Кроу Эльга : другие произведения.

Что откроется в тумане

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Ирландия, август 1916 года. В результате череды случайностей семь человек оказались в деревенском пабе. Чтобы скрасить ночь, они рассказывают друг другу истории: о любви, дьяволе, любви и смерти. Но, погодите, почему эти истории кажутся частью чего-то большего?
   Что откроется в тумане?
  ***20 июля 1916, Белфаст
  Долговязый паренек в форменной куртке бежал от самой почты, что на перекрестке Бридж и Хай стрит, туго набитая матерчатая сумка хлестала его по бедрам.
  - Мисс Тисл, мисс Тисл! - звенело в предрассветном воздухе.
  Руки молоденькой девчушки, без устали елозившие тряпкой по каменному крыльцу, замерли. Лиша подняла голову и прислушалась.
  - Мисс Тисл! - почтальон споткнулся и чуть было не рухнул на скользких камнях.
  Девушка бросила тряпку в ведро и выпрямилась, упираясь руками в поясницу. Её трудно было назвать красавицей, но по-детски открытое лицо и огромные серые глаза пробуждали в большинстве мужчин инстинкт защитника
  - Тише! Тётю Мод разбудишь.
  Парень замер в трех шагах от неё. Дыхание его было тяжелым, а на висках блестели капли пота. И стоило так торопиться?
  - Мисс Тисл, - выдохнул он, - вам письмо.
  - Должно быть ошибка.
  У неё не было ни родственников, ни друзей, которые могли бы ей писать. Лиша вытерла покрасневшие от воды руки о передник и взяла конверт. Прочитав адрес, она закусила губу, коротко поблагодарила почтальона и ушла в дом.
  
  ***29 июля 1916, Килдер
  Она вышла из комнаты наверху когда Роджер заканчивал сборы. Траурное платье, превращало её в старуху, но Рейчел продолжала носить его с редкостным упорством.
  - Снова уезжаешь? - голос был пыльным, как и воздух в доме.
  Роджер отложил автомобильные очки на свежий номер "Дейли телеграф" и поднял голову.
  - Сама знаешь, какие нынче времена. Приходится вертеться.
  Ступеньки жалобно скрипели под её ногами, моля о ремонте, как и ссохшееся, потрескавшееся дерево панелей, потемневшие обои, продавленная кушетка и тусклая лампа. Но хуже всего был запах - лекарств и болезни. Запах смерти. В доме ничего не менялось со дня смерти муже Рейчел - и Роджеру казалось, что и она в этом склепе становится мухой, запутавшейся в паутине. Беспомощной. Обреченной. Рейчел может творить со своей жизнью что угодно, но он не собирался провести так всю жизнь. Без радости, без любви, детей, семьи, всего, из чего состоит человеческое счастье... о нет, только не он!
  - Мне пора! - объявил он, подхватывая одной рукой очки и саквояж.
  - Ты изменился, - ударило в спину. - После всех смертей...
  Роджер поморщился. Меньше всего он желал говорить об этом стоя на пороге.
  - Все меняются, Рэй, - заявил он, оборачиваясь. - Даже ты.
  На изможденном лице сестры промелькнула тень усмешки.
  - Просто будь осторожен.
  
  ***30 июля 1916, Уотерфорд
  Новый посетитель принес вместе с собой запах дождя и неприятностей. На мятой рубашке не хватало нескольких пуговиц, пиджак помялся как будто в нем спали, а шляпа... шляпы у пьяницы попросту не было.
  - Эй, пинту мне! - рявкнул он, облокотившись на стойку.
  Бармен хмыкнул, отворачиваясь.
  - Хватит с тебя, приятель.
  - Мне лучше знать! - буркнул мужчина, но от стойки отлип и, слегка пошатываясь, направился в зал. - Проклятые бунтовщики! Я вас... у-у-у... а! Знакомая рожа! Здорово, приятель, как дела?
  Мужчина, которому адресовалась реплика, игнорировал вопли с истинно английским спокойствием и продолжил потягивать пиво. Пьяница рухнул на стул рядом.
  - М-м... ну, и какими судьбами тебя, приятель, занесло в этот паршивый городишко?
