Какая-такая любовь?
Начало повести здесь. Предыдущие главы 16-17 - здесь.
Часть III "ТАУС История жизни" Главы 18-20
Глава 18
Ялта. Жемчужина Крыма, вожделенная отпускная, курортная мечта советских людей. Я не спорю, есть Сочи, было Сухуми - кавказское побережье. Но не зря российские цари выбрали именно Ялту с окружающими её городками и посёлками. Большая Ялта: Никита, Артек, Гурзуф, Массандра, Ливадия, Алупка... упомнишь всё, как же. Узкие улочки и дороги, причудливыми змейками-террасами вьющиеся по прибрежным холмам: от дворца к дворцу, от парка к парку... От глухого забора цэковского санатория к чугунной ограде вэцээспээсовского, от кагэбэшной ограды до палисада пионерского лагеря, от периметра военного пансионата до... вот это называется дачей? Вот этот домина с тенистым ухоженным парком на двух гектарах? Мне б такую!
Увы. В Ялте мне довелось только бывать. Пожить не пришлось ни разу. Но я сильно не расстраиваюсь: сейчас это не проблема, были б деньги. А тогда... в далёкие описываемые мною годы, годы моего детства, я жил по соседству, в Алуште. Не в самом городе, а впритык к конечной городского автобуса - за колючей проволокой пэвэошного дивизиона, где служил отец. Поэтому я не понаслышке знаю, что летняя мечта и орды отдыхающих в сезон - это одно, а местные жители - это другое. И они почти не перемешиваются, хотя большинство местных живут именно за счёт отдыхающих. Что поделаешь, ЮБК - Всесоюзная здравница. Ах, да, вы же не знаете, что это. Перевожу: ЮБК - Южный берег Крыма, побережье от Алушты до Фороса, ладно, до Сарыча. Чудесные места. Золотые.
Тётя Фатима как раз устроилась работать санитаркой в один из санаториев Ялты. До возвращения крымских татар на родину ещё было добрых два десятка лет и отделы кадров пристально вглядывались во всех людей с мусульманскими именами. Но казашка Фатима с её богатым опытом работы "нянечкой" пришлась весьма кстати в туберкулёзном санатории. Дежурила сутки, потом бежала к Ирме: помогала, учила молодую маму. Теребила, не давала скатиться в глухую депрессию. Простая женщина, с молодости оставшаяся бездетной вдовой, она как никто другой знала, что "дочку" Ирму надо любым способом просто заставить жить. Слава богу, способ активно орал, требуя то сиську, то пеленки поменять, то... то зубы резались, то животик болел, то в поликлинику на прививки надо, то маме на рынок надо сбегать. Где коляска? Год пролетел незаметно, и вот уже Тауска что-то весело лопочет, пытается ходить, со смехом шлёпаясь на попку. Юморной ребёнок: посмеяться и нашкодить... или наоборот нашкодить и посмеяться?... - любимые занятия. В начале семидесятого Фатима засобиралась домой, на родину. Как ни уговаривала Ирма единственного родного человека... я не оговорился - родного, ибо родство это было выше кровного, родство людей, переживших вместе горе... как ни уговаривала остаться, Фатима решила уезжать. Дома, в далёком посёлке доживала последние годы совсем больная свекровь. Единственный брат слёг с инсультом. Кто, как не она, сможет помочь? Да и скучно ей здесь в Ялте, подруг-мусульманок раз, два и обчёлся. Народ какой-то суматошный, все думают, как бы на отдыхающих заработать. Фатима уехала в разгар весеннего цветения. Ирма устроилась в тот же санаторий медсестрой, отдала дочку в ясли. На лето выгодно сдала большую часть дома порядочной интеллигентной семье московского профессора. Ялтинская жизнь Шериповых приобрела законченность. Что вам рассказать о Тауске? Ясли, детский сад, школа. Октябрёнок, пионерка, комсомолка. Да-да: она же спортсменка, она же отличница. Всё, как у всех советских детей. Всё, да не всё. Уж очень красивая девочка наша Таус. И... В детском садике новогодний утренник - кто у нас единственная Принцесса? Кого первого сентября корреспондент городской газеты, он же фотограф, просит посадить на могучее плечо дядьки-десятиклассника, чтобы пронести вдоль строя школьников с заливистым звонком в руке? Вот эту нарядную первоклашку с синими глазами и роскошными каштановыми волосами, в которых теряются даже огромные белые банты. Да и родительница хороша: стройная блондинка с умопомрачительным бюстом. Такую бы... Звали Ирму и в любовницы, и замуж. Солидные люди звали, оказывали знаки внимания, дарили дорогие подарки, ухаживали. Специально приезжали на следующий сезон в тот же санаторий, где работала холодноватая медсестра. Подруги и коллеги сплетничали чуть ли не в открытую: цену себе набивает. Ирме было всё равно, она свою цену знала, в своё время уплачено за неё было сполна, и не в силах человеческих было заплатить подобное ещё раз. Ахмат... Всюду и всегда он был с ней. У неё есть Ахмат и дочка... Таус тем временем ходила ассистентом у знамени... у Знамени пионерской дружины: чёрная юбчонка, белые рубашка, гольфы, туфельки и неизменные банты, пионерский галстук и алая лента через плечо. Отзвучали горн с барабанами, и замерла справа от знаменосца красивой статуей с высоко поднятой в пионерском салюте рукой. Лишь только глазищами своими миндальными постреливает: хорошо ли меня видно, все ли любуются девочкой-красавицей? Они любовались, дрались за право нести её портфель в школу и обратно, за её рюкзак в походе, за... Ходили хвостами, рвались