Ева : другие произведения.

Паутина судеб. Главы 5-8

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 5.10*7  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Вторая авторская правка. Кое-что исправлено, добавлено.. Работаю дальше.


Глава 5.

   Холодный дождь пополам с мокрым снегом падал с серых, затянутых унылыми тучами небес, превращая дорогу в раскисшую ледяную грязь с колдобинами, стремительно наполнявшимися мутной водой. В такую погоду хозяин собаку из дома не выгонит, пусть даже эта собака уже стара и немощна. Пожалеет.
   Данте же стоял под этим дождем с непокрытой головой, без куртки, и смотрел туда, где чернела зубчатая кромка елового леса. Одинокая мрачноватая фигура на фоне серой пелены последнего, по-видимому, в этом году по-настоящему сильного осеннего ливня. Распущенные волосы намокли и прилипли к когда-то темно-серой, а сейчас почти черной рубашке, занавесили лицо сосульками прядей. Он стоял ко мне вполоборота, и, казалось, не замечал вообще ничего вокруг.
   Только он - и холодный ливень, льющийся с небес.
   Совершенно один.
   В груди у меня нехорошо так заныло, висевшая на перевязи левая рука стрельнула острой болью. Раньше я винила его в том, что он отказался от меня ради долга. В том, что для него нет ничего важнее на этом свете, чем быть Ведущим Крыла, защитником Андариона. Не имеющего ни имени, ни лица, ни сердца. Без права на любовь и привязанность. Но сейчас...
   Сейчас я особенно остро ощутила его одиночество в этом мире. Когда нет никого, к кому можно было бы прийти, когда весь окружающий мир рушится на куски. Когда некому облегчить твою ношу и утишить боль от ран. Когда везде и всюду - только сам. Потому что никто больше не справится. И если честно - не позволит Ведущий Крыла делать за себя хоть что-то.
   Я многое дала бы, чтобы понять, что сейчас творится за этой маской, которая сейчас у него вместо лица. За право подойти к нему - и, набросив на плечи слишком короткий для его роста плащ, согретый моим теплом, увести поближе к живому очагу дома. За возможность снять с него хотя бы часть того груза долга и ответственности, который он несет на своих плечах изо дня в день, из года в год. И так - все то время, что он ведет за собой аватаров.
   Блеснула молния, расколовшая тусклое небо пополам, на миг озарив неподвижную фигуру с чуть опущенными плечами, как будто их оттягивала уже привычная тяжесть широких черных крыльев. Ему так неуютно изображать из себя человека, быть человеком. Ходить по земле, а не парить в воздухе, соревнуясь с ветром в скорости и свободе - это не для него. Запоздавший на несколько секунд гром ворчливо зарокотал где-то в стороне. Похоже, что дождь уходит в сторону реки, как раз туда, куда нам и надо бы... Ничего, мы подождем.
   Его пальцы сжались, словно охватывая рукоять меча, и тогда я не выдержала - вышла из-под козырька крыши под проливной дождь, на ходу развязывая шнурки, стягивавшие горловину непромокаемого плаща. Быть может, я сейчас вмешаюсь туда, куда не следует. И, скорее всего, удостоюсь холодного взгляда, чуть приподнятой брови и вопросительно-раздраженного "Королева?".
   Пусть. Только бы он знал, что не один. Остальное уже не так важно.
   Я подошла ближе и, неловко стянув плащ, кое-как, одной рукой умудрилась набросить его на плечи Данте, успев заглянуть в его лицо за секунду до того, как оно сменило выражение на почти привычное прохладно-вежливое.
   И то, что я успела увидеть, засело в памяти раскаленной иглой - такое чувство вины отражалось в его глазах. Я никогда не видела, чтобы он настолько злился на самого себя. И из-за чего только? Из-за того, что меня слегка погрызла нежить, прочно обосновавшаяся в покинутом доме?
   Нет, тут что-то более сильное, более глубокое.
   Он вздрогнул и посмотрел на меня. Черные пряди волос облепили узкое лицо, делая взгляд пронзительным, как лезвие ножа, а тонкий шрам на щеке побелел, словно он делал над собой невероятное усилие, чтобы сохранить на лице эту вежливую, нейтральную маску.
   Я, не обращая внимания на постепенно стихающий дождь, капли которого уже намочили мне волосы и сейчас беспрепятственно стекали за шиворот, стянула здоровой рукой горловину плаща на его шее. Заглянула в лицо.
   Просто хочу, чтобы ты знал. Ты не один.
  -- Еваника, не стой, пожалуйста, под дождем, - наконец-то выдохнул он сквозь сжатые зубы, с трудом, как мне показалось, проглотив обращение "королева". Я ж лишь качнула головой, запрокидывая лицо так, что по нему стекали ледяные капли. Промерзну, как пить дать, но хотя бы не заболею - все же, айраниты крепче людей. Тихо проговорила, не отпуская складок плаща, на котором уже проступали влажные пятна.
  -- Ты ведь стоишь... - я тряхнула головой, пытаясь смахнуть с лица намокшую челку, но получилось только хуже.
  -- Из нас двоих тебя едва не загрызла нежить, - он осторожно коснулся моей пострадавшей руки, как следует забинтованной и находящейся в сооруженной из цветного платка "люльке". - И это тебе не стоит гулять под дождем. А что до меня - так мне это лишь помогает сосредоточиться.
  -- Сосредоточиться на чем? - Я придвинулась ближе, и моя правая ладонь, наконец-то отпустив складки плаща, скользнула по намокшей рубашке на его груди. Холодной и сырой настолько, что я удивилась, как его все еще не бьет дрожь.
  -- На мыслях, - он поймал мою ладонь своей, горячей, несмотря на осенний холод и затихающий уже дождь. - И всё же тебе стоит пройти в дом. Простынешь. - Данте, не слушая моих протестов, подхватил меня на руки так легко, будто бы я ничего не весила, и понес под крышу, с края которых осыпались ледяные капли.
   Поставил меня на ноги и, приоткрыв дверь, деликатно втолкнул меня внутрь, заходя следом. Уже в прогретых сенях наконец-то сбросил с плеч уже основательно промокший плащ, и устало посмотрел на меня, убирая с моего лба прилипшую челку. На миг задержал руку, погладив меня по щеке кончиком пальца.
   Жест ненавязчивый, но мне почудилось, что он вложил в него несколько больше, чем простую заботу о промокшей вдрызг упрямой ведунье, которая по дикому стечению обстоятельств оказалась его королевой. А я стояла, не зная, что сказать.
   Ночью, когда дриада возилась с моей рукой, стараясь сделать все возможное и невозможное, чтобы глубокая рваная рана зажила как можно скорее, а я не очень долго ощущала себя инвалидкой, Данте мрачно подпирал плечом дверной косяк, не говоря ни слова, но взгляд с каждой брошенной в тазик для умывания окровавленной тряпкой становился всё острее. Ветер крутился рядом, выставляя на табуретку у кровати ряд бутылочек и эликсиров, постоянно бегал вниз за новым кувшином горячей воды, а я тупо смотрела в потолок, стараясь не пугать друзей чересчур проникновенными завываниями. Обезболивающее заклинание пришлось накладывать еще дважды - слишком быстро заканчивалось его действие, а "оттаивающие" нервы с каждым разом ныли всё сильнее.
   Ланнан на пару с Ветром справилась за час. Мне же показалось, что возились они почти вечность. В результате рана была промыта двумя обеззараживающими эликсирами, края стянуты заклинанием дриады, а в довершение всего аккуратно наложенную повязку пропитали заживляющим зельем, но моим друзьям показалось, что и этого недостаточно. Впрочем, недельный постельный режим я отвергла сразу, ограничившись одним днем отдыха. На меня посмотрели, как на сумасшедшую, а в довершение всего Данте заявил, что с удовольствием послушает, как я запою, когда действие обезболивающего заклинание окончится. Я тогда только скептически хмыкнула, а зря.
   Через полчаса я уже кусала уголок одеяла, ощутив, как отступило заклинание, и онемевшие пальцы закололо сотнями иголочек. И это было наименее неприятным ощущением из всех возможных. Рану жгло огнем, и мне чудилось, будто бы чуть пониже локтя висит какая-то зубастая гадина, время от времени с упоением шевелившая челюстями туда-сюда. Плюс ко всем радостям к мизинцу на пораненной руке и ребру ладони так и не вернулась чувствительность, как будто на них всё еще воздействовало обезболивание. Тогда я подумала, что это всего лишь побочный эффект, но утром я убедилась, что онемение никуда не делось - видимо, зубы подменыша всё же зацепили нерв, отвечающий за тактильные ощущения, и когда он восстановится - неизвестно, если восстановится вообще.
  -- Еваника, тебе пора сменить повязку, - негромко сказал Данте, внимательно оглядывая проступившее сквозь бинты кровавое пятнышко. Я вздрогнула и посмотрела на него.
   Ночью мы с ним впервые за всё время нашего знакомства всерьез поругались. Настолько, что я беззастенчиво воспользовалась своим правом королевы и отдала Данте приказ убираться ко всем чертям из моей комнаты. Причина? Он высказал мне всё, что думает о моей безалаберности, которая могла без особых усилий лишить Андарион королевы. Это-то меня и зацепило. Что волновался он не обо мне, а о том, что его обожаемое небесное государство может остаться без истинного правителя. Вот и я повела себя, как королева. По крайней мере, мне так казалось на тот момент. Это позже, когда с треском захлопнулась дверь за аватаром, я поняла, что показала себя не королевой, а задетой за живое девочкой-подростком.
   Королева приняла бы критику к сведению и в будущем вела бы себя более осторожно, понимая и принимая свою важность для народа целого королевства, а, быть может, и вернулась домой, предоставляя драконам вызволять Вилью. Но к Лексею Вестникову я еду сейчас не только из-за пострадавшей подруги, а еще потому, что без помощи человеческих ведунов нам вряд ли удастся отыскать Источник темного пламени, а пока он существует, никто в смежных с ним землях не сможет спать спокойно. Незадолго до того дня, когда Аранвейн прилетел за мной, очаг темного пламени прорвался рядом с Андарионом. Два дракона, оставшиеся в королевстве айранитов в качестве послов доброй воли и помощников при окончательном восстановлении города, запечатали прорыв намертво до того, как злая сила земли успела отравить пространство вокруг, но тенденция обеспокоила как айранитов, так и драконов. Конечно, сам город расположен на прочной горной породе, и прорыв темного пламени вряд ли случиться где-то на улицах Андариона, но вот в смежных шахтах или подземных постройках - запросто. И отрицать такую возможность было настолько же глупо, как сидеть на дымящемся вулкане и утверждать, что извержения не будет. Будет, еще как. Другой вопрос - когда?
  -- Сменю. Как только Ланнан вернется. Они с Ветром ушли за обновками - ведь оба одеты по эльфийской моде, но для росской осени она не подходит. - Я по привычке развела руками, ойкнув от стрельнувшей чуть ниже локтя боли.
  -- Не представляешь, как бы мне хотелось запрятать тебя подальше от всего этого в лесах поглуше, - он еле слышно вздохнул, не отрывая от меня усталого взгляда, и аккуратно снял с плеч мой плащ. - Но ты ведь и там найдешь себе приключения.
  -- А как же Андарион? - Невесело усмехнулась я, и осеклась, глядя на его моментально помрачневшее лицо.
  -- Если бы я заранее знал, чем всё закончится - на полет стрелы не подпустил бы тебя к Небесному Колодцу.
   Я замолчала, не зная, что ответить. Впервые на моей памяти Данте вслух пожалел о том, что мне пришлось стать королевой. Что если бы я не упала в Небесный Колодец, то все могло сложиться иначе.
   Если бы...
   Наверное, самые жестокие слова. Потому что эти "если" могут перевернуть жизнь с ног на голову, не давать покоя ни днем, ни ночью, заставляя мысли крутиться по замкнутому кругу - "А что, если...". Что, если бы можно было обратить время вспять? Если была бы возможность исправить то, что уже случилось?
   К сожалению, а, быть может, к счастью - но пути назад уже нет. Потому что, исправив ряд ошибок в прошлом, которые не дают покоя в настоящем, можно совершить еще более страшные ошибки. Убегая от одних проблем, легко можно нажить другие. Глупо пытаться обмануть судьбу. Равно как и опускать руки, вверяя себя бурному течению жизни.
   Входная дверь со скрипом отворилась, и на пороге появился Ветер, уже одетый более-менее по погоде, и сразу же радостно заявивший о том, что Ланнан нашла человека, который завтра с утра отправляется с телегой товаров в Ижен, и сейчас договаривается о том, чтобы он взял нас четверых в попутчики. Зная дриаду, можно было не сомневаться - уболтает она торговца, да еще и так дело обставит, что тот нам еще за компанию приплатит.
  -- Зато хотя бы не своими ногами топать, - вздохнула я, потрепав мальчишку по голове. Тот уклонился, но уже больше по привычке - после того, как он помогал меня штопать после нападения нежити, относиться ко мне он стал как-то более уважительно.
  -- По-хорошему, тебе бы еще неделю постельного режима, а не в промозглый холод на земле ночевать, - негромко отозвался Данте, ненавязчиво подталкивая меня в сторону горницы.
  -- Если напросимся в обоз - то и не придется. Думаю, что местечко в телеге мне найдется. А чем быстрее мы до наставника доберемся - тем лучше. Его заживляющие снадобья только вытяжка из огнецвета переплевывает, и то не в любом случае.
  -- Если я хорошо помню карту Росского княжества, то до твоего наставника нам еще ехать и ехать. Даже если пробираться самым коротким путем - через Болотную Окраину - то это все равно пара недель с учетом возможных не запланированных остановок. - Аватар был сама вежливость, но за каждым словом скрывалось раздражение. Знаю, я его уже успела достать настолько, насколько это вообще возможно. - А климат там из-за близости к протокам Вельги-реки очень сырой и холодный, особенно в первой декаде грудена.
  -- Короче, ты что сказать пытаешься? Что у меня ревматизм разыграется? - Я скользнула в приоткрытую дверь горницы, усаживаясь на небольшую лавку у самой печки и осторожно снимая куртку, стараясь лишний раз не бередить рану. Как я уже успела выяснить с раннего утра - боевые заклинания у меня получаются так же хорошо, как и раньше, но вот из-за невозможности толком воспользоваться пальцами левой руки их точность снизилась процентов на двадцать. Нет, комки синего огня, по-видимому, будут летать так же, как и раньше, но вот с цепными молниями и огненными дугами лучше повременить - улетит заклинание непонятно куда и непонятно в кого - и соображай потом, как выкручиваться.
  -- Только то, что твоя левая рука будет ощущать себя далеко не самым лучшим образом. - Данте пропустил вперед себя Ветра и прикрыл дверь, по привычке прислоняясь к слегка рассохшемуся от времени косяку.
  -- Это я и без тебя знаю. Сходи лучше переоденься, неизвестно, когда тот торговый человек захочет отправиться в путь.
  -- Если ты считаешь, что он настолько глуп, что захочет ехать на ночь глядя, то могу сказать только одно - либо ты держишь торговых людей за совсем уж идиотов, которыми они вряд ли являются, иначе не были бы торговцами. Либо, - Данте сделал паузу, делая шаг в сторону за секунду до того, как дверь распахнулась и в горницу вошла улыбающаяся дриада, - ты зачем-то чересчур торопишься к своему наставнику.
  -- А у меня хорошие новости! - Ланнан поманила к себе девушку-разносчицу и попросила ее принести в горницу самовар с кипятком и испеченные с раннего утра пироги - идти в общий обеденный зал никому из нас не хотелось, да и поговорить было о чем, без желания отвлекаться на посторонние возгласы. - Нас берут в обоз, хотя от обоза там одно название - две телеги да одна подвода, торговец и четыре человека в сопровождение. Правда, с оружием они знакомы постольку-поскольку, поэтому, когда я предложила хозяину услуги двоих магов с подмастерьем, он согласился с радостью. Да еще и приплатить в Ижене обещал, если мы его самого и товар с Маровой Лещине сбережем.
  -- Не вопрос, - хмыкнула я, украдкой потирая левую ладонь и в очередной раз убеждаясь, что онемение никуда не делось. Как не чувствовал мизинец ничего - так и не чувствует.
  -- Ев, кстати, как твоя рука? - вкрадчиво поинтересовалась Ланнан, наблюдая за моими манипуляциями. - Тебе полежать бы надо, отдохнуть...
  -- Не надо, наотдыхалась уже, - отмахнулась я, глядя на то, как две девушки-разносчицы накрывают на стол, ставят разогретый, пышущий жаром самовар на березовых углях, а потом приносят большое деревянное блюдо с подогретыми пирогами.
   Замечательное у них тут обслуживание. Даже боюсь спрашивать у Данте, что и как он сказал местному корчмарю ночью, пока я спала, если с нас поутру начали сдувать пылинки и без вопросов предоставили пострадавшей, то есть мне, отдельный стол в горнице. Пока Ланнан разливала по деревянным кружкам душистый липовый отвар, добавляя по паре ложек темного гречишного меда, я помогала Ветру разбирать записки наставника. Он дошел до того места, где Лексей Вестников описывал Гномий Кряж, а эти страницы мало того, что были исчерканы настолько неровным почерком, будто бы наставник писал, пристроив пергамент на колене, так еще и походная жизнь наложила на них свой отпечаток. Где-то чернила расплывались от капель не то дождя, не то отвара, в одном месте целое слово было смазано, но все же могло быть прочитано... В общем, от потрепанной книжицы мы с Ветром оторвались только когда Ланнан без разговоров отобрала у нас "светоч знаний" и придвинула поближе кружки с ароматным настоем и блюдо с пирогами.
  -- Вам есть надо, а не с книжками возиться. По крайней мере, сейчас. Ева, тебе вообще надо усиленно питаться, чтобы побыстрее выздороветь, а будущему ведуну - тем более, ему еще расти и расти.
   Мы с Ветром подняли головы и, переглянувшись, дружно послали дриаду лесом по извилистым тропкам к лесному царю, после чего с чувством выполненного долга вернулись к потрепанной книге. Впрочем, изучение дневника Лексея Вестникова не помешало нам слопать добрую половину пирогов с деревянного блюда, запивая их горячим отваром. Интересное дело - но минут через двадцать меня начало клонить в сон с такой силой, что я справедливо заподозрила Ланнан в партизанской деятельности. То-то мне вкус отвара показался подозрительным - ведь наверняка дриада подсыпала туда сонного зелья, чтобы я хотя бы денек в постели полежала. А вот и не дождетесь! Я всё же айранит, снотворное на меня действует слабее, чем на человека, а в чародейской сумке лежит хороший нейтрализатор. Только бы добраться... Я не могу спать сутки напролет...
   Встать мне удалось, добрести до лестницы, пошатываясь, как пьяная - тоже, но на второй ступеньке я едва не упала. Господи, сколько же Ланнан вбухала сонного зелья в этот чай?! Небось столько, что человек мог бы заснуть и не проснуться...
   Чьи-то руки подхватили меня, не давая упасть, а потом над ухом раздался приглушенный голос аватара:
  -- Еваника, поверь, это для твоего же блага. Тебе просто необходимо отдохнуть.
  -- В гробу.. отдохну... - еле слышно пробормотала я, уже проваливаясь в сон и уже не слыша ответ Данте. Последняя мысль перед тем, как сознание окончательно заволокло пеленой дурмана, была о том, что утром мы можем опоздать...
  
