Прошлого года, двадцать второго июня, ровно в четыре часа произошло со мной знаменательнейшее событие, по отголоскам напоминающее Курскую битву.
Всю ночь я бродил по Тверской улице в надежде найти девушку для душевных разговоров - так узник бродит по тюремной камере из угла в угол, чтобы встретить крысу.
Вопреки ожиданиям, и писаниям газетных шутников, на Тверской я не нашел ни одной девушки, которая обратила бы на меня внимание, отчего я чувствовал себя обезьяной.
Не скрою, даже дурно тайно ощупывал себя спереди - не растет ли у меня хвост из пупка.
Манипуляции мои все же не остались незамеченными, словно я выступал на сцене Большого Театра.
Женщина в короткой красной юбке (а я называю её женщиной, но не девушкой, в отместку за её неподобающий жест) покрутила пальцем у виска - международный жест, а затем захохотала, будто гиена.
Не знаю, что меня больше оскорбило - неприличный жест, или смех, но я бы не женился на девушке, которая меня ставит ниже посудомоечной машины.
Я быстро удалялся от женщины, а смех её преследовал меня - так звук колокола из хайку японца преследует в небе журавлей.
В детстве я водил дружбу со смешливым мальчиком Костей Рахметовым из приличной семьи дантистов.
Костя смеялся всегда и везде, а уж об улыбке его и не говорю много: улыбка не покидала Костю даже тогда, когда он плакал над раздавленной бабушкой.
Мозолистая рука Кости в моей руке через годы напоминает мне о санкциях Австралии против России.
Ноги Кости ни о чем не напоминают, потому что своими ножками и с улыбкой Костя дошел до психиатрической лечебницы - я навещаю его каждый год четвертого июля, в день Независимости США.
Костя в больнице хохочет, но смех его - не детский, а - сатанинский, и рука - не мозолистая, а - липкая, словно растаявший шоколад "Аленка".
Воспоминания о Косте и о его руке на время отвлекли меня от смеха недостойной женщины, и я продолжил путь уже без троганья себя спереди, как будто бы хвост отпал.
Настроение у меня с вечера - прекрасное, чему способствовали три банки "Девятка крепкое", а затем - несчетное количество бутылок пива из ларьков на Тверской.
Редкие прохожие спрашивали закурить, а я разводил руки в стороны, словно лез обниматься после долгой разлуки, и почти с Костиной улыбкой отвечал:
"Не курю!"
Игра "Дай закурить" - "Не курю" придавала пикантности моей прогулке, словно я учавствовал в конкурсе балета.
Мой вес в сто сорок килограммов, очки с толстыми стеклами программиста не позволяют в жизни принять участие в танцевально-развлекательном конкурсе, но в мыслях я, особенно ночью и с воображаемым хвостом спереди - мифический танцор диско с крепкими ягодицами.
Женщины и девушки любят крепкие мужские ягодицы - весь интернет только и трещит о крепких ягодицах мачо, но, если не мачо, а - круглый парень, то где я возьму крепкие ягодицы? в супермаркете "Билла"?
В клетчатой рубашке, в черных штанах и лакированных черных ботинках я чувствовал себя покорителем моды на Тверской - я же - коренной москвич в третьем поколении, как капуста в бочке.
Народ прибывал на улицы, настроение моё падало, так как я не получил задуманное общение с красивой девушкой, и уже собрался в метро, но тут, словно меня под коленки ударили чугунным рельсом.
Я стоял на Тверской с открытым ртом, запотевшими очками, икал от удивления и наблюдал престранную пару людей, словно только что вернулся из командировки на Марс.
Много я людей видел за свою жизнь, и не скрою - странные тоже проходили мимо меня - так маятник старинных часов уходит и возвращается, но в этих людях странность кипела, выплескивала сквозь все щели, как из океана вода летела в "Титаник".
Сразу не видно, в чем странность, но я шестым чувством программиста знал, что неспроста эта встреча, ох, как неспроста, особенно, если девушка без трусов хохочет рядом со стариком.
Приподнятое настроение, несмотря на "Дай закурить", и "Не найдется у вас мелочи?", что обтекали меня со всех сторон позволило мне чуть пройти за необыкновенной парой - старик и молодая девушка, похожие на гнилой дуб и тонкую березку.
Старик одет по последней моде, и это улавливается только знатоками, к которым я себя без бахвальства причисляю: неброская одежда, но новая, ладная, и нет ни зацепочки, ни изъяна, словно старика обшивали в Английской Королевской мастерской, и не исключено, что так и происходило - рыба плавает в чистой воде.
