Разные причины заставляют людей мигрировать по миру и у каждой семьи она своя...
Недавно ходили с женой на выставку русского авангарда "Мир как беспредметность. Рождение нового искусства", организованную в Еврейском музее и центре толерантности, посвящённую российским художникам-авангардистам начала 20 века. После осмотра экспозиции, которая на нас произвела противоположное впечатление, так как мне нравится такое искусство, а Оксане- не очень, мы решили осмотреть постоянно действующую экспозицию музея, где к нашему удивлению увидели очень много молодёжи, прямо-таки сказать, внешне не имеющей отношение к евреям, но проявляющим неподдельный интерес к еврейской культуре, истории и экспонатам. В какой-то момент к нам подошла девушка-музейный работник, предложила пройти в один из залов и посмотреть фильм о истории еврейской эмиграции времён перестройки. Я улыбнулся симпатичной девушке, поблагодарил , но отказался, сказав ей, скорее всего сильно преувеличив, что всё про это знаю...
Аэропорт "Шереметьево", образца 1996 года, был переполнен людьми, которые волнами накатывали на таможенный пропускной пункт, пытаясь преодолеть эту, почти неприступную, преграду. Со мной были девятилетняя дочь и семидесяти-пятилетняя мама, две очень напуганные особы женского пола, за которых я нёс ответственность, поскольку ближе людей в то время у меня не было. Толпа шумела, все о чём-то переговаривались, кто-то рыдал, мысленно прощаясь навсегда с Родиной, в том числе и моя мама, а дочка крепко вцепилась в ремень моих брюк, чтобы не потеряться в этом бушующем людском потоке. "Что рыдаете? -обратилась одна дама к маме - Возьмите себя в руки!". "Вы к кому едете?", - продолжила полная немолодая брюнетка, которую я сразу узнал. За несколько лет до этой встречи я был на дне рождения начинающей певицы - Лизы Суржиковой , её дочери и, одновременно дочери знаменитого певца - исполнителя русских народных песен . "К дочери еду", - ответила ей мама. "Так Вы не плакать должны, а радоваться! "-продолжила жена певца-народника. "А Вы куда едете?" - моментально успокоившись, в свою очередь, задала вопрос мама. "В никуда, на жопу географии, в Аргентину", - зло ответила колоритная дама. Через несколько секунд людские потоки разделились, чтобы прервать так неожиданно начавшееся общение навсегда.
Недавно ко мне на дачу заезжал мой давнишний товарищ и в прошлой жизни - коллега по работе в научно-производственном объединении, где мы оба когда-то работали заместителями генерального директора: он - по режиму (полковник КГБ в отставке), а я - по экономическому развитию. В процессе общения мы выпили по паре рюмочек хорошего алкоголя, объём конечно не такой значительный, как могли в прежние годы, но тем не менее, достаточный, чтобы перейти к откровенному разговору. И мой товарищ, не без подковырки, задал мне вопрос, который, по его мнению, должен был поставить меня в тупик: "А какого черта ты тогда поехал в Америку?"... Выслушав вопрос и, разлив ещё по рюмке, я мысленно перенёсся в девяносто первый год прошлого столетия и словно наяву перед глазами вновь возникла листовка общества "Память" с указанием даты еврейского погрома, которую я обнаружил в своём почтовом ящике, заставившая меня задуматься не столько о своей жизни и будущем, сколько, в первую очередь, о судьбе своих абсолютно не защищённых дочерей, а также пожилой мамы. Активисты "Памяти" на своих сходках в те годы скандировали: "Чемодан - вокзал - Израиль!". И много кто прислушивался к их, как оказалось, умным советам и следовал в указанном ими направлении...
