Егоров Валентин Александрович : другие произведения.

Киев и Москва Глава 1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 4.00*3  Ваша оценка:


Киев и Москва

Трудные времена 1941 года

Война, которой мы не забудем

   Егоров В.А.
   E-mail: [email protected]
  

Глава 1

- 1 -

   Колонну немецких грузовиков "Бюссинг" с бойцами штрафной роты Западного Фронта остановили перед шлагбаумом блокпоста, устроенного заградотрядом НКВД и расположенном чуть ли не на самом въезде в столицу. Затем капитана Любимова, вежливо попросили, грузовики с бойцами с проезжей дороги отогнать на специально отведенную для досмотра автоколонн площадку, которая находилась в метрах ста от шоссе. Площадка со всех была сторон окружена высочайшим забором, через который было невозможно увидеть то, что происходило за его пределами.
   Как только грузовики оказалась за забором, то лица бывших штрафников мгновенно потускнели. Они перестали улыбаться, разговаривать и перешучиваться между собой. Штрафники замерли в ожидании того, что же с ними будет далее происходить. Уж очень этот забор напоминал им заборы спецлагерей недавних бесправных времен, только вокруг этого забора не было вышек с вертухаями и пулеметами. В те времена они были доходягами лагерниками, когда у них не было свободы и помимо отбывания наказания на свежей таежной природе в лагерях, им ничего более не грозило. Сейчас же по лицам этих бойцов можно было бы понять, что они ожидали несколько иного приема или встречи в столице своей великой родины.
   Две недели боев с гитлеровцами во многом изменили их внутренний мир и их понимание сегодняшней ситуации, когда отечество сражалось не на жизнь, а на смерть с врагом, к этому времени покорившему все страны Европы. Даже оставаясь в положении штрафников, именно таким образом бойцы штрафной роты сегодня понимали свое положение в армии и в обществе, они все же не рассматривали самих себя каким-то там уркаганами или репрессированными людьми. За время боев с немцами, бойцы роты сумели превратиться в опытных и много повоевавших красноармейцев, которые сохранили способность сплачивать и давать отпор любому врагу.
   Бойцы сидели на лавках в кузовах немецких грузовиков, с тоской посматривая по сторонам. Ротные командиры во главе с капитаном Любимовым бродили между этими грузовиками, перебрасываясь между собой и бойцами отдельными и ничего не значащими словами. Эти командиры так же, как и их бойцы, не понимали, что сейчас с ними происходит, почему их грузовики загнали на эту площадку?
   Вскоре на этой же площадке появилась еще одна группа командиров, которые были в синей форме войск НКВД. Они повели себя так, как от них ожидали. Прежде всего, эти командиры заинтересовались немецкими грузовиками "Бюссинг". Они начали бродить между грузовиками, с любопытством заглядывая в кабины водителей. С видом профессионалов своими ногами, обутыми в нагуталиненные сапоги, постукивали по шинам колес. Изредка поднимались на колесо и заглядывали в кузов какого-либо грузовика.
   В такие моменты энкеведешники внимательно всматривались в застывшие лица бойцов штрафной роты. Эти бойцы старались всячески избегать встречных взглядов этих энкеведешников. Чаще всего, чтобы не встретиться глазами с этими командирами, бойцы опускали к полу свои глаза и крепко, до белизны, в руках сжимали свои винтовки, карабины и пулеметы.
   Осмотрев все колонну, командиры энкеведешники собрались в небольшую кучку и о чем-то пошушукались. Затем из этой группы выделился майор НКВД, который к тому же, видимо, возглавлял эту группу, глазами он отыскал капитана Любимова и, расправив гимнастерку по поясным ремнем, решительно направился к капитану. В этот момент Артур Любимов беседовал с сержантом Алексеем Молоковым, его начштабом роты. Майор НКВД ловко и браво козырнул капитану Любимову и представился:
   - Позвольте представиться, товарищ капитан, майор госбезопасности Николай Огурцов. Довожу до вашего сведения, что моей группе командиров НКВД поручена встреча и проводы до Москвы вашей роты. До особого распоряжения ваша рота будет располагаться в Покровских казармах города Москвы. В этой связи Лаврентий Павлович обратился к вам, товарищ капитан, с личной просьбой. Нарком полагает, что с тем, чтобы немецкими грузовиками не пугать москвичей, вашей роте следует пешим порядком добираться до Москвы и таким же порядком пройтись по московским улицам. Сейчас бойцам вашей роты подвезут горячий ужин и хорошо накормят перед дорогой. После ужина им будет полезно пройтись по вечернему холодку. Лаврентий Павлович лично обращается к вам и просит о том, чтобы красноармейцы роты свое оружие оставили бы в грузовиках, так как оно им больше не понадобится.
   Артур Любимов на долю секунду задумался, столь неожиданные просьбы энкеведешного майора производили большое впечатление. Выясняется, что высшее руководство НКВД в полной мере не доверяет даже своим особо доверенным лицам. Не зря же в народе говорят, что "горбатого могила исправит". Артур посмотрел в глаза начальнику штаба роты сержанту Молокову, который в этот момент, вероятно, тоже размышлял о могиле и о горбуне. Тот только улыбнулся ему в ответ, утвердительно кивая головой.
