-Это просто кошмар какой-то! Ты не представляешь, как я за эти две недели измучилась! Он, всегда готовый выполнить любую мою просьбу, вдруг заупрямился, стал неприятно задумчивым. И из-за чего? Из-за такого пустяка, который ему ровным счетом ничего не будет стоить.
Ольга с яростью погасила сигарету, она была на редкость возбуждена рассказом о своем муже. Холеная, вызывающее ощущение сытости и довольства, она сидела на моей кухне, в моей футболке, раскачивая на пальцах правой ноги мой тапок. Я старательно отводил взгляд от этого тапка, пытаясь справится с детским желанием поддеть его снизу, чтобы скинуть - она не любила эту мою привычку, набрасывалась разъяренной тигрицей.
- Так сделай всё сама.
- Сама? Ты хоть понимаешь, что мне предложил? Я, конечно, могу это сделать, но представь - он пришел домой, увидел произошедшие изменения. Я даже не хочу об этом думать. Это же будет молчаливая истерика на три года. Он вымотает меня донельзя, высушит своим молчанием и угрюмым видом.
Она достала очередную сигарету. Я перехватил ее руку, подтянул ее к себе и стал снимать с нее футболку.
Я не люблю, когда трогают мои вещи, всегда тщательно мою чашки после гостей, стираю в машинке гостевые тапки, которые они упорно предпочитают, несмотря на моё "не надо разуваться". Но отказаться от гостей тоже не могу...
Ольгу нашли ранним утром в парке. Ее волосы были раскинуты красивым кругом, а в руках, сложенных на груди, был зажат букет черных тюльпанов, обернутый в белую папиросную бумагу.
Она всегда казалась мне холодным тюльпаном на крепкой, гладкой ножке, такой же надменной и равнодушной, томной и ленивой.
Ей так не хватало тишины.
И я подарил ей ее.
2. Ромашка
- Ты представляешь, сегодня читала такой забавный рассказ. Там мужчина очень хотел съездить в отпуск, а жена его не пускала, да и на работе были проблемы. И вот однажды так его все достало, что он жене сказал, что убил своего босса и им надо срочно уезжать, прятаться от полиции...
Наталья расставляла посуду для ужина, рассказывая, размахивала руками, периодически задевая то подставку для салфеток, то солонку.
- Она купила быстренько билеты, а когда они с чемоданами выходили из квартиры...
Странно, зачем она мне все это рассказывает? Когда я вернулся с работы, она, мимолетно дотронулась до моей щеки губами, тотчас убежала на кухню, весело щебеча свой очередной прочитанный рассказ.
С каких пор нам нечего стало сказать друг другу? С каких пор молчание стало тягостным? С каких пор моя дорога из офиса домой стала удлиняться метр за метром, минута за минутой? Что же мы потеряли, в конце концов, в этих долгих семейных вечерах?
- И вот, после того, как ему удалось убежать, он решил сам найти...
- Я сегодня убил человека.
- ...убийцу... Что? Что ты сказал?
Она остановилась, замерла, с лица медленно стало сходить оживление, как с ромашки, теряющей свои лепестки (любит-не любит).
- Ты шутишь? - Незадачливая попытка перевести в обычное русло нашу жизнь, разрушенную моим признанием.
Какой собачий у нее, однако, взгляд - надежда в сочетании со страхом. Неужели она меня испугалась? Какое достижение - я заставил ее замолчать. Эту маленькую победу надо укрепить, а праздновать будем потом.
- Нет, дорогая, я не шучу. Так всё достало - ты и представить себе не можешь. Захотелось сбросить с себя все ограничения, все эти навязанные стереотипы. Помнишь, как раньше ты говорила мне - надо открыто проявлять свои чувства?
Она закивала мне головой, прижимая к груди кухонное полотенце.
Снимая галстук и расстёгивая верхнюю пуговицу, я продолжал:
- Так вот я и подумал: может быть, ты и права? Может, действительно, мне не стоит всё держать в себе? Рассчитывать каждый свой шаг. - Я наматывал концы галстука вокруг своих кулаков. - Может, стоит начать дышать полной грудью? Ты ведь не возражаешь, дорогая?