В день обещанного погрома я закрыл входную дверь нашей квартиры на все очень надежные, на мой взгляд, замки и подпер её тяжелой мебелью, которую быстро раскидать и освободить проход было, по моему мнению, достаточно проблематично. Зарядив свою двустволку, имеющуюся в те годы в моём арсенале, как и у многих людей тех лихих времён, патронами на медведя и положив коробку с оставшимися патронами на журнальный столик, я устроился на ночлег в кресле прямо напротив входной двери, разместив ружьё у себя на коленях, да так и заснул, в ожидании непрошенных гостей из "Памяти", которых намеревался достойно встретить. Но не судьба. И слава богу! В тот вечер, сидя с двустволкой в руках наперевес, я разговаривал по телефону со своими ближайшими друзьями и обсуждал ту ситуацию, но они никак не отреагировали... И только мой коллега, в те годы - начальник одного из научно-производственных комплексов нашего объединения, предложил мне всей моей семьёй приехать к нему и переждать смутное время. Я поблагодарил его, но отказался, так как до конца не верил в эти угрозы "Памяти" и не ошибся. Но благородный порыв коллеги я отметил и в последствии, когда в его бизнесе был полный провал, помог ему "выплыть" и поправить свои дела. Так вот, возвращаясь в те далекие времена: наутро я проснулся в удобном мягком кресле от финского гарнитура с ружьём в руках наперевес и поняв, что погром отменяется и оружие можно разрядить, умылся, позавтракал и отправился на работу. Но эта ночь не прошла даром: я задумался о дальнейшей жизни понимая, что страна меняется на глазах, а в то время мне казалось, что не в лучшую сторону.
В тот период моя карьера складывалась как нельзя лучше: я занимал приличную должность, с соответствующей зарплатой, и даже имел персональный автомобиль "Volvo", один из трёх автомобилей этой же марки, которые обслуживали также генерального директора нашего предприятия и его первого зама. Правда, в 1995 году, в силу непримиримых разногласий с Генеральным директором, я ушёл с предприятия, на котором отработал более тридцати лет, начав с ученика слесаря в пятнадцать лет и дослужившись до члена совета директоров. Шла приватизация предприятий, конкуренты генеральному были не нужны, он думал, что справится сам, но в результате, потерял всё... Я быстро организовал свой бизнес по изготовлению весьма востребованных легирующих материалов из отходов титана, алюминия, меди, молибдена, никеля и железа и в течении года развил его до производства с многомиллионным оборотом. Так что, в то время - отсутствие денег и налаженного быта - это, как говорится, было абсолютно не про меня и уж точно не стало причиной отъезда.
За три года до этого, моя сестра-двойняшка, после смерти своего мужа, эмигрировала в США вместе со своей дочерью-подростком. Прошла непростой путь эмигранта, но относительно быстро разобравшись в ситуации, устроилась на первую свою работу в офис, помогавший эмигрантам из стран третьего мира. Потом, один знакомый, ещё по Москве, отрекомендовал её в русскую туристическую компанию, которая располагалась гораздо ближе к дому, нежели предыдущая работа, что являлось существенным удобством. Параллельно, основательно изучая язык, сестра занялась поиском применения своих разносторонних знаний, полученных, как говорится, без отрыва от основной работы в Америке, так и ранее, в Союзе, где она закончила институт, успела поработать в научно-исследовательском институте, поучиться на курсах и сдать кандидатский минимум по необходимым предметам и выбрать предварительную тему диссертации для поступления в аспирантуру. А после замужества - занималась администраторской деятельностью в творческих союзах, таких как ЦДРИ, а позднее - "Дом актера", где она, перед своим отъездом, работала главным администратором и практически, правой рукой Маргариты Александровны Эскиной - многолетнего бессменного директора этого легендарного творческого заведения. Сразу после мало-мальского обустройства в Америке, сестра подала документы на воссоединение со своей семьёй: в первую очередь, с мамой, а также - со своими братьями. Я получил приглашение со своей пятилетней дочкой, а наш старший брат - с женой и дочкой, заканчивавшей к тому времени, институт. В последствии, я сделал всё возможное, потратив много времени и сил, для того, чтобы и моя старшая дочка тоже могла поселиться в США и получить там, в дополнение к российскому юридическому образованию, необходимое американское, позволившее бы работать в качестве юриста и в США, но она не захотела, по неведомым мне причинам, воспользоваться этой редкой возможностью ...
