Конец апреля шестидесятого. Тоцкий учебный военный полигон Приволжско-Уральского военного округа. Закончились очередные учения. После обеда полевые кухни запылили в направлении Городка. В отдельной роте связи ждали приказ выдвинуться к основному месту дислокации в Оренбурге. Повзводно солдаты сосредоточилась на опушке смешанного леса. Многие деревья засохли на корню и напоминали, покрытые зеленым лишайником, серые скелеты. С западной стороны обугленные ветви деревьев казались обрубленными единым взмахом гигантского топора. Обожженные стволы сосен, словно кровоточа, источают смолу. "Старики", оглядевшись и понизив голос, рассказывали, что шесть лет назад над учебным полигоном была взорвана атомная бомба. Сразу после взрыва, по дымящейся земле пошли в учебную атаку танки.
Призванный прошлой осенью, Мирон Каймак, имевший за плечами десятилетку, закончил курсы радистов в отдельном учебном батальоне связи в Свердловске. За период прошедших учений не спал и не переобувался более двух суток. Во время учений проверяли способность радистов без перерыва на отдых, не раздеваясь и на сухом пайке безошибочно вести передачу и принимать радиограммы. На вторые сутки стало подташнивать. Казалось, закроешь глаза и мгновенно уснешь, как умрешь. А сейчас, когда все кончилось, даже вздремнуть не тянет. С трудом стянув с потных ног сапоги, расстелил влажные портянки на щетине, едва начавшего зеленеть, куста терна. Босые ступни подставил щекочущему ветерку и теплым солнечным лучам. Уложив под голову вещмешок, расслабился, закрыл глаза. Сквозь полудрему слышались голоса солдат, устроивших на опушке леса борцовский ринг. Зрители азартно подбадривали соревнующихся.
Что-то заставило Мирона открыть глаза и скосить взгляд влево. Мимо него, украдкой оглядевшись, в сторону зарослей кустов шиповника прошел, уже сидевший на дембельском чемодане, Степан Уразов. Его настоящее имя было Сыбан. Так писали в увольнительных. За кустами Степан, осмотревшись, присел, вроде по надобности. Мирон видел только сапог старослужащего. Все остальное было скрыто густыми, перекрывающими друг друга, ветвями шиповника. Выждав, Степан сунул руку под прошлогоднюю листву в самом центре куста и вытащил штык-нож в рыжем чехле. Уразов молниеносно разулся и сунул нож за штанину галифе. Намотав портянку, обулся. Немного посидев, похлопал по голенищу сапога и направился к своему отделению.
Мирон вспомнил. Неделю назад, в самый разгар учений в мотострелковом батальоне, прибывшем из Куйбышева, разразился скандал, связанный с пропажей на полигоне штык-ножа к автомату АК-47. Скандал почему-то быстро замяли. Батальон нынешним утром погрузился на грузовики и отбыл.
Пройдя после призыва курс молодого бойца, Мирон знал, что каждый штык-нож для автомата имеет номер и приписан к конкретной воинской части. С ножом в руке можно идти в рукопашную. Одним движением штык-нож крепится к автомату. В лезвии клинка предусмотрено продолговатое отверстие, которое предназначено для соединения штык-ножа с ножнами. Штык-нож, объединенный с ножнами, превращается в ножницы-кусачки, предназначенные для перекусывания колючей проволоки и любых других проводов. Для защиты бойца от удара электрическим током ножны и ручка ножа выполнены снаружи из пластика, который является изолятором. На обухе ножа имеется насечка, необходимая для перепиливания толстой проволоки или иных материалов, которые невозможно перекусить. Ножом с насечкой можно пользоваться как обычным напильником. Ножом можно пилить металл, резать провода под напряжением, откручивать болты.
- Штык-нож может использоваться, как консервный нож, ложка, вилка, лопатка, чистилка для ногтей, шило, ледоруб, молоток, отвертка, открывалка для бутылок! - учил и показывал каждое действие новобранцам, прошедший войну, старшина. - Штык-ножом можно даже рубить дрова. Кто забудет хоть одну возможность штык-ножа может в лихой час погибнуть сам и подвести своих товарищей!
Мысли Мирона о возможностях использования штык-ножа прервал зычный голос старшины роты связи:
- Рота-а! Повзводно! Стройсь! По отделениям занять места у машин согласно расписания для следования к пункту назначения! Дежурные в пути остаются у включенных радиостанций! Командиры отделений замыкающие! По местам!
Чуть разбежавшись, солдаты, почти не касаясь перекладин металлических лесенок, без шума взлетели в кузова машин и заняли места. Стоявший на подножке последней машины, командир роты дал отмашку:
В субботу после завтрака командир взвода вручил увольнительные второму отделению, показавшему на учениях лучшие результаты в обеспечении связью приданных подразделений и провел инструктаж. В городе ребята разделились. Мирон с земляком Ваней Дьяченко из Чугуева и ефрейтором кавказцем Габитом сначала пошли в кино. Потом был обед в кафе под открытым небом. Глотая слюну, солдаты наблюдали, как за соседним столиком три мужика начальственного вида вливали в себя стопку за стопкой. Но солдаты держались. Мимо столиков уже второй раз прошел комендантский патруль. Скосив глаза патрульные наблюдали за обедающими вояками.
- Ничего! - вселил в друзей надежду чугуевец Дьяченко. - За путями по Уфимской есть дедок. Самогон варит - глаза вылазят. Тяпнем по стакану! Рядом лес густой, отдохнем подальше от патрульного ока. А потом в часть.
Кавказец пытался отказаться.
- Не будь бабой! Все в ажуре! - не унимался Иван.
Дедок жил за железной дорогой в пятидесяти метрах от густого низкорослого леса. Водка у деда действительно оказалась забористой, вот только запах ... Точнее вонь ... Выпив, вояки нашли небольшую прогалину и присели на остатки скирды прошлогоднего сена. Чугуевец и кавказец вздремнули. Мирон сидел и бездумно смотрел на плывущие в небе редкие облака. Он ощущал, разливающееся в груди, уютное тепло. Впервые, за все время с начала учений, все тело Мирона приятно расслабилось. Вскоре хмельная волна поднялась и ударила в голову сначала шумом, напоминающим многоголосый фон коротковолнового диапазона его радиостанции Р-140. Скоро постоянный шум сменился пульсирующими толчками в затылке, стала невыносимой нарастающая боль в висках. Мирон повалился на сено. Открыв глаза, тут же закрыл. Медленно плывущие, облака внезапно ускорили свой бег, стремительно понеслись вверх и назад. Потом тошнотворной каруселью облака закружились вместе с небом. Мирон ощутил нарастающий вал тошноты. Рот внезапно наполнился обильной слюной.
Мирон вскочил. Успел отбежать от стога сена, на котором похрапывали его приятели. На ходу его стошнило. Съеденный обед и выпитый самогон полным ртом устремились на траву. Чтобы не упасть, Мирон ухватился за кривую березку. Вторая волна тошноты была мучительнее первой. Скоро рвать стало нечем, но мучительные конвульсии в животе не прекращались. Держась за березку, Мирон, наклонив голову, открыл рот. Казалось, обильному мучительному потоку слюны не будет конца. Он застонал. Его собственный стон напомнил ему предсмертное мычание скота, которых во времена его детства в соседнем дворе забивали татары. Наконец Мирон перевел дыхание. Повернувшись к стогу сена, посмотрел на товарищей. Они даже не поменяли позы. Чугуевец Дьяченко, широко раскинув руки, спал на спине. По лицу блуждала лукавая улыбка. Во сне Ванька видел нечто приятное и веселое. Кавказец спал ничком. Мирон вытянулся рядом и закрыл глаза. Скоро он провалился в спасительный сон, унесший его от сожаления о выпитом самогоне, от мучительной тошноты и головной боли.
