БЕЛАЯ РЕКА ВРЕМЁН
Эхо Вэй-Юн
Книга женских прелестей
Нет ничего сильнее чувства в человеке.
Оно способно силой мощной погубить,
И пред порогом смерти жизнью одарить.
А люди чувств всегда ценились в нашем веке.
Великий муж найдёт опору в верном друге,
А, если нет такого, пусть он обратит
И взгляд, и чувства на красавицу. Пиит -
Поэт найдёт покой души в своей подруге.
Ведь испокон веков красавицы служили
Своими прелестями любящим мужам.
Жена готова всё сложить к его стопам,
Мужья идут на смерть за тех, кем дорожили.
Красива женщина иль нет, увидеть можно
По отношению к ней мужа иль мужчины.
Однако каждая одарит в час кручины,
И удовольствие доставить ей не сложно.
Вот почему я "Книгу прелестей" составил,
Дабы поведать миру думы сокровенны
О тех богатствах, что воистину бесценны!
В горах отшельником живу,
людей оставил...
Любовное чувство
Кто пробуждает это чувство? - Лишь она!
Подобна пению лютни, она способна
Растрогать каждого! Красавица подобна
Полёту молнии, пронзившей облака.
Овал лица сравнил бы с лотоса цветком,
А брови с горною, лесистою грядой,
А ротик, персиковый цвет, овал резной,
А тонкий стан, что ива, дышит... ветерком.
Не обязательна учёность красоте,
Но добродетель пусть окажется тверда,
Чтоб ни одной распутной мысли никогда
Не родилось в её прелестной голове.
Красавица
Она рождается из яшмовой росы,
На диске бронзовом скопившейся однажды...
Она подобна неувиденному дважды...
Благословенному явлению красы.
В тончайшем облачке небесном у Земли,
Подобна чудному видению во сне...
Она приходит в мир в поющей тетиве,
В стреле летящей из мгновения любви...
И сердце радостно навстречу ей спешит,
Поют в согласии и горы, и моря,
Леса и реки, восходящая заря,
И пробуждается в любой душе пиит...
Цветущим лотосом лицо её зовёт,
И манит персиковый цвет её ланит,
И грациозность в каждом действии сквозит,
А голос дивною мелодией поёт...
Она, как чашечка цветка, кротка, нежна,
А в добродетели тверда и молчалива.
Она талантлива в любви и не ревнива,
Как независимая царская жена...
Жилище
Жилище женщины со всех сторон цветами
Окружено должно быть. В роще Аромата
Цветок небес хранится, в чашечке из злата.
Уютный домик под цветущими ветвями...
Вдали от роскоши и пошлости дворцовой...
Внутри изящные предметы старины,
Покои светлые, старинные холсты.
Сады в подносе с деревянною основой.
Украшения
Не слишком много и не слишком мало их
Должно на женщине присутствовать. Она
Сама решает, что украсить и когда.
Нефрит и жемчуг пусть соседствуют на них.
Одежда будет соответствовать сезону,
И украшения из злата, серебра
По цвету будут подходить, ну и парча
Украсит женщину - к приёму.
Всё хорошо, что соответствует природе.
Среди цветов одежда белая нужна,
Зимою - яркая, и пусть всегда нежна
Она в любой одежде будет, с негой взора...
Об искренности чувств
Наш дух живёт...
Где нет его...
А Ум,
Теряя мысль,
испытывает радость!
Волшебную, как чувственная младость,
Что превращает в пение весь шум.
Мужчина должен всё же... обмануть
Избранницу в любви и... обмануться
Красавица должна...
И улыбнуться...
Своей ли волей мы свершаем Путь?
А корни чувств уходят в глубину.
Не в силах Ум извлечь их, удивиться,
В пучины лет ему не погрузиться,
Не распознать, где высшее, где мы...
И девять раз нам умереть легко,
Но как сберечь на сердце постоянство?
Лишь искренность становится крылом
Поэта, мудреца... в духовном царстве!
(источник: Книга мудрых радостей. Восточные арабески.
М. "Наталис", 1997. Раздел - Вещи вестники радости. Стр. 325)
ЛЮ ЦЗУНЬ-ЮАНЬ
(по переводу В.М. Алексеева)
В БЕЗЗВУЧНОМ ПОКОЕ
Возьму в изголовье себе этот холмик,
Что рядом с прудом возлежит.
С него ручеёк мой спешит,
Чистейший, прозрачный, как ангельский домик.
И слышу я в нём переливчатый звук,
Смеющийся солнечный зайчик
Играет, как маленький мальчик,
И сердце мне дарит свой искренний стук.
Безмерно-живая пустотность вокруг,
Её невозможно понять,
Словами, умом описать,
В беззвучном покое... мерцающий круг...
Пишу я на камне причудливой формы,
Вокруг удивительный мир,
Вздыхает неслышно эфир,
А птицы стремятся в небесные штормы...