Надо сказать, что старший брат, в отличии от меня, основательно подошёл к проблеме своей эмиграции и на протяжении всего предшествовавшего отъезду времени, занимался со своей женой поиском людей, которые смогли бы оказать им содействие и помощь в их обустройстве на новом месте и, надо сказать, не безуспешно.
Здесь уместно упомянуть, что наш дед по маминой линии, родом из Австро-Венгрии, рассказывал нам, что он происходил из очень известного рода раввинов, уходящего, по легендам его семьи, корнями к царю Соломону. Во время Первой Мировой войны дед, призванный в армию и воевавший солдатом против России, попал в плен на Украине, а вскоре, после начавшейся революции, как и многие его бедолаги-земляки из Австрии, вступил в легендарную армию Котовского, да так и остался на Украине, женившись на моей бабушке, которую встретил в городе Тульчин, сейчас - Винницкой области, а в те годы - Подольской губернии. В двадцатых годах дед с бабушкой переехали в Москву. Во время Второй Мировой войны дед служил связистом -переводчиком в дивизии Дзержинского, был тяжело ранен, но к счастью, остался жив, а вот вся родня, жившая в Австро-Венгрии , включая его родителей, братьев, сестёр, тётей и дядей, были уничтожены фашистами и их приспешниками. Дед редко рассказывал про свою семью, да и нас малолеток, меня и Иру, эти рассказы в те годы, к сожалению, как я теперь осознаю, мало интересовали. А вот старший брат хорошо запомнил, что дед упоминал своих родственников, которые ещё в начале прошлого века переехали в Америку, да и успешно обосновались там в качестве очень известных религиозных деятелей. Дед, как рассказывала нам в последствии мама, говорил ей, что если она когда-либо (во что было невозможно поверить в те годы)хотя бы, чисто гипотетически, попадёт в США и разыщет там его родню, то они её встретят со всеми почестями. Мама была человеком самодостаточным, не тщеславным и относилась к этим разговорам с юмором, а вот брат и, прежде всего его жена, которая к деду, по понятным причинам, имела весьма косвенное отношение, эти рассказы восприняли весьма серьезно и занялись, ещё проживая в Союзе, поиском богатых и влиятельных родственников. В одночасье сами "став", насколько это было возможно в те перестроечные годы, очень "религиозными людьми", они искали пути сближения с главным раввином Москвы тех лет и в конце концов нашли, а раввин - сделал своё дело и помог им найти в далёкой Америке, по своим каналам, давно утерянных родственников деда. Жена брата стала главной родственницей нашей родни, а маму старалась не допускать до общения с ними, чтобы не уменьшить внимание к себе и её семье. Вместе с ней и брат считал, что если они обхаживали раввина и тратилась на него и на поиски, то они и есть основные родственники, а про маму старались не упоминать... Значительно позже, когда брат развёлся со своей женой и женился вновь, влияние предыдущей жены на него сошло на нет и перешло к следующей. Дочка брата однажды всё-таки пригласила маму на какое-то торжество одной из многочисленных внучек брата, а следовательно, маминых правнучек, где присутствовала та, много лет назад потерянная родня деда. Узнав, что мама, которой в ту пору было за девяносто, является прямым и самым старейшим продолжателем рода, они всем кагалом шли, чтобы посмотреть, а тем, кому повезёт, и потрогать нашу маму, как самую главную святыню их рода. Но на этом всё и закончилось. Мама получила свою минуту славы, и как я понял, нашедшиеся родственники были не прочь и сами получить какие-то материальные ценности от богатой, как им казалось, старушки, мамы "богатого" нашего старшего брата, который вместе со своей новой женой везде представлялись, как хозяева крупного банка в далекой России. Но тем не менее, эта родня всё-таки сыграла свою определенную роль и оказала содействие предыдущей жене брата и его дочери в достойном трудоустройстве в США. Кстати, новая жена брата - патриотка России, как она себя позиционирует к месту, а чаще не к месту, тем не менее, почему-то тоже поехала в США и в 2022 году, высидев положенный срок, долго готовившись и сдав экзамен на знание истории Соединённых штатов, приняла присягу на верность Америке. Патриотизм - патриотизмом, но американские бонусы для семей с пониженным доходом - дороже.