По дороге на вокзал, я остановился только дважды - у цветочного киоска, где выбрал самый пышный букет, и на мосту, где избавился от лишнего груза.
И долго еще на поверхности воды белели как звезды в ночном небе так любимые ею ромашки.
3. Орхидея
Я смотрел на тебя и ужасался - перекошенное от ярости лицо, некогда поразившее меня мраморной бледностью, покрылось красными пятнами. Ты бросала в меня злые слова, насмешка кривила рот. Холод постепенно проникал в мое сердце, я не понимал, ведь еще вчера ты была мила и ласкова, и вдруг такая перемена. Сегодня ты тоже смеялась, но это был смех обезумевшей толпы, слова, слетавшие с твоих губ, казалось, падали на ковер огненными каплями, прожигали его кислотой. Ты ими осквернила даже мою привязанность к орхидее, мою, с такой любовью, сделанную для нее теплицу, мою заботу о ней.
Орхидея - изысканная красавица, причудливая и волнующая, отстраненно-страстная, я опьянялся только от одного взгляда на нее. Такой же безумный трепет желания я испытывал и к тебе, но что же случилось? Почему некогда соблазнительные твои губы вызывают отвращение и ужас? Почему волнующий когда-то аромат твоего тела обернулся удушливым запахом тлена?
Потом, уже ночью, я отмывал свою квартиру - я хотел смыть любой твой след, натирал, очищал и стирал. И только ковер, прожжённый твоими словами я не смог очистить.
Рано утром я выехал за город, и в лесу, в самой глухой его чаще я сжег ковер. И долго еще смотрел, как в этом огне сгорает моя любовь - моя орхидея.
4. Ирис
И всё-таки Сенкевич прав, вести дневник утомительно и мысли упорно не хотят облекаться словами. Полдня прошло, а не написано ни строчки. Надо, надо взять себя в руки и хоть что-то набросать. Вот только что?
Пасмурное утро нависало над городом. Сон уже выпустил меня из своих объятий, но тут же лень подхватила, укутала заботливо покрывалом и не отпускала еще долгие сорок минут.
Завтрак был длительным, как пресловутый табльдот у Ницше, превратив весь оставшийся день в "юдоль скорби". Ведь в то время, когда все с аппетитом кушали обед, мне оставалось только с тоской глядеть на тарелки и оглаживать вспухший живот.
Звонок прервал мои мучения, и я отправился на прогулку, вернее мы с другом поехали провожать его родственников на вокзал.
И вот тут история должна закрутиться, сделать оборот вокруг своей оси, представить образ редкостной по изысканности девушки, шедшей по платформе с букетом ирисов в компании высокой и тонкой китаянки, уверенной в себе, не замечающей вокруг простых смертных, царственно вышагивающей по асфальту, будто в покоях Запретного города.
Девушки шли в сопровождении огромного типа, одетого несколько странно - поверх смокинга накинуто черное кашемировое пальто, трость с серебряным набалдашником отстукивала шаги, белый шарф струился вокруг шеи словно жил своей собственной, отдельной жизнью.
Это была бы самая нежная и трогательная история, но ветер, пронизывающий питерский ветер разогнал мозаику фантазий и, помахав родственникам рукой, мы пошли разыскивать машину, оставленную на крыше паркинга торгового комплекса.
Как цивилизованные люди поднялись на лифте сначала на пятый этаж, потом на шестой, седьмой, на восьмой кнопка лифта не сработала, мы пешком проходили уровень за уровнем, но крыши нигде не было. Наконец, на девятом этаже нами был обнаружен сотрудник, который заверил, что мы никак не могли оставить машину на крыше, поскольку у них крытый паркинг и выезда на крышу нет.
Если до этого мне было прохладно, то именно в этот момент я почувствовал жар и покрылся испариной. Вышли из комплекса - вот же, вот здесь мы въезжали, ну не идти же по этим многочисленным спиралям пешком! Тут я вспоминаю, что когда мы приехали и спускались с крыши, на лифте горела цифра три. Мы поднялись на третий этаж, но там только торговые ряды. Отчаяние охватило до дрожи в коленях.