в совет пионерской дружины, которую она возглавила, в школьный комитет комсомола, в котором ветераны-десятиклассники доверили заведовать культмассовым сектором соплячке-восьмикласснице. Ну, и директриса, конечно... доверила. Круглая отличница, Таус была, как сказали бы сейчас, лицом школы. На всевозможных мероприятиях ей поручали зачитать: торжественную клятву, единогласное обращение к, пламенное приветствие, патетичные стихи по случаю... чуть было не написал "пафосные". Тогда ещё не было "пафосных", "прочитать с пафосом", в смысле выражения эмоций чтеца - было, а "пафосных" не было. На школьных стендах были наклеены фотографии со встреч с Генсеком и "секами" компартий зарубежных... иной раз даже не определишь, какой именно... вот подпись внизу для невежд... ну да выговоришь так с ходу название этой африканской страны, которая только-только из чей-то колонии стала независимым государством... фотографиями с писателями, учёными, космонавтами, спортсменами... да кто только не отдыхал в Ялте, с кем только не встречались пионеры и комсомольцы! С артистами! Вот фото с Тихоновым-Штирлицем, вот с... И везде Тауска, эта противная отличница, на первом плане: вручает цветы, повязывает на шею галстук, читает... о "пафосном" я уже писал... везёт же ей! А она-то, она: позирует, глазками постреливает, кокетничает, поклонниками... влюблёнными козлами командует. Все мальчишки - дураки, что они в ней нашли. Я же ведь не хуже! Да я, может быть, в сто раз лучше! Умнее... вряд ли - Тауска все школьные олимпиады выигрывает... художественной гимнастикой занимается... и на теннисный корт в профсоюзный санаторий ходит играть... и... Действительно: не родись счастливой, а родись красивой - счастье тебя само найдёт. Нашло. Ей было неполных шестнадцать, когда в мае 84-ого умерла мама. Ирма чахла потихоньку. То ли работа в туберкулёзном санатории, то ли наследственная предрасположенность, то ли колымское прошлое... Врачи удивлялись: заболеть туберкулёзом в Ялте? Человек живёт в самом что ни на есть антитуберкулёзном климате, в хороших условиях, достаточно питается... нет, случай явно какой-то... неправильный. Коллеги сами лечили свою медсестру... затем бывшую медсестру. Чахотка долго была неактивной, но вдруг раз и... За каких-то пять месяцев Ирма вместе с кровью выхаркала распавшиеся лёгкие. Не помогли даже самые лучшие препараты. Спасибо, кстати, Ирминым многочисленным ухажёрам - многие помогали своей симпатии. Никто ничего понять не мог. И лишь мама с дочкой знали: всё бесполезно, Ахмат позвал жену к себе. Когда мама слегла, Таус превратилась в сиделку. Не смотря на материнский запрет, написала тёте Фате. Только-только вышедшая на пенсию казашка тут же примчалась, оставив на хозяйстве мужа. Тринадцать лет назад, почти сразу по возвращении из Ялты нашла себе разведённого мужчину, ровесника, и получила-таки свою заслуженную долю семейного счастья. Фатима сразу же взялась за привычное дело - выхаживать тяжелобольных. К сожалению, не всё в силах человеческих. Ирма умерла на руках "второй мамы". Не только мужниной, но и её "мамы". Во время болезни матери Таус никому ничего не говорила, только классной руководительнице сказала, что мама не сможет приходить на родительские собрания. Классная же меньше всего нуждалась в родительнице Шериповой - идеальная девочка была... идеальной школьницей. Даже свою первую любовь ещё не обрела, вся в учёбе и общественной деятельности. После смерти Ирмы, Таус... я ищу слова... как объяснить, что внешне человек остаётся прежним, а внутри... Вот - окаменела. Всё так же ходили ватагой мальчики за своей королевой, всё такое же знойное, как и год назад, было небо над летней Ялтой, всё так же манил на пляж ночной прибой, и танцплощадки пансионатов и домов отдыха гремели дискотеками, всё так же фланировал вечерами по ялтинской набережной пёстрый праздный люд, всё так же толпились мелкие фарцовщики в районе клуба иностранных моряков... Всё так же... жизнь полная удовольствий и соблазнов, катилась мимо. Красивую девушку не пропускали мимо ни пацаны-одногодки, ни взрослые мужики, ни солидные... товарищи. Все пытались познакомиться, куда-то пригласить... и в ответ на своё "Девушка... красавица" вдруг натыкались на такой обжигающий взгляд стальной голубизны, что многие невольно затыкались и, пожав плечами, шли по своим делам... или по их отпускному отсутствию... дальше. Тауску спасал папин дом: хозяйство большое, требующее пригляда, да и сезон должен кормить весь последующий год. Хотя здесь особых проблем не было: за годы составилось настоящее расписание постоянных отдыхающих. Ещё по весне со всеми своими постояльцами она от имени мамы списалась, многие подтвердили свой приезд и назвали сроки. Хотя теперь, без мамы... без мамы - выть хотелось, плакать навзрыд, захлёбываясь - не умела... жизнь раньше не научила, а сейчас уж чего... надо стиснуть зубы и не дать вырваться ни одному всхлипу... Приходилось учиться жить без мамы, надо было подготовить дом к сезону, проверить, собрать и поставить в комнатах дополнительные кровати, освежить постельное бельё... да мало ли дел у хозяйки, принимающей курортников. Фатима вызвалась быть опекуншей, но она не была