Я пытался оттолкнуть стоявшего в дверях реанимации врача.
-Сэр, успокойтесь. С девушкой все нормально, ей только нужен покой.
-Я должен ее видеть!
-Позже, надо только чуть-чуть подождать. Она придет в себя, и вы сможете с ней поговорить.
Я обессилено упал на стул. Сил бороться больше не было. Внутри все разрывалось от негодования. Я хочу ее видеть, я должен знать, что с Евой все хорошо! Не верю ему. Хочу, но не могу. Врач спокойно смотрел на меня, видимо уже привык к таким ненормальным, как я. Удостоверившись, что я больше не буду ломиться в реанимационную палату, он похлопал меня по плечу и быстро ушел куда-то.
Ева... что с ней случилось?
Расскажу, что же произошло. Если честно, я мало что помню, кроме задыхающейся прямо у меня на руках девушки... она смотрела на меня... так беспомощно... с такой непреодолимой надеждой, с таким желанием жить и страхом.
Я привез ее в больницу, ее сразу же забрали куда-то, захлопнув дверьми прямо у меня перед носом. Миссис Николс очень переживала. Чуть было не устроила скандал. Девид Грей, как я считаю, виновник этого, куда-то незаметно растворился. Потом ушла и миссис Николс. Как она сказала, по важным и срочным делам, оставив на меня Еву.
Не знаю, что с ней сделали, но теперь меня упорно не хотели к ней пропускать. Из-за этого становилось так... страшно? Не знаю точно, что это за ощущение. Да, наверное, я боялся за нее. Очень. Почему-то сейчас я понял, как она мне важна, как я дорожу этим милым созданием...
-Сэр...
Я поднял голову. Рядом со мной стоял все тот же врач.
-Вы можете пройти к ней. Если хотите.
Он так говорит, будто Ева умерла, а я на ее труп буду смотреть... что? Нет, конечно, нет! Я, обеспокоено глядя на врача, прошел в палату. Мои опасения разогнал писк прибора, измеряющего сердцебиение. Зелененькая полосочка равнодушно вычерчивала линию жизни...
Ева лежала на кровати под капельницей. К ее рукам были проведены несколько проводков, контролирующие ее состояние. Грудь девушки равномерно поднималась и опускалась, глаза закрыты. Ева выглядела очень плохо - бледно-серая кожа, проступившие на руках и шее синие вены. Но в ней все равно теплилась жизнь.
Я присел на стул около ее кровати. Интересно, что она сейчас чувствует. И что вообще с ней произошло? Чем же она больна? Я неуверенно взял ее руку, кончики пальцев по прежнему были холодными. Мне стало как-то легче на душе, от того, что с ней все в порядке, что она жива, что лежит сейчас передо мной и ее сердце бьется - пип-пип, пип-пип...
-А где мама?
От неожиданности я выпустил ее руку. Ева говорила тихим хриплым голосом, устало смотря на меня.
-Она... ушла. Куда-то срочно надо было, просила меня приглядеть за тобой.
Ева закрыла глаза и отвернулась. Потом закусила нижнюю губу, я заметил, как ее ресницы стали мокрыми...
-Я же говорила... даже когда у нее дочь может умереть, ей важнее ее "дела"!
-Я думаю, это было что-то очень важное, она не хотела уходить...
-Не надо ее оправдывать.
Не открывая глаз, Ева взяла меня за руку. И тут я заметил, что кожа ниже локтя была синей, как после удара. Я осторожно провел там пальцем, девушка поморщилась и попыталась отдернуть руку, но я не дал.
-Что это?
-Какая разница?
-Ева, говори. Если спрашиваю, значит, разница есть.
Я удивлялся, насколько жестко звучал сейчас мой голос. Но девушка молчала. Значит, не просто ударилась.
-Я ведь говорила, что боюсь ее...
-Кого?
-Маму.
-О чем ты?
-Это Девид.
-Ничего не понимаю...
-Видимо он, не только расследует убийство папы, но еще и беспрекословно слушает мою мать.
-Что там тогда произошло?