   Тогда капитан Любимов подтянулся, пальцами рук провел, как его гимнастерка заправлена под армейский ремень. Затем бодрым строевым шагом он вышел вперед и остановился перед грузовиками, чтобы громким и протяжным голосом скомандовать:
   - Внимание бойцам бывшей штрафной роты! Вы должны покинуть кузова грузовиков, а оружие оставить на своих местах в грузовиках! Для вашей информации, товарищи красноармейцы, сообщаю вам о том, что в ближайшее время вас покормят горячим ужином. Затем рота в полном составе и пешим порядком отправится в Москву, где мы должны остановиться в Псковских казармах. Там нашу роту расформируют, а вас, товарищи красноармейцы, распределят по другим частям и подразделениям Красной Армии. А сейчас приказываю, бойцам роты покинуть грузовики...
   Бойцы один за другим, словно горох, посыпались из грузовиков на землю. Когда последние бойцы роты, это были шоферы, покинули кабины своих "Бюссингов", то их места тут же занимали другие бойцы. Это были ладно скроенные парни в повседневной форме рядовых красноармейцев. Никто ранее этих парней и в глаза не видел, но, видимо, это были водители, прибывшие вместе с группой командиров НКВД.
   Через минуту и чуть ли не одновременно завелись двигатели немецких грузовиков. Немецкие грузовики "Бюссинги" один за другим трогались с места, чтобы тут же покинуть площадку с высоким забором, выезжая в раскрытые ворота. Когда последний "Бюссинг" проследовал через створ этих ворот, то они немедленно снова затворились. Еще некоторое время бойцы и командиры бывшей штрафной роты могли слышать гул работающих двигателей удаляющихся о дороге "Бюссингов". Но вскоре и эти звуки растворились в тишине наступающего августовского позднего вечера.
   Без грузовиков и без оружия красноармейцы почувствовали себя совсем неуютно на этого огороженной со всех сторон площадке. К тому же она имела большой площадь, рота красноармейцев на ней чувствовала себя чрезвычайно вольготно. Когда энкеведешники угнали немецкие грузовики, то ее территория еще более увеличилась, но на этой территории оказалось невозможным найти хотя бы один стул или лавку, на которых можно было по-человечески посидеть и отдохнуть.
   Бойцы и командиры роты оказались предоставлены самим себе, чтобы на этой площадке устроиться с удобством. Дальний угол, по армейской привычке, отвели для оправления нужд человеческого организма, а сами красноармейцы группками распределились вдоль забора там, где еще пробивалась поросль зеленой травы. Красноармеец РККА никогда не отличался особым чистоплюйством или армейским аристократизмом, он обладал редчайшей способностью микроорганизма, везде и повсюду приспосабливаться, чтобы выживать в любых условиях.
   Артур Любимов, вместе с капитаном Евлампиевым, лейтенантами Гавриловым, Немчиновым и начштаба Молоковым, устроился на траве в одном из солнечных уголков забора. Сложив руки на своем затылке, капитан лежал на траве и, прищурив глаза, всматривался в синюю бездонность летнего неба. В этот момент капитан Любимов вспоминал свою первую любовь и свою первую женщину, лейтенанта медицинской службы Дарьюшку.
   Когда рота покидала город Холм, то она внезапно пропала!
   Никто не видел, что с этой девчонкой случилось, куда и как фельдшер роты могла пропасть? Артур думал о том, что жизнь его Дарьи можно было описать очень простыми словами. Жила-была красивая девчонка, которую звали Дарья. После окончания медицинского института она получила звание "лейтенант медицинской службы" и тогда началась война. Эта шаловливая девчонка оказалась хорошим фельдшером, которая во время боев лазала по окопам и спасала жизнь раненым красноармейцам. Однажды ее встретил и полюбил молодой парень инопланетянин, который имел простое русское имя, Артур Любимов. Но этой девчонке и этому парню любовь так и не задалась, вмешалась война и развела их друг от друга.
   Ожидание развития дальнейших событий оказалось делом нудным и тоскливым. От мыслей о своей Дарье капитан Любимов незаметно перешел к мыслям о погибших бойцах его роты. Он почему-то верил в то, что его рота не понесла бы таких больших потерь, если бы не предательство младшего лейтенанта Добродеева. Он тоже бесследно исчез. Чуть ли не в последнюю минуту боя за город Холм, Артур вспомнил о существовании предателя и своему вестовому Боре Нефедову приказал, доставить к нему предателя бывшего младшего лейтенанта Добродеева. Артур специально предупредил Бориса Нефедова, своего вестового, о том, чтобы он был очень осторожным и близко не подходил бы к человеку-предателю, настолько коварным и подлым тот был. Но, видимо, Боря Нефедов чего-то не учел или не обратил должного внимания на предупреждение своего командира, он ушел и вовремя не вернулся.
