Аннотация: Сборник эпизодов, которые крутятся вокруг Матиаса. Обновление от 13.11
За минуту до
-...ни! - Миль опустил переговорный браслет и сказал что-то грубое.
На управляющих панелях мерцали огни.
Черное веретено Вихря наматывало на себя кишки раненого мира.
Матиас сжимал венец Та-Рэнери, и крутился на кресле, и думал о том, что зря не пошел с магистром; о том, сколько веселого пропускает; и мечты и волнения беспорядочно путались в его сознании.
А взрыв был потом.
Глашатая, направленного в мир-донор, чтобы провозгласить погибель, звали Маллеа.
Матиас им не был.
Матиаса сотворили таким, каким он был; в том, кем он стал, он не был виноват. Он должен был приспосабливаться - кто же виноват в этом; он должен был поглощать информацию - из-за постоянного потока новых знаний его память постоянно обновлялась, и от прошлого в Р'Нэа осталась лишь пара ярких картин; и меняться, как по заведенному порядку меняются Лорды, как меняется красная лодка в горьком темном море, как меняется несчастное Сердце - но в потоке предопределенных трансформаций он нашел и отделил частицу себя.
Матиас, на самом деле, никем не был.
Когда он впервые ступил в новый мир - тот, который должен был уничтожить - все было таким чистым, таким новым, и он был еще никем, и он смотрел на мир в первый раз. И это мир был нов и прекрасен, прекрасен, как может быть прекрасно увиденное впервые, холоден и чужд, и был создан не для него.
А потом мир его поглотил и стал им.
Первое, что он услышал - оглушающую тишину.
В воздухе висела мелкая взвесь, не позволяющая видеть; как будто Хсаа'Р'Нэа вытряхнули как старую тряпку и весь песок Хсаа'Р'Нэа поднялся в воздух и смешался с этим миром - Матиас даже ощущал знакомый привкус. Он лежал головой на управляющей панели, в луже подстывшей крови. Поверхность была твердой, и он мог ее ощутить, и больше ничего.
Потом в мутной взвеси появились вспышки - как будто неподалеку пытались создать освещающую печать, но не смогли. Потом из мути явилась тень, и темный маг Эршенгаль склонился над ним, заглядывая в лицо. Он что-то спросил, но Матиас не услышал, помог сесть в кресле и пошел дальше.
Поле зрения немного раздвинулось: теперь Матиас видел людей, лежащих на полу, рядом и дальше. У управляющего центра больше не было стен, не было записывающих линз и защитных оболочек, и мира вокруг тоже не было. Матиас по-прежнему ничего не чувствовал; он чувствовал себя звездочкой посреди черноты, слишком далекой, чтобы ее свет кто-то мог увидеть; единственной живой точкой посреди пыльного небытия.
Он думал, что должен помнить момент разрыва миров; и что-то было в его сознании, уплывающие неоформленные формы, которые сознание не могло ни раскрыть, ни расшифровать. Но память отступала назад на несколько шагов, спотыкалась и проваливалась в пропасть.
Он создал простенькую освещающую печать. Это получилось долго; и сложно; как будто он делал ее первый раз, заново. Свет выхватил лежащие тела, новые и новые, сваленные грудами вещи, и те вдруг зашевелились, возвращаясь к жизни.
Матиас опустил ноги на пол, вспоминая, как двигаться, как стоять, и наклонился к ближайшему человеку.
Они встретились с Эршенгалем, пройдя круг. Эршенгаль тронул его за плечо и улыбнулся, как делали люди в знак поддержки, и Матиас улыбнулся в ответ, как подсмотрел у людей. Там, где был Вихрь, ничего не было видно, но Матиас был уверен, что Вихря не было.
Матиас слышал.
Шорох.
Пощелкивание сгорающих печатей.
Стоны, невнятное бормотание и жалобы.
Вокруг было много темной магии - последний всплеск магии Нэа, ядовитым укусом впрыснутый напоследок - и в восприятии светлого мага она давила и назойливо скреблась и скрежетала вокруг.
- Темную магию не использовать, - приказал Эршенгаль.
Миль его не послушал: Миль держал переговорный браслет на вытянутых ладонях, и все новые печати обматывались вокруг. Матиас мог представить, что Миль делал именно это, когда межмировой мост рушился - и даже не смотрел, как мост рушился - но Кэрэа Рейни в последнее время совсем ни с кем не хотел разговаривать, так что Матиас не был удивлен, что Кэрэа Рейни совсем не хотел говорить с Милем.
Иллерни появился среди людей, и приблизился к Милю, даже поспешно, даже испуганно:
- Миль, ваши щиты, они все...
Миль отвернулся.
Иллерни выглядел неясным, неустойчивым, когда повернулся к Матиасу и когда непонятно спросил:
- Матиас, вы чувствуете светлого магистра? Или темного?