эхо ТАО ЮАНЬ-МИН
(по переводу В.М. Алексеева)
УЙДУ Я...
Уйду отсюда я домой... К себе домой...
Не зарастут мои поля слепым бурьяном.
В служанку тела обратил я душу рьяно,
И все грехи простил свои, придя домой...
Я вижу ясно, что дорога заблуждений
Зашла не слишком далеко, и я успел!
Сегодня прав я, а вчера был неумел...
Качает лодку ветер истинных прозрений.
Я целый день брожу по саду - наслажденье.
Бамбук мне шепчет о пустотах бытия,
И снова ждёт меня в саду моя семья,
Что больше мне желать в плену у вдохновенья!
И только ветер всё поёт: "Окно открой",
И подымаю я лицо с пустынным взором
Туда, где свет и тени тешат взгляд узором,
И возвращаюсь я домой... К себе домой...
ПРЕДВОСХИЩАЯ
С какою нежностью колышется бамбук,
Не уставая успевать за ветерком.
И переглядываясь с соснами тайком,
Он издает пустотным стеблем тонкий звук.
Какими силами Природа ожила?
В каком мгновении явила миру формы,
С какою нежностью, не ведающей нормы
Она звучание от Бога приняла...
Предвосхищая свою будущую Жизнь,
Она красой своей рождает божью мысль!
Эхо Юй Ай
Настоящий человек
Настоящий человек рвёт все узы и оковы.
Необъятен и безбрежен, для него и горы - гномы.
((()))
Путешествует в чертогах запредельной пустоты,
И свободен от земного, от тщеты и от судьбы...
((()))
Меньше утреннего часа для него Земля и Небо,
И не более рассвета миллионы лет, их кредо.
((()))
Безмятежно он взирает на игру земного мира.
Тоньше нити паутинки мир ему, что песнь эфира.
((()))
В беспредельности Вселенной достигает он глубин,
Недоступных, безусловных и безвидных. Он - един.
Эхо Чжуан Чжоу
Если та сороконожка, что подумает сначала,
Как добраться до причала, постоит ещё немножко,
То забудет о движенье в пересчёте ног своих,
В мыслях суетных, пустых, обрекающих на тленье...
Осознай же, человек! Что не ты живёшь, а Он,
Господин твой и Закон. Не мешай Ему вовек.
От претензий и амбиций, от величия ума
Откажись. Живи века, не жуком, а вольной птицей!
((()))
Мудрец, проснувшись, вспомнил бабочку из сна...
Ах, до чего же хороша она была!
Потом задумался: - А был ли это сон,
Или сейчас я сном глубоким опьянён?
И, если я проснусь, то снова стану ею,
Прекрасной бабочкой порхающей моею?
НОЧНОЙ РАЗГОВОР
Пришёл однажды Чжуан Чжоу в земли Чу,
И натолкнулся вдруг ногой на голый череп.
Хлестнул ремнём его, как волны бьют о берег,
Да стал расспрашивать: зачем, да почему?
- Что довело Вас, мой учитель, до такого?
Не безрассудная привязанность ли к жизни,
И не покорность ли захватнической мысли?
И не беспутная ли жизнь в годах былого?
А, может, тихая, похожая на смерть,
Та долголетняя вас жизнь похоронила?
За разговором этим ночь уж наступила.
Подушкой... череп стал, и лёг мудрец на твердь...
А в полночь череп в сон пришёл, да говорит:
- Болтал ты попусту, любитель рассуждать!
Живых людей заботы можешь лишь считать...
А нам неведомы они, в нас дух не спит!
Ты хочешь выслушать глас мёртвого?
- О, да!
- Так слушай, мёртвому нет слуг, царя и дома.
Круговорот Земли, Небес - ему дорога!
Земное счастье не сравнится никогда!
Но не поверил Чжуан Чжоу и спросил:
- А хочешь волею Владык вернуться к жизни?
Жену, детей, друзей опять вернуть, помысли!
И, грозно вспыхнув, череп так сказал: - Нет сил!
Чтоб повелели мне сменить моё забвенье
На человеческие тяготы и долю.
Ценю я вечность, и спокойствие, и волю,
А коль вернусь, то разве только... на мгновенье.
((()))
В глубинах света есть и мрак, но не ищите...
Во глубину же мрака до свету идите...
Эхо Сыкун Ту
(Ритмическая версия с перевода В.М. Алексеева)
СТАНС 12. Неизречённое, сокрытое.
Даже ни звука в строку не поставив,
Дух из волны я могу исчерпать.
Слово исчезло, следа не оставив,
Выглядит, будто горюю опять...
Значит, есть истинный Дао лавина,
Вместе с которым... что верх, то и дно!
Словно цедить полносочные вина
В пору цветенья нам было дано.