  - Вы обознались, сэр.
  Бармен кивнул дюжему парню, подпиравшему стену возле выхода. Через мгновенье пьяница оказался на улице.
  - Проклятые англичане... - бормотал он, - проклятые ирландцы... пашешь, как проклятый, а что потом? Двадцать лет, двадцать чертовых лет... а она теперь говорит... Подумаешь, племянники! Их просили, нет, скажи мне, их просили лезть? - щуплого вида мужичок поспешил перейти на другу сторону дороги, подальше от пьяницы, - они сами, первые стрелять начали... Первые, Магда, ты слышишь!...ик!... Магда, тварь, ну погоди, я тебе покажу... я тебя научу... я те муж или кто?
  Он брел по улице, болтая сам с собой и, казалось, не разбирая дороги. Возле вокзала свернул и направился на перрон. Поезд из Дублина прибывал с небольшим опозданием, встречающие толпились у самого края, то и дело выглядывая поезд. Наконец, вдали появилась точка, быстро превратившаяся в локомотив, несущийся к станции в облаке дыма. Людское море заволновалось. Пьяница, захваченный общим воодушевлением, шагнул вперед и тот час почувствовал резкий толчок в спину. Он попытался выровняться, поймать равновесие, но новый удар отправил его прямо под колеса прибывающего поезда.
  Последним, что он услышал, был отчаянный женский визг. "Магда?" - мелькнуло в затуманенном мозгу. С этой мыслью пьяница и умер.
  
  ***30 июля 1916, Эмайн Аблах
  Босоногая женщина замерла на пороге паба. В любом другом месте её уже давно побеспокоили бы посетители: не дело стоять так, на границе дома и улицы, не дело жмуриться от солнца и слушать в никому кроме неё не слышные мелодии. Однако, в этом месте она сама себе хозяйка, а потому ветер играет её огненно-рыжими прядями. Все звуки мира сливаются в единую песню и та, кто способна выделить отдельные арии, узнает многое о прошлом и настоящем. Но не каждому дано терпение. Мужчине, стоявшему рядом, эта добродетель не подвластна.
  - Что ты задумала, Брид? Я же вижу, озорное пламя разгорается в твоих очах.
  Ветер принес желтый березовый лист, первый в этом году. Брид, не глядя, поймала его двумя пальцами, рассмотрела жилки на просвет, а после растерла в пыль.
  - Ничего особенного, братец Серебряная Рука. Всего лишь скромную мистерию во имя справедливости.
  Мужчина расхохотался.
  
  ***31 июля 1916, деревня Килмакоу, что в пяти милях от Уотрефорда
  Тиха ирландская ночь. Лунный свет серебрит крыши домов и верхушки деревьев. Воздух наполнен теплом и ароматами поздних трав. Но кто скажет, что по-настоящему знает ночь и тех, кто в ней таится?
  Она неслышно вошла в деревню, а за спиной её клубилось темное марево. Она шла туда, где дрожит пламя в окне, туда, где то и дело раздаются приглушенные всхлипы и удары, разрывающие ночь.
  - Открывай! - то ли рык, то ли человеческий голос - не понять.
  Бам-бам! Кованная железом дверь мелко дрожит под ударами ярости, но держится. Пока.
  - Открой, слышишь, Магда, чтоб тебя, кому говорю!
  Туман обволакивал его ноги, ластился кошкой, но мужчина вряд ли не замечал хоть что-то кроме двери. И собственных желаний.
  - Всё стучишь и стучишь, Фэр Дорхэ, пес Короля. Разве не ясно, что в этом доме тебя не ждут?
  Тяжелый кулак замер в воздухе. За дверью молились. Женский голос и три детских взывали к Деве Марии и святой Бригитте Килдерской, покровительнице этих мест.
  Мужчина разжал ладонь и неспешно повернулся. Не стар, но и не молод, про таких говорят, в самом рассвете. Рослый, с волевым подбородком и широкими плечами. Типичный герой легенд. Жаль, времена нынче другие.
  - Ты кто такая?!
  - Фэр Дорхэ, - повторила она, - твое место не здесь. Уходи. Не пугай невинных.