Казалось, Мирон спал одно мгновение. Разбудил его запах табачного дыма и тихий говор сидевших рядом друзей. Во рту пересохло, страшно хотелось пить. В голове продолжало шуметь, на душе было муторно. В который раз он забыл мамино заклинание: не пить!
- Не идет тебе это зелье, сынок! - причитала мама над, стоящим на четвереньках за школой, Мироном. - тебе в рот нельзя брать спиртное. Мирона тогда стошнило за праздничным столом, когда после вручения аттестатов зрелости, учителя, родители и ученики сообща сели праздновать окончание средней школы. То же ему внушали и дядья, старший и младший мамины братья-ветеринары, привозившие в детстве Мирону кобылий кумыс.
- Все отдал бы за глоток кисло-сладкого газированного кобыльего кумыса ... - подумал Мирон, пытаясь вытолкнуть языком и сплюнуть, собравшуюся во рту густую, клейкую, с противной горечью, слюну.
- По субботам танцы в общежитиях швейной фабрики! А рядом общежития хлопчато-бумажного комбината. Девчата - пальчики оближешь. Пошли!
Кавказец откликнулся охотно. Мироны все было безразлично. Через несколько минут друзья были у дома культуры швейной фабрики. Но войти не успели ...
- Ваши увольнительные документы!
Друзья не заметили, когда возле них, словно из-под земли появился дежурный патруль. Старший лейтенант повторил:
- Предъявите увольнительные!
Бежать было поздно. Солдаты протянули увольнительные. Старший лейтенант внимательно изучал бумаги:
- Вроде все в порядке ...
Неожиданно офицер прерывисто потянул носом:
- Вы пили кажется ...
- Никак нет! Товарищ старший лейтенант!
- В комендатуру! Там разберутся!
Подъехала комендантская машина. Забравшись в кузов, друзья увидели еще двух незнакомых рядовых.
Ехали недолго, минут пятнадцать. Но за эти минуты одного из солдат-попутчиков два раза стошнило. Глядя на блюющего, Мирон с трудом подавил в себе рвотные позывы. Приехав в комендатуру, всех, за исключением заблевавшего автобудку солдатика, поместили на гауптвахту. Машину отогнали к фонарю освещения:
- Машину отдраить внутри и снаружи! Чтобы блестела, как у кота я..а! Иначе будешь драить до самого утра, а потом еще каждый день до конца гауптвахты!
Ночь провели на нарах по двое. Как только дежурный потушил свет, на невольников набросились клопы. Утром все поднялись с багровыми отечными физиономиями. Особенно досталось чугуевцу.
Утром помощник коменданта с капитаном-артиллеристом подошли к, окованной железом, двери гауптвахты. Помощник коменданта откинул глазок и почтительно уступил место капитану. Артиллерист изучал арестованных довольно долго. Почему-то предпочтение отдал Мирону Каймаку, чугуевцу Ивану Дьяченко и кавказцу.
- С этими побеседуешь сам! А третьего, - капитан кивнул в сторону, сидевшего на крайних нарах, Каймака, - проведешь в твой кабинет. Я с ним проведу беседу лично.
Капитан прошел в кабинет помощника коменданта. По-хозяйски расположился за столом, папку положил на стол, фуражку на тумбочку, причесался, подул на расческу и достал папиросы "Север". В этом кабинете капитан бывал не раз. Постучал мундштуком по пачке ...
В дверь постучали:
- Разрешите войти, товарищ капитан?
- Разрешаю ...
- Задержанный радист отдельной роты связи рядовой Каймак по вашему приказанию явился!
- Явился! Явление божье! Не явился, а прибыл!
- Так точно, товарищ капитан! Задержанный радист отдельной роты связи рядовой Каймак по вашему приказанию прибыл!
- Присаживайся, Мирон Макарович! Что за фамилия у тебя такая?
- Фамилия ...
- Что она означает? Не интересовался?
- Не знаю ...
- Откуда родом?
- Крымчанин ...
- Понятно ... Татарин?
- Никак нет, товарищ капитан! Отец был русским, мама белоруска!
- Почему отец был?
- Отец погиб в сорок шестом под Коломыей во время войсковой операции по зачистке Станиславщины от остатков лесных банд.
- В роду татар, турок не было?
- Никак нет, товарищ капитан! Русские мы. Фамилия такая ...
- Каймак в переводе с турецкого означает сметану. Кстати, оладьи, блины на татарском звучит "кыймак". Любишь блины? - глубоко посаженные серые глаза капитана излучали тепло.
- Так точно, товарищ капитан! Люблю!
- И я их люблю! Со сметаной ... Кыймак с каймаком ... А-а ...
Солдат поежился, сжался. Непонятный какой-то капитан! ... Дома мама часто готовила оладьи. Ели со сметаной ...
- Откуда призывался?
- Джанкойский райвоенкомат Крымской области, товарищ капитан!
- Адрес!
- Город Джанкой, Фабричный переу ...
- Адрес, где самогон вам продали! Быстро! Смотри мне в глаза!
Мирон поднял глаза и тут же опустил. У него не было сил смотреть в эти мгновенно изменившиеся, холодные, со свинцовым отливом, всепроникающие глаза. Он почувствовал, подступающую к горлу тошноту. Его потянуло в туалет. Вспомнил, что со вчерашнего обеда в туалете еще не был. Не пустили ...
- Улица Уфимская, номера не запомнил. Домик небольшой, старый. Черные резные наличники. Но рядом длинный сарай и сразу лесок ...
Тяжелый взгляд капитана не отпускал его. Мирон чувствовал себя обессиленным. Ему казалось, что он не в состоянии вдохнуть воздух.
- Это не все ... Что еще? Что скрываешь? За сокрытие ответишь отдельно! Быстро!
Капитан, казалось, читал мысли. Во рту Каймака стало сухо.
- Товарищ капитан! Случайно увидел ... Штык-нож ...
- Кто похитил нож?
- ... Степан Уразов ...
- Как все происходило? Вот лист бумаги, ручка ... Пиши подробно!
Капитан снял трубку телефона:
- Как там дела? ...
Послушав пол-минуты, капитан молча положил трубку. Размял папиросу и, наконец, закурил. Мирон закончил писать.
- Поставь дату ... Время сейчас десять часов и три минуты утра. Записал? Внимательно прочитай еще раз! Распишись!
Подписав рапорт, солдат обессиленно уронил ручку. Ему казалось, что он вот-вот потеряет сознание.
Капитан открыл папку и вытащил еще один лист бумаги:
- Прочти внимательно, запомни каждое слово. Вверху напиши свои фамилию, имя и отчество ... Внизу поставь дату и также распишись! В двух местах!
Каймак начал читать... Взгляд его споткнулся на первых строчках. Это было, отпечатанное на пишущей машинке добровольное согласие информировать обо всем, что происходит в части. Внизу отдельно была отпечатана расписка о неразглашении тайны сотрудничества с органами государственной безопасности.
Мирон опустил взгляд, голова ушла в приподнятые, сразу ставшие узкими, угловатые плечи. Словно защищаясь от удара, солдат сгорбился, голова наклонилась влево.
- Что задумался? Ты ведь сам, добровольно рассказал о самогонщике и хищении штыка! Мы тоже храним тайну, не опасайся! Своих честных и ответственных сотрудников мы всегда защитим ... Если не нарушишь закон ... Разомни пальцы рук! Чтобы подпись была четкой и натуральной!