Долгая, долгая пыль в глубине...
Скоро-внезапная пена на море...
Много ли, мало - миллионы во мне,
Если мы вместе. Один я - в дозоре...
СТАНС 13. В духовном ядре.
Я жажду возврата его беспредельно.
Со влагой душистой он снова придёт,
Светящейся рябью играя бесцельно...
В зародыше, словно цветок, расцветёт.
Таков попугай средь зеленой весны.
Из ив создаются террасы и арки
В лазурных горах неземной вышины.
Поэт наполняет вином наши чарки...
И дух возлетает в небесный чертог,
А мёртвого пепла уже не коснется.
Творит, порождая вселенные, Бог.
А тот, кто с ним рядом, внезапно проснётся...
СТАНС 16. Чистейшее, чудное.
Как томны, как нежны тех сосен стада!
Под ними течёт и играет вода.
Растаявшим снегом наполнились мели,
У берега лодку качает... без цели...
Чистейшее небо, как яшма - земля.
Колодки познания давят, веля.
Иду да ищу или встану, так встану.
Пустынно в лазури: она без конца,.
Уходит мой дух в дорогие сердца,
Душа отдает всю себя океану...
Подобно восходу светила всё это,
Осеннему небу, рожденью поэта.
СТАНС 19. Ураган скорбей.
Воды речные большой ураган
Крутит, деревья лесные ломая.
Горькая мысль, словно смерть, обнимая,
Душит. Желанье покоя - обман.
Жизни столетья подобны воде...
Злато, почёт - это пепел холодный.
Дао уходит в свой мир первородный.
Гений и мощь человека - в узде...
Муж величавый исполнен печали,
Края, предела печали той нет.
Скрипом деревья застонут в ответ...
Дождик впитается в мшистые дали...
СТАНС 21. Проникновение.
Это - не чудо какого-то Бога...
Это - не тайна природы вещей.
Это как будто... на тучке пологой
В ветре чистейшем уплыть от дождей...
Издали звук вдруг какой-то приходит.
Только приблизишься - нет уж его.
Эхо из Дао во мне хороводит.
С миром вещей разобщусь всё равно...
Хаос - гористый... Деревья - гиганты...
Мох бирюзовый в душистом луче,
Мыслью неслышной творят музыканты,
Тихой, а вот уж... не слышно вообще...
СТАНС 22. Парение.
Оторван листок.
Я готов уходить.
Высоко и гордо лечу, и не в стае,
А словно журавль, в безвремении тая.
Могу я и тучкой в высотах парить.
Картина представит возвышенный облик,
Вселенскою мыслью наполненный взгляд.
Осенних листочков вдруг слышится оклик:
- Летим вместе с нами! - и дальше летят...
А мнится, то, будто его не ухватишь,
То будто сейчас... станет слышно о нём.
Познавший уж знает: всего не утратишь.
А ждать - значит камнем упасть в водоём...
эхо Хуан Юэ
(Ритмическая версия с перевода В.М. Алексеева)
Фазы живописца.
I ЖИЗНЬ В ДУХЕ И РИТМЕ
В тисках ежедневных шесть норм соблюдая,
Жизнь в духе и в ритме важнее всего.
Пред кистью идея парит, порождая
Всё таинство... Там, вне картины оно!
Как звук, угнездившийся в струнах гитары,
Как дымка, что станет туманом сейчас,
Так ветер всё воет и воет, всё мало.
Так плещет и плещет волна всякий час...
В древнейшие свитки мой ум погрузился,
Лишь в ритмах веков он отыщет ответ.
Сроднившись с природою, всюду разлился...
Мне малого нет, и огромного нет.
III В ВЫСОКОСТАРИННОМ
К нему подойдёшь, но его не уловишь.
Надумай его - не приходит оно...
Добудь его в душу, что сам подготовишь.
Прими да... мгновенно бросай в полотно.
Просматривай речь Золотого Святого,
Иль знаки читай с барабанных камней.
Кругом на горах снег древнейший - основа,
Хранящий в высотах премудрости дней.
Великий философ наитие знает,
Лишь он осознал это сердцем своим.
Но имя сокрыто его, ускользает...
Так, кто же... поведает всё молодым?
VI В БОЖЕСТВЕННЫХ ЧАРАХ
Парят облака - в новых формах драконы!
Весна наступает, деревья в цвету.
Творец превращений диктует законы
Душе ли, руке моей, - я не пойму...
На службу себе мастеров я призвал.
Назвать же из них никого не хочу.
Я в сходстве искусен, талантом не мал.
Эй, образы, смирно! Я вас научу!
Случайно набрёл я на это начало,
Но что же добавить к нему соглашусь?
Иные стараются - красок им мало,
Не видя, где берег, где брод... Я смеюсь!
XV В СВЯТИЛИЩЕ ДУХА
Коль скоро насытились взор мой и слух,
То душу и руку объемлет восторг.
