоже дальше пешим пойду, вздохнул погладил животное, - эх ты горемыка... Не хотят боги похода твоего, атаман, вишь и оборотень и лошадь, предупреждают тебя и меня тоже...
- Забирайся позади меня, - словно и не услышал меня Сергей. - Нужно догнать отряд. Их там два десятка, всех оборотень не вырежет. Пару человек сожрет, вряд ли больше...
- А она как же? - спросил я, гладя животное по шее.
Смотрел я на лошадку, а она на меня, и глаза у нее такие человечьи совсем. Я было кинжал занес, а ударить не смог.
- Не могу, - опустил я голову. Атаман молодой спрыгнул с коня своего. Его собственный кинжал сверкнул в лунном свете. Удар был точен, лошадь забилась в короткой агонии и дух испустила. Парень вытер кровь и поднялся в седло.
- Садись сзади, - коротко приказал он. Я еще раз кинул взгляд на убитое животное, сердце сжималось. Вот ведь дела! Разбойников, которых оборотень загрыз было не жалко, а лошадь жалко. Я одним прыжком сел позади Сергея и ухватился за него, а то еще свалюсь. И мы помчались вперед. Отряд, вернее то, что осталось от него мы нашли быстро. Видывал я разные бойни, но чтобы два десятка вооруженных людей вот так... Дорога была завалена трупами лошадей и людей, разорванных на части. Зверь, кто бы он ни был, без труда перебил всех. Сергей ошалело молчал.
- Князь-оборотень, - прошептал я и испугано взглянул на него, - беда ведь атаман! Старики у нас в деревне говаривали, что он просыпается раз в пять лет и рвет люд толпами, а потом насытившись убийством, снова засыпает на пять лет, буйствовать он будет пока луна на небе стоит полная. Убираться надо, атаман, пока и нас не порвал...
- Старики много чего говорят! - отрывисто бросил атаман. Ласково погладил коня по гриве. - Ну, давай, не подведи... - Умное животное, чуявшее оборотня, рванула с места. Мы мчались быстро по бездорожью, хорош конь был у атамана, так хорош, что я диву давался, а далеко позади выл князь-оборотень, страшно выл, так что ажно руки холодели.
Неожиданно вой, прекратился.... Сергей остановил коня.
- Здесь он, - прошептал он, бледный весь, пальцы сжались на клинке... Рука моя сама сползла к сапогу, где кинжал лежал, я затаился за спиной атамана.
- Порвет, - прошептал еле слышно я, - за тобой он идет, атаман, вот ей богу за тобой
- Оборотни не преследуют людей, - огрызнулся Сергей. - Хотя с такими я не сталкивался, - парень спешился. Оборотень был совсем рядом, но нападать не торопился. - Слезай, умник.
Я сполз с коня, тот фырчал переступал ногами, но от хозяина не уходил.
- Ходят, ходят, - возражал я, - вишь какой, не нападает, ждет чего-то! Точно за тобой шел...
Огромный черный зверь показался на освещенной луной поляне. Он был ненамного меньше лошади и походил на нечто среднее между волком и человеком. Передвигался медленно, неспешно, на двух ногах. В глазах плескалась даже не ненависть, а вся Тьма мира... И словно лютая зима настала в мгновение. По земле изморозь пошла от лап его. Сергей шлепнул лошадь по крупу, отсылая ее, да прикрикнул:
- Но, пошла! - он обернулся, сжимая клинок. Я встал рядом, против такого чудища надо быть вместе, даже если это вместе с врагом.
- Что ему от нас надобно? - прошептал я, - А не ты ли его сам и вызвал, атаман? Фигурка, что у тебя с собой...
