Он ждал Маму. Он ждал ее с утра до вечера, всё время, неотступно и непрерывно. Всеми силами души. Он не отходил от окна. Он очень-очень ждал. Мальчик подходил к окну во время перемен и выглядывал во двор. Стоял у окна. Вдруг подбегал и выглядывал во двор - будто Мама сейчас войдет, а он пропустит!
Пятиклассник Ваня был обычным мальчиком, в нем не было ничего особенного. Только он очень тосковал. Ваня понимал, что живет в детском доме, и надеялся, что Мама вот-вот придет. Так-то мальчик занимался обычными делами - дежурил по классу и выпускал стенгазету. Туда он рисовал знамёна красным с золотом или елочку с огнями - в зависимости от времени года. Ваня клеил коробки, ходил копать морковки по весне... и все время оглядывался на ворота - вот сейчас Мама войдет. Вот сейчас. Ворота раскроются... и там Она. Мама! Мамочка! Он затаивал дыхание и замирал с тяпкой в руках. Мама вот-вот придет... Мама. Дальше додумывать не получалось. С явлением Мамы Ваню заливало ярким прекрасным небесно-золотым светом, она раскрывала объятия, он бежал к Ней.... дальше его воображения не хватало.
Но Мама не приходила.
- Я хочу к маме, - шептал Ваня, свернувшись на кровати в общей спальне. - Мамочка, когда же ты придешь? Мама...
Он утаивал свои слезы, но они беспрестанно текли. Среди ребят он прослыл нервным и странным. То грустным, то веселым. Дурачком. И, правда, когда Ваня еще не знал про Маму, он еще как-то вписывался в детский дом, пытался прижиться, но, узнав правду, жить, как прежде, уже не мог. Совсем не мог.
Ваня знал, что он живет в детдоме, и считал, что все думают и чувствуют также. Он подходил к другим детям и спрашивал: "Когда же Мама придет? Когда же мы вернёмся домой?". Но обычно ребята ничего не знали о Маме. Им нечего было ответить Ване, и эти его разговоры их смущали. Ваня очень переживал: "Как же так? Как же так?... Ну почему?" И, оглянувшись вокруг, он снова шел к своему окну, чтобы смотреть на улицу. За окном было немного двора и высокий серый забор.
Однажды Ване случайно попалась книжка. В книжке было ПРО МАМУ. Всё, целиком, вся книжка посвящалась только Маме! Ей одной! Он читал взахлеб, его руки дрожали, он смеялся и плакал одновременно! Со своей книжкой он побежал к другим детям: "Смотрите! Смотрите! Мама есть! Вот видите? Это правда! Мы вернемся домой!". Но дети реагировали вяло или с опаской. Мама как-то особо никого не интересовала. Ваня ходил со своей книжкой. Он поставил ее себе на тумбочку, чтобы видеть Ее глаза. Чтобы они как будто с Мамой вместе. И теперь ему жить стало еще труднее. Потому что Ваня жил как с колес - он все время был готов уйти. Он собрал рюкзачок и засунул его себе под кровать. Каждое утро он его доставал и надевал на плечи. Он сидел и дрожал, в его венах кипела кровь. Ваня собрался домой. Он был спокойным, но внутри будто кипела ртуть.
"Мама. Мамочка, я Тебя жду. Пожалуйста, приходи поскорей".
Блуждая по рекреациям, готовый мгновенно побежать и достать из под кровати свой рюкзачок, Ваня как-то зашел в маленькую комнатку. Он не поверил своим ушам: здесь дети, его ровесники говорили о Маме! Это правда! Ваня не поверил своим ушам! Они говорили о Маме, все время, все время, как будто так и надо. Он обезумел от радости! Он был готов обнимать незнакомых детей, ему казалось, что он вернулся домой. Эти ребята и девочки были очень близкими, чужие, незнакомые, но очень близкие. Все они знали, что живут в детском доме и все хотели домой, к Маме. Его счастью не было предела.
Он стал ходить в маленькую комнатку. Там ребята пели Имена Мамы и молились ее фотографиям. Ваня радостно прыгал: "Мама! Ма-ма! Я люблю Те-бя!". И уносил новые книжки в свой класс.