Взволнован я небом, возвышен мой дух,
Пьянён волшебством я, к чему ныне торг...
Я - сам себе корень, себе я - основа!
Я - классик, историк себе: всё одно.
А, если украдкой увижу что снова,
Возьму, пораздумав, в своё полотно.
Я всё предоставлю естественным зовам.
"Законы" от них непременно умрут.
Сравню это с песнью, с искрящимся звоном,
С поющим мальчишкой, ныряющим в пруд.
XVI В ЧИСТЕЙШИХ ПРОСТОРАХ
Белеет луна над высокой террасой.
Свет чистым потоком нахлынул на нас.
Уснула лютня в полудреме прекрасной,
Летит аромат - неизвестного сказ...
Журавль, пронзающий тучи в высотах,
Цвет сливы, чей зрак отразился в воде...
Но то, что представить нельзя, тайна в нотах,
Представит мне кисть, что держу я в руке.
Могу этой кистью лечить я вульгарность,
Могу и возвысить я чей-то талант,
Уменьшить, раскрыть беспредельную дальность.
Зачем это всё? Кто прочтёт фолиант...
XVIII В СВЕТЛЕЙШЕ-ЧИСТЕЙШЕМ
Сквозная беседка в воде, в отраженье...
А лотос цветущий - в осенних тонах.
Пурпуровым цветом сияет в движение,
Лазурным мерцает на тихих волнах.
Прекрасная женщина в ярком наряде
Плывёт и поёт в орхидейной ладье.
Душа замирает с восторгом при взгляде,
Но дух остается всё ж верен себе.
Поспорю с цветком взором искренним, смелым.
Я в светло-чистейшем плыву, словно стих.
А те, кто марает всё красным да белым,
Лишь стыд возбуждают во взглядах немых.
XX В ПРОСТЕЙШЕ-ЧИСТЕЙШЕМ
http://static.diary.ru/userdir/5/8/7/1/587132/30658601.jpg
"Добротная толща не в том, что обильно...
Тщедушно-кривое не в малом живёт".
Слова эти сказаны верно и сильно.
Заря в них мелодию Неба поёт.
Стремись к простоте перед сложным узором.
Коль хочешь дать чистое, мелочь отбрось.
Другой пусть пленяет расцветкой, обзором,
А я слился с кистью, хоть были мы врозь.
Чарующий миг мне в безвидном открылся.
Блуждаю за гранью природы вещей.
О, кто же в меня в этот миг поселился?
То певчая птица иль отблеск лучей?
XXIII В ЭФИРНО-ЧУДЕСНОМ
Порхает, взлетает, стремится в движенье...
Подвижно-живой и чуждается стай.
Он пуст, величав и, как диво творенья,
Эфир первородный, рождающий май...
В нём остов не плотный, но дух без прерывов.
Всё сжато снаружи, раздельно внутри...
В нём самобогатство ритмичных порывов,
Без тучки и дымки парит он вдали.
Курильные свечи в курильнице тлеют...
Огонь - не пылает, а пепел - живой!
И лишь петухи дерзновенные смеют
Кричать на ветвях, нарушая покой.
XXIV В АНТИЧНО-ПРЕКРАСНОМ
Давно укрепились и остов, и скрепы...
Антично-изящному место нашлось...
Безбрежное море раскроет секреты,
Коль пристань-скалу мне найти удалось.
Искусная прелесть пародией служит
Античному чуду, а нежность - обходом.
С изящной основою дух ныне дружит.
Не стану смеяться я всё ж над уродом.
Бывает, как будто красавица дева,
Бывает, как будто красавец юнец.
И можно б плениться красой, но напева
Услышать нельзя от незрелых сердец.
ОТЗЫВ О ЖИВОПИСЦЕ ЧЖАН ЛУ
Завидев гор высоких пики и долины,
Ключи кипящие и бурные потоки,
Сплетенье крон древесных, каменные токи,
Художник ждёт осуществление картины...
Круженье птиц и плеск рыбёшек по воде,
Проникнув в сердце, погружают в созерцанье,
И ощущенье самобытного сознанья...
Что воплощается в невидимом холсте...
Когда ж прозрение волною охватило,
Он всё увиденное в шёлке воплощал,
И за один присест картину воскрешал!
А кисть водила созидательная Сила...
Эхо Конфуция
Из всех ошибок настоящие лишь те,
Что не исправить в жизни этой, и нигде...
((()))
Но даже жизнь исправить смертью можно. Что
За смертью следует? Да жизнь: её зерно!
Эхо Сюнь-цзы
Кто мне указывает верно на ошибки,
Тот мой учитель. Кто поступки отмечает -
Тот друг. А враг - кто лестью радостно встречает.
И у врага учусь я видеть фальшь улыбки.