Он шел с высоко понятой Эйнштейновской головой, но переступал неуверенно, как высокая балерина на тонких каблуках.
Кажется, что старик силился идти ровно и твёрдо, но годы подкашивали его, как серпом подрезали поэта Есенина.
Возможно, что он бы упал, но вместо трости, вместо инвалидной коляски на нем висла молодая девушка в красном коротком облегающем платье, похожем на яркую обертку на конфетах Ростовской фабрики "Восток".
Платье цветом и покроем напоминало платья обычных шлюх из Сохо, но чуть неуловимая цена, поднимало его над платьями простых девушек, которые прибыли в Москву в надежде стать женой депутата Государственной Думы Российской Федерации.
Впрочем, по цене и по шику оно не дотягивало до стоимости одежд старика, и я сделал предположение, я люблю предположения, потому что - программист, что куплено платье, походя, в дорогом магазине, но не сшито на заказ в Королевском ателье.
Из моих предположений вытекало, как вода из дырявой бочки, что девушка - не родственница старика - так бледная поганка похожа на сыроежку, но - ядовитая.
Без поддержки молодой женской плоти старик много бы не нагулял, и в их союзе я видел плот и человека на плоту.
Вспышка памяти - так часто случается во время работы за компьютером - выделила старика из его подругу из серых будней, и я вспомнил, что раньше их встречал, и раньше они производили на меня двойственное впечатление, будто сеяли хлеб на асфальте Московской мостовой.
Но прежде моё внимание не проникало вглубь старика и девушки, не искало в них мистическое, а скользило по поверхности и выдавало простенькую фразу "Старый пердун и молодая шлюха".
Но на этот раз, словно я с радуги упал: приподнятое мое настроение высветило все стороны старика и девушки - так луч осеннего Солнца падает на пергамент с японским иероглифом дзю.
Словно пёс на привязи, я шел за стариком и его спутницей (она умело держала длинное худое тело на высоких каблуках) и надеялся, что девушка наклонится за монеткой на тротуаре, или уронит мобильный телефон "Верту", а потом наклонится, и я увижу - в трусиках она, или гуляет с модно обнаженным телом, чтобы целебный городской воздух проветривал все щели организма.
Сам факт - в нижнем белье, или без него девушка старика меня интересовал не с биологической, но с научной точки зрения - так собака на всякий случай интересуется темными углами в доме - не спряталась ли в углу лисица.
Программист по призванию и по душе я искал там, где надеялся найти.
Девушка, к моему глубочайшему сожалению, не наклонялась и не показывала себя с выгодной стороны.
С досадой я даже подумал, когда мы шли мимо закрытого бутика швейцарских часов, подумал, что молодая девушка поступает со мной дурно, подло, я бы даже отметил - необъяснимо.
Она чувствовала - каждая женщина чувствует, когда мужчина интересуется её формами, пусть даже этот мужчина скрыт в толпе итальянских певцов кастратов - мой интерес к её под платьевому пространству, но не помогала мне в разгадке.
Почему она болезненно обманчиво хохотала, а не приподняла подол платья - старик бы ничего не увидел, а меня бы девушка успокоила - неважно, в трусиках она или нет, но тайна уже перестала бы быть тайной, и я бы пошел другим путем - так заяц после погони за лисицей отдыхает под елью.
Но красавица меня испытывала, и я в отместку искал в ней изъяны, словно проверял бриллиант на прочность.
Её спутник (спонсор, хозяин, господин) находился в стандартной форме, которую старым пердунам предают массажисты, лекари, дорогие лекарства и виагра.
Не худой и не толстый, не кривой, но и не прямой под тяжестью лет, слегка загорелый, но не в косметическом салоне, а - на яхте, с едва заметным здоровым румянцем, и я уверен - со многими замененными на новые, внутренними органами, он не представлял по внешности загадки - так генерал в бане теряет выслугу лет.
Очки "Авиатор" в золотой оправе, словно сошли с рекламного буклета - Арабские шейхи носят подобные очки.
Законченность одежды старика, его движений, постановки стопы, как в большом балете меня раздражали, словно старик - мой дед, и не оставил мне в наследство ни гроша, а прогуливает деньги (почему-то я представлял, что - "мои" деньги) с молодыми дорогими девушками.
Досаду отчасти снимала подруга старика - высокая, красивая, тонкая, с обязательной большой грудью - грудь натуральная, потому что колышется без бюстгальтера под платьем, словно сошла с картины художника Рубенса, но потеряла в весе сто килограммов.
Модно худая, с той худобой, что отличает девушку высшего эшелона от столь же красивой девушки, но из низов.