Мирон, как автомат, положил ручку на стол. Словно ему предстояло взять в онемевшую от холода руку телеграфный ключ Морзе и передать важную радиограмму, потер ладони и размял пальцы. Поставил время, дату, не спеша расписался. Капитан положил обе бумаги в папку из коричневого кожзаменителя и щелкнул замком:
- Я буду сам тебя приглашать для бесед. На случай непредвиденных обстоятельств: горелую спичку обожженной частью воткнешь в трещину на развилке березы, что у угла столовой. Запомни! Все как прежде! Ты не должен давать повода догадаться о твоей работе солдатам и офицерам! Помни! Тебе оказано доверие ... Впредь о выпивке забудь! Будут проверять и тебя! Свободен!
Вернувшись в свой служебный кабинет, на двери которого вместо таблички был прибит жестяной номер, капитан открыл свою коричневую папку. Пробежав глазами текст, достал из стопки на полке новую, тонкого серого картона, папку с надписью: Дело No __. За словом "Начато" _ поставил дату. Несколько секунд смотрел сквозь зарешеченное окно на, медленно меняющие очертания, белые облака.
- Кыймак, куймак, коймак, каймак ... Оладьи, блины, сметана, пенки ... А еще кыймак в одном из тюркских наречий означает "Осколок". - капитан был мобилизован в органы госбезопасности сразу после окончания отделения тюркской филологии факультета восточных языков университета.
На лицевой стороне папки, где должна быть фамилия секретного сотрудника, крупными буквами написал: Осколок. Под этой кличкой Каймаку предстояло пройти путь от информатора спецслужб и далее. Капитан достал дырокол. Раздался щелчок. Скрепив оба листа скоросшивателем, разогнул лепестки, закрыл папку и аккуратно завязал тесемки. Открыв нижнее отделение сейфа, отправил туда новое "Дело". Тяжелая дверца закрылась бесшумно. Дважды щелкнул замок ...
Отсидев на гауптвахте положенные десять суток, наказанные радисты продолжили службу. Внешне все было как прежде. Первое время капитан не тревожил Мирона, не давал каких-либо конкретных заданий. Происшедшее на гауптвахте чаще представлялось Каймаку когда-то виденным сном. Даже не кошмарным, как показалось вначале. В увольнительных он стал бывать чаще, но всегда один. Проходя мимо закусочных, буфетов и пивных, глотал обильную слюну:
Скоро редкая увольнительная Мирона обходилась без встреч с капитаном. По внутреннему коммутатору капитан произносил одно, реже два слова. Это было местом предстоящей встречи. Время свиданий было оговорено капитаном раз и навсегда. В парке, в столовой либо в библиотеке капитан встречал Мирона чаще в синем спортивном костюме. Вопросы капитан задавал конкретные, так же коротко давал задания. Создавалось впечатление, что капитан всегда опасался куда-то опоздать. Расспросив и дав поручение, внезапно поднимался и, не прощаясь, уходил.
- Вероятно на встречу с очередным ...
Как назвать свою новую должность или поручение, Мирон не знал. В роте имели хождение тихие разговоры об осведомителях, доносчиках, стукачах, звонарях, наушниках ... Мирон внутренне противился этим определениям. Он себя таковыми не считал. Ближе ему было определение "сексот". Но ему казалось, что и это слово звучит, как ругательство. В своих мыслях он называл себя полным определением новой должности: секретный сотрудник.
По тому, какие вопросы и как их задавал капитан, создавалось впечатление, что офицер сам присутствовал при разговорах солдат в казарме, столовой, во время перекуров.
- В роте я не один, - проносилось в голове у Мирона. - Он все знает. И дает мне об этом понять. Значит проверяет меня, а через меня проверяет остальных! Ему нужна только правда, действительное положение дел ...
Мирон стал строже относиться к себе. Наблюдая за другими, уверенный, что надзирают и за ним, новоиспеченный секретный сотрудник, казалось, следил за собой со стороны. Когда звучала команда "Подъем", он не позволял себе, как прежде, секунду-две с наслаждением вытянуться в койке. Мгновенно вскакивал и одевался, про себя считая секунды, хотя необходимости молниеносно одеваться при побудке и раздеваться при догорающей в пальцах старшины спичке, не было. Так повелось у связистов, метеорологов, шифровальщиков, писарей, переводчиков. Да и строевая подготовка была не так строга, как у царицы полей - пехтуры. Тайно и явно связистов считали солдатской элитой.
Койку Мирон заправлял с удовольствием так, что по краю об острый кант, как говорил старшина, можно было "порезаться". Сапоги стал начищать до зеркального блеска. В каптерке подобрал, оставленную кем-то, из уволенных в запас, обувную щетку. В гарнизонном магазине купил пуделко (круглая жестянная коробочка - укр. польск.) сапожного крема. Второй набор для ухода за обувью хранил в будке нового ЗИЛа под блоком питания радиостанции Р-140.
Куцые часы строевой подготовки в роте Мирон Каймак использовал по полной. По команде "Смирно" он уже не втягивал голову, как раньше, отчего приподнятые плечи казались уже. Его голова гордо восседала над чуть опущенными и расправленными плечами. В нем крепло ощущение собственной значимости и исключительности. Вне дежурства Мирон больше проводил время в учебном классе. Он без устали "набивал" руку в скорости передачи и тренировал слух, упражняясь в скорости безошибочного приема радиотелеграфных сообщений. На прошедших всеармейских соревнованиях по радиоспорту он занял третье место. На его груди красовался знак "Радист первого класса". На погонах появилась третья нашивка. Мирон Каймак стал сержантом.
Одновременно, еще с допризывного периода, сержант Каймак от первой до последней страницы изучал журнал "Радио". Свободный от дежурств, Мирон часами изучал армейские средства связи. Изучал схемы новой, только прибывшей в роту, транзисторной аппаратуры. Любые неисправности находил и устранял самостоятельно, качественно и в срок. Заместитель командира роты по материально-техническому обеспечению, коротко называемый зампотехом, старший лейтенант Марченко, не вскрывая, сданной в ремонт радиостанции, поручал ремонт Мирону.
- Разберись! Что неясно, спросишь. С мелкими деталями не возись. Меняй блоки целиком! С деталями будем разбираться на стенде. Передатчик надо вернуть к среде. В четверг танковый батальон отправляется на маневры. Не экономь! Главное - качество и в срок!
Старший лейтенант Марченко, двадцать шестого года рождения, был призван в Саратове в январе сорок пятого. Сразу же был направлен в Оренбург на курсы радистов. До фронта не доехал. Закончилась война. В июле в составе роты связи мотострелковой дивизии оказался на Дальнем Востоке. Повоевать не успел. Приданная второму Дальневосточному фронту рота связи была расположена на окраине Благовещенска. В городе находился штаб второй армии. С октября сорок пятого продолжил действительную в, ставшем родным, Оренбурге. Закончил техникум связи, в котором познакомился с очаровательной телефонисткой Машей.
В пятьдесят девятом в семье Алексея Ивановича Марченко родилась третья дочь. Жили они в двухкомнатной квартире при гарнизонном общежитии. Алексей Иванович дорожил женой и был без ума от подрастающих дочерей. Однажды старший лейтенант пригласил к себе, бывшего в увольнении, Мирона Каймака. В тесной небогатой квартире старшего лейтенанта было удивительно уютно. На стенах два, нарисованных на байковых одеялах, ковра. На одном из них с огромными рогами, стоящий на опушке леса, не то лось, не то олень. На втором изображена пара целующихся лебедей.