- Лис? Не, не должен... Он у меня не первый день уже... К тому же лис знак Велеса, а этой тварью разве только Семаргл управлять сможет... - оборотень не торопился, и на убегающее животное внимания не обратил. Значит, и вправду ему нужен был кто-то из людей. Он медленно приближался, приковывая взглядом к месту. Неожиданно молодой атаман словно обмяк, клинок выпал из его пальцев, он опустил руки и шагнул к зверю... А оборотень усмехался, скалясь. Я заметался: что делать? Дать этой твари убить атамана или... Я ему был не нужен, понятно стало, не нужен, а значит, он меня не тронет... Так что же делать? Дай зверю забрать Сергея и вот тебе Пашка свобода!!! Делай что хочешь, а тама и до старого доберешься глядишь, и не при чем ты. Ведь ты не виновен, что оборотень его загрыз или все же спасти попытаться, но ведь так и погибнуть недолго... Только я слово дал, слово, что спасу случись чего в походе этом проклятом, как знал Сергей, что беда случится, а может ведьма? А атаман все шел к заверю, словно во сне. Холод меня пробил до костей, страх переполнял каждую жилку, кровь стыла. С большим трудом я заставил себя шагнуть вперед, но полоснул я не зверя, а атамана, едва-едва коснувшись его руки, только чтобы он очнулся, а уже потом толкнул его в снег и с криком бросился на оборотня. Сергей за моей спиной пришел в себя, от боли в руке и в груди, фигурка лиса стала совсем горячей, словно головешка... Оборотень же отбросил меня от себя легким движением лапы, я ударился головой о камень, и сознание потухло.
Очнулся я, голова гудела, спина от удара о землю ныла. Невдалеке сидел Сергей, зажимая рану на плече. Он дышал, глядя вверх, на луну. Оборотень ушел. Я с большим трудом поднялся, обеими руками зачерпнул снега, ткнулся в него лицом. Холод обжог, отрезвил. Я подполз к атаману, голос мой звучал хрипло.
- Живой? А оборотень где? - я взглянул на рану Сергея и начал рыскать в округе, нашел тонкое деревце, стал под ним рыть, мать когда-то учила меня кое-чему по травам. Повезло атаману, была трава, я мерзлыми руками стал выдирать траву и в рот себе пихать. Жевать эту траву было противно, язык от нее распухал и немел. Я подобрался опять к раненому, властным движением руку его от раны отвел и начал разжеванную траву в рану пихать. Еле ворочая немеющим языком, я приговаривал:
- Терпи, атаман, ша полегчает, это хорошая трава, она и лечит, и боль снимает... - язык мой совсем занемел. Пришлось несколько раз до травы ползать и обратно, пока всю рану не закрыл. Потом оборвал большой кусок от рубахи своей и замотал рану, отвалился рядом на снег, голова просто раскалывалась, а язык распух и чуть высунулся изо рта. Ничего думал я скоро пройдет...
- Рана сама бы закрылась, завтра ночью, - сказал Сергей как-то глухо и безжизненно.
Я бы ответил, да язык не ворочался, потому просто взглянул на атамана укоризненно.
- Нам очень повезло. Вернее, тебе. Нужно выбираться отсюда... Но я не уверен, что смогу теперь подозвать лошадь, - сказал молодой атаман. Я посмотрел на него, вот хоть что со мной теперь делай, я же даже крикнуть толком не смогу, вдруг стало страшно. А еще не такой какой-то атаман стал совсем, словно и не живой он и живой одновременно. Сергей с трудом поднялся. Светало. Он свистнул. Потом еще раз. Никакого результата... От свиста я зажмурился, так голова отозвалась на него, поднялся тоже, посмотрел по сторонам.
- Ладно. Нам нужно идти, сможешь? - уточнил молодой атаман. Я кивнул, и почему-то голову опустил, словно виноватым что ли себя чувствовал, что его ранило. Мы шли довольно долго. Обоих качало, шли напрямик, и потому идти было трудно, то спускались по сырому подмерзшему глинистому склону, то забирались. Я падал, вставал и шел опять. Но тут Сергей, что шел впереди поскользнулся и съехал, сбив и меня с ног. Отключился.
