Филатов Иван Андреянович : другие произведения.

Возникновение способности создавать идеи как фундаментальное событие бытия

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Дано представление о том, что такое идея: из каких элементов она состоит, какую роль выполняет каждый из них, посредством чего осуществляется связь между ними, как и для чего образуется смысл идеи. Определены этапы возникновения идеи, раскрытия ее смысла и формирования вида и сущности нового сущего. Обозначена двойственная направленность логического мышления на различных этапах возникновения смысла идеи. Кроме того показана двойственная роль сущности сущего как при возникновении самой идеи, так и при функционировании внове сформированного сущего. Определено место идеи в общей структуре функционирования социума и показано, каким образом она вписывается в эту структуру. Затем, опираясь на работы Хайдеггера, нами показано, каким образом возникновение идеи было положено в основание понимания бытия у досократиков. Выявлена роль интеллектуальных ощущений в идентификации отдельных этапов креативного мышления. Приведены тексты фрагментов Гераклита - в переводе Хайдеггера, - где просматриваются вполне опознаваемые этапы подобного мышления. Изложена наша точка зрения - принципиально отличная от точки зрения Хайдеггера, - на то, в чем сущность "первого начала" древнегреческого мышления. В обоснование того, что бытие - это возникновение интеллектуальной новизны в виде идеи, нами приведен ряд аргументов в пользу этого: аргумент от характера сущего, от характера мышления, от лингвистики и от "воли к власти". Далее, произведено разграничение двух родов бытия: бытия социума, формирующего в своих недрах потребность (Необходимость) в новизне какого-либо вида, и бытия продуктивно мыслящего человека, создающего механизм разрешения возникшей в социуме проблемной ситуации. Показано, во-первых, каким образом они взаимосвязаны между собой и что происходит в местах их соединения, а во-вторых, в чем трудность разграничения и понимания как того, так и другого. Выявлена роль сущих из сферы Хаоса в бытийственном процессе возникновения новизны и дано определение того, что нами понимается под термином Хаос. Предложена методология возникновения новизны в виде Онтологического круга, как соединенных между собой этапов бытия социума, бытия человека и существования социума. Результатом чего является общая картина совместного бытийствования социума и человека, начиная с "момента" зарождения у человека способности создавать новизну в виде идеи. Кроме того показана как ведущая роль Хайдеггера в становлении "другого начала", так и исключительность того подхода к бытию, которую он осуществил благодаря обнаружению им в учении древнегреческих мыслителей самих истоков бытия. И в то же время нами раскрыта причина того, почему Хайдеггер в процессе интерпретации фрагментов Гераклита был вынужден домысливать то, что было им сказано. Более того, предложено обоснование того, почему это домысливание оказалось столь плодотворной почвой для создания фундамента философии "другого начала". Ключевые слова: идея, новизна, методология, бытие, сущее, Хаос, Хайдеггер, Гераклит, человек, социум, Онтологический круг. The emergence of the ability to create ideas as a fundamental event of being Annotation. The idea of what an idea is is given: what elements it consists of, what role each of them performs, through which the connection between them is carried out, how and for what the meaning of the idea is formed. The stages of the emergence of an idea, the disclosure of its meaning and the formation of the type and essence of a new entity are determined. The dual orientation of logical thinking at various stages of the emergence of the meaning of an idea is indicated. In addition, the dual role of the essence of being is shown both in the emergence of the idea itself and in the functioning of the newly formed being. The place of the idea in the general structure of the functioning of society is determined and it is shown how it fits into this structure. Then, based on the works of Heidegger, we show how the emergence of the idea was laid in the basis of the understanding of being among the pre-Socratics. The role of intellectual sensations in the identification of individual stages of creative thinking is revealed. The texts of fragments of Heraclitus - translated by Heidegger - are given, where quite recognizable stages of such thinking are viewed. Our point of view is stated - fundamentally different from Heidegger's point of view - on what is the essence of the "first beginning" of ancient Greek thinking. In substantiation of the fact that being is the emergence of intellectual novelty in the form of an idea, we have given a number of arguments in favor of this: an argument from the nature of being, from the nature of thinking, from linguistics and from the "will to power". Further, a distinction is made between the two kinds of being: the existence of a society that forms in its bowels the need (Necessity) for novelty of any kind, and the existence of a productively thinking person who creates a mechanism for resolving a problematic situation that has arisen in society. It is shown, firstly, how they are interconnected and what happens at their junctions, and secondly,

  Содержание
  
   Вводная часть- 5
  1. Что такое идея? Известное и неизвестное - 5
  1.1. Что мы знаем об идее и чего не знаем? - 8
  1.2. В чем заключена сущность сущего и как она возникает? - 13
  1.3. Новизна как непременное следствие возникновения идеи - 15
  1.4. Примеры идей - 17
  1.5. Идея социума - 19
  1.6. В каких видах проявляется Истина как не-сокрытость
  (а-летейя)? - ____________26
  1.7. Что предшествует возникновению идеи (Событие-1) и
  что следует за ее созданием (Событие-111)? - ____________30
  1.8. Соединение События-1 с Событием-11, а События-11 с
  Событием-111 - ____________34
  1.9. Соединение События-11 с Событием-1. Понятие Хаоса - 36
  1.10. Известное и неизвестное об идее - 42
  1.11. Определения - 43
  1.12. Почему не всегда замечается возникновение идеи? - 47
  2. Где зародилось представление о том, что бытие - это возникновение
  новизны в виде идеи? - ______49
  3. Подсказки Гераклита в "первом начале": где надо
  искать "другое начало" (Хайдеггер)? - ______54 3.1. Гераклит - родоначальник понятия идеи - ______54
  3.2. Что выразил Гераклит и что за него домыслил Хайдеггер? - ______57
  3.3. В чем мы можем домыслить Хайдеггера? - ____________61
  3.4. Гераклит - родоначальник понятия идеи. (Продолжение) -_______ 63
  3.5. Что мы обнаружили у Гераклита? Выводы - ____________68
  4. Аргументы в обоснование того, что бытие - это возникновение
  новизны - ______71
  4.1. Аргумент от характера сущего - 71
  4.2. Аргумент от характера мышления - 71
  4.3. Аргумент от лингвистики - 74
  4.4. Аргумент от "воли к власти" (Ницше) - 79
  5. Два рода бытия: бытие социума (как Бытие само по себе) и бытие
  человека (как так называемое "бытие" сущего) - 80
  6. Бытийная взаимосвязь человека с социумом - природное
  ли это явление? - ______87
  7. Загадка, которую пытался разрешить Хайдеггер: в чем суть
  истины Бытия? - ______89
  7.1. Логос социума и логос души человека - 89
  7.2. Понимание Хайдеггером "бытия" сущего и Бытия
  самого по себе - ____________93
  7.3. Постоянно ли Бытие само по себе или оно импульсивно? - 97
  7.4. Почему человек "присутствуя, отсутствует"? - 100
  7.5. Какое сущее фигурирует в онтологическом различении
  Хайдеггера? Какие выводы из этого мы можем сделать? - ____________101
  7.6. Два пути развития социума: цивилизационный и природный - 107
  7.7. Величие Хайдеггера и чего недоставало ему самому
  и метафизике в целом? - ____________113
  7.8. Что есть Истина, по Хайдеггеру? - 122
  7.9. В чем Dasein-аналитика Хайдеггера может быть
  согласована с бытием как возникновением новизны
  и почему она есть аналитика "тела без души"? - ______127
  7.10. Подробнее о стиле мышления Хайдеггера или: почему он
  считал, что представление причастно к забвению бытия- __________ 137
   7.11. Забыл ли человек бытие или он никогда его и не знал? - __________143
   7.12. Каким образом человек "выпал из времени"
  (М. Сиоран) и подпал под власть "тирании техники"
  (Хайдеггер)? - ______145
   7.13. Историчность бытия и Онтологический круг - ____________156
  8. Заключение - 160
  8.1. Выводы по теме "идея" - ______161
  8.2. Идеи как центры "кристаллизации" человеческих
  сообществ в социум - ______165
  8.3. В какой степени разрешены ведущий и основной вопросы
  (Хайдеггер) - ____________168
  
  Примечания-______________________________________________________174
  Литература - ______176
  
  Во всяком размышлении лучше, добиваясь большей ясности, как бы потоптаться на месте, чем ради одного только продвижения бежать от одной неясности к другой.
   Хайдеггер. "Гераклит"
  
  Вводная часть
  
  Любой пришедшей нам на ум идеей мы вправе гордиться. Но есть идеи, которыми мы могли бы гордиться вдвойне. Это идеи, мимо которых проходят поколения в течение достаточно длительного времени. В противоположность ребенку, затаившемуся при игре в прятки, и с нетерпением ждущему, чтобы его как можно дольше не обнаружили, эти идеи долго ждут, когда же наступит то время, когда их, наконец-то, обнаружат. Но судьба многих идей складывается таким образом, что, глядя со стороны, можно подумать, что "игра" закончена и о существовании этих идей давно забыли: то есть забыли саму память о том, что эти идеи имеются в наличии. В то время как на самом деле они присутствуют рядом с нами, принимают самое непосредственное и деятельное участие в нашей жизни, но находятся при этом как бы за кисейным занавесом своей самоочевидности.
  
  Именно к категории таких идей относится идея самой Идеи как комплекса взаимосвязанных сущих, одним из которых (сущих) является внове образуемое искомое сущее. Предназначение которого состоит в том, чтобы посредством него - в опредмеченной его форме, то есть в форме подручного средства - можно было исполнять новый род деятельности по производству новой Продукции необходимой социуму. Такими же идеями, идеями за кисейным занавесом, не так давно были и идея всемирного тяготения, и идея бессознательного, и идея наследственности свойств видообразований живой материи. Ведь под воздействием самой сути этих идей мы находились и находимся с незапамятных времен. И есть еще много - наверное, бесчисленное количество - таких идей, которые давно уже бродят вокруг нас, с которыми мы бок о бок живем, услугами которых постоянно пользуемся и которые с нетерпением ждут собственного открытия. Но мы пока что ничего не знаем не только об их сути, но и даже об их существовании.
  
  1. Что такое идея? Известное и неизвестное
  
  Итак, зададимся вопросом: "Что такое идея?". Для этого сначала разберемся в том, какое знание об идее у нас уже имеется. Это, с одной стороны. А с другой стороны, нам бы хотелось выделить именно то, о чем мы имеем еще достаточно смутное представление, и о чем нам следовало бы узнать гораздо больше того, что мы знаем.
  
  Рассмотрение вопроса "Что такое идея?" позволит нам - к концу текста данного раздела - приобрести вполне четкое знание о том, о чем ранее мы мало задумывались, а потому и упустили из виду. А именно: во-первых, о том, как возникает идея и каким образом раскрывается ее смысл; во-вторых, о том, каков структурно-функциональный состав идеи, то есть, из каких элементов она состоит и какую функцию выполняет каждый из них; в-третьих, о том, какие обстоятельства вынуждают нас к созданию идеи; и в-четвертых, о том, какие последствия влечет за собой создание идеи и раскрытие ее смысла, иначе говоря, в чем смысл создания идеи?
  
  Все это даст нам возможность увидеть бытие с совсем неожиданной для нас точки зрения, с той точки зрения, с которой на бытие попытался посмотреть еще Гераклит. Но дальнейшее - после Платона - отсутствие интереса философии к раскрытию структуры и смысла идеи привело не только к искажению понятия идеи, но и, как мне представляется, к извращению тесно с ним связанного понятия бытия, как возникновения новизны в процессе продуктивного мышления посредством генерирования новых идей. Ведь эти два понятия - мышление и бытие - связаны между собой нерасторжимыми узами, что было замечено уже Парменидом.
  
  "Ибо мыслить - то же, что быть..."1, (фр. 3).
  "То же самое - мысль и то, о чем мысль возникает,
  Ибо без бытия, о котором ее изрекают,
  Мысли тебе не найти. Ибо нет и не будет другого
  Сверх бытия ничего", (фр. 8, 34-37). (Там же, с. 297).
  
  Правда, смысл данного текста тяготеет к бытию, как к чему-то уже существующему, а не возникающему. С нашей же точки зрения бытие есть возникновение новизны. И обеспечено оно может быть единственным фактором - возникновением идеи.
  
  И если уж мы в некоторой (предварительной) степени зафиксировали присутственный, - а не "возникновенческий" - характер бытия у одного из зачинателей философии, Парменида, то ничто не мешает нам сразу же обратить внимание на то, что и Хайдеггер в этом вопросе в начальный период своего творчества, по сути дела, недалеко ушел от Парменида. А потому, если сформулировать принципиальное отличие взгляда на бытие Хайдеггера времен написания "Бытия и времени" от ниже изложенного мною взгляда на этот же вопрос, то, забегая далеко вперед, можно сказать следующее: Хайдеггер находит бытие, углубляясь в повседневное существование всего существующего, я же нахожу его в противоположной стороне. А именно: в оригинальности и единственности возникновения того нового, что предшествует повседневному существованию и что, в конце концов, формирует эту повседневность. И об этом самым подробным образом мы будем говорить ниже и в подразделе 7.9, когда речь у нас будет идти о двух типах подручных вещей Хайдеггера, которые могут быть восприняты человеком то ли в своем наличном виде, то ли в виде "обещающих" вещей.
  
  И здесь, в самом начале, следует обратить внимание на один весьма существенный момент. Почему-то мы ни малейшим образом не задумываемся над тем, что все человеком внове созданное появилось в результате его уникальной способности генерировать идеи. Последнее воспринимается нами как нечто само собой разумеющееся и малодостойное хотя бы какого-то особого внимания. Но на самом-то деле, не будь этой самой таинственной способности, не было бы ни человека разумного, ни человеческого сообщества, ни цивилизации на Земле. А были бы прайды враждующих между собой - за свою территорию и пищевые ресурсы - примато-звероподобных сообществ, охраняющих и помечающих места своего пребывания. (Вот нечто подобное нас ожидает, если мы окончательно потеряем интерес к искусству, а вслед за этим из нашей жизни улетучится и нравственность. И к этому мы не столько постепенно, сколько ускоренными темпами уже продвигаемся, независимо от того, замечаем ли мы этот процесс или не хотим замечать).
  
  Так что как когда-то была "забыта" подсмотренная в Природе искорка возгорания - как бы из ничего - огня, та искорка, которая привела к всеобщему пользованию этой уникальной привилегией, точно также была "забыта" внедренная самой Природой в наш мозг, в наш геном, искорка творить идеи (как бы из ничего). Но ведь этой искорки, возгоревшейся в способность создавать новизну самого разнообразного вида, когда-то не было, и когда-то она самым неожиданным образом появилась. Но с появлением ее появилось и наше бытие, а вместе с ним и то, созданное нами многообразие, которое мы наблюдаем в окружающем нас мире.
  
  В связи с этим требует пояснения употребленное нами выше словосочетание продуктивное (или креативное) мышление. Что оно означает в нашем тексте? Во-первых, это мышление, сочетающее в себе и рациональное (пошаговое, логическое, причинно-следственное) мышление, и мышление иррациональное (скачкообразное, интуитивно-инсайтное). Во-вторых, это мышление, производящее (создающее - в технике, обнаруживающее - в науке) интеллектуальную новизну. И в-третьих, продуктивное мышление, (иначе говоря, мышление объективное) в корне отличается от мышления не продуктивного (то есть, субъективного): посредством последнего познается то, что уже известно большинству, но еще неизвестно только нам, а потому, как правило, это мышление используется нами в процессе обучения или личного интереса к какому-либо вопросу. (Прим. 1).
  
  Вот это все мы и попытаемся рассмотреть и обосновать в тексте данного и следующих за ним разделов. А потому, после этой небольшой преамбулы снова обращаемся к заглавию нашего первого раздела.
  
  1.1. Что мы знаем об идее и чего не знаем?
  
  Беда метафизики в том, что понятие идеи, введенное Платоном в философский обиход, было затем "законсервировано" в своем первоначальном понимании. И авторитет Платона был настолько велик, что никто из последующих мыслителей, - кроме разве что Аристотеля, - не позволил себе "распаковать" этот "продукт" и тем самым попытаться усомниться в его качественности. А ведь в самом понятии идеи, как оказалось, заключены - в непосредственном и опосредованном виде - основные понятия бытия: что есть сущее вместе со своей сущностью; что такое Хаос (или Ничто) и из чего он состоит; что собой представляет само бытие и в чем именно оно заключается, и многое другое.
  
  Так что же мы знаем об идее, кроме того представления, которое нам преподнес Платон?
  
  Во-первых, созданию идеи предшествует потребность данного сообщества, - именуемого нами социумом - в новизне какого-либо вида.
  
  Во-вторых, мы знаем, что посредством создания идей эта новизна - как материальная, так и духовная - привносится в нашу повседневную жизнь.
  
  В-третьих, созданию этой новизны, как правило, предшествует процесс интенсивного, а порой и длительного обдумывания всего того, что может быть причастно к тому вопросу, который нас заинтересовал. Для этого мы собираем все то знание, которое, как нам представляется, может пригодиться в разрешении данного вопроса, а затем пытаемся путем логического построения разного рода гипотез найти само решение поставленной нами самими или кем-либо другим задачи. И этот процесс рационального логического обдумывания проблемы - и собирания сущих в предполагаемую идею - в дальнейшем будет у нас фигурировать как рефлексия-1.
  
  В-четвертых, исходя из многочисленных данных, приведенных в литературе2, а также из опыта собственного мышления, после рефлексии-1 наступает инкубационная фаза, когда мы оставляем всякие попытки найти решение нашей задачи, поскольку все они заканчиваются тупиком. (В дальнейшем мы дадим объяснение, почему логическим путем нельзя найти решение, которое бы нас вполне удовлетворило).
  
  В-пятых, в какой-то момент дления инкубационной фазы к нам вдруг, спонтанно, может прийти в сознание решение нашей задачи. Причем оно приходит в виде "сгустка" смысла, сопровождаемого пониманием сути последнего и возникновением эйфорического состояния нашей психики и даже удивления от внезапности и новизны смысла внове явленной нам идеи. В этот достаточно кратковременный момент понимания смысла у нас еще нет тех слов, знаков, символов, которые могли бы его выразить. Он является абсолютным достоянием нашего сознания и не может быть ни помещен в нашу долговременную память, ни передан кому-либо другому.
  
  В долговременную память он может быть нами помещен только тогда, когда на этапе рефлексии-11 мы начнем раскрывать этот смысл и оформлять его в словах и выражениях, заимствованных нами из этой же долговременной памяти. А пока, на этом этапе смысл идеи, как мы полагаем, находится в краткосрочной ("бессознательной") памяти, той памяти, которая оперирует не словами и символами, а ментальными образами. Именно поэтому этот смысл так легко "улетучивается" из нашего сознания при малейшем отвлечении нашего сосредоточения от этого только что явленного смысла. И это каждый из нас, наверняка, испытывал на собственном опыте в процессе продуктивного мышления.
  
  Вот эту фазу нашего интеллектуально-душевного состояния мы назовем допонятийной фазой, поскольку смысл внове явленной идеи еще не может быть нами выражен в знакомых нашему сознанию и ему понятных словах и знаках. Да к тому же логическое мышление не имеет никакого отношения к этой фазе, потому что у логики нет еще тех объектов, которыми она могла бы оперировать. Как мы полагаем, в этой фазе происходит бессознательный процесс перекодировки образовавшихся в структурах нашего мозга нейронных образований и связей (между ними) в знакомые нам слова и знаки, которые могли бы адекватным образом выразить внове явленный смысл. (Прим. 2).
  
  В-шестых, за предыдущей фазой сразу же следует процесс раскрытия, развертывания смысла идеи с одновременным, положим, словесным выражением самой сути последнего. И этот процесс мы назовем ре-флексией-11 (или просто рефлексией-11), поскольку в нем непосредственное участие принимает наше логическое мышление. Таким образом, если в процессе рефлексии-1 мы собирали объекты с той целью, чтобы, связав их вместе, получить нечто целое и обладающее вполне конкретным смыслом, то в процессе рефлексии-11 мы осуществляем противоположную операцию раскрытия внове полученного смысла и "разложения" последнего на комплекс определенным образом взаимосвязанных между собой объектов-сущих, каждый из которых уже имеет свое наименование. Только после осуществления этой операции мы можем, изложить и передать кому угодно смысл нашей идеи, но с одним условием: слова и знаки, которыми выражена наша мысль должны быть понятны последнему.
  
  Вот до этого пункта нам более или менее все было известно. Далее наступают этапы, которые хотя и осуществляются в действительности, но представление о них у нас было достаточно смутным.
  
  Итак, в-седьмых, мы подступаем к самому незаметному и таинственному, - упущенному метафизикой из поля ее зрения - процессу. В чем именно он заключается?
  
  Дело в том, что те сущие, которыми оперировало наше логическое мышление на стадии рефлексии-1 - назовем их исходными сущими - как правило, в основном (но не в обязательном порядке) являются фигурантами того комплекса сущих, который получился в результате раскрытия смысла идеи на стадии рефлексии-11. За исключением одного чрезвычайно важного дополнения: в процессе раскрытия смысла идеи мы вдруг обнаруживаем, что нам для полной комплектации идеи не хватает еще одного сущего. Но мы не можем найти его среди тех готовых исходных сущих, которые нам известны, исходя из нашего жизненного опыта и познания. И, как правило, не можем найти по той простой причине, что их там нет. А потому, перед нами встает задача создать это недостающее сущее внове. Назовем его искомым сущим, поскольку оно должно быть нами найдено, то есть создано и включено - как завершающее звено ("замок") в цепочке исходных сущих - в комплекс.
  
  Вот этот окончательный комплекс связанных между собой - в замкнутую кольцевую структуру - сущих, обладающий к тому же вполне определенным смыслом, и есть идея в своем структурно-функциональном составе. (В дальнейшем мы проясним и структуру идеи, и функциональное назначение входящих в ее состав элементов).
  
  Что же касается искомого сущего, то мы должны сначала создать его в идеальной форме, создать вид его (образ) и его сущность, исходя, во-первых, из развернутого смысла идеи, а во-вторых, из вида и сущности тех исходных сущих, которые являются комплектующими элементами данной идеи. (И об этом чуть далее).
  
  В-восьмых, мы переходим к заключительному этапу - этапу опредмечивания искомого сущего и производству того объекта, в котором была потребность социума.
  Итак, мы остановились на формировании вида и сущности искомого сущего в нашем умственном представлении. Но для чего оно нам необходимо? Дело в том, что его идеальной, созданной в нашем уме формой мы не можем произвести никакого материального действия в реальной действительности. Вот почему мы должны по образцу искомого сущего изготовить его материальную форму. И назовем мы последнюю - заимствованным у Хайдеггера названием - подручным средством, поскольку, обладая им, мы можем осуществлять в нашем социуме вполне определенный род деятельности по производству нового вида Продукции. А изготовление этого подручного средства может быть осуществлено - создателем искомого сущего или кем-либо другим - по определенной технологии из тех исходных материалов, которые имеются в наличии на данное время.
  
  И в-девятых, изготовив подручное средство, мы можем с его помощью производить в социуме новый род деятельности по производству - как правило, в массовом масштабе - новой Продукции. Так, положим, посредством внове изобретенного кусочка мела преподаватель может осуществлять деятельность массового распространения знания среди большой аудитории его учеников.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Рефлексия-1 - область рефлексивного (логического) осмысления вопроса: область постановки вопроса, выдвижения гипотез, возможных вариантов решения.
  Она же - область первичной рефлексии Г. Марселя.
  Она же - область рефлексии М. Хайдеггера.
  Рефлексия-11 - область раскрытия смысла идеи в мысль-Истину.
  Она же - область формирования вида и сущности нового искомого сущего и разработки технологии изготовления подручного средства.
  Она же - область вторичной рефлексии Г. Марселя.
  Она же - область рефлексии рефлексии М. Хайдеггера.
  
  Рис. 1. Схема процесса продуктивного мышления.
  
  
  Итак, цикл создания идеи, начиная с потребности в новизне какого-либо вида и кончая производством Продукции для социума, завершен. Как видим, конечной целью создания идеи является не столько изготовление подручного средства, сколько производство Продукции с помощью последнего. И в этом мы постараемся утвердиться в последующем на многочисленных примерах.
  
  (Как, наверное, уже заметил читатель, этапы креативного мышления и то, чем оно оперирует (и что является его результатом), выделены у нас курсивом. Что же касается основного понятия (термина) "идея", то - в виду однозначности его использования по всему тексту, - выделять его (курсивом) мы не будем. Этих правил будем придерживаться и в дальнейшем. Кроме того, поэтапная схема процесса продуктивного мышления изображена нами на Рис. 1 и 2, помещенных, соответственно, страницей выше и в подразделе 7 (на стр. 25), где речь будет идти о совместном бытии человека и социума. Все разъяснения обозначений на рисунках даны в тексте).
  
  И если возникает вопрос, в чем смысл создания самой идеи, то теперь нам ясно: он заключается в том, чтобы сначала найти определенный комплекс взаимосвязанных между собой исходных сущих, а уже затем на основе этого сформировать вид и сущность искомого сущего в его идеальной, то есть умственной форме. Создание идеи есть создание механизма, посредством которого можно осуществить,
  - во-первых, нахождение вида и сущности искомого сущего,
  - во-вторых, изготовление по образцу этого сущего подручного средства,
  - и в-третьих, производство новой Продукции с помощью данного подручного средства.
  
  Но здесь автоматически всплывает следующий вопрос: почему без создания идеи невозможно нахождение вида и сущности искомого сущего? Все дело в том, что вид и сущность последнего определяются видом и сущностью каждого из тех исходных сущих, которые входят в комплектацию идеи, которые находятся во взаимосвязи с ним и которые ни в коем случае не должны входить с ним в противоречие. (Самый простой пример: цвет кусочка мела - в идее изображения знаков письменности на доске - не должен быть одинаковым с цветом поверхности доски). Именно взаимосвязи диктуют искомому сущему, каким видом оно должно обладать и какую сущность иметь. Именно они "делают сущее сущим". Будучи невидимыми элементами идеи, эти взаимосвязи являются "серыми кардиналами", потому что благодаря им образуется сам смысл идеи. Только "зацепление" сущих между собой способно создать этот смысл. Без "клея" взаимосвязей невозможно возникновение замкнутого комплекса сущих, структура которого нами названа идеей. Так что, обозначив роль взаимосвязей и в создании смысла идеи, и в формировании вида и сущности искомого сущего, мы выводим эти взаимосвязи из той "тени", которая скрывает их наличность и вуалирует саму их кардинальность.
  
  Как мы теперь понимаем, трудноуловимость взаимосвязей между сущими была основным препятствием в обнаружении структурно-функционального состава идеи, что и повлекло за собой выпадение роли идеи в фундаментальном процессе бытия. Именно отсюда, из этой неопределенности все те неурядицы, которые претерпела метафизика с дней своего основания. А ведь, как мы покажем далее (см. раздел 3 "Подсказки Гераклита ..."), основными элементами понятия идеи оперировал уже Гераклит за сто с лишним лет до Платона, введшего это понятие в философский обиход.
  
  1.2. В чем заключена сущность сущего и как она возникает?
  
  Но, забегая немного вперед, отметим более подробно одну важную деталь внове образованного замкнутого комплекса сущих. И она касается выше упомянутой сущности сущего. Что такое сущность сущего? Сущность сущего есть то его свойство, - назовем его метафизическим (или сущностным) свойством - посредством которого оно связывается с остальными сущими данного комплекса. Как мы теперь понимаем, образование идеи возможно только при одном условии: если имеется вполне определенный комплекс сущих и если эти сущие связаны между собой в кольцевую структуру посредством выше отмеченного "зацепления" сущих посредством своих метафизических свойств. Получается так, что отсутствие какого-либо сущего, какого-либо метафизического свойства (у любого из этих сущих) или какой-либо метафизической связи между сущими исключает саму возможность образования идеи и ее смысла.
  
  Таким образом, в контексте образования идеи сущность сущего играет наиважнейшую роль: она есть связующее звено между сущими и без наличия последнего невозможно создание идеи и ее смысла. Более того, как мы покажем далее, посредством метафизического свойства (то есть посредством сущности) самого искомого сущего (в виде подручного средства) не только исполняется новый род деятельности в социуме, но и производится новая Продукция. И это помимо того, что оно является звеном ("замком"), замыкающим цепочку исходных сущих.
  
  Причем, в пояснение к изложенному следует добавить: если сущностью исходного сущего является то, уже присущее ему метафизическое свойство, посредством которого оно соединено с остальными сущими, то метафизическое свойство внове создаваемого искомого сущего обретается им в процессе его формирования. И первым требованием к нему является то, чтобы посредством него можно было исполнять деятельность по производству новой Продукции. Другое же требование заключается в том, чтобы оно, - как и другие его свойства - не входило в противоречие со свойствами исходных сущих. Так, метафизическое свойство кусочка мела мелкодисперсно крошиться и оставлять видимый глазом след на доске осуществляет коммуникацию между преподавателем и аудиторией его учеников, результатом чего является получение Продукции в виде более эффективного (то есть массового) распространения знания. Но в то же время цвет кусочка мела - и следа от него - должен находиться в соответствии с цветом поверхности доски, то есть контрастировать с ним - иначе, он не будет видим. (Смотри ниже пример изобретения кусочка мела).
  
  Так что мы теперь видим, что возникновение сущности искомого сущего происходит в процессе формирования вида последнего: либо за счет придания ему нового метафизического (сущностного) свойства, либо за счет использования какого-либо присущего ему свойства. В процессе же изготовления материального вида подручного средства - по идеальному образцу искомого сущего - мы должны предусмотреть наличие именно этого метафизического свойства в технологии изготовления подручного средства. (Так, положим, все тот же кусочек мела должен иметь такой состав, чтобы он оставлял след на поверхности доски. А для этого при трении о доску он должен мелкодисперсно крошиться и при этом частицы мела должны прилипать к ее плоскости).
  
  И здесь, в связи с уяснением понятия сущности сущего, следует обратить внимание на один вопрос, касающийся давнишнего спора антиэссенциалистов с эссенциалистами: можно ли определить, в чем именно заключается сущность любого сущего? Первые утверждают, что нельзя, а вторые - что можно. Судя по тексту, изложенному нами выше, мы склоняемся - вместе с Аристотелем и М. Шелером3 - к убежденным эссенциалистам. И вот почему. Если мы говорим об искомом сущем, то его сущность, - которую чуть выше мы назвали метафизическим свойством, - определяется тем его свойством, без наличия которого данное искомое сущее (в его опредмеченной форме подручного средства) не могло бы участвовать в процессе производства новой Продукции. Если же речь у нас пойдет об исходном сущем, то его сущность будет определяться тем метафизическим свойством, без наличия которого невозможно было бы соединение этих сущих в единую и замкнутую цепочку полноценного комплекса сущих (идеи). Как видим, все определяется смыслом той идеи, составным элементом которой являются данное сущее. Поэтому сущность любого сущего может быть определена только в контексте той идеи, составной частью которой является данное конкретное сущее.
  
  Приведем простой пример сущности воды в различных идеях. Сущностью (метафизическим свойством) воды в идее гидроэлектростанции является ее текучесть и достаточно высокая плотность, благодаря которым происходит эффективное воздействие воды на лопатки колеса турбины. (Заметим здесь, кстати: в идее гидроэлектростанции предметом изобретения является не вода, не турбина, не генератор тока - все это исходные сущие, - а разность уровней воды до плотины и за ней. И этот предмет изобретения был известен, по крайней мере, со времен создания водяных мельниц). В идее гомеостаза сущностью воды будет опять же текучесть и свойство растворять в своей среде вещества и минеральные соли, чем достигается равновесное состояние среды, положим, в живой клетке и вне ее. В идее пожаротушения - текучесть воды и достаточно высокое значение скрытой теплоты ее парообразования, за счет которой осуществляется эффективный отбор тепла от горящего предмета. В идее круговорота воды в природе - способность к фазовым превращениям (вода, пар, лед). В идее центрифугирования - плотность воды отличная от плотности находящихся в соседстве с ней веществ и т. д. и т. п.
  
  И в заключение еще раз обратим внимание на сущность сущего и ее роль не только в создании идеи, но и в бытийственном процессе создания новизны. Как нам теперь известно, сущность сущего может быть определена только в контексте той идеи, в которой это сущее было или искомым сущим, или сущим исходным. В первом случае сущностью (то есть метафизическим свойством) сущего, - а именно, подручного средства - является то его свойство, с помощью которого осуществляется производство Продукции для социума. Во втором же случае метафизическим свойством (сущностью) исходного сущего является то его свойство, посредством которого оно соединяется - в замкнутую цепочку - с остальными исходными сущими, образуя тем самым комплекс сущих этой идеи. И здесь нам становится более понятным и более обоснованным, почему мы назвали сущность любого сущего метафизическим его свойством. Да только потому, что посредством этого свойства сущие соединяются ("зацепляются") в смысловой комплекс, поименованный нами идеей. А идея является главным действующим лицом спектакля, разыгрываемого самим бытием. Не будь этого персонажа, не состоялось бы ни само бытие, ни социум, ни продуктивно мыслящий человек, как видообразования - последние два - самой животворящей Природы. Так что сущность сущего это не какой-то особый смысл, заложенный в этом сущем - это всего лишь свойство этого сущего. Но такое свойство, без которого не состоялось бы ни само сущее, ни та идея, составным элементом которой оно является. (Прим. 3).
  
  
  1.3. Новизна как непременное следствие возникновения идеи
  
  Итак, исходя из того, что сущность искомого сущего может появиться только в результате раскрытия смысла идеи и формирования идеального вида этого сущего, к нам приходит понимание того, что логическое мышление в принципе не может создать какой-либо новизны. И оно не может этого сделать по одной простой причине: на стадии логического мышления в процессе рефлексии-1 происходит манипулирование в нашем сознании уже известными нам сущими, а из оперирования известным не известное не может возникнуть. Логическое мышление может только компоновать, переставлять, взаимосочетать известные нам объекты. Что-либо неизвестное ему оно не только не может создать, но не может даже опознать его и увидеть, если оно ему вдруг будет явлено.
  Новизна же может появиться только в иррациональном процессе возникновения идеи. И только раскрывая смысл последней в процессе ре-флексии-11 мы можем, во-первых, обнаружить, что для полной комплектации идеи нам не хватает еще одного сущего, того сущего, которым замыкается кольцевая структура идеи, а во-вторых, сформировать в своем уме идеальную форму (и сущность) этого сущего. Вот оно-то, искомое сущее, и является новым, поскольку не похоже на что-либо нам ранее известное. И его новизна формируется комплексом тех исходных сущих, которыми, в основном, мы манипулировали в процессе рефлексии-1. Оно в обязательном порядке должно соответствовать метафизическим свойствам исходных сущих, и ни в коем случае не противоречить им, поскольку оно возводится, если можно так выразиться, на "пьедестале" последних.
  
  Ввиду кардинальной важности формирования вида и сущности нового искомого сущего, нам необходимо еще раз и более отчетливо подчеркнуть следующее:
  - логика на стадии рефлексии-1 в принципе не может ни создать, ни открыть чего-либо нового, поскольку она не может переступить ту границу, где возникает идея (хотя не надо отрицать того, что переступание этой границы не может произойти без предварительного осмысления нашей проблемы в процессе рефлексии-1: и чем интенсивнее это осмысление, тем больше вероятность возникновения идеи и явления ее в наше сознание);
  - только идея, будучи явленной в сознание и раскрытой в процессе рефлексии-11, может обнаружить, какого же сущего не хватает для полной её комплектации: именно его, это искомое сущее, мы и должны создать внове;
  - первой и главной особенностью искомого сущего является то, что оно должно быть замыкающим звеном ("замком") в цепи ранее выбранных нами (для предварительной комплектации идеи) исходных сущих;
  - другой его особенностью является то, что оно должно быть связано с исходными сущими метафизическими связями, то есть связями через метафизические свойства сущих;
  - более того, изготовленному по его идеальному образцу подручному средству предназначена функция участия в процессе производства новой Продукции для социума;
  - и последнее, физические и метафизические свойства подручного средства не должны входить в противоречие со свойствами исходных сущих (в их материальных воплощениях).
  
  Как видим, там, где есть подручное средство и у этого средства имеется сущность, - то есть метафизическое свойство, с помощью которого может производиться новый род деятельности по производству нового вида Продукции, - значит там, формированию и изготовлению этого средства в обязательном порядке предшествовало создание идеи в виде комплекса взаимосвязанных сущих, объединенных одним смыслом. Подручное средство - это следствие возникновения смысла идеи. Но причиной создания смысла идеи является зарождение и созревание в социуме Необходимости в этом смысле, в этом подручном средстве и в той Продукции, которая может быть произведена с помощью последнего. Но об этом речь у нас будет идти, когда мы будем рассматривать процесс События-1, то есть процесс, происходящий в недрах самого социума и без какого-либо намеренного участия продуктивно мыслящего человека, а тем более без участия человека просто существующего.
  
  Итак, мы обрисовали общую картину возникновения идеи, раскрытия ее смысла, формирования вида и сущность искомого сущего и той роли, которую в этом процессе играет как логическое, так и иррациональное мышление в виде, прежде всего, инсайтов, озарений и интуиций. И мы видим, что идея - это смысловая конструкция, состоящая из комплекса взаимосвязанных сущих, соединенных между собой - посредством "зацепления" метафизическими свойствами - в кольцевую (замкнутую) структуру. Причем, одним из этих сущих является внове образуемое нами сущее, отсутствие которого мы обнаруживаем в процессе раскрытия смысла идеи на этапе рефлексии-11. Именно создание этого нового искомого сущего является смыслом создания самой идеи. Более того, это новое сущее замыкает (служит "замком") цепочку исходных сущих в кольцевую структуру. Но сама идея, будучи - по своей структуре - замкнутой системой, в то же время является системой открытой с двух сторон. Так, как с одной стороны, необходимость ее создания обусловлена потребностью социума в новизне определенного вида. (А идея создает механизм удовлетворения этой потребности). С другой же стороны, идея выдает ту новизну (подручное средство), с помощью которой изготавливается Продукция, ранее затребованная социумом. Иначе говоря, если возникновение идеи есть создание механизма разрешения возникшей проблемной ситуации, то подручное средство является тем инструментом, с помощью которого - уже на материальном уровне - осуществляется изготовление необходимой социуму Продукции.
  
  1.4. Примеры идей
  
  И, чтобы не быть голословными, приведем сначала один (уже упомянутый нами) достаточно простой пример технического изобретения, а именно, изобретения кусочка мела, которым преподаватель пишет на доске с целью изображения текста доступного видению и пониманию аудитории его учеников. Итак, в общих чертах идея кусочка мела состоит из следующего комплекса связанных между собой сущих: это человек, письменность, доска и кусочек мела. Каждое из этих сущих обладает множеством свойств. Но для образования идеи кусочка мела существенны метафизические свойства, которые, как мы уже указали ранее, являются сущностью этих объектов. Так, человек обладает набором следующих метафизических свойств: способностью видеть текст, понимать знаки письменности и писать. Письменность обладает метафизическим свойством "изображать" вполне определенные смыслы и быть изображенной на доске в виде иконических знаков. Доска обладает метафизическим свойством сохранять на своей плоскости знаки письменности. И наконец, кусочек мела обладает метафизическим свойством мелкодисперсно крошиться и тем самым, прилипая к доске, оставлять на ней след в виде текста, видимого и понимаемого человеком.
  
  Как видим, все эти сущие связаны между собой нерасторжимыми узами посредством своих метафизических свойств. Человек соединен с письменностью своим свойством понимать ее знаки. Письменность соединена с доской своим свойством быть изображенной на доске. Доска соединена с кусочком мела своим свойством сохранять на своей плоскости след, начертанный мелом, а мел соединен с доской своим свойством мелкодисперсно крошиться и прилипать к доске. Человек же соединен и с кусочком мела, и с доской, и с письменностью, соответственно, своими метафизическими свойствами: уметь писать мелом, видеть текст на доске и понимать знаки письменности, изображенные на ней. Отсутствие любого из этих сущих, любого метафизического свойства у одного из них, любой взаимосвязи между ними разрушает кольцевую структуру всего комплекса. Это, во-первых. А во-вторых, внове формируемым сущим - другими словами: предметом изобретения - является кусочек мела, изготавливаемый по образцу искомого сущего из каких-то исходных материалов, имеющихся в наличии на данное время. Причем, все свойства какого-либо сущего - и метафизические и обычные (физические) - не должны находиться в противоречии с остальными свойствами других сущих. Так, цвет кусочка мела должен контрастировать с цветом поверхности доски, язык письменности должен быть понятен аудитории учеников, человек должен обладать зрением, размер букв текста - позволять видеть его издалека и т. д.
  
  Рассмотрим еще одну идею - идею бессознательного, а конкретнее, идею психоанализа. Конечно, бессознательное стало предметом не изобретения, а открытия, поскольку оно присуще чеќловеческой психике испокон веков, а скорее всего оно - основа, на которой возникло само сознание. И как часть нашей психики оно есть феномен, заложенный в нее самой Природой. Итак, идея психоанализа: каковы же сущие этой идеи? Вне сомнения, это сам социум, в котором мы живем, это мы и наша психика, наше сознание, психические акты, осознаваемые и неосознаваемые (бессознательные) и это психотерапевт-аналитик. Последний, являясь подручным средством (у социума) и носителем сущностного (метафизического) свойства расшифровывать символику бессознаќтельных актов, выполняет функцию перевода неосознаваемых актов нашей психики на уровень их осознания и тем самым избавления от нежелательных для нас комплексов. Как видим, осуществляя новый род деятельности в социуме, психоаналитик производит новую Продукцию в виде избавления человека от нежелательных комплексов, тем самым оздоровляя сам социум. Заметим: ранее такой функции не было в нашей жизнедеятельности, она стала возможной только с открытием бессознательного.
  
  Далее возьмем еще одну идею, идею справедливости, объектами которой являются полярно расположенные сущие: народ и власть предержащие, богатые и бедные, больные и здоќровые, элементы преступные и социально адекватные, добрые и злые и т. д., между которыми находятся институты (подручные средства), призќванные к тому, чтобы исполнять функцию (то есть производить Продукцию) уравновешивания и смягчения взаимоотношений между перечисленными выше группами населения. И та-кими институтами являются право и мораль, государство и власти, куќльтура и искусство, система воспитания и образования, благотвориќтельность и социальная защита и т. д. Как видим, и в этой идее есть и подручное средство и та функция, которую оно выполняет, и та Продукция, которая производится с помощью подручного средства. Но здесь надо заметить следующее: сам вид этого подручного средства - как и любого другого - имеет тенденцию с течением времени изменяться. Так, в древние времена функцию осуществления справедливости исполняли мифологические существа, в том числе Богини Дике и Немезида; в церковных конфессиях - это Бог; в тоталитарных режимах - само государство. Точно так же подручным средством в Античности, вместо кусочка мела был стиль, которым писали тексты на вощаных дощечках, а в будущем таковым будет - и отчасти уже есть - клавиатура компьютера и сенсорное прикосновение к экрану монитора.
  А вот об идее социума мы поговорим отдельно и более подробно. Поскольку понятием социума в дальнейшем мы будем достаточно интенсивно пользоваться.
  
  1.5. Идея социума
  
  Зададимся вопросом: как Природой была осуществлена идея общественной жизни, идея соци-ума? Ведь соци-ум - это изобретение самой Природы, как изобретением ее является любое живое видообразование. И не социум сделал человекоподобное существо существом разумным, а наоборот: разум человека, а вернее, его интеллект превратил сообщество приматоподобных (или человекоподобных) в соци-ум. То есть: наделение - скорее всего, самой Природой - приматоподобного существа метафизическим (сущностным) свойством создавать новизну в виде идей сделало из сообщества человекоподобных существ соци-ум. И это существо стало подручным средством самого соци-ума, поскольку, используя его, соци-ум обеспечил себе возможность получать новизну, а значит, существовать и развиваться. Не будь его, был бы не соци-ум, а прайд, стая, стадо, колония и т. д., всё развитие которых заключалось бы в увеличении или уменьшении популяции.
  
  (Почувствуем разницу между обществом и стадом. Человек построил города, создал технику, которой он пользуется и которую он использует, создал искусство, письменность, книгопечатание, освоил земельные угодья и приручил животных. А что создало стадо, кроме того, что оно способно размножаться и мигрировать в поисках средств пропитания? И все это случилось - именно случилось! - только потому, что от Природы человекоподобное существо было наделено способностью создавать новизну в виде идей, и этой же Природой оно было "сделано" подручным средством социума. Но человек смог стать подручным средством (в идее самого социума) только потому, что был наделен способностью создавать новизну).
  
  Далее по тексту словосочетание подручное средство будем одинаково выделять курсивом:
  - как для случая идеи социума, когда имеется в виду продуктивно мыслящий человек способный генерировать новые идеи по запросу самого социума,
  - так и для случая любой идеи, создаваемой самим человеком, то есть когда это словосочетание будет относиться к тому материальному сущему (подручному средству), которое изготавливается по идеальному образцу искомого сущего и находится во владении человека, его создавшего (конечно же, по "наводке" смысла сотворенной им идеи).
  
  а). Возникновение социума
  
  В общих чертах формирование бытийственной сущности соци-ума, по нашему представлению, могло бы выглядеть следующим образом. До возникновения соци-ума была Природа сама по себе, было человекоподобное существо, еще не способное - как и любое природное живое существо - генерировать новые идеи, и были многообразные обстоятельства, которые воздействовали на все живое на Земле, в том числе и на это человекоподобное существо, бывшее одним из видов приматоподобных. И вот, на одном из этапов развития человекоподобных существ, и при стечении каких-то неизвестных нам обстоятельств окружающей действительности, самой Природой в него, в мозг этого существа была внедрена - уже на генетическом уровне - иррациональная способность генерировать идеи. И тем способом, которым проявляется генерация идей стали: инсайт, озарение, интуиция вдохновение, наитие и т. д.
  
  А для того чтобы поддерживать эту внове обретенную способность на "плаву", необходимо было - параллельно и одновременно - развитие способности логически мыслить. Потому что эта способность необходима как на этапе подготовки к созданию идеи (рефлексия-1), так и на том этапе, когда рожденная в нашем бессознательном и явленная в сознание идея - в виде "сгустка" смысла - требует развертывания ее в мысль (рефлексия-11, отсюда вполне оправдано дефисное написание: ре-флексия-11). То есть: развертывания в комплекс взаимосвязанных сущих, обладающий определенным смыслом, посредством которого можно вычленить и сформировать то искомое сущее, при помощи которого (уже в опредмеченной его форме, то есть в виде подручного средства) уже можно производить Продукцию, затребованную социумом (и ему необходимую).
  
  (Вот здесь, в качесте небольшого отступления, следовало бы обратить внимание на одну едва заметную тайну: как из "идейного" смысла (идеи) нам становится понятным, в каком виде должно быть то искомое сущее, используя которое мы можем производить нужную социуму Продукцию? Скорее всего, если идти в обратном порядке, характер этой Продукции определяется видом того подручного средства, которое изготавливается по образцу искомого сущего и с помощью которого (подручного средства) эта Продукция производится. В то время как вид самого подручного средства определяется видом и назначением тех исходных сущих, которые - вместе с искомым сущим - входят в эту же идею и служат как бы пьедесталом для возведения искомого сущего, а вместе с ним и подручного средства. Как видим, отсутствие наглядности процесса возникновения новизны и сама запутанность взаимоотношений между вышеуказанными объектами-сущими отнюдь не способствовали ни пониманию того, что такое идея, ни того, как из нее возникает новизна и в каком виде).
  
  Продолжим далее. Возникновение способности иррационального (интуитивно-инсайтного) мышления потребовало развития не только способности логически мыслить, но и способности говорить, для того, чтобы, в первую очередь, сохранять внове рожденные смыслы: излагать, фиксировать их и передавать своим сородичам. И если мы вспомним один из основных тезисов Античности, то язык - в основном, в виде речи - был необходим для того, чтобы "спасать" и сохранять эти смыслы. Как видим, в отсутствии даже одной из этих способностей - иррационального мышления, мышления логического и языка (речи) - теряется сам смысл возникновения разумного существа.
  
  Я не настаиваю на том, что именно таким был порядок возникновения у человека способности креативно мыслить. Но то, что без внедренной в мозг (интеллект) человека способности время от времени генерировать идеи развитие человеческого сообщества было бы крайне замедленным - вот это не вызывает у меня каких-либо сомнений. (Прим.4).
  
   б). Когда началось бытие человека совместное с бытием социума?
  
  Итак, какой же основной вывод мы можем из этого сделать? Как мы теперь видим, бытие как процесс возникновения новизны начался с зарождением человеческой способности создавать идеи. И произошло это, скорее всего, около 75 - 50 тысяч лет назад. Тогда-то и началась так называемая "палеолитическая революция", когда в саму жизнь общества началось интенсивное внедрение новизны. До данного "момента" бытийствовала только Природа, создавая все новые и новые виды живой (животной и растительной) материи. Человекоподобное же существо только существовало как одно из ее видообразований (наряду со всеми другими). Более того, оно объединялось в отдельные разрозненные группы для совместного проживания, как объединяются для совместного проживания животные в прайды, стаи, стада, колонии и т. д. Так что до начала бытия и образования социума было Бытие самой Природы. И оно, это бытие распоряжалось тем, какой быть Природе: какие новые виды живых существ, когда и где создавать.
  
  И совсем даже не исключено, что появление на этой Земле человека разумного сопровождалось - в отдельные периоды и в отдельных регионах - исчезновением у него способности продуктивно мыслить и появлением последней через смешение генотипов отдельных людей и передачу ее по наследству в следующих поколениях. (В этом-то как раз и заключается, по всей видимости, та неопределенность в датировке появления человека разумного, которая кочует от одной теории антропогенеза к другой).
  
   в). Зарождение способности создавать идеи как инициация социализации человеческого сообщества
  
  А теперь более пристально вникнем в вопрос о том, как взаимосвязаны возникновение социума с зарождением у человека способности генерировать новизну в виде идей.
  
  Как это ни странно, но мы воспринимаем явление идей в наше сознание как нечто само собой разумеющееся. Может быть потому, что мы к этому уже привыкли и в достаточной степени в этом деле не только понаторели, но и даже преуспели. Но на самом деле в этом явлении идей-Истин сокрыта глубочайшая тайна. И эта тайна заключена в той функциональной роли, которую они призваны исполнять. Ведь для чего-то Природа наделила, и наделила только человека, - а не какое-то другое живое существо - способностью создавать новые идеи.
  
  И если мы примем во внимание то, что только с обретением человеком способности продуктивно мыслить началась социализация человека, то есть создание им человеческого сообщества (соци-ума), то нам ничего другого не остается, как предположить, что именно возникновение идей в его интеллекте "заставило" человека создать человеческое сообщество, и тем самым положить начало тому, что впоследствии, спустя несколько десятков тысячелетий, было названо досократиками бытием. (Но не тем бытием, которое имело в виду сущее в целом, а тем, которое является постоянным притоком новизны в ту открытую систему, которая способна существовать и развиваться только за счет этого притока. Как озеро гибнет без постоянного притока (и протока) воды, так и эта система (социум) может погибнуть без притока новизны).
  
  Именно в этом смысл заглавия нашей статьи: только процесс создания идей сделал возможным бытие как приток новизны в такое целостное образование как социум. Начало человеческого бытия и образование социума - события одновременно произошедшие. И они одновременно закончатся, как только закончится приток новизны в то, что называется социумом. А он (приток) может закончиться только с утратой человеком способности генерировать новые идеи. И здесь, конечно же, слово "одновременно" не означает какой-то достаточно короткий промежуток времени. Скорее всего, оно означает взаимосвязанность событий:
  - зарождения способности продуктивно мыслить
  - с началом бытия, как притока новизны в социальную организацию ранее разрозненных человеческих сообществ,
  - и с самим процессом социализации, как образованием структур, объединяющих указанные сообщества.
  
  Так что только с зарождением способности генерировать идеи началась социализация тех образований, которые этой способностью обладали. Зададимся вопросом, почему способность человека создавать идеи самым непосредственным образом содействовала объединению людей? Идея сама по себе, - рожденная, положим, в голове изобретателя - абсолютно ничего не значит. Но она начинает "работать" на социум с того момента, когда ею делятся со своими сородичами и когда ее начинают претворять в практику жизни. То есть, как нам представляется, только возникновение идей стало консолидирующим фактором возникновения социума. Потому что внедрение идей требует коллективных действий, да и сами идеи возникают только из опыта совместных действий. Идеи создания жилища, орудий охоты, труда, идеи нравственности, справедливости, государственности, языка, искусства, письменности и т. д. не могли возникнуть в отрыве от коллективного (совместного), социального со-существования. Возникновение идей было затребовано самим зарождением социальных образований, и наоборот, зарождение последних было затребовано с возникновением способности генерировать идеи. (Как яйцо не могло возникнуть без курицы, а курица без яйца, так и возникновение идей не могло бы состояться без намерения образования социума, а образование последнего - без способности создавать идеи).
  