На вешалке висел, укрытый целофаном, парадный мундир офицера. Мирон приблизился. Слева на груди медали "За Победу над Германией" и "За Победу над Японией". На правом отвороте кителя масса разных значков, среди которых выделялись "Гвардия", "Почетный радист СССР" и синий знак об окончании техникума. Навесная самодельная этажерка заполнена литературой по радиотехнике. От толстенного "Справочника начинающего радиолюбителя" до разных справочников по электронным приборам, измерительной технике и "Автоматике и телемеханике". Внизу на тумбочке высокая стопка журналов "Радио". В углу комнаты, где спали родители, стоял столик, на котором располагалась любительская коротковолновая радиостанция.
- Работает? - поинтересовался гость.
- Да! - ответила за мужа Мария Кирилловна. - устану за коммутатором, а дома Алексей Иванович стучит ключом далеко за полночь. - и с гордостью продолжила. - Он у нас кандидат в мастера радиолюбительского спорта!
Радиостанция была самодельной. Только некоторые узлы были взяты со старой списанной радиоаппаратуры.
- Разрешают военным из дому выходить на связь? - спросил Мирон.
- Надо получить разрешение ДОСААФ. Но дают разрешение только за подписью нашего войскового начальства. Потом испытывают на мощность, чтобы не превышала допустимую, и лишь после этого присваивают позывные.
- Какова дальность уверенного приема?
- Частично зависит и от мощности. Но распространение коротких радиоволн зависит больше от условий проходимости сигнала в атмосфере. Передача радиостанции коротковолнового диапазона может быть услышана на расстоянии в несколько тысяч километров, но не всегда слышна на близких расстояниях. В ионосфере создаются и постоянно меняются условия для прохождения радиоволн через отражение и преломление. Тем интересен коротковолновый радиоспорт, что можно иметь устойчивую связь с радистом по другую сторону земли. Вам об этом говорили, но ваше дело правильная передача и безошибочный прием радиограмм.
- А как официально можно подтвердить, что связь состоялась? Например на соревнованиях или на класс или разряд?
- Официальным подтверждением служит соответствие записи в аппаратном журнале любительской радиостанции с присланной карточкой. Форма журнала такая же как и у нас на службе. Отмечается позывной вызванной рации, краткое содержание принятого и переданного текста с указанием РСМ по шкале (разборчивость, слышимость и качество модуляции). Отмечается время начала и окончания связи. Плюс отметка об отправлении подтверждающей карточки. Такая же карточка приходит и мне. Тогда связь считается установленной и идет в зачет. Смотри!
На столе рядом с радиостанцией стоял, похожий на библиотечный, ящик с множеством отделений по странам. Мирон наклонился.
- Карточки можно смотреть и брать в руки. Они не секретные. По карточкам подводят итоги соревнований, принимают решения по присвоению разряда и званий. Вон карточки из Австралии, Канады, Бразилии, США, Уругвая ...
Мирон взял в руки несколько карточек. На одной из них действительно написано латынью: "URUGUAY". Каймак изучал карточки, а к нему неодолимо привязались мелодия и слова песни, которую он пел с друзьями, которые провожали его на сборный пункт джанкойского военкомата. За рубашки самой дикой расцветки, пиджаки в крупную клетку, узкие в дудочку брюки, которые приходилось натягивать на ноги с мылом, длинные остроносые туфли их называли стилягами. Позже вошли в моду галстуки-удавки. Стиляга должен был носить на голове высокий кок либо длинные патлы. Мирон на "гражданке" отличался высоченным коком, прилизанными висками и длинными, свисающими за ворот пиджака, темно-русыми патлами. За день до проводов в армию друзья, веселясь, сообща остригли Мирона наголо.
Мы идем по Уругваю, ваю, ваю.
Ночь хоть выколи глаза!
Слышны крики попугаев, гаев, гаев!
И мартышек голоса!
Глупая песенка привязалась прочно и надолго. Она мешала слушать хозяина, думать, задавать вопросы ...
Мария Кирилловна пригласила к столу. Обед казался Мирону царским. В больших пиалах хозяйка подала обжигающую шурпу. На большом блюде горкой высились пышные ароматные манты. Офицер разлил по рюмкам водку. Мирон решил отказаться:
- Не пью! - и честно признался. - Боюсь! Один раз я угодил на гауптвахту. Больше не хочу!
- Бери! Я сам на службе никогда себе не позволяю и не терплю пьяных. Сегодня воскресенье. Через три часа от одной рюмки и запаха не останется! Увольнение заканчивается к шести вечера!
После обеда зампотех с гостем спустились в, примыкающий к высокому забору воинской части, почерневший от времени, деревянный сарай. Сарай одновременно служил и гаражом для мотоцикла ИЖ-49. Мирон впервые для себя осознал, что Иж-49 очень похож на немецкий ДКВ, угнанный соседом во время войны и спрятанный в выработанной штольне старой каменоломни за мусульманским кладбищем. Сначала возились с карбюратором. Затем сняли головку цилиндра.
- Подними и держи на весу! ...
Потом долго мыли руки. Обильно намылив, погружали кисти в мелкий зыбучий песок, оттирали масляную черноту. Затем Мирона снова усадили за стол. Опять, так понравившиеся за обедом, манты. За мантами последовала огромная пиала крепкого горячего чая. Солнце склонилось к горизонту. Начпотех проводил солдата до самой проходной воинской части. Мирон Каймак взглянул на, висящие над дверью проходной, круглые часы. Было без десяти шесть вечера ...
Мирон стал бывать в гостях у начпотеха довольно часто. Ремонтировали мотоцикл, часто ездили за город на реку Урал. Река неширокая, 50-60 метров, но рыбы в Урале было полно. Алексей Иванович предпочитал удить жереха и хариуса. Мирон с удовольствием выдергивал из воды, что попадется. В Джанкое до армии он часто удил карасей, барабульку и плотву в узкой, заросшей щетиной непроходимых камышей, больше похожей на ручей, речке Мирновке. Урал - совсем другое дело. Особенно рыбными были многочисленные старицы, подковообразные узкие водоемы по старому руслу реки. Возвращались всегда с рыбой. Готовить уху начпотех Марии Кирилловне не позволял. Всегда варил сам. Уходил от Марченко Мирон за 10 - 15 минут до истечения, указанного в увольнительной, срока.
- Будешь писать, не забудь передать родителям привет и благодарность за воспитание такого сына. Твоим родителям есть кем гордиться!
Мирон благодарил, обещал написать и отворачивался. Опускал глаза, словно заглядывая внутри самое себя, и тихо вздыхал ...
В пятницу Мирон не дежурил. Занимался ремонтом недавно поступившей в войска портативной транзисторной радиостанции. Начпотех собирался домой. Краем глаза Мирон заметил, что старший лейтенант достал с полки картонную коробку из-под недавно полученных ВЧ блоков. Начпотех укладывал в коробку радиолампы, транзисторы, конденсаторы. Потом, вспомнив, отсыпал горку сопротивлений. Сверху уложил два кварцевых резонатора, закрыл и тщательно перевязал коробку шпагатом. Коробку уложил в портфель и вышел.
Мирон не придал внимания действиям начпотеха. Старший лейтенант, загрузив в портфель детали, часто ездил в, расположенную в противоположном конце города кадрированную дивизию. Начальник штаба дивизии, будучи в сорок пятом майором, служил с Марченко на Дальнем Востоке. По просьбе старого сослуживца, начпотех помогал с ремонтом на месте.
