В конце третьего курса была одна из труднейших сессий за все институтские годы. Наиболее убийственным нам представлялся экзамен по патологической анатомии. Ни у кого не было надежд его сдать. Считалось, что выучить сей предмет невозможно, а возможно только "спихнуть" при помощи вседержащих сил и умения "устраиваться". Моя ближайшая подруга Оленька ещё с середины семестра начала изобретать всевозможные варианты "прокрутки", посвящая меня во все подробности и неизменно вызывая своей изобретательностью восхищение, смешанное с острой завистью. Собственно, эти чувства выражали моё к ней отношение полностью и постоянно, вне связи с сессиями, экзаменами и прочими трудностями жизни. Худенькая почти болезненной худобой, со светлыми прямыми волосами, она была бы некрасивой, если бы не огромные, слегка раскосые глаза жёлто-зелёного цвета, длиннющая изящная шея и переизбыток жизненной энергии. Она напоминала мне ребёнка, наивного даже в самых изощрённых своих хитростях, умеющего радоваться просто солнечному лучу, но в то же время она, в отличие от меня, имела массу друзей, её любили и приглашали во все компании, куда мне не было ходу, я, конечно, ревновала невообразимо и таила ревность в себе, чтобы не показаться смешной. Она прекрасно разбиралась в модах, умела доставать стильные вещички, которых не было ни у кого, с лёгкостью находила хороших парикмахеров и великолепно танцевала, имела постоянного друга и очень вкусно готовила. Словом, она была полной противоположностью мне, закомплексованному интраверту, не находящему себе места в обществе и грызущего себя же за это поедом.
Страшивший нас экзамен был первым по счёту, и получилось так, что на подготовку ушло десять дней. Я прочитала весь учебник и пришла в отчаяние от того, что "нельзя объять необъятное". Ольга же, не теряя времени даром, изыскивала способы, которые наверняка смогут обеспечить "ну хотя бы самую малю-юсенькую троечку". За день до экзамена она поймала меня в библиотеке и изложила совершенно фантастический план.
Кафедра патологической анатомии настолько была уверена в своей непревзойдённости, что не считала нужным делать секрет из состава билетов. Все билеты по номерам, со всеми вопросами, задолго до экзамена вывешивались на стендах. Люди, входившие первыми в аудиторию (пять человек), обычно оказывались с глазу на глаз с молодым ассистентом, раздававшим билеты и слайды , профессор подходил позже. Ассистент ещё не вполне забыл студенческие годы, обладал чувством юмора, и, не скупясь, выдавал первым пяти счастливчикам любые билеты, по первой просьбе. Вся сложность состояла в том, как проникнуть на кафедру первым. Институт официально открывался в семь часов утра, к этому времени у дверей собиралась изрядная толпа, и то, кому из кандидатов удастся добежать первым, решалось наличием грубой физической силы. Вариант со стоянием на крылечке явно был не для нас. Спрятаться в институте после его закрытия было невозможно - не в туалете же всю ночь сидеть, к тому же было известно, что сторожиха хлеба даром не ест, а обходит этажи и в случае чего сразу жмёт на кнопку вызова милиции. Оценить гениальность Оленьки можно только ознакомившись с её методами действия. Потратив неизвестно сколько сил и времени, она нашла на курсе девочку, чья родная тётя работала на институтской кафедре (совершенно не имеющей отношения к данному экзамену), и подружилась с ней. Подружившись и войдя в доверие, она напрямик перешла к главному вопросу - с одной стороны, невозможности, а с другой - необходимости сдать экзамен. Девочка и сама тряслась и боялась, поэтому быстро приняла Оленькино предложение: пойти к тёте, поплакать, честно всё рассказать и получить на ночь ключ от какой-нибудь комнаты на кафедре, разумеется, не упоминая о том, что приведёт в святая святых кого-нибудь ещё. Самое смешное, что план сработал. Тётя пожалела племянницу, ключ - и не от какой-нибудь каморки, а от кабинета доцента, был получен, вместе со строгими инструкциями по поводу конспирации. До девяти часов вечера мы должны были сидеть в библиотеке, дожидаясь, пока с кафедры уйдёт уборщица и закроет все двери. Ровно в девять (потому что позже появление людей в коридорах института выглядело подозрительно) мы должны были бесшумно прокрасться в кабинет, закрыть за собой дверь и сидеть без света, потому что доцент в эти весенние вечера имел обыкновение ездить на дачу , и возвращаться он должен был по шоссе, на которое выходили окна института. Естественно, что он бросит взгляд на окна, и очень удивится, заметив свет, горящий в неурочное время в своём собственном кабинете. Проведя в комнате ночь, мы беспрепятственно могли хоть в шесть утра подойти к нужной аудитории и законно войти в первую пятёрку.
