Мишка только вернулся из армии. Служил не где-нибудь, на самом Байконуре. Тогда, в середине шестидесятых это слово вызывало душевный трепет не только у девушек. В те годы, в эпоху первых полетов в космос, вернуться и сказать:
- Я служил на Байконуре! - было почти равным подвигу. Он видел космонавтов! Может пожимал кому-нибудь из них руку? Но рассказывать об этом нельзя! Давал подписку: "Строго засекречено".
Мишка очень долго не снимал военной формы. В клуб, на танцы и свадьбы ходил в щегольской, затянутой кзади и опоясанной широким ремнем, гимнастерке. Ослепительная бляха с пятиконечной звездой, настоящий иконостас из значков на груди. Галифе тогда уже были не в моде. Мишка носил прямые зеленые, тщательно отглаженные, с острой стрелкой, брюки. На свадьбы и в клуб одевал брюки с узкими красными лампасами, купленные в гарнизонном магазине "Военторга" незадолго до демобилизации.
Глаза сельских девчат нет-нет, и останавливали свой взгляд на Мишкиных лампасах. Казалось, они видели сначала лампасы, а потом все остальное, включая гимнастерку и ее содержимое. Но Мишка не отдавал предпочтения ни одной из девчат. Внимание его было приковано к юной, на целых пять лет младше его, Лизе. Она в позапрошлом году закончила семь классов. Дальше учиться не пошла.
В поле прашевать Лиза не любила. Предпочитала работу в колхозном саду, на винограднике, в огромном малиннике. Работая, Лиза с утра до вечера распевала песни. Знала она их великое множество. На эти песни, как карась на червя и клюнул Мишка. Все механизаторы стремились в поле. Там вспашка, культивация, опрыскивание ... Там и денег побольше.
Мишке, как, вернувшемуся с героической службы на Байконуре, предоставили право выбора трактора. За Мишкой шли "салаги", только закончившие училище механизации и ждавшие повестки в армию. Свободных тракторов было три. Старенький, но на ходу "Универсал", гусеничный ДТ-54 и совершенно новый, только с конвейера - "Беларусь". Мишка неожиданно выбрал "Универсал".
- Зачем тебе "Универсал"? - вопрошали трактористы Мишку. - Воду на огород и говно с фермы качать? Шиш заработаешь!
Мишка настоял на своем. Бригадир тракторной бригады только пожал плечами:
- Дурак!
К весне всю технику привели в полную "боевую готовность". Особенно старался Мишка. С конвейера не видевший краски, отремонтированный "Универсал", сиял ярко-оранжевым цветом. Сначала была работа на ферме. Когда очистили от осенне-зимних нечистот коровники и свинарник, Мишка поехал на небольшое, расположенное за околицей, озерцо. На буксире тащил за собой мощный насос и пожарный, с наконечником, шланг.
Полдня отбивал мощной струей воды Мишка нечистоты с трактора. Потом под давлением помыл и насос. Отвез на колхозное озеро, закрепил насос цепью к, глубоко вкопанному в берег, рельсу. Подъехав задним ходом, накинул широкий ремень на колесо насоса и боковой барабан "Универсала. Отъехав, натянул. В тот же день опробовал технику. Все системы Мишкиного орошения работали исправно.
Подошло время высадки рассады. Мишка в вечера закачал в цистерну воду и утром, не спеша, шел к своему трактору. На огороде полным ходом шла высадка рассады. Все работали. Работала, непрерывно распевая, и Лиза. Пробовали подпевать ей другие женщины с бригады, но куда там! А Мишка, слушая Лизкин голос, шел к своему "Боевому коню".
Скоро вода в цистерне дошла до критической отметки. Звеньевая просемафорила Мишке. Мишка завел свой "Универсал". Пошла вода. Но случилось непредвиденное. Во время работы двигателя Мишка не слышал голоса Лизы. Скоро дали знак "Стоп!". В Мишкины уши вновь полились Лизины песни. Так и слушал Мишка, а с ним вся бригада до вечера песни в исполнении Лизы-песенницы.
Ночью прошел ливень. Утром продолжалась морось. Колхозники остались дома. Все, кроме Мишки. С самого утра Мишка уже был на бригаде. В углу двора, уже давно обросший кленами и диким хмелем, стоял старенький списанный "Универсал". Руки не доходили отправить его на металлолом. С трудом снял Мишка выхлопную трубу, отнес в мастерские. Начал Мишка мастерить невиданное чудо. Подобрал трубу, которую можно было одеть на выхлопной патрубок "Универсала! До вечера измучил сварщика, токаря, кузнецов. Выпросил на складе автозапчастей три, бывших в употреблении, выхлопных компенсатора и еще какие-то трубки. До обеда просверлили более тысячи отверстий. Клепал, варил, опрессовывал и вальцевал до самого вечера. Осмотрел свое техническое детище. Космический аппарат с Байконура, и только ...