.................................................................................................На старом кладбище
В воскресенье капитан назначил Каймаку встречу на Старом кладбище. Проходя мимо Петровского рынка, на пятачке у которого по выходным собирались покупающие и торговавшие радиолюбители, Мирон внезапно увидел помпотеха Марченко в гражданском костюме. Он о чем-то договаривался с рыжеволосым долговязым парнем. Мирон хотел подойти поздороваться, но в этот момент Алексей Иванович открыл свой портфель, достал и передал рыжему картонную коробку. Рыжий вытащил из кармана деньги и сунул их в руку начпотеха. Тот, не считая, спешно сунул деньги в задний карман брюк. Ноги Мирона приросли к булыжнику. Это была та самая коробка, в которую Марченко упаковывал радиодетали.
Каймак отвернулся. Мимо него прошел рыжий. В авоське у него была знакомая коробка. Постояв немного, Мирон настороженно повернул голову. Помпотех уже пересек улицу и свернул на одну из диких извилистых аллей Шевченковского парка. От Петровского рынка до храма святого благоверного Александра Невского, где он должен ждать капитана напрямик через дворы пятнадцать минут хода. Но Мирон пошел вокруг по улицам. Никогда еще двадцать минут не тянулись для него так долго и не летели так стремительно!
Как отнестись к происшедшему и как себя вести с капитаном? Случись это до гауптвахты, Мирон не раздумывая, промолчал бы, прикрыл своего офицера. Лишь позже сказал бы помпотеху, чтобы тот был осмотрительнее. Государство не обеднеет ... Но сейчас?! ... У Алексея Ивановича три малолетних девочки. Одеть-обуть надо! Ковры на байковых одеялах рисовал несколько лет назад солдат-срочник, как он! Красавица Мария Кирилловна одевается со вкусом, но очень скромно. Бывая у них, Мирон однажды видел, как Мария Кирилловна из своего старого платья строчила младшим девочкам сарафаны. Много ли дал помпотеху рыжий за радиодетали? Наверняка много меньше, чем в радиомагазине, иначе купил бы там. Детали не секретные, пожалуй, за исключением кварцевых резонаторов. Да и без них не проблема. Любитель, знающий азбуку Морзе вычислит частоту задающего генератора и ротных радиопередатчиков по шкале своего приемника!
А если это проверка? Может самого помпотеха давно привлекли к сотрудничеству? Не потому ли домой к себе приглашал, на рыбалку возил? Прощупывал, выходит? Нет, с помпотехом все было в норме, вот только рюмка водки! Вдруг капитан с помпотехом договорились в очередной раз проверить его, Каймака? Капитан знает, что самый короткий путь из части к кладбищенской церкви лежит мимо радио-толчка! А если капитан проверяет одновременно Марченко и его, Каймака Мирона? О нем, Мироне, вначале вроде забудут, но потом не простят. Подножку в жизни будут подставлять на каждом шагу.
Родной дядя, старший мамин брат, после войны отказался сотрудничать. Когда его хотели назначить главным ветеринарным врачом, какая-то мандатная комиссия зарубила. Дядя говорил, что кэгэбист уперся, не подписал! Как поступить? Ведь он, Мирон, подписал обязательство докладывать и не разглашать тайны сотрудничества с госбезопасностью! Будь все проклято! И Сыбан-ворюга, и дедок с водкой, и чугуевец Иван, и он сам, Мирон! Проклинать капитана Мирон Каймак даже в мыслях не смел ...
Когда показалась, красного кирпича, чем-то напоминающая мечеть, церковь, Мирон еще ничего не решил. Противоречивые мысли, казалось, изнутри взрывали его мозг. За церковью на пустыре его ждал капитан. Мирон украдкой посмотрел на часы. Он опоздал на целых три минуты.
- Кого встретил?
В груди Мирона что-то оборвалось.
- Знает! Значит проверка!
- Почему опоздал?
- Старшего лейтенанта Марченко встретил!
- Возле радио-рынка?
- Все знает! Значит все таки проверка! - пронеслись спасительные мысли.
- Так точно, на рынке ...
- Рассказывай!
- Старший лейтенант продал рыжему парню радиодетали. - Мирон рассказал о происшествии в техническом классе, перечислил детали. Отдельно выделил кварцевые резонаторы.
Капитан долго и пристально смотрел в глаза Мирона. Слишком долго и пристально. Мирону стало неуютно, как тогда, в комендатуре.
- Что еще? В каких отношениях ты с Марченко?
Мирон рассказал все. О ремонте радиостанций, о поездках начпотеха в штаб дивизии, о приглашении в гости, о мотоцикле, о мантах и шурпе, о поездке на Урал на рыбалку.
- Еще!
Уверенный, что проверка проходит успешно, Мирон решился рассказать о рюмке выпитой водки.
Капитан надолго замолчал. Казалось, он сам был в затруднении.
- Тогда свободен! А я еще посижу немного ...
Отойдя несколько шагов, Мирон оглянулся. Тяжелый взгляд, смотревшего ему вслед капитана, не отпускал его до самого вечера.
Прошла неделя, вторая. Все было как прежде. Помпотех вида не подавал, относился к Мирону по-прежнему, передал привет родителям. В один из понедельников старшина роты объявил построение. Командир роты представил личному составу нового помпотеха, лейтенанта с нагрудным знаком об окончании войскового училища связи.
- Старший лейтенант Марченко находится в отпуске для подготовки к поступлению в военную академию связи имени Буденного. - в конце построения объявил командир роты.
Через пару дней, возвращаясь из технического класса в казарму, Мирон с трудом узнал, идущую к проходной, Марию Кирилловну Марченко. Жена бывшего помпотеха была одета в темное. Она ссутулилась, стала ниже ростом, походка ее стала шаркающей. В животе Мирона стало пусто. Еще в понедельник на построении он допустил настоящую причину назначения нового помпотеха, но его мозг активно сопротивлялся осознанию истинных обстоятельств внезапного отсутствия старшего лейтенанта Марченко.
Между тем в роте поползли слухи, что бывший помпотех арестован и находится в Свердловске в следственном отделе контрразведки. Ведется следствие по факту сбыта гражданским лицам дефицитных дорогостоящих радиодеталей и узлов секретной радиоаппаратуры. Знатоки, понизив голос до шепота, сообщали, что заказали радиодетали и блоки сотрудники контрразведки. Все обстоятельства сбыта и само задержание Марченко были сняты на кинопленку.
Перед сдачей смены Каймак вытащил из тайника, оборудованного между металлической и пресскартонной стенками будки, плоский флакон. Туда Мирон сливал, остававшийся после протирания контактов аппаратуры чистый спирт. Сунув флакон в карман галифе, пошел в класс. Потом в казарму. С трудом дождался сигнала "Отбой". Полежав, с флаконом, закрепленным изолентой к бедру, пошел в туалет. Долил из крана немного воды. В кабинке, жадно опустошил флакон. Через минуту, стараясь не дышать глубоко, прошел к своей койке. Свернувшись так, что колени прикасались к подбородку, укрылся. Почти сразу провалился в мутный и липкий прерывистый сон.
На следующий день, приняв смену, закрыл будку изнутри на ключ, как того требовала инструкция. Через некоторое время услышал отрывистый стук в дверцу будки. Приблизившись, Мирон спросил:
- Кто?