-Вначале просто спрашивал меня, где и когда папу видела последний раз и так далее. Я, конечно же, не удержалась, и начала про маму все говорить, что думаю. Тогда он начал настойчиво меня убеждать, что это не так. Не знаю, как тебе объяснить... как будто внушал мне это. А вроде бы не поддавалась, начала спорить и он...
-Что?
-Схватил за руку, чуть ли не кричал, запугать пытался наверное. А потом начался приступ.
-А из-за чего они у тебя бывают?
-Волнение, стресс, либо от перепада давления, но тогда это слабо выражено.
-А сейчас было сильно?
-Нет. Это еще нормально.
Я глубоко вздохнул.
-Не волнуйся, у меня это редко бывает.
-Что это вообще за болезнь такая?
-Я не помню точно. Что-то с кровью связано. Точнее с кровяными сосудами - они сужаются внезапно, кровоснабжение замедляется, подача кислорода соответственно.
-Может быть рак?
От этого слова Ева задрожала, сжала мою руку крепче и заплакала.
-Нет... нет... я же не хочу умереть...- тихо шептала она.
-Ты и не умрешь, что за глупости?
-Да... может быть...
-Не плачь.
Бедная девочка, столько всего на нее обрушилось за последние дни. Как она еще держится?
В дверь постучали, я инстинктивно чуть отодвинулся от Евы. В палату вошел молодой парень, с обеспокоенным, испуганным лицом.
-Ева! Слава богу, с тобой все хорошо!
Я посмотрел на девушку. Она радостно улыбалась этому парню. Он выглядел немного старше нее.
-Эммет, привет. Как ты узнал?
-Послушай, новости о тебе разносятся по округе со скоростью света!- девушка по прежнему улыбалась, а мне почему-то было немного неприятно,- Ты как себя чувствуешь?
Эммет присел на край кровати, я отодвинулся, что бы не мешать им. Парень благодарно посмотрел на меня и обнял девушку.
-Уже хорошо.
Ева, незаметно от него, вытерла слезы. Видимо, не хочет с ним откровенничать.
-Я так испугался. Почему был приступ?
-Стресс, наверное.
-Да уж. Держись, милая.
-Хорошо,- глаза Евы просто сверкали от счастья.
-Я так соскучился по тебе...
Мне стало как-то неудобно, и я вышел. На душе было совсем фигово. Странно, не могу Еву с ним видеть рядом. В мыслях сразу какая-то ревность. Боже, что за глупости?! Я уже ревную ее к этому подростку... Только ведь все правильно - она и должна встречаться с такими. Не удержавшись, я заглянул в окошко палаты. Ева и Эммет целовались... меня как током пробило, захотелось войти туда и врезать этому парню. Я сжал кулаки и отвернулся. Черт, о чем я думаю? В такие моменты мне не только кажется, я просто становлюсь в этом уверен, что полностью втрескался в Еву. Вот дурак...
По коридору зацокали чьи-то каблуки. Сюда буквально бежала миссис Николс. Я не успел ничего сказать, как она зашла в палату. Увидев Эммета, обнимающего ее дочь, она просто обезумела.
-Так, я же говорила - не смей даже подходить к ней!
-Мама!!!
-Евангелина, замолкни! Я запретила тебе общаться с этим отродьем! Не унижай меня и мою семью!
-Ах значит ТВОЮ семью?! Да пошла ты...!
-Заткнись, я сказала!
-Не кричите на нее,- вдруг вступился я за Еву. Ее мать ошарашено повернулась ко мне, будто не понимая, что я сейчас сказал.
-Джонатан... я чего-то не услышала? Ты ведь это сейчас сказал ей, да?- она указала пальцем на лежащую в кровати Еву.
-Нет, я сказал это вам. Прекратите кричать на нее, или вы хотите еще одного приступа?
-Слушай, может, это ты хочешь лишиться работы?!
Она говорила твердо, но будто боялась меня. А я нет. Мне было все равно.
-Можете уволить, журналисты с радостью заплатят мне, что бы узнать много чего интересного...
После этих слов она побледнела. Да, шантаж дело конечно плохое, но зато действует-то как хорошо!
-Эммет, мы еще поговорим с тобой...
И миссис Николс ушла, опасливо поглядывая на меня. Испуганный Эммет попрощался с Евой и тоже ушел. Мы остались вдвоем. Стало как-то очень тихо.