Но вернёмся к нашему отъезду в тот июньский день 1996 года. Пройдя все таможенные и пограничные формальности, мы (мама, Майя и я) плавно переместились в зону магазинов duty free и немногочисленных в те годы кафешек. Разместившись в одной из них, каждый заказал себе лакомства по вкусу: мама - минеральную холодную воду с газом, Майя - три шарика очень вкусного шоколадного мороженного, а я - бокал пива Heineken. Утолив свою жажду и несколько отойдя от нервотрепки процедуры преодоления государственной границы, которая в те годы была уже не на замке и преодолевалась относительно легко и без тотального шмона, во всяком случае наша небольшая семья не испытала на себе те "ужасы", о которых часто и наверное не безосновательно рассказывают и пишут в своих воспоминаниях, некоторые сведущие люди. Мы своевременно прошли в зону посадки и дождавшись своей очереди, предъявили работникам зоны выхода на посадку документы, дающие право на пересечение границы США и направились на посадку в самолёт компании Аэрофлот. Усадив Майю к окошку, а маму, по её желанию, ближе к проходу, сам сел между ними, чтобы подбадривать их, если потребуется, во время полёта. Дело в том, что я был опытным пассажиром и налетал, мотаясь по служебным командировкам в различные города нашей необъятной родины многие десятки тысяч километров, а вот мама и дочка летели на самолёте в первый раз и вопреки моим ожиданиям перенесли полёт, если не лучше меня, то уж точно - не хуже: мама за разгадыванием кроссвордов, которые у неё всегда были под рукой для тренировки памяти, а Майя - как прилипла к окну, так с интересом наблюдала происходящее за бортом самолёта даже тогда, когда там ничего не было видно и только изредка отрывалась от созерцания для того, чтобы делать в своём маленьком блокнотике зарисовки, никому неведомые картинки, которые возникали в её воображении в результате увиденного, рисуя цветными карандашами, которые всегда носила в своём рюкзачке. И только я, поняв, что вся предполётная нервотрёпка и колготня уже позади, расслабился и крепко уснул, проспав большую часть полёта, пропустив обед и не замечая, как дочка несколько раз перебиралась через меня, отправляясь в туалет с бабушкой, которая не упускала её из вида ни на секунду. Прибыв в США, мы прошли на паспортный контроль и после соблюдения всех формальностей и проверки наших документов, таможенный офицер со словами: "Welcome to the United States", - пропустил нас в новую, незнакомую нам жизнь. На выходе нас встречала сестра с каким-то водителем. Загрузив свои вещи в просторный минивэн, мы направились в сторону нашего, заблаговременно арендованного сестрой у своей начальницы, жилища, в самом людном месте Манхэттена, недалеко от Центрального парка на седьмой Авеню. Место было потрясающим и в хорошем доме, но само жилище оказалось, мягко говоря, не очень - двухкомнатная малогабаритная квартира, а по американски - one bedroom, что означает: квартира с одной спальной и гостиной комнатой, причём, кухни как таковой, не было, а электроплита для приготовления пищи, холодильник и прочие электроприборы - находились там же, в гостиной. Но самое ужасное, что квартира оказалась без окна, нет окно конечно было, но выходило оно в закрытый двор- колодец, куда выходили окна таких же квартир и располагались они прямо напротив нашего окна, на расстоянии не более десяти метров, поэтому приходилось всегда закрывать жалюзи. Правда позже эта очень