Совсем плохо, надо было выйти на поляну или еще куда, разжечь огонь, а то так и совсем околеть можно. Язык понемногу отходил, но медленнее чем обычно. Я затянул атамана на себя и, шатаясь из стороны в сторону, пополз вверх, пока взобрался и втащил раненого Сергея, весь взмок, потому холод быстро начал хватать тело. "Без огня оба погибнем", - подумал я и стал собирать хворост, набралось немало, шишек накидал, они жарко горят. Пришлось обшарить атамана, благо нашлось огниво в небольшом мешочке на поясе. Огонь весело заплясал, согревая нас и оттаивая снег вокруг. А на небе уже вставало солнце, освещая верхушки деревьев красным, словно кровью обмазывая. Я ежился и подбрасывал хворост, голову Сергея пришлось положить себе на колени, замерз бы иначе. Рана под повязкой горела, да и сам молодой атаман был не очень хорош. Невесть откуда, атаманский конь пришел, встал поодаль. Я поднялся, протянул руку. Конь подошел совсем близко, обнюхал руку, возмущенно посмотрела на меня, мол, чего пустое даешь?! Я повесил голову, развел руками, нечем было мне его накормить, самим бы не помереть с голоду.
Долго мы так сидели, верее я сидел, конь стоял, а молодой атаман лежал. Очнулся он, когда солнце уже садилось, застонал, открыл глаза.
- Черт...
Я сидел рядом, протянул ему деревянную флягу с водой, что к седлу приторочена была, язык мой уже нормально ворочался, но отойти от раненого я не решился.
- На попей, атаман, долго ты провалялся, - я подкинул в огонь еще немного хвороста и кивнул в сторону коня, который стоял, опустив голову, и едва перебирал ногами. - Хороший у тебя конь, сам пришел. Сергей припал к воде.
- Долго... Черт!!!!! - напившись он подскочил как ужаленный, обратив внимание на уже почти зашедшее солнце.
- С ума спятил?! Ты ночевать тут со мной собрался?! - зарычал он.
- А куда мне тебя волочь было? - огрызнулся я, - ты что, думаешь мне самому по вкусу тут сидеть?
- Ты вообще что-нибудь про оборотней слышал?! - взвился атаман. - Или ты думаешь, я на что-то напоролся?! - он оглянулся на уже явно обрисовавшуюся на небе луну... Рана пылала... Однако до тех пор, пока последний луч солнца не скроется за лесом, превращение не начнется... Сергей уже чувствовал, что несвойственная ему ярость захлестывает его в преддверии трансформации...
- Я знаю об оборотнях очень многое, но я обещал быть рядом с тобой, а стены тебя не спасут атаман-волк, ты либо обуздаешь свою ярость, либо станешь волком-князем... - грустно сказал я, не двигаясь с места.
- Им нельзя стать... Он вообще не оборотень, он нечто более древнее и могущественное... Или ты решил, что я справился с ним? Нет, он сам ушел... Не знаю, что ему было нужно... Садись на лошадь и уезжай отсюда... Дорогу ты найдешь. Будь рядом со старым лагерем, я сам найду тебя завтра. Возьми... Возьми мой клинок. Он заговорен и с ним ты сможешь уничтожить оборотня, если будешь достаточно проворен. В седельной сумке, в красном кармане трава... Она отбивает запах... А теперь уезжай! Ночью мне ничего не грозит...
- Убив раз, ты уже не остановишься атаман, - сказал я, прежде чем сел на коня, а потом одним движением взлетел в седло и ударил животное по бокам, пуская галопом. Я мчался вперед, уходя от того, кому вынужден теперь служить и неясные чувства переполняли меня, словно чарка доброго вина, хмелили голову. Свернув с боковой тропы я бросил травы, а, не доскакав совсем немного до старого лагеря, снова кинул травы и свернул на бездорожье. С конем мы схоронились в больших камнях, я опять разжег костер, без него я бы замерз, конь тоже недовольно фырчал.