В одной из них он прочитал, что к Маме может привести человек, какой-то родственник или Ее знакомый. Мама может сама и не прийти, а просто кого-то послать, чтобы забрать ребенка. Ваня чутко ждал у дверей и потихоньку выспрашивал у ребят. Он спрашивал и у Мамы на фото, когда же придет человек? И такой человек пришел! Ваня сразу побежал в маленькую комнату - человек был уже там. Ваня взглянул на него и сразу понял, что он от Мамы. Он Ее знает, видел, точно. Ваня это знал. Он несмело смотрел на Учителя и... не мог подойти. Все, что ему было нужно, это броситься к Учителю и заплакать: "Возьми меня с собой! Возьми! Пожалуйста, я - Ваня! Ваня! Отведи меня к Ней". Но... он не мог. Ему было стыдно бросаться человеку под ноги и плакать, кричать при всех. Устраивать представление, привлекать к себе. Это невозможно и стыдно. Он только ходил за ним вслед, иногда незаметно держась за одежду, и жалобно смотрел в глаза. Мысленно он молил: "Я - Ваня, пожалуйста... Возьми... не оставляй... Услышь".
Ваня возвращался к себе в класс. Рисовал фиалки в стенгазете, писал заметки про уборку территории и думал о Маме. Он все время думал: "Ну почему я не могу вернуться просто так? Вот дверь, вот я, почему же я не могу открыть ее и выйти к Маме? Это же так просто". Ваня пел Имена Мамы, и от этого ему становилось еще горше. Чем больше он пел, тем больше плакал. Тоска заедала его. Тоска усиливалась и сжимала горло, сжимала сердце. Ему было больно. Всё чаще он не пел, а кричал. Подбегая к окну, он распахивал форточку, высовывал голову и звал: "МАМА! МАМОЧКА!!! ГДЕ ТЫ??!!".
Он очень сильно плакал, Мама улыбалась с фотографий. Он бормотал: "Когда же Ты придешь? Когда? Когда же я Тебя увижу? Когда Ты меня обнимешь? Мама, Мамочка, Мама..."
Ваня то приходил в маленькую комнату, то возвращался в класс, и нигде не находил покоя. С ребятами он сходил в другой корпус, где когда-то жила Мама. Он посмотрел Её комнату, потрогал стул, поклонился комоду. Ребята говорили: "Просто пой Ее Имена, и так постепенно - степ бай степ - ты вернешься домой. А что же ты хотел, сразу запрыгнуть... домой?!" Ваня хотел именно этого, и ему становилось стыдно.
Он выходил на лестницу, садился на ступени, доставал окурок. Ваня чиркал спичкой, и из него самого, из Вани, на свет выходила девочка-совесть. Она была строгой и в очках. Ваня ее боялся, потому что она не давала ему спуску. Она безжалостно ругала и била его по щекам. Ваня смиренно слушал, девочка-совесть была всегда и во всем права.
Вот и сейчас, она развернула его к себе и покачала головой. Ваня насупился.
- Чего же ты хочешь? Запрыгнуть домой, а, Ваня??? Посмотри на себя, рукав протерся, галстук съехал, руки дрожат, во рту вонючий окурок! Таким ты собрался показаться на глаза Маме??? Вооот она обрадуется! Скажет, здравствуй, сынок.
Ваня расплакался. Девочка-совесть не отступала:
- Значит, другие дети, даже отличники, должны петь Имена Мамы, из класса в класс, из класса в класс, степ-бай-степ, вытирать парты, дежурить по классу, а Ваня - опа! - сразу! Ваня - особенный! Ваня самый лучший! Из-за него Мама сделает невозможное возможным!
- Ну она же может...просто открыть дверь... - сипел Ваня.
- Она-то может, а это ЧЕСТНО? Честно, скажи?
- Нет, - признался Ваня, - не честно. - Но я хочу домой, понимаешь?!
- Это ты хочешь, а чего хочется Она???
Ваня уронил голову, возразить было нечего. Нужно идти петь Имена Мамы и вытирать парты из класса в класс. Но нет же сил. Нет. Просто нет сил. Никакого желания. Никакой возможности.
- Здесь невозможно оставаться. Даже на час. Никак.
Ваня подышал в сторону, чтобы не вонять на детей сигаретами, и вошел в класс. Он сел за парту, продолжая бормотать вслух. Услышав его, к нему наклонился его приятель:
- Перестать лгать себе! - Ваня удивленно поднял глаза, друг продолжил: - Ты врешь себе, Ваня. Ты не нашел себя в классе, поэтому стремишься уйти в грёзы - в выдуманный "Мир Мамы". С чего ты взял, что Мама такая, как тебе хочется? Она может быть совсем не такой, Ваня! Мама может тебе вовсе не понравиться...
