Солнышко весело сияло в синем безоблачном небе, пропитывая воздух полуденным июльским зноем. Впереди, насколько хватало глаз, тянулась яркой извилистой лентой дорога, всё та же славная, вымощенная жёлтым кирпичом дорога.
Элли, жмурясь, задрала голову, подставляя лицо ласковым солнечным лучам, и блаженно потянулась, не переставая вышагивать по дороге. Кирпичики бодренького жёлтенького цвета, казалось, маршировали в такт, выстроившись тесными ровненькими рядками, - ну прямо загляденье. Серебрянные башмачки отбивали ритмичную задорную мелодию. Элли прищёлкнула каблуками, крутанулась на месте и пробежалась несколько метров вприпрыжку, затем вернулась к своему обычному-привычному темпу. Щёлк-щёлк. щёлк-щёлк - цокали каблучки, до того заразительно - так и подмывало запеть! Элли встряхнула головой - косички разлетелись в стороны и весело шлёпнули по плечам - и, не прекращая улыбаться, на ходу затянула излюбленную песенку:
Мы в город изумрудный
Идём дорогой трудной,
Идём дорогой трудной,
Дорогой непрямой...
Заслышав знакомый мотив, сзади принялся радостно подтявкивать Тотошка. Элли, не переставая напевать, закинула руку за спину, порылась в заплечном мешке вытащила на ощупь белую "сахарную" косточку. Не оглядываясь, бросила лакомство назад, ухитрившись вставить в песенку быструю фразочку: "Лови, малыш!" Весёлое тявканье ненадолго сменилось не менее весёлым хрустом, затем возобновилось.
Элли снова пошарилась в рюкзаке, так же не глядя, и достала любимый талисманчик - полюбоваться. Сушёная голова Гингемы выглядела просто замечательно. Сморщенная, размером с кулак, с высунутым языком и вытаращенными глазами (точнее, левым глазом - правый был практически всмятку, как и вся правая половина гингеминого лица, исокрёженная, с ободранной до мяса кожей) - настоящее воплощение ужаса и боли. К затылочной части крепился тонкий сыромятный ремешок, вплетённый в жёсткие, как солома, седые патлы, смачно перепачканные засохшей бурой кровью. Понаслаждавшись созерцанием своего трофея и помяв его в руках (песенка тем временем переродилась в звонкое "трал-ля-ля, тра-ля-ля-ля", т.к. куплеты уже закончились, а желание петь ещё не пропало), Элли повесила талисманчик на шею. Как следует потянулась на ходу, зевнула и поискала глазами остальных участников процессии, растянувшейся по широкому полотну дороги. Чуть впереди как раз выходил из зарослей подсолнухов (высоких, с человеческий рост, роскошных подсолнухов, бескрайним полем окаймлявших дорогу с обеих сторон) Страшила, пошатываясь и застёгивая ширинку. Элли помахала ему пятернёй.
Тут с одного из подсолнухов сорвалась пчела и с сердитым жужжанием принялась кружить вокруг страшилиной шляпы. В подсолнуховом поле роилась-кормилась уйма этих пчёл, крупных (с теннисный мячик), мохнатеньких, в шикарную чёрно-жёлтую полоску. Видимо, Страшила их слегка потревожил.
Не удостоив пчёлку вниманием, Страшила медленно растянул физиономию в широкой флегматичной улыбке в ответ на Эллино приветствие, повернулся и неспешно, вперевалку, зачапал вперёд по дороге, не сочтя нужным даже отмахнуться от всё громче гудящей пчелы, описывающей рассреженные круги чуть ли не под самым его носом. Элли подскочила к Страшиле, молниеносно выбросила руку вперёд и захватила пчёлину в кулак. Скомканный "теннисный мячик" жужжал и судорожно бился в ладонь. Элли с силой сжала пальцы. Раздался хруст, жужжание прекратилось. Она облизнулась в предвкушении, разжала кулак и отправила комочек в рот, держа двумя пальцами за крылышки. С аппетитом схрумкала - м-м-м, объедение!