Голос, который он узнал бы из тысячи, назвал действующий в тот день в роте пароль. Мирон повернул ключ и открыл дверь. В будку радиостанции вошел, чего раньше никогда не случалось, капитан. Уселся на вертушку у столика:
- Что, мучает? Это нормальная реакция. Насторожило бы если бы не мучило. Не буду скрывать. Тогда на старом кладбище я был озадачен. Потом понял. Ты полагал, что это проверка. Хотя, по сути, так оно и случилось. А преступление должно быть наказуемо! Скрывать не буду. Информацию об аресте, как версию, вбросили, чтобы остальным неповадно было воровать. Жена у Марченко славная, девочек жаль. Но она служит. Ее никто не тронет. Жена за мужа не отвечает. По округу участились случаи воровства. Посылками, бандеролями отправляют домой сами. Находят в городе знакомых, девушек, копят целые склады запчастей, деталей, одежды, даже оружия и боеприпасов. Война, где мародеров расстреливали на месте, похоже ничему не научила ... Помолчав, капитан добавил:
- Тебе пора научиться думать самостоятельно. Анализировать и делать выводы! А пить - дело последнее. Думай!
................................................................................................Курсы немецкого
Следующую встречу капитан назначил на боковой аллее городского сада имени Фрунзе. Мирон прибыл на встречу на пару минут раньше.
- Удивительно! - подумал Мирон. - Недалеко находится управление КГБ. Что бы это значило?
Капитан появился внезапно, словно из-под земли, секунда в секунду. Присели на широкую скамейку. Капитан незаметно огляделся. Они были одни. Помолчав, капитан задал неожиданный вопрос:
- В школе изучал французский?
Мирон кивнул:
- Можно было и не спрашивать. Наверняка личное дело знает наизусть. От иностранного до родственников ...
- Какие еще языки знаешь?
- Я и французского толком не знаю. У нас учительницей была глухая старуха. Сама без конца говорила, потом ставила всем четверки. Немного знаю украинский. Я учился в русской школе. С пятьдесят четвертого года, когда Крым стал украинским, только в пятьдесят седьмом, когда я был в выпускном классе, ввели два урока украинского языка в неделю.
- Сейчас придется изучить немецкий. Не изучать, а изучить! С первого числа едешь на курсы обучения в учебный центр в Куйбышеве. Это целых четыре месяца. Занятия, считай, будут круглосуточными. Если встретишь кого-либо, с кем раньше общался, не подавай вида, что знакомы. Удачи!
Учебный центр числился при кафедре иностранных языков Куйбышевского университета. Учебный класс находился в здании старой гарнизонной гостиницы. Переступив порог учебной комнаты, Мирон Каймак оторопел. В солдатском ХБ без знаков различия за первым столиком по центру сидел капитан. Оглядевшись, Мирон Каймак выбрал свободный второй стол справа. Здороваться оренбуржцы стали на третий день. Первым с сержантом поздоровался, старше всех в группе, военнослужащий без знаков различия.
Жили тут же, на втором этаже трехэтажного здания. На первом этаже располагалась столовая. Все преподаватели, работники столовой и дежурные по гостинице были немцами. Русский язык знали все наставники, но в стенах курсов царил закон: день и ночь все разговоры велись только на немецком языке. Первые две недели курсантам, не изучавшим ранее немецкий, разрешили между собой общаться на русском. Потом русский язык в группе стал "табу".
Система обучения немецкому языку была построена таким образом, что отстающих не было. Первый месяц труднее всех немецкий давался более пожилому военнослужащему в солдатском ХБ без знаков различия. На втором месяце курсанта словно прорвало. Его словарный запас стремительно нарастал. Знание грамматики и произношение позволили ему беседовать с преподавателями на равных. На итоговом занятии, больше походившем на придирчивый экзамен, военнослужащий в ХБ получил высший бал. Высокой была оценка и у Мирона Каймака.
По окончании курсов капитан, одетый в солдатскую форму ХБ, ни с кем не прощаясь, незаметно исчез. Его отсутствие про себя отметил только Мирон Каймак. Остальные курсанты при общении обсуждали только проблемы усвоения немецкого языка. Об остальном все предпочитали молчать.
Вернувшись в роту, Сержант Каймак в соответствии с графиком приступил к дежурствам на радиостанции. Необходимо было восполнить, утраченные за четыре месяца навыки в радиотелеграфе, особенно при передаче. Первое время рука не успевала за текстом. Капитан Мирона не тревожил. В увольнительных сержант стал бывать гораздо реже. Увидев на территории роты, идущую со смены, Марию Кирилловну, Мирон, чтобы избежать встречи, повернул в сторону учебного класса. Сама Мария Кирилловна встреч старательно избегала.
Однажды командир роты вызвал сержанта Каймака в кабинет. Вручив выписку из приказа и проездные документы, приказал через час с личными вещами быть на КПП. Вернувшись в класс, Мирон в приказе прочитал, что уже сегодня ему необходимо прибыть в штаб округа в Свердловске. К документам был приложен билет на рейсовый самолет Оренбург - Свердловск. Еще через полтора часа пассажирский ИЛ-14 взмыл в воздух и взял курс на Свердловск.
В аэропорту Свердловска по громкоговорящей связи попросили военнослужащего, прибывшего из Оренбурга с билетом No ... Серия... пройти к справочному бюро. Мирон достал билет. К справочному бюро приглашали его. У стойки его встретил работник аэропорта. Проверив документы, провел в отдельный зал ожидания и вручил документы Каймака капитану-танкисту. В зале, в ожидании рейса, отдыхали около тридцати военнослужащих. Начинало темнеть, когда без объявления рейса военнослужащим приказали пройти к автобусу на посадку. Скоро автобус подкатил вплотную к, в темноте казавшемуся огромным, серо-зеленому ТУ-104. В салоне самолета находилась большая группа военнослужащих. Усадив вновь прибывших, приказали пристегнуть ремни ...
Проснулся Мирон Каймак от вибрации и рева двигателей после касания колес полосы приземления. Снова автобус. Огромные светящиеся буквы извещали, что самолет приземлился в аэропорту Берлин - Бранденбург. По прибытии группу разделили. Каймак оказался в группе из семи человек. Скоро приказали грузиться в небольшой автобус. Через минут сорок Мирон прочитал: Вюнсдорф. Казалось невероятным, что вчера в первой половине дня он находился на территории роты связи в Оренбурге, а глубокой ночью, почти за три тысячи километров, в ранее неизвестном ему, Вюнсдорфе.
После завтрака в столовой для военнослужащих на территории городка, группа вновь разделилась. Каймаку было приказано пройти вы длинное четырехэтажное здание, крыша которого казалась щетиной из-за множества антенн. На входе дежурили лейтенант и ефрейтор. Проверив документы, лейтенант провел Мирона на второй этаж к двери с номером 22. Прикрыв собой панель с множеством кнопок, лейтенант быстро набрал многозначный код. Через несколько секунд щелкнул электромагнит замка, дверь слегка приоткрылась.
- Входите!
В кабинете сидели два майора. Обратившись к, сидевшему за столом, видимо хозяину кабинета, Каймак доложил о прибытии.
- Свободен! - лейтенант чуть слышно прищелкнул каблуками, повернулся и вышел.
- Проходи, сержант!
Сидевший в кресле майор повернулся к сержанту. Мирон с трудом сдержался, чтобы не вздрогнуть. Это был оренбургский капитан, теперь уже майор. Памятуя предупреждение капитана перед Куйбышевскими курсами по немецкому языку, Каймак даже не моргнул. Майор встал и, словно расстались вчера, подал руку:
- Здравствуй Мирон! Рад видеть ... По службе поступаешь в распоряжение товарища майора. По всем остальным вопросам связь тоже через него. Считай, что он - это я! Будь здоров! Будем встречаться! - майор покинул кабинет.