  Соци-ум - это уже образование, обладающее коллективным умом, поскольку только создание идей на всех уровнях жизни социума способно его развивать и тем самым обеспечивать его существование. И здесь приходит на ум коллективное бессознательное К.-Г. Юнга4, которое - совсем даже не исключено - сродственно коллективному уму соци-ума. Правда, здесь мы имеем в виду "коллективное бессознательное" не как вместилище ранее (филогенетически) наработанных архетипов, но как источник, в котором формируются сами смыслы идей и из которого они в спонтанном акте, положим, инсайта или интуиции появляются в сознании. Ведь это бессознательное, действительно, является коллективным, поскольку присуще каждому из нас.
  
  Так что как зарождение новизны (идеи) в нашем бессознательном осуществляется "самостоятельно" (спонтанно), независимо от "желания" нашего сознания и без его ведома, так и зарождение в соци-уме Необходимостей в новизне происходит произвольно, без каких-либо наших волевых усилий. Мы никогда не знаем, в каком (извилистом) направлении пойдет наше развитие, развитие нашего соци-ума. И не знаем потому, что об этом знает самоорганизующаяся Природа самого соци-ума. Мы лишь можем тешить свое самолюбие тем, что будто бы мы являемся главными героями на сцене жизни самого социума. На самом же деле нам уготована роль третьестепенного персонажа: "поди", "принеси", "выйди вон". Но, как это ни парадоксально, без этого "принеси то, неизвестно что" не мог бы состояться сам спектакль. Потому что без того, что "приносится", - а приносятся идеи - невозможно дальнейшее развитие действа.
  
  Так что Природа самого соци-ума своими секретами с нами не делится. Ей нет никакого дела до наших частных желаний и усилий. Ей бы решать свои проблемы, суть которых сводится к организации постоянного прилива новизны в свои недра. Новизна - единственный "продукт питания" социума, и отсутствие оного способствует его деградации и гибели, или, в лучшем случае, превращению в стадо, чего, слава Богу, еще не произошло. Человечество как-то еще находит способы выкручиваться из подобных, близких к бездуховности ситуаций. А бездуховность - это и есть отсутствие "циркуляции" новизны - в виде новых идей, искомых сущих, подручных средств и Продукции - в социуме. (Так что как циркуляция обогащенного кислородом воздуха в наших легких обеспечивает нам жизнь, так и циркуляция информации, обогащенной постоянно прибывающей новизной, обеспечивает существование социума). Это еще раз наталкивает нас на ту общеизвестную мысль, что социум - живое образование. И его "оплодотворение" возможно только в случае взаимодействия (соединения) внове создаваемой новизны с тем, что уже имеется в нем. А имеется в нем Хаос в виде уже созданных - человеком ли или Природой - исходных сущих. "Конфликт" между "стариной" и внове прибывающей в социум новизной - движущая сила зарождения и созревания в обществе все новых и новых Необходимостей в новизне того или иного вида. Но об этом более подробно речь у нас будет идти далее в подразделе 1.8. "Соединение События-111 с Событием-1" и в разделе 5. "Два рода бытия: ...".
  
  г). В каком социуме осуществляется бытие человека?
  
  Социум для человека - это та среда, в которой он обитает, которую он более или менее знает (и имеет возможность узнать), в которой он ориентируется в своем жизнеустроении: семейном, профессиональном, культурно-нравственном, общественном и т. д. В этом отношении социум отдельного человека в некоторой степени подобен жизненному миру (Umwelt) Якоба фон Икскюля5. С тем только отличием, что жизненный мир живого существа замкнут и ограничен заложенными в этом существе инстинктами. В то время как жизненный мир человека разомкнут и человек в нем подобен спруту, ощущающе-познающему то, что его окружает, что его интересует и что помогает ему расширить пространство своего познания и существования.
  
  Так что социум отдельного человека - это его жизненный мир, который он способен расширять, взаимодействуя с жизненными мирами других людей и жизненным миром социума в целом. И бытие человека в этом "малом", индивидуальном социуме состоит в том, чтобы создавать новизну. Но не ту новизну, создать которую он сам себе пожелает, а ту, которую "пожелает" получить из его "рук" социум. И получить только потому, что у социума есть крайняя Необходимость в этой новизне. Потому что без постоянного притока такой новизны он не может ни развиваться, ни существовать. Именно в этом заключен глобальный конфликт человека с обществом, а общества с человеком.
  
  Но кроме только что указанного и не всегда нами осознаваемого глобального конфликта, того конфликта, который совершается втайне от нашего бытия, есть еще две тайны более изначального характера: тайна человека и тайна человеческого сообщества в целом.
  Тайна человека как разумного существа в том, каким образом в нем, в его мозге зародилась (возникла ли, развилась ли, проникла ли "со стороны" и т. д.) способность создавать идеи, та способность, которой не обладает ни одно живое существо в Природе. Другими словами, как его разум - уже способный, положим, к логическому (последовательному, то есть причинно-следственному) мышлению - превратился в интеллект, сочетающий в себе и рациональное, и иррациональное, то есть скачкообразное интуитивно-инсайтное мышление. Это, во-первых.
  
  А во-вторых, другая тайна относится уже не к самому человеку, а к человеческому сообществу в целом: как "случилось" так, что расселившееся по всему Земному шару человекоподобное существо оказалось сплошь владеющим способностью креативно мыслить. Ведь, наверняка, на древе человеческом были и такие ветви, которые такой способностью не обладали. Куда они делись? Вымерли? Не смогли - в условиях естественного отбора - приспособиться к жестким условиям природного существования? Не выдержали конкуренции? Были уничтожены человеком разумным?
  
  д). Что есть социум в целом и как осуществляется его бытие?
  
  Что же касается социума в целом, то он не только объединяет жизненные миры каждого из нас, - что выражается в его существовании вместе с нами, - но и имеет свой собственный, процессуально от нас независимый жизненный мир, история движения (развития) которого и есть Бытие само по себе в отличие от бытия человека, часто именуемого в философской литературе как так называемое "бытие" сущего. (В дальнейшем мы будем использовать оба наименования как равнозначные). И задача продуктивно мыслящего человека в том только и заключается, - а вернее, должна заключаться - чтобы уловить из своего "малого" социума (жизненного мира), в какого рода новизне заключается историческая (по Хайдеггеру, а не историографическая) потребность социума в целом. (А последняя (новизна), как мы уже знаем, жизненно ему необходима, потому что без постоянного ее притока социум в целом - образование не жизнеспособное). И только после обнаружения этой потребности он может в процессе своего собственного бытия создать как механизм (идею) ее разрешения, так и тот инструмент (подручное средство), с помощью которого может быть изготовлена та Продукция, что затребована самим социумом.
  
  Далее, рассмотрев идею социума, снова вернемся к рассмотрению самой сущности идеи.
  Но рассмотрим идею с точки зрения "трансформации" ее смысла в Истину как не-сокрытость (а-летейю).
  
  1.6. В каких видах проявляется Истина как не-сокрытость (а-летейя)?
  
  Ранее мы уже заявили, что в процессе ре-флексии-11 идея раскрывается нами в мысль. Так вот, развернутая из "сгустка" смысла идеи мысль - это и есть Истина; та самая Истина - как не-сокрытость (Хайдеггер), - которая ранее была сокрыта совершенно особым образом. И, как мы полагаем, она может быть сокрыта в трех своих видах. И эти виды отражены в трех наименованиях:
  - техническое изобретение,
  - научное открытие.
  - произведение искусства.
  
  Более того, исходная точка отсчета, то есть точка сокрытия, соответственно, выступает в тех же трех видах:
  - в виде не существования,
  - в виде того существования, которое ранее не было нам известно;
  - в виде забвения того, чем мы являемся и что должны сохранять в самих себе.
  
  Поясним наше разделение.
  Любое техническое изобретение - это создание того, чего ранее не было, то есть не существовало вообще. Изобретение микроскопа (Левенгуком) - это создание нового прибора, которого ранее не было в распоряжении человека.
  
  С другой стороны, научное открытие Омом зависимости между силой тока, напряжением и сопротивлением проводника тока, или открытие Ньютоном закона дальнодействия (тяготения) - это обнаружение той взаимосвязи, которая существовала испокон веков, но ранее никем не была замечена. Так что любое оформленное техническое изобретение и любое открытие, оформленное, положим, в виде формулы (Ньютон), таблицы химических элементов (Менделеев), схемы бензольного кольца (Кекуле), описания жизненного мира живого существа (Икскюль) и т. д. - это и есть Истина, то есть то, чего ранее не было, а тут вдруг явилось из сокрытости (леты) в не-сокрытость (а-летейю).
  
  Далее переходим от Истин технического изобретения и открытия к Истине произведения искусства. Что мы здесь открываем, что выводим из тени сокрытия в не-сокрытость? И почему мы это делаем, а вернее, почему так поступает создатель произведения искусства. Какой идеей-Истиной он руководствуется?
  Истина произведения искусства - будь оно живописным, литературно-поэтическим, музыкальным, сценическим, пластическим или каким-либо другим - это, как правило, либо выражение, - а, следовательно, и наглядное демонстрирование - так необходимых для сохранения человеческого сообщества нравственных постулатов, либо попытка пробуждения в душе человека глубоко затаенных в нем человеческих чувств, а, следовательно, и напоминание о них. И все это на фоне демонстрирования красоты самой по себе: красоты слова, пластики, жеста, цвета, света, звука, композиции и т. д. И этот фон необходим только для того, чтобы подчеркнуть привлекательность выше названных нравственных правил и чисто человеческих чувств. Без них человек превращается в животное, обуреваемое инстинктами.
  
  Можно даже сказать, что прекрасное само по себе - это тот фантик, - но ни в коем случае не обманка, - в который обертывается то, что необходимо представить в привлекательном виде, что достойно того, чтобы на него обратили внимание, Это, во-первых. А во-вторых, это то, что указывает на то, что достойно применения, поощрения, распространения. Ведь, положим, те же моральные принципы "лежат" мертвым грузом (бездействуют), когда они не применяются, не внедряются, не распространяются. А к чему это приводит, мы все прекрасно знаем. Именно поэтому искусство - в подавляющем своем большинстве! - направлено на изображение не таких уж простых взаимоотношений не только в общении между людьми, но и в отношении человека с тем, что его окружает. А окружает его, в первую очередь, сама Природа во всем своем неорганическом и органическом (живом) великолепии. Это, во-первых. А во-вторых, искусство направлено на пробуждение чисто человеческих чувств, тех чувств, которые "вывели" и выделили человека из животного состояния.
  
  Искусство - это постоянное напоминание о том, что мы уже люди, а не еще животные (звери). Призвание искусства не в том, чтобы возвышать человека над Природой и животным миром. (В этом нет никакой необходимости, поскольку и Природа и животный мир обладают своей красотой и своей ценностью). Призвание искусства в том, чтобы постоянно возвышать человека над самим собой, над тем, что таится и бурлит - и еще долго будет таиться и бурлить! - в его чисто природных животных инстинктах. Вот почему искусство - это тот плот, который пока что еще держит человеческое сообщество на плаву природного течения жизни.
  
  Не будь искусства и выражаемых (и демонстрируемых) им идей-Истин, мы бы давно уже погрузились в пучину животного существования и снова бы подпали под власть (а вернее, под "юрисдикцию") Бытия Природы как таковой, той Природы, которая создала продуктивно мыслящего человека, а через него и социальную организацию общества. Но пока что у нас, слава Богу, есть свое бытие и бытие нами созданного соци-ума, того соци-ума, который - как и любое видообразование Природы - живет своей жизнью, не зависимой от нашей жизни. И может быть не так уж плохо, что соци-ум бытийствует (живет) своим независимым от нас бытием. Иначе, еще не известно, что бы мы натворили, вмешиваясь в природное бытие социума, то есть в Бытие само по себе. (Более подробно об этом в разделе 6 и подразделе 6 раздела 7).
  
  А теперь, возвращаясь к раскрытию структурно-функционального состава идеи, можно сказать следующее. Чем больше нам открывается сущность идеи, тем более удивительным - по крайней мере, для меня лично - становится тот факт, что Хайдеггеру пришлось заново открывать ранее уже открытую досократиками Истину как не-сокрытость (а-летейю). Ведь любая внове явленная нам из сокрытости нашего бессознательного в не-сокрытость сознания идея - это и есть Истина. Она есть то, выход чего в не-сокрытость является Новизной.
  
  Проще говоря, Истина как не-сокрытость всегда - по крайней мере, со времен Гераклита - "лежала" у нас на виду. (О причастности Гераклита к раскрытию сущности идеи-Истины смотри следующие два раздела: 2 и 3). И все же она не была нами увидена. А не была она увидена только потому, что не была раскрыта сама сущность идеи как внове являемой новизны. И не была она раскрыта как в своем структурно-функциональном составе, так и в той функции, которую она исполняет в общем процессе бытийствования человека совместно с Бытием социума. Потому-то и верно было кем-то сказано, что мы не знаем, на что смотрим, пока нам не скажут, что мы видим.
  
  Именно это случилось и с идеей, и с Истиной, и с сущим, и с бытием:
  - сущность идеи так и не была раскрыта,
  - Истина была искажена превращением ее в согласованность высказывания о вещи с самой вещью (в ее сути);
  - сущее так и "осталось в неведении" того, что же все-таки является его сущностью и каким образом оно ее "приобретает";
  - бытие неимоверным образом было перепутано с сущим (сущее в целом, сущность сущего и т. д.), да к тому же оно было породнено с существованием (бытие "есть" Парменида).
  
  Более того, в метафизике нет и намека на то, что оно, бытие является не чем иным как самым реальным возникновением Новизны. (Причем таким возникновением, которое сочетает в себе попеременное возникновение идеального и превращение его в материальное, и наоборот). А без этого возникновения новизны теряется смысл в самом понятии бытия. Потому что все то, что нас окружает, начиная от небосвода (Вселенной) над нами и кончая "моральным законом" в нас (Кант), все это то ли когда-то возникло в самой Природе, то ли когда-то было открыто или изобретено человеком.
  
  Вопрос бытия в целом заключается в том, чтобы из "окна" нашего человеческого бытия увидеть то, как все возникло и продолжает возникать, какова методология этого возникновения, возможно ли воздействие на эту методологию с нашей стороны. И не только увидеть методологию возникновения того, что создается человеком, но и методологию того, почему оно возникает, почему создается человеком, что именно побуждает к возникновению, кто (что) является - кроме человека - участником целостного процесса возникновения (бытия) новизны того или иного вида.
  
  И если уж мы воспользовались образом "окна", то ничто не мешает нам вспомнить аналогичный образ самого "прозрачного" философа современности, а именно, Ортеги-и-Гассета6, обладавшего даром не только оригинального мышления, но и художественного изложения своих мыслей. И этот образ заключается в том, что художник, находясь в комнате и глядя в окно, может аккомодировать свое зрение попеременно и на стекло этого окна (положим, с нарисованными на нем изображениями), и на тот сад, и на те цветы, что находятся за стеклом этого окна. Так вот, искусство нашего продуктивного мышления должно заключаться в том, чтобы, принимая во внимание то, что мы видим (и познаем) вблизи от нас (то есть изображенным на стекле окна), разгадать (и познать) то, что творится (созидается) вдали от нас, независимо от нас и даже вопреки нашей воле (то есть то, что находится вдали, за стеклом окна). И мы теперь понимаем, что свойство "аккомодации" нашего умственного "зрения" с объектов, находящихся вблизи от нас - или "внутри" нас - на объекты, расположенные в неимоверной дали от нас, и наоборот, - это и есть философское мышление. А по Хайдеггеру: сущностное, глубинное мышление, мышление бытия, бытийно-историческое мышление и т. д.
  
  Так что основная задача философии не только в том, чтобы увидеть и познать то, что находится у нас "под носом", но и в том, чтобы обозреть то, что во всем своем великолепии простирается вдали от нас, за пределами нашего сознания и разумения. Вот это и пытался донести до нас Хайдеггер своим "мышлением бытия".
  
  Далее, определившись с Истиной как не-сокрытостью и рассмотрев идею социума в исторической взаимосвязи создания социума с возникновением у человека способности создавать идеи, переходим к непосредственному рассмотрению самого взаимодействия социума с человеком, наделенным способностью генерировать новизну указанного вида. Иначе говоря, переходим к рассмотрению того, как Бытие социума (Бытие само по себе) и бытие человека ("бытие" сущего) друг с другом взаимодействуют и что является результатом этого взаимодействия.
  
  1.7. Что предшествует возникновению идеи и что следует за ее созданием?
  
  Зная теперь, что собой представляет идея, и, получив хотя бы примитивное представление о том, как возникло человеческое сообщество, нам необходимо установить, что предшествует созданию идеи? Это, во-первых, а во-вторых, что следует за ее созданием? Для этого сразу же обратим внимание на то, что, если процесс создания идеи, формирования вида и сущности искомого сущего и, как правило, процесс разработки технологии изготовления подручного средства всецело находится в компетенции продуктивно мыслящего человека - изобретателя, ученого, художника, - то к производству Продукции может быть привлечен любой член данного сообщества и даже механизм. Всвязи с чем нам надо произвести разграничение этих принципиально различных процессов. Назовем Событием-11 креативный процесс мышления от начала создания идеи вплоть до разработки технологии изготовления подручного средства. Тогда Событием-111 у нас будет процесс производства подручного средства, Продукции, изготовляемой с помощью последнего и процесс адаптации внове полученной новизны в структурах данного социума. (О Событии-1 речь у нас пойдет чуть ниже, а следующие три абзаца будут переходной зоной к этому событию).
  
  И прежде чем перейти к описанию того, что происходит в процессе События-1, снова зададимся вопросом: а для чего нам нужна сама Продукция, причем Продукция, обладающая свойством новизны? Ведь мы же понимаем, что вся "затея"
  - с созданием идеи,
  - раскрытием ее смысла,
  - формированием вида и сущности искомого сущего,
  - изготовлением нового подручного средства
  - и осуществлением нового рода деятельности в структуре социума
  направлена только на то, чтобы производить в этом социуме Продукцию совершенно нового вида, или Продукцию, изготовляемую с большей эффективностью и более качественную.
  
  Дело в том, что все начинается с того, что любая открытая система, - а социум относится именно к таким системам, - не может не развиваться. А развитие ее заключается не столько в том, чтобы производить какие-то перестановки или компоновки уже имеющихся в системе объектов, и не столько в том, чтобы механически присоединять к себе объекты некогда уже созданные в других системах (как, положим, освоение природных богатств или ценностей других культур)), сколько в том, чтобы производить новизну самого разного вида и содержания в недрах самой системы.
  
  Создание новизны и есть тот единственный фактор, который не дает системе возможности стагнировать и деградировать на всех уровнях своего существования: научно-техническом, экономическом, духовно-нравственном, общественно-политическом и т. д. Другими словами, бытие как создание новизны - это то, что исключает саму возможность движения системы вспять. Ведь последнее всегда связано с разложением системы и потерей ею своего основного качества - генерирования новизны.
  
  Итак, мы переходим к Событию-1, которое, естественным образом, предшествует Событию-11 и следует за Событием-111. (См. на следующей странице Рис. 2. Онтологический круг). Более того, то, что происходит в процессе этого события является непосредственной причиной возникновения События-11. А что же именно и где
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  А - В - Область События-1 как зарождения и созревания Необходимости в новизне.
  В - С - Область События-11: создание идеи; раскрытие ее смысла; формирование вида и
  сущности искомого сущего и изготовление подручного средства.
  С - А - Область События-111, то есть производства Продукции для социума.
  т. 1 - Обнаружение потребности в новизне и начало рефлексии-1; 1 - 2 - процесс
  рефлексии-1; т. 2 - конец рефлексии-1; 2 - 3 - инкубационная фаза; т. 3 - возникновение идеи; 3 - 4 - допонятийная фаза и начало рефлексии-11 в т. 4; 4 - 5 - процесс рефлексии-11; т. 5 - конец рефлексии-11; 5 - 6 - изготовление подручного средства.
  
  Рис. 2. Онтологический круг.
  
  
  
  
   происходит? Как мы только что указали, существование социума не может обходиться без его постоянного развития, то есть без "прилива" новизны в его структуры. И для того чтобы приток новизны никогда не прекращался, в социуме в процессе События-1 постоянно происходит зарождение и созревание Необходимостей в новизне того или иного вида. О зарождении речь у нас будет идти далее, но сейчас зададимся вопросом, в чем выражается уже созревшая Необходимость в чем-либо новом? Скорее всего, она проявляется в каком-либо негативном факторе: лишенности в чем-то, недостаточности чего-либо, неудобства в пользовании чем-либо и т. д.
  
  Как видим, эта Необходимость не может быть измыслена создателем идеи и подручного средства, поскольку на данном этапе бытия социума (Событие-1) человек не имеет никакого отношения к тому творческому процессу, который происходит в самом соци-уме как самоорганизующейся системе. Иначе говоря, Необходимость в чем-либо новом созревает в том социуме, в котором живет человек и который (социум) выдает ему "заказ" на то, в чем у него возникла потребность на данном этапе его развития. Человек
  сам по себе (с бухты-барахты) не может измыслить саму Необходимость в новизне. Он лишь может ощутить и обнаружить ее в виде недостаточности чего-то, лишенности в чем-то, неудобства пользования чем-либо. (Более подробно об этом в разделе 7.9).
  
  1.8. Соединение События-1 с Событием-11, а События-11 с Событием-111
  
  Но как же в таком случае осуществляется связь между Событиями-1 и -11? То есть, каким образом потребность социума в чем-либо новом передается в сферу События-11, где, как мы уже знаем, может быть разработан механизм (идея) разрешения проблемной ситуации, возникшей на предшествующей стадии? Дело в том, что человек - будь он самым гениальным - не может опознать вид той самой новизны, Необходимость в которой, положим, уже созрела в социуме. Поскольку нельзя опознать того, чего еще нет.
  
  Другое дело, если эта Необходимость проявляется в виде какого-либо материально ощущаемого негативного фактора. Как, например, на заре развития человеческих сообществ, наверняка, ощущалась Необходимость в создании такого вида новизны, как моральные принципы общежития. И эта Необходимость проявлялась в том негативном, - а потому и материально ощущаемом - моральном беспределе, который, скорее всего, существовал на начальных этапах формирования социума. Так что Необходимость социума в чем-либо новом может быть уловлена и разрешена только, во-первых, человеком чутким к потребностям социума (в целом), а во-вторых, человеком продуктивно мыслящим и способным генерировать идеи. И теперь естественно нам предположить, что потребность в новизне какого-либо вида улавливается сначала на чувственном уровне, и лишь затем происходит умственное осознание той задачи, которая поставлена социумом перед креативно мыслящим человеком.
  
  Ведь в самой Природной идее социума человек является подручным средством последнего, поскольку у социума нет "органа", посредством которого он бы генерировал ту реальную (материальную) новизну, потребность в которой время от времени возникает в его недрах. У человека же продуктивно мыслящего такой "орган" имеется и называется он интеллектом, способным мыслить и логически, и иррационально, посредством инсайтов, интуиций, озарений, вдохновений и т. д. Так вот, вполне определенно можно сказать, что потребности (Необходимости) социума в новизне определенного вида, как по эстафете, передаются с уровня бытия соци-ума (Событие-1) на уровень бытия человека (Событие-11).
  
  Итак, мы видим, что соединение События-1 с Событием-11 происходит посредством передачи эстафеты - созревшей в социуме Необходимости в новизне - из "рук" соци-ума в "руки" креативно мыслящего человека, человека способного создать механизм (идею) разрешения возникшей в социуме проблемной ситуации. В то время как соединение События-11 с Событием-111 осуществляется за счет передачи уже другой эстафеты: а именно, подручного средства из "рук" создавшего его творчески настроенного человека в "руки" опять же социума, но социума уже не бытийствующего, а просто существующего в своем повседневном обыденном существовании. И мы уже знаем: только с помощью этого средства может быть осуществлен в социуме новый род деятельности по производству Продукции нового вида.
  
  Так, если мы берем в качестве примера идею кусочка мела, то новым родом деятельности будет написание текстов кусочком мела на доске для обозрения большой аудиторией учеников, а Продукцией будет более эффективный и более массовый способ распространения знания. Если мы берем идею телескопа, то новым родом деятельности стало наблюдение отдаленных объектов Вселенной, а Продукцией - обнаружение этих объектов и познание их свойств. И даже взяв в качестве примера такую, казалось бы, абстрактную идею, идею справедливости, мы видим, что подручным средством в этой идее являются государственные и гражданские институты, осуществляющие деятельность уравновешивания взаимоотношений между людьми в обществе, а Продукцией будет более стабильное состояние самого общества. Что касается идеи социума, то мы уже знаем, что подручным средством социума является продуктивно мыслящий человек, а Продукцией - само развитие этого социума, осуществляемое за счет постоянного притока новизны в различные его структуры.
  
  Исходя из этого, в очередной раз мы видим, что идея - это замкнутая, но открытая система. Она замкнута, потому, что сущие, ее комплектующие, соединены между собой в кольцевую замкнутую цепочку. Открытость же ее заключается в том, что на "входе" в идею, (в ее создание) имеется потребность социума в том механизме (идее), который бы удовлетворил эту потребность. И выражением этой потребности является передача "эстафеты" Необходимости в новизне с этапа События-1 на этап События-11. На "выходе" же из идеи имеется изготовленное по образцу искомого сущего подручное средство, которое - в качестве другой "эстафеты" - передается с этапа События-11 на этап События-111. Итак, мы установили, как осуществляется взаимосвязь События-1 с Событием-11 и События-11 с Событием-111.
  
  1.9. Соединение События-111 с Событием-1. Понятие Хаоса
  
   Спрашивается тогда, а каким образом происходит соединение (замыкание в круговую систему: смотри Рис. 2. Онтологический круг) События-111 с Событием-1? Это, во-первых, а во-вторых, что происходит в области состыковки этих двух событий? Ведь мы ранее уже заявили, что в процессе События-1 в социуме происходит зарождение и созревание Необходимости в новизне какого-либо вида. И это зарождение и созревание является необходимым фактором развития самого социума. Не будь этого, у креативно мыслящего человека не было бы какого-либо побуждения создавать идею, искомое сущее и подручное средство, а у социума не было бы потребности производить новую Продукцию для того, чтобы проблемная ситуация была разрешена. А потому, у социума не было бы и потребности иметь продуктивно мыслящего человека в качестве своего подручного средства. Но тогда и социум был бы уже не развивающейся системой, а прайдом, стаей, стадом и т. д.
  
  Итак, перед нами стоит вопрос: каким образом в социуме происходит зарождение и созревание Необходимостей в новизне и что происходит в области соединения События-111 с Событием-1? Ранее мы заявили, что внове полученная в процессе Событий-11 и -111 новизна, - а таковой является и идея, и искомое сущее, и подручное средство, и Продукция - адаптируется в структурах социума. Но достаточно ли одной адаптации для того, чтобы начался, в первую очередь, процесс зарождения (и созревания) Необходимости в новизне? Скорее всего, вряд ли. Что-либо новое - в том числе и новая Необходимость в чем-либо (новом) - может быть только результатом взаимодействия внове созданной новизны с чем-то уже имеющимся в социуме. А таковым, в первую очередь, является все то сущее, которое уже имеется в готовом виде в структурах самого социума, но которое еще не задействовано нами - здесь и сейчас - в процессе создания какой-либо идеи. Назовем это сущее Хаосом (или Ничто, Ничто-сущим), поскольку оно на данный момент не имеет никакого отношения к нашему личному бытию, то есть к созданию идеи и нового (искомого) сущего. Оно находится как бы в хранилище, в запасе, и в любой момент может быть нами найдено, извлечено и использовано - в качестве исходного сущего - при попытке создания идеи на этапе рефлексии-1
  
  Так, в приведенном нами примере идеи создания кусочка мела, положим, письменность была "привлечена" изобретателем из сферы Хаоса в качестве исходного сущего, то есть того сущего, которое находится в области существования и уже исполняет свою функцию в какой-либо из ранее уже осуществленных идей (а именно, идеи письменности, книгопечатания, Интернета и т. д.). Но здесь следует заметить, что особенностью этого сущего (как и любого другого) является то, что в процессе создания идеи письменности это сущее - сама письменность - было искомым сущим, поскольку, условно говоря, неизвестным нам изобретателем искался вид оного и его сущность. И как мы понимаем, видом стала, положим, иконическая форма изображения знаков письменности, а сущностью (метафизическим свойством) - свойство "изображать" и тем самым передавать смыслы - в виде текста, формулы, таблицы и т. д. - на расстояния и на века. И только после того, как письменность (как искомое сущее) потеряла всю свою новизну в наших глазах, она "перекочевала" из области бытийствования в область существования, став исходным сущим, то есть тем сущим, которое может быть применено в готовом виде в комплектацию любой новой идеи, положим, идеи книгопечатания, Интернета и т. д. И так дело обстоит с любым сущим: в момент своего возникновения (создания Природой или человеком, то есть в процессе бытийствования последних) оно является искомым сущим, а став им, и "перекочевав" в сферу Хаоса (существования), обретает статус исходного сущего. Так что любое исходное сущее из сферы Хаоса - это "устаревшее" искомое сущее, то есть уже потерявшее свое качество новизны, которое оно имело в процессе своего создания в интеллекте человека.
  
  Но, спрашивается тогда, в чем достоинство тех сущих, которые мы заимствуем из сферы Хаоса для комплектации внове создаваемых нами идей? Да только в том, что Хаос как хранилище исходных сущих в виде подручных средств - это действительно животворящая материя, которая, будучи некогда уже созданной, может быть использована в комплектации какой- либо идеи. Иначе говоря, к сфере Хаоса принадлежат те объекты, которые уже заряжены той энергией, которая некогда была затрачена на их создание; и нам их создавать (что называется, с нуля) не надо - мы их берем в комплектацию любой идеи в готовом виде. В этом и заключается преимущество их использования.
  
  Энергия - в данном случае умственная энергия в джоулях, идущая на работу нейронов нашего мозга (и клеток глии, которых в 9 раз больше) - затрачивается только на то, что внове создается. А создается искомое сущее. Именно отсюда наша идея уподобления процесса бытия термодинамическому процессу, а вернее, процессу неравновесной динамики, по Пригожину. (Прим. 5). Так что исходные сущие - в виде подручных средств, - изымаемые нами из сферы хранилища - Хаоса - это сгустки тех энергий, которые уже были некогда затрачены на их создание то ли самой Природой, то ли человеком. Так, например, Природой был создан человек продуктивно мыслящий, являющийся не только подручным средством самого социума, но и исходным сущим в любой идее, им создаваемой.
  
  Наша же задача, задача продуктивно мыслящего человека, заключается в том, чтобы таким образом подобрать комплекс взаимосвязанных исходных сущих, чтобы образовалась замкнутая цепь, в которой недостает замыкающего звена ("замка"), а именно не хватает искомого сущего. Его-то мы и должны сначала сформировать в его идеальной форме в своем уме, а затем, по образцу последней изготовить подручное средство, с помощью которого мы могли бы осуществлять в социуме новый род деятельности по производству нового вида Продукции, необходимой для данного социального сообщества.
  
  Вот здесь, не уходя далеко от темы Хаоса, отметим следующее. В "Черных тетрадях" Хайдеггера имеется замечательная метафора Ничто (а по нашему, Хаоса), как той тени, которую отбрасывает Бытие7 ("бытие" сущего). И действительно, Ничто, как накопленное в социуме исходное сущее (сущее, ранее уже созданное) является ничем иным, как следствием (отсюда, "тень") бытия как процесса возникновения нового сущего, произошедшего ранее и уже влившегося в то хранилище, которое нами названо Хаосом, то есть всем тем исходным сущим, которое - на данный момент - не принимает никакого участия в создании нами новой идеи и нового сущего.
  
  Но если мы позволим себе развить эту метафору, то можно сказать, что бытие отбрасывает тень (Ничто) не только за собой, но и перед собой. Потому что оно, бытие, для своего бытийствования никоим образом не может обойтись без тех сущих, которые уже были созданы ранее (исходные сущие) и послужили "материалом" ("пьедесталом") для самого процесса бытия, то есть для создания новизны. Иначе говоря, бытие, опираясь на уже созданные и уже "постаревшие" сущие ("пьедестал", тень впереди себя), генерирует новое сущее. И таковым является, во-первых, искомое сущее, а во-вторых, те исходные сущие, которые обновили себя одним только участием в новой идее. И это обновление произошло за счет того, что они проявили свои метафизические свойства, посредством которых они вступали во взаимосвязь с другими исходными сущими и с искомым сущим.
  
  Вот такая позиция "бытия" сущего между "устаревшим" исходным сущим (из сферы Хаоса) и сущим, внове создаваемым дала нам повод рассматривать процесс бытия как термодинамический процесс. (Прим. 6).
  
  А теперь, попытаемся, хотя бы вкратце, обозначить взаимосвязь бытия с Хаосом, а вернее, найти то ограничение, которое "состав" Хаоса накладывает на человеческое бытие, то есть на наше продуктивное мышление. Из выше нами изложенного уже известно, что в "хранилище"-Хаосе имеется все то, что уже некогда было создано то ли Природой, то ли нами самими в процессе бытия. И оно, это некогда созданное, находится в виде исходных сущих, которые могут быть использованы в комплектацию нами создаваемой идеи. Как видим, только содержимое Хаоса может обеспечить наш разум теми исходными сущими, которыми мы сможем оперировать в нашем представлении на стадии рефлексии-1, то есть на этапе подготовки идеи к ее формированию в нашем бессознательном и последующему инсайтному (или интуитивному) явлению в наше сознание. Причем, последнее может произойти только при достаточно интенсивной проработке интересующего нас вопроса на этой стадии.
  
  Иными словами, только уже сложившаяся структура Хаоса может обеспечить нас теми готовыми к использованию исходными сущими, без которых мы никоим образом не можем обойтись. Как мы не можем обойтись без того "пьедестала"-основания, на котором должны возвести "статую" искомого сущего. Текучая структура Хаоса есть та река, в водах которой только и может маневрировать лодка нашего мышления. И выйти из этого потока мы никак не можем, как не можем выплыть за берега нашей реки. Потому что наше рациональное мышление может оперировать только тем, что ему достаточно хорошо известно. Таким образом, Хаос есть то, единственно на что может опереться наше продуктивное мышление. У него (мышления) просто нет иной почвы, на которую он мог бы опереться, как невозможно опереться на воздух, чтобы преодолеть силу тяготения Земли. Хаос он и есть то тяготение, к которому "притянуто" наше мышление. Но как мы все время "забываем" о тяготении Земли, точно так же мы не замечаем своей "притянутости" к Хаосу. Это с одной стороны.
  
  С другой же стороны, Хаос есть тот фундамент, оттолкнувшись от которого можно на какое-то мгновение преодолеть это тяготение, то есть создать нечто новое, отличное от того, на что мы опирались и от чего отталкивались. Создание идеи - это и есть тот прыжок, который, преодолевая тяготение Хаоса, выбрасывает нас в ту область, где возможно спонтанное создание новизны. И это "выпрыгивание" во многом зависит от того, как мы подготовили ту почву, от которой будем отталкиваться, и насколько тщательно мы "вытоптали" ту "поляну", от которой нам предстоит оттолкнуться и взлететь вверх. И этот процесс "вытаптывания поляны", как мы уже знаем, есть ни что иное, как наша рефлексия-1, которая тем более плодотворна, чем более глубоко мы проникли в суть того вопроса, который должны разрешить, и в сущность тех исходных сущих, которые мы выбираем в комплектацию идеи и которыми оперирует наше мышление на этапе рефлексии-1.
  
  Здесь мы могли бы предложить еще один образ: как ракета способна "вырвать" человека из "лап" (зоны) земного тяготения и вывести его на орбиту свободного плавания в невесомости, так и логика на этапе рефлексии-1 способна запустить мышление человека на орбиту иррационального, то есть интуитивно-инсайтного мышления. Вот и получается, что, если в процессе обыденного существования мы всецело находимся во власти Хаоса, - можно даже сказать, что мы в нем "купаемся", - то в процессе нашего бытийствования (то есть, продуктивного мышления) мы находимся в избирательной взаимосвязи с Хаосом, поскольку наше мышление подбирает в комплектацию идеи только те исходные сущие, на базе ("пьедестале") которых мы могли бы возвести фигуру нового искомого сущего.
  
  Итак, покончив с предложенным нами понятием Хаоса, мы уже видим, что в области состыковки События-111 с Событием-1 происходит самоорганизация "ткани" социальной жизни в виде не только адаптации новизны, но и взаимодействия последней со "стариной", то есть с тем Хаосом, который ранее был накоплен в недрах самого социума. Вот это взаимодействие, как нам представляется, и является причиной зарождения в социуме все новых и новых Необходимостей в новизне. Потому что любое взаимодействие, каким бы оно ни было, всегда имеет последствия в силу наличия в Природе причинно-следственных связей. Так, на уровне События-11 имеет последствия взаимодействие собранного нами комплекса сущих между собой. И результатом является зарождение, созревание и создание в нашем уме новизны в виде идеи и нового искомого сущего.
  
  Но не то же ли самое - или нечто аналогичное - происходит на уровне События-1: новые сущие, взаимодействуя с сущими из сферы Хаоса, образуют комплексы сущих, взаимодействие между которыми (сущими) имеет своим результатом возникновение (зарождение и созревание) Необходимости в новизне соответствующего вида. И все это происходит на этапе События-1 само собой, автоматически, без какого-либо намеренного, волевого участия (бытия) человека, креативно мыслящего. Другими словами можно сказать, что соци-ум способен - наряду с человеком - генерировать свою новизну. (Можно даже подумать, что соци-ум имеет свой ум, что и дало нам повод изображать данное слово в дефисном написании - соци-ум). Но только она, эта новизна, имеет характер негативной (отрицательной) неопределенности, поскольку предстает перед продуктивно мыслящим человеком в виде Необходимости в чем-либо новом, то есть в виде той или иной, но еще неопределенной недостаточности чего-то, лишенности в чем-то или в виде неудобства пользования чем-либо уже имеющимся.
  
  И соци-ум как единое целое, не имеющее своего собственного языка, не может объяснить человеку, чего же ему, соци-уму, не хватает. Креативно мыслящий человек должен сам почувствовать или догадаться, в чем состоит потребность соци-ума. Это его прямая обязанность. Иначе бы Природа не наделила его способностью продуктивно мыслить (и чувствовать), и не сделала бы его подручным средством социума (как одного из своих видообразований). Можно даже сказать, что соци-ум - как и оракул в древнегреческом смысле - не говорит, не вещает, а показывает, подает знаки, которые должен разгадать человек. То есть "языком" соци-ума является показывание тех недостаточностей, лишенностей, необходимостей, которые постоянно зарождаются в его недрах и постепенно созревают в нем. (Об этом же смотри также пункт 7, подраздел 1. "Логос социума и логос души человека").
  
  В связи с этим возникает даже такой вопрос: не является ли взаимодействие (в процессе События-1) новых сущих с сущими из сферы Хаоса тем фактором, благодаря которому, в конечном счете, Необходимость в новизне может быть представлена как искомое сущее, передаваемое социу-мом с уровня События-1 на уровень События-11? Причем, передаваемое уже в виде подручного средства (правда, в виде какого-либо негативного фактора). Иначе говоря, возникает подозрение, что и в соци-уме осуществляется своеобразный процесс возникновения идеи, являющийся (процесс) "зеркальным" отображением того, что происходит в интеллекте человека (на этапе События-11). Ведь и в этом, условно говоря, умственном процессе (Событие-1) происходит и взаимодействие новизны со стариной, и образование искомого сущего в виде Необходимости в новизне, и материализация этого сущего в подручное средство в виде материально ощущаемой недостаточности, лишенности, неудобства, и Продукция в виде удовлетворенной Нужды самой по себе, правда, удовлетворяемой уже в процессе Событий-11 и -111.
  
  Это, конечно же, только наше предположение. И мы исходили из того, что, если Природа наделила человеческий ум (природной) способностью генерировать новизну посредством сочетания определенного комплекса связанных сущих (то есть посредством создания идей), то почему бы ей не наделить соци-ум - как природное образование самой Природы - той же способностью генерировать новизну в виде Необходимости в ней, а вместе с тем и тем же способом (методом) осуществления этой способности. Иначе говоря, не заимствовала ли Природа данный способ получения (создания) новизны из своего же арсенала способов приумножения собственного многообразия, положим, многообразия видовых образований живой материи.
  
  И если видовое многообразие Природы определяется, в первую очередь, погодно-климатическими, ресурсно-пищевыми обстоятельствами, а также соперничеством внутри вида и межвидовой борьбой, то не является ли "климатическое" состояние общества тем фактором, (той "атмосферой"), вариации которого служат цели возникновения, во-первых, Необходимостей в новизне в самом социуме (Событие-1), а во-вторых, вслед за этим, и многообразия идей, генерируемых человеком (Событие-11) по запросу социума? Другими словами, мы берем на себя смелость предполагать, что возникновение новизны на уровне бытия Природы, на уровне бытия соци-ума и на уровне бытия человека осуществляется, примерно, одним и тем же сходным способом, а именно, способом взаимосочетания определенного комплекса сущих с последующим формированием вида и сущности искомого сущего или сразу же подручного средства. Конечно же, идея эта достаточно необычна, но достаточно ли она приемлема (применима, оправдана) для всех трех вышеуказанных уровней бытия?
  
  1.10. Известное и неизвестное об идее
  
  Итак, возвращаясь к названию данного пункта, мы узнали, если можно так выразиться, известную, внешнюю сторону образования и функционирования идеи. Мы теперь знаем,
  - чем вызвана причина возникновения идеи (появление потребности в новизне в процессе События-1),
  - каков начальный этап ее формирования (обнаружение этой потребности и рефлексия-1),
  - каким образом она является в наше сознание (инсайт, озарение, интуиция),
  - как происходит процесс раскрытия ее смысла (рефлексия-11),
  - для чего формируется искомое сущее (изготовление по его образцу подручного средства),
  - в чем функция подручного средства (способствовать производству Продукции для социума),
  - что происходит на стыке Событий-1 и -11, -11 и -111, -111 и 1 (соответственно, уловление Необходимости в новизне, передача подручного средства из "рук" креативно мыслящего человека в "руки" социума и взаимодействие новизны со "стариной" с последующим зарождением новой Необходимости в новизне).
  
  Но нашему пониманию недоступна неизвестная, внутренняя сторона возникновения идеи:
  - мы не знаем, что происходит в нашем бессознательном на этапе инкубационного созревания идеи;
  - нам не ясна причина того, почему внове явленная идея, как правило, истинна;
  - не знаем, чем обусловлена спонтанность ее появления в нашем сознании;
  - нам неведомо, каким образом на допонятийном этапе в нашем интеллекте (мозге) осуществляется перекодировка нейронных образований и связей между ними в слова и знаки, выражающие и оформляющие внове образованный смысл идеи;
  - мы не знаем, почему новизна может быть получена только через посредство формирования комплекса сущих, соединенных между собой с помощью метафизических свойств (хотя мы догадываемся об этой причине);
  - и последнее: мы - на доскональном уровне - не знаем, каким образом в социуме происходит зарождение и созревание самих Необходимостей в новизне того или иного вида. (Ранее, страницей выше, мы изложили свою гипотезу о том, как это происходит).
  
  Получается, что самое ценное и важное происходит за дверьми нашего сознания и логического осмысления. Здесь вотчина самой Природы возникновения новизны и она, Природа, видать, посчитала ненужным вводить нас в само таинство бытия, то есть рождения новизны. Правда, наделив нас способностью генерировать идеи, она вменила нам в обязанность быть подручным средством одного из последних ее видовых образований - соци-ума. Не обладай мы такой способностью, наше сообщество было бы не соци-умом, а прайдом или стадом, во что мы иногда превращаемся, оказавшись в толпе без-умствующих людей. (Прим. 7).
  
  1.11. Определения
  
  Итак, в заглавии нашего первого раздела мы задались вопросом: Что такое идея? Теперь же в заключении его постараемся дать как определения идеи, так и то наиболее характерное, что связано с ее возникновением.
  
  1. Идея - это замкнутый комплекс взаимосвязанных сущих, обладающий определенным смыслом; и этот смысл не мог бы состояться в отсутствии хотя бы одного из этих сущих или хотя бы одной метафизической (сущностной) связи между ними.
  2. Идея в момент явления ее в наше сознание - это "сгусток" смысла, в процессе раскрытия (развертывания) которого мы обнаруживаем отсутствие - в комплектации идеи - еще одного, искомого сущего, вид и сущность которого мы должны сформировать в своем уме и по образцу последнего создать материальное его воплощение в виде подручного средства.
  3. Создание идеи - это создание механизма, посредством которого может быть исполнен "заказ" социума на получение им новизны определенного вида.
  4. Необходимость же в создании той или иной идеи диктуется потребностью социума в притоке новой Продукции, той Продукции, в отсутствии которой невозможно полноценное существование и развитие социума.
  5. Создание идеи запускает в действие процесс, а лучше сказать, механизм последовательного получения следующих видов новизны: Истины, как смысла раскрытой идеи; искомого сущего, как сущего внове формируемого вместе со своей сущностью; подручного средства, как опредмеченой формы идеального вида искомого сущего; Продукции, производимой в социуме с помощью подручного средства; Необходимости в новизне того или иного вида.
  6. Само создание идеи продуктивно мыслящим человеком "вписано" в круговой цикл (Онтологический круг) генерирования новизны в структурах социума.
  7. Если возникновение идеи есть спонтанный акт появления в нашем сознании "сгустка" смысла (Событие-11), то этот акт мы можем охарактеризовать как инсайт или как интуицию; но этому акту в обязательном порядке должны предшествовать попытки разрешения интересующей нас задачи на этапе рефлексии-1: от интенсивности этих попыток зависит успех создания самой идеи вместе со смыслом, в ней заключенном.
  8. Сущее в своей идеальной форме (искомое сущее) и сущее в форме материальной (подручное средство) есть не что иное, как полученный - полученный по "наводке" внове созданного смысла идеи - инструмент, посредством которого в соци-уме может быть произведен новый род деятельности по производству нового вида Продукции, затребованной именно этим сообществом.
  9. Сущность (метафизическое свойство) искомого сущего определяется, во-первых, смыслом той идеи, в комплектацию которой это сущее входит, во-вторых, свойствами тех исходных сущих, с которыми это сущее находится во взаимосвязи, и в-третьих, той функцией, которую эта сущность - вместе со своим искомым сущим - призвана исполнять в процессе производства новой Продукции для нужд социума.
  10. Так что смысл идеи создается за счет соединения комплекса сущих метафизическими связями между ними. Целью его создания является образование недостающего звена в этом комплексе, а именно, идеального (умственного) искомого сущего, а затем - по образцу последнего - и материального подручного средства. Целью же создания последнего является производство необходимой для социума Продукции с его помощью. Как видим, нет другого способа получения новой Продукции, кроме как через создание идеи. И нам нужно иметь в виду следующее: ни одно идеальное понятие не может произвести никакого материального действия. Поэтому посредством идеального сначала необходимо произвести нечто материальное. А вот только при помощи этого материального уже можно произвести деятельность по производству новой Продукции. Получается в конечном счете то, что возникновение (создание, обнаружение, проявление и т. д.) новизны любого вида не может быть осуществлено в том случае, если этому не предшествует проникновение идеи из бессознательного в наше сознание.
  11. Определившись с понятием идеи и с введенным нами понятием Хаоса, не составляет особого труда определиться и с тем, что такое сущее. Во-первых, сущее может находиться в двух состояниях: существования и "бытийствования". Первое состояние относится к исходному сущему, тому сущему, которое ранее уже было создано; которое - в своей материальной форме - уже исполняет свою функцию в социуме; и которое в любой момент уже может быть использовано человеком для комплектации какой-либо новой идеи. И оно никоим образом не относится к сфере бытия, поскольку существует в сфере Хаоса как хранилища данного рода существующих сущих.
  
  Второе состояние сущего относится к тому объекту, который нами создается внове, который ищется и который назван нами искомым сущим. Вот это сущее непосредственно относится к сфере бытия, как возникновения новизны. Ибо оно есть тот объект,
  - который непременным образом является одним из элементов внове создаваемой идеи,
  - который обладает метафизическим свойством (сущностью), посредством коего он соединяется с остальными объектами (исходными сущими) в замкнутую кольцевую структуру (идею),
  - который в своей опредмеченной (материализованной) форме участвует в новом роде деятельности по изготовлению нового вида Продукции,
  - в отсутствии которого идея в принципе не могла бы быть создана,
  - и который, утратив со временем свою новизну, обретает статус исходного сущего.
  Как видим, возникновение новизны (в ходе нашего продуктивного мышления), это тот поток, не преодолев которого мы не можем перебраться с одного нам уже известного берега существования на другой берег, тот берег, который нам еще неизвестен. Процесс же преодоления этого потока - это и есть наше бытие.
  
  И в заключении перечислим этапы возникновения новизны, в обязательном порядке сопровождающие создание идеи и того, что является следствием этого создания:
  - обнаружение Необходимости в новизне в виде какого-либо негативного фактора,
  - рефлексия-1, то есть попытки разрешения возникшей проблемы;
  - инкубационная фаза,
  - акт (инсайт, интуиция) явления идеи из бессознательного в наше сознание,
  - допонятийная фаза,
  - ре-флексия-11, то есть раскрытие смысла идеи в мысль-Истину,
  - обнаружение недостающего звена в цепочке исходных сущих и формирование вида и сущности искомого сущего, как замыкающего звена ("замка") этой кольцевой цепочки,
  - создание материальной формы подручного средства по идеальному образцу искомого сущего,
  - возникновение в социуме нового рода деятельности по производству Продукции нового вида,
  - адаптация внове произведенной новизны в структурах социума,
  - зарождение и созревание Необходимости в новизне нового вида на основе взаимодействия ранее произведенной новизны с тем, что уже имеется в социуме в готовом виде (то есть в виде исходных сущих, накопленных в хранилище, поименованном нами Хаосом).
  
  Выпадение любого из этих этапов из единой цепочки Онтологического круга разрывает саму последовательность и не позволяет свершиться всему процессу возникновения новизны того или иного вида.
  
  Как видим из целостной картины нами представленного процесса возникновения новизны, идеи - это не образцы вещей реального мира (Платон), и не представления какой-либо вещи в нашем уме (Кант), и не второй этаж сущего (Хайдеггер), послуживший причиной "забвения бытия" и склонения цивилизации исключительно на путь научно-технического развития. Идеи - это разработанные самой Природой механизмы разрешения проблем реального мира, и в частности, соци-ума. А проблемы эти связаны с созданием новизны и притоком ее в структуры соци-ума, без которого (притока) соци-ум - образование нежизнеспособное.
  
  Причем, как во всяком механизме есть инструмент (деталь, приспособление и т. д.), посредством которого этот механизм осуществляет свою деятельность, так и по "наводке" раскрытого смысла идеи создается инструмент, - а именно, подручное средство, - с помощью которого только и может быть исполнен новый род деятельности по производству нового вида Продукции. Последнее - это и есть ближайшая (тактическая) цель создания идеи, а заодно и бытия. (Стратегическая же задача - взаимодействие новизны со "стариной" и зарождение все новых и новых Необходимостей в новизне). Так механизм (идея) экскаватора посредством инструмента - ковша "производит" котлован (Продукцию), который может быть применен для создания чего угодно: бункера, здания, опоры моста и т. д.
  
  Заключая основное содержание данного раздела 1, заметим следующее. Трудно сказать, в каком бы направлении пошло развитие западной философии - да и цивилизации вообще, - если бы досократики (Гераклит, в особенности) и Платон с Аристотелем разработали достаточно четкое представление о том, что такое идея: как и для чего она возникает, каков структурно-функциональный ее состав, как раскрывается ее смысл, что является результатом его раскрытия и какую цель преследует этот результат? Ясно одно: направление развития философии было бы совсем иным. По крайней мере, не было бы двух с половиной тысячелетних терзаний метафизики не только по поводу того, что является предметом ее изучения, но и по поводу определения таких фундаментальных понятий, как сущее, бытие, сущность сущего, Истина, Хаос и т. д. А главное, появилось бы представление о том, что такое Новизна, как она возникает, для чего она нам нужна и какую (главенствующую!) при этом роль играет Хаос. Силы нашего ума, найдя опору в правильно понятых терминах, были бы потрачены на продвижение и углубление тех вопросов, которые, наверняка, нам бы приоткрылись, как приоткрывается дверь из темной комнаты, где мы находимся, в комнату светлую и наполненную новыми для нас вещами.
  
  А так, увы, приходится начинать почти что с начала, с того, подмеченного у досократиков "первого начала", которое обозначил Хайдеггер. Но он не только обозначил это начало, но и наметил своей фундаментальной онтологией "другое начало" как необходимое продолжение не совсем верно взятого Античностью направления, того направления, которое должно претерпеть кардинальное изменение вектора своего развития. Но обо всем этом и в более подробном виде речь у нас будет идти в остальных разделах. (Прим. 8).
  
  1.12. Почему не всегда замечается возникновение идеи?
  
