Эсаул Георгий : другие произведения.

Спокойное течение жизни в городе Ялта

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Спокойный шедевр! потрясающе чтение для летнего отдыха. Роман предназначен для любителей Природы, путешествий, женщин, мужчин и животных.
  Эсаул Георгий
  
  Спокойное течение жизни в городе Ялта
  
  роман
  
  Москва
  04 июля 2014 года
  
  - Дорогой мой муж, изобретатель, Антон Семенович Кулибин! Я тебе сегодня устрою гастрономический праздник с чаепитием и настойкой Московской брусники на Шатурском торфе - Москва гуманитарную помощь прислала в обмен на наши пляжи с золотым песком и нудистами! Что, пироги уже осели, будто им ноги обломали? - Антонина Симеоновна поправила цветастую косынку с петухами и баранами, словно в мясном ряду на рынке сделала фотографию животных перед смертью. - Зоя Ильинична недавно в Россию ездила... тьфу. Мы же теперь - тоже россияне, или - снова россияне праведные.
  В Шуе она видела свиней на рынке, поросят продавали, как в воду кидали окорока.
  Поросята в ржавой соломе, но едят что-то, и хвостами машут, а глаза у них - умные, черные, как у наших, украинских.
  АХАХА! Снова забыла, что поросята те же, потому что - наши, российские.
  Те же, но менее толстые, и блеск в глазах у них не оптимистичный.
  Ну, надо же - я совсем о делах забыла, будто ты мне в голову кол вбил осиновый.
  - Настойка брусники лучше крепчает, если в неё добавим двести грамм ртути на литр, - Антон Семенович спустился из кабинета по лестнице, как брат Монгольфьер на воздушном шаре спускается к виноторговцам. На ногах Антона Семеновича - красные туфли с загнутыми концами, на голове - высокий бархатный сине-черный колпак с золотыми звездами, и звезды с колпака разбегаются по синему длинному халату. - Александр Исаакович, Царство ему Небесное, всегда настаивал черемуху на ртути.
  От ртути настойка становится светлая, с послевкусием белорусских вин.
  - Так от ртути же куры дохнут, будь они неладны! Ходят целыми днями по двору, квохчут, роют лапами, клюют, словно в рытье и клевании смысл находят, а если ртуть клюнут - сдохнут обязательно! - Антонина Симеоновна тщательно выбирала корзинку из модельного ряда корзин. Выбор корзины для похода на рынок важнее, чем рассуждения мужа-изобретателя. Антонина Симеоновна не обращала ученого внимания на смысл слов мужа (он по утрам обычно занимался теорией, а после обеда мастерил гениальные изобретения, некоторые даже до Царицы доходили своим ходом на ногах ходулях). - Свинья тоже от ртути сдохнет, и собака сдохнет, словно ей под хвост сто консервных банок хулиганы подвязали.
  Вот, если бы ты, Антон Семенович, купил поросенка, хоть Шуйского из ржавой соломы, то я его бы ртутью не кормила.
  - Суть вопроса не в самой ртути и её отравляющих парах, а в воздействии ртути на настойку из брусники, - Антон Семенович присел в кресло-качалку собственного изобретения - качок вперед - и оттолкнулся от пола лбом, качок назад - и от пола оттолкнулся затылком. - Я же не говорю о целебных или убийственных свойствах настойки брусники на ртути, а ставлю вопрос о цвете, запахе и текучести получаемой настойки, похожей, а я уверен, что она похожа на амброзию.
  Амброзию, словно верблюды, литрами пили Боги на Олимпе, поэтому жили долго и оплодотворяли коз на Земле.
  - Ну и где твои Боги с Олимпа? Спились? Или всё-таки ртутью отравились, как дети малые? - Антонина Симеоновна проверила кошелек - на месте - под юбкой, чтобы злодеи на рынке не украли. - Ты, Антон Семенович, без меня дом не спали, дорогой ты мой человек. - Антонина Симеоновна сказала стандартную фразу, которую уже много лет оставляла мужу, перед тем, как выйти из дома хоть на минутку до ветру.
  Смысл фразы ритуален до скрипа на зубах, будто Антонина Симеоновна песок пережевывала кварцевый из Солнечной Долины.
  Она вышла из дома и медленно с улицы Дражинского плыла к набережной, где заседали нищие, похожие на несвежие булки.
  Антонина Симеоновна бережно несла свои сто двадцать пять килограммов, и в сорок пять лет чувствовала себя резво - так радуется легкости щенок карликовой собаки чихуахуа.
  - Ах, Антонина Симеоновна, Божечки мои? Ты ли это, сладкая моя? Верю я или не верю глазам моим прооперированным? - статная дама, похожая на тромбон, всплеснула руками, и только огромные буфера - её и Антонины Симеоновны - не позволили обнять подругу.
  - Вижу ли я тебя, Роза Яковлевна? - Антонина Симеоновна несказанно обрадовалась свежей встрече, как бесплатной утренней газете. Она даже поставила корзинку, но не на грязные камни, а чуть поодаль - на траву из изумрудного города. Разговор намечался нешуточный, долгий и наваристый, словно украинские щи с мослами Шуйских поросят. - Мне кажется, что ты помолодела, или я не права?
  - Помолодела ли я? Вот ты, Антонина Симеоновна, помолодела - хоть сейчас тебя замуж за министра? Хочешь министра в лаковых ботинках, черном костюме и с дорогой машиной?
  - Хочу ли я министра, Роза Яковлевна?
  А разве я не министр в своем доме?
  И хорошо ли это - баба-министр?
  Разве они - бабы, после этого?
  - И ты меня ещё спрашиваешь, Антонина Симеоновна?
  А муж твой, изобретатель, Антон Семенович, всё ещё не министр?
  Изобретает?
  Уж не сама ли Царица Анна Павловна его заказом на новое кресло с подогревом осчастливила, будто золотом осыпала?
  - Муж мой Антон Семенович то кресло дивное с подогревом - в сиденье маленькая печка устроена, только успевай уголь в топку подбрасывать - давно Царице отослал, и это прекрасно?
  Вот, если бы Антон Семенович изобрел диван с подогревом на всю Коллегию - тогда монет нам бы больше дали, не правда ли?
  - Золотых монет Царица Анна Павловна мало дала, словно сама чеканит?
  Дорог не подарок, а - внимание?
  На хлебушек хватает с маслицем Днепропетровским угольно хрустящим?
  - Люди добрые, да справедливо ли это? - Антонина Симеоновна всплеснула руками, покачала тазом (старый моряк с тросточкой и шахматной доской внимательно осмотрел Антонину Симеоновну - словно рыбу камбалу, от удовольствия причмокнул, выдернул из бороды три волоска и что-то прошептал в Айфон). - Да неужто теперь Днепропетровцы нам в масле откажут дешевом и калорийном?
  И что, уважаемая Роза Яковлевна, Вологодское масло ихние лучше Днепропетровского только потому, что оно - ихние?
  Или Ленинградское масло из нефти?
  - Какое же - ихние, если - наше, или ты, Антонина Симеоновна, ещё витаешь мыслями в Украинском Государстве? - Роза Яковлевна почти кричала, но с добром, словно вытаскивала из ванной разжиревшего пьяного мужа с любовницей. Смуглые щеки Розы Яковлевны матово шуршали - так шуршат листья в Ботаническом Саду. - Все, что ни делаешься - к лучшему?
  Веришь ли ты, что дома наши на набережной снесут, как в Сочи, и вместо них Олимпиаду поставят, и снег завезут, и паралимпийцев слепых, но с горки съезжают на санках с уханьем и гиканьем?
  И в Днепропетровском ли масле с рыбьей чешуей дело шутовское?
  Вчера иду, а около Макдональдса толпа людей - Божечки мои, и все толкаются, тискаются ну и я туда же, чем я хуже людей?
  Я родилась в Ялте, так мне и место в толпе не дадут, и не потискает никто из молодых?
  Втиснулась и вижу глазами моими - люди добрые - старичок расписной лежит и охает - а рядом корзина с яйцами, но не Российскими, а - нашими, Крымскими.
  Я к людям с расспросами, потому что человек рожден для того, чтобы всё знал, особенно в родном городе, за улицы которого мы платим деньги ежемесячно и ежегодно, будто мы не горожане, а - татаро-монголы с ясаком.
  Лошадь сбила дедулю с яйцами, как на свою судьбу кобыла наскочила.
  Шляпа с деда соломенная слетела, портки полосатые задрались, а из штанов стыд и срам торчит, как у молодого нудиста в Симеизе.
  Скажу я тебе, Антонина Симеоновна, стыд и срам у деда - ОГОГО!
  Даже и не стыд и не срам, а - гордость и достоинство.
  Рубаха, вышитая петухами, разорвана, но дед крепок, хоть сейчас его к себе в погреб потащила бы для беседы о Главной морали.
  Дед из Верхоречья приехал яйцами торговать, а яйца у него, скажу тебе, Антонина Симеоновна, лучше некуда.
  Смотрела я на деда, а его уже не видела - так кот затуманенным взором глазеет на валерьянку.
  Видела я детство своё, но не босоногое, а приличное, потому что всегда папа и мама меня одевали лучше других подружек, Царство им Небесное.
  Лучше других, но не лучше, чем тебя твои родители приголубливали - одинаково шикарно нас разодевали в перья и воланы.
  Туфельки у меня из детства красные лакированные, как туфли твоего мужа, Антонина Симеоновна.
  Платье белое, только воротник розовый с кружевами, как на подвязках, прости Господи, американок из баров.
  Коса тугая, черная - убила бы своей косой - так смерть убивает, но у смерти коса - косить, а у меня коса из волос, человеческая, красивая до жути.
  Гуляла я одна среди деревьев, потому что маменька моя, Софья Альбертовна, по делам к портному Семену Михайловичу побежала - так коза на выпас несется, задрав хвост.
  Знаю я их дела, но и папенька знал, а семья наша - дружная, так что все каждому позволено до неприличия.
  Мне двенадцать лет стукнуло - вроде бы и барышня - уже первые месячные капнули, но в голове - детство и груши со сливами.
  Вздумала я тогда глупое - ах, разве в детстве глупое что происходит, когда кровь на сахар ещё не сдавали? - я в Ботаническом саду легла на траву и в небо смотрю, будто обезьяну китайскую на облаке выискиваю.
  Тогда думала, что, если якобы из колодца днем звезды видны, то и с травы хоть Луна с марсианами покажется.
  Но ни Луны, ни марсианина, ни Звезд не увидела, а чувствовала только, как пыль в платье забирается, будто муравьи Африканские с носами и челюстями.
  Пыль наша, Крымская, ты знаешь, Антонина Симеоновна, уникальная - самая целебная в Мире, лучше и дешевле вазелина.
  Антонина Сергеевна Дацко от пыли той вылечила радикулит, а зять её помер, как барсук.
  Пил много, искал себя, пыли наглотался сверх меры, будто три дня ничего не ел, а только пылью закусывал водку.
  Ну и разнесло его от пыли, как барабан в Ботаническом саду.
  Когда в морге сделали вскрытие, то ахнули в удивлении, наша пыль убила в нем рак, как ножом срезала!
  Представляешь, Антонина Симеоновна, пыль от рака вылечила, а это чудовище добил себя водкой, словно бутылкой гвоздь в крышку гроба вбил.
  Совсем здоровым помер мужик - если бы понял, то пыль бы ещё и против алкоголизма глотал.
  Под деревом в детстве я не знала ещё о целебных свойствах нашей Крымской пыли - не вывезут ли её Москали в Москву?
  - Москали всё вывозят себе на потребу, но пыль мы им не дадим!
  Дулю москалям, а не нашу пыль - так говорят в Днепропетровске!
  Я права, Роза Яковлевна, или я права?
  - Не отдадим нашу пыль - хоть ножом режьте поперек горла.
  Костьми ляжем возле маяка в Форосе, а пыль нашу целебную не отдадим - будь она благословенна!
  Возможно, что когда я в пыли под деревом лежала, то излечила какие-нибудь болячки - кто их знает, если теперь болячек нет - были они, или нет.
  Глупые мы, когда маленькие, но с годами не мудреем, будто нам за шиворот насыпают грязь, но не нашу Крымскую, а из Средней Полосы России.
  Вдруг слышу, как шепчутся тихими голосами моего возраста - значит - знакомые.
  Никогда не подслушивала и чужого мне не нужно, даже тайны пусть чужие остаются с другими людьми - так старая одежда принадлежит тому, на ком надета.
  Но уйти - стыдно, вдруг, меня заметят и уличат в том, что я подслушивала, словно не приличная девочка из приличной семьи, где дядя Гоша на скрипке играет, и его в Израиль приглашают каждый апрель на спевку дородных музыкантов.
  Дурно ли я поступила, или правдиво - Судьба меня рассудит, когда перед Престолом его возникну из ниоткуда, но я лежала и слушала, а чтобы уши лучше слышали, расположила их по направлению к говорящим и даже газа открыла - что, если на меня пойдут, меня не заметят и наступят нечаянно на горло, словно я не девушка подросток красавица, а - тополь свежеспиленный с годовыми кольцами на срезе?
  О маньяках я не думала, потому что во времена нашей молодости о маньяках и не слышали, о маньяках не думали, о педерастах не рассуждали на каждом шагу, а на нудистском пляже, если мужики любили друг друга, то это называли - отдыхом.
  Лежу на травке, словно золотая копеечка, смотрю - а спиной ко мне сидят парень и девка, примерно моего возраста, но уже вдвоем, потому что перешагнули грань нравственности и морали, за которой я еще плавала в пыли.
  В детстве - как? - также, как и в старости - самое главное - кто, а потом уже поднимается вопрос, будто змей - что он делает.
  Я раздумывала - ну кто эти двое?
  Представляла, как расскажу подружкам - Сонечке, Лие, Инессе, тебе, что видела того-то и ту!
  Сенсация на уровне полета нашего государственного Секретаря на Марс.
  Вроде бы - Мишка Борт и Ленка Адаменко, но не уверена, до сих пор не уверена.
  Борт уехал в Америку, на деньги от проданной квартиры - на Ленина жил, мать у него умерла, так он один остался и квартиру продал - основал в Америке бизнес - стоматологический кабинет, но называл его - "Стоматологическая клиника Майкл Борт".
  Ха! Нашел кого удивить в Америке и чем - стоматологической клиникой и русским евреем с щипцами в руках.
  Через три года прогорел Майкл Борт, ещё год пыжился, держался, а потом из Америки к нам, в прекрасный Крым вернулся, словно пес с банкой Кока Колы привязанной к хвосту.
  Теперь живет - на садовый участок денег наскреб - в вагончике, но на своем участке и в своем вагончике, а злой, как гиббон.
  Я его спросить боюсь - как увижу - так вопрос вертится - он ли в парке тогда сидел, а если он - то с кем.
  Каждый раз, как увижу в магазине или на улице, рот раскрываю спросить, а слова другие вылетают, словно горох из мясорубки.
  Майкл глаза вытаращит, плюется, всех подряд ругает - никак не забудет, что его в Америке гоем сделали.
  А Адаменко уехала из Крыма - не знаю, где она, с кем, не дай Бог за миллионера замуж вышла.
  С неё станется - ни ума, ни изюминки, только красота глупая, как у цветка.
  А мужики - дураки, потому что глупых красивых баб любят, да, чтобы ещё баба ржала, как лошадь.
  То, что Адаменко окончила школу с серебряной медалью - не признак ума, а - наоборот.
  Умные люди голову над товарищами не поднимают, потому что могут остаться без головы, пусть она даже красивая головка, как у цветка... пусть у цветка жасмина.
  Тогда я раздумывала - кто эти двое, а они перешептываются, но возбужденно перешептываются, так что у меня в ушах, словно комары звенят.
  Он её в бок тычет пальцем, будто проверяет - не силиконовые ли у неё ребра:
  "Давай, ты первая!"
  "Нет, я боюсь, - подруга отвечает и мелко хихикает - гаденько так, пошло. Я этот смех у нудистов неопытных на пляже подслушивала, когда подглядывала, и сама его пальчиком тычет, но в ягодицу: - Я боюсь! Я никогда этого не делала!"
  У меня уши от волнения покраснели, я знала, о чем они договариваются, потому что так дядя Саша говорит, когда напьется, и сидит в обнимку с тетей Лией и скрипкой.
  И много раз я подобное видела на диком пляже, но только никто не говорил, что это в первый раз, как в прыжке с парашютом над Симферополем.
  В училище я сдуру с парашютом прыгнула - бедовая я девка, но страху натерпелась, как кот на масленицу, или индюк на Рождество.
  И парашют порвала, и нос разбила - так моряк по неопытности заходит в школу боксеров негроидов.
  А на лужайке я сомлела от заговора, в котором невольно приняла участие, словно мне выдали лицензию на шпионаж в западной Австралии.
  Договаривались они, толкали друг дружку, краснели, гаденько хихикали пенсионерскими голосами.
  Наконец, когда у меня от злости зубы свело, он наклонился, что-то сделал, а она даже от смущения отвернулась белой лебедью.
  Вдруг, ОН поднимает бутылку с водкой "Пшеничная" - я видела, как сейчас тебя вижу, что "Пшеничная" и прикладывается к горлышку, словно лимонад "Буратино" пьет.
  Отпил, крякнул и взрослым хриплым голосом предложил ЕЙ:
  - Все бывает в первый раз, пей, красивая!
  ОНА тоже отхлебнула из горлышка - и как мне показалось - дольше глотала, чем ОН.
  - Терпимо, а я думала, что в первый раз хуже будет, - это тебе не голым со скалы на камни нырять. - ОНА вытерла губы тыльной стороной ладони. - А мы боялись!
  Человек ко всему привыкает, даже к водке из горла, словно гусю отрезали голову, и кровь из шеи пьем - кровь хлещет, а мы пьем и пьем, пьем и пьем.
  Так они еще пару раз прикладывались, а я тихо сходила с ума: парень и девушка спрятались от всех, чтобы водку пили, как распивает дядя Артем в рюмочной "Счастье странствий"?
  Я бы отползла, но страх, что меня заметят и уличат в подглядывании - пересилил - так медведь забредает на стоянку геологов, но ворует не сгущенку, а - начальницу геологической партии.
  Минут через десять - они вырубились - упали, подобно вековым подгнившим деревьям.
  В Алупке две шелковицы сразу упали два года назад, так дорогу перегородили, и никто их неделю не убирал, потому что - за бесплатно не работают.
   Ленин на Коммунистическом субботнике в кепке работал, а им - не хочется, с жиру бесятся, за все гривны требуют и золотом.
  Не любила я в школе Ленина, а сейчас люблю, не знаю почему - может быть, ностальгия...
  И зачем он кепку носил, для красоты или скрывал на голове что-то, шрам от ранения, например?
  У меня на голове - чисто, как после бани.
  Берегу голову, а если что с головой станет - кто мне поможет?
  Ленин умер, и Сталин умер и Мойша умер, как в воду Арыка канул.
  Но Мойша ни деньгами, ни продуктами не помогал и не помог бы.
  - А муж твой, Сергей Михайлович, как у него бизнес после национального поворота?
  Все также макаронами выгодно деньги делает? - Антонина Симеоновна обмахивалась китайским веером с павлинами и драконами (Раиса Яковлевна с неглубокой, как Сиваш, завистью смотрела на веер: "Хороший веер, у Антонины Симеоновны, недорогой и красивый, как персик. Но я куплю дорогой, в сто раз дороже!").
  - А что Сергей Михайлович?
  Что ему станется с его макаронами и его развлечениями?
  В последнее время он голый на крыше часто загорает с книжкой дурацкой.
  Век бы этих книг не видела.
  Раньше думала, что фашисты книги сжигали, так они - глупцы, неразумные, словно Снежные Люди.
  А теперь - правда - все книги в костре бы побросала - там им и место.
  Классику бы оставила, а остальные - так пустота только, порча глаз, времени и сил, а в мозгах после этих книг остается шелуха, будто гномы в черепушке семечки Львовские лузгали.
  На нудистский пляж моему Сергею Михайловичу - лень, потому что - далеко, а крыша ближе, потому что на нашем доме.
  Да так расположится, чтобы его с улицы видели случайные прохожие, любит, когда им восхищаются.
  Но оправдывает загорание здоровьем, будто тело должно регулярно полностью под солнечные лучи выходить "Кошки и собаки на солнце без одежд лежат".
  А я подозреваю, что он так удовольствие получает, особенно, когда Сонька с рынка идет.
  Бизнес макаронный - так с ним ничто не случится, пусть даже китайцы Крым захватят, но мази наши на голубой глине и пыль целебную и китайцам не отдадим, а то они всю желтизну с себя смоют - как их тогда отличим от нас?
  Когда заварушка с отделением Украины от России, или наоборот, или - ну, когда у нас в Крыму, рубль появился вместо красивой гривночки - рубли-рублики - Сергей Михайлович испугался за макароны.
  В Киеве его макароны не берут, а России они не нужны, потому что москали икрой питаются.
  Месяц просидел без дохода, а затем выбил помощь - Москва ему денег дала, чтобы он, как бы бизнес держал, для форсу.
  Боятся в Москве, что мы в Крыму обеднеем и спросим: "Зачем нам новая власть с рублями и Георгиями Победоносцами на золотых монетах".
  Сергею Михайловичу не только денег дали на бизнес, но обещали, что макароны его будут скупать - а я знаю - свиньям скармливают в Новосибирске, и ещё ему на склад китайских макарон прислали гуманитарной помощью.
  Он, когда не загорает голый на крыше, этикетки свои на китайские макароны наклеивает - бизнес!
  - Не Сергей ли Михайлович тогда в парке водку из горла пил с подругой? - Антонина Симеоновна в досаде, что муж Раисы Яковлевны из Москвы получает китайские макароны и русские деньги, а сам только этикетки переклеивает и с книгой на крыше загорает, прикусила губу, словно вымя жевала. - Вот бы вышел круг истории - Ботанический сад, водка, подруга детства, и муж твой переплелись, будто угри в корзине.
  Угри - рыба бесовская, не люблю я угрей.
  Что в них толку, в черных змеях?
  - Закон запрещает раков, креветок и угрей.
  Закон суров, но это закон.
  Не Сергей Михайлович пил, потому что я видела, словно мне второе око на спину прилепили.
  Когда парень с девкой отрубились, я подошла тихонько к ним - девка бесстыдно ноги раскинула.
  Не знаю, бесстыдно ли, когда без умысла, вот, когда с умыслом на крышу голые лезут - тогда бесстыдно, а если после водки, во сне - тогда, если и бесстыдно, то неосознанно - так клоп кусает, а сам не думает.
  Но в трусах девка, приличная, как и я.
  В бутылке водки осталось примерно треть, как после одного подхода дяди Миши к бутылке.
  И тут меня, как я потом дала определение своему поступку, бес попутал.
  "Почему они могут, а я, в белом платье, красивая, умненькая, не попробую, словно передо мной китайскую стену выстроили?
  В жизни каждая девушка пробует всё, чтобы потом, когда мужики вокруг ходили фазанами, она знала, что и, как и за сколько денег".
  Минуту я колебалась - не знаю, решилась бы выпить водки из горла, или нет, если бы не послышались приближающиеся голоса туристов - нацистов.
  Боязнь, что нас заметят, и меня в дурной компании, а еще боязнее, что я так и не выпью сегодня водки, а ОНИ выпили, подстегнула меня - так Симон подстёгивает свою клячу бурую.
  Сколько уже ей лет, а бегает резво, словно паровоз "Стрела" под Петербургом, я видела.
  Приложила я горлышко бутылки к губам - а сама на парня храпящего смотрю - у него на штанину ящерица села, большая, как варан, ну, если и не варан, то - маленький дракон.
  Пока я на ящерицу смотрела - водка комом в глотку и ухнула - одним гигантским глотком.
  Ни вкуса, ни запаха - я потом узнала, что в первый раз организм не понимает, что принимает яд, а, когда распознает - так проблюется.
  Глотнула и понимаю, что мне нужно сховаться - куда подальше от людей - словно медведь в зимнюю спячку.
  Пьяная домой не пойду, а здесь, с ЭТИМИ рядом не лягу.
  Добежала до нудистов - быстро я бегала, на пляже так и заснула, а одежду предварительно сняла, чтобы не заблевала.
  Как я так все гладко додумала - наверно, природный инстинкт самосохранения, ну и ум работал четко.
  За пятнадцать минут, пока не вырубило меня, как березовую рощу в Рыбачьем, успела.
  С тех пор я ни разу себя не упрекнула за содеянное - если сделала, так правильно сделала, никто меня, кому рассказала - не осудил, потому что хорошо живем!
  - Ой, Раиса Яковлевна, счастливая ты! - Антонина Симеоновна и завидовала, и не завидовала, словно шла по поднимающемуся тесту.
  Макароны Сергея Михайловича её больше взбудоражили, чем рассказ Раисы Яковлевны.
  Макароны - деньги, а нудисты, водка и пьяницы - пустое, Космическое и далекое.
  