- Зовут меня Владимир Николаевич. Фамилия самая русская - Дубов. Николай Петрович характеризовал вас как честного, бескомпромиссного и ответственного военнослужащего.
Только сейчас Мирон Каймак узнал, как зовут его "крестного". О фамилии спросить не решился. Меньше знаешь, спокойнее спишь. Да и имя-отчество настоящие ли?
- Пойдемте, я ознакомлю вас с рабочим кабинетом. Неделя на освоение, потом спрос по полной.
Они поднялись на третий этаж. Длинный, довольно узкий коридор. На полу пружинящая звукоизолирующая дорожка. Все двери одинаковые. Разные только номера кабинетов. Майор Дубов подвел Мирона к очередной двери. 318 - машинально отметил про себя Мирон.
- Запомни код замка! - показав карточку, сказал Дубов, переходя на "ты". - Он постоянный, если ничего не случится. Знаешь его только ты и я. Открывай!
С памятью у Мирона проблем не было. По роду службы он должен был запоминать длинные ряды и столбцы цифр. Он уверенно набрал код. Дверь отреагировала мгновенно. Раздался щелчок.
- У меня электромагнит открывает замок нажатием на кнопку с моего рабочего места. А код лейтенант набирал свой личный. - Дубов словно читал мысли Мирона. - Так, что я знаю, кому открываю.
Противоположные стены просторного кабинета были заняты двумя стендами аппаратуры, с которой Мирону предстояло ознакомиться. У каждого стенда стул-вертушка.
- На втором стенде работает вольнонаемная. Зовут ее Света. Сейчас она болеет. Кабинет был временно переключен на дублирующие стенды в других кабинетах. Переключение осуществляется с центральной диспетчерской на время отпуска или болезни оператора ...
- Значит и контроль тут самый плотный и исключает несанкционированные подключения. - подумал Мирон, но промолчал. Для чего предназначена аппаратура? На передатчик не похожа ...
- Каждый оператор отвечает за узкий, но емкий диапазон частот. Запись идет автоматически, но оператор должен реагировать мгновенно на чужие сигналы. Окна, несмотря на то, что прозрачные, а также стены непроницаемы для звуков и радиоволн.
Майор минут пятнадцать вводил Мирона в круг его обязанностей. Из ящика узкого, являющегося продолжением стенда, стола достал папку с инструкциями, приказами и технической документацией.
- Изучай, осваивай! По всем неясным вопросам по прослушиванию эфира обращаться пока к Свете, которая выйдет на службу завтра. Она у нас служит давно. По другим вопросам прямо ко мне. Через месяц сам будешь инструктировать вновь прибывших. Удачи!
Оставшись один, Мирон углубился в изучение инструкций. Все здание представляло собой огромный всечастотный радиоприемник с автоматической записью всех радиосигналов. Ни один сигнал незарегистрированного передатчика не должен пройти мимо внимания оператора. Синхронно вместе с, расположенными в противоположных частях города несколькими пеленгаторами автоматически осуществляется пеленг, вышедшего в эфир радиопередатчика и нанесение самописцем на карту точки с координатами..
- Не зря смена длится только шесть часов. Расслабиться нельзя ...
Мирон подошел к окну. Еще утром, проходя по городку, Мирон отметил, что почти все окна оборудованы зеркальными стеклами. Заглянуть внутрь невозможно даже с самой совершенной оптикой. Судя по направлению теней деревьев, столбов и времени, само здание должно находиться на северо-восточной окраине города. Вдоль дороги тянулась пешеходная дорожка, за которой до бесконечности, куда хватал взгляд, тянулся ухоженный, как городской парк, лес.
Еще не открыв дверь кабинета на следующее утро, Мирон явственно ощутил запах дорогих духов. В кабинете сидела молодая миловидная женщина с одетыми на голову телефонами. Мирон поздоровался и представился.
- Ты и есть мой новый напарник? Очень приятно! Света! Сразу же начнем инструктаж на месте. Обычно я провожу вводные занятия в инструкторской. Посколько это наш общий кабинет, проведем на месте!
Света уселась на вертушку и уверенно защелкала тумблерами на стенде Мирона. Зажглись лампочки, вспыхнули зеленоватым светом экраны осциллографов. Послышалось слабое жужжание, которое заглушили одетые наушники. Суть новой службы Мирон уловил довольно быстро. Уверенный прием морзянки в буквах и цифрах в любых комбинациях в ее родном американском (английском), русском и международном вариантах, пеленг, знание немецкого и, главное, внимание, внимание ...
Прошло несколько месяцев. За это время Мирон Каймак с удивлением отметил, что приходя на смену и выходя из кабинета ни разу не встретил в коридоре сослуживцев. Спросил Свету:
- Мы что, одни на этаже работаем?
Света молча написала на листочке бумаги цифры и подвинула Мирону. Это было время начала их рабочего дня. 9 часов 18 минут утра. Мирона осенило. Скорее всего рабочий график составлен таким образом, чтобы военнослужащие не знали друг друга и не встречались в коридоре. Смена, круглосуточная столовая, где каждый принимал пищу в отведенное ему время, койка в крохотной, на одного человека, комнатушке, прогулки вне смены в одиночку.
Мирон Каймак в Вюнсдорфе чувствовал себя гораздо свободнее, чем в роте связи в Оренбурге. Втянулся в новую службу быстро и безболезненно, изучил вдоль и поперек город и окрестности. Даже с учетом довольно приличных озер в черте города, Вюнсдорф оказался меньше его родного Джанкоя. С удовлетворением убедился, что в первый же день новой службы верно определил местонахождение военного городка. За все время службы в Вюнсдорфе ни разу не почувствовал за собой мало-мальски слежки. А может не заметил?
Походя по городу, Мирон видел многочисленные кафе и пивные. Реже в пивных сидели советские офицеры и старшины. Тогда не считалось зазорным для военнослужащего выпить кружку пива, не более того. Ему было непонятно размеренное, мелкими глотками, прихлебывание пива местными немцами. Он предвкушал поглощение пива крупными глотками до полного насыщения. Учитывая свое положение, опасаясь информации, он изредка покупал пиво в бутылках. Пил в одиночку перед сном в своей комнатушке. Ложился в постель и удовлетворенно отмечал благотворное действие пива, нарастающее ощущение комфорта и покоя.
С напарницей Светой установились нормальные рабочие отношения. Женщина была женой одного из многочисленных замполитов. Закончив в Союзе техникум связи, стала кандидатом в мастера спорта СССР по радио-телеграфному спорту. Была несменяемым чемпионом по радиоспорту объединенной группы войск в Германии. С определенного времени Мирон отметил, что Света стала стала шикарнее одеваться, аромат ее духов казался волнующим. Шутки ее становились все более вызывающими. Света явно строила ему глазки. Но при этом умело держала на расстоянии.
Однажды Света, сняв телефоны, положила их на пластиковый столик стенда, откинулась в своем вращающемся кресле и закрыла глаза. В Светиных наушниках слышались незнакомые речевые шумы. Каймак прислушался. Света слушала запрещенную передачу, то ли "Голоса Америки", то ли "Свободы".