  Здесь, конечно, напрашивается достаточно ехидный вопрос: почему Хайдеггер предположил, что его начнут понимать и "начнут читать с охотой, не раньше, чем через триста лет"8? Если он сам что-то понял, - а он, действительно, понял, что над "бытием" сущего властвует бытие само по себе, - то почему не раскрыл суть этого бытия? Почему не показал сам, как оно властвует, а предоставил эту возможность, - возможность разгадывать эту тайну - последующим поколениям? (Ведь такого не может быть: если мы знаем что-то значимое и новое, то мы не можем не поделиться этим с кем-либо. Потому что результат креативного мышления - это то любимое блюдо, которым нельзя не поделиться, как хозяйка не может не поделиться с гостями тем блюдом, которое ей нравится самой и которое получается у нее лучше других блюд). Да потому, что он сам этого еще не знал. А не знал потому, что ему самому был неведом, казалось бы, лежащий на поверхности механизм, посредством которого свершается и "бытие" сущего, и Бытие само по себе. И таковым механизмом является возникновение идеи в том виде, который нами представлен в тексте выше (см. раздел 1). По сути дела, как это ни парадоксально, того механизма, посредством которого он сам излагал все свои новшества (идеи), он так и не увидел. Вот уж воистину, на самом же Хайдеггере свершилось его же пророчество: самое близкое нам является для нас самым далеким.
  
  И причиной данного парадокса является то обстоятельство, что, чем гениальнее мыслитель, тем труднее им замечается инсайтно-спонтанный характер явления идей в его сознание. Потому что в этом случае, как это ни странно, процесс продуктивного мышления все более и более походит на ступенчатый, пошаговый процесс мышления логического. А из логического, как мы уже знаем, невозможно увидеть новизны, как из окружающего нас тумана невозможно увидеть то, что творится за его завесой. Мы видим только ближайшее. То есть "видим" то, что присутствует в нашем сознании. Того же, что находится, - а вернее, творится - за его пределами, мы не видим. Такова парадоксальность воздействия нашей логики на нашу же неспособность заметить иррациональную составляющую деятельности нашего интеллекта. Это одна из причин того, что идея, ее структура и ее роль (функция) в глобальном процессе развития жизни, - а иначе говоря, возникновения новизны - так и не была замечена великими мыслителями, начиная с Платона и кончая Новейшими временами.
  
  (Создается такое странное впечатление, что все великие мыслители, становясь великими, незаметно для самих себя "перешагивают" ту пограничную полосу, находясь на которой только и можно увидеть разницу между пошаговым, логическим мышлением и мышлением "скачкообразным", иррациональным. Стирание грани между ними - основная причина того, что сущность идеи так и не была понята вплоть до настоящего времени. А если не распознана ее сущность, то осталась не понятой и ее роль как в структуре бытия продуктивно мыслящего человека, так и бытия социума, всецело зависящего от той подпитки, которую он получает - в виде новизны - за счет функционирования вновь и вновь генерируемых идей).
  
  Но что можно сказать вполне определенно, так это то, что, не будь Хайдеггера с его проницательным анализом всей предшествующей метафизики и не будь его собственных интерпретаций мыслей наших предшественников - и особенно текстов досократиков - нам бы пришлось ждать понимания этих вопросов не 300, а всю 1000 лет, как мы прождали уже 2,5 тысячелетия. Но совсем даже не исключено, что могло бы случиться и так, что "историческое человечество" (Хайдеггер) вообще бы не дожило до понимания самой сути, самой Истины Бытия. Ведь по этому пути, по этой уже проторенной дороге мы бодро прошагали 2,5 тысячи лет, так и не заметив ее. И прошагали, даже не подозревая о том, что нам не хватает самого существенного в нашем "развитии", того существенного, которое было не то что просто замечено досократиками, но оно было открыто ими - в виде Бытия как Логоса, Фюсиса и Алетейи - еще на заре развития философии. Так почему бы нам не продолжать так и далее? Ведь этому - в чем у нас по сей день сохраняется полная уверенность, граничащая с наивностью - еще ничто не препятствует и не угрожает в глобальном плане нашего так называемого "развития".
  
  (И здесь, на рубеже двух с половиной тысячелетнего "дня рождения" понятия идеи - у Гераклита (смотри следующие два раздела 2 и 3) - начинаешь осознавать, как же все-таки медленно вертятся жернова на мельнице Богов. И уже возникает сомнение, а вертятся ли они? Или, может быть, следует согласиться с Хайдеггером в том, что выявленная нами коллизия с таким длительным и таинственным сокрытием структурно-функционального состава идеи и ее онтологической роли в процессе возникновения новизны есть "задумка" Истины самого Бытия?).
  
  Но видение того тупика, который обнаружил Хайдеггер - и обнаружил не только он один - и в направлении которого мы только еще идем, должно нас отрезвить подобно ушату ледяной воды. Иначе, вне всякого сомнения, нас ожидают происшествия самого разного характера, и не исключено, что они могут быть катастрофическими для нас. (Вот и думай теперь, не является ли Хайдеггер спасителем этого "исторического человечества". И мысль об этом, судя по некоторым его текстам, не раз мелькала в его уме).
  
  На этом мы оставим в покое идею в том виде, который был нами постигнут и перейдем к более подробному рассмотрению бытия:
  - что оно собой представляет,
  - каким образом оно связано и с идеей, и с сущим, и с Хаосом;
  - и в каких видах оно может быть представлено.
  
  2. Где зародилось представление о том, что бытие - это возникновение новизны в виде идеи?
  
  По ходу текста у нас уже неоднократно прозвучало, что бытие - это возникновение новизны и что оно тесными узами связано с возникновением идеи. Но нам необходимо найти те истоки, где впервые произошло сопряжение возникновения идеи с бытием. Иначе говоря, нам нужно утвердиться в том, что бытие - это и есть возникновение новизны, в каких бы формах она (новизна) не была представлена: технической, научной, социальной, нравственной, эстетической, метафизической или в форме видообразований самой Природы. Более того, нам надо привести достаточно веские аргументы в обоснование данной гипотезы (что и будет нами сделано в разделе 4).
  
  А потому, прямиком направимся - вслед за Хайдеггером - к досократикам, потому что только у них, - а именно, у Гераклита, - как нам представляется, впервые прозвучала, в еще не оформленном виде, взаимосвязь бытия с теми интеллектуальными ощущениями, которые возникали у них в процессе проникновения смысла новых идей в их сознание. Но в последующем эта тоненькая нить была предана забвению. А вместе с этим началось превратное толкование еще не оформленных понятий идеи, бытия и тесно с ними связанных понятий логоса, фюсиса и алетейи, то есть тех понятий, которые в наглядном виде, можно сказать, демонстрировали и процесс бытия, и процесс возникновения самого смысла идеи.
  
  К тому же, едва наметившееся у досократиков верное уловление процесса возникновения идеи и самого смысла того, что она собой представляет, подверглось в дальнейшем значительным искажениям, которые, закрепляясь в истории и подвергаясь новым искажениям, окончательно заблокировали путь возврата к досократовскому пониманию изначального смысла вышеуказанных понятий.
  
  И величайшая заслуга Хайдеггера заключается в том, что после более чем 2,5 тысячелетнего развития метафизики он обнаружил, что сразу же после досократиков развитие ее пошло не в том направлении. А именно, "забыто" было Бытие само по себе и все внимание было обращено на сущее. Иначе говоря, был забыт сам исток, откуда возникает сущее и каким образом оно возникает. (Смысл того, что слово "забыто" поставлено нами в кавычки станет нам ясен из текста подраздела 7.8. Что есть истина по Хайдеггеру).
  
  Так что цель и план нашего обращения к досократикам заключается в следующем:
  - во-первых, утвердиться - вместе с Хайдеггером и благодаря ему - в том, что изначальные понятия логоса, природы и истины были тесно переплетены с бытием; вернее даже было бы сказать, что они были выражением самого бытия;
  - во-вторых, убедиться в том, что эти понятия в то же время были выражением тех интеллектуальных ощущений, которые возникали как реакция на возникновение новых идей в уме человека;
  - и в третьих, прийти к тому выводу, что, исходя из вышеозначенного, вполне возможно, оправдано и даже необходимо отождествление бытия с возникновением идей - как новых смыслов, - то есть с возникновением новизны.
  
  Но в первую очередь нам предстоит увидеть в некоторых фрагментах Гераклита весьма существенные и вполне опознаваемые этапы продуктивного мышления (рефлексия-1, акт явления идеи, допонятийная фаза, рефлексия-11). И эту возможность нам предоставит Хайдеггер своим анализом и своим проницательным переводом этих фрагментов, изложенным им в лекционном курсе об учении Гераклита (1943-1944 г. г.).
  
  Но прежде чем обратиться непосредственно к досократикам, нам следовало бы пояснить, что нами понимается под выше употребленным словосочетанием "интеллектуальные ощущения". Интеллектуальные ощущения - это те ощущения, которые возникают от движения, от развития наших мыслей в процессе, как правило, креативного мышления. И таковыми ощущениями для досократиков были ощущения зрительного характера: собирания чего-то в единое целое (легейн, логос), восхождения нашей мысли к чему-то новому и ранее незнакомому (фюсис), несокрытости (алетейя) чего-то внове явленного из мрака сокрытости (лета). (Недаром древние греки были названы Хайдеггером "людьми глаза"9). Для Платона с Аристотелем таковыми ощущениями были удовольствие от понимания новизны смысла и удивление от внезапности явления оного. Но могут быть ощущения и другого рода: положим, истинности и надежности внове явленного смысла, единственности того, что возникло и т. д.
  
  Итак, что же случилось в самом начале зарождения европейской философии, в том начале, которое было названо Хайдеггером "первым началом"? Далее мы изложим собственную точку зрения на то, что произошло в "первом начале". И эта точка зрения существенным (принципиальным) образом отличается от того, как себе представлял "первое начало" Хайдеггер. Но это никоим образом не значит, что будто бы мы не согласны с представлением Хайдеггера о первом начале древнегреческого мышления. Наоборот, мы попытаемся дополнить это представление еще одним фактором, который ранее никем не был замечен, как и ранее никем не был обнаружен структурно-функциональный состав идеи.
  
  (Но все же - для целей более полного понимания и последовательности изложения - отметим основные положения Хайдеггера о "первом начале". (Кавычками нами будут отмечены слова Хайдеггера из работ "О сущности истины" и "Вклады в дело философии"). Во-первых, это открытие досократиками "несокрытости сущего" и постановка вопроса, что есть "сущее в целом" - это и есть "начало западноевропейской истории"10. Во-вторых, "первое начало", в котором бытие мыслится как присутствие "представляет собой первую вспышку некоего осуществления бытия"11. В-третьих, "основостроением первого начала" является "у-дивление". (Там же, стр. 88, п. 17). В-четвертых, "Оставленность бытием сущего" в "первом начале" является инициирующим моментом для вопрошания - в "другом начале" - "об истине бытия"12. И в-пятых, истина как несокрытость у досократиков в "первом начале", - отклонившись у Платона с Аристотелем в истину как соответствие - в "другом начале" должна быть уже "как истина бытия (Seyn), а само бытие как бытие истины"13). (Прим. 9).
  
  А теперь приступаем к изложению нашей точки зрения на то, что случилось в "первом начале". В общих чертах она заключается в следующем.
  
  Случилось, как нам представляется, то, что древние греки-досократики открыли - вернее было бы сказать: "нащупали" - в самих себе, то есть в собственном интеллекте (а скорее, в собственной душе), испокон веков существовавшую в человеке разумном иррациональную (интуитивно-инсайтную) способность спонтанного рождения интеллектуальной новизны. И обнаружили они ее только благодаря вышеозначенным интеллектуальным ощущениям, сопровождающим акты подобного рождения. А назвали они то, что внезапно являлось из бессознательного в их сознание алетейей как несокрытостью того, что ранее было сокрыто, а тут вдруг явилось в виде понимания смысла внове явленной интеллектуальной новизны.
  
  Это уже потом, спустя более чем столетие, эта новизна была названа Платоном идеей, как видом (эйдосом) того, что, по нашему представлению, получается в результате раскрытия смысла идеи и выявления вида внове образуемого сущего, того сущего которое как бы обретает свой вид, свою материальную форму в соответствии с идеальной формой своего образца - идеи. И не исключено, что свое понимание алетейи как несокрытости, - являющейся из леты как сокрытости - греки, возможно, распространили на все самовозникающее, самовозрастающее и назвали это самовозникающее и самовозрастающее из самого себя фюсисом (природой). То есть природа в древнегреческом ее понимании получила свое наименование по аналогии с алетейей, самоявляющейся - имеем в виду спонтанный характер ее появления (возникновения) - и самовозрастающей из того, что ранее было сокрыто.
  
  (Именно поэтому с достаточной долей уверенности можно было бы предположить, что понятия леты и алетейи старше понятия фюсиса, поскольку чувствами человека легче воспринимается (видится) непосредственно возникающее, а не то, что уже возникло и уже успело приесться. В противоположность этому, умом легче воспринимается уже существующее, а не возникаюшее. Происходит это, быть может, потому, что чувственное восприятие "заслоняет" собой то, что возникло и отодвигает его на задний план).
  
  Нам нужно помнить одно: и в глубокой древности, и в каменном веке, и в Античности, и сейчас люди продуктивно мыслили и мыслят одинаковым образом - генерированием идей и образованием из них тех новых сущих, посредством которых они могли бы исполнять какую-либо необходимую деятельность по получению нужной им новой Продукции, будь эта Продукция технического, научного, нравственного, психического, эстетического или метафизического плана. И все "рукотворимое" человеком создавалось по одной и той же методологии, одним из самых заметных элементов которой было внезапное интуитивно-инсайтное явление идеи в сознание, сопровождаемое (явление) пониманием смысла последней и испытанием чувства удовольствия-удивления как от самого акта понимания, так и от внезапности его явления.
  
  И это самое заметное (явление идеи) не только воспринималось и ощущалось мыслителями древности, но и находило свое выражение в словах, терминах, понятиях. Так, выход сокрытого в несокрытое нашел свое выражение в алетейе как Истине, являющей свое лицо (эйдос); то же, что, "самовозникнув", возрастает и развивается в нечто новоявленное и видимое, нашло выражение в фюсисе; так же и то, что собирается (жатва) и осмысляется, нашло отражение в логосе. Все дело в том, что у досократиков воспринимаемое и ощущаемое непосредственно "переливалось" в выражаемое. Так воспринимаемо-ощущаемое вьюжение-сипение метели в русской речи непосредственно "перелилось" в выражаемое словами: вьюга, сипуга. (Именно на этом факторе корневого звучания слов и этимологии последних была основана герменевтическая философия Хайдеггера).
  
  Так что "первым началом" должна была бы стать методология возникновения интеллектуальной новизны и нового сущего, методология, опирающаяся - как на свой фундамент - на структурно-функциональный состав идеи, из чрева сокрытости которых (методологии и идеи) рождается несокрытое искомое сущее (подручное средство). Но судьбе было угодно "первым началом" представить внове явленное сущее, то есть, представить "след" от уже возникшей интеллектуальной новизны, а не саму новизну, то есть, не саму методологию ее возникновения вместе с внове возникающей идеей, сопровождающей эту методологию в ключевом ее проявлении. Так судьбе было угодно, чтобы мы сначала испытывали весьма ощутимое физическое воздействие-притяжение нашей Земли, и лишь потом узнали от Ньютона, по какому закону (методологии) осуществляется это притяжение, как на Земле, так и во всей Солнечной системе.
  
  Вот и случилось в метафизике то, что "дым от паровоза" (сущее "есть"), то есть "след" от возникновения и понимания идеи был положен в начало и основание этой еще только нарождающейся дисциплины, а не наоборот: "паровоз впереди дыма", то есть, не сама интеллектуальная новизна в виде идеи, являющейся первой. Теоретическое обоснование феноменальных проявлений какого-либо процесса, как правило, приходит с опозданием. Весь вопрос только в том, на какой срок затягивается это опоздание: на годы, на столетия или на тысячелетия, как это случилось с метафизикой.
  
  3. Подсказки Гераклита в первом начале: где надо искать другое начало?
  
   Далее, следуя логике наших рассуждений, необходимо установить, имелись ли у досократиков какие-либо высказывания, подтверждающие наше предположение о том, что при разработке философских вопросов они руководствовались восприятием тех интеллектуальных ощущений, которые возникали у них в процессе прихода в их сознание интеллектуальной новизны в виде иррациональных идей.
  
  3.1. Гераклит - родоначальник понятия идеи
  
   И здесь неоценимую помощь нам оказал опять же Хайдеггер своим доскональным анализом и переводом гераклитовских текстов (фрагменты 32, 112, 45, 72, 108, 41, 115, 123, по Дильс-Кранцу) и особенно фрагмента 50 (ДК). Если мы внимательно прочитаем вторую часть его "Гераклита", то можем прийти к одному достаточно очевидному положению. Но прежде чем изложить это положение приведем сначала три варианта перевода Хайдеггером 50-го фрагмента Гераклита и посмотрим, к какой трактовке смысла этого текста склоняется сам Хайдеггер как непревзойденный знаток древнегреческой культуры и древнегреческого мышления. Вот эти варианты перевода.
  
   "оυκ εμου αλλα του λογου ακουσαντας ομολογειν σοφον εστιν εν παντα ειναι".
   "Если вы слушали не только меня, но выслушивали Λογος (будучи ему по-слушными), тогда есть знание (которое в том состоит, чтобы), вторя Λογος!у, сказать: одно есть всё"14.
   "Если вы слушали не только меня, но послушно обратили внимание на исконное сосредоточение, тогда есть (такое) знание, которое состоит в том, чтобы средоточить себя на сосредоточении и быть средоточенным в "одно есть всё"". (Там же, стр. 377).
   "Если вы не только меня слушали, но в по-слушании внимали самому "Логосу" (исконному сосредоточению), тогда есть настоящее знание, которое заключается в том, чтобы, сосредоточившись в себе, средоточить присутствование единственно-единого всё единящего (то есть присутствие исконного сосредоточения)". (Там же, стр. 455).
  
   Для сравнения приведем перевод этого фрагмента А. Лебедевым.
  
  "Внемля не моему, но этому логосу, должно согласиться: мудрость в том, чтобы знать все как одно"15.
  
  Причем, в примечании к данному фрагменту автор перевода приводит несколько иную трактовку второй части фрагмента, объясняя это тем, что "Синтаксическая двусмысленность текста допускает также перевод:
  
  "Внемля не моему, но этому логосу, должно согласиться: есть только одно /столь/ Мудрое существо /т.е. бог/, чтобы знать все". (Там же).
  
   Сначала более подробно остановимся на переводе Хайдеггера, а затем совсем кратко - на переводе Лебедева. Как видим, Хайдеггер склоняется к тому, что 50-й фрагмент говорит о сосредоточении на "исконном сосредоточении", то есть на том, что является средоточием того, в чем проявляется "одно", которое, к тому же, "есть всё". Вот здесь нас будет интересовать следующее. Во-первых, что означает словосочетание "быть средоточенным в "одно есть всё"". А во-вторых, какой смысл заложен в "сосредоточении" на "исконном сосредоточении": почему возникает сама необходимость в сосредоточении, и на чем именно мы должны сосредоточиться? Иными словами, что собой представляет тот предмет, сосредоточиться на котором нас призывает Гераклит?
  
  Начнем с первого. Зададимся вопросом, что именно в нашем умственном кругозоре может быть тем "одним", в котором "есть всё"? Что это за такая таинственная единица, из которой можно получить "всё", что угодно? С учетом всего того, что мы сказали ранее об интеллектуальной новизне - в виде идеи - и о том знании, которое она с собой приносит, являясь в наше сознание, у нас нет никакого сомнения в том, что таким "одним", в котором "есть всё" является возникновение идеи, то есть возникновение того, что служит источником всего того, что "есть". И в этом мы уже убедились, приведя примеры идей в самых различных сферах знания: технической, научной, социальной, нравственной, природной и т. д. А убедились мы в том, что только благодаря возникновению идей может быть получен не только сам смысл чего-то исключительно нового (то есть Истины), но и сформировано, - в соответствии с этим смыслом, - любое искомое сущее, посредством которого (в его материальной форме подручного средства) может быть произведена та или иная необходимая Продукция нового вида, того вида, который затребован социумом в процессе его собственного "молчаливого" (тайного) бытийствования.
  
  Так что досократики - в лице Гераклита - обнаружили в себе, в собственном интеллекте то "одно", то есть тот единственный источник, из которого можно получить "всё". (Для них это было открытие такого же ранга, за которое в нынешние времена дают Нобелевскую премию). Уже они поняли, что "настоящее знание" можно получить только "сосредоточившись в себе", то есть, сконцентрировавшись на той новизне, что рождается в собственной душе, в собственном интеллекте. Старое знание, знание не новое, ни в коей мере не может претендовать на столь пристальное внимание нашего ума.
  
  Далее, переходим ко второму вопросу, вопросу о "сосредоточении" на "исконном сосредоточении". Во-первых, почему Гераклит (в интерпретации Хайдеггера) наделяет сосредоточение эпитетом "исконное"? Наверное, потому, что то, что требует сосредоточения, является чем-то изначальным и универсальным. И это вполне очевидно и объяснимо потому, что операция сосредоточения есть операция вторичная, производная. Первичным же является то, что является в наше сознание и на чем именно мы должны сосредоточиться. Ведь Логос Гераклита - это не столько те слова (речь, логос), которыми выражаются наши мысли, сколько те новые смыслы, что зарождаются в нашем интеллекте и на которых необходимо сосредоточение. Да к тому же, Логос это то, чему мы должны быть "по-слушными", поскольку, отвлекаясь от него, мы теряем из виду внове явленный смысл, на котором мы должны были бы сосредоточиться. Трудноуловимость смысла только что явленной в наше сознание новой идеи и невозможность даже кратковременного удержания этого смысла в нашем сознании - без оформления в каких-либо словах, выражениях, символах и т. д. - вот то главное, что побудило Гераклита обратить внимание на то, что нуждается в сосредоточении и почему. (Прим. 10).
  
  И ведь не напрасно - и совсем даже не случайно - в начале данного фрагмента Гераклит делает знаменательную оговорку: "Если вы не только меня слушали, но в по-слушании внимали самому "Логосу" ("исконному сосредоточению")...", То есть, если вы внимаете не тому, что вам говорят, а тому, что сосредоточено в том, что является вам самим в акте спонтанного возникновения нового смысла (идеи-Истины) в вашем уме, то, только сосредоточившись на этом, можно получить "настоящее знание", то есть получить знание, ранее бывшее сокрытым в скорлупе идеи. "Настоящесть" знания не в его обыденности и понятности, а скорее всего, в новизне, в той новизне, которая слишком быстро улетучивается из нашего сознания. Не сосредоточившись на этом, невозможно раскрыть смысл идеи, ее Истину, только что явленную нам из сокрытого в не-сокрытое, то есть из бессознательного в сознание.
  
  Операция сосредоточения на "Логосе", то есть на том смысле и на тех словах, которые способны раскрыть этот смысл идеи, - а по нашему, сосредоточение нашего ума на этапе ре-флексии-11 - является наиважнейшей после явления идеи, поскольку утеря этих слов (или не нахождение таковых) всегда приводит к забвению-забыванию смысла самой идеи. И Хайдеггер вполне оправданно отождествляет сам Логос с бытием, (см. "Гераклит": стр. 351-352, 357, 375, 398, 459), то есть - по нашему - с возникновением нового смысла: потому что только посредством собственного логоса можно "спасти" (Хайдеггер) Логос самого Бытия, то есть проявить и сохранить смысл внове явленной нам идеи, тот смысл, который достаточно легко забывается, если мы отвлекаемся от слов (выражений, образов, метафор и т. д.), способных его выразить.
  
  Кстати сказать, "сосредоточение" на "исконном сосредоточении" - это то, что с легкой руки Платона было названо и в дальнейшем существовало в философии под именем "созерцание". Классическим примером состояния созерцания может послужить Платоновский Сократ, простоявший сутки напролет на одном месте, будучи застигнутым внезапно пришедшей ему на ум идеей (см. "Пир", речь Алкивиада). Сосредоточение на раскрытии смысла внове явленной идеи - это и есть созерцание; конечно, созерцание умственное, а не зрительное. На "старом", известном нам знании у нас нет необходимости сосредотачиваться. Сосредоточиться "в себе", то есть созерцать можно только то, что зародилось в тебе самом (то есть в собственном интеллекте) и явило само себя. И, конечно же, "настоящее знание", полученное посредством "сосредоточения" на "исконном сосредоточении" в процессе созерцания, есть знание, обладающее "абсолютной" новизной. А нечто подобное ей, как мы уже показали ранее, может быть получено только при сотворении идеи и осуществлении методологии возникновения новизны, включающей эту идею в свою последовательность (цепь).
  
  Вот и приведенный нами перевод этого фрагмента А. Лебедевым говорит о том, что "есть только одно...Мудрое существо..., чтобы знать все". И здесь мы не можем исключить, что таковым "существом" (в смысле сущности) может быть нечто такое в структуре нашего бытия и в структуре познаваемого нами мира, что позволяет нам не только адекватно воспринимать существующее (сущее), но и создавать нечто совсем новое. И методология возникновения новизны, методология Единая для всего сущего, как нельзя лучше подходит на эту роль.
  
  А теперь нам следует ненадолго застопориться на изложении темы "Гераклит - родоначальник понятия идеи" и вклиниться с текстом о том, как в этом фрагменте (50 ДК) Хайдеггер понял Гераклита и почему, не совсем правильно его поняв, он домыслил его. Причем домыслил в русле того, как он сам понимал то, что он интерпретировал у Гераклита как Логос-Λογος (с заглавной буквы).
  
  3.2. Что выразил Гераклит и что за него домыслил Хайдеггер?
  
  Выше по тексту, - исходя из нашей интерпретации того, что в данном фрагменте Гераклит выразил свое понимание процесса собственного сосредоточения на развертывании и фиксировании смысла только что явленной идеи, - мы поняли Логос Гераклита как сам смысл идеи и постарались в своих пояснениях отразить именно это понимание. Иначе говоря, этот Логос является принадлежностью бытия человека. Но так ли - как и мы - понял Логос Хайдеггер, переводя данный фрагмент? Отнюдь нет. Этот Логос-Λογος Хайдеггер представил как Логос самого бытия, то есть это Логос-"голос" (как можно понять) самого народа. То есть этот Логос принадлежит не человеку, а тому, что выше него, а именно, он принадлежит социуму. И Хайдеггер открыто, недвусмысленно и чистосердечно признается в том, что приписанного им Гераклиту понятия Логос у него (у Гераклита) нет.
  
  "Но что такое "Логос"? Гераклит об этом не говорит - ни в одном из дошедших до нас речений. Вероятно, он никогда этого и не говорил в виде разъяснения и понятийного определения. Тем не менее он достаточно говорит о "логосе", хотя бы и в приведенном речении. Нам остается только правильно осмыслить его"16.
  
  И вот далее, в процессе такого осмысления и рассмотрения других речений Гераклита, Хайдеггер приходит к тому выводу, что
  
  "...через свой λογος человек может в ομολογειν (то есть, говорить то же самое - И. Ф.) соотнестись с самим "Логосом", но это происходит не всегда и, быть может, даже очень редко. В этом заключается то удивительное, что "Λογος" в смысле исконного со-средоточения, то есть Λογος самого бытия, окружает человека своим присутствием и тем не менее человек от него отвращен". (Там же, стр. 374).
  
  И несколькими страницами ранее выражено то же самое, но более определенно:
  
  "...в 50 фрагменте говорится о гомологическом отношении человеческого "логоса" к самому "Логосу". В этом речении осмысляется отношение самого бытия к существу человека, причем не в том понимании, что существо человека - одна "точка" отношения, а сам Λογος - другая, но в том, что существо человека состоит и утверждается как раз в отношении бытия к нему". (Там же, стр. 362).
  
  Здесь, конечно же, не может не возникнуть вопрос: какова причина того, что Хайдеггер, переводя и осмысляя данный фрагмент, вынужден был домысливать Гераклита. По моему мнению, причина довольно-таки проста. Анализируя тексты Гераклита, Хайдеггер пришел к тому выводу, что в них просматривается, - хотя и в неявном виде, - наличие двух логосов. Во-первых, того логоса, который выражает (спасает: излагает, оформляет) нечто ранее внове явленное нашему сознанию. И этот логос есть "логос нашей души" (Хайдеггер); а связан он с собиранием, высказыванием, оформлением (λεγειν) какого-то смысла. А во-вторых, наличие того Логоса, который - как мы полагаем - является самим предметом, который должен быть высказан и оформлен, положим, в какой-либо знаковой форме. То есть этот Логос есть сам смысл идеи, который, явившись в сознание, требует незамедлительного раскрытия и оформления. (Иначе, он может быть забыт).
  
  Но что же произошло дальше? Как мы уже отмечали ранее, Хайдеггеру было чуждо понятие идеи как смысла, сначала собираемого (по нашему, рефлексия-1), а затем раскрываемого и оформляемого (по нашему, ре-флексия-11) смысла, из которого можно получить новое сущее. Так вот, не увидев у Гераклита второго Логоса (то есть смысла раскрываемой идеи), Хайдеггер, компенсируя эту "недостачу", приписал ему тот Логос, который принадлежит не бытию человека, а бытию той главенствующей надстройки, которая возвышается над человеком, а именно, принадлежит самому народу (обществу, соци-уму, Природе), который олицетворяет само бытие (Бытие само по себе или истину самого бытия). Как видим, нет худа без добра. Гений Хайдеггера "выкрутился" из этой ситуации и, переосмыслив ее, вышел к пониманию самого изначального бытия. Вот это, наверное, и было началом того "поворота", который привел к написанию "Черных тетрадей" и "Вкладов". ("Парменид" и "Гераклит" - это уже оформленный результат этого "поворота"). Проникновение же в суть Гераклитовских "речений" натолкнуло Хайдеггера на то, что, кроме человеческого бытия имеется, над ним существующее и им властвующее Бытие само по себе. Именно с этим бытием бытие человека должно находиться в гармоничных отношения. И эта гармония должна заключаться в том, что бытие человека должно быть послушным тому, что ему "говорит" само бытие, то есть бытие народа как Бытие само по себе. Потому что нет другой инстанции, которая бы возвышалась над индивидуумом.
  
  И здесь имело бы смысл привести одну ремарку. Один мой друг, когда хотел сказать нечто жизненно важное, часто предварял свою речь словами народной мудрости: "Послушай, береза, что тебе лес говорит". Так вот, человек общества, будь он любого достоинства, является той "березой", которая должна прислушиваться не только к говору, но и шепоту того, что вокруг происходит. Уловление того, что свершается вокруг - это возможность понимания того нового, что наше окружение хочет сообщить каждому из нас в отдельности. Потому что любая человеческая жизнь, как и жизнь любого другого живого существа, бесценна. Наше разнообразие - на физическом ли это уровне или на уровне душевно-духовном - есть выражение и продолжение разнообразия Природы. А поддержание разнообразия есть поддержание притока - постепенно увядающей - новизны в любую из открытых систем.
  
  Так что наша жизнь и жизнь нашего социума - это не только взаимное прощупывание границ (горизонта) дозволенного, но и выискивание тех векторов, в направлении которых возможно создание, то есть приумножение, новизны. Без этого любая жизнь не имеет перспективы. Именно поэтому для нас так важно прислушивание к тому, что творится вокруг нас, в социуме. Знание последнего дает нам возможность шагать в ногу с социумом, а не вихлять из стороны в сторону, сбивая с шагу сам социум или замедляя его ход. Об этом и шла речь у Хайдеггера, когда он писал и о "забвении бытия", и о "махинации", и о "переживании", и об "историографии", и об неаутентичных экзистенциалах бытия.
  
  Возвращаясь к Логосу, мы видим, что в интерпретации Гераклита Хайдеггером, кроме человеческого логоса, логоса его (человека) души, имеется еще один Логос, Логос самого бытия. Как мы понимаем, именно ему человек должен быть послушен и именно с ним, с Логосом самого бытия, логос нашей души должен находиться в гармонии. То есть он должен улавливать и выражать то, что происходит в обществе, в народе. А происходит в нем, как мы полагаем, созревание Необходимости в какой-либо новизне, заказ на которую - в виде недостаточности, лишенности, неудобства и т. д. - заявляет социум. И "заказ" этот должен обнаружить продуктивно мыслящий (и чувствующий) человек. Только после такого обнаружения он может приступить - на этапе рефлексии-1 - к процессу разрешения (то есть создания идеи) возникшей в социуме проблемы.
  
  С нашей же точки зрения, действительно, у Гераклита можно - при определенной степени домысливания - увидеть два логоса. Первый из них, логос нашей души, всего лишь выражает (в словах и знаках) смысл нами раскрываемой внове явленной в наше сознание идеи. Сам же смысл идеи - это и есть тот Логос, скажем так, Логос нашего интеллекта, который и преподнес нам этот новый смысл. Спрашивается, но почему мы должны быть послушны тому, что родилось в нашем же интеллекте в процессе иррационального сотворения нами самими смысла идеи? Да потому что внове явленный смысл ("сгусток" смысла), не будучи еще оформленным, имеет тенденцию к исчезновению из нашего сознания. Именно поэтому логос нашей души должен сосредоточиться на нем, раскрыть этот смысл и зафиксировать его в каких-либо знакомых нашему сознанию словах и знаках для того чтобы можно было сохранить его в нашей памяти.
  
  Вот и получается, что при одинаковом понимании (у Гераклита) логоса нашей души, у нас с Хайдеггером принципиальное расхождение в понимании Логоса (с большой буквы): Логос в понимании Хайдеггера - это Логос Бытия самого по себе, то есть Логос народа (социума), Логос природы социальной "материи"; в нашем же понимании - понимании "солидарном" с Гераклитом - Логос (Логос нашего интеллекта) - это смысл идеи, рожденной в интеллекте человека. Но, как это ни странно, в конечном счете, оказалось, что оба понимания взаимодополнительны друг к другу. И вот почему. Человек продуктивно мыслящий, являясь подручным средством соци-ума, к тому только и призван, чтобы, генерируя новые идеи (смыслы), удовлетворять те запросы социума в новизне, которые постоянно возникают в социуме. Вот это генерирование новых смыслов, определяемое нами как бытие человека, должно непременным образом находиться в гармонии с Бытием самим по себе, определяемым как Бытие соци-ума, народа.
  
  Далее, в пункте 5. "Два рода бытия: ..." мы более подробно рассмотрим вопрос, каким образом осуществляется взаимосвязь бытия человека с Бытием социума и что именно происходит в процессе бытийствования как того, так и другого.
  А теперь, не уходя далеко от выше изложенной темы домысливания текстов философов, позволим себе домыслить самого Хайдеггера.
  
  3.3. В чем мы можем домыслить Хайдеггера?
  
  Начнем с цитаты о том, каким образом в "Черных тетрадях" Хайдеггер обосновывает необходимость истолкования мыслей великих философов, ими изложенных в своих произведениях.
  
  "Каждый серьезный мыслитель мыслит всегда о решающем прыжке изначальнее, чем говорит; и в том мышлении он должен быть понят, его невысказанное - должно быть высказано .... Вот почему он нуждается в истолковании"17.
  
  Здесь, конечно же, продолжая мысль Хайдеггера, нужно заметить следующее. Если "его невысказанное - должно быть высказано", то это высказывание является уже не столько истолкованием (интерпретацией) текста философа, сколько домысливанием самого смысла этого текста. Разница между истолкованием, как раскрытием уже имеющегося смысла (текста), и домысливанием, как добавлением смысла к смыслу уже имеющемуся, весьма существенная. Что мы и увидели, когда Хайдеггер, истолковывая фрагмент 50 Гераклита, домыслил существование у него еще одного Логоса, Логоса, который принадлежит уже не человеку (как полагал Гераклит, а вместе с ним и мы), а тому социуму, в котором живет и мыслит человек.
  
  Вот теперь, поняв, в чем разница между истолкованием и домысливанием, настал черед объяснить, в чем именно мы можем домыслить, - но не истолковать - Хайдеггера. Дело в том, что, читая "Черные тетради" (Размышления V. Намеки, продолжающие ранее намекавшееся), я окончательно понял, на что намекал Хайдеггер, когда постоянно из текста в текст апеллировал к истине бытия и Da-sein!у. А именно: изначальность бытия, которая, по Хайдеггеру, в принципе не может быть помыслена человеком, представляет собой - как я теперь понимаю - не что иное, как процесс не названной Хайдеггером самоорганизации социальной "материи". Продолжая далее и далее домысливая Хайдеггера, но в то же время, вводя наше домысливание в колею того, что нами уже изложено ранее, скажем следующее. Самоорганизация социальной "материи", то есть "ткани" самой жизни социума, имеет своим результатом зарождение и созревание Необходимостей в новизне того или иного вида, о чем речь у нас уже шла в подразделе "9. Соединение События-111 с Событием-1. Понятие Хаоса". И к этому процессу - процессу самоорганизации, зарождения и созревания Необходимостей - человек (и продуктивно мыслящий, а тем более, просто существующий в социуме) не имеет никакого отношения. Как пишет Хайдеггер, "истина Бытия как раз не дело рук человека". (Там же, стр. 370).
  
  Но после того как Необходимость в чем-либо новом созрела в виде какой-либо вполне ощущаемой недостаточности (лишенности, неудобства и т. д.), вот здесь и возникает потребность в существовании человека, обладающего способностью разработать механизм (идею) разрешения возникшей в социуме проблемной ситуации. Именно здесь происходит превращение просто существующего человека в человека бытийствующего, то есть человека, создающего в первую очередь идею, искомое сущее и подручное средство. В этом как раз смысл нами заявленного ограничения: в вопросе бытийствования ни в коем случае нельзя брать человека в целом, человека вообще, то есть, не разделяя его на человека продуктивно мыслящего и человека просто существующего. Потому что к бытию - как процессу возникновения новизны - причастен только человек креативно - здесь и сейчас! - мыслящий и чувствующий. В противном случае он - как подручное средство социума - не мог бы обнаружить, где назрела (созрела) Необходимость в новизне и в каком направлении ему надо создавать механизм (идею) удовлетворения возникшей в социуме потребности. Как видим, именно по этому сценарию, скорее всего, в социуме разрешались проблемы создания государственности, внедрения нравственности, справедливости, искусства и т.д., не говоря уже о проблемах, связанных с научно-техническим прогрессом.
  
  Итак, домысливая Хайдеггера, мы поняли его "намек" на то, что истина бытия есть то, что находится в самом начале, в самой основе, в самом истоке возникновения новизны. А находится в этом истоке, как мы полагаем, зарождение Необходимости в новизне. И это зарождение осуществляется в процессе самоорганизации социальной "материи", то есть самоорганизации самой "ткани" жизни социума. А это в обязательном порядке является причиной возникновения в социуме новизны. Это первое наше домысливание того, что не высказано Хайдеггером, но на что он "намекал".
  
  Другое наше домысливание касается взаимосвязи Бытия самого по себе (бытия социума) с бытием человека. Дело в том, что в процессе осмысления имеющихся в моем распоряжении текстов Хайдеггера я так и не смог обнаружить, в какой взаимосвязи - у Хайдеггера - находится бытие человека с Бытием соци-ума, народа. Кроме указания на то, что Бытие само по себе нуждается в бытии человека. Но как осуществляется взаимосвязь этих родов бытия - об этом ни слова. И это не удивительно, поскольку для того, чтобы эту взаимосвязь обнаружить необходимо в первую очередь знать, какую функцию исполняет в процессе своего бытийствования человек, а какую - социум. А, не зная того, что человек к тому только и призван, чтобы создавать новизну, а социум - к тому, чтобы затребовывать и "потреблять" эту новизну на благо своего развития, так вот, не зная этого, вряд ли возможно не только обосновать необходимость взаимосвязи между ними, но и обнаружить, увидеть ее.
  
  Вот эти два домысливания, как мне представляется, проясняют картину того, что истина бытия (Seyns) имеет свое основание на почве того, что свершается в недрах самого народа. И она, эта истина, не какая-то "без-дна" (Хайдеггер), в которую (или через которую) только и можно что совершить "прыжок", наоборот, это тот фундамент, который лежит в основе самой жизни Природы. А в основе этой жизни - независимые от нас и не "видимые" нами природные процессы самоорганизации материи на всех ее уровнях: физическом, химическом, органическом, генетическом, ментальном и социальном (по И. Пригожину).
  
   А теперь, отметив, во-первых, факт плодотворного осмысления Хайдеггером 50-го фрагмента Гераклита, а во-вторых, результат нашего домысливания того, что собой представляют - по Хайдеггеру - как истина бытия (Seyns), так и бытие человека в их взаимосвязи друг с другом, продолжим далее оставленную нами в подпункте 2 тему.
  
  3.4. Гераклит - родоначальник понятия идеи. (Продолжение)
  
   Если мы думаем, что приведенный нами в пункте 2 - в переводе Хайдеггера - фрагмент 50 является единственным, случайно нам подвернувшимся текстом, где Гераклит выразил свое интеллектуальное ощущение необходимости сосредоточения на "исконном сосредоточении", то есть на раскрытии, как мы полагаем, смысла только что явленной в наше сознание идеи - так вот, если мы так думаем, то мы ошибаемся. По крайней мере, в его наследии есть еще несколько фрагментов, которые непосредственно причастны к выражению того интеллектуального ощущения, которым сопровождается явление в наше сознание нового смысла, того смысла, который, будучи сразу же не зафиксированным в каких-либо словах и знаках, способен забываться, и в буквальном смысле улетучиваться из нашего сознания, то есть скрываться сразу же после своего кратковременного явления. (И это известно каждому из нас, кому, хотя бы изредка, приходили на ум новые идеи).
  
  Первым из таких фрагментов приведем фрагмент под номером 112. Но сначала дадим его в неполном переводе Лебедева:
  
  b) σοφιη αληθεα λεγειν και ποιειν κατα φυσιν επαιοντας.
  в) "мудрость состоит в том, чтобы говорить истину и действовать в согласии с природой, внимая ей"18.
  
  Как видим, Лебедевым αληθεα (алетейя) переводится как "истина", а κατα φυσιν (фюсис) - как "согласно с природой", против чего категорически возражал Хайдеггер, полагая, что во времена досократиков алетейя понималась как несокрытость, а фюсис имела значение восхождения. Согласно Хайдеггеру, понятия алетейи как истины, а природы как сущности вещи или (как) комплекса объектов окружающей нас действительности, появились и окончательно утвердились только после Платона. А потому, данный фрагмент (112) Хайдеггер переводит следующим образом:
  
  "Таким образом, настоящее знание состоит в том, чтобы говорить и делать несокрытое, из вслушивания, согласно тому и в соответствии с тем, что, восходя, само показывает себя"19.
  
  Посмотрим на этот фрагмент "глазами" продуктивно мыслящего человека, то есть человека, которому совсем не чужд процесс интуитивно-инсайтного генерирования новых идей. Спрашивается, не "показывает" ли "само ... себя" смысловое содержание внове явленной, положим, инсайтной идеи; не оно ли, "восходя" из сокрытости в "несокрытое", является "настоящим знанием"; и не это ли знание мы получаем благодаря "вслушиванию" в то, что родилось в нашем интеллекте и само явило нам себя? Конечно же, речь Гераклита идет об инсайтной идее, той идее, которая в спонтанном акте возникновения сама себя "показывает". Наша задача лишь в том, чтобы немедленно зафиксировать ее в каких-либо словах и знаках и тем самым спасти и сохранить ее, прежде чем она незаметно улетучится из нашего сознания, как незаметно улетучивается (сублимируется) углекислота из твердого состояния в газообразное. Как видим, "голая" идея, идея, не облаченная в "хитиновый покров" слов и предложений, - существо недолговечное и малоспособное к самостоятельному существованию. Оно слишком быстро растворяется в тумане времени и нашей рас-средоточенности.
  
  Именно поэтому Гераклитом было обращено наше внимание на процесс сосредоточения на том, "что, восходя, само показывает себя". Гераклитовское "вслушивание" или сосредоточение есть не что иное, как процесс раскрытия смысла только что явленного нам "сгустка" смысла и фиксации раскрытого смысла - в каких-либо знакомых нашему сознанию знаках - с той целью, чтобы можно было поместить его в память и тем самым сохранить (спасти) от забвения. Именно здесь, при анализе речений Гераклита, у Хайдеггера, скорее всего, могла возникнуть мысль о забвении бытия, как акте сокрытия того, что, "восходя" показало себя на какое-то мгновение (как несокрытость, как алетейя), а затем исчезло без следа, иначе говоря, кануло в лету. И лишь впоследствии он отнес термин "забвение бытия" к глобальному процессу забвения самих основ, самих истоков жизни.
  Далее переходим к общеизвестному и часто цитируемому фрагменту под номером 123 (Д-К):
  
  "φυσις κρυπτεσθαι φιλει".
  "Природа любит прятаться"20.
  
  В новом переводе Лебедева он звучит как:
  
  "Суть вещей сокрыта"21.
  
  Хайдеггер же дает перевод этого фрагмента в двух близких по смыслу вариантах:
  
  "Восхождение благосклонно к самосокрытию"22.
  "Восхождение дарует свою благосклонность самосокрытию". (Там же, с. 157)
  
  Опять же мы видим, что речь идет о восхождении (фюсис), которое склонно к самосокрытию. Что можно сказать по этому поводу?
  
  Во-первых, обращает на себя внимание слово "самосокрытие", которое, как нам представляется, выражает тот факт, что восходящее имеет тенденцию скрываться целиком и полностью. Именно так, по "собственной инициативе", не спрашивая нашего разрешения, целиком и полностью может улетучиться из нашего сознания только что явленный, но еще не зафиксированный нами смысл идеи.
  
  Во-вторых, весьма характерно, что в данном переводе речь идет о процессе восхождения, а не об уже взошедшем во всей своей полноте. Взошедшее, как правило, это уже оформленное в мысль, а вот мысль восходящая, становящаяся, не будучи зафиксированной, способна забыться, то есть исчезнуть бесследно. Если бы все рождаемые нами мысли непременным образом тут же обретали свое адекватное, положим, словесное оформление (одеяние), то ни о каком самосокрытии у Гераклита не могло быть и речи. (А у Хайдеггера вряд ли появился бы повод говорить о "забвении бытия"). Само восхождение смысла идеи обязано своим полноценным "восходом" только языку, то есть процессу оформления в словах, знаках, символах.
  И в-третьих, переводом: "Восхождение благосклонно к самосокрытию" Хайдеггер, сам того не подозревая, обозначил нам (раскрыл у Гераклита) первый момент явления идеи в наше сознание, тот весьма непродолжительный, допонятийный момент, когда еще происходит перекодировка нейронных образований нашего мозга в слова и символы уже знакомые нашему сознанию. Именно в этот момент "сгусток" смысла идеи способен улетучиться из сознания, будучи еще не зафиксированным в каких-либо словах или символах и не помещенным в память. Малейшее отвлечение нашего сознания от этого "сгустка" приводит к его забыванию и даже забвению. В связи с этим, наверное, было бы более правильным перевести не "Восхождение благосклонно к самосокрытию", а "Восхождение постоянно подвергается опасности самосокрытия". (Потому что в спасении и сохранении нуждается только то, что находится в опасности исчезновения или уничтожения). Отсюда - необходимость спасения и сохранения внове явленного смысла. А это - спасение и сохранение - может быть обеспечено только вторым моментом, то есть сосредоточением нашего интеллекта на раскрытии и оформлении смысла идеи. И об этом вещает нам уже смысл ранее разобранного нами 50-го фрагмента в переводе Хайдеггера. Как видим, первый момент соответствует на Рис. 1 диапазону 3-4, в то время как второй "момент" - диапазону 4-5, то есть стадии рефлексии-11.
  
  Но у Гераклита, как оказалось, имеется еще два фрагмента, которые касаются не только того, что происходит сразу же после явления идеи в наше сознание (допонятийная фаза и этап рефлексии-11), но и того, что в наиболее явственном виде предшествует этому. А предшествует, конечно же, сам акт явления идеи и рефлексия-1, то есть собирание исходных сущих в предполагаемую идею. (На нашем рисунке это точка 3 и диапазон 1-2).
  С нашей точки зрения, вполне можно допустить, что акт явления идеи достаточно явственно просматривается во фрагменте под номером 32.
  
  εν το σοφον μουνον λεγεσθαι ουκ εθελει και εθελει Ζηνος ονομα
  "Одно, единственное знаемое, не желает быть сказанным и в то же время вверяет себя сказанному как сказуемое в имени Зевса ("жизни", то есть восходящем сиянии)". (Там же, стр. 304).
  
  И мы вправе предположить: не смысл ли внове явленной идеи "не желает быть сказанным", поскольку выражение этого смысла всегда связано с нашим умственным усилием и интеллектуальным сосредоточением на достаточно трудном процессе поиска тех слов (на этапе рефлексии-11), которые могли бы его выразить? Да к тому же, не этот ли смысл имеет тенденцию улетучиваться из нашего сознания при малейшем отвлечении последнего от него? И не этот ли смысл "в то же время вверяет себя сказанному", потому что мы никак не можем уйти от раскрытия этого смысла и выражения последнего. Ведь раскрытие смысла неодолимо нас манит своей новизной, а понимание смысла последней всегда связано с получением нами интеллектуального удовольствия. Оно как магнит притягивает нас к процессу раскрытия смысла только что явленной идеи, явленной в "восходящем сиянии" как своем ореоле.
  
  Что касается Зевса как повелителя молний и "восходящих сияний", то здесь сразу же возникают ассоциации с озарениями (инсайтами), которыми сопровождается акт явления идеи в наше сознание. Более того, Хайдеггер обращает наше внимание на то, что в присутствующем здесь греческом слове софон (σοφον)
  
  "...постоянно слышится отголосок σαφες, что означает "яркий", очевидный, ясный" ... знание для греков и именно для них всегда одновременно есть то знаемое, которое открыто перед нами в своем сиянии (σαφες)". (Там же, стр. 304).
  
  И таким открытым "в своем сиянии", конечно же, является то озарение (прозрение), в свете (молнии) которого нами видится смысл только что явленной нам инсайтной идеи.
  Это было нами сказано об акте явления идеи из бессознательного в наше сознание. Теперь же приведем тот текст, где просматривается и угадывается то, что мы назвали рефлексией-1, то есть процессом собирания сущих в предполагаемую идею. И таковым является фрагмент под номером 115. В переводе Хайдеггера он выглядит - в двух вариантах - следующим образом:
  
  "ψυχς εστι λογος εαυτον αυξων".
  "Душе присуще собирание, которое обогащает само себя". (Там же, стр. 473).
  "Вбирающему разверзанию присуще из самого себя обогащающее средоточащее единение". (Там же. стр. 430).
  
  Не о начальном ли этапе продуктивного мышления здесь говорится? Не в процессе ли рефлексии-1 происходит "собирание, которое обогащает само себя"? И не для "единения" ли в комплект идеи осуществляется нами "собирание" исходных сущих? Думается, что именно об этом здесь идет речь.
  
  Как видим, для того чтобы правильно понять интерпретацию Хайдеггером Гераклитовых текстов, прежде всего надо иметь в виду ту последовательность событий, которая на самом деле (в реальности) происходит в нашем интеллекте в процессе креативного мышления. И эта последовательность следующая. Сначала, после того как мы обнаружили Необходимость в какой-либо новизне (в виде того или иного негативного фактора), начинается процесс нашей рефлексии-1 как собирания уже имеющихся в готовом виде исходных сущих (уже имеющих свои наименования), в предполагаемую идею, то есть могущих быть причастными к ее созданию (обнаружению). Затем - в случае плодотворности нашего мышления на этом этапе - наступает инкубационная фаза, то есть этап отсутствия процесса манипулирования этими сущими в нашим сознании. И длительность этого этапа нами никоим образом не может быть ни определена, ни предсказуема. Он, этот этап, свершается в нашем бессознательном сам по себе, что и дало нам право отнести этот процесс к категории Бытия самого по себе. После чего вдруг (спонтанно) случается главный момент: явление идеи - в виде сгустка смысла - в наше сознание. Затем наступает достаточно краткий по длительности этап допонятийной фазы, когда мы понимаем смысл идеи, но еще не готовы выразить его в каких-либо образах, словах, знаках, символах. Далее, этот этап плавно переходит в процесс ре-флексии-11, то есть в процесс раскрытия смысла идеи (Истины) и обнаружения того искомого сущего, которого не хватает для полной комплектации идеи и которое мы должны сформировать внове в своем уме сначала в его идеальной форме искомого сущего. И только после этого по идеальному образцу (виду, эйдосу) мы можем изготовить его материальную форму в виде подручного средства. А вот с помощью этой новой материальной формы мы уже можем производить в социуме новый род деятельности по производству Продукции нового вида, того вида, который был (в идеальном случае) затребован не нами, а самим социумом. Мы - продуктивно мыслящий человек - лишь то звено, которое создает механизм (идею) разрешения возникшей в социуме проблемы. Соци-ум же формирует саму Необходимость в новизне того или иного вида. Что же касается указанного нами выше негативного фактора, - в виде лишенности в чем-то, недостаточности чего-то и т. д. - то он является той едва видимой ниточкой, которая соединяет Бытие социума (Событие-1) с бытием человека (Событие-11) продуктивно мыслящего. Именно ее, эту ниточку, должен увидеть, уловить своим чувственным и интеллектуальным взором человек, а уже потом создавать (открывать) идею, разрешающую какую-либо возникшую проблему в социуме. В этом и состоит предназначение продуктивно мыслящего человека как подручного средства самого социума.
  