  - А где, где моё место?! Где мой дом, моя жена и дети? Они здесь!
  От удара содрогнулся весь дом. Женщина ухмыльнулась, склонила голову на бок:
  - За дубом, рябиной и железом? Твое место больше не здесь, но я могла бы помочь тебе обрести новое.
  Она ждала встречного вопроса, искорку заинтересованности в его глазах, но мужчина набычился и молчал, не двигаясь с места. Жаль, но ничего не поделаешь. Она развернулась и зашагала прочь, не оглядываясь.
  Больше по двери не лупили. В наступившей тишине она отчетливо слышала шаги за спиной. Мужчина обогнал её и заступил дорогу, бесцеремонно уставился на лицо, освещенное бледной луной. Если он рассчитывал увидеть смущение или страх, то просчитался. Она с интересом изучала новое приобретение.
  - Мое имя - Фердинанд, - угрюмо сообщил он, - а ты кто?
  Бледные губы сложились в улыбку.
  - Брид.
  
  *** 1 августа 1916 года, Карлоу
  За окном грохотали поезда. Они шли на север один за другим, с наглухо забитыми дверьми и тщательно укрытыми тентом грузами. Шли в Дублин и в Белфаст, в порты и дальше на Континент, истекающий кровью. Жертва во имя высоких принципов или чужой жадности. Что, впрочем, одно и то же.
  - Ваш пирог, сэр.
  Роджер с трудом сдерживался, чтобы не поморщится: сельский выговор, грубый, с излишне четкими гласными, его раздражал. Тарелка стукнула о стол так, что звякнула вся остальная посуда. Проклятые картофелееды ничего не могут сделать как надо. А туда же, независимость захотели! Куда, от кого? Вы же сами ничего сделать не в состоянии. Пирог, правда, оказался весьма неплохим, что немного компенсировало дрянной кофе. Роджер брезгливо отставил чашку на край стола и потянулся за газетой.
  - У окна, сэр, - услышал он голос официантки и снова поморщился, - спросите того джентльмена.
  Молодой человек в потрепанного вида костюме нерешительно шагнул к столику. Роджер скептически оглядел просителя, отмечая не только явные потертости на некогда добротной ткани, но и тщательно выглаженный воротничок и начищенные ботинки. Какие бы испытания не выпали на долю этого человека, он старался оставаться джентльменом.
  - Прошу прощения, сэр, эм-м... не ваш ли автомобиль стоит снаружи? - спросил он на хорошем английском, который не часто услышишь в деревне.
  Роджер аккуратно промокнул губы салфеткой.
  - Виллис Оверленд, восьмидесятая модель? - уточнять не было смысла: на площади у вокзала кроме автомобиля стоял лишь воз с сеном, но Роджер не удержался. - Да, он принадлежит мне. Чем обязан?
  - Ах, дело в том, что мой поезд отменили. На станции, говорят, что-то случилось и непонятно, когда возобновят движение, а мне обязательно нужно попасть в Дублин. Сегодня же. - руки молодого человека безостановочно мяли потертую шляпу, - мне право неловко, но не могли бы вы подвезти меня до любого крупного города?
  В других обстоятельствах Роджер послал бы просителя к черту, но последнее, в чем он сегодня нуждается, это в скандале.
  - Я еду в Килдер, - сообщил он, - вас устроит?
  - О, вполне. Благодарю вас, сэр! Вы спасли меня!
  Роджер махнул рукой, останавливая поток благодарностей и вернулся к пирогу.
  
  Молодой человек дожидался его на улице, украдкой рассматривая виллис от колес с щегольской белой полосой до крыши тента, защищающего его пассажиров от солнца и, что в этом климате куда важнее, дождя. Роджер хмыкнул. Его автомобиль выглядел как на картинке в "Дейли телеграф".
  - Нравится?
  Юноша вздрогнул и обернулся. Правая рука упиралась на палку. Неужели ветеран, один из патриотов, не побоявшихся войны? Редкая птица в этих забытых богом краях.
  - Красивый, - простодушно согласился попутчик. - Никогда таких не видел.
  Роджер приосанился.