  Антонина Симеоновна тепло распрощалась с Раисой Яковлевной - разве что не поцеловались, как целуются при встречах растаманы в цветных шапках и азиаты в шапках-колпаках.
  Она тепло думала о своем муже, Антоне Семеновиче, об его гениальности, что озаряет радугой не только тихий домашний уют, но и всю Россию с Царицей и любовниками Царицы.
  Антон Семенович в это время сидел на полу перед трехцветной кошкой Муркой и искал вдохновение, будто смотрел в книгу мудрости из Ялтинской Публичной Библиотеки с улицы Ломоносова.
  Великий Изобретатель!
  Красные туфли с загнутыми носами интересовали кошку больше, чем слова хозяина, но так как дел у неё на текущий момент нет, Мурка слушала, хотя и без должного внимания - так усердный ученик выслушивает лекцию о пользе греческого языка.
  - Неразумная ты, Мурка, потому что - кошка, оттого и без понятий, словно папуас в Университете.
  Почему неразумная, как папуас в бамбуковой юбке?
  Потому что первая обезьяна взяла в руки палку и десять тысяч лет назад стала человеком с Большой буквы.
  Кошки - неразумные, потому что палку в лапы не берете, словно вас заколдовали против палки.
  Если я изобрету для тебя подходящую палку, то ты станешь сбивать палкой груши и орехи с дерева, как поступали первые обезьяны с палкой?
  Нет, ты размахнешься палкой и не собьёшь с дерева фрукт, потому что кошки не кушают фрукты, будто вы - анти вегетарианцы.
  Без палки в лапах и без осмысленных движений ты не обретешь разум, равный человеческому, а тем более - моему.
  Но тогда я изобрету для кошек одежды и башмачки...
  Нет, в башмачках и одеждах собаки и кошки уже щеголяют по настоянию придворного мастера Шиллинга.
  Он первый додумался и вошел в фавор Императрицы из-за изобретения одежды для кошек и собак, словно в одеждах сокрыта сила Государства.
  Обидно мне, но изобрету для тебя лично и для всех кошек современности что-нибудь уникальное, что выше одежд и башмачков.
  Папуас ходит без одежд и без башмаков, древние обезьяны с палкой ходили без одежд и без башмаков, так и ты - взяла лапы в лапы и прославила мое изобретение.
  Что бы ты хотела, чтобы я сегодня задумал для тебя и изобрел для кошек, подобных маленьким пантерам? - изобретатель Антон Семенович забыл, что кошка ещё неразумная, потому что не сбивала палкой яблоки и груши.
  Он пытливо смотрел в очи кошки, силился найти в них отзвуки понимания и согласия с его изобретениями, хоть одну искру.
  Но глубина мыслей кошки скрыта за её маленьким (по сравнению с изобретательским) лбом.
  - Кошка! Кошка ли ты? Может быть, ты не говоришь, потому что твой речевой аппарат не приспособлен для издания звуков человеческой азбуки?
  Если я изобрету и поставлю тебе в носоглотку речевой аппарат, то ты скажешь хоть одно людское слово, хоть по-немецки или по-португальски.
  Не важен смысл сказанного - я переведу с любого языка Мира на русский с помощью своего смыслового переводчика - главное, чтобы в речевом аппарате звуки вышли человеческие, словно у узника, которого ведут на казнь. - Антон Семенович задумался на минуту, чесал бороду, будто выискивал в ней детали для речевого аппарата кошки. - Слишком трудоемкая задача и связана с биологическими процессами вживления по методу доктора Павлова, который вживляет в собак патефоны, чтобы собаки танцевали под свою музыку.
  Чем же я заинтересую тебя, низменная кошка Мурка?
  Что, если начну с инстинкта размножения и самосохранения животных, подобных тебе - с хвостами, лапами и зубами? - Антон Семенович захихикал, потирал мозолистые, но в то же время - холеные руки.
  Кошка на миг оставила лапу в покое, смотрела на Антона Семеновича, и он принял взгляд кошки за знак согласия, потому что искал причину начать изобретать для кошки.
  Деньги. Деньги всегда найдут дорожку к любому, казалось бы, абстрактному, ненужному для Человечества (как пугало), изобретению.
  Но Антон Семенович не полагал идею изобрести что-нибудь для кошек и собак абсурдной, равной идее по выкачке золота из вод Мирового океана.
  - Безопасность превыше всего! Во время гона, когда на тебя идут полчища котов в надежде на случку, ты в недоумении, кошка, словно тебя горохом обсыпали.
  Не было котов, а теперь их - море!
  Одного ты выбрала, но куда деть остальных, алчущих твоей плоти и шерсти?
  Маленькая винтовка для кошек и собак? ХМ! Не лишено смысла звериного, а впоследствии пригодится для армии российской.
  Роты, полки, батальоны кошек с маленькими ружьями - так гномы наступают на эльфов.
  Гномы и эльфы - живые, или из сказок?
  Забыл, не помню эту ерунду, потому что - далекую от изобретательства.
  Ружье - одно, а котов в период гона - сотни.
  Может быть, мину против ненужных котов?
  И не просто мина, потому что просто мина - банально, а мина - лучевая? или - световая? или - электрическая с музыкой?
  Представь, кошка, на тебя наступают недоброжелательные коты, а твоя лапка изящно нажимает на красную кнопочку - я изобрету для тебя специальную красную эргономичную кнопку - и под музыку котов разносит взрывом, словно они не - коты, а опавшие листья в Ботаническом саду.
  Кровь, лапы, зубы, когти растленных врагов - так рисуют сцены ада на стенах Храмов.
  Не нравится электрическая мина для котов? - Антон Семенович с удивлением смотрел на бездушную кошку, что начала процесс вылизывания под хвостом. - Слишком ты гуманная, потому что - домашняя, и Антонина Симеоновна тебя балует.
  Заменю электрическую мину для кошек литографией для кошек - мне все равно, лишь бы идея подошла под деньги и славу Государства Российского.
  До завтра я обязан сделать хоть одно изобретение - ни дня без изобретения, понимаешь, кошка?
  Кошка - первопечатник, кошка - топограф, кошка - размножатель картинок.
  Дельфины рисуют за деньги - я видел безобразие, сравнимое с рисунками слонов и детей.
  Если нет таланта художника Шишкина, что правдиво и с достоверностью изобразил "Утро в сосновом бору", то не бери в руки кисть, будь ты даже дельфином, слоном или кошкой, а тем более - человеческим детёнышем со слюнями.
  И что скажут люди, если кошка нарисует пейзаж или сделает литографию лучше, чем слон, ребенок или дельфин?
  Люди скажут, а я знаю эти злые языки обложные по причине язвы желудка - "Антон Семенович насаждает идеи национального и зоофилического раздора - ставит литографию кошки выше произведений дельфина, слона и ребенка.
  Подобные замашки приведут изобретателя на плаху, которую он усовершенствует для своей смерти".
  Литография кошек им не понравится, хамы, неучи, поэты в белых нестиранных балахонах.
  Стирали бы хоть раз в неделю свои ханжеские одежды, а то - белая юбка, а на ней сальные пятна и следы сока черешни, как у Бабы Яги. - Антон Семенович разбушевался, размахивал руками, словно ловил бабочек в лесу. Халат задирался, шляпа съехала, но усилием воли - Антон Семенович сам изобрел для себя усилие воли - изобретатель пришел в спокойное русло, мнение кошки его уже не интересовало, потому что отдельно взятая кошка - не весь кошачий потенциал и ум Мира. - Подводная лодка для кошек, или миниатюрный военный пароходик для управления одной кошкой или собакой, равной по габаритам кошке.
  Я изобрету, и сегодня же сделаю колесный желто-синий пароход "Мурка", который продемонстрирую на воде в день Незалежности Украины.
  Ах, теперь мы - москали, тогда - в день Независимости России, и пароход раскрашу в красно-голубой-белый цвет.
  Пароход для кошек и собак - актуально, актуальнее, важнее, чем подвоз продовольствия в Петергоф.
  Сейчас же пойду и изобрету пароход для кошек, подобный ласточке. - В порыве Антон Семенович скушал половинку небольшой банки арбузного варенья.
  Очи его сверкали, пальцы дрожали в предвкушении интересной и в дальнейшем, возможно, высокооплачиваемой работы по созданию флота для кошек и собак.
  Он уже ринулся в мастерскую, но взгляд наткнулся, как нога на морду лося в лесу, наткнулся на проволоку.
  - Электромагнитный телеграф для кошек и собак!
  За ним - Будущее, а не за флотилией кошек!
  Кошка кошке передаст знаки посредством условного положения стрелок в аппарате станции кошачьего электромагнитного телеграфа.
  Ах, как это восхитительно для науки и нужно для Человечества и кошек.
  Лапа кошки с когтями и подушечками прекрасно подходит для ударяния по кнопкам электромагнитного телеграфа, похожего на эхо в горах Армении.
  Я организую публичные демонстрации действия кошачьего телеграфа в Зимнем Дворце, где соберутся все Правители Мира.
  Меня отметят, наградят и дадут широкое поле действия для дальнейших изобретений, что, несомненно, положительно скажется на настроении моей супруги Антонины Симеоновны.
  Линию электромагнитного телеграфа для кошек я проведу чуть ниже линии электромагнитного телеграфа для людей, потому что кошки ближе к земле, как и ящерицы и черепахи.
  Ах, но ведь завистники, мои оппоненты навредят, раскурочат электромагнитный телеграф для кошек, разломают не потому что он, по их мнению, плох, а, наоборот, оттого, что - идеален и изумителен.
  Зависть порушит больше, чем ураган и война с крепостными крестьянами в белых шапках.
  Маленький, низенький электромагнитный телеграф для кошек - на него ногой наступят, руками проволоку, что висит невысоко, порвут.
  До высоких проводов руки даже с обезьяньей палкой не дотянутся, а кошачий электромагнитный телеграф - в ногах болтается, как кила.
  И лошадь, и даже кошка нечаянно в нем зацепится и прервет цепь... неразумная. - Антон Семенович упал в кресло-качалку, взор его потух, словно Антон Семенович всю жизнь изобретал телеграф для кошек, а теперь - крах всех надежд, как у канатоходца, что летит на арену. Но новая мысль зажгла фитиль в сердце Антона Семеновича: - Кошка отомстит за поругание электромагнитного телеграфа, из-за литографии отомстит, и даже котам, что не подорвутся на электрических минах, отомстит.
  Я изобрету для кошек персональное маленькое оружие, величиной с сосиську.
  Я сделаю особые механизмы поворачивания барабана в оружии и закрепления барабана в положении для выстрела - так вдова укладывается под любовником полицмейстером.
  Кошка из барабанного оружия отомстит своим обидчикам.
  Да, милостивые государи, отомстит, да только мщением своим она не вернет искореженный электромагнитный телеграф для кошек.
  Так не возвращаются друзья кошек из загробного Мира.
  И многих ли врагов кошка поразит из моего нового оружия с барабаном, подобным барабанам суфражисток на Ялтинской набережной?
  Принципиально важным на сегодняшний день и вечер станет изобретение абсолютного оружия для кошки, оружия, от которого дрогнут не только земли, но и Небеса! - Антон Семенович втянул голову в плечи, как страус засовывает голову под лапу гориллы. С Небес ответ не пришел, словно на Небесах сломался электромагнитный телеграф, и Антон Семенович продолжил вслух изобретать изобретения: - Артиллерийские орудия и стрелковое оружие нового убойного поколения, как голод и нищета.
  В канале ствола я изобрету нарезы - винтовые канавки для придания снаряду или пуле вращательного движения, повышения дальности стрельбы по врагам кошек и собак.
  Враг сломает электромагнитный телеграф для кошек, или только к нему подбирается, а навстречу ему кошка катит маленькое артиллерийское орудие для кошек и на груди кошки - или на шее, болтается небольшая нарезная винтовка, похожая на колбаску, но уже не на револьверную сосиську.
  ТРАХ-ТАХ-ТАХ!
  ГМ! Красиво, зрелищно, эффективно, но кошка не справится, я полагаю - интеллекта не хватит, или силы для перевозки тележки с орудием.
  Кто тележку потянет - папуас? Другие кошки?
  Нужно что-то более принципиальное и эффективное для кошки, что защищает честь свою и честь электромагнитного телеграфа для кошек.
  Может быть, изобрету сегодня красивую, словно тополь, ракету для кошек?
  Для ракеты я изобрету маленький, кошачий, как глаз дракона, элекробаллистический прибор для определения скорости полета кошачьей ракеты в любой точке полета, чтобы кошка видела плоды труда своего, то есть - выстрела по врагам электромагнитного телеграфа.
  Мой прибор для кошек решит важнейшую задачу измерения малых промежутков времени, как на войне кошек, так и для похода в магазин перед закрытием, что очень важно, чтобы не опоздать на дизель-локомотив до Санкт-Петербурга, где мне выплачивают премии.
  И, возможно, я еще сегодня изобрету ракетный баллистический маятник для обнаружения закона изменения движущей силы ракеты во времени и пространстве - так продавец на весах измеряет золотой песок.
  При помощи моего новейшего прибора для кошек я установлю влияние формы и конструкции кошачьей ракеты на её баллистические свойства, чтобы ракета разила врага в сердце и спасала электромагнитный телеграф от поругания.
  Телеграф - не невеста, порушат честь - не восстановишь.
  Я создам для армии кошек ряд конструкций боевых малых ракет приятного кошачьего пепельного цвета и пусковых установок эргономичных - под лапу кошки, или маленькой собаки с выразительными очами.
  Ракеты - хорошо, а, может быть, пушки лучше?
  В пушкари кота возьмут, пусть его научат!
  Я усовершенствую артиллерийский снаряд для нужд кошачьей войны, и даже не войны, а защиты своих территорий, и электромагнитного телеграфа в частности, от посягательств поругателей и укорителей.
  Под новый небольшой, но сокрушающий снаряд я отолью для кошки новую сталь для ствола - так Ганна в огороде отливает грузила для сетей своего мужа рыбака.
  В Санкт-Петербурге куплю патент на специальный конвертер для продувки чугуна воздухом без расхода горючего, которое в Крыму стоит баснословно дорого из-за способа его доставки.
  Вооружу я тебя, котятко, вооружу до зубов и хвоста, милая мяука.
  Но как же тело твое драгоценное останется без защиты, словно полевой цветок ландыш бессилен под копытом коня тяжеловоза?
  Телохранители кошкам не положены, поэтому нужны вам специальные фартуки на причинные места и на голову - фартуки против пуль, снарядов и ракет.
  Нет, свинец вреден для здоровья кошки, лучше я изобрету броневые листы прокаткой - как Мустафа раскатывает тесто и накладывает на стены тандыра.
  Миллионы лет потомки Мустафы пекут лаваш в тандыре, а до сих пор не пришли к методу изготовления броневых плит прокаткой и упрочение их поверхности химико-термической обработкой - цементацией в тандыре, где лепешки подгорают.
  Для кошки на прокатном стане, нет, не в тандыре, потому что я обошел Мустафу и его предков, оттого, что я - изобретатель, я сварю из отдельных раскалённых железных листов и пакетов броневой костюмчик для кошки, чтобы она стала похожа на былинного богатыря Алешу Поповича!
  Моя кошка с ракетой под левой лапкой, с маузером усовершенствованной конструкции (мной усовершенствованным) под правой лапкой, в броневом комбинезоне десантника с нарезным огнестрельным пулеметом за плечами и с пушкой на колесиках, выйдет на охрану рубежей электромагнитного телеграфа, по которому кошки из Санкт-Петербурга и Москвы передадут Крымским кошкам горячий кошачий привет и приглашение на мартовский концерт на крыше Исаакиевского собора.
  О, бедная моя кошечка, на лапки и плечи которой падет тяжелый груз ответственности и броневых листов комбинезона, в котором трудно купаться, но возможно ходить по дну реки.
  Сердце моё возрадуется оттого, что я облегчил тебе жизнь, но и обольется кровью, когда вражеский снаряд - шпиона или другого лазутчика, вопьется в твоё незащищенное местами тело.
  Может быть, я изобрету что-нибудь для кошек на упреждение вражеского удара?
  Электромагнитная мина уже сидит у меня в мозгу, но, если - органическое соединение класса тиоэфиров, включу в твой небогатый, но мужественный арсенал?
  С холма, с телеграфного столба или с любого дерева ты выпустишь струю органического соединения класса тиоэфиров в глаза врагу, и - скажешь, может быть, промяукаешь, мне спасибо за то, что враг в корчах и муках свалится под столб малого, но эффективного, потому что - изобретенного мной, электромагнитного телеграфа для кошек.
  А, когда у врага пойдет пена изо рта и вылезут очи - не обольщайся, враг твой и враг электромагнитного телеграфа для кошек - не дремлет даже с пеной у рта и вылезшими глазами - ты расстреляй с помощью моего оружия для кошек и забросай нитроглицерином и бездымными порохами.
  Бух! Бах! Война в Крыму! Все в дыму, и ничто не видно!
  Ах, не кровожаден ли я в своих изобретениях на пользу кошачьему и собачьему обществу?
  Может быть, ты с флагом мира и дружбы на специальном дирижабле, который я изобрету до вечера, полетишь с пальмовыми ветками мира в лапках над полями и лесами, над лугами и заливами?
  На гондоле я напишу от всего кошачьего племени "Миру - мир!".
  Но что же мне помешает, несмотря на мирные цели небольшой, вместимостью для трех кошек, гондолы, поместить в неё и броневой комбинезон для кошек, и усовершенствованное нарезное оружие для кошек, и ракету для кошек, и пушку для кошек, и нитроглицерин, и бездымный порох, и органические соединения класса тиоэфиров, и даже столбы и проволоку для электромагнитного телеграфа для кошек?
  Антон Семенович покраснел от предвкушения творческого процесса, быстрыми шагами направился к лестнице с винторезными ступеньками собственного изобретения (в Париже первый приз!).
  На сегодня задача - изобретение для кошек - поставлена, как перед школьником учитель ставит электрический стул с привязанным смертником.
  А мнение кошки, её стенания, отговорки Антона Семеновича не волновали, потому что кошка, из-за несовершенства речевого аппарата, пока ничего не скажет, словно её заколдовали злые волшебники из клана слепоглухонемых масонов.
  