   Свеча на низенькой лавке уже сгорела до половины, украсив глиняную тарелку-подставку потеками ярко-желтого воска. Ставни были плотно закрыты, но я и так поняла, что на дворе ночь - слишком уж было тихо, как за окном, так и внизу, в обеденном зале. Такая тишина бывает только в предрассветные часы, особенно в "волчий час", перед самым рассветом, когда ночь идет на убыль, но до первых петухов еще минут сорок. Именно в "волчий час" нечисть наиболее активна, а не в полночь, как считают большинство людей. Незадолго до рассвета самый крепкий сон, а часовым тяжелее всего не заснуть и выстоять смену. В "волчий час" волхвы проводят самые опасные обряды, а знахарки и гадалки получают наиболее точные предсказания на будущее.
   Я с трудом села, протирая глаза. На удивление, голова почти не болела, несмотря на то, что Ланнан опоила меня приличной дозой снотворного - я проспала целый день и половину ночи, а для того, чтобы уложить айранита спать так надолго, требуется мало того, что сильнодействующий дурман, так и доза, раза в два превышающая нормальную для человека. Ну, дриаде я спасибо еще отдельно скажу. Заодно объясню, почему нельзя опаивать друзей, пусть даже для их блага.
   Лепесток пламени пугливо пригнулся к фитилю, почти затухая, словно по комнате прошелся легкий ветерок, но потом снова выпрямился, кое-как освещая лавку и цветастую плетеную дорожку на полу. А я задумчиво смотрела на небольшое зеркало, висящее на стене. Предсказание безыменя не давало покоя, осталось холодным камешком на сердце, и что с ним было делать - я не знала. Рассказать Данте? Возможно, аватар станет еще осторожнее, чем обычно, но вряд ли это поможет. Если не знать, откуда придет возможный удар, то ничего изменить, или хотя бы смягчить не получится.
   Кто предупрежден, тот вооружен, так?
   За ставнями глухо завывал ветер, ветки старой яблони скреблись о побитые дождями и снегами потемневшие доски, а я задумчиво смотрела на овальное зеркало на стене. Самое опасное гадание зачастую самое верное, и может дать правильный, а главное - точный ответ на мучающий меня вопрос. Если я только найду второе зеркало...
   Я соскользнула с постели и, как была - в широкой мужской рубашке с обрезанными рукавами и длиной мне почти по колено - босиком прошла к своей сумке и сунула в нее руку, одновременно шепча заклинание поиска. Если у меня где-то есть зеркальце, то оно непременно найдется.
   Искать пришлось минуты две, и я уже успела отчаяться, когда в ладонь мне ткнулось что-то гладкое и холодное. Так и есть - круглое зеркало в серебряной ажурной оправе и на длинной узорчатой ручке. Наверняка Мицарель положила, если бы сумку собирала Хэл, то зеркало было бы поменьше и попроще. Всё же, Верховная жрица гораздо лучше знает мои вкусы, чем личная фрейлина. Но сейчас то, что зеркало не "карманного" размера только сыграет мне на руку - зеркальный "коридор" получится шире, значит, есть шансы разглядеть всё в подробностях.
   Я положила найденное зеркало на кровать и занялась тем, что побольше. Сняла его со стены с помощью левитации, поскольку не была уверена в том, что сумею осторожно отцепить зеркало от гвоздика одной здоровой рукой, и перенесла на лавку, положив рядом со свечой. Немного повозилась, прислоняя зеркало к стене так, чтобы оно отражало кровать и кусок стены у меня за спиной, а потом привязала второе зеркальце за ручку к спинке стула шнурком для волос, затянув узел так, чтобы при необходимости его можно было распустить за секунду. Своего рода подстраховка на тот случай, если я не успею окончить гадание до того, как то, что полезет из зеркального "коридора", подберется слишком близко ко мне. В таком случае спасти нерасторопную гадалку может только укладывание зеркал отражающее поверхностью вниз. Ну, или хотя бы одного из них. Главное - разрушить "коридор".
   Пришлось повозиться, прежде я установила два зеркала друг напротив друга так, чтобы они многократно отражали сами себя, в результате чего получался бесконечно длинный коридор. Я кое-как уселась на скомканное одеяло перед большим зеркалом, передвинула свечу так, чтобы она освещала мое лицо, но при этом не отражалось в "коридоре", и зашептала заклинание призыва.
   Говорят, что при гадании с помощью зеркал в отражении появляется черт, принимающий облик суженого, на которого-то чаще всего гадают, или же просто какой-нибудь злобный дух, который может причинить вред гадающей. Верно и то, и другое, все зависит от того, что хочет узнать человек у зеркала.
   Я хочу узнать судьбу Данте. Не свою. Поэтому хочу попробовать обратиться непосредственно к Прядильщице Судеб, быть может, она откликнется на мой зов и покажет мне то, что сочтет нужным. Лишь бы это помогло мне понять, что делать дальше...
   Зеркало отражало мое уставшее лицо с темными кругами под глазами и встрепанными рыжеватыми прядями в качестве обрамления, довольно долго. Свеча успела подтаять и украсить тарелку новыми потеками воска, когда я заметила, что в глубине зеркального "коридора" что-то движется. И это не тени от зыбкого, постоянно колеблющегося пламени.
   Фигурка медленно росла, словно человек шел из глубин зеркала, проходя через отражения серебряной и деревянной рам, как через вычурные арки, и с каждым его шагом поверхность зеркала передо мной мутнела. Мое отражение таяло, расплываясь в серебристой дымке, а из тумана начали всплывать картинки из будущего.
  
   ...Лужицы крови, растопившие свежевыпавший снег до самой земли, следы борьбы и множество следов - я словно смотрела себе под ноги, не решаясь поднять взгляд...
  
   Картина скользнула обратно в туман, и сразу же "всплыла" новая - снежный вал, несущийся в лицо, накатывающий, словно волна прибоя, как будто в лицо неслась лавина с гор, но откуда ей взяться в просеке посреди леса, в окружении деревьев, где ветру и развернуться-то особо негде? В завывании бури слышится собачий лай и топот конских копыт, а в бешеном танце снежинок то и дело проявляются очертания своры гончих, сильных, свирепых, берущих любой след и в состоянии загнать любую дичь - будь то зверь, человек или дракон. Страшная свита, мертвая свита, а таковая на всем свете только одна, и является она в ночь на полнолуние на Изломе осени. Но ведь я ясно вижу, что снежинки летят в лицо при свете дня...
   Новый взгляд - новая картина. Я успела заметить, что человеческая фигура, идущая ко мне из зеркального "коридора" значительно выросла - если бы не клубившаяся дымка, то я сумела бы разглядеть лицо, а так - только очертания. Еще немного - и наступит тот миг, когда надо разрывать связь и рушить "коридор", а не то проблем не оберешься - с миром духов шутки плохи, их волшебным огнем не отгонишь, да и заклинания не всегда срабатывают. А защитить себя кругом из заговоренной соли я позабыла...
  
   ...Вой ветра в ушах, полупрозрачные призраки на конях, чьи глаза горят мертвенным зеленым огнем, их бешеная скачка под облаками. Впереди несутся призрачные гончие, а во главе этой свиты скачет всадник на огромном черном коне. Его плащ стелется в воздухе рваным крылом, поля шляпы закрывают лицо от постороннего взгляда до самых губ, но встречный ветер не осмеливается коснуться ни единого волоска на его голове. Он оборачивается, и именно в этот момент я понимаю, кто он. Предводитель Дикой Охоты, позабытый древний бог, почти утративший свое могущество, потому что не осталось почитателей Дикого Гона на этой земле, некому помнить и возносить молитвы, некому верить и почитать...Он поднимает руку, перчатка на которой на миг словно расползается ветхими лохмотьями, и я вижу глубокий порез на запястье. Тонкий, будто только-только заживший шрам - но этой ране уже много веков...
  
   Серебристый туман рассеялся так стремительно, словно его развеял невесть откуда поднявшийся ветер, а зеркальная поверхность отразила мужчину, склонившегося над моим плечом. Я вздрогнула, но оторвать взгляда от зеркала не смогла.
   Потому что из-за плеча на меня смотрел Данте.
   Такого выражения лица у него я никогда не видела. Настолько теплой, обезоруживающей улыбки - тоже. Умом я понимала, что надо разрушить "коридор", пока не случилось беды, но я даже рукой пошевелить не могла, не говоря уж о том, чтобы положить зеркало отражающей поверхностью вниз.
   Двойник Данте коснулся моего плеча в отражении зеркала, а потом вытащил из-за спины серебряное ожерелье. Настоящее произведение искусства - причудливо изогнутые филигранные перья складывались в нечто вроде прочной короткой цепочки, в середине которой висел небольшой сине-сиреневый камень в круглой оправе. Почти как моя корона истинной королевы... Но это было свадебное ожерелье. У айранитов не принято обмениваться кольцами, как у людей, или же браслетами, как заведено у эльфов и драконов. Закрепление брачного союза в Андарионе осуществляется с помощью обмена особыми ожерельями, замок на которых можно застегнуть лишь раз, после чего снять ожерелье уже нельзя - разве что порвать цепочку.
   И именно такое ожерелье двойник Данте собирался надеть мне на шею...
   Негромко хлопнула входная дверь, пламя свечи пугливо скакнуло, а последующий возглас окончательно привел меня в чувство.
   Я успела повалить оба зеркала на пол буквально за секунду до того, как двойник набросил мне на шею ожерелье. Напряжение, витавшее в воздухе, моментально пропало, а я почти без сил облокотилась на лавку перед собой, едва удерживаясь от того, чтобы не свернуться клубком прямо на полу.
  -- Ева, чем ты тут только что занималась? - голос Данте, настоящего, а не отраженного в зеркальном "коридоре", не был ласковым, да и хорошего он отнюдь не предвещал. Я с трудом подняла голову и посмотрела на него - свадебного ожерелья при нем, к сожалению, тоже не наблюдалось. - Ты бы себя видела!
  -- Уже... - язык ворочался с трудом, да и вообще после этого гадания с зеркалом вопросов не уменьшилось, а напротив - прибавилось. Не-е-ет, больше я такими вещами заниматься не буду, себе дороже. Данте шагнул ко мне и опустился передо мной на колено, внимательно вглядываясь в мое лицо.
  -- Похоже, тебя надо круглосуточно караулить. Только отойдешь на час вздремнуть, как ты уже колдуешь так, что у Ланнан волосы дыбом встают.
  -- А ты у Ланнан в комнате спал, что ли? - довольно вежливо поинтересовалась я, отворачиваясь и поднимаясь с пола. - Тогда бы задержался, что ли, минут на пять, она бы тебе объяснила подробнее, как именно я тут колдую. И вообще - то, чем я занимаюсь ночью в отведенной мне комнате, касается меня и только меня. И уж никак не аватара, который в магии смыслит ровно столько же, сколько я в кузнечном деле. А что, если в следующий раз ты мне помешаешь провести какой-нибудь важный ритуал? Нельзя же так врываться ко мне в комнату, равно как нельзя следить за мной круглые сутки.
   Высказалась наконец-то. Полегчало. Но, как выяснилось, высказаться хотелось не только мне.
  -- Мне, как твоему личному телохранителю, вообще полагается от тебя ни на шаг не отходить. Но раз уж ты прогнала меня накануне, то всё, что я мог сделать - это быть рядом, но так, чтобы не попадаться вам на глаза, ваше величество. - Он снова перешел на "вы". Так было всегда, когда он готов был вот-вот дать волю гневу или же другой сильной эмоции. И сейчас Данте, как мне казалось, едва сдерживался, чтобы не наорать на меня, наплевав с высокой колокольни на все правила и титулы. - Но я не могу защитить вас от вас самой. Я не понимаю, почему вы проводите опасные ритуалы, не позволяете мне идти с вами "изгонять призрака", который оказался опасной нежитью. Из-за собственной безалаберности вы едва не лишились руки, а могли бы погибнуть...
   Я только отмахнулась, поднимая зеркало с лавки и едва не роняя его на пол, потому что под зеркалом лежал обугленный на концах обрывок тонкой веревки. Наверное, я очень сильно побледнела, потому что Данте поднялся с колена одним резким движением и встал за моим плечом, готовясь, в случае чего, ловить свою королеву, вознамерившуюся упасть в обморок.
  -- Моя королева, вам плохо?
  -- Да... Нет...Уже не знаю. - Я смотрела на кусок веревки так, как будто это была ядовитая змея. Впервые я наблюдала вещественное доказательство реальной опасности зеркального гадания. В отражении эта веревка была свадебным ожерельем. То есть, если бы я не успела разрушить "коридор", то двойник набросил бы эту веревку мне на шею и наверняка бы задушил. А я бы ничего не смогла сделать, и помочь мне было бы нельзя - потому что нельзя освободить меня от веревки, которую видно лишь в зеркале... - Данте, если я в следующий раз надумаю гадать на двух зеркалах, напомни мне про этот случай, ладно?
   Он ответил не сразу, за это время я успела не только спалить проклятую веревку небольшим сгустком огня, но даже повесить зеркало обратно на стену с помощью левитации. И только когда я собралась менять повязку на руке, аватар решил заявить о себе.
  -- Ева, ответь, зачем это было нужно? Я не верю, что ты могла пойти на такой ритуал просто потому, что тебе приспичило побаловаться с судьбой. Ты знаешь что-то, о чем никому не говоришь, но это знание толкает тебя на сумасшедшие поступки. - Он подошел почти вплотную, глядя на меня сверху вниз, и очень мне этот взгляд не понравился. Теперь ведь точно не успокоится, пока всё из меня не вытянет. - Почему ты так торопишься к своему наставнику? Ведь время у нас есть, но ты рвешься к себе домой так, как будто за тобой по пятам кто-то гонится. Почему не даешь мне охранять себя, всеми правдами и неправдами отсылая меня тогда, когда я тебе нужен? Учти, тогда, в лесу, я не стал настаивать на ответе, но сейчас тебе придется мне всё объяснить.
  -- Как я понимаю, ответ "Так надо" тебя не устроит? - обреченно пробормотала я, отводя взгляд, но Данте довольно жестко сжал пальцами мой подбородок, разворачивая мое лицо так, чтобы я смотрела ему в глаза.
  -- Не устроит... Ваше величество. И отослать на этот раз вам меня не удастся.
  -- Только потому, что на мне нет короны, я не могу отдавать тебе приказы?
  -- Нет, не поэтому, - он покачал головой, не убирая пальцев от моего лица. - А потому, что я уже не принадлежу Андариону так, как раньше. Мой долг перед короной сменился долгом перед королевой. Я сознаю, что совершаю своего рода предательство, ставя одного-единственного айранита выше, чем благополучие королевства, которое я клялся оберегать и защищать. Но я клялся и королеве. И сейчас, если понадобится, я предпочту оставить Андарион без истинной правительницы, но сохранить жизнь одной лесной ведунье...
   Я прикрыла глаза, не желая, чтобы Данте прочитал в моих глазах всю ту бурю эмоций, которая не давала мне покоя последние дни, и заговорила. С каждым словом мой голос наливался металлом, слова падали в тишину комнаты, как обломки серебряного клинка, но хуже всего было то, что, начав говорить, я уже не могла остановиться. Словно сейчас моими устами говорила сама Прядильщица, и от этого слова становились пророчеством, подозрения - судьбой, а страхи - предвестием беды...
   Я уже не слышала того, что шептали мои губы, но картины грядущего, подсмотренные в зеркале, снова вставали перед моими глазами, только на этот раз связанные воедино, уже не обрывки видений - а полноценная картина пророчества. То, что началось в тот миг, когда я попросила безыменя показать обреченного, закончится в ночь Дикой Охоты. Не знаю, с каким результатом, но ночь Излома все расставит по местам, и не будет больше туманных пророчеств - по крайней мере, в той судьбе, о которой я рассказывала.
   По щекам стекали обжигающе горячие капли, а я всё говорила и говорила, словно читая по написанному или рассказывая давно заученный, а потом по какой-то причине позабытый текст. Некоторые слова произносились легко, другие приходилось с усилием выталкивать из горла, как острые куски льда, неудивительно, что горло очень скоро начало саднить и жечь, как огнем...
   Я пришла в себя на полу. Данте прижимал меня к себе, но сам словно не решался пошевелиться, застыв наподобие статуи. Только сейчас я почувствовала, что пол на самом деле очень холодный, а ступни замерзли настолько, что наверняка ощущались двумя ледышками, но сильнее всего болело горло - как будто я пыталась проглотить что-то твердое с острыми, ранящими краями. Или, наоборот, извергнуть из себя. Слова, особенно составляющие пророчества, имеют свой вес, свою силу, а иногда срабатывают не хуже заклинания и могут причинять ощутимую боль.
  -- Всё так плохо? - негромко поинтересовалась я, осторожно касаясь здоровой рукой его щеки. Он медленно покачал головой, словно не в силах был говорить, а потом просто коснулся губами моей ладони. - Значит, еще хуже, - констатировала я, даже не пытаясь встать.
  -- И это ты носила в себе... - Он вздохнул, закрывая глаза, и осторожно потерся щекой о мою ладонь. - Оно тебе надо было, скрывать так долго?
  -- А еще из меня никудышная пророчица, хотя просветления могут случаться даже у деревенской бабки-знахарки, - попыталась как-то разрядить обстановку я. Бесполезно - аватар даже не шелохнулся, думая о чем-то своем. Впрочем, встать с пола со мной на руках ему это не помешало, равно как и аккуратно опустить меня на разворошенную постель.
  -- Данте, слушай, это же только предсказание, оно может быть неточным...
  -- То, что я слышал, было точным донельзя. - Он сел рядом со мной и взял меня за здоровую руку. - Как я понимаю, ты помнишь не всё?
  -- Правильно понимаешь.
  -- Тогда это даже к лучшему - ты не станешь рисковать понапрасну, пытаясь изменить то, что изменить не получится, - он тепло улыбнулся, и вдруг привлек меня к себе, осторожно перебирая мои растрепанные волосы. - Потому что на этот раз все предельно ясно. Да, наверное, оно и к лучшему. Ты не представляешь, насколько я устал разрываться пополам, пытаясь сложить две совершенно разные жизни в одну.
  -- Данте, по-моему, ты всё еще слишком плохо меня знаешь... - Я положила ладонь ему на грудь, поверх сердца, и прикрыла глаза, ощущая биение кончиками пальцев. - Мы доберемся до Лексея Вестникова раньше, чем это случится, а уж с ним мы что-нибудь обязательно придумаем. Просто так сдаваться я не намерена.
   Он ничего не ответил, только обнял меня еще крепче...
  
   Телега со скрипом покатилась по раскисшей от вчерашнего дождя дороге, впрочем, колеса с широкими ободами не застревали даже в глубоких колеях, наполненных стылой водой, кое-где затянутых тоненькой пленочкой льда. Я сидела в одной телеге вместе с Ветром, Ланнан - рядом с кучером, молодым смешливым парнем по имени Веселок с лицом, изрытым оспинками, а Данте выделили флегматичного серого в яблоках мерина, и сейчас аватар ехал во главе так называемого обоза, изредка перебрасываясь короткими фразами с торговцем Василичем. Время от времени телегу подбрасывало на очередном ухабе, и вот когда я радовалась, что в Ижен Василич везет прошлогодние куньи меха - по крайней мере, лежать было мягко и почти уютно. Правда, когда хозяин обоза увидел меня с рукой в "люльке", то скривился так, будто бы сжевал горсть недозрелой клюквы, а потом поинтересовался, что за калеку уважаемая Ланнан тащит с собой и где обещанный ведун.
   Узнав, что ведун - я, Василич едва не послал меня лесом, но после ненавязчивой демонстрации магических способностей, в результате которой на сырой дороге появился твердокаменный круг из обожженной глины, хозяин успокоился и предложил мне с мальчиком занять самое выгодное место - на мешках с мехами.
   Ветер увлеченно читал записки наставника, напрочь игнорируя тряску, я же слушала байки о Маровой Лещине, изредка вставляя "веское" для попутчиков слово лесной ведуньи и вступая в спор с дриадой. Спрашивается, кто из нас двоих - я или Ланнан - лучше разбирается в том, что творится в Маровой Лещине? Правильный ответ - обе не разбираемся, поскольку ни одна из нас там не была. Ну, не совсем так. Я была как-то раз, проездом вместе с Лексеем Вестниковым по дороге в Серебряный лес. Но с учетом того, что с наставником и Серое Урочище показалось мне всего лишь прогулкой по туманной долине, то переход через Марову Лещину может оказаться тем еще приключением, и не факт, что приятным.
   Я плотнее запахнула куртку и постаралась поудобней устроиться на мешке с мехом, временно выходя из спора с дриадой. Поживем - увидим. Самое главное, что на душе стало чуточку полегче, хоть совесть еще царапала нехорошая мысль о том, что всё-таки надо было держать узнанное в секрете. Но когда твоими устами говорит сама Прядильщица Судеб, сопротивляться бесполезно.
   Нам бы только успеть...
  

Глава 6.

