Аннотация: Это отчасти мемуарные вещи, а отчасти вымышленные, но в каждой сказке есть доля истины.
Предисловие
Бабушка, от этого слова веет теплом, уютом, вкусными пирожками. У этого слова наверное для каждого человека есть вполне живой образ. Добрые глаза, сморщенные, но мягкие руки и усталость, которую она тщательно скрывает. Бабушка, само слово мягкое и теплое, как связанный ею шарф, в который хочется уткнуться, когда холодно.
У меня была бабушка Ида добрая, мудрая и удивительная женщина. Она безумно нас баловала, позволяла нам почти все и потому, когда мы что-то творили, то обязательно звали ее. Руки у нее были золотые, она могла воткнуть палку в землю, и она бы зацвела, вот такие руки были. К сожалению сейчас ее уже нет в живых, а воспоминания остались, они уже не такие яркие как раньше, но все же. Когда я еще была маленькой, мы написали для бабушки сказку. Я хорошо помню, что даже книжечку сделали из половинки тетрадки. К сожалению это произведение потерялось в суете и беспорядке переезда, но память о нем я до сих пор храню. И вот нынче, я захотела вновь написать ту самую сказку для бабушки, я хочу посвятить ее чудесному человеку, который всегда будет жить в моем сердце: моей бабушке Иде.
Дом бабушки
Это было, когда я еще была маленькая. Летом мы ездили к бабушке на дачу. Наверное, вы сейчас подумали: "Ну, и что особенного? Все так делают". Но вы глубоко ошибаетесь. У моей бабушки был совершенно необычный дом и сад. Этот дом был живой. Да, да, можете начинать удивляться и качать головой, ведь это чистая правда.
Он был большой, с резными окнами и покатой крышей, из которой гордо торчала труба печки. Внутри просторные и светлые комнаты, всегда наполненные теплом и уютом. В углу примостился старенький патефон с пластинками. Четвертую часть нижней большой комнаты занимала русская печка, в ней ласково и убаюкивающее, потрескивал огонь. Длинный коридор за дубовой дверью, заканчивался небольшой кухней, оттуда всегда пахло пирожками и булочками. По певучей лесенке можно было взобраться на второй этаж или же чердак. Там круглый год жили пчелы и давали сладкий мед, а еще там жил дедушка домовой, он изредка ходил и кряхтел, напоминая о себе нерадивым постояльцам. Я и моя старшая сестра Марина часто забирались наверх и, притаившись, наблюдали, как прямо в доме из досок пола вырастают и расцветают разные полевые цветы: ромашки, клевер, анютины глазки, колокольчики. Пол чердака и зимой и летом покрывала мягкая зеленая трава, а под потолком птицы, залетающие через чердачное оконце, свивали гнезда. Очень часто с визгом и шумом мы забирались на эту мягкую траву и, разлегшись на ней играли, слушая чудные сказки старого чердака. Эти сказки возникали сами по себе в виде невесомых облачков прямо под склонами крыши. В такие моменты даже птицы притихали, внимая волшебным, добрым и поучительным историям.
Днем и вечером мы все собирались за большим столом, бабушка расстилала на нем белую скатерть и вносила пузатого самовара-самоварыча. Самовар-самоварыч гордо выхаживал по столу и разливал сладкий и крепкий чай в кружки, которые весело позвякивали ложками и хихикали от папиных усов. С кухни бабушка вместе с дядюшкой домовым приносили разные вкусности. Вся большая семья сидела за столом, обсуждала прожитый день и новости. Это было так приятно и хорошо.
Были в доме и кровати, которые не редко чуть покачивали нас с сестренкой перед сном под потрескивание огня в печке и тихое мамино пение. Старый патефон смущенно и немного хрипло пел, когда мы танцевали и прыгали, устраивая настоящий кавардак. Бабушка заходила в комнату и улыбалась, стоя на пороге и наблюдая за нами. В дальнем углу жил маленький паучок-почтальон, он старался не показываться на глаза моей сестричке и маме, потому что они не очень любят пауков, зато приносил только хорошие вести, спускаясь по паутине вниз на мою тогда еще маленькую ладошку.