Рассвет встретил меня недобро, я проснулся от удара, подскочил было, но меня повалили. Тычки и пинки сыпались как мне показалось градом, но это я так спросони ощутил, а потом меня поволокли к лагерю, я отбивался и говорил, что молодой атаман должен придти, но никто меня не слышал, только подпинывали, чтобы не орал. Ни молодого ни старого атаманов в лагере не было, только разбойничье племя. Меня притащили к вбитому в землю колу. Руки мне скрутили так, что запястья вмиг занемели. Я дергался, тщетно пытаясь вырваться, но где там...
- Если вы со мной что-то сделайте, молодой атаман вас повесит! - крикнул я, дергаясь с еще большей силой. Нож остался у седла, разорвать веревку не получалось...
Зверье это меня не слушало, они начали точить кол, а двое стали срывать с меня одежду.
- Давно никого на кол не сажали... Два дня уже... - радостно пробормотал один из разбойников. Я с ужасом смотрел на то, как верхний край кола заострялся под хваткими ударами топориков и ножей. В последнем отчаянном рывке, я пнул громилу в пах. Тот взвыл и повалился, словно подкошенный. Удар прилетел мне по уху, в голове словно колокол зазвонил, удар был настолько силен, что я повалился на снег, прямо голым торсом, штаны с меня еще стянуть не успели, только они и остались. Но даже в таком состоянии я интуитивно пинаясь и брыкаясь, правда очень слабо, сгребая под себя снег связанными впереди руками, старался уползти и рычал.
Краем глаза я заметил знакомую фигуру у шатра, разбойники как-то в миг остановились, а потом что-то просвистело мимо и воткнулось в кол, на который меня хотели посадить. Я не сразу сообразил, что произошло, в глазах все еще мутилось. Но я почуял близость оружия, сперва подумал, резать будут, но стало подозрительно тихо. Я макнулся лицом в снег, чтобы отрезвить разум. Муть отступила, и я увидел Сергея. Никогда я еще не был так рад появлению кого-либо, даже друзьям самым близким так не радовался.
- Спасибо, - прохрипел я, - голос от борьбы и холода осип. Я подобрался к лезвию и начал перерезать веревки.
Молодой атаман ничего не сказал, только кивнул и ушел в свой шатер. Оказавшись на свободе, я собрал раскиданную по снегу одежду и, сотрясаясь от холода, последовал за хозяином, положил вещи у входа и опустил голову, встал напротив атамана.
- Прости, атаман, врасплох они меня застигли, не дождался я тебя...
- Я же просил: рядом с лагерем, а не на колу! - усмехнулся Сергей, кивнул на шкуры. - Отдохни. Если голодный, в сумке есть припасы... - сам молодой атаман лежал на своей лежанке.
- Я и был у лагеря, они видать по костру меня выследили, нелюди... - я прошел, лег и начал раскладывать отсыревшую на снегу одежду. Молча взял хлеб из сумки и как не старался, а все равно жадно его зажевал.
- Они обиделись, что ты без меня... Вернее, искали повод посадить кого-нибудь на кол... - хмыкнул Сергей.
- Твари, им лишь бы убить кого... - прорычал я, вгрызаясь в краюху, потом поднял глаза на атамана и спросил, - сам то где был? - помолчал немного и понизив голос почти до шепота добавил, - убил кого?
- Здесь поблизости нет поселений... - неоднозначно ответил парень. Рука его нырнула на грудь, где был спрятан лис...
- На долго ли? - прошептал я. - Надо что-то делать, атаман, пока ты никого не убил, только что делать не знаю я... Может к ведьме сходим?
- Время терпит. До следующего полнолуния месяц. Спи. - Сергей закрыл глаза.