Не буду вдаваться в подробности дальнейших злоключений, скажу одно - машину мы нашли, и именно на крыше, но соседнего торгового комплекса. Оказывается, если заезжать с той стороны, что въехали мы, то многочисленные спирали сначала приводят на крышу соседнего торгового комплекса, чем мы и воспользовались, не поехав дальше по этим кругам ада в закрытый паркинг.
По возвращении домой я открыл справочник по цветоводству и узнал, что ирис помогает заполнить паузу не только многообразием оттенков и неповторимой красотой, но и временем своего цветения.
Надеюсь, что моя девушка с ирисами придет в правильное время.
5. Хризантема
Я был так прекрасен в своей незначительности, так обворожительно мил и застенчив, что ее сердце невольно сжималось.
Её подруги называли меня неудачником и шептали злобно-полезные советы, расстраивая мою милую девочку до слез.
Я посылал ей букеты хризантем и надеялся, что когда-нибудь она войдет в мой дом.
Но пока...
Пока только ее подруги забегали ко мне по вечерам, оглядываясь по сторонам, крадущимися зверьками поднимаясь по крутой лестнице...
И когда очередная из них пропадала, переставая отвечать на звонки родных, друзей и сослуживцев, я посылал моей девочке очередной букет белых хризантем.
6.Гардения
Сегодня особенный день - сегодня у моей Сонечки свадьба. Молодые люди, родственники, знакомые веселыми группками атаковали дом. Украшенные лентами машины стояли во дворе настолько плотной группкой, что заказанный по настоятельной просьбе невесты белый лимузин с большим трудом протиснулся между ними.
С грустной улыбкой я наблюдал за всей этой суматохой. Отставив чашку с остывшим уже кофе, я принялся выбирать галстук. Что выбрать: на тон темнее рубашки или на тон светлее костюма? А может быть, что-то яркое, веселое, пестрое?
Шум за входной дверью отвлек меня от этого непростого выбора. Приблизив свой любопытный глаз к дверному глазку, я наблюдал забавную сценку: моя Сонечка в пышном платье невесты никак не могла войти в лифт. Она подбирала юбку то так, то этак под шутливые предложения гостей и начинала уже краснеть от накатившейся так некстати тревоги.
Я отошел от двери, расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке и достал из бара коньяк. Шоколад, кофе и сигара составили ему достойную компанию. О галстуках я уже не думал.
Вечером, отправляясь на прогулку в парк, я нашел на полу лифта цветок изысканной гардении, выпавший из прически невесты. Это всё, что осталось мне от Сонечки.
7.Желтая акация
Как было бы хорошо забыть лет двадцать своей жизни, но почему-то забывается запах крылаток ясеня после дождя, не помню, зачем мы собирали плоды желтой акации, как вырезали из веток ольхи свистки, залезали на старую черемуху и рассказывали страшные истории.
Сейчас уже нет ни кустов акации, ни черемухи, ни дома, вокруг которого они росли, деревянная лестница которого скрипела под ногами отполированными от времени ступеньками, а коридоры таинственными лабиринтами вели в старинный мир уютного быта.
Всё это исчезло под натиском городского стиля тянущихся ввысь шпилей башенок многоэтажных домов и под литым асфальтобетоном. Всё это стало не более, чем призрачной дымкой, рассеивающейся с первыми лучами солнца, наваждением, которое невозможно схватить и удержать.
Но то, что я хочу забыть, упорно и цепко держится за мою память, рисуя историю жизни, жизни, которой не было.
8. Лимонник
Все её сказки начинались со слов "когда лес был нашим домом..."
Вот и сейчас она начала рассказывать очередную историю с обязательными переливами росы в паутинках, ароматом сухих листьев в сочетании с сырыми нотками земли, потрескиванием коры деревьев, в чьих вершинах запутался западный ветер.
В последнее время балкон - место моего бегства от этих историй - стал опасно привлекателен. И если еще недавно звёздное небо услаждало мой взор своими тайнами, то теперь земля манила к себе покоем и тишиной. Настолько четко и непреодолимо это желание - шагнуть вперед и полететь, и знать, что я уже не увижу её реакции, не услышу её крик, всё закончится раз и навсегда, настолько это неподвластно и сильно, что я пытаюсь ногами врасти в пол и схватиться покрепче за ручку балконной двери.