Матиас прислушался - на самом деле, он ничего не слышал - и ответил:
- Нет.
Лица собравшихся вокруг людей стали палево-бледными
- Мы собираем отряды для разведки, - сказал высший маг Эршенгаль. - И начнем поиски.
***
Четыре часа после
- ...я не хочу приносить плохие вести, но мы должны рассмотреть вариант, что магистры мертвы.
Через несколько часов пыль еще висела в воздухе. Поисковые отряды вернулись ни с чем. Но в управляющем центре прибрались, и сейчас здесь были только четверо - Матиас, Эршенгаль, Иллерни и человек Миль.
- Гибель магистров всегда понятна сразу, - Иллерни вел себя так, будто извинялся за каждое слово, и при этом гнул свою линию непреклонно. - В нашем случае, при наличии фактора иного мира, могут быть варианты, но... Магистров здесь нет. Наши Источники, наш мир не может существовать без магистров. Нам нужно выбрать тех, кто заменит.
По мнению Матиаса, все было настолько ясно, что говорить не о чем. Тем более, важные решения не принимаются четырьмя магами в пыльной комнатушке посередине разрушенного мира. Им оставили инструкции, простые и четкие. Но темный маг Эршенгаль молчал, как будто происходила какая-то традиция.
А традиций в стране Аринди было как икринок в инкубаторе прорыва Тогтогшохх, и все такие же колючие, кусачие и злые.
Наконец Эршенгаль наклонил голову - как будто весь мир давил на него своим весом:
- Мой магистр приказал мне, что страна не должна развалиться. И я исполню его приказ в точности.
И Матиас соскочил с панели управления, потому что наконец-то можно было что-то делать:
- Ты поедешь на север, я поеду на юг, выпущу... людей из убежищ и включу антенны.
Перед глазами что-то вспыхнуло; вспышка без света; и Матиас на мгновение почувствовал то же самое, когда перед ним развернулся новый мир; когда машина выехала на утес и вокруг развернулось море; когда еще не магистр Кэрэа Рейни протянул ему руку, и для него зажглось личное солнце, такое маленькое и теплое, впервые в жизни лично его.
Но, наверное, Матиас неудачно прыгнул на пол.
Иллерни смотрел на них с выражением благоговения. Такое выражение, с точки зрения Матиаса, вечно появлялось у темных, когда кто-то добровольно вызывался работать.
Человек Миль все слышал, но безучастно молчал. Человек Миль стоял на своем месте, безвольно опустив руки. Матиас попытался заглянуть ему внутрь, и увидел только черную пропасть - но пустоту он и так видел вокруг.
Иллерни подобрался ближе и осторожно спросил, как будто в любой момент готовый исчезнуть:
- Миль? Вы теперь - самый сильный и опытный маг гильдии, и, раз заклинания не работают, именно вы...
- Высший маг Миль, - повторил Эршенгаль.
Миль поднял голову и посмотрел на него; потом перевел взгляд на Матиаса и скривил губы в ядовитой ухмылке, полной чистейшей ненависти:
- Рейни, - заговорил, с каждым словом поднимая голос. - Я все думал, что он еще может сделать. Он сказал, что я буду жить, и я стану жалеть - я не стану жалеть. Я восстановлю гильдию, я верну заклинания, я приведу эту проклятую страну к процветанию. Он не победит.
Матиас промолчал, потому что считал полезным молчать, когда ничего не понимаешь. Светлого магистра Рейни было не за что ненавидеть - светлый магистр Рейни был лучшим Лордом в мире - а человечек просто был неадекватным, это сразу было ясно. Остальные людишки молчали, потому что, очевидно, тоже не поняли.
А потом Иллерни аккуратно улыбнулся и голосом, в котором слышался лязг захлопнувшегося капкана, сказал:
- Хорошо.
- "Можете плыть"? - Миль вдруг с силой отшвырнул браслет. Браслет ударился о панель замерцал, и Миль торопливо схватил его обратно, но то сгорали печати.
Человек Миль пришел в себя только по дороге на Побережье. Матиас был в соседнем отсеке, лежал на диванчике и смотрел в окно, но он все равно все слышал - хотя маги и не пытались скрываться:
- Чем заслужила наша страна таких бед? Что мы сделали настолько ужасного, чтобы настолько прогневать мироздание? Один магистр загорец, второй снова из разведки, и даже не нашей!
Матиас мог бы сказать, что Кэрэа Рейни всегда отрицал принадлежность к разведке - но ему это нравилось; он, Матиас, из разведки, отчего Кэрэа Рейни не быть?
- Зато Аринди может сказать, что перепробовала все варианты, - мудро заметил Иллерни.