   Густой, белый, как молоко, туман заливал чахлый подлесок, превращая обычную, в общем-то, поездку по порядком разбитом телегами и торговыми подводами тракту в нечто таинственное и немного жутковатое. Лично мне сразу вспомнилось Серое Урочище с тамошним ядовитым туманом и рассадниками нежити на каждом шагу. А здесь просто осенний туман, совершенно безобидный, но, тем не менее, навязчивый донельзя и сырой. Он глушил все звуки, даже возница перестал пытаться заигрывать с Ланнан, замолчав и напряженно всматриваясь в размытую дорогу перед собой. И немудрено - в таком тумане отстанешь от своих - потеряешься, как пить дать, особенно если где-то придется отклониться от тракта, чтобы срезать дорогу или объехать заградившее дорогу упавшее дерево.
   Марова Лещина славилась на всю округу двумя вещами - превосходными лесными орехами и призрачными марами. Первые с торговыми обозами расходились по всем базарам Росского княжества, вторые же служили неиссякаемым источником разного рода баек и страшилок. Я самолично слышала байки из разряда, что-де был в Маровой Лещине, а ночью явилась прекрасная дева, естественно, обнаженная, и давай целоваться лезть. Дальше мнения обычно расходились. Кто-то утверждал, что, проведя с призрачной девой ночь, наутро просыпался обессиленный, "словно упырь всю ночь кровушку пил", а повсюду валялись лебединые перья. Другие говорили, что открещивались от девы заговоренной солью, крестом, мечом и прочими подручными средства, и тогда дева "оборачивалась страховидлой, наполовину птицей, наполовину бабой - тело птичье, голова и плечи - женские". Были еще и оригиналы, говорившие, что никакой нечисти в Маровой Лещине нет и не было никогда, а все остальное - это выдумки после обильных возлияний. Честно говоря, я была согласна с последними, потому как, несмотря на все "ужасы проклятого места" людей в здешних лесах пропадало не больше, чем в любой другой чаще неподалеку от Стольна Града.
   Без мелкой нечисти ни один лес в Росском княжестве не обходится, и, честно говоря, я сомневалась, что в Маровой Лещине засело что-то страшное настолько, что нормальным людям надо обходить это место за три версты стороной. Если бы все было так плохо, то торговый люд не ездил бы здесь из года в год, жалуясь разве что на редких разбойников, разбитую дорогу да плохую погоду.
  -- Хм, что-то я Василича не вижу, - задумчиво произнес возница, рядом с которым сидела плетущая какое-то заклинание Ланнан. - С полверсты уже еду - а их впереди как нет, так и не было, да и сопровождающих не видно...
  -- То есть как? - Я кое-как уселась на мешках и обернулась, пытаясь хоть что-то разглядеть за спиной возницы. Бесполезно - парень попался рослый и широкоплечий, с моего места можно было разглядеть лишь его стриженый затылок под коричневой суконной шапкой да нечто вроде телогрейки.
  -- Так ведь и позади нас подводы нету, - мрачно добавил Ветер, привставая на телеге и вглядываясь в белесую пелену тумана, из которого выступали только чахлые осинки, уже давно уронившие листву, да две-три сажени изрытой колеями дороги.
  -- Веселок, придержи лошадь, может, подвода отстала просто? - попросила я, цепляясь за обрешетку телеги и кое-как поднимаясь на ноги. Возница пробормотал что-то явно нецензурное, но каурую лошадь все же остановил. Я прислушалась - тишина. Причем настолько полная, что на миг мне показалось, что я оглохла.
  -- Ой, госпожа... госпожи.. ведуньи уважаемые, - вдруг зачастил Веселок, оборачиваясь назад и глядя на меня испуганными глазами. - Что же это вокруг творится, куда делись все?
  -- А чтоб я знала, - медленно проговорила я, складывая ладони лодочкой и шепча поисковое заклинание, которое скользнуло в туман и словно увязло там, медленно-медленно продвигаясь вперед. Как будто заклинанию приходилось протискиваться сквозь сети чужих чар, путаясь в ячейках, то и дело задевая прочные струны.
  -- Ев, тут глухо, - отозвалась дриада, которая, по-видимому, тоже пыталась колдовать, но наткнулась на то же препятствие. - Тут словно барьер какой стоит - внутри его колдовать можно, а за пределы пробиться никак.
  -- Ветер? - Я легонько тронула паренька за рукав куртки, и тот с трудом перевел на меня серьезный взгляд карих глаз. - Попробуй прощупать этот барьер. Мне кажется, это больше по твоей части, тут только ты воздушник.
  -- А я думал, что все айраниты так или иначе со стихией воздуха связаны, - пробурчал тот, встряхивая руками и начиная плести довольно сложное диагностическое заклинание. Сколько не пытался наставник обучить меня такому - не выходило. Просто потому, что не получалось у меня так же легко, как у Ветра, собрать воедино потоки магии из воздуха, "сплести" их в частую "сеть" и раскинуть над головой так, чтобы "сетка" доносила своему создателю информацию обо всем, что проходило сквозь "ячейки". Как говориться, не мое это было - и всё тут, ничего не попишешь.
  -- Ты еще многого не знаешь, - вздохнула я, терпеливо ожидая, когда Ветер сообщит результат, но от ожидания меня неожиданно отвлек вопль Ланнан.
  -- Ты куда, ненормальный??!!
   Я резко обернулась, но только для того, чтобы увидеть, как широкая спина Веселка скрывается в густом тумане. Возница с ходу дал такого стрекача, что я при всем желании не смогла бы его догнать, разве что на крыльях, но летать в таком тумане на низкой высоте - это чистой воды самоубийство. Вмажешься со всего разгона в одинокую елку - и привет давно почившим предкам.
  -- За ним! - вот уж от кого не ожидала командного тона, так это от Ветра. Паренек шустро соскочил с телеги и так уверенно понесся следом за возницей, что у меня не было даже времени спросить, зачем оно надо. Хотя, когда мне удалось догнать не в меру прыткого подростка и изловить его за полу куртки, задать вопрос все же получилось.
  -- Тебя куда понесло? Да еще в гордом одиночестве?
  -- Еваника, они по Зову идут, неужели ты не слышишь?
  -- Нет... - Я все же придержала Ветра, дожидаясь, пока дриада нас догонит. - Ланнан, наш юный подмастерье говорит, что мужская половина нашей компании смылась на Зов.
  -- Всё может быть, - согласилась дриада, ускоряя шаг, но пока не стремясь перейти на бег. - Пусть даже я его не слышу, это еще не означает, что его нет. Может, он только на мужчин действует, вот они и рвутся в туман, очертя голову. А Ветер слишком молод, чтобы у него крыша поехала, но Зов он все равно слышит, ведь так?
   Бывший ученик мага только кивнул, поминутно пытаясь ускорить шаг, но дриада пресекала эти попытки на корню, объясняя это нехитрой поговоркой "тише едешь - дальше будешь". Я пошла еще дальше - взяла паренька за руку, чтобы не потерять его в тумане, который, казалось, сгустился еще сильнее, обволакивая со всех сторон плотным сырым одеялом. Ланнан подхватила Ветра под другую руку, и втроем мы двинулись вперед, переступая через упавшие деревья и обходя валежники.
  -- Где-то... где-то здесь, тут Зов такой сильный, что у меня в ушах звенит, - пробормотал Ветер, цепляясь за мою руку, как утопающий за пресловутую соломинку, не особенно надеясь, что последняя выдержит.
  -- Ева, из нас ты молодой специалист по всякой нечисти, что это может быть? - Поинтересовалась Ланнан, откидывая за спину длинную золотистую косу и напряженно всматриваясь в туман. - По-моему, там впереди что-то маячит. Я, конечно, могу ошибаться, но поисковик - вряд ли.
  -- Не знаю, какая-нибудь лесная сирена или подвид лесавок, - пожала плечами я, на всякий случай снимая цветной платок, исполнявший роль "люльки" для поврежденной руки и запихивая его в сумку. Рана тотчас стрельнула болью и я, чертыхнувшись, наскоро наложила на нее обезболивающее заклинание. Минут пятнадцать продержится, а больше мне, надеюсь, и не понадобится. - С первыми можно попробовать договориться, вторых - только жечь или расправляться посредством клинка, лучше, если серебряного.
  -- Вопрос на засыпку - у кого-нибудь есть серебряный клинок? - поинтересовалась дриада, с хрустом разминая пальцы.
  -- Есть меч из темной гномьей стали, нежити от нее так же грустно, как и от серебра, - отозвалась я, посылая вперед один поисковик за другим. В зеркальном предсказании кровь Данте пролилась на землю, припорошенную снегом, может, именно поэтому сейчас я была спокойна. Ну, почти спокойна - мы шли по земле, укрытой толстым слоем опавших листьев, пропитанных влагой после недавно прошедшего дождя, значит, сейчас аватар не мог пострадать. По себе знаю - айраниты не так восприимчивы к гипнотизирующей магии, как люди, быть может, с ним вовсе ничего не случилось, и сейчас он ищет нас и ругает меня, на чем свет стоит...
   Ланнан не успела ничего ответить, потому что из тумана вдруг вынырнул Веселок и попытался сходу нокаутировать дриаду. Та успела отпихнуть в сторону мальчишку, одновременно выстреливая в нашего возницу заклинанием, которое моментально опутало его с головы до ног частой сетью чуть светящихся зеленых побегов, способных удержать даже тролля, но Веселок продолжал рваться, словно какая-то сила твердила ему одно - убей. Я наклонилась, чтобы получше рассмотреть лицо парня с безумными, но при этом совершенно неживыми глазами.
  -- Ева?
  -- Им управляет кто-то, - я коснулась его лба кончиками пальцев, пытаясь прочувствовать управляющую магию. Что-то ледяное, холодное и сырое. С запахом плесени и привкусом тлена. Значит, нежить. Последней мыслью я успела поделиться с Ланнан и Ветром, когда почувствовала, будто бы по затылку прошлась струйка ледяного тумана. - И этот кто-то уже успел нас обнаружить...
  -- Тогда смысл скрываться, раз все, кому надо, уже о нас знают? - Ланнан выпрямилась и резко развела руки в стороны.
   Яркими сполохами брызнуло от пальцев дочери Древа зеленое сияние, лозы-щупальца скользнули в туман, лавируя между деревьями, отыскивая тех, с кем мы сюда пришли. Туман отпрянул от колдующей дриады, как нежить от голубого огня, а потом вдруг отхлынул на несколько саженей, открыв нашим взглядам небольшую полянку, заросшую частоколом поникших осин.
   Осины! Тонкие, трепещущие на ветру, и высаженные кругом по краю поляны сажени в три-четыре в поперечнике, точнее из-за остатков тумана сказать было нельзя. Таким "забором" обычно ограждали могилу злой, сильной ведуньи, чтобы та не сумела восстать из мертвых. И это не народное поверье, а реальный обряд, надежно запирающий душу ведуньи в гробу, привязывая ее к мертвому телу настолько прочно, что восстать подлунной нежитью она уже не могла. Но, если ведунья была сильна при жизни, а умирала с проклятьем, не сумев никому передать свои знания, то она с большой долей вероятности становилась еретницей.
   Еретницы могли выходить из могил только дважды в год - ранней весной, когда только-только стаивал снег с могилы, и поздней осенью, незадолго до того, как зима укрывает землю белым покрывалом. Сама ведунья не могла выбраться из могилы и бродить нежитью - охранный круг из живых осин надежно сдерживал ее в гробу, но дух ее мог путешествовать по земле, впрочем, не удаляясь далеко от места захоронения, заманивая к себе проезжих. С кем-то могла просто поиграть - поморочить и отпустить, кого-то проклинала так, что через неделю-другую человек иссыхал и умирал, а некоторых забирала к себе в могилу сразу же.
   Убить еретницу можно только когда дух ее бродит рядом с местом захоронения, либо стальным мечом, либо тем же осиновым колом. Надо всего лишь отыскать гроб и пробить мертвой ведунье грудь, оставив в ране сталь или дерево, тем самым окончательно привязывая дух к телу. Хотя я всегда считала, что для подстраховки в таких случаях проще испепелить еретницу - тогда гарантированно не восстанет, поскольку восставать будет нечему. С уничтожением физической оболочки духу приходилось уходить за грань, туда, откуда возвращаются только некроманты и создания, никогда не имевшие души.
   Я уже раскрыла рот, чтобы поделиться своими догадками с дриадой и Ветром, но не успела - из тумана выступил Данте. Обнаженный двуручный меч в безвольно опущенной руке царапал плотный лиственный ковер, даже не вороша, а разрезая опавшие листья. В черных зеркалах глаз - бессмысленное, ненавидящее выражение. Пусть мне поначалу казалось, что глаза айранитов не могут ничего отражать - сейчас я уже могла читать эмоции даже по таким "зеркалам". Но сейчас лицо Данте в самом деле не выражало ничего - холодная, равнодушная маска.
   Со стороны Ланнан метнулись прочные жгуты сковывающего заклинания, но они так и не коснулись Данте - рассыпались зеленоватыми отблесками, словно ударились о невидимый щит.
  -- Он же не маг!
  -- Разумеется, нет, - я скинула с плеча сумку, внутренне холодея от того, что сейчас предстояло сделать. Меч, который я прятала в своей артефактной "авоське", тускло блеснул полированным лезвием, когда я вытаскивала его наружу. - Его прикрывает еретница, которая понимает, что сейчас она фактически беззащитна - она не может воздействовать на нас напрямую. Ищите могилу, она где-то здесь, в круге осин...
   Данте одним движением скинул с себя куртку, и черные с синеватым отливом крылья вырвались из его спины, раскрывшись за плечами во всю свою немалую ширину. Туман резко сгустился - буквально за несколько секунд он скрыл все так, что ничего невозможно было увидеть дальше вытянутой руки. Куртка полетела на землю, жаркое пламя привычно окатило меня с головы до ног - и вот уже тяжелые крылья оттягивают плечи, небольшие когти чуть-чуть мешают удобно сжать рукоять меча, а глаза, ставшие черными зеркалами, вдруг оказались способны видеть несколько дальше, чем позволял поначалу разглядеть туман. Всего на сажень, но этого было достаточно, чтобы успеть оттолкнуть Ветра с пути Данте и подставить под его клинок свой.
   Ы-ых!
   Лезвие завибрировало, едва не вырвавшись из разом ослабевших рук, но все же выдержало удар. По левому рукаву светло-серой шерстяной рубашки моментально расползлось кровавое пятно.
  -- Данте!!
   Он не услышал. Я не знаю, кого он видел на моем месте и почему нападал с такой ледяной яростью, но я впервые за последние три года по-настоящему испугалась аватара. Я раньше гадала, каков он - Ведущий Крыла, когда идет в бой не просто с противником, а всей душой стремится уничтожить ненавистного врага, и сейчас очень жалела о своем желании познать эту сторону Данте. Потому что никогда не предполагала, что мой защитник, мой аватар, мой... Что этим врагом для него стану я. Пусть это только магия еретницы, затуманившая ему разум настолько, что он не узнает никого вокруг себя, но аватар, отрывистыми, расчетливыми движениями загоняющий меня к осиновому частоколу, пугал до предательской дрожи в коленях. Краем глаза я, кажется, видела, как Ветер за моей спиной ползает по лиственному ковру с какой-то палкой в руках, выискивая на пару с дриадой могилу еретницы, а Данте словно развлекался. Меч в его руках поднимался и опускался резко и отрывисто, он шел на меня, нанося удары короткими замахами - но и такого могло бы с лихвой хватить, чтобы отсушить мне руку окончательно, если я хоть еще раз приму такой удар на клинок.
   Резкий взмах меча сверху вниз, в очередной раз столкнувшийся с наспех выстроенной магической преградой, и сразу же - короткий, жесткий удар кулаком по ребрам. Меч я задержала, а вот кулак пропустила.
   Дыхание вышибло из легких почти сразу. Если бы я не сменила ипостась, то этот удар пробил бы мне грудную клетку, а так я отлетела на сажень, ощутимо приложившись спиной о землю. Ланнан и Ветер пытались отвлечь Данте, но тот словно не замечал их - заклинания попросту развеивались в воздухе, не достигая цели, а я, лежа на стылой земле, вдруг ощутила, как откуда-то снизу потоком льется ледяной поток магии, от которой у меня волосы на затылке встали дыбом. И источник его - почти подо мной, буквально в двух шагах в сторону...
   Перекат, так, что пущенный под землю поисковый импульс подтвердил, что лежу я на старой могиле, почему-то неглубокой - всего с половину аршина - и именно оттуда сплошным потоком льется магия, приносящая с собой отвратительное ощущение сырого заброшенного склепа. Когда мой импульс коснулся того, что было еретницей, поток усилился почти вдвое...
   Если еретницу убить, то она перестанет воздействовать на Данте...
   Краем глаза я увидела, как аватар перехватывает меч, разворачивая острием вниз. Амулет выскользнул из-под выреза рубашки и еле заметно запульсировал зеленоватыми огоньками, а хитро скрученный корешок чуть дрогнул, слегка расправляясь - словно пальцы на сжатой в кулак руке. Данте моргнул, и глаза его из черных зеркал превратились в обычные, человеческие, и выражение их мне не понравилось еще сильнее.
  -- Ева.. в сторону!
   Я дернулась, убираясь из-под падающего вниз лезвия меча, и почти провалилась в "окошко" малого телепорта.
   Скрип меча, глубоко входящего в землю, еле слышный треск дерева, и вслед за этим - вой нежити, доносящийся откуда-то снизу, из-под толстого лиственного ковра. Я же с удивлением осознала, что мало того, что жива, так еще и невредима. Ветер, осторожно поддерживавший меня за плечи, прокомментировал:
  -- Я боялся, что не успею тебя телепортировать из-под меча.. Если бы не Ланнан - точно опоздал бы...
  -- Ну, вы ... совсем ох... и на... так ....! - Я помотала головой, понимая, что начисто позабыла все цензурные слова, но высказаться иначе, кроме как матом я была попросту не в состоянии. Настолько велико было облегчение от того, что аватар с каменно-спокойным лицом больше не нападает, а просто держится за голову, явно пытаясь понять, что с ним было. Если бы я уже не лежала на земле, поддерживаемая Ветром - точно прилегла бы отдохнуть. Потому что ноги отказывались служить совершенно.
  -- Ева, как ты со своим "спасителем" разговариваешь? - шутливо возмутилась дриада, пытаясь поднять меня на ноги, но ей это не удалось. И немудрено - безвольно обвисшие крылья распластались по земле, делая задачу "поставь Еву на ноги" практически неразрешимой.
  -- ....! - Пришлось замолчать и со второй попытки медленно выговорить, тщательно взвешивая каждое слово. - Как могу, так и .... Разговариваю. Ланнан, а можно я тут еще немножечко полежу?
  -- Нельзя, - жестко отрубила дриада, игнорируя Данте, наблюдавшего весь этот театр мимики, жеста и матерного слова в состоянии "и это все я?!". - Думаю, что наши попутчики тоже пришли в себя, и лучше будет, если они увидят не айранита, а вполне себе человека. Тебя это, кстати, тоже касается! - рявкнула она в сторону аватара, который никак не мог решиться вытащить клинок, наполовину ушедший в землю.
  -- Ну нельзя так нельзя, - вздохнула я, с трудом садясь и возвращаясь в человеческую форму. Сразу же заныли ребра, а руки задрожали так, что дай мне кто-нибудь сейчас кружку с водой - половина расплескалась бы мне на штаны. - Данте, не трожь пока меч, а то все по второму кругу начнется!!
  -- Ева, не пугай меня так, - выдавил Ветер, все еще поддерживавший меня за плечи, не давая разлечься на стылой земле. - Между прочим, с твоей рукой что-то надо делать.
  -- Надо, - согласилась я. - Ты мою сумку куда дел?
  -- Там оставил, - неопределенно махнул рукой парнишка в сторону прогалинки, где туман уже практически истаял до легкой дымки. - Принести?
  -- Ты еще спрашиваешь.. неси, конечно. Если еще мою куртку найдешь - буду тебе благодарна вдвойне. Все-таки, жизнь ты мне спас, я твоя должница, - я поежилась, с опаской глядя на кровавое пятно на рубашке и совершенно не имея желания смотреть, во что же превратилась рана. Кажется, свой резерв мужества на сегодня я исчерпала полностью.
  -- Ничего подобного, - Ветер набросил мне на плечи свой теплый плащ и выпрямился. - Ты меня спасла в Серебряном Лесу, я долг отдавал. Мы теперь в расчете.
  -- Не дай мне умереть от простуды и заражения крови - и все совсем хорошо будет.
  -- А я пока что пойду и разыщу наших горе-нанимателей, - вздохнула Ланнан, провожая скрывшегося в прогалине паренька взглядом. - Заодно выясню, есть ли у них лопата в обозе. Как я поняла, еретницу придется сначала выкапывать, а потом сжигать, так?
  -- Придется-придется, - зачастила я, не отрывая от Данте напряженного взгляда и плотнее закутываясь в Ветров плащ. - Если мы просто меч вытащим и уйдем, то есть вероятность, что весной эта мерзость опять оживет. Поэтому я хочу быть спокойна на этот счет. Копать вместе с вами не буду, и не надейтесь, но для того, чтобы колдовать, у меня силы еще есть.
  -- Тогда сиди и жди тут, я скоро. - С этими словами дриада скрылась за деревьями. Я вздохнула и прикрыла глаза, борясь с желанием прилечь прямо тут и больше не подниматься. Обезболивающее заклинание развеялось, и рука почти сразу разболелась так, что мне пришлось закусить ткань плаща, чтобы не взвыть в голос.
   Что-то прошуршало рядом со мной, а потом в правую ладонь легла рукоять моего меча. Я подняла голову и вздрогнула, увидев Данте, опустившегося передо мной на колено и низко склонившего голову. Процесс смены ипостаси я пропустила, занятая по самые уши собственными проблемами, и поэтому сейчас смотрела на низко склоненную голову почти без страха.
   Он поднял на меня глаза, черные, глубокие, с едва заметными серебристыми искорками на дне радужки. Как затаившиеся сокровища на дне подземного озера. Или же звезды на зимнем небе. Взгляд - острый, как осколки льда, и такой же холодный. Волосы, выбившиеся из длинного хвоста, сейчас тонкими прядками ниспадали на его лицо, словно рассекая загорелую кожу полузажившими царапинами с запекшейся кровью.
   Я невольно вздрогнула, ощущая взгляд Данте на своем лице, как тонкую спицу, покалывающую виски. По спине пробежал холодок от осознания того, что здесь и сейчас он не носит ни одну из своих многочисленных масок, что вот он, Ведущий Крыла - с колючим, зимним взглядом сеченьской ночи.
  -- Еваника, я должен был. - Голос глухой и хриплый, словно слова с трудом продираются наружу. - Я не мог позволить той твари понять, что я не ее целиком и полностью, потому что.. потому что у нее хватило бы сил, чтобы действительно заставить меня причинить тебе вред. - Колючий лед во взгляде стал крепче, льдинка приблизилась по прочности к закаленной стали. - Я чувствовал ее под землей, но понимал, что стоит ей только это осознать - и я уже не смогу...оказывать должное сопротивление. Тот амулет, что ты мне дала. Ты знала, что он будет держать ее на расстоянии от меня?
   Я только еле заметно качнула головой, не в силах отвечать. Горло словно парализовало, не то пережитым страхом, не то его колючим зимним взглядом. Только глаза жгло, будто бы в них попала дорожная пыль. Стало понятно, почему он загонял меня к месту упокоения еретницы, почему опрокинул на землю рядом с ее могилой, заранее зная, что его меч с легкостью сумеет достать мертвую ведунью даже под слоем земли и опавших листьев. И почему он сейчас стоит передо мной, как аватар перед своей королевой, заранее не зная, пойму ли я эту необходимость, или же затаю обиду.
   Сколько у него лет за спиной? Около полутора веков - точнее я сказать не могла, так и не смогла узнать точную дату. И что он может ожидать от меня - фактически девчонки, на плечи которой ни с того, ни с сего свалилась королевская власть, едва не переломившая ее пополам.
   Правильно. Ничего особенного.
   Вряд ли он мог рассчитывать на понимание этой необходимости, ведь я по меркам айранитов - еще ребенок. Ну, почти ребенок, который последние полтора года худо-бедно справлялся с внутренней политикой Андариона, да и то в этом больше заслуга Верховной Жрицы, Ведущего Крыла да Аранвейна, который не переставал учить меня уму-разуму. Так ненавязчиво и тонко, что я далеко не сразу понимала, что основы управления я перенимала от драконьего царя, неосознанно копируя его манеру говорить, держаться и даже отдавать приказы.
   И поэтому сейчас Данте ждал своего приговора. За то, что нарушил клятву и поднял меч на свою королеву. Пусть даже стремясь ее не задеть, не покалечить и уж тем более - не убить. Что поднял на нее руку - пусть даже тот удар кулаком завтра не оставит о себе никаких воспоминаний. Что на минуту-другую показал себя не ее защитником, а врагом, на пути которого лучше не становиться.
   Каким обычно бывает приговор за такое?
   Изгнание.
   Неважно, изгнание это из королевства, с должности или же просто с глаз долой, из сердца вон.
   Я смотрела в черные, застывшие глаза Данте и на миг разглядела за колючим льдом собранности еле заметный огонек страха. Что вот сейчас я открою рот и скажу - ты свободен. Не от Андариона или своего Крыла - он знал, что этого не сделаю, слишком он ценен для айранитов, слишком небесное королевство ценно для него - от меня.
   Каюсь - на несколько секунд мне хотелось это сказать. Что я найду себе другого телохранителя, что наконец-то он может больше не беспокоиться за судьбу лесной ведуньи с короткой, почти мальчишечьей стрижкой, что наконец-то будет свободен от клятвы, данной мне лично. Дать ему ту свободу, которую, как мне казалось, он желал обрести давно.
   Но рассмотрела то самое непонятное выражение на дне его зрачков - и промолчала. Только коснулась замерзшими, уже почти ничего не чувствующими кончиками пальцев его напряженно застывшего лица. Прижала ладони к его щекам, которые показались мне горячими настолько, что к пальцам почти вернулась чувствительность.
  -- Это тебе следовало стать королем... - голос у меня оказался тихим, то и дело норовившим прерваться. Данте только покачал головой, касаясь моей ладони губами так легко, что это было сложно назвать поцелуем.
  -- Никогда больше не говори так. Никогда.
   Его дыхание, превращавшееся в пар на легком осеннем морозце, коснулось моего лица теплым облачком. Колючий зимний взгляд сменился чуточку горестным, как последние теплые дни осени. Раньше я не думала о том, что от взгляда может быть нечто вроде послевкусия, отчего-то остающееся на корне языка. У взгляда Данте был привкус палых осенних листьев, сладковатый до дрожи, но при этом отдающий прелой горчинкой...
   Тогда как у почти неощутимого поцелуя в губы - крови и почему-то хмельного меда...
  -- Ты сволочь, ты это знаешь? - тихо выдохнула я, хотя больше всего хотелось заорать ему в лицо. Впрочем, если бы я не знала, что где-то поблизости бродит Ветер, я бы так и сделала.
  -- Нет, хуже, - он усмехнулся, притягивая меня к себе так резко, что я охнула от неожиданности. - Намного хуже. Я клятвопреступник, моя королева. - Обращение это звучало из его уст непривычно издевательски-мягко. Так же, как и ощущение его следующего поцелуя, который отличался от предыдущего настолько же, насколько несильный порез - от смертельной раны.
  -- Просто я устал намного больше, чем ты, - он легонечко мазнул губами по моей щеке, собирая коротко остриженные на затылке волосы в горсть и заставляя откинуть голову назад. Так, чтобы я смотрела ему прямо в глаза. - Глупо утверждать, что мне проще жить только потому, что моя маска лучше твоей. - Он приблизил свое лицо к моему, переходя на шепот. - Так сложнее.
  -- И что там.. под твоей маской? Ты хоть раз можешь ее снять... пусть даже ненадолго?
  -- А ты... Так и не поняла? - он еле заметно улыбнулся, склоняясь для поцелуя, но я в очередной раз умудрилась все испортить своим не в меру болтливым языком.
  -- С тобой я уже боюсь верить во что-то хорошее.
  -- Тогда поверь. Пока еще можешь. - Его губы скользнули по моей щеке, виску, почти коснулись мочки уха. Я не думала, что голос Данте может быть настолько.. проникновенным, таким, что щеки поневоле начинают алеть, и отнюдь не от легкого осеннего морозца. - В прошлый раз я решил за нас обоих... не спросив тебя и не дав возможности выбирать. Сейчас я исправляю эту ошибку, давая тебе право выбора. Только о том, чего ты действительно хочешь, придется сообщить прямо... Не тратя драгоценного времени на намёки.
   Тихо щелкнула сломанная ветка. Я вздрогнула, оборачиваясь - Ветер стоял в нескольких шагах в стороне, сжимая в руках мою сумку и смущенно переминаясь с ноги на ногу. Встретив мой взгляд, он смутился еще сильнее, так, что на бледных щеках проступили яркие пятна румянца.
  -- Я не хотел вам помешать... Простите. - Я уже открыла рот, чтобы успокоить паренька - вроде, ничего криминального не случилось, так что не страшно, но взгляд Ветра посерьезнел. - Для вас ведь это было слишком... личное.
   Похоже, на лице у меня в очередной раз все написано настолько явно, что даже четырнадцатилетнему подростку ничего не стоит угадать, что творится у меня на душе. Пора бы с этим что-то делать, а то королева с настолько "говорящим" лицом - находка не только для шпиона, но и для тех высокопоставленных вельмож, которым не очень-то и нравится мое правление. Наивно было бы ожидать с моей стороны, чтобы меня приняли все министры в Совете Андариона, некоторые из них всерьез считают, что истинная королева - это только меч и щит небесного государства, айранит-талисман одноразового использования, а политика и власть должна в определенной мере делиться между членами Совета. И кое-кто был неприятно удивлен, когда я попыталась действительно править, а не просто наслаждаться роскошной жизнью, не глядя подписывая составленные Советом указы. Вот еще одна причина, по которой я не стремилась обратно в Снежный дворец - придется в очередной раз спорить с министрами, убеждая их в том, что неопытный правитель - это тоже правитель. И хвала всевышнему, что во время таких споров на моей стороне были Данте, Хэлириан и министры торговли и просвещения, без их поддержки у меня вряд ли чего-нибудь вообще получилось.
   Я глубоко вздохнула, отгоняя непрошеные мысли, а Данте отодвинулся, прислушиваясь к тишине, в которой уже угадывались отзвуки звонкого голоса дриады, ведущей наших спутников на "земляные работы".
  -- Ветер, помоги мне перевязать нашу героиню. А могилу той твари пусть "добровольцы" откапывают, - улыбнулся аватар.
   Меня усадили на сложенный в несколько раз Ветров плащ, на плечи набросили куртку, подобранную бывшим учеником мага за кольцом осин, после чего Данте принялся расшнуровывать туго затянутую манжету левого рукава. Я же смиренно сидела, не вмешиваясь в процесс перевязки и наблюдая за тем, как хрупкая дриада "строит" простых деревенских мужичков с одной лопатой на всех, побуждая их к откапыванию гроба еретницы. В конце концов, выбор пал на Веселка, и тот, матерясь вперемешку с заговорами, принялся аккуратно разбрасывать с помощью лопаты ковер палой листвы, стараясь не трогать вбитого в землю меча.
  -- А вы тут как? - Ланнан подошла ближе, разглядывая мою руку, с которой Данте аккуратно срезал пропитавшиеся кровью бинты. - Ох, ты...
   Дриада негромко выругалась, Данте тихо что-то прошипел, а я старалась не смотреть на то, что получилось в результате моей стычки с аватаром. И так знала, что края раны разошлись, и рука выглядела, по меньшей мере, нелицеприятно. По крайней мере, Ветер, протягивавший Данте чистую полоску ткани и заживляющий бальзам, побледнел и старался не смотреть в мою сторону.
   Похоже, и правда все настолько нерадостно.
  -- Госпожа ведунья, тут доски деревянные!
   Я покосилась в сторону бледных крестьян, разом шарахнувшихся в сторону от неглубокой ямы, крестясь и бормоча не то молитвы, не то заговоры. Ланнан затянула узел на свежей повязке и поднялась.
  -- Ну что, пошли посмотрим?
  -- Да на что там смотреть... - пробормотала я, поднимаясь на ноги с помощью Данте и, кое-как натянув куртку, подошла ближе к наполовину раскопанной могиле.
   Веселок копал около лезвия меча, и там, где клинок из гномьей стали пробил гнилые доски, расплылось темное пятно, будто от крови. А на три вершка выше, там, где в доске гроба была небольшая дырка от выпавшего гнилого сучка, виднелся широко раскрытый, мутный глаз еретницы. Меня передернуло, к горлу подкатил неприятный ком.
  -- Надо эту тварь сжечь, - шумно выдохнула Ланнан, старясь не подходить близко к могиле. Я ее понять могла - она дитя Древа, ее магия - это магия природы, магия жизни. И на нежить она реагирует примерно так же, как я на разлагающийся труп, подсунутый под нос. То есть с трудом сдерживая омерзение.
  -- Не вопрос, - на моей правой ладони разросся лепесток ярко-синего пламени, рассыпающий вокруг жгучие белые искры. - Данте, по моей команде выдергиваешь меч. Остальным сделать по два шага назад.
   Приятно, когда тебя слушаются беспрекословно.
   Аватар взялся за оплетенную темной кожей рукоять меча и, когда я кивнула, выдернул его из полусгнившего гроба. Мутный глаз еретницы задергался, но синее пламя с моей ладони уже пролилось жгучим потоком в яму, заполняя ее, как вода заполняет чашу.
   От визга еретницы заложило уши, ставшее белесым пламя взметнулось столбом в полтора моих роста, обдав жаром, и почти сразу же опало, оставив после себя лишь мелкий сероватый пепел на дне опустевшей могилы. Я стряхнула с ладони остатки заклинания и посмотрела в сторону бледных крестьян.
  -- Ну что встали - закапывайте, опасности больше нет. И поехали дальше. Надеюсь, что лошади вместе с телегами никуда не делись.
   Ветер поднял с земли свой плащ, отряхнул от налипших на добротную шерсть листьев и улыбнулся.
  -- Поработать твоим оруженосцем? - Я посмотрела на свой меч, который паренек осторожно держал в руках, и кивнула. Пусть. Надеюсь, что он мне сегодня уже не понадобится.
   Ученик мага осторожно вложил меч в ножны и, кое-как нацепив на себя, с донельзя гордым и довольным видом подошел и встал рядом, наблюдая за тем, как наши попутчики закидывают землей опустевшую могилу еретницы. Если Лексей Вестников возьмет Ветра к себе учеником, этот клинок я ему подарю. В конце концов, ведун без меча - то же самое, что птица без хвоста. Вроде бы ничего страшного, но смотрится, по меньшей мере, странно.
  