Спи то спи, да уснуть я не смог, как закрою глаза тут же перед мысленным взором стоит картинка, как атаман молодой в зверя того самого оборачивается и пожирает люд мирный. Крутился- крутился, так и не смог уснуть, поднялся, высунул нос из шатра... Василий шел широкими шагами к шатру, старый атаман был зол, невероятно зол. Я метнулся к Сергею
- Атаман, вставай, отец твой идет...
Сергей приоткрыл глаза.
- Ляпнешь чего-нибудь не то, голову оторву... - буркнул он.
Я притих. Василий вошел, широким жестом отодвинув полог в шатра.
- Сергий, где мои люди? Что случилось? Почему ты и твой раб вдвоем только вернулись? Что слышно от хана?
Молодой атаман сел на лежанке, потом поднялся на ноги.
- Оборотень, - коротко ответил он. - Причем оборотень такой силы, с которой я никогда не сталкивался.
- Оборотень, - Василий побледнел, пророчество начало сбываться, проклятая ведьма говорила, об оборотне. - Что с людьми? С тобой что?
- Отряд вырезан. Полностью. Полагаю, боя вообще не было. Мы услышали его вой, и я приказал отряду скакать прямо. Со мной остался только раб, его лошадь достаточно быстро скакать не могла. Мы укрылись в стороне от дороги. Зверь пошел прямо. Обычно он убивает одного-двух.. Потом мы нашли место, где он их настиг.
Глаза Василия медленно наливались кровью:
- Сергий, ты положил всех? Это были хорошие люди, верные люди!!! Ты должен был отправить уводить оборотня своему рабу, а не моим людям!!! Ну что же, коли так, то этот щенок сейчас пожалеет, что он остался жив, - атаман схватил меня за шиворот и выкинул из шатра, прихватив с собой нагайку со столба. Я покатился по снегу, отчаянно пытаясь остановить свое движение, а за мной шел старый атаман.
- Привязать, - коротко приказал он, - а потом на кол посадим...
Меня тут же схватили, прикрутили к ближайшему столбу. И я испугался, даже не того, что со мной сейчас сделают, а того, что все мои усилия канут в лету, что атаман старый меня убьет, и я не исполню мести. Но и смерти сейчас я тоже страшился и боли, человек ведь я.
- Пустите, - заорал я, что было мочи. Сергей равнодушно смотрел на меня, что ему было до раба... Никто не собирался идти мне на помощь, значит надо было вырываться самому. Василий надвигался, словно неотвратимая беда. Руки мои были связаны по ту сторону столба, и я выбрал единственный верный способ спасения, я полез на столб протягивая руки вверх. Запястья резала нестерпимо веревка, но я поднимался все выше. Столб был достаточно высок. Внизу загоготали разбойники, даже сам старый атаман хмыкнул, не смотря на свой гнев.
- Усмири своего раба, Сергий, а то я подумаю, что тебе даже щенка доверить нельзя и накажи его, он должен понять, что не должен был остаться жив.
- Должен понять, что не должен был остаться жив? - переспросил парень, поперхнувшись.
- Мальчишка виноват лишь в том, что твои отборные головорезы не сумели отбиться от одного волка?
- Мальчишка виноват в том, - сказал снова свирепея атаман, - что он не бросился уводить оборотня от своего хозяина, спасая ему жизнь... За это ты его и накажешь, а нет, так я с него живого шкуру спущу... И еще, Сергий, рабов больше не будет, всех будем вырезать, до единого, пророчество начало сбываться, - добавил он, понизив голос, я не стану рисковать...
- Ты полагаешь, оборотень предпочтет одинокую жертву огромной куче мяса? - насмешливо спросил Сергей, подходя к отцу, - Я понимаю твою тревогу... Помню предсказание ведьмы...
- Раб, оборотень, слишком много совпадений, - сказал Василий, поглядывая на меня.
Сергей опустил взгляд на стольную бляшку на поясе. Взял ее.
