Аннотация: О намерениях, возможностях и результатах. Мир Древа и пожелезников.
Вильет с удовольствием работал над новым домом. Его домом. Его логовом или, как сказали бы перьерукие, гнёздышком. Только для него и его семьи. Идеальном! В котором будет хорошо жить, растить детей и куда приятно приглашать друзей и соседей. В нём всё найдёт своё место - правильное, нужное, подходящее именно Вильету. И никто не отыщет лучшего места для Вильета.
Строители поглядывали на хозяина с добродушной усмешкой - они отлично понимали молодожёна, его нетерпение и одновременно нежелание торопиться. Всё следует сделать как надо - не лучше, не хуже. И они старались. Старались изо всех сил, вкладывая в тяжёлую работу душу и разум. Почему бы не постараться для хорошего вельфа?
Вильет, по профессии архитектор, спроектировал дом сам. Придумал внешнюю форму, расположил помещения - спальни для него с женой, выводка и гостей, званых и не очень, гостиную, кухню, кабинет, ванные комнаты. Разработал интерьер, украсил прилегающую территорию, не забыв ни детали - ровный газон, забор, качели, будка, маленький детский бассейн... Вельф, прежде всего, заведовал мыслью, идеей, их воплощением занималась бригада, но юноша не мог отказать себе в удовольствии смастерить что-то своими руками. Ведь это его дом! И как же приятно осознавать, что ты вложил в него частицу себя! Вот здесь ты клеил обои, а здесь прилаживал деревянные панели, тут выкладывал дорожку, ну а там... только т-сс... разбил кое-что, но тебя это вдохновило - и теперь там красивая мозаика. Конечно, хозяин старался не мешать строителям - ведь в их деле он полный профан, - но так хотелось добавить что-то от себя! В основу, в фундамент! Трудяги, и в этом его понимая, позволяли, естественно, под присмотром. И у Вильета получалось - его вела любовь и радость.
Но вот они закончили дом. Пора звать хозяйку. Юноше стало грустно - всё-таки строительство заняло немало времени. И тревожно - этого вельф понять не мог. Он что-то забыл? Не поставил цветы в вазе на подоконник? Не украсил каминную полку семейными фотографиями? Не замазал синие пятна на жёлтой будке? Или не убрал тот смешной, радужный почтовый ящичек на кривой ножке?.. Ладно уж, всего не предусмотреть. Вильет кивнул - бригадир открыл рот, это его право и обязанность сдавать работу, и...
- Дневная смена! На выход!
Они - Вильет и строители - очутились в тюремной студии. Ободранные, голодные, злые на мир и друг друга. Пахло краской, ацетоном, потом... и отчаяньем. А вокруг - на стенах, столах, козлах, полу - висели, лежали, валялись, затыкали щели в окнах открытки. Куски цветного картона с идеальными домиками или ровными, ещё пустыми газонами-лужайками.
Они опять не нашли выхода. А ведь он вспомнил! Вспомнил об этом криво-косом ящике! Но вновь не смог разобрать что к чему.
Бригаду - на деле, трёх здоровенных парней самого что ни на есть бандитского вида - увели в одну сторону, Вильета - в другую. "Строителям" хватало конвоиров, их "нанимателю" требовалась ещё и нянька. Юношу умыли, переодели, накормили, посадили на горшок, а потом оставили одного в камере. Вильет упал на койку и уткнулся лицом в уродливые культи. Уродливые, всегда уродливые, пусть и обмотанные свежими бинтами... Вот почему он там, в чудесном мире открыток был готов даже канализационные каналы рыть - лишь бы своими руками! Здесь, в настоящем у него рук не было. Только жуткие обрубки.
Молодой вельф беззвучно зарыдал. Больно, сухо, без слёз - слёзы он выплакал так давно. Какая пытка! Какая жестокая пытка! Там не знать бед внешнего мира, а здесь помнить всю фальшивую, но уютную и спокойную красоту вымышленного. И эту пытку придумал он сам!
Вильет был посредственным художником, ремесленником, способным выполнить чужое задание - технически грамотно и красиво, но чужое, не своё. В исполнении, стиле, деталях, материалах - всё только так, как закажут. Шаг в сторону - и он терялся. Впрочем, когда-то всё было иначе. Вильет творил! По-настоящему! Его называли гением, восходящей звездой. Заслужено. А потом... Он повздорил с невестой. Из-за чего... Он решил подзаработать. Молодой семье нужны деньги. Тем более семье, которая ждёт своего первенца. Латунни плохо переносила беременность, так что с полгода занималась только домом - и Вильету, пусть и талантливому, но пока мало известному художнику, волей-неволей пришлось искать стабильный источник доходов, который, однако, не убил бы его дар. И юноше примерещилось, что он нашёл.