Одна из девочек сказала:
- Ты хочешь домой, Ваня, к Маме. А наша цель не Мама - а любовь к Маме. Понимаешь?
И вообще дом - это уровень сознания. Когда ты в правильном умонастроении и следуешь Маме, то ты - дома.
И разве - продолжила девочка, - Мама хочет от нас, чтобы мы пели ее Имена? Может, она хочет, чтобы мы помогали малышам, были добрыми и дружными? И чтобы в нашем классе всем было хорошо и тепло?
К Ване за парту подсел мальчик. Он немного поизучал Ваню и потом резко сказал:
- Ты выбрал Маму, потому что хочешь целоваться!
Ваня уставился на него во все глаза.
- Да, ты просто, как девчонка, хочешь обниматься-целоваться! Поэтому ты так жаждешь к Маме! Что, не так? Вы все такие.
А КТО Она, ЧТО? Мама или Папа? В ваших книгах - мальчик махнул в сторону библиотеки, - чего только не написано! Кто-то считает Маму Мамой, кто-то Папой, слепой - Светом, тот, кто хочет пить - Водой! Все зависит от желаний самого ребенка! Но я хочу понять, КТО ЭТО на самом деле!
Мальчик как-то сразу увял. Помолчав, он признался:
- Я тоже ходил в маленькую комнатку. Я тоже пел: "Мама, Мама, я люблю Тебя!". Как же я молился! Если бы ты знал, как я молил и плакал у Ее фотографий! Но... ничего. Ноль. Никакого ответа.
Только жаль, что столько времени потрачено впустую.
- И что же ты теперь? - Спросил Ваня.
- Да ничего, буду жить как все. Помогать тем, кто рядом.
Мальчик еще посидел и отошел. Ваня встал и пошел к выходу. Он очень устал.
Без конца выслушивать бред. Бред, бред, неправда. Всем плохо, всем чертовски плохо, и все как-то справляются. Придумывая этому оправдания, выискивая какую-то базу, как-то объясняя. Это общая задача, которая решается каждым индивидуально - объяснить. И найти позитив. Найти позитив, чтобы жить дальше. И всё. Всё! И все думают: "Какой это для меня урок? Как мне это полезно. Как Мама "учит" меня для моей же пользы. И как - вот так вот - исполняет мои предыдущие желания". И тем утешаются. Бред. Бред.
По привычке он бормотал: "Мама, Мама...". Тут дорогу ему заступила еще одна девочка. Она даже была возмущена и сказала Ване ужасные, невозможные вещи:
- Какое ты имеешь право требовать Ее любви?
Ваня обмер.
- Она живая, понимаешь? Она сама выбирает, кого Ей любить, а кого нет! Сердцу не прикажешь, Ваня.
И тут его прорвало! Он заорал, начал расшвыривать учебники и пеналы с парт:
- Ты... Ты! Как ты можешь говорить такое?! Ты приравниваешь Маму к обычной дуре, которая может отбросить человека, как тряпку! Мама - единственная, КТО ЛЮБИТ нас. Всех! Каждого ребенка! Каждого! И каждый может рассчитывать на взаимность! Она - Любовь! Она никогда... Дура ты! - И в истерике Ваня выскочил на лестницу.
Он посидел, пытаясь успокоиться. Достал свои чинарики, руки тряслись, еле подкурил.
К нему вышла его подруга. Она села рядом. Они посидели, и Ваня немного успокоился.
Девочка сказала:
- Я не знаю, что тебе сказать. Сама я, вот как я чувствую, считаю, что еще не готова вернуться к Маме.
Ваня тяжело продолжительно вздохнул.
- Мне говорить...?
- Да, говори.
- И я считаю, что Мама хочет, чтобы я находилась здесь.
- Я не могу здесь оставаться, понимаешь?! А когда я пою имена Мамы, мне только хуже! Что мне - с ума сойти?! Я просто не могу жить!
- Мне кажется, насчет тебя... произошел какой-то сбой.
- Я не знаю.
- Мне кажется, - продолжила девочка, - Мама довольна, когда я здесь вытираю парты и дежурю по классу. Я чувствую это. Я чувствую, что когда вывожу малышей на прогулку - Она мной довольна.
Подруга ушла.
Ваня еще посидел какое-то время. Он курил свои окурки один за другим. Наконец, сказал:
- Ну ладно, давай.
Девочка-совесть немедленно явилась и села рядом. Ваня ждал, что она, как обычно, набросится на него, но она молчала. Он с недоумением повернулся. Девочка-совесть смотрела на него непривычно участливо, даже мягко.