Большая грудь, или - большие груди неестественно (на первое впечатление) крепились в худой грудной клетке, словно пришиты от динозавра.
Но только на первый взгляд, а уже на второй - более внимательный - колоссальные груди вписывались в худое строение, словно дорогая золотая деталь в фасад особняка министра сельского хозяйства.
"Ну что за чудо в этих биологических единицах женского пола? - я в очередной раз раздумывал над алгоритмом построения тела красавиц. - Всё то же, что и у остальных людей, но небольшие изменения формы тела значительно влияют на общее впечатление, словно пёс и породистая корова.
Компьютерная программа, созданная по схеме тела этой девушки, не работала бы, словно её заколдовали, а девушка - работает, живет, смеется, как проклятая".
Длинные белые волосы - натуральные, потому что кожа девушки - белая, а глаза - голубые, роскошно падали ниже попы.
Распущенные волосы может себе позволить только очень молодая девушка, или - блондинка, потому что распущенные волосы - старят человека, а короткая стрижка, которая в последнее время стала популярна у женщин - молодит.
Но попутчица старика не нуждалась в подсказках, потому что стояла выше потуг других девушек - так статуя возвышается над Мамаевым Курганом.
Девушка - не просто красавица, а Красавица с большой буквы.
По искательности своей натуры я вглядываюсь в лица женщин и девушек, и, потому что живу в Москве, лиц этих неповторяющихся передо мной мелькает изрядное количество в год, словно мошкара над болотом.
Чудеса косметики, хирургии превращают страшненьких женщин во вполне употребимых, словно художник Жизнь над ними работает день и ночь.
Но редко - один, два раза в год - я вижу в толпе особенную красавицу, дивно красивую, и красота - щемящая.
Что привлекает, какая капля переполняет естественную красоту настолько, что за девушкой хочется бежать, пасть перед ней на колени и рыдать, как перед разбитым дорогим компьютером.
Королевы Красоты, победительницы самых престижных конкурсов красоты относятся к категории Настоящая Красавица, и от этой красавицы уже ничего не отнять и не прибавить к ней.
У красавиц нет ни национальности, ни цвета волос, ни цвета глаз.
Мне нравятся брюнетки, точнее - я убедил себя, что мне нравятся брюнетки, но блондинка старика - всё равно, что брюнетка для меня, потому что другие факторы - может быть, идеальное построение тела и лица входит в резонанс с биоволнами красавицы и порождает излучение, от которого у самцов краснеют глаза? - уже не имеют значения.
Идеальная во всем девушка (и еще бонус - загадочность и биоволны красавицы) с хохотом висла на руке старика - так цапля хватается за длинного ужа.
И старик знал, и я знал, и все прохожие знали, и девушка знала, что мы знаем, что она удерживается у мужчины согласно теории удержания у мужчины.
Первая теория - пикап - учит мужчин и девушек, как прикадрить богатого (богатую) на все случаи жизни.
Но прикадрить и переспать - первая ступень, а вторая ступень - удержаться у богатого клиента, и по возможности как можно дольше, словно под крылом самолета путешествует утка с перебитым крылом.
Правила известны всем девушкам (и не ленивым мужчинам), в школе азбуку так не изучают, как правила кадрения и удержания.
Основное - смех, и девушка смеется по правилам над шутками партнера, заходится в хохоте, виснет у него на руке, преломляется пополам, будто ей ломом перебили позвоночный столб.
Другие этапы - задушевность, "родственная душа" - девушка уверяет партнера, что они - родственные души.
Обязательное условие удержания - ежедневное, еженощное напоминание о себе; девушка прилипает к мужчине - звонит не менее трех раз в день, расспрашивает, вздыхает, охает, восхищается - не дает возможности конкуренткам влезть в щель и отбить столь ценного по деньгам, но ничтожного по внешности (я полагаю, что большинство богачей - уроды) кавалера.
Мечта каждого мужчины - найти в Белорусском Полесье или на Сейшелах невинную девушку, которая смеется, общается не по правилам съема и удержания, а - от природной души - так чайка бездумно ловит рыбку.
Но в век интернета даже в Антарктиде не найти пингвиниху искреннюю; любая Алеся из Белорусского Полесья, даже, если живет с дедушкой в избушке посреди болота, ходит в школу, где - интернет и правила съема и удержания.
Мужчины знают, что девушки кадрят их по правилам, но знание не дает ничего, кроме знания; и карась знает, что наживка на крючке, и мышь лезет в капкан, хотя тоже знает, но лезут же.