   Когда бойцы штрафной роты занимали места в грузовиках, рота почти уже была готова покинуть Холм, то Боря Нефедов все еще не возвращался со своего задания. Тогда Артур вскочил на трофейный мотоцикл, чтобы на скорости смотаться в расположение третьего взвода, где в одном из взводных блиндажей взаперти содержали Добродеева. Там на пороге блиндажа, он и нашел труп Нефедова, из спины которого торчал штык от его же винтовки СВТ40. При виде подобного святотатства Артура обуяла жажда мести, желание найти и убить этого гада-предателя, который поднял руку и убил совершенно невинного и молодого парня. Он обегал кругом все ближайшие городские улицы и переулки в поисках младшего лейтенанта, убийцы. Но так никого не нашел и ничего не увидел. Капитану Любимову пришлось и самому на мотоцикле удирать из города Холма, на улицах которого появились немецкие мотоциклисты-разведчики, которые и обстреляли из пулеметов одинокого мотоциклиста красноармейца.
   Эти грустные воспитания капитана были внезапно прерваны приближающимся шумом двигателей нескольких машин. Снова распахнулись ворота, на площадку въехали и сразу же затормозили две полуторки, одна из которых тащила на прицепе армейскую походную кухню. В роту прибыла походно-полевая кухня, персонал которой состоял из одних только женщин.
   Не прошло и мгновения, как командование ротой перешло в нежные женские руки. Женщины тут же заставили красноармейцев таскать и расставлять на площадке раскладные столы и стулья, за которыми могли бы одновременно поужинать почти триста человек. Вся эта, казалось бы, нелегкая работа проделывалась легко и быстро с шуточками и прибауточками.
   Вскоре к шеф-повару, молодой девчонке лет двадцати пяти, начала выстраиваться очередь проголодавшихся молодых парней. Парни шутили, смеялись и говорили девчонке тысячи комплиментов. Вблизи этой девчонки они превращались прямо-таки в уголовников с сексуальными наклонностями. Правда, ничего лишнего они себе не позволяли. Раздатчицы походно-полевой кухни работали столь быстро и сноровисто, что очень скоро очередь сексуально настроенных уркаганов быстро разошлась. Вскоре все бойцы роты чинными рядами сидели за столами и, с видимым аппетитом и невиданной скоростью, работали своими ложками, поглощая вкуснейшийукраинский борщ со сметаной, чесноком и пампушками.
   Также быстро, как и появилась, походно-полевая кухня свернулась - собрала свои столы и стулья и, забросив их в кузов полуторки, исчезла за воротами. Только приятная тяжесть в животе напоминала бойцам роты о желании еще немного отдохнуть и покемарить. Эта тяжесть в желудке напоминала о том, что бойцы роты только что хорошо и вкусно поужинали.
   Через пару минут после ужина на площадке снова объявился майор госбезопасности Огурцов и вопросительно посмотрел на капитана Артура Любимова. Этим своим взглядом майор НКВД напоминал армейскому капитану о том, что штрафной роте пора отправляться в путь-дорогу на Москву. Тогда вперед уже выступил начальник штаба штрафной роты, сержант Алексей Молоков и протяжным голосом скомандовал:
   - Рота в две шеренги становись!
   Бойцы повскакали с травы, бегом начали выстраиваться в отделенные и взводные шеренги. Командиры отделений доложили взводному о наличии бойцов в строю, те в свою очередь рапортовали командиру роты, капитану Любимову, о том, что рота построена и готова к пешему переходу в Москву.
   Артур Любимов прошелся вдоль строя своей роты, вглядываясь в лица ее бойцов. Сегодня в ротной шеренге он уже не встречал бойцов с туманными или отводящими в сторону глазами трусов, дезертиров и каких-либо других подлецов. Сейчас перед ними в шеренге замерли мужественные люди с ясным взором, в которых можно было прочитать, что эти люди многому научились и многое узнали. Главное, бойцы его роты теперь хорошо знали, что они не должны больше подчиняться чужой воле, что они должны сражаться до последней капли крови на поле боя. Бойцы его роты теперь хорошо знали, как постоять за себя и отстаять уважение к себе простых людей.
   За спиной Любимова послышалось легкое покашливание, кто-то пытался привлечь к себе его внимание. Артур, на каблуках, резко развернулся, и оказался лицом к лицу с майором госбезопасности Огурцовым. Легким поднятием бровей, капитан Любимов как бы поинтересовался тем, почему командир НКВД его снова беспокоит? Одновременно глаза капитана наливались свинцом, этим он хотел показать, что ему не нравится столь частое обращение к нему командиров из НКВД. Ведь к этому времени его рота была уже построена и через пару минут пеше-походным порядком должна была отправиться в Москву?!
   Майор госбезопасности Николай Огурцов подошел к Артуру Любимову и, склонившись к его уху, тихо прошептал:
   - Товарищ капитан, в настоящий момент нарком внутренних дел, Лаврентий Павлович Берия, ожидает вас в своем рабочем кабинете Наркомата внутренних дел. Он хотел бы встретиться и обсудить с вами важный государственный вопрос. В этой связи, не могли бы вы оставить роту и поехать вместе со мной. Командование ротой можно было бы поручить, скажем, вашему капитану артиллеристу Евлампиеву. О своей роте и ее бойцах, товарищ капитан, можете не беспокоиться. На всем протяжении пути до Москвы ваша рота будет сопровождаться моими людьми. Они ее доведут непосредственно до ворот Покровских казарм и присмотрят за тем, чтобы во время перехода с бойцами роты ничего бы не случилось.