известная в русской Америке женщина-хозяйка квартиры с лихвой компенсировала то вполне терпимое неудобство, показав мне Нью-Йорк не через окно, а её глазами, о котором я бы никогда не узнал и за это ей огромное спасибо. Она наверное рассчитывала на какие-то не только дружеские отношения, да наверное так оно скорее всего и случилось бы, но на нашу общую с ней беду, в то время, в России, оставалась моя болезненная любовь, замужняя женщина, которая не собиралась уходить от своего высокопоставленного мужа, но и меня терять не собиралась и всячески отговаривала от поездки в Америку, а я чуть не поддался уловкам и почти согласился с её, как теперь понимаю, эгоистическими доводами, но бог меня, как говорится, уберёг и я принял единственно правильное решение. Так что наши пути с этой очень известной и замечательной русской американкой разошлись и позже она вышла замуж, но брак продержался не долго, а вот моя московская любовь, в конце концов, поймав, ну очень богатого человека, развелась со своим мужем и окольцевала богача, эмигрировав в последствии с ним в США, но брак, после череды публичных скандалов, также был расторгнут. Несколько лет назад мы, с моей женой Оксаной, пошли послушать оперу "Аида" с Анной Нетребко в Метрополитен опера. В антракте, в фойе, мимо нас несколько раз прошлась сравнительно молодая дама, в которой я сразу узнал ту, которая когда-то отговаривала меня от поездки в Америку. Она меня, скорее всего, узнала, но не решилась подойти, а я сделал вид, что не узнал её....
В ту пору, когда я впервые ступил на землю США со своей малочисленной семьёй, мне уже было сорок семь лет и времени на раскачку не было. Нужно было, что-то срочно предпринимать и начинать зарабатывать деньги для поддержания уровня жизни в Америке, не хуже того, по крайней мере на первых порах, который имели моя дочка и мама, проживая со мной в России. Америка оказалась на редкость очень удобной страной для жизни и бизнеса и создать организационно свою компанию оказалось достаточно просто, оставалось дело за идеями, которые в тот период фонтанировали у меня и основывались на том, что я уже к тому времени создал в России и оставил в управлении у моих молодых партнёров. И если раньше мы экспортировали нашу продукцию компаниям-трейдерам, которые перепродавали её конечным потребителям, с хорошим наваром, то в тот период времени моей задачей стало найти этих конечных потребителей и попытаться наладить с ними контакт и договориться, что оказалось весьма не просто, но всё-таки мне удалось. Дела пошли на редкость хорошо. Я поручил моей сестре, которая стала работать со мной, арендовать офисное помещение в одном из самых знаменитых и до 1970 года - самых высоких зданий в мире - Эмпайр-Стэйт-билдинг (Empire state building ) и, к моему удивлению, стоимость аренды офиса в этом красивейшем офисном здании в центре Манхэттена оказалась дешевле стоимости аренды непрезентабельного помещения, бывшего здания жилищно-эксплуатационной конторы, которое мы арендовали на окраине Москвы. Поработав со мной некоторое время, Ира пошла своим путём и, получив необходимые лицензии, стала преподавать ряд предметов, включая физику, в одном из колледжей Нью-Йорка и уже в качестве профессора-преподавателя вышла на пенсию, но даже сейчас не даёт себе расслабиться и занимается очень интересной, творческой работой, приносящей не только моральное удовлетворение, но и неплохую финансовую добавку к пенсии.
