I. Россия

Что дальше? Новое иго? Распад? Внутреннее порабощение русских одним из "малых" народов России, например, татарами?

В любом случае, начинающийся "зимний период" - это неизбежная потеря позиций страны в мире, внутренняя дезинтеграция людей и общин. Страна как бы теряется, замирает, и в худшем случае, если попытается вести себя "по-осеннему", то может подпасть под иностранное господство или даже "раствориться" или расколоться на враждебные духовные общности. Но именно в это время родится новое "Я" русской нации.

Сделаем анализ последнего большого цикла, объединив его со средним:

В 1621-69, выбравшись из "смутного времени", страна быстро и гармонично развивается. В 1669-1717 была поставлена и по-русски решена задача модернизации (петровские реформы), но начинается период "немецкого засилья". В 1717-65 власть немцев в государстве почти абсолютна (царицы - немки, немцы в армии, науке и госаппарате). В 1765-1813 формируется новая элита, русские "европеизируются", немцы "русеют". В этот период вместились славное правление Екатерины II и Александра I, время выхода России на европейскую арену, семьдесят суворовских побед и победа над Наполеоном.

В 1813-61 страна становится европейским гегемоном, укрепляет свои позиции на Кавказе, в Центральной Азии и на Дальнем Востоке. В этот период возникла великая русская литература. Правда, период заканчивается плохо - поражением в Крымской войне и самоубийством царя. Предыдущая модернизация государства и элиты жестко ставили вопрос о модернизации всего народного уклада.

В 1861-1909 как раз и решалась задача модернизации социальной и экономической системы, т.е. "материальных" основ всего народного уклада. Начинается период с отмены крепостного права (рабства), военной, судебной реформ. Заканчивается период первой русской революцией и вынужденной политической реформой. Модернизация в целом успешна, но только по узким канонам экономической и социально-политической логики (экономический рост, рост свобод), поскольку подорваны глубинные основы народного уклада (национального духа).

Успех реформ сопровождается не ослаблением, а резким усилением социального напряжения, ростом революционных настроений (от народников к эсерам и большевикам), ростом упаднических декадентских настроений, разложением элиты (одна распутинщина чего стоит). Страна постепенно становится заложником реформ и, так полюбившейся русской элите за 200 лет, имперской идеи.

В 1909-57 Россия пошла "ва-банк". Началась самоубийственная мировая война, потом социальная революция, а потом и мировая революция. Имперская идея, приняв форму идеи мировой революции, вместо ожидаемого возрождения национального духа, убила его, если не окончательно, то уничтожила большую часть его "материальных" носителей в виде, прежде всего, старого крестьянского и казачьего укладов жизни. Вместо органичной крестьянской общины возникла уродливая лагерная "общинность".

В обмен на частичную утрату собственной культуры Россия не только сохранила свою империю, но и расширила ее (соцсодружество). Одно время казалось, что Россия близка к безраздельному господству во всей Евразии, но это только казалось.

В 1957-2005 главной задачей России было "зализывание ран", полученных в предыдущем периоде, но обернулось это неуклонной сдачей позиций: от отказа от мировой революции ("броска на Запад") и включения европейских стран в Советский Союз, до венгерских, затем чехословацких, затем польских "событий" и, наконец, " бархатных революций" конца 80-х и, собственно, распада Союза в начале 90-х, с угрозой распада самой России в начале XXI века.

Впереди первая четверть большой зимы, т.е. период, когда национальный дух страны становится слабее "мирового духовного поля". Это может навлечь на страну много бед, тем более страну, ослабленную предыдущим столетием отчаянной борьбы за великую евразийскую империю.

Интуитивно Россия должна сделать следующий выбор - перенимать лучшее, что создано на данное время другими культурами, но не все, а только то, что меньше всего возмущает русских людей. Сейчас Россия должна вести себя как человек, ослабленный тяжелой болезнью, т.е. передвигаться тихо, осторожно, опираясь на трость. Сделает резкое движение - упадет.

Даже при "мягкой зиме" Россию ожидает тихий упадок влияния в мире, закрепление статуса слабой страны. Возможно, произойдет гармонизация социальных отношений, если удастся утвердить демократический режим, все-таки выстраданный в предыдущие 200 лет. Страна как будто потеряет свое лицо, станет приземленной, "мещанской", такой большой провинцией.

В стране большой вес приобретут народы "большого лета": татары и другие тюркские народы. Скорее всего, распространятся идеи евразийства, в которых русская культура будет трактоваться как младшая сестра культуры тюркской и многие русские с этим согласятся, т.е. старый комплекс перейдет из агрессивной фазы в фазу мазохистскую.

Но постепенно в 2100-2150 начнется процесс духовного синтеза, духовного возрождения отдельных групп русских людей. В 2150-2200 Россия вновь обретет своего пророка, нового Сергия Радонежского, как это было в лютую "зиму" монгольского ига в конце XIV века.

Теперь посмотрим на малые циклы XX-XXI веков:

В 1909-1921 происходит "волшебное превращение" имперской государственной идеи в идею большевистскую. Страна обретает новую официальную идеологию и вместе с ней цель и смысл существования и развития. Государство консолидируется, народ объединяется, но ложная идея "высасывает соки", подрывает ценностные основы народного бытия. Впрочем, процесс только еще начинается. Это характерно для начала третьей четверти большой осени - активность, агрессивность внешних форм культуры и увядание внутренних, характерный диктат идеологии над ценностями, извращение сути национального духа.

В 1921-1933 наступает малая осень. Происходит насыщение, закоснение новой идеологии, которая теперь уже откровенно пожирает и людские жизни, и древние традиции, основы бытия. Романтично-жестокий большевизм превращается просто в жестокий, параноидальный сталинизм.

В 1933-1945 наступают "заморозки" коммунистической идеи в сталинском варианте, которая обретает законченные социально-экономически-политические формы, а как идеология фактически умирает. Не случайно Сталин уже в начале войны обратился к национализму, национальным чувствам русских, не случаен и роспуск Третьего интернационала. Великая война выиграна не большевизмом, а, вопреки ему, война выиграна русским национализмом.

В 1945-1957 наступает "весна" простой и куцей идеи десталинизации.

В 1957-1969 идея десталинизации приносит реальную "оттепель", что в конце периода становится чужой "пражской весной". Вместо ориентированного на мировую революцию "ордена меченосцев" мы видим так называемый "реальный социализм", ориентированный на удержание позиций в мире и на улучшение жизни своей номенклатуры. Страна начинает разлагаться.

Большевизм-сталинизм давно уже мертв, полностью уложившись в период 1909-1957, новый период - это период "зализывания ран", восстановления внутренних основ национального духа одновременно с демонтажом внешних форм, т.е. сталинской системы. Одновременно происходит и более глобальный процесс - умирает старая русская имперская идея.

В 1969-1981 романтичная "оттепель" становится сухим и косным "реальным социализмом" во всей его "красоте": коррупции, лицемерии, бездарности любых начинаний. Одновременно, в еще не широких, но достаточно массовых слоях интеллигенции, наступает осознание исторического тупика и необходимости глубоких социально-экономических и политических реформ, которые бы исправили сталинские перекосы.

Русские быстро теряют авторитет среди малых народов, особенно "весенних" тюркских (среди прибалтов авторитета и не было). Растет национализм этих народов и их влияние на дела советского государства.

В 1981-1993 наступает перестройка, а затем разрушение всей системы, созданной в предыдущие десятилетия. Ее реальной основой, как оказалось, была не только партия, но и система советов. В 1993 году эта система и была разрушена после известных октябрьских событий.

Период 1993-2005, как и все "весенние" периоды, принадлежит в равной мере прошлому и будущему. Это период яростной борьбы между старым и новым: между остатками "реального социализма", т.е. российской компартии, "красным директоратом", популизмом левого толка, с одной стороны, с либералами-приватизаторами, "новыми русскими", олигархами (финансовыми и сырьевыми), с другой.

В конце этого романтичного периода утвердится капитализм по-русски, и его лицо не будет интеллигентным. Это будет не хищный, а хищнический государственно-ориентированный капитализм и он не будет эффективен. Большая зима - плохое время для выращивания цветов под открытым небом.

Период 2005-2017 - это "лето" олигархического капитализма, период его развития и постепенного окостенения. Политическая система станет жесткой, автократичной. Экономическая политика будет ориентирована на крупные предприятия и монополии.

Период 2017-2029 станет периодом разложения системы олигархического капитализма и периодом возможной политической либерализации. Но в этот период страна вновь столкнется с угрозой потери территориальной целостности. Скорее всего, она преодолеет эту опасность, но сама опасность приведет к росту милитаризма и дальнейшему закоснению системы. Кроме того, резко усилится влияние Китая, который еще в предыдущий период привяжет экономику России к своей.

Период 2029-2041 - самый опасный для территориальной целостности России в первой половине XXI века. Начнется агония олигархического капитализма. В России столкнутся интересы "осенних" и "летних" атлантических держав (Германии, Великобритании, США) и интересы "летнего" Китая.

При политической стабильности следующий период будет не только периодом потери экономической и отчасти политической независимости, но периодом политической и экономической либерализации. В общем, начнется "мягкая зима". В дальнейшем ее ход будет очень зависеть от европейских и китайских процессов, от европейско-китайского соперничества.