В раздумьях я не заметил, как вошел за стариком и его манящей подругой в заведение, и, судя по белым одеждам персонала - ресторан на Тверской.
Несмотря на ранний час, атмосфера в ресторане - как будто бы нас ждали из США.
Утро на Тверской не бывает дешевым, если, конечно не зайти в "Перекресток" и не взять водки - как я часто поступал после получки.
Но водку ранним утром в Москве не продают, разве что - в ресторанах по бешеным ценам, и поэтому утро для меня очень дорогое, как кольцо с изумрудом.
В досаде, что я потрачу деньги, я последовал за официанткой, но не последовать не имел права, потому что твердо решил, что сегодня узнаю хоть немного о паре старик-красавица.
Неразрешимой теоремой Ферма в мозгу пылал вопрос "в трусиках, или не в трусиках?"
- Эспрессо и минеральную воду, - я буркнул официантке и почесал за левым ухом - жест, принятый из французских фильмов, означающий, что я - раскрепощенный, словно собака с крысой. - Я жду партнера (партнера - потому что так звучит солиднее).
Не знаю: поверила ли официантка в "Жду партнера", но с улыбкой ушла, словно последний раз потеряла веру в человечество.
Я избавился от необходимости заказывать дорогие блюда, поэтому настроение снова пошло вверх.
Эспрессо и минеральная вода - палочка-выручалочка, потому что многие заказывают в заведениях кофе (минеральная вода для понтов, по крайней мере, я так полагаю), и цена кофе не сшибет с ног, как убила бы цена за неизвестное блюдо, например, за экзотический паштет из печени куропатки.
Старик и его подруга присели через два столика от меня, и что выгодно - девушка сидела спиной ко мне, словно презирала за эспрессо и минеральную воду.
Но в заведении я не хотел, чтобы красавицы видела меня, чтобы её глаза буравили мою плоть, как опарыши поедают мертвое мясо.
В углу, около колонны пировали японцы, словно вчера только выехали из Хиросимы.
Почему японцы бродят стаями гусей?
И стая японцев очень радуют рестораторов, потому что японцы заказывают дорого, много кушают, будто берут реванш за голодные годы войны.
Где же их хвалебная сакура на столах?
Предали сакуру и кушают черную икру, похожую на нефть с желатином.
В пятом классе мы с друзьями развлекались на пустыре за домами, где нет совести.
Сережка, Колька, Митяй и я вырыли ямку и собирали в неё человеческие какашки и собачьи, будто выручаем пигмеев.
Когда набрали достаточно (по нашему мнению) залили ямку водой и размешивали палками, словно варили узбекский суп.
Сначала палки с трудом преодолевали каловую массу, затем в жидкости появился смысл, и движения наши стали закономерными - так Земля кружится вокруг Солнца.
Я мешал палкой испражнения людей и животных и бросал частые, по-детски любопытные взгляды на руки Кольки.
Рабочие руки, потомственные, как лапы левретки.
Потомственный рабочий для меня значит больше, чем потомственный художник, или - ужас - потомственный балерон.
Детские, но с намечающимися трещинами и мозолями руки Коляна уверенно держали палку, как вскоре возьмут автомат, штык-нож, кувалду и ковш с жидким металлом.
Возможно, руки Кольки убьют человека, или - группу людей, но это убийство - также закономерно, как и кружение испражнений в ямке.
И теперь, через много лет, в ресторане на Тверской я возвращался мыслями в детство и представлял, что закуски, черная икра в вазочках на столе японских туристов - не что иное, как - отголоски какашек в ямке из моего детства.
Японцы кушали черную икру и не догадывались, что это - символ какашек.
Гадко, потешно и неразъединимо с целостностью острова Сахалин.
Официантка принесла мне кофе и бутылочку минеральной воды - ноль пять Бон Аква.
Девушка посмотрела по сторонам, словно искала розовую кукушку, не нашла её и с грацией выпускницы медицинского училища присела ко мне за столик.
Ранний час, менеджеры и другие соглядатаи оставили ресторан на волю официантов, барменов и дежурного повара - так капитан уходит на берег, а корабль продолжает плаванье.
- Видите девушку в красном платье, под пальмой? - официантка ничего не теряла, когда присела ко мне и, когда начала разговор. Разве потеряет честь тот, кто её потерял на выпускном балу? - Она - проститутка, болеет СПИДом, поэтому не выбирайте её. - Девушка округлила глаза, наигранно, так учат на курсах обольщения, приложила выверенным жестом пальчик к губам, словно затыкала пробоину в днище "Титаника": - Но это наша тайна, не говорите никому!