официальной роднёй. Таус пошла к школьной директрисе, та сама сходила в гороно и горисполком, помогла, спасибо ей огромное. Фатима, побыв пол лета с Таус, улетела домой со спокойной душой. "Внучка" оказалась настоящей умницей: умелой хозяйкой, девушкой, знающей, чего она хочет в жизни. Кстати, чего же хотела в то лето Таус? Отказавшись от привычных летних забав: танплощадок, тенниса в пансионате, походов по горам весёлой компанией, Таус в свободное время бежала на пляж, подолгу плавала. Её друзья и подруги по-прежнему окружали её, беззаботно проводя каникулы. Навеки влюблялись и прощались с вдруг трагически прошедшей любовью, строили планы на "после школы" и тут же меняли их на более грандиозные. Таус только улыбалась. Удивительно... нет, скорее естественно - у Тауски добавилось подруг. В один миг став старше них, она для многих стала той сестрёнкой, той знающей и опытной девушкой, которой можно поведать свои проблемы и секреты. И ещё: многие девчонки интуитивно уловили, что красавица Тауска им сейчас не соперница... не "активная" соперница... некий "венец невлюбчивости" как бы повис над ней. У Таус горе и ей не до мальчиков, как бы они не пыжились, не выёживались, не ходили вокруг да около. Если раньше Таус могла себе позволить одним взглядом, одним движением пальчика сманить парня, увести телка на верёвочке... даже если он волк бешеный - всё равно телОк!.. да кой чёрт "могла себе позволить" - ей это просто доставляло удовольствие!.. то теперь принцесса стала ледышкой, снежной королевой. Влюблённые парни из свиты только вздыхали безнадёжно, наименее стойкие вдруг открыли для себя, что помимо божества есть вполне реальные земные очаровательные загоревшие девушки... и целоваться летней крымской ночью на пляже, когда в темноте видны лишь белые полоски и пятна на телах, неприкрытых купальниками... это такой класс! А бывшее божество вдруг стало вести дневник. Нет не тот, который уже был когда-то: с цветочками, нарисованными цветными фломастерами, с клятвами в вечной дружбе, с портретами красавцев-актёров... да-да, и совместное фото с Тихоновым... искусно вырезано из общего и наклеено так, что только Штирлиц и Тауска - поди скажи, что это неправда, если все видели стенд в вестибюле школы - Тауска и Тихонов... и космонавт ещё какой-то симпотный... Она начала писать. Совсем другое, совсем другие стихи стали складываться, совсем незнакомый жанр прозы начал выходить из-под её пера. Московский профессор, тот, из давних постояльцев, как-то раз застав Тауску с тетрадкой в разгар августовского послеобеденного ничегонеделывания, поинтересовался, что пишет юная леди. Юная леди ломаться не стала, она знала, что профессор - крупный филолог, к нему постоянно заглядывают какие-то такие же друзья: ученые, писатели; кто как не он сможет ей объяснить, что она пишет. Профессор полистал, почитал, один короткий стих даже прожевал губами внутри себя и изрёк: - А что, барышня, у тебя есть определённая склонность к литературной работе. Чувствуешь слово, фразы строишь не совсем правильно, но весьма колоритно. Эссе... размышление у тебя получаются.... Попадаются удачные поэтические фразы. Позволь узнать, моя юная знакомица, а куда ты планируешь поступать после школы, насколько я знаю, ты же идешь на золотую медаль? И как у тебя со средствами, ты же теперь одна? - Я ещё до конца не решила. Возможно, буду поступать в Симферопольский мед. А средства есть. Нам с мамой ещё папа приличные деньги оставил, он на Севере заработал, мама их почти не трогала, говорила, что это мне приданое от папы... - голос всё же предательски дрогнул... Взрослый деликатно "не заметил" девичьей секундной слабости, выждал паузу и изрёк следующую сентенцию: - В таком случае, Таус, позволь тебе рекомендовать филфак МГУ, где я имею честь преподавать. Уверен, что ты сможешь пробиться. Твои знания, способности и даже анкета позволяют надеяться, что ты пройдешь, продерёшься сквозь закулисные игрища. Да и твой покорный слуга тоже имеет кое-какое влияние... - Проф хмыкнул чему-то своему и добавил: - Пойдёшь ко мне в студентки? - Надо подумать, - ответила рассудительная Таус. - Подумай обязательно. Думать - это вообще замечательно, - он еле заметно улыбнулся.
Через год, в 85ом Таус, выпускница школы, её гордость и золотая медалистка, стала студенткой филфака МГУ. Сдавала всё сама, профессор если и помог где-то закулисно, то Таус об этом не узнала. Вам тайну раскрою: пользуясь своим "кое-каким" немалым влиянием, он просто позвонил своему другу в приёмную комиссию, мол, будет некая Шерипова Т.А., просьба одна - не валить, пусть девочка выдаст то, на что способна... да, это моя креатура... гм... в некотором роде - дочь друзей. Нет, если сама не сможет, я без претензий... да, с меня массандровские вина... тут, в Ялте, чудесно, как всегда. Блат. Это было время блата: деньги мало что значили, надо было использовать схему "ты - мне, я - ему, он - тебе". Блатом оказалось даже простое пожелание "не валите, дайте ей самой получить то, что она заслуживает". Таус написала своё сочинение на пять-пять. Выискивать и выдумывать "стилистические ошибки", чтобы срезать "золотую" абитуриентку никто не стал. А ведь у многих "нашли".