  3.5. Что мы обнаружили у Гераклита? Выводы
  
  Итак, идя в обратном порядке, мы обнаружили у Гераклита - в переводе Хайдеггера - свидетельства наличия у него четырех зафиксированных им - и вполне нами опознаваемых - этапов креативного мышления, того мышления, которое относится к сфере бытийствования человека, то есть к сфере создания им новых идей. А именно: рефлексии-11, допонятийной фазы, акта явления идеи и рефлексии-1. Для описания полной картины не хватает только инкубационной фазы. (См. диапазон 2-3 на Рис.1).
  
  Какие же выводы мы можем сделать из анализа переведенных Хайдеггером фрагментов Гераклита?
  
  Можно сказать, что своим переводом данных фрагментов Гераклита Хайдеггер вывел из летаргического сна едва народившееся, - но еще не названное - дитя, в дальнейшем поименованное идеей. Так что Платон только оформил термином "идея" то, понятием чего уже оперировал Гераклит более чем за 100 с лишним лет до него. Правда, он оперировал не самим понятием идеи, а четырьмя основными ее элементами, которые знаменуют: собирание сущих в идею, проникновение ее в наше сознание, допонятийную фазу и сосредоточение нашего ума на раскрытии смысла идеи. И это понятие было представлено Гераклитом - при творческом посредничестве Хайдеггера - в трех терминах: логоса как собирания и как собранного (логос и Логос), фюсиса как восхождения-самораскрытия и алетейи как несокрытости, которая подвергается опасности сокрытия, если мы не сосредоточимся своим логосом на ней.
  
  Логос как "собирание, которое обогащает само себя"; восхождение, склонное к самосокрытию; и сосредоточение на "исконном сосредоточении" (на Логосе), то есть сосредоточение на самой истине бытия как несокрытости - вот те прозрения, ненароком обнаруженные Хайдеггером у Гераклита. В них раскрыта сама суть того, что является интеллектуальной новизной (идеей, Истиной), а именно:
  - чем обусловлено ее явление в наше сознание (собиранием исходных сущих в комплекс, то есть логосом как рефлексией-1),
  - что она собой представляет ("исконное сосредоточение", Логос как мысль нашего интеллекта),
  - как она является (спонтанное восхождение),
  - как забывается (самосокрытие)
  - и какое усилие нам надо приложить к тому, чтобы развернуть ее смысл (сосредоточение, логос как рефлексия-11).
  
  Можно сказать, что: логос как собирание (логос) и как собранное (Логос), подлежащее раскрытию; фюсис как восхождение-самораскрытие; и алетейя как несокрытость, вышедшая из тени сокрытости, - были наиболее точными наименованиями и выражением бытия человека. И эта точность так и не была достигнута метафизикой в последующие времена. Наоборот, она была затемнена.
  Своим толкованием текстов Гераклита Хайдеггер дал нам понять, насколько далеко метафизика отклонилась - потому и заблудилась! - от столбовой дороги понимания бытия как восхождения из мрака Ничто (Хаоса) в несокрытость, определяющую стиль нашего наличного существования.
  
  Так что получается: древнегреческая мысль - в лице Гераклита - была сосредоточена не на бытии как присутствовании и восприятии имеющегося сущего (то есть на его "есть", по Пармениду), а на бытии как возникновении нового, "настоящего знания", того знания, которое нуждается в "спасении" и "сохранении", и которое требует "сосредоточения" для раскрытия своего смысла и фиксации последнего. Это и было "первым началом" древнегреческой философии, тем началом, которое обнаружил и выразил Гераклит и которое с полным правом могло бы претендовать на статус "другого начала" (Хайдеггер), потому что в нем уже имеется главный элемент рождения идеи - раскрытие ее смысла (Истины) посредством сосредоточения на тех словах, которые могли бы выразить этот смысл в адекватном виде. Именно внове рождаемое знание должно было бы стать как предметом метафизики, так и содержанием того, что было названо термином "бытие". То есть должны были бы быть раскрыты
   - и условия возникновения подобного знания,
   - и последовательность (методология) его возникновения,
   - и составляющие единицы, из которых оно состоит;
   - и те трансформации, которые оно претерпевает в процессе своего развития в нашем, человеческом, уме;
   - и те результаты, к которым приводит возникновение этого знания;
   - и те цели и задачи, к разрешению которых оно призвано самим своим возникновением.
  
   Но, к сожалению, ничего этого не случилось в философии. Отсюда порою возникает осуждение метафизики в ее никчемности и схоластичности, вплоть до того, нужна ли она вообще. Слава Богу, что явился Хайдеггер и придал свежее дыхание этой дисциплине. Он реанимировал ее, вернув ей ее изначальный смысл, заложенный еще досократиками, Платоном и Аристотелем.
  
  Но опять же, ратуя за возврат к этим началам, и одновременно за пересмотр, за переосмысление этих начал, он по сути дела на первом этапе развития своей философии придерживался того направления, на который свернула античная мысль после Платона и Аристотеля. По нашему представлению, предлагаемая Хайдеггером трактовка бытия как комплексного осмысления-переживания в процессе восприятия "всякого" существующего сущего есть познавательно-психологический фактор, а не онтологический. Переживание (забота, ужас и т. д.) непосредственно связано с чувствами человека, с движениями его души, с экзистенцией. Онтологический же фактор связан в основном с движениями нашего ума, нашего интеллекта (логика+интуиция-инсайт), того интеллекта, единственно который способен сотворять (изобретать, обнаруживать, понимать) идеи, нагруженные в обязательном порядке вполне определенными смыслами. Сотворение этих смыслов, - а не нахождение таковых за "спиной" существующих и воспринимаемых нами сущих, как нам зачастую предлагает Хайдеггер своим Dasein!ом - это и есть прерогатива бытия творчески настроенного человека. Как мы знаем, уже Платон связал бытие с творчеством23, а не с обыкновенным восприятием "всякого сущего", пускай и интенционально нагруженного определенными смыслами и настроениями. Смысл должен быть создан, а не "вымучен" из каких-то свойств и взаимосвязей "всякого сущего", хотя бы и находящегося в "просвете бытия". А внове создан он может быть только через сотворение новой идеи и нового сущего, сущего искомого. "Старое" сущее, сущее, некогда уже созданное никакого отношения - кроме опосредованного - к бытию человека уже не имеет, оно - "отрезанный ломоть" бытия. (Об этом же в разделе 7. 9).
  
  4. Бытие как возникновение новизны: аргументы от характера сущего, от характера мышления, от лингвистики и от "воли к власти" (Ницше)
  
   И чтобы закрепиться на изложенной нами трактовке бытия как возникновения интеллектуальной новизны и нового сущего, в тексте ниже приведем еще несколько аргументов в пользу данной позиции. И это будут аргументы: от характера сущего - п. 1; от характера мышления - п. 2; от лингвистики - п. 3; и от "воли к власти" (Ницше) - п. 4.
  
  4.1. Аргумент от характера сущего
  
   Вот здесь нам было бы не лишним сначала обратить внимание на одно обстоятельство, которое как бы не замечается нами, но которое является ключевым в вопросе понимания феномена бытия. А именно, на том вопросе, который определяет положение сущего в структуре сущего "рукотворимого": каким должно быть сущее - существующим или возникающим? С выбором того или иного варианта меняется сама концепция бытия, а потому меняется и подход к тем проблемам, которые связаны с этой концепцией. Так вот, это обстоятельство мы можем сформулировать достаточно лаконично, вследствие его прозрачности и простоты: существующее сущее вполне благополучно может обойтись (существовать) и без продуктивно мыслящего человека, а вот сущее возникающее (создающееся, обнаруживаемое, творимое) ни в коем случае не может обойтись без него.
  
  Так что если бытие является непременной "принадлежностью" человека и если существующее сущее вполне может обойтись - и обходится - без человека-творца, то с бытием человека может быть связано только возникающее сущее. (Вот здесь надо искать корень того, что нужно социуму - через человека, - а что ему не нужно, а может быть даже и вредно!). Тем более, оно не может обойтись без продуктивного ("сущностного", по Хайдеггеру) мышления, мышления, добывающего в первую очередь интеллектуальную новизну, производным которой является новизна материальная. Вот этот аргумент, аргумент от характера сущего - возникающего или существующего - должен бы быть поставленным раз и навсегда в самом начале развития философии. Тогда не было бы соблазнительной развилки: то ли к Пармениду, то ли к Гераклиту, и не было бы шатаний метафизики между бытием: как всеобщим для всего сущего, как сущностью сущего, как идеи, как воли к власти и т. д.
  
  4.2. Аргумент от характера мышления
  
   Но с аргументом от характера сущего тесно взаимосвязан аргумент от характера мышления. Ведь мышление может быть как познающим уже существующее в мире сущее, так и продуктивным, то есть тем, которое добывает (создает, обнаруживает, сотворяет) новое знание и новое сущее. Напомним: когда Парменид изрекает: "Ибо мыслить - то же, что быть", то он не оговаривает, каким должно быть мышление - обыденным или производящим новое знание и новое сущее. Вот за этим не осмысленным характером мышления скрывается корень всех последующих проблем метафизики. Как видим, сопряжение бытия с мышлением оказалось не только благотворным, но и роковым для метафизики. И оказалось оно таковым потому, что из этого узла есть два пути развития. И эти пути определялись характером того мышления, которое связывалось с понятием бытия. Если это было мышление, просто осмысляющее имеющееся сущее (рефлексия-1), то и бытие должно было стать "нерожденным", "единородным", "целокупным", то есть общим для всего существующего сущего. По этому пути и пошел Парменид и, по сути дела, вся последующая послеантичная философия. Гераклит же вступил на другой путь, тот путь, на котором можно получить настоящее, истинное знание в виде иррациональной идеи-Истины. Иначе говоря, можно получить то знание, которое обретается путем "сосредоточения" на "исконном сосредоточении" (то есть на созерцании в форме рефлексии-11) на бытийственном Логосе, то есть на внове явленном смысле, том смысле, возникновение которого имеет не только универсальное, единое начало ("одно"), но и уникальное продолжение, поскольку из этого начала получается все существующее ("одно есть все"). Но этот путь так и не был освоен философией.
  
   Именно поэтому случилось так, что изначальная философия, - а вслед за ней и последующая - заплуталась в ведущем вопросе, "что такое бытие сущего как такового?" (Хайдеггер). Согласно Хайдеггеру, она нечетко определилась в вопросе, является ли бытие
   - "общим для всего сущего",
   - тем, что "делает сущее сущим",
   - "сущностью сущего"
   - или просто присущим "сущему в целом".
  
  И произошло это только потому, что бытие, по нашему мнению, связывалось философами, в основном, с миром существующего сущего, а не с миром сущего возникающего. И в самом деле, если бы они принимали во внимание то, как возникает сущее, то им не пришло бы в голову отождествлять бытие, положим, с сущностью сущего или с чем-то общим у всего сущего. Потому что бытие - как процесс - ни в коем случае не может быть отождествлено с той сущностью сущего, возникновение которой является всего лишь звеном этого процесса. Точно такими же звеньями этого процесса являются и возникновение Необходимости в чем-либо новом (Событие-1, осуществляемое в социуме), и рождение идеи, и формирование вида и сущности искомого сущего (Событие-11), и производство Продукции посредством материальной формы последнего (Событие-111).
  
  Таким образом, мышление может представлять для нас определенный интерес, - а тем более интерес для метафизики - только в том случае, если оно является продуктивным, то есть производящим новизну. Последняя же может появиться в одном-единственном случае - если она возникает в ходе полноценного, последовательно протекающего процесса мышления, состоящего из:
  - обнаружения человеком продуктивно чувствующим и продуктивно мыслящим потребности (Необходимости) социума в новизне определенного вида,
  - рефлексии-1 на уровне логического мышления,
  - инкубационной фазы,
  - явления идеи в наше сознание,
  - допонятийной фазы,
  - рефлексии-11, опять же на уровне логики,
  - формирования вида и сущности искомого сущего,
  - изготовления подручного средства
  - и производства Продукции с помощью последнего.
  
  Мышление (как рефлексия-1, не имеющая выхода на создание идеи) нам не интересно. Ведь оно занимается всего лишь манипулированием имеющимися в наличии "старыми" сущими, ничего нового при этом не производя. Иначе говоря, рефлексия-1 сама по себе не может представлять бытие. Она представляет существование человека, просто манипулирующего сущими в своем представлении-воображении в процессе обыденного мышления. Мы можем производить любые действия с сущими: взаимосвязывать их, сравнивать между собой, пытаться найти их сущность, находить и измерять их свойства и т. д. - но если эти процессы не имеют выхода на создание идеи, то ни о каком нашем бытии не может быть и речи.
  
  Нам нужно четко определиться с одной мыслью: бытие как возникновение новизны - первично; в то время как существование - вторично, оно "побочный продукт" бытия. И одна из причин, почему бытие было связано метафизикой с существованием заключается в том, что мы живем, в основном, среди существующего. Оно нам ближе всего, как ближе всего "своя рубашка к телу". Но ведь все существующее только потому и существует, что оно когда-то и кем-то было создано. И мы к этому творению новизны бываем причастны только в исключительно редких случаях, когда сами создаем нечто новое в виде идеи. Именно поэтому ход развития метафизики после Гераклита отклонился в сторону бытия как существования сущего, а не его возникновения.
  
  Вот почему мы пошли на то, чтобы разделить мышление на две принципиально различающиеся категории:
  - обыденное мышление, ограничивающееся только рефлексией-1
  - и мышление продуктивное, производящее новые идеи и новые сущие.
  Обладай человек всего лишь способностью к рефлексии-1, его мышление не сильно бы отличалось от мышления, положим, приматов. И у нас не было бы своего собственного бытия, что мы и наблюдаем в животном мире. В этом (животном) мире бытие присуще не отдельным живым существам, пребывающим в сфере существования, бытие присуще самой Природе, производящей все новые и новые виды живых существ и все новые и новые формы существования неорганической и органической материи.
  
  Точно так же бытие присуще человеку продуктивно мыслящему, то есть производящему новые идеи и новые сущие. И как нам представляется, бытие присуще не только Природе и не только человеку, но оно присуще и социуму в целом, поскольку последний - втайне от человека и без его ведома и "разрешения" - генерирует из своих недр Необходимости во все новых и новых видах новизны. Вот эти Необходимости, проявляющиеся в виде разного рода негативностей: лишенности в чем-то, недостаточности чего-то, неудобства пользования чем-то и т. д., призван улавливать и разрешать человек, продуктивно чувствующий и продуктивно мыслящий. Ведь именно он является подручным средством у социума в самой идее социума, поскольку именно он призван самой Природой производить для социума - посредством своего продуктивного мышления - такую Продукцию как новые идеи и новые сущие. Последние есть "продукт питания" социума - без них он нежизнеспособен. (Прим. 11).
  
  
  4.3. Аргумент от лингвистики
  
   Еще одним и достаточно веским аргументом в пользу того, что бытие - это возникновение (сущего) могло бы послужить одно обстоятельство, связанное с возможностью двойственного толкования терминов, относящихся к бытийственной тематике. Вот каким образом А. Дугин, ссылаясь на таких лингвистов как Юлиус Покорный, характеризует ту обстановку, которая сложилась вокруг слова "быть" в дофилософские времена.
  
   "Русское слово "бытие (отглагольное существительное от глагола "быти", "быть") восходит к контаминации двух индоевропейских корней, которые в различных временах и формах слились в речи большинства индоевропейских народов: "*bheu-" (быть", "расти") и "*es-" (быть"). Лингвисты (например, Юлиус Покорный) считают, что в *bheu- в эпоху индоевропейской общности преобладало значение "расти", то есть бытие мыслилось как процесс бурного, могущественного проявления. Это значение сохранило греческое слово φυσις (от φυω) - "природа". *Es-, согласно лингвистам, представляет собой длящееся настоящее время. Оба корня слились в один круг значений, при взаимном семантическом переносе в разных формах, временах и наклонениях"24.
  
   Можно сказать, что уже на лингвистическом уровне в дофилософские времена появилась возможность выбора между двумя достаточно неравноценными значениями слова "быть". И, к сожалению, философия воспользовалась, в основном, тем значением, которое было легче понять, которое было на поверхности восприятия. Тем более что в те далекие времена у мыслителей вряд ли было достаточно четкое представление о том, как осуществляется сам процесс возникновения, не говоря уже о том, какие причины побуждают что-либо возникать и какова цель того (сущего), что было произведено в процессе возникновения.
  
  Итак, уже здесь, на лингвистическом уровне философия не четко определилась в выборе своего магистрального пути. Уже Парменид вступил на скользкий путь толкования присутственного характера бытия, что мы уже отметили в самом начале раздела 1. Но скорее всего он лишь оформил вступление на этот катастрофический для всей последующей философии путь. Конечно, с "высоты" нашего сегодняшнего познания ("заднего ума") нам трудно понять, почему философия отказалась от исконного пути своего развития. Но, раз закрепившись, неверно оформленное - лингвистически - понятие, в силу инерции некритического восприятия и мышления, пустилось далее уже в самостоятельное "плавание", как пускается в плавание бумажный детский кораблик, подвергаемый в дальнейшем воздействиям всех возможных течений и ветров.
  
  Вот на это "бумажное", неверно оформленное (терминологически: "быть", "есть") представление, в основном, соблазнилась европейская философия. Правда, не следует отрицать того, что и Гераклит, и Платон, и Аристотель, и мн. др. делали попытки вернуть философию (в ее онтологической тематике) на исконно-родниковый путь ее развития. Вот, например, что говорит в своем "Теэтете" Платон (устами Сократа) о том, какой смысл на самом деле скрывается за, казалось бы, незаметной связкой "есть":
  
  "160 d: ...Согласно Гомеру, Гераклиту и всему племени их единомышленников, все вещи движутся словно потоки; 152 d: А из стремительного движения и взаимосмешения рождается все, о чем мы говорим, что оно "есть", но название это неправильно: ничто никогда не "есть", но всегда возникает (- становится). И в этом сходились все последующие мудрецы, кроме Парменида: и Протагор, и Гераклит, и Эмпедокл ..."25.
  
  Но победила инерция мышления, она оказалась сильнее здравого смысла. Ведь и здравый смысл способен уловить разницу между "быть" как "возникать" (процесс) и "быть" как пребывать в наличии (существовать) после возникновения.
  
  И даже Хайдеггер своим Dasein*ом - особенно в неаутентичной его части - не избежал соблазна сопряжения бытия с наличествованием, с существованием, с присутствованием "всякого сущего". Ведь человек (das Man) в своем повседневном, обыденном существовании ни в коей мере и не бытийствует, и не творит что-либо новое, и не испытывает каких-либо возвышенных настроений и чувств. Это человек, "уст" которого не касается "божественный глагол" (Пушкин). Он не испытывает каких-либо озарений, событий (Ereignis), и даже Бог не может "кивнуть" ему откуда-то со стороны.
  
  Кстати сказать, сам Хайдеггер был прекрасно осведомлен о двойственности значения термина "бытие". Так, во "Введении в метафизику" в разделе "Этимология слова "бытие"" он пишет следующее.
  
  "Две основы, которые следует назвать прежде всего, являются индогерманскими и проявляются также в тех словах греческого и латинского, которые соответствуют слову "быть".
  1. Самой древней и исконной основой является "es", на санскрите "asus", жизнь, живущее, то, что, исходя из него самого, стоит и покоится в самом себе:... Замечательно, что во всех индогерманских языках с самого начала удерживается "ist" (есть) (εστι, est...).
  2. Другая индогерманская основа звучит: bhu, bheu. К ней относится греческое φυω, восходить, властвовать, исходя из него самого приходить в стояние и в нем оставаться. Это bhu толковалось до сих пор согласно обычному и внешнему пониманию φυσις и φυειν как природа и "расти". Если исходить из более близкого к первоначальному смыслу толкования, которое родилось из полемики с началом греческой философии, "расти" проявляет себя как "восходить", исходным для определения которого в свою очередь остается присутствие и явление. В последнее время корень φυ- связывают с φα-, φαινεσθαι. Если это так, то φυσις есть как бы восходящее к свету, φυειν, светить, виднеться и потому являться"26.
  
   Вот это "восхождение к свету", как нам представляется, должно было бы стать бытием и сделаться предметом философии. Но случилось так, что она, еще не зафиксированная в каких-либо письменных документах, уже вступила на путь превратного толкования бытия. И вступила она на него вследствие некорректного понимания терминов, относящихся к бытийственной тематике. И действительно, во-первых, довольно-таки легко было спутать - терминологически - возникновение (*bheu - расти) сущего (как процесс) с уже возникшим сущим (es - есть). Отсюда в последующем возникла путаница бытия с сущим. А во-вторых, достаточно непросто проследить, как возникновение сущего непосредственно, - а главное, незаметно для нашего умственного (да и зрительного) взора - "переливается" в существование (es - быть) возникшего. А вот отсюда уже возникла путаница бытия с существованием, та путаница, которая оп(к)утала и омрачила существование и развитие самой метафизики. Вот тот гордиев узел, который так и не был разрублен в самом начале, в самом зарождении философии. Именно здесь надо искать причину того, почему философия, имея шанс в "первом начале" пойти в правильном направлении, так и не воспользовалась им, то есть не вступила на путь "другого начала" (Хайдеггер), которое бы вполне естественным образом продолжило вначале взятое (Гераклитом) направление бытия как возникновения (Seyn-бытия).
  
  Для меня лично более чем странным кажется то, что Хайдеггер, прекрасно понимая, какое значение в зарождающейся древнегреческой философии имели понятия фюсис*а и алетейи, все же склонялся - вплоть до позднего периода своего творчества - к тому, чтобы трактовать бытие как присутствование человека в "просвете бытия". В то время как древнегреческая, досократовская, мысль "видела" бытие в самовозникновении, в самораскрытии (фюсис) сущего, в выхождении (появлении, возникновении) его из сокрытости (леты) в не-сокрытость (а-летейю). (Сам термин "присутствование" намекает на что-то пассивное, в то время как бытие человека это активный, в первую очередь, умственный процесс создания новизны, то есть того, чего ранее не было ни в нашем обиходе, ни в нашем представлении).
  
  Но ведь эти события явления новизны есть события экстраординарные. Хайдеггер же пытается увидеть бытие во всем том обыденном, что характеризуется связками "быть" и "есть". Но тогда спрашивается, почему в каждом предложении - как "в каждой бочке затычка" - есть связка "есть". Скорее всего, наличие ее свидетельствует всего лишь о том, что некий объект существует, находится в наличии. Эта связка сопровождает нашу речь с тех незапамятных времен, когда человек только еще учился говорить. "Есть" свидетельствовало о том, что то, о чем говорилось, уже находится при нас, в нашем окружении; оно не где-то в запредельной нам недоступной области, оно здесь, мы можем увидеть его, понять, познать, использовать, оно в области нами воспринимаемого, познаваемого, ощущаемого. Именно об этом свидетельствовала связка "есть", а не о том, что есть некое бытие как что-то запредельно понимаемое, понимаемое на грани с непонимаемым.
  
  То есть эта связка означает свойство принадлежности чего-то чему-то. Не обозначай она такого свойства, было бы совсем неясно, связаны ли два объекта - и какие именно - между собой. Так, собака ("есть"), бегающая по саду27 - пример из "Европейского нигилизма" Хайдеггера - связана и с внешним ей садом, и со своим собственным свойством бегать, и со свойством охранять сад, то есть она связана и со своим хозяином, таким образом сохраняющим для себя будущий урожай с этого сада. И здесь нет никакого бытия ни у собаки, ни у сада, ни у хозяина. У них есть только существование. Бытие же было - в те доисторические времена, - когда какому-то продуктивно начавшему мыслить человеку впервые пришла в голову идея приручить дикого волка к охране самого себя, своего семейства и того хозяйства, которое принадлежало ему. Именно он в процессе создания идеи сначала испытал бытийственное, творческое состояние инсайта (озарения), затем поделился своей идеей со своими сородичами, а уже потом начался длительный процесс приручения дикого животного в животное, приспособленное для исполнения тех или иных функций.
  
  И этот процесс спонтанного создания данной идеи был действительно бытийственным историческим (от Geschichte, по Хайдеггеру) Событием, тем Событием, которое инициировало внесение вполне определенной новизны в существование человеческого сообщества. И, конечно же, Необходимость (потребность) в этой новизне возникла не сразу, не спонтанно, она зародилась и созрела (как нужда) в том сообществе, где обретался человек. Он оказался лишь исполнителем воли человеческого сообщества, той воли, которая есть независимое от человека бытие самого социума.
  
  Как видим, на примере собаки, бегающей по саду, мы проследили всю бытийственную историю данного феномена. Но та же самая история случилась - именно случилась как Событие - и с возникновением языка (речи) у человека, и с появлением искусства, и с возникновением земледелия и началом оседлого образа жизни, и с зарождением нравственности, письменности, книгопечатания и т. д. и т. п. Все это результат некогда произошедших исторических (бытийственных) актов и процессов возникновения новизны, совместными участниками которых являются бытие социума и находящегося в его услужении бытия человека продуктивно мыслящего. Поскольку только он способен удовлетворить потребность социума в приливе той новизны, без которой его жизнь и не мыслима, и не возможна.
  
  Еще одним аргументом против того, что связка "есть" ("быть") характеризует само бытие, является то, что бытие Природы и бытие социума прекрасно "обходятся" без этой связки. Связь объектов Природы и объектов социума осуществляется на более фундаментальной основе, на основе их взаимодействия, приводящего к самоорганизации с непременным возникновением новизны. И человек как бытийственное создание самой Природы здесь не исключение. Поскольку в его мозгу, как мы постарались показать ранее, так же осуществляется самоорганизация нейронной материи, без которой (самоорганизации) ни в коей мере возникновение новых идей было бы невозможным. (Прим. 12). А если Природа и социум обходятся без этой связки, то это, скорее всего, свидетельствует о том, что бытие основывается на чем-то более основательном, чем наличие связки в нашей речи.
  
  Исходя из последнего замечания, можно было бы тогда предположить, что, когда у человека еще не было речи, то - не было и бытия. Но с этим мы ни в коем случае не можем согласиться, потому что, скорее всего, и до возникновения речи человек - как разумное существо, - имея язык, создавал новизну. И даже более того, именно возникновение способности генерировать новые идеи послужило импульсом к тому, чтобы, имея начатки языка, развивать свою речь как более эффективный способ коммуникации со своими сородичами. (Прим. 13). Ведь это позволяло делиться смыслом этих идей со своими соплеменниками и тем самым более эффективным способом внедрять эти идеи в практику жизни всего социума.
  
  Так что остается в силе наше изначальное предположение, что бытие человека - и в первую очередь, человека продуктивно мыслящего - началось с возникновением у него способности генерировать новизну в виде идей. С этого же момента началось и бытие социума, поскольку он - как открытая система - мог позволить себе "питаться" новизной, в отсутствии которой ни его существование, ни, тем более, развитие было невозможным. Но до этого "момента" на нашей Земле бытийствовала только сама Природа, создавая все новые и новые виды живых существ, одними из которых стали человек разумный и социум, способные существовать и бытийствовать только в тандеме друг с другом.
  
  4.4. Аргумент от "воли к власти" (Ницше)
  
   А теперь рассмотрим четвертый аргумент в пользу бытия как возникновения новизны. И касается он толкования бытия как воли к власти. Почему все живое, по Ницше, проявляя свою волю, стремится к власти? Что из себя представляет сама воля к власти? Это - воля к обретению ценности, заявляет Ницше. Но что такое ценность? Это:
  
   "Наивысшее количество власти, какое человек сумел усвоить"28.
  
  Далее Ницше разъясняет.
  
   "Точка зрения "ценности" есть точка зрения условий сохранения и возвышения сложных формаций с относительной продолжительностью жизни в рамках процесса становления". (Там же, стр. 34).
  
   То есть получается, что воля к власти, рассмотренная через призму ценностей, - а может быть и наоборот - есть не что иное, как сохранение и возвышение "сложных формаций". Ясно, что сложные формации это и Природа, и общество, и искусство и т. д., то есть образования, процесс существования которых достаточно длителен. Нам остается только выяснить, за счет чего может быть обеспечено их существование. Скорее всего, "сохранение и возвышение" этих образований может быть обеспечено каким-либо универсальным стабильно протекающим процессом в рамках этих формаций. И за примерами нам далеко ходить не надо: положим, такие образования как Природа и общество живы только тем, что они постоянно изменяются. И изменяются только за счет того, что эти структуры пополняются внове притекающей новизной: новизной природных видообразований и новизной общественных преобразований, то есть идей самого разного вида - государственных, нравственных, исторических, научных, технологических, культурно-эстетических и т. д. Вот и получается, что воля к власти - как бытие - не что иное, как постоянное притекание Новизны.
  
  (Даже если мы возьмем одно "сохранение" без "возвышения", то оно не может быть обеспечено без постоянного обновления, поскольку со временем все приходит в упадок. Время - это фактор, который ничтожит любое сущее в том случае, если оно постоянно не подпитывается обновлением. Так, любой живой - даже уже созревший - организм подпитывается все новыми и новыми порциями питания и дыхания. Так вот, если одно только "сохранение" нуждается в обновлении, то, тем более, "возвышение" без него никак не может обойтись).
  
  И как мы уже выяснили, этот приток новизны может быть обеспечен одним единственным способом. А именно: во-первых, образованием комплекса взаимосвязанных сущих, во-вторых, выявлением и формированием из этого комплекса нового искомого сущего, посредством которого (в виде изготовленного по его образцу подручного средства) - и это уже, в-третьих, - можно производить новую Продукцию, ту Продукцию, потребность в которой время от времени (но постоянно и во всех направлениях) созревает внутри "сложных формаций...в рамках процесса становления". Именно этот процесс "прилива" новизны (то есть процесс бытия) на всем протяжении своего осуществления мы назвали методологией возникновения новизны, изображенной нами ранее (для наглядности) в виде Онтологического Круга на Рис. 2.
  
  5. Два рода бытия: бытие социума как бытие само по себе и бытие человека как так называемое "бытие" сущего
  
   Так что с нашей стороны, с учетом всего вышесказанного, окончательный вердикт просматривается сам собой: только с возникновением (созданием, обнаружением, сотворением) новизны может быть связано бытие
   - и человека, генерирующего "рукотворимую" новизну;
   - и социума, "заказ" которого - в виде потребности в новизне - исполняет человек в процесс своего бытия;
   - и Природы, сотворившей и социум, и человека, и все многообразие живых организмов.
  
  Но оставим в стороне Бытие самой Природы, - создавшей и социум и человека, - поскольку оно все еще остается для нас большой загадкой. И вместо этого еще раз взглянем на то, что всего ближе нам: на Бытие социума, в котором нам суждено жить, и на наше бытие, которое дает возможность социуму не только существовать, но и развиваться. Но посмотрим на все это с необычной для нас стороны. А именно, со стороны существования в метафизике двух распространенных, но, как нам представляется, в должной мере не проясненных, - а потому и не определенных - понятий, заключенных в словосочетаниях: "бытие" сущего и Бытие само по себе. Постараемся разузнать, во-первых, где начало и где конец каждого из этих процессов, а во-вторых, где пролегает граница между ними. Для этого прибегнем к тактике движения вспять, то есть, движения в обратном направлении от условного конца к началу процесса бытия. И для большей наглядности даже приведем нумерацию этапов процесса в обратном порядке. При этом не лишним было бы иметь перед собой изображение процессов бытия на Рис. 1 и 2.
  
  10. Как нам уже известно, в процессе конечного События-111 не только осуществляется производство нового вида Продукции и адаптация последней в структурах социума, но и начинается стихийное взаимодействие (то есть, самоорганизация) новизны с тем, что уже имеется в готовом виде в социуме. А имеется в нем то, что мы назвали Хаосом или Ничто-сущим, то есть тем сущим, которое нам может пригодиться в любой момент, когда нам "вздумается" создать идею, комплектация которой никак не может обойтись без этого готового исходного сущего.
  
  9. И это производство не может обойтись без изготовления и применения подручного средства.
  
  8. Но это подручное средство является материализацией (опредмечиванием) идеальной формы (то есть образца) искомого сущего. Сама же материализация, как правило, совершается по определенной технологии, разрабатываемой создателем искомого сущего.
  
  7. Формирование же вида и сущности искомого сущего не может быть произведено без раскрытия, без развертывания смысла внове явленной идеи в процессе рефлексии-11 и без обнаружения, во-первых, какого же сущего нам не хватает для полной комплектации идеи, а во-вторых, какие исходные сущие являются "пьедесталом" для формирования искомого сущего.
  
  6. Но раскрытию смысла идеи и выражению (оформлению) последнего предшествует допонятийная фаза, то есть кратковременный процесс перекодировки нейронных образований (и связей) нашего мозга в слова и знаки знакомые нашему сознанию. Иначе бы смысл идеи не мог быть выражен и закреплен (спасен, сохранен).
  
  5. А вот к допонятийной фазе непосредственно примыкают, ей предшествуя, акт явления идеи в наше сознание и достаточно продолжительный этап инкубационного созревания идеи в нашем бессознательном.
  
  4. Но возникновение идеи может произойти только в том случае, если инкубационному этапу предшествует процесс рефлексии-1, то есть этап интенсивной проработки интересующего нас вопроса и многочисленных попыток собрать комплекс тех сущих, состав которых максимально был бы приближен к тому составу, которым будет представлена будущая идея.
  
  3. Побудительным же мотивом для начала процесса рефлексии-1 является обнаружение человеком (или определенным сообществом) в социуме уже созревшей Необходимости в новизне того или иного вида. И эта Необходимость проявляет себя в виде ощущаемой и осознаваемой этим человеком лишенности в чем-либо, недостаточности чего-то, неудобства пользования чем-то и т. д.
  
  2. Но, естественно, для того чтобы начался процесс созревания Необходимости в новизне, он, этот процесс должен зародиться в структурах самого социума.
  
  1. И, как мы уже знаем, в начале События-1 зарождение Необходимости в новизне может произойти, во-первых, в результате адаптации внове произведенной новизны в недрах социума, а во-вторых, - и это самое главное и таинственное! - в результате взаимодействия новизны с тем, что уже имеется (Хаос) в социуме, то есть в результате того, что мы назвали самоорганизацией "ткани" социальной "материи". (См. п. 10).
  Так зарождается животный организм от слияния сперматозоида с яйцеклеткой. И у нас нет каких-либо оснований заподозрить соци-ум в том, что он не является живой системой. А если он - живая система, то почему бы не приписать ему способность "оплодотворения" своих недр (Хаоса в виде хранилища исходных сущих) внове производимой новизной с последующим зарождением Необходимости в новизне, в той новизне, которая принципиально будет отличаться от новизны, ранее уже произведенной и уже утратившей качество новизны. Получается что социум в целом - это открытая система, постоянно воспроизводящая новизну все новых и новых видов, тех видов, Необходимость в которых постоянно зарождается и созревает в тех или иных сферах его функционирования.
  
  А теперь посмотрим на весь процесс и определимся, к каким этапам применимо бытие само по себе, а к каким - так называемое "бытие" сушего. Если "бытие" сущего - это процесс его (сущего-объекта) возникновения, то мы уже знаем, что оно, сущее, может быть образовано в нашем интеллекте сначала в своем идеальном (искомое сущее), а затем и материальном виде (подручное средство). Но здесь нам сразу же следует оговориться и внести существенную поправку. У сущего - предмета, объекта, явления - никакого бытия нет и быть не может. (Поэтому мы взяли это слово в кавычки). У него есть только становление и существование. Бытие может быть только у трех объектов: у Природы, у социума и у продуктивно мыслящего человека. То есть оно может быть только там, где осуществляется процесс возникновения новизны. Сама по себе новизна появиться не может - она должна быть создана в бытийственном процессе возникновения, и при том в процессе, который мы назвали методологией. Именно эта методология возникновения новизны в человеческом интеллекте, в соци-уме и в Природе (во всем ее неорганическом и биолого-органическом разнообразии) есть главный предмет метафизики.
  
  Так вот, вводящее в заблуждение словосочетание "бытие" сущего есть не что иное, как бытие продуктивно мыслящего человека в процессе создания им нового сущего. И продолжается этот процесс, начиная с обнаружения в социуме Необходимости в новизне какого-либо вида (см. п. 3 выше по тексту) и кончая разработкой технологии изготовления подручного средства (см. п. 8).
  
  Что же касается бытия социума (см. п. 1 и 2), то есть Бытия самого по себе, то наша человеческая креативная способность не имеет к нему никакого отношения. Исходя из этого положения, то есть из того положения,
  - когда нечто неопределенно новое (Необходимость в новизне) возникает без какого-либо намеренного участия креативно настроенного человека,
  - когда нам совершенно неизвестно, какие же сущие принимают участие в этом процессе (и даже неизвестно, принимают ли они вообще это участие),
  - и когда этот процесс, процесс возникновения Необходимости в новизне, осуществляется сам по себе,
  так вот, исходя из всего этого, нам более понятной становится суть Хайдеггеровского словосочетания "Бытие само по себе".
  
  Это, во-первых, то бытие, к которому вовсе не причастно бытие человека, осуществляющего процесс создания идеи и нового искомого сущего (на этапе События-11). А во-вторых, это то бытие, которое присуще Природе самого социума, как Природе самой Природы присуще видообразование живых существ во всех его многочисленных формах. И этот процесс (Событие-1), конечно же, относится к категории креативных бытийственных процессов, поскольку на данном этапе возникает самая главная новизна, новизна в виде зарождающейся и созревающей Необходимости в самой новизне того или иного пока что неведомого нам вида. Не будь ее - Необходимости в новизне, - у человека не было бы побудительного мотива (причины) продуктивно мыслить в данном направлении, то есть не было бы предмета даже для подготовительного этапа логического мышления в виде рефлексии-1, не то что для создания идеи и формирования нового сущего на этапе ре-флексии-11.
  
  Так что путь от зарождения Необходимости в новизне какого-либо вида к самой новизне пролегает сначала по неведомой нам стране бытия социума (Событие-1), фигурирующей, как нам представляется, в фундаментальной онтологии Хайдеггера среднего и позднего периода как бытие само по себе или как истина Бытия.
  
  
  И чтобы понять хотя бы на самом примитивном уровне разницу между "бытием" сущего и бытием самим по себе, вполне достаточно представить себе две ситуации: когда нового сущего нет, то есть, когда оно еще не возникло и когда оно - это же сущее! - уже есть. Так вот, если до возникновения сущего его еще нет, то, что же тогда есть в непосредственной близости от его возникновения, то есть перед самим началом События-11? Ведь что-то должно предшествовать его появлению? Оказывается, есть вовсе не замечаемое нами бытие: и не "бытие" этого сущего, а Бытие само по себе, которое является основанием для свершения "бытия" сущего, то есть бытия продуктивно мыслящего человека. Это то бытие, в процессе которого еще только осуществляется зарождение и созревание Необходимости в той или иной новизне. Как можно себе представить, у социума в любое время есть множество Необходимостей в новизне. И какая из них созреет к данному времени, ведомо только самомк соци-уму, но не человеку, будь он семи пядей во лбу.
  
  В лучшем случае человек может предчувствовать нечто нарождающееся. И определяет он последнее известным нам словосочетанием "витало в воздухе". Но то, что "витало", может быть определено только после того, как эта новизна уже предстанет нашему взору в своем более или менее законченном виде. (Здесь, конечно, напрашивается аналогия с процессами самоорганизации материи в неравновесной динамике Пригожина, когда флуктуации системы приводят к тем точкам бифуркации, откуда возможен тот или иной путь ее развития, а значит, и образования тех или иных комплексных устойчивых "диссипативных структур"). Причем, все эти Необходимости в новизне того или иного вида, находясь на разных стадиях созревания, присутствуют в социуме в виде "конкурирующих" между собой возможностей.
  
  И мы обо всем этом пока что еще ничего не знаем. А то, о чем мы еще ничего не знаем, но что уже совершается (в социуме или в нашем бессознательном) без нашего ведома - это и есть Бытие само по себе. И только тогда, когда мы обнаруживаем в социуме Необходимость в новизне того или иного достаточно неопределенного вида (в виде недостаточности, лишенности, неудобства и т. д.), вот тогда и начинается "жизнь" этого сущего в нашем уме. Но начинается она не с создания этого нового сущего, а с подготовки к этому созданию в виде возведения "пьедестала" для него, то есть основания, состоящего из исходных сущих, собираемых нами в процессе рефлексии-1. Само же создание нового сущего может начаться только после того, как у нас возникнет идея. Раскрывая ее смысл, мы и обнаруживаем его в виде недостающего звена, того звена, которое мы должны создать внове, то есть создать и вид его, и его сущность. Этим мы и занимаемся в процессе ре-флексии-11, то есть в процессе развертывания чуть ранее явленного нам "сгустка" смысла.
  
  Как видим, данное сущее, если можно так выразиться, претерпевает два рода зарождения и созревания. Сначала в "уме" соци-ума - в виде не вполне определенной Необходимости в нем. Это и есть Бытие само по себе. А затем, в интеллекте креативно мыслящего человека, обнаружившего данную потребность социума, создавшего основание для него ("пьедестал" из комплекса исходных сущих), сотворившего саму идею, раскрывшего ее смысл, обнаружившего недостачу еще одного, замыкающего звена в цепочке сущих, а затем уже сформировавшего вид и сущность этого ранее никому не ведомого искомого сущего. Это и есть "бытие" сущего, то есть бытие человека, создающего новое сущее посредством оперирования в своем уме (интеллекте) определенным комплексом исходных сущих. (Прим. 14).
  
  Но здесь, если мы, во-первых, вернемся на стык описания "бытия" сущего и бытия самого по себе, а во-вторых, примем во внимание то, что бытие само по себе - это то бытие, в котором человек продуктивно мыслящий никакого участия - здесь и сейчас - не принимает, то возникает вопрос, к какому роду бытия мы можем причислить те бытийственные процессы, которые происходят в интеллекте человека, но не "ощущаются" нашим сознанием и не осознаются им, то есть не осознаются на логическом уровне. А таковыми процессами, как мы уже знаем, являются три процесса:
  - инкубационная фаза созревания идеи,
  - спонтанный акт явления ее в наше сознание
  - и допонятийная фаза, когда - непонятно каким образом - происходит перекодировка нейронных образований нашего мозга (и связей между ними) в слова, знаки и символы, которые мы подбираем для выражения смысла нами раскрываемой идеи и с которыми знакомо наше сознание, поскольку оно знает их значение.
  
  Так вот, если мы - на сознательном уровне - в этом не участвуем, то можно ли эти процессы отнести к "бытию" сущего (то есть человека) или они формальным образом могут быть отнесены к Бытию самому по себе?
  
  Скорее всего, данный вопрос не принципиален, он является предметом соглашения. Но принципиальным является осознание того, что между чисто природным Событием-1, событием возникновения Необходимости в новизне и чисто человеческим умением рационально мыслить (посредством обеих рефлексий) находится зона природного, иррационального мышления (диапазон 2-3-4 на Рис. 1 и Рис. 2), в процессе которого возникает сама новизна (как сгусток смысла, как сама идея) в чистом ее виде. При этом само возникновение, то есть формирование смысла идеи на бессознательном уровне, естественно, нами не осознаваемо. Осознание этой новизны начинается с момента проникновения идеи в наше сознание, понимания "сгустка" ее смысла, раскрытия смысла самой идеи и наименования тех сущих, которые являются составляющими ее элементами. Ведь прежде чем что-то наименовать, надо понять то, что мы наименуем. А наименуем мы смысл идеи через называние тех сущих, из которых она состоит. Но что здесь еще является принципиальным? А то, что, не является ли данное обстоятельство причиной того, что возможна путаница между этими двумя родами бытия? Ведь продуктивно мыслящий человек на сознательном уровне в этих трех процессах не участвует, в то время как они осуществляются в его интеллекте - точнее, в его бессознательном - сами собой, правда, не замечаемые нашим сознанием. (А как мы помним, основным требованием Хайдеггера к бытию самому по себе является то, что оно должно осуществляться без какой-либо причастности к этому процессу любого сущего, будь то человек или любой другой объект).
  
  Итак, покончив с обоими родами креативного бытия, поименованными нами Событиями-1 и -11, обратимся к Событию-111. Что мы можем о нем сказать? Событие-111 (см. п. 9 и 10) - это когда осуществляется производство новой Продукции, когда происходит адаптация последней в структурах социума, и когда свершается взаимодействие внове произведенной новизны (идея, искомое сущее, подручное средство, Продукция) с тем, что уже имеется в социуме (исходные сущие из сферы Хаоса). Так вот, относительно этого события можно сказать, что оно наполовину является не креативным, - поскольку к изготовлению подручного средства и производству Продукции может быть причастен любой человек и даже машина, - а наполовину креативным, поскольку взаимодействие новизны со "стариной" приводит к зарождению Необходимости в новой новизне. И, конечно же, зарождение любой новизны есть бытийственный акт самой Природы.
  
  6. Бытийственная взаимосвязь человека с социумом - природный ли это феномен?
  
  Начнем с того, что в дальнейшем станет поводом для наших рассуждений относительно взаимосвязи между бытием социума и человеком как продуктивно мыслящим, (то есть бытийствующим), так и просто существующим в этом социуме. А именно, начнем с причинно-следственных связей.
  
  Никто не будет отрицать, что в самой Природе, на всех ее уровнях: физическом, химическом, биологическом и т. д. неукоснительно соблюдаются причинно-следственные связи - за каждой причиной появляется ее следствие. Но, переходя с уровня бытия самой Природы на уровень бытия социума в целом, зададимся вопросом: относятся ли к "самой Природе" социум, человек и взаимоотношения между ними? Это, во-первых. А во вторых, осуществляются ли причинно-следственные связи между ними, то есть, осуществляются ли они также как и в самой Природе неукоснительным образом? При этом нами, в первую очередь, имеются в виду взаимосвязи между бытием социума и бытием человека как существа продуктивно мыслящего и являющегося при том подручным средством этого социума.
  
  Отвечая на первый вопрос положительным образом, мы помним, что ранее, рассматривая саму идею социума (см. раздел 1), мы в буквальном смысле постулировали: и социум является видообразованием самой Природы и таковым же является человек креативно мыслящий, поскольку в его интеллект (мозг) самой Природой на генетическом уровне была привнесена искорка способности создавать новизну в виде идеи и нового сущего. И без этой искорки не было бы соци-ума как видообразования самой Природы.
  А вот положительный ответ на второй вопрос вызывает у нас большие сомнения. Природа, осуществляя свою идею социума, "надеялась" на то, что между соци-умом, продуцирующим Необходимости в новизне и человеком, генерирующим соответствующие идеи, - идеи, адекватно удовлетворяющие потребности социума в новизне, - будет существовать непосредственная причинно-следственная связь. То есть: возникновение любой потребности самого соци-ума будет иметь следствием незамедлительное ее удовлетворение. Ведь именно так происходит в самой Природе. Вопрос только в том, осуществляется ли "надежда" Природы в процессе совместного бытийствования социума и человека?
  
  И здесь, конечно же, возникает целый сонм важных вопросов. Разрешает ли креативно мыслящий человек те проблемы, которые ставит перед ним социум? Не пренебрегает ли он его интересами в угоду своих личных (амбициозных, эгоистических, ресентиментных и т. д.) интересов, настроений и поползновений? Не уклоняется ли он от выполнения своей подручной функции? Не своевольничает ли он в угоду своих интересов, и притом, в ущерб "исторических" (Хайдеггер) интересов социума, то есть тех интересов, которые обусловлены самим ходом развития соци-ума, как Природного образования? Какое влияние на продуктивно мыслящего человека оказывает человек массы? Не выбивает ли он его из колеи подручности? Ведь можно не дать возможности ему исполнять его подручную функцию, а можно использовать его способность генерировать новизну в узко корпоративных или каких-либо других целях.
  
  Вопросы, заданные нами выше, переориентируют нашу мысль с взаимоотношений Бытия социума с бытием человека на то влияние, которое может наложить на эти взаимоотношения человек массы, то есть человек, просто существующий в этом социуме. Почему мы ранее и заявили, что ни в коем случае нельзя в вопросах бытийствования брать человека вообще, без учета его как продуктивных возможностей, так и деструктивных. Брать человека вообще - это все равно что брать воздух - как дыхательную смесь - вообще. Но изымите из воздуха кислород и человек погибнет.
  
  Вот точно так же человек вообще (народ, сообщество, элита, массы) есть дыхательная смесь для такого видообразования Природы, как соци-ум. Но изымите оттуда "кислородную составляющую" в виде человека способного генерировать новизну (идеи) по запросу ("заказу") соци-ума и социум сгинет с лица Земли, как будто бы его на ней и не было. В этом и заключается миссия человека как подручного средства соци-ума в самой Природной идее соци-ума.
  
  И, в связи с этим, не напрашивается ли здесь еще одна аналогия? Как чрезмерное накопление в воздухе одного из его соединений, - положим, углекислого газа - способно отравить организм человека, так и сверхмерное накопление в обществе элементов, не только не содействующих развитию социума, но и препятствующих таковому, способно загубить социум. Весь вопрос в том, каким образом можно хотя бы нейтрализовать эту, деструктивную составляющую общества, если ее невозможно направить в русло "развития" и полноценного существования соци-ума.
  
  Исходя из этого, возникает вопрос: не заложена ли здесь та точка бифуркации, после которой человечество либо попадет в ловушку самоуничтожения, - если человеку продуктивно мыслящему будет отказано в исполнении им своей подручной функции у социума, - либо оно окажется в "просвете" того События, которое укажет ему путь к "другому началу" и окликнутости последним Богом (Хайдеггер).
  
  Итак, мы приходим к следующему выводу. Во-первых, в вопросе бытийствования и существования социума ни в коем случае нельзя брать человека в целом, поскольку в какой-то своей части он может быть бытийствующим, а в какой-то просто существующим; и не всегда нейтрально существующим, но и проявляющим негативные свои качества. Во-вторых, требует разработки вопрос определения критериев соответствия (гармонии) бытия самого по себе с бытием человека, и не только бытия, но и существования его в социуме. И в-третьих, отдельным вопросом становится вопрос негативного влияния деструктивно настроенных элементов массы на само бытие и человека, и социума.
  
  В связи с этим с навязчивостью возникает следующее соображение: быть может метафизика потому и возникла 2,5 тысячелетия назад, чтобы напомнить человеку, что с некоторых пор он должен не только обустраивать собственное жизнебытие и существование на этой Земле, но и заботиться о бытийствовании самого Социума и самой Природы, которые сделали его человеком разумным и продуктивно мыслящим. То есть: не пора ли начать отдавать долги за свою разумность? Иначе говоря, не пора ли обратить внимание на те трудности (Необходимости в новизне), которые возникают в социуме в результате и продуктивной, и деструктивной деятельности самого человека в условиях перенаселенности планеты в городах и ухудшения экологической обстановки в них. И не только в них, но и далеко вокруг них. Но эти трудности, скорее всего, возникают от того, что с человеком происходит нечто негативное и никоим образом не предвидимое. А именно, изменяется Природа психики (души) самого человека в сторону ее измельчания, нравственного деградирования и все нарастающей агрессивности в поведении, как между отдельными индивидами, так и между народами, этносами, религиозными конфессиями и т. д. Всеобщая нетерпимость становится нормой. И аккумуляция ее в любом социуме ничего хорошего нам не предвещает.
  
  7. Загадка, которую пытался разрешить Хайдеггер: в чем суть истины Бытия?
  
  Памятуя приведенное нами эпиграфом29 предостережение Хайдеггера, в очередной раз попытаемся разобраться в том сплетении понятий, которое возникает как от чтения переведенных Хайдеггером фрагментов Гераклита, так и от тех реконструкций мысли Гераклита, которые возникают в этих переводах и привносятся в эти мысли.
  
  7.1. Логос социума и логос души человека
  
  Но прежде чем вникнуть в отдельные детали, было бы не лишним сначала обратить внимание на то, что особенностью понимания того, что такое бытие само по себе является то, что в это понимание надо сначала проникнуть (даже "просочиться"), а затем уже с ним свыкнуться (а лучше, "подружиться"). Сама же трудность проникновения заключается в том, что мир бытия самого по себе отделен - и отдален - от мира так называемого "бытия" сущего, несмотря на то, что мы живем в самом социуме и среди сущего. Он (мир, социум) сам по себе имеет, если можно так выразиться, отрицательный знак недостаточности новизны какого-либо вида: лишенности в чем-то, неудобства пользования чем-либо, неудовлетворенности чем-нибудь и т. д. Мы же живем в реальном положительном мире того, что у нас уже имеется в наличии и чем мы уже пользуемся.
  
  Да, нам бы хотелось иметь и виллу на берегу моря, и яхту на рейде, и вертолет на лужайке невдалеке от дома. Но это не та недостаточность, которой не хватает соци-уму. У него совсем другая "забота" (Хайдеггер): а именно, "забота" иметь ту новизну, которой нехватает ему самому на данном этапе его развития и нехватка которой уже определена всем ходом этого развития, которое и есть само бытие (Бытие само по себе). Но в это бытие соци-ума, то есть в процесс зарождения и созревания в нем Необходимости в новизне того или иного вида, мы не вхожи: ни человек продуктивно мыслящий, ни, тем более, просто существующий в нем. И потому не вхожи, что у соци-ума совсем другой, непонятный нам Логос, то есть другой - неизвестный нам - способ формирования самой Необходимости в новизне, у него другая методология зарождения и созревания этой Необходимости. Это, во-первых, а во-вторых, у него другой способ, - если можно так выразиться, - "озвучивания" того, что ему необходимо для полноценного существования (развития?). А этот способ заключается в демонстрировании Необходимости в форме ощущаемой и воспринимаемой продуктивно мыслящим человекам недостаточности чего-либо, лишенности в чем-то, обделенности в чем-либо и т. д.
  