-Иди сюда,- шепнула девушка, я сел к ней на кровать, почему-то боясь посмотреть ей в глаза. Она села рядом.
-Зачем тебе это надо было?
-Я же не могу смотреть, как она буквально доводит тебя.
-Ты не знаешь мою маму, за такое, она может не только уволить.
-Мне все равно. Твое здоровье мне важнее.
Ева молчала. Видимо поняла смысл моих слов.
-Не надо так больше делать. Я уже привыкла к этому, могу и потерпеть. А если случится что-то с тобой...
Она не договорила. Я невольно улыбнулся. Неужели я тоже ей нужен? Если это так, то я просто счастлив!
-Не бойся, со мной все нормально будет, ничего она мне не сделает.
Я посмотрел ей в глаза, она тоже улыбалась, прижавшись к моему плечу.
Всю идиллию прервал врач.
-Простите, но девушке нужен отдых.
-Вы хотите, что бы я ушел?
-Именно.
-Но я не могу. Я ее телохранитель, и должен постоянно находиться рядом с ней.
-В таком случае, вы можете остаться в коридоре.
-Нет. А если кто-то проскочит в окно?
Доктору видимо уже надоело со мной ругаться.
-Все, хорошо сидите тут, но чтобы я даже не видел этого.
Он показал мне на стул в углу комнаты и вышел. Я лишь усмехнулся и сел туда. Ева хотела что-то сказать, но я прижал палец к губам.
-Доктор же сказал. Меня нет...
Девушка засмеялась. Меня так радовал ее неповторимый смех. Я тоже начинал улыбаться, Ева заражала своим настроением. И противостоять этому никак не удавалось. Да я и не пытался. Рядом с ней мне становилось так спокойно и хорошо, даже если мы не разговаривали. Просто молчать, смотреть на нее и так глупо, немного влюблено улыбаться...
* * *
Весна. У каждого свои эмоции связанные с этим временем. Лично я большего всего люблю именно середину мая. Все такое зеленое, яркое, свежее. Все цветет и радуется жизни. Только Ева одна не участвует в этом. Я понимаю, что уже не выдерживаю находиться рядом с ней. Ее боль передается мне, только преумноженная в несколько раз. Но я не могу отходить от нее. Ни потому что сам, ни потому что работа. Что-то все таки держит меня у ее кровати и заставляет видеть, как она страдает.
Этой ночью у нее опять был приступ, но легкий. Правда выглядело это ужасно. Ева спала, а потом начала истошно кричать и плакать во сне, в порыве она разорвала подушку. Я очень испугался, выбежал в коридор, но там было пусто. А Ева все кричала. Я начал звать на помощь. Потом попытался ее разбудить.
Ева распахнула глаза и непонимающе смотрела на меня. Все ее лицо было мокрое, в волосах застряли перья. А потом она стала жадно, как только что пойманная рыба, заглатывать ртом воздух. А я не мог ничего сделать. Девушка сжимала мои плечи, вонзалась ногтями в них до крови и задыхалась у меня на руках, не переставая при этом плакать и кричать: "Папа!".
Легкие отказывали. Сердцебиение учащалось. Кровь пыталась пробиться дальше, но что-то мешало, какая-то преграда. Прибор у кровати нетерпеливо пищал, зеленая линия стала вычерчивать опасные "пируэты".
Наконец-то кто-то все таки услышал мои вопли. Медсестра вбежала в палату, даже не понимая, что ей нужно делать. Я смотрел на нее, как на последнюю надежду, держа на руках ослабевшее и такое легкое тело четырнадцатилетней девушки. Затем та все же начала что-то нажимать на приборе, ставить капельницу... все закружилось в голове, я не помнил ничего, кроме безумного писка...
Сейчас уже все позади. Сейчас все хорошо. Так я убеждал себя, сидя уже в коридоре, так как в палату на этот раз меня не пустили. Приходилось довольствоваться маленьким окошком. С виду все было вполне нормально. Ева лежала в кровати и мирно спала. Но я неотрывно следил за ней, боясь отвести взгляд. Потом и самому захотелось спать, я походил по пустому коридору. Кстати, почему здесь нет никого? Или это отделение для особо важных персон? Не знаю.