- Хорошее железо, не каждый молоток справится... - он сжал ее пальцами. - Если бы ты знал, насколько она была права... - Пальцы сомкнулись, сминая стальной предмет. Когда Сергей поднял взгляд на отца, человеческие глаза парня сменились узкими звериными зрачками, несмотря на солнце, которое как раз в этот момент скрыла туча....
Василий отшатнулся:
- Сергий, что с тобой? - старый атаман попятился, он не мог поверить в то, что видел собственными глазами, - Как? - прошептал он, закрываясь руками, совсем беспомощно.
Я видел что происходит, дернул руки вверх, так как уже добрался до верхнего края столба и теперь они, хоть и были связаны, но зато я был свободен. Одним прыжком я бросился со столба, падая и крутясь голым телом по снегу.
- Пришло время... - голос молодого атамана уже скорее напоминал рычанье. Оборотень двумя ударами разметал двух особо смелых разбойников, попытавшихся встать у него на пути. Нечеловечески сильные пальцы сомкнулись на шее Василия. Оборотень развернулся и швырнул старого атамана во вбитый в землю столб.
- Нееет, - крикнул я яростно подскакивая, - он мой, мой, атаман, ты обещал!!!
Метнувшись в сторону я выхватил из ножен оторопевшего разбойника нож, сжал его обоими руками и рванулся к Василию, а тот уже поднимался. - Сергий, - прохрипел он, мутно глядя на изменившегося сына. Оборотень прыгнул, отбрасывая старого атамана от меня в строну, но я не собирался уступать Сергею убийство, которое было моим по праву. Старый атаман лежал мешком на земле, из длинных продольных, глубоких царапин текла кровь, я подскочил к нему и вонзил нож по самую рукоять в горло, пробивая его насквозь.
- Это тебе за отца и мамку, - шипел я. Оборотень зарычал, оказался одним прыжком рядом со мной. Я рванул кинжал и откатился в сторону, выставляя его вперед.
- Не подходи, - провыл я, - убью...
Но зверь не слышал меня, он уже не был человеком, не был он и волком. Острые клыки вонзились в мое плечо, от вспыхнувшей боли я потерял сознание.
Мир возвращался толчками. Плечо жутко болело, я был весь в крови. Сергей сидел, привалившись к столбу, спиной. Он был снова человеком...
- Больно, - тихо простонал я. Холод катился волнами по телу... - атаман, - губы не слушались, слипаясь, я закашлялся, что-то внутри бурлило и кипело, как горячий комок в плече разрастался, словно кол накаленный в меня воткнули, рана болела и остро пахло кровью, так остро, что мутилось в голове. Молодой атаман не шевелился. Складывалось впечатление, что он спит. Я тяжело приподнялся со стоном и, невидя никого вокруг, пополз к Сергею, тронул его за плечо:
- Атаман, - вновь позвал я, перед глазами стояла рябь, а от запахов болел нос, такое было ощущение, что весь мир стал вонять чем-то, во рту почему-то набралась слюна. Сергей не шевелился. Даже грудь не вздымалась. Из глубокой колотой раны в животе все еще текла кровь. Я смотрел на рану с удивлением и непониманием, я не помнил, как нанес ее.
Я поднялся шатаясь. Я был один, молодой и старый атаман были мертвы, а внутри разгорался невероятный пожар, исходящий от плеча и растекающийся по телу. Я поднял голову и завыл, отчаянно и дико как зверь, даже голос мой был по-звериному протяжен и гулок. Месть свершилась, отец и мать были отмщены, но кто я теперь? Птицы пугливо поднялись с деревьев, вдали притихли волки и тут я осознал, что теперь я князь-оборотень.
В пустом лагере, только ветер гулял припорашивая снегом тела убитых и шел, удаляясь черный зверь получеловек полуволк, он дошел до деревьев, оглянулся на дела рук своих и усмехнулся. Пророчество сбылось...