Рассмотрим микроциклы конца XX - начала XXI веков:

В 1981-1984 в обществе зреет и распространяется настроение "так жить нельзя!", формируются идеи полной десталинизации, идеи перестройки.

В 1984-87 идеи перестройки вырываются наружу, становятся политикой - от антиалкогольной кампании, косвенно являвшейся протестом против "мерзостей" реального социализма, к "ускорению", которое фактически стало признанием нашего качественного отставания от Запада, затем к "гласности", сделавшей прямую заявку на политическую либерализацию и оттеснение от власти партноменклатуры.

В 1987-1990 идеи перестройки дали богатый урожай всех форм общественной активности, экономической и политической либерализации, происходит развал соцсодружества и начинается развал Советского Союза. В 1990-1993 годах идеи перестройки умирают, одновременно умы людей захватываются идеями либерализации уже в полном смысле этого слова, т.е. идеями вестернизации России. Начинается "победное шествие" капитализма, рынка и демократии.

В 1993-1996 складывается достаточно устойчивая и динамичная система, но только не либеральная. В политике господствует не демократия, а анархия, а в экономике не рынок и капитализм, а монополизм и олигархия, опирающиеся не на конкурентные преимущества, а на связи в госаппарате.

Мы получаем первый вариант "капитализма по-русски", имеющего к тому же явно сырьевую, паразитическую, рентную специфику. Это урод, но урод активный. В это время русские экспортируют на Запад не только сырье, но и свою мафию, которая первое время шокирует даже итальянскую мафию.

В 1996-1999 ("осень") система разворачивается во всей своей "дури", правление постепенно становится маразматическим. Растут и оформляются основные партии и партийные блоки. Правые и коммунисты отодвигаются центристскими формированиями - левоцентристским (лужковским) и право-центристским (правда, пока не имеющим реального лидера).

Страна переживает финансовый кризис. Производителю это приносит облегчение, но не надолго. Старые и новые олигархи как спруты снова захватывают полный контроль над политической и экономической системами. Всем все и вся надоело: капитализм, социализм, демократия, диктатура, страна как бы не живет, а доживает, терпит какую-то неприятную процедуру и переносит мысли за пределы очередных президентских выборов. Во внешней политике, как и во внутренней, Россия также неадекватна - вместо спокойной и продуманной политики идут рефлекторные импульсы: то "броски" в Приштину, то униженно протянутая рука.

Что ожидает Россию в 1999-2002? Поскольку это "зимний период", то политическая и социальная активность людей-охранителей будет понижена, "броуновское движение" усилится, количество крупных ошибок и микроконфликтов возрастет.

Это опасный период. Здесь необходимы точные действия власти, а не "жесткая" или "мягкая" политика. Очень большое значение будет иметь личность президента. Популист любого толка приведет страну к взрыву. Надеюсь, "большого взрыва" не произойдет, но серия средних - случится. Одним из таких "взрывов" может стать резкое охлаждение отношений с Западом или фактическое начало большой Кавказской войны.

В 2002-2005 "стихийно олигархический" период заканчивается и начинается период "двуглавого орла" (если, как говорится, "пронесет" беда в 1999-2002, и Россия не попадет в лапы сначала анархии, а потом "русского медведя"). Утверждается "сильное государство". Политика и экономика обретают целеустремленность и смысл. Проводятся многочисленные реформы и "реформы", иногда больше похожие на чистки. Россия осознает свою слабость и свое новое место в мире и откажется от имперской идеи. Теперь ее элите уже не зазорно будет открыто считать себя младшим партнером. Вот только кого? Вероятнее всего, Китая, а не Европы или, тем более, США.

В 2005-2008 складывается стройная система государственно-ориентированного капитализма, не олигархи теперь "вертят" государством "как хотят", а государство заставляет их служить ему. Правда, коррупция велика, в стране усиливаются могущественные семьи, приближенные президенту.

В 2008-2011 происходит новый спад активности и дезинтеграции, вырастает сильная оппозиция режиму "двуглавого орла", отношения с Китаем из гармоничных и дружественных становятся источником раздражения и чувства национального унижения, растут симпатии к Западу.

В 2011-2014 режим стагнирует, но борется за выживание. Возможны политические репрессии, но идеи либерализации и дружбы с Западом становятся идеей-фикс широких общественных слоев. Одновременно может обостриться ситуация на Кавказе и в некоторых других автономиях. В отличие от "зимы" 1999-2002 Россия будет иметь "сильную власть" и "сплоченную элиту", но экономическая и политическая зависимость от Китая станут одним из главных факторов внешней и внутренней политики. Во многом теперь Китай будет решать - быть России стабильной или нестабильной.

В 2014-2017 возникнет и утвердится неолиберализм, но он в этот период скорее всего так и останется в оппозиции. Страна, по-прежнему, как "Титаник", будет идти курсом государственно ориентированной экономики. Политическая система смягчится, больше гарантий дадут среднему и мелкому частному бизнесу, который в последующие 10 лет обеспечит хорошие темпы роста экономики. Но экономические шараханья конца XX века и сознательное огосударствление экономики в начале XXI века сделают Россию теперь уже "полноправной" страной третьего мира.

Теперь снова поговорим о теории. Каков смысл и какова суть каждого из циклов?

Большой цикл можно еще назвать и "цивилизационным". Это цикл развития конкретной цивилизации среди других цивилизаций, включающий периоды ее развития, расцвета, застоя и упадка. Он описывает цивилизацию как целое: в ее движении, развитии, постижении.

Средний цикл описывает поиск внутренней гармонии в противоречии с поиском внешнего компромисса. Именно в этом противоречии движущая сила развития цивилизации. Если представить себе полностью изолированную от внешнего мира цивилизацию, то это будет гармоничная, но и не развивающаяся цивилизация, правда по отношению к культуре, которая является зерном, сутью цивилизации, материальный базис тоже является внешним. Поэтому, развивая "материальный" и материальный базис, даже изолированная культура воспроизводит это противоречие.

Средний цикл, начинаясь с гармонии внутреннего и внешнего, продолжается динамизацией, когда в целях внешнего приспособления жертвуется внутренним порядком. Средней зимой это нарушенное равновесие становится уродливым торжеством внешних форм культуры над ее внутренним содержанием, и заканчивается цикл "примирением", "возвращением к истокам", новым равновесием.

Малый цикл - это цикл развития и угасания фундаментальной политико-экономическо-социальной концепции, которая "материализует" национальные ценности.

Микроцикл - это цикл активности в утверждении этой концепции, это цикл элиты, которая по своему убеждению проводит эту концепцию в жизнь. Например, 1909-21 являются "ленинским" периодом, периодом романтиков коммунизма; 1921-1933 - период сталинских "меченосцев"; 1933-1945 годы - период сталинских солдат; 1945-1957 - это период "хитрых лис", уцелевших в ходе репрессий и приспособившихся к сталинской иерархии; 1957-1969 - хрущевский экспериментальный период; 1969-1981 - период брежневский (коррумпированный); 1981-1993 - горбачевский (болтливый), 1993-2005 - ельцинский (бестолковый).

Причем, каждый раз происходило кардинальное кадровое обновление правящей элиты. То, что периоды не совпадают полностью с периодами лидерства конкретных людей, говорит о том, что данную теорию нельзя понимать как буквально "ведущую за руку". Она в данном своем применении (теория микроциклов) говорит о власти больших групп людей и настроениях, в них господствующих. Тем более, что любая "весна" в равной мере принадлежит завершающемуся и начинающемуся периоду, т.е. 1930-33 это годы встречи "меченосцев", т.е. борцов за ленинско-сталинскую идею и "солдат" нерассуждающих исполнителей сталинских приказов.

Попробуем теперь спрогнозировать историю большой русской зимы 2005-2197.

В "золотое пятидесятилетие" 2005-2053 Россия интегрируется в мировую экономику, но не как страна-лидер, а как зависимая страна. Кроме того, условия проживания в ней будут хуже, чем в большинстве соседних стран. Мобильность населения и капиталов в это время усилится во всем мире. Поскольку Россия будет проигрывать в уровне и качестве жизни, из страны начнется большой отток людей, зависимый не только от политической или экономической конкретики (репрессий, кризисов, или, напротив, демократизаций и бумов).

Этот отток будет иметь крайне неблагоприятную для страны структуру, т.к. уезжать будут самые активные - их будут привлекать "весенние" или "летние" страны и самые образованные - их будут привлекать "летние" и "осенние" страны.

В первой половине века процесс "деруссизации России" только начнется, а во второй половине XXI века он станет основным фактором упадка. Приток китайцев, индийцев, арабов будет усиливаться. Многие большие российские города станут преимущественно китайско-индийскими или индийско-китайско-арабскими, общая доля русского населения в конце XXI века снизится до 60%. В первой половине XXII века этот процесс достигнет своего насыщения, доля русских в России уменьшится до 55-50%, а экономическое засилье иностранцев (теперь уже "иностранцев", т.к. в большинстве это будут дети и внуки переселенцев XXI века) приобретет форму экономического и политического господства, сопровождающегося многочисленными конфликтами между собой, между старыми и новыми переселенцами, между китайцами и индийцами и, конечно, между русскими и "иностранцами".