Перед машиной появлялись поля; темно-зеленые деревья с обломанными ветками. Эмпатический сигнал не шел далеко, но Матиас представлял цепь убежищ, и ждущих внутри людей, чудесные искры, которые ждут, чтобы их достали из коробки и смогли увидеть; города, и стеклянные окна, и цветы тут и там, жесткие горькие листья, колючки, мокрые скалы, дождь, серебряная скользкая рыба, море, маяки.. И Побережье приближалось, вставало перед ним, проявляясь из небытия.
- Но, учитывая, что наш новый магистр заарн, как воспримут светлые...
- Они же светлые! Даже если этот нелюдь при всех будет отрывать людям головы, какая-нибудь светлая Бринвен скажет, что светлый магистр споткнулся и случайно махнул рукой. Удивительная слепота.
Человечку Милю было завидно.
- Полезная, - поправил Иллерни.
- Но, Рейни, - мысли Миля все время крутились вокруг светлого магистра, уходили и возвращались, и Матиас одобрил бы это, если бы Миль не использовал имя Кэрэа Рейни только чтобы сказать о нем что-то плохое. - Я не понимаю, какой тварью надо быть. Считал, что кроме него в мире ничего не существует...
- Но, Миль, - ответил Иллерни вежливо, но твердо, - вы сами ни к кому не относитесь по-человечески.
На Побережье в домах выбило стекла, море слизнуло печати, и шел дождь.
И Матиас сказал:
- Светлого магистра Кэрэа Рейни нет. Я за него. Но он просил передать, что все будет в порядке.
И мир открыл глаза.
Матиас вместе с заклинателями успокаивал замок, который после вспышки запутался в коридорах и комнатах, и не успокоился, пока не нашел всех своих обитателей. Матиас восстанавливал печати, и открывал убежища, и помогал людям, и ехал по дороге, и мир говорил с ним множеством голосов, и мир был дорогой, дождем и окнами, и людьми.
К Милю постоянно подходили темные и люди, и задавали вопросы, и Миль всем отвечал, как будто знал их вопросы, а когда не отвечал, начинал раздавать указания Матиасу, и это было забавно, и все было так легко, как будто Кэрэа Рейни был рядом.
Матиас даже украдкой оглянулся, но нет, Кэрэа Рейни не было - но Матиас мог представить, что его магистр, как обычно, идет рядом.
Двое заклинателей стояли на пристани у "Песчаного ската". Они узнали новости последними, и Матиас слышал их разговор, когда проходил мимо.
- Неужели магистра Шеннейра больше нет, - один из заклинателей взмахнул рукам, словно в порыве чувств, не зная, как выразить и как передать. - Вот так ощущается свобода!
Им было страшно.
Венец Та-Рэнери Матиас принес в хранилище гильдии, и сам положил в окованный слоями железа ящик, и замкнул личной печатью, довольный тем, что выполняет все, как сказал магистр. Кэрэа Рейни бы гордился им; иногда Матиасу казалось, что он чувствует его присутствие. Кэрэа Рейни и раньше уезжал и оставлял его одного, и Матиасу было не по себе, и недавно, когда Кэрэа Рейни не хотел его видеть, Матиасу казалось, что он уходит, даже когда Кэрэа Рейни стоял перед ним и никуда не уходил; но Матиас знал, что надо всего лишь подождать.
Один оборот солнца, или два, как там считают время люди, или немного больше.
***
Два оборота солнца после
Личные покои светлого магистра Рейни были закрыты и запечатаны. Туда никто не заходил, как сказал Миль, и там не было ничего важного, как сказал Миль, игнорируя вопрос, откуда он знает.
Море ревело в темноте; невидимый ветер свистел в холмах, в черной ночи; белый круг катился по черному небу как белый глаз Лорда. Матиасу казалось, что он катится за ним и смотрит только на него.
- Мало того, что Рейни подставил Эршенгаля. Эршенгаль еще недавно был боевым командиром среди равных - у него нет такого авторитета, как у Шеннейра. Эршенгалю придется доказывать свою власть перед всеми этими... а Рейни считался учеником Шеннейра, и он мог бы...
- А я приеду к ним и все объясню, - Матиас был быстрым существом, как все тхие из Нэа, но за человеком не успевал. - Я светлый маг, мы все объясняем.
- ...хорошо, светлый магистр Рейни ненавидит Эршенгаля. Но тебя? Почему ему не жаль тебя? Подобрал на дороге существо, которое вчера глаза открыло, поменял как хотел и бросил. А ты даже неспособен понять!
Матиас вздрогнул и прикрыл уши ладонями. Теперь он понимал, почему светлые держались в отдалении, а недавно вообще сказали, что им плохо после взрыва Вихря, и заперлись у себя. Нельзя кричать рядом с эмпатом, но люди так делали. Про своего магистра Матиас слушать любил, но Миль магистра снова ругал.