"Волшебное путешествие", так он назвал свою лавочку, казалось идеальным решением многих и многих проблем. Как и всякий вельф, Вильет владел магией - не сильной, но достаточной. Юноша рисовал маленькие открытки, одновременно зачаровывая их, и предлагал горожанам отдохнуть от суеты в крохотных мирах. За умеренную плату клиенты могли порыбачить на Великой реке, покачаться на волнах океана, позагорать под луной или нездешним солнцем, полетать в облаках, побродить в лесах, покататься на поезде - всё что угодно и при этом не надо далеко уезжать, собирать вещи и тратить много денег, лишь придти в "Волшебное путешествие" купить открытку, недорогую, действующую полчаса, но дающую свободу. Латунни идея не понравилась, но рьяно она не возражала - тоже понимала, жить им не на что. Да и жених обещался поразмыслить ещё.
И поразмыслил. Он не помнил, как это случилось, кто в действительности всё придумал - он сам или повёлся на чью-то подсказку. Вильет связался с комиссариатом. Технику изготовления открыток изменили - и "волшебное путешествие" превратилось в "добрую тюрьму", или, как говорили партнёры, "воспитательный дом". Юноша искренне считал, что так гуманнее, что раскаянье преступников станет воистину настоящим, а не притворным, и придёт оно раньше... Всего четыре луны спустя он узнает, что трудно изобрести пытку ужаснее! Отчего-то, наверное, внутренне отлично понимая, что творит, но всё так же не признаваясь себе, Вильет утаил от невесты новую работу и тем более новых нанимателей.
Латунни выведала сама - такое не скроешь. И беззвучно прошептав "прощай", она ушла. Прекрасная вельфи славилась вспыльчивым нравом, жених и невеста часто ссорились по пустякам, а затем любили друг друга ещё сильнее, ещё крепче, потому юноша испугался, когда она покинула дом тихо, без крика, не хлопнув дверью, так чтобы посыпалась штукатурка и древесная пыль. Она ушла навсегда! Вильет бросился за ней... и опоздал. Латунни не выбежала на улицу сломя голову, а, за слезами не видя дороги, брела по пешеходной тропке, но это не уберегло несчастную.
Хитинники хуже человечков. Человечки умнее, много умнее, но они хрупки и боязливы, их легко загнать в резервации, из которых они и носа показать не посмеют. С человечками, пожалуй, договориться незазорно. И даже породниться. С хитинниками так не выйдет! Они пасутся на своих пляжах - мирно, никого не трогая, не вмешиваясь в чужие дела, - но если уж взбесятся, то их не остановить. Кто разъярил гигантских раков в тот раз - очередной революционер или борец за права малых (смешно!) рас, - Вильет понятия не имел, он не интересовался политикой. Да и не суть. Важно лишь, что в тот день они кроваво-хрустящим потоком ворвались в город. И жизнь Вильета закончилась - чудища затоптали Латунни, на горе, оказавшуюся на их пути, и нерождённого волчонка.
Каким-то ненужным чудом Вильет не умер. Физически. Он остался существовать - ничего не чувствуя, а потому, вероятно, не творя, ибо даже боль, спрятавшуюся где-то глубоко внутри, он был не способен излить на холст. Он обратился в ничто.
Существо хотело есть и спать, для чего оно работало. Делало копии известных полотен, рисовало портреты на документы и розыскные листовки для Управления общественной безопасности, порядка и культуры, иногда бралось за рекламные плакаты. С прежними открытками оно не связывалось, как и с комиссариатом. Однажды на это существо вышла банда - воры и мошенники. Они предложили существу не копировать, а подделывать картины, затем - документы и ценные бумаги. Существо согласилось. Какая ему в сущности разница, чем заниматься? К тому же что-то шевелилось в сердце, стучало в мозгу, когда существо преступило закон. Наверное, Вильет хотел стать живым. Может, стал бы, но не успел - их быстро взяли, и существо спокойно рассказало о своей деятельности, заложило дружков. Существу было всё равно. Даже тогда, когда подельники кидались угрозами, вполне заслуженными и реализуемыми. И тогда, когда заседатели так и не увидели в подсудимом безумца, приговорив к десяти годам и, единственного из всей шайки, отрубанию рук. Он же воровал, остальные лишь подкидывали идеи и реализовывали товар! И тогда, когда вторую часть приговора привели в исполнение. Вильет вернулся чуть позже.
