- Ага, Сашка видел, как она на такси к дому подъехала, айда скорей, а то увидеть хочется, мочи нет.
Люся торопливо сняла фартук и, ополаскивая в тазу руки, спросила:
- Мож переодеться? Она одна приехала или со своим?
- Вроде, с ней Санька никого не видел, стало быть - одна.
Девушки торопливо вышли за калитку и направились к дому, стоявшему на краю деревни.
Мила была их подругой, которая года три назад вышла замуж и покинула родные места. О её замужестве до сих пор ходили разные толки, а свадьбу вспоминали при каждом удобном случае, потому что это было самое удивительное, что когда-либо происходило в деревне. Ещё бы, ведь Мила стала женой самого шейха, который устроил всё по самому высшему разряду. Мало того, что столы ломились от разных заграничных вкусностей, так ещё и целый отряд официантов прислуживал, как в самых лучших ресторанах, отчего женщины, которые должны были этим заниматься, чувствовали себя королевами. Мужики тоже были не в накладе, и с сознанием дела дегустировали заморские напитки, то и дело, сравнивая их с самогонкой бабы Нюры. Все девчонки, от мала до велика, с обожанием смотрели на молодого арабского красавца, в надежде - а вдруг заметит, ведь говорят же, что у них богатые могут иметь не одну жену, а несколько. Вон он, какой щедрый, какую свадьбу отгрохал, да и кольца подарил не только невесте, но и её подружкам, матери привез целую коробку всякой всячины, а отцу подарил "Мерседес", правда не совсем новый, но "Мерседес" - такой машины даже в поселке ни у кого не было.
На следующий день после свадьбы, ещё не отошедшие от хмельного родители и зареванные подруги, проводили молодых в далекую Арабию. Сначала от Милки приходили письма и даже фотографии, где она красовалась на фоне восточных базаров, в нарядных, увешанных коврами комнатах или возле экзотических пальм.
- Вон ведь, как у них, - рассматривая снимки, с завистью комментировали Люська с Тамарой, - пальмы вокруг, ковры, посуда золоченая, комната в сто раз больше ихней холупы - действительно шахиня! Эх, повезло же Милке.
Потом, письма стали приходить без фотографий и реже, а затем, и вовсе пропали. Год от неё не было вестей и вот - явилась.
Весело переговариваясь между собой и строя разные предположения, девушки скоро дошли до старого, покосившегося домика, и с шумом ввалились в небольшую комнату.
- Милка, зараза такая, ну наконец-то! - бросились они тормошить подругу, стоявшую возле раскрытого шкафа.
- Давай, показывай, чой-то у тебя тут такое, - беспардонно стала вытаскивать вещи с полок Люська, - Ух ты, какая кофточка, вся бисером расшита, а платье..., это что за материал такой, прям воздушный. Конечно, у них там барахло получше нашего будет, вон какая юбка, только длиннющая больно....
Вдоволь накопавшись в Милкиных вещах, она наконец угомонилась и, плюхнувшись на диван, сказала:
- Ну, давай рассказывай, как ты там? Надолго приехала, а то не успеешь всё рассказать, а нам бы всё поподробнее, - подмигнула она, и они с Тамарой весело рассмеялись.
- То есть, как насовсем? Ты что, сдурела? - выпучив глаза, возмутилась Люська, а через секунду озвучила свой вывод - Наверное, пьет, сволочь, а потом дерется. Знаем мы таких - мой постоянно, как налижется, так в драку лезет, зашибить может, зараза. Ну, так это у всех, сама понимаешь - бьет, значит любит.
- Нет, не пьет он вовсе, а уж драться..., пальцем меня никогда не тронул, - успокоила Мила.
- Наверное, он жадный, - после раздумий, заключила Тамара и кивнула в сторону шкафа, - шмоток мог бы и побольше купить.
- Нет, он совсем не жадный, а вещи я привезла только те, которые мне нужны. Там всё оставила, даже украшения, только колечко при мне свадебное, на память....
- От, дура! - ахнула Люська, - Точно умом рехнулась - не пьет, не лупит, не жадный, пальмы кругом, ковры, на базаре вон сколько всего..., а может он тебя работать с утра до ночи заставлял или насильничал?
- Да ты что? - засмеялась Милка, - Всё нормально - не работала я, вообще ничего не делала - там прислуга была, а про насильничание вообще глупости. Просто..., понимаете, девчонки, устала я там как-то, такая тоска взяла, что хоть волком вой. Сначала всё было ничего, а потом так обрыдло, что я места себе не находила. Каждую ночь дом снился, лес, речка, мама с папой, вы, все наши..., иногда просыпалась вся в слезах, а он успокаивал, говорил, что мол привыкну, да какое там! С каждым разом всё хуже и хуже, словно в клетку попала - страшно так и не вырваться. Ну, он видит, что такое дело, и отпустил меня с родными повидаться, только слово взял, что вернусь обязательно. Я слово то дала, а как вышла с самолета, небо да березоньки родные увидела, сразу и поняла - никогда больше туда не вернусь, хоть убейте меня.
Вечером, когда подруги возвращались домой, Люська остановилась на полпути, и возмущенно хлопнув себя по ягодицам, отчаянно прошипела:
- Нет, ну ты видела идиотку, а? Сбежать от хорошего могла только конченная дура!
- Да, откуда ты знаешь, про это хорошее? Ты там была? - заорала на неё, всегда спокойная Тамара, - "Там хорошо, где нас нет" - так ещё моя прабабка говорила, только видишь, как всё обернулось-то? Хорошее там, где мы есть, понятно? - уже спокойнее добавила она и, напевая, пошла в сторону дома.