Мирон громко откашлялся. Очнувшись от полудремы, Света встрепенулась и приложила палец к губам. Света призывала держать увиденное и услышанное в тайне. До конца смены делала многообещающие намеки. Мирон мучился недолго. В тот же день попросил о встрече с Зубовым. Обстоятельно и не спеша рассказал о происшедшем. Зубов выслушал Мирона и поблагодарил. На том расстались. По тому, как Света перестала с ним заигрывать и слушать на дежурстве "голоса", Мирон понял: это была очередная проверка, которую он вычислил. Сколько их впереди? В этот период сержант Мирон Каймак на партийном собрании подразделений связи был принят кандидатом в члены КПСС.
Из окна, выходящего на шоссе вдоль ухоженного, как парк, лесного массива Мирон часто видел машину генерал-майора, начальника управления вооружения Западной группы войск. Его водитель Толя служил, как он сам говорил, в свободном полете. Генерал больше сидел в кабинете в Вюнсдорфе либо в, находящемся в сорока километрах от Вюнсдорфа, Берлине. А Толя, в совершенстве знавший немецкий язык, катался сам, часто возил генеральшу в Берлин, Дрезден и Лейпциг. Бывало, ночевал не в казарме, а в городе. Одним словом, служил припеваючи.
Однажды на заднее сиденье генеральской "Волги" уселся немец в штатском, что было категорически запрещено отдельной инструкцией по ГСВГ (группа советских войск в Германии). Машина тронулась и за поворотом исчезла в глубине лесного массива. Не медля, Мирон связался с по внутренней связи с Зубовым. Начальник станции радиоразведки в конце смены вызвал Мирона к себе. Кивком головы молча поблагодарил за информацию. Через пару недель последовал ряд неожиданных арестов. При передаче увесистого свертка с табельными пистолетами были задержаны Толя и немец. Полетели звезды и были преданы военно-полевому суду несколько офицеров от капитана до полковника, от штабного офицера до начальника центрального склада вооружения. Самого генерал-майора приказом по Министерству Обороны перевели с понижением в должности в Союз.
Ничто не дрогнуло в душе сержанта Каймака, когда он узнал об арестах, наладивших на окуппированной территории торговлю оружием и боеприпасами, офицеров. Каймак выполнял свои служебные обязанности, служил осознанно и хладнокровно. Еще через месяц при встрече, назначенной на берегу живописного озера Гроссер, Николай Петрович энергично пожал руку и объявил, что Мирон, закончивший до армии десятилетку, зачислен курсантом на офицерские спецкурсы при Группе войск.
Окончившим курсы рядовым присваивают воинское звание младшего лейтенанта, сержантам - лейтенанта, старшинам - звание старшего лейтенанта. Имея за плечами армейские курсы, новоиспеченные офицеры пользовались преимущественным правом стать кадровыми военными и продолжить учебу в военных учебных заведениях Союза, включая военные академии по воинской специальности. На время курсов от дежурств не освобождали, только меняли смены. Мирон стал работать на стенде радиослежения один.
На первом же занятии курсантов предупредили, что вся программа спецкурсов, в отличие от танкистов, стрелков и связистов, является совершенно секретной. Очередные подписки о неразглашении ... Записи вели в прошнурованных толстых тетрадях с пронумерованными страницами. За пределы учебной комнаты тетради выносить было строжайше запрещено. Самоподготовка по записям проходила в той же комнате. Усвоение пройденного материала проверяли бескомпромиссным опросом по любому разделу независимо от давности изучения. По окончании занятий журналы с записями сдавали под роспись начальнику отделения. Хранились журналы в огромном сейфе. Заместителем начальника курсов и одним из преподавателей в группе был майор Савин. Такова была фамилия Николая Петровича, в прошлом оренбургского капитана.
Мирон Каймак свыкся с мыслью, что его судьба будет связана с Вооруженными силами. Другой жизни он себе уже не представлял. На "гражданку" увольняться он не собирался. Каково же было его удивление, когда по окончании офицерских курсов, еще до присвоения офицерских званий Мирон был зачислен на гарнизонные подготовительные курсы для поступления в технический вуз. По всем предметам, независимо от личного предпочтения, курсантов натаскивали беспощадно. Пришлось Мирону вспомнить и заново изучать пройденное когда-то в средней школе.
В июне шестьдесят третьего на очередном партийном собрании Мирон Каймак был принят в партию. Еще через неделю в штабе части ему были вручены свидетельство об окончании курсов, лейтенантские погоны войск связи и, подписанное начальником штаба управления войск связи объединенной группы советских войск в Германии, направление в один из самых престижных политехнических вузов страны.
В те годы вышло постановление Совета Министров, разрешающее военнослужащим срочной службы на втором и третьем году поступать в высшие учебные заведения. Успешно сдавшие вступительные экзамены зачислялись в вузы вне конкурса, после чего автоматически следовала их демобилизация в запас. Провалившие вступительные экзамены возвращались в часть по месту службы. Так, на третьем году службы в армии, Мирон Каймак попал в Киев.
Самолет ночью приземлился в новом, еще строящемся аэропорту в Борисполе. С чемоданом в руке и солдатским вещмешком за спиной Мирон Каймак с группой пассажиров пешком прошел до неказистого, приспособленного под аэропорт, старого здания. Новый, еще недостроенный терминал возвышался над всей территорией аэропорта диковинной громадой. При свете строительных прожекторов аркада терминала напоминала сооружение из фантастического фильма о космосе. Небольшой пыльный автобус доставил пассажиров в самый центр города. Сойдя, Мирон Каймак справа увидел огромный блестящий купол цирка.
- Как сейчас добраться до политеха? - услышал он молодой женский голос. Троллейбусом, трамваем?
- Трамваи уже не ходят! - ответила, прилетевшая тем же рейсом из Берлина, девушка в светлом, почти белом платье. - Проще пешком. Тут чуть более двух километров. Я в прошлом году во время каникул целый месяц в политехе провела. Только парк там не освещенный. Вы не в ту сторону, товарищ лейтенант?
Мирон вытянулся с секундным опозданием. Он с трудом привыкал к своему офицерскому званию и обращению. Словно одел маскарадный костюм. Представление закончится, а костюм придется снимать ...
- Так точно! Пойдемте!
Группа из трех девушек и Мирона Каймака тронулась вдоль широкого и прямого Брест-Литовского шоссе. За Воздухофлотским мостом перешли на левую сторону улицы. На стене одного из сохранившихся старых желтых домов Мирон удивленно прочитал на затертой табличке тусклую надпись: Житомирское шоссе. В Киеве он был впервые. После призыва в армию вагон с новобранцами следовал от Симферополя до Харькова. Потом их вагон прицепили к пассажирскому поезду "Харьков-Оренбург".
- Вот и Политехнический парк! - сказала девушка в белом. - Нам налево! Тут в парке по вечерам городские хулиганы пристают.
Мирон выступил впереди группы. С боковой аллеи абитуриенты вышли к главному корпусу. Полукружье лужайки со скверами были подсвечены невидимыми прожекторами. Прожекторами были освещены и башенки на углах корпуса. Площадь устлана полукружьями из полированных булыжников. Одна из освещенных дверей главного корпуса была, несмотря на ночное время, открыта.
- Нам сюда! - уверенно вела группу девушка в белом. - Здесь на период поступления ночью дежурят члены приемной комиссии.
Получив направления в общежития, группа распалась. Мирон попал в комнату на троих на третьем этаже. На соседних койках спали ранее прибывшие абитуриенты. Мирон разделся, лег. В темноте, как более двух лет назад на оренбургской гауптвахте, на него набросились клопы.
Утром, сдав в приемной комиссии документы, по совету принявшего документы преподавателя, поехал знакомиться с городом.
- Списки групп, расписание экзаменов и программы по физике и математике будут завтра на стенде у входа в главный корпус.