- Не скажу, - я пригубил кофе - горький, как и полагается, а эспрессо я не разбавляю ни молоком, ни сахаром. - Каждый имеет право на СПИД и на профессию проститутки.
Каждый, но не дикобраз!
Я пошутил, а официантка пристально на меня посмотрела, потому что шутку не поняла, но чувствовала, что где-то шутка, и по правилам удержания у мужчины (у богатого мужчины) нужно хохотать, но, вдруг, и не шутка о дикобразе, и я обижусь?
На всякий случай официантка расстегнула блузку, чтобы я видел край левой груди - дешевый трюк, и он меня разозлил, как голодного пса злит сосиська за стеклом магазина.
Официантка работала в ресторане не за зарплату, а за - женихов, за богатых клиентов.
Её внимание ко мне понятно, как понятны течения Мирового океана.
Молодой человек утром зашел в дорогой ресторан, ждет партнера по бизнесу - прекрасная цель для небогатой приезжей (акцент девушки бил по ушам барабанными палочками).
Рубашка "Томми Хилфагер", часы - "Омега", значит - состоявшийся, без видимых материальных проблем, как вожак стаи горилл.
Я невольно сравнил девушку с самкой гориллы, представил официантку в густой шерсти с обвисшими грудями и длинными руками до пяток.
В реальной жизни девушка не похожа на самку гориллы, но воображение творит чудеса - так бомж разглядывает продавщицу мороженного, и представляет, как отдыхает с ней на нудистком пляже в Монте-Карло.
Досадно, что девушка не видит во мне человека, не разглядела мою натуру, душу - так машинист электропоезда не интересуется сбитым пешеходом.
Но, может быть, официантка не обращает внимания на психологию, на тонкости общения, а берет количеством - в день "раскрывает душу" перед десятком мужчин в надежде, что хоть один окажется стоящим, а те, кто (как и я) маскируются под богатых, отпадут, как сухие листья с рябины.
Я для неё - подопытный кролик в мешке из джута.
В свободное от работы время официантка садится за компьютер и ищет подходящих парней и стариков в чатах, в форумах, на личных страничках знаменитых людей.
Возможно, мы общались, она, например, под именем "Королева", а я - "Лев" (мой логин, когда выпью три литра пива).
И официантка, нащупав в интернете, что я беден для неё, отказывала и не раз, возможно, что и на пляже я ходил около неё, а она не считала меня должным женихом, потому что - не богатый.
Но в ресторане на Тверской - значит, деньги водятся, как черти в колодце.
Официантка не узнает, что одежда и часы "Омега" у меня с рынка "Белая дача", всё куплено дешево, жестоко, с однолюбством к роскоши.
Подделок на рынке множество, и многие подделки далеки от оригиналов, как кошка никогда не нырнет под воду, разве, что с камнем на шее.
Но я знаю оригиналы, разглядываю в дорогих бутиках, рассматриваю в интернете, и когда нахожу в подделках, в копиях абсолютное сходство, то покупаю.
Принцип вещизма - положение хозяина.
Если я с часами "Омега" и в "Томми Хилфагере" или в "Калвине Клейне" загляну на пляж на карьере в Коренево, то отдыхающие лениво поймут - подделка, и подделка не вызовет в них омерзение, потому что сами в "Ла Косте" и в "Версаче" с рынка.
Но в дорогом заведении моя "Омега" воспринимается оригинальной, потому что не слишком дорогая, она же - не "Брегет".
Я слушал девушку, отмечал, как она меня обрабатывает общеизвестными методами пикапа и даже нашел выгоду: за чашку кофе и бутылку воды получил общение с молодой девушкой.
Эскорт услуги, общение с девушкой, если заказать - дорого, а официантка меня кадрит бесплатно, в надежде, что я - богач, как папа Карло.
- Анжела, её зовут Анжела, но клиентам она называет себя - Наташа, - официантка не сходила с темы проститутки, и я отметил для себя, что, возможно, немного завидует девушке, которая заказывает блюда, но не бегает между столиками. - Обычно, наоборот, Наташи называют себя Анжелами, потому что Анжела - сексуальнее.
Возможно, что от СПИДа Наташа сошла с ума! - официантка пристально на меня посмотрела, и я понял, что о СПИДе она либо наврала, либо не знает - больна ли проститутка или нет.
СПИД придуман, чтобы я не перекинулся к Анжеле-Наташе, и, может быть, не потому что я - завидный жених, а оттого, что девушки чрезвычайно ревнивы, как кобры.