Утром на повозке с ездовым огородной бригады доставил свое "байконурское" изделие на озеро. Насадил на выхлопную трубу, затянул хомуты. С замиранием сердца завел Мишка трактор. Барабан крутится, а трактор не работает. Чуть дрожит. Не слышно! Что твоя председательская "Волга", только еще тише!
Качает Мишка воду, женщины высаживают рассаду. Лиза, работая, распевала песни. Слышно все до мелочей. Разлетелась, как птицы, по бригаде, а потом и по всему колхозу весть об истинной цели Мишкиного усовершенствования. Мужики потешались. Парторг распорядился зарегистрировать Мишкино рацпредложение и выдать премию. Женщины весь день жужжали в Лизкины уши:
- Без ума он от тебя! Специалист! Хозяйственный!
Во время обеда звеньевая поставила вопрос на голосование:
- Кому еще муж поставил бы такую чертовщину, чтобы лучше слышать, о чем жена разговоры ведет?
Не поднялась ни одна рука.
- Лиза! Лови счастье за хвост! Улетит - не поймаешь. Парень видный!
Не лежало к Мишке Лизкино сердце. Не то, чтобы не нравился! А просто, ну просто никак! Пусто в сердце. И не занято вроде, а пусто!
Подключились к взятию "Бастилии" ребята, Мишкины друзья. Как кино, так лучшие места в центре зала оставляют свободными. Никому не дозволяют сесть! Однажды даже бригадирскую жену с насиженного места согнали. Не тронь! Это Мишкины места! Бригадирша покорилась.
Дома мама не давала покоя:
- Что ты ждешь? Парень геройский, работяга, семья нормальная! Но самое главное - любит он тебя! Смотри, пропустишь свое счастье!
- Не лежит мое сердце к нему! Может и неплохой, только не люблю я его!
- Стерпится - слюбится ...
Приходили к Лизе по вечерам парни. А с ними, вроде бы случайно, всегда был Мишка. Сидел, больше молчал. Подошло время осенних свадеб и проводов а армию. И снова ребята, верные друзья устраивали так, что Лиза оказывалась рядом с Мишкой. То какой-либо парень попросит Мишку с ним поменяться местами, то вдруг девушку, сидевшую рядом с Лизой, позовут к себе подруги. На свободное место садился Мишка.
На одном провожании в армию оказался рядом с нашими героями, уже отслуживший, разбитной колхозный шофер, Мишкин одноклассник. Налили стопки:
- Чтоб служилось легко и вернулся героем!
Повернулся одноклассник к Лизе:
- Ты что, не желаешь ему легкой службы и счастливого возвращения? Нехорошо!
- Я желаю, но я не могу пить! Противная водка! Горькая!
- А мы винца, сладенького!
Налил друг Лизе стопку вина. Через силу выпила. Потом стала есть. Повеселела, вроде настроение лучше ...
- А мы еще по стопочке! - подмигнул друг Мишке. - Чтоб служилось легко и в караул не посылали!
Вторая стопка пошла легче. Лиза впервые пошла танцевать с Мишкой. Скоро на свадьбах Лиза садилась рядом с Мишкой самостоятельно, без приглашения. А рядом всегда на страже счастья стояли и сидели друзья.
- Сегодня вино не пьем! Кислятина! - сказал однажды Мишкин друг. - Водка абрикосовая, чистое лекарство.
Так постепенно втягивалась Лиза с головой в компанию и стопку. А весной по селу пролетела новость:
- В начале июля у Мишки с Лизой свадьба!
Свадьба была, как свадьба. Только на любой свадьбе самая красивая - невеста. Лиза была самая красивая на собственной свадьбе. Только, когда подходили, желали счастья, чокались, с каждым пригубливанием Лиза добросовестно глотала то, что было налито в рюмки. Порозовела ...
Старший брат, приехавший на свадьбу из Костромы, озабоченно наблюдал частые Лизкины пригубливания. Он работал фельдшером в наркологическом кабинете. Кое-что видел ...
Когда смолкла музыка, Лиза неожиданно встала и запела. Это было так неожиданно! Пела Лиза на собственной свадьбе так, что все гости смолкли и встали. Когда невеста закончила песню, вся свадьба дружно и долго аплодировала. Только, пожалуй самая пожилая гостья, дальняя родственница жениха, перекрестившись, тихо сказала, словно про себя:
- Ох, не рыдать бы ...
И старший брат Лизы до конца свадьбы был чернее тучи. Не нравилась ему сегодня сестренка, ох как не нравилась!
Молодые сразу перешли жить в дом жениха. Мишкины родители, чтобы не стеснять молодых, перешли жить во времянку со всеми удобствами. Такую времянку и времянкой не назовешь!
