Мир, говорят, сгорит в огне,
Иль станет льдом.
Вкус страсти я познал вполне -
Пожалуй, мир сгорит в огне,
Но, если дважды гибель ждет,
То, ненависть познав сполна,
Я знаю, как смертелен лед,
Боюсь, зима
Нас всех убьет...
Роберт Фрост
Это было на Севере, где свирепствуют лютые морозы, в самом холодном месте на Земле. Так далеко, что представить более отдаленный район может только не осведомленный. Зимой до станции добраться практически невозможно.
Летом температура достигает - 70 C, а зимой поднимается до отметки - 30 C, -50 C, это время мы ласково называем сибирскими морозами. Однако летом на станции всегда много людей, около тридцати человек. А зимой, как правило, наши ряды редеют, и мы часто отмечаем Новый год чертовой дюжиной.
До зимовки оставалось несколько месяцев. Градусник фиксировал рекордную за много лет температуру - 92,1 C. Мой подопечный никак не мог акклиматизироваться, он потерял много в весе и жаловался на высокое давление. Снежная королева, как он в первый день своего приезда, назвал Антарктиду, невзлюбила его и была к нему немилостива. Я не преувеличу, если скажу, что он почти умирал, и я уже видел, как он склонился на своих хрупких костлявых коленях перед высокой в соболиной шубе холодной красавицей, чтобы испустить последний дух, но у него в этот момент не прекращаясь, пошла носом кровь. Раньше мне часто снился этот сон, потому что всегда, во всякие минуты жизни на станции я видел его с окровавленным носовым платком и эта чертова носом кровь, преследовала меня.
Я внес его в список покидающих станцию на зимовку, будучи убежден, что он никогда сюда не вернется и что, я, по крайней мере, спас ему жизнь. Но он на меня обиделся и при встрече не подал мне руки, всячески меня избегая, ни разу не показав при мне своего бессилия, какое он раньше всегда считал необходимым демонстрировать.
На моей памяти нас впервые оставалось восемь, и каково же было мое удивление, когда этим восьмым, с которым нам предстояло провести бок о бок несколько тяжелых месяцев, оказался этот кровью истекающий мальчишка. У меня опустились руки, я не мог ничего возразить, помню что-то бессвязное, сказанное мной, даже скорее вопрошенное: "а показания врачей, астма", оказалось, что только я один был свидетелем его приступов, кажется, мне даже не ответили.
Он остался. Забыв обо всех обидах, он кинулся мне на шею и заплакал. Но я все еще был зол, я грубо его оттолкнул и велел никогда не прикасаться ко мне, словно он был заразный. Я возненавидел его и мало что помню из той своей жизни, кроме разъедающей душу ненависти.
Несколько раз я не оказал ему первой медицинской помощи, я не подарил ему подарки на Новый год и Рождество, однажды я ударил его, я спрятал результаты его анализов, я уничтожил его научную работу. Но мне этого было мало. "Ничтожество, слабак, - крикнул я на него, - ты ни на что не способен". Он сдался, в каждом есть последняя капля, я вымотал его. Натянув на голову капюшон, он выбежал на улицу. Под сердцем больно кольнуло, я протрезвел и за долгое время взглянул на все вокруг прежними глазами, я осознал, что совершил непоправимую ошибку, когда увидел оброненные им защитные перчатки.
Он сорвался с троса, его отнесло ветром на несколько метров. Я едва нашел его в снежной буре. Руки его были ужасно изуродованы, мне пришлось ампутировать ему правую кисть. Будь проклят он! Слабее его человека я никогда не встречал в своей жизни. Да святится имя его, потому что он теперь моя совесть!
Началась гангрена, я отрезал ему руку до локтя. Я кормил его как младенца с ложечки, я читал ему книги, я возился с ним как со своим любимым младшим братом, я отдал бы ему свою руку, только бы он никогда, никогда не умирал. Но его не стало. Опять пришлют какого-нибудь мальчишку, который будет испытывать современные технологии, придуманные гениальными умами человечества, в тяжелейших условиях, максимально приближенных к марсианским или лунным. Настанет время, один из них шагнет на чужую планету и, как когда-то от посоха отца нашего небесного пошло все сущее, так и от него человеческого гения польются реки, зазеленеют сады и вспыхнут по-новому человеческие рассветы и закаты на другой земле.
Он повесился в своей комнате. Когда его снимали с веревки, он стонал. Я никогда не усну, потому что как только я закрываю глаза, он появляется и стонет.