Умельцы комиссариата не смогли раскрыть секрет "волшебного путешествия", а выведать у изобретателя не имели возможности, ибо тот изволил свихнуться. Единственное, на что правительственные маги оказались способны, это - штамповать заготовки (травку да деревья), к тому же бракованные. На открытках всегда проявлялась какая-нибудь радужная деталь, которая соединяла тюрьмы с каким-нибудь из курортных мирков, первых творений Вильета, и была лазом наружу. Маги извернулись - придумали засылать в заготовки "строительные бригады" из заключённых, а с вероятностью побега смирились, тем более ещё никто не нашёл чёрного хода в реальный мир. Вильета с подельниками отправили на "работы по благоустройству идеальных камер". В первой же юноша очнулся.
После он едва не сошёл с ума во второй раз - окончательно и бесповоротно. Вельф так хотел, чтобы "дружки" убили его, но, похоже, он выглядел настолько жалко и неприятно, что у тех попросту рука не поднялась на чокнутого, и теперь ему пришлось жить. И расплачиваться. За то, что поехала крыша. За "гуманное" изобретение. За смерть Латунни и малыша... Ужасно, но он больше не мог потеряться с лабиринте собственного больного мозга и не мог выплеснуть чувства, потому что ныне у него не было лучшего из его инструментов. Рук.
- Дневная смена, приготовились! Пошли!
"Бригада" очутилась в прихожей, как называл это место Вильет, - уже не мастерская, ещё не фальшивая пастораль. Каучуковый газон пружинил и лип к подошвам сапог, бумажные цветы шелестели и пытались развалиться, наспех сколоченные вешалки деревьев скрипели, стеклянные ягодки больше походили на бусы, а солнце раскачивалось на тонких нитях. Пахло соответственно - гарью, краской, клеем и отчего-то жжёнкой. Прихожие из "волшебных путешествий" и даже из "добрых тюрем", которые делал когда-то сам Вильет, были другими - тоже ненастоящими, но приятными взорам. Для туристов юноша выбирал тематические арки, для осуждённых - крепостные стены.
- Запомните! Это облачко! - вскрикнул вельф, как только они вдохнули искусственный воздух. - Запомните! Пожалуйста!
Сейчас "строители" могли откровенно поговорить - магия ещё не затуманила разум, а конвоиры уже не слышали. Вильет не стал разрабатывать трансляцию наружу (ни изображения, ни звука), отказавшись от контракта с министерством развития в пользу комиссариата.
- Не истери, - оборвал юношу чернокожий главарь. Огромный и устрашающий. С такого бы статуи лепить! Из алмазитов. Когда-то давно он представился будущему подельнику Мраком, им же остался и для полисменов. - Постараемся запомнить.
- А как нам до него дотронуться? - задал резонный вопрос парень со странным именем Кисея. Белокожий, лысый, из братьев Луны. Это он подвизался младшим клерком в казначействе и предложил заниматься не только шедеврами, но и бумагами. - Если это облачко, то наверняка будет болтаться высоко.
Несмотря на общее неприятие вельфа, банда сразу поверила, что из открыток есть второй выход и ведёт он не в объятия стражников, а на свободу. Интересоваться, откуда о том известно малахольному художнику, когда непосредственная охрана и бывалые воры не в курсе (как же! поделятся маги из госбеза таким секретом!), они не стали. Известно - и хорошо, следовательно, из раза в раз им найдётся, чем заняться. Они пытались не забыть, что же сверкало всеми цветами радуги на выбранном сегодня куске картона.
- Наверняка, - согласился Вильет. - Но, может, хватит и того, что мы к нему потянемся? Или это будет детский рисунок, шалость. Вчерашний росчерк ведь в столбик для почтового ящика превратился, а у меня там всегда выводок.
Да, именно на его фантазиях основывался каторжный сюжет, что позволяло хоть как-то подготовиться.
- Сначала стоит его заметить, это облачко, а уж потом решать, что с ним делать, - хмыкнул Мрак, нервно почёсывая голое плечо. Зуд - верный признак того, что вот-вот отключится память и придётся радоваться ровной травке, маленькому забору и жёлтой собачьей будке. - Главное - заметить.
Кучерявый древк Хлопушка молча кивнул. Он не любил пустой болтовни.