Этот новый вариант "ига" Россия примет в целом спокойно. Во-первых, как неизбежность и наказание "за грехи". Во-вторых, как необходимую ей новую кровь, прежде всего терпкую, как вино, кровь "весенних" и "летних" культур. В это время произойдет обрусение массовых переселенцев 2000-2100, создастся мощный блок русских и "старших переселенцев".

Во второй половине XXII века Россия может стать раздробленной страной и даже полностью потерять независимость, но независимо от политической ситуации возникнет "чудо христианизации" России и "чудо" возвращения потомков русских переселенцев, уехавших на Запад в 2000-2100. В любом случае, в 2050-2200 сформируется новый русский этнос, в нем будет много китайской и индийской крови.

Возможно, что в последующий период основным конфликтом станет конфликт между индивидуалистичными "западными русскими" и общинными "восточными", но, так как новая национальная идея будет сформирована (выстрадана!) "восточными" русскими, то "западные", несмотря на свое богатство и влияние в Европе и Америке, вынуждены будут принять новые ценности или остаться на Западе.

Из большой зимы 2005-2197 Россия выйдет обновленной и готовой к новому старту в пяти-шестивековой гонке за влияние и доминирование в Евразии.

Теперь попробуем ответить, что же составляло суть и смысл русской истории с самого начала зарождения древнерусской нации?

В VII-VIII веках происходило формирование древнерусского народа под многообразными влияниями, в т.ч. народов северной Европы, братьев-славян, Византии и Хазарии (первая большая весна). В IX-X веках зародилось российское государство, оно оказалось одним из сильнейших в Восточной Европе. В XI-XII веках Россия "устала", но приняв христианство, она приняла культурную эстафету от Византии, т.е. взяла на себя тяжелую миссию примирения и синтеза западного и восточного культурных кодов, культурных традиций, ведь православный вариант христианства, формально признавал троебожие (Троицу: Бога-Отца, Бога-Сына и Бога-Святого Духа) полный и безусловный авторитет отдает только Богу-Отцу, именно и только от Бога-Отца исходит свет истины, т.е. Дух Святой. Католичество же "позволило" излучать Дух Святой и Богу-Сыну.

Вот коренное отличие в догматах и базовых культурных кодах. Католическая культура фактически признает равенство авторитетов Бога-Отца (общинных начал) и Бога-Сына (личностных начал), а православие - только безусловный авторитет Бога-Отца. А это значит, что православие занимает промежуточное положение между единобожным исламом и фактически двубожным католицизмом (Дух не является самостоятельным, он "исходит" от Отца и Сына). Только община (в религии - церковная община), только "коллективное бессознательное" является главным моральным авторитетом для православного человека, а Иисус Христос, с логической точки зрения, является, скорее, главным пророком Бога, как Мухаммед, а не Богом.

Но догмат догматом, а ритуал - ритуалом, и здесь православие ближе к католицизму, чем к исламу. Православие, как и все христианство, раздвоено, противоречиво, и это раздвоенность между авторитетом общины и авторитетом личной совести. В этой раздвоенности источник внутренних конфликтов и страданий, но в ней и источник развития.

Ислам же, имея только один авторитет, просто цикличен, он постоянно возвращается к Богу, к основам общинного восприятия жизни. Это возвращение всегда похоже на возвращение "блудного сына" к отцу, т.е. возвращение через полное отрицание себя, своего права на личное мнение по существенным для общества вопросам.

Западное христианство тоже циклично: оно то возвращается к Богу-Отцу, то, удаляясь от Бога-Отца, идет к Богу-Сыну, тем самым периодически меняет точку отсчета, и находится не только в покаянии, но и в отрицании, а отсюда - в динамике, движении. Можно сказать, что вся европейская культура построена в этом "зазоре" между Отцом и Сыном, т.к. возвращаясь к Богу-Отцу, западный человек не всегда разрушает плоды своей индивидуальной совести, освященные авторитетом Христа.

Православие же, никогда не отрываясь надолго от Бога-Отца, воспринимает Христа скорее как "своего человека", "радетеля", "лоббиста", заступника перед Богом-Отцом. В отличие от католика, для православного Христос не царь, не "начальник", он - "серый кардинал", "зам по кадрам" или "завхоз", у которого можно что-то выпросить, не обращаясь к строгому и малодоступному Богу-Отцу. Поэтому православный человек, а русский православный тем более, всегда немного хитрит перед Богом, и создает культуру, в которой можно одновременно быть с Богом и изменять ему, быть святым и грешным одновременно.

Ведь в православной России, в отличие от католического, а потом и протестантско- католического Запада, религия не является источником общественного развития и эдакого "мессианства", т.е. желания навязать свои ценности другим культурам. Она является источником приспособления к почти любым формам материальной жизни и к любым ситуациям - от полного рабства до собственной империи.

В исламе же религия является источником "перманентной контреволюции".

Может быть, продуваемая всеми ветрами великорусская равнина стала основной причиной такого выбора: бороться или приспосабливаться. Вот одна из основных русских ценностей: не созидательное изменение мира, как в католицизме, не вечное покаяние и "возвращение к истокам" как в исламе, а вечное приспособление к ситуации, к другим народам, терпение, но терпение с долей особой хитрости и готовности "послать всех к чертям". Проявления этого - в приспособлении к жестокому игу (Церковь "дружила" с ханами), в приспособлении русской имперской идеи к идее мировой революции, в том, что в самом "безбожном коммунизме" русские нашли бога.

В XIII-XIV веках наступила большая зима, которая не позволила России сбросить иго или ассимилировать завоевателей, в отличие, например, от Китая. В это время состоялось, собственно, формирование русской нации, которая отличается терпимостью и приспособляемостью в социальной жизни, но в жизни государственной отличается деспотизмом и жестокостью.

Представление русских о государстве, своем государстве - это "прямой слепок" с жестокой системы иноземного угнетения, наконец, терпимость русских в отношениях между народами и общинами не мешает отчаянной конкуренции и анархичности в индивидуальном поведении, освященной как будто время от времени подмигивающим Христом - дескать "давай, давай, есть возможность - гуляй вволю, а я здесь на небе за тебя порадею".

Из этих ценностей "терпения", "воли" и "строгого царя" и возникла современная русская культура. Поскольку эти ценности оказались в жестком противоречии между собой, то история России развивалась в разрешении этих противоречий, главное из которых - это противоречие между анархичным духом русского народа (волей-волюшкой) и сверхдеспотичным государством, с тем самым "строгим" царем, символом которого стал кровавый, но "свой" Иван Васильевич, кажется, единственный царь, столь воспетый в народных песнях.

Поврозь эти начала приносили беду, а вместе, в сочетании и взаимоограничении, делали страну сильнее. Когда доминировало "анархичное" начало, то возникала смута, "бессмысленный и беспощадный" бунт. Когда доминировало второе начало, возникало "великое безмолвствие" после ужасов правления Грозного, Сталина, да и Петра.

Во второй половине большой зимы идеи Сергия Радонежского сначала вдохновили народ на победу в Куликовской битве, а затем сложились в формулу нового русского духа, стали ценностями, вокруг которых сплотился народ и создал великое государство и великую культуру.

Процесс формирования национального духа - это не индивидуальный и даже не просто коллективный процесс. В самом народе возникает особое "квантовое" состояние. В дело включается "коллективное бессознательное", которое и делает открытие, а мудрецы лишь озвучивают и объясняют его, делают какие-то выводы уже на более низком, т.е. символическом уровне. Поэтому не Сергий Радонежский открыл национальную идею, он лишь своим жизненным примером вдохновил людей, как не Конфуций открыл китайцам национальную идею, а лишь перевел ее в нормы и правила поведения.

Это отдельная большая тема, тема о "коллективном бессознательном" и "коллективном сверхсознательном", это не аллегории, это реальные коллективные личности, не менее реальные, чем наше и ваше "Я". Причем, эти личности несравнимо более гениальны, чем личность любого гения-человека.

В 1429-1621 Россия утвердилась как сильная азиатская держава, с интересом поглядывавшая и на запад - в Европу. В это время она освободилась от ига, создала сильное московское государство, начала и в целом завершила "собирание русских земель", пережила страшное в своем деспотизме правление Ивана Грозного, разрушительное правление Бориса Годунова, смуту, польскую интервенцию, обеспечила восстановление государства под выбранным царем.

Это время внутреннего освобождения от ига - не случайно так перепуган был Иван Грозный новым татарским нашествием. Почти через 100 лет после освобождения от ига - старые страхи еще оставались в крови русских людей. Но во времена смуты новые страхи и опасности вытеснили старые. Новые страхи перед угрозой с запада, опыт смуты, когда вырвался наружу теперь уже не монголо-татарский, а свой русский анархический дух, дух казачьей вольницы, похожий на дух монгольской конницы, когда русский "почувствовал в себе татарина", ощутил не только способность к рабству и унижению, но и к вольной воле, к принуждению других, вот тогда русский дух временно примирился с собой.