Морщинистой корой лимонника врастает страх в моем сердце, обвивает его новыми побегами, закрывает темно-зелеными листьями мои глаза. Я чувствую, как лопаются почки и появляются на мне белые цветы, постепенно розовеют, вбирают себя силу солнца и соки земли, как разрастается цветоложе сочными красными ягодами, пряно-жгучими на вкус. И вот уже мое сердце маленьким семечком бьется в каждой этой ягоде, зреет своим внутренним смыслом, готовое излиться благодарным выдохом и замирает, и хранит свою тайну в долгие зимние ночи...
Чей-то крик прерывает моё видение, я протягиваю руки, они еще лианами тянутся за балконную темноту, но поздно.
На газоне причудливым цветком лежит бело-розовое тело, которое уже никогда не услышит и не скажет: "когда лес был нашим домом..."
9.Пион
По вечерам я наблюдаю за тобой.
Хотя нет, не так.
Мне нравится заходящее солнце. По вечерам я смотрю, как раскаленный шар опускается в перину из облаков. Из-за соседнего дома медленно выплывает луна, бледным светом наполняя комнату.
Но нет, не так.
Сначала прилетает ворона. Я давно уже слежу за ней. Она в прямом смысле выдающаяся птица - крупнее своих товарок, басовита и очень пунктуальна. Каждую весну она возвращается из своих зимних странствий (хотя куда она может улетать, не могу представить) и с упорством крестоносца отвоевывает свое гнездо на дереве, что растет напротив моего окна. Каждое утро, в пять часов сорок минут она оглашает окрестности своим басовитым "кар!", и каждый вечер возвращается на свое дерево перед самым заходом солнца.
И вот: ворона прилетела, солнце, взбив повыше облачную перину, улеглось спать, луна таинственным призраком выплыла из-за соседнего дома. Я беру бинокль и наблюдаю. На луне есть блестящая точка. Некоторые считают её базой инопланетян, но я не знаю, что это такое. Мне важно, что эта точка есть.
Я слышу, как ты подходишь ко мне, прижимаешься к моей спине своим теплым телом, телом, которое из-за дня в день становится всё больше и больше. Я давно наблюдаю за тобой. Я вижу твои мучительные мысли, твои вечерние обещания не есть с завтрашнего дня, я вижу, как эти обещания рассеиваются с первыми солнечными лучами. Я слышу твои вздохи, когда ты проходишь мимо зеркала. Я смотрю на тебя и вижу, как бутон твоего тела распускается, и ты превращаешься в пышный пион. Я бы тоже вздохнул, потому что не хочу наблюдать, как будут опадать твои лепестки. Но я не вздыхаю. Каждый вечер я покупаю пачку морской соли и пополняю свой запас. Скоро, очень скоро соли будет достаточно, и твои мучения прекратятся, и ты навсегда останешься прекрасным пионом.
10.Яблоневый цвет
Мне о ней так много рассказывали, описывали внешность и характер, что когда я увидел эту высокую, полную девушку, я сразу понял, что это она. Не удержался, подошёл, завёл разговор, был вежлив и остроумен. Она, поначалу настороженная и замкнутая, растаяла милой улыбкой и сказала то, что я уже знал:
- Меня зовут Анюта.
И были бесконечные беседы о книгах, о рукоделии, об экзаменах, о планах на будущее. Я выучил такие странные слова - квиллинг, макраме, пэчворк. Я стал разбираться в ажурах и вариантах це по русскому языку и узнал про сайт фипи. Но потом...
Потом жизнь сделала немыслимый поворот, и наши пути разошлись.
На днях встретил приятеля с какой-то девицей:
- Давно не виделись! Знакомься - это Анюта! Помнишь, я о ней тебе рассказывал.
Улыбка медленно сползала с моего лица. Это была не моя Аня. Я ошибся.
Я фатально ошибся.