   Костер путника ярко горел, время от времени выстреливая в стылое осеннее небо снопы жгучих оранжевых искр. Осиновые дрова разгорались медленно и неохотно, огонь то и дело плевался мелкими угольками и недовольно потрескивал, распространяя вокруг неровный золотисто-оранжевый свет и столь необходимое холодной ночью тепло. Две телеги и подвода были поставлены кругом, лошади привязаны чуть поодаль... Тишина и почти идиллия, только от промозглого холода не спасают ни куртка, ни костер, ни мешки с мехами, хотя на них спать, разумеется, на порядок уютней, чем на лапнике, покрытом одеялом. На мой взгляд, самое мерзкое время для путешествия - погода нестабильная, то дождь, то снег, оттепели чередуются с заморозками, а студеные ночи могут соседствовать с теплыми днями. Непонятно, на что рассчитывать, что брать с собой в дорогу - не то непромокаемый плащ, не то зимнюю куртку.
   Я лежала в телеге на мешках с мехом, завернутая в одеяло и безучастно смотрела в непроглядную черноту неба. Рядом со мной тихо посапывал мальчишка, зарывшийся в меха так, что оттуда выглядывала только его темноволосая голова, а ко мне сон не шел. Из головы никак не выходила оставшаяся в Серебряном Лесу Ревилиэль, душу грызла совесть из-за того, что я вместо разворачивания поиска проклявшего ее ведуна спешу к наставнику, чтобы узнать, как можно обойти судьбу. Попытки оправдать себя - ведь ведуна ищет еще и Ритан, а уж дракон-хранитель своего не упустит - раз за разом проваливались с треском. Что с того, что у Вильи время почти не ограничено, а у Данте его осталось только до первого снега? Что на руках у меня оказался ведун-недоучка не то тринадцати, не то четырнадцати лет от роду, которого необходимо пристроить к хорошему наставнику, поскольку потенциал у мальчишки неплохой, да и пойти ему больше пока некуда, а отдавать его в ученики кому попало не позволяет чувство собственного достоинства?
   Казалось, будто бы прошлая жизнь утекает сквозь пальцы как песок, как вода, оставляя после себя лишь воспоминания и угрызения совести. Что сейчас я только играю роль лесной ведуньи, которой на самом деле уже нет. Я играла ее с того момента, когда впервые обрела крылья и потеряла право называться человеком, но упорно цеплялась за свою прошлую сущность. Как бабочка, только что вылезшая из кокона и пытающаяся ползать, как раньше, вместо того, чтобы летать.
   Все чаще я задавала себе вопрос - себя ли я вижу в зеркале, или же незнакомую мне женщину с волосами цвета полночного неба и крыльями за плечами? Говорят, что человек жив до тех пор, пока существует память. Его собственная - о прошедших годах, людская - о том, каким он был и каким стал. И неважно, насколько он изменится - он останется собой, просто будет немного иным.
   Ведь яркая бабочка - это та же гусеница...
   Я тихонько слезла с телеги и подобралась поближе к ярко горящему костру. Кто-то совсем недавно подбросил в него очередную порцию дров - либо этот "кто-то" тоже мается бессонницей, либо дежурство все же было выставлено.
  -- Ев, не спиться? - из темноты шагнула дриада, подсаживаясь поближе к огню на небольшое бревнышко. Я только плечами уставилась, следя за тем, чтобы на шерстяной плащ не попали тлеющие угольки, время от времени выскакивающие из костра. Вот и "строжевой" пожаловал. То есть пожаловала. - Мне тоже...
  -- А тебе-то почему? - поинтересовалась я, не отрывая взгляда от пляшущих язычков пламени. Толстые ветки окутывались огнем постепенно - сначала сырая кора дымилась, потом на ней прорастали первые, робкие еще лепестки пламени, а затем ветка начинала трещать, словно в лютый мороз, раздаривая первое тепло протянутым к костру рукам.
  -- Да мысли покоя не дают, - отозвалась Ланнан. Я покосилась на нее - тени от костра сделали ее совершенно не похожей на человека. Резкие черты лица, обрисованные подрагивающими, зыбкими отблесками пламени, чересчур четко выраженные скулы, в глазницах залегли черные тени, в глубине которых поблескивали зеленые кошачьи глаза. Дитя лесов, дочь Древа - но не человек. - Почему некоторые магически одаренные люди не желают обрести покой после смерти? Ведь та еретница при жизни была человеком, как получилось так, что она стала той, кем ...стала?
  -- Сложно сказать, у каждого или каждой свои причины, - я пожала плечами, протягивая озябшие пальцы к живительному пламени костра. - Самая распространенная причина - это насильственная смерть, после которой душа не может сразу обрести покой, а если к нежеланию умирать добавить еще и магическую силу, то как раз и получается подобная нежить.
  -- Странное дело, почему-то только люди не хотят уйти на тот свет, предварительно не отомстив всем обидчикам, - ухмыльнулась Ланнан, подбрасывая в ярко горящий костер небольшое суковатое поленце.
  -- Можно подумать, что среди нежити только человеческая раса и встречается, -попыталась возразить я, впрочем, недостаточно уверенно.
  -- Подавляющее большинство - да, - дриада с неожиданной злостью забросила в костер что-то маленькое, похожее на матерчатый мешочек, отчего в небо взвился яркий сноп искр, а спустя пару секунд раздался негромкий хлопок, во все стороны брызнули жгучие угольки, а мне пришлось срочно тушить слегка задымившийся плащ. На мой немой вопрос дриада только пожала плечами. - Это чтобы костер не погас раньше времени. Иди спать, ведунья. Завтрашняя дорога будет длинной...
   Вот уж точно, дельный совет.
   Если повезет, то завтра вечером мы окажемся уже у стен Ижена, одного из самых известных городов во всем Росском княжестве - хотя бы потому, что такого количества мастеров-рукодельников больше нет нигде. Только в Ижене Кузнецкий квартал соседствует с Улицей золотых дел мастеров, а, пройдя ближе к замку, сложенному из голубовато-серого камня, можно увидеть лавки вышивальщиц и белошвеек.
   Я была в Ижене всего лишь дважды, оба раза - с Лексем Вестниковым. Хорошие волхвы всегда приветствовались у мастеровых людей, которые знали цену чужому ремеслу, но и исполнение должно было быть безупречным. Или, как минимум, на совесть. К сожалению, не все мастера считали, что отдать жизнь постижению тонкостей своего ремесла - главная цель, кого-то интересовали более приземленные, материальные блага. И случалось, что нечистый на руку мастер мог поджечь лавку неугодного соседа, подговорить ведуна наслать болезнь, да мало ли что... Вот и зачаровывали лавки и товары от пожара и порчи, а сами мастера частенько просили амулеты, защищающие от магического воздействия.
   Ижен - город, открытый торговцам, странникам и заезжим магам, но не приведи Всевышний поселиться там. Честно говоря, меня в Ижен в качестве подмастерья волхва не заманить уже ни за какие деньги, а уж как самостоятельно практикующего мага - тем более. Не хочется вести каждодневную борьбу за свое место в квартале Ведунов, слишком много сил пришлось бы тратить, чтобы не потерять того, что уже имеешь, а уж за приобретение благ надо было драться почти до смерти.
   Но кому-то такая жизнь по душе. Особенно магам, постигающим обратную сторону жизни. То есть черпающим силы в смерти. Таким в Ижене раздолье - всегда есть, на ком апробировать новое проклятье, ритуал или попытаться украсть чужую силу. Люди, эльфы-изгнанники, говорят, даже орочьи шаманы, чьи "ритуальные пляски с бубном" не раз приводили к таким результатам, что даже опытные волхвы на миг забывают о своем атеизме, и начинают призывать Всевышнего в свидетели подобного безобразия.
   Если бы сейчас было лето, то я на пушечный выстрел не приблизилась бы к этому городу, который внешне выглядит, как прекрасная картина, написанная лучшим из человеческих художников, а на проверку оказывается змеиным гнездом, в котором нельзя шагу ступить, чтобы не отдавить хвост какой-нибудь злобной гадюке. Но ночевать под открытым небом в начале грудня, когда непонятно, то ли пойдет дождь, то ли повалит снег, мне не хотелось. Да и неизвестно, сколько придется ждать разумных волков - Серебряный обещал, что они прибудут, как можно раньше, и постараются сразу же связаться со мной, но как скоро это будет - не знал даже он сам. Может, придется обождать день-другой, и лучше, если ожидание это будет в теплой корчме, нежели у костра...
   Я вернулась к телеге, и, устроившись поудобнее на мешках с мехами, попыталась заснуть. Дриада еще немного посидела у костра, дым которого из горьковатого на несколько минут стал слащавым, но поднявшийся ветер быстро разогнал эту странную дымку. Как ни странно, заснуть после этого оказалось намного легче...

Глава 7.