  - Под этим капотом 35 лошадиных сил и это не предел: мистер Виллис обещает представить в ближайшее время модели мощностью в 40, а то и 45 лошадок. Можете себе такое представить? Садитесь!
  Молодой человек пробормотал слова благодарности и плюхнулся на сиденье. Автомобиль рванул с места. Вскоре город остался позади, по обе стороны дороги потянулись бесконечные поля. Безмятежно паслись овцы, в пронзительно-синем небе над ними парили облака. По такой погоде к ужины они будут уже в Килдере.
  Попутчик мурлыкал что-то себе под нос. Роджер прислушался:
  - Я родом из Ирландии,
  святой земли Ирландии,
  мой господин, молю тебя:
  ты потанцуй со мной,
  в святой земле Ирландии... /1/
  - Вы поэт?
  - Что вы, что вы! - смутился попутчик, - песню сочинил средневековый менестрель, а мистер Йейтс недавно отыскал её и опубликовал. Ах да, я же не представился: Шеймус Терригласс из "Натионалити".
  Название газетенки подействовало на Роджера как ведро ледяной воды. Не ветеран, нет, не герой и не патриот. Слева от него сидит один из этих восторженных идиотов, не понимающих, что творят.
  - Роджер Томпсон, коммерсант. Знаете, мистер Джеймс Терригласс, - заметил он, намеренно англифицировав имя собеседника, - грядет век торжества стали, бензина и холодного расчета, а романтика бабушкиных суеверий и легенд безвозвратно уйдет в прошлое. Вместе с её сторонниками.
  - Без истории, без памяти, без языка - что остается? - осторожно возразил Терригласс. - Англичане, французы и даже германцы говорят на родном языке, одеваются в родную одежду и отмечают свои праздники. Чем мы, ирландцы, хуже других? Нас заставили стыдиться самых себя, превратили в малобританцев. Верно сказал мистер Пирс: "страна без языка - это страна без души". У нас, мистер Томпсон, хотят забрать душу!
  - Нас? - язвительно повторил Роджер, отвлекаясь от дороги, - молодой человек, мой дед бежал с континента, спасаясь от войны. Моя бабка была шотландкой, мать родилась в Лондоне, а покойная жена была ирландкой. Так о каких корнях вы говорите?
  Его собеседник молчал, но смотрел прямо в глаза и это бесило Роджера ещё больше:
  - Запомните: я - подданный Короны и мои корни везде, где ступала нога британского солдата! Мне вполне хватает английской речи. Как вы не понимаете, Ирландия сейчас - это нечто большее, чем просто крошечное государство, затерявшееся на окраине Европы. Это часть огромной, нет, величайшей Империи! Это дом множества народов... Британцы принесли на эту землю закон, знания, христианскую веру, наконец! Всё, что вы имеете, создано именем Короля. Я - британец, верный подданный её Величества и я разделяю гордость за наших моряков, открывавших новые континенты, разбивших Непобедимую Армаду, за наших отважных первопроходцев, сотворивших империю, над которой никогда не заходит солнце, наконец, за наших храбрых солдат, ныне сражающихся на полях Франции, Анатолии и в колониях. Что же вы предлагаете: вместо сопричастности к величайшим достижениям человечества гордиться чем? Что ирландцы создали такого, чтобы вами восхищались?
  - Вам обязательно гордиться тем, к чему вы не имеете отношения? - не сдержался Терригласс.
  Кровь бросилась Роджеру в голову. Сейчас он остановится, возьмет этого нахала за грудки и покажет ему...
  Удар. Машину подбросило вверх, затем резко повело влево. Роджер едва удержал руль, тщетно пытаясь выровняться. Миг полета - и резкое торможение, от которого Роджера бросило вперед, прямо на руль.
  - Ничего себе! - выдохнул Терригласс. Он зажимал нос, из-под пальцев текло красное. - Хоть привязывайся.
  - Ха! Как вы это себе представляете? Джентльмен никогда не унизится до такого! Хотя то джентльмен, а не...
  Роджер откинулся на спинку кресла, осторожно потрогал ребра: вроде целы, хоть приложился он крепко. Проклятье, что случилось?!