Теперь правление Ивана Грозного уже не представлялось столь ужасным. "Правление" смуты оказалось похуже, хотя бы потому, что оно стерло в памяти, романтизировало эпоху Ивана Грозного. Вольная деспотичная власть и воля оказавшегося без власти народа стали двумя крайностями проявления русского духа, которым в последующем предстояло то объединяться в одно целое, то действовать по врозь.

В 1621-1813 произошло объединение двух начал - деспотизм власти был ограничен деспотизмом народа, воля (делай что хочешь!) народа была ограничена той же волей власти. Поэтому 1621-1669 были действительно "золотым пятидесятилетием" взаимного умиротворения. Но уже в то время внутренне статичная и одновременно чуткая к внешним напряжениям и диссонансам, православная русская культура уловила явное противоречие между богатеющим Западом и экономически застывшей Россией.

Поэтому в период средней осени (1669-1717) Россия двинулась в погоню за Западом, стала приспосабливать себя к одной из западных моделей (немецко-голландской), чем неизбежно нарушила равновесие между властью и народом.

В период средней зимы большого лета (1717-1765) Россия как бы неожиданно и незаметно для себя подпала под полную политическую власть немцев, именно в этот период возникло неразрешимое противоречие между онемеченной элитой и "народом-богоносцем".

В 1765-1813 произошел обратный процесс - обрусение немцев в России, элита стала не немецкой, а русско-немецкой с большим тяготением к европейскому антиподу Германии - Франции (французский язык, революционные идеи и вольтерианство, декабристское движение, антинемецкая политика).

В этот период Россия стала Империей, одной из главных европейских держав, и державой, доминирующей среди соседних азиатских стран (Турции, Ирана, стран Центральной Азии), "отодвинула" Китай в пределы нынешних его границ. Найденное было равновесие между взаимной дикостью власти и народных нравов было нарушено пришельцами - немцами, которые, хоть и пытались честно модернизировать Россию, но воссоздали уже в новом виде старое русское противоречие.

Вместо монгольской или монголо-русской элиты возникла немецко-русская, а потом русско-немецкая элита, еще более далекая от православного народа, чем монгольская, народа, кстати, тоже внутренне расколотого на вольных казаков и крепостных крестьян. Впрочем, это был скорее не раскол, а иерархия. Наиболее сильные люди из крестьян бежали в казаки, тем самым способствуя консервации рабства внутри России, но и одновременно создавая передовой отряд русской культуры для продвижения на восток и на юг континента.

В 1813-1861 (средним летом) власть и народ нашли формулу примирения: отечество (народность), православие, самодержавие. Это не была искусственная формула, наподобие продуктов нынешнего натужного поиска национальных символов, национальной идеи (вроде "общипанного" орла, лишенного царской короны). Это были переиначенные и "окультуренные" базовые ценности: приспособления (терпения), воли-волюшки и строгого царя. Европеизированная элита "ударилась" в народничество. Пушкин "освятил" российскую идею своими поэтическими открытиями.

Россия опять спокойно уснула, умиротворившись ролью европейского жандарма, считая своей главной миссией покорение восточных и южных земель. Немцы здесь стали все больше Иванами Карловичами и действительно оказались большими русскими патриотами. Выросла великая литература, чьим живым источником стало народничество.

Но Крымская война "неожиданно" разбудила Россию, вновь указав на ее слабое место - экономику. Российская элита осознала, что без новой модернизации, без европеизации России не обойтись, т.к. на карту поставлена Империя, Великая Россия и состояние национальной гордости, ставшее к тому времени привычным и естественным.

В 1861-1909 были проведены необходимые экономические, социальные и частично политические реформы. Русская крестьянская община уже не была основой народной жизни. Начался рост промышленных городов. Реформы были тяжелыми, но успешными. Россия быстро догоняла Европу по уровню экономического развития.

Но реформы впервые за историю России "покусились" на Бога, на основы общинного быта крестьянства, которое стало вольным (читай - неуправляемым). Основы патерналистской системы оказались подорваны, было нарушено фундаментальное, корневое соотношение в культуре - баланс между анархией (деспотизмом) народа и деспотизмом (анархией) власти. Власть стала чрезмерно либеральной, а народ, не встречая с ее стороны привычных ограничений сверху, начал революционизироваться, воспринимал свободу, как волю, тем более, что в XIX веке казачество сложилось как народность и прием мужиков в казаки стал более трудным делом, тем более, что "диких" (т.е. бесхозных) окраин тоже не стало. Весь "дикий" мир Евразии был поделен между Россией и Англией.

Пока только частые и успешные войны спасали Россию от народного взрыва, но война с Японией стала полным фиаско неустойчивой системы, опирающейся на компромисс между либеральной властью и воюющим за Империю народом.

Пронеслась первая русская революция, во многом "бессмысленная и беспощадная", как все русские бунты. Революция сделала власть еще либеральнее, а народ еще воинственней.

Первая мировая война, несмотря на чудеса храбрости и военного таланта, проявленные русскими солдатами и русскими генералами, окончилась не победой, и даже не поражением, а революцией, т.к. стало невыносимым противоречие между уже не либеральной, а откровенно глупой и слабой властью и совсем теперь вольным народом, который к оружию и войне привык больше, чем к сохе и мирной жизни.

В отличие от западного человека, имеющего деятельную преобразующую свободу совести, свободу выбора между Богом-Отцом (общиной) и Христом (своей личной совестью, воспитанной на заповедях Христа), русский человек имел свободу внутреннюю, уходящую от мира, ту же свободу между Богом-Отцом и Христом, но Христом, как "отпустителем грехов", "своим человеком" на небе.

Западный человек не мог не преобразовывать мир, который ему чем-то не нравился или не соответствовал его убеждениям, а русский человек "посылал" этот мир подальше в минуты нестерпимого противоречия между бытием и сознанием - "и не церковь, и не кабак - ничего не свято!", и был в это время "вольницы" не обязан никому: ни Богу, ни людям.

Наверно, за это любят русские сами себя. Представьте, что эта внутренняя свобода исчезнет, появится единый и неделимый Бог - русский дух исчезнет, русский человек станет мусульманином.

В отличие от "западного Христа", "русский Христос" является не высшим, четко зафиксированным моральным авторитетом, а авторитетом блуждающим. Именно в этом вся разница с "западным человеком".

Но здесь необходимо пояснение. Говоря о блужданиях Христа, я не имею в виду Христа как Бога Живого, Христа праведников, Христа глубоко религиозных людей. Они видят Христа одесную Бога-Отца, то есть так, как оно есть. Я говорю о Христе как о моральном авторитете массового сознания - вот здесь он "блуждает".

В 1909-1957 экономическая гонка за Западом, оставаясь навязанным извне внешним приоритетом, на самом деле уступила место идее новой империи, перекрасившейся в идею мировой революции. Россия как будто попыталась "прихлопнуть" Запад с его экономическими успехами, с его чуждым либерализмом, создав мобилизационную экономику, тоталитарную политическую систему.

Произошла резкая смена парадигмы - от слабеющего в 1861-1909 годах государства и все более анархиствующего народа к совершенно бесправному народу и совершенно суверенному, независимому от своего народа государству, но государству "народному", устранившему чужую ему русско-немецкую элиту, государству, где анархизм народа получил свое выражение в праве самоугнетения и самотеррора.

Более подлой и остроумной системы нельзя представить. Во время коллективизации люди участвовали в экспроприации имущества у своих родственников, у самих себя! Человек одновременно являлся в своем лице и угнетателем (как уполномоченный государства), и угнетенным (как лицо, владеющее личным имуществом). Здесь же и постоянная череда чисток, когда с калейдоскопической быстротой менялись местами экспроприаторы и экспроприируемые, палачи и жертвы: сегодня ты палач, завтра - жертва, послезавтра твой палач станет жертвой.

На время "бог" был найден и стал один, отринув личную совесть и семейные устои (Павлик Морозов как национальный герой).

Православие, став коммунизмом, поставило не просто задачу создания мировой империи, но и задачу уничтожения ненавистных основ разрушительного для России экономического соревнования с Западом. Удар был нанесен по экономике, и экономика, став по замыслу социалистической, а потом и коммунистической во всем мире, просто прекратила бы развиваться, В этом случае Россия бы обезопасила себя внутренне, вернулась бы к балансу анархично-деспотичных воль государства и народа.

И народ, кстати, это нутром понимал, и потому поддерживал власть, думая примерно так: "ну сейчас поднапряжемся, свергнем иго буржуев, а потом заживем по-доброму, весело и счастливо, гуляя без меры, работая в меру, отвергнув западные лишние удобства". Действительно, что может быть важнее базовых ценностей: воды, воздуха, леса, солнца, женщин, детей?

Но большевистский коммунизм был не православием, а его пародией. У него не было животворных сил, он был наукообразной схемой, которая мобилизовала чувство отрицания, отрицательные эмоции и качества человека: зависть ("чувство социальной справедливости"), ненависть ("священную ненависть"!), подозрительность ("бдительность"!).