Вильет с удовольствием работал над новым домом. Его домом. Его логовом или, как сказали бы крыланы, пещеркой. Только для него и его семьи. Идеальном! В котором будет хорошо жить, растить детей и куда приятно приглашать друзей и соседей. В нём всё найдёт своё место - правильное, нужное, подходящее именно Вильету. И никто не отыщет лучшего места для Вильета.
Трудяги поглядывали на хозяина с добродушной усмешкой - они отлично понимали молодожёна, его нетерпение и одновременно нежелание торопиться. Всё следует сделать как надо - не лучше, не хуже. И они старались. И потому, когда пришло время сдавать работу, грустили вместе с вельфом, несколько удивляясь его странной тревоге. Бригадир даже предлагал самолично закрасить весёлое облачко на двери, которое намалевал кто-то из младших строителей, но Вильет отмахнулся - всего не предусмотреть, вряд ли беда в шутливом рисунке - и кивнул. Чернокожий здоровяк открыл рот и...
- Дневная смена! На выход!
...они вновь очутились в пропахшей потом и отчаяньем мастерской. Опять! Опять не успели догадаться! А ведь Мрак почти добрался до выхода, но Вильет всё испортил. Алмазит презрительно поморщился, сплюнул (кажется, попал на одну из открыток, наверное, там пойдёт дождь), получил за хулиганство от конвоиров по лицу да молча утёр разбитые губы рукавом тюремной робы. С горе-подельником, как и прежде, банда ни словом не перекинулась.
Юношу умыли, переодели, накормили, посадили на горшок, а потом оставили одного в камере. Вильет упал на койку, уткнулся лицом в уродливые культи и беззвучно зарыдал.
- Дневная смена, приготовились! Пошли!
Прихожая. Солнце на ниточках, облака на лесках.
- Это грибок! Запомните, это грибок! - Вильет завопил, не успев толком принюхаться к нагретому их присутствием каучуку. - Судя по высоте, он где-то на уровне подоконника или стола. Наверное, перечница.
- Хорошо, - кивнул Мрак.
- И меня, пожалуйста! Не слушайте! Сначала доведите дом до идеала, а уж потом зовите хозяйку!
Вильет с удовольствием работал над новым домом. Его домом. Его логовом или, как сказали бы кустицы, делянкой. Только для него и его семьи. Идеальном! В котором будет хорошо жить, растить детей и куда приятно приглашать друзей и соседей.
Бригада поглядывала на хозяина с добродушной усмешкой - они понимали и его нетерпение, и нежелание спешить, и грусть, когда строительство закончилось. Они даже преподнесли ему подарок на новоселье - весёлую салфетницу-грибочек. Вообще-то она нисколько не подходила к интерьеру, что юношу чуточку тревожило, но он решил не обижать хороших парней - пусть стоит там, где они её поставили - и кивнул главному в троице, мускулистому алмазиту, вызывавшему ревнивый огонёк в глазах многих мужей. Тот открыл рот - пора сдавать работу хозяйке - и...
- Дневная смена! На выход!
...они вернулись в тюремную мастерскую. Очередной проигрыш. Оставленный один в камере, Вильет упал на койку, уткнулся лицом в уродливые культи и беззвучно зарыдал.
- Дневная смена, приготовились! Пошли!
Прихожая. Стеклянные ягоды да дождь из фольги.
- Мрак! - вельф подскочил к чернокожему великану и коснулся его. Парень брезгливо отшатнулся - рука его покрылась гусиной кожей. - Запомни! Это лисий хвост!
Он так и не успел им сказать, что, похоже, понял, как спастись.
Вильет с удовольствием работал над новым домом. Его домом. Его логовом или, как сказали бы пикколо, садиком. Только для него и его семьи. Идеальном!
Строители поглядывали на хозяина с добродушной усмешкой - они понимали его нетерпение, желание поскорее позвать хозяйку в дом. Потому, наверное, они не стали говорить, что парковая лиса с радужным хвостом не гармонирует с жёлтой собачьей конурой, а попросту дождались кивка юноши. Бригадир флегматично пожал плечами, открыл рот и...
- Дневная смена! На выход!
В мастерской Вильет даже не посмотрел на товарищей по несчастью - он без сожалений позволил отвести себя в камеру. Там, упав на койку и уткнувшись лицом в уродливые культи, юноша заснул. Ведь так утро наступает быстрее.
- Дневная смена, приготовились! Пошли!
Прихожая.
- Это еловая лапа! - вновь, как и десятки раз до того, начал Вильет.