   Более того, надо сказать, что у этого демонстрирования есть причина своего возникновения, как у вершины айсберга есть причина того, что она возвышается над поверхностью воды и тем самым показывает себя, скрывая основную свою массу под водой. Вот точно также нашему умственному взгляду не видимо, во-первых, то, что приводит к зарождению в самом соци-уме Необходимости в новизне того или иного вида, а во-вторых, то, что осуществляет созревание этой Необходимости. Мы лишь можем высказать свои предположения по этому поводу, что мы и сделали выше.
  
  (А именно, мы предположили, что зарождение осуществляется в результате взаимодействия (миролюбивого или протестного) новизны со "стариной", а созревание происходит в процесс образования комплекса сущих аналогичного тому комплексу, который мы формируем на стадии создания идеи. Вот здесь, скорее всего, "не паханое поле" для специалистов по самоорганизации физической, химической, ментальной и, прежде всего, социальной "материи", а также ученых социологов и онтологов, - Б. Латур, Г. Харман, М. Деланда, и др., - выдвинувших идею "демократии вещей", на чем более подробно останавливаться мы не будем. Отметим лишь то, что на примере структурно-функционального состава любой идеи эта "демократия вещей" проявляется в наиболее наглядном виде, когда мы для комплектации идеи используем, - заимствуемые нами из хранилища-Хаоса, - исходные сущие самого разного вида).
  
  Мы же со своим логосом, логосом нашей души, восприняв то, что нам вещает (демонстрирует) непонятный нам Логос соци-ума, должны расшифровать, что же все-таки ему необходимо. Это, во-первых. А во-вторых, мы должны разработать механизм создания того, что запрошено социу-умом. И этим механизмом является в первую очередь создание идеи и формирование вида и сущности нового искомого сущего, а во вторую очередь производство - используя подручное средство, изготовленное по образцу искомого сущего, - Продукции для самого социума.
  
  Образно выражаясь, можно сказать, что язык Логоса, то есть язык соци-ума (народа, человеческого сообщества) - это язык прилетевшего к нам и навечно поселившегося у нас всемогущего инопланетянина, требующего - под угрозой нашей гибели - для своего жизнеобеспечения Продукцию то одного неизвестного нам вида, то другого. Но поскольку таковой Продукции в готовом виде у нас никогда нет, то мы должны ее - по первому же требованию - создавать внове (открывать, обнаруживать) и предоставлять этому ненасытному левиафану. Вот эту функцию создания требуемой социумом новизны и должен осуществлять креативно мыслящий человек. Ведь не задарма же он был наделен самой Природой способностью творить идеи и тем самым быть подручным средством у социума.
  
  Вопрос только в том, делаем ли мы это? А если мы этого не делаем, то это значит, что либо мы не способны уловить то, чего требует от нас соци-ум, как от своего подручного средства; либо отвлечены на создание чего-то другого, в том числе потребного только нам самим; либо вовсе не хотим этого делать.
  
  Основная наша проблема в том, как разграничить то, что затребывается ("заказывается") самим социумом для своего стихийного соци-умного (исторического, по Хайдеггеру) существования, а что затребывается человеком массы для своих эгоистических, престижных, корпоративных, ресентиментных и прочих интересов. Возьмем пример современных новшеств: Интернет, мобильник, гаджеты, терроризм, однополые браки и т. д. - из какой Необходимости соци-ума или потребности человека массы они вдруг возникли на сцене современной жизни? Ведь не на пустом же месте? Какое инициирующее начало сподвигло их вторгнуться в жизнь общества и в буквальном смысле воз-мутить ее?
  
  Вот здесь-то, скорее всего, и просматривается корень многих проблем, возникающих в социуме в процессе его взаимоотношений со своими членами: то, чего хочет человек или с чем он мирится ("прозябает" ли он или проявляет свою ресентиментную природу), не совпадает с тем, что необходимо социуму для его полноценного существования. Именно это противоречие двух родов Лишенности - Лишенности в новизне социума и Лишенности человека в том, что ему хотелось бы иметь, но без чего он вполне мог бы обойтись - является определяющим в качественном развитии и социума и человека.
  Так что если мы рассмотрим уравнение: то, что человек имеет, минус то, что ему необходимо, равно тому, без чего он может обойтись - то последнее есть то, что излишне для полноценного существования социума, то, что в какой-то степени мешает этому и бытийствованию, и существованию. Я не собираюсь сказать, что человек должен "работать" только на социум и забыть о себе любимом. Но что можно сказать вполне определенно так это то, что бытийственная гармония человека с обществом, его согласованность с ним должна бы служить не столько всего лишь ориентиром, сколько спасительным маяком в их взаимоотношениях.
  
  Бытие человека не должно входить в противоречие с бытием соци-ума. И если припомнить из того же "Гераклита" трактовку Хайдеггером Гераклитовской гармонии (αρμονια), как слаженности взаимодействия чего-то с чем-то, то, - оставив в стороне негативные коннотации, - с полным правом можно было бы сказать, что ярмо (греч. αρμος - "связь", "скрепление", "скрепа")30 бытия человека должно быть "прилажено" к бытию соци-ума, то есть к бытию самому по себе. А иначе и быть не должно. Ведь недаром же Природа, во-первых, наделила человека способностью продуктивно мыслить, а во-вторых, сделала его подручным средством соци-ума, тем средством, с помощью которого генерируется новизна для нужд самого соци-ума, который также является образованием Природы.
  
  Кстати сказать, если уж мы упомянули гармонию, то не идее ли в явственном виде присуща и слаженность, и гармония, и красота. Слаженность - оттого, что все сущие комплекса идеи естественным образом прилажены друг к другу, образуя замкнутую, но открытую с обеих сторон - как на входе, так и на выходе - систему. Более того, идея "слажена" таким образом, что главное сущее, сущее искомое, воздвигается на "пьедестале" исходных сущих. Отсюда возникает гармония: можно даже сказать, что исходные сущие "запряжены" в ярмо, везущее (создающее) искомое сущее. А вот понимание смысла всей конструкции - то есть смысла идеи - это и есть прекрасное, поскольку само понимание сопровождается возникновением интеллектуального чувства наслаждения. Последнее же, как мы знаем, есть неотъемлемая часть любого произведения искусства, а если брать шире, то и любого новшества.
  
  Вот здесь нам становится более понятной суть обеспокоенности Хайдеггера тем, что на всем протяжении развития метафизики (включая и досократовский период) человеком не была понята истина самого бытия (Бытия самого по себе), то есть истина того "исторического" (Хайдеггер) хода развития социума (по нашему, Событие-1), к которому еще не причастно - и в положительном и в отрицательном смысле - бытие человека.
  
  И в заключение данного пункта и в связи с неоднократным употреблением нами слова "развитие", необходимо отметить следующее немаловажное обстоятельство. Хайдеггер категорически возражал против использования понятия "развитие" применительно к сфере "сущностной истории"31, (но не "историографии"), то есть к истории бытия.. И в самом деле, если Бытие само по себе есть процесс самопроизвольного нескончаемого возникновения новизны, новизны самого непредсказуемого и непредполагаемого нами вида, то ни о каком развитии, как подъеме от какого-то более низкого уровня к чему-то более высокому не может быть и речи. Бытие - это экспансия новизны в одной и той же двумерной плоскости. У бытия нет ни высоты, ни глубины. (Глубина и высота есть только в степени познания самого процесса бытия). У него есть только "плоскость" постоянного обновления Природы с включенной в нее "плоскостью" социума, как такого же видообразования Природы, как и любого другого.
  
  Причем, это видообразование - соци-ум - может быть осуществлено при непременном участии человека, как его подручного средства, обладающего метафизическим свойством (сущностью) создавать новизну в виде идей. (Мы здесь оставляем за скобками бытийственную сущность генетической Природы всего живого с его геномом и ДНК. И эта Природа, конечно же, стала фундаментом бытийственной сущности самой окружающей нас Природы, а вместе с ней и человека, сформировавшего сам соци-ум).
  
  Иначе говоря, только соци-уму посчастливилось обзавестись таким подручным средством, как продуктивно мыслящий человек, который предоставил ему (социуму) возможность, как бесконечного создания новизны, так и существования за счет постоянного ее притока в его недра! Остальные коллективные природные образования - стаи, стада, прайды, колонии, ульи и т. д. - оказались лишенными такого преимущества.
  
  7.2. Понимание Хайдеггером "бытия" сущего и Бытия самого по себе
  
   Но зададимся вопросом, насколько правильно и насколько полно были поняты самим Хайдеггером и Бытие само по себе и "бытие" сущего?
  
  Что касается "бытия" сущего, то есть бытия человека, создающего - как мы себе представляем и как нами изложено выше - и саму идею, и новое сущее, то здесь, не имея представления о том, что такое идея, как она возникает и в чем заключается ее функция, невозможно представить себе, в чем заключается бытие человека продуктивно мыслящего. (Ведь именно к последнему может быть отнесено бытие). Вот здесь и обнаруживается вся та неопределенность и надуманность данного, вводящего в заблуждение словосочетания ("бытие" сущего).
  
  Можем ли мы узнать, к какому сущему здесь отнесено бытие: к предмету ли или к человеку? Если к предмету, то к какому предмету: возникающему или существующему? Если к человеку, то к какому человеку: креативно мыслящему или просто прозябающему в своем существовании? И даже Хайдеггер не избежал заложенной здесь ловушки, когда наделил бытием "то или иное сущее", о котором может помыслить только человек, оказавшись "вблизи" этого существующего сущего. Вот, например, каким красочным образом в лекциях о Пармениде он характеризует сущностное мышление, то мышление, которое "мыслит само бытие".
  
  "... помыслить бытие проще простого, но именно это и дается нам тяжелее всего.
  Для того чтобы помыслить бытие, не надо обладать торжествующе изощренной ученостью, равно как нет никакой нужды погружаться в какие-то особые, исключительные состояния, похожие на мистические погружения, преизбыточествующие некой глубиной. Необходимо просто пробудиться вблизи любого неприметного сущего: пробудиться и внезапно увидеть, что сущее есть.
  Пробуждение для такого "есть" и, прежде всего, бодрствование по отношению к этому "есть" какого-либо сущего, а также бдение над его просветом - все это и составляет существенное мышление. "Есть" какого-либо сущего, то есть само бытие, всякий раз обнаруживается, если обнаруживается, лишь "внезапно" (по-гречески: εξαιφνης, ...). На это сущностно неопосредствованное и никоим образом не опосредуемое вторжение бытия в одновременно появляющееся сущее, которое появляется именно так, как оно появляется, человек отвечает тем, что внезапно перестает обращаться к сущему, но мыслит само бытие. Для того чтобы помыслить бытие, всякий раз необходимо совершить "прыжок", отрывающий нас от привычной основы, на которой для нас поначалу утверждается то или иное сущее, и бросающий в то без-основное, которое проясняется как свободное, именуемое нами тогда, когда мы думаем о сущем только то, что оно есть, и ничего более"32.
  
  Здесь, несмотря на то, что мышление самого бытия, по утверждению Хайдеггера, не связано с какой-либо мистикой, трудно отделаться от мысли, что это, изложенное автором мышление каким-то образом не причастно к мистике. Потому что, как во всякой мистике много непонятного, так и много непонятного в приведенном описании "существенного мышления". Непонятно следующее. Во-первых, если такое мышление так просто, то почему так трудно в него погрузиться? (И много ли людей, кроме Хайдеггера, смогли это сделать?). Во-вторых, что означают "пробуждение ... и ... бодрствование по отношению к этому "есть" какого-либо сущего", в чем заключается "бдение над его просветом", и что происходит во время этих процессов? В-третьих, непонятно, каким образом и в каком виде появляется сущее, почему его появление одновременно с "вторжением бытия" и чем обусловлена эта одновременность? (Данный вопрос во всех подробностях разъяснен нами в данном тексте: а вкратце - потому что с возникновением идеи в нашем уме начинается процесс раскрытия ее смысла и формирования вида и сущности нового искомого сущего). В-четвертых, если человек "перестает обращаться к сущему, но мыслит само бытие", то, что же все-таки является предметом его мышления. Ведь испокон веков человеческое мышление приспособлено к оперированию только объектами, вернее, представлениями и понятиями этих объектов. И ни чем иным оно манипулировать не может. Даже если эти объекты абстрактные, все равно, чтобы наше мышление могло ими оперировать, они переводятся ("разлагаются") нами в какие-то образные представления. Если мы оперируем (мыслим), положим, понятием "справедливость", то мы апеллируем к какой-то правде, к какому-то установленному государством закону или функционирующему в обществе моральному принципу, к какому-то равенству, к какой-то защите и т. д. И последнее, если ""Есть" какого-либо сущего, ... есть само бытие" и если человек, перестав "обращаться к сущему", "мыслит само бытие", то не совсем понятно, к какому объекту относится бытие? И таких вопросов к Хайдеггеру можно предъявить множество.
  
  У меня же лично возникает подозрение, что (в данном случае) "существенное мышление" - по Хайдеггеру, в виде пробуждения и бодрствования "по отношению к этому "есть" какого-либо сущего", - есть не что иное, как то, что мы назвали допонятийной фазой, когда в нашем уме происходит осмысление того "сгустка" смысла, который предшествует процессу раскрытия этого смысла внове явленной идеи и поиску того, - пока еще отсутствующего - нового сущего, которого недостает для полной ее комплектации. Все дело заключается в том, что, скорее всего, стиль нашего мышления определяет стиль выражения наших мыслей. Если мысли (идеи) приходят в наше сознание в виде ошеломляющих нашу душу (психику) озарений, то в выражении их будут присутствовать такие слова и словосочетания как: внезапно, удивление, удовольствие (Платон). Но если мысли приходят тихо и как бы незаметно, по выражению Хайдеггера -Ницше, на "голубиных лапках",33 - то и характеристика их будет сопровождаться такими "ленивыми" словами как: пробуждение, бодрствование, бдение и т. д. Но все же, явление новизны обнаруживается Хайдеггером посредством таких слов как: обнаружение (как характеристика открытия), вторжение, прыжок и т. д.; в то время как Декарт, положим, прямо и непосредственно характеризует такие моменты как
  
  "...озарение (illustration) ума, благодаря которому он видит в божественном свете вещи, кои Бог пожелал ему открыть путем непосредственного воздействия этого божественного света на наше разумение, рассматриваемое в данном случае не как нечто действующее, но лишь как восприемник божественных излучений".34
  
   Возвращаясь к вопросу, к какому же сущему может быть отнесено "бытие" сущего, вполне определенно можно сказать, что это бытие присуще только человеку, создающему в своем уме и идею, и искомое сущее, и подручное средство. Внове создаваемое сущее, как мы уже указывали выше, никакого бытия не испытывает и испытывать не может, потому что бытие может быть присуще только тому объекту, который не столько способен на создание новизны, сколько осуществляет - здесь и сейчас - этот процесс. А таковыми объектами являются Природа, социум и человек. Сущему же присуще, во-первых, становление в процессе своего возникновения в интеллекте человека (или в Природе), а во-вторых, существование в процессе исполнения им своей функции. И если уж, на худой конец, связывать "любое неприметное сущее" (как предмет, явление) со словом бытие ("есть"), то это бытие надо относить к сущему возникающему (в нашем уме) в своем виде и в своей сущности, но никак не ко "всякому сущему", существующему вокруг нас и некогда уже созданному. Тогда, то есть в последнем случае, становится вовсе непонятным, зачем нам так необходимо "бодрствование по отношению к этому "есть" какого-либо сущего"? Тем более "бодрствование" в виде "существенного мышления". Я понимаю, что осуществляя процесс "сущностного мышления", мы что-то узнаем или создаем что-то для нас новое. Но что мы создаем или узнаем, когда внезапно обнаруживаем ""Есть" какого-либо сущего, то есть само бытие"? Мне лично в данном случае непонятна цель мышления "самого бытия", которому Хайдеггер придавал столь большое значение.
  
  В связи с трудностями состыкования понятий бытия у Хайдеггера и нашего, в данном тексте мы не пойдем на то, чтобы использовать понятие Dasein Хайдеггера (за исключением раздела 7.9). А причина этого в том, что наше понятие бытия в корне отличается от слишком уж широко-диапазонного Хайдеггеровского. У нас же понятие бытия достаточно ясно очерчено следующими тремя факторами.
  
  Во-первых, в нашем представлении бытие - это не "присутствие присутствующего", не "вот-бытие", не "аутентичное экзистирование", не прибытие сущести к сущему и не "наличная данность" (Хайдеггер), а возникновение новизны в нашем интеллекте, то есть создание, обнаружение, творение того, чего ранее не было ни в нашем владении, ни в нашем представлении. По сути дела, бытие - это и есть древнегреческая алетейя как Истина, как не-сокрытость, которая в процессе нашего бытия выходит из сокрытости и являет себя как Афина-Паллада из головы Зевса в своем полном боевом облачении.
  
  Во-вторых, бытие, свершаемое человеком, есть сотворение новизны (подручного средства и Продукции) по вполне определенной методологии. И эта методология, как мы полагаем, едина для всего внове возникающего, будь оно технического, научного, социального, нравственного, эстетического или философского содержания.
  
  И в-третьих, бытие социума - как и бытие человека - заключается в сотворении новизны. Но эта новизна выступает не в каком-то предметном или понятийном виде - она есть Необходимость в новизне, ощущаемая, воспринимаемая и осознаваемая человеком в виде какого-либо негативного фактора: лишенности в чем-то, недостаточности чего-то, неудобства пользования чем-то и т. д. Почему именно "негативного фактора"? - да потому что только такой "фактор" может быть воспринят человеком в реальной жизни и осмыслен в процессе его продуктивного мышления, мышления способного на создание новизны, то есть на разрешение возникшей в социуме потребности (Необходимости) в ней. "Позитивный фактор" - по самой своей Природе - ни в коей мере не может подвигнуть нас на сотворение какой-либо новизны. Новизна может появиться только от нужды, от Необходимости. Позитивный настрой нашей психики не конструктивен, а, в конечном счете, он ведет к стагнации и деструкции.
  
  7.3. Постоянно ли Бытие само по себе или оно импульсивно?
  
   Итак, закончив с "бытием" сущего, переходим к Бытию самому по себе. Что касается (опять же) меня лично, то, знакомясь с текстами Хайдеггера - в том числе и с его "Гераклитом", - я достаточно долго не мог понять, почему автор постоянно говорит о бытии (или Логосе), как всегда присутствующем. Так вот, всегда ли присутствует бытие? И для кого - и когда - оно присутствует, а для кого отсутствует? И только недавно я понял, что Логос (бытие) для Хайдеггера - это тот "голос"-Логос, которым постоянно говорит сама Природа соци-ума, народа. Человек же лишь изредка слышит этот "голос" истины самого бытия, Бытия самого по себе. Именно поэтому он для него "присутствуя отсутствует". У меня и раньше было подозрение, что бытие для Хайдеггера - это некий постоянно присутствующий "реликтовый фон". Но здесь вряд ли можно согласиться с ним в том, что бытие является всегда присутствующим, постоянно что-то "говорящим" человеку. В чем смысл моего возражения?
  
  Дело в том, что Логос истины самого бытия должен быть разборчивым, внятным, конкретным. Иначе, человек его не поймет и не расшифрует его логосом своей души. Так что с нашей точки зрения, Бытие соци-ума (Природы, креативно мыслящего человека) импульсивно. И эти импульсы соответствуют тем возникновениям Необходимостей в новизне, которые, со своей стороны, способен ощутить и уловить человек, продуктивно мыслящий. Иначе говоря, для того чтобы он смог создать вполне конкретную идею, он должен получить от социума вполне конкретный заказ, а не какое-то постоянно присутствующее бытие в виде "фона", подобного фону постоянно включенного радио, которое "слушают не слыша". Бытие социума и бытие человека еще и потому импульсивны, что импульсивна сама природа креативного мышления. Оно сначала (в последнем случае) подготавливается на этапе рефлексии-1, потом "замирает" - как перед "прыжком" - на инкубационном этапе, а затем спонтанно выплескивается в виде инсайта, озарения, интуиции.
  
  Вот точно так же импульсивно возникают устойчивые "диссипативные структуры" (Пригожин) при флуктуациях и бифуркациях в процессах самоорганизации материи. (Как, например, в случае образования "ячеек Бенара" или химических часов)35. Так что все природно творимое, - и бытие, естественно, не является исключением - во-первых, импульсивно (спонтанно), во-вторых, мгновенно, и в-третьих, "квантовано". Так, спонтанны, мгновенны, "квантованы" процессы самоорганизации материи. То же самое мы можем сказать о спонтанности, мгновенности и "квантованности" акта возникновения идеи в нашем сознании. (Прим. 15). Идея - это и есть "квант" ментальной "материи" в виде вполне определенного смысла (Истины). Исходя из этого, постоянное присутствование бытия может быть оправдано только в том единственном случае, если мы примем во внимание то, что в социуме постоянно возникают Необходимости в новизне самого разного вида. И из этого "постоянства" человек продуктивно мыслящий выбирает только то, что сродни логосу его души, то есть тот заданный ему вопрос ("заказ", запрос), разрешение которого ему по силам, и он к нему призван самим бытием социума и своим собственным природным предназначением.
  
  И здесь следует заметить одну немаловажную деталь. Импульсы социума, то есть бытия самого по себе, должны быть гармонизированы с импульсами бытия человека, они должны находиться с ними в соответствии, между ними должна быть смысловая взаимосвязь. "Заказ" социума должен быть исполнен человеком в точности с тем, что затребовано социумом. Иначе, он не получит то, что ему необходимо. А вот следствием последнего может быть уже деградация самого социума в виде задержки или отсутствия его развития.
  
  Возвращаясь снова к Хайдеггеру, заметим следующее: как мне представляется, бытие в его понимании достаточно всеобще, оно мало чем конкретным наполнено, оно неопределенно, а потому и расплывчато. Потому что в нем наша мысль не может что-то выделить, за что-то "зацепиться", что-то представить себе с той целью, чтобы попытаться не только понять, но и интерпретировать его мысль, домыслить ее (что Хайдеггер достаточно часто - и не без успеха - позволял себе самому и что часто ставили ему в укор). И это только потому, что у него не было достаточно ясного - в своей конкретике - представления о том, что же все-таки происходит как на бытийственном уровне социума (Бытие само по себе), так и на уровне бытия человека; причем, человека, взятого не в целом, а продуктивно мыслящего, потому что только он является главным участником процесса бытия. Человек, не находящийся - здесь и сейчас - в процессе создания идеи и формирования нового сущего, это человек существующий, человек, которого еще не коснулся "божественный глагол" (Пушкин).
  
  Так что Бытие само по себе - это не "фон" какого-то присутствования; оно имеет вполне конкретное содержание, происхождение которого нам не совсем понятно. Но на данный момент мы знаем, что это бытие, с одной стороны, связано с самоорганизацией социальной "материи", то есть с зарождением и созреванием в социуме Необходимостей в новизне (Событие-1), а с другой стороны, с созданием идей и формированием новых сущих и новой Продукции (События-11 и -111). Что касается События-11, то на уровне нашего человеческого бытия нам уже понятна методология (теория) возникновения новизны: и идеи, и искомого сущего, и подручного средства. И она нами изложена выше (см. также Рис. 1 и 2).
  
  Но мы не знаем всей конкретики События-1. То есть не знаем самой методологии возникновения в социуме Необходимости в новизне того или иного вида. Мы только можем предположить, - что мы и сделали выше - что методология возникновения Необходимости в новизне, по крайней мере, в некоторой степени подобна методологии возникновения идей и новых сущих. И это подобие заключается в том, что как на втором уровне бытия (Событие-11), так и на первом (Событие-1) происходит соединение определенного комплекса сущих, из недр которого зарождается новое сущее, посредством которого может быть исполнена деятельность по производству новой Продукции. И мы теперь понимаем, что на уровне События-1 аналогом (подобием) нового сущего является сама Необходимость в новизне вполне конкретного вида, а аналогом новой Продукции является та негативность (лишенность, недостаточность, неудобство и т. д.), которая способна подвигнуть человека на создание идеи уже на уровне События-11.
  
  Итак, Бытие социума состоит в том, что в различных сферах его деятельности постоянно возникают Необходимости в новизне того или иного вида. И это возникновение не обнаруживается человеком до тех пор, пока эти потребности не проявят себя в виде выше указанных негативных факторов: лишенности, недостаточности, обделенности, неудобства и т. д. И здесь мы тоже видим, что Бытие социума носит не сплошной характер чего-то всегда присутствующего, а импульсивный: Необходимости в новизне какого-либо вида возникают то в одной сфере его деятельности, то в другой. И сама внове прибываемая в социум новизна может меняться, принимая то один вид, то другой. Так что ни о каком всегда присутствующем, сплошном бытии речи быть не может.
  
  7.4. Почему человек "присутствуя, отсутствует"?
  
  А теперь, усомнившись в том, что бытие, по Хайдеггеру, представляет собой как всегда присутствующее, стоило бы задаться вопросом, почему человек лишь изредка обращен к бытию, почему он при постоянно присутствующем - по Гераклиту-Хайдеггеру - бытии "присутствуя, отсутствует", почему он не обращен к нему (бытию) постоянно, а лишь изредка? И за ответом на данный вопрос нам далеко ходит не надо, потому что мы теперь знаем, что, если бытие - это процесс возникновения новизны, то не каждый человек и не всегда способен генерировать идеи и тем самым создавать ту новизну, которая необходима социуму. Именно здесь скрывается ответ на вопрос, почему человек лишь изредка бывает обращен к бытию (как самому по себе, так и к своему собственному).
  
  Обращенность к бытию - это наша готовность создавать новизну: но создавать не ту новизну, которую нам самим заблагорассудится получить, а ту, потребность в которой время от времени зарождается и созревает в социуме, а затем передается (как "по эстафете") на уровень бытия человека. Но эта готовность определяется множеством факторов: той средой, в которой находится человек, природным даром к созданию новизны какого-либо вида, обширностью его познаний, образованностью и т. д. Так что ни о каком постоянстве присутствования бытия и ни о какой готовности любого человека, человека взятого "со стороны", не может быть и речи. Бытие сугубо избирательно как в своем зарождении, так и в исполнении "заказа" социума тем или иным человеком. Причастность человека к бытию определяется самим бытием соци-ума, создающем ту среду, из лона которой может быть выделен тот, кто способен разрешить возникшую проблему, то есть в первую очередь создать механизм (идею) ее разрешения.
  
  7.5. Какое сущее фигурирует в онтологическом различении Хайдеггера? Какие выводы из этого мы можем сделать?
  
  Ранее мы уже установили, что результатом бытийствования человека продуктивно мыслящего является последовательное создание новизны трех видов: идеи, идеального искомого сущего и материального подручного средства, изготавливаемого по образцу последнего и по технологии специально для этого разработанной. В то время как результатом деятельности человека просто существующего является массовое производство в структурах социума, как подручного средства, так и Продукции, изготавливаемой с его помощью. Вот и получается, что на "выходе" из идеи мы имеем подручное средство и Продукцию.
  
  Более того, мы уже поняли, что получение новизны - как цель бытия - это получение новой Продукции, а не нового подручного средства. Подручное средство - это всего лишь инструмент, благодаря которому изготавливается эта Продукция. И этот инструмент может быть получен только посредством создания особого механизма, поименованного нами идеей.
  
  Так телескоп - это инструмент (подручное средство), с помощью которого осуществляется новый род деятельности - в форме наблюдения отдаленных объектов Вселенной - по производству новой Продукции в виде обнаружения этих объектов и познания их свойств. И этот инструмент был получен только благодаря возникновению в уме изобретателя (Галилея) идеи телескопа. В то время как, положим, общественные (государственные) институты - это те подручные средства, с помощью которых осуществляется производство Продукции в виде уравновешивания взаимоотношений в обществе (и организации его функционирования). И созданы были эти институты благодаря возникновению в голове продуктивно мыслящего человека идеи справедливости (государственности).
  
  Так вот, в связи с появлением на "выходе" из идеи двух видов новизны: подручного средства и Продукции, возникает новая ситуация с сущим и с онтологическим различением. (Прим. 16). В чем она заключается? Именно здесь на уровне понимания сущего в метафизике уже появляется путаница и неопределенность в виде двойственности: что считать сущим? - либо ту Продукцию (новизну), производство которой является целью бытия социума, либо тот инструмент - подручное средство, с помощью которого эта продукция изготавливается. А все потому, что Продукция (положим, знание об обнаруженных объектах Вселенной) воспринимается нами как-то не совсем осознанно, вернее, как нечто само собой разумеющееся, а потому и не замечаемое; а вот подручное средство (сам телескоп, кусочек мела, градусник, молоток и т. д.) мы видим своими глазами и он находится в нашем непосредственном владении. Точно то же самое мы можем отнести к любому сущему - подручному средству и к любой Продукции, изготавливаемой посредством последнего.
  Вот почему в пункте 107 "Вкладов" Хайдеггер идет на то, чтобы уточнить, - а вернее, делает всего лишь намек - в чем заключается онтологическое различение.
  
  "..."различие" ("Differenz") (ja) лишь постановка (Ansatz) не в направлении ведущего вопроса, а в направлении прыжка в основовопрос, не для того чтобы уже теперь установленными фишками (festen Marken) (сущее и бытие) играть в темную, а для того чтобы вернуться в вопрос об истине бытийствования (Wesung) бытия (Seyns) и тем самым иначе постичь отношение е между бытием (Seyn) и сущим, одновременно и сущее как таковое узнает (другое) измененное истолкование (сокрытие истины события) и уже нет возможности неожиданно (doch) протаскивать "сущее" как "представленный предмет" или "наличное само по себe" и т. п."36.
  
  Дадим сначала некоторое пояснение к этому тексту. Но это пояснение будет произведено с привлечением того знания, которое мы уже приобрели. Различение на уровне ведущего вопроса, то есть вопроса разделения внове получаемого сущего от бытия в процессе бытийствования человека (по-нашему, на этапе События-11) вполне оправдано, поскольку возникновение этого сущего должно иметь основание. И таким основанием является бытие продуктивно мыслящего человека. Но когда мы переходим от ведущего вопроса к "основовопросу", то мы уже не можем оперировать ранее - на уровне бытия человека - "установленными фишками". Почему не можем? Да потому что эти "фишки" (бытие и сущее) на уровне бытия социума будут иметь совершенно другую природу и совсем другой вид. Бытие уже будет не бытием человека, создающего новое сущее, а Бытием социума, зарождающем в своих недрах разного рода Необходимости в новизне. А сущее уже будет не новым сущим (подручным средством), а самой Необходимостью в новизне, которая, в конечном счете, и есть та самая новая Продукция, которая заказывается социумом.
  
  Вот почему Хайдеггер предостерегает от того, что если мы будем оперировать на уровне "основовопроса" прежними "фишками", то наша "игра" будет игрой "в темную", потому что и бытие, и сущее на этом высшем уровне имеют совсем другой характер. Иными словами, представление о сущем, которое фигурирует на низшем уровне ведущего вопроса, мы уже не вправе "протаскивать" на высший уровень Бытия социума. Поскольку этому сущему (как "представленный предмет" или "наличное само по себе") нет места на уровне основного вопроса, его место только на уровне ведущего вопроса. Своей мощной интуицией Хайдеггер понимал, что чего-то не хватает в целостной картине бытия в том случае, когда в свою молчаливую игру вступает Бытие само по себе, то есть бытие социума. Ведь для чего-то оно вступает в эту игру. И, как оказалось, конечной целью все-таки является не то сущее, которое представлено подручным средством, а та Продукция, которая необходима самому социуму, и которая получается только благодаря использованию подручного средства как инструмента, являющегося главным действующим персонажем в процессе бытия человека, но не бытия социума.
  
  Как мы теперь видим из выше нами изложенного, в новой философии необходимо рассматривать уже не один вид онтологического различения - как это было в фундаментальной онтологии Хайдеггера, - а два вида. Один из них есть разделение бытия социума (то есть Бытия самого по себе) с тем сущим, которое им затребовано, а затребована им новизна в виде новой Продукции, которая и есть цель бытия социума в целом. Другой же вид различения есть разделение бытия продуктивно мыслящего человека ("бытие" сущего) с тем новым сущим, которое является подручным средством, то есть тем инструментом, посредством которого вышеназванная Продукция производится для нужд социума. (Далее, в разделе 7.9 мы покажем, как у самого Хайдеггера эта двойственность самым неожиданным образом проявлена в двух формах: "обещающего" сущего и того (сущего?), которое "обещано", но напрямую не названо сущим).
  
  Так что новый взгляд на сущее из "дали" молчаливого бытия социума может быть уже другим. Потому что из "близи" бытия человека мы видим это сущее как подручное средство. А вот из "дали" бытия социума это сущее должно быть представлено как Продукция, изготовляемая посредством подручного средства. Ведь для существования социума важен прилив новизны в виде Продукции, без которой он не может существовать. А вот для человека главным является идея и полученное - по "наводке" ее смысла - подручное средство. Посредством изготовления одного только подручного средства "заказ" социума не может быть исполнен, поскольку ему нужно не оно само по себе, а изготовленная посредством него Продукция.
  
  (Ситуация была бы совсем уж абсурдной, если бы внове изобретенным телескопом - как подручным средством - не производилось наблюдение отдаленных объектов Вселенной и не получалась бы Продукция в виде обнаружения и познания свойств этих объектов; или, положим, внове созданными моральными принципами - опять же подручными средствами - не пользовались, следствием чего не было бы Продукции в виде урегулирования взаимоотношений между людьми на не законодательном уровне жизни общества, а был бы полнейший беспредел во взаимоотношениях).
  
  Но вопрос заключается еще и в том, можем ли мы придать Продукции статус сущего? В чем заключается вопрос? Подручное средство есть материализованная форма идеального искомого сущего, и оно, подручное средство, действительно, является сущим, то есть предметом, обладающим сущностью (метафизическим свойством). Но имеем ли мы право назвать сущим ту Продукцию, вид которой не является материальным предметом (вещью), а выступает, как правило, в виде какого-то нового идеального знания, как, положим, знания новых свойств удаленных объектов Вселенной (идея телескопа), или уравновешивания взаимоотношений в обществе (идея справедливости), или масштабного распространения знания в обществе (идеи письменности, книгопечатания и кусочка мела)?
  
  Вот здесь у нас возникает уже новый взгляд не только на сущее, но и на сам процесс бытия в целом: и Бытия социума, и бытия человека. В чем он заключается? В связи с только что изложенными нами сомнениями в том, двойственно ли сущее (то ли как подручное средство, то ли как Продукция), и может ли оно обладать, как материальным видом, так и идеальным, возникает не столько подозрение, сколько уверенность в том, что процесс бытийствования - это процесс последовательного (волнообразного) чередования этапов возникновения идеального из материального и материального из идеального.
  
  Взять хотя бы отрезок нашего бытийствования и существования на уровне Событий-11 и -111. Обнаруженная нами - в виде недостаточности, лишенности и т. д. - Необходимость в новизне (как материально ощущаемая нужда), постепенно "перетекает" в возникновение идеальной новизны, то есть идеи. Затем идея в процессе раскрытия ее смысла "трансформируется" в материальное подручное средство. Далее, посредством материальной деятельности - с помощью последнего - получается идеальная Продукция в виде, положим: масштабного распространения знания (идея кусочка мела); урегулирования взаимоотношений в обществе на не законодательном уровне (идея нравственности: нравственных принципов, заповедей, норм поведения и т. д. и т. п. И затем, полученная идеальная новизна, взаимодействуя со "стариной" (Хаосом), вновь "трансформируется" в материально ощущаемую - на уровне бытия человека - нужду.
  
  
  Как видим, так до конца и не разрешенный вопрос, что есть сущее, - неожиданно всплывший в онтологическом различении Хайдеггера, - внес свою лепту в изначальную запутанность метафизики. Это тот вопрос, разобраться в котором никому ранее, до Хайдеггера, не приходило в голову. Но ведь именно с этого вопроса должна была начаться метафизика как фундаментальная онтология. Четкое уяснение вопроса, что есть сущее, каким видом оно должно обладать и какие сопутствующие факторы сопровождают его (сущего) возникновение, уже выводят нас на столбовую дорогу разрешения ведущего вопроса (что мы и сделали в разделе 1, продемонстрировав это разрешение на Рис. 1 и 2). Более того, разрешение этого вопроса выводит нас на постановку основного вопроса, осуществленную (постановку) Хайдеггером: что есть Бытие само по себе (что есть "бытийствование бытия" или "истины Бытия"). Спрашивается, почему? Да потому что получение Продукции (с помощью подручного средства) не является самоцелью человека, создающего и идею, и новое подручное средство. Эта Продукция позарез необходима не столько этому человеку, сколько социуму в целом для его полноценного существования. Ведь без постоянного притока этой Продукции его существование невозможно. Так что эта Продукция, как оказалось, производится - должна производиться, по крайней мере - не по прихоти человека, не исходя из его, положим, эгоистических интересов, а по требованию социума. Именно он выдает "заказ" продуктивно мыслящему человеку на то, чтобы сначала "разработать" идею (как механизм разрешения возникшей проблемы), а затем уже создать подручное средство, владея которым можно производить эту Продукцию.
  
  Вот здесь-то затребованность Продукции социумом в целом выводит нас не только на основной вопрос, но и на "другое начало". Потому что только социум в своем великом молчании способен генеририровать основную новизну, новизну в виде зарождения (и созревания) Необходимости в ней. Это и есть Бытие само по себе: по Хайдеггеру, "бытийствование бытия", осуществление "истины Бытия" и т. д., а по-нашему, молчаливо осуществляемое бытие социума на этапе События-1. Это то начало, которое является и основой, и побудительным мотивом к тому, чтобы проявилось бытие человека. (Но проявиться оно может только на следующем этапе, этапе События-11).
  
  Именно здесь, в открытии (обнаружении) природного вида бытия народа (как социума в целом) проявилась гениальность Хайдеггера. И человек - как продуктивно мыслящий, так и просто существующий - к этому процессу Бытия самого по себе никакого отношения не имеет. Никакое сознательно-волевое воздействие на этот процесс с его стороны просто не возможно. Человек здесь - щепка в водовороте "исторических" (Хайдеггер) СОБЫТИЙ. То есть, этот процесс осуществляется "автоматически", спонтанно, сам собой, независимо от человека, без его ведома и какого-либо интеллектуального усилия с его стороны, и даже без осознания того, что именно происходит. (Можно сказать, что здесь уже свершается будущее человека). А, не имея к нему отношения, бытие социума как Бытие само по себе не было замечено человеком с дней основания метафизики, вплоть до Хайдеггера.
  
  Но человек становится необходимым социуму с того момента, как эта Необходимость в новизне созреет и уже проявится в виде какого-либо негативного фактора: лишенности в чем-либо, недостаточности чего-то, неудобства пользования чем-либо и т. д. Тандем бытия социума с бытием человека (продуктивно мыслящего) был задуман самой Природой. И он был ею осуществлен только потому, что в какой-то момент существования человекоподобного существа самой Природой в его мозг на генетическом уровне была внедрена способность спонтанного (иррационального) генерирования новизны в виде идей. Не будь этой способности, никакой социальной организации на этой Земле не было бы. Наделив человека этой способностью, Природа, сделав человека подручным средством соци-ума, тем самым создала сам соци-ум. То есть, она, - одновременно выполнив две задачи, - вывела человекоподобное существо на уровень социо-умного существования.
  
  Не будь этого, были бы образования живых сообществ наподобие прайдов, стай, стад, колоний и т.д. Можно сказать, что человеку несказанно повезло в том, что он оказался, - благодаря внедренной в его мозг способности продуктивно мыслить, - создателем (совместно с Природой) соци-ума как социальной организации общества. Вопрос только в том, оправдает ли он возложенные на него самой Природой надежды. Не погубит ли он своими бездумными действиями и мыслями свое же собственное детище (социум) и детище самой Природы.
  
  Из этого следует: если, согласно Хайдеггеру, человек "пастух бытия", то его "пастушество" не столько в том, чтобы быть всего лишь "стражем" при бытии, сколько в том, чтобы исполнять функцию родовспоможения у бытия социума самого по себе. Стражничество его лишь в том, чтобы вовремя заметить уже созревшую в социуме Необходимость в новизне. И заметить именно ту новизну, которая на данное время необходима социуму, то есть ту, в которой у него есть нужда. Дальнейшая же функция бытия человека, который наделен способностью создавать новизну, заключается в том, чтобы, обнаружив это, осуществить акт рождения затребованной социумом новизны. А это значит разработать механизм (идею) исполнения "заказа" социума (народа как целостной общности), а уже затем создать сам инструмент (подручное средство) с помощью которого потребность социума (в Продукции) может быть удовлетворена.
  
  Однако не следует думать, что социум в своем бытийствовании является полновластным диктатором (тираном) своей воли. Бытие социума находится с бытием человека во взаимодополнительной связи. И можно сказать, что "родовспоможение" осуществляет не только человек у социума, но и социум у человека. Бытие социума зависит - в силу обратной связи (рекурсивной петли, по Морену) - от бытия человека. И в первую очередь, от бытия человека продуктивно мыслящего. Не будь у человека способности создавать новизну, у социума не было бы того "материала" (новизны), который, - взаимодействуя с тем Хаосом, который в нем уже имеется, - зарождал бы все новые и новые Необходимости в новизне.
  
  Итак, в заключение: произведя наше разъяснение относительно возможной двойственности взгляда на сущее, мы еще раз убеждаемся в том, что в некоторой степени беды самой метафизики, и отчасти даже фундаментальной онтологии Хайдеггера, произошли только оттого, что не была раскрыта сама сущность идеи:
  - как и для чего она (идея) возникает,
  - каков ее структурно-функциональный состав,
  - что получается в процессе раскрытия ее смысла,
  - в чем сущность (метафизическое свойство) искомого сущего,
  - как оно формируется, а затем превращается в подручное средство,
  - какую функцию исполняет последнее
  - и для чего социуму необходима новая Продукция?
  
  Имей метафизика знание обо всем этом, ей не пришлось бы плутать по закоулкам бытийственной истории со времен Парменида. Но, видать, такова судьба у метафизики. И не исключено, имей другую судьбу, она бы нашла другие "закоулки" своего блуждания. Свойство заблуждаться, - а вернее, блуждать подобно частице в непредсказуемом броуновском движении, - скорее всего, относится к самой сути спонтанного развития жизни. Рациональность имеет здесь слишком уж низкую цену.
  
  7.6. Два пути развития социума: цивилизационный и природный
  
  Опять же памятуя приведенное нами эпиграфом слова Хайдеггера из "Гераклита", снова взглянем на предложенную им идею и даже заглянем за тот горизонт, который он обозначил в период создания "Черных тетрадей", "Вкладов", "Парменида", "Гераклита", "Ницше" (в 2-х томах) и других произведений.
  
  В тексте предыдущего подраздела мы уже применили новое для нас выражение "природный вид Бытия социума". В тексте ниже постараемся уяснить для самих себя, какой смысл скрывается за этим словосочетанием. Что касается основной идеи Хайдеггера, то задача философии состоит в том, чтобы разобраться, в чем именно она заключается. (Ведь недаром же он полагал, что его философия будет понята не так уж скоро). Это, во-первых. Во-вторых, надо понять, какое рациональное зерно заложено в этой идее. И в-третьих, если оно все же в этой идее заложено, то необходимо разобраться в том, как можно было бы эту идею осуществить в рамках то ли уже сложившейся цивилизации, то ли цивилизации внове создаваемой. От того, что уже сложилось мы никак не можем уйти. Но можем ли мы свершить "прыжок" в "другое начало"? А если этот "прыжок" возможен, то, главное, какова будет цена за этот "прыжок"? От чего мы должны будем отказаться, чтобы изменить вектор своего цивилизационного направления, то есть цивилизационного вида бытия социума на вектор природного вида бытия того же социума.
  
  Как мне сейчас представляется, основная идея Хайдеггера заключается в следующем. Есть цивилизационный путь развития западного общества в целом. И он осуществляется в обозримом философией виде вот уже 2,5 тысячи лет. Это путь научно-технического совершенствования окружающей человека среды в направлении облегчения его, человека, физического существования. Если же исходить из общего развития человеческого сообщества, то картина такого развития в самых общих (условных) чертах будет выглядеть следующим образом. Сначала это была задача выживания в среде обитания (первобытное общество), затем - сносного существования (вплоть до конца Средневековья), а уже потом - достижения благосостояния в Новые и Новейшие времена. И этот процесс - понимаем ли мы его суть или не понимаем до конца - осуществляется в направлении генерирования человеком тех идей, которые реализуют направление (вектор) этого пути.
  
  То есть стрела этого пути с дней зарождения человека разумного была направлена к человеку. Человек был средоточием этого направления. И вот, наконец-то, она, эта стрела долетела до него. Замаячила перспектива осуществления его мечты - достижения благосостояния. Но оказалось, что направлена она в сердце самого человека, а вернее, в сердце цивилизации, которую он создал. Цивилизационный путь развития оказался под угрозой самоуничтожения. И угроза на данное время исходит от возможного применения атомного оружия, перенаселения, катастрофического изменения экосреды, терроризма и т. д. Но сколько таких угроз нам может преподнести в дальнейшем научно-технический прогресс, мы даже не представляем, и представить себе не можем. Атомная угроза - всего лишь первая "ласточка".
  
  Складывается такое впечатление, что этот прогресс - в виде получаемых нами и обещаемых нам благ легкого и безбедного существования - заманивает нас в какую-то неведомую нам ловушку. (Вот уж воистину: бесплатный сыр лишь в мышеловке). Но задумываемся ли мы над тем, к чему может привести этот путь? Не получится ли так, что научная техницизация организованной нами самими среды обитания убаюкает нас и задушит в своих объятьях? Уже сейчас человек идет к тому, - а частично уже пришел - чтобы вести обездвиженный образ жизни. Не ожидает ли нас в дальнейшем "обездвиженный" образ жизни нашего интеллекта (ума), то есть продуктивного мышления. Полное удовлетворение наших физиологических потребностей естественным образом приводит к отсутствию потребности в генерировании новых идей. Вот тот "потолок", упершись в который, мы можем быть раздавлены как душевно-духовные существа. Ведь с удовлетворением физиологических потребностей автоматически сами собой отомрут потребности духовные, что мы частично уже и наблюдаем на данном этапе нашего развития, и наблюдаем в достаточно катастрофических размерах. Все определяется функциональной потребностью - или отсутствием таковой - того или иного организма. Вся история развития жизни на Земле свидетельствует о том, что тот орган, который перестает функционировать, отмирает. Функция определяет, каким должен быть орган, ее исполняющий. Глаз появился не потому, что живому организму надо было видеть, а потому, что функция ориентации в среде обитания (поиск пищи, полового партнера, избегание встречи с хищником и т. д.) была востребована самим организмом.
  
  Это - в общих чертах и в его перспективах - мы обрисовали цивилизационный путь развития, направленный на человека как средоточие этого мира. И с точки зрения человека этот путь объясним и вполне оправдан. Потому что только человек может обустроить среду обитания вокруг себя и даже удобно разместиться в ней как в постели. Но вот не выйдет ли это удобство ему "боком"? Да, действительно, без технического прогресса человеческое сообщество, скорее всего, вряд ли бы выжило. Ведь были же в истории человечества такие ветви развития - вроде неандертальцев, - которые, как можно предположить, вымерли или были уничтожены более технически оснащенными группами человекоподобных существ. Но вопрос в том, не "перегнула ли палку" западная цивилизация в своем техническом оснащении и навязывании последнего другим цивилизациям? Сначала мы (хомо сапиенс) устранили со своего пути развития возможных конкурентов - тех же неандертальцев. Теперь же заблистала надежда устранить с пути развития всех тех, кто не может быть причислен к "золотому миллиарду", и расположиться уже не как в "постели", а как в царственном ложе. Но остановится ли человек на этой ближайшей "перспективе"? Что ему еще может взбрести в голову? И эта "перспектива" исходит от элиты цивилизованного западного общества! Но что может случиться, окажись у власти менее цивилизованное сообщество? Может ли современная цивилизация гарантировать хотя бы саму цивилизованность подхода к данному вопросу?
  
  А теперь переходим от описания цивилизационного пути развития к рассмотрению того пути развития, который, как мне представляется, предлагает - конечно, не в явном виде - Хайдеггер. Но рассмотрим мы то, что он предлагает через призму того, что мы изложили в этом тексте. Иначе говоря, идея Хайдеггера будет находиться в центре фокусирующих (освещающих) сторон нашей призмы. И таковыми сторонами у нас будут следующие:
  - социум не может ни существовать, ни развиваться без постоянного притока новизны и циркуляции в нем последней;
  - социум, как и человек, продуктивно мыслящий, являются видообразованиями самой Природы, поскольку человек от Природы наделен способностью создавать новизну - в виде идей - и "снабжать" ею социум;
  - человек, продуктивно мыслящий, был "задуман" самой Природой подручным средством у социума, то есть тем, кто непосредственно причастен к доставлению этой новизны в социум;
  - в самом же социуме происходит постоянное и независимое от воли человека - и без его ведома и осознания - зарождение и созревание разного рода Необходимостей в новизне, и к этому, как мы полагаем, причастен процесс самоорганизации самой "ткани" социальной "материи", о которой мы, по сути дела, мало чего знаем, а главное, не знаем самой сути этого процесса;
  - человек как существо продуктивно мыслящее способен не только уловить запросы социума в новизне, но и разработать механизм (идею) создания этой новизны в виде искомого сущего, подручного средства и той Продукции, которая была запрошена социумом.
  
  Итак, еще раз: в чем же, по нашему мнению, заключалась основная идея Хайдеггера? Есть народ как высшая инстанция над человеком. И этот народ имеет свою собственную бытийственную историю развития, никоим образом не сообразуемую им с желаниями человека. И эта история фигурирует у Хайдеггера по-разному: то, как просто бытие (Seyn), то, как истина бытия (), то, как бытие само по себе, то, как бытийствование бытия и т.д. Причем, это бытие свершается молчаливо ("сигетично"), то есть втайне от человека. Из этой таинственности самого бытия у Хайдеггера возникает основной вопрос: что есть бытийствование бытия, что есть истина самого бытия, в чем заключена его сущность? В чем заключена сама сущность этого бытия обходится Хайдеггером как бы стороной. Основная его (бытия) характеристика - это его постоянство, его таинственность, нужда в разгадке самой истины этой таинственности и его без-донность ("без-дна").
  
  Так вот, эту бытийственную историю развития народа, ту историю (в отличие от историографии), которая свершается сама по себе, без какого-либо волевого или заинтересованного (эгоистического, престижного, амбициозного и т. д.) участия человека, мы и назвали природным видом бытия в отличие от ранее рассмотренного нами цивилизационного вида бытия. Иначе говоря, природный вид бытия, бытия самого народа должен быть определяющим фактором в развитии всего человеческого сообщества. Именно он должен задавать тон развития в целом. На него должно быть ориентировано бытие человека. Более того, развитие (бытие) человека должно находиться в гармонии с бытием народа. Вот в этом, как мне представляется, весь пафос философии Хайдеггера в средний период его творчества, то есть после так называемого "поворота".
  
  Следуем далее за Хайдеггером. Кроме бытия народа, представленного бытийственной историей своего существования, есть человек, который в редкие моменты своего собственного бытия (то есть, очутившись в "просвете бытия") может оказаться "вблизи сущего", что можно истолковать как уловление отдельных моментов той бытийственной истории, которая свершается втайне от человека, но необходимость (нужда) познания которой является вопросом жизни и смерти человека. Потому что человек в своем бытии может уловить, - а может и не уловить, что свершается сплошь и рядом, - в чем нужда самого народа, которая и есть само бытие. Вот этот вопрос: что есть сущее в целом, в чем его сущность (сущесть), что есть "бытие" сущего? - Хайдеггер назвал ведущим вопросом, тем вопросом, который может привести к разгадке основного вопроса, являющегося, в свою очередь, основанием для ведущего вопроса.
  
  Но, как оказалось, разгадка ведущего вопроса, - начатая с постановки еще Парменидом и продолженная Платоном, Аристотелем и другими философами, вплоть до настоящего времени, - так и не была осуществлена, несмотря на то, что сам вопрос был поставлен 2,5 тысячелетия назад. (Почему она не была разрешена, и каково ее разрешение, нами уже изложено выше). Что касается основного вопроса, то, согласно Хайдеггеру, он до него никем ранее даже не был поставлен. Но с постановки данного вопроса должна начаться фундаментальная онтология, а с разрешением его - сама бытийственная история человека. Это и есть "другое начало" философии, с которого начинается сама история Бытия народа, в отличие от ранее существовавшей историографии как хронологии совершаемых человеком деяний.
  