Стало ясно, что "броска на запад" не получится, т.к. Запад не только обзавелся атомной бомбой, но и по всем параметрам был сильнее Советского Союза, сформировав жестко антисоветский военный и политический блок. После первого опыта строительства соцсодружества, показавшего, что страны Восточной Европы внутренне "остались на Западе" и российское господство здесь невозможно без военной силы, после того, как Китай фактически откололся от Советского блока, к элите пришло осознание того факта, что мировой революции, а тем более мировой русской империи в ближайшее время, а скорее всего и в отдаленное время, не будет и надо жить в мире с Западом и больше заботиться о сохранении завоеванного , чем об экспансии.

Еще более важным, чем это, было другое открытие. Вместе с научно-технической революцией, быстро преобразившей все стороны, теперь уже не только элитного, но и народного, быта, постепенно пришло понимание, что конца экономическому развитию не будет даже в случае победы этой самой мировой революции, что и дальше предстоит ненавистная экономическая гонка, а, значит, формула российского баланса - "деспотия против анархии" оказалась в новых исторических условиях исчерпанной. России предстояло возвращение на путь развития европейской цивилизации, где либеральное государство опирается на экономически и духовно свободную личность.

Так начался период 1957-2005. Пока либеральные идеи тихо зрели в умах, в физической реальности опять пошел процесс ослабления воли государства и усиления воли народа. В период "оттепели", "шестидесятничества" все как-то быстро пришло в норму. Но не нормализация российской жизни была сутью данного исторического периода, а лишь временная стабилизация перед перерождением всей социальной, политической и экономической системы.

Поэтому уже в 1969-1981 государство с обанкротившейся исторической миссией стало "колоссом на глиняных ногах", а анархическое начало получило в огосударствленной собственности прекрасное "поле деятельности" для тотальной коррупции, когда воруют все - от простого "несуна" до членов ЦК, когда воровство становится нормой, если прямо не одобряемой, то и не осуждаемой ни обществом, ни его элитой.

Далее воровские начала усиливаются и в 1981 - 2005 разрушают старый уклад, сами становятся "укладом" (символ - "новые русские"), становятся сырьевым паразитизмом всей страны. Фактически то, что происходит сейчас, это современный вариант "смутного времени", правда, есть существенное отличие того "весенне-летнего" от нынешнего "осенне-зимнего". Тогда Россия обрела смысл и формулу своего существования и развития, ныне она ту формулу потеряла.

Теперь ей предстоит долгий поиск новой формулы бытия, которая возможно будет включать и имманентно экономические цели. Может быть, Россия "подпишет унию" с католичеством и фактически превратится во вторую Польшу. Но более вероятно, что Россия "китаизируется" (надо учитывать, что китайская цивилизация сейчас вступает в большое лето, а североевропейская - в большую осень), сделав основой основ семейную общину, а вдруг откроет для себя японские формулы "государство как община", "фирма как община".

Русские через 200 лет, будут глубоко верующим православным народом, их внешний облик будет примерно таким же, как и сейчас, но появится больше китайских и индийских лиц. Их Бог будет освящать фирму, в которой они работают и станет скорее похож на аскетичного и скучновато-деловитого протестантского бога молельных комнат на предприятиях, чем на ставшего экзотичным, Бога православных храмов. Бог-Отец опустится с государственных заоблачных высот и станет близким, "семейно-фирменным".

Поскольку Бог-Отец перестает быть "большим начальником", то и в заступничестве Бога-Сына надобность ослабнет. Христос потеряет статус "своего человека", заступника, ведь "грешить" перед фирмой или тесной семейной (клановой) общиной станет много труднее, чем перед далеким государством. Но "исламизации" русской жизни и русского духа не произойдет, т.к. сам Бог "опустится с небес на землю", станет как бы отцом конкретной общины. Скорее, произойдет "китаизация" Бога и жизни.

Приспособляемость русских, способность их жить и оставаться самими собой в тяжелых условиях, сохранится и получит дальнейшее развитие в 2050-2200 годах, когда их государственность станет решетом, пропускающим на российскую территорию любые народы. Экономика будет под контролем китайцев, европейцев, индийцев и американцев.

В конце XXII века в больших городах европейской России русские будут в меньшинстве. В средних и высших звеньях государственного и муниципального аппаратов русские также будут в меньшинстве, т.к. татар, украинцев, индийцев, евреев, китайцев, немцев в органах власти будет в совокупности больше, чем русских, но в духовной и социальной жизни русские каким-то незаметным образом продолжат доминировать, объединяя вокруг себя всех "пришельцев".

В 2200-2400 русские вновь создадут сильное государство, и возьмут экономический и политический контроль в свои руки, правда, если к тому времени национальная государственность в мире вообще сохранится.

Но не произойдет ли выхолащивание русского духа, место которого между Богом, т.е. в политическом смысле между сильным государством (церковной иерархией) и "своим человеком" Христом, который "сам терпел и нам велел", но иногда подмигнет и мы видим в его прищуре (может быть "ленинском прищуре") лихую усмешку дьявола? Наверно, Христу опять найдется место, он не даст русским совсем уж "объяпониться" или "окитаиться".

Русский никогда не будет до конца предан фирме, как никогда он не был предан русской Церкви, государству или партии. Он всегда будет готов послать всех туда, куда обычно шлет всех и он всегда будет анархичен, готов к измене любым кумирам и любым авторитетам, а потому и на новом витке истории останется загадочен и неуловим. Именно это главный архетип русского национального характера и русского духа.

Иван-дурак (или Емеля) может всю жизнь и на печи проваляться, а может и чудище убить. Ему так же просто жить в нищете, как и во дворце.

А это значит, что русские везде будут разные, где "индивидуалисты", где "окитаенные семейные", где "объяпоненные-фирменные", где какие, судя по местности и соседям, судя по внешним условиям, но везде будут чувствовать свое духовное и психологическое единство, единство внутренне вольных людей.

II. Германия

Большая весна 1525-1717 начинается Реформацией, Лютером, немецкий народ выходит из католицизма, в массовом порядке уходит от Бога-Отца как единственного и непререкаемого авторитета, и приходит к Христу, как равному Богу-Отцу авторитету, из храмов изгоняется ритуальная роскошь, которая настраивает на погружение в "коллективное бессознательное".

Храм становится аскетичным, похожим на исповедальную комнату. Здесь уже не все со всеми, а каждый сам по себе, лично обращается к Богу, т.е. происходит индивидуализация религии как следствие индивидуализации экономической жизни, которую подготовило предыдущее развитие Европы.

Вторая четверть большой весны (1573-1621) в Германии для меня является "белым пятном", зато в последующий период (1621-1669) "случилась" страшная Тридцатилетняя война и после нее Германия оказалась раздробленной страной, потерявшей какое-либо влияние в Европе. В 1669-1717 "весенне-весенние" немцы, несмотря на сохраняющуюся раздробленность, фактически колонизируют Россию, вначале покорив сердце и разум царя Петра.

Каков был смысл этого большого периода?

Если "весенний период" в России был периодом полного политического освобождения от ига и создания новой русской нации, как наследника не только древнерусского, но и монгольского духа и утвердилась формула: " дикое самодержавие как ограничитель анархичного народа", то в Германии произошла рационалистическая революция.

В расплату за это Германия потеряла свое место в Европе и политически потерялась сама. Хотя, и это очень важно, продолжала развиваться, будучи раздробленной. Это, кстати, отличает "весеннюю" раздробленность от "зимней", т.к. суть "весны" - это развитие внутренних сил в самых широких слоях общества, накопление сил, а суть "зимнего" периода - это деградация широких масс, но и зреющие в немногочисленной духовной элите новые решения.

Все это время Австрия, являющаяся частью культуры Германии (не так в данном случае важно, что Австрия осталась католической страной), вела борьбу с Турцией и победила, отстояв Европу именно в период 1669-1717.

В последующем рационалистичность, индивидуализм и экономическая ориентированность "новой формулы" немецкой нации в отличие от прошлой "завоевательско-крестоносной" сделают ее экспансию чрезвычайно мощной (крестоносцев тоже вспомнят).

В 1717-1765 резко усиливается Пруссия. Австрия находится в зените своего могущества. Немцы практически управляют Россией. Австрийская империя борется с Францией за гегемонию в Европе.

В 1765-1813 по Европе и Германии проносятся революционные ветры и войны, Пруссия ослабляется, а Австрия "консервируется", останавливается в своем развитии. Уже в это время видно, что большая империя ей не "по плечу".

В 1813-1861 - период "летних" заморозков. Германия переживает период спада и внутренней дезинтеграции, но Пруссия зреет, примеряется на роль объединителя Германии, которая переживает революцию 1848 года, накапливает мощный интеллектуальный потенциал ("зима" для роста интеллекта - лучшее время, если это "зима" сравнительно спокойная), Австрия изо всех сил "держит" свою империю, которую теперь не удержать без помощи России и Пруссии.

В 1861-1909 Германия объединяется и побеждает Францию (1870), становится европейским гегемоном, примеряется к роли ведущей европейской державы. Австрия из последних сил держится за огромную империю, в которой власть приходится делить с венграми и чехами.