- Брось, - отмахнулся Мрак. - Ничего не выйдет. Кто-то из нас обязательно остановит других. - Похоже, неунывающий вор сдался. Сдался именно тогда, когда вельф воспрянул духом. - Не суетись. Давай отработаем норму и не будем тратить нервы на пустые надежды. Я не запомню.
- И не надо! Смотри! - юноша указал "бригадиру" на плечо.
- И? - алмазит поиграл мышцами - те красиво перекатывались под кожей. Под блестящей шоколадной глазурью кожей. - Что?
- Ты в любимой безрукавке, не в робе. Уже! А ведь мы ещё не там.
Хотя мирки создавались из фантазий Вильета, Мрак, Хлопушка и Кисея тоже привносили что-то своё. Главарь одевался так, как привык на воле. У кучерявого древка в суме всегда булькала бутыль "Ураганки", а лунный братец щеголял серебряными и хрустальными украшениями, которые у него отобрали ещё до суда.
- Да, - Мрак прищурился. Он догадался, куда клонит подельник-доходяга. - Точно! А вчера я испугался, когда ты дотронулся до меня пальцами.
- Именно! - подтвердил вельф. И, стараясь не спугнуть удачу, попросил оборотня: - Кисея, будь добр, принеси мне кисточку и краски. Они в тех кустах из проволоки.
Бывший клерк поморщился.
- Тебе надо - сам и принеси.
- Кис! Не выкаблучивайся! - рыкнул старший. - Трудно, что ль? Рядом же стоишь!
- Как скажешь, Мрак, - брат Луны был недоволен, но в декорациях пошуровал и действительно вытащил из зарослей кисть и баночку с краской. - Ты как их там заметил?
Вильет лишь облегчённо выдохнул. Могло ведь и не получиться.
- Никак, - алмазит, похоже, во всём разобрался ещё до того, как художник заикнулся об инструменте. - И что дальше, малыш?
- Я нарисую тебе татуировку - еловую ветвь. Там картинка станет настоящей бандитской наколкой. Мой дом не могут строить уголовники!
- А раскаявшиеся? - неожиданно вмешался Хлопушка-молчун.
- Нам ведь нечего терять, - развёл здоровыми руками вельф.
Вильет с удовольствием работал над новым домом. Его домом. Его логовом или, как сказали бы хитинники, раковинкой... Юноша помотал головой, какое странное сравнение. Кто думает о жутких тварях, когда речь идёт об идеальном месте?
Трудяги поглядывали на хозяина с растерянной усмешкой - они не понимали, отчего юноша торопится, когда лишняя спешка ни к чему. Они старались сделать всё быстро и качественно. И вот они почти закончили, скоро вельф кивнёт - и бригадир позовёт Латунни. Но... Чернокожий гигант смущал Вильета. Юноша не имел ничего против алмазитов, хотя искренне считал, что те предпочитают прииски и карьеры, в крайнем случае, большие города, а не деревеньки вроде той, где собрался провести всю свою жизнь молодой архитектор. И домиками, тем более строительством алмазиты никогда не интересовались. На бригадира было грех жаловаться, однако...
Юноша встряхнулся, прогоняя прочь наваждение. Стереотипы! Это всё стереотипы, навязанные массовой культурой! Все полагают, что человечки ущербны. Да не ущербнее других! Всего-то физически слабее большинства мыслящих существ, а в магии - потенциально сильнее, вот конкуренты и решили от них избавиться. Все утверждают, что эльфы прекрасны. Но каждому своё - перьерукие, например, иных считают жуткими и уродливыми, хотя тот же Вильет на них не мог смотреть без содрогания. Все уверены, что хитинники неразумны. А им попросту всё равно! Лишь бы чужаки не трогали их потомство и морские пастбища. Все говорят, что кустицы...
Громила с наколками на плечах не обязан быть преступником. Он и зловещим-то нисколько не выглядел! Опасным - да. Привлекательным для женщин - безусловно. А если он когда и ссорился с законом, то давно уж раскаялся. И всё же он тревожил вельфа.
- С-скажите, - юноша улучил момент, когда младшие помощники отошли, кажется, перекрашивать наличники. - С-скажите, только не обижайтесь, вы сидели в тюрьме?
- Я?!! - возмущению бригадира не было предела. Зачем, ох, зачем Вильет оскорбил хорошего парня? - С чего ты взял, мальчишка?!!
Раньше алмазит не позволял себе грубостей. Но раньше и хозяин не вёл себя столь невежливо.
- П-простите. У вас наколка, - виновато объяснился он.