- Анжеле уже двадцать шесть лет, но клиентам она говорит, что - семнадцать, и многие верят, потому что - худая, грудей нет и личико вечно молодое.
Худенькие девушки никогда не стареют, но не принесут мужчине радость, как приносят крепкие девушки! - Официантка профессионально опустила глаза, как написано в пособии по кадрению.
По теории я должен ответить, что не люблю худышек, а мне нравятся девушки плотного телосложения со всяческими излишествами в виде грудей, но я промолчал, и официантка моё молчание приняла за лоховитость.
Лохов охмурять легче, и дорога к их сердцу и кошельку покрыта мраморными плитами.
То бесстыдство, с которым девушка меня разрабатывала - и радовало меня и печалило, словно я - утка по-пекински.
Сейчас она, согласно теории пикапа, попробует грубую эротику (расстегнутая пуговичка на блузке - легкая артподготовка), и, если я не клюну на эротику, то перейдёт на заумность - стихи, или случаи из далекого детства.
Рассказ о детстве, по мнению авторов книг по пикапу, раскрепощает мужчин и вызывает у них то, что опытные кадрильщицы называют "родственная душа".
- Анжела покупает дешевое белье, но с претензиями: кожаные трусики, бюстгальтеры с кристаллами - радует глупых старых клиентов мазохистов! - официантка поставила локти на стол, сцепила пальцы, опустила на домик остренький подбородок, словно проверяла крышу на прочность. - Под кожаными трусиками тело девушки потеет, заводятся бактерии, которые вызывают зуд, и кожа краснеет, как зад гиббона.
Я, например, не ношу нижнее белье, - испытующий взгляд на меня. - Я не развратница, а, наоборот, и слежу за своим здоровьем, и здоровьем будущих детей.
В летнее время грудь не должна находиться в стесненном состоянии за лифчиком, а промежность пусть овевается свежим воздухом, который высушивает случайных микробов.
Если девушка не развратничает, афиширует, что ходит без нижнего белья, и от неё дурно не пахнет, внизу не потеет, а, если и вспотело, то стремительно высыхает, разве это не прекрасно? - официантка закончила артиллерийский эротический обстрел, не нашла видимого отклика у меня, поставила мне оценку "Лох лоховской без понятий", и удовлетворенная этой оценкой, оттого, что лоха лоховского беспонятийного легче кадрить, перешла к кадрению искусством и случаями из далекого детства.
Вдруг, мужчина - тайный педофил?
- Там неба осветленный край
Средь белых пятен.
Там разговор гусиных стай
Так внятен! - многозначительная пауза (я называю их - менопаузами). - Детство!
Как оно далеко, - официантка спохватилась, что, если детство далеко, то годков уже - ОГОГО, и исправилась: - Нет, не далеко, только вчера я родом из детства, но кажется, что оно сокрыто за желтыми туманами.
Иногда туман рассеивается в одном месте, и в это окно проглядывает ностальгия в белом с синими васильками сарафанчике.
Деревья в детстве - большие, а жуки-навозники кажутся поросятами.
Я собирала одуванчики на лугу, у речки, а затем, когда набирала букет - сдувала с них шапочки - так деревенский доктор удаляет занозы.
Весело до слез, и я хохотала на лугу, хохотала, словно никогда не повзрослею.
Мой хохот перекликался с разговором лягушек и ржанием лошадей - трио сопрано и бас.
Я подняла лягушонка - маленького, милого, как воспоминания о будущем - и гладила указательным пальцем правой руки его нежное брюшко.
Лягушонок не сопротивлялся, он сомлел в моей детской ладошке, душка, похожий на старинного коллежского советника из правоведов.
"Что с тобой станет в будущем, непостижимо добрый лягушонок? - я размышляла над его судьбой, и невольно представляла себя на лугу вместо лягушонка - на четвереньках, в лягушачьей коже, ниже травы.
Возможно, что стрела Ивана Царевича поразила бы меня-лягушку в сердце: - Может быть, тебе скушает красивый царственный аист, который испражняется в полете, как самолет.
Или ты в норе доживешь до почтенных лет - лягушонок-ветеран и с видом покровительства взглянешь иными очами на луг, на аиста и на меня повзрослевшую.
Я нагая войду в речку, а из-под корчаги твои глаза мне высветят Судьбу?
Лети же, лети, сердечный лягушонок, навстречу своему бездонному счастью!"
Я высоко-высоко подбросила лягушонка в небо, чтобы он долетел до тучи с водой.
Вдруг, сзади послышался конский топот и заливистое ржание, присущее только коням под принцами с горбатым носом.