В период большого лета 1717-1909 немцы нашли систему ценностей, которую можно объединить формулой, как экономические стратегии объединяются миссией - государство должно быть сильным, чтобы оберегать производителя материальных благ, а производитель должен спокойно трудиться для того, чтобы стать богаче и чтобы усилить государство, которое, защищая своего производителя, имеет право на превентивную агрессию, чтобы в идеале весь мир сделать немецким. Если в России основная цель имперской экспансии - остановить экономическое развитие, взрывающее баланс сил в российском обществе, то в Германии как раз наоборот - государство должно обезопасить "трудящуюся пчелку". Возможно, именно здесь непримиримость в столкновении двух наций.

Первая четверть большой осени (1909-1957) - это период наивысшей концентрации германского духа на выполнение задач, поставленных в предыдущие 400 лет. В России первая четверть большой осени (1813-1861) - это период гармонии власти и народа. Созидательная российская миссия направлена на примирение культур Запада и Востока и лишь в извращенном болезненном виде приобретает агрессивный характер (ведь идея "мирового пожара" и остановки экономического развития - это не здоровая, а компенсаторная, болезненная идея). Другое дело - внешняя миссия Германии, направленная на насаждение порядков, обеспечивающих экономическое развитие.

Поэтому германский дух, в отличие от российского, имманентно империалистичен, агрессивен. Россия примиряет, но втайне мечтает всех уравнять. Германия завоевывает, откровенно не понимая, почему другие народы ей сопротивляются. Отсюда пугающее западных людей "коварство" и "испорченность" русских, отсюда столь раздражающее остальные народы "самодовольство" и "упертость" немцев.

Сосредоточившаяся на мировой экспансии Германия фактически начала две мировые войны и предприняла две титанические попытки переделать мир по-своему. Причем, потерпев поражение в первой, быстро оправилась от него и обрушила на мир новый удар еще более разрушительной силы. Но самое интересное в том, что и после второго нокдауна, Германия вновь встала и через 10-15 лет стала претендовать на роль великой экономической державы.

Период "осени-осени" (1957-2005) - период формирования новой немецкой модели социально-экономического устройства общества - социальной рыночной экономики. Германия вновь утвердилась в роли великой европейской державы, экономически доминирующей на континенте. Но, по-видимому, Германия находится перед локальной дезинтеграцией в 2005-2053 ("зима-осень").

В чем может быть причина спада германской активности и ее влияния в Европе и мире? В излишне социальном характере экономики? В том, что, как это ни странно, сейчас у немцев больше всего праздников (много отдыхают)? В том, что даже ограниченная европейская интеграция может дезинтегрировать Германию, сделать разнонаправленными векторы развития разных частей Германии? Может быть, немцы слишком многим поступаются, чтобы создать объединенную Европу?

В какой-то мере они воспринимают это объединение как "хитрую" замену идеи германской империи, т.к. на основании прошлого опыта надеются постепенно захватить все командные высоты. Они уже отказались от сильной немецкой марки, возможно, откажутся еще от каких-то своих краеугольных достижений.

Но главная, по-видимому, "неприятность", которая ждет немцев в ближайшие полвека - это относительное ослабление потребности в индивидуальном мастерстве и мастеровитости; новое торжество конвейера и сверхузкой специализации на не очень интеллектоемких функциях; глобализация практически всех рынков, частичное вытеснение человека компьютером.

Ведь современная немецкая экономика сильна индивидуализмом и фирменным ноу-хау, средними и мелкими фирмами, производством мелкосерийной продукции, особо высоким качеством. Здесь им нет равных на континенте, да и в мире к ним приближается только Япония, но у немцев несколько сотен отраслей доминирования, собранных в мощные кластеры, а у японцев счет идет только на десятки.

Возможно, совокупность всех перечисленных факторов приведет Германию к "странному" упадку, упадку относительному, но очень болезненному для немецкой гордости и немецких планов. Поэтому вместо доминирования в Европе, Германия как бы растворится в ней экономически, а в социальной жизни появятся очень серьезные напряжения, конфликты. Это положит конец объединению Европы и спровоцирует новый раскол Европы на запад и восток - но запад будет итало-испано-французским, а восток может стать немецко-русским.

Уже в ближайшие десятилетия может начаться мощный подъем стран южной Европы - Италии и Испании, рост их влияния и значимости, вплоть до доминирования во всей Европе в XXII-XXIII столетиях.

Проанализируем средние циклы истории Германии XX века:

В 1909-1921 германский милитаризм нашел полное свое воплощение в предвоенные и военные годы, но и после войны и революционной бури не произошло покаяния, напротив, были сделаны корректировки - "мы пойдем другим путем", но туда же. Имперский дух готов был уже временно принести в жертву дух индивидуальной экономической инициативы и в 1921-1933 он нашел адекватное воплощение в национал-социализме, удивительно, но только внешне, похожем на параллельно формирующийся в России сталинизм.

Каждый сходит с ума по-своему. Русские решили, что "бессмысленный и беспощадный" с их помощью станет первым мировым бунтом, а немцы, как всегда "откровенно и прямо", объявили себя избранной нацией.

В 1933-1945 национал-социализм "омертвел", получив полное свое воплощение, успев придти к власти, перестроить и мобилизовать страну, начать мировую войну и потерпеть поражение.

В 1945-1957 немцы покаялись, отказавшись от имперской идеи, начали делать то, что умели делать лучше всего - создавать собственное экономическое благосостояние и богатство своей страны. Но немцы не перестали быть патриотами своей страны, и если государственная идея оказалась временно скомпрометированной нацистской империей, громадными "рациональными" государственными фабриками уничтожения - концлагерями, то идею единства нации немцы отстояли, объединив в ФРГ оккупационные зоны западных союзников.

Просто богатеть для себя самих немцы не умеют и не хотят, т.к. историческая память напоминает им о неустойчивости ситуации, когда народ богатеет, а государство слабеет. Поэтому они создали очень сильную земельную схему (т.е. систему местного самоуправления) и объединили экономику не на государственном - чисто аппаратном уровне, а на уровне социально-экономических общенациональных образований, в которых банки стали играть ключевую роль, а собственники поделились властью с рабочими, кредиторами, поставщиками.

"Фашистский" корпоративизм был адаптирован к новым условиям. Немецкое внутреннее единство было восстановлено очень сложным и хитроумным способом, в обход прежних простых и ясных аппаратных вариантов. Это поистине великое достижение, но устойчиво ли оно?

Период 1909-1957 был периодом развития и угасания германской имперской идеи в экстремистском своем воплощении - национал-социалистском, которое в 1945-1957 было отвергнуто немцами не только внешне, но и внутренне и заменено более скромной идеей социальной рыночной экономики. В 1957-1969 социальная рыночная экономика утвердилась и принесла Германии и немцам новое процветание. В 1969-1981 Германия стала экономически доминирующей европейской державой. В 1981-1993, по-видимому, пережит какой-то внутренний кризис (информации не имею).

В 1993-2005, как всегда "весной", происходит трансформация идеи немецкой социальной рыночной экономики в идею европейского доминирования, в угоду которой Германия начнет растрачивать ранее достигнутые преимущества. По сути, это новая имперская идея, возрожденная новыми возможностями, открывающимися перед Германией крахом Восточного блока и СССР.

В этом смысле плохую услугу Германии оказал Горбачев, "подаривший" ей ГДР. В объединение Германии были вложены огромные силы и деньги. Объединение состоялось, но цена была в 2-3 раза выше той, которая могла быть заплачена при более спокойном подходе. Но коварство этого "подарка" не в цене и даже не в том, что пошли на поводу у "избалованных бездельем" восточных немцев, преподнеся им "на блюдечке" то, что они должны были заработать сами. Вместо того, чтобы дать им свободу, дали им богатство - того требовала логика системы социальной экономики. Коварство, в том, что возродилась старая имперская идея.

Немцам вновь "понравилось" расширение, теперь идея европейского объединения стала "идеей-фикс" для немцев. Однако время выбрано неудачно - впереди средняя зима, которая может стоить немцам многих разочарований и потери темпа, а, возможно, и большего - стабильности и нынешних позиций в Европе.

Как совместить единство неравномерно развитой Европы и высокий уровень, высокую зарплату и высокие социальные гарантии немцев? Только через отказ от достижений социальной экономики, т.к. поднять общеевропейский уровень быстро не удастся. В обмен на что? На влияние, власть, стабильность в европейском масштабе?

Новая экспансия встретит отпор со стороны Франции, Италии, США и Англии, которые объединятся против Германии, как гегемона. Франция и Италия будут бороться, Англия активно интриговать, а США играть роль общего покровителя-подстрекателя. Цена же, заплаченная за объединение Европы под немецким началом, действительно станет для немцев слишком высокой, в итоге они первыми предложат “выход” из Европы образца “Бреттон-Вудса”.

"Весна" европейской идеи в Германии в 1993-2005 сменится "летом" реального объединения в 2005-2017 и "осенью" в 2017-2029, когда противоречия и проблемы начнут перевешивать выгоды объединения, и, далее, "зимой" в 2029-2041, когда европейское объединение даст трещину по западной границе Германии. Если в 2005-2029 процесс будет приостановлен, Европа просто (конечно, не просто) вернется к исходным рубежам 1995-2000.