Вообще, в США оказалось очень важно произвести первое впечатление и мои новые партнеры очень внимательно наблюдали за моими действиями в бизнесе и первыми шагами жизни в США. С теплотой и благодарностью вспоминаю семью, к сожалению уже ушедшего, вице-президента одной из крупнейших металлургических компаний США, Джоела Вайнберга, которые буквально в первые недели нашего пребывания в США пригласили меня с семьёй (мамой и сестрой, которая в то время была и нашей переводчицей), к себе домой, в гости, что бывает очень редко, так как американцы не очень любят пускать в свои дома малознакомых людей. Но тем не менее, нас пригласили. Было много людей - их друзей и с нами очень охотно общались и внимательно слушали наши рассказы о жизни в СССР. Вообще, в те годы к России и к русским (а все выходцы из СССР для американцев были русскими) относились если не с любовью, то по крайней мере, с большим интересом и уважением и у всех на языке вертелось: перестройка, гласность, Горбачёв, Ельцин, а так как я был свежеприехавшим, то они считали, что я являюсь человеком, который многое может рассказать о жизни в России того периода не по наслышке. И они не ошиблись. Разговоры были очень дружественными и интересными. Я и моя семья провели время замечательно и мне захотелось устроить ответный приём, но так как своего достойного жилья у меня тогда ещё не было, где можно было бы принять этих замечательных людей, я решил их пригласить в знаменитый в те годы русский ресторан на Брайтон бич под названием "Националь"(National), основанный семьёй ( братом и двумя сёстрами), эмигрировавшими в семидесятых из Одессы. С одной из сестёр -Софой, замечательной, умной, коммуникабельной, отзывчивой женщиной, я в последствии с удовольствием часто общался, вплоть до ее смерти. А в тот день я зашёл в ресторан и попросил зарезервировать столик с одним из трёх стандартных банкетных меню недалеко от сцены, на мою семью и ещё четырёх иностранцев. Выслушав меня, женщина небольшого роста с редкими светлыми волосами , а это была Софа, спросила: "А откуда эти иностранцы?". Я ответил, что иностранцы - это американцы, на что Софа рассмеялась и сказала мне по-доброму, что иностранец, пока ещё, в этой стране я, а все остальные уже американцы. Но тем не менее, она меня поняла, что я хочу, чтобы было всё на уровне и предложила мне банкетное меню по 70 долларов с человека, сказав, что я не буду разочарован. В тот субботний вечер я действительно не был разочарован. В девяностые годы в русских ресторанах Нью-Йорка люди гуляли, как в последний раз в жизни: играла музыка, выступали артисты варьете, а что касается банкетного меню, то оно включало столько закусок и несколько подач горячих блюд, что нормальному, неподготовленному человеку съесть всё это изобилие было абсолютно не реально. Алкоголь состоял из нескончаемого потока русской водки, красного и белого вина. Джоел пришёл не только со своей женой и помощником, Майклом, взявшего с собой свою подругу - молодую, симпатичную темноволосую женщину - врача, но и прихватил c собой также двух очень высоких дочек, на выданье, которых, наверное, давно и безуспешно пытался хоть куда-то пристроить. Если сказать, что мои гости были потрясены, это не сказать ничего. Их сразила общая атмосфера безудержной гульбы и нескончаемых плясок под песни русских исполнителей, а шоу варьете их окончательно добило, особенно, борьба нанайских мальчиков: они под воздействием алкоголя так и не поняли, как один артист умещался в двух мальчиках. Одним словом, мои гости в тот вечер с удовольствием "были" абсолютно русскими: пили и гуляли на полную катушку и требовали "продолжения банкета"... Утром следующего дня Джоел позвонил мне, чтобы поблагодарить за прекрасный вечер и на мой вопрос, как он себя чувствует ответил: "Too bad.."(очень плохо и что вся его семья лежит без движения). Я пытался шутя ему объяснить, что у русских это означает-вечер удался, но до его американского мозга это так и не дошло, почему, когда плохо, это хорошо? В Америке было прекрасно: много новых знакомств, много новых запоминающихся событий и впечатлений, но дела бизнеса требовали моего непосредственного участия в России и после минимального обустройства в США и определения дочки в школу, я уже через четыре месяца был в Москве и в последствии летал туда и обратно с периодичностью месяц здесь, месяц - там.
А ещё через два года я встретил ту единственную - Оксану и наши дети приобрели маму и папу. Они уже взрослые люди, получили то образование, которое хотели и занимаются в США тем делом, о котором мечтали, позволяющем им жить обеспеченной и абсолютно независимой от нас жизнью. Оксана скоро уже двадцать пять лет летает со мной не только в Россию и США, где мы поочерёдно работаем и проживаем, но и во многие другие страны, где мы с удовольствием бываем, но теперь уже бываем реже по делам бизнеса, а в последние годы, чаще - в качестве туристов...