  - Выходите, - рявкнул он и первый последовал своему приказу, спрыгнув прямо в грязь. Автомобиль слетел с дороги и увяз. Повезло: будь земля хоть немного суше, они бы врезались в крепкий дуб.
  Роджер взобрался на дорогу, прошелся по следам, хорошо заметным на грунтовой дороге, после чего выругался не хуже портового грузчика.
  - Дьявол побери этот проклятый камень! Какая скотина оставила его на дороге?!
  Плоский валун одним краем выступал из земли, но чтобы умудриться наехать на подобное препятствие и улететь в кювет, требуется фантастическое невезение.
  - Проклятье, до чего же не вовремя! Что же делать, а? - Роджер оглянулся, заметил Терригласса, в сторонке и скомандовал, - Эй, вы, Терригласс, помогите мне. Подтолкните, я постараюсь выехать.
  Журналист молча кивнул и направился к капоту. Они потратили с четверть часа на попытки вытолкнуть автомобиль, но увы, без малейшего успеха. Только больше увязли.
  - Бесполезно, - выдохнул Терригласс, вытирая пот, - колеса застряли. Нужны доски и пяток крепких парней.
  - Дерьмо! Где, в этой проклятой глухомани, я их вам найду?! За последние четверть часа мы не видели ни одной фермы!
  - Можно пойти вперед, - предложил журналист, отряхиваясь. Мокрая земля оставляла на одежде темные пятна, превращая его одежду в обноски бродяги. - Эйре - маленькая страна и здесь мало по-настоящему диких мест.
  Роджер еще раз выругался, обошел автомобиль в тщетной надежде найти решение, но так ничего не придумал, только зачем-то пнул колесо. Путешествовать он привык с комфортом, но сейчас ему пришлось выбирать: бросить саквояж из аллигаторовой кожи, запаковав всё самое ценное во второй, или тащить оба. Победила жадность. Журналист наблюдал за его метаниями с дороги, сжимая в одной руке трость, а в другой - дешевый чемоданчик.
  Облака затянули горизонт, обещая перемену погоды. Терригласс захромал, стоило сделать десяток шагов. Чем дальше, тем больше он опирался на трость. "Не пришлось бы его тащить на себе," - мрачно подумал Роджер, хотя пока что писака шел едва ли не быстрее коммерсанта, сгибающегося под весом поклажи.
  - Ранило на баррикадах? - полюбопытствовал он чуть позже.
  Терригласс невесело хмыкнул.
  - Почему-то англичане считают, что ничего другого с ирландцем случиться не может. Нет, сэр, это детская травма. С лестницы упал неудачно.
  Роджер рассеянно кивнул. Где-то он уже слышал историю про падение, искалечившее ребенка, но в связи с чем? Воспоминание пришло так резко, что Роджер едва не уронил саквояж прямиком в грязь. Нет, право, так не бывает! Но если... коммерсант прищурился. Спина журналиста маячила перед ним:
  "На остров вереска уйду,
  куда меня манит
  шум волн. Забуду я нужду,
  и там построю скит..." - напевал Терригласс. /2/
  По всей видимости, ходить молча он не умел. И, что б его, при этом не задыхался!
  - Поймите меня правильно, - выдохнул Роджер, когда они остановились отдохнуть, - не то, чтобы я отказывал ирландцам в праве на самостоятельность. Да что там, я и домашнее правление поддержу, но только зачем же все обострять именно сейчас? Неужели нам мало крови, что льется на континенте, что мы и между собой деремся?! Вы же образованный человек и должны знать, столько смертей приносят революции. Любые изменения нужно вводить постепенно и, главное, мирно, с согласия всех граждан.
  - Сложный вопрос. О домашнем правлении говорили столько лет, а потом нас попросту обманули, использовали, как используют сейчас на Континенте. Я против насилия и тем более против гибели наших граждан ради неведомых ценностей там, за Проливом, но в то же время знаю: Эйре не будет мирной пока не станет свободной! Дальше дорога шла вверх, на холм, мужчины замолкли, сохраняя дыхание. Когда до вершины оставалось всего пара десятков шагов, и дорогу, и путников накрыло странное марево. Будто облако спустилось на землю отдохнуть.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"