Пока Элли разбиралась с пчелой, Страшила оживился и, уже гораздо проворнее перебирая коротенькими ногами, догнал Железного Дровосека. Тот шёл спокойно, не глядя по сторонам, углубившись в чтение какого-то яркого глянцевого журнала. Блестящий стальной корпус Дровосека (сделанного из нержавейки, а не из железа, несмотря на свое знаменитое имя) по-праздничному сиял, прям-таки ослепительно сверкал в солнечных лучах. Элли разглядела с разделяющего их расстояния серые фигурки на обложке, расположенные в странных, забавных позах, и сделала вывод, что это "Камасутра для роботов". Несколько выпусков этого журнала они откопали в городской библиотеке перед тем, как её спалить, и забрали с собой, в числе прочего чтива, прихваченного Страшилой, но читаемого в основном не им, а Дровосеком.
Страшила сунул руку под шляпу, вытащил из головы булавку и принялся тыкать ей коротышку, привязанного у Дровосека за спиной. Гудвин задёргал ножками в нелепых зелёных штанах, изворачиваясь и стараясь - безуспешно - избежать очередного укола. Намертво прикрученный скотчем к туловищу Дровосека, он только это и мог - дрыгать ножками. Он выкатывал глаза при каждом булавочном тычке и мычал через скотчем же заклеенный рот. Страшилу это весьма забавляло, и он хихикал не переставая. Впрочем, через несколько минут такое занятие ему наскучило. Он потянулся к ранцу, перекинутому через плечо Дровосека, выудил губную гармошку и стал оглашать окрестности какофоническими трелями, изредко поглядывая на болезненно сморщившееся лицо Гудвина и снова втыкая ему в мягкое место булавку, отчего глаза Гудвина вновь вылезали на лоб, а Страшила отрывался от гармошки и заходился хохотом.
Впереди величественно шевствовал лев. Элли подошла к нему и потрепала по гриве. Лев благодушно рыкнул и кивнул головой. Элии рассмеялась, вновь крутанулась на месте и цокнула каблучками. Поравнялась со Стеллой и пощекотала ей нос травинкой:
- Значит, щёлкни каблучками - и окажешься дома? Так значит, да? Спасибо тебе огромное за совет, дорогуша!
Элли звонко, заразительно рассмеялась, и позади опять весело тявкнул Тотошка. Стелле было не до смеха. Глаза её округлились, выпучились, она замычала заклеенным ртом и заёрзала на мускулистой спине льва, к которой была хорошенько примотана десятком прочных ремней. При этом красавица вдруг обрела парадоксальное сходство с коротышкой Гудвином, и Элли опять расхохоталась. Лев между тем вальяжно повёл плечами и еле слышно замурлыкал. Элли заметила, что у него опять эрекция. Окинула Стеллу задумчивым взглядом, размышляя - может, отвязать её и дать льву, наконец, как следует порезвиться... Решила отложить этот вопрос до вечера, ещё раз пощекотала ноздрю Стеллы травинкой - Стелла, словно догадавшись о мыслях Элли, замерла с перекошенным от ужаса лицом, боясь пошевелиться, прилагая неимоверные усилия, чтобы не чихнуть, - и ускорила шаг, обогнав своих компаньонов.
Высоко в синем небе замаячили какие-то точки. Они стремительно приближались, хотя разглядеть пока было сложновато. Приближался и странноватый звук, напоминающий очень быстрое хлопанье крыльев. Элли выхватила из рюкзака рогатку и металлические шарики, прищурилась и стрельнула наугад, фактически не целясь. Нечто ринулось вниз, со свистом разрезая воздух и истошно визжа. С края дороги шлёпнулся несчастный жевун. Он закрутил головой, затравленно вращая глазами и продолжая повизгивать, при этом рефлекторно двигая челюстями. При виде Элли и её приятелей испуг на его лице перерос в полнейшую панику. Жевун попытался встать на ноги, не сумел, и пополз в подсолнухи, морщась от боли. Страшила засвистел. Тотошка залаял и побежал за жевуном, радостно орошая его струёй. Сама Элли, впрочем, не особо всё это рассматривала. Не теряя времени, сразу выстрелила повторно, и тут же ещё, третий раз. Этот "улов" оказался куда круче! Посреди дороги приземлилась летучая обезьяна с перебитым окровавленным крылом и круглой дырочкой в груди, которую она пыталась зажимать лапой. Элли бросила на неё беглый взгляд и сделала последний выстрел, но чисто так, на авось - стая уже пронеслась мимо. Обезьяна злобно зыркнула на компанию, зарычала, отвернулась и рванула вперёд по дороге, припадая на обе ноги и хлопая уцелевшим крылом в тщетных попытках взлететь. Лев ломанулся за ней. Настиг в несколько прыжков, осклабился, издал громкогласный победный рык и ухватил зубами за шею. Затряс из стороны в сторону, пресекая жалкие намёки на сопротивление мощными ударами лап. Стеллу тряхануло на его спине, голова мотнулась, как у тряпичной куклы. Скосив глаза, она наблюдала за участью обезьяны. Элли заметила, подошла, со смехом похлопала Стеллу по щеке.