Просторная череда комнат встретила их пустотой. Ставни на окнах были подняты, и отражения заплясали в стеклах как в зеркалах, когда Миль переступил порог и через плечо бросил:
- Поменяй символ. Рыбка была у Рейни. Ты - не Рейни.
Матиас искоса посмотрел на отражение: спрятал руки в рукава и широко улыбнулся, потом улыбнулся иначе и умильно произнес:
- Но я похож.
- Ты похож, - тоном, далеким от симпатии, сказал темный маг. - Умное существо.
Матиаса не так часто хвалили, так что он счел это приятной похвалой.
Темный маг так и не стал зажигать свет, и даже затушил свою печать. Предметы обступили их со всех сторон, непонятные и даже немного странные в темноте. Вот стол, на котором Кэрэа Рейни записывал указания для него, Матиаса; Кэрэа Рейни оставил все, что требовалось, и Матиас не мог объяснить, зачем пришел сюда и что хотел найти.
На ставне над столом была глубокая зазубрина, как будто в дерево с силой воткнули что-то острое. Странно; Матиас не мог представить, чтобы это сделал светлый магистр.
Человек Миль остановился посередине рабочего кабинета, ни к чему ни прикасаясь, и усмехался, запрокинул голову:
- Светлый магистр Рейни считал, что мир смотрит на него множеством глаз. И этот взгляд оказался для него слишком тяжел.
Матиас думал, что заберет подушку. Кэрэа Рейни не будет против, даже если недосчитается.
- Мой магистр отдал тебе рыбу, - упоминание символа напомнило другое. У Матиаса была подаренная ракушка, но ему казалось, что если он получит рыбу, то поймает и то другое, ускользающее. - Тебе она не нужна, и ты отдашь ее мне.
Темный маг над ним смеялся:
- Высший светлый Матиас, для соответствия должности вам нужно очень, очень сильно поработать над стилем речи.
Высший светлый Матиас с сожалением признал, что, должно быть, так и есть. Приобретая что-то, ты теряешь что-то.
Окна не пропускали шум моря. В комнатах было очень тихо. Молчать было хорошо; Матиас слышал даже свое дыхание, а белый круг двигался по небу, и время здесь шло не так невыносимо медленно, как снаружи.
Миль смотрел за окно, словно не хотел оборачиваться - и смотрел за окно, когда заговорил:
Корабль
из города Аннер
в город Шентагар
Идет через шторм
по высоким волнам
Свет маяка
пропал
на второй день пути
Мы не знаем, где мы...
Он пошатнулся, сжимая голову руками, и сдавленно, словно под принуждением, начал заново:
- Корабль из города Аннер в город Шентагар...
- Я знаю, - сказал Матиас. - Магистр рассказывал мне.
- Зачем Рейни все это знал?! - вспышка эмоций отобрала у человека Миля последние силы; но он был на ногах все время после Вихря, и Матиас знал, что люди не могут функционировать так долго - и человек устало обхватил себя руками и ушел, бесшумно прикрыв за собой дверь.
Море успокаивалось. Зеленоватые фосфо... фосфоресцирующие пятна плясали на крупной ряби, на мокрых валунах, отмечали белым квадратом раму. Матиас лег на пол, на светлую полоску, и раскинул руки; потом повернулся на бок, свернулся клубком и закрыл глаза, ощущая, как тишина и покой смыкаются над ним.
Комната окружила его как раковина, маленькую песчинку. Матиасу было тепло и уютно; он не мог бы почувствовать печаль, даже если бы хотел. Если бы он поселился здесь, в этой комнате; но здесь, в Аринди, традиции...
Море качалось на волнах. Мир бережно держал его в ладонях и смотрел множеством глаз - наконец-то кто-то на него смотрел.
"Этот мир отнимет у тебя все", - сказал светлый магистр.
У Матиаса не было ничего, что можно было бы отнять.
Утро было ясное, как будто умытое водой, а у человека Ринвеля были чернющие тени под глазами и красные от недосыпа глаза.
Человек Ринвель ждал снаружи у входа в светлый блок, и ждал уже давно. К Матиасу он бросился чуть не бегом, но нерешительно остановился в нескольких шагах, и Матиас кивком позволил ему приблизиться, вспоминая, кто это, и слушая сбивчивый доклад.
После взрыва Вихря кораблики нэртес вымело с моря, и больше их не видели; продуктовый караван из Загорья благополучно достиг Аринди, и Загорье уже посылало следующий. Еще Загорье предлагало построить дорогу, чтобы Загорью было удобнее снабжать прекрасную страну Аринди, но соединяться дорогой со светлейшим Загорьем даже по нынешним временам было слишком вызывающе.
- Светлый магистр Кэрэа Рейни... - бывший работник внутренней службы нервно сглотнул, смотря в сторону, но пересилил себя и выдавил, - ничего не передавал вам насчет меня?