Возможно, в 2040-2060 популярными в Германии станут идеи создания сферы экономического сопроцветания на востоке, т.е. Германия, разочаровавшись в атлантизме и общеевропеизме, попытается совместно с Польшей, Украиной, Белоруссией, Чехией, Словакией и Россией создать зону восточного сопроцветания, в которой немцы увидят себя в роли экономического гегемона, лидера и локомотива, но без социальных обязательств перед гражданами этих стран.

III. США

В отличие от России и Германии, чьи истории уходят в "темную глубь веков", вся история США современна, ведь индейская традиция была насильно прервана. Поэтому возникает вопрос: с какого сезона начинается история? По-видимому, с "зимы", т.е. первоначальной естественной дезинтеграции этноса, которому только еще предстоит родиться. Хотя это предположение не работает в отношении стран Латинской Америки - там утвердился "испанский цикл". Формула американского духа сложилась в 1657-1705.

В 1705-1753 в будущих США сформировалось национальное самосознание. Жители английской колонии почувствовали себя американцами, отличными от англичан, это самосознание и сформировавшееся реальное единство позволили им освободиться от английского господства.

В 1801-1849 США как бы "потерялись" в мировой истории, разделившись на два лагеря: южный и северный, рабовладельческий и капиталистический, "аристокартический" и демократический.

Наконец, Америку "прорвало" гражданской войной, войной между Севером и Югом. После победы Севера США быстро устремились к экономическому могуществу, превратились в огромную страну, доминирующую сначала в Северной Америке, а затем и на всем континенте.

Какая цивилизационная идея движет американцами?

Мы знаем, что в стране доминируют разные формы протестантизма, т.е. в основе - та же идея индивидуальной экономической свободы, как и в Германии. Но в США нет пиетета к государству, как в Германии. США всегда были достаточно сильными, чтобы не бояться соседей, а соседи США были всегда достаточно слабы, чтобы внешняя угроза не воспринималась американцами как часть их мировоззрения.

Поэтому идею экономического индивидуализма американцы развили дальше, в идею полной автономии личности во всех сферах общественной жизни. Выборная демократия первоначально утвердилась в США, которые с тех пор стали ее знаменосцами.

Империалистично ли сознание американцев?

Нет, т.к. империи почти всегда рождаются не от "хорошего", а от "плохого", не от жадности, а от желания обезопасить себя от внешнего вмешательства. Все империи без исключения - это прежде всего бремя. Во всех без исключения империях идет "перелив сил" от господствующей нации к нациям покоренным.

Такого комплекса в сознании американцев нет, иначе они давно бы установили свои порядки на всем американском континенте: во всей Латинской Америке сидели бы их генерал-губернаторы и собирали налоги. США скорее являются не "имперской", а "гегемонистской" державой. Для них вполне достаточно, чтобы любая страна торговала с США, причем на самых "либеральных условиях", т.е. условиях, выгодных Соединенным Штатам.

Что принесло с собой большое лето?

"Лето" принесло Америке богатые плоды и быстрое развитие в 1897-1945, дальнейшее усиление роли и влияния в 1945-1993. Но звучат уже первые диссонансы: появляются "паразитические наклонности" жить и господствовать за счет сильной валюты, "интриговать по-крупному", чтобы не дать подняться той или иной стране, началось постепенное вырождение массовой культуры в примитивную и назойливую пропаганду американского образа жизни. Происходит опасное разрушение общинных основ, которые, несмотря на то, что они были оттеснены протестантизмом на задний план, составляют основу культуры и мироощущения всех Западных народов.

Американцы же их начинают терять, превращаясь в нацию абсолютно автономных индивидов и институтов. Американские юристы уже не только защищают закон, но с помощью закона вымогают миллионные суммы за самые пустяковые, даже придуманные юристами, нарушения. Это уже серьезно, это угроза основам рискового по своей природе предпринимательского духа, создавшего Америку. Это явные признаки "локальной зимы" - когда дух "материальный" (политические, социальные, экономические отношения, традиции и воззрения) отрывается от духа базисного, национально-религиозного в своей основе, когда нарушено "чувство стиля" и "чувство меры".

Дальше новый расцвет, но наступит он после болезненного кризиса 1993-2041, особенно 2017-2030. Красивой и богатой будет Америка (США) в 2050-2180, наверно, и в этот период это будет самая богатая страна мира.

Но на Американском континенте, не говоря о Евразии, ее влияние будет ограничено мощным стартом Латинской Европы и Латинской Америки, и усилением влияния Китая.

Национальная идея американцев - это идея двойного индивидуализма и двойной демократии ("два в одном")- индивидуализма экономического и политического, и демократии рыночной и государственной. У американцев нет русских и германских имперских комплексов. Свободные сами, они не стремятся поработить других, тем более, что поток эмигрантов со всего мира делает их "терпимыми и благородными". Они и без завоеваний ощущают себя в безопасности и, что немаловажно, видят себя в центре мира.

Главная опасность для американцев в отдаленном будущем - это утрата Бога-отца, общинных основ жизни и, как ни странно, "развитие болезни" зависит от того, сохранится ли господство американцев над миром в ближайшие 50 лет. Если США будут оттеснены Китаем и Европой, то это будет болезненно, но оздоровит национальный дух, поможет им разобраться не с другими, а прежде всего в себе. Они найдут выход, найдут путь к примирению с новыми силами в самой Америке, прежде всего с бурно растущим латиноамериканским населением США.

Если же национальная спесь будет расти и пузыриться и в 2000-2050, если Америка также, как сейчас, будет диктовать свою волю Европе, если Китай "запутается" в своих внутренних проблемах, а США "пристегнут" его к своим целям и интересам, то в последующем случится беда: усилится жесткость во внутренней политике, "демократия равных возможностей" выродится в "патрицианско-плебейскую республику" образца поздней республики Древнего Рима, где народ требовал только "хлеба и зрелищ".

Посмотрим теперь подробнее на средние циклы последних десятилетий:

В 1897-1909 система нерегулируемого капитализма развивается в США гармонично и свободно, В 1909-1921 появляются первые диссонансы, а в 1921-1933 разразился великий экономический кризис, результатом которого стало внедрение системы госконтроля за макроэкономикой, жесткий контроль за банками, кейнсианство. В 1933-1945 "новый курс" Рузвельта дал свои плоды. Америка стала сильнее, сохранив рыночную экономику, демократию и динамику развития. Свободное предпринимательство и демократия создали современную экономику с государством как служащим Великой рыночной экономики.

В 1945-1957 США стали мировым гегемоном и это усилило роль государства. В эти годы США все удается, страна получает устойчивый статус лидера капиталистического мира. В 1957-1969 накапливаются проблемы, вьетнамская война становится причиной появления устойчивого антиамериканизма, но США находятся на пике своей популярности как духовная сила (рок-музыка, молодежное движение, в целом "стиль жизни" от президента Кеннеди до хиппи).

В 1969-1981, напротив, пережит период экономического кризиса, инфляции, "нефтешоков", мощной волны антиамериканизма (Иран, например), некоторой утраты популярности американской экономической модели (на востоке встает "японское солнце").

В 1981-1993 США вновь резко "уходят в отрыв", лидируя в информационных технологиях, финансовой инфраструктуре, создавая основы глобальной экономики, децентрализуя управление в больших и средних компаниях, "впуская рынок" внутрь компаний.

В чем суть этого периода (1945-1993), периода осени большого лета?

Америка вполне справилась с новой ролью мирового гегемона, не потеряв, а укрепив рынок (а ведь в разгар японской торговой "агрессии" было искушение ввести торговые барьеры) и демократию (один Уотергейт стоит многого). По сути, "денежные короли" указали власти на ее скромное место служащей Рыночной экономики.

В 1993-2005 начались "летние заморозки", но заметны они только в нюансах. "Американское чудо" продолжается.

По-видимому, уже в 2005-2017 годах Америка встретится с серьезным вызовом своему авторитету как универсальной экономической и политической модели. Опасность ненастной малой осени будет усилена общим сравнительно неблагоприятным периодом (третья четверть большого лета).

В 2017-2029 США могут попасть в водоворот кризисов: в отношениях с Европой, в отношениях с Китаем, в отношениях с меньшинствами (новая негритянская революция?).

Может быть еще хуже - начнутся революции негритянская и латиноамериканская. Разразится тяжелый экономический кризис. Латиноамериканцы возродят призрак нового противостояния Юга и Севера, причем Латинская Америка впервые серьезно поставит вопрос об ограничении абсолютной гегемонии США на американском континенте.

Глубокий экономический кризис будет усилен сверхспециализаций и сверхразобщенностью экономических индивидов, что поставит принципиальный вопрос о том, не было ли предыдущее развитие 1980-2020 годов тупиковым путем, ловушкой. Но появление в 2010-2030 на горизонте нового претендента на мировую гегемонию подтолкнет элиту Америки к верным решениям. В ином случае свои внутренние проблемы они попытаются экспортировать вовне, загладив их демонстративной внешней активностью.

Суть этого периода в том, что "идея двойной свободы" перестает быть живой и приспосабливающейся к миру, она сама начинает претендовать на приспособление мира к себе. Опасность периода в том, что США, имея достаточно мощи и влияния в мире, могут соблазниться на то, чтобы использовать это влияние для внедрения концепции "атомизированного производителя" везде и всюду. Если США попытаются применить свою силу для насаждения этой омертвевшей формулы, то очень много сил растратят впустую и "сдадут" гегемонию уже до 2050 года. Но в конечном счете, это будет лучше для "дальних" стратегических интересов США, для расцвета 2050-2180.