  Антонина Симеоновна в это время прошла на набережную, и шаг её не столь легок, как шаг мужа-изобретателя Антона Семеновича.
  Разница в весе - Антонина Симеоновна на шестьдесят три килограмма больше, чем Антон Семенович - распугивала жучков и пыль под ногами, но притягивала восхищенные взгляды жителей и гостей Ялты - так магнит притягивает рыболовные крючки.
  К Антонине Симеоновне подскочил франт в белом костюме, бежевых туфлях, чистейшей белой рубашке с белой бабочкой, и в белой соломенной шляпе с надписью "Карден" - так белый рояль выскакивает из кустов.
  - Не соизволит ли, столь очаровательная девушка, чтобы я помог ей донести корзину? - франт изобразил балетное приветствие, присел, привстал, приложил два пальца к шляпе, словно щупал - "Хорош ли матерьяльчик".
  Антонина Симеоновна поставила корзину на дорожку, внимательно осмотрела франта с кончиков туфель до пика шляпы - так горный орел осматривает свои владения.
  Подсчет и анализ длились в голове Антонины Симеоновны десять секунд, но за это время мозг человека, то есть - женщины, совершил три триллиона операций и выдал ответ:
  "Ботиночки модные, но с проплешинами, закрашенными белым кремом или зубной пастой.
  Костюм, с виду не потрепанный, но что-то в нем неуловимое, как в полете шмеля - будто бы не дорогой костюмчик, не из бутика, а куплен на китайском привозе в Днепропетровске, хотя "Гальяно" на привозе не отличить от "Гальяно" в бутике в Париже, так голую девку в бане водой обливают - все одно.
  Шляпа - ну, шляпа, допустим, от "Кардена", но скажите, люди добрые, кто он, Карден, сейчас?
  Ширпотреб - ваш Карден, особенно в Крыму.
  Одежда "жениха" - вроде бы и приличная, и в то же время - ничего особенного, что поразило бы моё сердце стрелой Амура хоть на миг.
  Больше мига я не позволю чужому Амуру, потому что меня дома ждет законный муж изобретатель Антон Семенович, похожий в гневе на яблоню в грозу.
  Щеки франта горят розовым цветом заката, значит - страдает запором мужчина, давно страдает.
  Лучше бы не ко мне подхлестывал, а купил бы чернослива, заварил, выпил отвар, а затем избавился бы от розовых щек в ближайшем туалете в Макдональдсе.
  В Макдональдсе туалет бесплатный, и это - благо, изобретение американцев немалое, хотя никем особо не отмеченное - так изобретатель удобного кресла остается в тени изобретателя модного галстука.
  Язык мужчины - обложной, и это подтверждает мою теорию, что у кавалера непорядок с желудком, скорее всего - гастрит в вялотекущей пивной стадии, когда желудок спокойно принимает стакан водки, но от стакана кефира бурлит, словно море под винтом американского парового судна.
  Нет, не нужен мне ЭТОТ мужчина на час, не нужен, потому что - недостоин, как кот недостоин своего хозяина.
  Но мне лестно, что подошел ко мне, а не к воооон той цыпочке на высоких каблуках и в короткой юбке, что выше лобка.
  Милаааая, да зачем в Крыму, где под каждым кустом - нудистский пляж и клуб, короткие юбки?
  Кого ты удивишь короткой юбкой, как бритвой по горлу?
  Если мужик захочет, то пойдет на нудистский пляж, где девок без юбок, даже без коротких - хоть крабам скармливай".
  Антонина Симеоновна все обдумала за десять секунд, на всякий случай натянула на лицо приветливую и обещающую улыбку - так улыбается Солнышко на пирожном:
  - Нет!
  Она подняла корзинку и пошла дальше своей дорогой по драгоценной крымской пыли, что тонким слоем, будто золотой песок, покрывала кирпичики мостовой.
  В "нет" от дородной могучей женщины франт прочитал всё, что она о нем думала, вплоть до проплешин на туфлях.
  Он закусил свою досаду, также лучезарно улыбнулся многообещающе, снова приложил к шляпе с Карденом два пальца, но на этот раз - большой и указательный, поклонился в гранд плие и тоже пошел своей дорогой по тому же дорогому крымскому песку-пыли.
  На один миллиграмм самомнения у франта убавилось, и он направился в сторону публичного дома для повышения самооценки за деньги.
  Антонина Симеоновна подошла к скамейке, присела, словно бы и не сюда шла, не этот маршрут разработала ещё вечером, когда Антон Семенович доказывал, что паровой молот гораздо гуманнее, чем гильотина.
  На скамейке, на другом конце её сидел мужчина неопределенного, как пол скамейки, возраста.
  Небритый, волосы с головы захватили все лицо - так молодой лесок захватывает выжженную поляну.
  Черно-седые кудри, более седая борода и околобородье с выпирающими розовыми мочками ушей.
  Та же поросль спадала на грудь, и грудь видна в прорезь растянутой майки в матросскую полосочку.
  Антонина Симеоновна часто гадала - настоящая ли матросская майка, или её китайская имитация - но так и не узнала, словно разгадывала теорему Ферма.
  Синие тренировочные штаны с обязательными пузырями на коленях - выбелены солнцем в нужных местах.
  Возможно, что предки Владимира Ильича Ленина ходили в подобных трениках, и предки певца Валерия Леонтьева ходили, но Антонина Симеоновна не знала ни Валерия Леонтьева лично, ни предков Владимира Ильича Ленина.
  Она подозревала, что Раиса Яковлевна краем генеалогического дерева зацепилась за линию Ульяновых-Лениных, но Раиса Яковлевна не открывала семейных тайн, а Антонина Симеоновна не в состоянии пробиться через них, словно жук пробивается сквозь стекло трехлитровой банки из-под Днепропетровских огурцов.
  Тапки-вьетнамки чудесным образом гармонировали с небритостью мужчины на скамейке и в тон треникам и полосатой майки.
  Рядом с мужчиной стояла коробка из-под кефира - для сбора милостыни, но со стороны, если прохожий решит, что коробка не для милостыни, то она, как бы и не для милостыни, потому что хозяин коробки вид имел спокойный, уравновешенный, и состояние чистоты духа проглядывало сквозь заросли на лице.
  - Святой ты, Сергей Петрович, или Брахмапутра - не знаю, - Антонина Симеоновна вздохнула, подняла платок в корзинке, извлекла два яйца белого цвета и положила в коробку, как в гнездо кукушки. Затем она вытерла руку о край юбки и вздохнула с облегчением, будто пришла к финишу первая. - Люди стремятся к умиротворению, словно корабли летят в гавань.
  Одни находят покой в смерти, другие - лесах и на болотах в землянках.
  Третьи - лезут в горы, на Тибет и там за деньги получают умиротворение.
  А ты на скамейке - вот чудо, всегда спокоен, хоть ушат помоев тебе на голову выливай с арбузными корками.
  Нет, я, конечно, не обижу тебя, но уверена, что, если кто и выльет помои, пусть даже без арбузных корок, то ты так же останешься спокоен, будто тело твое здесь, а душа отдыхает в Райских кущах.
  Слышал ли ты о Райских кущах, Сергей Петрович с бородой, как у Карла Маркса? - Антонина Симеоновна пытливо взглянула в безмятежное лицо мужчины - так она смотрела часто - каждый раз, когда приходила на скамейку, где всегда дежурил, как столб, мужчина похожий на бомжа.
  Антонина Симеоновна знала, что мужчина ничего не ответит, потому что никогда ни с кем не разговаривал, по крайней мере, с людьми, известными Антонине Симеоновне.
  Он постоянно улыбался, но улыбка его - добра, а не улыбка дурачка, которому дали овсяную кашку с сахаром.
  Имени его Антонина Симеоновна не знала, но как-то раз, когда подсела к мужчине, в её голове возникло имя "Сергей Петрович", будто током пробило обои на стене.
  Антонина Симеоновна с тех пор называет ЕГО Сергеем Петровичем - надо же как-то с именем, а то мужчина без имени, все равно, что черешня без черенка.
  И на этот раз "Сергей Петрович" улыбнулся и оставил улыбку, а Антонина Симеоновна продолжала довольная, будто получила приз в забеге на сто метров с барьерами.
  Общение с Сергеем Петровичем входило в её обязательную программу, как прием пищи и посещение туалета во дворе своего дома.
  Он - как сюжет индийского кино - всё заранее известно, поэтому и смотрят люди в надежде на хороший конец.
  - Райские кущи, Сергей Петрович, я тоже не знаю, но в молодости, когда я познакомилась с Антоном Семеновичем, своим мужем, он один раз упомянул о райских кущах, будто на язык ему повесили Царь-колокол.
  Мой муж, Антон Семенович - изобретатель, широкой души человек и огромного ума головы.
  Ах, молодость, молодость!
  Антон Семенович за мной от Ботанического сада увязался, будто кобель приблудный, но хорошо одетый.
  Я вижу, что за мной кавалер ходит по пятам, боится, пыхтит, краснеет, сопит, но я же не возьму его в руки, как хотела, потому что каждая девушка желает жениха.
  Мужчина должен подойти, иначе разойдутся две ягоды, как в пустом компоте.
  В городе я наматывала круги, всё ждала и ждала, потому что, если бы сразу домой ушла, то потеряла бы кавалера, как тогда потеряла серебряное колечко - будь оно неладно.
  Крепко оно на мне сидело, с мылом снимала, а в тот день потеряла в Ботаническом саду, оно соскользнуло, словно не кольцо, а - червяк.
  До сих пор жалею, горюю о том колечке, о своих годах не горюю, а о кольце - горюю, потому что с каемочкой оно.
  Как сейчас помню - три рубля стоило - ну, не меньше!
  Пусть меня гром из Ботанического сада поразит, если вру!
  Но думаю, а мне ещё гадалка потом с набережной Ленина сказала, что я не потеряла колечко, а оно исчезло в уплату за встречу с Антоном Семеновичем.
  За все мы в жизни платим, даже не понимаем, но платим, отдаем малое, чтобы снова пришло, но в избытке.
  Тогда я не знала, что колечком заплатила за мужа, поэтому злилась.
  Петляла, заманивала, крутила по улице Войкова, потом через улицу Аверкина на улицу Лукомского, вышла на Щорса, затем на Кирова, а на Боткинкую не пошла - слишком уж круто.
  По Кирова через Садовую, Карла Маркса и Рузвельта - на кой нам леший - Рузвельт, но он уже история в нашей улице - к Дражинского.
  С каждым шагом злость во мне прибывала, а боль в пятках - намозолила пятку, потому что надела красивые, но неудобные туфельки красные, а они на половину размера меньше моего, вот и намозолила пятку - добавляла злости.
  Как раз месячные подошли, и от месячных я нервничала сильно - вам, мужикам-поллюционистам, не понять душевное состояние женщины во время месячных.
  Но самое досадное - что кавалер никак не приближался, никак не шел на контакт, будто не меня преследовал, а - Горгону Медузу со змеями в волосах.
  Перед своим домом я настолько озверела, что убила бы Антона Семеновича, если бы он не нашел ко мне подхода, как кит находит выход на берег.
  Если бы Антон Семенович спросил меня о погоде - получил бы презрительный ответ моим взглядом в свое лицо.
  Если бы проблеял: "Девушка, давайте познакомимся! Вы - красивая!", то я бы наорала на него, назвала бы хамом.
  И не потому обозвала бы и наорала, что он осмелился, а потому - что раньше не осмелился, а я полгорода, почти что - половину страны исколесила, пока ждала, когда он соизволит, трусливый койот.
  Но Антон Семенович - гений, а гении и в малом гении, и в том, что никогда не делали - а для Антона Семеновича я - первая девушка его - и, даже, если не делали, то возьмутся - и сразу у них получится, потому что - гении.
  Он нашел единственный ход, отчего я не наорала, а даже на миг забыла о потерянном колечке, о менструации и о разорванной пятке.
  Антон Семенович сразу мне залепил в лоб, как из мальчишеской рогатки с резинкой из аптеки:
  - Девушка, вы не подумайте плохое.
  Деньги у меня есть.
  А ещё я получу гонорар за водяную пушку для поливки роз в Зимнем саду - еще больше денег станет! - сказал, и в блокнотик что-то быстро-быстро пишет - как я узнала потом - свое новое изобретение.
  Я к деньгам не особо, да и молодость на деньги смотрит свысока.
  Но поразила меня его манера кадрить девушку - так даже коты не общаются.
  А Антон Семенович и не кадрил меня, он жил, хотя и стеснялся долгое время подходить ко мне.
  Ишь выдумал - "у меня деньги есть", словно я не приличная девушка из школы, а подзаборная тряпка из Панамы.
  Стали мы встречаться, тем более что Антон Семенович не жадный, а девушки любят, когда мужчина не жадный и в желтых ботинках.
  Мы с ним уже встречались неделю, а затем Антон Семенович в своей манере - просто и в лоб, будто сваю осиновую в скелет вбивает - предложил:
  "Сходим на нудистский пляж!
  Люди раздеваются и ничего друг от друга не скрывают.
  Я хочу посмотреть, как устроено твое тело!"
  Ну как я откажу своему мужчине, да и на столь оригинальное предложение, будто Антон Семенович не изобретатель, а - артист театра!
  Дорога у меня к нудистскому пляжу протоптана, натоптана - часто я загорала нагишом - освежает.
  Мы пришли на нудистский пляж, и Антон Семенович не раздевается пока, а внимательно смотрит на меня, словно я - капуста, а он ждет кочерыжку.
  Каждая девушка мечтает раздеться догола в компании мужчин, но делает вид, что стесняется, и я играла свою роль, словно скрипку Нострадамуса мучила в своих тонких пальчиках.
  Пальчики у меня тогда еще не растолстели, но и сейчас - любо-дорого, а не пальчики!
  Я скинула одежду быстро, тем более что нижнего белья не носила, и сейчас редко ношу, словно кошка.
  Антон Семенович, хоть и крепился, хоть и задумал изобрести что-то на основе формы моего великолепного тела, но как увидел меня голую, так ум из него вылетел, как соловей из гнезда кукушки.
  Пенсне у него запотели, губы засохли, и он выговорил едва, будто гномы ему в глотку запихнули Медную Гору:
  "Да у тебя ТАМ Райские кущи!"
  Вот тогда я услышала о Райских кущах.
  Я не брила волосы ТАМ, а они росли щедрой подушкой - угольные, блестящие, жесткие, черные, чернее ночи в нашей Ялте.
  Огромный треугольник волос - загляденье, и, по мнению Антона Семеновича - Райские Кущи.
  Я, Сергей Петрович, и сейчас не хуже выгляжу, чем в молодости, будто меня с каждым годом отшлифовывает время и муж мой.
  ОГОГО Я!
  Если бы не муж мой Антон Семенович, и не моя женская честь, а честь свою я блюду, то пустилась бы я с тобой, Сергей Петрович, во все тяжкие, словно матрос пускается в пляс в портовом кабаке.
  Кажется мне, что в тебе, Сергей Петрович, сокрыта мужская сила огромная, будто ураган Карина в США.
  Кто твою силу растормошит, тот получит в себя заряд бодрости равный силе шаровой молнии.
  О шаровой молнии я узнала от своего мужа - Антона Семеновича, от него я много что узнала за время нашей совместной жизни, вплоть до того, что у нашей Императрицы унитаз на колесиках.
  Антон Семенович в постели силен, но силен, когда не забывает.
  Иногда остановится не к месту, задумается, а затем бежит из опочивальни в свою лабораторию - гений!
  Ты, Сергей Петрович, в лабораторию во время любви со мной не побежал бы - потому что я горячая, словно скала под солнцем.
  И нет у тебя лаборатории, и, может быть, кровати нет с пружинным матрасом.
  Чудеса - раньше люди спали на сундуках, на земле, а теперь - на матрасах нового поколения.
  Оказывается, что матрас с соединенными пружинами уже выходит из моды, как Солнце выходит из моря.
  В моду вошли матрасы с независимыми пружинами и водяные матрасы для жен рыбаков.
  По мне - так наши старые матрасы лучше - как для сна, так и для любодействия.
  Ты же, Сергей Петрович, наверно, забыл о матрасах, как крот в клетке забывает о земляных червях.
  Забыл о матрасах? Да? - Антонина Симеоновна снова пытливо смотрела в глаза бомжа, и не ждала ответ.
  Возможно, если бы "Сергей Петрович" чудесным образом ответил, то Антонина Симеоновна потеряла бы к нему интерес, как к индийскому кино, которое заканчивается смертью главного героя, а не его свадьбой.
  Сергей Петрович молча улыбался, лучился энергией, и Антонина Симеоновна продолжала, будто шла по мелководью:
  - Может быть, у тебя матрасов - сотня в твоём дворце, Сергей Петрович.
  Все думают, что ты нищий бомж, а ты - Принц с Белым Конем в стойле.
  Принцам часто приходит в голову вякая блажь, наподобие сиденья на скамейке на набережной.
  С детства у Принца все есть, вот и тянет его к противоположному - к тому, что ничего нет.
  Цари любили по ночам одеваться нищими и так бродили по городам и селам, будто Вечные жиды.
  Наверно нет больше радости для Принца или для Царя, чтобы, когда его взяли, потому что он прикидывается нищим - за шкирку, а он тут и откроется, словно устрица с жемчужиной:
  "АХАХА! Я - Царь! Трепещите! Не узнали?"
  Может быть, ты каждый вечер уходишь на край города, где у тебя стоит шикарная красная карета с двигателем в триста лошадиных сил?
  Нет, не красная, потому что красная для нас, для женщин, а у тебя черная или белая, словно зубы школьника.
  Сергей Петрович, почему у тебя зубы здоровые и белые?
  У бомжей либо нет зубов, либо они - черные, как грязь под ногтями землекопа.
  Но даже, если у тебя яхта, а бомжевание - прихоть, хотя и долгая, то это - твое дело, как мое дело - забота о своем муже-изобретателе.
  Я даже иногда впадаю в крамолу, думаю, что, может быть, высшее предназначение человека - просто так сидеть на скамейке, и это сидение намного значительнее, чем Дворцы, яхты и кареты красного цвета.
  Если бы я овдовела - ох, типун мне на язык, или мы бы повстречались, а я - неженатая, что тоже - чушь, то ты привел бы меня на свою яхту с золотыми поручнями и канарейками в золотых клетках.
  Люблю канареек, только они голосят слишком громко, будто сумасшедшие собаки.
  Ты бы привел меня, Сергей Петрович, на яхту огромную, и мы бы поплыли в дальние страны, где живет счастливая Ассоль.
  Ходила девка на берег, не работала - все работали, а она только на берегу ждала богача, и дождалась.
  Мы бы с тобой отплыли от Ялты на безопасное расстояние, ты бы меня привел в каюту, где белая кровать три на три метра.
  Я бы скинула свои немногочисленные одежды - жарко, поэтому одежд на мне немного, как перьев на ощипанной курице.
  Ты бы принес шампанское в серебряном ведерке со льдом из Антарктиды.
  Дорогой лед, но я его заслуживаю, потому что каждая женщина - клад.
  Ты бы скинул свои тренировочные штаны, сандалии, снял бы майку-тельняшку и прыгнул на кровать, как морж из Ледовитого Океана.
  Я бы тебе показала Ялтинскую Камасутру - мама, не горюй!
  Индийская Камасутра по сравнению с моей страстью, всё равно, что бычок в томате перед белугой с икрой.
  Но это, Сергей Петрович, даже не мечты, а представление о мечтах, потому что я - мужняя жена, и мужа своего Антона Семеновича чту превыше всех Звезд.
  Он изобрел и изобретет, а самое главное, что он меня любит, и я его за это люблю пламенной страстью пионерского костра.
  Ты в детстве, Сергей Петрович, в пионерский лагерь "Артек" ездил по путевке?
  Ну, молчи, молчи, как Медведь Гора.
  Через костер прыгают только пьяные люди, у которых нет денег на дискотеку.
  Пионеры тоже прыгают, но не потому что они пьяные, а оттого, что нас заставляли для фотографий в газету "Пионерская Правда".
  Я прыгнула, а огонь мне полоснул по промежности горячим языком.
  Больно, но спасли меня трусики, потому что все девочки в те времена носили трусики.
  И дело не в пионерских кострах, а в природе человека, в его культуре, когда положено носить трусы - и точка.
  Парни, когда прыгали через костер, их яйца...
  Ах, Сергей Петрович, я не досмотрела, а ты улыбаешься - два яичка я тебе принесла, положила в коробку, а они на солнце стухнут, как зад теленка. - Антонина Симеоновна из корзинки извлекла белую салфеточку с золотой каемкой, прикрыла яички, как свадебный торт. - В магазине "Всё по тридцать девять" покупала салфеточки - недорого!
  Все товары по тридцать девять рублей, и цена заморожена, словно в морозильнике моего холодильника "Бирюса".
  Раньше, когда мы под Украиной стояли, у нас не было магазинов "Все по тридцать девять", и, наверно, не так уж и плохо.
  По тридцать девять гривен никто не станет покупать салфетки, а по тридцать девять рублей купят, потому что в четыре раза дешевле, чем по тридцать девять гривен.
  Мне гривны нравятся, а к рублям я не привыкла - странные они, потому что - русские.
  Русские всегда загадочные, подобно облакам на горизонте.
  То ли дождь пойдет, то ли буря грянет, то ли облака рассеются - по ним не скажешь, как и по русскому лицу.
  А китайцы и вьетнамцы - простые, словно три копейки в базарный полдень.
  Лица их - простые, разговаривают просто, а кто их знает, что у них в уме - может ножом в спину пырнут.
  Китайцы на наш рынок привозят яйца из Симферополя, а врут, будто из Днепропетровска везут.
  Врут нагло, словно никогда в воду на свои рожи не смотрели.
  Я Днепропетровские яйца хорошо знаю, они - гладкие, белые, большие и с золотым желтком.
  Симферопольские - меньше и с душком, будто их с Луны привезли.
  А теперь, поговаривают, что яйца из Йошкар-Олы везут за три тысячи верст, как узников.
  Яйца не тухнут, потому что в них химию добавляют ядовитую.
  Я просила Антона Семеновича, чтобы он провел анализ яиц из Йошкар-Олы, но Антон Семенович никак время не находит на яйца.
  Я нашла время на яйца для тебя, Сергей Петрович, а муж не найдет времени на яйца для меня - парадокс и чудно.
  Тебя, наверно, Сергей Петрович, яйца твои мужские мучают, потому что ты вроде бы, как без женщины.
  Может быть, у тебя их - сотня в гареме, или даже, если ты взаправдашний бомж блаженный, то у тебя молодка бомжиха пасется.
  Или ты рукоблудством занимаешься, словно древний пастух?
  Если бы мы поплыли на твоей яхте по странам и по континентам, то я бы не допустила, чтобы ты сам с собой себя любил.
  Неуважение к девушке, когда мужчина рядом с ней рукоблудствует, словно пес трется о дерево.
  Мы бы приплыли в Мекку, Джидду, Эр-Рияд, или в Калькутту.
  Но в Москву бы не приплыли, потому что яхты в Москву не плавают.
  Антон Семенович изобретал воздухоплавательную яхту, даже получил за неё Премию, но яхта так и не пошла в производство, оттого, что требует на постройку только красное дерево, а оно нынче дорого, дороже, чем лук на рынке.
  Без лука не обойдёмся, Сергей Петрович, и без яиц не обойдемся, без куриных.
  Я вкрутую варю яйца лучше все в Ялте, и это не сон и не ложь, как китайцы врут, это - чистая правда.
  В детстве мои подруги мечтали, что станут певицами и актрисами театра или синематографа.
  Я же мечтала, что научусь варить яйца вкрутую лучше других.
  Кажется, что простая мысль, но для меня лучше одно хорошо сделанное дело, чем розовые мечты без трусов.
  Конечно, я и другие дела делаю отменно, но яйца вкрутую - моя гордость.
  Сначала я варила яйца по времени - поставила, вода закипела, бросила яйца, а они сварятся, и, потому что люди ошибочно думают, сварятся вкрутую в любом случае, даже, если ты варишь их три часа.
  Затем я поняла, что если перевариваю яйца, то это равняется убийству человека.
  Переваренное яйцо ужасно, оно хуже вурдалака в подвале или снега в Ботаническом саду.
  Вспомнила, а то забуду: в Ботаническом саду, когда снег выпал - сугробы намело до промежности.
  Я иду и смеюсь, потому что снег в Ботаническом нашем саду - не смертелен.
  В Сибири снег несет смерть, а в Ялте - забаву - так афроукраинцы радуются гуманитарной помощи из США.
  Под снегом я увидела бабуина, или павиана - в Японии макаки живут в специальных зоосадах около горячих источников.
  Морда у обезьяны красная и зад - красный, так что неотличима морда от зада.
  Я подумала, что в наш Ботанический Сад завезли из Японии или из Гагр бабуинов с гамадрилами и павианами.
  Гордость в моем сердце скакнула выше двенадцати баллов по шкале Рихтера.
  Ялта по количеству бабуинов и гамадрилов сравнится с США, и нам вышлют гранты на развитие бабуиноводства.
  Но, когда я подошла ближе, то поняла, что не бабуин сидит под снегом, а - работница ЗАГСА Ингеборга Вильнесовна к скамейке примерзла, словно слива.
  Лицо у неё покраснело после выпитого - праздновали, а затем ещё и посинело по морозу, словно Мороз Синий Нос ей в женихи набивался.
  Ни Мороз Синий Нос, ни другие женихи больше не шли к Ингеборге Вильнесовне, потому что она всех отшивала, называла свиньями.
  Вот и замерзла на скамейке одна, без кабана с щетиной и слюнявым рылом.
  Не до смерти замерзла, потому что я позвала милицию, и Ингеборгу Вильнесовну отвезли в больницу на разморозку, как в русскую печку.
  По дороге водитель кареты скорой помощи забыл и привез Ингеборгу Вильнесовну в роддом, в родильное отделение.
  Акушер-гинеколог Илья Михайлович, как глянул в лицо Ингеборги, так и посинел от ужаса, словно краб.
  Он подумал, что Ингеборга Вильнесова умирает от родов.
  Еще больше переполошился, даже бросился диссертацию писать на тему преждевременных родов, когда не нашел в женщине ребенка.
  Выслали отряд фельдшеров и добровольцев, чтобы в снегах нашли потерянного ребёнка Ингеборги Вильнесовны.
  О чем я говорила, увлекающаяся? О яйцах?
  Яйца вкрутую - наука наук!
  Я рассказывала родителям о способах варки яиц вкрутую, но они с подозрением слушали, будто я сошла с ума на крутых яйцах.
  Вода соленая, вода перченая, вода сладкая, вода с вареньем, вода с кочерыжками, вода с кожурой яблок для варки яиц - всё перепробовано, будто я изучала Вселенную на яйцах курицы.
  И, когда я думала, что достигла высот в варке яиц вкрутую (я гордилась своими достижениями не меньше, чем академик гордится званием придворного библиотекаря) на нудистском пляже я повстречала Хон Гиль Дона - парня со свирелью.
  Не Хон Гиль Дон, и уже не парень, и без свирели, но похож, очень похож - вылитый Хон Гиль Дон в молодости.
  В детстве я посмотрела спектакль заезжего цирка города Пекина "Хон Гиль Дон - парень со свирелью".
  Хон Гиль Дон свирелью расправлялся с врагами, будто косой косил головы закопанных пленных.
  С тех пор образ китайца для меня - Хон Гиль Дон со свирелью.
  На пляже я увидела старца китайца - борода ниже пояса, брови, словно два крыла, и усы в бороде, всё - седое.
  Лобок китайца чисто выбрит, ни волосинки, или стерты волосы на лобке от постоянных упражнений со свирелью.
  На нудистский пляж мудрец пришел, потому что для цивильного пляжа у него нет плавок, а вшей из бороды и усов необходимо вымыть и высушить на Солнце.
  Я, прекрасная в своей молодости и сиянии, пару раз прошла мимо иностранца, а китайцы для нас - тоже иностранцы.
  Груди мои подняты, а теперь они налились, не так высоко задраны соски, но сейчас - еще лучше.
  Ноги мои - вразлет, а ягодицы - Золотое Зерцало.
  Хон Гиль Дон заинтересовался мной, я это заметила, но вида не подавал откровенно, иначе получил бы по мордасам, несмотря на то, что он иностранец со свирелью.
  Я угостила китайца вареным, по своему рецепту, куриным яичком.
  Он с голодухи набросился на яйцо - так мурена набрасывается на бычка.
  Глотал яйцо почти с остатками кожуры, будто питон разоряет гнездо попугая.
  Я думала, что Хон Гиль Дон похвалит меня за мою доброту, отблагодарит китайским нефритом, а каждый китаец обязан носить с собой нефритовую жабу.
  Но китаец оказался бедным и, как мне показалось сначала - неблагодарным.
  Он с дикими воплями горного козла выплюнул яйцо, побежал к морю, прополоскал рот (а только что в этом месте растаман свои шортики стирал) и уже вернулся ко мне умиротворённым, как ты, Сергей Петрович, умиротворен.
  Он извинился за проклятия, которые обрушил на мою голову и поведал, почему так переполошился.
  Хон Гиль Дон - непревзойденный мастер Поднебесной по варке яиц вкрутую.
  Секрет варки яиц вкрутую передавался в его роду из поколения в поколение от первой человекообразной обезьяны.
  Но волею Судеб Хон Гиль Дон, или как его звали по-китайски - не знаю, остался последним в своем роде, мастер варки яиц без учеников и родственников.
  Он отправился по Миру в поисках достойного ученика, который не только отрастит седую бороду и усы, но и примет в себя рецепт варки яиц вкрутую - так жена принимает достойного мужа.
  В Китае Хон Гиль Дон не нашел достойного ученика, а учениц он не искал.
  Но на нудистском пляже в Коктебеле Хон Гиль Дон понял, после того, как попробовал моё вареное яйцо, сказал, что хуже вареных яиц ранее не едал, и догадался, что смерть его близка, и она в моем яйце.
  На пляже Хон Гиль Дон передал, поведал мне рецепт варки яиц вкрутую.
  Китайский мастер мне открылся не, потому что я, по его мнению - достойная из наидостойнейших в кулинарии, а оттого раскрылся, что я поразила его своей красотой.
  Раньше Хон Гиль Дон не обращал внимания на голых женщин (возможно, поэтому его род прервался).
  С тех пор я варю самые лучшие в мире яйца вкрутую - так золотой слиток в руках умелого ювелира превращается в золотой шарик.
  Я не скажу тебе, Сергей Петрович, рецепт варки яиц вкрутую, потому что мы с тобой недостаточно близки для передачи друг другу родовых тайн.
  Открою только одну тайну варки - два яйца.
  Только два яйца можно варить вкрутую в одной посуде.
  Ни одно, ни три, и ни любое другое количество, а - только два.
  Связано ли это с Кармой, или с техническими особенностями ковшика для варки яиц вкрутую, или с самими яйцами, но другое количество яиц только ухудшает результат - так ложка дегтя окрашивает волосы блондинки в навозный цвет.
  Запомни, Сергей Петрович - два яйца!
  Я долго думала над загадкой варки только двух яиц и пришла к выводу, что в природе у каждого существа - два яйца.
  И куриные яйца, хотя они и варятся, но даже вареные вкрутую остаются живые, потому что передают жизнь нам.
  А живые яйца имеют смысл только, когда их два.
  Сегодня я разговаривала с давней своей знакомой Раисой Яковлевной, душкой.
  У неё муж, а мужа оперировали и одно яичко удалили.
  Затем пришили яйцо от поросенка, и - функционирует нормально, лучше, чем от человека.
  Раиса Яковлевна рассказала удивительное из своей юности, будто в воду камни бросала и не заметила под водой водолаза.
  Она однажды смотрела (в молодости) на облака, лежала на траве и стала невольной подслушивальщицей и подглядывальщицей - так солдат не хочет, но подглядывает в окно женской бани.
  Раиса Яковлевна уверяла меня, что видела парня и девушку, которые пили водку из горла, и совершали этот грех впервые, будто плыли по реке ртути.
  Раиса Яковлевна, в детстве - Раиса, или - Райка, сказала мне, что с того дня по сегодняшний мучается вопросом - кто эти двое?
  Мишка Борт и Ленка Адаменко или нет?
  Так, Раиса Яковлевна, якобы и не открыла тайну.
  Но только сейчас, когда я сижу рядом с тобой на скамейке, Сергей Петрович, я нашла несоответствие в рассказе моей, если скажу, что лучшей подруги - совру, но она - близкая подруга, как тополь и березка.
  Раиса Яковлевна, а тогда - Райка - у меня в саду растут Райские яблочки, их называют райками, я тебе, Сергей Петрович, когда созреют, принесу - когда её сверстники напились водки и заснули, при этом до секса у них дела не дошло, подошла и тоже отхлебнула из бутылки водки.
  Она СМОТРЕЛА в лица спящих, потому что сказала, что лица у них от водки покраснели, словно морковки.
  И сейчас меня озарило вспышкой магния - если Райка видела их красные лица, то почему мне сказала, что не знает, кто это были?
  Если бы Мишка Борт и Ленка Адаменко, то Райка бы их узнала, а, если - не они, то зачем она мне сказала, что всю жизнь думает - Мишка Борт и Адаменко, или - другие.
  Несоответствие теперь мне не даст спать, пока я не припру к саманной стенке Раису Яковлевну.
  Кого она видела пьющих, с красными лицами в Ботаническом саду?
  И почему врет, или искажает правду, словно в кривом зеркале увидела отражение кривого лица в другом кривом зеркале.
  Я никогда не вру, и электрические скаты не врут.
  Некоторые животные похожи на людей, а другие отличаются сильно, как верба и лосось.
  Электрический скат по строению организма и по уму очень схож с человеком - мне так муж мой Антон Семенович говорил.
  Скат, хотя казалось бы - внешне отличается от нас, но на самом деле у него сходства с человеком больше, чем у козы или у гориллы с большими ноздрями.
  Известно ли тебе, Сергей Петрович, что чем больше у самца гориллы щеки, тем выше положение он занимает в горилльей стае?
  У вожака стаи всегда самые большие щеки, как у Елизаветы Абрамовны груди.
  Щеки большие ли делают гориллу вожаком, или, наоборот, как только горилл становится вожаком, то у него вырастают щеки, словно сиськи у бабушки на пляже.
  У тебя нет щек, Сергей Петрович, и ты не вожак, потому что у тебя и последователей нет.
  Но добрый ты, Сергей Петрович, добрый, а вожак стаи горилл - не добрый.
  Вожаки не бывают добрые, как и цари, а блаженные - всегда добрые, если, конечно, не проклинают на чем свет стоит за то, что скушала свинину в пост.
  Может быть, Сергей Петрович, доброта твоя - показная, наигранная, словно костер в сугробе?
  Вроде бы греет огонь, а скоро потухнет! - Антонина Симеоновна снова пытливо смотрела в глаза "Сергея Петровича", но видела только отражение неба и искорки доброты: - Доброта, если она есть - то есть, а, если нет доброты, то её не подделаешь, как не подделать швейцарские часы.
  Самец гориллы, вожак стаи горилл с детенышами, даже, если бы и хотел, но луч доброты не осветил бы его мохнатое, как помело бабы, лицо.
  Одно время я потеряла веру в доброту людей, словно с меня доброту ураганом смыло с грязью и мылом.
  На второй год после свадьбы я приревновала своего мужа изобретателя Антона Семеновича к неизвестной женщине с белыми волосами и огромными ягодицами.
  Почему с белыми волосами и огромными ягодицами, похожими на корабль?
  Потому что у меня волосы - черные, и ягодицы - стройные, а женщины ревнуют всегда к себе противоположным, так бородатый карлик тянется к лысой баскетболистке.
  В молодости кровь быстро несется по жилам и венам, или по капиллярам - не изучала я строение человека должным образом - и все мы делаем быстро, словно спешим в жизнь.
  Ревность моя сжигала меня, но открыто я не выступала против Антона Семеновича, потому что - глаз не видит, сердце не болит.
  От переживаний у меня высыпали прыщи на левой ягодице, и пошел дурной запах изо рта, словно я не девушка молодая, а - дракон с Иваном Царевичем в желудке.
  Секс мой затух, и обязанности в постели я выполняла с бухты-барахты, как старая шлюха, которой пора на погост.
  Антон Семенович не замечал изменений в моем настроении и потухшего секса, потому что он - гений, но гений в изобретениях, а не в рассматривании человеков.
  Он приходил вечером, или под утро - иногда пьяненький, но не пьяный.
  Я с задором сыскной собаки выискивала на его одежде, на щеках и на лобке следы сексуального преступления против меня, но ничто не находила, словно вся изобретательность Антона Семеновича уходила на прятание следов преступного секса.
  Затем я раздевалась донага и молча опускала своей великолепное, а в наготе - еще и шикарнейшее - тело на белую хрустящую простыню.
  Иногда я надевала на шею серебряную цепочку, потому что полагала, что серебро не только злых духов отгоняет, но и приманивает мужчин.
  Я думала, что серебро очень дорогое - в смутные времена мы жили бедно, но на самом деле оно - дешевое, и золото тоже дешевое, как стиральный порошок.
  С серебряной цепью на шее, словно кавказская овчарка Абай я взирала на своего мужа, а он изредка бросал на меня взгляды - пустые и холодные.
  Антон Семенович присаживался к столу - я всегда накрывала для мужа стол, в любое время, потому что - измена, предательство, ревность - не повод к тому, чтобы муж оставался голодным.
  Сначала накорми предателя, а затем - убей его.
  Антон Семенович кушал разварную картошку желтую, словно яичный желток из яиц Днепропетровских курочек.
  Он и сейчас в первую очередь кушает вареную картошку, а картошка в Ялте всегда дорогая, потому что - привозная, с Севера.
  Из Москвы теперь нам повезут картошку, из Тулы и Серпухова.
  Но разве Московская картошка перебьет нашу... ах, теперь уже - зарубежную - Днепропетровскую?
  К картошке я обязательно поджаривала и сейчас поджариваю кусок мяса, похожий на проекцию Евразии на сковородку.
  Без мяса нет для мужчины ни ужина, ни завтрака, ни обеда.
  Пусть вегетарианцы в своих Англиях кушают творог и траву, и носы у них от творога и травы вырастают, а из ягодиц постоянно выходят отработанные газы - я тебе говорю, Сергей Петрович.
  Наши мужчины кушали, кушают и будут кушать мясо, иначе Ялта в одночасье скроется под водой.
  Маринованные огурцы, помидоры, свежая зелень, фрукты, свежий хлеб, козье молоко и овечий сыр, пирожки с капустой и яйцом, с яблоком и корицей, с клубникой и черешней.
  Антон Семенович кушает, а запивает все домашним греческим сладким вином.
  Я всегда беру вино у Маринатос: у их бабки брала, у детей брала и у внуков возьму.
  Сладкое, тягучее, подобно греческой песне на чужбине.
  Я тебе когда-нибудь принесу греческого вина, Сергей Петрович.
  Или ты без вина хорош - словно статуя Свободы на Американском острове?
  От греческого вина щеки у Антона Семеновича краснеют, и он налегает на картошку, будто голодный кобель на сучку.
  Самое главное для Антона Семеновича - вареные по моему рецепту - яйца.
  От вареных яиц Антон Семенович закатывает глаза, словно боров и мычит подобно бешеной корове.
  Во время трапезы Антон Семенович поднимается - я никогда не угадывала, в какой момент он встанет из-за стола, потому что изобретатель непредсказуем, как песочные часы в лапах людоеда.
  Антон Семенович иногда со стаканом вина в правой руке подходит ко мне, а я - ах, как хороша обнаженная, и кожа моя прохладная, всегда прохладнее, чем воздух вокруг меня.
  Внутри все горит печным пламенем, а снаружи я - Снежная Королева.
  Антон Семенович рассматривает меня, но не как женщину, а - математическая модель перед ним, бухгалтерские счеты или пробирка.
  Высчитывает, рассчитывает, губы его шевелятся - так двигаются пальцы по цифрам на машинке.
  Затем он медленно раздевается, ложится на меня, словно на гладильную доску, и через десять-двенадцать движений заканчивает процесс бессмысленных телодвижений.
  Потом Антон Семенович слезает, не смотрит на меня, ничто не говорит, одевается - не подмывшись - все вы, мужчины - грязнули, садится за стол и опять молчаливо кушает - так ужинает сторож-некрофил на кладбище.
  Иногда он закуривает сигару, хотя по жизни не курит, и опять разглядывает меня оловянными очами.
  Минут через пятнадцать снова раздевается, подходит и любит меня минут пятнадцать-двадцать.
  Только я начинаю его прощать, вхожу в раж, щеки мои становятся черешневые, но тут Антон Семенович заканчивает во второй раз, слезает, словно через забор перелазил - и снова одевается и подсаживается к столу - к десерту.
  Я лежу, молчу - злая в своей ревности, потому что уверена, что Антон Семенович с другой женщиной так не поступит бездушно и жестоко, как со мной.
  Через половину часа раскачивания в кресле-качалке Антон Семенович опять раздевается, подходит ко мне решительно и берет в грубой, я бы сказала - в извращенной манере, непристойной и присущей хулиганам и мародерам.
  Иногда - садистки сзади, иногда... не скажу тебе, Сергей Петрович, потому что об интимном я с незнакомыми мужчинами не говорю, словно мне язык пришили к зубам золотыми нитками.
  После третьего раза Антона Семеновича начинает разговор, обычно, долгий и хозяйственный: о починке забора, о ценах на вишню, о незрелых персиках из Колхиды, о Днепропетровском молоке.
  Я впадала в истерику, словно меня переключили на женский канал.
  "Антон Семенович, дорогой, ну хватит тебе из себя петуха с отрезанной головой корчить передо мной.
  Скажи, кто она!
  Она - толстая, как рыба-кит?
  У неё огромная нижняя лиловая негритянская губа?
  Она - прославленная изобретательница афрочехословачка?
  Она - блондинка со стажем и огромными вислыми грудями и тонкой беличьей талией?
  Ах, Антон Семенович!
  Моё сердце подошло к обрыву и глядит вниз, в бездонную яму, откуда слышны адский хохот и скрежет зубовный.
  Ты же, найди хоть слово утешения и оправдания, тогда я слезу с кровати и накину на своё тело синий халат с золотыми фазанами.
  Если бы ты не отдавал всё время любовнице, а работал бы в своей лаборатории, то на гонорары мы бы купили маленький домик с небольшим садом, где растут цветные цыганские розы.
  Я бы ждала тебя у окна, глаз бы не смыкала, будто мне Борисовские спички в веки вставили.
  Но ты, коварный и злой, холодный и гадкий, изменяешь мне с отвратительной бабой, которая в школе получала двойки по географии и по чистописанию".
  О бабе я выдумывала, и двойки её выдумывала, чтобы слова сильнее жалили печень и сердце моего мужа.
  Но он оставался безучастным к моей душе, хотя секс мне отдавал исправно и с математической точностью, словно в мошонку вшил будильник.
  Антон Семенович отвечал, что нет надобности в маленьком домике с резными ставнями и маленьком садике, потому что у нас огромный дом и роскошный огромный сад с розами и морем других, не менее ценных, цветов.
  Мужские оговорки - где вам до розовой мечты молодой капризной женщины с прыщами на левой ягодице!
  И, когда моё терпение иссякло, когда негодование переполнило край чаши, Антон Семенович открылся мне бутоном чайной розы.
  Нет, я бы не убила Антона Семеновича, не отравила его и не сбросила бы с нашего просторного балкона.
  Я бы изменила своему мужу Антону Семеновичу с самым отвратительным любовником, желательно - психбольным и с дурной венерической болезнью.
  На примете я держала майора милиции Лёшеньку и директора рынка - Василия.
  Лёшенька постоянно цеплял от уличных девок какую-нибудь заразу - так кошка приносит домой груду репьев.
  Как бы Лешенька не охранял своё здоровье, но ему не везло, как собаке Герасима Муму.
  Он прелюбодействовал с Ленинградскими белокожими красноглазыми девушками альбиносами, полагал, что все Ленинградки - культурные, поэтому - без венерических болезней, оттого, что обыденный секс для них - слишком груб.
  Но попадал на тоненькую Ленинградку, которую грызли все венерические болезни, вплоть до Африканских, потому что она работала в библиотеке и каждый час сдавала свое тело внаем любопытным читателям из Нигерии.
  Или Лёшенька шёл спать с кривоногой невзрачной якуткой, похожей на журавля после трепанации черепа.
  Лёшенька думал, что на столь некрасивую женщину не позарится даже тундровый лис.
  Но оказывалось, что тундровая женщина переспала со всеми геологическими партиями и нефтяниками, которые проходили через её селение и чум, а вдобавок больна проказой, сибирской язвой и медвежьей болезнью.
  Вот с каким мужчиной я бы изменила назло мужу своему Антону Семеновичу.
  Или с Василием - с ним всё ясно, потому что торговки обычно вносили арендную плату за место - своей бурной натурой.
  Сальмонеллёз, птичий грипп, триппер, - всё шло по кругу к Василию, словно он катался на гонорейной лошадке из карусели.
  И с Василием я бы изменила - словно девица по воду пошла.
  Но Антон Семенович открылся, и я поняла свою несостоявшуюся ошибку, и осудила за ревность неправильную, преступную - как если бы я сейчас с тобой пошла на оргию, Сергей Петрович.
  Приходит ко мне однажды Антон Семенович, а я по привычке халат скинула, бусы на шее поправила и обнажённая в кровать - бууух!
  Антон Семенович покраснел, на меня очи таращит, словно красивый таракан изобретатель и срывающимся ломким голосом кастрата вопрошает:
  - Антонина Симеоновна! Любовь моя! Как-то это уж слишком, прекрасная.
  Пожалей мою хрупкую застенчивую натуру, а то сразу обнажилась и в кровать.
  Мне совестно и неловко, будто я проскакал на розовом коне под линией электрического телеграфа.
  - Тебе, Антон Семенович, неловко по-телеграфному? - я рот раскрыла шире мегафона. Ничто не понимаю, а стыд свой не прикрыла, зато ладошкой на всякий случай прыщики на левой ягодице закрываю, будто шторкой в театре грез: - Ты каждый раз кушал, входил в меня по три раза - так кобель набрасывается на обидчика хозяина.
  Я терпела, я не выказывала свою ревность, не вырвала волосы твоей любовнице блондинке, а ты меня использовал по три раза и причем, третий - в особой, извращенной форме, меня - былинку полевую тонкую.
  (Былинка с грудями и ягодицами - ОГОГО!)
  Антона Семеновича чуть удар не хватил, шаровая молния у него в голове играет, глаза выкатываются навсегда.
  Я почувствовала неладное, несоответствие действительности и прошлой действительности - так юмористы шутят.
  На всякий случай я повернула разговор к шутке, сказала, что всё выдумала, потому что - проказница.
  Моё объяснение охладило тело мужа градусов на сто, и он даже засмеялся, тихонько, но со значением - так смеются канцлеры тайной канцелярии.
  Антон Семенович выложил на стол из целлофанового черного пакета гору денег в банковских упаковках и с личной печатью Императрицы.
  - Моя дорогая жена! - Антон Семенович расправил грудь, потому что давно готовился к триумфу. - Может быть, в последнее время я вел себя не так, как прежде, но моя работа искупает и объясняет все - так опальный визирь приводит к падишаху вместо целостной наложницы белую верблюдицу.
  Сорок три дня я бился над изобретением, и, наконец, дело выгорело к радости Императрицы - по её личному заказу я изобретал, и к моему триумфу, потому что я в простом нашел более простое.
  Сорок пять дней назад специальный гонец из города Пиза в Италии, где отдыхала наша Императрица Анна Павловна, прискакал с донесением, три пары кожаных панталон просидел на лошади, пока скакал.
  Я ломаю гербовые печати на конверте, дрожащими руками достаю лист Её Величества и читаю приказ мне об Изобретении.
  "От Царицы и Великаго ейного Князя всея Русии в Ялту.
  Изобретателю нашему Антону Семеновичу Кулибину. - В нынешнем во 2015 году
   Ведомо нам учинилося, что на Ялте, наперед сего в Пизе, и в Милане, и в Доме Твоём, и в Симферополе, и в Феодосии городех, и за городом, и по переулкам, и в черных и в ямских.слободах по улицам и по переулкам, в навечери Пятницы кликали многие люди изобретения великия твои; да в Санкт-Петербурге чинится бесчинство: многие кошки и собаки поют животные песни, и в Господские ночи мяукают и гадят в Зимнем Дворце моем и в Летней Резиденции моей, а в городе Пизе подобного кошки и собаки не позволяют себе лишнего; многие-ж кошки и собаки бранятся меж себя всякою неподобною лаею, и жены и девицы бранят кошек и собак позорными словесы за гаженье во Дворцах моих.
   Кошки и собаки собираются на игрища сборища животныя, да одурмяненые-ж ходят и снова гадят и вопят, и без памяти опять же гадят в Дворцах Моих; и многие люди не успевают за ними стыд и срам убирать, игрецы бесовские - скоморохи с домрами, и с дудами, и с медведи ходят, и наступают в гаженья их и зверино и птичье пекут.
  И хохотали над нами в городе Пизе, что не справляемся мы с непотребствами кошек и собак во Дворцах своих, и не успеваем за ними убирать чисто.
   Посему повелеваем Мы, дабы впредь Ты изобрел изобретение, чтобы быстро и чисто за кошками и собаками испражнения ихние убирались без цвета, без запаха и без волнения.
  А ежели ты ныне и впредь учнешь коледу и плуги и усени и изобретать, то за такия супротивный Моему закону за неистовства, быти от нас в великой опале и в жестоком наказанье.
   И велено тот наш указ сказывать всяким людям всем вслух, и бирючем велено кликати по многие дни, чтоб тот наш указ всяких чинов людем был ведом, чтоб ныне и впред такого гаженья без уборки во Дворцах Моих не было.
  А ежели ты начнешь другие изобретательства чинить, но на мой Приказ об убирании за кошками и собаками изобретение не сделаешь, то по нашему указу наказуем будешь.
  А как к тебе ся наша грамота придет, и тыб в Ялте по улицам и по торжкам, и по крестцам, и по переулкам, и в Ялтинском уезде, велел кликати бирючем по многие дни, чтоб всяких чинов люди ныне и впредь помогали тебе изобретать уборку за кошками и собаками в домах Моих.
  
   Писан
   на Москве лета 2015, Декабря в 27 день".
   - По указу Царицыну, - Антон Семенович на стол косится, словно ястреб на шелуху от ореха, думает, что я стол приготовила своему любовнику, а не ему - я уже потом мысли своего мужа от него же и узнала, будто шла босиком по осколкам от разбитых бутылок пива Жигулевского, - я должен изобрести эффективное, недорогое, быстрое средство за убиранием кала и мочи собак и кошек во дворцах нашей Императрицы.
   Задача - простая вроде бы, но в простоте кроется загадка не меньшая, чем загадка теоремы Ферма на гробницах Египетских фараонов.
   Если кошка или собака нагадит на пол или на ковер во Дворце, как сейчас гадит, то лакей подбегает со специальным ведерком, тряпочкой и убирает и замывает за кошкой или собакой её кал.
   Но лакей с ведром привлекает к себе внимание, и уборка его не столь тщательная, потому что размазывается кал, источает зловоние, а после уборки на том месте остается пятно, похожее на разбитое сердце.
  Если же у собаки или кошки понос случится, то одно ведерко не поможет, и лакей побежит менять воду, а понос в это время нещадно смердит по дворцу, словно стая буйволов пробежала на пастбище.
  Нос Императрицы и её ближайшего окружения страдает от долгих уборок собачьего кала и кошачьего дерьма.
  Я с воодушевлением взялся за изобретение универсального средства уборки - так пилот дирижабля берется за рычаги управления летающей машиной.
  Но задача, поначалу легкая - что проще, чем убрать дерьмо за домашним животным? - оказалась, потому что простая с виду - сложная.
  Сначала я придумал передвижную колонну, в которую помещал тряпку для затирания пятен кала и мочи, ведро для воды, емкость с водой, корзину для отходов, швабру и ароматизатор на основе цветочной воды из Колхиды.
  Но сооружение - слишком громоздкое, и привлечет внимание Императрицы и ей любовников своим грохотом и видом, словно не машина для уборки испражнений кошек и собак, а - усовершенствованное огнестрельное оружие.
  Переносной или перевозной кошачий туалет на колесиках - позор для меня, как изобретателя и для страны, на которую смотрит с сарказмом Европейское сообщество и город Пиза в том числе.
  Я не знаю, как решают проблему убирания кала кошек и собак итальянцы в Пизе, но полагаю, что не лучшим образом решают, потому что решебников у них нет, словно они их сожгли на костре Джордано Бруно.
  Вино у итальянцев кислое, а от кислого вина умные изобретательские мысли в голову не приходят, потому что скисают еще в желудке.
  Затем я изобрел стат-с даму с широкой юбкой с оборочками, юбкой до пола.
  Дама исполнена из резины и железных механических частей, смазанных и составленных оригинальным образом.
  Механическая дама по запаху отличает человеческую мочу и кал от собачьих, и реагирует только на собачьи и кошачьи испражнения, так собака выбирает на поле один сорт блевотной травки.
  Когда Механическая дама почует объект для убирания - кал или мочу кошки или дворцовой собаки - она катит на колесиках к месту сбора и становится над кучкой, как пожарник становится под пожарным шлангом.
  Специальной турбонасос, работающий на угле, всасывает кал или мочу животного, а щетки шлифуют место обгаживания, словно мастерица шлифует узорчатое деревянное яичко.
  Довершает процесс уборки струя болгарской розовой воды, что распыляется над местом загаживания животным.
  Недостатки Механической дамы - шум, её нечеловеческое поведение и невозможность убрать каловые массы животного из-под кровати, куда, как известно, особенно любят гадить дворцовые животные.
  Шум я убрал придворной музыкой - когда Механическая дама находит испражнения кошки или собаки, становится над ними и включает турбонасос, одновременно включается и музыкальная шкатулка, что находится ниже пояса Механической дамы.
  Но и это проблема - проблема проблем.
  Удивительно, а иной раз и зловеще выглядят дамы, которые бродят по Зимнему Дворцу, иногда останавливаются, и у них играет музыка в животе.
  Я заменял музыку искренним женским смехом, записанным на патефонную лазерную пластинку, но хохочущая - часто среди ночи - Механическая дама ещё хуже, чем лакей с ведерком и тряпкой.
  В отчаянии я бился над решением задачи, потерял сон и покой, и, возможно, ум мой сместился в Мир изобретений, так как я не помню, что происходило в эти дни.
  Не накуролесил ли я, моя дорогая Антонина Симеоновна? - Антон Семенович трогательно коснулся рукой моего обнаженного плеча, и я пожалела, что его новаторский секс оказался вне сознания - так индейцы учат историю во сне.
  Но другое, успокоение пришло в меня, подобно ростку пшеницы в амбаре - Антон Семенович мне не изменял, а изобретал машину для убирания какашек и мочи кошек и собак из Дворца Императрицы.
  Всяк труд, и особенно - изобретение - хороши, если муж изобретатель не ходит к толстой сиськастой блондинке, которая получала двойки в школе.
  Я тогда устыдила себя и накинула халат на разгоряченное, неудовлетворенное (потому что Антон Семенович пришел в сознание и три раза меня не любил) тело.
  Антон Семенович продолжал взволнованно, словно спас человечество от столкновения со Звездой:
  - Много я изобретал, но каждое последующее изобретение для убирания испражнений домашних животных оказывалось хуже предыдущего, словно меня черт дергал за полу сюртука.
  Я отчаялся и пошел к морю за вдохновением - так Демосфен ходил к морю, и Аристотель заходил к морю и даже Архимед ходил к морю за вдохновением.
  Демосфен нашел у моря старую бочку и жил в ней подобно раку-отшельнику.
  Аристотель нашел у моря жену - Клеопатру, она обнаженная загорала на камне, и груди её белыми каплями расплавленного мрамора стекали по шелку кожи.
  Архимед нашел у моря расческу для бороды и радовался, словно дитя с мешком леденцов.
  Я же долго бродил по набережной, ко мне приставали: продавцы, цыганки, цыгане, цыганские дети, воры, барсеточники, карточные шулера, простутитуки, проституты, медведи, порядочные женщины, которым нужен муж на час или на всю жизнь.
  Но ни одно вдохновение не приставало ко мне, пока я не спустился в кусты, где заросли гуще.
  В кустах отдыхал мужчина солидной наружности, не без приятного блеска в очах и в котелке на голове, словно только что сошел с театральных подмостков, где задушил Дездемону.
  Мужчина предложил мне вина, затем я предложил ему вина, и снова он предложил, и опять я предложил.
  Я спросил его, где, Правда, где машина для уборки кала домашних животных из Дворцов Императрицы.
  Мужчина ничего мне не ответил сразу, а после пятого глотка произнес со значением, причем его палец с маникюром - голубой лак, а на нем золотые звездочки - смотрел в небо черное.
  "История! Обрати взор свой к истории, Антон Семенович!"
  После Откровения Никола пропал, то есть упал в колючки, а вытаскивать его мне тяжело и невозможно, потому что я сам в колючках.
  Обращение к истории меня привело на следующий день в библиотеку, где работает хромая и немая Валентина Исааковна, похожая на дуб, около которого бродил кот Ученый.
  Она принесла мне книги по истории, а среди них одна - "История психологии".
  На обложке читатель написал красной ручкой неприличное слово, но оно меня не остановило - так и Анна Каренина не остановила Скорый Поезд.
  Я прочитал в "Истории психологии" умную, как калькулятор, мысль - "Все познается на опыте"!
  Окрыленный и воодушевленный я вышел из библиотеки, без труда нашел на улице собачьи какашки, аккуратно - салфеткой из Макдональдса - взял их и завернул в другую салфетку.
  С какашками - а в моем кармане и под лучами моего изобретательского ума какашки превратились в ПРЕДМЕТ ИССЛЕДОВАНИЯ, КАТАЛИЗАТОР ИЗОБРЕТЕНИЯ - я вернулся в библиотеку и бросил собачье испражнение Валентине Исааковне под ноги, но так бросил, чтобы она не заметила моего коварства.
  Затем я с замиранием сердца отошел к окну и сделал вид, будто изучаю "Историю психологии", а сам наблюдал сквозь прозрачные страницы за библиотекаршей и её реакцией на собачий кал, похожий на халву Индусских купцов.
  Наконец, очкастая (я потом подарил Валентине Исааковне глазные линзы) библиотекарша заметила собачий кал, на котором зиждется Указ Императрицы.
  Старый опытный работник архивов, она не опоганила свой рот напрасными проклятиями в адрес кошки или собаки, нагадившей в библиотеке, а спокойно, по-деловому, выдрала листик из книги - я не видел автора и название книги, листиком собрала какашки и унесла их в сторону туалета, и с какашками унесла мою печаль и расстройство.
  С того момента изобретение средства и метода убирания какашек и сик домашних животных у меня пошло в ключе листов бумаги.
  Наконец, изобретение взошло пышным цветом моего ума!
  Я изобрел два листка бумаги, довольно плотной - для уборки какашек кошек и собак в Зимнем и Других Дворцах нашей необъятной страны с тунгусами и пленными афрополяками.
  Два листа движутся навстречу друг другу и встречаются под какашкой, приподнимая её, отделяя от пола или ковра.
  Один листок под какашку и другой листок под какашку.
  Опытным путем я получил, что почти вся какашка - и даже жидкая, поносная, и даже - сики, - оказывается на одном или двух листах - что не попало или упало с одного листа, автоматически переходит на второй - так академик переходит на уровень Сверхакадемика.
  Затем две бумажки с калом животного помещаются в специальный герметичный пакет - моё изобретение, туда же летит последняя деталь - подтирочная ароматная салфетка, которая убирает последние следы гаженья животного.
  Пакет плотно закрывается и опускается в карман сюртука лакея.
  На всё время уборки уходит несколько секунд - словно лакей летит на ракете моего изобретения.
  Наклонился, распрямился, а какашки уже и след простыл в его кармане.
  Со стороны даже не видно, что лакей только что убрал какашку с пола - так дама на приеме у родителей богатого жениха незаметно чешет себе под платьем.
  Бумажки, салфетки, пакетики занимают мало места, почти ничего не весят, поэтому всегда под рукой лакея, который мечтает посмотреть на Императрицу в бане.
  При этом не нужны специальные лакеи уборщики за кошками и собаками, потому что любой слуга (пусть он даже несет на подносе яства в покои дорогого гостя) в нужный момент поставит поднос на пол, быстро с помощью моего изобретения - два листка, салфетка и пакетик, уберет кал себе в карман, поднимет поднос и дальше пойдет, хоть на свадьбу брата.
  Императрица высоко оценила моё простое, но очень эффективное изобретение, по-императрицынски наградила деньгами и обещала, что и впредь будет обращаться ко мне за изобретениями, которые не только утрут нос жителям города Пиза, но и прославят Россию и наш ум далеко за пределами Украины и России.
  