  Как видим, "другое начало" отличается тем, что в нем поставлен основной вопрос, в то время как в "первом начале" всего лишь ведущий вопрос. Отсюда, согласно Хайдеггеру, начался, как мы назвали цивилизационный путь развития общества, ведущий, как себе представлял Хайдеггер, - в достаточно далеком будущем - в тупик. В то время как само изменение вектора развития на осуществление той задачи, которая заключена в основном вопросе, привело бы не к искусственному, а к естественному, природному развитию, к тому развитию, которое ориентировано Бытием самого народа, а не изменчивыми, конъюктурными прихотями человека.
  
  Итак, в самых общих чертах нам понятна точка зрения Хайдеггера как на цивилизационный процесс (безнадежного) развития западной культуры, так и на предлагаемый им "поворот" в то (перспективное) русло развития, которое исходит уже не из интересов человека, - озабоченного бесконечным наращиванием мускулатуры технического оснащения ("махинизации"), обеспечивающего безбедное существование человека, но ведущего в тупик, - а из молчаливых (как и все природно возникающее) интересов того общества, народа, среди которого мы живем и единицами которого являемся. Отсутствие гармонии в развитии общества в целом в одной упряжке с человеком породило ту дисгармонию, плоды которой мы пожинали ранее и продолжаем пожинать, но только уже с последствиями, угрожающими жизни всей цивилизации.
  
  Но теперь, как мы и обещали, попытаемся заглянуть за тот горизонт, который обозначил своей философией Хайдеггер. Положим, мы поняли и осознали гибельность того цивилизационного пути - пускай и не в таком уж близком будущем, - которым мы все еще идем. Это, во-первых. А во-вторых, - гипотетически - приняли вполне осознанное решение от него отказаться и перевести вектор своего развития на путь Природного развития, того развития, которое руководствуется спонтанно возникающими в социуме потребностями в новизне, а не теми рационально затребованными потребностями, которыми руководствуется человек в своих эгоистических, престижных, амбициозных или каких-либо других интересах.
  
  А что дальше??? Не приведет ли слишком резкое изменение направления движения махины цивилизационного поезда к тому, что он сойдет с рельсов и пойдет под откос? Найдутся ли те, кто будет направлять движение социума в его Природном развитии? Ведь для этого в первую очередь необходимо знать, как же все-таки осуществляется бытие самого социума, то есть Бытие само по себе. А оно именно, худо-бедно, осуществляется на наших глазах, - правда, мы не знаем, как, - поскольку социум все еще существует и развивается. Вот почему он развивается и как развивается - это и есть предмет разгадки будущих мыслителей. И в первую очередь подлежит разгадке, каким образом осуществляется самоорганизация "ткани" социальной "материи", то есть, как происходит возникновение Необходимости в новизне. Правда, задача наша несколько облегчается тем, что нам уже известен изложенный выше процесс (Событие-11) разрешения возникшей и уже обнаруженной потребности в новизне.
  
  А для того чтобы знать, как осуществляется процесс самоорганизации социальной "материи", в первую очередь надо хотя бы иметь представление о том, из чего она, эта "материя" состоит и что на уровне Бытия социума является тем "управляющим параметром", возрастание (накопление) которого приводит к флуктуациям, бифуркациям и последующим возникновениям относительно устойчивых комплексных "диссипативных структур" (по Пригожину). Так, - как мы уже знаем, - в теплофизической системе образования "ячеек Бенара" сама система состоит из двух горизонтально расположенных пластин, между которыми находится жидкость. Управляющим же параметром является подводимая снизу тепловая нагрузка. А внезапно возникающими комплексными "диссипативными структурами" являются ячейки рядом расположенных (шестиугольных) конвективных потоков жидкости. Так вот, основной вопрос состоит в том, что в структуре социума является той средой (системой), воздействием на которую посредством "управляющего параметра" можно получить новизну того или иного (необходимого нам) вида?
  
  Ранее мы уже предположили, что "управляющим параметром" при зарождении в социуме и созревании в нем Необходимости в новизне того или иного вида является приток новизны в сфере какого-либо еще нерешенного вопроса, то есть вопроса, который уже требует своего разрешения. Следуя далее, мы понимаем, что этот приток новизны не может быть осуществлен без интенсификации мыслительного процесса в данном направлении. А эта интенсификация естественным образом не может обойтись без затраты умственной энергии (в калориях, джоулях) на разрешение данного вопроса.
  
  В таком случае, не является ли так называемый "мозговой штурм" подтверждением того, что именно интенсификация умственного процесса отдельной группы продуктивно мыслящих людей может привести к возникновению новизны, а сам приток новизны - к зарождению (и последующему созреванию) самой Необходимости в (новой) новизне. Так что получается: увеличение затраты умственной энергии, преобразованной в приток новизны и сам приток новизны являются тем "управляющим параметром", который может привести к спонтанному возникновению комплексных "диссипативных структур" в виде уже созревших Необходимостей в новизне того или иного вида. Задача человека лишь в том, чтобы ощутить и обнаружить эти Необходимости.
  
  Итак, с "управляющим параметром", который функционирует на уровне бытия соци-ума, то есть Бытия самого по себе, у нас появилась некоторая, правда, не совсем определенная ясность. Но что в социуме является той средой (системой), на которую может воздействовать указанный выше параметр и "высекать" из нее искру зарождения Необходимости в новизне? Ясно только одно: эта система должна быть связана каким-то образом с вопросом, требующим разрешения. Но кто (что) задает этот вопрос и кто определяет содержание и структуру этого вопроса? Кто определяет, какой именно вопрос следует задать на данном этапе социального развития. Здесь - полная неопределенность.
  
  7.7. Величие Хайдеггера и чего недоставало ему самому и метафизике в целом?
  
  Возвращаясь к вопросу правильности и полноты понимания самим Хайдеггером обоих родов бытия, можно добавить следующее. Конечно же, кроме колоссальной эрудиции Хайдеггер обладал мощной интуицией и гениальной способностью ее выражать. Но за каждой интуицией должно следовать раскрытие ее смысла и содержания. А вот это может произойти только в том случае, если наши интуиции сочетаются с инсайтами в виде озарений, тех озарений, которые "видят" уже конкретное, - а не расплывчатое, - смысловое содержание интуиции.
  
  Симптоматично то, что у Хайдеггера, по сути дела, не встречаются тексты об идее, ее смысле и ее возникновении, как и не встречаются тексты о самой новизне и ее возникновении. Но мы не можем отрицать того, что у него имеются тексты, в которых говорится об отдельных этапах креативного мышления. Но они представляют собой отдельные, не систематизированные, порой достаточно туманные высказывания, разбросанные в отдельных работах, созданных в разное время. Вот, например, как он, по нашему мнению, характеризует инкубационную фазу "сущностного" мышления, в процессе которой мы, оказавшись в тупике, оставляем всякие попытки найти решение волнующей нас проблемы, вплоть до того момента как сама идея явится в наше сознание в спонтанном акте озарения.
  
  "Только тогда, когда этот занятой, без конца надоедающий своими "логично" и "нелогично", но все-таки "нормальный" разум замрет, быть может, в дело вступит нечто иное, а именно глубинное, существенное мышление, причем вступит так, что замерзший разум больше не станет вмешиваться со своим мстительным и жадным до скорых побед многознайством"37.
  
  Инкубационная фаза - это и есть замирание разума, представленного логическим мышлением. Но это не есть замирание нашего интеллекта, оперирующего не только на уровне логики, но и на уровне интуиции, инсайта, озарения, то есть на уровне иррациональном, бессознательном. И это "быть может" характеризует то свойство логического мышления, которое либо "может" выйти на инкубационную фазу, а вслед за ней и на спонтанное возникновение смысла новой идеи, либо не "может", и тогда мы не можем рассчитывать на плодотворный исход нашего мышления. Многое зависит от объема и интенсивности проработки логическим мышлением (рефлексия-1) интересующего нас вопроса.
  
  А вот каким образом он в статье "Тезис Канта о бытии" (1962 г.) характеризует то, что нами названо рефлексией-1 и рефлексией-11.
  
  "Характеристика мышления как рефлексии рефлексии дает нам один, правда, лишь приблизительный, чтобы не сказать обманчивый, намек. Мышление входит в игру двояким образом: сначала как рефлексия, потом как рефлексия рефлексии. Только что все это значит?
  Если принять, что характеристики мышления как рефлексии достаточно, чтобы очертить его отношение к бытию, то это значит: мышление задает в качестве простого полагания горизонт, на котором можно заметить такие вещи, как положенность, предметность. Мышление функционирует как задание горизонта для истолкования бытия с его модальностями как полагания.
  Мышление как рефлексия рефлексии, напротив, подразумевает прием, которым словно инструментом и орудием, через который истолковывается увиденное в горизонте полагания бытие. Мышление как рефлексия означает горизонт, мышление как рефлексия рефлексии означает орудие истолкования бытия сущего. В ведущей рубрике "бытие и мышление" мышление в показанном сущностном смысле оказывается неизменно двузначным, и это - сплошь через всю историю европейской мысли"38.
  
  Из этого текста мы видим, насколько смутным и достаточно неопределенным представляется автору, как рефлексия, так и рефлексия рефлексии. Двузначность рефлексии не только в том, что первая из них "задает ... горизонт, на котором можно заметить ... положенность, предметность", тогда как вторая "означает орудие истолкования бытия сущего", но и в том, что первая (рефлексия-1) собирает сущие в комплекс предполагаемой идеи, а вторая (ре-флексия-11), раскрывая смысл внове явленной идеи, обнаруживает тот объект, которого нам не хватает и который мы должны создать внове. Так что ре-флексия-11 - это уже не "рефлексия рефлексии" (Хайдеггер), а ре-флексия смысла той идеи, которая получилась благодаря тщательно осуществленной рефлексии-1, потому что именно она (последняя) позволила интеллекту человека выйти на инкубационную фазу и последующее спонтанное явление идеи из бессознательного в наше сознание.
  
  Нам всегда надо помнить: между рефлексией-1 и ре-флексией-11 свершается самое главное, а именно, возникновение новизны в виде сгустка смысла идеи. И это свершение осуществляется в результате спонтанной самоорганизации нейронов нашего мозга на бессознательном уровне. Вот почему нерасшифрованность (разрыв) зоны между обеими рефлексиями (диапазон между т. 2 и т. 4 на Рис. 1 и 2) стала камнем преткновения в понимании того, как возникает идея, что она собой представляет и что же все-таки конкретное является результатом ее возникновения. (Прим. 17).
  
  Что касается "сущностного мышления", то одно из немногих мест, где Хайдеггер в более или менее явном виде указывает на то, что бытие - это процесс возникновения, приведено в работе "Что такое метафизика? Послесловие".
  
  "Бытие - не продукт мышления. Наоборот: сущностное мышление - свершение бытия"39.
  
  Но опять же, ни в данной цитате, ни в тексте самой работы ничего не сказано ни о том, в чем именно заключается "сущностное мышление", ни о том, чем вызвана необходимость в подобном мышлении, а главное, нигде не сказано, чем оно, это "глубинное" мышление оперирует и что является его результатом. И так вот эта неопределенность шествует у Хайдеггера из текста в текст.
  
  Как оросительная система не способна обеспечить выращивание урожая в том случае, если к ней не подведен источник ее водоснабжения, так и наши смутные догадки, "намеки" (Хайдеггер) и предположения не способны наполнить понятия бытия, сущего, сущности, идеи, истины и т. д. вполне конкретным содержанием. Ведь только обладая этим содержанием можно прийти к какой-либо теории. Именно здесь, в отсутствии содержания, начало той невнятицы, разноголосицы и неопределенности, которое сопровождает развитие метафизики вот уже в течение 2,5 тысячелетий.
  
  Но возникновение какой-либо теории или методологии - это не только факт нашей духовной жизни, это развитие самой жизни. Как без идеи дальнодействия Ньютона вряд ли в свое время состоялись бы Циолковский с Эйнштейном и космонавтика с астрофизикой, так и без идеи Идеи, то есть без знания того, что является побудительным мотивом ее возникновения, что она собой представляет, в чем заключается ее функция и как она проявляется, вряд ли возможен какой-либо прорыв ("скачок", по Хайдеггеру) в наших представлениях о развитии жизни во всех ее проявлениях. Именно "во всех ее проявлениях", потому что идея в своих проявлениях "космополитична": ей все равно, в каких сферах жизни показывать свое деятельное участие, будь то сфера науки и техники, социальной жизни и нравственности, искусства и философии.
  
  Но в науке и технике мы как-то еще воспринимаем термин "идея": может быть потому, что в этих сферах жизни мы напрямую контактируем с сущими (объектами) как элементами существующих или возможных идей и достаточно хорошо разбираемся в их свойствах. А вот в других сферах сущие завуалированы от нас неопределенностью своих свойств. (Прим. 18). Быть может, если бы мы контактировали с ними так же интенсивно, как и с сущими в научно-технической сфере, то не исключено, было бы больше идей и в этих гуманитарных сферах нашей жизни, а значит, был бы и прогресс. Достаточно напомнить лишь то, что научно-технический прогресс стал возможен (и сразу же начался) благодаря развитию методов изучения физических, химических, механических и других свойств различных объектов и материалов (сущих). (Вспомним Гука, Кулона, Авогадро, Ома, Фарадея, Менделеева и мн. мн. других).
  
  Так не пора ли нам начать хотя бы с более пристального изучения тех сущих, которые принадлежат к сфере нашей нравственной и социальной жизни, а более всего с изучения самой природы человека, как природного существа, так и существа социального? Ведь ни для кого не секрет, что проявляя свою природную, эгоистическую и ресентиментную сущность, человек противостоит социуму и действует в направлении разрушения последнего. И в то же время, проявляя свою творческую сущность, - также заложенную в него самой Природой, - он, являясь подручным средством социума, можно сказать, обеспечивает и жизнеспособность его, и развитие. Именно здесь та грань, которая разделяет добро и зло и без которой пока что невозможно существование общества. Но вопрос состоит не в том, как победить зло, поскольку вся история развития человечества показывает, что борьба со злом это приумножение (нового) зла. Вопрос в том, как нейтрализовать его или переориентировать его энергию в другом (противоположном) направлении. Так что настало время не столько обратить внимание, сколько вникнуть на доскональном уровне в то, что происходит с нами самими и с тем обществом, в котором мы вынуждены жить?
  
  Да, действительно, мы достаточно далеко продвинулись в научно-технической сфере. Но есть ли какой-нибудь прогресс в развитии нашей нравственности, нашей социальной жизни, в развитии самой природы взаимоотношений человека с обществом и общества с человеком. (Пока что эти отношения складываются так, как они складываются - а складываются они в основном стихийно, как Бог на душу положил). А ведь от этого зависит уже не столько благосостояние последних, сколько выживание их в условиях усложнившегося существования. Причем человека уже надо брать не в целом, а разделенного на человека продуктивно мыслящего, а потому являющегося подручным средством самого социума, и человека массы (das Man, по Хайдеггеру), как необходимого балласта, без которого существование социума немыслимо. (Как не мыслима остойчивость корабля без того балласта, которым является хотя бы масса самого же корабля, с уменьшением которой последний потерпел бы крушение при первом дуновении ветра, а с увеличением - сразу же пошел бы ко дну). Спрашивается, где тот баланс между ними? Более того, где баланс между ресентиментно настроенной массой общества и теми "активистами", которые в любой момент готовы воспользоваться настроениями первых? И этот баланс, как мы теперь понимаем, должен быть не в количественном выражении, а в качественном. Ведь мы уже не понаслышке, - от Достоевского, - а на практике знаем, какое воздействие может оказать меньшинство массы на большинство. То есть знаем, что это меньшинство, воздействуя на массы, может не только пустить "пьянство, сплетни, донос; ... неслыханный разврат", но и "всякого гения" потушить "в младенчестве"40. А вот это, последнее, грозит настоящей катастрофой, потому что социум пока что жив только тем, что у него "под рукой" всегда имеется продуктивно мыслящий человек, способный обеспечивать хотя бы сносное существование этого социума за счет постоянного притока новизны в его структуры. Не будет этого "всякого гения" - не будет и социума. Это ясно всякому.
  
  Так что отсутствие какого-либо развития поставленного досократиками вопроса о том, что именно должно быть предметом глубинного, сущностного мышления - вот это и было предметом не только интереса, но и беспокойства Хайдеггера. Бытие само по себе, так и не помысленное по-настоящему и не разработанное ни досократиками, ни кем-либо из последующих мыслителей, вплоть до Хайдеггера, так и оставалось в забвении. Отдавая ему должное, можно сказать, что он является открывателем Бытия самого по себе, или, как он величает, истины самого Бытия. Но открыв эту истину, он так и не смог наполнить ее, - хотя бы в какой-либо конкретной степени - определенным содержанием.
  
  Но, слава Богу, что он открыл нам досократиков в их истинном свете, а вместе с тем и ту истину, что все мыслители, по сути дела, мыслят одно и то же, то есть мыслят "как единственно ... данное мышлению"41 или как "должное - быть - помысленным"42. Спрашивается тогда, почему природа "глубинного" мышления пошла по пути создания различных теорий, различных подходов к решению одной и той же задачи - задачи раскрытия истины самого бытия. Подозреваю: потому, что разные подходы к решению одной и той же задачи дают более объемное представление о том, что на самом деле должно быть помыслено - и помыслено в первую очередь. Так, чем более объемное представление мы имеем о какой-либо проблеме, чем больше мы выдвигаем и прорабатываем гипотез на стадии рефлексии-1, тем больше вероятность рождения новой идеи в данном направлении нашего мышления. Но, к сожалению, после досократиков философия "изменила" тому магистральному направлению, вектор которого они достаточно ясно обозначили. А именно, она "изменила" тому бытию, которое является возникновением новизны и которое фигурировало у досократиков в виде логоса, алетейи и фюсиса. Но эти понятия, по сути дела, являются производными от идеи: логос собирает сущие в идею (рефлексия-1), алетейя являет новый смысл (идею) из сокрытости в не-сокрытость (момент инсайта или интуиции), а фюсис есть "из-себя-восхождение" (там же, стр. 445) и самовозрастания этого смысла в процессе развертывания его из внове явленного "сгустка" мысли (ре-флексия-11), то есть из идеи.
  
  Так что бытие - как социума, так и человека - потому и не было в полной мере раскрыто со времен Античности, что не было обнаружено понятие идеи, как в ее структурно-функциональном составе, так и в той главенствующей роли, которую она исполняет в процессе производства так необходимой социуму Новизны. Вот и получилось, что бытие без понятия идеи и той роли, которую она исполняет - это тот уродец, в котором видели все, что угодно, но только не гармонично развитый организм, способный исполнять предпосланное ему самой Природой назначение. То есть не видели самой способности создавать новизну и тем самым обеспечивать более или менее полноценное существование социума.
  
  А все потому, что Хайдеггеру осталось чуждым - как и всем мыслителям до него - понятие структурно-функционального состава самой идеи и той роли, которую исполняет каждая из этих структур. Это, во-первых. А во-вторых, - как следствие этого, - не состоялось уяснение роли самой Идеи во всей глобальной структуре Бытия как самого по себе, так и того бытия, которое связано с сущим, а вернее сказать, с возникновением этого сущего.
  
  Более того, не обозначив ведущей роли творчески мыслящего человека в процессе бытийствования, Хайдеггер не увидел в нем подручного средства у социума. То есть не увидел той причины, почему непременным образом должна быть осуществлена преемственность между Бытием социума и бытием человека. А одной из причин, почему он этого не увидел, было то, что он не столько не опознал в нем того, кто поставляет саму новизну социуму, сколько не увидел в этой новизне, внедренной в Ничто (Хаос), той питательной среды, на которой взращивается и "бродит" само существование социума. Как видим, взращивание новизны и ее "брожение" в той среде, которая является Хаосом - это и есть Бытие социума (народа), то есть Бытие само по себе, обеспеченное бытием человека как продуктивно мыслящего существа. Новизна есть то семя, которое, будучи брошенным в почву Хаоса, взращивается и дает плоды (Продукцию), которыми питается социум. И эти плоды придают ему силу продолжать свое существование. Не будь таковых, не будет и сил для его (социума) собственного существования. Деградация в этом случае ему обеспечена.
  
  Так что незнание того, что такое идея, как она "работает" и какую функцию выполняет, не позволило Хайдеггеру понять сам механизм осуществления "заботы" бытия человека о Бытии социума. А единственная онтологическая "забота" его в том, чтобы, во-первых, замечать и обнаруживать в социуме появление той, уже созревшей Необходимости в новизне, которая проявляет себя в виде какого-либо негативного фактора: недостаточности, лишенности, неудобства и т. д.; а во-вторых, прежде всего, создавать сам механизм (идею) удовлетворения возникшей потребности социума.
  
  Вот и получается, что механизм осуществления "заботы" человека продуктивно мыслящего о социуме, постоянно выдвигающем все новые и новые Необходимости в новизне - это многоходовая операция - потому она и не была осмыслена ранее в своем целостном виде. И эта операция, как мы теперь уже знаем (и в очередной раз повторяем), состоит из исполнения следующих этапов:
  - во-первых, в обнаружении вышеозначенного негативного фактора, то есть в восприятии той "эстафеты", которая передается из "рук" Бытия социума (Событие-1) в "руки" бытия человека (Событие-11);
  - во-вторых, в создании идеи, развертывании ее смысла и формировании вида и сущности нового искомого сущего (Событие-11);
  - в-третьих, в изготовлении по образцу последнего нового подручного средства и передачи его - в качестве уже другой "эстафеты" - из "рук" бытия человека в "руки" существования социума (Собывтие-111);
  - и в-четвертых, в производстве новой Продукции для нужд самого социума (Событие-111).
  
  Как видим, миссия человека продуктивно мыслящего заканчивается на передаче "эстафеты" - подручного средства. Далее начинается рутинная работа производства Продукции в массовом масштабе. Так изобретатель кусочка мела передал его в руки преподавателя, который в массовом масштабе передает свое знание аудитории своих учеников, тем самым осуществляя массовое повышение образовательного уровня общества в целом, что и есть та Продукция, которая ранее была затребована социумом на стадии События-1. Создание Продукции есть конечная цель совместного Бытия социума и человека, та цель, которая ранее зародилась и созрела в обществе без ведома какого-либо (способного на бытие или не способного) человека, но с ведома Бытия самого социума.
  
  Соци-ум всегда "знает", какая новизна ему необходима, и необходима именно на данном этапе его существования. И он не оповещает человека о том, что в нем зародилось и как созрела сама Необходимость в новизне того или иного вида. Быть может, он не делает этого потому, что "знает", что человек, проведав об этом, может вмешаться в процесс Бытия социума и тем самым испортить то дело, которое под силу только ему, соци-уму как живому природному видообразованию. Оповещение происходит на стыке Событий-1 и -11, на переходе от Бытия социума к бытию человека, то есть к тому единственному, кто может, обнаружив потребность сообщества в чем-либо новом, удовлетворить ее.
  
  Бытие - это локомотив существования социума в целом. И не надо думать, что этот локомотив каким-то образом осуществляет развитие социума (см. подпункт 1 данного раздела). Само "развитие" осуществляется только в виде поддержания его существования. А само поддержание заключается в создании никем не предсказуемой и никем не предусматриваемой новизны. Сам социум без ведома человека "знает", что нужно и ему, социуму, и человеку. Потому что в его недрах осуществляется только ему подвластный, но нам неведомый процесс самоорганизации "ткани" социальной "материи". И никто не вхож в эту сверхсекретную лабораторию создания новизны в виде зарождения Необходимости в ней. (Именно эта лаборатория, как нам представляется, есть тот Бог, к которому в своих "Вкладах" постоянно апеллирует Хайдеггер).
  
  Так что нам теперь понятно, куда метил своим "бытийно-историческим" мышлением Хайдеггер. Но главное что он выразил так это то, что есть Бытие само по себе. Нами же в тексте этой статьи изложено, как оно разрешается (осуществляется) в части посреднической роли бытия человека (Событие-11). Осталось за "немногим": расшифровать суть того, что происходит в социуме (Событие-1) до того, как он предъявит человеку свою "эстафету": созревшую Необходимость в новизне в виде какого-либо реально ощутимого негативного фактора, того фактора, который уже сигнализирует о нужде социума в "приливе" этой новизны в одну из его структур.
  
  И, конечно же, тот уровень понимания бытийственного вопроса, который нами достигнут, ни в коем случае не является чем-то окончательным. Здесь намечена сама магистраль бытия в целом (Онтологический круг). Но эта магистраль имеет множество отводов в не всегда известные нам "населенные пункты", куда поступает Продукция и откуда осуществляется "питание" самой магистрали. Так, не известно, ни как осуществляется взаимодействие новизны со "стариной", ни в чем заключается созревание в социуме Необходимости в новизне того или иного вида, ни как формируется сама идея в нашем бессознательном (то есть на материальном уровне), ни каким образом происходит перекодировка нейронных образований (и связей между ними в нашем мозге) в слова и знаки, сопутствующие как раскрытию смысла спонтанно явленной идеи, так и выражению этого смысла.
  
  А главное, неизвестна сама причина зарождения Необходимости в новизне. Но не является ли таковой причиной само свойство любой материи - физической, химической, социальной, ментальной и т. д. - самоорганизовываться на каком-то уровне своего флуктуационно-бифуркационного существования? Но в таком случае, каковы тогда условия для наступления процесса самоорганизации (бытия) материи и что является "управляющим параметром"? Для тепловых и химических систем мы уже знаем, - благодаря работам Пригожина и других ученых, - что "управляющим параметром", соответственно, может быть повышение тепловой нагрузки (ячейки Бенара) или концентрации химических элементов в растворе (химические часы). Для ментальной системы, как мы предполагаем, таким параметром является повышение "концентрации" умственного усилия (сосредоточения) на разрабатываемой нами проблеме. А что является "управляющим параметром" в процессе самоорганизации социальной "материи", и каковы условия для наступления такого процесса? Не является ли накопление в социуме новизны по какому-либо вопросу тем пусковым механизмом (параметром), который приводит к флуктуациям и бифуркации с последующим созданием устойчивых комплексных структур в виде Необходимостей в новизне того или иного вида? Или, может быть, наоборот: сначала накопление "негатива" приводит к интенсификации процесса создания новизны и взаимодействию ее с тем, что уже имеется в наличии у социума. А это взаимодействие уже приводит к самим Необходимостям в новизне. Если это не так, то тогда мы вынуждены будем согласиться с Хайдеггером в том, что бытие без-основно, оно "без-дна"43. Но согласиться с этим, значит, войти в противоречие с Лейбницевским принципом:
  
  "....ничего не делается без достаточного основания, т. е. не происходит ничего такого, для чего нельзя было бы при полном познании вещей указать основания, достаточного для определения, почему это происходит так, а не иначе"44.
  
  Так что все эти указанные выше "пробелы", скорее всего, относятся уже к самоорганизации как социальной "материи", так и ментальной, то есть основанной на нейронной активности нашего мозга.
  
  7.8. Что есть Истина по Хайдеггеру?
  
  Начнем с негатива, чтобы затем, придя к некоторому позитиву, все же оттенить хотя бы некоторую перспективу нашего совместного с социумом бытия. Дело в том, что ситуация с бытием с дней возникновения философии чем-то напоминает бредущих Брейгелевских "Слепых": никто толком не понимает, куда мы идем, кто (или что) нас ведет, а главное, в чем смысл нашего движения и есть ли он вообще? Но даже если нет смысла нашего существования в целом, то для нас наша личная жизнь имеет смысл и обладает ценностью. Именно из этого мы и должны исходить, а не из смысла и ценности вообще, которые скрыты от нас в туманной дали неопределенного будущего. Своим осмысленным существованием мы должны придать смысл нашему "бессмысленному" существованию в целом. Иначе, бессмысленность жизни не только устранит саму цель жизни, но и убьет саму жизнь в том виде, в каком она нам доступна. Но поскольку жизнь сама по себе не убиенна, она всегда найдет формы своего выражения, пускай это будет уже и без нас.
  
  Чтобы перейти к рассмотрению истины по Хайдеггеру, сначала остановимся на трех примечательных цитатах-"намеках", - из "Черных тетрадей", - которые ("намеки") в крайне концентрированном виде согласуются, во-первых, с тем, что в достаточно развернутом виде изложено в нашем тексте, а во-вторых, с тем, что, как мы полагаем, должно находиться в основании бытия любого социального образования, будь оно человеческим, животным или растительным. Приведем их в следующем порядке.
  
  75
  "Заблуждение сегодняшних *людей*; они не подозревают о длительном, потаенном росте вещей и полагают, что можно за ночь принудить их к любому употреблению в домашнем хозяйстве"45.
  
  
  70
  "Мир перестраивается ... - но творящая сила еще пребывает во мраке - и тем не менее она присутствует!
  Кто высвободит ее? Не тот, кто в торопливых опытах стремится получить целебные средства, чтобы прославлять их, какими бы они не были, - но только тот, кто знает закон первоначала и, значит, к нему приспосабливается.
  И при этом встраивается в структуру почвы выросшего на ней существа". (Там же, стр. 34).
  
  157
  "... Случайность в сущности бытия должна принадлежать его истине, несмотря на то что вся свора специалистов и рационалистов восстает против этого". (Там же, стр. 72).
  
  Попытаемся прокомментировать каждое из этих высказываний.
  
  По пункту 75. Во-первых, конечно же, под "домашним хозяйством" имеется в виду не столько та домашняя утварь, которая находится в нашем личном владении, сколько все то, чем живет общество. А оно живет и условиями существования, и стилем общения, - как между людьми, так и между народами, - и нравственными принципами, и искусством, и много еще чем другим - всего не перечислишь.
  
  Во-вторых, я надеюсь, в тексте статьи мы достаточно подробно показали, и какова "длительность" "роста вещей" (см. Рис. 2. Онтологический круг), и в чем заключается "потаенность" этого "роста". Что касается "длительности", то мы можем достаточно точно зафиксировать конец этого "роста", но можем ли мы указать, когда этот "рост" начался? Не при Ньютоне же, положим, начался "рост" закона тяготения, а тогда, когда впервые было замечено, что все тела падают в направлении центра Земли (Аристотель)? А может ли кто определить, когда "началась" идея самолета: не при Леонардо ли или при мифологическом Дедале, приделавшем крылья Икару? А вот "потаенность" "роста вещей" скрыта от нас не только в том, что мы до конца так и не знаем, как же все-таки возникает идея, но и, в первую очередь, в том, как, когда и почему зарождается в социуме Необходимость в новизне того или иного вида.
  
  По пункту 70. То, что "творящая сила еще пребывает во мраке" - это действительно так. Потому что мы не знаем ни того, как осуществляется взаимодействие внове создаваемой новизны с тем Хаосом, который - в виде готовых к употреблению исходных сущих - находится в наличии у социума, ни того, что является причиной, как мы полагаем, самоорганизации "ткани" социальной "материи", той самоорганизации, которая, в конечном счете, приводит к возникновению Необходимости в новизне вполне определенного вида.
  
  А если всего этого мы не знаем, значит, мы не знаем, в чем заключается "закон первоначала". А, не зная его, мы не знаем, к чему нам надо "приспосабливаться" и тем самым встраиваться "в структуру почвы выросшего на ней существа". Правда, из текста выше мы уже знаем, что бытие человека должно в обязательном порядке находиться в гармонии с Бытием социума. А это означает, что, находясь в тандеме с обществом, человек должен непременным образом, во-первых, улавливать возникающие потребности социума в новизне какого-либо вида, а во-вторых, исполнять "заказ" социума на производство именно этого вида новизны, а не какого-либо другого: положим, того вида, который определяется эгоистическими, конъюктурными, ресентиментными, престижными или какими-либо другими интересами человека.
  
  Ведь не задаром же Природа наделила человека способностью создавать идеи и тем самым быть подручным средством у социума, а не у самого себя. Исполнение только своих потребностей, - удовлетворяемых техническим прогрессом, - и забвение потребностей общества - это путь в тупик. Потому что социум живет притоком той новизны, которая ему необходима, а отсутствие последнего приводит сначала к его (социума) деградации, а затем и к гибели. А гибель социума - это вырождение человека из социально-разумного существа в существо стадное, в то существо, которое находится уже не во владении (подручности) у Бытия социума, а во владении Бытия самой Природы. А здесь уже более жесткие условия выживания-существования. Здесь, что называется, не "разбежишься": человек здесь как разумное существо - существо конченное; перспектива у него одна - животное существование.
  
  Так что не оказались бы наши слишком сильные упования на один только научно-технический прогресс круизом в один конец на комфортабельном лайнере под печально известным названием "Титаник". Именно об этом было беспокойство Хайдеггера в средний и поздний период его "бытийно-исторического мышления".
  Вот и получается, что единственная и достойная человека перспектива - это перспектива разгадать "закон первоначала", а уже затем либо "встроиться" в него, либо попытаться, на худой конец, "приспособиться" к нему.
  
  По пункту 157. Делая ставку на то, что справедливо наше предположение о том, что основой Бытия социума (то есть Бытия самого по себе) является самоорганизация "ткани" социальной "материи" общества, нам ничего не остается, как согласиться с Хайдеггером в том, что "Случайность в сущности бытия должна принадлежать его истине". Ведь основой процесса самоорганизации является спонтанное и случайное возникновение относительно устойчивых комплексных "диссипативных структур" (по Пригожину). И эти "структуры" возникают в состояниях крайне неравновесных процессов флуктуаций и бифуркаций системы, следствия которых никоим образом не могут быть нами ни созданы, ни предусмотрены, ни предсказаны. Так что, действительно, случайность процесса развития социума, его непредсказуемость "принадлежит его истине", то есть относится к самой "сущности бытия" социума.
  
  А теперь переходим к ключевому фрагменту из тех же "Черных тетрадей" - Размышления У1, 130 - где, как мне представляется, выражена не только сама суть Истины, но и то последствие, которым сопровождается ее возникновение из сокрытости в не-сокрытость.
  Приведем этот фрагмент полностью.
  
  130
  
  "Истина никогда не является ни целью, ни "идеалом", но всегда только себя-скрывающим началом, без-донной основой (ad-grundiger Grund). Вот почему опасность отдаления от истины остается столь непреодолимой, ведь человек стремится держать ее перед собой как цель, а сам все же абсолютно не понимает и забывает ее сущность. Но если истина - начало, тогда она есть только в редкие моменты больших решений, да она есть только заброс (Vorwurf) прилаживающегося пространства самих решений. А что с ними? Они простираются в пространстве принадлежности человека к Бытию - способен ли человек дать пристанище Бытию - или удовлетворится сущим". (Там же, стр. 540).
  
  Что нам хотел сказать Хайдеггер этим фрагментом? "Истина" в его понимании потому не является ни целью, ни "идеалом", что она спонтанна и не предсказуема, поскольку относится, - как мы уже показали ранее, - не к социальной сфере, и, тем более, не к человеческой сфере, а к сфере Бытия Природы. Сама Природа с ее спонтанностью находится в начале, в истоке, в фундаменте социума. На этом фундаменте, фундаменте самоорганизации, находится все то, что происходит в обществе и что свершается человеком (и продуктивно мыслящим и просто существующим).
  
  Более того, эта "истина" является "себя-скрывающим началом". Поскольку от человека "всегда" скрыто то направление, в котором пойдет развитие общества. И в этой сокрытости, спонтанности и непредсказуемости заключена "без-донность" этой основы.
  Следуем далее: заблуждение человека, по Хайдеггеру, в том, что он принимает за истину не то, что она собой представляет, а то, что он видит перед собой как "цель". А происходит это потому, что он ее, "истину" "абсолютно не понимает и забывает ее сущность". Но, с нашей точки зрения, человек потому не понимает сущность "истины", что он ее просто не знает, как он не знает ни "закон первоначала", ни того, как осуществляется спонтанная самоорганизация социальной "материи". Вот здесь - опять же с нашей точки зрения - вряд ли уместно употребление слова "забывает", поскольку забвения сущности "истины" нет, так как нет - и никогда не было - знания того, что есть "истина" в понимании Хайдеггера. Забыть можно только то, что ранее было предметом знания. И об этом речь у нас уже шла выше.
  
  Продолжим далее. Что означает у Хайдеггера, казалось бы, совсем непонятное: "истина - начало" ... "есть только заброс (Vorwurf) прилаживающегося пространства самих решений"? Но нас эта витиеватая фраза не должна ни смутить, ни сбить с толку. Поскольку мы уже знаем из нами ранее изложенного текста, что "в редкие моменты больших решений", то есть после того как зародилась и созрела в социуме Необходимость в какой-либо новизне (конец События-1), она (Необходимость), - будучи обнаруженной продуктивно чувствующим и мыслящим человеком, - может быть передана (а может быть и не передана - и в этом весь драматизм взаимоотношений социума с человеком!), как по эстафете, из "рук" социума в "руки" этого человека. Иначе говоря, созревшее в социуме без ведома человека "решение" "забрасывается" в пространство "принадлежности человека к Бытию", то есть на уровень бытия человека (Событие-11). И здесь уже все решается креативно мыслящим человеком: "способен ли человек дать пристанище Бытию - или удовлетворится сущим".
  
  Смысл только что изложенного нами в том, в какой степени человек способен - и готов - воспринять эту эстафету. У меня такое подозрение, что чем более человек увлечен осуществлением научно-технического прогресса и получением через него - для себя самого! - различного рода благ, тем менее он способен уловить и удовлетворить (осуществить) те Необходимости (потребности) в новизне, что зарождаются и созревают в самом соци-уме. Другими словами, эгоизм человека находит свое проявление не только на онтогенетическом уровне, но и на уровне филогенетическом. И в этом главная проблема взаимоотношений человека с обществом. Тем более что эта проблема, как и любая другая фундаментальная проблема, скрыта от человека под покрывалом - в данном случае - необходимости научно-технического прогресса.
  
  А теперь совсем ненадолго вернемся к последнему предложению приведенной нами цитаты (130) из "Черных тетрадей". Вот здесь, в последней фразе кое-что нам совсем не понятно. Если, положим, человек "дал пристанище Бытию" (социума), то об удовлетворении каким сущим идет речь? Ведь принятая от социума эстафета бытия (конец События-1) автоматически находит свое продолжение в разработке человеком механизма (идеи) разрешения проблемы и создания необходимой для социума Продукции с помощью внове изготовленного им подручного средства (События-11 и -111). В противном случае нет никакого смысла в том, чтобы "забрасывать" "решения" в сферу бытия человека.
  
  Спрашивается, о чем свидетельствуют приведенные мною цитаты? Как артиллерия во время артподготовки - с дальнего расстояния - бьет вокруг да около, но иногда попадает точно в цель, так и Хайдеггер, преследуя не четко видимую им, - но все же видимую - цель, в данном случае, как мне представляется, точно зафиксировал
  - и потаенную длительность "роста вещей",
  - и пребывающую "во мраке" "творящую силу" в виде "закона первоначала",
  - и "случайность в сущность бытия", которая принадлежит самой "истине" развития общества,
  - и спонтанность возникновения самой "истины", явленной как бы из небытия (из сокрытости),
  - и преемственность между бытием истины и бытием человека.
  
  Так что после наших разъяснений мы еще более утвердились в том, что эти тексты вполне укладываются в контекст того, что было нами - надеюсь, в достаточно подробном виде - рассмотрено как Онтологический круг в части тех процессов, которые происходят на этапах Событий-1, -11 и -111 (см. Разделы 1, 5, 6 и данный раздел).
  
  9. В чем Dasein-аналитика Хайдеггера может быть согласована с бытием как возникновением новизны и почему она есть аналитика "тела без души"?
  
  Из текста предыдущих разделов мы уже знаем, если можно так выразиться, аналитику идеи. Знаем, что она собой представляет и как (и почему) возникает; знаем, каким образом раскрывается ее смысл-Истина и как формируется внове создаваемое нами искомое сущее; знаем, что по идеальному образцу последнего изготавливается материальная его форма в виде подручного средства; знаем, что при непосредственной помощи последнего человеком осуществляется в социуме новый род деятельности по производству нового вида Продукции, той Продукции, которая ранее была затребована ("заказана") социумом.
  Более того, мы знаем, что искомые сущие, утеряв со временем всю свою новизну, переходят в разряд исходных сущих, то есть тех сущих, которые в любое время могут быть использованы для комплектации все новых и новых идей. (Вот такое, постоянно пополняемое хранилище этих готовых к употреблению исходных сущих мы и назвали Хаосом). Кроме всего этого мы предполагаем, что внове образуемая новизна взаимодействует с тем, что уже имеется и накоплено в социуме. И это взаимодействие приводит к зарождению и созреванию все новых и новых Необходимостей в новизне самого разного вида. И эти Необходимости - в форме лишенностей, недостаточностей, неудобств и т. д. - будучи обнаруженными продуктивно чувствующим и мыслящим человеком, запускают в действие новый Онтологический круг создания новой идеи и всех последующих - нами уже упомянутых выше - действий.
  
  Это и есть аналитика идеи и того, что является результатом ее создания. Как видим, эта аналитика есть аналитика возникновения новизны, той новизны, которая затребывается обществом, и без притока которой социум - как открытая живая система - существовать не может. Поскольку новизна - это тот "продукт", которым этот социум "питается".
  
  Далее переходим к Dasein-аналитике Хайдеггера, изложенной им как в "Бытии и времени", так и в произведениях, примыкающих - по времени - к нему, и, в первую очередь, в "Пролегоменах к истории понятия времени". Итак, для того чтобы попытаться ответить на поставленный в данном подразделе вопрос нам надо знать, в чем именно заключается Dasein-аналитика, иначе говоря, чем, согласно Хайдеггеру, озабочен человек. Поскольку экзистенциал "забота" является главенствующим среди всех остальных экзистенциалов, характеризующих Dasein (как вот-бытие, как присутствие, как присутствие присутствующего, как мыслящее присутствие и т. д.). Но мы разберем его только с одной стороны, со стороны озабоченности человека структурным составом окружающего мира. Это позволит нам выйти к тем сущим, которыми оперировали и мы при нашем анализе бытия как возникновения новизны в виде идеи.
  
  Начнем с "Пролегоменов", а затем приведем цитаты из работы А. Дугина "Мартин Хайдеггер. Метаполитика. Эсхатология бытия" (2016 г.), где достаточно подробно и проницательно изложена сама суть того, как этот вопрос понимал и излагал сам Хайдеггер.
  
  В "Пролегоменах" (в параграфе 23) Хайдеггер, описывая мир озабоченности человека - как "мир труда", присутствующий в окружающем мире, - следующим образом характеризует "полный структурный состав окружающего мира" 46.
  
  "Мы утверждаем, что мир в целом предстает перед нами, выступая именно из специфического мира озабоченности, что мир в его мировости не состоит ни из первоначально данных вещей, не говоря уже о чувственных данных, ни тем более из того, что всегда уже наличие в природе, существующей, как принято говорить, в себе. Напротив, мировость мира коренится в специфическом мире труда. Теперь мы должны подтвердить это положение феноменами окружающего мира.
  
  Проследив каким образом мир труда аппрезентирует ближайший и отдаленный окружающий мир, мы обнаруживаем два характера реальности, характеризующих общую структуру окружающего мира: подручное бытие, точнее, подручность - подручное, как то, что ближайшим образом находится в нашем распоряжении, - и наличное, то, что уже-всегда-есть-вот". (Там же, стр. 202-203).
  
   Далее Хайдеггер разъясняет два этих термина: "подручное" и "наличное".
  
  "Подручность же есть присутствие ближайшим образом доступной вещи, а именно такое, что озабоченное обхождение пребывает в отсылках пригодности, и т. п. именно в качестве прибегающего к чему-то, подготавливающего что-то к использованию". (Там же, стр. 204).
  
  "Поэтому отсылки, раскрывающие и удостоверяющие всегда уже наличное в качестве наличного, - отсылки к тому, чем мы всегда озабоченно располагаем, но не схватываем отчетливо, и что устроено не по мерке того или иного отдельного вот-бытия как такового, но так, что может одинаково использоваться кем угодно (находиться в распоряжении "всех" равным образом), ибо присутствует для "каждого" - эти отсылки имеют особое конститутивное значение в общественном окружающем мире. Это уже-присутствующее и есть то сущее окружающего мира, которое мы называем наличным в противоположность подручному". (Там же, стр. 207-208).
  
  Оставляя на потом наш комментарий к этому тексту, сразу же приведем разъяснение А. Дугиным двух предложенных Хайдеггером терминов: подручного и наличного. В Главе 5 Части 2 уже упомянутой выше книги он пишет следующее:
  
  "Dasein есть в окружении небезразличных вещей, которые наполняют место, в котором Dasein обретает свое da (вот) - вот-здесь, вот-там, вот-там-между... Эти вещи могут присутствовать в двух наклонениях. Это очень важный момент для всей Dasein-философии. Хайдеггер описывает "бытие-с" в двух ракурсах, различающихся в зависимости от того, как это "бытие-с..." наклонено к окружающим вещам, т. е. какое это "с...". Пара противоположных модусов отношения Dasein*а к окружающим вещам суммируется двумя случаями - "наличные вещи" и "обещающие вещи". На немецком это передано непереводимой игрой слов Vor-handen-sein и Zu-handen-sein. Первое означает дословно "быть под рукой", "нечто подручное (vor - "перед", Hand - рука). Второе в обыденной речи означает почти то же самое с небольшим нюансом замены vor на zu, что подчеркивает во втором случае, что вещи, находящиеся под рукой, не просто наличествуют, но пригодны для чего-то. Можно назвать их совершенно условно "обещающими вещами", так как смысл выражения Zu-handen-sein подчеркивает то, что данные "подручные" вещи, предназначены для чего-то, инструментальны. И те и те имеются в наличии, но первые имеются просто, а вторые указывают на какое-то применение, т. е. несут в себе явную отсылку на что-то, чем они не являются. Поэтому вторые содержат в себе обещание, отсылку. ... Подручные вещи (das Vorhandene) ничего не сообщают о себе, кроме своего обеспеченного присутствия, ни к чему не подталкивают, ничего не обещают. Они принадлежат к горизонту прошлого, они уже здесь, причем так, что имеют все основания здесь и оставаться на неопределенно долгий срок. ...
  То, что вещи являются подручными или обещающими, зависит не от них самих, но от модуса Dasein*а. ...
  
  Обещающие вещи открываются в ином режиме экзистенции, где акцент становится на отношении к чему-то другому, на переходе от... (vor) к... (zu). В этом режиме Dasein так ориентирует конституирующую его заботу (Sorge), что она обращается на сам Dasein... Вещи ... начинают... указывать на что-то еще не данное ... на нехватку. Хайдеггер говорит по этому поводу, что не знаки указывают на вещи, но вещи указывают на нечто еще, на нечто дополнительное, прибавленное к ним самим. Это и есть Zuhandene, обещающие вещи, зовущие, манящие, подталкивающие. ... Такие вещи открыты, они указывают не на самих себя, а на нечто иное. Из обещающих вещей конституируется собственно "мир" (Welt). "Мир", по Хайдеггеру, состоит из совокупности сущего, но из совокупности того, на что указывает сущее. И в этом смысле он противоположен природе, которая представляет собой область падения сущего в уже наличествующее вместо возможного рывка к тому, обещанием чего оно является.
  
  "Обещающая вещь", по Хайдеггеру, есть знак. Знак предполагает возможность значения. Отсюда особое измерение самого экзистирования Dasein*а - поиск значения, смысла. Этот поиск есть главная отличительная черта собственно человеческого сознания, которое ориентировано в сторону поиска смысла как чего-то, что не тождественно прямому и непосредственному восприятию. Подручные вещи просто фиксируются как наличествующие, они утрачивают свое значение знаков, указывающих на смысл. ... Лишь переходя в пробужденный режим экзистирования, Dasein начинает интенсивно искать смысла в сущем, значения вещей. ... Мир (Welt, космос) состоит не из вещей, а из тех смыслов, значений, на которые они указывают. Поэтому "мир" рождается в интенсивном опыте экзистенциального пробуждения. Он напрямую сопряжен с особым режимом экзистирования Dasein*а, поэтому Dasein может пребывать в мире (Welt). А может и в природе (Natur), т. е. его da может качественно меняться параллельно тому, как сконфигурировано его "бытие-с...", т. е. в окружении каких вещей Dasein экзистирует, конституируя сам эти вещи в том или ином модусе"47.
  
  А теперь переходим к комментированию приведенных текстов. Самым неожиданным для меня было то, что, не будучи еще знакомым с "Пролегоменами" Хайдеггера, но ознакомившись с приведенным выше текстом из книги Дугина, я обнаружил удивительное сходство описания подручной "наличной вещи" (vor-handen-sein) и подручной "обещающей вещи" (zu-handen-sein) с тем, что ранее в нашем тексте было раскрыто, во-первых, как исходное сущее, сущее из хранилища-Хаоса, а во-вторых, как искомое сущее в своей уже опредмеченной форме подручного средства, с помощью которого может быть получена Продукция нового вида. Поразило меня в Хайдеггере больше всего то, как удивительно точно на интуитивном уровне можно было описать некоторые детали процесса, - а вернее, результатов этого процесса - которые, имея иррациональное происхождение (идея), могут быть описаны вполне рациональным способом.
  
  Переходим непосредственно к деталям. И чтобы не путаться в терминологии, обратимся сначала к цитатам из "Пролегоменов". Как видим, "окружающий мир", рассмотренный через призму "мира труда", имеет в своем составе два вида сущих: подручные (zu-handen-sein) и наличные (vor-handen-sein). Первые из них "ближайшим образом находится в нашем распоряжении", вторые же - "наличное, то, что уже-всегда-есть-вот".
  Не напоминает ли это нам, соответственно, искомые сущие, по образцам которых изготавливаются подручные средства (в своей материальной форме) и исходные сущие из сферы Хаоса, которые всегда, в своем готовом виде (в наличии) могут быть использованы в комплектации идеи (в качестве "пьедестала")? Конечно же, напоминает. Причем, Хайдеггер отмечает за первым сущим (zu-handen-sein) такое его свойства как подготавливание чего-то "к использованию". И действительно, подручное средство подготавливает изготовление Продукции, которая без помощи этого средства не может быть произведена.
  
  Далее, характеризуя второе, "уже-присутствующее", наличное сущее (vor-handen-sein) Хайдеггер отмечает - правда, довольно-таки путаным образом (возможно, из-за трудностей перевода) - и то, что мы его "не схватываем отчетливо", и то, что оно "может одинаково использоваться кем угодно (находиться в распоряжении "всех" равным образом), ибо присутствует для "каждого"". Да, действительно, мы как-то с трудам замечаем исходные сущие из сферы Хаоса, используемые нами для изначальной комплектации идеи в процессе рефлексии-1, но мы вполне согласны с Хайдеггером в том, что этими сущими каждый из нас можем воспользоваться в любой момент, поскольку они всегда готовы для применения, как в повседневной жизни, так и для создания какой-либо новой идеи. Так письменность всегда готова - как подручное средство - для написания текстов, но в то же время она может быть применена - как исходное сущее из сферы Хаоса - для комплектации какой-либо новой идеи, как она была использована, положим, для комплектации идеи книгопечатания или идеи компьютера.
  
  А теперь переходим к достаточно прозрачному изложению мысли Хайдеггера А. Дугиным. Первым делом бросается в глаза то, что те подручные сущие, которые, по Хайдеггеру, "ближайшим образом находится в нашем распоряжении" (zu-handen-sein), во-первых, "предназначены для чего-то, инструментальны", а во вторых, они названы автором, на наш взгляд, довольно удачным словосочетанием "обещающие вещи". И действительно, подручные средства "инструментальны", поскольку служат тем инструментом, посредством которого в социуме осуществляется новый род деятельности по изготовлению нового вида Продукции. Это, во-первых. А во-вторых, они - "обещающие", потому что конечная цель создания идеи состоит не в том, чтобы просто изготавливать подручные средства (кусочек мела, телескоп, нравственные принципы и т. д.), а в том, чтобы с их помощью производить новую Продукцию (массовое распространение знания, познание просторов Вселенной, уравновешивание взаимоотношений в обществе и т. д.).
  
  Все дело в том, что эта Продукция, являясь вполне очевидной, не всегда замечается нами. Так, мы видим кусочек мела ("обещающая вещь"), но не всегда видим - вернее, не всегда осознаем - за ним причастности к массовости и эффективности распространения знания, которые как раз и являются Продукцией, полученной в результате изобретения кусочка мела человеком продуктивно мыслящим, то есть изобретателем. Далее: мы видим телескоп, но не всегда видим за ним познания просторов Вселенной, являющегося его Продукцией. Далее: мы "видим" нравственные принципы, но почему-то упускаем из виду то упорядочение взаимоотношений в обществе (на не законодательном уровне), которое они - будучи материализованными в поведение человека в соответствии с этими правилами - "производят" как свою Продукцию. И последний пример: мы видим произведения искусства (литература, поэзия, живопись, музыка, театр и т. д.), но не всегда видим того, что искусство сделало нас людьми и что пока что оно - вместе с тесно с ним связанной нравственностью - препятствует нашему скатыванию к животному существованию, и это препятствование является производимой им (искусством) Продукцией.
  