- Наколка? - здоровяк удивлённо повёл плечом. Моргнул, затем присвистнул, словно впервые увидал рисунки на коже. - Глупыш, это тату. Девчонкам нравится - у вельфи своей спроси. - Он подмигнул. - Да и какой преступник в своём уме вытатуирует на руке обычную ёлку?
Вот оно! Ёлка! Именно это беспокоило юношу!
Хозяин и бригадир, не сговариваясь, повернулись к дальним саженцам у забора. Среди пушистых голубых и зелёных красавиц одна помахивала на ветру радужной лапой.
- Ёлка! - Вильет отпрыгнул от великана. - Ёлка! Вы что-то задумали! Что-то нехорошее! А чтобы не забыть, нанесли подсказку прямо на тело.
- Чушь!
- Я о таком читал! - не унимался вельф. - Вы... вы...
У молодого художника не хватало слов, он не имел таких в арсенале, а наёмный работник определённо растерялся от диких обвинений и попросту не нашёлся с достойным ответом.
- Тпру-уу! - к спорщикам подлетели товарищи - оборотень и древк. Вообще-то странноватая компания для строительства маленького коттеджа. - Эй, что не поделили?
- Ёлку, - сквозь зубы процедил алмазит и кивнул в сторону зарослей.
- Вот уж тема для ссоры! - разглядев непорядок, фыркнул брат Луны. - Детишки, чую, ночью в призраков играли. Сейчас отмою.
Бригадир и хозяин одновременно дёрнулись остановить добросердечного парня, но из-за общности желание промолчали.
- Ух ты! Это не ветка, а щёточка от пыли, - оборотень ухватился за инородный предмет. - Жжётся... ух...
И, померцав немного, исчез.
- Ёлка!!! - хором воскликнули вельф и алмазит. Они всё вспомнили!
- Хлопушка, - рявкнул Мрак. - Иди! Принеси этот ёршик!
- Вы что, мастер? - охнул древк. - Нужно срочно вызвать спасателей!
- Ненужно, - оборвал беспамятного подельника Вильет, и они в четыре руки с главарём кинули дружка аккурат на щёточку. Хлопушка растворился в воздухе.
- Теперь ты, малыш, - главарь осторожно подтолкнул художника к выходу.
- Нет.
- Я старший в банде, мне и уходить последним, - нахмурился чернокожий вор.
- Нет. Ты не понял, я остаюсь здесь, - со звериной грациозностью Вильет вывернулся из захвата и стал так, чтобы между ним и "еловой лапой" оказался Мрак. - Что мне делать снаружи? Кем быть? Сколько ты сможешь меня терпеть? Насколько хватит сил возиться? У меня нет профессии, нет смысла жизни, а тут... Тут у меня хотя бы есть руки. Я могу рисовать!
- И что? Что ты можешь рисовать? - вот теперь мошенник выглядел зловеще. - Малыш, я слышал, как о тебе говорили. Гений! Звезда! А здесь ты считал шедевром детскую мозаику на плитке в ванной комнате! - Его передёрнуло. Мрак знал толк в искусстве, потому и вышел когда-то на Вильета, уже бесталанного художника, но прекрасного копииста.
- Теперь всё по-другому. Я знаю, где я и кто я, - юноша печально улыбнулся. - Я буду творить там, где никто не заметит. За забором. И... Я могу нарисовать здесь вас. Тебя, Кисею, Хлопушку. Стражники не увидят разницы, когда мы вернёмся. Во всяком случае, не сразу - к тому времени вы уйдёте далеко. Да и я теперь вас заложить не смогу.
- Ты не виноват. Это я связался с парнем, у которого крыша поехала, и доверил ему свою судьбу. Да и начистоту, ведь я настоящий преступник. Скорее уж ты жертва.
- Мрак! - Вильет решился на последний аргумент. - Эту гадость, - он обвёл рукой дом, небо, газон, - создал я. Поэтому я знал про чёрных ход. Дай мне возможность избавить и других от пытки, которую прошёл ты. Лучше каторга, чем такое.
Гигант покачал головой.
- И впрямь глупыш, - тихо произнёс он, но больше настаивать не стал. - Думаю, ты всё исправишь. Правда, не знаю, как.
Вельф подождал, пока алмазит не исчезнет, а потом прошептал:
- Я нарисую здесь себя. Настоящего.
Вильет с удовольствием работал над новым домом. Его домом. Его логовом. Только для него и его семьи. И ничего в этом доме не было идеального.