Внутри невзрачного маленького человечка бушевал вихрь из страха и сумасшедшей надежды. Вихрь выше крыш гильдии и выше побережья, и Матиас пригляделся к нему и ухмыльнулся своей идее, и подошел ближе и тепло сказал:
- Магистр Кэрэа Рейни говорил мне о вас, Ринвель.
При упоминании собственного имени темный маг прерывисто вздохнул и поднял заблестевшие глаза.
- ...что вы хороший человек, и он полагается на вас. Он жалел, что не успел поговорить с вами.
Так легко получить человеческое сердце.
Легко, если тебе протягивают его сами. И Матиас вовсе не собирался отказываться.
***
Четыре дня
Матиас давно знал, что люди склонны постоянно переживать. И что люди, испытывая печаль, становятся странными и ведут себя так, как будто их ударили и им больно.
Матиас старался их поддерживать, быть уверенным, быть спокойным, быть веселее - но это не работало. Они не оставляли его одного, они смотрели с сочувствием, когда думали, что он не видит, они говорили вполголоса, они не говорили о Кэрэа Рейни или говорили совсем мало, и им постоянно было больно, и их эмоции, тоскливые и серые, затапливали с головой, и Матиас задыхался.
- Скажите, магистр, нам нужно убрать рыб? - спросила Мевика, глава Остролиста, и это все произошло снова. Как будто упомянуть летучих рыб, поднятых в честь магистра, было плохо.
- Кэрэа Рейни нравились рыбы, - Матиас пытался объяснить; Матиас улыбался людям, морю и цветным рыбам и пытался передать то, что он думал, хотел выразить магистр Кэрэа Рейни. - Он был рад их увидеть. Тем более, мы победили. Ему бы хотелось, чтобы люди смотрели на ваших рыб и радовались, а не оделись в белое и боялись поднять глаза.
И снова.
Снова.
- Где я ошибся? - он спросил у Нефер. Внутренняя служба или инфоотдел сопровождали его постоянно, но говорили с ним или Миль, или Иллерни, или Нефер, не подпуская других, потому что таковы в темной гильдии были игры иерархий.
- Вы все делаете хорошо, светлый магистр, - Нефер его хвалила; хотя после того, как бывшие заместители Нэттэйджа осознали, что расправа от Шеннейра им больше не грозит, они себя не помнили от счастья. - Светлый магистр должен сохранять присутствие духа в любой ситуации, не позволяя личным эмоциям взять вверх. Но хорошо и показать, немного, намеком, как сильно вы на самом деле скорбите...
Когда Матиасу надоедало, он мог сделать шаг в сторону. Спрятаться от людей уроженцу Р'Нэа не стоило труда.
Нефер оглянулась, не замечая, совсем не замечая, и позвала:
- Иллерни!
Иллерни всегда был там, где нужно. Матиас подозревал, что человек Иллерни всерьез претендовал на влияние на светлого магистра, и с удовольствием отодвинул бы Нефер, но по статусу во внутренней службе он ей подчинялся.
- Заарны, на самом деле - очень веселые существа. Они любят играть, прятаться и выпрыгивать, - Иллерни сразу понял, что случилось, и не стал волноваться. Впрочем, то, что было внутри Иллерни, любило играть и не умело волноваться. - Им в их жизни не успевает стать скучно.
Но - в самом деле. То, что Матиас делал, было неправильно для светлого магистра.
***
Пять дней
Каждый раз, когда высший Джиллиан появлялся перед ним со своей табличкой, Джиллиан делал это с таким надрывом и решительностью, как будто хотел сообщить о возвращении Хсаа'Р'Нэа, не меньше.
В прошлый раз Джиллиан сообщал об уловах рыбы - точнее, о том, что корабли рыбаков все еще не могут выйти в море.
Высший Джиллиан сорвался из Шафрана после экстренного оповещения, и уже успел побывать у Полыни и несколько раз навестить Побережье. Высший Джиллиан напрягал с первого появления. И во всех предыдущих встречах тоже - когда пытался заморозить в сугробах, и когда пытался утопить в озере, и когда Матиас чуть не сдох в том подвале, и Матиас вспоминал это каждый раз.
"Вы должны отдыхать, - четкими черными буквами гласила табличка. - Любые существа должны тратить время на восстановление и сон".
Говоря совсем уж честно, высший Джиллиан Матиаса пугал.
Матиас не чувствовал себя уставшим - он чувствовал себя полным сил - и немного потерял счет времени. В очередную ночь он был во Флоксе-34, а утро встречал в Ирисе, на границе с Ньен.
Город заполняли синие сумерки. Ночь еще лежала на горах; море не было видно во тьме. Матиас смотрел за балконные стекла, устроившись в кресле под меховым одеялом, и иногда прикрывал глаза. Он хотел увидеть, как просыпается человеческий город.