   Ижен-град был виден издалека - замок из серо-голубого камня, стоящий на холме и окруженный высокой стеной с узкими прорезями бойниц, и город, выросший у его подножия. Поначалу замок использовался как один из форпостов на границе, но Росское княжество расширялось и росло, и постепенно мастеровые люди, те, кому по ряду причин не нашлось места в столице, перебрались через речку Тишинку и Орельскую протоку в низовьях Вельги-реки и начали обустраиваться вокруг замка. Выгодное расположение Ижена - рядом и лояльный к "людям искусства и ремесел" Серебряный Лес, и Вельга-река, по которой можно было наладить торговый путь, благо от Ижена до Орельской протоки всего ничего - верст пять-шесть по тракту. Да и защита неплохая - хозяин замка, "пригревший" мастеровых, оборонял их и от нежити, и от хищных зверей, и от разбойников. Постепенно город разрастался - ремесленники-строители помогли спроектировать и выстроить внешнюю городскую стену - прочную и высокую, а поток торговцев со всех сторон Росского княжества все рос и рос. Стали появляться мастеровые кварталы, а когда князь росский официально присвоил Ижену статус города, в только что отстроенные дома начали прибывать маги. Сначала по одному, затем - группами, и через десять лет после появления на картах города Ижена, выяснилось, что маги заняли целый квартал, и покидать обжитые места не собирались.
   И все бы хорошо, но в городе мастеров в основном поселились отлученные ведуны, маги, занимающиеся опасными видами магии. Впрочем, управляющий Иженом установил жесткие ограничения на магические исследования - все, связанное с вызовом потусторонних сил и созданием нежити, было под запретом. И попавшихся нарушителей обычно устраняли - иногда тихо, иногда в порядке устрашения всех остальных. Но сколько было не попавшихся - точно не знал никто. Хотя на мелкие нарушения запрета, скажем, на вызов духа-шпиона, власти закрывали глаза, но тайно создать у себя дома какую-нибудь особо хищную тварь никому бы не удалось - недаром волхвы на службе градоправителя опутали весь город сигнальными "паутинками", "ячейки" которых пропускали незначительные заклинания, но реагировали на сильную волшбу.
   Изнутри город походил на лакированную шкатулку - мы шли по кварталу резчиков по дереву, где каждая лавка была демонстрацией мастерства: тут были и узорчатые росские терема, и ажурные эльфийские беседки, и грубоватые, но на диво прочные лавки гномов. Ветер шел, оглядываясь по сторонам и надолго останавливаясь у каждого дома - особенно его поразили резные наличники на одноэтажном теремке в росском стиле. Мальчишка так бы и стоял у лавки до самой ночи, но я подхватила его под локоть и почти силой увела дальше по улице, по дороге объясняя, что завтра у него будет целый день, чтобы насмотреться на местные чудеса рукотворного мастерства, а сейчас нам надо искать ночлег.
   Разумные волки так и не отозвались на мой зов от стен Ижена - значит, посланцы Серебряного еще не прибыли, и нам тут сидеть лишний день, если не два. Не то чтобы я была сильно против - в Ижене было, на что посмотреть и чему подивиться - но я не чувствовала себя здесь в безопасности. Пусть волхвы из городской стражи не дают развернуться местным ведунам в полную силу, но иногда многого и не нужно, существует масса заклинаний, небольших по затратам магического резерва, но эффективных, особенно, если есть желание взять противника измором. Простейший сглаз, то бишь "проклятие невезенья" может сильно испортить жизнь, а иногда и привести к летальному исходу, если удача отворачивается в момент смертельной опасности. А уж если проклятие накладывает настоящий мастер своего дела, тогда вообще всё из рук валится - у стрелка рвется тетива в момент решающего выстрела, воин напарывается на собственный клинок, а танцовщица может сломать ногу на ровном месте. Потому-то все, ну, почти все в этом городе были очень вежливыми друг с другом, раскланивались при встрече и не гнушались извиняться, даже если случайно толкнули кого-то на базарной площади. А всё потому, что жители были прекрасно осведомлены о количестве приверженцев темных магических искусств в Ижене, а так же о том, что одноразовое мелкое проклятие, из-за которого даже к ведуну из городской стражи не побежишь, может очень сильно подпортить как мастеровую репутацию, так и отравить жизнь в целом.
   Квартал резчиков по дереву остался позади, потянулась длинная, прямая как стрела, Улица золотых дел мастеров. Богатые каменные дома, на первом этаже которых располагались торговые лавки ювелиров, ощущались словно запаянными в середину непроницаемого купола - настолько серьезной была защита от взлома, нападений и разного рода воришек. Я невольно задержалась у одной из витрин, рассматривая украшения, каждое из которых было настоящим произведением искусства. Вряд ли я когда-нибудь рискну надеть на себя что-то подобное, пусть даже в Снежном Дворце, но кто мешает полюбоваться, восхититься мастерством того, кто сплетает из золотых нитей тончайшие, почти невесомые венцы, льет листья и цветы из серебра и украшает изящные цепочки россыпью мелкой бриллиантовой крошки? Только мой личный телохранитель, застывший в двух шагах за моей спиной. Как бы выразился один из моих знакомых - "он очень громко и выразительно молчал", причем настолько выразительно, что уже через минуту-другую шедевры ювелирного искусства не вызывали душевного трепета и восхищения работой неизвестного мне мастера. Пришлось откладывать чисто женские эмоции на потом и следовать за аватаром, уже направившегося вниз по улице, за поворотом которой скрылись наши спутники.
   Мы нагнали Ланнан и Ветра, ушедших далеко вперед к Торговой площади, на которой располагалось десятка два постоялых дворов - от самых дорогих, которые по карману только богатым купцам да князьям до прибежищ для бедных путников. Впрочем, лично я предпочла бы подобному "прибежищу" ночевку под открытом небом или в шалаше. Там, по крайней мере, меня не сожрут заживо клопы, блохи и прочие малоприятные соседи по тюфяку на кровати. Дриада с интересом рассматривала вывеску на небольшом двухэтажном тереме в росском стиле, а Ветер крутился поблизости, словно стараясь оглядеть всю площадь, а по возможности заглянуть и в переулки. Я еле заметно улыбнулась - когда меня привезли сюда в первый раз, я была еще моложе Ветра, но реагировала на окружающую обстановку точно так же. Только меня интересовали не росские терема с резными наличниками и вычурными коньками на крышах, а изящные эльфийские дома, словно выращенные с помощью магии, а не построенные более традиционными способами.
  -- Ну, что, остановимся в "Тихом омуте"? - поинтересовалась Ланнан, поднимаясь на широкое, чуть скрипнувшее под ее ногами крыльцо. - Вроде бы это не самый шикарный постоялый двор на этой площади, цены кусаться не должны.
  -- Главное, чтобы тут не кусалось что-то еще, - фыркнула я, закутываясь поплотнее в теплый дорожный плащ. - Насколько я помню, раньше в "Тихом омуте" останавливались в основном не-люди, не знаю, что тут сейчас.
  -- Значит, нам как раз сюда, - улыбнулась дриада, толкая расписную дубовую дверь. - Из людей у нас только Ветер, да и то под вопросом.
   Я оглянулась на мальчишку, который, казалось, позабыл обо всем, восхищенно разглядывая шикарный постоялый через два дома по соседству - а посмотреть было на что. Золоченые перила белоснежной лестницы, витые столбы, придерживающие козырек крыши над крыльцом, двери из разноцветного горного хрусталя. К сожалению, рассмотреть мозаичный узор мне не удалось, потому что Данте легонько сжал мою ладонь, привлекая внимание.
  -- Что?
  -- Ев, посмотри на небо. - Я подняла голову, но ничего не увидела, кроме сплошной черноты. Впрочем, буквально через несколько секунд небеса прорезала ветвистая молния, на миг осветившая тяжелые тучи, клубившиеся над Иженом.
  -- Ничего себе. - Словно подтверждая мои слова, в небесах грохотнуло, да так, что я невольно вздрогнула, с беспокойством поглядывая то наверх, то на мальчишку.
  -- Будет буря, и хорошо, если к утру она уляжется. Забирай Ветра - и идем искать себе комнаты с самыми крепкими ставнями. Похоже, что ночь пройдет очень неспокойно. На город он насмотрится завтра.
   Да уж, успеет. Если только с утра волки не окажутся у стен Ижена. Хотя, если взглянуть на небо - то я на месте посланников Серебряного залезла бы в какую-нибудь нору и не вылезала оттуда до тех пор, пока не закончится эта катавасия в небесах.
   Слабый северный ветер, только что трепавший полы моего плаща, внезапно стих, и на площадь спустилась густая, душная предгрозовая тишина. Ланнан, о чем-то негромко беседовавшая у двери не то с вышибалой, не то с корчмарем, оборвала себя на полуслове и с беспокойством уставилась на черное небо, уже пестревшее вспышками молний.
  -- Ой, не нравится мне это, - пробормотала она, а потом возвысила голос, окликая бродившего неподалеку мальчишку. - Эй, Ветер, а ну бегом сюда, сейчас такой ливень будет, какого ты никогда в жизни не видел!
  -- И хорошо, если не будет града, - добавила я, подталкивая мальчишку к гостеприимно распахнутой двери "Тихого омута", напоследок оглядываясь через плечо.
   Краткое затишье перед бурей уже оканчивалось, и сейчас с севера на нас надвигался неравномерный гул, отдаленно напоминающий стук копыт бегущего по степи табуна диких коней. Редкие прохожие торопились в укрытия, гром гремел уже почти без перерыва, когда мы наконец-то оказались в тепле и гомоне обеденного зала. Снаружи неторопливо накатывал шум нешуточной осенней бури, а внезапно хлынувший ливень захлестал по плотно закрытым ставням с такой силой, что казалось, будто бы кто-то пытается вломиться в дом.
  -- Не самая лучшая погодка, не правда ли, госпожа? - услужливо улыбнулся корчмарь, то и дело промокавший уголком застиранного фартука раскрасневшееся лицо с мелкими бисеринками пота.
   Я машинально кивнула, высматривая свободный столик и особо не вслушиваясь в болтовню невысокого, толстого, как колобок, хозяина "Тихого омута", зато Ланнан щебетала, как певчая птичка по весне, умудрившись всего за пять минут очаровать почти весь обслуживающий персонал корчмы. Благодаря дриаде нам живенько освободили от грязной посуды угловой столик на четверых, да и поздний ужин не заставил себя ждать, но радости у меня почему-то не было. На душе скребли кошки, а на плечи словно давило каменной плитой - неприятное ощущение, похожее на чей-то тяжелый взгляд.
   Настроение не улучшил дикий визг кого-то их разносчиц со стороны кухни, вслед за которым послышался звон разбитой посуды и чье-то глумливое хихиканье. Я подняла взгляд от тарелки с плохо прожаренным куриным бочком и с удивлением обнаружила пляшущего на стойке перед обомлевшим корчмарем анчутку. Дух сам по себе довольно безвредный, но на диво шкодливый - может запросто перебить всю посуду, испортить продукты и перевернуть всё вверх дном, а изловить его сложно даже ведуну. Конечно, можно анчутку и прогнать, но дух затаит обиду и при первой возможности вернется - и тогда уж не жди пощады. Не успокоится, пока всё в доме не перепортит, да и тогда не факт, что уйдет, а не заменит собой доброго домового. В таком случае проще бросить обжитый дом и строить новый.
   Шальной дух еще корчил рожи и приплясывал, когда из-за столика у стены поднялся высокий мужчина в темно-зеленой одежде эльфийского покроя и громко, на весь зал, объявил:
  -- Могу убрать эту нечисть всего за золотую гривну.
  -- За сколько? - возмущенно возопил корчмарь, на миг забыв о кривляющемся анчутке, который как раз перепрыгнул со стойки на подвесную люстру и принялся раскачиваться на ней, как на качелях, роняя капли расплавленного воска на тех, кто имел несчастье оказаться внизу.
  -- Мое дело предложить. Но если вы будете долго думать - то ущерб не на один десяток золотых потянет. - Мужчина равнодушно пожал плечами, усаживаясь обратно, а анчутка выбрал именно этот момент, чтобы перепрыгнуть с люстры на стропила под потолком и начать грызть висящую связку дорогого иноземного перца. Корчмарь схватился за голову, но тут я уже не усидела и, не обращая внимания на дергавшую меня за рукав Ланнан, звонко выкрикнула:
  -- Анчутку я и за пять серебрушек изловлю!
   Хозяин уставился на меня, как на нежданное спасение, неизвестный маг обернулся в мою сторону и его светло-сиреневые глаза едва заметно сощурились. Я нахально подмигнула в ответ, перебирая пальцами в воздухе и сплетая нечто вроде мерцающей по краям зеленоватой паутины, нацеливая ее на хихикающего анчутку.
  -- Ну что, хозяин, по рукам будет? - задорно поинтересовалась я, нехорошо улыбаясь в сторону резко присмиревшего духа. Да уж, анчутки опутывающую магию чуют за пять саженей, потому и ловля их - занятие долгое и неблагодарное.
  -- Только учтите, за разгром заведения в процессе ловли точно никто не заплатит. - Улыбка незнакомца была вызывающей, но обращался он к хозяину. Я же только плечами пожала, стряхивая с ладоней сверкающую "паутину" в сторону анчутки и наблюдая за тем, как заклинание впустую облепило деревянный брус, промазав по самому духу, который, словно издеваясь, оказался прямо у нас над головами.
   Не глядя, я цапнула со стола большую глиняную кружку и, когда следующая "паутинка" прошла мимо духа, выставила ее перед собой, шепча заклинание, которому меня когда-то давно научила Метара. Пожилая знахарка в свое время слишком тесно общалась с миром лесных, водяных и домашних духов, и знала массу интересных вещей об их природе. Редкое, но действенное заклинание против таких вот мелких шкодников когда-то сберегало ей кучу времени и нервов, и вот сейчас помогло мне.
   Дно кружки засияло ярким изумрудным пламенем, и тоненько верещавшего анчутку втянуло в глиняную посудину, как щепку в водоворот. Я быстренько накрыла край кружки опустевшей тарелкой, для надежности "приклеив" тарелку заклинанием, чтобы не отскакивала, и довольно улыбнулась.
  -- Ну и где разгром?
   Мужчина только выразительно пожал плечами.
  -- О. Если вы не поторопитесь - то он будет ужасающим. Как всегда бывает, когда экономят на мелочах. Например - на качестве посуды... И ее прочности, конечно же.
   Словно в подтверждение, кружка на столе подпрыгнула, раздался тоненький визг, от которого я поморщилась. Ланнан привстала и коснулась ладонью глиняной тюрьмы анчутки, отчего мятежный дух сразу же затих.
  -- Если очень хотите, могу отдать его вам забесплатно, - фыркнула я, внимательно рассматривая незнакомого мага. Черты лица, которые можно было бы назвать "благородными", холодные светло-сиреневые глаза, цвет, нередко встречающийся как у эльфов, так и у айранитов. Светло-русые, скорее, песочные волосы с проседью на висках, убранные в недлинный хвост на затылке. Взгляд, не предвещающий ничего хорошего, изящные, чуткие пальцы и ощущение могильного холода. Руку дам на отсечение, что либо чаровник, прибегающий к силе проклятий, либо некромант. То, что не стихийник - точно. У стихийников такого ледяного взгляда обычно не бывает.
  -- Буду очень благодарен. Согласен даже не претендовать на ваш гонорар. - Маг иронично улыбнулся, я только плечами пожала, усаживаясь обратно и выразительно глядя на суетящегося корчмаря, который негромко сетовал о причиненном ущербе.
  -- Эй, уважаемый, так что там насчет пяти серебряных?
  -- Каких таких серебряных? - на красном лице хозяина нарисовалось совершеннейшее недоумение. Светловолосый маг взглянул на меня с усмешкой, я же только нехорошо улыбнулась, поглаживая кружку кончиком пальца.
  -- Тогда я, пожалуй, сниму наложенные заклинания и поспешу уйти к себе в комнату до того, как обозлившийся анчутка начнет тут громить все подряд. Скупой, знаете ли, платит дважды.
  -- А, конечно, госпожа, вспомнил, как я мог забыть! - Корчмарь оказался у нашего столика почти моментально, и передо мной как по волшебству появились серебряные монетки. Я кивнула, убирая руку от кружки. - Забирайте. Кружка, равно как и тарелка - ваша собственность. На анчутку вроде как во-он тот господин претендовал, но я надеюсь, что вы с ним этот вопрос как-нибудь между собой уладите.
  -- Думаю уладим. Хозяин, если вы дадите эту... - Он некоторое время подбирал слово. - Емкость, то, быть может, успеете до того момента, когда разозленный дух вырвется на волю и вам придется платить один золотой, но уже мне... И до того момента, пока я не увеличу плату. - Он демонстративно сел обратно. Корчмарь посмотрел на меня почти умоляюще.
  -- Да никуда он не вырвется. Анчутки - довольно безобидные духи, хоть и шкодливые сверх меры, - со вздохом пояснила я, стараясь не смотреть в сторону светловолосого мага. - Достаточно эту кружку закопать под корнями березы или дуба где-нибудь подальше от дома и присыпать ямку солью, и никого беспокоить он уже не будет.
  -- Ев, ты теперь подрабатываешь чтением лекций? - негромко поинтересовалась дриада, с сомнением поглядывая на утихомирившуюся посудину. - Так зачем везешь Ветра к Лексею Вестникову, стала бы ему сама наставником.
  -- Знала бы ты ее получше - не стала бы давать таких советов, - улыбнулся Данте. - К ней неприятности липнут, как перья к смоле, у нее талант находить себе проблемы почти на пустом месте. Хочешь, чтобы и Ветер таким стал?
  -- Э.. госпожа ведунья, а может... вы это.. сами анчутку этого прикопаете? - с надеждой в голосе обратился ко мне корчмарь. - Тогда ночлег за счет заведения будет.
   Я покосилась в сторону светловолосого мага. Возражений не поступило, но мне не понравилось, как он начал рассматривать Ветра, заинтересованно "ощупывавшего" с помощью какого-то заклинания посудину с мелким шкодником.
  -- Тогда будем считать, что договорились, - я поднялась из-за стола и, забрав с собой кружку, положила ее вместе с "приклеенной" тарелкой в свою безразмерную сумку.
   Главное, не забыть о том, что у меня среди вещей лежит усыпленный неизвестно насколько анчутка, а то с меня станется. Вот будет забавно, когда через несколько лет я буду перебирать вещи и наткнусь на эту "тюрьму"...
  