  Что же касается тех сущих, которые названы автором как "наличные вещи" (vor-handen-sein), то отмечено, что они "принадлежат к горизонту прошлого" и могут там "оставаться на неопределенно долгий срок". И действительно, как нами ранее показано, эти сущие (исходные сущие), будучи некогда уже созданными, остаются в прошлом. Но их миссия не в том, чтобы там так и оставаться неопределенно долго, а в том, чтобы человек, в случае надобности, мог их использовать при комплектации внове создаваемой им идеи. (И это при том, что каждая из "наличных вещей" уже исполняет какую-либо из своих непосредственных функций, как например, письменность уже исполняет свою непосредственную функцию передачи знания на расстояния и на века). Ведь эти сущие уже готовы к применению, в противоположность искомым сущим (подручным средствам), которые должны быть внове созданы и на них должно быть затрачено определенное умственное усилие, обеспеченное притоком энергии (в джоулях) в соответствующие структуры нашего мозга. (Именно поэтому мы поместили их в хранилище, поименованное нами Хаосом, потому что там могут располагаться исходные сущие самого разного - необозримого нами - вида).
  
  Далее автор отмечает одну важную деталь "обещающих вещей": будучи знаками, отсылающими к новым смыслам, они, - если мы правильно поняли этот текст, - инициируют переход Dasein*а в "пробужденный режим экзистирования". А это значит не что иное, как творение самой новизны человеком (Событие-11). Правда, здесь мы позволим себе некоторое уточняющее добавление. Потому что пребывание в этом режиме начинается не с момента поиска "смысла в сущем, значения вещей", а с момента создания идеи и продолжается вплоть до момента изготовления "обещающей вещи" (по-нашему, подручного средства). И не "обещающая вещь" инициирует переход дазейна в "пробужденный режим экзистирования", наоборот: инициация начинается с возникновения идеи, а появление "обещающей вещи" есть результат раскрытия ее смысла и формирования вида и сущности этой "вещи". Так что "обещающая вещь" вместе с тем, что ею "обещано", то есть вместе с уже произведенной Продукцией - это конечный результат "пробужденного режима экзистирования". Далее начинается, если можно так выразиться, процесс "экзистирования" самого социума (Событие-1), когда внове созданная человеком новизна взаимодействует с тем Хаосом, что имеется в нем в неограниченном количестве; и результатом этого взаимодействия - то есть результатом самоорганизации социальной "материи" - является зарождение Необходимости в новизне того или иного вида.
  
  Как видим, "пробужденный режим экзистирования" на самом деле есть не что иное, как аутентичный режим экзистирования Dasein*а. И осуществляется он преимущественно в процессе создания идеи, раскрытия ее смысла-Истины и формирования нового вида и сущности (метафизического свойства) искомого сущего. Вот этот процесс создания новизны был упущен Хайдеггером, но он был назван им как поиск "смыслов, значений, на которые ... указывают" "обещающие вещи". А как мы теперь понимаем, "обещающие вещи" "указывают" на ту Продукцию, которая только и может быть произведена при посредничестве этих "вещей". Так что то, что нами названо Продукцией - это и есть те "смыслы" и те "значения", которые продуцируются с помощью "обещающих вещей", а по нашему, с помощью подручных средств, изготовление которых является прямым следствием создания идеи, раскрытия ее смысла и формирования вида и сущности искомого сущего. Как видим, вся эта затемненность и неопределенность излагаемого Хайдеггером смысла возникает только от того, что ему был неизвестен структурно-функциональный состав идеи и все то, что возникает - и в каком порядке - из развертывания ее смысла-Истины.
  
  Именно присущая самой природе нашего продуктивного мышления последовательность процесса создания идеи и раскрытия ее смысла вносит порядок в последовательность появления в нашем уме (интеллекте) сущих того или иного вида, вплоть до той Продукции, получение которой является целью возникновения идеи, а заодно и целью вышеуказанного "экзистирования" социума. Потому что идея возникает не на пустом месте: ее появление обусловлено созреванием в социуме Необходимости в новизне, требуемого вида. И идея как механизм разрешения возникшей в обществе проблемы призвана только к тому, чтобы исполнять "заказ" социума.
  
  Конечно, можно долго обсуждать все нюансы приведенных текстов, но мы постараемся подвести некоторые итоги.
  
  Спрашивается, для чего мы попытались найти точки соприкосновения Dasein-аналитики Хайдеггера с нами изложенной методологией бытия, как возникновения новизны в виде идеи? Только для того чтобы показать следующее:
  - во-первых, она (Dasein-аналитика), как нам представляется, есть аналитика мира уже существующих сущих;
  - во-вторых, она не принимает во внимание, - а вернее, упускает из виду - рассмотрение самого главного процесса, процесса возникновения "структурного состава окружающего мира", "мира труда";
  - в-третьих, она не учитывает всего того, что происходит в социуме втайне от Dasein*а как "мыслящего присутствия", то есть от человека и как способного продуктивно мыслить, и как просто существующего без каких-либо поползновений творческого проникновения в то, что зарождается и назревает в обществе;
  - и, в-четвертых, вполне обоснованным было бы считать Dasein-аналитику Хайдеггера продолжением - вернее: второй частью - нашей методологии бытия как возникновения новизны в виде идеи, то есть аналитики идеи, поскольку сущее сначала должно быть создано, и лишь потом оно может "перекочевать" в сферу существования, в "мир труда", в "структурный состав окружающего мира".
  
  Иначе говоря, из этой аналитики (Dasein-аналитики) совсем непонятно, по какой причине, откуда, как и для какой цели возникает "структурный состав окружающего мира", а именно, в частности, вещи "обещающие" и "наличные". Нами же разработанная и изложенная выше методология бытия как возникновения новизны в виде идеи как раз и дает вполне удовлетворительные ответы на эти вопросы. В связи с этим, образно выражаясь, можно было бы назвать Dasein-аналитику аналитикой туловища без головы, а точнее: тела без оживляющей его души. Ведь только из творения (создания, обнаружения и т. д.) идеи, из раскрытия ее смысла, из формирования искомого сущего, из изготовления по образцу последнего нового подручного средства и из производства новой Продукции может возникнуть - и возникает - "мир труда".
  
  Не отсюда ли высказанное Хайдеггером в "Черных тетрадях" (стр. 26, 45 и др.) разочарование в своем основном труде и других произведениях этого же (до "поворота") периода. Скорее всего, придя к постановке основного вопроса, вопроса фундаментальной роли Бытия самого по себе над бытием человека, Хайдеггер понял, что Dasein-аналитика "повисает в воздухе", не опираясь на почву неизвестно каким образом возникающих подручных средств: "наличного" и "обещающего", поскольку нет того главенствующего фактора, который приводит к их появлению. А таким фактором, конечно же, является создание идеи. Именно из раскрытия ее смысла могут быть проявлены и "наличные вещи" как те исходные сущие, которые находятся - по-нашему - в хранилище, названном нами Хаосом, и "обещающие вещи" как те подручные средства, которые "обещают" производить новую Продукцию. Так что, знай Хайдеггер методологию возникновения сущих из идеи, ему бы не понадобилось производить Dasein-аналитику "структурного состава окружающего мира" и описывать ее в столь туманных, интуитивно схватываемых, выражениях.
  
  Вот и получается, - опять же по нашему мнению, - что разочарование Хайдеггера есть разочарование в попытке придать существованию статус бытия. Постепенно приходя к пониманию бытия как того, что свершается в плане возникновения чего-либо нового, и, оформляя это свершаемое новыми терминами, он в средний период своего творчества начал утверждаться в правильности, им самим "подзабытого", древнегреческого толкования бытия как φυσις ("из-себя-само-восхождение") и как αληθεια в значении не-сокрытости, некогда явившейся из сокрытости.
  
  Процесс явления искомого сущего из Ничто (Хаоса) - это и есть так называемое "бытие" сущего. Иными словами, если "отсечь" от внове явленного сущего факт его возникновения - это, последнее, и будет "его" бытие. А бытие самой истины - это Бытие само по себе, бытие, независимое от сущего и им не определяемое. Так что бытие может быть отнесено к сущему, создаваемому человеком - тогда это будет "бытие" сущего, то есть идеальный процесс его создания в интеллекте человека. В том же случае если бытие относится к социуму, творящему Необходимости в новизне того или иного вида, тогда это будет Бытие само по себе, поскольку мы абсолютно ничего не знаем ни о зарождении этой Необходимости, ни о ее созревании. Мы обнаруживаем ее только на границе между концом Бытия социума (Событие-1) и началом нашего бытия (Событие-11). Да и то обнаруживаем ее в виде ощущаемой нами лишенности, недостаточности и т.д. Поскольку саму Необходимость в новизне мы не можем обнаружить, так как не ощущаем ее и даже не знаем, в каком виде должна быть представлена эта новизна. Она должна заявить о себе каким-либо реально (материально) ощущаемым негативным фактором.
  
  Все дело в том, что Необходимость ("нужда", по Хайдеггеру) в чем-либо может быть только Необходимостью в новизне, так как в том, что уже есть, нет Необходимости. Это, во-первых, а во-вторых Необходимость в новизне - это потребность в том, чего еще нет. А то, чего еще нет, мы не можем ни ощутить, ни увидеть, ни представить. Поэтому, чтобы эта Необходимость дала о себе знать, она должна проявить себя в виде какого-либо реально воспринимаемого человеком негативного фактора: лишенности в чем-либо, недостаточности чего-то, неудобства пользования чем-то, неудовлетворенности чем-либо и т. д. И этот фактор дает нам импульс к тому, чтобы мы, во-первых, обнаружили его, а во-вторых, создали механизм (идею) разрешения возникшей в социуме проблемной ситуации. Такова "диалектика" перехода от Бытия социума к бытию человека.
  
   Так что наши беды не столько в том, что западная цивилизация выбрала не совсем верный путь философствования, и не столько в том, что мы, забыв бытие, в непомерной степени увлеклись сущим, наши беды в том, что мы даже не удосужились разобраться в собственном природном предназначении, заключающемся в том, чтобы быть подручным средством у социума как живого видообразования самой Природы. Именно это было нашей стратегической задачей. Но для того чтобы ее исправно исполнять, необходимо было наше собственное материально-душевное развитие. И это было уже нашей тактической задачей, способствующей исполнению задачи стратегической. Потому что, обитая в пещере или землянке, и имея "лачужное" развитие, нечего было надеяться на исправное исполнение все более и более трудоемких стратегических задач, выдвигаемых социумом. Иными словами, наши беды в том, что свою тактическую задачу - да и то преимущественно в виде своего материального обеспечения - мы увидели как стратегическую, и принялись обустраивать свое комфортное материально-физиологическое существование. В этом был наш глобальный просчет, за который нам дорого придется заплатить, прежде чем мы сумеем выбраться из той колеи, в которую сами себя загнали.
  
  (Кстати сказать, если мы возьмем мир живой Природа, то на всех его уровнях видим, как тщательно живые существа обухаживают самих себя и места своего обитания. Это и есть его, живого существа, тактическая задача. И такое тщание обусловлено в первую очередь той стратегической задачей, которую они призваны исполнить в ареале (нише) самой Природы, а именно, задачей исполнения той роли, к которой они предназначены Природой, породившей их. Иначе говоря, любое живое существо, как подручное средство самой Природы, призвано только к тому, чтобы производить какую-либо Продукцию в ней: опыление цветка, распространение семян, приумножение разно и-многообразия, быть звеном в пищевой цепочке и т. д. и т. п.).
  
  Вот и получилось в результате: не разобравшись в стратегии своего действования, мы принялись за тактику осуществления неверно понятой, а скорее всего, вообще не понятой нами стратегии. Мы соблазнились на тактику обеспечения комфортности своего существования, - то есть на перспективу своего материального процветания, - которая (тактика) незамедлительно исполняет наши материально-физиологические желания и прихоти, забыв при этом о своей стратегической задаче: о своем нравственно-духовном развитии и о своей основной задаче обеспечения социума той новизной, которая необходима для его полноценного существования и развития.
  
  7.10. Подробнее о стиле мышления Хайдеггера или: почему он считал, что представление причастно к забвению бытия?
  
  Продолжая повествование о Хайдеггере, хотелось бы прояснить два, как мне представляется, взаимосвязанных между собой вопроса: во-первых, так что же все-таки есть бытие в его представлении, а во-вторых, почему, по мысли автора, представление, в некоторой степени, причастно к забвению бытия?
  
  Дело в том, что наши попытки понять суть бытия, изложенную Хайдеггером в своих произведениях, отчасти подобны попыткам понять смысл (идею) какого-либо живописного полотна, принадлежащего направлению современного абстрактного искусства. Мало кто может похвастаться тем, что он понимает как то, так и другое. Однако так называемые "знатоки" сохраняют в себе свое знание и, как это ни странно, не всегда желают поделиться им с остальными.
  
  Что же касается самого Хайдеггера, то, как мне представляется, достаточно редкой особенностью его продуктивного мышления являлось то, что его мышление было поставлено "на поток" постоянной смены логического (рационального) мышления на мышление интуитивно-инсайтное (иррациональное), а последнего на первое и т. д. Поясню свою мысль. Если большинство из нас креативно мыслит весьма заметными "скачками", - а именно: рефлексия-1 (подготавливающая создание предполагаемой идеи) сменяется инкубационной фазой, вслед за которой внезапно может последовать инсайт, то есть явление смысла новой идеи в наше сознание, а за ним опять этап рефлексивного мышления (ре-флексия-11), но уже раскрывающего смысл этой идеи, - то мышление Хайдеггера не "замечало" иррациональных скачков от предварительного размышления сразу к инсайтно явленному смыслу новой идеи - оно было у него "плавным", а потому походило на процесс последовательного логического мышления без каких-либо иррациональных моментов. А как я замечал уже ранее (см. Раздел 7 п. 2), стиль мышления определяет стиль выражения мысли. Если мы мыслим "скачкообразно", то замечаем это и пытаемся выразить нами понятое в соответствующей последовательности изложения движения мысли; если же мы не замечаем в своем мышлении этой "скачкообразности", то и изложение нашей мысли идет как бы плавным потоком от одной логически составленной мысли к другой, таким же образом составленной.
  
  Вот отсюда и получается, будто бы одно представление, - навеянное нашей логикой, - сменяется другим такого же рода представлением, не оставляя места, - а вернее, времени, - для обнаружения того, так что же все-таки такое незаметное свершилось между этими следующими друг за другом представлениями. А как мы уже знаем, в эти моменты свершается самое главное, а именно, явление нового смысла (идеи) из бессознательного в наше сознание. И этот смысл мы должны незамедлительно раскрыть и зафиксировать в знаках какой-либо системы (слово, формула, график и т. д.). Но за каждым из этих знаков, как правило, скрывается какое-либо сущее, "заслоняющее" (своим телом) целостный смысл самой идеи. (Заметим, смысл идеи не может быть предоставлен нам в дробном виде - он всегда целостен: это сингулярный сгусток смысла самой идеи) Вот здесь мы буквально вплотную подошли к вопросу, почему Хайдеггер полагал, что именно представление внесло весьма существенную лепту в забвение бытия. Но не будем торопиться, и постараемся сначала разобраться в том, каким образом самому Хайдеггеру представлялось бытие.
  
  Как мы уже предположили, Хайдеггером не замечались скачки мысли в процессе его продуктивного мышления. Но именно они свидетельствуют о том, что такого рода мышление сопровождается возникновением новизны то ли в виде смысла новой идеи, то ли в виде уловления весьма существенных взаимосвязей между теми сущими, которыми оперирует наше мышление на данный момент. Так вот, напрашивается та мысль, что именно видение смысла только что явленной в сознание новизны принималось Хайдеггером в качестве бытия (??? Посмотреть выше). И не только видение, но и удержание этого смысла в течение какого-то промежутка времени в сознании, того промежутка ("просвета бытия", по Хайдеггеру), в течение которого можно было бы зафиксировать эту новизну посредством каких-либо знаков. (Как мы уже знаем, внове явленная в наше сознание новизна, новизна, не облаченная в одеяние знаков, имеет свойство достаточно легко и быстро "улетучиваться" из нашего сознания, не будучи прежде чем-либо зафиксированной, выраженной и помещенной в память).
  
  Так вот, видение этой новизны, как мы показали ранее, происходит в тот момент, когда смысл идеи только-только является в наше сознание. Но у нас еще нет тех слов (знаков, символов, метафор), которыми мы могли бы его выразить, а главное, оформить и поместить в память. Мы только начинаем подбирать эти слова, это одеяние для нашей красавицы-мысли. А потому наше внимание постоянно должно быть сосредоточено на самом внове явленном смысле, а вернее, на сгустке этого смысла, который мы должны, во-первых, развернуть, а во-вторых, обозначить (наименовать) те сущие, которые являются составляющими элементами этого смысла, и те взаимосвязи, в которых они находятся.
  
  Как видим, в тот промежуток времени, когда мы раскрываем смысл идеи и оформляем его в знаках какой-либо системы, наше сознание находится в раздвоенном состоянии:
  - с одной стороны, мы должны держать в (слишком недолговременной) "памяти" нашего сознания внове явленный смысл идеи (с той целью, чтобы не упустить его),
  - а с другой стороны, мы должны (буквально, в лихорадочном темпе) подбирать те слова (знаки), которые способны в наилучшем виде выразить этот смысл.
  
  Образно выражаясь, можно сказать, что именно в этот промежуток времени мы одной ногой стоим на территории бытия "чистого" смысла идеи, то есть на территории самой Истины (истины бытия, по Хайдеггеру), другой же - на территории сущего, а вернее, на территории тех объектов-сущих, которые находится в ведении нашего представления и из комплекса которых мы - еще на этапе рефлексии-1 - пытались "составить" сам смысл идеи.
  
  А потому совсем даже не исключено следующее: увлекшись поиском и подбором нами представляемых (адекватных смыслу идеи) слов, мы можем упустить сам смысл идеи, что случается на практике довольно-таки часто - когда мы не можем вспомнить только что мелькнувший в нашем сознании смысл новой идеи. А все потому, что в нашем сознании нет того "места", где мог бы достаточно долго храниться "чистый" ("голый") смысл идеи. Не будучи оформленным в слова, он может находиться там всего лишь какие-то мгновения. Да и то, наше внимание (в виде любимого Античностью созерцания), хотя бы "краем глаза", должно быть сосредоточено именно на этом смысле.
  
  Вот почему, как только он является, его необходимо сразу же выразить и оформить в те слова, которые (посредством нашего представления) мы изымаем из нашей долговременной памяти. Из той памяти, которая является хранилищем исходных сущих, находящихся в сфере Хаоса. И этот оформленный смысл мы уже можем поместить в эту же память без опасения забыть его, потому что этот смысл идеи оказывается "зацементированным" в слова, его выражающие. А эти, известные нам слова мы всегда можем вспомнить, а вместе с ними в некоторой степени "реконструировать" смысл самой идеи. Но мы уже никогда не сможем вспомнить сам сгусток смысла внове явленной идеи в том виде, в каком он явился в наше сознание в самый первый момент. Он исчезает бесследно и навсегда. (Можно даже сказать что он "перетекает", а вернее, трансформируется в комплекс взаимосвязанных между собой сущих, выражающих этот смысл). Потому что явление новизны самой по себе (самой истины Бытия) носит сингулярный характер. Да к тому же у новизны нет истории - у нее есть только Бытие, то есть мгновенное возникновение. Она подобна Иоанновскому духу, который "дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит" (Иоанн, 3, 8).
  
  Спрашивается, почему я так достаточно подробно остановился на том, как наше мышление обходится как со смыслом внове явленной идеи, так и с теми словами, которые способны выразить этот смысл. Скорее всего, потому, что возникновение нового смысла относится к сфере нашего бытия, в то время как слова-сущие относятся к области представления. И нам важно, в каких взаимоотношениях они находятся. Это, во-первых. А во-вторых, нам важно найти точки соприкосновения нами изложенного "взаимодействия" бытия и сущего и того, как эти взаимоотношения понимал Хайдеггер.
  
  Вот именно эти взаимоотношения мы рассмотрим через призму того, как они изложены лингвистом А. Парибоком в недавно опубликованной им статье "О философской оправданности хайдеггеровского обращения с языком"48. Поскольку у самого Хайдеггера достаточно трудно найти "концентрированное" выражение понятия бытия и его "связей" с сущим. Можно даже сказать, что он рассматривает бытие апофатически - не приближаясь к нему - с разных сторон, как это делает и Плотин, характеризуя свое Единое.
  
  Но забегая несколько вперед, сначала отметим, что одной из задач этой статьи (Парибока) было обратить наше внимание на то, что терминологические новшества, в изобилии присутствующие в "Бытии и времени" и в других работах Хайдеггера, призваны к тому, чтобы побудить "читателя к выработке обновленного умения понимать текст" (там же, стр. 176). И это умение должно заключаться в том, чтобы (как можно длительнее и как можно чаще) сохранять ясность мышления и при движении мысли, и при фиксации ее "неподвижными" единицами языка (терминами, словами) (там же). Иначе говоря, по мысли автора статьи, оправданность подобных текстов заключается "в специфическом тренирующем воздействии на ум читателя выразительных средств, примененных Хайдеггером" (Там же, стр. ...).
  
  Так вот что пишет Парибок по поводу понимания Хайдеггером бытия и взаимоотношений его с сущим.
  (Но сначала (в скобках) отметим для цели лучшего понимания: "взаимоотношений", а не "взаимодействий", потому что взаимоотношения осуществляются "на расстоянии", а взаимодействия - в контакте друг с другом, что вовсе неприемлемо для бытия и сущего, между которыми (по Хайдеггеру) находится зона несводимости одного к другому, поскольку у каждого из них свой язык (логос) выражения: бытие (Бытие социума), подобно оракулу, показывает, подает знаки в виде какого-либо негативного фактора: недостаточности, лишенности, неудобства и т. д., в то время как сущее в виде продуктивно чувствующего и мыслящего человека призвано к тому, чтобы в процессе своего собственного бытия ("бытия" сущего, бытия человека) уловить смысл этих знаков, а затем раскрыть (развернуть) его и выразить посредством нахождения адекватных этому смыслу слов и терминов, за каждым из которых скрывается соответствующее ему сущее).
  
  "Всякий акт мысли имеет своим объектом сущее, то есть никакой мысли бытие не "дано". Когда же оно дано? Или все разговоры о бытии - одно пустословие? К счастью, подобное соображение не пришло на ум Хайдеггеру, когда он задумывал свой трактат, а иначе не читать бы нам Sein und Zeit. ...
  Итак, дано ли бытие? Все же дано: когда завершилась одна мысль, замерло ее движение, не предстало пока еще никакое представление, случается, и может быть замечен самим мыслящим, промежуток бессодержательной ясности и присутствия с ней. В нем-то впервые и открывается бытие. Затем движение мысли возобновляется, всплывает представление, и на бытие, затемняя его, накладывается сущее. Хайдеггер ... многое смог сделать, чтобы расстроить главные привычки (читательского) ума: 1) останавливаться на том, что заранее известно как знак представления (в тексте это слово, единица словаря), и 2) двигаться, следуя за сменой знаков представлений (в тексте этому соответствует синтаксическая конструкция, в особенности предикативная, являющаяся основой логики суждений)". (Там же, стр. 176-177)
  
  Как далее полагает автор этих строк:
  
  "Этим учащаются события досодержательной ясности - явленности бытия. Но релятивизация покоя мысли как обладания представлением и ее движения, то есть дискурсивности (...) дает гораздо больше: деятельность по пониманию такого текста вырабатывает возможность и способность не утрачивать присутствие ясности также и при наличии для мысли покоящегося содержания, и при мыслительном движении. Сохранение ясности при покое мысли на представлении и при ее движении - это и есть явленность бытия, не затемняемого сущим". (Там же).
  
  Как можем мы прокомментировать приведенный текст?
  
  Во-первых, "промежуток бессодержательной ясности и присутствия с ней" - это и есть, по нашему мнению, тот промежуток времени, когда в наше сознание вдруг является, как бы ниоткуда, "спрессованный" смысл идеи в виде его сгустка. Правда, меня сильно смущает, каким это образом "ясность" может быть "бессодержательной"? Наоборот, когда идея в мгновение ока является в наше сознание, мы в наиболее ясном виде понимаем ее смысл, ее содержание. А подтверждением этому является спонтанное возникновение интеллектуального чувства удовольствия от понимания этого внове явленного смысла и чувство удивления от внезапности его явления. (И чем больше времени проходит с этого момента, тем сильнее он (смысл) "затуманивается"). И это действительно так, потому что, имея в виду именно этот смысл, мы способны в дальнейшем раскрыть его, то есть выразить и оформить в знаках какой-либо системы. (Правда, применение прилагательного "бессодержательной" было бы вполне оправданным в том случае, когда к раскрытию смысла еще не привлечены какие-либо слова, за каждым из которых скрывается свое содержание).
  
  Во-вторых, "движение мысли" (в этом тексте) представлено как процесс пошагового логического мышления, когда идет развитие какой-либо известной мысли посредством нашего представления-воображения. Но, как мы постарались показать выше, логическое мышление без помощи иррационального (скачкообразного) мышления не способно на создание новой идеи. А потому оно, само по себе, не причастно к бытию как возникновению новизны. Да, оно необходимо при создании идеи-новизны на этапах рефлексии-1 и -11, но не оно создает сам смысл идеи на инкубационном этапе, заканчивающемся выдачей этого смысла из бессознательного в наше сознание. Он (смысл сам по себе), как мы полагаем, создается не на уровне сознания (и нашей рефлексии), а в материальных (нейронных, бессознательных) структурах нашего мозга, как создаются "ячейки Бенара" в материальных структурах жидкости (см. Раздел 7.3. и ссылку под No 35). (Более подробно об этом в рукописи Статьи "Что такое идея и как она работает?".
  
  В-третьих, - может быть самое главное! - если "движение мысли" относится, в первую очередь, как мы полагаем, к раскрытию смысла внове явленной идеи (наше Событие-11), то процесс "затемнения" бытия посредством "наложения" сущего не отстраняет бытие, не затемняет его - наоборот, сущее "проявляет" бытие, "трансформируя" его в смысл самой идеи. (Так проявляется негатив фотопленки в позитив фотографии). Ведь бытие, по мысли самого Хайдеггера, есть нужда. Но нет нужды в том, что уже имеется - есть нужда в том, чего еще нет. А нет - всегда и везде - того, что называется новизной, того, что пополняет и обновляет все существующее, и без притока чего начинается деградация, застой, одряхление и гибель того, что имеется.
  
  И нам всегда надо помнить главную мысль: все, что существует, было когда-то создано, когда-то оно обладало статусом новизны. А потому, существующее вторично - оно всего лишь побочный продукт Бытия.
  
  Вот откуда моя убежденность в том, что фундаментальным метафизическим процессом - по крайней мере, в нашем человеческом сообществе - является Бытие как возникновение новизны. Причем, это бытие, как мы полагаем, осуществляется во всех сферах (технической, научной, общественной, нравственной, эстетический и т. д.) нашей жизни, и осуществляется оно, как оказалось, одним-единственным способом - способом генерирования новых идей, что мы и постарались продемонстрировать выше в пунктах 4 и 5 Раздела 1. И этой способностью самой Природой наделено всего лишь одно существо - человек разумный. Более того, той же Природой он был призван быть подручным средством у социума как живого видообразования самой Природы. Не будь у человека продуктивно мыслящего (и чувствующего) такой способности, не было бы никакого социума, а были бы стада или группы человекоподобных обезьян. Так можем ли мы возражать тому, что возникновение новизны - это и есть Бытие как призывание к тому, чтобы быть, чтобы выходить из сокрытости в не-сокрытость (в а-летейю), чтобы проявлять свою истинность и новизну! Думаю, возражать этому было бы с нашей стороны, по крайней мере, безрассудным делом.
  
  Какой же вывод мы можем сделать, исходя из вышеизложннного. Все дело в том, как мы подходим к мышлению: то ли оно создает новизну (в виде идеи) - и тогда оно напрямую связано с бытием как возникновением последней; то ли оно ее не создает и движется в русле логического мышления - тогда оно не связано с бытием, а является нашим обыденным, повседневным существованием, лишенным Божественного Глагола (Пушкин). Получается, что в первом случае бытие и сущее находятся в необходимой "взаимосвязи" друг с другом: сущее проявляет и выражает бытие. Тогда представление является необходимым элементом причастным к бытию, и оно никоим образом не может способствовать забвению бытия, которое (бытие) только и может быть проявлено посредством представления тех сущих, которые его выражают. Это нормальный процесс: не будь этих сущих, мы бы не смогли выразить суть, Истину Бытия. Что же касается второго случая, случая "движения мысли" посредством логики причинно-следственных связей, то здесь даже нет необходимости в "сохранении ясности" смысла, поскольку отсутствует сам внове явленный смысл в виде идеи, а значит и не было того бытия, которое мы могли бы забыть.
  Вот об этом, но в более общих чертах, мы и продолжим в следующем пункте.
  
  7.11. Забыл ли человек бытие или он его никогда и не знал?
  
  Здесь нам надо сначала напомнить смысл словосочетания "забвение бытия", того бытия, которое, как мы полагаем, - и стараемся все более и более утвердиться - является процессом возникновения новизны.
  
  Забвение бытия - это не то, что мы когда-то и что-то помнили о бытии как возникновении новизны, а затем об этом забыли. Наоборот, мы об этом никогда и ничего не знали: не знали, как самоорганизуется живая Природа; не знали, каким образом и чем живет социум как живое видообразование Природы; не знали, как самоорганизуется нейронная материя нашего мозга для того чтобы формировать новые идеи, составляющие саму суть интеллектуального существования человека разумного и того общества, подручным средством которого он является.
  
  По правде сказать, мы и до сих пор обо всем этом мало чего знаем. Так что речь идет не о забвении бытия, а об его открытии, открытии тех начал, что лежат в основе "закона первоначала" (Хайдеггер), то есть в фундаменте самоорганизации материи, какого бы вида она не была: природной, физической, химической, биологической, социальной, ментальной, геномной или какой-либо другой. Значит, в данном случае речь идет об открытии того, что нам неизвестно, но что является самой основой жизни, имеющей своим источником возникновение новизны.
  
  Другими словами, забвение бытия - это "упущение из виду" того, чего никогда у нас на виду и в помине не было. Мы оперировали только тем, что находится в пределах видимости нашего умственного (интеллектуального) взора. Хайдеггер же предлагает нам заглянуть за границы этого предела, за тот горизонт, где происходит "вопрошание" и формирование того, что только потом попадет в сферу нашей видимости. А за тем "горизонтом", как мы уже установили, находится Событие-1 как зарождение и созревание Необходимости в новизне, требуемого самим социумом вида.
  
  (Правда, справедливости ради, не следует забывать ту огромную подготовительную работу, которую проделали мыслители прошлого, вводя такие изначально бытийственные понятия, как Логос (Гераклит), Беспредпосылочное начало и Благо (Платон), Перводвигатель (Аристотель), Единое и Ум (Плотин) и т. д. Но это были "звезды на небе", которые мы, хотя и видели, но не знали ни того, далеко ли или близко они от нас, ни того, что они собой представляют, ни того, в какой взаимосвязи они находятся с той средой, в которую заключены. Теперь же мы, хотя и с трудом, но начинаем разбираться в этом. И в дальнейшем предстоит большая работа не только в освоении этого нового "пространства", но и в поиске тех глубин и начал, которые не только определили вид окружающей нас физической, биологической и социальной Вселенной, но и характер нашего продуктивного мышления, способного внедриться в наше окружение и познать его).
  
  Но мы находимся в полном неведении того, почему новизна именно этого вида, - а не какого-либо другого, - и именно в данное время является предметом, затребованным социумом. Правда, мы догадываемся, что человек продуктивно мыслящий всегда должен быть уже готовым к тому, чтобы разрешить ту или иную затребованность. Поскольку именно он является подручным средством социума, обладающим метафизическим свойством (сущностью) создавать механизм (идею) разрешения неизвестно как возникшей проблемы. И наша готовность к этому акту есть готовность быть в гармонии с социумом как природным видообразованием.
  
  Так что крайне интересным для нас является не только вопрос зарождения и созревания в соци-уме того или иного вида Необходимости в новизне, - хотя мы на сознательном уровне к этому не имеем никакого отношения, - но и вопрос, как "находят" друг друга созревшая в соци-уме Необходимость в новизне данного вида и продуктивно мыслящий человек способный разрешить именно эту потребность и именно в данное время. Эта, последняя задача находится гораздо ближе к нам, поскольку касается нас самих, как подручных средств самого социума. (Тот же случай, когда мы уклоняемся от разрешения социумных проблем и решаем свои собственные - эгоистические, престижные, волюнтаристские и т. д. - задачи, будет нами рассмотрен в подразделе ниже). Ведь если что-то не "заказано" социумом, не "выдвинуто" им, не "выпирает" из него в виде Необходимости чего-то нового или лишенности в чем-то, то оно и не может быть замечено или обнаружено человеком.
  
  Но совсем другое дело, если что-то "выдвинуто" вперед, но эту уже созревшую Необходимость в новизне обнаружить некому. То, что тогда делает социум, что он предпринимает? Или, может быть, он "выдвигает" нечто "вперед", заранее зная, что найдется тот, кто способен разрешить его проблему? Ведь и наши идеи - в спонтанном акте - проникают из бессознательного в сознание, будучи "уверенными" в том что, у нас найдутся те слова, символы, образы, метафоры, которые способны раскрыть и выразить смысл новой идеи. Вот здесь еще одна аналогия между "умом" соци-ума и умом (интеллектом) человека. И эта аналогия может натолкнуть нас на разрешение вопроса, как же все-таки происходит в соци-уме - да и в Природе тоже - зарождение-созревание того, что ему необходимо.
  
  (Для полноты картины перечислим те аналогии, которые, хотя и не в столь явном виде, были нами обозначены выше: и социум и человек - живые видообразования Природы; в оба эти вида образований Природой внедрено метафизическое свойство: в мозг (ум) человека - способность создавать новизну, а в соци-ум - продуктивно мыслящий человек, снабжающий данный соци-ум той новизной, которая ему необходима и им затребована; оба эти образования какое-то время способны поддерживать не только собственное существование, но и развитие; "продуктом питания" обоих является приток новизны и т. д.).
  
  Так что, в конечном счете, в разбираемом нами случае бытия как возникновения новизны никакого забвения не было - было незнание того, что такое бытие, каким образом оно осуществляется, какие этапы проходит, чем оно вызвано и что является результатом бытия. Ведь для чего-то оно зародилось на заре становления человекоподобного существа и превращения его в существо разумное и способное генерировать все новые и новые виды новизны.
  
  7.12. Каким образом человек "выпал из времени" (М. Сиоран) и подпал под власть "тирании техники" (Хайдеггер)?
  
  В предыдущем подразделе речь у нас шла о человеке как цельном образовании, призванном к тому, чтобы быть подручным средством у социума, то есть всецело обращенным на решение тех задач, которые перед ним ставит социум. Но, к сожалению, человек не столь идеален, как могло бы показаться на первый взгляд. Его двойственность создает массу проблем не только для социума в целом, но и для него самого, независимо от того, понимает ли это он сам. Вот об этом у нас и пойдет речь ниже.
  Но сначала напомним о тех трех постулатах, которые были положены в основание нами изложенного текста. Это позволит более обосновано подойти к заданному в заглавии вопросу.
  
  1. Бытие есть возникновение Новизны, будь то: Бытие Природы, создающей новые видообразования живой материи; Бытие соци-ума, выдвигающего из своих недр все новые и новые Необходимости в новизне; бытие человека, генерирующего новые идеи, создающего новые подручные средства и производящего новую Продукцию. И бытие потому является возникновением новизны, что оно есть единственное, уникальное и спонтанное Событие, которое происходит только однажды. Но происходя однажды, оно определило и продолжает определять все то, что нас окружает и что является предметом нашего мышления.
  Начиная с Большого Взрыва, все ныне существующее было создано внове, включая пространство и время. Не говоря уже о звездах, галактиках, реликтовом излучении, Солнечной системе, Земле, живой Природе на ней, человеке разумном, социуме, речи, искусстве, моральных принципах и т. д. Так неужели философия должна упустить из виду столь фундаментальный феномен всей жизни в целом? Конечно же, возникновение новизны (бытие) должно было стать одним из основных, - если не самым главным! - предметов, ею изучаемых. Все остальные вопросы, вопросы существования, взаимодействия внутри сферы существования, восприятия и осмысления существующего (аутентично или неаутентично) и познания окружающего нас мира производны от Бытия. Не будь бытия, нам нечего было бы изучать, да и нас бы самих не было.
  
  11. Социум как природное видообразование способен существовать и бытийствовать только при постоянном притоке новизны в его структуры. Открытость системы социума как со стороны самоорганизации соци-умной "материи", так и со стороны "подпитки" новизной, организуемой креативно мыслящим человеком, делает эту систему "проточной", а, следовательно, и постоянно обновляемой. Что обеспечивает ей процесс генерирования (бытия) все новых и новых Необходимостей в новизне.
  
  111. Этот приток новизны может обеспечить только человек продуктивно мыслящий, благодаря своей способности генерировать идеи. Поскольку у социума нет того "органа", который бы мог создавать для самого себя новизну в виде Продукции, являющейся конечной целью бытия и социума, и человека. У человека же есть такой орган в виде интеллекта (мозга), способного создать тот механизм (идею), посредством которого эта Продукция может быть произведена.
  
  Причем, этой способностью он был наделен самой Природой, которая в "обмен" на это поручила человеку функцию быть подручным средством у социума. То есть она "вменила ему в обязанность" создавать новизну именно того вида, потребность в которой постоянно возникает в тех или иных сферах (недрах, структурах) социума.
  
  Вот здесь, в связи с постулатом 111 возникает вопрос: исполняет ли человек, - будучи подручным средством социума (в природной идее социума) - свою обязанность снабжать социум затребываемой им новизной в виде Продукции? Не пренебрегает ли он своей обязанностью, той обязанностью, которую ему поручила сама Природа. Или, может быть, свою способность создавать новизну он направил - в основном - в русло удовлетворения своих собственных желаний, амбиций, комплексов, прихотей и т. д., забыв при этом о своих обязанностях перед социумом?
  
  Здесь нам надо четко осознать одну крайне опасную "развилку" между человеком и социумом. В чем ее смысл? Все дело в том, что Бытие социума заключается в создании Необходимости в новизне, той Необходимости, о которой человек пока что - на "момент" ее создания социумом - не имеет никакого представления, поскольку это:
  - во-первых, процесс стихийной самоорганизации социальной материи, а не ментальной,
  - во-вторых, это процесс, происходящий - как и всякий природный процесс - "втайне" от человека,
  - и в-третьих, этот процесс происходит (по времени) до того момента (Событие-1), как человек на сознательном уровне уловит его и обратится к нему (начало События-11).
  
  Так что это процесс, наглухо отделенный от возможности его обнаружения и понимания человеком. И отделенный вплоть до того момента, когда данная потребность социума не проявит себя в виде какой-либо лишенности, недостаточности чего-то, неудобства пользования чем-либо и т. д. Именно этот негативный фактор может побудить человека к собственному бытию. Не будь его, человек продолжал бы пребывать в неведении того, что у социума есть такая потребность.
  
  Но в противоположность Бытию социума бытие человека это не стихийный процесс (за исключением акта рождения смысла самой идеи (то есть, новизны самой по себе) в его бессознательном), а рациональный, поскольку человеком должна быть создана вполне конкретная идея, посредством которой он мог бы удовлетворить потребность социума в затребованной им новизне, а именно, в Продукции. (И эта Продукция, напомним, может быть получена одним-единственным способом - с помощью подручного средства, изготавливаемого по образцу искомого сущего, формируемого, в свою очередь, по "наводке" смысла идеи).
  
  Проблема заключается в том, угадывает ли продуктивно и рационально мыслящий (и чувствующий) человек то, что социум, - стихийно, иррационально "мыслящий" - "хочет" от него получить? Ведь человек со своим рацио должен "влестить" (термин карточной игры) стихийному социальному процессу как можно более точно. Иначе, он не удовлетворит его потребность в новизне данного вида. Другими словами, "стрела" идеи, ненароком, пролетит мимо той цели, которую перед человеком обозначил (поставил) социум.
  
  Но есть и другой, крайне опасный для социума вариант: социум обозначает перед человеком вполне определенные цели, но человек намеренно не видит их и не разрешает. Наоборот, он ставит перед собой свои цели, те цели, которые мало, или вовсе не согласуются с целями социума: это цели эгоистические, престижные, амбициозные, ресентиментные, корпоративно-коррупционные и т. д. Вот где опасная "развилка"!
  
  Именно поэтому нам было важно подчеркнуть этот момент: те цели, которые человек ставит сам по себе (не ориентируясь на нужды социума), никогда не могут совпасть с целями социума, потому что "стрела" рациональной цели никогда не может точь-в-точь попасть в мишень (цель) иррациональную, стихийную. Необходима взаимодополнительная согласованность этих целей. Именно поэтому человек продуктивно мыслящий должен быть человеком продуктивно чувствующим, для того чтобы улавливать запросы социума в новизне (в виде какого-либо негативного фактора), а не только уловить рыночный спрос, положим, на товары массового потребления с целью получения максимальной прибыли. У нас же сплошь и рядом менеджеры - рыночно ориентированные, то есть ориентированные на спрос человеком товаров массового потребления, но нисколько не ориентированные на улавливание спроса самого социума на ту новизну, которая ему необходима. (Есть ли они хотя бы в зачатке?). Ведь от притока именно этой новизны зависит здоровье социума. Не будет здоровья данного вида, не будет и здоровья всех остальных видов: экономического, культурного, нравственного, общественного и т. д. Перефразируя слова известной патриотической песни, можно сказать: "Сначала думай о социуме, лишь потом о себе". И здесь примером для нас могли бы быть древние греки, подвергавшие остракизму тех своих граждан, которые шли против интересов социума самого по себе.
  
  (Так что упомянутая выше продуктивная чувствительность человека к запросам социума в новизне не менее важна, чем сама способность этого человека продуктивно мыслить. Потому что чувство витающей в воздухе потребности социума в новизне есть невидимое и неосознаваемое нами - на первых порах - сочленение между социумом, генерирующим Необходимости в новизне, и человеком, призванном самой Природой разрешать потребности этого социума. Иначе говоря, социум и человек изначально соединены между собой на уровне чувства, как на уровне чувства соединены между собой мать и ребенок. И лишь только после того как человек уловит потребность социума в новизне, он может приступить к умственному разрешению поставленной перед ним задачи).
  
  И совсем даже не исключено, что развилка между удовлетворением человеком, с одной стороны, нужд, потребностей (Необходимостей) социума, а с другой стороны, своих собственных - амбициозных, ресентиментных, эгоистических, корпоративных и им подобных - потребностей есть та точка бифуркации, после которой развитие социума может пойти либо в направлении дальнейшего собственного развития, либо может пойти (если уже не пошло) в направлении деградации и погибели.
  
  Как мы знаем, в физике справедлив принцип: "Что не запрещено, то дозволено". Так вот,
  не является ли справедливым в метафизике обратный принцип: "Что не является необходимым социуму, то не дозволено". Иначе говоря, является ли дозволенным то, что возникает в социуме не по Необходимости его собственного внутреннего природного развития (Бытия самого по себе), а, положим, по воле, по прихоти, по желанию человека? Но, как мы уже знаем, эта воля всегда исходит, и всегда будет исходить не из потребностей социума, - которые, в силу спонтанности самоорганизации социальной "материи" (общества), никогда человеку в принципе не могут быть в точности известны, - а из эгоистических, амбициозных и прочих желаний человека, тех желаний, которые позволяют ему как можно удобнее обустроить собственное существование и даже в ущерб существования общественного и природного.
  
  При этом, изъявляя свою волю, человек, ослепленный своим желанием, не способен увидеть в перспективе, к каким последствиям может привести (и куда увести) потакание своим желаниям, которые, как правило, устремлены на удовлетворение, как оказалось, безграничных материальных и тесно с ними связанных физиологических потребностей. И этот процесс, к сожалению, уже полным ходом осуществляется в современном обществе, благодаря прогрессу в виде "тирании техники" (Хайдеггер). (К этому словосочетанию из "Черных тетрадей" (стр. 392) мы еще не раз вернемся далее в тексте).
  Итак, у нас имеются две воли.
  
  1. Воля социума как Необходимость в постоянном притоке той новизны, без которой он не может существовать и приток которой обеспечивает ему человек продуктивно мыслящий, являющийся - или должный им быть - подручным средством социума.
  
  2. И воля человека как желание как можно удобнее устроить свое материальное, а значит, и физиологическое существование.
  
  Причем, это, последнее, желание может быть удовлетворено все тем же продуктивно мыслящим человеком. Но человеком, находящимся уже не на "службе" у социума (то есть не у Бытия самого по себе), а на службе у человека массы (das Man, по Хайдеггеру), всегда требующего, условно говоря, лишь одного: "хлеба и зрелищ". И здесь, не кривя душой, надо помнить и учитывать, что человек продуктивно мыслящий в то же время является по своей природе человеком массы, которому не чуждо "человеческое, слишком человеческое" (Ницше).
  
  Как видим, человек продуктивно мыслящий, - в силу своей онтологически-онтической двойственности - оказался между Сциллой и Харибдой. Не здесь ли то испытание, пройдя через которое возможно либо дальнейшее нормальное, природное существование социума, либо существование гибельное для него, существование, названное нами цивилизационным?
  Так вот, имея в виду противостояние двух вышеуказанных воль, возникает вопрос: могут ли эти две воли ужиться в одной "берлоге"?
  
  Для того чтобы попытаться ответить на него, сначала обратим внимание еще на один вопрос, который упорно сбивает нас на - уже представленный нами - путь цивилизационного развития, и притом, казалось бы, дает нам оправдание в правильности и надежности этого пути. И вопрос этот звучит следующим образом: а что в том плохого, что человечество испокон веков стремится как можно удобнее обустроить собственное существование? Ведь в этом так много преимуществ, отрицать которые мы никак не можем. Это и улучшение условий жизни, и повышение уровня образованности, и ускорение распространения знания, и расширение границ познаваемого, и раскрытие все новых и новых и все более заманчивых перспектив, и много чего другого. И все это произошло благодаря прогрессу, и в том числе благодаря "тирании техники". И действительно, в этом нет ничего плохого. Это с одной стороны.
  
  Но с другой стороны, у этой медали есть не всегда нами замечаемая оборотная сторона, которая заключается в следующем. Благодаря научно-техническому прогрессу произошло много чего такого, что "расслабило" человека, сделало его изнеженным и ни на что существенное не способным. А главное, не способным услышать ни тот "божественный глагол" (Пушкин), которым к каждому из нас обращается его собственное природное предназначение, ни тот "глагол" (Логос), которым вокруг него говорит Бытие социума. Ведь каждый из нас самой Природой и природой социума предназначен к решению какой-либо новой задачи, той задачи, которая в любое время может быть выдвинута социумом. Но готов ли каждый из нас к этому? Не выпадает ли большинство из нас - и это большинство со временем только катастрофически увеличивается - из когорты способных осуществить свое собственное Событие (Хайдеггер)? Боюсь, что мы уже сейчас все дальше и дальше удаляемся от своего природного предназначения, все больше и больше мельчаем, чтобы быть способными на это.
  
  Безмерное удовлетворение своих материальных (а в сущности физиологических) желаний - это топка, в которой сгорает наша человеческая душа. Следствием чего является обездуховленность, как окончательная потеря всех ориентиров, которые ранее направляли человека в русло разумной человечности. Оставленность человека разумом (интеллектом) - это и есть его оставленность бытием, тем бытием, которое он оставил по собственной инициативе, соблазнившись земными благами, как ими - в символической форме - соблазнилась Ева. Но Ева (вместе с Адамом) соблазнилась на познание идеальных ценностей, то есть на познание добра и зла, что было вполне оправданным. Мы же - опять же ослепленные своими безмерными плотскими желаниями - соблазнились на обладание материальными ценностями, и тем самым покусились на то, чтобы обхитрить Природу и расположиться в ней как в собственной постели, ничего не давая ей взамен. Чем это кончится, нам предстоит еще узнать. Если вовремя не одумаемся.
  
  И было бы ошибочным думать, что за последние несколько тысяч лет изменилась природа человека или в будущем, (в последующие тысячелетия) она каким-то образом изменится в лучшую сторону. Не будем уповать на это. Мы живем в реальной среде и должны реально мыслить. А эта реальность говорит нам, что природа человека неизменна, о чем неустанно нам напоминал Шопенгауэр. И неизменным было то, что эгоистическое и ресентиментное начало все время тлело в человеке, даже с появлением у него разумности, то есть способности создавать новизну в виде идей. Изменялась только создаваемая им, самим человеком, окружающая среда, которая либо не воздействовала на это тление, либо поддувала на него, либо раздувала до возгорания пламени, либо вовсе подкладывала новые угли в никогда не затухающий очаг тления.
  
  И у наших великих предшественников были все основания назвать человека и "дезертиром" Природы (Шопенгауэр), и "Почетным больным природы" (Сиоран). Но дезертирство его не в том, что он отказался быть животным существом в достаточно суровом ареале Природы, а в том, что он увильнул - в большинстве своем - от своего природного предназначения быть подручным средством у социума. Он решил пуститься в самостоятельное плавание. Но направление его движения оказалось пагубным для него же самого. Вместо того чтобы двигаться в природном фарватере движения социума (Бытия самого по себе) и самой Природы, он решил направить свои стопы в противоположную сторону удовлетворения собственных желаний, а не "желаний" (то есть Необходимостей в новизне) социума.
  
  И если человек - это "Почетный больной природы" (Сиоран, стр. 84, ссылка на ист. Лит. ниже под No 50,), то он, действительно болен. А причина этой болезни - мания величия. Но, к сожалению, это "величие" обернулось для него падением в собственное ничтожество, неспособное даже на то, чтобы выбраться из засасывающего его болота так называемых цивилизационных благ, тех благ, которые уничтожают в нем все человеческое, все более и более приближая его существование к животному существованию, осуществляемому посредством проявления воли к власти. И это прекрасно и метко выразил А. Дугин в цитируемой нами книге.
  
  "Движение воли к власти на самом деле повышает уровень жизни и одновременно степень животности в человеке, поэтому Ницше говорит о "белокурой бестии", то есть о "животном блондине", о кровавом мощном и агрессивном существе с максимально возможной витальностью"49.
  
  Но, спрашивается, к чему это может привести, и отчасти уже привело?
  Все дело в том, что мы уже давно вступили в фазу "перезрелости цивилизации". И об этом - уже в середине ХХ века - нам поведал великий провидец и диагност своего времени М. Сиоран. Вот что он пишет в работе "О разложении основ" (1949 г.).
  
  Во всякой перезрелой цивилизации есть некая "перенасыщенность убылью". Инстинкты становятся все более гибкими; удовольствия становятся все более разнообразными и уже не соответствуют их биологической функции; сладострастие становится самоцелью, продление его - искусством, уловки с оргазмом - техническим приемом, сексуальность - наукой. Навеянные чтением приемы и ухищрения, позволяющие разнообразить маршруты желания; воображение, перенапрягаемое, чтобы сделать более разнообразными предварительные ступени наслаждения; разум, вмешивающийся в сферу, чуждую его природе, сферу, которой он вообще не должен был бы заниматься, - все это симптомы истощения организма и болезненной интеллектуализации плоти"50.
  
  В подобном же ключе можно было бы сказать о гипертрофированном культивировании любых других человеческих удовольствий и пристрастий:
  - о гурманстве и чревоугодии,
  - об "охоте к перемене мест", как "любопытстве" (Хайдеггер), заполняющем вакуум собственных нищенских душевно-духовных интересов;
  - о "болтовне" (Хайдеггер);
  - о стремлении "сбиться" в толпу, чтобы не оказаться один на один с собственной никчемностью, со своим ничтожеством, со своей неспособностью сказать самому себе что-либо интересное и значимое;
  - о стремлении "пустить пыль в глаза" и этим обозначить свое мнимое превосходство перед другими;
  - о неодолимой жажде наживы как основе коррупции - самом позорном пятне на теле человеческого рода,
  - и много еще о чем другом можно было бы сказать.
  
  Так что вот эта "интеллектуализация плоти", отрыв ее от "биологической функции" есть та развилка, та бифуркация, которая со временем может ввести социум в "помпажный режим", нами никоим образом не прогнозируемого саморазрушения.
  Об этих же, охвативших цивилизованное общество пароксизмах желания, - ничем не обоснованных кроме получения физиологического удовольствия, - Сиоран пишет и в работе "Падение во время" (1964 г.).
  
  "Хотеть означает постоянно держать себя в состоянии лихорадочного возбуждения, Всякое усилие утомляет, и нельзя сказать, что человек может долго выдержать его. Полагать, что ему удастся сменить свой удел на удел сверхчеловека, - значит забыть, как трудно просто быть человеком, забыть, что это дается лишь максимальным напряжением воли и сил. Меж тем воля, в которой присутствует какой-то подозрительный и пагубный принцип, оборачивается против тех, кто хочет слишком многого. Хотеть противоестественно или, точнее говоря, хотеть нужно ровно столько, сколько необходимо, чтобы жить (выделено мною - И. Ф.), а когда человек хочет чего-то большего, рано или поздно у него все разлаживается и он терпит крах. Если отсутствие желаний - болезнь, то и само желание тоже болезнь, еще худшая; именно из-за нее и ее рецидивов - чаще, чем из-за отсутствия желаний, - происходят все несчастья". (Там же, стр. 410).
  
