Знаете, зима в Якутии - не самое приятное время. Воскресное утро. Температура воздуха уже неделю держится около -46 градусов, холодный ветер обжигает лицо и то и дело прикасается своими цепкими пальцами к твоей коже даже через самый теплый пуховик, белый туман густым облаком накрыл северный поселок так, что не видишь ничего дальше протянутой руки. Руки, кстати, замерзают до такой степени, что окоченевшие пальцы застывают и совершенно не разгибаются, будто ты деревянная игрушка.
Небольшая группа подростков стоит на автобусной остановке, провожая взглядом автобус, который только что привез их из города в соседний поселок, находящийся в полутора часах езды. Лица у ребят довольно растерянные. Самая младшая из них учится в 5 классе, старшей всего 16 лет. И это я.
Я растерянно оглядываюсь по сторонам. Дело в том, что сегодня я в первый раз привезла ребят из своей благотворительной общественной организации в детский дом поселка Чульман. Казалось, что я учла абсолютно все: узнать расписание автобусов помог Интернет, договориться с администрацией детского дома оказалось даже проще, чем я предполагала, волонтеры собрались даже раньше, чем нужно... Но оказавшись в чужом поселке я немного потеряла ориентацию в пространстве, так как о расположении детского дома знала лишь по объяснениям директора: "От остановки перейдете дорогу, обойдете магазин, повернете направо и увидите желтое здание. Там мы и обитаем. Не заблудитесь."
Натягиваю теплый шарф до середины лица и становлюсь похожей на ниндзя. Вдыхаю морозный воздух, закашливаюсь, и бросаю через плечо:
-Идем. Нам нужно перейти через дорогу. Оля, давай руку.
После недолгих поисков мы оказываемся перед зданием детского дома. Всю дорогу моя обычно шумная и говорливая команда молчала, казалось, каждый был погружен в свои мысли.
У входа нам встретил директор, невысокая женщина средних лет. Короткие, крашенные в шоколадный цвет волосы с едва заметной сединой, ямочки на щеках, добрые глаза, смотревшие на нас с материнской заботой и каким-то сочувствием - все это делало ее похожей на мою первую учительницу. Она провела нас в отдельную комнату, чтобы мы смогли оставить там свои вещи и, уходя, сказала:
-Через 10 минут дети будут ждать вас в актовом зале, прямо по коридору и налево. У вас есть три часа. Если нужна будет моя помощь, попросите дежурную меня позвать. Я буду у себя в кабинете.
Спустя 10 минут мы стояли перед 53 детьми, смотревшими на нас с недоверием. Казалось, будто они не знают, чего от нас ожидать. В воздухе висело напряжение. Я не знала, как начать разговор. Речь, которую я продумала, которую тысячу раз прогоняла про себя по дороге, вылетела из моей головы, в горле стоял ком, ладони моментально намокли. Но, как оказалось, нужно было сделать лишь первый шаг.
Через полчаса дети, отнесшиеся к нам с таким недоверием в первые минуты, не отходили от нас ни на шаг. Им так нужно было наше внимание, наше общение, что они не было готовы отпускать нас ни на секунду. Любое наше предложение они принимали с радостью, будь то очередная игра или предложение нарисовать плакат, общая фотография или конкурс стихов. Наконец, я смогла успокоиться. Они нас приняли. Я вышла в коридор, чтобы посмотреть, в какое время мы сможем уехать домой и тут услышала тихий голос:
-А ты умеешь рисовать кошек?
Я обернулась и увидела перед собой девочку, на вид лет пяти. Голубое платьице, дешевые резиновые тапочки, длинные черные волосы неаккуратно собраны в хвост. Она протягивала мне альбом и карандаш. Я взяла ее за руку. Она вцепилась в мою ладонь так, будто я вытягивала ее из пропасти.
-Пойдем, сейчас мы нарисуем тебе кошку. И котят, хочешь? Ведь одной ей будет одиноко?
Оставшееся время малышка постоянно была со мной. Она сидела на моих коленях, когда мы рисовали, держала меня за руку во время каждой из игр или просто стояла рядом, держась за мой свитер. Казалось, что для нее не существует никого кроме меня, она разговаривала только со мной и ревностно охраняла меня от внимания других детей, крепко сжимая мою руку, как только я начинала общаться с ними.
Три часа пролетели незаметно. Я собрала команду, попрощалась с детьми, и вдруг, в тот момент, когда я отошла от всех и осталась одна, ко мне подошла та самая малышка. Она подняла на меня свои черные глаза-бусинки и спросила:
-Мам, а ты еще приедешь?
В ее тихом голосе было столько надежды, столько веры в чудо, веры в любовь... В порыве нежности я обняла малышку, прижала ее к себе и прошептала, гладя по голове: "Обязательно приеду. Я обещаю. Обещаю".
Я могла сдерживать себя ровно до того момента, как вышла из здания. Как только я вышла на улицу, я разрыдалась. Ее надежда на любовь, надежда на обретение семьи подарила мне силы жить дальше. Ее надежда сделала меня сильнее.
История вторая. Солнечная девочка.
Суббота. Утро. Открываю глаза, понимаю, что снова не выспалась, но заставляю себя встать. Понимаю, что нужно поторопиться, поэтому наспех выпиваю чашку дешевого растворимого кофе, натягиваю первые попавшиеся джинсы, собираю волосы в хвост и выбегаю из дома.
Магазин. Закидываю в корзинку привычный набор: бананы, пара упаковок сока "Малышам", несколько "Киндеров" (с ложечкой, обязательно с ложечкой, она их очень любит). Кассир, заметив, что я нервничаю и тороплюсь, на удивление, обслуживает очень быстро, улыбается. Я пытаюсь улыбнуться в ответ, но получается фальшиво.