- 2 -

   Усаживаясь на заднее сиденье легкового автомобиля, Артур Любимов своим внутренним чутьем сразу же догадался о том, что этот автомобиль не был советского производства. Уж больно роскошным оказался его внутренний салон, а сиденье - мягким и чрезвычайно комфортным. Майор госбезопасности Николай Огурцов, с видимым удовольствием, расположился на переднем пассажирском сиденье. Он дождался момента, когда Артур захлопнет свою заднюю автомобильную дверцу, чтобы вежливо, но лаконично бросить водителю наркомовского автомобиля:
   - Наркомат внутренних дел, пожалуйста, товарищ водитель!
   Автомобиль, мощно и коротко взрыкнув двигателем, легко и плавно тронулся с места. Пригородное московское шоссе было мощено крупным и неровным булыжником, поэтому водитель, сберегая автомобиль и его колеса, не стал сразу же набирать высокой скорости, а ехал, осторожно объезжая дорожные выбоины и канавы. Но и такая скорость легкового автомобиля превышала скорость движения одной из колонн военных грузовиков, которую они обогнали. Каких-либо других транспортных средств на этом шоссе не было видно.
   В этот момент Артур Любимов сидел с закрытыми глазами, вспоминая тот вселенский бедлам, который стоял на шоссе Старая Русса - Великие Луки, когда ему вместе с ротными разведчиками пришлось отправляться на встречу с полковником Ивановым. В тот момент все смешалось на этом шоссе, мужчины и женщины, старики и дети, гражданские и красноармейцы. Все эти люди страшно кричали, смотрели в небо и кулаками зло и яростно махали на пикирующие вражеские бомбардировщики и штурмовики. От взрывающихся авиабомб люди на шоссе гибли десятками и сотнями, кровавые ручейки сливались в небольшие реки, а затем эти реки стекали в придорожные канавы. Особенно страшно и пугающе звучали сирены пикирующих бомбардировщиков "Юнкерс-87", которые одним своим появлением над дорогой сводили с ума бредущих по ней людей с котомками.
   Когда капитан Любимов через мгновение снова открыл свои глаза, то в боковое автомобильное стекло он увидел одну только пыльную обочину Ленинградского шоссе, мощеная поверхность которого стремительно уносилась назад. А само шоссе, по-прежнему, продолжало оставаться пустынным, ни одного гражданского транспортного средства или бредущих по обочине беженцев не было видно. Может быть, это происходило из-за того, что уже была вторая половина дня, на пригород и на сам город вот-вот должна была опуститься вечерняя темнота.
   Как только они миновали московский пригород Химки, а затем переехали через узкий железнодорожный мост через Москву-реку, то шины колес автомобиля тут же ласково зашуршали, на дороге появился асфальт. Ленинградское шоссе в пределах столицы было заасфальтировано одним из первых. Автомобиль сразу же и резко прибавил в скорости. За его окнами замелькали двух и трехэтажные городские дома. Эти дома вскоре сменились громадами жилых и служебных зданий, построенных в стиле буржуазного классицизма, который так уважал Иосиф Виссарионович Сталин.
   Сменилась атмосфера и воздух, Артур Любимов сразу же ощутил, что вернулся домой, в свою родную Москву. Один год учебы на факультете журналистики Московского государственного университета сделал его настоящим москвичом. За год учебы он многое узнал о столице и ее жителях, москвичах. Он подружился с Жорой Жуковым, Николаем Погодиным, Катенькой Воробьевой и с профессором Александр Николаевичем Воробьевым. В этот же момент сознание и память капитана Любимова категорически отказывались вспоминать его арест и пребывание во внутренней тюрьме Наркомата внутренних дел СССР.
   Слева и справа мелькнуло Бульварное кольцо, автомобиль на скорости проехал площадь Пушкина. Вскоре, в самом начале улицы Горького последовал поворот налево, и вот перед ними во всей красоте возникла площадь Дзержинского. Затем перед его глазами появились мощные дубовые двери, которые собственными руками открыл майор госбезопасности Огурцов. Майор, не оглядываясь на Любимова, прошел внутрь здания.
   Старшина, стоявший на часах при входе в подъезд, был в аккуратно отглаженной синей командирской гимнастерке и с фуражкой на голове. Он тщательно проверил командирские удостоверения капитана и майора. Затем взял трубку и позвонил по какому-то внутреннему номеру телефона. Повернувшись к командирам спиной, старшина что-то очень тихо произнес в телефонную трубку. Затем он снова повернулся лицом к ожидавшим его командирам, вежливо им козырнул и, махнув рукой по направлению к ближайшей стене, попросил:
   - Товарищи командиры, прошу отойти в сторону и немного подождать. Скоро за вами придут!