![[BAI HAORAN (China)]](/img/f/feano/china/fa26b460de6a1.jpg)
Эхо Вэй-Юн
Книга женских прелестей
Нет ничего сильнее чувства в человеке.
Оно способно силой мощной погубить,
И пред порогом смерти жизнью одарить.
А люди чувств всегда ценились в нашем веке.
Великий муж найдёт опору в верном друге,
А, если нет такого, пусть он обратит
И взгляд, и чувства на красавицу. Пиит -
Поэт найдёт покой души в своей подруге.
Ведь испокон веков красавицы служили
Своими прелестями любящим мужам.
Жена готова всё сложить к его стопам,
Мужья идут на смерть за тех, кем дорожили.
Красива женщина иль нет, увидеть можно
По отношению к ней мужа иль мужчины.
Однако каждая одарит в час кручины,
И удовольствие доставить ей не сложно.
Вот почему я "Книгу прелестей" составил,
Дабы поведать миру думы сокровенны
О тех богатствах, что воистину бесценны!
В горах отшельником живу,
людей оставил...
Любовное чувство
Кто пробуждает это чувство? - Лишь она!
Подобна пению лютни, она способна
Растрогать каждого! Красавица подобна
Полёту молнии, пронзившей облака.
Овал лица сравнил бы с лотоса цветком,
А брови с горною, лесистою грядой,
А ротик, персиковый цвет, овал резной,
А тонкий стан, что ива, дышит... ветерком.
Не обязательна учёность красоте,
Но добродетель пусть окажется тверда,
Чтоб ни одной распутной мысли никогда
Не родилось в её прелестной голове.
Красавица
Она рождается из яшмовой росы,
На диске бронзовом скопившейся однажды...
Она подобна неувиденному дважды...
Благословенному явлению красы.
В тончайшем облачке небесном у Земли,
Подобна чудному видению во сне...
Она приходит в мир в поющей тетиве,
В стреле летящей из мгновения любви...
И сердце радостно навстречу ей спешит,
Поют в согласии и горы, и моря,
Леса и реки, восходящая заря,
И пробуждается в любой душе пиит...
Цветущим лотосом лицо её зовёт,
И манит персиковый цвет её ланит,
И грациозность в каждом действии сквозит,
А голос дивною мелодией поёт...
Она, как чашечка цветка, кротка, нежна,
А в добродетели тверда и молчалива.
Она талантлива в любви и не ревнива,
Как независимая царская жена...
Жилище
Жилище женщины со всех сторон цветами
Окружено должно быть. В роще Аромата
Цветок небес хранится, в чашечке из злата.
Уютный домик под цветущими ветвями...
Вдали от роскоши и пошлости дворцовой...
Внутри изящные предметы старины,
Покои светлые, старинные холсты.
Сады в подносе с деревянною основой.
Украшения
Не слишком много и не слишком мало их
Должно на женщине присутствовать. Она
Сама решает, что украсить и когда.
Нефрит и жемчуг пусть соседствуют на них.
Одежда будет соответствовать сезону,
И украшения из злата, серебра
По цвету будут подходить, ну и парча
Украсит женщину - к приёму.
Всё хорошо, что соответствует природе.
Среди цветов одежда белая нужна,
Зимою - яркая, и пусть всегда нежна
Она в любой одежде будет, с негой взора...
Об искренности чувств
Наш дух живёт...
Где нет его...
А Ум,
Теряя мысль,
испытывает радость!
Волшебную, как чувственная младость,
Что превращает в пение весь шум.
Мужчина должен всё же... обмануть
Избранницу в любви и... обмануться
Красавица должна...
И улыбнуться...
Своей ли волей мы свершаем Путь?
А корни чувств уходят в глубину.
Не в силах Ум извлечь их, удивиться,
В пучины лет ему не погрузиться,
Не распознать, где высшее, где мы...
И девять раз нам умереть легко,
Но как сберечь на сердце постоянство?
Лишь искренность становится крылом
Поэта, мудреца... в духовном царстве!
(источник: Книга мудрых радостей. Восточные арабески.
М. "Наталис", 1997. Раздел - Вещи вестники радости. Стр. 325)
ЛЮ ЦЗУНЬ-ЮАНЬ
(по переводу В.М. Алексеева)
В БЕЗЗВУЧНОМ ПОКОЕ
Возьму в изголовье себе этот холмик,
Что рядом с прудом возлежит.
С него ручеёк мой спешит,
Чистейший, прозрачный, как ангельский домик.
И слышу я в нём переливчатый звук,
Смеющийся солнечный зайчик
Играет, как маленький мальчик,
И сердце мне дарит свой искренний стук.
Безмерно-живая пустотность вокруг,
Её невозможно понять,
Словами, умом описать,
В беззвучном покое... мерцающий круг...