11. Лилейник
Странное утро. Очень странное. Туманно-тягучее, безвременное, липкое. Еле заставил себя встать. Чашка чая не внесла ясность, а ясность сейчас очень даже нужна. Скажу честно, со мной такое в первый раз. Хотя теперь разве можно быть в этом уверенным? Я смотрю на девушку, уютно расположившуюся в моей постели и не могу вспомнить. Ничего не могу вспомнить: ни как ее зовут, ни откуда она взялась. Перебираю вчерашний день поминутно - ничего. Нет никаких разрывов, все гладко и по устоявшемуся графику жизни.
Но - вот она лежит. Каштановые волосы волной по подушке. Рука с тонким запястьем без признаков маникюра - полудетская ручка, короткие нежно-розовые ноготки. Бред, бред полнейший!
Поставил варить куриный бульон. Я варю его долго, на очень тихом огне, чтобы курочка томилась, отдавая свои соки и аромат, а овощи раскрывались нежнейшими нотками вкуса.
Пока готовится обед, открываю свой справочник цветов. Лилейник, цветок забвения, некоторые виды цветут ночью, собраны в соцветия, цветут поочередно по одному - два дня. Кто прикоснется к нему, забудет все горести и печали.
Так кто же ты?
Вопрос остался без ответа, и мне предстоит пережить долгий день с тобой, а когда наступит ночь, я надежно спрячу эту тайну в невесомо-сладком аромате лилейника.
12.Ландыш
Во многих, а впрочем, скорее во всех домах есть альбомы с фотографиями. У кого-то - свежеиспеченные, яркие, событийные, у кого-то с пожелтевшими от времени снимками родных и близких, у кого то лирически грустные.
У меня тоже есть альбом. И перелистывая его страницы долгими дождливыми вечерами, я вспоминаю не только лето, но и тех прелестных созданий, что встретились мне на пути. В моем альбоме вы не найдете фотографий, это альбом для гербария.
Вы знаете, как это увлекательно - собирать растения? Всякий раз отправляясь на прогулку в новое место, будь то парк, лес, луг, берег реки, пустырь возле дома, ты можешь встретить совершенно неожиданное и прелестное существо.
Первый раз я ее увидел в мае - золотистые длинные волосы струились мягкими волнами, и, казалось, рекой уводили меня в сказочные страны. Разве мог я упустить ее? Каждый день я отправлялся в лес за ландышами, и каждый вечер ждал ее...
Найдя какое-нибудь растение, обязательно рассмотрите его внимательно, оно должно быть чистым, сухим и здоровым. Любая влага, будь то роса или дождь, пагубно повлияет на его сохранность.
Звали ее русалочьим именем Тина. Немного тщеславная, она жила в своем маленьком мирке, отгороженным от реальности непреодолимым забором. Пытался ли я ее понять? В то время я бы ответил вам - нет. Я слушал ее длинные, исповедальные речи, запиваемые красным вином, любовался васильковыми глазами, порой отчаянно пытался остановить, но наталкивался на искреннее удивление.
Для того, чтобы гербарий получился красивым и долго хранился, важно правильно высушить растения. Существуют два способа: один - правильный и долгий, другой - быстрый и ненадежный.
Как безжалостен я был в своей любви: я хотел, чтобы только мне она принадлежала, засыпая, загадывал желание, что, проснувшись утром, я увижу ее другою. Да, я хотел изменить ее. Успокоить, собрать вместе осколки ее сердца, остановить надвигающуюся беду, не слышать постоянно: "Я долго жить не буду". В мечтах своих я превращал Тину в респектабельную домохозяйку, с мещанским спокойствием шествующую по жизни.
А сейчас... Я сижу, пью чай с ромом, перебираю страницы и думаю: Господи, ну, почему? Почему не заметил неопределенность души, не сжал в своих объятиях, не успокоил это измаявшее сердце? Не принял все эти метания? А отверг, оттолкнул. И когда в уходящую спину входил острый нож, и не было последнего вскрика, и тихо и спокойно душа ее удалялась, я пребывал в забытьи своей правды. И где теперь эта правда?
Я не советую вам сушить растения между страницами книг, даже ненужных. Проявите уважение - аккуратно расправьте листья, цветки, стебель и постарайтесь придать ему естественный вид.
И да, последнее: собирая растения для гербария, берите по два одинаковых, одно - для гербария, а другое...