Первым моим побуждением было отказаться от этой нелепой авантюры, тем более, что учебник я всё-таки прочитала. Но Оленька обладала огромным влиянием на меня, я поддалась панике и в конце-концов согласилась. И вот накануне экзамена племянница, Оленька, я и ещё одна чья-то подружка уселись в библиотеке, старательно изображая чтение и поминутно взглядывая на часы. Время, как водится, не преминуло над нами поиздеваться и растянуло специально для нас необходимый час как минимум в три раза.
Ровно в девять вечера мы поднялись и вчетвером с заговорщическим видом отправились на второй этаж. Сначала мы с невинным видом прогулялись раз пять по коридору, чтобы убедиться, что на кафедре действительно никого нет. Постучали на всякий случай в двери, и, лишь окончательно убедившись в том, что путь свободен, ринулись к заветной двери. Массивный ключ провернулся в замке - и вот мы внутри кабинета светила местной науки. Небольшая комнатка вмещала стол, кресло и кожаный диван - поговаривали, что именно на этом диване доцент принимал зачёты у особо нерадивых студенток. Диван, естественно, по праву достался племяннице, а всем остальным осталось разместиться на каменном полу, прикрытом истёртым ковриком. В полной темноте достали мы из сумок припасы - варёную картошку с укропчиком в банке, сок, печенье. Потом сверили номера выбранных билетов - чтобы не вышло неожиданных совпадений. Зажгли свечу и попытались учить, то есть, читать нараспев написанные загодя ответы. Однако через час стало ясно, что затея эта никуда не годится, в голову ничего не лезет, и улеглись спать.
Пробовали ли вы когда-нибудь спать на холодном каменном полу накануне экзамена? Если у вас железные нервы и неприхотливое тело, то, возможно, вам бы это и удалось. Если же нет, то вы поймёте меня - я ворочалась с боку на бок, мне было жёстко и неудобно, и вызывало страшную зависть спокойное сопение счастливой племянницы с мягкого дивана. Оленька и другая девочка тоже ворочались и вздыхали, однако через час, к моему удивлению, уснули. Я же так и лежала до утра, проклиная день и час, в которые согласилась ввязаться в эту авантюру. К утру ломило всё тело и окружающая действительность плыла в глазах. Спать, однако, не хотелось - начался обычный предэкзамеционный мандраж, когда адреналин выбрасывается в кровь литрами, лицо становится бледно-зелёным, а руки трясутся мелкой дрожью. В пять утра мы, проверив, что не оставили никаких объедков, выскользнули из комнаты и, тихонько поднявшись этажом выше, уселись на подоконнике. Говорить было ещё нельзя, читать - невозможно. Ожидание давило невыносимо. Ещё минут через двадцать с улицы послышался неясный шум. Мы выглянули в окно и увидели одного из однокурсников, в костюме и галстуке, с кейсом в зубах лезущего по водосточной трубе. Он ловко вскарабкался через окно в мужском туалете (накануне долго ждал, пока уборщица закроет все окна, чтобы тихонько приоткрыть одно) и таким образом первая пятёрка экзаменующихся была сформирована. Ассистент и толпа жаждущих прорваться первыми в аудиторию студентов появились ровно в семь. Разочарование первой пятёрки тех, кто стоял на крыльце, я описывать не буду - оно было безмерно. Мы гордо прошествовали вслед за ассистентом и получили свои долгожданные билеты. Ещё через час всё закончилось. Преподаватели кафедры в совершенстве знали все трюки и задавали первой пятёрке слишком много дополнительных вопросов. Оленька, племянница и молодой человек с кейсом провалились с треском. Ещё одна девочка получила тройку. Ну, а я - я же прочитала учебник, и лысый доцент после нескольких вопросов поставил мне обычную пятёрку, после чего, вновь оторвавшись от коллектива, еле передвигая ноги и поминая нехорошими словами свою бесхарактерность, я смогла, наконец, добраться до собственной тёплой постели. Впереди маячил экзамен по физиологии...