   Ждать действительно долго не пришлось, скоро открылась дверь, ведущая в наркомат, а в ее проеме показался человек, грузинского происхождения. На нем был одет отлично пошитый и ладно сидящий гражданский костюм. Грузин-красавец правой рукой попридержал дверь и гостеприимным голосом с густым грузинским акцентом произнес:
   - Товарищи командиры, прошу проходить и следовать за мной!
   По лестнице все трое поднимались быстрым шагом.
   Единым махом тройка взбежала на четвертый этаж здания наркомата, при этом грузинский красавец не задохнулся и ни капельки не запыхался. Он даже находил время от времени с удивлением поглядывать на обоих командиров, типа, мол, как это у этих парней получается пробежка по лестничным пролетам?! Артур Любимов в свое время мог единым махом и бегом подниматься до десятого этажа любого здания, а вот майора госбезопасности Огурцова спокойная служба в столице подвела, к четвертому этажу он слегка запыхался.
   Пройдя короткий коридор, группа командиров оказалась в громадной приемной, за столами которой сидели величественные женщины секретари, а также крутились, занимаясь своими делами, несколько командиров в синей форме НКВД. Майор Огурцов и капитан Любимов замерли по стойке смирно, сделав всего несколько шагов по красной ковровой дорожке. А сопровождавший их грузинский красавец тут же нырнул за двустворчатую дверь, расположенную чуть левей от входа. На минуту в приемной наркома внутренних дел воцарилась тишина, женщины секретари и командиры НКВД с любопытством рассматривали только что вошедших командиров в приемную наркома.
   Пауза в работе приемной наркома продолжалась очень недолго, раскрылась двустворчатая дверь, и грузинский красавец недвусмысленным жестом руки показал капитану Любимову, чтобы он проходил в кабинет. Переступая, вдруг почему-то отказавшими сгибаться в коленях, ногами, капитан Любимов, ориентируясь только по красному цвету дорожки, прошел в кабинет наркома внутренних дел СССР. Он так и не заметил, как переступил порог кабинета столь высокого начальства. Только Артур внезапно почувствовал, что пространство впереди позволяет ему сделать еще только два шага, после чего ему следует остановиться и поднять голову. Артур так и поступил, он сделал еще два шага вперед, остановился и только затем поднял голову. Далеко впереди виднелся письменный стол, за которым сидел человек в очках и что-то писал на лежащем перед ним листке бумаги.
   В отличие от приемной, кабинет наркома не подавлял человека своей несуразной огромностью, он был большим, но в меру. И в нем имелось столько мебели, сколько было необходимо человеку для работы. Длинный стол для совещаний, небольшой стол на шесть человек для чаепития и приватных бесед, и большой хороший письменный стол для работы над документами. Артур Любимов немного растерялся, он полагал, что хозяин кабинета выйдет из-за стола и пойдет ему навстречу, чтобы пожать руку. Но владелец кабинета продолжал сидеть за письменным столом, не отрывая головы от стола, он продолжал писать. Тонкий скрип перьевой ручки, скребущий по бумаге, достигал ушей Любимова.
   Скрип пера затих и тут же послышался спокойный и мягкий голос Лаврентия Павловича:
   - Так и будешь стоять столбом, капитан, у порога и ожидать, когда тебя пригласят к столу? Вообще-то я не таким тебя представлял, путешественник по мирам, Артур Любимов!
   Когда Артур слышал голос этого человека, то сразу обратил внимания на его какой-то странный и не так уж ярко выраженный "грузинский" акцент. Тут он вспомнил, что перед ним мингрел, а не грузин и все сразу же стало на свои места. А голос Берии убаюкивал и обволакивал, заставлял внимательно прислушиваться к каждому его слову.
   - Ты оказался удивительно способным юношей, мы за тобой наблюдаем вот уже почти целый год, а ты только начинаешь раскрывать перед нами свои таланты. В течение нескольких месяцев от простого мальчишки пройти путь до опытного бойца, воина?! Этого не каждый взрослый мужчина сумел бы сделать, а ты Артур из простого сержанта стал настоящим боевым капитаном. Если бы не ты и не твоя рота штрафников, то сейчас 22-я армия вместе со своим командующим Филиппом Ершаковым куковала бы в окружение за Холмом. Честно говоря, я не ожидал, что штрафники в столь короткое время сумеют переподковаться и стать настоящими людьми и красноармейцами. Но, прежде, честь и хвала их ротному командиру, которому удалось в этих уголовниках пробудить здоровый и здравый дух советского гражданина.
   Лаврентий Павлович поднялся из-за стола и неторопливо направился к Артуру Любимову, застывшему столбом у порога кабинета. Подойдя чуть ли не вплотную к молодому человеку, нарком слегка приподнял голову, на полголовы нарком был ниже капитана, и принялся внимательно его разглядывать. Каких-либо особых мыслей в тот момент у Артура Любимова в голове не было. Он так много слышал плохого об этом человеке, отправившим на тот свет миллионы простых советских людей, что сейчас ему было попросту страшно находиться в его присутствии, этакого человека каннибала