Пишу я на камне причудливой формы,
Вокруг удивительный мир,
Вздыхает неслышно эфир,
А птицы стремятся в небесные штормы...
эхо ТАО ЮАНЬ-МИН
(по переводу В.М. Алексеева)
УЙДУ Я...
Уйду отсюда я домой... К себе домой...
Не зарастут мои поля слепым бурьяном.
В служанку тела обратил я душу рьяно,
И все грехи простил свои, придя домой...
Я вижу ясно, что дорога заблуждений
Зашла не слишком далеко, и я успел!
Сегодня прав я, а вчера был неумел...
Качает лодку ветер истинных прозрений.
Я целый день брожу по саду - наслажденье.
Бамбук мне шепчет о пустотах бытия,
И снова ждёт меня в саду моя семья,
Что больше мне желать в плену у вдохновенья!
И только ветер всё поёт: "Окно открой",
И подымаю я лицо с пустынным взором
Туда, где свет и тени тешат взгляд узором,
И возвращаюсь я домой... К себе домой...
ПРЕДВОСХИЩАЯ
С какою нежностью колышется бамбук,
Не уставая успевать за ветерком.
И переглядываясь с соснами тайком,
Он издает пустотным стеблем тонкий звук.
Какими силами Природа ожила?
В каком мгновении явила миру формы,
С какою нежностью, не ведающей нормы
Она звучание от Бога приняла...
Предвосхищая свою будущую Жизнь,
Она красой своей рождает божью мысль!
Эхо Юй Ай
Настоящий человек
Настоящий человек рвёт все узы и оковы.
Необъятен и безбрежен, для него и горы - гномы.
((()))
Путешествует в чертогах запредельной пустоты,
И свободен от земного, от тщеты и от судьбы...
((()))
Меньше утреннего часа для него Земля и Небо,
И не более рассвета миллионы лет, их кредо.
((()))
Безмятежно он взирает на игру земного мира.
Тоньше нити паутинки мир ему, что песнь эфира.
((()))
В беспредельности Вселенной достигает он глубин,
Недоступных, безусловных и безвидных. Он - един.
Эхо Чжуан Чжоу
Если та сороконожка, что подумает сначала,
Как добраться до причала, постоит ещё немножко,
То забудет о движенье в пересчёте ног своих,
В мыслях суетных, пустых, обрекающих на тленье...
Осознай же, человек! Что не ты живёшь, а Он,
Господин твой и Закон. Не мешай Ему вовек.
От претензий и амбиций, от величия ума
Откажись. Живи века, не жуком, а вольной птицей!
((()))
Мудрец, проснувшись, вспомнил бабочку из сна...
Ах, до чего же хороша она была!
Потом задумался: - А был ли это сон,
Или сейчас я сном глубоким опьянён?
И, если я проснусь, то снова стану ею,
Прекрасной бабочкой порхающей моею?
НОЧНОЙ РАЗГОВОР
Пришёл однажды Чжуан Чжоу в земли Чу,
И натолкнулся вдруг ногой на голый череп.
Хлестнул ремнём его, как волны бьют о берег,
Да стал расспрашивать: зачем, да почему?
- Что довело Вас, мой учитель, до такого?
Не безрассудная привязанность ли к жизни,
И не покорность ли захватнической мысли?
И не беспутная ли жизнь в годах былого?
А, может, тихая, похожая на смерть,
Та долголетняя вас жизнь похоронила?
За разговором этим ночь уж наступила.
Подушкой... череп стал, и лёг мудрец на твердь...
А в полночь череп в сон пришёл, да говорит:
- Болтал ты попусту, любитель рассуждать!
Живых людей заботы можешь лишь считать...
А нам неведомы они, в нас дух не спит!
Ты хочешь выслушать глас мёртвого?
- О, да!
- Так слушай, мёртвому нет слуг, царя и дома.
Круговорот Земли, Небес - ему дорога!
Земное счастье не сравнится никогда!
Но не поверил Чжуан Чжоу и спросил:
- А хочешь волею Владык вернуться к жизни?
Жену, детей, друзей опять вернуть, помысли!
И, грозно вспыхнув, череп так сказал: - Нет сил!
Чтоб повелели мне сменить моё забвенье
На человеческие тяготы и долю.
Ценю я вечность, и спокойствие, и волю,
А коль вернусь, то разве только... на мгновенье.
((()))
В глубинах света есть и мрак, но не ищите...
Во глубину же мрака до свету идите...
Эхо Сыкун Ту
(Ритмическая версия с перевода В.М. Алексеева)
СТАНС 12. Неизречённое, сокрытое.
Даже ни звука в строку не поставив,
Дух из волны я могу исчерпать.
Слово исчезло, следа не оставив,
Выглядит, будто горюю опять...
Значит, есть истинный Дао лавина,
Вместе с которым... что верх, то и дно!
Словно цедить полносочные вина
В пору цветенья нам было дано.