  Не важно, чья власть в Ялте, но мой муж гений изобретатель Антон Семенович изобретает для тех и других, словно у него в голове рог изобилия изобретений.
  С тех пор я не ревную Антона Семеновича к выдуманным толстым грудастым блондинкам двоечницам.
  Если муж закидывается, ведет себя развязно и грубо, то значит, что он перекинулся в другой мир, работает над сложнейшей изобретательской задачей, и ничто в нашем мире не ощущает и не замечает, кроме плодов трудов своих, похожих на труды поэта Сергея Есенина!
  Поэзия - важно, но на фоне изобретений моего мужа Антона Семеновича не менее важен разговор с Раисой Яковлевной хитрющей!
  Никак её двойной язык, или - двойные стандарты - не выходит из моей многострадальной - потому что за всех страдаю - головы.
  Зачем она сказала, что не знает - Михаил Борт и Ленка Адаменко, или другие - давным-давно пили водку из горла.
  Она же видела их красные спящие лица, и сделала прокол, когда мне врала нагло, будто вела шхуну среди королевских пингвинов на осколках айсберга.
  Загадка загадок, и пока я её не разрешу, буду маяться как муж мой Антон Семенович, когда он страдал над темой быстрого, эффективного убирания какашек кошек и собак из Зимнего Дворца. - Антонина Симеоновна подняла со скамейки свое интересное тело, взяла корзинку, как символ власти домохозяек.
  Подумала, что можно сегодня ободряюще похлопать бомжа (или не бомж - а Принц?) по плечу, но передумала - вдруг, да увидит кто, или блоха перепрыгнет из бороды "Сергея Петровича" в ложбинку между грудей.
  - До скорой встречи, Сергей Петрович неопознанный, но удобный для разговора!
  Не забывайте, что вы - гражданин нашего города, и я возлагаю на вас большие надежды, что вы не женитесь на какой-нибудь шлюхе.
  Кушайте яйца, а то стухнут и станут бесполезными, как яйца старика! - Антонина Симеоновна сняла невидимую пылинку с затылка бомжа, вздохнула и пошла к магазину, что за углом, чтобы Сергей Петрович не увидел.
  
  В винном магазине "Ароматный мир" посетителей, кроме Антонины Симеоновны нет, и она смело подошла к приказчику, похожему на кеглю.
  Приказчик привычно улыбнулся, оскалил желтые зубы со сломанным, как у вурдалака, левым резцом, провел ладонью по прилизанным блестящим волосам:
  - Что изволите, Антонина Симеоновна?
  Для вас - самое лучшее, пусть даже нам в убыток, словно у себя кровь выцедили и вам отдадим.
  Вино, водка, коньяк, спирт?
  - Откуда ты меня знаешь, пострел? - Антонина Симеоновна без особого волнения вглядывалась в лицо и душу приказчика. Что-то неуловимо знакомое видела, или думала, что видела, но никак не угадывала - чьих он кровей, приказчик в "Ароматном мире". - Не Анны Ильиничны сын?
  Или - Шумахеров племянник из Кривого Рога?
  - Угадали, Антонина Симеоновна! Мама моя - Анна Ильинична Голдберг.
  Вы к нам в гости приходили или по делам, муж ваш, Антон Семенович - изобретатель талантливейший, он для меня колесо сделал ветряное - до сих пор крутится, как черт в солдатской бане, никак не остановится.
  Но для вас, Антонина Симеоновна, я бы и без знакомства самое лучшее вино из нашего магазина и со скидкой продал, потому что вы - удивительнейшая женщина, - приказчик сложил губы цветочком, щёлкнул себя пальцами по левой щеке.
  - Чем же я тебя удивила? - Антонина Симеоновна спросила, но тут же увела разговор в другое русло, потому что хоть и молод и хорош собой приказчик из винного магазина, но не на той ступеньке, где Антонина Симеоновна обитает.
  Прост, беден и безнадежно неинтересен в будущем.
  Бомж Сергей Петрович сто очков или миллион даст вперед юноши: - Почему я не видела тебя раньше в магазине, словно ты под прилавком лешего сторожил?
  Всех знаю, а тебя не видела, пострел.
  - Я надолго уезжал в Ригу, хотел рижское гражданство, да не заработал, словно у меня на лбу написано "фашист"! - приказчик без тени смущения, что провалил экзамен на гражданина Латвии, признался. Он вспомнил, что разговор с прекрасной женщиной - хорошо, а прибыль в карман лучше - та же прибыль пойдет на ублажение прекрасных женщин или прекрасных девушек - денег не принесет. - Поступил Кагор нового поколения - тридцатиградусный на морошке и на настойке полыни, что добавляют в Абсент.
  Чехословацкий Кагор "Золотая осень".
  - Тридцатиградусный Кагор с полынью? - Антонина Симеоновна заинтересовано приняла из рук приказчика бутылку, рассматривала золотые купола на этикетке, но среди куполов узрела и турецкий полумесяц. - Я заинтригована, потому что наслаждаюсь греческими винами, а другие пью изредка - ради разнообразия - так кошка иногда ходит в гости к волосатому мамонту.
  Сколько денег бутылка?
  - Вам, Антонина Симеоновна, со скидкой, - приказчик наморщил лоб, хотя обманывал себя. - Триста рублей.
  Семьсот стоит Абсент, сто рублей - Кагор обыкновенный виногоровский, от которого голова пухнет.
  Среднее арифметическое - семьсот плюс сто равно восемьсот, делим пополам - получаем четыреста и скида для вас сто рублей, в итоге - триста рублей за бутылку.
  - Однако, триста рублей за Кагор в Ялте - чревато последствиями для продающих. - Антонина Симеоновна уже решила, что возьмет тридцатиградусный Кагор, потому что он вписывался в сегодняшний распорядок дня градусами. Но держала продавца в напряжении, чтобы приказчик знал свое место у прилавка, как кот знает, что его места на подушке хозяина. - Я возьму, но больше за высокие цены к вам не приду, словно меня надули, как цыган надувает кобылу.
  Видано ли - триста рублей за бутылку Кагора.
  Туристы, пьяницы отдыхающие поверят, а я - нет!
  Антонина Симеоновна вертела бутылку в руках, словно полено для Буратино.
  Но тут стеклянная дверь магазина отъехала на скрипучем механизме (Антонина Симеоновна подумала, что, если Антон Семенович изобрел бы этот механизм открывания дверей, то с каждого открывания или с каждой двери получал бы денежку).
  Вошли две девушки - бедненькие, потому что одежка с рынка, но молодые и худенькие (опять же - худенькие, потому что бедненькие, в детстве не доедали).
  Девушки хохотали над историей, что осталась за дверью, и с ходу начали торговаться с приказчиком:
  - Молодой человек, что вы предложите двум девушкам, которые забыли трусики дома?
  АХАХА! ХАХАХА! ОХОХО!
  Сделаете нам стопроцентную скидку на коньяк ВОООН ТООООТ!
  ХАХАХА! ХА-ХА-ХА-ХА!
  Антонина Симеоновна оглядела девушек - она не испытывала острой ненависти к молодежи, а сейчас даже встала на сторону худеньких бедненьких - так старая опытная лесбиянка испытывает добрые чувства к голодающей балерине.
  Белые короткие юбочки, под которыми, судя по всему - только тело девушек.
  Блузочки - с просвечивающими сосками, пляжные тапочки - не высшая мода для Ялты.
  В подобных одеждах надо прятаться за камнями и в палатках растаманов, откуда слышны вопли дудок и гром африканских барабанов.
  - Не рассчитывайте, девочки, на большую скидку, - Антонина Симеоновна расплатилась за Кагор нового чехословацкого поколения, похлопала по щеке приказчика. Он не понял знака внимания, но на всякий случай натянул улыбку шире, будто уголками губ ловил мух. - Мальчик мне, приятельнице его мамы, сделал мизерную скидку на Кагор, а вам - так и подавно - не скинет, а накинет на коньяк.
  То, что вы без трусов - вам минус, а не плюс, потому что современные мальчики ищут леди, а не простушек.
  Под смущение девушек и искры из глаз приказчика Антонина Симеоновна вышла из винного магазина:
  "А хорошо ли я поступила, когда и девушек - а они - хорошие, не виноваты, что у них нищие родители алкоголики - опустила, и приказчику место указала?
  Но я отомстила, потому что ни мальчик, ни девочки не видели во мне человека с Большой Буквы.
  Покупает тетка вино, только в магазине мешается кадриться!
  Любите людей, и они вас полюбят, даже, если вы - приказчик в магазине, или девушка без трусов и без приданного!"
  
  С приятной бутылкой в корзине и предвкушением интересного яркого дня с расслаблением всех мышц, Антонина Симеоновна прошла городской пляж, свернула на узкую, но протоптанную тропинку, минула каменную арку и оказалась на нудистском пляже.
  Она в сезон посещала нудистский пляж по два, три раза в неделю, и каждый раз чувствовала приятное волнение, будто школьница и впервые за углом школы с ребятами раскурила папиросу "Беломор".
  У воды расстелили пляжные коврики знакомые, но старушки, похожие в белых панамках на грибы шампиньоны.
  Делать вид, что узнала кого-то на нудистском пляже не принято, если, конечно, это не близкий, как Луна, знакомый.
  Антонина Симеоновна прошла дальше, обошла молодую пьяную пару, причем парень почти отключился, а у девушки еще оставался запас прочности в голове.
  Девушка ласкала парня, будто шла в последний бой за жениха.
  Но Антонина Симеоновна опытным взглядом прошла по телу молодого человека и определила, что в ближайшие несколько часов он окажется неспособен к сексу - так не понимает в мышах кот, которого топили в проруби, но он чудом выжил, вылез из воды на шлеме водолаза.
  Несколько палаток растаманов, палатки просто туристов - у бедолаг нет денег на съем халупы для отдыха в Ялте, поэтому они делают вид, что жизнь в палатке - приятна и способствует очищению организма от городских шлаков.
  "Наверно, девушки, которые в магазине без трусов, тоже в палатках живут, - Антонина Симеоновна опустила корзинку, извлекла в первую очередь бутылку с Кагором, свинтила крышку и отхлебнула. Жидкость взбодрила, как коня кнут. Антонина Симеоновна вытерла губы батистовым платочком с монограммой изобретателей города Ялты: - МДА! Крепкий, как клей "Момент", Кагор.
  Увижу тех девушек, куплю им сладкого вина или горького коньяка - мне не жалко, денег - море!
  Пусть радуются и вспоминают меня, добрую женщину, молодую красивую женщину... почти девушку!"
  Антонина Симеоновна расстелила плед, проследила, чтобы под него не попали крупные камни, осколки бутылок, пивные пробки и другие непотребности Цивилизованного Мира.
  Край подстилки загнулся в заячье ухо.
  Антонина Симеоновна расправила край, погладила рисунок - зайцы на поляне - белой пухлой рукой.
  Она медленно разделась догола, словно снимала с себя вторую кожу.
  Чувство облегчения - будто три кожи, а не одна - вошло в тело женщины, и она почувствовала, что взлетает, несмотря на свои сто тридцать приземленных килограммов.
  Антонина Симеоновна провела ладонью правой руки по животу, потеребила складки, как теребила край покрывала.
  Складки не висели, а - стояли и подчеркивали общую мощь тела, мощь хрупкую, женскую.
  Антонина Симеоновна заколола волосы на затылке, спустила озорную косичку - так старые пионерки вспоминают свою молодость у пионерского костра высотой три метра.
  Когда алкоголь добавил радости и легкости, Антонина Симеоновна направилась к палаткам растаманов, словно на рынке выбирала свинину.
  Два растамана - а они для Антонины Симеоновны все на одно лицо - стучали в барабаны, будто выбивали из них пыль.
  Растаманы верят, что, если замолкнут барабаны, то неустойчивое Солнце упадет в море.
  Антонина Симеоновна подумала, что Солнцу страшно каждый раз падать в море, и оно поддерживает растаманов, подпитывает их солнечными калориями.
  "Почему Солнце не бородатое? - неожиданная мысль остановила Антонину Симеоновну, она с удивлением косо, чтобы не выгорели глаза, посмотрела в сторону Солнца. Все иудеи бородатые, а Солнце - не бородатое - непорядок, как в невоинских частях панков. Но тут же Антонина Симеоновна взяла свой ум в крепкие тиски: - Вздумается глупость, хоть палкой из неё дурь выбивай.
  Пусть растаманы стучат по мне, а не в свой барабан - из меня пустое выбьют.
  Или нет в человеке пустого и ненужного, потому что человек рационален от кончиков ногтей на ногах до пяток?"
  Она снова двинула свое тело, которое, казалось, шло частями, к растаманам.
  Девушка с красивой крупной литой грудью, точеным телом, длинными ногами и узкими бедрами стирала на берегу полотенце.
  Она склонилась над камнями, водила полотенце по сухому месту и представляла, наверно, что стоит в воде.
  Обкуренную растаманку никто не разубеждал, что до моря метров пятьдесят, и что полотенце на сухих камнях не отмоешь, как не отмыть загар за одну ночь.
  Каждый человек делает то, что хочет, лишь бы дела его не мешали окружающим - так кошка валяется на спине и никому не мешает.
  Девушка ушла в другой, наркотический Мир, и ничто её не отвлекало от полотенца и воображаемого моря.
  Она - Ассоль с полотенцем, а из наркотического бреда скоро появится капитан Грей с Алыми парусами, в шортах из алых парусов и с бородой до колена.
  Два парня, три девушки и один пожилой мужчина в рубашках, шортах сидели около дерева и по очереди пили из большой железной кружки алкогольный напиток, по цвету напоминающий портвейн.
  Кружка бойко шла по кругу, и, когда опустевала, её наполняли до краев - опасное занятие - русская рулетка на пляже: кто первый упадет без сознания.
  Но они - не растаманы, а примкнувшие к растаманам, или просто прохожие, которых объединила канистра с портвейном - так друзей Мира объединяет белый голубь с зеленой веткой.
  Три истинных растамана и две растаманки - коричнево-черные с максимальным интересом - что возможен для людей, которые мало чем интересуются - смотрели на Антонину Симеоновну, словно к ним пришла гора.
  Антонина Симеоновна отметила, что половые члены мужчин от Солнца стали безобразно лиловые и похожи на вывернутые половые губы растаманок.
  "Все мы - люди, человеки! - Антонина Симеоновна подарила растаманам искреннюю - потому что ничто плохого не произошло, как в Кремле - улыбку. Она провела рукой по зарослям на лобке, потрогала левую грудь - упругая, словно каучуковая шина велосипеда "Швин". - У девушек, у женщин ТАМ также, как у мужчин, цвета похожи.
  Лиловое на белом, и даже у афрокрымчан - лиловое, но на черном - так раздавленная слива выглядит на черном гробу".
  - Здравствуйте! - Антонина Симеоновна присела бы, но долго подниматься и по-коровьи, или по-лошадиному - сначала зад, а затем голову. - Кто мне сделает массаж, - Антонина Симеоновна взяла паузу, обдумывала цену на сегодняшний день. Раньше она приглашала растаманов за сто гривен - цена огромная, поэтому растаман или растаманка старались полтора часа над большим и волнующим телом Антонины Симеоновны, - за пятьсот рублей?
  Или вы хотите гривны?
  - Я!
  - Я!!
  - Я!!!
  - Конечно, я!
  Растаманки и растаманы бросились к Антонине Симеоновне, словно она - белый кит, а они - армия спасения зеленых без трусов.
  "Они милые, дети цветов! - Антонина Симеоновна не отпускала улыбку - так командир не отпускает в увольнение проштрафившегося солдата. - Непосредственные, хотя некоторым уже далеко за сорок - время перемен человека.
  Деньги делают чудеса, и на деньгах человек улетит на Марс!"
  - Не троньте её! Она - моя! Руки прочь! - из палатки легко, словно Тарзан после двух бутылок водки выскочил гигант растаман - колос на живых ногах.
  Длинные белые эльфийские волосы ниспадали на широкие плечи спортсмена по гребле на байдарках и каноэ.
  Колосс небрежно, по-киногеройски откинул левую прядь за плечо.
  Василиса Прекрасная не закинула бы косу более грациозно и непринужденно.
  "Красавец! Потрясающий экземпляр, - Антонина Симеоновна осматривала своего массажиста, который так легко смел всех конкурентов на пути к её белому булочному телу. - Но без мозгов.
  Красота и ум несовместимы, хотя иногда, например, во мне и в моем муже Антон Семеновиче, находят достаточно места друг для дружки.
  Но хорош! Оцеола! Чингачгук Большой Змей!
  Гулливер! Тарзан!
  Кубики на животе, накачан в культуризме, но не перекачан, а гармонично сложен, словно только что упал с Олимпа, где забавлялся со своими подчинёнными.
  Он заслужил награду за массаж в пятьсот рублей, но не больше.
  Кагора с полынью и повышенным содержанием спирта я массажисту не предложу, иначе пусть все женатые изобретатели проклянут меня".
  Антонина Симеоновна взяла гиганта за руку - так дети в детском саду берутся за руки на прогулку в неведомые дали, в парк рядом с детским садом.
  Словно давно знакомые, близкие родственники Антонина Симеоновна и массажист шли к подстилке - месту работы массажиста растамана.
  - Я рассчитываю на массаж не меньше, чем на полтора часа, - Антонина Симеоновна грациозно (насколько могла) прилегла на живот, положила голову на скрещенные руки - так полагается на массаже. - Мни меня, но не оставляй синяков, а то мой муж расстроится, словно школьник, которого обокрали на обеде.
  Начни с головы, не забывай про все сантиметры моего тела - так золотоискатель просеивает руду, потому что в малейшем комочке глины может оказаться золотой шарик.
  Как твоё имя, красавец?
  - Друзья зовут меня Тарзаном, - массажист-растаман показал все идеально белые и ровные зубы в улыбке. - Но вы называйте меня - Сергеем, или - Сережей - так более интимно, а интим способствует ходу токов лимфы во время массажа.
  Я сделаю вам незабываемый массаж, потому что - с душой и любовью - так Буратино массировал Дездемону.
  - Буратино массировал либо Мальвину, либо собаку Артемона, либо Карабаса Барабаса, либо лису Алису, либо Кота Базилио, либо трактирщика, либо черепаху Тартилу, либо папу Карло, либо всех вместе, либо Пьеро, но никак не Дездемону, потому что Дездемона из другой сказки, - Антонина Симеоновна показала свои знания в народно-театральном фольклоре и расслабилась под масляными ладонями массажиста Сергея.
  Ладони мягко легли, но глубоко вдавили в область шеи, словно самолет совершил посадку.
  Сергей начал массаж по всем правилам, и Антонина Симеоновна ощутила силу и опыт заядлого массажиста, которому море, пусть даже наркотическое, нипочем.
  Он сидел в позе лотоса, и не боялся острых камней и палочек, что входили в его ягодицы, как муравьи входят в дом родной.
  - В нашем театре Дездемона и Буратино живут в одной пьесе, - пальцы Тарзана захватили кожу на загривке Антонины Симеоновны - так мясник проверяет быка на мясо: - А вас, как зовут, очаровательнейшая из женщин?
  - Фиалка! Просто - Фиалка! - Антонина Симеоновна вспомнила, что растаманы часто живут в другом Мире, и имена берут из своих мечт. - Расскажи о своем театре, о своих занятиях, но рассказывай так, чтобы во мне душа пела во время массажа, чтобы интрига оплетала меня, подобно лианам, что душат павлина.
  Люблю умные рассказы со счастливым концом, где свадьба и свадебный пир с медовухой и котлами с кипящим молоком.
  - А я люблю роскошных женщин, которые любят умные рассказы, - Сергей-Тарзан захохотал, но не пошло, не беззубо, а заливисто - так смеются красавцы и миллионеры. Он наминал тело Антонины Симеоновны руками, а в уши её запустил сладостную реку своих слов. Голос его морской галькой перекатывался по барабанным - как барабаны растаманов и афроялтинцев - перепонкам. - Я живу в культурной столице России - Санкт-Петербурге, где белыми ночами виден дух Пушкина.
  Жизнь моя напоминает ботик Петра Первого.
  С детства я увлекся живописью, музыкой, танцами, пением, поэзией и тяжелой литературой - прозой с войнами и вурдалаками.
  Нормальная жизнь обыкновенного сына миллионера.
  Мой папа - владелец механического завода, парового парохода и газеты "Санкт-Петербургское время", при этом - очень хороший игрок на скрипке.
  Талант дается человеку только один раз, и нужно использовать талант так, чтобы потом не было мучительно больно, что не сыграл свою роль, не нарисовал свою картину, не станцевал мужской танец лебедя Сен-Санса.
  Я в деньгах не нуждался и не нуждаюсь в отличие от миллиарда людей на нашем голубом, поэтому прекрасном Земном Шаре.
  Все у меня было, всё для меня, поэтому сытая и богатая жизнь скоро утомила - так утомляет туриста езда в роллс-ройсе.
  И, когда мне исполнилось восемнадцать лет, а сейчас мне - двадцать пять - возраст секса и пьянок - отец подарил мне на день рождения золотую карету Мерседес и трех белых верблюдов из Арабских Эмиратов.
  Я - не потому что плохой, а оттого, что пресытился и мечтал стать вольным нищим мужчиной - сказал отцу: "Баста! Начинаю новую жизнь без поддержки денег и золота! Только я и мой талант!".
  Папа не возражал, он даже прослезился от умиления, потому что начинал простым банкиром с двумя государственными банками.
  Я организовал свой театр Поэзии, Танца, Музыки и Литературы.
  Мы ставим потрясающие новаторские пьесы, и на одной сцене представляем героическое, а на другой - сатирическое с тем же замысловатым сюжетом без трусов.
  В нашем театре нет условностей: если актер или актриса пожелает - то по ходу пьесы изменит свою роль, возьмет другие слова, разденется, покушает, закурит, выпьет - сделает то, что хочет, но главное, чтобы его действие попадало под категорию искусства.
  Если присела актриса пописать на сцене - приветствуем тонкий актерский ход, но писай со знанием своего дела, со смыслом, чтобы струя журчала музыкально.
  - Ого!
  - Да! И не просто ОГОГО! А - высшее искусство, в котором переплетаются в танце Дездемона и Дракула, а Буратино душит в постели Отелло.
  Ромео целуется с Павлином, а Джульетта поет песни над могилой Пьеро.
  Зрителей на текущий момент не так много, но мы верим в богатейшую отражательную способность действительности, в идейные столкновения от которых рождается дети с голубыми очами.
  Эстетические теории мы ставим выше анатомии человека.
  На эстетической теории душа поднимается, воспаряет, и для настоящего эстета уже не так важно, что кто-то из актеров писает или какает на сцене, или прелюбодействует с представителем своего пола.
  Эстет понимает, что абсолютизация индивидуализации - всего лишь принцип обобщения.
  Только мой театр, освобождая людей от одежд духовных и льняных, связывает нас с анализом наших действий: кто пошел? куда пошел? зачем пошел?
  Кто взял? Что взял? Зачем взял?
  Кто я? Зачем я? Почему я?
  И ещё ответы на миллион вопросов, связанных тем или иным образом с типом творчества и томными взорами из-за прозрачной занавески, на которой изображены сцены из древнегреческой охоты на одалиску.
  Может быть, вам, Фиалка, интереснее погружение в наши жизненные сюжеты? - Тарзан склонился над спиной Антонины Симеоновны, как тополь склоняется над Плющихой. Пенис мягко прикоснулся к коже бедра Антонины Симеоновны, но Сергей тут же целомудренно отодвинулся от пациентки - так девушка отпрыгивает от большого, пушистого, но опасного тигра с когтями на лапах. - Истории наших артистов не менее поучительны, чем истории древнегреческих философов, которые ходили в бани с учениками и трогали яички друг друга и учеников, называли гениталии мраморными шарами.
  - Только не нужно о гомосеках? - Антонина Симеоновна приподняла голову, придвинула бутылку, сделала три огромных глотка, словно заливала в себя горючее на вечер. - Лесбиянки, гомосеки - обыкновенно, но, когда обыкновенное выпячивают, придают ему ореол таинственности, а еще хуже - когда борются за права обыкновенного, тогда возникает к нему неприязнь, как к щенку, который порвал грелку.
  Аристотели, Демосфены открывали свои философские школы только для того, чтобы схватить ученика за яйца.
  Они без стыда оставили свои записи о совместных оргиях в бане, и записей этих больше, чем трактатов о Мире и молекулах.
  - Слушаю и повинуюсь, госпожа Фиалка, - Сергей-Тарзан массировал поясницу, словно искал под слоями кожи рубин. Он вздыхал, и дыхание его входило в резонанс с дыханием моря - так моряк танцует с русалкой под водой. - Мои предки часто встречались с лучшими культурными людьми своих времен - чтобы не канули в лету ни предки, ни великие культурологи.
  И я встречаюсь с поэтами, поэтессами, художниками, музыкантами, но утром не помню практически ничего.
  Мы так увлекаемся беседами, спорами, диспутами, танцами, что незаметно обкушиваетмся грибами из Санкт-Петербургского лесного подворья, где от грибов пляшут не только искусствоведы, но и медведи с цыганами.
  Грибы намного полезнее, чем гадкий алкоголь и дурманящие травы.
  Один грибок, и ты уже в радужном сне, откуда только одна дорога - в зад.
  Чтобы память сохранила для меня и для потомков бесценные минуты исторических встреч, я в последнее время привязываю на голову видеокамеру с постоянной записью традиционных вечеринок, похожих на пир во время Греческого сбора урожая.
  К сожалению, большую часть заснятого я вижу - содержимое моего желудка, унитаз, или чью-то худую голую спину.
  Но иногда попадаются и лица, и диспуты, и творческие крики - тогда я ликую, и ликуют со мной эстеты, потому что они тоже ничто не помнят из поэтического вечера, а восстанавливают события по видео - так узник с любовью взирает на одноногого паука.
  В Ялте, на нудистском пляже мне немного легче с поэтами и музыкантами, чем у себя в Санкт-Петербурге: в Ялте нет дурманящих Санкт-Петербургских грибов с веснушками, как у девушки из Твери.
  Мы принципиально приехали без денег, и зарабатываем на рис, яйца и портвейн...
  - Ты же сказал, Сережа, что к алкоголю нет пристрастия, как петух не посмотрит с вожделением на слониху? - Антонина Симеоновна лениво поддела мысль Тарзана, играла под его руками, но в то же время и подзуживала, словно пчела без меда в чужом улье. - Здесь, значит, портвейн, а дома - только галлюциногенные грибы?
  - Вы - замечательная девушка, Фиалка, - Сергей расхохотался искреннее, и за смех его тут же полюбили все слышавшие - так доброго актера любят, а злого ненавидят. Влюбленная в полумертвого спящего жениха девушка послала Тарзану далекий воздушный поцелуй. - Я отвечу вам стихами Грибоедова:
  
  Вот то-то-с, моего вы глупого сужденья
  Не жалуете никогда:
  Ан вот беда.
  На что вам лучшего порока?
  Твердила я: в любви не будет в этой прока
  Ни во веки веков.
  Как все московские ваш батюшка таков:
  Желал бы зятя он со звездами да со чинами...
  
  Но насчет звезд и чинов я уже ушел дальше, увлекся стихом и вашим телом, Фиалка.
  О питии портвейна в Ялте скажу вам откровенно, не покривлю ни одной палкой своего тела: я пью портвейн, но представляю, что пью настойку из любимых Санкт-Петербургских грибов.
  Для украшения своего рассказа я время от времени буду вставлять в него перлы мировой стихотворной Вершины.
  Надеюсь, Филака, что время, проведенное под моими умелыми руками - музыканта, художника, писателя - окажет благотворное воздействие на твой организм.
  
  Ручей, виющийся по светлому песку,
  Как тихая твоя гармония приятна!
  С каким сверканием ты катишься в реку!
  Приди, о муза благодатна!
  