   Дождь стучался в ставни с прежней силой, ветер завывал так, что сквозь сон мне чудилось, будто бы под окнами корчмы рядком сидят два десятка волков и старательно выводят свою тоскливую песню. Сознания, как легкая пушинка, коснулось чье-то незнакомое присутствие, во сне мелькнул образ темно-серого, почти черного волка с белой полосой вдоль хребта, и я, вздрогнув, проснулась.
   Дриада тихонько посапывала на соседней кровати, отвернувшись лицом к стенке и укутавшись в цветастое лоскутное одеяло с головой, свеча на лавке давно уже погасла, а частые капли дождя барабанили по крыше, начисто отбивая всякое желание высовывать нос наружу. Я села на скрипнувшей кровати и несколько секунд ожесточенно терла глаза кулаками, пытаясь сообразить, что же это было. Вряд ли это местные колдуны забавляются, значит, разумные волки все-таки добрались до Ижена, даже раньше, чем я думала. А раз кто-то из них сумел до меня дозваться - то ничего не поделаешь, надо идти наружу и встречать провожатых. Широко зевнув, я впотьмах начала натягивать штаны под длинную мужскую рубаху, доходящую мне почти до колена и с успехом заменяющую ночную сорочку. Кое-как подпоясалась длинной лентой, нашаренной в темноте на лавке - ничего, Ланнан она до утра вряд ли понадобится - и, забрав сапоги и плащ, выскользнула из комнаты.
   Вот так, в обнимку с сапогами и длинным плащом, босая, в мужской рубахе, подпоясанной девичьей ярко-зеленой шелковой лентой, я и спустилась в безлюдный обеденный зал, в котором тускло горел один-единственный масляный фонарь, подвешенный на крюк над стойкой. Я уселась на нижнюю ступеньку лестницы и стала натягивать дриадские сапоги с высоким голенищем. Прохладно, ничего не скажешь, но хотя бы не промокну, а что-то мне подсказывает, что замерзнуть я не успею. Плащ я одевала на ходу и, затянув потуже завязки капюшона, отодвинула дверной засов и выскользнула наружу.
   Н-да-а-а. За те несколько часов, что шел дождь, площадь превратилась в озеро. Так, по крайней мере, мне показалось вначале, когда я, создав небольшой белесый светлячок, шагнула с крыльца на мостовую и почти сразу угодила в лужу, доходившую мне чуть выше щиколотки. Нет слов от "радости", а те, которые есть, в список цензурных не входят.
   Я шагнула вперед, заставляя подняться магический огонек повыше и осветить не только жалкую сажень пространства под ногами, но и здоровущего, насквозь промокшего темно-серого волка с черной полосой вдоль хребта, который забился под козырек крыши и укоризненно смотрел на меня светло-зелеными глазами.
   "Долго тебя ждать пришлось, ведунья", - разумный волк встряхнулся и вышел из-под козырька крыши ко мне навстречу под дождь. - "Из-за стен этого города до тебя было не дозваться".
  -- Подлунный? - недоверчиво спросила я, вглядываясь в слишком уж знакомую волчью морду и вспоминая радостно повизгивающего щенка, которого впервые увидела лет пять назад, навещая по весне стаю Серебряного вместе с наставником.
   Уже тогда он был самым крупным и шумным волчонком из всего молодняка и, разумеется, задирал всех вокруг тайком от старших. На меня он, как и прочие щенки, смотрел как на особо интересную двуногую дичь, но после того, как я вытащила его из волчьей ямы, выкопанную неизвестным охотником на тропе к водопою, мы даже подружились. Та ловушка была рассчитана на взрослого разумного волка, и угодивший в яму щенок только чудом не напоролся на острый кол на дне, но неловко подвернул заднюю лапу и, разумеется, не мог самостоятельно выбраться. Мать Подлунного, обнаружившая к вечеру сына, не смогла вытащить его, потому и направилась к избушке Лексея Вестникова в надежде, что человек, водящий дружбу со стаей, не откажет в помощи. К сожалению, наставник в тот день уехал в Столен Град, и в избушке была только я. Вытащить жалобно повизгивающего волчонка из ямы оказалось делом нехитрым, гораздо сложнее было вылечить поврежденную лапу - вывих оказался серьезным, Подлунный еще с месяц хромал, но потом оправился, и впоследствии частенько ошивался по ночам под окнами наставниковой избушки.
   "А ты кого ожидала, а, ведунья?" - Подлунный оскалил клыки в подобии улыбки и ткнулся мне в ладонь мокрым холодным носом, как огромная собака. - "Разве я мог доверить тебя кому-то еще, раз уж Серебряный просил отправиться за тобой...добровольцев?"
  -- Ты удивительно вырос, - вздохнула я. - Или мне просто так кажется?
   "Тебе виднее, сестра. Хотя, ты права - с тех пор, как я был щенком, много воды утекло. Ты уехала, когда я не мог покинуть свою семью, и не успел попрощаться с тобой. Но когда представилась возможность нам снова повстречаться, я решил ее не упускать. Со мной мои младшие братья, мы отвезем тебя во владения Серебряного, к жилищу старого волхва, как ты и просила".
  -- Спасибо. - Я опустилась на одно колено и, не обращая внимания на то, что холодная дождевая вода пропитывает штанину, обняла волка за шею. - Не представляешь, насколько это для меня важно.
   "Представляю, поэтому и вызвался помочь. У меня самого времени не очень много, Серебряный тебе говорил?"
  -- Да, до ночи Излома, - я шагнула за ним следом, пригасив светлячок и вслушиваясь в шум дождя. Да уж, более удачного времени Подлунный просто не мог выбрать - в такую погоду на улицу никто не высунется, и уж тем более - не разглядит в темноте здоровущего волка размером с теленка.
   "В эту ночь Дикая Охота пройдет через наши земли, а наша стая - часть Дикого Гона. Свита будет мчаться по небу, а мы - по земле, и я и мои братья должны вступить на землю стаи до ночи Излома."
  -- Интересно, почему? - пробормотала я, плотнее кутаясь в плащ и переступая с ноги на ногу. - Серебряный так ничего и не объяснил.
   "Это сложно объяснить человеку", - возможно, мне почудилось, но в мысленном голосе Подлунного я услышала нечто вроде снисхождения. - "Нужно хотя бы раз побыть частью Дикого Гона, чтобы понять это. Но если коротко - то никто, оказавшийся на пути Темного Охотника со свитой, не сумеет сохранить нейтралитет. Он должен будет либо присоединиться к Дикому Гону, либо стать его жертвой. Жертвой я быть не хочу, да и никому не пожелаю такой участи."
  -- Как я понимаю, это означает, что вы понесете нас самым коротким путем?
   "Именно. До полнолуния еще девять закатов, мы должны успеть. До встречи, сестра. Мы будем ждать".
   Разумный волк скользнул в темноту, почти сразу исчезнув во мраке. Дождь потихоньку стихал, крупные капли все реже скатывались по капюшону моего плаща. Становилось все холоднее, дыхание вырывалось изо рта облачком пара, едва заметным в тусклом белесом свете магического огонька. Я поежилась и пошла обратно к корчме, старясь обходить наиболее крупные лужи, не рискуя измерять их глубину. На фигуру в длинном, до пят, плаще с капюшоном я налетела случайно - в момент, когда пыталась перескочить через лужу в двух шагах от крыльца корчмы.
  -- Добрый вечер. Отвратительная погодка, не правда ли?..
  -- И вам того же, и вас туда же, - мрачно буркнула я, понимая, что, несмотря на все усилия, плащ все-таки промок. Надо было обновить заклинания, сейчас не ощущала бы ледяную влагу на плечах и шее. Вести разговор с тем самым светловолосым магом, глаза которого сейчас едва заметно посверкивали в темноте сиреневыми отблесками, мне не хотелось. Хотелось спать, к тому же до рассвета остались считанные часы. - Так и будете на дороге стоять или все-таки подвинетесь?
  -- Разумеется. - Он все-таки сделал небольшой шаг в сторону. - Неужели после чудесной ночной прогулки вам внезапно захотелось оказаться под крышей? Странное желание, право слово.
  -- Вполне нормальное желание для человека, который мечтает выспаться, - фыркнула я, поднимаясь по ступенькам чуть поскрипывающего под моими шагами крыльца. - Вам оно, похоже, несвойственно.
  -- Мне скорее несвойственно желание гулять в плаще с рассеявшимся заклинанием под ливнем. Мокро, знаете ли. И... - Он осекся, я обернулась и в тусклом свете "фонарика" увидела, что лицо его побелело и застыло в странной пародии на белую глиняную маску, такую, какими торгуют на ярмарках во время карнавалов.
   Он медленно, словно с усилием, поднес руки к лицу, и изумление в сиреневых глазах сменилось страхом, а потом - безудержным ужасом. Я очутилась рядом с магом в два прыжка и ухватила его за странно одеревеневшую руку, обтянутую тонкой кожаной перчаткой. Магический светлячок вспыхнул с удвоенной силой, и в этом ярком золотистом свете я увидела, как руки мага изменяются - перчатки треснули по швам, и из прорех показались изуродованные пальцы, кожа на которых стала напоминать древесную кору. Я тихо ахнула, впервые в жизни видя проклятие "живого древа" в действии. Ритуал из раздела природной магии, энергоемкий, но на удивление действенный и по-своему жестокий. Шутка ли - за считанные минуты обратить человека в дерево, так, что проклятый продолжает все видеть и слышать, чувствовать и осознавать происходящее. Если ударить по такому "дереву" топором, то из зарубки брызнет не прозрачный древесный сок - алая кровь, а из сердцевины раздастся стон. Хуже всего, что после превращения "живому древу" уже нельзя вернуть человеческий облик, но любое подобное проклятие можно отменить, используя ритуал "поворота".
   Рот мага искривился в беззвучном вопле, капюшон плаща свалился, открывая лицо, кожа на котором уже начала темнеть и покрываться сетью морщин, каплям осеннего дождя, но глаза, наполненные ужасом, смотрели на меня с какой-то безумной надеждой.
   Этого хватило, чтобы решиться.
   Я стала лихорадочно ощупывать пояс мага в надежде найти нож, поскольку мой остался в сумке на втором этаже корчмы, а пока я сбегаю туда-обратно, спасать будет уже некого. Лезвие ножа, найденного в скрытых ножнах на правом бедре, было тонким, причудливо изогнутым в форме рыбки, а острота - как у самой лучшей бритвы.
   Секунда на то, чтобы полоснуть ножом по левой ладони, ощутить резкую боль и увидеть, как по лезвию ножа расплывается тоненькая пленочка крови. Еще столько же - чтобы осознать, что кожа на руках мага уже обратилась в кору, и пытаться ее сейчас прорезать - это потерять лишнее время.
   Для обряда "поворота" нужна кровь обоих - проклятого и того, кто хочет попытаться отменить наложенное заклятие, повернуть его вспять и, если выполняющий обряд достаточно силен, то и обратить заклинание против создавшего. "Поворот" - обряд универсальный, неважно, какая стихия создала заклинание, успех ритуала зависит исключительно от силы того, кто его проводит. "Поворот" может выпить магию досуха, а если ее не хватит, то позаимствовать и часть жизненного срока, поэтому никогда не стоит "поворачивать" заклинание, если не уверен, что сумеешь "оплатить" ритуал на крови. Я не была уверена, но кровь истинной королевы чего-то стоит. Мне будет легче...
   Я с силой провела лезвием по щеке мага, рядом с правым ухом, там, где кожа еще не успела затвердеть, и нож с еле слышным хрустом прорезал неглубокую ранку, пустив кровь, в свете магического огонька кажущуюся неестественно алой. Теперь - приложить свою кровоточащую ладонь к порезу на лице мага, прошептать заклинание и почувствовать, как сила выталкивается изнутри вместе с кровью, собираясь в багряные капли, которые не смывал даже проливной дождь. Паутина "поворота" начала проявляться в воздухе, едва заметно мерцая красными нитями спирального узора, который достраивался с каждой новой ниточкой силы, протянутой из моего стремительно пустеющего резерва.
   Во рту пересохло, стало настолько холодно, что капли дождя, стекающие по моей непокрытой голове, казались почти горячими, а перед глазами мерцал, наливаясь силой, узор "поворота". Наконец, когда мой резерв почти иссяк, спираль, составленная из хаотичного, на первый взгляд, переплетения алых нитей, начала медленно вращаться, с каждой секундой все быстрее и быстрее, пока я не почувствовала, что шершавая холодная кора под моей ладонью становится теплой кожей.
   Спираль "поворота" замерла и осыпалась исчезающими в воздухе искрами, а я наконец-то смогла отнять заледеневшую ладонь от щеки мага. Машинально отступила назад, но, поскользнувшись на камнях мостовой, неловко взмахнула руками и упала в довольно глубокую лужу. Ледяная вода моментально пропитала одежду, но хотя бы головная боль поутихла.
  -- Спасибо... Я ваш... должник, - голос мага звучал глухо и надломлено, словно он беспрерывно кричал все то время, пока я создавала "поворот". Он рассматривал свои руки в изодранных в клочья перчатках так, словно никак не мог поверить, что видит нормальные человеческие пальцы, а не длинные гибкие ветки, покрытые жесткой коричневой корой.
   Я медленно села, держась за гудящую голову, после чего все же попыталась встать, но первая попытка не увенчалась успехом, и я во второй раз за последнюю минуту плюхнулась в лужу. Хотя, какая разница, если и так мокрая с головы до ног?
  -- Держитесь. - Он сделал несколько неловкий шаг в мою сторону и протянул мне ладонь. - Лужа не ваша среда обитания.
   Ох, как я была с этим согласна! Проблема была только в том, что на ногах он, как оказалось, стоял не лучше меня, поэтому вместо того, чтобы вытащить из лужи меня, он потерял равновесие и "уютно" устроился по соседству. Честно говоря, мокнуть стало уже не настолько противно, я даже нашла в себе силы улыбнуться, глядя на отплевывающегося мага. Вот когда выражение "сесть в лужу" становится не просто поговоркой.
  -- И не ваша тоже. Но, тем не менее, вы в ней сидите.
  -- Ты тоже. - Он вымученно улыбнулся, как-то незаметно перейдя на "ты". - Надеюсь, что у нас на двоих сил вылезти отсюда хватит? Иначе все-таки придется сюда переселяться.
  -- Не-а, не придется, - с третьей попытки я покинула так "полюбившуюся" мне лужу и, даже не пытаясь отряхнуться, посмотрела на медленно поднимающегося мага, с которого теперь, как и с меня, текло в семь ручьев. - Зато после сидения в одной луже появился повод для знакомства. Еваника.
  -- Да, теперь у нас есть общее, что останется с нами на всю жизнь - мы из одной лужи вышли. Ладислав. - Маг протянул мне руку и я осторожно ее пожала.
  -- Не скажу, что повод для знакомства был приятный, но хотя бы забавный. Желаю больше так не попадаться, - я шмыгнула носом и, выпустив ладонь Ладислава, стала медленно подниматься по крыльцу корчмы. Плащ я, после недолгой возни, сняла, кое-как выжала и, перебросив через плечо, дернула за ручку двери, вваливаясь в прогретый зал корчмы, который после улицы показался мне благословением. Ладислав вошел следом, после чего попытался продолжить начатый разговор.
  -- Про должника я говорил совершенно серьезно.
  -- А я не менее серьезно вымокла, устала и хочу спать, - я повертела в руках плащ, больше всего напоминавший большую тряпку неопределенного цвета и, присев на нижнюю ступеньку лестницы, принялась стягивать сапоги. Надеюсь, что они до завтра хотя бы подсохнут. Или что у меня накопится достаточно сил, чтобы я сумела высушить их магией. - К тому же, завтра я покидаю Ижен, поэтому можешь считать, что ты мне ничего не должен. Хотя, если тебе настолько принципиально, то можешь высушить на мне одежду, и на этом будем считать вопрос закрытым.
  -- Я похож на сушилку для одежды? Не знал. - Маг вздохнул. - И куда ты намерена направляться дальше?
  -- Куда-куда... куда надо. По делам, - я задумчиво рассматривала тонкий белый шрам на месте пореза на левой ладони. - Что же ты за маг такой, если даже одежду высушить не можешь? Ты-то, в отличие от меня свой, резерв на "поворот" не тратил.
  -- Вообще - могу. Но предпочту попросить кого-нибудь как следует, чтобы он это сделал за меня. - Ладислав улыбнулся. Нехорошо. Настолько, что мне стало немного не по себе.
  -- Ты не похож на обычного ведуна. - Жаль, что сейчас мне недоступно даже самое простое магическое зрение, с помощью которого можно было бы точно распознать суть стоящего передо мной мага. Под его ногами уже натекла солидная лужа с мокрого плаща, который он даже не потрудился выжать.
  -- Мало ли на кого я могу быть похож? - Он улыбнулся, на этот раз почти мягко. - Ты тоже не похожа на простую странствующую ведунью.
  -- В таком случае - желаю счастливо оставаться, - я встала и, держа в одной руке сапоги, а в другой промокший плащ, пошлепала вверх по лестнице.
   Черт с ними, с долгами - при заклинании "поворота" только некроманты не могут отмахнуться от "долга крови", для остальных достаточно слов об освобождении от этого весьма неприятного обязательства. Очень надеюсь, что Ладислав был чаровником, потому что иметь в должниках некроманта для меня немногим лучше, чем быть в подобном долгу самой. Потому что нет ничего хуже некроманта, вынужденного выплачивать "долг крови" против собственной воли - жизнь станет настолько не в радость, что успеешь не один десяток раз пожалеть о благородном порыве спасти человека от неминуемой смерти с помощью ритуала "поворота".
   Вслед мне донеслось банальное "счастливого пути". Его слова да богу б в уши...
  
   Ладислав шел под вновь набирающим силу осенним дождем, стремясь как можно скорее оказаться в своем доме, который благодаря не только его личным усилиям, но и чарам нескольких ведунов, был настоящей крепостью. Ледяные капли стекали по волосам, мерзкими пиявками заползали за воротник, а некромант даже не пытался набросить на голову плотный капюшон плаща.
   Он уже давно не знал страха - все же, общение с магией смерти отучивает в первую очередь от этого позорного ощущения - но сейчас ему было неуютно, настолько, что острые коготки беспокойства, царапавшие его изнутри, заставили позабыть про дождь и промозглый холод. Его кто-то хотел обратить в "живое древо"! Его, Ладислава Войнича, прямого потомка весьма богатого и известного по Росскому княжеству и Приграничью рода. Хотели запереть в древесной оболочке, но оставить способность мыслить и рассуждать, чтобы он полностью проникся своим положением. Ни шевельнуться, ни закричать - только глухо скрипеть узловатыми ветками и еле слышно стонать от бессилия. О да, кого-то он слишком сильно достал в этом змеином гнезде, только по недоразумению прозванному "городом мастеров", если на него рискнули наложить такое сложное и энергоемкое заклятие. Да и наверняка "отсрочку" добавили, иначе он сумел бы отбиться, а, как известно, не сработавшее проклятие возвращается к своему создателю.
   Ладислав остановился у большого двухэтажного дома и, поднявшись по резному крыльцу, коснулся ладонью едва заметно мерцающей дверной ручки, снимая запирающее заклинание. Дом "узнал" хозяина, и дверь гостеприимно распахнулась, впуская некроманта в хорошо прогретую прихожую - дом строился по эльфийскому образцу, и вместо обычных для росских теремов сеней здесь при входе была небольшая комнатка, где можно было оставить верхнюю одежду... или раз и навсегда "убрать" незваного гостя.
   Некромант неторопливо, но вместе с тем чуточку брезгливо сбросил с плеч прямо на пол промокший после "купания" в луже плащ, сорвал с рук изодранные перчатки и с наслаждением размял закоченевшие пальцы. Да уж, если бы не та молоденькая ведунья, сдуру решившаяся на ритуал "поворота", не потребовав с него предварительно чего-нибудь эдакого, стоял бы он сейчас у крыльца постоялого двора весьма оригинальным деревцем, которое срубили бы в ближайшее время.
   Услужливый дух, один из "прирученных" и выполняющий обязанности горничной, выскользнул из стены и, едва заметно мерцая в полумраке прихожей, поклонился, ожидая приказа.
  -- Горячую ванну на втором этаже, смену одежды и подогретого красного вина. Потом соберешь походную суму.
   Призрак немедленно скрылся в стене, а в комнатах зажегся мягкий зеленоватый свет, показавшийся чересчур ярким для привыкших к темноте глаз. Ладислав еле заметно поморщился, и свет моментально потускнел. Дом подстраивался к малейшему желанию своего хозяина - все же, не зря на него было потрачено столько усилий, и нигде больше некромант не ощущал себя настолько спокойно. Особенно сейчас, когда от одного воспоминания о том, как тело застыло под ударом заклятия "живого древа", и он был абсолютно беспомощен, остатки его, так называемой, души сжимались от страха. Участь, которая хуже смерти...
   Горячая вода с ароматными маслами расслабила чересчур напряженное тело, согрела, но выгнать леденящий холод изнутри так и не смогла. Ладислав пил подогретое вино кубок за кубком, не пьянея и практически не ощущая вкуса. Жесткий, шершавый шрам чуть ниже правого уха напоминал о себе ноющей болью, ни на минуту не давая забыть о "долге крови" - и кому! Девчонке-ведунье, к тому же, воспитаннице Лексея Вестникова, который когда-то давно отказался взять Ладислава в ученики.
   Некромант нервно усмехнулся, сжимая кубок в руке до еле слышного скрипа мягкого металла. Дух-прислужник, принявший традиционный для омовения хозяина облик прекрасной обнаженной девы, пусть и несколько полупрозрачной, испуганно шарахнулся в сторону, не решаясь приблизиться. Ладислав недовольно перевел взгляд на духа, и тот моментально перелетел к нему поближе, начиная разминать некроманту плечи холодными, но сильными "пальцами". Стало чуточку легче, но не намного.
   Если бы лет тридцать назад Лексей Вестников не отказал ему, тогда еще десятилетнему пареньку, которому родители были готовы сложить к ногам весь мир, то его судьба, возможно, сложилась бы несколько иначе. У него были способности к стихийной магии, отец хотел, чтобы его сын Ладислав стал лучшим волхвом Росского княжества, а для этого нужно было найти наставника. Лексей Вестников отказался брать Ладислава в ученики, едва глянув на него, не объясняя причин и не давая себе труд повторять дважды. Что ж, он тогда уже мог себе это позволить - подобную... избирательность. Ладислава увезли в Ижен, и там он, на свою беду, согласился пойти в ученики к некроманту.
   Магия смерти оказалась увлекательной, она обещала власть, большую власть - и силу. То, что за это все придется платить немалую цену, Ладислав узнал уже потом. Годы ушли на то, чтобы научиться контролировать себя, не зачерпнуть из щедрого источника больше, чем нужно, и потом не расплачиваться годами жизни и кусочками собственной души за "перебор". Сейчас, на пороге сорока лет, он уже был уверен, что может не попадаться в ловушки, подобные "долгу крови" - но, как оказалось, ошибался. Некроманты учатся всю жизнь, говорят, что даже после смерти они не находят покой, а продолжают поглощать знания, учиться управлять потоками силы. Забвение после смерти некромант может найти только в том случае, если передаст накопленные знания и силу кому-нибудь, кто окажется рядом. Неважно, будет ли это его ученик, или же просто "случайный человек", зашедший в дом...
   Сложный голубоватый символ, нарисованный на полу в самом дальнем углу обширной спальни засиял фиолетовым светом, и в четко очерченном кругу медленно соткалась из мрака обнаженная женская фигура. Ладислав недовольно поморщился, глядя на чертовку, соблазнительно улыбающуюся ему изнутри запирающего символа - пока он не позволит, она не переступит тонкую черту. И какой бес нашептал ему на ухо с полгода назад, что стоит призвать к себе для развлечений это.. существо? Конечно, любовные забавы с чертовкой были выше всяких похвал, пусть выстраивание запирающего и обережного кругов в сочетании с символом "двери" стоило ему немалых денег - удовольствие того стоило. Правда, красотку нужно было иногда подкармливать, и отнюдь не животными, но пока в этом городе есть неугодные градоначальнику воры, бандиты и убийцы, переполняющие местные тюрьмы, недостатка в жертвах не будет.
   Чертовка улыбнулась шире и, встав на четвереньки, соблазнительно потянулась, словно огромная кошка. На миг из-под густой копны черных волос показались небольшие острые рожки, а тонкий, гибкий хвост с шелковистой кисточкой на конце игриво обмахнул прекрасно очерченное стройное бедро.
  -- Что, мой дорогой Ладислав, сегодня не настроен на наши чудесные.. игры? -поинтересовалась она, поднимаясь во весь рост и в нетерпении пританцовывая у границы голубоватого круга. - Ты чем-то обеспокоен? Ты же знаешь, я могу легко повысить тебе.. не только настроение.
  -- Да-да, а так же оставить меня обессиленным и беспомощным до завтрашнего вечера, - усмехнулся маг, в который раз за последние полчаса проводя кончиками пальцев по жесткому шраму у правого уха. Похоже, скоро это станет привычкой, машинальным жестом от которого будет очень сложно избавиться. - Нет уж, спасибо, мне уезжать поутру.
  -- И это дело не может подождать? - Чертовка капризно надула очаровательные губки и начала вертеться у границы круга то так, то сяк, демонстрируя себя во всей красе. Н-да, если бы та девчушка не обронила, что уезжать ей рано утром, то он бы не сомневался, стоит ли пустить чертовку к себе в постель на остаток ночи. - Я так голодна, мой обожаемый господин. Так голодна, и дело не только в той пище, которую ты мне поставляешь. А ты уезжаешь... Надолго ли?
  -- Как получится, - кувшин на небольшом столике около деревянной бадьи уже давно опустел, и дух успел заменить его новым, наполненным почти до краев. Ладислав медленно поднес к губам кубок, но передумал, аккуратно поставив его обратно на столик. Конечно, напиться до бесчувственного состояния - это мысль хорошая, но он может упустить девчонку, и тогда он не раз пожалеет, что не остался живым древом.
   К сожалению для него, "долг крови" - довольно жесткое, если не сказать жестокое обязательство, которое требует от должника непрестанно находится рядом с "благодетелем", и непременно отплатить ему той же монетой, тем же "поворотом". Не больше, но и не меньше. И ускользнуть от этого обязательства не получится - некроманта постоянно будут преследовать не очень-то и приятные ситуации, и с каждым разом - всё хуже и хуже, и так до тех пор, пока он не отдаст "долг крови" или хотя бы не станет сопровождать своего "благодетеля" повсюду. Сложность еще в том, что если та девчонка по глупости своей или бесшабашности осмелится умереть до того, как он, Ладислав, освободит себя от этого треклятого долга - то его участи не позавидует даже нежить на кладбищах.
   Право слово, он уже готов был пожалеть о собственном спасении.
   Некромант кое-как выбрался из деревянной бадьи и, обернувшись полотенцем, ушел в соседнюю спальню, игнорируя разочарованные вопли чертовки с той стороны обережного круга. Ничего, перебесится и успокоится, все равно вряд ли кто-нибудь еще будет столь сытно кормить ее "ненужными" городу узниками. Шрам у правого уха ныл и горел, как от несильного ожога, но даже это, несомненно, неприятное ощущение не помешало Ладиславу заснуть, едва его голова коснулась подушки.
  