"Принц! Неужели принц приехал за мной?
Или - за лягушонком, если лягушонок женского пола и он - заколдованная Принцесса?"
От мысли, что Принц выберет лягушку, потому что она - Принцесса, но не меня, оттого, что я далека от дворянских титулов, я зарыдала.
Слезы мои смывали грехи, не скажу, что грехи всего Человечества за всю историю, но - грехи крестьян из деревни.
Слезы девственницы - что дороже? Золото? Черная икра?
Но я чрезвычайно удивилась, когда вместо Принца увидела деревенского пастушка моего возраста, похожего на пугало.
Имя пастуха я не знала, но мой ровесник откликался на погоняло - Хмырь.
Худой, серого цвета, казалось, что Хмырь вышел из фильма об инопланетянах.
Ледащий, в распадающихся лохмотьях, он не похож на Лондонских денди - холеных, пузатых, с большими бриллиантами в перстнях и в булавках на галстуках, с обрюзгшими лицами и неистребимым желанием найти неопытную молодую девушку и бросить её в пучину разврата, где морские змеи, называемые дьяволами.
А пастушок - он жалок с дырявыми на ягодицах портками.
Не знаю, что значительное соблазнило бы девушку, чтобы она взяла Хмыря за руку.
Пастушок делал вид, что не замечал меня, или не замечал, что тоже обидно, когда ничтожество меня не замечает - у меня мелькнула мысль - не раздеться ли, чтобы Хмырь меня заметил, но годы молодые не позволили мне сойти до нудизма.
Хмырь развлекался старым дедовским способом: и отец его так развлекался, и деды также развлекались, потому что в деревнях не строили Большие театры.
Пастушок соскочил в густые травы и тонким прутиком ивы - я люблю иву, тонкую, нежную, как моя жизнь, и кажется мне иногда, что душа моя сокрыта в плакучей иве - стегал жеребца по мошонке и по кончику пениса.
Жеребец не читал книг, не смотрел немецкие фильмы о забавах императрицы Екатерины Второй, но ждал от пастушка добрых дел, а не ударов по пенису.
Впрочем, все вскоре объяснилось с гордым, спесивым жеребцом, похожим на свадебного генерала.
Жеребец скучал, искал значительных связей с молодыми кобылами, но не находил их, потому что кобыл не завезли в табун.
Каждый раз, когда пастушок стегал, жеребец лягал задними ногами пустоту, ржал и пытался сорвать с Хмыря скальп.
Пастушок хохотал, и нет в его смехе похабного, наркотического, что всегда слышно в смехе городских парней, когда они воруют марихуану из милицейских машин.
Неизвестно сколько бы продолжался спектакль, а я, несмотря на молодость и смятение чувств, вовлеклась в него, но пастушок оступился, как оступались друзья товарища Сталина.
Хмырь упал - неловко, словно девушка на высоких каблуках.
Он подвернул ногу и закричал осенним журавлем.
Японский поэт мечтатель обязательно сложил бы хайку о жеребце, обо мне и о крике пастушка на лугу.
Жеребец воспринял вопль хозяина, как звонок ко второму акту.
Животное встало на дыбы и со всей лошадиной силы обрушило копыта на извивающегося Хмыря.
Хмырь не обиделся, не успел, его глаза блеснули пониманием происходящего и даже верой в немецкую честность, хотя от России до Германии - далеко.
Жеребец топтал, лягал, пинал, кусал пастушка, даже пристраивался к нему, как к кобыле, или как к императрице, но всё - тщетно, потому что Хмырь цеплялся за траву и за жизнь.
Звуки, краски вплетались в жизнь луга естественно - так скрипач в забытьи после банкета играет на скрипке в туалете.
Вскоре пастушок затих, и я ушла с луга, потому что не моё дело - кони и люди.
Я предназначена для Большого Театра, для роли балерины в "Лебедином озере".
Лебеди, кони и пастушки - несовместимы.
Через пару месяцев я увидела перерожденного пастушка на базаре, он воровал семечки у толстой торговки.
Живой, калеченый, но несломленный, отчего произвел на меня сильное впечатление и очаровал.
Он уронил стеклянный глаз, а я подняла и вставила в пустую глазницу Хмыря.
С того момента я твердо решила, что приеду в Москву и найду достойного человека, который оценит не только мое прекрасное тело и умение в постели, но и мой ум.
И ещё - меня отчим изнасиловал под кроватью.
И другие насиловали бесплатно.
Часто меня насиловали, часто, как курицу. - Официантка закончила рассказ и ждала, когда моё лоховство проявится цветком розы.