  Я поставил пьесу к Девятому Мая, пьесу современную, поучительную и в сильнейшей мере очаровательнейшеую - дальше некуда, хоть на конях скачи.
  Пьеса о нашей жизни, о препонах к законному браку мужчин и женщин, о налоговых инспекторах и судебных приставах с униженными сексуальными функциями, как у кролика в ледяной воде.
  Институт Брака в России задушен, задушен судами, пережитками отживших общественных формаций - частнособственнические инстинкты хапуг, властолюбие и сластолюбие гладких ягодиц, шовинизм по отношению к должникам, индивидуализм семейного очага.
  Раньше люди выходили замуж, женились без оглядки на финансы - так бурундук прыгает на белку и его не волнует, что у белки нет полос на спине.
  Сейчас можно выходить замуж только за равного себе на социальной лестнице, да и то - это не гарант, что ты останешься живым, как устрица в лимоном соке.
  Если ты прописал или прописала любого человека по своему адресу, или дала ему временную регистрацию, то судебные приставы имеют право взять твоё имущество в зачет его долга, так бай берет у батрака российскую репу.
  С замужеством - еще жестче: все нажитое за время брака делится пополам судебными приставами, которые редко едят куриц.
  Я, кстати, не вегетарианец, и на званых ужинах, когда подают русалку, выполненную из сельдерея и свеклы, мне стыдно, потому что я требую мяса - так волк воет по убиенной волчице.
  Но вернемся к моей пьесе, драгоценная моя Фиалка с бархатной кожей покорительницы мушкетеров.
  Пьеса о том, как судебные приставы забирают чужое имущество, словно им не хватает своих подушек с клопами.
  Сюжет следующий: девушка москвичка уезжает на Украину, где её охмуряет нищий украинский парень без трусов, потому что на трусы нет денег.
  Он доказывает девушке, что любит её, но ещё доказывает ей, что и она любит его, как кошка любит творог из конского молока.
  Парубок приезжает в Москву, очаровывает родителей девушки, делает ей предложение выйти за него замуж с телом, душой и квартирой.
  После свадьбы тратит на себя большую сумму денег, потому что ему так по жизни нужно, оттого, что нездоровая Московская атмосфера имеет своим основанием неблаго для украинца в сине-желтых штанах.
  Денег на выплату долга у парубка нет, поэтому судебные приставы описывают имущество и квартиру девушки, а она художница и поэтесса.
  Девушка в последний момент сходит с небес, разводится с мужем - но это не поможет в отписании квартиры и имущества за долги - но выходит замуж за судебного пристава.
  Счастливый конец - девушка и её новый муж - художник-судебный пристав - забирают у народа все подряд, как курочка лапками под себя подгребает землю с дождевыми червячками.
  Исполнительница главной роли - талантливейшая актриса моего театра Елена Вострикова.
  У неё множество талантов, как у многостаночницы.
  Я насчитал семнадцать её талантов, и среди них ярчайшие - танцы под Луной с мандолиной, пение в метро и поедание поганых грибов с кетчупом "Хайнц".
  Елена Вострикова - худенькая девушка с небольшой недоразвитой грудью и розовыми сосками, похожими на мякоть желтой черешни.
  Живот у неё впалый, глазки выцветшие, а волосики - соломенные, некрасивые, рубенсовские.
  Девушка худенькая, поэтому, когда обнаженная наклоняется на сцене, то у неё видно все снаружи и немного внутри.
  Но - талант! Грандиознейший, как у Пегаса.
  Три раза играли мы пьесу, все шло по сценарию, за исключением нескольких потешных творческих отклонений: Коробков напился и заснул в гамаке, в то время как он должен был в форме судебного пристава произнести обличающее:
  
  Пусть Оды бурный стиль стремится наугад:
  Прекрасной смятостью красив её наряд.
  Прочь робких рифмачей, чем разум флегматичный
  В самих страстях блюдет порядок догматичный.
  
  Еще наш осветитель выскочил на сцену и кукарекал - смешно, мы аж животики надорвали, словно дети малые в игрушечной песочнице.
  Елена Вострикова играла саму себя, вдохновлялась, прыгала, страдала, рыдала по сценарию - так паровоз катит по рельсам в Вологду.
  Но на четвертой пьесе она внесла новое, свежую струю шампанского в игру.
  Елена Вострикова вышла на сцену в белом платье, красных туфельках и с бантиком в волосах, хотя всегда играла в домашнем халате и тапочках на босу ногу, потому что - несчастная поэтесса, которой нет смысла в одеждах.
  Она прошла по сцене, закатила небольшую истерику суфлеру в будке за то, что он изменил ей с заезжей продавщицей из Макдоналдса Сусанной Хорватовой - всё прекрасно легло на пьесу, зрители в полном восторге, словно каждого накормили мороженым Баскин Робинс.
  Затем актриса зашла за кулисы - этот факт меня насторожил - и вышла с рулоном искусственной травы - будто озеленяла пустыни Плутона.
  Елена Вострикова расстелила искусственный газон на сцене, возлегла на него и смотрела в потолок - так астроном ищет в небе открытие для себя.
  Я ждал, когда же игра вернется к первоначальному замыслу - противостоянию судебных приставов и хрупкой девушки.
  Но на сцену вышли наши молодые актеры - Сергей Петрухин и Алиса Васнецова.
  Сергей Петрухин нес в руках бутылку водки "Столичная" - дорогая водка и проверенная временем, как янтарь.
  Если я когда пью водку, то только под наши, Санкт-Петербургские грибочки, и только - "Столичную" с красивыми домами на этикетке.
  Распитие спиртных напитков на сцене допускается и приветствуется, потому что повышает работоспособность актеров с красными носами.
  В роли судебного пристава Сергей Петрухин присел на сцену, хотя по задумке - приставал бы к Елене Востриковой, как банный лист пристает к попе заядлой гимнастки в парилке.
  Алиса Васнецова водку в руках не держала, а держала себя в руках с трудом - словно её качало в танкере около Севастополя.
  Она тоже присела рядом с Сергеем Петрухиным, и я поразился грации, с которой Алиса Васнецова присела - так резчик по камню поражается, когда у готовой фигурки моржа отваливается клык.
  Я вспомнил, когда восторгался игрой - или сама жизнь трепетала в движениях Алисы Васнецовой - своё детство босоногое, похожее на детство Алёши Пешкова, который впоследствии стал знаменитым сценаристом.
  Папа поощрял слуг и родных к хождению босиком по методу Порфирия Иванова - так мать орлиха учит птенцов летать мимо птицефабрики, где сторожа с двустволками.
  Мы ходили босиком, чтобы энергия земли через пятки и кончики пальцев входила в нас подобно росткам молодого бамбука, что входят в тело привязанного пленника.
  Однажды, когда мне исполнилось тринадцать лет, я сидел под пальмой в оранжерее и грыз сухарь с набором витаминов.
  Золотая скамейка с подогревом не радовала, потому что - жесткая, как рога козы.
  Ничто не радовало меня в тот момент, потому что молодой организм становился на крыло, и процессы - болезненные, неприятные, отдавали химией в мозг, будто я напился медовухи.
  Медовуху я любил в детстве, я воровал её у нянек в спальне, а затем напивался и предавался пьяным мечтам у себя в детской комнате, в то время как няньки и родители с восторгом думали, что я занимаюсь онанизмом.
   Папа у меня один, а мам - много перебывало в нашем дворце, и я не знаю, которая из мам - моя биологическая мать - так цыпленок в инкубаторе цепляется за тележку, чтобы уехать к единственной маме на свете.
  Но, даже, если я встречу настоящую свою биологическую маму, то наплюю на неё с высокой колокольни Исаакиевского Собора.
  Что это за мать, которая не дала своему сыну до двадцати пяти лет должной материнской заботы с материнским молоком и прижиманием щекой к теплой груди?
  Иногда я думаю, что моя мама - горилла, или зебра, но тогда у меня бы по телу росла густая шерсть с полосками.
  В оранжерее я мучился вздутием живота, неприятным запахом изо рта, половым желанием и ненавистью к учителю литературы Андрею Ливанову.
  Вздутие живота и половое желание я бы победил за десять минут - таблетки и... сами понимаете, Фиалка.
  Но я лелеял боль в животе - так мазохист умоляет, чтобы его наказали в тюрьме, посадили на парашу, избили, опустили по полной двухчасовой программе с подвываниями.
  Все у меня хорошо, все врачи наготове, все гладко - до неприличия, до блеска в очах, поэтому хочется отклонений, например, - боли в желудке и невыплеснувшегося полового испепеляющего желания.
  Я страдал, и в страданиях находил облегчение, словно меня подвесили за ноги над котлом с кипящим молоком.
  Учитель литературы Андрей Ливанов больше занимал мои мысли, чем кручение в животе и желание пойти к проституткам.
  Он появился в нашем дворце недавно, и слуги поговаривают - я подслушал, что он - тайный друг моего папы, как комнатная большая собака.
  Андрей Ливанов плясал в Мариинском театре Оперы и Балета, брал призы на конкурсах красоты и поэзии, продавал свои картины - розы на белой простыне - за большие деньги в Америку, где угнетают негров.
  Возможно, что богатый плантатор картиной Андрея Ливанова разбил голову негру рабу, как разбил счастье всех угнетенных народов, включая тунгусов и эскимосов.
  Двигался Андрей Ливанов плавно, будто лебедь из Лебединого озера.
  Он переступал мягко, вывороченными стопами сводил с ума моего ортопеда, но при этом улыбался загадочно, когда откидывал со лба прядь черных крашеных волос.
  Волосы его опускались ниже ягодиц, и, чтобы случайные зрители видели игру его ягодиц, Андрей Ливанов поднимал волосы руками - так скрипач поднимает полы фрака, когда садится на унитаз.
  Я читал стихи Андрея Ливанова, познакомился с его сказками для взрослых, прочитал эпопею "Мир и одна ночь", похожую по тягучести на расплавленный на солнце шоколад "Аленка".
  По многим творческим и стилевым признакам поэзия и проза Андрея Ливанова просятся в парашу, но с другой стороны - гениальны, как гениальна птица чайка, потому что, в отличие даже от самого умелого человека - ловит клювом рыбу и испражняется в полете.
  Поэзия его - светлая, легкая, воздушная, как балерина в невесомости.
  Проза - тяжелая, мрачная, темная, подобна негру в угольной шахте.
  Стихам Андрея Ливанова присуща энергия и страстность молодой козы на дереве.
  А проза его прагматична, необычайно драматична и стремится выразить коренные основы бытия.
  Его романы прокламируют иудейскую страсть к золоту и чайным церемониям.
  Яркость и цена Андрея Ливанова привлекли моего отца, и чтобы балерон зря по дому не шатался днем (ночью он пирует с батюшкой), отец приставил ко мне Андрея Ливанова учителем словесности - всё равно, что заставил балерину между плясками стирать трусы.
  Андрей Ливанов принялся за моё обучение со всей страстью скрытого педофила эстета.
  Он напоминал мне древних философов из немецких порнофильмов.
  Но ни одной открытой пошлости, ни одного явного намека, только - улыбки, растягивание слов, белые трико с выделяющимися ягодицами со стороны учителя.
  Тем утром, да еще после овсяной каши, он проводил со мной урок, и урок тот взбесил меня, как собаку колючая палка.
  Андрей Ливанов зашел в класс - огромную комнату в прекрасном английском настроении: от него пахло овсянкой и духами Шанель Номер Пять.
  Вместо белых панталонов учитель сегодня облачился в шотландскую национальную форму - клетчатую юбку и блузку с кружевами, а на голове - пестрый растаманский или художника - беретик с пером павлина.
  "Сегодня я расскажу вам, Сергей о мотивировках в искусстве и их применении в повседневной жизни, например, на нудистском пляже", - учитель присел в кресло-трон, как баба на выданье сидел.
  Он говорил о мотивировках в искусстве, но так выгодно переставлял ноги, что при желании - а у меня нет желания заглядывать поэту под юбку - я бы увидел его гениталии, к которым так тянутся эстеты.
  Я знал из уроков истории, что под юбками шотландцы не носят нижнего белья, а разводят моль и блох.
  И Андрей Ливанов одной только шотландской юбкой намекал окружающим, что он без трусов, как ведущая балерина Большого Театра Елена Бородаева.
  Надо же, додумалась утонченная балерина танцевать со своей родной фамилией - Бородаева - глупость, все равно, что претендовать на роль ведущего политика, а фамилия у тебя - Баранов, или - Какашкин.
  Публичные люди, особенно - красивые девушки, если получили от предков дурную, некрасивую фамилию, обязаны её сменить на благозвучную, политически и жениховски правильную.
  Кто из миллионеров возьмет замуж девушку с фамилией Козлова?
  "Мотивированость поступков героя, его характера, изображаемых событий, эпизодов традиционно обобщаются понятием "художественаня причинность", подобно причинному месту человека, куда сходятся все жизненные токи, - Андрей Ливанов показал пальчиком с перстнями - подарки от поклонников - на своё причинное место. - Некоторые виды мотивировки в искусстве выражают собой причинные связи, существующие между элементами художественной структуры половых вопросов и взаимоотношений между особями одного пола. Понятие обнаженной, без трусов композиционной мотивировки отражает обусловленность данного мужчины выполнением определенной композиционной функции, например - поцелуи.
  Возьмем нарочито опущенный монолог "Медеи" Ж. Ануйя, он мотивирован, прежде всего, голыми ягодицами: торжество слабых и пошлых, но красивых после гибели сильных не снимает накала в панталонах, а усиливает его, словно герои скушали по пачке виагры.
  Мотивировка приема означает обусловленность использования данного художественного приема выполняемой им функцией, подчиненной идейно эстетическому замыслу художника, который тянется к себе подобному, и сливается с ним в экстазе".
  Андрей Ливанов поучал меня, вроде бы ничто крамольного в его словах не летало, словно фанера над Елисейскими Полями, но вставки, намеки на голубизну, на поцелуйчики, клетчатая юбка и пафос простого балерона в тот момент бесили меня сильнее картин Малевича.
  Я на уроке скрежетал зубами, но, потому что воспитанный мальчик и боялся лишиться наследства от отца, не выступал открыто против папиного любовника в клетчатой юбке.
  Может быть, мой отец сам потребовал, чтобы Андрей Ливанов оделся на урок, как дурак.
  Но мечты мои - их не отнимет никто.
  Я в мечтах сжигал Андрея Ливанова на костре на площади в Ватикане.
  Я привязывал его голые гениталии (под клетчатой юбкой) к конскому хвосту и стегал лошадь казачкой нагайкой с вшитой свинчаткой.
  Я топил Андрея Ливанова вместо муму, но с Герасимом вместе.
  Я расстреливал его из пушки, подсыпал толченое стекло ему в пуанты, поил расплавленным свинцом, забивал в сердце осиновый кол, в рот - чеснок, между ягодиц - просроченную докторскую колбасу.
  В оранжерее, после урока я снова мечтал и изобретал способы мщения учителю в клетчатой юбке, похожему на ожившего повелителя балеронов.
  И, когда боли в животе достигли предтуалетного состояния, а в паху распирало желанием вступить в женский полк, я увидел нашу уборщицу-цветочницу Светлану в рабочем халате и в красных туфлях с загнутыми концами.
  Светлана пять лет назад приехала из Молдавии в Санкт-Петербург за большими деньгами, славой и мужем миллионером.
  Но затем её накал угас, и она скромно работала уборщицами в публичных домах.
  Почему папа взял её на работу в наш дворец, зачем, отчего и с какой стороны - до сих пор остается для меня загадкой, подобно загадке Тунгусского метеорита, когда сгинули все тунгусы.
  Молдаванка Светлана - ленивая, толстая, прыщавая, с нездоровой кожей, с лиловым синяком на половину лица.
  Она мечтала о карьере фотомодели и - забегаю вперед - папа помог ей, стала ведущей актрисой Российской Федерации и знаменитой фотомоделью США.
  Мода на уродства для красавиц появилась давно и плескала в глаза несуразностями - так помои вылетают из посудомоечной машины "Вятка-автомат".
  Если раньше родинка на щеке фотомодели считалась удивительным отклонением от стандартов, то затем появились бородатые женщины с пенисами и Светлана - страшнее которой только галлюциногенные Санкт-Петербургские грибы.
  Помимо дурной внешности и букета болезней, Светлана имела дурной характер, за что её ненавидели все наши слуги и мечтали убить, как я мечтал убить Андрея Ливанова.
  В тот день уборщица Светлана, наверняка, отлынивала от работы, пряталась в оранжерее, как муха прячется в навозе.
  Но, когда в оранжерею важно зашел я, она сделала вид, что не жалеет сил, как Павка Корчагин на постройке узкоколейки.
  Светлана возила грязной тряпкой по листьям экзотических фикусов - каждый стоимостью не меньше ста тысяч рублей, затем той же тряпкой протирала пол.
  Солнечные зайчики играли в убийственные салки-догонялки на выступающих зубах уборщицы.
  Я минут пять смотрел на возню Светланы, не понимал, почему вдруг ушла боль из живота, отчего половое желание не утихло, но приобрело карамельно-сливочный оттенок мягкости и пушистости, словно у меня в штанах поселился котенок.
  Даже ярость на Андрея Ливанова улетела вместе с солнечными зайчиками, которые сдохли на выпирающих зубах молдаванки Светланы.
  Сначала я не осознал, почему мне вдруг стало так приятно, легко и богато на душе, отчего умиротворение сошло на меня баяном.
  Но вглядевшись в работу уборщицы, я догадался: ГРАЦИЯ!
  Да, грация уборщицы - выше всех земных представлений о прекрасном - так свет фонарика выигрывает в темноте перед грудой алмазов, которые не светятся.
  Светлана возила тряпкой с необычайной природной грацией, данной ей от рождения.
  Талант уборщицы, грация, которую заметил только я, словно у меня выросли три глаза на лбу.
  Особый, внутренний вид красоты Светланы проявился в движении с мокрой половой тряпкой.
  Грация движений уборщицы или поз почти убила меня, потому что захлебывался от восторга, рыдал.
  Да, я смотрел, как уборщица тряпкой размазывает грязь и плакал от необыкновенного душевного подъема, свойственного высокоорганизованным детям миллиардеров.
  Грация вознесла кривозубую, толстую, неряшливую, ленивую, склочную уборщицу на вершину красоты, на Пик Коммунизма.
  Я осознал, что грация Светланы не измеряется с помощью пропорций и рациональным путем, как я раньше измерял линейкой пропорции своих подруг.
  Нравственный эквивалент красоты Светланы проявлялся в свободной, не подавленной сексом её природе.
  Но как только Светлана замирала с тряпкой (лениво отдувалась) грация пропадала, и на месте Светланы появлялась Баба Яга с корытом для прикормки поросят.
  И опять движения с половой тряпкой, и снова возникала из ниоткуда чудесная эльфийски-феевская грация.
  Позднее я читал Шиллера и нашел его высказывание, что "Грация может быть свойственна только движению, потому что изменения в душе могут проявляться только как движение, пусть даже никчемной, некрасивой уродки".
  Я в сильнейшем волнении выбежал из оранжереи, побежал к отцу - помню сильные руки отца и запах паленой водки - папа любил паленую водку, чтобы по утрам от неё раскалывалась голова.
  Возможно, что любование своей болью я перенял от отца - так гусь перенимает от гусака красные гусиные лапки.
  "Папа, папа! Я женюсь! - я крикнул с порога и сел папе на колени.
  Щеки мои пылали Кустодиевским румянцем. - Я встретил удивительную женщину - нашу уборщицу Светлану.
  Она в движении прекрасна, как летящий шмель, поэтому достойна стать женой сына миллиардера.
  Пусть разница в двадцать лет не смутит тебя, как не смущает меня твой друг Андрей Ливанов".
  Отец подбросил меня, и я упал на его сильные руки и захохотал от нахлынувшего потустороннего счастья.
  Сильные руки отца... да... сколько дорог они прошли.
  Я видел, как отец в гневе одним ударом кулака пробил бронированное стекло кареты Предводителя Уездного Дворянства.
  Много, много связано с сильными руками отца, похожими на лианы с венами рек и синяками заливов.
  В Маленькой гардеробной в нашем дворце стоял стульчик для меня специально, как в партере Императрицинского театра Драмы и Слез.
  Я садился на стульчик и через дырочку в стене подглядывал, как мой отец с помощью своих сильных рук и других частей тела забавляет своих друзей и подруг.
  Он подводил руки под оголенные белые, словно огромные, но живые, бильярдные шары ягодиц очередной моей мамы, и подбрасывал её до шатра кровати.
  Женщина хохотала и требовала ещё и еще аттракциона.
  Иногда женщина падала, бурчала, но сильные руки отца поднимали её и снова подбрасывали - ААААХ! Воздушно!
  Сильные руки отца без устали работали, шары ягодиц любовницы мелькали в воздухе первомайскими облаками, и с ними остался у меня навсегда во рту привкус детства с сильными руками отца.
  Этими же сильными руками папа подбросил меня, когда я признался в любви к уборщице Светлане.
  Я ничто не утаил от папы миллиардера, иначе он лишил бы меня наследства и пустил по миру с голым задом.
  То, что я нарочно бедствую - это одна сторона золотой медали, а, если бы я бедствовал по прихоти отца - другая сторона медали деревянной.
  Папа пять минут обдумывал мои слова, а затем произнес с теми сочувственными нотками, которые присущи всем миллиардерам:
  "Сын мой, Коля (папа часто шутки ради называл меня разными именами, иногда - женскими - в зависимости от настроения).
  Ты поступил, как настоящий мужчина, потому что выбрал себе невесту не по деньгам, а по любви.
  Но твоя любовь подобна неспелому плоду персика - она однобока.
  Видел ли ты голубого кита на берегу?
  Он ещё живой, но вернуть тушу в океан у волонтеров партии зеленых нет ни сил, ни денег.
  И добрые парни и девушки со слезами на глазах взрывают кита, чтобы он не мучился.
  Вот так кит лежит на боку, и твоя любовь ему подобна однобокая.
  Как только Светлана останавливается, то и грация её пропадает вместе с движением, как у машины злоумышленники воруют колеса, если машина стоит на одном месте.
  Тебе нужна не однобокая грация, а - всеобъемлющая, космическая, всеохватывающая, подобная мыслям философа.
  На полнограциозной женщине женись, и приводи её ко мне на смотрины, или - в другом порядке - сначала приводи на смотрины - иначе наследства лишу, а затем - женись, сынок!"
  "Папа, но разве существует в мире абсолютная красота? - я, хоть и мал, но уроки красоты для меня не прошли бесследно - так внедряются в кожу следы кнута погонщика верблюдов. - Ты хоть раз видел абсолютно красивую девушку-мечту?
  Если девушка идеально красивая, кажется, фигура - прекрасная, то, обязательно как откроет ротик, так польются из него помои, дурные слова, гадкий запах и всякие глупости.
  Или у, казалось бы, идеальной женщины, прыщ на попе вскочит.
  Или волосы редкие, с перхотью".
  "Много ты повидал голых красавиц к тринадцати годам, сын мой, Василий, - папа усмехнулся, похвалил меня взглядом священника. - Молодец! Скоро ты поймешь, что кроме женщины существуют и другие объекты приложения внимания для мужчины...
  Но это - в будущем, как танцы Андрея Ливанова на столе. - Папа что-то вспомнил, черкнул в блокнотик, а затем со смущением перевернул портрет Андрея Ливанова лицом к столу. - Я видел однажды идеальную во всем женщину: идеальная фигура, идеальные пропорции, идеальный голос, идеальное лицо, идеальные волосы, идеальные груди, идеальная вагина, идеальный пупок, идеальная кожа, идеальные брови, идеальные крылья носа, идеальные пальцы на руках и на ногах, идеальный размер стопы, идеальный вес, идеальный ум, идеальный запах изо рта.
  Ни чирья под мышкой, ни бородавки под левой грудью, ни пятнышка на внутренней стороне бедер - словно хлоркой свела.
  Эта женщина - одна из твоих матерей, не помню, какая, и от неё ли ты родился, похожий на Солнце.
  Всё так запутано в этом Мире, сынок, все запутано", - папа замолчал, крутил в руках золотую статую Аполлона.
  Золотой Аполлон слепил меня, но я мужественно натирал глазки кулачками и не говорил папе, чтобы он убрал свою игрушку.
  Пять минут прошло в гробовом молчании, слышно, как кухарки гоняются за свиньей, а в дальнем крыле поет Андрей Ливанов.
  Наконец я нарушил папины воспоминания тактичным покашливанием старого пердуна.
  Старопердунскому покашливанию я научился на курсах актерского мастерства имени Мейерхольда.
  "Отец мой родной!
  Если ты встретил идеальную женщину, а ты - миллиардер.
  То где она сейчас?
  Ты убил её и съел по примеру африканских каннибалов, чтобы идеальность женщины перешла в тебя?"
  "Не убил и не съел, а надо было, - папа вздохнул и посмотрел на свои сильные руки, словно искал в них ответ на загадку "Если Бог может всё, то может ли Он сотворить камень, который не поднимет?" - Трагедия королей, миллиардеров, графов и всех остальных мужчин заключается в том, что можно прикадрить абсолютно любую женщину, и она проведет с тобой определённое время.
  Но, если женщина не захочет - то её не удержать никакими деньгами, даже моими.
  Идеальная женщина исчезла идеально.
  И я не знаю - похитили ли её, сожрала ли её морская черепаха, или она провалилась в канализационный люк, подобно актеру театра и кино Сергею Анфимову.
  Мне легче, когда я представляю, что она исчезла идеально не по своей воле, а по прихоти Судьбы.
  Если она ушла от меня идеально по своей воле, то - трагедия во веки веков для меня.
  Трагедия и позор, как трагедия для индейки, если её не зарежут к Рождеству".
  "Отец! Если не удержать женщину деньгами, то ты бы её посадил в золотую клетку, то есть - в золотые хоромы под охраной, чтобы не убежала", - я проявил мудрость не по годам - так ученики Софокла мудро убегали от него после бани.
  "Епифан! Для идеальной женщины нужна идеальная клетка! - отец почесал бороду, присвистнул, словно бурундук в башкирском поле. Он подбросил золотого Аполлона, поймал его за ягодицы, как живого: - Сергей, передай мне, пожалуйста, мою арфу.
  Она в углу стоит за бюстом Ленина.
  Спасибо! А теперь иди своей дорогой, как сказал Великий русский поэт Сергей Есенин, распыляй дни!"
  Через некоторое время уборщица Светлана исчезла из нашего Дворца вместе со своей грацией.
  Она стала знаменитейшей и востребованнейшей актрисой и моделью США.
  Может быть, отцовские деньги и влияние подтолкнули её на творческую Высоту, или избалованность мирового сообщества, которому надоели красавицы?
  Но Света далеко, и я о ней не жалею, потому что грация без другого бока, это - синий кит на берегу Северного Ледовитого океана.
  Провожу художественную параллель от отступления к действу до сцены моего театра, когда Алиса Васнецова грациозно присела рядом с Сергеем Петрухиным по ходу верхтухайской пьесы.
  Меня ударило эстетическим током - я понял, что грация Алисы Васнецовой - родная сестра грации молдаванки Светланы из моего детства.
  Кстати, если бы мы поженились со Светланой, то ей бы сейчас стукнуло всего лишь сорок пять.
  Годы в детстве далеки друг от друга, а в старости слипаются, как две половинки яблока на снегу.
  Но мой опыт подсказывал, что грация Алисы присуща только приседанию, но никак не волнению с половой тряпкой, и не выявится в других движениях, даже в бане с тазиком.
  Алиса села на пол, и грация исчезла - так идеально исчезла идеальная женщина из жизни моего отца.
  Мой пыл погас факелом Данко под водой.
  Я ждал - что же ещё придумают мои актеры, как исковеркают сюжет по своему усмотрению, и окажется ли он гениальным, художественным?
  Вместо ругани судебных приставов с несчастной девушкой на сцене разворачивалось иное действие не по сценарию: Елена Вострикова играла роль девочки (с её ста тридцатью любовниками).
  Девочка подглядывала за двумя подростками, её одногодками, а они, как бы её не видели, словно им глаза зашили медной проволокой.
  Сергей Петрухин и Алиса Васнецова интригующе переговаривались, и из их беседы зритель улавливал: "Парень и девушка никогда ещё не делали ЭТОГО, а сейчас попробуют в первый раз".
  Что ЭТО - догадывались мы все, поэтому все ошибались - так ошибся полководец Александр Македонский, когда вступил в реку с индийскими крокодилами.
  Мы думали, что актеры займутся сексом, а Елена Вострикова в роли их сверстницы подглядывает - распространенный для театров и кино сюжет, выигрышный, как в беспроигрышную лотерею.
  Я мысленно похвалил гениальных актеров за новаторство, и предвкушал, как после секса они перейдут к основной линии сюжета, потому что время позднее - скоро метро закроется, и зрители на нас разозлятся за задержку.
  Но Сергей Петрухин и Алиса Васнецова с Еленой Востриковой придумали еще более гениальное, чем гениальное.
  Наигениальнейшее!
  Когда все подумали, что Сергей разденется и предастся блуду с Алисой, а Елена за ними по сюжету - подглядывает, то он, вопреки мировым темам отчаянности и безнадежности, скрутил пробку с бутылки и отпил из горла водки.
  Алиса Васнецова тоже отпила водки за ним, и этим переломили сюжет на сверхгениальность - так бык ломает хребет одинокому старому больному инвалиду волку.
  Все думали, что они сговариваются с хихиканьем на секс, а они подговаривали друг друга отхлебнуть водки из горлышка!
  Поразительно! Экспрессивно, столкновение контрастных тонов в алкогольном угаре!
  Зрители стоя аплодировали от восторга, словно каждый выпил из горла по двести миллилитров водки.
  Елена Вострикова добавила прелести сцены!
  Она, когда Сергей Петрухин и Алиса Васнецова сделали вид, что заснули от выпитого (или взаправду заснули, их потом нешуточно будили на сцене), подошла, вгляделась в лица Сергея Петрухина и Алисы Васнецовой и тоже отпила из бутылки водки.
  Затем Елена Вострикова убежала за сцену и больше не выходила, словно её туфли суфлер приколотил к полу гвоздями сотками.
  Спектакль прошел на Ура, но не по старому сценарию, а - по новому, будто для него молодые таланты проложили золотые рельсы.
  - Удивительно и поразительно, Сергей! Ага! Щипай сильнее поясницу, не стесняйся!
  Сегодня утром я встретила свою подругу Раису Яковлевну с ведром, как у барышни-крестьянки.
  С ведром за клубникой ходят, а не по магазинам, будто в ведро золотые монеты кто кинет.
  Раиса Яковлевна рассказала мне подобное, но, якобы все происходило с ней, как с феей.
  Раиса Яковлевна, в молодости - Райка - лежала на траве в Ботаническом саду и смотрела в небо синее со следами топлива самолетов.
  Парень и девушка её возраста в кустах сидели к ней спиной и её не видели, будто глаз на затылках нет.
  Они подзуживали друг друга, толкали локоточками и говорили:
  "Ты давай! Я боюсь! У меня это в ПЕРВЫЙ раз!"
  "Я тоже боюсь! Ты начинай, а то мне стыдно!"
  Райка тогда подумала то же самое, что думал ты в зрительном зале, и что я подумала, и что твои зрители думали, потому что безнадежно испорчены немецкими порнофильмами и американскими комедиями с мальчиками, толстыми пукающими юмористами и сексом на заднем сидении кареты.
  Но в истории молодости парень и девушка тоже пили водку!
  Интрига не в том, что они вместо секса выпили водки и заснули убитыми тюленями.
  Загадка слов и букв в том, что Раиса Яковлевна сказала, что не знает, кто это пил, поэтому всю жизнь мучается над разрешением загадки: Мишка Борт и Ленка Адаменко, или не они.
  Но ещё одна интрига на интригу - так змеи сплетаются в клубок и плюются ядом на слепую старушку, что собирает придорожный лопух для прикладывания на чирьи.
  Раиса Яковлевна затем, когда пила водку из их бутылки, смотрела в пьяные красные лица спящего парня и храпящей девушки.
  Если она видела лица молодых пьянчужек, - Антонина Симеоновна сделала три глотка высокоградусного Кагора с полынью, - то почему сказала, что не знает - Михаил Борт и Ленка Адаменко, или другие парень и девушка?
  После твоего рассказа, Сергей, а ты не знал об истории Раисы Яковлевны, я впала в еще большее отчаяние, как лиса упала в колодец - голова торчит над поверхностью, а выпрыгнуть лиса не может - хвост мешает.
  Если Раиса Яковлевна придумала историю из детства, она смотрела спектакль в твоем театре, то зачем она мне все рассказывала?
  И почему упомянула Михаила Борта и Светку, к чему?
  И зачем сказала, что всю жизнь мучается вопросом - они, или другие пили водку в кустах?
  Ты своей историей поднял ил в моей душе, так что опускай его, как рыба сом опускает усы в ил.
  Весели меня, разъясни мне, отчего и почему, а то радость от массажа, от твоих умелых рук сведется к нулю из-за Раисы Яковлевны, её истории, твоей истории, истории твоих актеров.
  - Фиалка! Вы - удивительнейшая женщина с множеством складок по всему прекрасному телу большой белой птицы! - Тарзан-Сергей снова в забытьи прикоснулся гениталиями к бедру Антонины Симеоновны, но опять же целомудренно отодвинулся, как от раскаленной сковороды с пекинской уткой. - Видела ли твоя подруга мой спектакль своими очами?
  Возможно, но маловероятно - так Космонавт надеется, что не сгорит на Солнце.
  Я полагаю, что мы имеем дело с бродячим сюжетом искусства.
  С давних пор сюжеты бродят из страны в страну, от народа к народу, и, якобы, зарождаются отдельно в каждом племени, или, если мы говорим в Галактическом масштабе - от Цивилизации к Цивилизации.
  Бродячий сюжет - "Золушка" - когда бедняжку унижают, опускают, как Зорьку на параше, а затем он или она становится королем, Прекрасным лебедем, богачом, красавцем.
  Бродячий сюжет - "Цыганская лошадь" - глупого богача надувают, продают ему ненужный товар задорого.
  Возможно, мы присутствуем при рождении нового бродячего сюжета "Мишка Борт и Ленка Адаменко, за ними подглядывают".
  Может быть, Сергей Петрухин, Елена Вострикова, Алиса Васнецова тоже пережили в молодости детали этого бродячего сюжета, но с малейшими отклонениями, или без них, как на чистой туалетной бумаге написали признание в любви.
  И Раиса Яковлевна - Райка - тоже участница этого спектакля жизни, и Михаил Борт и Ленка Адаменко - в тот день, или в другой и в ином месте - также участники огромного спектакля жизни.
  Кто знает, может быть, по всему земному шару проходят грандиозные исторические сюжеты, когда кто-то - любого пола - подглядывает за кем-то - любого пола и ждет, что они перейдут к бурному сексу в первый раз.
  А эти двое кто-то - пусть даже одного пола - вместо секса пьют из горла водку - или спирт, или самбуку, или коньяк, или виски, или ром, или сливовицу, или грапку, или сакэ.
  Если мы присутствуем при рождении нового бродячего сюжета, то я в полнейшем восторге могу поздравить себя, что прожил все двадцать пять лет не напрасно, а с пользой для себя - так курочка по зернышку собирается в бройлера.
  