Днем мы проводили время в саду. Сад был большой и тоже необыкновенный. В нем росли большущие ягоды и фрукты. Начинал давать урожаи сад самый первый, а заканчивал последним, потому бабушка часто звала наших соседей, чтобы они тоже полакомились чудесными дарами. А сад встречал друзей, помахивая ветками. Кроме фруктов, овощей и ягод в саду, на центральной грядке росли разноцветные нитки. Они были свернуты в тугие клубочки и, когда клубочки становились достаточно большими, бабушка срывала их и складывала в большую корзину, а потом долгими и прохладными осенними и зимними вечерами она вязала из этих самых ниток свитера и кофточки, штанишки и носочки.
Мы все очень любили и дом, и сад. Калитка сада и ступеньки дома умели петь. Когда мы приезжали, калитка гостеприимно отрывалась сама и заводила песенку: "Добрый день, добрый день", а ступеньки подрагивали и подпевали "какая радость, какая радость, заходите, заходите, мы вас ждем, ждем, ждем". И бабушка, слыша их песню, всегда выходила на крыльцо и улыбалась. А когда мы уезжали, ступеньки грустно пели: "Приезжайте еще, еще, еще", а калитка им вторила "до свидания, до свидания, мои дорогие". Бабушка махала платком, а порой и уезжала с нами. Тогда старый дом совсем грустил, ставни, двери и калитка запирались, ступеньки немного оседали, у деревьев и кустов поникали ветки. Дом тяжело вздыхал, готовясь уснуть до нашего следующего приезда, а дядюшка домовой высовывался из печной трубы на крыше и долго смотрел нам в след, пока лес не скрывал нас из виду. Таков был этот чудный дом.
* * *
Однажды, когда никого не было дома, даже бабушка уехала из него в свою городскую квартиру, калитку открыл странный человек. Он на цыпочках прошел по саду, поднялся по певучим ступенькам на крыльцо. Дом с любопытством приоткрыл дверь, поглядывая окнами на странного гостя. А человек зашел внутрь и направился к старому серванту, внутри которого лежали бабушкины серебряные ложки. Он бесцеремонно отворил дверцу и начал сгребать ложки в небольшой мешок. Дом недовольно заворчал, как старый пес, ему очень не понравился этот человек, а когда тот начал рыскать по комнате, собирая все самое ценное, что только находил, дом понял, что это вор. Первым очнулся старый патефон, он заиграл грозный марш и из угла, под эту музыку выскочила метла и швабра, они взвились в воздух и начали толкать и пихать пришельца.
Вор издал испуганный вопль и заметался по комнате. Половой коврик дернулся под его ногами, и вор упал. Брось мешок, грозно сказал дядюшка домовой. Человек разжал пальцы, оставляя мешок и, подскочив, пустился прочь из заколдованного дома. Каждая ступенька сочла своим долгом уйти из-под его ноги, а входная дверь так сильно толкнула негодяя, что он полетел на землю и растянулся. Вор с криками вскочил на ноги и помчался сквозь сад. Каждое дерево и каждый куст больно шлепали его по спине и ногам и попе, а калитка припевала "Брысь, брысь, не воруй, не воруй!!!", "Так, тебе так, подпевали ступеньки, будешь знать, будешь!!!"
Человек выскочил на узкую улочку дачного поселка и припустил во все лопатки, убегая от страшного дома, а дом довольный собой плотно закрыл дверь в ожидании, когда приедет его любимая бабушка и ее семья.
Когда мы все приехали на следующий день, дом был очень рад и дядюшка домовой наперебой со ступеньками и калиткой рассказывали, как они все вместе прогнали и наказали нерадивого вора. "Ты моя умница, мой любимый!" - шептала бабушка дому качая головой. А потом мы все пили чай с пирожками и обсуждали как все-таки хорошо, когда у тебя есть такой теплый и смелый дом.