Первым проснулся странный шуршащий звук: звук тревожным шелестом разнесся над холмами, а потом Матиас подскочил на месте, закрывая уши - на той стороне полыхнули прожектора, завизжали трубы, и хорошо поставленный голос бодро заговорил:
"Доброе утро! Просыпайтесь, скорее просыпайтесь, граждане Ньен и граждане нашей прекрасной Аринди! Утренняя смена приступает к работе. Ночная смена идет домой отдыхать от трудов. Начинается новый замечательный день, полный забот о нашей любимой родине!"
На высокой ноте голос умолк и заиграла бравурная музыка.
Хлопали ставни, и заспанные люди испуганно высовывались наружу: внизу, на улицах, слышались встревоженные голоса. На той стороне бухты, над берегом Ньен, в кромешном мраке горели огни, перекрикивались заводские гудки, и динамики, установленные нарочно как можно ближе к границе, легко покрывали оба соседних города.
Матиас вышел на балкон, зажигая над собой яркую печать, привлекая внимание, и успокаивающе помахал рукой. Музыка наконец оборвалась - темные сумели восстановить поглощающие звук печати - и сумрачный голос сообщил:
"Отбой тревоги. Повторяем, отбой тревоги. Жители Ириса, возвращайтесь по домам".
- Новое правительство Ньен такое же мерзкое, как все предыдущие, - как обычно, было непонятно, восхищается Иллерни или не одобряет. - Но это традиция, а мы находим опору в наших традициях!
Как Матиас понимал, будить граждан Аринди с такими страшными целями было очень неконвенционно.
- Ньен, все же, такая замечательная страна, - Нефер прикусила карандашик, которым до этого увлеченно черкала в блокноте, и мечтательно закатила глаза. Блокнот назывался планировщик, и Матиас не был уверен, но все же видел, что один из его разделов носил имя "мои творческие идеи на сегодня".
В правление гильдии опять набрали людей, которые были еще хуже, чем загорцы или заарны. Или же в Аринди устоялась традиция закрывать глаза на милые маленькие причуды начальников внутренней службы.
Заводы в восточных ариндийских городах полностью встали; западные города отчитывались, что еще живы, и большего от них требовать было невозможно; Вильям радостно сообщал, что Звезда Повилики до сих пор не взорвалась.
Матиас помнил всех этих людей еще с тех времен, когда общался с ними заместо Кэрэа Рейни и не давал разорвать Кэрэа Рейни на кусочки. Глупые, наивные человечки. С главой города Мальва он тогда так разругался, что наглый человек дергался от одного его голоса.
Белое небо смотрело открытыми глазами. Море страшно раскачивалось в своем ложе и лезло на скалы. На дороге появились новые трещины, и на повороте, мокром от брызг, машину занесло; после этого водитель свернул в первый же туннель и поехал по той стороне гор. Здесь дул ветер, раскачивая машину, и пригибал серебряные метелки травы к земле.
Далеко над морем ходили синие вихри: сначала их было два, потом четыре. Сопровождающий темный маг, заметив интерес, сообщил, что у него есть знакомый, а у знакомого знакомый, который может подвести катер прямо к вихрям, если магистр желает посмотреть... Матиас понадеялся, что это не запишут в планировщик.
Связь до сих пор работала несколько часов в день с перерывами: техники уже ходили по переговорным комнатам, смурные и взъерошенные, как будто их окатили холодной водой и заставили слушать музыку Ньен три часа. На каждый город было выделено точное короткое время, и в полдень Матиасу обещали личный канал с Шафраном.
В переговорной никого не было, что не значило, что никто не вел запись. Были белые, светящиеся изнутри стены, белое кресло, стол и висящая над ним мутная рамка. Передаваемое изображение было нечетким и постоянно плыло и теряло человечность, а голоса искажались и прерывались.
Командиры светлой общины выглядели торжественно и отчужденно. Матиас от волнения царапнул ногтем стол и быстро отдернул руку, увидев оставленный глубокий разрез. С такого расстояния он не мог почувствовать эмоции, но ему казалось, что если он присмотрится, сможет увидеть.
- Мы приветствуем вас, - в глазах Кайи жили мутные тени. - Мы окажем вам всю поддержку, которая в наших силах. Сообщения в ячейки направлены.
- Третий блок Звезды Повилики злится и греет остальные, но мы уговорили его подождать, - Бринвен говорила быстро, уверенно и оживленно. - Машины в Шалфее, Таволге, Шафране воют от боли от остановки и от застоя крови. Мы дали им анестезию и запустили малый круг.
Светлые наклонили головы и чуть ли не хором произнесли:
- Мы ждем ваших приказаний.
- ... они отдали приказы своим ячейкам. Только послушайте это!
Иногда Матиасу казалось, что он видит тот момент, когда появляется Иллерни, и если постарается, то может поймать его, в этот короткий, мерцающий момент. Но так не ведут себя светлые магистры.