Долгая, долгая пыль в глубине...
Скоро-внезапная пена на море...
Много ли, мало - миллионы во мне,
Если мы вместе. Один я - в дозоре...
СТАНС 13. В духовном ядре.
Я жажду возврата его беспредельно.
Со влагой душистой он снова придёт,
Светящейся рябью играя бесцельно...
В зародыше, словно цветок, расцветёт.
Таков попугай средь зеленой весны.
Из ив создаются террасы и арки
В лазурных горах неземной вышины.
Поэт наполняет вином наши чарки...
И дух возлетает в небесный чертог,
А мёртвого пепла уже не коснется.
Творит, порождая вселенные, Бог.
А тот, кто с ним рядом, внезапно проснётся...
СТАНС 16. Чистейшее, чудное.
Как томны, как нежны тех сосен стада!
Под ними течёт и играет вода.
Растаявшим снегом наполнились мели,
У берега лодку качает... без цели...
Чистейшее небо, как яшма - земля.
Колодки познания давят, веля.
Иду да ищу или встану, так встану.
Пустынно в лазури: она без конца,.
Уходит мой дух в дорогие сердца,
Душа отдает всю себя океану...
Подобно восходу светила всё это,
Осеннему небу, рожденью поэта.
СТАНС 19. Ураган скорбей.
Воды речные большой ураган
Крутит, деревья лесные ломая.
Горькая мысль, словно смерть, обнимая,
Душит. Желанье покоя - обман.
Жизни столетья подобны воде...
Злато, почёт - это пепел холодный.
Дао уходит в свой мир первородный.
Гений и мощь человека - в узде...
Муж величавый исполнен печали,
Края, предела печали той нет.
Скрипом деревья застонут в ответ...
Дождик впитается в мшистые дали...
СТАНС 21. Проникновение.
Это - не чудо какого-то Бога...
Это - не тайна природы вещей.
Это как будто... на тучке пологой
В ветре чистейшем уплыть от дождей...
Издали звук вдруг какой-то приходит.
Только приблизишься - нет уж его.
Эхо из Дао во мне хороводит.
С миром вещей разобщусь всё равно...
Хаос - гористый... Деревья - гиганты...
Мох бирюзовый в душистом луче,
Мыслью неслышной творят музыканты,
Тихой, а вот уж... не слышно вообще...
СТАНС 22. Парение.
Оторван листок.
Я готов уходить.
Высоко и гордо лечу, и не в стае,
А словно журавль, в безвремении тая.
Могу я и тучкой в высотах парить.
Картина представит возвышенный облик,
Вселенскою мыслью наполненный взгляд.
Осенних листочков вдруг слышится оклик:
- Летим вместе с нами! - и дальше летят...
А мнится, то, будто его не ухватишь,
То будто сейчас... станет слышно о нём.
Познавший уж знает: всего не утратишь.
А ждать - значит камнем упасть в водоём...
эхо Хуан Юэ
(Ритмическая версия с перевода В.М. Алексеева)
Фазы живописца.
I ЖИЗНЬ В ДУХЕ И РИТМЕ
В тисках ежедневных шесть норм соблюдая,
Жизнь в духе и в ритме важнее всего.
Пред кистью идея парит, порождая
Всё таинство... Там, вне картины оно!
Как звук, угнездившийся в струнах гитары,
Как дымка, что станет туманом сейчас,
Так ветер всё воет и воет, всё мало.
Так плещет и плещет волна всякий час...
В древнейшие свитки мой ум погрузился,
Лишь в ритмах веков он отыщет ответ.
Сроднившись с природою, всюду разлился...
Мне малого нет, и огромного нет.
III В ВЫСОКОСТАРИННОМ
К нему подойдёшь, но его не уловишь.
Надумай его - не приходит оно...
Добудь его в душу, что сам подготовишь.
Прими да... мгновенно бросай в полотно.
Просматривай речь Золотого Святого,
Иль знаки читай с барабанных камней.
Кругом на горах снег древнейший - основа,
Хранящий в высотах премудрости дней.
Великий философ наитие знает,
Лишь он осознал это сердцем своим.
Но имя сокрыто его, ускользает...
Так, кто же... поведает всё молодым?
VI В БОЖЕСТВЕННЫХ ЧАРАХ
Парят облака - в новых формах драконы!
Весна наступает, деревья в цвету.
Творец превращений диктует законы
Душе ли, руке моей, - я не пойму...
На службу себе мастеров я призвал.
Назвать же из них никого не хочу.
Я в сходстве искусен, талантом не мал.
Эй, образы, смирно! Я вас научу!
Случайно набрёл я на это начало,
Но что же добавить к нему соглашусь?
Иные стараются - красок им мало,
Не видя, где берег, где брод... Я смеюсь!