   Игра взглядов продолжалась недолго, Лаврентий Павлович аккуратненько поправил свой гражданский пиджачок, а затем решительно протянул ему свою руку.
   Рукопожатие оказалось по-мужски крепким и коротким!
   - Ну, вот, кажется, и познакомились. Все-таки нормальные люди должны общаться с глаза на глаз, а не вести замогильные переговоры через посредство астрального мира... .
   - Мы тогда с вами в больнице вели виртуально-мысленное общение...
   - Что ты сказал?
   - В больнице я с вами разговаривал через посредство передачи мысленных образов. И вы, товарищ нарком, оказались весьма способный учеником в этой области.
   - Способным, говоришь, учеником? Ну, это мы еще посмотрим?! А ты, между прочим, не умеешь ли читать мысли других людей?
   - Если вы, Лаврентий Павлович, имеете в виду, могу ли я вторгаться в деятельность разума другого человека, с целью выяснения мыслей, глубоко запрятанных от других людей. То смею заверить вас в том, что таких людей не существует и в природе, никому не дано, даже нашему творцу, знать о том, что думает о нем другой человек.
   - Да, Вольф Мессинг нам об этом неоднократно говорил. Между прочим, а ты о нем слышал и не встречался ли с этим провидцем?
   - Никак нет, товарищ нарком.
   - Ну, да ладно, время нас поджимает. Нам пора собираться и отправляться в Кремль. Иосиф Виссарионович хочет на тебя посмотреть и парой слов с тобой переброситься. Ты уж меня не подкачай, молодой человек, мне столько пришлось доказывать необходимость твоего существования?! Наш хозяин, человек строгих правил, а главное не терпит, когда ему говорят неправду!
   Лаврентий Павлович вернулся за свой письменный стол, собрал бумаги аккуратной стопочкой и убрал их в большой многотонный сейф, вмурованный в стену за его спиной. Прежде чем, подняться на ноги нарком внимательно осмотрел поверхность стола, переговорил по телефону, вызывая машину к подъезду. Затем удовлетворенно хлопнул ладонью по столу и поднялся на ноги, готовый отправляться в дорогу.
   За спиной капитана Любимова едва слышно скрипнула открываемая дверь, в кабинете появились четыре красавца мужчины восточной национальности с большими черными усами под крючковатыми носами. Они встали рядом, но чуть в стороне от капитана Любимова, ни в коем случае себя с ним не ассоциируя. Нарком внутренних дел тут же зашагал навстречу этой четверке усачей по красной ковровой дорожке. Получилось так, что Лаврентий Павлович прошел точно по центру между ними, четыре его охранника тут же взяли его в окружение. Капитану Любимову пришлось идти сзади всего этого эскорта, но он не испытал ни малейшей обиды или сожаления по поводу того, что не шел по обок с наркомом внутренних дел.
   В приемной майора госбезопасности Огурцова уже не оказалось. На первый этаж группа эскорта, состоящая из наркома Берии, капитана Любимов и усачей охранников, спустилась на лифте. Причем, для этого никому из членов группы не пришлось покидать наркомовской приемной, в одной из ее стен оказалась дополнительная дверь, через которую все сразу же вышли к лифту с открытыми дверями. Лифт медленно проезжал этаж за этажом, а Артур все это время не отрывал глаз от декора внутреннего салона этого старинного лифта. Стенные зеркала отражали яркий свет самой настоящей люстры, висевшей под потолком, а три стены лифта были украшены плюшевыми и тоже ярко красного цвета диванами. Любимову вдруг захотелось немного напроказничать и на виду у всех посидеть на плюшевом диване, но он не успел этого сделать, лифт достиг первого этажа. Двери лифта раздвинулись, и все пассажиры вышли в небольшую комнатенку, а затем через дверь прошли прямо за спину старшине, застывшему по стойке смирно с ладонью, приложенную к козырьку фуражки.
   На улице давно стемнело, но из-за войны не горел ни один уличный фонарный столб, ни одна лампа. Даже в вестибюле здания наркомата имелось специальное синее освещение, чтобы случайно через открытую дверь свет из подъезда не вырвался бы на улицу. Никто не должен знать, что через эту дверь выходит нарком внутренних дел. Несколько дней назад две тысячи вражеских бомбардировщиков бомбили столицу, она тогда понесла тяжелые потери. Поэтому сегодня меры светомаскировки были драконовскими. С наступлением темноты миллионы жителей города внимательно отслеживали то, как затемнены окна государственных и жилых зданий Москвы. Окна были закрыты темными портьерами так, чтобы ни один луч света не прорвался бы наружу. Автомобиль наркома стоял всего в нескольких шагах от подъезда здания НКВД.