Ну, вот, как всегда - думал, что уложу в эту главу жизнь моей... как там наш учёный филолог выразился, "креатуры"?... ну их эти не наши слова в... дупу... напишу ясно: моей знакомой, героини моего повествования... жизнь от рождения и до Ивана. Оказалось, мне важно было рассказать, как красивая девочка Тауска, от потрясения к потрясению крепчая характером, стала Чеченкой, Хозяйкой, той самой Таус, которая делает с моим другом Иваном, всё что хочет. Хорошо, что она хочет от Ивана того, что он сам готов дать ей... рад, счастлив дать ей. А ведь остальных Таус зачастую не спрашивает, хотят они, не хотят... а ведь придётся! "От потрясения к потрясению" написал я. Смерть матери - это потрясение для любого, даже пожилого человека, который уже давно приготовился, свыкся, смирился. Для шестнадцатилетней девочки, которая ничего плохого в жизни ещё не видела, это трагедия. Тауска очень достойно пережила удар... нет так и оставлю, не буду писать это невнятное слово "судьбы". Первый, но далеко не последний удар. Завтра, а если приступ графомании не купирую, то может быть и сегодня ночью, напишу главу о таускином студенчестве, о первой любви и замужестве, о рождении дочки Юльки, о разводе, разрухе, жизни впроголодь и бандитских разборках, о Мичмане и Павле, о становлении Чеченки, о... Ептить! И это всё должен написать я? Люди, может быть, всё же кто-нибудь другой допишет? Я подскажу... коротенько так набросаю... уже набросал... надо только словами разбавить... там страниц на 20... Так, если выкинуть побочную линию с Инкой и Петькой - пусть сами разбираются, я лично ни черта не понимаю в их отношениях: кошка с собакой, кошка с мышкой, мартовские кошаки или ещё какое-то зверьё... завтра у них напрямую спрошу, не постесняюсь... если... Блин, даже коротенько - это тоже надо писать мне.
Только честно, вам вот такое читать не надоело?
Глава 19
Я продолжаю свою повесть о... О любви? Вроде стараюсь писать о ней, а лезет в голову всякое. Ну, а как же, ведь любовь - квинтэссенция существования. Она включает в себя всё. В том числе и такое замечательное время и таких замечательных людей, как студенчество. Вы никогда не задумывались, что слово "студенчество" - это и социальная группа, преимущественно молодёжи, и период биографии, когда жизнь наполнена самыми яркими, самыми радужными красками? Наверняка многие из читающих прошли через это незабываемое счастье. Счастье? Вы со мной не согласны? Я вижу ваши улыбки с оттенком ностальгии - значит, согласны. То-то же. Было и у Тауски своё счастье. Ей довелось учиться в интересный период и в замечательным месте. Место... МГУ им. Ломоносова. Сейчас, проходя по Моховой мимо старого здания, вглядываясь в лик святой Татьяны на надвратной иконе, или развернувшись на смотровой площадке Воробьёвых гор лицом к знаменитой университетской высотке, иной раз ловлю себя на мысли: я-то почему не попытался поступить в этот рассадник знаний? Не скажу, что моя студенческая севастопольская жизнь была пресной, но... Мимо скольких шансов в своей жизни я лениво прошёл? Время. Время перемен в жизни страны. Время предреволюционное. Почему никто не называет августовский переворот и последующий контрпереворот 1991ого года революцией? Вы вдумайтесь, что произошло: смена строя, рухнул СССР. Это казалось немыслимым не только нам, а и завзятым недругам нашей страны. Неужели обязательно надо море крови? Так ведь и Великая Октябрьская... Октябрьский переворот... заварушка унесла жизни не более десяти человек. Это уже потом в винных подвалах Зимнего насмерть упились, передрались и перестреляли друг друга гораздо большее число "революционеров". Мы же не французы какие-нибудь, чтобы в одну жуткую ночь вырезать с полсотни тысяч людей, мы к этой цифре идём месяцами и годами. Правда, потом никак не можем остановиться... Китайское проклятие: что б ты жил в эпоху перемен. Очень болезненное. Из него есть одно исключение - не действует на молодёжь. Почему? Молодость - эпоха перемен сама по себе. Каждый день жизни несёт что-то новое. Началась перестройка, начали говорить, писать, читать, митинговать. В кавээне с экрана на всю страну от имени "комсомола" прозвучала шутка: "Партия, дай порулить!". С одной стороны в страну через приоткрытые демо-форточки и щели... демо - гм... и демократические и демонстрационные... а вот не хотите ли попробовать демо-версию... за бесплатно... первая минута - даром... актуально для покупки проституток... хлынул поток ранее запрещённого: культуры и её разжиревшей паразитирующей дочери масскультуры, с другой - "раскопали могилу" Сталина и обсуждали, осуждали, судили... "Дети Арбата" - книга века? Цой ещё не просто жив, он был жив... "Нау" пел "Связанные одной цепью" и "Мир цвета хаки". В Ялте Соловьёв снимал "Ассу"... А вот это не хотите: "мать моя - демократия, папа - стакан портвейна"? Первые прямые эфиры по телевидению, первые ток-шоу, первые телемосты с Америкой, Познер и Донахью - братья навек, первые телеринги...."