Если не попался на упоминание, что нет нижнего белья, то на поэзию и на рассказ о детстве лох обязательно клюнет, как карась на тесто.
По-иному официантка не думала, потому что теории кадрения обязательно уверят девушку, что один из способов сработает.
Девушки не задумываются: "Если все теории кадрения и удержания верны, то почему столько одиноких баб?"
Возможно, что я не проник в суть мозга девушек, а там, на подкорке прячется спасительная мысль: "Потому, что - все мужики - козлы!"
Никакой логики, но объяснимо с точки зрения девушек, которые прошли курсы охмурения с пенисами и усами.
За столиками японцы усиленно галдели, словно не воевали с США.
Анжела уже веселила японцев и кушала из нехитрого жадного заказа.
Она хохотала натужно, профессионально, и её смех отвлек официантку от кадрения меня - так собаку волкодава отвлекает от волка белка.
- Счет, пожалуйста! - я нашел в себе силы и предложил официантке, чтобы она одарила меня счетом, что обязана.
Обязана, но после своего кадрения, она полагала, что я на крючке, и счет уже не имеет значения, потому что завтра мы улетаем в Свадебное путешествие на Канары, или, как модно - в Казахстан, где отдыхает английский принц.
Старик и его спутница, за которыми я следовал и вошел в ресторан, продолжали завтрак - сколько же в них влезет, в желудки Форт-Нокса?
Внезапно старик махнул рукой моей официантке, хотя его обслуживала другая девушка - с большими глазами и лицом, словно бы вогнутым по оси носа.
Две официантки подошли к столу старика и его спутницы, словно тащили камбалу из моря.
Официантка с вогнутым лицом оценила меня и сделала робкий шаг к моему столику, отчего сильный озноб ударил меня между ног.
Но моя официантка крепко, незаметно для других, кроме меня, посетителей, схватила подружку за руку и дернула так сильно, что чуть не оторвала руку.
Жест означал: "Я его обрабатывала, лоха! Он - мой.
И, даже, если уйдет просто так, не назначит встречу, что - невероятно, потому что я ему говорила, чтоб без трусиков, и детство и поэзию вплела - но, если сойдет с ума и не оценит меня, то и тебе не достанется, товарка".
Интерес ко мне на время угас - так угасает жизнь пса под колесами телеги.
- Зачем японцы смеются, как свиньи? - сильный голос старика отвлек от меня внимание, словно колоколом по голове ударили. Старик картинно - не режиссер ли он Большого Театра? - вытянул руку в сторону веселящейся компании, чем напряг Анжелу (девушка не хотела излишнего к себе внимания со стороны, потому что обрабатывала богатых клиентов): - Я спрашиваю, зачем они похабно смеются в моем Отечестве?
Они не сыплют деньгами, как русские, они не пропалывают картошку на полях Орловщины.
Кто им дал право в моем присутствии сверкать очками и фарфоровыми зубами?
Официантки запаниковали, словно две белки на Чертовом колесе в Измайловском парке.
Несомненно, старик и его спутница - важные гости, может и денежные, хотя все московские богачи - жмоты.
Но японцы, здесь и сейчас заплатят за пир и за девушку, а деньги японские, хоть пахнут рыбой, но ценятся в Москве выше украинских гривн.
В некоторой растерянности официантка с вогнутым лицом приподняла юбку, как в ночном клубе.
Она тешила себя надеждой, что жест отвлечет старика.
Старик не стыдился ни себя, ни спутницы, ни официантки, он переживал за японцев, потому что японцы теряли свои лица.
Если они вспорют себе животы в ресторане, то ресторан на сутки закроют, и прибыль спадет, словно настроение у семидесятилетнего любовника балерины.
Моя официантка метнулась к барной стойке, написала счет, принесла мне и без слов, но с немым укором в походке, пошла к столику японцев.
Она им расскажет, что без трусиков - японцы очень ценят подобные откровения, прочтет стихи, и стихи в почете у японцев, разведет, как лоха на бульваре имени Гоголя.
Но не успела официантка, потому что старик наметил себе иной спектакль, и спокойствие японцев не входило в его роль.
- Визжат, как свиньи в суши-баре! - старик неожиданно выхватил из кармана маленький пистолет - что пистолет я понял, когда протер очки. Красивый, мастерский пистолет из музея или актерского реквизита. - Вы не здоровы, японцы.
Вы испокон веку сидели на татами голодные, да просидите там до конца времен!
Японцы, как и все иностранцы, испытывают огромный страх за свою жизнь, словно обрели бессмертие на горе Фудзияма.