- 3 -

   Поездка в Кремль получилась стремительно-короткой, не успели они отъехать от здания на Дзержинской площади, как уже въезжали в ворота Спасской башни Московского Кремля. Артур Любимов предположил, что это была именно Спасская башня, в основном полагаясь на свое внутреннее наитие.
   В городе бывало настолько темно, что иногда на улицах было трудно что-либо вообще рассмотреть. К тому же сегодня на ночном столичном небосклоне не было видно красавицы и одновременно предательницы Луны. Ночной небосклон был затянут тяжелыми тучевыми облаками. Водитель автомобиля, видимо, так много раз совершал поездки по этому маршруту, что ориентировался, совершенно не включая фары, затянутые синей бумагой для подсветки дороги.
   Проехав Спасскую башню и вильнув пару раз, водитель вскоре остановил автомобиль у какого-то маленького подъезда со стеклянными входными дверьми. Лаврентий Павлович сам открыл дверцу авто, его охрана ехала во втором автомобиле, и вышел наружу. Он подождал немного, чтобы Любимов, сидевший на переднем сиденье, мог бы к нему присоединиться, и они вдвоем прошли в двери стеклянного подъезда. Несколько шагов и внезапно появившийся свет так резко и болезненно ударил в глаза Берии и Любимову, что им пришлось на некоторое время зажмуриться.
   В этом подъезде документы у них обоих проверял командир в звании "майор". Ему потребовалась доля секунды на то, чтобы, взглянув на удостоверение наркома внутренних дел, согласно кивнуть головой и его вернуть Лаврентию Павловичу. Но на изучение командирского удостоверения капитана Любимова майор потратил не менее трех минут, он тщательно рассмотрел фотографию и чуть ли не пальцами ощупал каждую его страничку. Все это время Лаврентий Павлович простоял в стороне, терпеливо и безропотно ожидая окончания проверки документов Любимова, не выказывая при этом какого-либо нетерпения или претензий к работе майора. Майор вернул удостоверение личности Любимову, сказав, что он может проходить.
   Они вдвоем с наркомом по лестнице поднялись на второй этаж, чтобы затем долго идти по длинному и мрачному кремлевскому коридору. Только один раз в этом коридоре им повстречалась молодая женщина, которая куда-то спешила. Она пронеслась мимо них, даже не оторвав взгляда глаз от пола коридора. В этот момент Артур подумал о том, что стены коридора были специально покрашены именно в такой суровый цвет, чтобы люди не думали о своем личном, а думали только о государственных делах.
   В какой-то момент они остановились перед невзрачной дверью, которая ничем не отличалась от других дверей этого мрачного коридора. На двери не было никаких надписей, а имелся один лишь порядковый номер. Лаврентий Павлович уверенно взялся за ручку, ее повернул и они оказались в приемной, размеры которой поражали своими размерами. Артур Любимов успел только заметить, как за тремя письменными столами работали секретари, а пара человек с папками в руках сидели на стульях в правом углу, видимо, чего-то ожидая. В этот момент перед ними оказался коренастый, невысокого роста и совершенно лысый человек. Он широко улыбался, но его глазами при этом оставались холодно-ледяными и невозмутимыми. Послышался несколько хрипловатый голос этого лысого человека:
   - Лаврентий Павлович, вы, как всегда, вовремя! Он уже вас ждет!
   Не ожидая ответа наркома, человек развернулся и зашагал к другой двери, находившейся в противоположной стене. На секунду лысый человек задержался перед двухстворчатой дверью, затем взялся за обе ее ручки и широко распахнул дверь перед гостями. Проделал он это с некоторой небрежной ловкостью и профессионализмом царского камергера. По всему чувствовалось немалые годы тренировки и работы в этом направлении. Но комната, порог которой Артур вместе с Лаврентием Павловичем перешагнул, оказалась не сталинским кабинетом, а кабинетом охраны. За столом сидел генерал Власик и хмуро смотрел на входящих. Его губы зашевелились и сложились в нечто похожее на улыбку, когда он узнал наркома внутренних дел. Всесильный нарком и всесильный сталинский охранник явно не любили друг друга, только и смог отметить капитан Любимов. В это время он вместе с наркомом внутренних дел уже проходил в другой кабинет.
   Первое на что Артур Любимов обратил внимание, перешагнув порог этого кабинета, так это было то, что он своей площадью был значительно меньше приемной, да и к тому он имел ярко выраженный жилой вид. Словно в нем временами не работал, а постоянно проживал какой-то человек.
   Затем Артур был вынужден прекратить осмотр и изучение кабинета великого вождя советского народа, так как Иосиф Виссарионович Сталин уже стоял перед ним. Он был невысокого роста, слегка рыжеволосым человеком, на плечах которого был серый китель френч, а также брюки, заправленные в голенища юфтевых сапогов. Одним словом полная смесь цивильной и военной одежды. Иосиф Виссарионович пожал руку Лаврентию Павловичу и добродушно похлопал его по плечу. Затем он подошел к Артуру и пару минут разглядывал молодого командира РККА. Иосиф Виссарионович вдруг радостно улыбнулся и радушно протянул капитану руку. Рукопожатие получилось крепким, дружеским и долгим.
   Затем хозяин кабинета сделал шаг назад и, еще раз осмотрев юношу в полевой армейской форме, широким гостеприимным жестом пригласил Лаврентия Берия и Артура Любимова устраиваться за длинным столом для совещаний. Лаврентий Павлович уверенно прошел в начало стола и сел на стул по правую сторону от Иосифа Сталина. Артуру Любимову пришлось садиться спиной к окну, по левую сторону от вождя. Иосиф Виссарионович сел в кресло, стоявшее посредине и во главе всего этого стола, он комфортно откинулся на спинку кресла и весело сказал:
   - Ну, что, Лаврентий, может быть, дадим слово молодым. Попросим нашего несколько необычного гостя рассказать о том, как оно там на фронте. Почему мы отступаем, и почему наши красноармейцы сотнями тысяч сдаются в плен врагу? Давайте, товарищ капитан, начинайте рассказывать, а мы, старики, внимательно послушаем вас.
   И тогда Артур Любимов решился и начал рассказывать правду и свои мысли о недавних военных приключениях. Казалось бы, и говорить было особенно не о чем, но рассказ продолжался около часа. Иосифа Виссарионовича Сталина очень заинтересовал один эпизод рассказа Артура, когда он говорил о защитниках Брестской крепости. В этот момент Сталин пару раз многозначительно переглядывался с Лаврентием Берия.
