Из цикла: Некоторые события моего Мошанского периода
Работая лаборантом в мошанской школе я общался чаще всего с учителем физики Петром Кирилловичем Чебаном. Невысокого роста, худощавый, стройный, в свои тридцать лет он выглядел удивительно спортивным. Так оно и было. Петр Кириллович без устали мог крутиться на перекладине, без конца подтягиваться, прыгать через коня, держать почти идеальный "крест" на кольцах. Оглянувшись, нет ли вокруг учеников, Петр Кириллович внезапно вставал на руки. Ходить на руках он мог, казалось, столько, сколько нужно.
Петр Кириллович родился в Левобережной Молдавии. Говорить предпочитал на русском языке. Своего левобережного диалекта в молдавской речи, было видно, он стеснялся. По натуре Петр Кириллович был открытым, общительным, но в спорах, особенно технических, чаще всего был бескомпромиссным. Обладал болезненным чувством и соответствующей реакцией не несправедливость. Сосредоточенный на своих мыслях либо на чтении, чаще всего, технической литературы, временами он казался нелюдимым, а то и не от мира сего. Реагируя на оклик, неохотно отвлекался от чтения книги или журнала. Было очевидно, что он с трудом отрывал свои мысли от только-что прочитанного. Подняв голову, несколько секунд смотрел куда-то в пространство и лишь потом коротко откликался:
- А!?
Нас связывало многое. Влюбленный в физику, он, несмотря на опыт, очень серьезно и тщательно готовился к урокам. Для наглядности, наряду с пособиями, Петр Кириллович приводил совершенно неожиданные примеры из, окружающей учеников, повседневной обыденности. Как лаборанту, он не давал мне расслабляться, требуя на уроки физики демонстрационные материалы, чаще подобранные, изготовленные и усовершенствованные им самим.
В моей памяти навсегда остался его мотоцикл "Ковровец". Петр Киррилович утверждал, что его мотоцикл самое лучшее и практичное транспортное средство. Приходя к нему, я часто видел его с, перепачканными в черном масле, руками. Он постоянно копался в узлах и деталях своего мотоцикла, без конца совершенствуя своего двухколесного друга. То, что после серии рационализаторских мероприятий его мотоцикл начинал "жрать" топливо, Петра Кирилловича волновало мало. Для него был важен сам "процесс" совершенствования, конструирования новых узлов, движения к задуманной цели.
За домом Петра Кирилловича был старый сад и новые, еще не плодоносящие насаждения. Дальше, до самой полевой дороги тянулся длинный огород. Однажды, придя к нему, я увидел приспособление, состоящее из переделанной передней вилки от какого-то старого, допотопной модели, мотоцикла. По словам Петра Кирилловича, это должен быть миникультиватор на мотоциклетном ходу.
Петр Кириллович мечтал накопить денег и купить для своего "Ковровца" новый двигатель с коробкой передач. Старый двигатель предназначался для будущих аэросаней. Отшлифованные полозья из гнутых стальных угольников были смазаны солидолом и подвешены под широкой стрехой сарая. Вентилятор и проволочное защитное ограждение находились пока в рабочем состоянии как составные части неработающего тракторного опрыскивателя, стоящего в самом углу тракторной бригады. Петр Кириллович был уверен, что вентилятор в качестве винта аэросаней и его защитное ограждение после списания всего агрегата в недалеком будущем станут его личной собственностью. С бригадиром он договорился.
Петр Кириллович никогда ничего не выбрасывал. Любая найденная или замененная железка находила свое место под стрехой сарая либо подвешивалась между штакетами забора за домом и сараем. Там был широкий выбор тросиков, шестерен, подшипников, всевозможных гаек и замененных стремянок со сбитой резьбой. Однажды, когда Зинаида Васильевна в учительской посетовала, что скоро из-за железок, лемехов и звездочек некуда будет ступить ногой, завуч Валентина Николаевна Клюзова в шутку сказала:
- Плюшкин!
Петр Кириллович обиделся всерьез и надолго.
Зная, что я имел свободный доступ в лабораторию КИП и Автоматики Дондюшанского сахарного завода, попросил меня привезти несколько электродвижков. Я привез ему несколько двигателей с редукторами. Один из электродвигателей вскоре превратился в электрический лобзик. Другой двигатель с медленно вращающимся редуктором Петр Кириллович совметно в Иваном Ивановичем Порядиным приспособили к, оклеенному мелкими осколками зеркал, старому глобусу. Осколки разбитых зеркал ученики собирали по всему селу. Осколки разукрасили разноцветной полупрозрачной тушью и чернилами от заводских самописцев. Новый 1965 год мы встречали с падающими по стене световыми разноцветными снежинками.
В те годы модным и полезным занятием было выпиливание и выжигание. После выпиливания ажурных деталей перед склеиванием полочек, фанерных ваз и абажуров, Петр Кириллович выжигал ажурные узоры. Для этой художественной процедуры Петр Кириллович уходил в мастерские. Попросив ключ, заводил мотор новой, привезенной нами с директором из Кишинева, электростанции. Усаживался за стол и регулировал степень нагрева самодельного выжигателя. Начиналось настоящее священнодействие. По нарисованному карандашом, Петр Кириллович не спеша наносил точки и риски. Учитель труда Иван Иванович Порядин деланно и беззлобно громко возмущался:
- Петр Кириллович запускает двухцилиндровый мотор. Почти трехкиловаттную электростанцию нагружает аж выжигателем. Поставит одну точку и любуется полминуты. Проведет риску и наслаждается минуту. А мотор крутит! Петр Кириллович! Возьми у Жени спиртовку, принеси шило и наслаждайся!
Говорят, если человек талантлив, он талантлив во всем. Петр Кириллович великолепно рисовал карандашом, тушью, масляными красками. Его резьба по дереву была по своему оригинальной. Он талантливо использовал естественные изгибы веток, корней, развилки. Его привлекала сложная текстура уродливых, на первый взгляд, корневищ. Глядя на валяющиеся на меже выкорчеванные комли деревьев, Петр Кириллович видел будущего дракона, змею, уродливую и вместе с тем удивительно симпатичную зверушку.
Ему удавались горельефные изображения, карандаш, акварель. В его новом, еще не оконченном доме на стене в гостинной висел, написанный маслом, пейзаж. Вся картина Петра Кирилловича казалась окном, прорубленным в стене и выходящим на живописную поляну сказочного леса. На картинах Петра Кирилловича ощущались глубина и воздух. В марганцовке, зеленке, в отваре луковой шелухи, фуксине и пикриновой кислоте, экспериментируя, он окрашивал шпон и стебли соломы. Затем из-под его рук, как в сказке, являлись, другого слова не подберешь, и украшали стены сложные мозаичные, похожие на космические пейзажи, диковинные картины.
Уже весной, попросив меня привезти ему более мощный реверсивный (с правым и левым вращением), электродвигатель, начал собирать установку с дистанционно управляемым экраном. В те годы идея Петра Кирилловича для сельской школы казалась фантастической. Увидеть фильм на том экране мне не довелось. Учебный год закончился. В августе шестьдесят пятого я поступил в медицинский институт и в Мошанской школе был только редким гостем...