Взгляд" с экрана на реал и обратно: с дивана в телек. Очередь от Мавзолея перекочевала к первому "Макдональдсу" на Пушкинской... Подземный переход под этой площадью - цитадель перестроечного андеграунда. Что только не вылезло на свет божий... из советского "подполья" - зазеркалья: неформальные молодёжные объединения, панки, люберы, интердевочки... наркотики, сухой закон, Кашпировский, проститутки, СПИД, афганский синдром, чернобыльская радиация, кооперативы, обмен пятидесяток и соток... Успеть надо было везде! Жизнь неслась со страшной скоростью, дни на счётчике скакали так нервно, что не успеешь оглянуться, а тебе уже восемнадцать, девятнадцать... так и двадцатник стукнет. Куда уж больше? Больше не бывает! Прощай, молодость, что это за старушка там в зеркале глазки симпатичные строит? Таус неслась в потоке стремительно: училась, крутилась, посещала, ездила, ходила, общалась... Один автостоп из Москвы до Ялты в начале летних каникул после первого курса чего стоил. Одна, на спор, за двое суток. Сумела, и всё было путём: никто не обидел, кто захотел - помог, подвёз. Приставали?.. А, ерунда, как всегда, в меру - она уже давно привыкла. И в людях разбирается - всё же уже восемнадцать. Взрослая. А к девятнадцати грянуло - любовь. Вам надо описывать, как это бывает? Может, ну его? Ну, люди, ну пожалейте меня, грешного, все же прошли через это, неужели я должен вам напоминать, как глаза застилает счастье, как бросает на качелях настроения туда-сюда, как... Всё-всё, я молчу...в смысле: только факты. Полтора курса девчонки потешались и изумлялись: Тауска - ты белая ворона, дурочка провинциальная, у тебя выбор - пол номенклатурной Москвы + богема, бери быка за... гм... делай карьеру, строй жизнь. Не хочешь? Тогда просто оттянись в своё удовольствие. Нет, вы подумайте, наша недотрога - девственница. Даже нецелованная. Дура? Не похоже? Больная? Лесбо? Не скажешь, уже подкатывали... Точно - придурь деревенская, что ты хочешь от Ялты... хотя, была я в Ялте... вполне... оттянулась по полной... Да мы там все бывали! Эмгэушный факультет невест цвёл махровым цветом. Дочки и внучки людей заметных и даже самых заметных знали, чего они хотят. Впрочем, не буду огульно: всё, как и везде, разве что концентрированнее. Вот тут Таус, двигаясь в облаке своих поклонников-сателлитов, наткнулась на аспиранта Володю. Славный умный начитанный мальчик из академической семьи. Без пяти минут кандидат наук. Каких? Филологических. И папа - кандидат, и мама - кандидат, бабушку вспоминать будем? Уговорили - тоже кандидат. Правда, все - очень разных наук: от минералогии до истории. Все в различных академических НИИ. Очень порядочная семья. И не насторожило нашу девочку то, что родители Вовика, романтики-шестидесятники, разошлись в его глубоком детстве, что, создав в походах и песнях у костра новые семьи, бросили мальца на бабашку, что так он и вырос на кухне однокомнатной хрущёвки у богемной дамы, раз в три года меняющей в роли мужа очередного непризнанного поэтического гения. Зато Вовик знал море поэтических строк, бесконечный океан стихов поэтов всего мира, опубликованных и никогда из рукописей в печать не переносившихся... Он умел их читать, захватывая и унося с собой Таускину душу... да-да, вот оно слабое место Тауски - умение слышать талантливые слова. Как вы помните, на Иванову лингвистическую наживку тоже сама клюнула... набросилась. Народ, я не буду описывать студенческую свадьбу, хотите - вспомните свою... кто тут у меня в читательницах... наверняка, замуж студенткой кто-нибудь выходил ... гм, да я сам на четвёртом курсе на одногруппнице (вот же кривое словечко! Где-то рядом с группенфюррер) женился. Погудели. Вообще, конец четвёртого - начало пятого... перед распределением женились, особенно наши девочки замуж чуть ли не поголовно... У нас в Севастополе два военно-морских училища было, лейтенантам на Север и на Камчатку без жены нельзя - где её там найдёшь? И что, спиваться? Что будут делать в глуши полярных фиордов юные жёны? Это другой вопрос... кто на родине, у мамы с ребёнком сидеть, кто... тоже спиваться, пока муж в автономке... ах, эполеты, эполеты! Возвращаюсь к Таус. Вот, кстати, о детях. Молодость, любовь... безмозглая. Счастье через край. Рожать? И рожу! Двадцати