Глава 8.

   Остаток ночи я почти не спала - то и дело вставала с кровати, смотрела в щелочку ставней и, удостоверившись, что рассвет еще не наступил, падала обратно, забываясь недолгим, беспокойным сном. Снилась паутина "поворота", роняющая кровавые капли на грудь Ладислава, сиреневые огоньки в пустых глазницах, и снова - паутина, затягивающаяся вокруг меня всё туже. Я просыпалась, долго смотрела перед собой, и опять ложилась, с головой заворачиваясь в теплое лоскутное одеяло, пахнущее душистым сеном и пытаясь расслабиться лишь для того, чтобы погрузиться в очередной бредовый сон. К утру я, измученная бессонницей, с резервом, за остаток ночи заполнившимся едва на треть, и гудящей головой, решила, что заснуть нормально все равно не удастся, и принялась одеваться, надеясь, что за день я хотя бы успокоюсь настолько, чтобы к вечеру упасть спать безо всяких сновидений.
   После ночного происшествия обувь, из которой после "купания" в луже пришлось выливать воду, так и не просохла, а одежда на ощупь оказалась сырой и холодной. Плащ я трогать не стала - и так знала, во что он превратился. Пришлось на ощупь выискивать в сумке запасные штаны, уже порядком полинявшие, но от этого не менее теплые и удобные, почти новую рубашку и мужской кафтан, подпоясываемый широким поясом, который можно было обернуть вокруг моей талии как минимум трижды.
  -- Ева, ты что опять возишься? - сонный голос дриады в тишине комнаты показался особенно громким. - Всю ночь спать не давала, и утром тоже?
  -- Провожатые прибыли, - вздохнула я, завязывая пояс штанов, и обуваясь в почти новые запасные сапоги, лежавшие в "бездонной авоське" аж с прошлого года. - Разумные волки уже ждут у стен Ижена, так что осмотр местных достопримечательностей откладывается на неопределенный срок.
  -- Серьезно? - Над кроватью Ланнан затрепетал зеленоватый огонек и дриада, лениво потягиваясь, села, потирая глаза, и являя собой живую иллюстрацию к жизнеописанию прекрасных древесных дев. Хотелось бы мне так выглядеть с утра - свежей и несколько томной, а не заспанной и встрепанной девкой, которую встретишь в полутемном коридоре - испугаешься и начнешь вспоминать такую-то мать. Впрочем, холодная вода из кувшина для умывания меня несколько взбодрила, но головная боль, к сожалению, никуда не делась. И не денется, пока не проснусь окончательно, а до этого счастливого момента еще дожить надо.
  -- Серьезней некуда, - вздохнула я, растирая лицо жестким льняным полотенцем. - Одевайся пока, а я пойду будить наших спутников.
   Ланнан в ответ только пробурчала что-то невнятное и принялась разбирать ворох одежды, валяющейся на стуле рядом с кроватью. Я же только перебросила сумку через плечо и вышла в коридор, намереваясь "обрадовать" Данте и Ветра незапланированной побудкой на рассвете и последующим путешествием под холодным моросящим дождем.
  -- Нам уже пора? - Дверь перед моим носом приоткрылась, и на пороге нарисовался уже полностью одетый аватар с мечом в наспинных ножнах. Я не поняла, у моего телохранителя что, выросли слишком большие эльфийские уши или же он попросту следил за мной ночью?
  -- Ага, - согласилась я. - Только когда в следующий раз соберешься за мной шпионить, предупреждай заранее. А еще лучше - жди с теплым одеялом в одной руке и кружкой травяного отвара - в другой.
  -- Слушаю и повинуюсь, - Данте несколько карикатурно поклонился, едва не задев дверной косяк ножнами, и усмехнулся. - Как прикажет моя... повелительница. Горячую ванну и согревание в постели под одним одеялом в этот список включать?
  -- Ты издеваешься?
  -- А тебе какой вариант больше нравится? - поинтересовался Данте, складывая руки на груди. Хм, а я уж размечталась о лохани с горячей водой. Жаль, было бы неплохо. Хотя, если вспомнить его.. так сказать, предложение в Маровой Лещине - то боюсь, что он всерьез. - Прошу прощения, но то, как ты выбиралась из комнаты, не услышал бы только глухой или же вусмерть уставший человек. Я не был ни тем, ни другим, и поэтому не мог не заинтересоваться, куда тебя понесло ночью, да еще и в ливень.
  -- Может, у меня свидание было, - пробурчала я, украдкой одергивая на себе теплый кафтан и пытаясь заглянуть за широкую спину аватара. Бесполезно, разве что в прыжке. Но Ветра-то тоже будить надо.
  -- Тогда я настоятельно предложил бы твоему воздыхателю выбирать место и время для свидания более тщательно, - серьезно посоветовал мне аватар с таким видом, будто бы действительно поверил в эту байку с романтическим свиданием. Если он действительно наблюдал за мной, то вряд ли мог перепутать ритуал "поворота" с приворотным заклинанием. Можно сказать "ха". Целых три раза.
   Я не стала спорить или оправдываться - просто проскользнула в комнату в узенький проем между дверным косяком и плечом аватара, и уселась на краешек кровати тихо посапывающего мальчишки. Ветер завернулся в одеяло с головой, словно яркие лоскутки могли защитить его от окружающего мира, и никак не реагировал на попытки его разбудить. Наконец мне удалось нащупать кончик одеяла и кое-как распутать тугой ком для того, чтобы увидеть заспанное, чуточку злое лицо Ветра.
  -- Ну, чего от меня на этот раз понадобилось? - недобро буркнул он, пытаясь снова завернуться в одеяло с головой.
  -- Ветер, вставать пора, - я ухватилась за обтрепанный цветастый край. - Нас волки ждут за стенами Ижена.
  -- Ну и пусть себе ждут дальше. От меня-то что надо? Я никуда не поеду, мне здесь нравится.
   О как. Я беспомощно взглянула на стоявшего у двери Данте, но тот только плечами пожал. Да уж, не хватало мне только с утра пораньше заниматься воспитанием подростка.
  -- Ветер, нам к Лексею Вестникову надо, вставай, поехали.
  -- Это тебе к нему надо, потому что сама справиться не можешь, - Ветер сел на кровати, ожесточенно растирая лицо ладонями. - Тебе есть, к кому за советом бежать, а я тебе не нужен, обуза только. Да и ты мне не нужна со своим наставником. Я и здесь себе применение найду, тут целый город мастеров.
  -- Ветер... - я попыталась коснуться плеча мальчишки, но тот отдернулся, будто бы я к нему пылающую головню протягивала, а не руку.
  -- Не трожь меня! Я на этом свете никому не нужен, только мой наставник обо мне заботился.. и хотя бы не притворялся добреньким и хорошим. Ты же только о себе печешься, а больше ни о ком думать не хочешь, зато за тобой все хвостиками бегают, даже он, - подросток беззастенчиво ткнул пальцем в сторону неподвижно застывшего в полумраке комнаты аватара. - Тебе хорошо рассуждать, с тобой и айранит нянчится, и дракон опекает, и разумный волк ждет за стенами, как будто он собачка какая-то. Родители небось тоже души не чаяли, пока в ведуньи не подалась, так?
   Несколько секунд Ветер зло смотрел на меня, а потом с головой накрылся одеялом и затих. Да уж, умеет же ребенок так вот запросто выпалить в лицо всё, что о сам о себе думаешь, да только мысли некрасивые отогнать надолго не получается. Хотя кое в чем он ошибается.
  -- Ветер, знаешь, я родилась поздней осенью. Наставник рассказывал, что в тот год лето было дождливым, урожая было мало. А зима пришла рано, нагрянула аккурат на Изломе осени, в начале грудена. И сразу снег выпал, холода пришли. Год выдался голодный... страшный, как наставник рассказывал. Селяне новорожденных младенцев почти сразу после разрешения матерей от бремени уносили в лес, да подальше - и оставляли на забаву лесным духам и зверью. Я не знаю, кем была моя мать, сколько у меня старших братьев и сестер, но знаю, что в тот год я оказалась слишком большой обузой. Если бы Лексей Вестников не подобрал меня в сугробе под елью, куда меня отнес кто-то из крестьян, то мой "дом" был бы на том свете.. или среди лесавок. Может, мать меня и любила, но голод эту любовь пересилил. Я ее за это винить не могу, у крестьян обычно по пять-шесть детей в семье.. И далеко не всегда удается их прокормить. А уж в голодный год - и подавно. Тебе повезло хотя бы в том, что твои родители не выбросили тебя за дверь, как ненужную обузу, а растили.. пока была возможность.
   Скомканное одеяло зашевелилось, и Ветер, кое-как выпутавшись из него, подсел ко мне поближе. Я протянула ему немного потрепанную, но все равно теплую шапку-ермолку.
  -- Слушай, я на тебя давить не собираюсь. Просто хочу, чтобы ты, прежде чем принимать окончательное решение, поговорил с Лексем Вестниковым. Если ты решишь вернуться в Ижен, чтобы найти в нем себе дело по душе - не думаю, что тебя кто-то станет удерживать. Просто не торопись с принятием такого решения, ладно? Подумай пока, времени у тебя предостаточно. А в Ижен я тебя еще раз обязательно привезу, хоть зимой, если у Лексея Вестникова не приглянется, или же весной, когда потеплеет - если решишь остаться. - Я улыбнулась, украдкой прикрывая рот ладонью, пытаясь замаскировать зевок. - А то я тоже не выспалась, а решать что-то важное в таком состоянии - это в первую очередь себе во вред.
   Ветер улыбнулся в ответ и кивнул, забирая из моих рук еромолку, принимаясь молча собираться в дорогу. Вот и славно. Не думаю, что спросонья я смогла бы еще с полчаса убеждать парнишку в том, что не стоит пороть горячку раньше времени, да и не факт еще, что он стал бы меня слушать. А так... Поживем - увидим.
  
   Сырой, промозглый осенний туман плотным облаком накрывал луга с пожухлой травой, раскинувшиеся у Иженских стен вдоль торгового тракта, пробирался под кафтан, холодными капельками оседал на волосах и одежде. Честно говоря, перебираясь через огромные лужи на дороге перед воротами, я жалела, что надела вместо теплой зимней куртки плотный шерстяной кафтан, но очень уж не хотелось портить хорошую вещь под дождем, поскольку плащ я с утра, разумеется, не зачаровала заново. Посему сейчас я довольствовалась мужской одеждой и смешной, чуточку кособокой стрелецкой шапкой, пошитой из хорошо выделанной кожи. От дождя и ветра шапка спасала замечательно, но слишком уж часто капли скатывались по ней мне за шиворот. Ну да ничего - поднять ворот кафтана повыше - и сойдет.
   Я остановилась, отойдя от ворот с два десятка саженей, и прислушалась к вязкому мареву тумана, расстелившемуся над лугом. Туман приглушает все звуки, искажает очертания предметов, настораживает и одновременно рассеивает внимание. Где искать провожатых, если нельзя разглядеть дорогу уже в сажени перед собой? Остается только надеяться, что Подлунный сам меня найдет. Его-то уж точно не собьет с пути призрачное покрывало Марены - так называют туман народы восточной окраины Росского княжества. Беззвучный мысленный зов полетел от меня в сторону невидимого в молочно-белой пелене леса - не думаю, что волки залегли в ожидании нас слишком далеко от дороги, значит, Подлунный ощутит мое присутствие и явится со своими братьями.
   Левая рука болезненно заныла, и я невольно поморщилась, касаясь больного места. Магия Ланнан и травяные снадобья из моей сумки хорошо помогали - перед въездом в Ижен я смогла снять "люльку" с погрызенной подменышем руки, но вчерашняя "прогулка" под холодным ливнем и сегодняшний промозглый туман разбередили рану так, что сейчас боль коротко, зло стреляла от предплечья до кончиков пальцев, и унять ее не могло даже тайком прошепченное обезболивающее заклинание. Данте, неслышно подошедший вплотную, привычно замер за моим правым плечом, не говоря ни слова, но я знала, что если продолжу хвататься за руку, излишних вопросов, а то и "люльки", которая будет только мешаться в дороге, не избежать.
   Боль снова вгрызлась чуть пониже локтя, но на этот раз так просто не отпустила, скрючивая пальцы судорогой, делая их застывшими и непослушными, словно оголенные веточки ивы на сеченьском ветру. Очень не к месту всплыли воспоминания о руках Ладислава, которые на моих глазах обрастали коричневой дубовой корой - магу наверняка достались ощущения гораздо хуже, чем мне сейчас, но это не мешало ему язвить, сидя вместе со мной в одной луже.
  -- Ева? - Голос Данте пробился-таки через вязкую пелену боли, залепившую мне уши, словно воском, и я, выпрямившись, сквозь зубы пробормотала обезболивающее заклинание на порядок сильнее предыдущего.
   Боль неохотно отступила, словно водяной змей спустился на дно омута, пальцы несколько расслабились, но чувствительность к ним все равно не вернулась. Словно моя рука - и одновременно чья-то чужая. Онемелая, уже не чувствующая окружающего холода, но хоть повинуется, и ладно. Ланнан, когда перебинтовывала мне руку накануне, нерадостно сообщила, что болеть уже почти закрывшаяся рана будет еще с месяц, а напоминать о себе может не один год, особенно в холодную и сырую погоду. И ускоренная регенерация тут не при чем - зубы подменыша задели нервы у локтевой впадины, а восстанавливаются они медленно и неохотно, зато напоминают о себе гораздо чаще, чем хотелось бы.
  -- Данте, я в порядке, - я вымученно улыбнулась и в доказательство подняла пораненную руку, медленно сжимая пальцы в кулак перед собой, и так же медленно расправляя ладонь. - Сам знаешь, как иногда ноют в такую мерзкую погоду только что залеченные раны.
   О том, что ниже локтя левую руку я почти не чувствовала, пришлось умолчать.
   Аватар нахмурился, но вынырнувший на дорогу из клочьев тумана здоровущий волк с черной полосой вдоль хребта удержал Данте от лишних расспросов. Подлунный обвел попятившихся назад Ветра и Ланнан насмешливым взглядом, обнажил впечатляющие клыки в оскале, означающем у разумных волков улыбку, и склонил голову.
   "Что, испугал я твоих друзей, сестра? Ты бы хоть предупредила, кто их до логова волхва повезет лесными тропами", - Подлунный шагнул ко мне, потерся сырой от густого осеннего тумана мордой о мою ладонь, негромко взрыкнул.
   "От тебя пахнет кровью и болью. Кто обидел тебя, сестра?"
   "Ты же знаешь, вечно я себе приключений на загривок ищу", - я присела на корточки, крепко обнимая своего названого брата за шею, пряча лицо в густой темно-серой шерсти, резко пахнущей лесным зверем и прелой листвой. С души словно скатился тяжелый камень - только сейчас я по-настоящему осознала, насколько я соскучилась по дому, по тому, что привыкла считать родным, по разумным волкам, стая которых когда-то была неотъемлемой частью моей жизни. - "Не ищи обидчика, я с ним уже разобралась. Нежить... она ведунов не шибко-то и любит".
  -- Ева, это что, наш... транспорт? - Чуть подрагивающим голосом робко осведомилась дриада у меня за спиной. Я отстранилась от Подлунного, который лизнул меня в щеку и, шагнув назад, коротко взвыл, подзывая сородичей.
  -- А ты против? - вот уж странно. Ланнан - дитя Древа, по идее, дриады не боятся зверей и птиц, какими бы пугающими они не выглядели. Рассказы о юных девах, которые гуляют по лесу, положив тонкую, хрупкую руку на загривок лесного царя - матерого бурого медведя - отнюдь не выдумки. Дриады с легкостью находят общий язык со всеми лесными жителями, но сейчас я имела сомнительное удовольствие наблюдать за тем, как Ланнан пугливо отодвигается от матерого Подлунного, холка которого приходилась мне несколько выше пояса.
   Ответить дриада не успела, потому что на размытой осенними дождями дороге возникли еще три волка. То есть два волка и светло-серая, почти белая волчица. Подлунный коротко рыкнул, и его разумные собратья медленно подошли к моим спутникам, тщательно обнюхивая каждого, словно подбирая себе седока. Наконец волк покрупнее с надорванным правым ухом лизнул руку Данте и, вильнув хвостом, повернулся боком к аватару, словно приглашая садиться. Я, прислушавшись к Подлунному, улыбнулась и объявила:
  -- Мой побратим сказал, что эти волки еще достаточно юны, и не овладели еще даром связной мысленной речи, но будьте уверены, что они все понимают. При необходимости они могут передать образ или отдельные слова, но особой разговорчивости по пути от них не ожидайте. Волка, который согласился везти Данте, зовут Ранним, волчицу, которая крутится вокруг Ветра - Снежной, а того, что сидит чуть в стороне от Ланнан - Озерный.
   Подлунный негромко заворчал и, ухватив зубами за подол моего кафтана, несильно потянул к себе. Я кивнула и взгромоздилась на широкую волчью спину, крепко ухватившись за отсыревшую шерсть на загривке.
  -- Дамы и господа, поторапливайтесь, а то у ворот возня какая-то началась. Предлагаю убираться отсюда побыстрее, пока не прибежали всякие любопытные смотреть, что за странные "кони" у нас такие.
   Данте забрался на волка так же спокойно и уверенно, будто бы садился в седло Белогривого, Ветер оказался на спине Снежной почти сразу, с мальчишеским восторгом приобнимая волчицу за шею, тогда как Ланнан и Озерный смотрели друг на друга с недоверием и каким-то подозрением. И смотрели бы дальше, если бы Подлунный не рявкнул, разворачиваясь к лесу и припуская во всю прыть по едва заметной в тумане вытоптанной среди пожелтевшей луговой травы тропке. Я успела увидеть, как Озерный рывком забрасывает себе на спину дриаду, когда их скрыли клубы седого тумана, а Подлунный ускорил бег, врываясь лес по толстому ковру опавшей листвы. За спиной один за другим послышались три коротких разноголосых воя.
   "Не волнуйся, ведунья. Мои братья и сестра следуют за нами с твоими друзьями. Надеюсь, они догадаются пригнуться как можно ниже, когда мы понесем вас сквозь лес к реке".
   "Если не догадаются сразу - то очень скоро это поймут", - я почти распласталась на широкой звериной спине, крепко сжимая пушистые бока коленями и кое-как умудрившись надвинуть шапку на лоб, чтобы не слетела по дороге. Возвращаться из-за такой мелочи разумные волки точно не будут, особенно, когда их подгоняет с каждой минутой приближающийся Излом Осени.
   В лесу густой туман превратился в легкую дымку, клубящуюся у корней деревьев, кое-где уже полностью облетевших и теперь тянущихся к небу голыми ветвями. Тишину нарушали лишь поскрипывающие на ветру макушки вековых елей да редкие потрескивания ломаемых сучьев под волчьими лапами. Редкая изморось, кое-как накрапывающая с самого утра, превратилась в мелкий противный дождь. Холодные капли стекали по лицу и одежде, частым бисером покрывали волчью шерсть.
   Владычица Осень давно вступила в свои права в Росском княжестве, и не за горами тот день, когда яркий венец из золотых листьев клена и березы, меж которых проглядывают тяжелые кисти спелой рябины, сменит величественная корона Зимы, выкованная из серебристого речного льда и щедро разукрашенная снежными бриллиантами. Ох, закружит поземкой белое одеяние Зимы, ляжет на землю ее теплое, пушистое одеяло, сберегая от лютых морозов и корни деревьев, и зверей в норах.
   Я подняла глаза, силясь разглядеть сквозь зыбкую пелену дождя тоненькие веточки рябины, невесть как оказавшейся в лесу меж стройных белоствольных берез и мрачных елей. Так и есть - гнулись к земле под тяжестью гроздей тонкие, гибкие ветки. Значит и зима придет суровая, с лютыми морозами, частыми метелями и глубоким снегом. Нелегко придется Подлунному со своей стаей, тяжко волкам в студеные зимы, а уж разумным - и того пуще. Голод, конечно, не тетка, но и людей обворовывать стая Серебряного не любит, а иногда хочешь - не хочешь, а приходится.
   "Река уже совсем рядом, сестра", - Подлунный сбавил бег, переходя на быстрый шаг, так что я наконец-то смогла выпрямиться, оглядываясь на своих спутников и силясь разглядеть их за частыми деревьями. - "Далее проходит людская тропа, где лес уже не укроет нас от чужих глаз".
  -- Мороки я наводить еще не разучилась. Как подъедем к тракту - так и наведу. - Я сдвинула назад съехавшую на самые глаза шапку, кое-как пригладила вылезшие из-под нее волосы, которые по сырости уже успели завиться забавными кудряшками в разные стороны, и вновь обернулась.
   Данте верхом на Раннем первым показался на узкой, едва заметной тропке, за ним выбежала волчица с Ветром на спине. Мальчишка кое-как удерживался на Снежной, крепко обнимая ее за шею и пригибаясь настолько низко, что казалось, будто бы едет он лежа. Впрочем, такую "посадку" хорошо объясняла свежая ссадина на щеке парнишки - наверное, не сразу сообразил пригнуться пониже, когда волки ныряли в непроходимую для конного человека чащу. А вот дриады не было видно. Впрочем, не успела я забеспокоиться, как на тропу вынырнул Озерный, как мне показалось, едва удержавшийся от того, чтобы не стряхнуть бледную Ланнан на мягкий ковер из палой листвы, пропитанный дождем. Не поладили что ли?
   Подлунный коротко рыкнул, Озерный в ответ негромко заворчал, как угрюмый, но верный пес, которого хозяин оставил охранять что-то важное для себя, но совершенно бесполезное для самого пса. Тоскливая, не приносящая радости обязанность.
   "Странная у тебя подруга, сестра. Она чего-то боится, но старается не показывать виду. Но волчье чутье этим не обманешь", - Подлунный неторопливо пошел по тропе к просвету между деревьями, туда, где проходил малый орельский тракт - наезженная, узкая дорога, петлявшая среди леса и соединяющая Ижен с Орельской протокой - срединным рукавом Вельги-реки, тем самым, что заканчивался где-то в чащобах Серебряного Леса, не то распадаясь на множество ниточек-ручейков, не то образуя небольшое озеро.
   Я не ответила, сосредотачиваясь на волшбе и накладывая на разумных волков морок, который получился довольно неплохим - теперь со стороны казалось, будто бы едем мы на низеньких мохнатых коньках с густой, но короткой, словно щетка, гривой, и недлинным жестким хвостом. Таких лошадей выводят в северных районах Росского княжества, где лето короткое и прохладное, а зимы долгие и суровые. Им не страшны метели, а широкие копыта позволяют не погружаться по самое брюхо в слипшийся, колкий снег, идти по заметенным тропам, как по мощеной дороге и передвигаться по хорошо смерзшемуся насту, не проваливаясь. Думаю, что такие лошади вызовут гораздо меньше неуемного любопытства, чем породистые скакуны, да и высота в холке у северных коньков и разумных волков не сильно разнилась. Надеюсь только, что никто не будет приглядываться слишком внимательно, не то заметит, как на раскисшей после дождей дороге остается не отпечаток подковы, а волчий след, накрыть который сможет разве что рука взрослого мужчины.
  