Как ни посмотри, но США в XXI-ХХII веках "запрограммированы" не только на американские горки, но и на роль одного из мировых лидеров, на жизнь бурную, деятельную, полную приключений.

IV. Франция

Франция "несет" католическую идею, в которой есть два авторитета: Бог-Отец и Бог-Сын, от обоих исходит Дух Святой - истина в последней инстанции.

В силу каких причин французы не приняли это немецкое изобретение - Реформацию? Может быть в силу большей естественной защищенности границ? С двух сторон море, с одной стороны - горы, в то время, как Германия с трех сторон "продуваема всеми ветрами" или, скорее всего (по крайней мере, это соответствует логике сезонной исторической схемы), потому, что ко времени Реформации Франция уже сделала свой выбор.

Это произошло, как обычно это происходит в период средней весны большой зимы, т.е. в 1381-1429. Это был самый тяжелый период Столетней войны. Еще не забыты последствия Великой чумы. Это было время "авиньонских пап". Жанну дАрк сожгли на костре в 1430 году. Новый французский дух появился именно в это лихое время.

Какую форму он принял? Католическая Церковь прошла через тяжелые испытания, но, поскольку Франция уже давно имела огромное влияние в папской иерархии и многие папы были в XIII-XIV веках французами, Франция не отвергла папство, как через сто лет это сделала Германия, она лишь попыталась сделать папу французским. В конечном счете это ей не удалось, но в итоге французы стали наиболее влиятельным в католическом мире народом, который обрел четкое сознание второго морального абсолюта в образе Христа, обращаясь теперь и к Богу-Общине, и к Богу-Личности.

Через сто лет Реформация продвинется дальше, фактически, прежде всего на ритуальном уровне, "задвинет" Бога-Общину за Бога-Личность. Но это сделает Германия, а Франция создала уникальное равновесие этих двух идеалов и авторитетов.

Французы не стали "экономическими личностями", как ими стали немцы и англичане, они стали "политическими личностями".

Франция осталась "праздничной нацией", нацией-игроком, нацией, которая в общине прячется от личных обязательств, а в личных свободах указывает "на место" государству, религии, кому бы то ни было, в их попытках ее приручить.

Французы чем-то очень похожи на русских, но русская идея сформирована в рабские годы ига, а французская - в тяжелые, но свободные и цветастые годы "авиньонских пап", вселенского бардака и народного восстания.

За Христом русские прячутся от грозного Бога-Отца, а французы свободно общаются то с тем, то с другим, как неверный муж от жены идет к любовнице, а от любовницы к жене.

Французы нуждаются в сильном государстве только для того, чтобы уберечься от внешних врагов. Француз хуже работает, чем немец, но лучше ориентируется в неопределенных ситуациях и стремится не просто к праздникам, а к коллективным праздничным действам, таким, например, какими оказались первые годы Французской революции, каким оказалось и наполеоновское время.

Проследим эволюцию французского национального духа в период французской большой весны 1429-1621.

В 1429-1477 происходит становление сильного единого французского государства, англичан выдворяют. Через несколько лет оплот сепаратизма - Бургундия становится частью Франции, феодальная знать превращается в слуг короля.

В 1477-1525 происходит окончательное решение "бургундского вопроса". Франция вступает в союз с Италией (папой) против Германии и Испании, происходит усиление контроля короля над церковью.

В 1525-1573 Франция, встретившись с резким усилением влияния и активности Испании, заключает союз с Германией. Это правление Генриха Наваррского, время религиозных войн. Закончился период "варфоломеевской ночью" в августе 1572 года. В 1573-1621 королевская власть и сама Франция укреплены настолько, что Франция безусловно доминирует на Европейском континенте.

В "весенний" период 1429-1621 французское государство стало единым и сильным, сильнейшим в Европе, а французский дух свободным и изменчивым, даже "изменщицким". Франция научилась легко переходить от свободы к деспотизму, от революционности к реакции, от труда - празднику. Лучше всего "карнавальный", "праздничный", "легкий", "циничный" французский дух выразил в то время Франсуа Рабле.

В 1621 году начался большой летний сезон. В 1621-1669 время "трех мушкетеров" и пусть это "осенняя" сказка французского писателя, дух того времени им передан точно. Это сильное, обладающее растущей мощью государство и свободные духом, авантюрные герои, которые "во имя и для" неверной жены короля совершают свои подвиги. По сути, это та же раблезианская карнавальность.

В 1669-1717 основное время царствования Людовика XIV (“короля-солнце”) и этим тоже все сказано. "Летняя осень" - период расцвета любой нации. У русских это деятельное время Петра I.

В 1717-1765, напротив, "легкие заморозки", время бездарных королей и слабых правительств, но и время французского рационализма, литературы и философии. Страна теряет загадочность, но не теряет блеска и обаяния.

Наконец, "весенний" период 1765-1813 вместил в себя созревание Великой Революции, саму Революцию и наполеоновский имперский период. Этот период уже принадлежит в равной мере старой королевской Франции и новой буржуазно-республиканской Франции. Это период французской европейской империи и экспорта влияния французской культуры по всему миру. В это время Франция, несмотря на окончательное военное поражение, все-таки "переделала" Европу.

Изменчивый (обманчиво легкий) французский дух показал себя "во всей красоте" и стремительности своих переходов. Народная любовь к королю-кутиле и транжире, и ненависть к королю- семьянину, и если не праведнику, то "правильнику" (похоже на историю нашего Николая II). Всеобщий монархизм в считанные годы сменился на ярый (и столь же всеобщий) республиканизм. Миролюбие и просветительство сменяются кровавым террором, а мечты о свободе и равенстве - бонапартизмом. Это лихорадочное время лишило французский дух обаяния. Здесь была перейдена та мера, за которой изменчивость и динамизм становятся просто предательством и бесцельностью.

В 1621-1813 Франция стала самой мощной и привлекательной европейской культурой, но ее претензии на мировую империю оказались несостоятельными. Появились серьезные проблемы в воплощении этого духа. Французская формула католицизма - личное в общностном (общностное идет не от физического общения людей и ритуалов, как в общине, а от общности идей, мировоззрения) проявилась в создании коммунистической и социалистической мечты, в появлении невыполнимой формулы "свобода, равенство, братство" - той идеологии, которая изменила Европу и мир в XIX-XX веках, но обанкротилась в XX веке.

В 1813-1861 - период осмысления бурного прошлого и одновременно превращения Франции в рядовую державу, все еще полную притягательности, но не блеска и мощи, которые бы выделяли ее среди всех других. Франция "омещанивается".

В 1861-1905 продолжается путь вниз. Во Франции складывается жадный, паразитический и мошеннический капитализм. Французский коммунизм и социализм тоже мельчают.

В 1909-1957 Франция не получает импульса к развитию ни в победе в первой мировой войне, ни в поражении, а затем в победе, во второй мировой войне. Она как бы плывет по течению.

В 1957-2005 Франция "скучнеет", а Париж уже не может претендовать на роль "столицы мира". Слава его, еще живая 50-70 лет назад, гаснет, очарование тоже.

Французский дух, рожденный в Позднем Средневековье, исчерпал свой ресурс. Вместе с ним Франция, магнетически притягательная в XVI-XVII веках, яркая и могущественная в XVIII веке, постепенно потеряла магнетизм, особую привлекательность и могущество в XIX-XX веках.

В 2005 году начнется большая зима, которая угрожает стране кризисом, возможно, оскудением талантами, возможно, подчинением Италии или Испании, которые вступают в своё большое лето.

В XXII веке французы найдут новую формулу своего бытия и своего духа. Что это будет, "арабизмы", предсказанные Нострадамусом или "германизмы", или что-то свое, истинно французское? Конечно, будет найдено нечто оригинальное, а что именно будет зависеть от ситуации в XXII веке.

Может быть, компьютерная революция вытеснит человека из сферы производства, оставив ему роль контролера и распределителя производимых богатств, которые в своей экономической сути будут похожи на "дары природы". При таком развитии технологического базиса общества люди будут объединяться не для того, чтобы производить, а для того, чтобы охранять контролируемые ими территории и находящиеся на них производственные комплексы. Это значит, что "человек политический" начнет вытеснять "человека экономического", и, возможно, община получит приоритет перед индивидуумом. Тогда уж точно наступит время для "арабизов".

Вряд ли конечно, что в XXII веке все будет так просто - автоматическое изобилие и группы людей, контролирующие его источники. Человеческий ум останется ключевым фактором производства материальных благ, но в других сферах, чем в XX веке.

Историческая тенденция возрастания роли "человека политического" в ущерб нынешнему доминированию "человека экономического" будет одной из главных в XXI-XXII веках. Это может означать, что на Землю вернется Средневековье, с его неравенством, иерархией и балаганом, возможно, и с его религиозностью и обожествлением общины. В этом случае европейские народы дадут "задний ход", "отыграют" к Богу-Отцу, и протестантизм снова вернется в католичество.

В этих процессах и найдёт себя Франция XXII века.