После свадьбы все, особенно Мишкины друзья, были желанными гостями в доме молодых гостеприимных хозяев. По любому поводу накрывали стол. Готовить Лиза умела. Пила наравне со всеми. Мишка, как обычно, выпив рюмку, максимум другую, отставлял рюмку подальше, либо переворачивал вверх дном. Лиза, вдруг полюбившая быть в центре внимания, выключив магнитофон или телевизор, пела песни. Друзья дружно подпевали.
Новый год встречали у Мишкиного брата, посаженного молодых, на прошедшей летом, свадьбе. К концу встречи вдруг все увидели, что Лиза мертвецки пьяна. Ее непрерывно рвало. Через день поехали к врачу. Обследовав, врач вынес вердикт:
- Беременна! 10 - 11 недель.
Дал рекомендации, в числе которых был запрет на употребление алкоголя. Выйдя от врача, Лиза сообщила Мишке о беременности. Мишка от счастья был на седьмом небе. Лиза же, о запрете алкоголя Мишке ничего не сказала. Домой ехали счастливые, в приподнятом настроении.
Через пару недель молодую семью посетила патронажная акушерка, которую Лиза гостеприимно пыталась усадить медичку за стол. Акушерка отказалась. Дав рекомендации, повторила запрет врача на алкоголь. С этого дня начались в семье проблемы. Мишка, одолевавший ранее одну-две рюмки, перестал пить вообще и ввел в семье сухой закон. Убрали все спиртное. Свекор, прославленный винодел, продал все вино оптом.
Тем не менее, приходя домой, Мишка замечал, что глаза жены неестественно блестят, стала более живой жестикуляция, лицо стало более выразительным. Мишка заподозрил неладное. Лиза где-то покупает и тайком пьет спиртное? Позвонил Лизкиному брату-наркологу. Тот, будучи на расстоянии более полутора тысяч километров, посоветовал обратиться к врачу наркологу на месте.
Разразился скандал, итогом которого явился выкидыш. Лизу госпитализировали, оказали необходимую помощь. На вопрос врача об употреблении алкоголя, клятвенно заверила, что алкогольные напитки в рот не берет. А ночью Лиза дала приступ алкогольного делирия - белой горячки. Сделала стресс всему отделению. И медперсоналу и беременным с роженицами. Лизу срочно изолировали, оставив в отделении, так как началось обильное кровотечение.
По поводу неотложного состояния врачи сделали вызов санавиации. Приехавшая бригада долго совещалась. Потом решили эвакуировать пациентку в республиканское учреждение. Там по приезду состоялся консилиум. Был поставлен вопрос об операции. После операции, вышедшая в коридор к Мишке пожилая женщина хирург-гинеколог сообщила, что Лиза в будущем иметь детей не сможет.
В тот вечер в городе Мишка напился до потери сознания. Подобрала его милиция, но учитывая критическое состяние в результате алкогольного отравления, отвезли в реанимацию. Последующие дни Мишка пил беспробудно. Ночевал у дальнего родственника, который с удовольствием составлял ему компанию. За неделю с лишним у Лизы он ни разу не был. Привез их домой Мишкин отец, которому по телефону сообщили, что Лизу выписывают и просили приехать.
Дома Лиза лежала. Мишка проводил вечера с "друзьями", напиваясь каждый вечер до бесчувствия. Потом внезапно прекратил пить. Вернувшись домой, ухаживал за Лизой, кормил ее чуть ли не с ложечки. Лиза стала капризной, возбудимой, плаксивой. Часто закатывала истерики. На фоне истерики у нее развился очередной приступ белой горячки. Вместо того, чтобы вызвать медработника или скорую, Мишка безостановочно избивал жену, пока не прибежали, на зов родителей, соседи и не связали Мишку. Лизу не надо было вязать. Она лежала без сознания.
Вызвав скорую, обоих отвезли в реанимацию. Потом обоих поместили в разные наркологические отделения, где муж и жена провели несколько месяцев. Вернулись домой почти одновременно. Их приезд оказался очередным шоком для близких. Мишка просто не видел жену. Собрав свои вещи, Мишка переселился в комнату, имевшую отдельный выход. Ежедневно ходил на работу, приходил вовремя, заходил к родителям, к жившей по соседству, двоюродной сестре. Ужинал чаще всего у нее.
А Лиза, окрепнув, утверждала, что из свадьбу просто сглазили. Однажды, одевшись, пошла к знахарке, чтобы снять порчу. Привели Лизу соседки, наткнувшись на нее, стоящую у столба, обхватив его руками. С трудом оторвав от столба, привели домой. Лиза вырывалась, пыталась идти в обратном направлении. Возникает вопрос:
- А где же мама Лизы? Почему она не принимает участия в судьбе дочери?