  Девяти парнасских сестр, купно Геликона,
  О начальник Аполлин, и пермесска звона!
  
  К своему огромнейшему сожалению, Фиалка, я не участвовал в рождении ни этого, ни иных бродячих сюжетов, словно врачи акушеры не допустили меня до родов искусства.
  Однажды я присутствовал в сцене, как посторонний, невидимый гений.
  Но этот сюжет далек от сюжета "Михали Борт и другие с подглядыванием".
  Произошло это малое в масштабах Вселенной, но огромное для моей души и эмоций, событие год назад, на пляже в Лисьей Бухте.
  Вся Лисья Бухта - пляж, и теперь пляж - Российский, что намного снижает его ценность, потому что теперь украинцы в Лисью Бухту не приедут, а без украинцев в Лисьей бухте - швах, словно швабру о голову сломали.
  Я заснул в камнях - да, друзья растаманы шутливо погребли меня на пляже под галькой, по мертвому погребли.
  Ночью мы много пели и пили, потому что грибов Санкт-Петербургских не завезли, а в Лисьей Бухте грибов нет, только - грибки.
  И в конце пиршества - я не помню, по какой причине, с почетом ли, или с позором, или бездумно - камеры со мной не было, или её украли - не помню, меня погребли под камнями.
  Растаманы тоже, когда я им рассказывал, не вспомнили о погребении, как не помнили ничего из той ночи, словно инопланетяне вытащили нашу память и дорого продали её на Альдебаране.
  Но погребли меня под тонким слоем камней - из-за лени, или что-то отвлекло растаманов, например, русалка без хвоста.
  Удивительное зрелище - русалка без хвоста - притягивающее, затягивающее, завораживающее, будто первый снег летом в Крыму.
  Смотришь на плавающую деву, а у неё, вопреки ожиданиям, нет хвоста.
  Я сначала не понял, что лежу на берегу под камнями, потому что после гулянки не понимал, кто я в этом мире и зачем.
  Легкий луч света пробивался сквозь тонкий слой гальки на лице, будто прикосновение жизни в царстве метрополитена.
  
  Земную жизнь пройдя до половины,
  Я очутился в сумрачном лесу,
  Утратив правый путь во тьме долины.
  
  Я бы выбрался за выяснением обстоятельств, но вдруг услышал ГОЛОС!
  Детский голосок, разговаривала девочка лет пяти.
  Пираты девочку занесли на дикий берег Лисьей Бухты, или глупые несмышлёные родители, которым подавай пиво по двадцать рублей за бутылку.
  Я осознал, что я голый, потому что растаман, и под камнями, а проще - под землей.
  Если я вылезу, то навсегда испугаю девочку, нарушу ход её ровного психического состояния, тем более что у меня под камнями эрекция ОГОГО! дала!
  Ни за какие деньги не вылезу, спасу девочку от своего вида.
  Я лежал под камнями и прислушивался, клял родителей девочки и пиратов, что затащили её на пляж в Лисьей Бухте, где непотребства.
  "Кушай, улиточка, кушай мандаринчик! - девочка говорила кому-то, а, когда я понял кому - улитке, то сердце мое под камнями охладело от чувства прекрасного так...
  
  В избушке позднею порою
  Славянка юная сидит.
  Вдали багровой полосою
  На небе зарево горит...
  
  Девочка кормит улитку: что может быть прекраснее и поэтичнее, разве что Цветаева в кругу друзей и подруг на пляже в Коктебеле.
  В кормлении улитки на нудистском пляже - и любовь к животным, и милосердие к тем, кто ниже ростом, и Вселенская скорбь по папуасам, которые лишены Черного Моря с рапанами.
  Я лежал под камнями и плакал, лежал и плакал, подобно горному дождю над Эверестом.
  Девочка кормила улитку долго и упорно, потому что улитка не желала мандарин на солнце на берегу, а желала водоросль в воде.
  Я слушал, а Солнце пригревало и настолько раскалило камни, а под ними - мой мозг, что, когда девочка надолго замолчала, я подумал, что она ушла, я с воплями выскочил и побежал в поля от девочки с рапаном дальше и дальше.
  Видела ли меня девочка, или давно ушла, но голый я убежал не в поля, не к растаманам а к автобусной остановке.
  Оказывается, что ночью загадочным образом мы переместились (я потом сам додумал) из Лисьей Бухты в Феодосию на общий песочный пляж - так Черномор на бороде тащит за собой Руслана.
  Камни, возможно, привезли из Лисьей Бухты.
  Растаманы меня закопали - может быть, для них я умер в реальности, и сами - голые или не голые - вернулись в Лисью Бухту... без меня.
  Но все это - ерунда, как сыр из козьего молока.
  Помню только глаза женщины - матери героини, потому что с медалью - на остановке в Феодосии, где торгуют пирожками.
  Усталые глаза, а в них светится мудрость прошедших веков.
  Женщина смотрела на обнаженного меня, и искры дальних костров, когда пионеры пели под гитару, когда первопроходцы бороздили целину, а по вечерам ужинали у костра, когда БАМовцы валили лес и медведей, а затем сжигали все в кострах - искры меня завораживали дивным танцем черных лебедей.
  
  В последний раз твой образ милый
  Дерзаю мысленно ласкать,
  Будить мечту сердечной силой
  И с негой робкой и унылой
  Твою любовь воспоминать.
  
  Мне не составило труда добраться голым до Лисьей Бухты из Феодосии - на крыльях прохлады долетел.
  Самое главное, что в моей душе остатком, как осадок на дне бутылки вина, осталась девочка кормящая мандарином рапана.
  Даже теперь, когда вспоминаю, слеза накатывается на левый глаз, а в сердце, вот тут, - Сергей-Тарзан украдкой вытер слезу и ударил могучим кулаком в область над сердцем, - щемит, будто яички дверью прищемил в метро.
  Девочка, мандарин, рапан.
  Рапан, мандарин, девочка.
  Мандарин, девочка, рапан.
  Хоть сто миллионов раз произнесу - останется тайна с чувством щемящего прекрасного.
  
  Пой, богиня, про гнев Ахиллеса, Пелеева сына
  Гнев проклятый, страданий без счета принесший ахейцам,
  Много сильных- душ героев пославших в Аиду...
  
  Да, и рапан, наверно, ушел к Аиду, где ноги греет на костре из костей грешников.
  
