Ничего.
Песок. Мелкий, словно пыль, и крупный, зернистый. Камни. Валуны, треснувшие скалы, галька, нечто сухое, сыплющееся. И стеклянистое - спёкшееся, затем оплавившееся от нестерпимого, неестественного жара.
Ничего.
Теперь даже жара нет. Воздух остыл, заледенел - вот-вот, распадётся на тысячи тысяч осколков. Тогда и воздуха не будет. Земля, впрочем, пока горяча, но тепло покидало её в бесперспективных попытках отогреть небо. Тучи. Серые, низкие, вовсе не злые - угрюмые. Они плотным удушающим шарфом укутали Мир. Пустой Мир, где царствует безликое и бесцветное ничего.
Ветер.
Сначала слабое, робкое дуновение - чуть заметное смещение одного слоя воздуха относительно другого. Затем порыв. Удар. Шквал! Ветер несло штормящее серое... Нет! Синее, чёрное, с белыми бурунами-барашками, но никак не серое!.. море. Оно в ярости разбивало одну волну за другой о серую стеклянную скалу. Оно не сомневалось - разобьёт - и ещё одной серостью в Мире станет меньше.
"Море? Откуда оно? Тучи - понятно. Они влага, испарившаяся с земли, но море? Как оно сохранилось. Ничего не осталось, а вот море... Учёные поговаривали, что с него начиналась жизнь, но... здесь жизнь закончилась!.." На стеклянной, обрывающейся в обиженное море скале стояла женщина. Если бы имелось с кем или с чем сравнивать, то, пожалуй, её могли оценить и первой красавицей, и уродиной из заполночных кошмаров, но только не серостью и обыкновенностью. Ветер рвал с загорелого тела лоскуты, некогда носившие гордое имя белоснежного платья; разбивал кровавые струйки, что сочились из израненных босых ног, - казалось, женщина надела причудливые сапожки; разметал спутанные волосы. Роскошные. Каштановые, иногда до таинственной черноты, с редким проблеском хитрой рыжины, но лишь половина. Вторая была отдана во власть траурной седины.
"Мама, почему меня назвали Радаликой?" "Потому что ты наша радость, Радочка! Ты приносишь счастье! Ты приносишь радость на лики!" Из огромных глаз потекли слёзы, но ветер мгновенно подхватил и их, оторвал от впалых щёк, унёс. Отправил в путь по пустому Миру... Кто знал, что она принесёт горе?..
На Мир обрушился Конец Света. Как всегда внезапно, как всегда нежданно. Но учёные мужи отыскали заклинание, что спасёт Мир, - не хватало мага достаточной Силы для прочтения заклятья. И они нашли Радалику - трудно не найти Великого Мага, что мощью своей не уступал мощи всего Мира.
Она согласилась. Несмотря на неминуемую смерть, отговоры родни, ещё имеющееся время, она прочла заклинание, хотя странным то представлялось, неправильным, нелогичным. Ни одной тварной составляющей, лишь - разрушающие. Лике не нравилось заклятье, но она не остановилась... По иронии судьбы единственный, кто обязан был умереть в результате, остался один на один с жизнью.
Мир умер, унеся с собой ВСЁ: животных, растения, духов, магию... и людей. Что людей?!! Он забрал любимого мужа и детей. Пятерых детей. Взрослого серьёзного юношу, первенца, Благослава. Близняшек-хохотушек, которых и мать-то путала, Беренику и Веру. Малышку Сердолику. И только-только научившегося ходить, Младушку...
Женщина, не сделав последнего шага - она не достойна смерти! - развернулась и побрела прочь от моря.
Сколько минуло с тех пор? Она не знала. И зачем? Она не ощущала голода, ноги уже не болели, но и не заживали. Она не останавливалась - иногда падала, всегда поднималась вновь и шла. Чего она хотела? Осмотреть Мир? Вновь серый, мутный, однообразный - вдали от моря ветер не чувствовался, пейзаж не менялся.
Тепло.
Приятное, манящее тепло.
"Она сошла с ума?" Лика замерла, медленно-медленно подняла руки, сжала в кулаки и яростно протёрла глаза. Нет, это действительно был огонь. Ей не привиделось! Огонь! И не остатки того погибельного пламени, а костёр, что обещает уют и отдых.