- Спокойно, дорогуша, тебе это не грозит!
Остальные тоже подтянулись, забыв про бедолагу жевуна, столпились вокруг разыгравшегося льва. Жевун с облегчением заполз в заросли подсолнухов... и тут же выкатился обратно, под аккомпанемент гневного жужжания, хватаясь за укушенную шею, тараща глаза, хрипя и высовывая язык - он явно задыхался. Но агония длилась недолго - яд был весьма сильнодействующим. Жевун дёрнулся последний раз и затих.
Лев основательно потрепал и погрыз обезьяну, прежде чем ему наскучила игра. Ослабевшая обезьяна давно перестала сопротивляться и только скулила. Лев поднял лапу, чтобы перешибить ей хребет, и вопросительно посмотрел на Элли. Та зевнула и покачала головой.
- Брось! Они несъедобные. Мясо слишком жёсткое.
Лев разжал челюсти, окатил обезьяну мощным вонючим потоком (под восхищённым взглядом Тотошки) гордо задрал голову и прошествовал вперёд. Остальные последовали его примеру. Лишь Дровосек остановился, вытащил фотоаппарат и спокойно наблюдал за обезьяной, изредка делая снимки.
Обезьяна, повторяя ошибку жевуна, медленно поползла к подсолнухам. Инстинкт велел ей убраться с дороги, и, хотя каждое движение давалось с огромным трудом, до зарослей она доползла... Похоже, с обезьянами у пчёл были старые счёты. А может, дело было в запахе львиной мочи. Во всяком случае, когда хрипящее, агонизирующее существо выкатилось обратно на дорогу, оно было буквально облеплено разъярёнными, жалящими шарами. Дровосек терпеливо фотографировал. Когда пчёлы, наконец, успокоились, отлепились от умерщвленного тела и вернулись в подсолнухи, он удовлетворённо кивнул, убрал фотоаппарат в чехол, привычным движением повесил Гудвину на шею и пошёл догонять остальных.
Золотое подсолнуховое поле по левую сторону дороги плавно сменилось алым маковым, по правую - перетекло в сочно-зелёный луг. В воздухе растекался сладкий дурманящий аромат. Элли глубоко вдохнула, замедлила шаг, наслаждаясь сочетанием чудесных запахов и расслабляющего зноя. Эх, вот тут, на маковом поле, здорово было бы вздремнуть! Но, как ни странно, спать ни Элли, ни её компаньонов пока не тянуло. Элли огляделась в поисках возможных развлечений и ускорила шаг. И развлечения не заставили себя долго ждать...
Впереди, где дорога делала резкий поворот направо, со стороны луговых зарослей послышалось бодренькое пение. Из-за поворота появилась встречная процессия. Во главе залихватски маршировала улыбчивая мартышка в шортиках на подтяжках. За ней топали маленький тигрёнок с наивной удивлённой мордочкой, бегемотик, крокодильчик и слоник. Шевствие замыкала черепашка на роликовых коньках с зонтиком от солнца и привязанной к поясу фляжкой. Зверята дружно напевали:
- По дороге с облаками,
По дороге...
Тут пение стало стихать и оборвалось. "Отряды" встретились фактически нос к носу и остановились. Зверята стали потихонечку пятиться. Выглядели они перепуганными.
- Ай-яй-яй, - весело прощебетала Элли, - Ну где же вы видите облака? Такой хороший солнечный денёк, на небе ни тучки, ни облачка! Ой, куда же вы? - Элли сделала удивлённое лицо.