нет - уже... получите, мамаша, девочку. Юленька! Где жить, как... Вовочка цвёл от радости, Тауска бегала в деканат, студсовет, на приём к ректору - есть отдельная комната в аспирантском общежитии! Победа. Учёба и кипящая жизнь вперемешку с кормлениями, хроническим недосыпанием... Вовочка не помогал ни в чём, готовился к защите: кафедра, библиотеки, вёл семинары у младшекурсников. Ему нужно хорошо питаться и спать. Пойдём Юленька, прогуляемся среди ночи по морозцу, ты папе спать своим криком не даёшь. И уже кажется, что жизнь проходит мимо, что всё интересное без неё, и если бы не это описанное счастье, то и жить было бы незачем. Подруги кривятся за спиной: дура! За кого замуж пошла, за голытьбу академическую. А кто тольео руку, сердце и папины дачи, связи и машины ни предлагал: сын министра... нет, надо начать с внука завотделом ЦК, потом уж сын министра... дальше: выпускник-мгимошник, назначенный в Бельгию - тоже сын человека ого-го-го какого... да хотя бы за мясокомбинатовского отпрыска - красавец, какая была бы пара. Дура, она и есть дура, даром что умная, отличница. Юная чета отличников жила на две стипендии... повышенные... с надбавками... прожила бы, как же... если бы не курортные деньги со сдаваемого Таускиного ялтинского дома. Вот это были реальные деньги. Так что жили неплохо, не хуже окружающих столичных подруг, конечно победнее - помимо денег надо было ещё и уметь что-то достать, тут нужны были связи... иногда, впрочем, Вовикова бабушка о внуке вспоминала, оформляла какой-нибудь заказ в своём НИИ. На ялтинские деньги Тауска готовила Вовику защиту диссертации. А там уже светила ставка мэнээса... для тех, кто не в теме - младшего научного сотрудника. Плюс кандидатская надбавка. Вовик защитился блестяще. Гуляли в "Праге", что открывает собою Арбат. Мощно гуляли, даже свекровь соизволила появиться чуть ли не прямиком из экспедиции. Тауска посидела минут пятнадцать, успела выслушать примерно столько же комплиментов от академических ловеласов разной степени потёртости... ах, какая у вас, Владимир Дмитриевич, супруга красавица, что же вы, коллега, такую красоту от нас прячете... не у тебя ли, козёл, отзыв на статью мужа визировала... и статью, и отзыв сама писала... и понеслась, сломя голову, домой - Юлька лежала с ангиной, попросила подругу с ней побыть, но разве усидишь тут... После этого их из общаги выселили: Вовик стал мэнээсом в НИИ, очередь на квартиру там была лет на пятьдесят - кому они нужны, эти гуманитарии. Тауска, замужняя пятикурсница с ребёнком на руках... и мужем на них же... опять побежала по кругу деканат-студсовет-ректорат. Добилась комнаты в студенческом общежитии, всё же человек в универе известный, общественный, отличница с персональной стипендией, будущая аспирантка... да-да, ей уже предложили... сразу на двух кафедрах: по специальности - профессорской любовницей, с железной защитой в перспективе и случайно, совсем не по её специальности - на родственной кафедре. В любовницы - хрен вам навстречу... а диплом, девочка, диплом?.. как-нибудь сама, не посмеют, диплом - ерунда, их всем дают, даже красные. Насчёт же второго предложения стоит подумать. Ну, и пусть не её специальность... всё равно интересно... подучусь, наверстаю... научный руководитель - умница, его уважают неформально... Помните ялтинского знакомца, друга семьи? Он помог. Тауска подозревала, что Фёдор Николаевич тоже был когда-то влюблён в её маму. Нет, мир не без добрых людей! 1990ый. Ура! Красный диплом, выпускной вечер, прощание... Москва тесная, куда мы денемся - встретимся обязательно. А вы девчонки-провинциалки... мало таких было, во всяком случае на их факультете... и то дочери родителей... значительных... девчонки-провинциалки, кто не сумел замуж за москвичей выйти, разъезжающиеся по городам...всё равно встретимся! Тауска, и тебе счастья! Чмок-чмок в щёчку. И слёзы на глазах даже самых отъявленных стерв - прощай, студенчество. "Нау" пел своё: "Когда умолкнут все песни, которых я не знаю..." Народ подпевал.
Я знаю эти песни. Я знаю дальнейшую Таускину жизнь, я тороплюсь пересказать её вам, и хронически не успеваю, отвлекаясь на детали своего пережитого и воспоминания, которые... Маленькая главка? Ничего, это как бы продолжение восемнадцатой. Пусть хорошее в прошлом моей героини останется отдельной, специальной главой. Может быть, кто-нибудь когда-нибудь набредёт именно на неё, прочитает только этот кусочек и останется в неведении... пусть думает, что в прошлом Чеченки было только беззаботное студенчество с его... заботами, которые так хочется вспомнить, ибо это молодость, это здорово!