XV В СВЯТИЛИЩЕ ДУХА
Коль скоро насытились взор мой и слух,
То душу и руку объемлет восторг.
Взволнован я небом, возвышен мой дух,
Пьянён волшебством я, к чему ныне торг...
Я - сам себе корень, себе я - основа!
Я - классик, историк себе: всё одно.
А, если украдкой увижу что снова,
Возьму, пораздумав, в своё полотно.
Я всё предоставлю естественным зовам.
"Законы" от них непременно умрут.
Сравню это с песнью, с искрящимся звоном,
С поющим мальчишкой, ныряющим в пруд.
XVI В ЧИСТЕЙШИХ ПРОСТОРАХ
Белеет луна над высокой террасой.
Свет чистым потоком нахлынул на нас.
Уснула лютня в полудреме прекрасной,
Летит аромат - неизвестного сказ...
Журавль, пронзающий тучи в высотах,
Цвет сливы, чей зрак отразился в воде...
Но то, что представить нельзя, тайна в нотах,
Представит мне кисть, что держу я в руке.
Могу этой кистью лечить я вульгарность,
Могу и возвысить я чей-то талант,
Уменьшить, раскрыть беспредельную дальность.
Зачем это всё? Кто прочтёт фолиант...
XVIII В СВЕТЛЕЙШЕ-ЧИСТЕЙШЕМ
Сквозная беседка в воде, в отраженье...
А лотос цветущий - в осенних тонах.
Пурпуровым цветом сияет в движение,
Лазурным мерцает на тихих волнах.
Прекрасная женщина в ярком наряде
Плывёт и поёт в орхидейной ладье.
Душа замирает с восторгом при взгляде,
Но дух остается всё ж верен себе.
Поспорю с цветком взором искренним, смелым.
Я в светло-чистейшем плыву, словно стих.
А те, кто марает всё красным да белым,
Лишь стыд возбуждают во взглядах немых.
XX В ПРОСТЕЙШЕ-ЧИСТЕЙШЕМ
http://static.diary.ru/userdir/5/8/7/1/587132/30658601.jpg
"Добротная толща не в том, что обильно...
Тщедушно-кривое не в малом живёт".
Слова эти сказаны верно и сильно.
Заря в них мелодию Неба поёт.
Стремись к простоте перед сложным узором.
Коль хочешь дать чистое, мелочь отбрось.
Другой пусть пленяет расцветкой, обзором,
А я слился с кистью, хоть были мы врозь.
Чарующий миг мне в безвидном открылся.
Блуждаю за гранью природы вещей.
О, кто же в меня в этот миг поселился?
То певчая птица иль отблеск лучей?
XXIII В ЭФИРНО-ЧУДЕСНОМ
Порхает, взлетает, стремится в движенье...
Подвижно-живой и чуждается стай.
Он пуст, величав и, как диво творенья,
Эфир первородный, рождающий май...
В нём остов не плотный, но дух без прерывов.
Всё сжато снаружи, раздельно внутри...
В нём самобогатство ритмичных порывов,
Без тучки и дымки парит он вдали.
Курильные свечи в курильнице тлеют...
Огонь - не пылает, а пепел - живой!
И лишь петухи дерзновенные смеют
Кричать на ветвях, нарушая покой.
XXIV В АНТИЧНО-ПРЕКРАСНОМ
Давно укрепились и остов, и скрепы...
Антично-изящному место нашлось...
Безбрежное море раскроет секреты,
Коль пристань-скалу мне найти удалось.
Искусная прелесть пародией служит
Античному чуду, а нежность - обходом.
С изящной основою дух ныне дружит.
Не стану смеяться я всё ж над уродом.
Бывает, как будто красавица дева,
Бывает, как будто красавец юнец.
И можно б плениться красой, но напева
Услышать нельзя от незрелых сердец.
ОТЗЫВ О ЖИВОПИСЦЕ ЧЖАН ЛУ
Завидев гор высоких пики и долины,
Ключи кипящие и бурные потоки,
Сплетенье крон древесных, каменные токи,
Художник ждёт осуществление картины...
Круженье птиц и плеск рыбёшек по воде,
Проникнув в сердце, погружают в созерцанье,
И ощущенье самобытного сознанья...
Что воплощается в невидимом холсте...
Когда ж прозрение волною охватило,
Он всё увиденное в шёлке воплощал,
И за один присест картину воскрешал!
А кисть водила созидательная Сила...
Эхо Конфуция
Из всех ошибок настоящие лишь те,
Что не исправить в жизни этой, и нигде...
((()))
Но даже жизнь исправить смертью можно. Что
За смертью следует? Да жизнь: её зерно!
Эхо Сюнь-цзы
Кто мне указывает верно на ошибки,
Тот мой учитель. Кто поступки отмечает -
Тот друг. А враг - кто лестью радостно встречает.
И у врага учусь я видеть фальшь улыбки.