  К Антону Семеновичу заглянул в гости давний товарищ Иосиф Валентинович, похожий на мяч для игры в американский футбол.
  Все в этом коренном Ялтинце - не Ялтинское, даже патриотизм - не ялтинский, а смесь американского с японским - так в вагоне электрички смешиваются люди разных национальностей.
  - Антон Семенович, к тебе можно? - Иосиф Валентинович нажимал на звонок и одновременно открывал калитку, будто горел нетерпением в летний день, когда горят даже трубы у дачников. - Опять бездельничаешь за работой.
  Снова изобретаешь ненужное, никому не интересное, как танцующий мужик.
  И почему наша всемилостивая Императрица тебе деньги за ерунду платит, будто ты изобрел обманыватель Императриц.
  - Входи, а то болтаешься в дверях, словно маятник Фуко в Исаакиевском Соборе! Тебя жена бросила, потому что ты обрисовывал тощую натурщицу?
  Или картины никто не покупает, потому что - страшно? - Антон Семенович в ответ тоже пошутил.
  Перепалка входила в обязательную программу общения Иосифа Валентиновича и Антона Семеновича - так в кино ругаются понарошку актеры, а после съемок вгрызаются друг другу в глотки.
  Но Антон Семенович и Иосиф Валентинович рады общению с взаимными упреками, укоризнами и подначками.
  Изобретатель Антон Семенович и художник Иосиф Валентинович по идее равенства полов и разнообразия профессий не могут прийти к согласию, но путь к нему приятен для обоих - так поросенок купается в грязи и находит в купании высшую цель своего летнего существования.
  - К сезону отпусков я готов! - Иосиф Валентинович снял майку с изображением Мики Мауса и с гордостью обвел контур рисунка, будто пальцем рисовал небо с его обитателями. На груди, животе, и как предполагал Антон Семенович - ниже живота - нарисована яркая красочная обнаженная женщина с внушительными, словно пришитыми друг к другу бочки, формами. - Не татуировка, а краски держатся три недели, словно влитые под кожу.
  На ножку, на пятку её посмотри, - Иосиф Валентинович приспустил штаны, и Антон Семенович увидел пятку нарисованной женщины, словно вошел без разрешения в женскую баню. Кусок пятки натурщицы отчетливо вырисован на пенисе Иосифа Валентиновича.
  - Голую бабу на себе зачем-то нарисовал! У меня к тебе два вопроса, Иосиф Валентинович! - Антон Семенович развеселился, выпустил рашпиль из рук, и рашпиль воткнулся в щель между плитками садовой дорожки. - Первый вопрос: ты в школе учился?
  А, если учился, то в школе для детей с ограниченными возможностями ума?
  Второй вопрос - зачем ты на себя голую бабу нарисовал, то есть напялил?
  Третий вопрос - если не ты рисовал, то кто кистью или иглой водил по твоему пенису?
  Может быть, ты специально задумал голую бабу, чтобы тебе на пенисе кусок её пятки вырисовали, словно языком коровы?
  - Твои изобретения, Антон Семенович, совсем тебя из колеи ума выбили, - Иосиф Валентинович сплюнул в урну, заглянул в неё - словно на городском пляже из помоек выуживал банки из-под пива "Жигули барное". - Во-первых - не голая баба, а - репродукция картины "Сусанна Хорватова выходит из купальни".
  Моя картина - а на груди - и реклама и очень красиво - так на автобусах изображают обнаженных женщин, хотя автобус, или фура никакого отношения к намалеванной красавице в купальнике не имеют отношения.
  У меня нет грузовой кареты или автобуса, поэтому я ношу рекламу своих картин на себе - так улитка перетаскивает свой домик, и пес носит свою шерсть.
  Если бы не наша власть, которая не поддерживает талантливых художников, то я бы уже три грузовых кареты имел с рекламой моих картин.
  И на другой вопрос отвечу, друг мой нелюбезный Антон Семенович: я сам изобразил Сусанну Хорватову, потому что я - художник, и, тем более что на оплату услуг других художников нет денег, словно у меня в карманах мыши грызут сухари.
  То, что пятка Сусанны Хорватовой на пенис зашла - так надо, потому что - человек с полетом мысли, а не с линейкой в голове.
  Ты - изобретатель ненужного, вот и считай, а моя рука сама летает по полотну, останавливается где пожелает моё вдохновение, похожее на чайку.
  - Твоя рука к пенису твоему прилетела, - Антон Семенович поднял рашпиль, провел друга в сарай - филиал лаборатории, которая находится на втором этаже. В большую чугунную эмалированную ванну с белыми ржавыми пятнами на дне налита вода розового, словно капля крови молодой собачки упала, цвета. На поверхности воды - остов - то ли детского корабля, то ли - кастрюля с ответвлениями: - Скажи мне, Иосиф Валентинович, что за чудо-краска, что так долго держится на твоём потном, как у моржа в Феодосии, теле?
  Может быть, я изобрету краску, которая не смывается с тела в течение многих лет?
  Вот произошел бы переворот в науке о рисовании голых баб на волосатых грудях мужчин.
  - Если краска не смывается с тела, то это называется - татуировка. Вот так открытие ты сделал, Антон Семенович, словно украл на привозе бананы. - Иосиф Валентинович ткнул указательным пальцем правой руки в корпус плавсредства в ванной. Проскочила искра, и Иосиф Валентинович с воплем отдернул руку, словно засунул её в рот индийской очковой кобре.
  - Генератор электрического тока мощностью в одну акулью силу, - Антон Семенович с торжеством смотрел на друга, затем тоже дотронулся до корпуса корабля пальцем, но не испуганно ойкнул, когда искра злобным скорпионом влетела в палец, а радостно засмеялся. - Многозарядный, функционирующий!
  Может быть, на его основе я изобрету электрическое оружие ближнего радиуса действия.
  Враг подходит, а ты его - током, током оглушил, как камбалу в Севастополе.
  Подай мне нивелир, Иосиф Валентинович, он за твоей спиной и за спиной нарисованной Сусанны Хорватовой.
  - Взяла тебя за сердце моя картина, - Иосиф Валентинович протянул Антону Семеновичу инструмент. Движения плавные, ленивые на жаре, будто плавится кожа. - Ты даже название картины запомнил на всю жизнь. Искусство намного выше изобретательства, потому что ты изобретаешь некрасивое, а я изображаю прекрасное!
  - Если мне понадобится посмотреть на обнаженную прекрасную женщину в искусстве, то я пойду с полевым биноклем на нудистский пляж, или - что проще и выгоднее - посмотрю на свою супругу Антонину Симеоновну. - Антон Семенович говорил, а его пальцы быстрые, словно без суставов, летали над корабликом, поставили на него корзинку с проводами. - Что же ты мне подал, Антон Семенович?
  Я просил нивелир, а ты мне - штангенциркуль!
  И после этой ошибки ты полагаешь себя мужчиной?
  Мужчина - не тот, кто с голой нарисованной бабой на груди по Ялте идет, а мужчина - кто отличит нивелир от штангенциркуля.
  - Мужчина - у кого деньги в кармане, - Иосиф Валентинович почесал голову и нахмурил лоб, как князь перед боярыней. - Будь ты трижды поэт или изобретатель, или даже - художник, у которого все сараи забиты его бесценными картинами с изображением обнаженных красавиц, но, если денег нет, то выглядит гений, словно тряпка из сортира.
  ОХОХО ХО-ХО ХО-ХО! Антон Семенович.
  Моя Алина подросла, семнадцать лет девке - пора замуж за приличного человека, но приличные люди сейчас в Ялту не приплывают на кораблях мечты с Алыми парусами.
  Все приличные отдыхают в Турции, где дешевле, и сервис мирового уровня с горничными без трусов и алкоголем в немереных дозах бесплатно.
  На Новый Год Алина привела жениха, своего парня так называемого, а я его "своим" не назвал бы и за сто миллионов - пусть хоть рублей, хоть гривен, хоть долларов США.
  "Папа - это Алик! Мой друг! Не правда ли, что Судьба нас свела, и имена у нас почти одинаковые!
  Алик ко мне в гости приехал... надолго".
  - Алик значит? - я рассматриваю "жениха", а к голове так прилила черная кровь, что кажется - умру на месте, как часовой искусства.
  Одет Алик более чем бедно, и что меня поразило в эстетическую душу - тапки вьетнамки на рваные черные носки, будто у гуся отрубили лапы и пришили от негра.
  Ну, почему, почему, Антон Семенович, ОНИ всегда ходят в шлепках - летом на босу ногу, а зимой - на носки?
  Я понимаю, что - бедность, нищета, и самая дешевая обувь - вьетнамки, как презервативы на ногах.
  Но если ты встречаешься с девушкой, приехал к ней в гости, то будь добр - оденься - если не как Джеймс Бонд в казино, то, хотя бы, как житель Ялты на набережной.
  Мужчина в тапках похож... похож на художника в ватнике.
  Тренировочные старые штаны, красная майка в желтых пятнах и пальтишко с чужого плеча - тоже меня обидели, как человека, отца и художника.
  Неужели я настолько низко пал, что жених, среднеазиат позволяет себе в неподобающем позорном виде прийти в мой дом, к моей дочери и моей жене, словно за саклю зашел по нужде?
  Жизнь - борьба за искусство жить.
  А моя жена Евгения Михайловна, назло мне взяла сторону Алика, как в последний бой пошла на крокодилов.
  Она в последнее время часто мне наперекор говорит, плотину ставит.
  Наверно оттого, что картины мои продаются хуже, денег в семейных бюджет поступает меньше, и уважение ко мне утекает, как вода из холодильника "Бирюса".
  Евгения Михайловна говорит, чтобы я не лез в жизнь молодых, если свою жизнь едва-едва удерживаю в тонких пальцах.
  Красивая Елена Михайловна, была красивая, и сейчас красивая, и умрет, думаю, красавицей - сколько бы лет ей не стукнуло по темечку к моменту смерти.
  Когда мою собаку Александру машина сбила на Ленина, я чуть с ума не сошел - будто в меня черта закачали через насос в попу.
  Александра - левретка - красавица по жизни была, и знала о своей красоте.
  Шла по улице, а все ей подмигивали, кричали "Ах, красавица!", а она гордо голову поднимает и резвее бежит, потому что - красавица.
  Я - не красавец, знаю, что не красавец, и харизмы у меня нет хотя бы, как у среднеазиата Алика в тренировочных штанах с пузырями на коленках, словно перед падишахом три дня и три ночи на коленях стоял.
  Ко мне Александра относилась сложно, с терпением, всё же я её кормил, но все равно - приложение к красавице.
  Машина её сбила насмерть - по голове прошла и по шеё - моментальная смерть французского масштаба.
  И после смерти, и на дороге Александра лежала красавицей, будто заснула в колыбели.
  Нет, спала она менее красиво, чем лежала мертвая.
  Аккуратно возлежала, крови нет, только когда я нес её - даже уже не её, а - тело - на руках от дороги, изо рта маленькая капелька крови выпала на асфальт, словно ягода земляника - которой еще время не пришло.
  И в могилу она легла красиво, как и жила, борзая.
  А я - так что ни делаю, хотя - художник, весь неладный, некрасивый, без харизмы.
  Картины у меня - прекрасные, а сам я - не уродился, будто меня в земле с картошкой растили мама и папа.
  А дружок моей дочки - родился с харизмой - любую глупость говорит, поступает, как боров с коровами, а мои бабы от него в восторге, словно на выступление музыканта Шендеровича пришли.
  Елена Михайловна Алика чуть ли не на руках носит - так нянчатся девочки с тряпичными куклами.
  Ну почему, почему меня женщины не любят? - Иосиф Валентинович огляделся - куда бы кулаком в досаде стукнуть, чтобы видно, как он переживает.
  Но свободного места на верстаке нет, а по стене с навешанными приборами и инструментами - боязно, вдруг, да опять током ударит, как электрический скат.
  - ХА-ХА-ХА! Иосиф Валентинович! Сейчас во всем Мире несколько сотен тысяч мужчин и юношей на разных языках вплоть до папуасского кричат подобное! - Антон Семенович приладил к корыту маленькие рычаги, сноровисто, словно швейцарский ювелир чинил часы, прикрутил их. - Тебе нужна их любовь?
  Женщины - кошки?
  Нет, они намного хуже кошек, потому что кошка поместится в мой боевой пароход, а женщина в него не влезет из-за размера ягодиц.
  Женщина съедает в двадцать раз больше, чем кошка, а пользы от кошки, особенно в военно-кошачьем флоте - намного больше.
  Посмотри на чудо, которое я изобретаю во благо Отечества...
  - И себе на потребу ради денег!
  - И ради денег, только деньги пойдут на новые изобретения...
  - И на усладу Антонины Симеоновны.
  - Антонина Симеоновна мне друг, лаборантка и товарищ по языку, - Антон Семенович приклеил к рычажкам мягкие кожаные заплатки. От усердия язык Антона Семеновича вывалился, а Иосиф Валентинович подумал, что в момент высочайшего накала изобретательства Антон Семенович умирает для общества - поэтому язык у него вываливается, как у покойника. - Я долгое время в конструкции паровых судов не видел ясности и в проектах повторял установившиеся формы парусных судов, словно мне мозги приклеили к черепу...
  Сохранял на кораблях дополнительную парусную оснастку, будь она неладна, громоздкая.
  Но моя драгоценейшая Антонина Симеоновна сказала, чтобы я для обшивки пароходов использовал сталь, потому что сталь дороже дерева, и нам выделят дополнительные субсидии из Санкт-Петербурга на покупку железных листов в Днепропетровске.
  Вроде бы пустой совет и продиктован он денежными соображениями моей супруги, но польза от внедрения железа и изменения конструкции судов для России от имени моей жены пошла огромнейшая, как скала Медведь.
  Антонина Симеоновна одним советом, который я воплотил в чертежи и суда, для России сохранила больше денег и жизней матросов, чем Али Баба убил разбойников.
  На замечательном судне для кошек малого размера я изобрел миниатюрную поршневую паровую машину!
  Ах, только что подумал, что лучше изобрету паровую турбину, что значительно увеличит мощность и скорость морских и океанских паровых судов для кошек и собак.
  В трюме, чтобы кошка не скучала во время вахты, я поставлю - опять же мной изобретенные - миниатюрные фонограф и граммофон из золота, потому что золото не ржавеет в морской воде.
  При желании кошка по радио - а радио размещу на корме в защитном кожухе - передаст сообщение и примет от других кошек с хвостами и лапами.
  Конструирование и практическое применение фонографов, граммофонов и радио для кошек и собак приведет к увеличению метрополий и колоний для тех же кошек и собак.
  - Я и говорю, что все твои изобретения - дерьмо, и цена им в базарный день - грош! - Иосиф Валентинович сплюнул под ноги, но вспомнил, что на хате не плюют, растер плевок ногой, будто просил прощения у утопленного жука-пожарника. - Корабль, радио, граммофон, фонограф - для кошек...
  - Еще и нарезное оружие, и ракеты для кошек, и дирижабли для кошек, и электрические мины для кошек, - Антон Семенович не тратил зря времени - приваривал к корпусу плавстредства станину маленькой пушки. - Пусть мои изобретения с твоей точки зрения - глупость и дерьмо, но ты придешь домой гордый и счастливый, оттого, что меня обругал, а дома тебя ждет голодный жених дочери - нищий, словно осенний лист.
  Никакая нарисованная голая Сусанна Хорватова тебе не поможет, когда зять отнимет последний кусок пирога и отошлет родственникам, потому что они последнее копыто барана без соли доедают.
  - Не логично, когда мы говорили о корабле для кошек перейти к другу моей дочери, - Иосиф Валентинович засмеялся, налил из графинчика в граненый стакан компот (Антонина Симеоновна по пути изобретательского следования мужа оставляла легкие закуски и питье, чтобы муж, когда проголодается или почувствует умственную жажду - только руку протянул за питанием). - Не логично, но мудро и правильно.
  Ни нарисованная Сусанна Хорватова с пяткой на моём пенисе, ни Императрица наша любимейшая мне не помогут, потому что голодный клещ, как вопьется, так и не отпустит, пока всю кровь не выпьет - хоть сто литров крови.
  Я доказывал жене и дочке, что Алик - нищий, что ему не женщина нужна - нет, женщина задаром ему очень нужна, но позарился он на наш дом, на нажитое непосильным трудом художника-поллюциониста.
  Почему Алик не полюбил нищую девку из Днепропетровска, а остановил свой взгляд и своё тело на моей обеспеченной доченьке, а она ходит на пляж в белых туфельках от Карла Пазолини.
  В отчаянии я доказывал Алине, умолял, угрожал, приводил цифры, как клоун в цирке дрессирует змею.
  "Алина! Он же нищий и уже обокрал тебя незримо.
  Загляни в газеты, посмотри, сколько стоит продать свою девственность.
  ОГО! Читай! Англичанка продала свою девственность за восемьдесят семь тысяч фунтов стерлингов - дом в Центре Ялты, или на улице Дражинского.
  Или наша молдаванка Екатерина Гендель - за тридцать тысяч долларов США продала свою девственность - дешево, но и то лучше, чем ничего.
  Более умные девушки на девственность ловят богатых женихов и получают от них, когда жених умрет после яда в вине, всё состояние в деньгах и недвижимости.
  А ты отдала свою девственность бесплатно проходимцу с дурными болезнями, потому что - гадкие прыщи на шее у него".
  Алина в ответ меня смерила уничтожающим взглядом - не презрительным, а - уничтожающе-жалостливым:
  "Папочка! Ты никогда не любил, и тебя никто не любил, поэтому ты, или - оттого, переводишь любовь на деньги.
  Если бы все девушки слушали своих родителей и продавали право первой ночи, то человечество давно бы вымерло.
  Я люблю Алика, а он меня обожает больше, чем пустыню Калахари, откуда родом.
  Или - Гобби, или - Хинган - не знаю, потому что любовь не учит географию.
  Я отдалась Алику по любви, и никакие деньги не измерят чашу моей всепоглощающей любви с закидыванием ног на плечи любимого.
  Алик очень стеснительный, он без лекарства даже в первый раз со мной не мог, словно у него за плечами стоял Чингисхан.
  Я купила Алику виагру, поэтому никакой алчности и корысти у него не заметила, а у ТВОИХ шлюх, папа, что продают девственность - только гробы в глазах!"
  "Хорошо! Если твой дружок тебя любит, - я менял тактику - не зашивать же девственную плеву дочке, новая все равно долго не продержится, как бракованный парус на фрегате, - то почему он не потратил на тебя ни копейки, словно у него почку вырезали?
  Ни одного подарка, ни одной шоколадки, он даже в дом продукты не носит, а только жрет, жрет и срет, причем подтирает попу пальцем, а палец - о стену в туалете".
  "Ты - алчный, отец, жадный и гадкий.
  Алик - очень богатый, он богаче царя!
  У него в Санкт-Петербурге свой дом с конюшнями, каретами и слугами.
  Мама Алика печет лучший в столице лаваш, а братья и сестры золото насыпают в карманы Алика, лишь бы он к ним в гости заходил, словно султан заходит в казначейство.
  Но с собой в Ялту Алик деньги не взял, оттого, что у нас - опасно, и потому, что он надеялся на простое гостеприимство в доме родителей невесты - так кошка ждет похвалы от хозяина.
  Алик настолько богат, что не задумывается о деньгах".
  "А, если я докажу, что твой Алик - нищий, как рамка от старой картины?"
  "Он не нищий, но, если злые силы Судьбы украдут у моего Алика деньги, то я сама его обеспечу, потому что он - совершенство!"
  "Но Алик, - я уже не знаю что скажу, силы и доводы мои иссякли в пустыне слов дочки. Верблюд не перейдет пустыню на Марсе, где нет воды, - неграмотный.
  Ты в школе зубрила уроки, потела на экзаменах, сдавала контрольные - так гусыня прокладывает путь в родную Африку к розовым фламинго.
  А он в сакле на дударе играл, барана ел по праздникам и ничему не учился, будто помелом мозги вымело!"
  "Ты завидуешь Алику, папа.
  Он - от природы талантлив, также, как Гоген, Кузнецов, Ришелье.
  Алик - умный, красивый и веселый.
  Он потешно подражает голосам животных, а ты ни разу в жизни не прокукарекал голосом петуха!
  Мама, мама! Почему папа ко мне пристает, как банный лист к ягодицам Тамары Степановны?
  Отец - алчный стяжатель!"
  Прибегала Елена Михайловна и вставляла мне по первое число, будто я пришел нищим в дом, а не Алик из Санкт-Петербурга.
  У меня на Елену Михайловну робость накатывает, руки опускаются, а челюсть отваливается, как у покойника или у физика после поражения радиацией в МИФИ.
  От её красоты я немею, глаза вращаются, а сам - дурак дураком, словно из сортирной дыры меня достали, а на мне дерьмо на Солнце засохло, и корка образовалась.
  Когда я женихался, только начал встречаться с ней - УХ, ну и женщина - влип я один раз по макушку, но и урок получил, который мне совершенно не нужен - так твоим кошкам не нужны боевые корабли.
  Она в Даниловке жила - неплохо жила-поживала в роскошном особняке родителей, причем особняк - копия Зимнего Дворца.
  Братьев у Елены Михайловны - пять, поэтому она ничего не получает в наследство, но до замужества - полная хозяйка своего тела и части особняка.
  Тело - на него бы много налетело!
  Мы уже с ней были четыре раза - роскошная ленивая в постели женщина - и я намекал, что с охотой в ближайшее время сделаю предложение с обручальным кольцом и бриллиантом в один карат.
  Сейчас бриллиант в один карат - если не мусор, то не настолько дорогая для понимающего человека ювелирка, чтобы он с ума спрыгнул.
  В те временя, помнишь, Антон Семенович, бриллиант, да в один карат - европейская редкость наподобие конфетки с героином.
  Кольцо привез из Амстердама мой поклонник, точнее - ценитель моих ранних картин с белыми конями и красными женщинами.
  Да, белые кони и красные женщины - куда вы ушли, милые, на дно?
  Если бы я развивал тему белых коней и красных женщин, то, возможно, как Пикассо добрался бы до верха.
  Но, вдруг бы - не пошли за деньги белые кони и красные женщины?
  Тогда ни Елены Михайловны, ни достатка в доме я бы не увидел, как не увижу оборотную сторону Юпитера.
  С белых коней и красных женщин я перешел на купальщиц, потому что купальщицы и кошки всегда в моде, как и белый хлеб с изюмом.
  Внушил Елене, разрекламировал себя, что я - перспективный Императорский художник, и что жизнь со мной - благо для любой женщины.
  Возможно, Елена Михайловна пошла за меня из-за денег, или нет, думаю и обратное, что пошла потому что - пошла.
  Она много не думает, как белорусский карась на сковородке.
  Мысль о том, что Елена Михайловна влюбилась в меня до безумия, я отставлю на дальнюю полку, к банкам с прошлогодними солеными огурцами.
  Я нормальный по уму, по внешности, нормальный, но не выдающийся, потому что я - не Копенгаген и не Алик из Санкт-Петербурга, и у меня не три ноги.
  Но тогда, после четырех наших близких встреч без трусов, я приехал к Леночке с букетом остроумия, серебряным колечком в подарок - пока не подарю обручальное золотое с бриллиантом.
  Серебряное колечко - не простое, а утонченное, с янтарем и вшой в янтаре.
  Миллион лет назад вша попала в янтарь, а теперь перейдет к моей любимой девушке.
  Во дворце иду в левое крыло, где живет Леночка, а в штанах уже похоть разрастается атомным грибом.
  Захожу в её апартаменты, а из огромного зала - выход на просторный балкон с позолоченными перилами, словно я в Летний Дворец Императрицы приглашен.
  Ветер играет занавеской - легкая тюль с нарисованными плакучими розами.
  Я, потому что - художник, еще в первое посещение отметил, что розы исполнены мастерски, поэтому, наверняка, очень дорогие занавесочки.
  Все в доме дорогое, и Елена Михайловна - дорогая под стать мебели.
  На изящной кушетке - изогнутая спинка, дорогое дерево, и обивка - узоры с золотой нитью сидит обнаженная полностью моя невеста во всей своей красе и даже краше, чем в полной красе.
  Правую ножку Леночка небрежно положила на столик, словно приглашала ногу на ужин.
  На столе из рога изобилия полно - стол со стеклянной столешницей, а на нем - фрукты, напитки, но алкогольных нет, словно пришел демон и все выпил.
  Леночка лениво кушает от виноградной кисти, а я смотрю вглубь предполагаемой невесты (то, что она моя невеста - я только себе говорил), и глаз не отвожу, как от устрицы с жемчужиной.
  Там у Леночки приоткрыто и все красное от долгого трения.
  То, что Елену Михайловну ТАМ долго терли - не трудно догадаться, потому что рядом с кушеткой на шкуре на полу лежит пузатый волосатый, словно убежавшая из Ялтинского зоопарка горилла, бородатый карлик.
  Карлик, но естество его - ОГОГО - тоже красное с фиолетовым оттенком от усердного трения и сдувается после акта.
  Я окаменел, словно лошадь под русским богатырем.
  Думу думаю тяжелую: если уйду сейчас, то - дурак и проиграл, как наши проиграли в хоккей.
  - Наши кто? Сборная Украины или сборная России? - Антон Семенович слушал без особого эмоционального подъема, и слова друга волнами окутывали его, но не мешали работе - так ветер летит мимо поплавка удочки.
  - Наши! Хм! Сборная Украины, потому что давно произошло, как в древние времена, когда в Ялте львы водились, и за львами короли из Франции в деревянных каретах и в деревянных башмаках приезжали.
  Нет во Франции приличной обуви и хороших сортиров, позор мировому Сообществу.
  Ты, Антон Семенович, изобрети для французов туалет с водяным смывом!
  - Я - патриот Крыма, и Король Франции в деревянных башмаках мне не указ, - Антон Семенович приладил к пушечке коробку с миниатюрными снарядами - каждый с патрон для дробовика величиной. Он вытер пот тыльной стороной ладони, где наколото "Москва-Ялта". - Зачем французам сортиры с водяным смывом, если предки твоего ЗЯТЯ давно изобрели подтирание пальцами и плоскими камнями без зазубрин.
  - Ты бы, Антон Семенович себе ум изобрел или шутки красивые, как у Петросяна! - Иосиф Валентинович с интересом наблюдал, как Антон Семенович подвинчивает у ракеты (размер под ракетницу для кошки) боеголовку. - Моя Леночка смотрит на меня, словно мы в Ботаническом саду под развесистой грушей щербет кушаем.
  То, что она голая, после акта с человеком-кабаном мою невесту мало волнует, как и революция в Чили, где не поделили гашиш.
  Если я бы устроил скандал, то Леночка бы вознегодовала - что я скандалю, словно в Днепропетровске на рынке свинины?
  В это время любовник поднимается, присаживается на кушетку рядом с моей Леночкой и из хрустальной вазы с золотым ободком берет персик - самый большой фрукт, гад.
  Через стекло стола я вижу наглый пенис хама.
  А на лобке у него родинка величиной с яйцо голубя.
  Страшная родинка, неудобная для секса, а болтается, как вишня в ураган.
  Но самое страшное, что смотрю я и на раковину Елены Михайловны, и похоть ударяет мне в голову, как северному оленю во время случки.
  Я минут пять мычал, переминался с ноги на ногу, а затем взял Леночку за руку, отвел в соседнюю комнату и так там её любил, что затер до дыр, а себе - до мозолей, словно юнга на корабле "Шустрый".
  Сейчас думаю, что поступил я тогда мудро, потому что так подсказывало сердце и чутью художника, и выбрал самый правильный вариант: не позорный, не склочный и беспроигрышный.
  Я, подобно дикому ежу, набрасывался на Елену Михайловну раз за разом, а она терпела, сносила мои попытки доказать мужское петушиное превосходство.
  Помню: вошла негритянка горничная с ведром воды и цветным ершиком на палке для стряхивания пыли и выуживания паутины из труднодоступных мест.
  Ершик-палочка уморительно качался в суровых черных натруженных руках горничной, которая давно переехала в Крым и забыла об американском рабстве на хлопковых плантациях.
  Её белые войлочные тапочки без задников - а я все замечал, потому что в момент близкого контакта с любимой Еленой Михайловной чувства мои обострились до неприличия - бесшумно плыли и несли немалое, килограммов под триста тело, подобное черному айсбергу, или соляной горе, облитой гудроном.
  Зачем нужна горничная с щеточкой, если она проедает в десять раз больше, чем приносит пользу своей пустой работой?
  Но понимание ненужности горничной - так хранят фамильную серебряную ложку в сундуке - пришло намного позже, словно ехало до моего мозга на безногих конях.
  А тогда я видел только толстую тетку в белых тапочках, о которых только что упомянул, в синем кружевном переднике величиной с Мадрид, белом халате, и с кокошником на голове, словно Королева Сибири в спальню зашла.
  Большая нижняя губа горничной негритянки выступает вперед и падала вниз темно-лиловым водопадом.
  В губу продето золотое кольцо немалого размера, величиной с крышку от чайника Тефаль.
  Подобные кольца оттягивали уши горничной и составляли Олимпийское трио.
  Подозреваю, что и в пупке старой толстой женщины и даже ниже пупка тоже вдеты кольца, но тайна их для меня осталась нераскрытой, потому что я не имел морального права лезть под халат чужой мамонтоподобной женщины.
  Горничная выкатила на нас лиловые лошадиные глаза, стояла и наблюдала минуты три, затем без всяких эмоций и без смены выражения на лице подошла к старинным напольным часам Карла Шварца и тщательно обхаживала их щеткой - так молодой гном обхаживает жену тролля.
  Что-то в слаженных движениях немолодой жирной негритянки тронуло моё истонченное искусством сердце - так жук-древоточец в Ботаническом саду издевается над буком.
  Несколько телодвижений (своих, Леночкиных и горничной) я вспоминал движения горничной, а затем вздрогнул от приятного провала в прошлое, будто левой ногой вступил во временную яму.
  Так убирала пыль со шкафа моя любимая мама Галина Иосифовна.
  Мама - не негритянка, но движения во время уборки пыли - похожие, словно два близнеца в одном зеркале.
  Трудолюбие не зависит от цвета кожи и рассовой принадлежности, тем более - от веса и благосостояния человека.
  Негритянка горничная намного богаче моей мамы, потому что носит золотые кольца - а что у неё в пупке, я уже говорил, что не проверял, - и в руках у неё дорогая щетка-смётка из синтетических материалов цвета радуги.
  Глаз художника не нарадуется на цвета радуги щетки для смахивания пыли во Дворце родни Елены Михайловны.
  Негритянка не замечала моего повышенного внимания к её работе, она убирала пыль с напольных часов, и часы, когда большая стрелка встала на цифру двенадцать, а малая - на шесть - пробили шесть раз, будто предсказывали скорую свадьбу меня и Елены Михайловны.
  Часы гудели, в них кряхтело, билось, словно вагон товарного поезда о вагон электрички, они выполняли свою работу по отсчету времени.
  Время затягивает нас и несет по быстрой реке за собой.
  Кто выйдет на берег реки времени, тот обретет бессмертие, но останется один на берегу, где даже чаек нет, потому что чайки тоже смертные.
  Тяжелый мятник часов желтого цвета, но не золотой, потому что маятники из золота не изготавливают, ходил туда-сюда, туда-сюда.
  И я в Леночке ходил туда-сюда, туда-сюда.
  И Леночка подо мной двигалась туда-сюда, туда-сюда.
  И руки горничной негритянки с цветной щеткой (о щетке говорю, что она - цветная, а о горничной не имею права сказать, что женщина - цветная, потому что - неполиткорректно) работали туда-сюда, туда-сюда.
  Туда-сюдаканье навеяли на меня сон, и я чуть не заснул на сексуальном посту.
  Не хватало мне сил и мужества держать себя в руках.
  Горничная закончила свою работу, а я продолжал телодвижения - так корабль под парусом снует вдоль берега.
  Возле роскошной огромной кровати стояли мои белые туфли - я их скинул, когда прыгнул на матрас вслед за луноподобной красавицей невестой.
  Негритянка подошла к кровати, а щетку она держала перед собой внизу, словно огромный пенис слона.
  С неодобрением посмотрела на моё абсолютно голое тело, затем вздохнула по-матерински и положила мне в туфлю один доллар США - так в гоу-гоу барах Америки клиенты вознаграждают проституток.
  Я прослезился, ум мой поплыл вместе с телом дальше.
  Чувство безграничной радости, что негритянка горничная увидела во мне не только любовника своей госпожи, но ещё и - привлекательного мужчину - заслонило весь мир с обезьянами и шаурмой.
  С тех пор я иногда вижу негритянку горничную в страшных снах, она появляется из ниоткуда, а затем лицо её превращается в лицо черного слона, или - наоборот - из джунглей выскакивает огромный слон с цветным пенисом, похожим на щетку для смахивания пыли со старинных часов, несется на меня, а морда его во время стремительного бега превращается в лицо негритянки горничной с оттопыренной нижней губой.
  Когда мы с Еленой Михайловной (протертой до дыр) вышли из спальни, то пузатого волосатого уже в комнате нет, он ушел и прихватил вазу с фруктами.
  Елена Михайловна сказала, что он - купец с греческого корабля, а фамилия его - Трувкаки.
  Трувкаки с родинкой, но без родины, вдали от родины и с чужой вазой. - Иосиф Валентинович замолчал, снял майку (но Антон Семенович так увлекся изобретением военного парохода для кошек, что на нарисованную Сусанну Хорватову почти не отвлекался). - Так магически Елена Михайловна действует на меня и по сей день, словно с рельс сошла вместе с трамваем.
  Не спорил я с ней по поводу нищего и наглого Алика, похожего на верблюда.
  Спор с женщиной равносилен рисованию картин на холсте пенисом: и пошло, и глупо и некрасиво.
  А через два дня я с караваном купцов - они везли в Санкт-Петербург обоз бычков в томате - я отправился в столицу на поиски Дворца Алика - так горшечник Нияз скрывается в большом городе от своих бородатых жен.
  Квартиру на улице Ленина я отыскал быстро, потому что без особых трудностей (когда Алик обожрался и уединился в очередной раз в туалете) проверил его карманы и нашел паспорт с пропиской.
  Дом старый, я бы даже сказал - старинный, потому что когда я дотронулся до стены, отлетел изрядный кусок штукатурки - так короста слетает с прокаженного.
  Под штукатуркой я увидел полустертый рисунок головы кролика и под ним автограф художника Бабеля.
  Роспись кривая, поэтому - подлинная - Бабель страдал сухорукостью, и, по словам историков, когда пил вино, поднимал стакан зубами и ловко, словно курящая обезьяна, опрокидывал в глотку.
  Триста с лишним лет дому - или больше, а в Санкт-Петербурге неохотно выделяют средства на реставрацию домов типа сортир.
  По деревянной лестнице - через дыры в некоторых ступеньках виден нижний этаж - я поднялся на второй и в недоумении остановился перед шкурой большого животного, наверно - генетически измененный после Чернобыльской катастрофы - баран.
  Еще, когда я входил в подъезд, то погрузился в странную смесь звуков и запахов, напоминающих ужин в караван-сарае.
  На втором этаже с ужасом понял, что запахи - не запахи, а - вонь, и звуки - не звуки, а - шум и гам - доносятся из-за шкуры, которая заменяла дверь в квартиру, где прописан Алик.
  Мне бы уйти восвояси дальше от шума и гама столицы, но я перед расставанием с купцами выпил литр Санкт-Петербургского крепкого пива "Девятый вал" или просто "Девятка", поэтому преисполнился храбрости, как Александр Македонский перед могилой Александра Римского.
  Я прошел за шкуру-дверь и оказался в аду, но не в нашем аду, где черти, сковородки, кипящее масло и паровые котлы твоего изобретения, Антон Семенович.
  Азиатский ад отличается от нашего, как Алма-Ата отличается от Москвы.
  Сначала я подумал, что попал в Ялтинский зоопарк, но затем из вони и дыма проступили краски и голоса.
  "Дядька, деньги давай! Есть давай! Хлеб давай!" - неисчислимое количество детей дергали меня за штанины, один мальчик с пухлым животом и глазками бая пытался снять с меня ботинки.
  Но не ради моей выгоды трудился (я без ботинок пропал бы на рыбьих и куриных костях, что разбросаны по полу), на продажу снял бы - ишак малолетний.
  Посреди большого зала стояла маленькая юрта - напоминание живущим в квартире об исторической родине.
  Около юрты лежал старик в ватном - я видел вату в порваном - халате.
  Сначала я подумал, что старик умер - слишком злое у него лицо, оно напомнило мне мультфильмы с отрицательными худыми героями.
  Но старик вдруг подпрыгнул, вцепился в свою бороду руками и взвыл лошадью Пржевальского.
  (Я в детстве слышал в Ялтинском зоопарке, как воет лошадь Пржевальского, когда сторож съедает йогурт, ей предназначенный.)
  Аксакал выл протяжно и музыкально, затем успокоился и искал вшей в бороде и в голове.
  Никто, кроме меня не отозвался любопытством и страхом на вопли старика: либо он часто закидывался, словно челн в грозу, либо в квартире происходили и более важные дела.
  Толстые женщины всех возрастов, но в неизменных красных туфлях с загнутыми концами сновали по квартире с тазами, чанами, котлами, кастрюлями, сковородами, лавашами, самсой и самбурсой, но ни одна не прошла с половой тряпкой.
  Я с тоской вспомнил чистоту в своем доме и во Дворце родни Елены Михайловны.
  Так из сортирной ямы свободная личность стремится к хрустальному ручью, где обнаженная Сусанна Хорватова омывает свои перси и персик.
  За юртой на полу сидел худой молодой человек, похожий на Алика, но в семейных трусах.
  Грязные трусы лопнули на причинном месте, но парень не находил в дыре неприличного.
  Выше трусов - подобие майки наших славных лет, когда пешком ходили под дубовый стол, и небо Мира казалось крышкой стола, но со стороны пола.
  В дряхлых майках в театре изображали и изображают пьяниц и трактористов.
  Парень рассказывал что-то смешное - я вспомнил, что моя Алина главным достоинством Алика считает юмор - обнаженной молодой светловолосой и голубоглазой девушке.
  Она сидела по-турецки на газетке, и в пизде у неё блестела жидкость.
  Я отдал должное кавалеру, потому что он, в отличие от "нашего" Алика, кормил - угощал свою подругу - так орел кормит курицу.
  Парень из оловянной дырявой кастрюли (наверно, на помойке нашел) рукой захватывал рис с темными кусочками и запихивал в рот возлюбленной, словно замазывал шпаклевкой щель в стене.
  Пища падала на живот (и ниже) девушки, что очень веселило и парня и красавицу.
  Тоска овладела мной, потому что и девушка и её жених веселятся, оттого, что - молодые, и потому что им хорошо друг с другом.
  Я же разучился веселиться с того момента, когда участковый полицейский Сергей Антонович прилюдно плюнул в мою картину "Анфиса и красный волк", назвал меня бездарным лодырем и гомосеком.
  По мнению Сергея Антоновича, все художники - педерасты, но его утверждение - неверно.
  Я бы простил Сергею Антоновичу "педераста", но то, что он назвал меня бездарным - оглушило, и я с тех пор живу в вате.
  Ко мне подошла толстая баба азиатка в цветастом грязном халате, вытерла руки о штаны (свои) и с вызовом бросила на плохом русском языке (я расстроился, потому что она отвлекла меня от созерцания молодой пары):
  "Нету денег! Уходи, инспектор".
  Женщина приняла меня за одного из многочисленных Санкт-Петербургских инспекторов, которые голодные шныряют по квартирам в надежде найти кусок хлеба себе на пропитание и денег на налог в казну Императрицы.
  Я объяснил невежливой женщине, что я не инспектор, а отец девушки Алика.
  Причину своего визита я четко не определил, но и не нужно, потому что баба позвала других товарок - от молодых до старух, одна старуха пришла с банным русским веником, а груди её свисали до коленей.
  Они закричали, завопили, словно я им вместо белого верблюда подсунул гамбургского петуха с красным гребнем:
  "Новая шлюха увела Алика.
  Мальчик доверчивый, а русские девки - наглые хамки!
  Обманули золотце (в старых спортивных штанах и шлепках)".
  Затем женщины перешли от теории к практике - пошли на меня с ножами и сковородками, требовали с придыханиями и хрипами:
  "Деньги давай!
  Калым за Алика давай!
  Золото давай!"
  Я, хоть и эстет, но вежливо рванул к дверям - так марафонец убегает от бешеного козла.
  Парень, который сидел с обнажённой девушкой - возможно, помог бы своим женщинам, и остановил меня, но он уже не сидел, а - лежал, словно дождевой червяк под белым кирпичом.
  Девушка повалила возлюбленного на пол - а я видел на белой её спине прилипшие окурки и клочки газет, - зажала его лицо в свои тонкие ладошки и неистово целовала.
  Дамы останавливали меня, но неловко, потому что у них в крови авторитет мужчины, пусть мужчина даже из самых последних чертей.
  Я наступил упавшей старухе на правую грудь - нечего груди раскидывать на дороге, оторвал от ног пиявок-детей (с ними самое трудное) и ножом сквозь Днепропетровское масло прошел через баб.
  Мне повезло, что вместо двери в квартиру - шкура, иначе меня бы около двери поймали, связали и в котел с шурпой бросили.
  В беспамятстве я пробежал несколько улиц - боялся погони, оглядывался, словно за мной гонится бешеная камбала из Ливадии.
  Затем из-за опасений, что моё нестандартное поведение привлечет внимание прохожих и полицейских, я остановился около памятника Лермонтову.
  Лермонтов смотрел на меня с укоризной и готовился к дуэли через годы и бронзу.
  Я привел себя в порядок - поправил волосы, закатал штанину на левой ноге - дети оторвали кусок материи, но, если закатать, словно перехожу вброд речку Фонтанку, то не особо привлекает внимание.
  Затем я отдышался и осмотрелся по сторонам - так робкая левретка выходит из дома в парк.
  Опасения мои напрасны, потому что Санкт-Петербуржцы выглядели не менее странно и обеспокоенно, чем я.
  Дерганные, с белыми культурными лицами, в ужасных (для Ялтинца) одеждах.
  В руках нескольких горожан я заметил букетики сушеных галлюциногенных грибов - себе на потребу и на продажу.
  За пять минут мне предложили: мужскую любовь, женскую любовь, оргию, сушеные грибы три раза, участие в гей параде, участие в антигей параде, участие в выставке молодых художников онанистов, билет на оперу "Аида", работу в театре Грёз, балетные тапочки, хвостик зайца для подкладывания в панталоны.
  Я отвергал предложения с улыбкой и защитной фразой "Рад бы, да денег у меня нет".
  Если бы я поддался искушению и полез в кошель, то кошель бы украли в течение минуты - слишком много Гаврошей, в том числе и афросанктпетербургцев, бродило вокруг меня.
  Я узнал у обер-полицмейстера адрес постоялого двора Ялтинских купцов.
  Обер-полицмейстер посмотрел на меня снизу вверх и предложил свою охрану "А то неровен час, вас, как не местного, подшибут в подворотне".
  За двести рублей он в полицейской карете привез меня на постоялый двор и сгрузил, словно груз двести.
  На мое счастье обоз с купцами собирался в Балаклаву, и я с огромным облегчением и ящиком Санкт-Петербургской "девятки" (на дорогу) присоединился к землякам.
  Санкт-Петербургское пиво напоминает "Ялтинское крепкое" - дрянь, но дешевое - девятнадцать рублей за бутылку или банку.
  Пили мы крепко в обозе, и на второй день пути я очнулся в цыганской кибитке без денег и без ума.
  Купцы потеряли меня по дороге, кто знает, возможно, по пьяни и весь обоз потеряли.
  Надо мной висело желтое в обрамлении черных крашеных кудрявый волос лицо пожилой цыганки, похожей на актрису театра Цыганкову.
  Я вздрогнул, мне показалось, что из ада вынырнула негритянка горничная из дома Елены Михайловны - столько же свободы в движении кустистых бровей.
  Цыганка в обмен на то, что все мое походное имущество досталось табору, предложила мне погадать.
  Я ничего не терял, кроме чести и головной боли - любопытно, что я лежал обнаженный, но цыганка даже не сделала попытку сближения со мной в сексе.
  Она сложила руки на груди, очень эротично вышло, и цыганка не могла не заметить моего интереса, так как я лежал голый, и все на виду, как в поле, где растет алый мак.
  Она спрятала добрую улыбку и произнесла глубоким бархатным контральто:
  "Все твои беды, Иосиф Валентинович (на мой вопрос - "Откуда узнала мое имя - из паспорта, или из гадания?" - цыганка не ответила, и назвала свое имя - Аза) от женщин.
  Женщины окружают тебя и высасывают из тебя творческую силу и мужественность - так белый дракон высасывает из пленной Принцессы мозг.
  Послушай, что я тебе скажу, родимый!
  Родилась я в степи, в цыганской кибитке, словно в море вышла на лодке.
  Отец мой - цыганский барон Будулай - любил меня не больше и не меньше, чем любой цыганский отец любит свою дочь с волосами на лице.
  То, что я - дочь барона - не давало мне никаких преимуществ перед подружками по табору - так гусь, рожденный от лебедя, летает в стае с утками.
  Я в цыганской степной школе жизни быстро освоила наши традиции, устои, легенды моего народа, более древнего, чем человекообразные белые обезьяны.
  Одно из самых стойких, как аромат кобылы, наших понятий - "скверна" трижды её через цыганскую колоду с бубенчиками.
  Скверна связана с нижней частью тела замужней женщины или просто взрослой женщины, которая потеряла девичью честь до свадьбы.
  Погуляла с жеребцом, а потом задница выросла, как у отца жеребца.
  Когда женщина над чем-нибудь проходит или становится над местом или человеком с усами и бородой, а также - над любым существом, то это место становится оскверненным, будто в нем черт родился с рогами и копытами и рылом.
  (Я не видел женщину - особенно цыганку - снизу, с положения земли, поэтому охотно верю в скверну, как в Ялтинскую таверну.)
  Одежда, которую женщина носит ниже пояса и обувь с миленькими носочками становится автоматически оскверненной, словно на неё кот Пушок наплакал.
  Лучше, когда женщина ходит голая, она экономит одежду и обувь, спасает их от скверны и геенны огненной, где вой и зубовный скрежет.
  В женский национальный костюм цыганки входит большой фартук, который прикрывает скверну.
  И по той же причине, чтобы их не осквернили, цыгане живут в одноэтажных домах, чтобы женщина не ходила над ними по второму этажу, и не сыпала из-под юбки скверну с перхотью пополам.
  У меня в кибитке нет скверны, Иосиф Валентинович, поэтому на нас она не падет, подобно гневу жаворонка.
  Над вами я тоже не зависну с голой скверной, хотя я скверну и не брею.
  Если цыгана изгоняют или изолируют, то волосы ему коротко подстригают, как в Красной Армии, где кормят тушенкой с кашей.
  Короткие волосы - признак бесчестия, стыда, грехопадения, унижения, укоризны, измождения, отречения, проклятия, безумства, презрения, муки, бедствия, безобразия, бессознательности, уродства, дисгармоничности, несоразмерности, непорядочности, ужасного, гибели, недоразвития.
  Настоящий цыган никогда не пойдет на фабрику, не убирает улицы и никогда не станет журналистом, потому что за работу журналиста цыгану отрезают волосы и предают анафеме через сто ударов палок по голым пяткам.
  Мы любим кушать лесную дичь, особенно жаренных или печеных с иголками ежей.
  Вместо глаз ежу вставляем семечки для смеха.
  Мы рано заключаем браки, чтобы девушка не потеряла до свадьбы честь, а юноша не заразился сифилисом от американских актрис.
  Я опоздала на брак с тобой, Иосиф Валентинович, и на дискотеку не пойду, поэтому утешайся моим обществом, которое закончится через час, потому что я тебя голого выкину в ближайшем трактире, чтобы ты не замерз, подобно ежу в холодильнике.
  Если бы мы с тобой сговорились на свадьбу, то нам бы пекли каравай женщины, у которых жизнь удалась, как у Гойко Митича.
  "Жизнь в любви" - песня Мерей Матье и Шарля Азнавура, он тоже цыган, как и Чарли Чаплин, который всю жизнь выдавал себя за иудея с тросточкой.
  В отличие от девушек других народов наши красавицы выходят замуж целомудренными: кобылицами необъезженными, жемчужинами непросверленными, грушами ненадкусанными, тюбиками невыдавленными.
  Девушку, которая потеряла честь до свадьбы изгоняют с обязательным бритием головы и промежности - так сами бреются купальщицы на нудистских пляжах, где воняет дохлыми бычками.
  На свадьбе в знак непорочности невесты гостям прикалывают на грудь красные цветы - так прикалывали гвоздики революционеры и Вождь Мирового Пролетариата Владимир Ильич Ленин.
  Непорочность России - вот главное для духовности.
  Россия, которую мы потеряли, мать нашу так и разэдак!
  Гости смотрят на брачную церемонию, как жених входит в невесту, и убеждаются, что невеста - невинная, словно облачко без дождя! - цыганка Аза закатила глаза и ударила меня ладошкой по щеке, словно пыль выбивала из щетины: - Не смотри на меня так настойчиво, Иосиф Валентинович! Не купишь за лавэ!
  Зачем я тебе все говорю, сердечному?
  Предостерегаю тебя от женщин, а с ними и от больших горестей, что мы несем не только на своих тонких плечах, но и в утробе, где гул и бурчание.
  Чтобы женский гнев, насмешки, укоризны, проклятия тебя не сгубили на корню, как ветер валит сахарный тростник, нарисуй на себе голую женщину - в любом ракурсе, хоть из нашей индо-цыганской Камасутры.
  Нарисуй так, чтобы пятка или часть пятки нарисованной задевала твой пенис - так пёс невзначай задевает сосисьску в авоське тетушки Ренаты.
  Если кто из женщин пожелает тебе плохого, или засмеётся над тобой, или обхулит твои картины, то нарисованная женщина отобьет у мерзавки всякое желание в дальнейшем унижать тебя.
  Нарисованная защитница пяткой на пенисе - чаще стучи пенисом о стол в доме (но не в ресторане), - потому что стук пенисом по столешнице - признак мужества.
  Капитан корабля спускается в шлюпку, это - мужество, а простой художник лупит пенисом (с изображением пятки голой женщины) по столу - мужество эстета".
  Цыганка закончила свой рассказ и закурила трубку с удушающим табаком, от которого у меня пропала тоска и возникла эрекция, как у коня перед моей картиной "Обнаженная Сусанна купает пегую кобылу".
  Цыгане вытолкнули меня из кибитки гостеприимной гадалки Азы, и с поднятым пенисом, с мороза закинули в кабак на ямщицком тракте.
  В кабаке меня приголубили, потому что я - Ялтинский одаренный эстет.
  Вот почему я нарисовал на себе голую Сусанну Хорватову с загадочной улыбкой на устах и родинкой на правой половой губе.
  Три в одном - голая Сусанна Хорватова нарисованная отгоняет от меня проклятия женщин, притягивает ко мне взоры людей добрых, и является достойной рекламой моих картин.
  - Сусанна Хорватова в мой корабль не влезет, потому что военно-морской кораблик предназначен для одной, но целеустремленной кошки, - Антон Семенович подвел проводки от генератора электрического тока на корабле к паровой турбине. Капля пота с кончика носа упала на корабль, и Иосиф Валентинович машинально вытер её кончиком белого батистового платочка. Антон Семенович успел прочитать на платке "Ласточкино гнездо". - У тебя, Иосиф Валентинович, богатая жизнь - с цыганками, аулом в Санкт-Петербургской квартире зятя, обер-полицмейстерами и галлюциногенными грибами.
  Так почему же ты печален, словно болт, которому не подошла гайка?
  Возьми в руки кисть, в зубы - ведро несмываемой краски и иди на нудистский пляж, где все смеются и пьют фиолетовое крепкое вино.
  На белом полотне красавицы нарисуй дом с трубой или паровой двигатель, а за ним - электрическую мину.
  Жизнь твоя обретет новый смысл, а ты получишь харизму, после которой ни Алик, ни твоя жена Елена Михайловна, ни дочка, что в отличие от цыганок, потеряла честь до свадьбы - не скажут тебе дурного, а поклонятся в волосатые ножки, как величайшему художнику города Ялта.
  - Электрическую мину, и беспроволочный телеграф засунь себе туда, где всегда темно! - Иосиф Валентинович на нарисованную Сусанну Хорватову натянул майку, словно прятал девушку от глаз врагов. Он пожал руку другу, зевнул: - Сегодня вечером пойдем к памятнику пиво пить?
  Попробуем "Московского особого", а то "Киевское крепкое" вздорожало, словно циркачка после операции.
  Теперь Киевское - импортное, а Московское - родное, потому что не так, как раньше.
  - С великой бы радостью, Иосиф Валентинович, - Антон Семенович даже стамеску отложил к нивелиру. Раздумывал, но пересилил себя, будто бревно на плечи друга переложил на субботнике в Кремле: - Сегодня - неизвестно когда Антонина Симеоновна вернется, наверно отдыхает на нудистском пляже.
  И важное изобретение докончу, иначе пиво в глотку не полезет, словно её зацементировали.
  А завтра - с великой радостью, и куплю тебе и твоей нарисованной бабе по бутылке "Московского".
  - Нарисованные девушки любят коньяк, - Иосиф Валентинович прокричал от калитки, пошатнулся, схватился за сердце, но улыбнулся. - С тебя коньяк, потому что я на тебя сегодня уйму времени потратил и мучился рядом с твоими изобретениями и корытом в ванной.
  Ты нанес мне моральный ущерб, Антон Семенович, так что - коньяк.
  - Начнем с пива, а потом коньяк сам собой нарисуется, Иосиф Валентинович!
  Ой! Осторожно, не наступи на электрическую мину у калитки!
  АХА-ХА-ХА-ХА!
  Испугался, старый художник с молодой бабой на груди!
  Шутка! Шутка! Нет у меня в саду электрических мин, иначе Антонина Симеоновна по забывчивости налетела бы на одну из них.
  ГМ! Может быть, и не шутка.
  Забыл я... вкапывал, или не вкапывал экспериментальные мины?
  
  Сергей Тарзан на нудистском пляже запрокинул голову, подобно волку из Рижского поместья Валмиера и завыл:
  
  Ночные ласточки Интриги -
  Плащи - Крылатые герои
  Великосветских авантюр.
  Плащ, щегольский дырою,
  Плащ игрока и прощелыги,
  Плащ - Проходимец, плащ - Амур.
  Плащ, шаловливый, как руно,
  Плащ, преклоняющий колено,
  Плащ, уверяющий: - темно!
  Гудки дозора. - Рокот Сены -
  Плащ Казановы, плащ Лозэна,
  Антуанетты домино.
  