Глава 20
Вплоть до конца 1991ого года у Таус всё было более-менее нормально: она училась в аспирантуре, муж работал в своём институте, Юлька не болела... тьфу-тьфу-тьфу. Даже в детский сад пошла. Сумели, пристроили. Вот только деньги стремительно дешевели, а товары вообще исчезли с прилавком магазинов. Москвичи стали отовариваться по карточкам, сравнялась в этом с остальной страной, хотя их "нормы" были несопоставимы с каким-нибудь соседним Нечерноземьем. Потом жизнь ускорилась: ГКЧП на "Лебедином озере", Ельцин на танке, Горбачёв на самолёте... а как же, и она с мужем и друзьями бегали защищать демократию к Белому дому... дурачьё. Бац - Беловежская пуща... "Песняры": "Беловежска-ая пу-у-ща..."... и нет СССР. Таус - украинка. Юлька, да - русская, москвичка. Постой - постой, я же тоже магаданская... Сумели, оформили российский паспорт. Это уже 92-ой. А как раз под Новый год 30 декабря 91ого муж и отец пришёл с работы пьяный и тихий, грустно посмотрел на семью и сказал, что финансирование института на следующий год не утвердили и, скорее всего... в общем денег не будет. Реальных, настоящих, на которые можно жить, что-то покупая на рынке. В довершение бед "сгорели" папины деньги на сберкнижке, Ахматово "приданое" дочери. Всё-таки семь тысяч ещё оставалось. Не беда, утешила супруга Таус, есть ещё дом в Ялте. Дом есть. Заграничная собственность. На лето 92го никто из постоянных отдыхающих приехать не пообещал, а текущие квартиранты, семья чуть постарше их самих, слезно плакались, просили снизить плату, им перестали платить на работе. Продать? За дом давали смешные деньги. Это в курортной Ялте! Смысл продавать, коснись что - хоть будет где жить. Что же за жизнь такая началась? Таус оставалось полгода в аспирантуре, уже три четверти материалов для кандидатской обработаны... Каждый последующий день приносил всё новые проблемы. Денег не было, и взять их было неоткуда. Вовины родственники сами мыкались, как могли. Вова ходил опущенный, смотрел глазами побитой собаки или лихорадочно строил нереальные планы выезда за границу, в гостеприимный университет на жирный грант. Заграница. Это такая сказочная страна, где платят реально, реальными долларами, где у каждого дом и машина. Обычно такая страна называется Америка. Володь, ты какие языки знаешь? Загранично-американские? Увы, у обоих английский в пределах кандидатского минимума. Таус добавила на рабочий стол "Оксфордский словарь английского языка", разговорники... монотонно долбила, зубрила, пыталась разговаривать на инглише с подругами, которые что-то знали: то ли живали "в Загранице" во времена посольского детства, то ли школы с уклоном заканчивали. Володя продолжал витать в эмпиреях, периодически потихоньку выпивая с коллегами... засиживался допоздна... горел на работе. Всё оборвалось внезапно: Володя пришёл домой трезвый, решительный, честный, как сама правда и искренне поведал жене, что есть вариант: его коллега, дама, доктор наук с именем и связями получила грант от американского университета... ну, точнее работу... короче её приглашают... вдвоём с мужем... но она не замужем... а ей так гринкарт не дадут... ему... она... да она старуха, ей уже сорок... почти... в общем, если мы как бы разведёмся... а я с ней фиктивный брак... это можно быстро сделать... у неё кругом знакомые... и суд и развод... я денег заработаю, буду тебе высылать... Потом мы опять поженимся. Пойми, это шанс. Шанс заработать, стать известным учёным. "Известным учёным" было произнесено в единственном числе. Вовины правдивые глаза бегали, не в силах пережить такую правду. Так не смотрят в глаза любимой, обговаривая тяжёлое, но необходимое решение, так стыдливо врут. Таус молча поднялась со стула и начала собирать Юльку.
Она ушла буквально в никуда: неделя у подруг, заявление о разводе, ещё какие-то бумаги, оформила академку в аспирантуре с условием обязательно восстановиться, как только.... Так сразу. "...в тихом воздухе вскрикнет
последний мой бумажный пароход.
Гуд бай, Америка, о,
где я не буду никогда,
прощай навсегда..." Это тоже из её любимого "Наутилуса Помпилиус".
Она уехала в Ялту, через три месяца получила документы о разводе, и никогда больше не видела Володю. Его родители ни бывшей снохой, ни внучкой ни разу не поинтересовались. Потом, когда Юлька станет хоть что-то понимать в жизни, Таус скажет дочери: "Подрастёшь, можешь сама искать своего отца. Но я тебе не советую - это семейство кукушек, они никогда не интересуются своим потомством. Хотя... не стоит обижать кукушек таким сравнением. Боюсь только одного, что в тебе окажется сильный отцовский генотип". Но уже тогда было понятно, что основа шериповская. Ахмат и тут позаботился о своих женщинах. "Ахмат позаботился о своих женщинах". И это правда. Был дом. В нём можно было жить, и сдавать комнаты квартирантам. Какой-то доход. Была земля, сад. Если клумбы перекопать под огород, то тоже что-то можно иметь своё. Был характер и трудолюбие, была воля к жизни. Кто ты, мальчик Ахмат, подобранный чеченкой Мадиной в феврале 44ого? Какого рода-племени? Сколько поколений твоих предков училось выживать и не гнуться под натиском проходящих вдоль Кавказа орд захватчиков? Теперь уже не узнать. Но можно посмотреть на его внучку - красавицу Таус. Красавица. Она искала работу, ей предлагали в лучшем случае стать содержанкой, чаще - в турецкий бордель. Нет, были ещё и экзотические предложения продаться арабам, дорогой шлюхой в Европу... эскорт-леди в Москву... бэк ин Москоу. В школах