Дениске четыре года. Он -худенький светловолосый мальчик, вечно грязный и из носа всегда тянутся засохшие серые полоски. Пока он ходил в садик, нянечка баба Дуся, ругаясь, тянула его по утрам в умывальник и оттирала с мылом и тёплой водой пятна грязи. Но вот уже неделю мальчик никуда не ходит , потому что мама поругалась с воспитательницей. Та накричала на маму непонятными словами за то, что Дениска пришёл утром в непоменянных со вчерашнего дня колготках, колючих и едко пахнущих. "Глаза залила, бесстыдница,"- кричала Татьяна Николаевна,-"а на ребёнка смотреть больно!". Дениска не понял, ни чем залиты мамины глаза, ни почему больно на него смотреть. Вот когда у него самого был грипп, то ему действительно было больно в глазах от яркого света, но ведь он не лампочка, да и не видно по воспитательнице, чтобы ей было больно- даже не сощурилась.
Во всяком случае, Дениска с того раза сидит дома целый день. На улице холодно, всё засыпано крупяным белым снегом. Дениска смотрит в окошко и думает о поварихе тёть Маше- как та засыпает такую же белую крупку в кастрюлю с молоком...
Мать по утрам встаёт рано и растапливает печку, а потом уходит на работу.
Дениска встаёт, когда в доме уже тепло и ищет, что осталось от вчерашнего ужина. Обычно на столе остаются тарелки, куски хлеба... Можно поесть чего-нибудь, а потом играть с котом Мурзиком. Мурзик- большой серый кот, с толстым и коротким хвостом, на боках его пятнышки, похожие на рыбьи чешуйки, а хвост весь в полосках. Он промышляет тем, что ловит мышей по сараям и роется по помойкам, но, несмотря на это, он лоснящийся и гладкий. Он много спит, но Дениска будит его, гладит блестящую спинку и белый подбородочек, а кот при этом задирает голову высоко-высоко и звонко мурлычет.
Этим утром мальчик проснулся от холода. Натянув на себя нехитрую одежонку, он вышел в кухню. Печка стояла нетопленная. Хлеба на столе не было. Он заглянул в материну комнату- мать была там, она спала на своей кровати, лежала на спине и храпела. Она была прикрыта полушубком, но все равно видно было, как при храпе вздымался и опускался живот. В комнате стоял удушливый, тяжёлый запах.
Денис по своему небольшому опыту знал, что в таком состоянии мать лучше не трогать, но очень хотелось есть. Он подошёл и робко потянул полушубок: " Мам... Ну мам..." Мать застонала и разлепила глаза. " Чего лезешь? Отстань! " "Холодно. Кушать хочу". Мать перевернулась на другой бок с явным намерением спать дальше. Мальчик начал хныкать и вновь затеребил полушубок.
"Отстань, сказала! Отродье! Завёл свою бодягу, выродок! Пошёл вон!"
В конце этих злобных выкриков рука матери поднялась и стремительно опустилась на лицо Дениса, откинув назад его голову на худенькой шейке. В глазу сверкнули фиолетовые молнии...
Он старался не плакать. Он точно знал, что громкий рёв ещё сильнее разъярит мать, и та, раздухарившись, сорвёт на нём всю свою злость, всю свою головную боль и чуть ли не всю свою неудавшуюся жизнь...
Щека горела, и глаз постепенно заплывал, становилось всё тяжелее приоткрыть его. Обида крутила его маленькое сердечко, холод сводил руки и невыносимо хотелось есть. Он спрятался в своей комнатке посреди тряпья, набросанного на кровати, и беззвучно трясся от слёз. Внезапно что-то тёплое прижалось к его голове. Малыш поднял голову-
Мурзик, громко мурлыча, начал вылизывать его зарёванное лицо... Мать перестала ругаться. Было слышно, как звякнула бутылка, доставаемая из-под кровати. Потом она прошла на кухню и начала шуметь с печкой, ворчать, что нет наколотых дров... Мальчик постепенно перестал всхлипывать. Кот грел его тёплым уютным боком, мягкое урчание которого успокаивало и как будто облегчало чувство голода... Он не заметил, как уснул.
Проснулся он от какого-то странного чувства. Открыл глаза и увидел, что комнату заволокло едким сизым дымом. Из кухни слышался громкий треск. Вскочив, Денис бросился туда, но остановился в проёме. По кухне метались яркие языки пламени, лизали деревянные потолок и стены, ничего больше не было видно в дыму, и нечем было дышать.
Он в ужасе бросился назад. Направо-двери в сенцы, откуда можно выскочить на улицу. В глазах невыносимо щипало, и он чувствовал, что по щекам текут, не прекращаясь, слёзы...
И вдруг... Мурзик остался там! Один! Поколебавшись секунду, Дениска бросился обратно. Комната стремительно заполнялась дымом. Почти на ощупь мальчик нашёл кровать. Откуда-то из угла, заглушаемое треском горящего дома, слышалось испуганное и жалобное мяуканье. Руки нашупали пушистую шерсть и кот больно вцепился в него когтями. Денис повернулся туда, где должна была находиться дверь, но в том месте сквозь густую пелену дыма пробились языки огня, и что-то упало с шумом.. Кашель и слёзы душили ребёнка. Кот уже не мяукал. Мальчик прижал его к груди, уткнулся, что есть силы, лицом в густую шерсть, и не слышал уже ничего.
Слава Богу, соседка вовремя заметила дым, вытекающий сквозь щели деревянного дома в холодный морозный воздух. Пожарные разбили окно в той части дома, что ещё не вся была в огне, и в струях воды и пены рассмотрели скрюченное тельце...
Денис не знал, через сколько времени он пришёл в себя. Руки были ватные, в голове что-то тоненько звенело, и во рту стоял противный металлический вкус. Он не понял, где он, но перед глазами снова живо встало произошедшее.
"Мурзик... ",- слабо позвал он. "Мурзик..."
"Ну, очнулся",- услышал он незнакомый голос и кто-то погладил его по голове. "Где Мурзик? Я не буду без Мурзика",-прошептал мальчик.
"Ах ты, бедняга... сейчас получишь своего Мурзика, никуда он не делся",-ласково произнёс тот же голос, и вскоре мальчик почувствовал прикосновение к коже тёплой, такой родной и пушистой шкурки, после чего в голове снова всё завертелось, и он опять проваливался и летел куда-то, в какую-то пропасть и всё никак не мог долететь до дна...