  - Сергей, спокойно, тише - приглуши голос, а то вуяристы в кустах пугаются.
  Чуть ослабь нажим и на мое великолепное тело, а то в поэтическом порыве руки твои дырявят мою кожу.
  Что за дрянь ты читал о плащах, словно меня помоями облил.
  Черный Плащ - Повелитель Ночи из мультфильма о гусях?
  - Я повторил бесценные строки Цветаевой "Ночные ласточки интриги", похожие на жемчуг слов и бриллианты рифм, - Тарзан мягко смотрел на обширное поле тела Антонины Симеоновны, но ни иронии по поводу замечания Антонины Симеоновны, ни высокомерия не промелькнуло в его культурных очах. - Искусство - бессмертно, и в отличие от других видом искусства - музыка и поэзия не стареют, краски не стираются, словно их записали цифрами в генах каждого человека.
  - А меня не интересуют имена, - Антонина Симеоновна допила волшебный Кагор, повернула тело на правый бок так, что груди смотрели в Тарзана, но устрица закрыта тяжелыми портьерами ляжек. - Цветаева, Кунаева, Кунакова, Кулакова.
  Лишь бы стих хороший, а у каждого поэта или другого художника найдутся интересные и не интересные произведения - так в лесу попадаются поганки и съедобные грибы в белых шапочках.
  Одни стихотворения Цветаевой мне по душе, а другие - ерунда, как и этот плащ - совершенно безбашенное неинтересное рифмоплетство.
  К чему плащи? Разве они нужны в Крыму, где Солнце светит, словно его намазали керосином?
  В плащах ходят только французы и маньяки, и под плащами и французы, и маньяки - голые, как мы с тобой на нудистском пляже.
  Ты бы еще мне "Оду грибам" Евтушенко высказал - тогда бы я тебя от злости утопила, как щенка Герасима, - Антонина Симеоновна коротко хохотнула, словно бразильский сушеный горох выплевывала. Она похлопала теплой пухлой ладошкой Тарзана по плечу, словно проверяла раба на профпригодность для работы на ЗИЛе. - Не бери в голову ерунду, Тарзан.
  Жизнь не зацикливается на плащах, как и Ботанический сад наш - не место для выращивания грибов Евтушенко.
  Не обижайся, на обиженниках по Дражинского воду возят для полива огородов.
  Но нам не нужно, потому что муж мой Антон Семенович изобрел аппарат для извлечения воды из воздуха - и в доме сухо, дышится легко, и в огороде - вода для полива бесплатная.
  - Фиалка, вы - прекраснейшая и удивительнейшая эстетка, - Тарзан приложил руку к груди, к месту, где у нормальных людей находится сердце. В очах могучего культуриста блестели слезы любви к Миру: - Вы сейчас открыли для меня глубину поэзии и искусства, словно я в омут прыгнул без трусов и с килограммовой гирей на мошонке.
  До этого мгновения я считал себя неполноценным эстетом, который недостоин компании грибных культурологов с красными носами.
  В институте я робко ухаживал за черноволосой кубанской казачкой Светланой Пупко.
  Светлана - прекрасной души человек с круглыми бедрами и раскосыми черными глазами, будто её Чингисхан окультурил.
  Она поражала меня глубиной своих мыслей и в особенности - знанием самых тайных поэтов и других деятелей Высшей Культуры.
  Светлана не читала ни Толстого, ни Чехова, ни Достоевского, но заглатывала книги Лесама Лима Хосе, цитировала Сэридзаво Кодзиро, конспектировала Сероте Монгане Валли, в вишневом саду часами просиживала с томиком Дьуона Дьанылы.
  Я не поспевал за ходом культурной мысли любимой девушки, пытался, читал те же книги в надежде, что ясным солнечным днем мы возьмемся за руки и несколько часов подряд проговорим о творчестве Адичи Чимаманда Нгози.
  Но никакие Чимаманды с Ойейеми Хеленами в голову мне не лезли, словно у меня в голове поставлен забор с железными листами.
  Смотрел в книгу, а видел - фигу без масла.
  Комплекс неполноценности захлестнул меня океанической волной.
  Я не находил смысла в тех книгах, откуда Светлана черпала глубинный смысл.
  Поведение героев, слог, метафоры бились об меня, как слон бьется о трактор "Кировец".
  И оттого, что я не соответствовал уровню девушки, я худел, перестал накачивать мышцы, а для красивого парня это - светская смерть.
  Добивали меня и другие друзья-товарищи по культурному цеху, словно мы работали в одной кузнице, но они подковывали Пегасов, а я - блох на диких собаках.
  Перед семинаром по Истории древней литературы, помню, я выдавливал из себя улыбку и рассказывал Светлане о выдуманном восторге после прочтения куска из ужасного Эквиано Олауды.
  Света слушала меня снисходительно - так учитель выслушивает ученика, который исправляет двойку на тройку.
  В аудиторию ворвался белым лысым вихрем Александр Котов - он облысел в девятнадцать лет, но - эстет высшей пробы, потому что у него папа работал в Кремлевской администрации.
  Александр Котов - эстет ещё и потому, что галлюциногенные грибы входили в него соразмерно, как диктовала жизнь
  Одни балерины танцуют, а другие - живут на сцене, танец для них - продолжение дыхания, так и дружба Александра Котова с галлюциногенными грибами выглядела естественно и непринужденно, словно по горлу бритвой и - в колодец.
  "Вчера покушали грибков и - в театр Грез, - Александр Котов сразу привлек к себе внимание, и Светлана, разумеется, улыбнулась ему, а не мне, красному от волнения. Может быть, девушка так вызывала во мне ревность, либо - серьезно увлечена настоящими эстетами, а я к категории сверхэстет даже и близко не стоял, но она слушала, и я слушал, а Александр Котов вещал в свободной манере - так река Нева несет покойников в море: - Изумительнейшая постановка Карла Ясперса "Волшебный Принц".
  Билеты нам достал расписной Хайдеггер Фриц, он к Ленке Свистуновой приехал на случку.
  Ленка за деньги обучает немецких парней немецкому сексу по-русски.
  Приходим мы в театр, а в гардеробе сразу предлагают грибочки, но - дорого - пятьсот рублей за вязанку.
  Премного благодарен, у меня дома кладовка забита грибами, да не театральными, а своими - наилучшими, они даже ко мне по ночам в гости в кровать приходят.
  В буфете тоже продавали грибы, и я сдался - взял жменьку под пиво.
  Но спектакль - песня Лесбоса, а не спектакль, - Александр поцеловал кончики пальцев на правой руке - так торговцы шаурмой приманивают клиентов без трусов: - Я растворился в спектакле: радость познания любви и чувство свободы в штанах ко второму акту породили во мне особое чувство - чувство сопричастности к театру Грез.
  Я осознал не только необходимые, практически полезные грибы и виды искусства, но начал творить по законам Вселенской красоты и добра.
  В туалете в зеркале я увидел, что во мне поселились соразмерность, пропорциональность греческих героев, упорядоченность мысли и духа, гармоничность рук и носа.
  Сюда я бы отнес и целесообразность существования в нашем Мире.
  Я узнал для что живу, и какая моя цель в общем мутном потоке целей человечества.
  Василий Шукшин всю жизнь искал ответ на вопрос "Для чего живет человек?".
  Он искал в деревне, поэтому - неправильно искал, словно у него Стенька Разин нюх отбил.
  Я же искал в театре Грез и в театральном буфете нашел ответ: для что нужен человек!".
  Александр Котов, несмотря на хилую внешность прозрачную кожу, снова обаял наших девушек, будто керосином себя облил и поджег во славу Мельпомены.
  Света смотрела на него глазами тигрицы из Ялтинского зоопарка - до безумия Вселенски влюбленная.
  Если бы Александр тут же, перед семинаром, приказал, чтобы Света разделась догола и отдала ему свою первую любовь, она, мне кажется, ни на секунду бы не засомневалась, а легла под него, как спелый колос ложится под колесо комбайна.
  Я отвлекал девушку на себя - так артиллерист вызывает огонь на себя, заманивал цитатами из Гарсиа Лорки, но Света лучилась Котовым, а не мной.
  Наконец, она, словно луч Солнца сквозь грозовые тучи, дала мне шанс.
  Она попросила-потребовала, чтобы я взял билет (ей, а обо мне не упомянула) на "Волшебного Принца" Карла Ясперса.
  Я с радостью согласился, потому что - молод, влюблен, и сам бы с удовольствием сходил на модную постановку, а с девушкой - тем более!
  В темноте и интимности зрительного зала я бы мягко положил свою руку на коленку Светланы.
  Всю ночь я простоял за билетами в очереди с эстетами - да, ночь стоял и кучу денег отдал, словно они у меня из ушей вылезали.
  На следующий день с любимой девушкой, даже не день, а вечер - я забыл, потому что плавал - хотел спать, и предвкушал ко всему незабываемый вечер со Светланой и прекрасным спектаклем Карла Ясперса.
  Вот и чудесный миг - я сразу в театре побежал в туалет, потому что отравился чебуреками ночью, когда стоял за билетами.
  После туалета мы пошли в буфет, но грибы не покупали, потому что - пошло в Храме искусства затуманивать свой разум - так алкоголик не помнит, куда за ночь спустил десять тысяч рублей.
  Александр Котов имел право на грибы в театре, потому что грибы для него - воздух.
  Я же, оттого, что менее чувствителен к потокам поэзии, отложил грибы на потом (но не забывал о них, словно они жили дружной семьей в моей голове).
  Спектакль... да спектакль... я не отважился и не пощупал Свету за коленку, хотя за те деньги, что я выложил за билеты, мог бы купить на вечер двух бортпроводниц высшего пилотажа.
  В спектакле принимали участие пять актеров и две актрисы - стандартный набор французского кабаре, где пьют "Вдову Клико".
  Они вынесли на сцену стулья с помойки - расшатанные, потрепанные, со следами зубов щенков.
  Я посмотрел на ближайший стул в бинокль и вздрогнул: он похож на стул из бабушкиной квартиры, которую мы продали втридорога два года назад.
  На бабушкином стуле я часто раскачивался в детстве и представлял себя капитаном корабля дальнего плавания, мы плыли к берегам Бразилии, где много кожно-венерических болезней.
  Но о кожно-венерических заболеваниях я в детстве ещё не знал, поэтому - улыбался и раскачивался на бабушкином стуле.
  Бабушка под старость стала жадной, она берегла каждую копейку и спичку, но иногда тратила сотни тысяч, словно в неё бес из грелки вселялся.
  Бабушка била меня пальцем по лбу, если я раскачивался на стуле и по её мнению портил вещь.
  Не больно била, но обидно, потому что она в моей голове отбивала не мозги, а - надежду, мечту о бразильских макаках.
  Оглядываясь на прожитые годы, я спрашиваю себя: справедлив ли я был по отношению к моей бабушке, которая после девяноста лет стала одеваться, словно английская мать-королева - в обноски с китайского рынка.
  Бабушка легко впускала в дом продавцов-коробейников, покупала у них ортопедические матрасы за сто тысяч рублей, пылесосы на угольной тяге - за сто пятьдесят тысяч, но жалела двадцать рублей мне на шоколадку, а раскачивание стула называла - разорение.
  Возможно, мне не особо нравился процесс раскачивания стула, а я, потому что - мальчик, оттого - злой, выводил бабушку из терпения, и это меня больше радовало, чем мечты о кокосовых орехах и о бразильских реках, где каждое утро крокодилы съедают по сто ловцов устриц.
  Время прошло, и бабушка ушла замуж в Египет, а я за завесой так и не разгадал себя в детстве - так художник-поллюционист мучается над картиной.
  В театре Грез я снова увидел бабушкин стул из моего детства, или не сам стул, а его проекцию на наше время, стул - лётчик на машине времени вместе с Мартином из сказки и его гусями.
  Я представил, как в антракте или после спектакля пройду за кулисы (но я робок, труслив) и проведу гладкой ладонью по шершавому дереву воспоминай, которое помнит тысячи мужских и женских ягодиц.
  Стул отвлек мое внимание от спектакля, но на двадцать минут, словно я в сандаликах и коротких штанишках догонял трамвай желаний из детства.
  Когда я пробкой из бутылки шампанского вылетел из воспоминаний, то обнаружил, что зрители сидят в восторге - открытые рты, глаза блестят, пот счастья струится по молодым и старым щекам.
  Светлана смотрела на сцену и тихо плакала, окутанная высокими художественными планками спектакля.
  Я присмотрелся: актеры сидели на стульях и мычали: МММММММММММММММММММ!
  Я подумал, что пропустил важное, когда вспоминал стул и бабушку, но актеры также мычали оставшиеся три часа.
  Никаких иных действий, никакого смысла, а просто мычание на стульях - так корова забирается на колокольню и воет дурным волком.
  Где Волшебный Принц в короне и с яйцами?
  Где немецкая необузданность на сцене, когда после пяти минут выступления актеры трахаются, будто мухи на бледных поганках?
  Где французская простота дешевых панталонов и дурных запахов?
  Нет, только мычание.
  И от мычания актеров зал приходит в неистовство: вопли, аплодисменты, крики "Браво", "Брависсимо" - дурацкое слово в Санкт-Петербурге.
  В теплых странах человек имеет право на длинные слова и речи, но в Санкт-Петербурге - непозволительно, когда рот долго открыт.
  Влетит снег, или мороз скует язык и зубы.
  В театре я один сидел с закрытым ртом, будто меня наказали и зашили губы оловянной проволокой.
  Светлана плакала после спектакля, а я не пошел к стулу моей бабушки, потому что надеялся, что расплакавшаяся девушка бросится мне на шею и попросит плотских утех.
  Она называла спектакль истоком нравственного духовного начала.
  Я поддакивал и чувствовал себя одиноким среди Настоящих Поэтов и Эстетов.
  Не шло в меня понимание высшего искусства, запор на прекрасное.
  На следующий день Светлана перед семинаром по эстетике рассказывала - а я видел, что её слова обращены ко всем, но в то же время - к Александру Котову - о посещении спектакля, о светлом гуманизме актеров.
  Наконец, обратили и на меня внимание, а я подозреваю, что Александр Кротов нарочно дразнил меня, потому что прекрасно понимал моё состояние - так кошка играет с лошадью Пржевальского.
  "Серый (меня часто называют - Серый, потому что я - Сергей, но я думаю, что - Серый - как нельзя лучше характеризует мою серость в некоторых понятиях.), - Александр Кротов преувеличенно вежливо взял ноту, а Светлана следила за нашей игрой, но обожала в тот момент Александра Кротова, - ты в восторге от похода на "Волшебного Принца"?
  "Я еще не определился в отношении постановки - так балерина не знает за кого выйдет замуж", - я проявил строптивость, и она не осталась без едких замечаний Александра Кротова и Светланы, словно я им должен сто рублей за обед.
  "Неужели ты не заметил в игре актеров добра, прогрессивные социальные стремления актрис, высокие идеалы режиссёра с синими усами?"
  Я промолчал, но злился, потому что от переживаний из-за Светланы мой бицепс уменьшился на два сантиметра.
  И тут Светлана нанесла неожиданный удар по мне, ниже пояса, словно я не ухаживал за ней, не оказывал знаки внимания, не водил в театр, не дарил дорогие подарки.
  Она перешла на сторону Александра Котова, как немцы перебегают на сторону защитников Тель-Авива!
  "Мне кажется, что Сергей не включил вчера своё чувство красоты, или оно у него не развито, а на "Волшебном Принце" заснуло, словно кот в маковом поле.
  Чувство красоты истекало со сцены и характеризовалось тем, что оно возвышается над узкоутилитарным, чисто прагматическим отношениям к предметам и явлениям действительности, когда в буфете продают просроченные галлюциногенные грибы.
  Сергей, к сожалению, вчера не показал на "Волшебном принце", что в нем присутствует, как глисты в бродячей кошке, чувство красоты!".
  Моя девушка, а после этих слов - не моя, потому что полицейский, если нарушит Закон, автоматически вылетает из рядов полицейских, а девушка, которая отрекается от ухажера - теряет его, а Света прилюдно Иудински отказалась от меня, потому, что я не восторгался спектаклем, следовательно - без чувства красоты я.
  Кто же полюбит красавца парня (я знаю, что я - красавец), если у него нет чувства красоты в душе и большого пениса в штанах?
  Александр Котов воодушевился и добивал меня, он полагал, что добивал, а я в тот момент освобождался от гнета любви к Светлане - так тесто вылезает из дубового бочонка.
  "Серый! Я скажу тебе одну непреложную галлюциногенную истину.
  В анатомо-физиологической природе студента и просто человека потенциально заложена способность эстетического отношения к действительности без трусов, восприятию красоты спектаклей талантливейших мастеров.
  Однако способность наслаждаться красотой формы актеров, гармонией звуков ММММММММММММММММ! и цвета рубищ актеров на сцене возникает в процессе освоения зрителем реального мира с девушкой рядом, и прежде всего в процессе трудовой деятельности на ниве учебы в институте.
  Ты же - троечник и лодырь, поэтому не понял спектакль, оттого, что..."
  Александр Кротов не договорил, а я и не слушал бы его, потому что осознал себя изгоем в Мире понимания Сверхпрекрасного.
  На обыденно прекрасное я тянул, потому что папа мне давал деньги - так банкир деньгами прививает в своем сыне любовь к девушкам.
  В тот же день Александр Кротов в туалете переспал со Светланой Свистуновой, моей девушкой до этого дня.
  И что дальше, как в сказке о длинноносом Буратино?
  На старших курсах Светлана осознала, что сделала ошибку, когда из-за спектакля и Александра Кротова отвергла мои ухаживания, а с ними - и власть над моими деньгами.
  Девушка из бедной семьи поняла, что потеряла, но поезд уже не догоняла, потому что ноги летели враскоряку, а глаза смотрели в "Волшебного Принца" Карла Ясперса.
  После института, когда я организовал свой театр, Светлана набивалась ко мне в актрисы, но я резко отказал, сказал, что нет во мне чувства прекрасного, оттого и не вижу его в других людях.
  Она ответила, что я козел, а я сказал, что она - недальновидная коза, потому что променяла богатого меня на бедного Александра Кротова, который после института работал курьером в магазине часов. - Тарзан погладил Антонину Симеоновну по голове, смотрел в даль моря морскими глазами и читал хриплым голосом сурка:
  
  Муза, скажи мне о том многоопытном муже, который,
  Странствуя долго со дня, как святой Илион им разрушен...
  
  Он внезапно замолчал, словно выключили из розетки мозг, и сказал о другом: - Король Оттон в сентябре одна тысяча восемьсот шестьдесят второго года был свергнут с трона, и покинул страну, где много раз целовал розы.
  Выбор греческих революционеров пал на представителя датской династии Христиана Вильгельма Фердинанда Адольфа Георга Глюксбурга в панталонах.
  Через свою сестру принцессу Александру, вышедшую замуж за Принца Уэльского без трусов, он был связан с английским правящим домом, а через Великую княгиню Ольгу, дочь Великого князя Константина, ставшую после восшествия Георгиоса Глюксбурга - так стал именоваться датский принц, основоположник греческой династии Глюксбургов - его женой с Россией.
  Короли и королевы женятся и выходят замуж по расчету, а мы, - Тарзан в порыве вдохновения страсти схватил и облобызал ладошку Антонины Симеоновны, - не короли и королевы по династии, но королева и король по родству душ.
  Да, Филака, мы с тобой - родственные души!
  Ты одним мигом, несколькими словами расколола лед моей несамодостаточности.
  Стихи Цветаевой о плаще и оду грибам Евтушенко назвала бездарными, потому что они тебе не по душе.
  Ни громкие имена авторов, ни поклонения сельских учительниц литературы поэту и поэтессе тебя не остановили, как не остановит цыпленок танк.
  Если бы ты тогда пошла со мной на "Волшебного принца", или сидела в зрительном зале и курила гаванскую сигару, ты бы не побоялась и сказала всему залу - "Дерьмо спектакль"!
  Мы с тобой были бы два острова, два отщепенца в театре Грез, но мы бы знали, что Правда стоит за нами.
  Теперь, когда я увидел в тебе не только красоту и необыкновенный ум, но и прозорливость, сравнимую с бочкой меда, я предлагаю: Фиалка, выходи за меня замуж!
  Другой, подобной тебе, женщины, я не найду, даже, если пробурю на дне Марианского желоба дополнительную скважину к центру Земли. - Тарзан поднялся над пляжем Ялты, воссиял Крымской звездой. Его естество ясно говорило о любви к Антонине Симеоновне. - Разница в возрасте меня не пугает, а наоборот, подталкивает к твоим ногам, ножкам женщины, которая отвергает в искусстве неинтересное, наносное.
  Ромео и Джульетта - не придуманные Шекспиром, а реальные - в возрасте отличались на двадцать пять лет: молодой жених и почтенная Джульетта с огромными грудями.
  Когда Ромео бежал за коляской, в которой Джульетта передвигалась по Риму, народ плакал от восторга.
  Колбасник Альберт даже сжег себя во славу столь неравного брака.
  Я привел бы ещё множество примеров, но зачем, если я люблю тебя, Фиалка, люблю больше театра и двустопного ямба.
  
  Мне в пору долгих майских дней
  Мил щебет птиц издалека,
  И снова в памяти живей
  Моя любовь издалека.
  Больной душе отрады нет,
  И дикой розы белый цвет,
  Как стужа зимняя, не мил...
  
  Я давно любуюсь тобой, Фиалка, заприметил тебя на улице Сеченова, когда ты шла с трехлитровой банкой Днепропетровской сгущенки.
  Что сгущенка из Днепропетровска - я определил по её характерному цвету - белое с черными вкраплениями угольной пыли, что придает особый колорит сгущенке, потому что действует, как активированный уголь против поноса и вздутия живота - и по твоим восторженным глазам.
  Если женщина тащит авоську с продуктами, а очи её сверкают Якутскими бриллиантами, то значит, что женщина прикупила продуктов из Днепропетровска и Днепропетровской области.
  Я с Лёхой на улице Сеченова с заднего двора шалмана "Камыши и дом" покупал канистру портвейна из Орджоникидзе.
  Портвейн застыл комом в моей глотке, когда я взглянул на тебя, родимая.
  Ты шла в обтягивающих, плотно облегающих черных лосинах с блеском и подобна Грозе, в которую сгинула Катерина из пьесы Островского.
  Если бы не похолодание, то ты бы не натянула лосины, а я бы не окунулся в великолепие игры твоего тела под тонким шелком.
  Но и голые ноги твои не менее зачаровывают, потому что в обнаженной женщине тайн и загадок больше, чем в одетой.
  Под лосинами мышцы с другими слоями играли, переходили одна в другую, и кажется, что не тело человека, а - множество пакетиков с водой.
  Все живое, и не повторяется - так море никогда не повторяет себя.
  Когда я увидел тебя на нудистском пляже, то понял, что моя звезда взошла на Востоке, и имя той Звезде - Красные туфли с загнутыми концами.
  Фиалка, повторяю, выходи за меня замуж, как тополь за Плющиху.
  Я осыплю тебя драгоценностями из Эрмитажа.
  Каждое утро для тебя - ванна с шампанским "Вдова Клико", а по вечерам - тихая музыка лучших исполнителей и ванна с молоком ослиц.
  Всю жизнь я искал тебя и нашел на нудистском пляже на подстилке на окурках.
  Окурки, что прилипли к твоим ступням, милее мне всех балетов Испании.
  Дай же ответ, как дала Бланка Симоне! - Тарзан встал перед Антониной Симеоновной на колени, затем ударился лбом в земном поклоне - так купцы кланяются Императрице.
  - Встань, интересный юноша, - Антонина Симеоновна вздохнула, вынула из сумочки четыреста рублей, положила Сергею под правую коленку. На коленке сияла татуировка - мышь в мышеловке, - Ты сделал мне массаж тела руками и массаж души рассказами, что намного изысканнее, словно я пила теплое козье молоко из блюдечка.
  Предложения выйти замуж я слышу каждую неделю по несколько раз и от разных людей, словно всех завели одним золотым ключиком из запасов старухи Тартилы.
  Чем старше я, тем больше у меня женихов с грибами в карманах или с золотыми дукатами.
  Всем я отвечала и отвечаю: я - мужняя жена, и мужа своего - изобретателя Антона Семеновича Кулибина не променяю ни на людей, ни на новую любовь с красивым телом, выдающимся подбородком и орлиным носом альбатроса.
  Возьми, Тарзан, деньги - хотя ты богат, я поняла, что ты не врал - и выпей за моё драгоценное здоровье.
  Алкоголь унесет из мозга боль и остатки любви к чужим женщинам с роскошным телом павлина. - Антонина Симеоновна сначала встала на четвереньки, потому что так просто большое тело не поднималось, затем, подняла грудную клетку с огромными грудями, и после этого - с опорой на плечо Тарзана - встала белым айсбергом из Нигерии.
  Она оделась - а Сергей пребывал в оцепенении, словно проглотил морского ежа и закусил муреной.
  Собрала сумку, бутылку ловким движением зашвырнула в море, будто отправляла записку Робинзону Крузо.
  Антонина Симеоновна уходила с пляжа, и когда дошла до каменных ворот, Тарзан ожил, будто только что родился.
  Он дико вскрикнул, вскочил, побежал следом за Антониной Симеоновной, но поскользнулся на банановой кожуре, и неловко, будто только что в него вселился дух комика-цыгана Чарли Чаплина, упал на камни.
  Тарзан приложился головой к острому валуну, и из рассеченной кожи на лбу хлынула алая, словно из черепа сбитой собаки, кровь.
  Растаманы подбежали, схватили друга за руки, а он кричал, что лучше смерть, чем разлука с любимой женщиной, похожей на все айсберги, всех слоних и всех белых верблюдиц.
  Тарзан вырывался, но кровь залила глаза, и он смотрел на мир сквозь пелену красных кровяных телец.
  - Фиалка! Любимая большая женщина! Приезжай в мой дворец на Фонтанке!
  Спроси дом купца Калашникова - тебе любой покажет, милая моя красавица!
  
  Антонина Симеоновна ушла от пляжа метров на триста, но слышала далекий рев человека, который её любил.
  - Ну и пусть страдает на здоровье, - Антонина Симеоновна поправила волосы, тыльной стороной правой ладони вытерла пересохшие губы, словно маскировала постыдный поцелуй. - Молодым страдания только на пользу идут, а у степенных людей от страданий - запор.
  Мне мой муж Антон Семенович милее всех поэтов из Санкт-Петербургов, будь они трижды воспеты с грибами поганками.
  С глаз долой, из сердца - вон! - Антонина Симеоновна выплеснула из себя Тарзана, его рассказы и погрузилась в обычный, поэтому прекрасный и единственный для себя мир Ялты.
  Возле Макдоналдса сидела на коробке баба и торговала яйцами в ущерб американским гамбургерам.
  - Почем яйца, матушка? - яйца Антонине Симеоновне сегодня не нужны - полный холодильник, но мысль о том, что другая хозяйка перекупит яйца - если хорошие и дешевые - остановила, как красный цвет светофора останавливает пионера с бидончиком кваса. - Откуда? Из Днепропетровска?
  Я только Днепропетровские беру, они - самые лучшие!
  - Иыых! Не Днепропетровские, а - наши, из Феодосии! - бабушка продавщица вздохнула, туже затянула узел платка, словно сама себя казнила через повешенье. - Я продаю яйца своих кур, а на вырученные деньги покупаю яйца Днепропетровские.
  Не выгодно, но как же я яичницу сделаю из неднепропетровских яиц?
  ИЫЫЫХ!
  - Хорошо, матушка, что ты не соврала мне, - Антонина Симеоновна поставила корзинку на бордюр, крикнула девушке на самокате: - Куда прешь, негодяйка?
  Трусы надень под юбку, и за дорогой следи, а то мимо жениха проедешь, - и снова к старушке с яйцами, похожей на ялтинскую курицу: - Многие продавцы врут, говорят, что яйца или персики - Днепропетровские, а на самом деле не из Днепропетровска, потому что в Днепропетровске продуктов хоть и много, но на весь свет не хватит.
  Сколько денег ты хотела бы за десяток Феодосийских наихудших твоих яиц?
  - По пятьдесят рублей продавала, а тебе, милая, отдам за тридцать пять. Яйца, хоть из Феодосии, но живые, словно только что своим ходом из Днепропетровска прибыли.
  Смотрю я на тебя, а вспоминаю свою дочку старшенькую - Василису.
  Все говорили, что дура дурой у меня растет Василиса с косой до пят - я ни разу ей волосы не подстригала, потому что денег нет на парикмахеров и на ножницы.
  И я думала что Василиса - дура, и сейчас думаю так, потому что в школе она только двойки получала, но зато переспала со всеми парнями и девками, до которых добиралась, как кошка на заборе тянется за виноградом.
  Да и откуда у меня умной девке взяться, если я всех своих детей, а у меня их - десять - зачинала по пьяни и непонятно с кем: с мужиком либо с козлом вонючим.
  После школы детишки по институтам и по училищам разбежались, а у моей даже на туфли нет денег, не говоря уже о тетрадках и репетиторах с яйцами в штанах.
  На работу Василису не брали, потому что пьет много и соблазняет чужих мужей и жен.
  Но красивая девка и худая от недоедания, на борзую собаку похожа.
  От своей бедности и охоты ради легла она под норвежца, да за ним и осталась, потому что влюбился он в Василису, словно клеем приклеился к её сиськам.
  Девка худая, ребра торчат, а сиськи - по пуду, работать не буду.
  Норвежец её к себе увез, к ослам, одел, обул, накормил, детей сделал - трех, и на своей яхте по миру катает, словно драгоценное бриллиантовое яйцо по золотой тарелке.
  К нам, в Феодосию приплывали - корабль у него большой, а назвал - "Василиса".
  Вот так - дура дурой девка, а дурость её не видно, если муж по-русски и по-украински не понимает, хрен моржовый.
  Бери яйца, а то стухнут на вечернем солнышке.
  - Побойся налоговых инспекторов и кошмарных снов, матушка.
  В "Магнит"е яйца по тридцать четыре, а у тебя - по тридцать пять без торговых наценок.
  За двадцать восемь возьму, иначе пусть они катятся обратно в куриц и залезают естественным путем туда, откуда вышли.
  
  Антонина Симеоновна и упорная матушка торговались три минуты, и наконец, сделка - за двадцать девять рублей десяток - состоялась, словно на воду сошла новая подводная лодка "Ялта".
  Продавщица подхватила коробки и пошла к кобыле, на которой приехала из Феодосии.
  Антонина Симеоновна своей дорогой, к мужу, понесла гордость - тело.
  Она предвкушала тихий вечер в семейном кругу за рюмкой настойки на подмосковной бруснике, которая светится в темноте не из-за радиации, а от счастья.
  
  На следующий день город Ялта в Крыму и вся Россия праздновали День Независимости России.
  По улицам Кирова, Садовой, Дражинского (и с других улиц) на набережную имени Ленина шли праздничные демонстрации одетых и раздетых жителей и гостей Крыма.
  Украшали парад колонны геев из Амстердама - как признак интеграции Ялты в мировое сообщество.
  В фуражках, свадебных белых платьях, в туфлях на высоких каблуках изящно шествовали бородатые геи в капитанских кепках.
  Один из геев в форме капитана Нью-Йоркской полиции остановился и почесал бездомного пса за ухом.
  Пес ответил пониманием в глазах и рыком из глотки.
  На набережной колонна геев мужчин налетела на колону лесбиянок, и в сутолоку вплели свои кружева нудисты и курсанты высшего Военно-морского Императорского Ялтинского училища имени Щукина.
  Смех, радость, веселье, шутки потекли мирной рекой.
  На набережной торговали высококачественными Днепропетровскими мясомолочными продуктами и загадочным подмосковным топинамбуром.
  В суматохе взаимных обниманий и пожиманий гениталий никто не заметил, как за скалой "Белая" известный российский изобретатель Антон Семенович Кулибин спустил на волны свое новое изобретение.
  Он смахнул слезу - каждый раз плакал от умиления, когда изобретал полезную для Отчизны вещь - и приставил руку к козырьку капитанской фуражки (капитанской, но не как у геев из города Амстердам, где на улицах пекут свиные рыла).
  Изобретение отдало швартовы и поплыло в Мир!
  Недалеко от Антона Семеновича и его изобретения, на пустом перевернутом ведре сидела Раиса Яковлевна и пальцами терла виски, словно добывала из головы огонь:
  "Светка Адаменко тогда пила водку с Мишкой Бортом, или не они?
  Борт и Адаменко, или нет?
  Как же я узнаю?"
  Она раскачивалась в такт мыслям и тихо выла - так неслышно воет карась на сковородке.
  В резонанс в своей палатке подвывал Сергей Тарзан, пьяный, как гриб мухомор.
  Вчера вечером друзья растаманы из Санкт-Петербурга привезли настойку чабреца на спирте и галлюциногенных грибах.
  Сергей думал, что настойка снимет с сердца боль утраты невесты, но настойка обманула - так куртизанка обшаривает карманы трупа бывшего любовника.
  
  За другими камнями загорал Иосиф Валентинович, друг Антона Семеновича.
  Он напился с утра фиолетового крепкого и в бинокль смотрел в Черное море, в надежде, что увидит русалку.
  Русалка - тайная мечта художника Иосифа Валентиновича: кто мечтает о чинах, а Иосиф Валентинович - о русалках.
  Иногда Иосиф Валентинович проскальзывал взглядом по берегу, не загорают ли обнаженные красавицы?
  Вдруг, в поле бинокля попал Антон Семенович, к нему подошла его жена - Антонина Симеоновна, обняла за плечи, словно столб поддерживала весом своего тела.
  Муж и жена смотрели в море, а Антон Семенович отдавал честь кому-то невидимому в море, наверно, - русалке с зелеными волосами и незабываемым хрустальным смехом.
  Иосиф Валентинович мазнул биноклем по берегу: по плачущему голому Тарзану (на левой ягодице вытатуирован Московский Кремль), по плачущей Раисе Яковлевне.
  Он направил свой взгляд в море, сфокусировал на неопознанном плавательном средстве.
  Небольшой кораблик - не чудо, но с приятными формами - шел на моторной тяге, но на всякий случай на нем стояли и паруса.
  В бортах кораблика - небольшие пушки, а на палубе - миниатюрные ракеты.
  На капитанском мостике сидела около миниатюрного телеграфного аппарата кошка Мурка - Иосиф Валентинович узнал кошку Антона Семеновича и понял, кому с берега отдавал честь великий изобретатель.
  На голове кошки Мурки - бескозырка с надписью "Шустрый", и на судне медная табличка "Шустрый" (когда Антон Семенович успел табличку сделать?).
  Кошка Мурка сначала вела себя по-кошачьи - осматривалась, дергалась, нервно ходила по палубе, словно проверяла лапками мировое равновесие.
  Но когда кораблик отплыл на значительное расстояние - за линию купающихся нудисток с телами русалок - кошка Мурка приосанилась.
  Она правой лапкой поправила бескозырку, при этом в очах кошки мелькнула любовь ко всем живым существам Планеты Земля.
  Мурка впервые в истории Цивилизаций приступила к первому кошачьему патрулированию волн Черного Моря.
  Она защищала свой дом, дом своего хозяина, хозяйку и все прогрессивное живое население Земли, включая и собак с зубами и хвостами.
  Мурка поднесла к глазам маленький бинокль (для кошек) посмотрела на берег, на своего капитана и хозяина - Антона Семеновича Кулибина и в ответном жесте приложила правую лапку к бескозырке.
  Затем она звонко-звонко мяукнула и присела к радио, на первый сеанс связи с другими кошками, для которых свои хозяева изобретатели придумали радио для кошек.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"