"Неужели лишилась разума от одиночества?" Нет, если от одиночества и ищут разговора с духами, то уж под их прямым наблюдением, а происходящее с Ликой и одиночеством-то назвать уже нельзя.
Цветок.
Огненный цветок.
Живой огненный цветок!
Каждый лепесток извивался, танцевал под воздействием вновь появившегося ветерка, переливался от красного, даже малинового к жёлтому, солнечному, сияющему. Лика заворожено смотрела на это чудо. Чудо! В сердцевине странного костра-цветка лежал в пелёнках ребёнок. Младенец. Мальчик.
Он не боялся ни огня, что служил ему колыбелью, ни страшного, неизвестного Мира вокруг. Он, словно маленький играющийся с клубком котёнок, тянулся ручкой к "лепесткам", почти ловил, но в последний миг те ускользали. Ребёнок обиженно морщился, но не тратясь на бесполезные слёзы, с ещё большей решимостью на лице вновь принимался за охоту.
- Горе ты моё, как же ты сюда попал? - Лика склонилась над нежданным да нечаянным гостем и тут же попала в плен: ребёнок крепко сжимал в кулачке каштановый локон и заливисто смеялся. - Горюшко.
Женщина не вырывалась. Устало вздохнув, она подняла малыша на руки и осторожно прижала к груди.
- Как же мне тебя назвать? - Огненный лепесток обвился вокруг ноги, ласкаясь, потёрся, чуть ли ни мурлыча, уколол, обжигая, и исчез. Навсегда. - Что ж, пусть будет так. Я назвала тебя горем, ты появился в горящем цветке - созвучные слова. Нарекаю тебя Горицветом.
Время текло, шло вместе с усталой женщиной, одиноко бредущей по Миру. Мальчик всё чаще просился на землю, проявляя самостоятельность, всё дальше убегал, но всегда возвращался. Всегда с подарком для Лики: то камушек принесёт забавной формы, а иной раз и расцветки - зелёный, красный, бирюзовый, в золотую крапинку; то глины мягкий, деформирующийся комочек; то раковину древнюю; то зеркальный осколок. Где находит? Вот, Лика, лишь серость видит, а он... Однажды он принёс сухую палочку.
- Откуда?!!
Он указал пальчиком вдаль - он не говорил - и улыбнулся, подмигнул. Задорно так, многозначительно.
Дерево.
Роскошное дерево. Старое и мёртвое.
Но как?.. Удивительно! Странно! Даже более странно и удивительно, нежели появление в Мире Горицвета, ибо дерево сохранилось с прежних времён.
"Я пришла!" Она медленно подошла, ласково огладила иссохший, царапающий ствол и устало опустилась на землю меж торчащих корней, оперлась о дерево.
- Я отдохну, малыш, - прошептала Лика и прикрыла глаза. - Ты далеко не уходи...
Свет.
Мягкий ласковый свет. Лёгкий. Таким светом дышат, таким светом летают.
"Пора!" - Рада, - ломающийся, но нежный юношеский басок. - Рада?
Женщина с недовольным вздохом распахнула глаза. Перед ней стоял Горицвет. Высокий, стройный. Задорный ветер шевелил его светлые волосы, и вспоминались бескрайние летние нивы. Он стоял и смотрел. Смотрел своими серыми очами. Единственное, что в нём было серым... нет, серебристым, туманным, сумеречным... но как то море, не серым!
- Гори? - удивилась Лика. Это были его первые слова.
- Рада, - кивнул он. В нерешительности замер, затем вдруг поднял руку и уже смело коснулся волос женщины, погладил.
- Гори! - строго нахмурилась Лика.
- Рада, - он улыбнулся. Его пальцы уже перекочевали на щёку. - Ты же не научила меня слову "мама".
- Гори, - она испуганно прижалась к стволу.
- Рада! Посмотри! - он запрокинул лицо к небу. Голубому! С золотым шаром солнца и юными барашками редких облаков. К небу, видимому сквозь ветви. В розовых звёздочках. Сухое дерево зацвело!
- Гори... - Радалика улыбнулась. По щекам её текли слёзы, но сейчас то были слёзы радости.
Мир судьба приговорила к смерти... и возрождению. Теперь Радалика поняла заклинание, осознала, почему осталась жива и зачем появился Гори.
- Горицвет мой... - Она действительно не научила его слову "мама".