   Еще в ходе рассказа Любимова о приключениях в тылу врага Иосиф Виссарионович прервал его, чтобы поинтересоваться его мнением о том, что же на деле собой представляет немецкий солдат?! Следовало бы сказать, что Иосиф Сталин все же был крайне удивлен словами Любимова, когда тот заговорил о том, что средний немецкий солдат имеет лучшую боевую и психологическую подготовку, чем средний красноармеец. Но Артур Любимов, не обращая внимания на то, что Сталину не очень-то понравилось первое такое его обобщение, заявил о том, что средний немецкий офицер имеет лучшую подготовку, чем средний командир РККА.
   Во многом, объяснял Любимов, это произошло потому, что любой немецкий офицер, прежде чем получить офицерское звание в обязательном порядке должен был пройти шестимесячный курс подготовки рядового стрелка вермахта. Сегодня наши красноармейцы и командиры только в отдельных случаях проявляют настоящий военный профессионализм в боях с немцами. Потребуется год, полтора года боев с вермахтом на то, чтобы в РККА сформировалась бы и окрепла новая, более инициативная плеяда командиров и генералов, которые Красную армию приведут к победе над нацизмом.
   - Одним словом, ты хочешь сказать, что мы оказались не готовыми к такой тоталитарной войне с нацизмом не по тому, что у нас плохое вооружение, бронетехника или самолеты, а потому, что мы неправильно готовили к войне своих людей, армию и народ? - Поинтересовался Иосиф Виссарионович.
   - Товарищ Сталин, позвольте мне только привести один пример в защиту своей позиции. Вы хорошо знаете о том, что сейчас наши красноармейцы в большинстве своем вооружены винтовками СВТ38 или СВТ40. У меня тоже была такая винтовка, снайперская винтовка СВТ40. Про эту винтовку я могу сказать одно только хорошее, что это вполне современное оружие. Она легка, удобная в обращении, из нее можно стрелять на расстояние до полутора километров. Магазин винтовки вмещает до десяти патронов. Но красноармейцы не любят этого оружия, они часто бросают их на поле боя, предпочитая иметь устаревшие трехлинейки Мосина. Спрашивается, почему?
   - Любой красноармеец на этот вопрос вам ответит, что новые винтовки боятся грязи, что по этой причине они часто выходят из строя. Но почему же тогда, немецкое командование аккуратно подбирает СВТ38 и СВТ40 на поле боя, складирует и хранит их в специальных арсеналах. Причем, этим оружием оно вооружает свои пехотные и эсэсовские подразделения. Казалось бы нонсенс, да и только? Но ответ на этот вопрос прост, данные винтовки весьма чувствительны к своевременным качественным смазкам. Наш красноармеец, прошедший курс молодого бойца, не в состоянии технологически правильно эксплуатировать эти винтовки. Подготовка немецких солдат не имеет подобных проблем.
   - М-да, интересные ты, капитан Любимов, рассказываешь нам вещи. А главное, ты так молод и так много знаешь! Но и я должен откровенно признаться в том, что все то, о чем ты нам рассказывал, помогает нам с Лаврентием разбираться во многих ранее не понятных вещах. Так мы начинаем понимать, что происходило и сейчас происходит на фронтах? Почему наши красноармейцы и командиры, в обучение которых мы столько вложили столько сил и средств, терпят одно поражение за другим. Теперь мне хотелось бы тебя послушать о том, как воевала твоя штрафная рота и что ты предлагаешь нам с ней делать.
   Рассказ о штрафной роте уложился в двадцать минут, но вопросов со стороны Сталина и Берии было очень много. На этот раз они интересовались вопросами, имеющими отношение к боевым действиям роты, батальона, полка, дивизии на фронте. И снова Артур Любимов высказывал свое личное мнение, которое в чем-то нравилось и в чем-то не очень-то нравилось Сталину.
   А именно, когда Артур заявил, что фронт не должен все имеющиеся в его распоряжении дивизии, без резерва и эшелонированной обороны, тонкой линией на передовой противопоставлять противнику, то Иосиф Виссарионович довольно-таки резко заявил, что это классика оборонительной войны. На что Артур Любимов сказал, что сегодня другие времена, когда в войне побеждает тот, кто имеет больше танков и правильно ими командует. Концентрируя танки и артиллерию, можно легко прорывать линейные обороны противника. Поэтому такое линейное построение войск покрывает, разумеется, зону обороны фронта. Но этот фронт уже неспособен выдержать малейшего удара бронетанкового кулака противника, он обязательно развалиться. Артур Любимов считал, что наши фронты должны научиться строить боле глубоко эшелонированную оборону, выдвигая в переднюю линию опытные, умевшие хорошо стоять в обороне дивизии. А в резерве фронт должен иметь специальные ударные армии и корпуса, способные прорывать оборону противника.
   - А что такому командующему фронту следует делать, когда он, построив такую глубоко эшелонированную оборону, узнает о том, что противник прорвал его фронт на участке, который имел боле слабую оборону? - Поинтересовался Лаврентий Павлович.
   - Командующий обладает правом осуществлять любой маневр имеющимися в его распоряжение войсками. Поэтому он вправе маневрировать своими ударными армиями и корпусами, в случае прорыва противником его фронта. Когда я вам рассказывал об этой проблеме, то имел в виду тот хаос, который творился на стыке двух фронтов Северо-Западного и Западного. Там нашей роте пришлось повоевать с немцами. Командующие этих фронтов прилагали неимоверные усилия, чтобы восстановить линию обороны фронта на всем ее протяжении. Они были вынуждены в течение одного только дня по несколько раз перенацеливать движение своих дивизий. Когда та или иная дивизия прибывала на положенную точку фронта, то она не успевала даже окопаться, как немцы наносили по ней удар бронированным кулаком. Во фронте тут же образовывалась очередная дыра-прорыв немецких войск.
   - Хорошо, - оживился Иосиф Виссарионович, - по крайней мере, мы снова встретились, и нам удалось выслушать твое мнение по интересующим нас вопросам. Твои мысли очень интересны и, я бы сказал, весьма познавательны. Ты, молодой парень, впереди у тебя большое будущее, но имей в виду, что с этого момента я не буду спускать с тебя глаз. Пока ты, Артур, останешься в подчинении наркомата внутренних дел, но твою штрафную роту мы все расформируем. Нам нужны знающие и побывавшие под огнем противника красные командиры. Так, что отправляйся в Покровские казармы и попрощайся с бойцами своей роты. Правда, пока можешь оставить за собой небольшую группу бойцов, которым особо доверяешь. Тебе вскоре предстоит выполнить мое небольшое поручение. Ну, так ты иди, а мы с Лаврентием Павловичем сейчас послушаем доклад генштаба, маршала Шапошникова, который ожидает в приемной. А нам с тобой еще предстоит немало встреч и разговоров.
  
  
  
  
  
  
  
  
  

1

  
  
  
  

Оценка: 4.00*3  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"