   Переправа, возникшая там, где малый орельский тракт обрывался на берегу довольно широкой протоки, казалась донельзя угрюмой и неприветливой. Куда ей до шумного, красочного Вельгского порта и даже более скромной Беловежской пристани - здесь был только один паром, с полдесятка груженых парусных лодок, два добротных амбара и небольшая корчма, служившая, судя по всему, еще и домом для паромщиков. Подлунный направился сразу к полупустому парому, на котором собрались несколько охотников, которые, судя по объемным торбам за плечами, промышляли на этой стороне протоки. У кого-то из них в берестяных тулах почти не осталось стрел с ярким разноцветным оперением, у других, напротив, тул был почти полон. Охотничья удача - дева капризная, сегодня она улыбается тебе в лицо, а назавтра оборачивает свой прекрасный лик к кому-то еще, а у вчерашнего любимца и дело не спорится, и словно руки опускаются.
   Данте спешился и, держа руку на холке своего "коня", подошел поближе к рослому бородатому мужику, заправлявшему переправой. О чем они разговаривали, я не стала прислушиваться, поскольку, как выяснилось, Ветер, простудившийся, скорей всего, во время последней ночевки под открытым небом, сейчас со страдальческим выражением лица хлюпал носом, украдкой высмаркиваясь в почти чистый носовой платок. Совсем я парнишку загоняла - ему бы сейчас в тепле отсиживаться, а не таскаться за мной следом сквозь ледяной осенний туман по лесам и полям.
  -- Ты как, живой? - поинтересовалась я, кладя ладонь на плечо мальчишки. Тот только шмыгнул носом и отвернулся. Ну вот, потом скажет, что я опять во всем виновата.
   Пришлось лезть в сумку и там на ощупь отыскивать небольшой коричневый мешочек из крашеного льна с непонятной закорючкой, сделанной рукой наставника. Что за слово было написано на мешочке, я не могла разобрать до сих пор, но пометка означала "лекарство от простуды", которым Лексей Вестников потчевал меня всякий раз, когда я имела глупость заболеть. Гадость редкостная, но действенная. Я кое-как развязала мешочек, и, не говоря ни слова, сунула его под нос Ветру.
   Ой, что началось...
   Мальчишка машинально вдохнул порошок, от которого у него моментально засвербело в носу, а из глаз потекли слезы и, вероятно, решив, что я надумала его отравить, метнул в меня маленькую шаровую молнию, которая с треском прокатилась по моей шапке и пропала с негромким хлопком. Теперь в воздухе пахло не только сыростью и прелыми листьями, но и слегка подпаленными волосами.
  -- Ветер, ты, часом, не свихнулся? - поинтересовалась я у непрерывно чихающего парнишки, ощупывая свою голову и приходя к выводу, что раз шапка на мне целая, то и волосы должны были остаться в неприкосновенности. То, что они сейчас торчат из-под стрелецкой шапки, как прутики из растрепанного вороньего гнезда - не беда.
  -- А ты?! - Ветер наконец-то прочихался, шумно высморкался и смотрел на меня совсем уж неласково. - Я думал, у меня все мозги через нос вылезут от твоего зелья!!
  -- Зато ты теперь хотя бы можешь нормально дышать, а не утирать сопли каждую минуту, - улыбнулась я, пытаясь запихнуть вставшие дыбом волосы под шапку. Получалось не очень хорошо - отдельные прядки постоянно вылезали, делая меня похожей на огородное пугало, Ветер же сначала недоверчиво шмыгнул носом, а потом вздохнул полной грудью. Виновато улыбнулся.
  -- Не могла сразу предупредить?
  -- По-моему, объяснения заняли бы гораздо больше времени. Ничего, переберемся через протоку, а там и до Бобруйских Хаток недалеко. Там я тебе заварю хорошее питье, и к утру будешь совсем здоров.
  -- Опять будет такая же гадость? - поинтересовался Ветер, пряча платок в карман куртки и поглядывая в сторону Данте, увлеченно что-то обсуждающего что-то с паромщиком, пока Ланнан пыталась завести на паром Раннего и Озерного. Волки не упирались, но шли неохотно, постоянно оглядываясь на Подлунного и стараясь держаться на расстоянии от дриады. - Интересно, чего они ее сторонятся?
  -- Не знаю, может, чуют чего-то, - пожала плечами я, радуясь, что можно уйти от темы относительно лекарства. Оно и в самом деле на вкус было горьким и немного приторным. - Кто знает, какими амулетами она обвешана. Это мы можем не почувствовать, а разумные волки неплохо чуют магию.
  -- Они магию чувствуют? - недоверчиво переспросил Ветер, покосившись на Снежную. Волчица только ухом дернула, но в светло-зеленых глазах мерцала несколько самодовольная искорка.
  -- Вроде того, - я улыбнулась и погладила Подлунного по загривку. - Насколько я знаю, у них это похоже на человеческое предчувствие. Как будто чувствуешь чей-то тяжелый взгляд на затылке.
   "Горазда ты объяснять, сестра", - усмехнулся волк, устремляясь к парому следом за братьями. - "Глядишь, и впрямь научится чему. Пока он еще как волчонок, только-только прозревший, и сейчас выясняет, так ли велик мир за пределами родной норы".
   "Ну, ежели что - приглядишь за ним? Если Лексей Вестников возьмет его в ученики?", - поинтересовалась я, осторожно ступая по мокрой, угрожающе потрескивающей доске, соединяющей паром с берегом. Дождалась, пока Ветер со Снежной переберется на чуть покачивающийся под ногами деревянный настил поверх бревенчатого плота, и только тогда вздохнула поспокойнее.
   "Отчего ж не приглядеть?" - разумный волк потерся мордой о мою руку, лизнул ладонь влажным, шершавым языком. - "Если сама не останешься его учить".
  -- Это вряд ли, - тихонько пробормотала я, наблюдая за тем, как паромщики втаскивают на плот доску-трап, как отталкиваются от берега длинными, крепкими шестами, как медленно разрастается полоса темной воды, покрытой мелкой рябью, между краем парома и землей.
   Туман, до того расстеленный над стылой водой, как девичья кисея, поредел и почти пропал. Свинцово-серые тучи над головой наконец-то разродились мелким, плотным, как крупа, снегом, который посыпался на наши головы, как из прохудившегося мешка. Сердце болезненно кольнуло тупой иглой, когда перед глазами всплыл обрывок видения... капли крови на свежевыпавшем снегу - как горсть спелой рябины...
   Левая рука вновь напомнила о себе резкой, колющей болью. К пальцам вернулась чувствительность, но только для того, чтобы напомнить - погода действительно мерзкая, а значит, рана будет болеть еще долго. Жаль, что сейчас попросту нет возможности сделать себе горячий компресс травяного отвара, утишающего боль в уже заживающих ранах, это было бы очень кстати. А так - пришлось обойтись еще одним обезболивающим заклинанием, лишившим руку какой-либо чувствительности.
  -- Ев, тебе плохо?
   Я подняла взгляд и увидела перед собой обеспокоенное лицо мальчишки. Он осторожно, самыми кончиками пальцев, коснулся левого рукава моего кафтана как раз поверх раны и вопросительно приподнял брови. Я улыбнулась и качнула головой.
  -- Не волнуйся, Ветерок. Со мной все в порядке.
  
   Жгучая боль в виске, невольно наталкивающая на мысли о раскаленном пруте, разбудит кого угодно, и Ладислав не стал исключением. Он медленно сел, прижимая холодную рукоять кинжала к пульсирующему болью виску, и обвел спальню тяжелым взглядом человека, страдающего жестоким недосыпом. За окном, если судить по звукам, давно наступило утро, по крайней мере, булочники уже вовсю зазывали покупателей к своим лоткам.
   Рано, слишком рано. Особенно для того, кто привык ложиться спать на рассвете, бодрствуя ночью, когда нормальные люди уже смотрят свои сладкие или же беспокойные сны.
   Тонкий шрам на правом виске ныл и горел, как недавний ожог, и Ладислав, одним движением убрав кинжал в ножны на поясе, вскочил с кровати, поморщившись от очередного приступа головной боли. Девчонка-ведунья собиралась уезжать на рассвете, а он, умаявшись вчера до безумия, разумеется, проспал это знаменательное событие. И вот сейчас расплачивается за это - долг крови не делает скидок на усталость и не дарит поблажек должнику. Одна надежда - что шрам так болит не из-за того, что его "благодетельница" успела найти приключения на свою чрезмерно шуструю и вертлявую задницу, а просто из-за перемены погоды, недосыпа и серьезной выкладки сил накануне.
   Некромант улыбнулся уголком рта. Когда это его так называемые "надежды" сбывались? Хочется верить, что ведунья останется в живых, и будет пребывать на этом свете хотя бы до того момента, как он сможет вернуть ей долг крови. После этого - пусть хоть к черту на рога лезет, не его дело. Но пока он ходит у девчонки в должниках, в его же интересах, чтобы с головы "благодетельницы" даже волос не упал без лишней на то необходимости. А для этого придется таскаться за ней, как привязанному. Да уж, ни одному привороту не сравниться по своей подлости с долгом крови, поскольку в его случае - хочешь жить, следуй за своим благодетелем, следи, чтобы не умер, не пострадал. И жди, пока не подвернется случай спасти от беды ритуалом "поворота".
   Жесткий шрам болезненно заныл, заколол сотнями острых иголочек, да так сильно, что Ладислав намертво стиснул зубы, ожидая, пока пройдет "приступ". Темные боги, если слышите - сделайте так, чтобы эта дура не умерла прямо сейчас, потому что очень не хочется отправляться следом за ней на тот свет только для того, чтобы выяснить, что меня не пускают даже в преисподнюю, чего уж говорить о небесном саде.
   Словно в ответ, боль в виске поутихла. Шрам все еще ощутимо покалывало, но по сравнению с тем, что было, это казалось мелочью. Некромант выпрямился и принялся наскоро собираться в дорогу. Дух-прислужник, разумеется, уложит походную суму, но кое-что он должен подобрать сам. К примеру, надеть под куртку широкий кожаный пояс с множеством петелек, кармашков и крючков на котором он обычно носил зелья, порошки в непромокаемых мешочках из провощенной кожи и кое-какие инструменты, зачастую необходимые для ремесла некроманта. В отдельный футляр поместить два пера, чернильницу с плотно закупориваемой пробкой и несколько небольших свитков чистого пергамента. Интересные мысли и не менее занимательные результаты случайных опытов лучше записывать, чтобы потом попытаться воспроизвести или хотя бы не забыть.
   Рассовав кое-какие мелочи по карманам куртки, Ладислав подошел к небольшому ящичку, подвешенному над рабочим столом, и оттуда выудил нечто вроде короткого, всего в локоть с четвертью, меча с очень широким, чуть изогнутым лезвием, которое вполне могло служить заменой небольшой лопате, а с учетом зазубрин на внешней стороне - то и пилой. Необычный клинок, сделанный на заказ у уважаемого мастера-гнома - не очень тяжелый, но при этом невероятно прочный. Ладислав усмехнулся, вспоминая лицо мастера-кузнеца, когда он выложил к нему на стол чертеж желаемого клинка. Наверняка решил, что таким мечом клиент собирается отрубать головы, отпиливать руки и ноги у несчастных, а потом закапывать останки, не утруждая себя поисками топора, пилы и лопаты.
   И ведь почти не ошибся бы...
   Дух-работник весьма не вовремя просочился сквозь стену, неосторожно задев низенькую полочку, на которую некромант выставил ряд бутылочек, раздумывая, пригодятся ли подобные... составы в дороге, или же врагов лучше травить в ставшем почти родным Ижене. Стеклянные пузырьки без этикеток жалобно звякнули и едва не посыпались на пол, но все же устояли. Дух боязливо сжался, но все же объяснил с помощью жестов, что господина ожидают внизу. Посетитель. Очень важный. Опасный...
  -- Ну кого еще принесло в это проклятое утро? - выдохнул Ладислав, торопливо рассовывая плотно закупоренные плоские бутылочки по кармашкам в поясе и, на ходу запахивая куртку, почти сбежал по едва скрипнувшим ступеням на первый этаж. Там, в полумраке прихожей, его дожидался тот, кого он меньше всех хотел бы сегодня видеть. В идеале - не видеть никогда, но похоже, что на сегодня судьба еще не исчерпала свои неприятные сюрпризы.
   Глава Каменного Круга, волхв Милорад смотрел на него неприятно выцветшими светло-серыми глазами, холодными, спокойными. Тускло поблескивал алый камень серебряного перстня на правой руке, серые свободные одежды делали волхва похожим на призрака, того и гляди - забренчит полупрозрачными цепями, заговорит, проклиная на веки вечные... Милорад действительно заговорил, и, судя по тому, как начинался разговор - неприятности ему все-таки светили, причем довольно ярко.
  -- Ты не серчай, Ладиславушка, что в такую рань к тебе постучался, но сам понимаешь, иногда служба не терпит отлагательств, - волхв чуть улыбнулся, окидывая молодого некроманта взглядом, и ненавязчиво коснулся кончиками пальцев мерцающего камня в перстне. - Хотя смотрю, ты куда-то из города собрался. Это правильное, ох, какое правильное решение.
  -- О. - Ладислав вежливо поклонился. - И на сколько времени это решение будет самым лучшим, если не думать о хорошо прожаренном мясе и прочей гастрономии?
  -- Да вот лучше б успеть до того, как стражники на северных воротах караул сменят, - волхв улыбнулся чуточку шире и виновато развел руками. Мол, что я могу сделать, приказ есть приказ. Ничего, в следующей жизни, внучки-отступнички, будете вести себя лучше и благоразумней. - А до того времени чуть меньше часа осталось, если, конечно, начальник стражи не решит, что время обеда пришло, и не сменит караул раньше назначенного.
   Ладислав склонил голову, принимая информацию к сведению. Рот наполнился тягучей кислой слюной.
  -- Давненько я хотел в поле выйти... Поразмяться, подышать свежим воздухом... Легким полезно, опять же. Вот только думаю, недельки две на оздоровление хватит? Или лучше подальше путешествовать?..
  -- Да зачем так близко, Ладиславушка? Ты, почитай, всю округу знаешь, как свои пять пальцев. Лучше в Столен Град наведайся, знаю, родня там у тебя есть. Ты их навести, поживи с месяцок, чай дома будешь, не у чужих людей. А ежели закрутит зима суровая - то к чему тащиться сюда через снега и ледяные переправы? Поживи в столице, пока не потеплеет, там всяко зима мягче, чем у нас. А весной возвращайся - тебе тут все рады будут, слова плохого поперек не скажут, уж я об этом позабочусь.
  -- Да... Давненько я родных не видал. Жалко дом мой до весны выстудится, небось... - покачал головой некромант, поднимая с низкого табурета туго набитую дорожную сумку и набрасывая на плечи плотный, подбитый мехом плащ. Дух-работник все сделал, как следовало - можно было не сомневаться, что оседланная лошадь с притороченными к седлу сумками с провиантом уже дожидается его в конюшне. Жаль, что выдвигаться придется без завтрака, но ничего, уж это как-нибудь позже уладить удастся.
  -- Не волнуйся, Ладиславушка, - улыбнулся Милорад, широко распахивая дверь и выходя на слегка припорошенный первым снегом порог. - Послежу я за твоим домом. Ничего не пропадет, не выстудится, в запустенье не придет. Будь спокоен. Вернешься - будет все так, словно и не уезжал вовсе.
   Волхв на прощание легонько хлопнул Ладислава по плечу и ушел, не оборачиваясь, по людной улице. Некромант криво усмехнулся - вот уж выставили, так выставили. С одной стороны, он все равно уезжать собирался, но с другой... Кто знает, сколько ему придется хвостиком таскаться за той весьма невезучей ведуньей? Хорошо, если всего-то недели две, а если месяц? Полгода? Вот уж незадача, хоть ее весной тогда в Ижен сманивай, чтобы под присмотром постоянно была. Так ведь не согласиться, коза упрямая. У нее, небось, в голове пока что только дороги да работа "для души". Таких силком в город не заманишь, разве что за "высокими чувствами" и прочими "радостями".
   Ладислав подошел к небольшому стойлу, где нетерпеливо бил копытом смолянисто-черный жеребец с коротко остриженной гривой, в самом деле уже оседланный и готовый к дороге, неважно, насколько долгой она будет.
   Шрам на виске заныл с новой силой. Некромант чертыхнулся и поспешно вывел коня из стойла. Время не терпит, а расстояние между ним и "благодетельницей", судя по всему, увеличивается с каждой минутой. Придется поторопиться, чтобы проблемы, и так разрастающиеся, как снежный ком, пущенный с горы, не похоронили его под собой. К счастью, метка на виске не даст ему заблудиться, поведет, как магический компас.
   По крайней мере, Ладиславу очень хотелось на это надеяться...
  
   Сечень - третий зимний месяц (росск.) - прим. авт.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
Оценка: 5.10*7  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"