- У них есть выделенные еще Нэттэйджем свои каналы, и я должен вам сказать, там сейчас максимальная загрузка. Общаются шифровками. Делают, что хотят, - Иллерни оперся о погашенную рамку, на которой еще остались отпечатки наслоившихся изображений, и погладил ее чуть ли не с ласковой похвалой. - Кэрэа Рейни был для них чужаком, у вас с ними совсем нет общих корней. Может быть, для беспристрастности магистра и к лучшему... В любом случае, светлые маги декларируют вам верность. Это хорошо.
- А они не должны... грустить, - Матиас наконец поймал за хвост свое непонимание, - потому что Кэрэа Рейни здесь нет?
Светлые Побережья грустили.
- Конечно, - равнодушно и со всеобщим пониманием ответил Иллерни. - Но какой у них выбор? Расстраивать вас или показывать, что вам не рады?
Темный маг выдвинул второе кресло, которое Матиас до этого не замечал, и сел напротив, опершись подбородком на сложенные руки и устремив на собеседника дружелюбный непроницаемый взгляд. Кажется, сегодня в переговорной комнате темный маг Иллерни запланировал собственные переговоры. И, возможно, эти переговоры никто не мог услышать.
Кэрэа Рейни говорил, что есть люди, которые не горят ни от чего, и не привержены ни к чему: темный маг Иллерни был из таких.
- Магистр Шеннейр говорил, что не допустит к высшей власти никого, кто был на Кималеа. Я вижу это жестоким... нельзя сказать, что это не разумно... И я должен сообщить вам, Матиас. Тёмная гильдия примет вас как замену, потому что вам, единственному из светлых, не за что нас ненавидеть.
"И потому что вы надеетесь, что мной будет легко управлять".
Хотя Матиас отдавал себе отчет, что в глазах темных выглядит наивным и незнающим: так и было. И что гильдия воспринимает его куда менее опасным, чем светлый магистр Кэрэа Рейни. Это давало шанс, как бы сказал Кэрэа Рейни: о нем будут заботиться, его будут беречь, но чтобы стать чем-то большим, чем игрушкой из иного мира, придется приложить много сил и труда.
Кэрэа Рейни предусмотрел все, когда делал выбор.
Его магистр знал все заранее.
Надо быть осторожным, сказал Матиас сам себе.
- И, конечно же, вы всегда можете рассчитывать на меня, - Иллерни подарил ему ободряющую улыбку: волны его эмоций оставались спокойны. Темный маг вновь повернулся к переговорной рамке, ускользая в сторону вместе со словами: - Вашим светлым требуется адаптация. Это займет не один год, но все методики известны. И, главное, светлым готовы помогать, в отличие от... от темных... никто не любит темных. Я думал над вашим предложением. Я, Иллерни из внутренних залов Аннер-Шэн, никогда не рвался к власти; у меня никогда не было ни разрушительных амбиций, ни желания драться за высокий пост, ни участвовать во всех этих интригах; мне нравится мой участок работы, и я никогда бы не стал претендовать на большее...
Можно ли было хвалить себя более сильно.
- Но, если я нужен гильдии, я готов принять пост высшего мага.
А еще потому, что наверх выбились юные выскочки вроде Джиллиана, и стерпеть это Иллерни не мог.
"Гвендолин больше нет, и Иллерни придется самому обеспечивать себе место в новой гильдии. Он был достаточно долго рядом с властью, чтобы проникнуться ее очарованием, достаточно, чтобы стать заметным, и чтобы сделать свои ошибки. В конце концов, Иллерни старше большинства темных. Может быть, он и не хотел бы становиться высшим магом. Но он может либо идти вверх, либо упасть вниз... а там мрачно, внизу".
Так сказал светлый магистр.
Матиас помнил, что потом светлый магистр засмеялся и сказал, что подобное погубило Нэттэйджа.
- Но у меня есть условие, - и все-таки Иллерни был полезен - важен - настолько, чтобы при назначении на высший пост его уговаривали. - Вы создадите комиссию по адаптации светлых, и я стану ее главой.
В Иллерни не было ничего злого. Его мысли были чисты. Иллерни хотел себе светлую гильдию, и только это заставляло его сердце биться чаще.
***
Через бесконечное количество времени
"Экстренные ритуалы лова - ритуалы ловли солнца - во время бедствий... "
Матиас щелкнул по наушнику, останавливая запись.
Как разведчик Хсаа'Р'Нэа, Матиас мог с полным правом утверждать, что чем больше он узнавал о человеческом обществе, тем меньше понимал.
"Утверждены первыми магистрами, которых создали для этих ритуалов..."
Попытка за два дня запихнуть себе в голову полную историю Аринди оказалась ошибкой. Матиас наивно считал, что успеет прочитать ее полностью, не ограничиваясь отрывками, которые сочла нужным подготовить внутренняя служба - сочла нужным для образования нового магистра. Поначалу Матиасу даже нравились все эти пропуски [данные утеряны].