Время шло как-то очень медленно. На мое несчастье здесь висели часы. От нечего делать я то и дело смотрел на них, понимая, что стрелки почти не двигаются. Мне даже захотелось поверить, что они стоят, но это не так. Изредка в палату заходили медсестры, подозрительно косясь на меня. Они ставили капельницу или еще чего-нибудь делали, и уходили, опять поглядывая на меня с легкой ухмылкой.
Через часа два я все таки не выдержал и зашел в комнату. Ева сидела за столом, устало подперев голову правой рукой. Взгляд ее был пустой, но сосредоточенный на чем-то. Я подошел ближе, и увидел, что перед ней стояла кружка чая. Свободной рукой она зачем-то ковырялась там ложкой.
-Что ты делаешь?- удивленно спросил я.
-Косточку вылавливаю.
-Какую еще косточку?
Ева подняла голову и посмотрела на меня так, будто это было просто очевидно.
-Ну, от лимона!
-А...- я невольно улыбнулся этой детской наивности.
Я присел на табуретку и молча стал наблюдать за действиями девушки. Никогда не замечал, что она может быть такой милой и очаровательной. Ева наконец победила злополучную косточку и с довольным видом положила ее на край блюдца. Затем, не поднимая чашки, отпила глоток чая и поморщилась.
-Горячий... дай кувшин с водой, пожалуйста.
Я послушно протянул руку за графином, стоявшим на тумбе и собирался уже налить воды, как Ева сказала "подожди" и начала по чуть-чуть пить горячий чай. Затем помешала его ложечкой, отпила еще немножко и сказала: "давай". Я усмехнулся и подлил холодной воды. Девушка со счастливым видом взяла кружку и аккуратно устроилась с ней в кровати, закутавшись в одеяло.
-Расскажи мне что-нибудь,- потребовала Ева, старательно вытирая с простыни маленькую капельку от чая.
-Ммм, дай подумать...
-Эх, ты долго думать будешь. У тебя был котенок?
Я немного удивился такому неожиданному вопросу и не сразу сообразил.
-Э... нет вроде.
-А щенок?
-Нет.
-Блин, ну так не интересно.
-А у тебя были?
-Не-а...
-Почему?
-Не знаю. Мама не разрешала. А, вспомнила почему. У папы аллергия на шерсть была!
Я уже испугался, что от воспоминаний об отце Ева вновь начнет плакать, но она никак не показала перемены настроения. Точнее оно у нее даже не изменилось, либо она все-таки очень хорошая актриса.
-У меня только попугайчик был. Голубенький такой. Волнистый.
-А он говорил?
-Нет. Жалко. Но он, зато, скопировал наш дверной звонок, и мы часто думали, что это он поет, и не открывали дверь гостям. Потом, когда они уже начинали стучать, мы понимали, что это звонят.
Мы засмеялись.
-А что с ним стало?
-Улетел. Видимо мы ему надоели.
Ева улыбнулась. У нее улыбка такая замечательная...
-А у меня как-то раз три дня дома жила большая собака.
-Ух ты, а почему три дня?
-Потом ее мама заметила...
Ева захохотала.
-Как же ты умудрился большую собаку от мамы три дня прятать?
-А ее не было тогда , она к бабушке уезжала в деревню, и я один дома остался. Ну и притащил в квартиру такого здорового пса. Мне глаза его грустными показались. Правда потом приехала мама и увидела все, что натворил этот волкодав, Малыш, как я его почему-то называл.
-Ахаха. Бедная мама...
-Еще бы. Ну, я ж маленький был, поэтому мне с рук это дело сошло.
-Ремнем не получил?
-Не-а.
-Тебе крупно повезло!
Впервые я вот так вот ни о чем болтал с Евой. Мы смеялись, дурачились, рассказывали друг другу истории. Она первый раз за все это время позволила себе забыть обо всем и расслабиться.
Когда пришел врач, он недовольно смотрел на меня, но, увидев веселую девушку, смягчился. А потом, отозвав меня в угол, сказал, что я молодец... наверное, потому что смог отвлечь Еву. Не знаю. Но я молодец!