Мама Лизы находилась в это время в онкоинституте, где ей была сделана операция по удалению легкого. Однако, распространившиеся метастазы быстро делали свое дело. Вскоре мама Лизы скончалась. Еще до кончины приехал из Костромы брат. Он с помощью родственников готовил похороны.
Странные, пожалуй, безумные были эти проводы матери в мир иной. Брат с оставшимися родственниками готовил усопшую к похоронам, а Лиза, что-то громко рассказывая себе, ходила по комнатам, проходила, ни разу не взглянув на, лежащую в гробу, мать. Затем, не поднимая голову, беспрестанно что-то декламируя, ходила взад-вперед по тропинке, делящей уже неухоженный огород пополам до самой лесополосы,
Провожающие в последний путь, родственники и соседи не выпускали Лизу из поля зрения. Все время один-два человека следовали за ней. Потом Лиза выходила на улицу. И снова, взад-вперед, быстрым шагом, как челнок, сновала вдоль села. На кладбище проводить маму, Лиза не пошла. Ее пробовали взять под руки, подвести, попрощаться с мамой, но она, вырвав руки, продолжала ходить вдоль огорода.
После похорон Лизу вновь поместили в психиатрическую клинику. Снова несколько месяцев неустанного лечения. Месяца через два к ней неожиданно приехал навестить, бросивший пить, Мишка. Приехавшего Мишку Лиза вначале узнала, сказала, как его зовут. Но на вопрос врача, кем приходится ей Мишка, ответила:
- Дядя ...
Выписали Лизу, когда она стала ориентироваться в своей личности, узнавала Мишку. По приезду у нее короткие периоды относительно ясного сознания сменялись длительным ступором. Летом неожиданно стала уносить из дома различные вещи, меняла их на самогон. Бутылки с самогоном прятала в скирде соломы. Сделав два-три глотка из горлышка, вроде бы оживала, появлялись проблески разума.
Однажды ближе к вечеру во дворе появились две незнакомые юркие старушки в темном. Мишка, полагая, что они пришли к матери, направился за сарай, чтобы позвать маму. Но старушки пришли к Мишке. О чем-то долго говорили они с Мишкой в комнате. Разговор прервала, вернувшаяся с огорода и увидевшая на пороге дома галоши, Мишкина мама.
Еще не старая женщина, войдя в комнату и, увидев увещевавших Мишку старух, женщина поняла цель их прихода.
- Мы православные, крещены в православии, и такими останемся! Уходите! Люди сами грешат, а потом сами расплачиваются. А вы, как вороны, быстро собираетесь туда, где беда грянула! Уходите, пожалуйста! И больше не приходите!
Мишка согбенный, глядя в пол, молча сидел на табурете.
Чтобы Лиза не выносила из дома вещи, Мишка поселил ее в своей комнатушке, убрав оттуда все, что можно вынести. Оставили кровать и голые стены. Болезнь ее прогрессировала быстро. Она уже не искала алкоголь, не переодевалась, не умывалась.
Все заботы, неожиданно для всех, взял на себя Мишка. Регулярно, насколько это было возможно, мыл, переодевал. Свекровь приносила тарелку каши или борща. Скоро Лиза перестала просить принести поесть, перестала самостоятельно принимать пищу. Накормят с ложечки, и то хорошо. Ее навязчивыми движениями была ходьба. Сначала ходила по комнате, потом выходила во двор. В сторону огорода ее не тянуло, больше порывалась вырваться на улицу.
Если калитка была незапертой, Лиза выходила и направлялась по улице в любую сторону. Ее догоняли, хватали за руки, за плечи, разворачивали и вели домой. Она не сопротивлялась. Если она подходила к калитке с крючком, накинутым с другой стороны, либо калитка была завязана тесемкой или обувным шнурком, попробовав открыть один раз, Лиза успокаивалась. Как развязать шнурок, она уже не соображала. Ходила по двору, потом шла в дом. Ходьба ее стала медлительной, как в фильме с замедленной съемкой. Прежде, чем ступить ногой, Лиза ощупывала перед собой почву. Затем у Лизы стал прогрессивно расти живот. Пришедшая по вызову, акушерка сказала:
- Это асцит. Ей осталось совсем недолго ...
Однажды вечером Лиза легла в свою кровать и больше не встала. Хоронил ее Мишка с соседями и роднёй. Брат успел прилететь утром в день похорон.
Через несколько месяцев почувствовал себя плохо Мишка. Стал бледным, похудел, стал быстро уставать на работе и дома. К врачу его почти насильно отвез двоюродный брат. Во время обследования были выявлены метастазы в печень и, в основном, в спинной мозг. Очага первичной локализации, сказали врачи, не выявили. В мир иной Мишка последовал за Лизой ровно через полгода.