Мотор машины гудел совсем тихо, но даже так разговор темных, которые его сопровождали, был едва слышен.
- Мирретей предлагает вам место в первой главной башне Шафрана или второй главной. Интересно ли вам... - Иллерни наклонился вперед, к магу напротив. Миль смотрел в окно; кому-то другому, он, может, не ответил, но Иллерни ответил:
- Мне ничего не интересно.
На повороте, кроме машины внутренней службы, уже стояла вторая машина, а высший Джиллиан стоял перед ней.
Матиас сначала спрыгнул на землю, потом приблизился, и только потом посмотрел на табличку, и выдохнул:
"Тела не обнаружены".
Что ощущали другие, он уловить не успел.
Море, сизо-стальное, грозно качалось у берега. Небо закрывала дымка - инфоотдел предполагал, что началось извержение Кималеа. Диагностические печати отключились первыми.
Волновые башни чудом уцелели, потому что по всей стране чудом уцелели только печати, установленные Олвишем Элкайт. Потому что Олвиш Элкайт вбивал их намертво. Остальные то работали, то нет, а границы рухнули полностью. Впрочем, как сообщал Бретт - который никогда не занимался границами, и чья душа была спокойна - рухнуло совсем немного. Маги гильдии на это скривили лица, но Матиас тоже считал, что получилось смешно.
На площадке уже горели костры - скорее дымные, чем огненные. Площадку защищали склоны холмов, от ветра и от чужих взглядов. Прежде чем проводить экстренные ритуалы, которые вдохновят людей и дадут надежду, гильдия хотела проверить, получается ли у магистра гильдии хоть что-то.
Матиас чувствовал, как ворочается земля, готовясь встань на дыбы и сбросить крошек-человечков и их глупые игрушечные города. Матиас бы рассказал, если бы мог описать, что на небе печати, кружащиеся солнца со спицами, точки и спирали; может быть, на языке Р'Нэа смог бы, но люди не слышали и половины звуков. И теперь, когда он об этом подумал, Матиас вдруг засомневался, а может ли он до сих пор говорить на родном языке.
- У вас прекрасно получается, - было не сразу понятно, что за принужденная гримаса на лице у Миля. Обычно люди так улыбались. И, сохраняя эту улыбку, вымученную тихую и мирную, он таким же искусственным тоном произнес: - Из вас получится хороший маг.
Сквозь плотную дымку проступил сияющий оловянный круг, и успокоенное море заблестело рябью.
Ветер у стоянки продувал насквозь.
Маги из внутренней службы попытались зажечь тепловую печать, не смогли, и грелись у горелки. Иллерни достал термос и протянул дымящуюся кружку, и мягко укорил в ответ на отказ:
- Магистр. Вы должны научиться есть человеческую еду.
Матиас втянул дым, впитывая информацию, и на всякий случай отступил на шаг:
- Я не имею с вашей едой родство, и потому я не могу ее есть.
Противную человеческую привычку обсуждать важные дела за едой Матиас не понимал и не принимал. За съеденную в прошлый раз ложку его однозначно осудили, и потому сейчас он не собирался даже пробовать.
- Наш светлый магистр всегда скидывал на других проблемы, которые не хотел решать, - Миль перестал смотреть на море и видеть то, что видел только он, и присоединился остальным, и его вернувшееся раздражение было таким родным, но все еще недостаточно сильным.
Иллерни ничуть не изменился в своей укоряющей мягкости. Почти.
- Ну что же, Миль. Если светлый магистр Рейни вам доверил, вы могли бы это решить, - и откинул крышку контейнера, который вез с собой. - Вы можете съесть ваших родственников!
Внутри контейнера шевелились розовые медузы. Контролеры оживились, подбираясь ближе, и Матиас сделал еще шаг назад, ловя тихое:
- И у нас теперь новый магистр, Миль, - и Иллери расстроенно всплеснул руками: - Нет? Их было нелегко выловить в таком бурном море. Сейчас вас питает проявленный Источник, но что будет дальше? Вы будете слабеть, и вы доведете себя до истощения, и этого никак нельзя...
- В конце концов, все магистры жрут людей, - с мрачным смирением признал Миль. - Уверен, кто-то вызовется сам. И будет рад. Сумасшедших у нас...
Джиллиан подошел ближе, прислушиваясь, заставляя контролеров потесниться, и, со своей обычной решимостью, закатал рукав и резанул по руке.
Алая пряная жидкость хлынула на землю, заполняя голову вспышками алого и черного, и Матиас отшатнулся и отвернулся, зажимая рот ладонью, от приступа тошноты и скрутившей тело боли, до хруста костей, до сумрачного подвального света перед глазами.