Звери побежали. Шустрее всех получалось у черепашки на коньках. Догонять их пока никто не спешил. Тотошка нетерпеливо подпрыгивал на месте и лаял, ожидая Эллиного сигнала. Страшила улюлюкал. Элли неторопливо двинулась вперед, остальные тоже. Тотошка не сдержался и рванул со всех ног, буквально наступая на пятки отстающим - тигрёнку и обезьянке, которые бежали вместе, держась за лапки, и испуганно вопили. Тотошка догнал их, игриво кусанул обезьянку за хвостик, выпрыгнул на дорогу впереди, преграждая путь. Сзади быстрым шагом подоспел Дровосек, взял мартышку и тигрёнка за шиворот и приподнял в воздух. Черепашка остановилась, выхватила фляжку и вылила содержимое на дорогу. Посреди кирпичного полотна быстро растекалась внушительная лужища. Черепашка сложила зонтик и сиганула в импровизированный водоём. Её примеру последовали подоспевшие крокодильчик с бегемотиком. Слоник поколебался, но в итоге тоже нырнул. Кончик хобота на мгновение задержался над поверхностью воды, раздуваясь и вдыхая воздух, затем скрылся. Лужа стала стремительно сокращаться в диаметре. Уменьшилась до размера тарелки, до маленькой капли и окончательно исчезла. Элли подошла, сокрушённо покачивая головой. Присела на корточки. Опустила ладони на полотно дороги и... развела его в стороны, как два куска ткани. Под дорогой обнаружилась тёмная полоса земли, подозрительно смахивающей не на землю, а на кусок космической пустоты, таким густым, ровным и чёрным был цвет, а разглядеть какую-либо фактуру было просто невозможно. Элли погрузила в это тёмное нечто руку и извлекла наружу мокрый, отливающий синевой лоскут. Подняла его повыше, свела свободной рукой половинки дорожного полотна, которые тут же слились в привычную кирпичную кладку, и бросила лоскут на дорогу. Брызнули брызги. Растеклась лужа, поменьше первоначальной, но вполне крупная. Элли запустила руку в воду и одного за другим извлекла трепыхающихся зверёнышей, сразу поступивших под присмотр льва, Дровосека и Страшилы, которые их окружили. Обалделые зверята жались друг к дружке и жалобно моргали. Черепашка раскрыла зонтик и выставила перед собой. Тотошка тут же принялся напрыгивать на зонт с возбужденным лаем. Черепашка отважно оборонялась. Стычка вызвала ободряющие возгласы, особенно бурно реагировал Страшила. "Ату её! Ату!!!" - кричал он, подпрыгивая на месте и гогоча. Элли сняла рюкзачок и принялась в нём копаться. Вытащила узкую длинную тубочку и маленькую баночку. Довольно рассмеялась. И надула первый - пробный - мыльный пузырь. Великолепный, переливающийся всеми цветами радуги огромный шар поплыл в небо. Тотошка прекратил наскакивать на черепаху и уставился вверх. Даже зверята, несмотря на свой испуг, задрали головы и восхищённо глазели.
- Что, нравится? - усмехнулась Элли. И выдула второй пузырь, нацелившись на мартышку. Дровосек выпустил её, но мартышка не упала на дорогу. На миг исчезла из виду, её словно обволокло сверкающей пеленой. А затем опять появилась - внутри большого радужного мыльного пузыря. У зверят отвисли челюсти. Мартышка бултыхалась в пузыре, с трудом удерживая равновесие. Тыкалась в стенки пузыря, колотила кулачками, пробовала прокусить - бесполезно. Пузырь медленно плыл в небо - с обезьянкой внутри. Элли снова выдула пузырь. Теперь настала очередь тигрёнка. Он даже не пытался вылезти, покорно распластался на дне пузыря и печально смотрел сквозь - сперва на синее небо... а потом - вниз, на алое маковое поле, жёлтую дорогу, зелёный луг. Фигурки внизу. Поднимающиеся следом сверкающие шары с товарищами по несчастью внутри. Мыльные пузыри взлетали вверх один за другим. Крокодильчик. Бегемотик. Слонёнок. Черепашка была самой боевой. Боролась до последнего. Разбегалась внутри пузыря и что есть силы ударяла остриём сложенного зонтика в стенку. Но её бойцовские выпады были тщетны. Стенка пузыря выгибалась под давлением зонтика и тут же пружинила обратно. А Черепашка отлетала назад, плюхалась о противоположную стенку панцирем и начинала всё с начала.
Компания вдоволь налюбовалась чудесным зрелищем (а пузыри со зверюшками внутри выглядели просто бесподобно, Дровосек только и делал, что щёлкал фотоаппаратом) и, дождавшись, когда последний шар исчезнет в небесных просторах, потопала дальше.
Да, славный денёчек. Теперь все денёчки тут будут такие. Нет - лучше будут, гораздо лучше. У Элли были планы на Волшебную Страну. Большие, грандиозные планы.