В метро слушаю музыку, пытаясь отвлечься от мыслей, разрывающих голову изнутри. В какой-то момент понимаю, что не слышу слов песни из-за голосов в голове постоянно что-то повторяющих. Гоню голоса прочь, начинаю вслушиваться в слова, ненадолго отпускает.
Выхожу на Юго-Западной и застегиваю тонкую куртку. Бьет дрожь. Не могу понять, холодно мне или я просто нервничаю. Нахожу нужную маршрутку, высыпаю гору мелочи в прокуренную руку очередного гостя столицы и как-то тихо, что для меня не свойственно прошу: "На детской больнице остановите..."
Те, кто хоть раз видел это здание, сразу узнают его. Оно чем-то напоминает замок из детского конструктора "LEGO", разноцветный, яркий, немножечко фантастичный. Вот только те, кто связан с этим зданием, не замечают этого. И причины очевидны.
Это центр детской гематологии имени Дмитрия Рогачева. Димы Рогачева. Клинику назвали так в честь мальчика из Калуги, заболевшего лейкозом в 7 лет. Мальчишка так не хотел ехать в Москву на лечение, что доктор пообещала ему, что там Дима обязательно будет пить чай с блинами в компании нашего президента. Доктор не обманула. Встреча состоялась. Врачи Димы рассказали президенту о нехватке в России современных клиник для лечения детей с онкологическими заболеваниями. И теперь такая клиника в России есть. А Димы нет, организм мальчика с болезнью не справился...
Страх. Я испытываю его каждый раз, выписывая пропуск в эту больницу. Называю номер палаты, протягиваю паспорт, на автомате диктую свой номер телефона. Получаю пропуск. Пора.
Здесь всегда удивительно тихо. Меня пугает эта тишина, но борюсь с собой. Захожу в лифт. Следом заходят две женщины с маленькими детьми. Детки без волос. В масках. В лифте едем молча, боюсь лишний раз шелохнуться. Я чувствую себя виноватой перед ними, я хочу помочь, но чем... я не знаю.
Выхожу из лифта и подхожу к палате. Стучусь, в ответ тишина. Снова становится страшно, в голове крутится: "А вдруг?". В панике ищу телефон, как назло, потерявшийся в сумке, набираю номер, в ответ тишина. Начинают трястись руки.
Из соседней палаты выходит молодая женщина, подталкивая капельницу на колесиках. Следом выходит малышка. Замечаю катетер, соединяющий девочку с этой нелепой железной конструкцией. Девочка пытается сделать шаги по коридору. Неуверенно, шатко. Мысленно поддерживаю малышку, желаю ей здоровья, и в этот момент слышу знакомый голос. Поворачиваю голову и Викторию, маму, и свою солнечную девочку с кленовым листом в руке.
Эта история началась 2 года назад. В небольшом городке моей родной республики родилась маленькая девочка. До 9 месяцев она ничем не отличалась от других деток. Но однажды Виктория, мама нашей малышки, обнаружила на теле девочки увеличенный лимфоузел. После долгих обследований в других городах (ибо медицина в Якутии оставляет желать лучшего) был поставлен диагноз. Острый лимфобластный лейкоз.
Машеньку (так зовут нашу малышку) госпитализировали в Москву. Я не буду описывать все сложности, которые пришлось пережить семье нашей девочки, так как не хочу описывать всю грязь и коррумпированность всей системы здравоохранения в любимой республике. Главное, что наша малышка оказалась в клинике. Требовалась пересадка костного мозга. Донор был найден в Австрии но... сумма, необходимая на лечение оказалась огромной. Неподъемной для семьи нашей солнечной девочки.
Когда я узнала об этой семье, я решила помочь. Я как любой шестнадцатилетний подросток сомневалась в себе, сомневалась, что смогу собрать хотя бы десятую часть необходимой суммы. Я рассказала своим волонтерам о беде этой семьи. Откликнулись все. Сотни расклеенных на сорокоградусном морозе листовок, сотки рассказов в каждой школе города, десятки обращений в организации и к частным предпринимателям, бессонные ночи в слезах, а с утра снова в бой... Мы сделали невозможное. Мы собрали необходимую сумму. Все деньги пошли на лечение нашей солнечной девочки.
Когда я впервые приехала в Москву, чтобы встретиться с матерью Машеньки и с самой девочкой, я поняла, что все это мы делали не зря. В глазах Виктории поселилась надежда. Надежда в глазах матери, и солнечная улыбка нашей Маши стоили всех наших трудов.
Надеждой тех, кому я помогала последние несколько лет, я живу. Я верю, что я не зря просыпаюсь каждое утро, что не зря появилась на свет. Их надежда стала смыслом моей жизни. Ее символом.
Послесловие
Так уж вышло, что я всегда была привязана к морю. Каждое лето я возвращалась к нему, и все, что связано с ним, притягивало меня непреодолимо. И ночами мой дядя, моряк, проходивший половину своей жизни на морских судах, водил меня на черноморское побережье.
-Смотри, - говорил он. - Видишь, там, далеко-далеко мерцает свет? Приглядись. Это маяк. Маяк для каждого моряка символ надежды. Его свет помогает кораблям найти путь домой. Порой он пропадает, но стоит досчитать до трех, как он снова появляется. Так и надежда, бывает, что она исчезает, но стоит лишь подождать, и она снова укажет тебе путь.
И теперь, когда мне кажется, что все в жизни потеряно, что больше ничего не осталось, и сил ни на что нет, я спасаю себя своим маяком, своей надеждой. Я закрываю свои глаза, считаю до трех и жду, когда она ко мне вернется. Раз. Два. Три.