училки-русички были ещё нужны. Но там делали вид, что платят, а работы было, как всегда много. Она с трудом через подзабытых школьных друзей устроилась журналисткой в местной газетке. Прямо скажем, не Москва... Что придумаешь... или добудешь для публикации... чтобы читалось... за то и заплатим. Что в Ялте можно добыть для городской газеты? Что-то о бандитских разборках? Разборок хватало. Криминал полностью подмял город под себя. Я уже точно не помню, кто город смотрел, кто кому отстёгивал. Выпал из темы. Помню кое-что из названий: "Салем", "башмаки"... К лету 93его стало невмоготу: газетка сдохла, бандиты требовали долю с каждого отдыхающего... авансом... а ведь их ещё надо иметь, постояльцев-курортников... или идти в проститутки... тут ещё какие-то чеченцы начали появляться с требованиями денег, помощи в виде самопожертвования во имя Аллаха... сестра, ты - мусульманка, ты должна... Угрожали. Все. Обещали пустить по кругу, убить ребёнка... Что им помешало? Наверное, разборки между собой. Таус нашла школьного ухажёра, теперь капитана украинской милиции, спросила, что делать? Защитить сможешь? Мужик выматерился, закурил и сказал: Тауска, если можешь, беги. Сживут со свету. Если прицепились - кранты. Мы тут все купленные, кто не куплен - боится за семью. Власти нет. Заступишься, пожалуйста - переведут счётчик на тебя. Погибнем оба. С чадами и домочадцами. "А если продать дом?" "Кто ж тебе даст его продать по реальной цене... Получишь четверть от силы... Что в замен? Уехать в деревню и купить хатку там... Перекантоваться до лучших времён... Вариант. Но другие шавки, помелче, могут и не дать уехать с деньгами... Эх, Таус, что же ты тянула так долго, надо было сразу прятаться куда-нибудь в деревенскую глушь, как только к тебе первый раз подкатили. Вот что, если придут убивать - ты позвони, я, может быть, успею с нарядом подъехать, постреляем, пока начальство не отзовёт... Гори оно всё огнём... если бы не семья... давно бы войну начал". Таус смотрела на своего одноклассника и не верила своим ушам: не может быть так плохо в городе, где есть какая-то власть, где... Верь, не верь, даже за свою короткую журналистскую карьеру такого навидалась... Илюшка, некогда милый мальчик, шалопай и задира-романтик в стиле Сирано, нынешний мент, почти опустивший руки от безысходности... Он посмотрел в некогда любимые синие глаза... почему некогда? А может и сейчас... раскрыл сейф, отодвинул груду папок, достал тяжёлый свёрток, протянул. - Спрячь в сумку. Я с него номера спилил, он ни по каким делам не проходит - я проверял, для себя подготовил. Разжился - был случай. Там ещё запасная обойма. Разберёшь, посмотришь, запомнишь, как заряжать, предохранитель переключать. Поймёшь, ты всегда была умницей. Из дома на улицу выходить только в крайнем случае, только днём. Ни на какие просьбы подруг не реагировать... Соседок предупреди, чтобы звонили мне, если какой шум у тебя услышат. Держись, Тауска. И не бойся, ты не одна, как минимум я с тобой. Он смотрел на неё так... не выдержал, потянулся, поцеловал... она ответила. Хоть один нормальный мужик нашёлся. Нет, ничего больше не было - поцелуй на прощание. Должен же хотя бы один из её одноклассников сказать, что он целовался со школьной королевой. Пистолет за поцелуй мечты. Недорого. Для обоих.
Тауска шла домой. Хозяйственная сумка оттягивала руку: картошка с рынка, кочан капусты, полкило морковки, пистолет... набор молодой домохозяйки. Шла и привычно вглядывалась в столбы, на которых расклеивала свои объявления: "Сдаётся...". Оторваны ли полосочки с адресом и телефоном? Увы, уже июнь, а отдыхающих кот наплакал. И то всё больше по путёвкам. У неё сейчас пусто. Деньги... вот то, что в сумке, ещё полчаса назад было её последними деньгами. Возле калитки дома стоял мужик. Высокий, мощный. В адидасовском костюме и кроссовках, коротко стриженый. В одной руке - небольшой чемоданчик, в другой... от сердца отлегло... что-то вроде бумажки с адресом. - Вы ко мне, - спросила она из-за его спины. Мужик... молодой мужчина обернулся: - Таус? Она замерла, похолодев: не писала она своё имя в объявлениях. Ноги стали ватными... пистолет... рука дёрнулась к сумке... не успеть... она ведь даже не развернула Илюшкин свёрток. - Я от Мичмана. - Проходите, - открыла калитку. На веранде, переобуваясь в тапочки, он спросил: - Что там у тебя в сумке? - взял без разрешения, нашёл свёрток, развернул, передёрнул затвор, осмотрел, вынул и вновь загнал обойму, ещё раз щёлкнул затвором. - Хорошая волына, ухоженная. На рынке нашла? Так всегда и отвечай ментам: нашла, несу сдавать в отделение... Неужто бы стала палить? - Не знаю... ещё. - По глазам вижу - стала бы. Волчица. А волчонок где? Сын, дочка? - Дочка. У соседки... - Забирай. И не бойся никого, я с тобой. И так это прозвучало... по-человечески... второй раз за день... что впору расплакаться... очень захотелось. Но не стала - как всегда.
Мичман появился в её жизни ещё летом 86ого. К воротам дома подъехала иномарка, из неё вышел невзрачный мужичок в помятом полотняном костюмчике - курортник-провинциал, отдыхающий по профсоюзной путёвке: бухгалтер, экономист там какой. Небрежным жестом отпустил машину, спрятал руки в наколках-перстнях в карманы. Таус так же, как и сегодня, подошла по улочке сзади, когда мужичок уже нажимал кнопку звонка. - Я сейчас открою, - она улыбнулась потенциальному постояльцу в тридцать два жемчужных зуба. Лёгкая, летняя, улыбчивая она умела с ходу приворожить любого мужика. |