- Ну ладно, говори.
Девочка-совесть кивнула:
- Ваня, послушай меня, может быть, твоя подруга права? Ты не думал, что, может быть, Мама НЕ ХОЧЕТ, ЧТОБЫ ТЫ ВОЗВРАЩАЛСЯ?
- Что? - Ваня развернулся всем телом.
- Может быть, Мама не хочет, чтобы ты жил с Ней. Может быть, Она хочет, чтобы ты оставался здесь. Может быть, ОНА ОТ ЭТОГО СЧАСТЛИВЕЙ? А? А когда ты плачешь - Ей плохо. Ты доставляешь Ей столько БЕСПОКОЙСТВ, Ваня. Ты такой маленький, никчёмный. Что реально ты можешь сделать для Нее? Таких, как ты, миллиарды, и Там, и Здесь. И ты должен оставаться Здесь. Это смирение, Ваня. Ты просто должен оставаться здесь, потому что Маме от этого лучше.
Ваня сидел, как обухом по голове оглушенный. Он пытался пережить это. Наконец, спросил:
- Надолго?
- Навсегда.
- Нет, не может быть. Не может быть!
- Ты должен здесь остаться навсегда, потому что Мама от этого счастливей, понимаешь? Ты Ей делаешь плохо своими слезами. Ты Ее беспокоишь.
Ваня вернулся в класс. На литературе нужно было писать сочинение на тему "Выборы старосты". Он открыл тетрадь, подумал и слова потекли, как чистый родник: "Ты такая красивая. Какая же ты красивая! У тебя голубые глаза и веснушки. Светлые волосы распушились. Ты улыбаешься, и улыбка красит тебя еще больше. Ты красавица, Мама.
Когда ты обнимаешь меня и садишь к себе на колени, нам так уютно сидеть в шали. Такая большая пушистая шаль - мы как в домике. Ты меня обнимаешь. Только вдвоем. Ты качаешь меня и поешь мне песни. Тихо-тихо. Только слышно тик-так больших настенных часов. Слезы текут из моих глаз. Но это не слезы печали, это слезы радости, счастья.
Когда ты захочешь встать - я принесу тебе тапочки. И поставлю так, чтобы тебе было удобно их надевать. Если захочешь пить - я принесу воды. Мы пойдем вместе на луг, и я нарву много диких полевых цветов. У них длинные стебли и листья, и маленькие цветочки. Кашка и васильки. Я сплету тебе венок и надену на голову. Ты улыбаешься, твои глаза такие же, как васильки, синие-синие. Я люблю тебя".
Прозвенел звонок. Ваня сложил тетрадь и убрал в пакет. Он думал о словах девочки-совесть, когда убирал класс. Он думал о ее словах, когда шел по коридорам, когда чистил зубы и когда ложился в постель. Ваня лежал на спине и думал. Когда все уснули, он встал, взял свой рюкзак и тихо выбрался за дверь. Его тень мелькнула в длинном отрезке света на полу.
Он снова шел коридорами, потом спускался по лестнице, ведя рукой по гладким перилам. Он опускался все ниже и ниже. С этажа на этаж. Все ниже и ниже. Пока не спустился в подвал. Ваня бывал тут и раньше, поэтому знал, как открыть тяжелую дверь.
Поднатужившись, он потянул ее на себя. Дверь поддалась. Ваня, удерживая ее, вошел. В подвале было темно. Он стоял и ждал, пока глаза привыкнут к темноте. Здесь был спертый, затхлый воздух. Дышать было нечем. Тут много чего гнило - старая мебель, вещи. Он примерно представлял, что где что лежит, и медленно пошел вперед, сильно выгнувшись назад и вытянув вперед руки. Ничего не видно. Ваня наткнулся на табуретку и охнул. Отпихнул ее и без помех дошел до продавленного старого топчана. На нем было, он помнил, зеленое, вытертое до белых нитей, покрывало. Ваня сел на топчан, залез под покрывало, накрылся. В подвале было нормально. Он посидел и четко сказал:
- Ты не хочешь, чтобы я возвращался к Тебе. Я не могу без Тебя, что же мне делать? Но... без меня Тебе лучше, - слезы вдруг неудержимым горячим потоком полились из глаз, заливая рубашку. Он поглотал их, повздрагивал, переждал и закончил:
- Я не хочу, чтобы Ты плакала. Я не причиню Тебе беспокойств. Ты не будешь несчастной из-за меня.