  Как видим, многое, если не все, зависит от того, насколько наши личные плотские желания овладевают нашим интеллектом, а не наоборот: интеллект овладевает и ограничивает желания и руководит ими с той целью, чтобы "хотеть ... ровно столько, сколько необходимо, чтобы жить" и "просто быть человеком". Так что изречение одного из древнегреческих мудрецов (Клеобула): "Лучше всего - соблюдать меру" нисколько не утратило своей актуальности до наших дней, а, может быть, и приобрело более острое звучание оттого, что нарушение меры стало во главу угла выживания цивилизации.
  
  Вот здесь, - на развилке между двумя формами выделенных нами желаний - главенствующую роль приобретает моральная сущность человека (кроме сущности как способности творить новизну в виде идей): куда ему идти, чье желание - и в какой степени - исполнять: то ли улавливать желания (Необходимости) социума и их исполнять, то ли идти на поводу своих безмерных желаний, тех желаний, которые деградируют человека и физически, и душевно, и духовно. Но трагедия заключается еще и в том, что, идя на поводу удовлетворения своих собственных желаний, человек продуктивно мыслящий губит не только самого себя, но и то окружение, в котором он находится. Потому что "болезнь" непременного исполнения своих желаний - это болезнь заразная, "инфекционная". Лицезрение личных успехов предприимчивых людей для большинства обыкновенных людей - зрелище невыносимое. Отсюда желание подражать, чтобы угнаться за ними любой ценой. (Зависть как природную черту человека еще никто не отменял и долго еще не отменит). Так что эта "болезнь" в будущем, подобно чуме, способна скосить не только значительные ареалы проживания людей, но и, в конечном счете, загубить всю цивилизацию.
  
  Вот в этом словосочетании "любой ценой" заключено главное испытание для наших нравственных принципов. Научно-технический прогресс должен уступить место этическому прогрессу, который застопорился на самом начальном этапе создания крайне необходимых моральных принципов, тех принципов, отсутствие которых когда-то тормозило развитие человеческих сообществ. Но сейчас глобальное увеличение народонаселения, катастрофическое ухудшение экологической обстановки и возрастание роли "тирании техники" на нашу жизнь предъявляют новые требования к моральным принципам. Если раньше эти принципы распространялись преимущественно на взаимоотношения между людьми, то сейчас зона морали должна охватить отношение человека и к Природе в целом, и к науке, и, в первую очередь, к технике, тиранизирующей саму человеческую природу в человеке, иначе говоря, убивающей в человеке как разумное, так и душевное начало. То есть, то начало, на создание которого ушли тысячелетия становления человека разумного. (Об этом смотри рукопись Статьи "Откуда ты родом, душа?). Мы же своим безмерным - и бездумным - культивированием научно-технических новшеств и полнейшим небрежением к укреплению прежних моральных принципов и созданию новых отношений с окружающей нас средой стремимся в одночасье изничтожить даже то, что было наработано тысячелетиями. Так что именно этика, - а не технический прогресс - должна заступить на вахту у следующих поколений. Без этого мы - люди без будущего.
  
  Тем более что "тирания техники" все более и более стала склонять нас на гибельные рельсы массового сознания и омассовления самого общества.
  
  Ни для кого уже не секрет, что современная цивилизация генерирует из своих недр полчища людей, не знающих, куда себя деть в свободное время. (И этого времени, на нашу беду, становится все больше и больше). Ведь именно отсюда: Интернет, мобильники, гаджеты, волнения недовольных масс в городах, массовая эмиграция, терроризм и мощная и все более набирающая силу индустрия развлечения. Все эти новшества - есть наглядное осуществление основного девиза массового сознания: "Прочь от самого себя, от собственной духовности и даже нравственности". Похоже на то, что в недалеком будущем в человеке не останется ничего ценного, оригинального и даже интересного. Люди как творческие индивидуальности уже не будут интересовать друг друга, что уже сейчас наблюдается в массовом масштабе. Всех интересуют в основном подробности личной жизни знаменитостей, интриги политических деятелей, криминал, триллеры, бесконечные сериалы и собственные развлечения.
  
  Получается так, что вместе с несомненными достоинствами этих новшеств, последние обретают уродливые - если не сказать, паталогические - формы своего приложения. Причем, приложения в массовых масштабах. Как будто к ложке меда добавляется бочка дегтя, которая, в конечном счете, не только сводит к нулю достоинства этих новшеств, но и неуклонно понижает душевно-духовный статус человечества в целом.
  
  М. Сиоран достаточно метко выразил данную ситуацию в развитии современной цивилизации.
  
  "Покажите мне хотя бы что-нибудь на этой земле, что началось бы хорошо и не окончилось бы плохо! ... Всякий "идеал", поначалу вскармливаемый кровью своих приверженцев, изнашивается и рассеивается, когда становится достоянием толпы. Кропильница превращается в плевательницу - таков неумолимый ритм "прогресса"...". (Там же, С. 70.)
  
  А Ницше, наверное, одним из первых зафиксировал и охарактеризовал - буквально: припечатал! - негативность начавшегося омассовления общества, заявив, что все "ползают на брюхе" перед всем массовым. Однако за столетие с лишним до него Кант в работе "Приложение к "Наблюдениям над чувством прекрасного и возвышенного"" уже зафиксировал глобальный сдвиг в общественной жизни в сторону ее измельчания:
  
  "Древние были ближе к природе; нас от природы отделяет много мелочного, всякого рода излишества и рабская испорченность. Наше столетие есть век прекрасных мелочей, безделушек и возвышенных химер"51.
  
   В свою очередь, Ортега-и-Гассет в "Восстании масс"52 дал полную картину выхода масс на сцену жизни современного общества. Если эта, вовсю набирающая силу, тенденция продолжится, то можно не сомневаться в том, что цивилизация уже устремилась к тому, чтобы быть достойной лишь одного - свиного корыта, обрамленного по краям суперсовременными гаджетами. Вот это и будет концом Апокалипсиса, начавшегося с так незаметно и внезапно подступившим (подкравшимся) процессом омассовления общества.
  Все это может случиться от того, что наше продуктивное мышление направлено на удовлетворение наших физиологических потребностей, то есть на наполнение и обрамление указанного выше корыта. Мало кого интересуют "заботы" социума самого по себе и в целом. А ведь для этого необходимо знать не только те процессы и явления, которые в нем происходят, но и те взаимосвязи, которые могут быть осуществлены между ними. И продуктивность нашего мышления в данной сфере будет определяться не столько количеством той информации, которой мы нашпигуем наш мозг, сколько качеством постижения тех взаимосвязей, кои могут быть созданы внове и претворены (внедрены) в саму ткань жизни социума. (И здесь пример структурно-функционального состава любой идеи в наглядном виде демонстрирует нам тот факт, что только взаимосвязи между сущими могут соединить последние в замкнуто-открытую цепочку (комплекс), поименованную нами идеей).
  
  К сожалению, современная массовая культура все более и более тяготеет к скольжению по поверхности фактов и явлений. Она не проникает вглубь последних. Так воднолыжник скользит по глади морской поверхности. И ему неведомо то, что творится в глубинах, над которыми он проносится. А там-то, как раз и находится самое интересное. И этот процесс "скольжения", - а лучше сказать, измельчания человека - все более приобретает пугающие масштабы своего распространения среди основной массы общества. Так что вполне обоснованным было бы сказать: массовая культура, становясь все более и более массовой, становится все менее и менее культурной. "Разжижение" культуры, потеря интереса к классическому искусству, постепенное "вымывание" классики из образовательного процесса, постоянные попытки обесценить классику путем какой-либо вульгарной интерпретации и свести ее до собственного "местечкового" понимания - все это не безобидные "шалости", а симптом надвигающейся дегенерации общества, ведущей, в конечном счете, к точке невозврата. А вот, каким будет мир после нее, мы вряд ли сможем узнать.
  
  7.13. Историчность бытия и Онтологический круг
  
  Чтобы нам постараться лучше понять саму бытийственную историю, сначала вкратце напомним смысл того, что нами изложено в первом же разделе статьи.
  
  Если бытие это возникновение новизны, то сущее - это то, что возникает вместе со своей сущностью. Причем это сущее возникает с той целью, чтобы исполнять функцию подручного средства. А это последнее является тем инструментом, посредством которого может быть осуществлен новый род деятельности по производству затребованного социумом нового вида Продукции. Как видим, с созданием идеи запускается в действие цикл создания новизны следующих видов: нового искомого сущего, нового подручного средства, нового рода деятельности и новой Продукции. Но и на производстве новой Продукции этот цикл не заканчивается. Он продолжается зарождением и созреванием в соци-уме Необходимости в новизне уже другого вида. И эта Необходимость в новизне, - будучи обнаруженной продуктивно мыслящим и чувствующим человеком в виде какого-либо негативного фактора (лишенности в чем-либо, недостаточности чего-то, неудобства пользования чем-либо и т. д.) - "выходит" на новый цикл Онтологического круга создания новизны уже другого вида. То есть Онтологический круг - это бесконечное повторение ("возвращение", по Ницше) одного и того же цикла создания новизны, но новизны все новых и новых видов.
  
  А теперь переходим к взаимосвязи Онтологического круга с историей бытия, такой историей, какой, как мне представляется, видел, - а лучше сказать, хотел видеть - Хайдеггер. История (Geschichte), по Хайдеггеру, - это не хронология того, что произошло в прошлом, а те события, которые свершались - и продолжают свершаться - сами по себе, то есть по воле самого социума, по внутренней его Необходимости, а не по инициативе (прихоти) человека. Примерами таких событий могут быть: социализация человеческих сообществ; возникновение таких средств общения, как речь, искусство, письменность и т. д.; возникновение государственности, правовых и общественных институтов, принципов нравственности и справедливости; научные открытия, то есть открытия того, что свершалось помимо человека (без его ведома), но этим человеком ранее замечено не было и т. д. и т. п. К числу таких событий-открытий может быть отнесено и открытие досократиками 2,5 тысячелетия назад самого феномена бытия, начавшегося, как можно предположить, приблизительно 50 - 75 тысяч лет назад и продолжавшегося, будучи не зафиксированным, вплоть до Анаксимандра, Парменида, Эмпедокла и Гераклита.
  
  Да и само начало возникновения процесса бытия социума и человека было историческим событием. Но к началу этого события не был причастен ни человек, ни социум. Это было событие, обусловленное бытием самой Природы, которая внедрила в интеллект (мозг) человека - на генетическом уровне - иррациональную способность создавать новизну в виде идей и тем самым позволила продуктивно мыслящему человеку постепенно осуществлять социализацию человеческих сообществ "вокруг" генерируемых идей. (Смотри об этом раздел 1, подраздел 5. Идея социума, пункт в) Зарождение способности создавать идеи как инициация социализации человеческого сообщества).
  
  Другими словами, это те события (события создания идей), которые были инициированы Бытием самого социума, то есть Бытием самом по себе. Они, эти события - сами по себе уникальные, то есть новые и единственные - были свершены в силу Необходимости развития самого общества.
  
  В силу Необходимости в интеллект человека была внедрена способность продуктивно мыслить, потому что не будь таковой, не было бы социума как видообразования самой Природы, которое (видообразование) способно существовать только за счет постоянного притока новизны в виде идей.
  
  В силу Необходимости, появились такие средства коммуникации как речь, письменность, книгопечатание, что обеспечило более интенсивный обмен идеями и информацией.
  
  В силу Необходимости были созданы моральные принципы общежития, потому что без них никакое государственное устройство не могло бы справиться с разгулом эгоистических и ресентиментных настроений человека.
  
  В силу Необходимости появилось искусство, как постоянное напоминание о том, что мы, несмотря на то, что вышли из Природы, являемся людьми, а не животными. Исчезни искусство, и мы снова окажемся там, откуда вышли.
  
  В силу Необходимости люди вынуждены постоянно регулировать взаимоотношения на разных уровнях своего существования. Без этого была бы война всех против всех.
  И есть еще бессчетное количество уникальных новшеств, которые являются "фрагментами" "тайной истории" (Хайдеггер), свершаемой в силу внутренней Необходимости самой Природы, самого общества, народа, социума.
  
  А, как нам уже известно, Бытие социума по какому-либо поводу является Событием-1, инициирующим соответствующее бытие человека (Событие-11) как подручного средства этого социума. Значит, Бытие социума происходит раньше бытия человека. Иначе говоря, оно является уже прошлым к тому времени как это событие обнаружит человек и начнет осуществлять свое бытие, как поиск того механизма (идеи) и того инструмента (подручного средства), с помощью которых он может удовлетворить потребность социума в новизне того или иного вида. Но видение самого этого события (События-1) не дано человеку, поскольку оно, это событие, находится вне компетенции его ума и его чувств. Он способен обнаружить только завершающую стадию этого события, когда Необходимость в новизне того или иного вида уже созрела и проявила себя в виде вышеуказанных нами негативных факторов.
  
  Именно отсюда возникла формулировка: прошлое определяет наше будущее. Но - в силу круговой цикличности Бытия социума совместно с бытием человека - можно высказать не менее парадоксальную формулу, что и сделал Ницше: наше будущее определяет то, каким будет наше настоящее.
  
  "Наше назначение распоряжается нами, даже когда мы еще не знаем его; будущее управляет нашим сегодняшним днем" 53.
  
   Потому что то, что продуктивно мыслящий человек исполняет на данный момент (Событие-11) по "заказу" социума (Событие-1), через какое-то время (Событие-111) станет - в результате взаимодействия новизны со "стариной" - нашим будущим, определяющим наше настоящее, но уже в другой момент нашего бытия. Как видим, все определяется относительностью той точкой отсчета, которую мы берем за начало. Так, если за точку отсчета мы берем событие нашего бытия на данный момент (Событие-11), то прошлым, - о котором мы ничего не знаем - было уже свершенное Событие-1 Бытия социума, а будущим - то, что внове народится (Необходимость в новизне) в этом же социуме (Событие-1), но уже в другой момент времени. Но если за точку отсчета мы возьмем то, что свершается втайне от нас (Событие-1) и без нашего ведома, то прошлым для этого события будет то, что произошло на этапе События-111, а будущим - то, что будет обнаружено человеком в начале События-11 и станет предметом его бытия, то есть создания новой идеи, нового искомого сущего и нового подручного средства.
  
  Так что история самого бытия, по Хайдеггеру, это то, что свершается втайне от человека, но по инициативе Бытия социума, по его внутренней потребности, той потребности, которая никоим образом не соотносима с личной потребностью (желанием) человека. То есть именно оно, Бытие само по себе, задает тон истории (Geschichte). Но на этом эта история не заканчивается - она имеет своим продолжением бытие человека (Событие-11), как подручного средства самого социума и далее Событие-111, стыкующееся с Событием-1. Место соединения этих двух последних событий является самым таинственным и темным в самой Истории бытия. Потому что именно здесь в результате взаимодействия внове произведенной новизны с уже имеющейся в социуме "стариной" - Хаосом, как хранилищем уже готовых к использованию исходных сущих - происходит зарождение все новых и новых Необходимостей в новизне. Именно здесь осуществляется стихийный процесс самоорганизации "ткани" социальной "материи".
  
  И в заключение нам следует сделать одну весьма существенную оговорку. Под Историей бытия мы имеем в виду не только те события, которые возникали в самом социуме и которые свершались в соответствии с Необходимостями в получении новизны, но и ту Единую методологию возникновения новизны в виде Онтологического круга, повторяющегося все вновь и вновь. Можно было бы даже - в целях различения - историю первого вида писать с заглавной буквы (История бытия), в то время как другой вид Истории бытия так и оставить в виде нами уже принятого обозначения: Онтологический круг. Потому что События-1, -11 и -111 Онтологического круга происходят тоже во времени, как и события Истории бытия, но время их свершения определяется временем прохождения Онтологического круга, в то время как История бытия - это бесконечная История, имеющая своим началом возникновение самого феномена Бытия социума вместе с человеком (или наоборот, все равно), а концом, скорее всего, исчезновение с лица Земли творчески мыслящего человека, как "инициатора" возникновения социальной организации общества.
  
  Конечно, кое-кому может показаться, что я домысливаю Хайдеггера в вопросе его представления об историчности бытия, но, как я полагаю, задача состоит не столько в том, чтобы размежеваться с другим мыслителем в каком-то интересующем нас вопросе, сколько в том, чтобы соединиться с ним с той целью, чтобы представить ответ на данный вопрос в более ясном виде, в том виде, который наиболее адекватен процессу, происходящему в действительности.
  
  (В связи с этим, в качестве реплики, следовало бы обратить внимание на один, часто наблюдаемый нами феномен продуктивного мышления. Понимание того нового, что помыслил другой мыслитель, может прийти к нам после того, как ты сам додумался до какой-то - пускай и ничтожной - новизны. Тем более той новизны, в русле которой мыслил этот философ. Так, даже через самую малую щель в заборе, - вплотную приблизившись к ней нашим глазом, - мы можем увидеть достаточно обширную картину ранее нам неизвестного пейзажа по ту сторону. Такова "аберрация" нашего интеллектуального видения и понимания того, что создано кем-либо другим).
  
  8. Заключение
  
  В данном заключении мы сначала в самом сжатом виде изложим выводы из нашего текста (п. 1).
  
  Затем, еще раз обратим внимание на два важных положения, а именно: во-первых, на то, что обретение человеком способности создавать идеи явилось решающим фактором не только "сапиентизации" человека (появление у него речи, логического мышления и мышления иррационального), но и социализации человекоподобных существ из отдельных разрозненных групп в соци-умные образования, объединяемые общими интересами вокруг генерируемых идей (п. 2); а во-вторых, на степень разрешенности как ведущего, так и основного вопроса философии (п. 3).
  Начнем по порядку.
  
  8.1. Выводы по теме "идея" и методологии возникновения новизны
  
  А. Бытие как возникновение новизны зародилось с появлением у человекоподобного существа иррациональной способности генерировать идеи.
  
  Появление этой способности содействовало инициации трех факторов: развитию способности общаться посредством речи и логически мыслить, а также социализации человекоподобных сообществ.
  
  Идея представляет собой комплекс взаимосвязанных сущих, одно из которых внове формируется с той целью, чтобы посредством него можно было производить для нужд социума Продукцию нового вида.
  
  Создание идеи "вписано" в циклический процесс (Онтологический круг) возникновения той новизны, которая необходима для полноценного функционирования социума.
  
  В своем бытии человек продуктивно мыслящий, являясь подручным средством социума, разрабатывает механизм удовлетворения потребности социума в соответствии с тем "заказом", который выдает ему то общество, членом которого он является.
  
  Бытие социума заключается в зарождении и созревании в его структурах Необходимостей в новизне того или иного вида.
  
  Само зарождение указанных Необходимостей, как мы полагаем, происходит в результате взаимодействия внове производимой новизны, с той "стариной" (Хаосом), которая находится в наличии у социума, и последующей самоорганизации "ткани" социальной "материи".
  
  Б. И здесь на примере возникновения идеи в наиболее наглядном виде проступает феномен "демократии вещей", так упорно продвигаемый в последние 20-30 лет и акторно-сетевой теорией Б. Латура, и объектно-ориентированной онтологией Г. Хармана, и теорией ассамбляжа М. Деланда. Согласно новым плоским онтологиям, субъект-объектный взгляд на взаимоотношения вещей в этом мире должен хотя бы в некоторой степени потесниться в своих правах и дать объект-объектному взгляду на эти взаимоотношения полагающее ему место. Тем более что объекты (вещи), как мы только что указали выше, не только принимают самое непосредственное участие в образовании внове создаваемых идей (в качестве исходных сущих), но и являются самим предметом изобретения (техника), обнаружения (наука), творения (произведение искусства) (в качестве подручных средств). Привилегированность такой "вещи" как человек перед остальными вещами только в том, что он в автономном режиме может определенным образом оперировать понятиями других вещей и тем самым создавать (обнаруживать, творить) новизну.
  
  Но и Природа испокон веков занимается тем же самым и одним из ее изобретений стал человек продуктивно мыслящий. Так имеет ли он право кичиться своей автономной субъективной способностью создавать новизну? Вряд ли. Тем более что эта способность, в непомерной степени направленная на удовлетворение физиологических претензий нашего организма, как оказалось на поверку, вредит не только этому организму, но и социуму в целом, а вместе с ним и самой Природе, что ведет к неминуемой катастрофе. Иначе говоря, человек, как Природой созданное образование, во многом не следует самой Природе, которая создает только то, что ей необходимо для собственного существования. Человек же создает много того, что сверх необходимости его существования. А если это "сверх", - значит оно излишне, а если излишне, - значит идет во вред и ему самому и социуму, и Природе. То есть своими непомерными запросами, теми запросами, без которых он вполне мог бы обойтись, он губит и самого себя и свое детище - социум.
  
  Итак, структурно-функциональный состав идеи действительно свидетельствует о том, что в мире наблюдается "демократия вещей". Иначе говоря, креативность сущих присуща не только человеку, не только всему живому, но и не живым объектам (вещам). И не только объектам, но и свойствам этих объектов и даже взаимосвязям между ними (которые мы назвали "серыми кардиналами" идей). Поскольку в отсутствии любого из компонентов - человека, вещи, свойств последних и взаимосвязей между ними невозможно создание новизны в виде нового смысла идеи. Другими словами, в данном случае, случае человеческого бытия - совместного с бытием социума - участие вещей является необходимым и достаточным основанием производства новизны (идей, новых сущих в виде подручных средств, Продукции и т. д.) в этом мире.
  
  Так что любой объект, любое явление может стать исходным сущим любой нами даже непредвидимой идеи, той идеи, которая не находится ни в одном "проекте", будь то "проект" Природы, социума, человека или его генома. Самоорганизация любой материи в принципе непредсказуема. Именно поэтому стрела времени направлена в будущее. Многообразие флуктуаций и бифуркаций в процессе самоорганизации любой материи настолько неисчерпаемо, что что-либо уже созданное никогда не может повториться и обратиться вспять. Необратимость времени определена самим принципом самоорганизации, энергия которой направлена, по Пригожину, и на образование устойчивых комплексных "диссипативных структур" (уменьшение энтропии) и на деградацию оставшейся энергии (увеличение энтропии). Вот почему загадка времени может быть разрешена только через понятие энергии.
  
  Что же касается "демократии вещей", то не лишним было бы заметить, что зачинателем постановки вопроса в данном направлении можно было бы считать опять же Платона, который в Диалоге "Парменид" от лица исторического Парменида наставляет молодого Сократа в том, что наравне с такими возвышенными идеями, как идеи справедливости, красоты, единого существуют идеи человека, огня, воды, а также "таких вещей, ... которые могли бы показаться даже смешными, как например, волос, грязь, сор и всякая не заслуживающая внимания дрянь ..."54. И действительно, любое исходное сущее из сферы хранилища-Хаоса, - будь оно самым незначительным, - может быть использовано для комплектации новой идеи. Как, например, влажная тряпка для стирания текста на доске может быть использована как сущее, входящее в комплектацию идеи кусочка мела.
  
  И последнее что хотелось бы отметить прежде чем перейти к дальнейшему изложению нашего текста. Нам всегда надо помнить следующее. Одно дело познание того, что уже существует, то есть того, что уже возникло, а другое дело - познание того, как возникает то, что будет существовать и будет познаваться уже в качестве существующего. Главное отличие первого типа познания от второго в том, что к нему может быть привлечено чувственное познание, которое является изначально базовым, а потому и главным подспорьем такого рода познания. Что же касается второго типа познания, то оно, действительно, является метафизическим, то есть сверхчувственным, поскольку к такому роду познания как сотворения новизны привлечен наш креативно мыслящий интеллект, мыслящий посредством взаимодополнительного сочетания логического (пошагового причинно-следственного) мышления и мышления иррационального (скачкообразного), то есть интуитивно-инсайтного. Только это метафизическое познание-сотворение способно "пересилить" существующее незнание, "представленное" в виде пока что непредставимой сокрытости (леты) и тем самым вывести его в досократовскую не-сокрытость, а-летейю. Вот этот выход из кромешной (абсолютной) тьмы того, что никому еще не известно и никем еще не названо, как раз и осуществляет метафизическое (а по Хайдеггеру, сущностное, глубинное, изначальное) мышление.
  
  Опять же, если мы вспомним наш образ реки, в водах которой мы плаваем то ли на поверхности ее вод, то ли ныряем в ее глубины, то такое купание есть плавание в водах существующего и могущего быть нами исследованным и познанным методом приобретенных нами навыков плавания и ныряния. Другое дело, что мы не можем, используя эти же навыки, вдруг очутиться на берегу и также беспрепятственно познавать то, что там находится как на поверхности Земли, так и в ее глубинах. Выход за пределы уже существующего (и приобретенных навыков познания) и скачок в область еще не существующего и не познанного предполагает, в первую очередь, изменение методологии познания.
  
  И, как оказалось, эта методология самой Природой уже заложена в наш интеллект, обладающий, - в добавление к логическому мышлению - мышлением интуитивно-инсайтным. Логическое мышление всего лишь готовит ту твердую почву, оттолкнувшись от которой мы могли бы совершить прыжок из ведомого нам в неведомое, из того, что нам уже известно и раз-роз-не-но в своей известности (исходные сущие на этапе рефлексии-1) в то, что нам еще неизвестно, но, будучи со-бран-ным в комплекс-идею, вдруг станет известным нам и понятным. Поскольку на этапе рефлексии-11 мы выведем из сокрытости в несокрытость то искомое сущее-подручное средство, с помощью которого сможем в процессе нового рода деятельности произвести Продукцию нового вида, того вида, который затребован был ранее социумом.
  
  Как видим, суть процесса креативного мышления в том и заключается, чтобы из того, что существует по отдельности (в сфере Хаоса) выделить те сущие (исходные сущие), из которых можно скомпоновать (собрать) идею, раскрытие смысла которой позволит нам обнаружить недостающее звено в механизме самой идеи. Создание идеального вида этого недостающего звена (искомого сущего) и материализация последнего в форму подручного средства есть создание того инструмента, посредством которого может быть налажено производство в социуме совершенно нового вида Продукции.
  
  Наша способность создавать и находить (обнаруживать) идеи - это дар самой Природы. Именно дар, а не подарок. Подарками мы одаряемся по воле дарующего, а пользование даром находится в нашей власти. Лишь бы нам самим захотелось воспользоваться нашей способностью. Наше желание является определяющим в том, воспользуемся ли мы тем, что уже находится в нашем распоряжении или упустим свой шанс (что случается сплошь и рядом). Но самой "материализацией" нашего желания является вопрошание, о чем неустанно нам напоминал Хайдеггер, который относил вопрошание именно к сущностному, глубинному, изначальному мышлению. Поскольку вопрошание - это взывание к тому, что находится за пределами нами уже познанного. И оно предполагает ожидание "отзвука" (Хайдеггер) с той стороны: прозвучит ли он или нет. И чем настойчивее вопрошание, тем больше вероятность услышать этот отзвук. А вот природа этого отзвука и методология его уловления является самым таинственным в нашем продуктивном мышлении.
  
  Так что наша способность создавать и обнаруживать идеи - это тот крохотный островок в океане животворящей Природы, к которому мы иногда прибиваемся и в бухтах которого находит свое спасение и свое разрешение наш продуктивно мыслящий интеллект. Именно благодаря этой способности мы одновременно и отделены от Природы и соединены с ней, поскольку обязаны самой Природой быть подручным средством у Природы самого соци-ума, как подручным средством самой Природы является любое живое ее видообразование.
  
  Следует далее обратить внимание на немаловажный фактор. В предложенной нами методологии возникновения новизны все предельно ясно и вполне обосновано, все связано в причинно-следственном отношении, все вписано в саму ткань жизни, как социума, так и человека. Причем сам человек, человек продуктивно мыслящий, вписан в соци-ум самым непосредственным образом. Необходимость его бытийствования и существования в структурах социума обусловлена самой "тайной" жизнью социума, диктующему ему быть подручным средством последнего. Социум же своим происхождением и всей своей жизнью обязан жизни продуктивно мыслящего человека. Не будь последнего, не состоялся бы и социум, а были бы стада (колонии, стаи) человекоподобных существ.
  
  Более того, к изложенной методологии трудно придраться как к чему-либо непонятному или в какой-либо степени необоснованному и тем самым обвинить ее в схоластичности. Пускай же уже созданная метафизика, метафизика, основанная на анализе и познании уже существующего сущего, живет своей жизнью. Но метафизика возникновения новизны должна возродиться - как фенист из пепла - из досократовского понимания жизни как того, что из самого себя возрастает (φυσις) и выходит из сокрытости в несокрытость (αληθεια).
  
  И последнее, может быть, самое главное. Знание методологии возникновения новизны приоткрывает нам дверь в намеренное (то есть искусственное) создание новизны того или иного вида. Вот только бы знать, какого вида новизна необходима социуму на данном этапе его развития, то есть знать, в каком направлении нам следовало бы двигаться и чего следовало бы избегать. В связи с чем возникает вопрос, может ли наш, человеческий ум, если не соперничать, то хотя бы сотрудничать с умом соци-ума, который функционирует на природном уровне самоорганизации социальной "материи"? Или здесь мы опять же - как и на физическом уровне - вторгаемся во владения самой Природы, принципом бытия которой является самоорганизация природной материи в неравновесных ее состояниях?
  
  8.2. Идеи как центры "кристаллизации" человеческих сообществ в социум
  
  В заглавии нашей статьи звучит основополагающая роль возникновения идеи в процессе бытия. Но бытие - это не только приумножение новизны в социуме, но и возникновение самого социума в природной идее социума, осуществленной самой Природой в процессе ее бытийствования. И мы уже не раз упоминали, что социум - это живое видообразование самой Природы. Причем это видообразование было осуществлено посредством такого видообразования как человек продуктивно мыслящий, ставший подручным средством у социума. А исходя из вышеизложенного, мы уже понимаем, что возникновение у человека способности создавать идеи сыграло решающую роль в возникновении самого социума. Но почему мы так полагаем?
  
  Мы уже обращали внимание на то, что обретение человеком способности генерировать новизну послужило не только развитию у него речи и логического мышления, но и консолидации человеческого сообщества в социум. Социум как образование, "составленное" из отдельных групп человекоподобных особей, не мог бы возникнуть в отсутствии тех центров кристаллизации, которыми являются внове возникаемые идеи. Потому что смыслы идей не только должны быть созданы творчески мыслящим человеком, но и сообщены окружающим его сородичам. Более того, они должны быть претворены в жизнь этого сообщества. А для этого требуется массовое изготовление и использование подручного средства (каменного топора и ножа, копья и капкана, телескопа и градусника, письменности и кусочка мела, моральных принципов и общественных институтов, осуществляющих справедливость и т. д.) и получение с его помощью той Продукции, которая бы, вливаясь в социум, обновляла его и тем самым давала бы ему возможность дальнейшего существования.
  
  Именно поэтому спонтанное явление идеи в наше сознание - мощный стимулятор желания осуществить эту идею и поделиться ею со своими сородичами. А поделиться можно только либо непосредственно демонстрируя, как ее можно осуществить, либо посредством речи, а лучше, используя и то и другое. Представим себя - хотя бы на мгновение - на месте одного из членов человекоподобного сообщества, кому впервые пришла в голову, положим, идея копья (или лука). Сразу же видится такое преимущество коллективной охоты на зверя как безопасность. Потому что нет необходимости близко - на опасное для жизни расстояние - подходить к разъяренному зверю с камнем в руке. А можно это сделать с некоторого отдаленного расстояния и притом с большей эффективностью, которая достигается заостренностью наконечника копья. Так неужели нам не захочется поделиться этой идеей со своими близкими и осуществить ее замысел? Да к тому же ни в коем случае не надо сбрасывать со счетов такой незабываемый фактор иррационально-спонтанного явления идеи в наше сознание, как удивление-удовольствие: удивление от внезапности явления смысла идеи, - что было замечено уже Платоном - и удовольствия от понимания внове явленного смысла, о чем (об удовольствии) в буквальном смысле "прожужжала уши" Античность, начиная с Платона и Аристотеля и, кончая Плотином.
  
  Так что как от брошенного в воду камня расходятся во все стороны колебания ее поверхности, так и от "брошенной" в социум идеи осуществляется получение новизны и распространение ее в ареале всего социума. Точно также когда-то и кем-то открытые или созданные идеи бытия, истины, бессознательного, искусства, справедливости, государственности, нравственности, письменности и т. д. быстро распространялись по тем социумам, между которыми возможна была коммуникация. А всякая коммуникация посредством речи и других средств сообщения приводила к консолидации социума, по крайней мере, на первых этапах жизни человеческого сообщества. (Это только с перенаселением в отдельных местах-городах сначала началось их обособление, а затем уже и экспансия на другие территории).
  
  И если пойти дальше в нашей аналогии брошенного в пруд камня с "брошенной" в социум идеей, и в то же время предположить, что мы бросаем не один камень, а несколько камней, - и притом в разных местах, - создающих уже не концентрические круги, а интерференцию волн от разных источников, то не создают ли "брошенные" в социум идеи своеобразную "интерференцию" волн от различных идей. И на эту аналогию наталкивает нас тот общеизвестный факт, что открытие какого-либо явления (например, рентгеновских лучей, атомного строения материи или наследуемости свойств живых существ) приводит к бурному развитию знания не только в данной области, но и в смежных областях. И не причастна ли эта "интерференция" к процессу самоорганизации соци-умной "материи"? (Стихийная самоорганизация социальной "материи" - то есть бытие социума само по себе, - приводящая к возникновению Необходимости в новизне, подобна стихийной самоорганизации людей, приводящей к возникновению необходимости в населенных пунктах и городах).
  
  Так что совсем не исключено, что возникновение у человека способности генерировать идеи есть одна из причин, - если не самая главная! - образования социальной организации общества из ранее разрозненных сообществ человекоподобных существ. По крайней мере, социализация общества и "прилив" новизны в его недра шли рука об руку друг с другом. Тем более что преимущества от претворения новизны (идей) в социальную жизнь давали возможность - особенно на первых порах - более обеспеченного материального существования, а, следовательно, количественного и пространственного расширения данного социального образования.
  
  И если, согласно Хайдеггеру, человек есть "пастух бытия", то его "пастушество" не столько в том, чтобы быть "стражем" при бытии, сколько в том, чтобы исполнять функцию родовспоможения у бытия социума. "Стражничество" его лишь в том, чтобы вовремя заметить уже созревшую в социуме Необходимость в новизне. И заметить именно ту, которая на данное время необходима социуму. Основная же функция продуктивно мыслящего человека - помочь социуму "родить" эту новизну. Иначе говоря, разработать механизм (идею) исполнения "заказа" социума и создать инструмент (подручное средство), с помощью которого эта потребность может быть удовлетворена.
  
  8.3. В какой степени разрешены ведущий и основной вопросы (Хайдеггер)
  
  Прежде чем перейти к изложению следующего пункта, скажем следующее. Мне бы не хотелось в рамках данного текста настаивать на слишком уж жестком разделении того, что было внове создано Хайдеггером и того нового, что нами было представлено в этом тексте. Моя задача заключалась не в том, чтобы выставить самого себя (со своей идеей Идеи) и тем самым "примазаться" к авторитету Хайдеггера, а в том, чтобы в наиболее ясном свете ("просвете") представить общую, - то есть в целостном виде - картину не только бытия самого по себе (открытого Хайдеггером) и бытия человека (во всех деталях, то есть поэтапно, "расписанного" мною выше), но и предоставить картину взаимосвязей, как между ними, так и существованием самого социума в целом. Именно отсутствие этих взаимосвязей было камнем преткновения в понимании сущности тех процессов, которые осуществляются в социуме в целом, то есть и без участия творчески мыслящего человека и с его непосредственным участием.
  
  А теперь перейдем к сути того, что мы хотели изложить в этом пункте. Как известно, Хайдеггер поставил на "повестку дня" два вопроса: ведущий вопрос о бытии сущего в целом и основной вопрос о сущности самого бытия (о его истине, о бытийствовании бытия)55. Причем сразу же следует заметить, что ведущий вопрос непосредственно связан с "первым началом" древнегреческого мышления, представленным в основном досократиками, Платоном и Аристотелем. И заключался он в разрешении вопросов: что есть сущее (в его бытии), в чем его сущность и что есть сущее в целом. В то время как основной вопрос об истине самого бытия никем ранее не был поставлен. То есть не был поставлен вопрос бытия самого по себе, того бытия, к обоснованию которого никоим образом не может быть причастно любое сущее. Открывателем этого вопроса является Хайдеггер. Вот почему свое "бытийно-историческое мышление" он определил как "другое начало". Именно в размежевании ведущего и основного вопросов лежит граница между прежней философией как "метафизикой" и новой философией, положившей в свое основание Бытие само по себе, а не только так называемое "бытие" сущего, являющегося ничем иным как бытием человека, создающего, по нашему представлению, и новую идею, и новое искомое сущее, и новое подручное средство, с помощью которого только и возможно массовое изготовление затребованной социумом новой Продукции.
  
  Но, как оказалось, даже ранее поставленный "метафизикой" ведущий вопрос так и не был разрешен до конца ни "метафизикой", ни Хайдеггером. Причина этого только в том, что не была выявлена ни структура идеи, ни ее роль, как в бытии человека, так и в общей (совместной) колее Бытия социума (Бытия самого по себе) с бытием продуктивно мыслящего человека, создающего саму новизну в виде идеи и нового искомого сущего. Причем сущее, - если мы берем его в качестве предмета, вещи и т. д., - может быть как просто уже существующим (исходным сущим) и исполняющим какую-либо возложенную на него функцию, так и возникающим (то есть внове создаваемым искомым сущим) - здесь и сейчас - в интеллекте человека. В том же случае, если таковым сущим являемся мы сами, то опять же, мы можем быть как продуктивно мыслящими, то есть создающими новизну, так и просто существующими, никоим образом не причастными к ее творению.
  И как мы показали ранее в процессе изложения текста, существование сущего (предмета, вещи и т. д.) принципиальным образом отличается от возникновения последнего. Потому что возникновение новизны - это то, без чего невозможен сам факт существования чего-либо. Это с одной стороны. А с другой стороны, бытие как возникновение новизны - это самый темный, самый таинственный и самый неизученный процесс в философии со времен ее зарождения. Лишь досократики в лице Гераклита и частично последовавшего за ним Платона и других философов нащупали верный подход к философии возникновения новизны.
  
  И это проявилось у них в форме введения трех принципиально важных терминов:
  - фюсиса, как из самого себя восхождения и возрастания;
  - алетейи, как несокрытости, возникающей из сокрытости;
  - и логоса, как раскрытия смысла того нового, что вышло из тьмы (Ничто) сокрытия на свет несокрытости - Истины.
  
  Первые два термина характеризовали сам факт бытия как возникновения новизны. Третий (логос) - оформлял, - то есть, по-гречески, собирал жатву (λεγειν) - внове явленный смысл в словах, знаках, символах, образах, знакомых нашему сознанию.
  
  На этом, по Хайдеггеру, по сути дела, закончилась философия и началась "метафизика", как уход из той колеи, которую уже начали прокладывать досократики, а отчасти и Платон и неоплатоники. Но глубина этой колеи становилась все мельче и мельче, вплоть до того, что контур ее проложения и вовсе затерялся в пустынных песках существования сущего, которое - за неимением лучшего - и было принято за бытие. (К сожалению, и Хайдеггер, став зачинателем и основателем новой философии и "другого начала", не избежал участи - до "поворота" - принять некоторое, пускай и побочное, участие в критикуемой им "метафизике", что и наложило отпечаток в "Черных тетрадях" на характер его высказываний о произведениях начального периода. (Смотри, например, стр. 26,45).
  
   Вот здесь, с учетом,
  - во-первых, нами изложенного структурно-функционального состава идеи и ее роли в общей картине бытия,
  - а во-вторых, того, что сущее в целом - это тот Хаос, из хранилищ которого черпаются исходные сущие как материал (для "пьедестала") на создание нового искомого сущего,
  можно считать, что ведущий вопрос, в основном, нами разрешен, то есть теперь нам известно не только,
  - какова причина возникновения ("бытия") сущего, то есть создания искомого сущего, но и:
  - что оно собой представляет в каждой своей единичности,
  - как возникает и в какой последовательности,
  - для какой цели возникает,
  - в чем заключается его сущность
  - и что оно собой представляет в целом (Хаос как хранилище исходных сущих готовых пойти на "строительство" новых идей и новых искомых сущих).
  Но разрешен ли основной вопрос, вопрос об истине бытия? Для того чтобы хотя бы на самом примитивном уровне понять, в какой степени он разрешен, а в какой остался во мраке самого бытия, еще раз напомним, что к "истине бытия" (Хайдеггер) - как мы уже установили - относится все то, что предшествует обнаружению в социуме продуктивно мыслящим человеком той или иной уже созревшей потребности в новизне. (Это рубеж между концом События-1 и началом События-11). А происходит в нем, во-первых, зарождение Необходимости в новизне в процессе, как мы полагаем, самоорганизации социальной "материи", а во-вторых, созревание этой Необходимости.
  
  Это мы отметили, что происходит спонтанно и независимо от ее величества воли человека и без его (человека) ведома, и даже без его осознания. Остается вопрос, как это происходит? Мы лишь можем предположить, что зарождение Необходимости в новизне осуществляется в процессе взаимодействия внове созданной новизны с теми исходными сущими (Хаосом), которые уже имеются в готовом виде, - накопленными ранее - в социуме. Напомним еще раз: Хаос - это те искомые сущие, которые утратили свою новизну, - став исходными сущими, - но не перестали исполнять свою подручную функцию в социуме. (Так, некогда созданная письменность, утратив свою новизну, не перестает исполнять свою функцию распространения знания (информации) через века и на большие расстояния).
  
  И если уж мы апеллируем к самоорганизации социальной "материи", то не является ли накопление в социуме новизны - в какой-либо из его сфер - до определенного уровня тем "управляющим параметром" (И. Пригожин), который приводит к образованию комплексных "диссипативных структур" в виде самих - уже созревших - Необходимостей в новизне того или иного вида? Примерами таких структур на физическом уровне являются уже не раз упоминаемые нами ранее ячейки Бенара и химические часы, а на ментальном уровне - комплексы нейронных образований в нашем мозге, соответствующих внове создаваемым идеям, проникающим из нашего бессознательного в сознание в спонтанном акте инсайта или интуиции. (Прим. 19).
  
  Итак, мы имеем в более или менее понятном виде методологию (теорию, аналитику идеи) возникновения новизны на уровне бытия человека, - как продуктивно мыслящего существа, - не только разрабатывающего механизм (идею) удовлетворения потребности социума, но и создающего инструмент (подручное средство), с помощью которого это удовлетворение осуществляется (создание Продукции для социума). Но, спрашивается, что это дает нам в практическом плане? А что нам дало открытие Ньютоном феномена гравитации, Менделем - фактора наследуемости свойств живой материи, а Хабблом - реликтового излучения?
  
  Главное, была бы теория, а технология ее приложения со временем появится сама собой. Укажите любую, ранее созданную теорию, которая не нашла бы себе применения! Теория, как правило, возникает только тогда, когда уже созрели условия для ее приложения. Хотя мы на момент ее создания имеем весьма смутные представления о сферах ее применения. Но это представление, скорее всего, уже имеется на уровне Бытия самого по себе, то есть на уровне социума, который до поры до времени держит в "секрете" от человека то, что им, человеком, во-первых, "должно-быть-помысленным" (Хайдеггер), а во-вторых, должно быть им создано для цели полноценного существования общества.
  
  Но вопрос заключается еще и в том, что, имея конкретику процесса бытия на уровне человека продуктивно мыслящего (Событие-11, "бытие" сущего), мы не имеем в полном объеме конкретики того процесса, который, независимо от человека (и продуктивно мыслящего и просто существующего), осуществляется на уровне Бытия социума (Событие-1, Бытие само по себе). Можно сказать, что мы имеем в наиболее разработанном виде вторую половину (Событие-11) целостного процесса Бытия социума и человека творчески мыслящего. Так вот, вопрос заключается в следующем: не поможет ли нам знание того, что и как происходит не уровне бытия человека (Событие-11) "вытянуть" на свет ("просвет") знание того, как осуществляется "истина бытия" самого соци-ума (Бытие само по себе, Событие-1)?
  
  В связи с этим позволю себе высказать одно предположение, касающееся аналогии процессов самоорганизации материи на ментальном и на уровне социальном. Я уже не раз заявлял о том, что процесс формирования идеи в нашем интеллекте есть процесс самоорганизации нейронной материи в нашем мозге. Так вот, теперь о самой аналогии. То, что происходит в нашем мозге, когда нейроны, соединяясь между собой, образуют то, что мы называем идеей, в некоторой степени аналогично тому, что происходит в социуме, когда отдельные события, - являющиеся результатом взаимодействия новизны со "стариной", - связываясь между собой, образуют то, что мы назвали уже созревшей Необходимостью в новизне того или иного вида.
  
  Как видим, и то и другое происходит, во-первых, спонтанно, во-вторых, независимо от нас (от нашего сознания), и в-третьих, втайне от нашего сознания. Так что в процессе своего бытийствования наш мозг и наше общество есть та ткань, та основа, та почва, на которой восходят семена еще неизвестных нам видов новизны.
  
  Вопрос только в том, что в социуме является теми "нейронами", которые способны взаимосвязываться; посредством каких "демокритовых крючочков" они между собой зацепляются и как они образуют то, что, выходя на поверхность из бездонных глубин стихийной самоорганизации материи, предъявляют себя в виде Необходимости в новизне, той Необходимости, которая обнаруживается нами в форме какого-либо негативного фактора: лишенности в чем-то, недостаточности чего-то, неудобства пользования чем-то и т. д.?
  
  Конечно же, мы не можем на данное время определиться с теми критериями, согласно которым бытие человека должно находиться в соответствии, в гармонии с Бытием социума. Но на то и существует философия - вместе с армадой гуманитарных и естественно-научных дисциплин, - чтобы стремиться к этому. В первую же очередь задача философии состоит в том, чтобы донести до социума не только суть тех взаимоотношений, которые на данное время сложились между социумом и человеком (и продуктивно мыслящим и просто существующим), - а в них, прежде всего, надо вникнуть и досконально изучить их, - но и тех взаимоотношений, которые, хотя бы в будущем, должны сложиться между ними. А как мы уже теперь знаем, степень гармоничности указанных взаимоотношений является определяющим фактором развития и социума и человека. И здесь необходимо четкое подразделение людей продуктивно мыслящих, то есть являющихся подручным средством такого природного образования как соци-ум, и основной массы общества, без которой это общество немыслимо.
  
  И последнее. Если мы посмотрим еще раз на целостный процесс возникновения идеи, раскрытия ее смысла, формирования вида искомого сущего, изготовления (по его образцу) подручного средства и производства Продукции нового вида с помощью последнего, то мы увидим, что новизна, создаваемая в этом процессе не "атомарна", она обладает характером комплексности. Что-либо из выше указанного в отдельности появиться не может, тем более, не может появиться в отсутствии идеи. Как царственная особа не может выехать в свет без сопровождающего ее эскорта, так и идея не может появиться без сопровождающего ее авангарда (Событие-1) и арьергарда (События-11 и -111). Так что существование социума без продуктивно мыслящего человека - как подручного средства - просто немыслимо.
  
  Человек креативно мыслящий - это тот центр кристаллизации, вокруг которого самоорганизовалось общество. И без его способности создавать идеи, конечно же, ничего подобного произойти не могло бы. Потому что только постоянный приток новизны в структуры социума и в его недра способен обеспечить ему существование. Именно поэтому создание новизны на всех уровнях - природном, социальном, человеческом - было нами принято за Бытие. Так что у нас одна-единственная задача: сначала выбраться из той раздолбанной колеи, в которой мы оказались благодаря "метафизике" (Хайдеггер), а уже затем встроиться в ту колею, началом которой является "закон первоначала", а продолжением совместное Бытие социума с человеком, обеспечивающее этому социуму хотя бы более или менее сносное существование.
  
  Итак, вывод из нашего Заключения достаточно простой: наши усилия должно устремить на то, чтобы разгадать, в чем заключается "закон первоначала". Тем более что мы уже знаем, где его искать; знаем, что "методологией" проявления этого "закона", скорее всего, является стихийная самоорганизация общества в крайне неравновесных его состояниях в каких-либо областях знания и развития; и главное что мы теперь знаем, так это то, что "на выходе" из этого "закона" (конец События-1) его "встречает" уже известная нам методология возникновения новизны посредством генерирования идей (Событие-11). Она же, эта методология (аналитика идеи), препровождает этот "закон" к своему новому началу, то есть к зарождению и созреванию все новых и новых Необходимостей в новизне (через Событие-111 снова в Событие-1). Иначе говоря, Онтологический круг заходит каждый раз на все новые и новые витки своего спиралевидного развития. Не будь такового, была бы "дурная бесконечность" (Гегель), ограниченная одним только существованием, как повторением-воспроизведением одного и того же.
  
  Нужна ли нам такая "бесконечность"? Вряд ли. А что же нам нужно? В тех же "Черных тетрадях" Хайдеггер пишет: "Прогресс покоится на растущем забвении Бытия,..."56 (там же, стр. 421777). Прогресс как "тирания техники" (Хайдеггер) и Бытие как осуществление Бытия истины (в виде "закона первоначала") - это две чаши весов: чем "тяжелее" забвение Бытия, тем выше "взлетает" "тирания техники". Но где же находится точка равновесия между ними? Вот этот вопрос, скорее всего, и предстоит разрешить человеку. Для чего необходимо и разгадать Бытие в его незабвенности (не-сокрытости), и ослабить клещи "тирании техники", склонившись к тому, чтобы "хотеть нужно ровно столько, сколько необходимо, чтобы жить".
  
  Именно общество, предрасположенное к пониманию и осуществлению такого природного образа жизни, может рассчитывать на будущее. Потому что ни одно живое существо в Природе не потребляет более того, что ему необходимо для поддержания своей жизни и исполнения своей стратегической задачи в ареале самой Природы, которая его породила. А чем человек как подручное средство социума отличается от любого живого существа Природы? Только тем, что он не хочет осознать свою стратегическую задачу в самой структуре социума и с некоторых пор все время нарушает тот хрупкий баланс, который поддерживает сама Природа.
  
  И в заключение: Генри Торо заканчивает своего "Уолдена" словами:
  
  "Восходит лишь та заря, к которой мы пробудились сами"57.
  
  Ключевым словом здесь является слово "сами". Если не пробудимся мы сами, то ничто внешнее не способно подвигнуть нас к пробуждению от летаргического сна забвения Бытия как возникновения Новизны, то есть того, благодаря чему все существующее существует. Более того, нашим "пробуждением" должно стать не только осознание нашей указанной выше стратегической задачи, но и исправное ее исполнение основной массой общества. Иначе говоря, философии просто необходимо свернуть с рельс бытия как существования на давно заброшенную - уже со времен Античности - колею Бытия как созидания (возникновения, создания, обнаружения, творения) Новизны. (Прим. 20).
  
  Примечания (можно было бы исключить?)
  
  1 (стр 6). Об этом более подробно в Главах 1 и 2 рукописи нашей книги "Метафизика возникновения интеллектуальной новизны и нового сущего".
  2 (стр. 7). Более подробно об этом в Статье "Что такое идея и как она "работает"?.
  3 (стр. 11). Более подробно вопрос формирования смысла идеи и сущности сущего нами изложен в последней Главе 15. "Идея - "трудное дитя" метафизики" рукописи книги "Метафизика возникновения интеллектуальной новизны и нового сущего.
  4 (стр. 16). И об этом более подробно было изложено в разделе 5.6. "Одновременность возникновения интуиции, логики и языка" и в разделе 13.4. "Как возникло человеческое сознание? (Версия идеи сознания)" рукописи вышеупомянутой книги.
  5 (стр.26). Об этом в рукописи Статьи "Где прячется бытие и возможна ли термодинамика процесса бытия?".
  6 (стр. 27). Этот вопрос более подробно рассмотрен нами в разделах Главы 13 рукописи книги и в Части 11 Статье "Где прячется бытие ...".
  7 (стр. 30). В рукописи Статьи под названием "Что такое идея и как она "работает"?" мы попытались ответить на некоторые вышеперечисленные вопросы, в том числе и на вопрос: что такое новизна сама по себе и как она возникает в нейронных структурах нашего мозга? Причем, в своем ответе мы постарались опереться на недавно опубликованные экспериментальные данные по нейровизуализации бессознательно воспринятой информации, передаваемой в следующий момент на уровень осознания.
  8 (стр. 33). Более подробно сущность идеи рассмотрена в последней главе рукописи книги "Метафизика возникновения интеллектуальной новизны и нового сущего": Глава 15. "Идея - "трудное дитя" метафизики". По поводу же "периодизации" "начал" смотри Раздел 4. "Наш взгляд на бытие" (стр. 22) в рукописи Статьи "Что такое идея и как она работает?".
  9 (стр. 36). В подробном виде точка зрения Хайдеггера изложена нами в Разделе 10.1. "Первое начало древнегреческого мышления (Хайдеггер)" рукописи вышеуказанной книги.
  10 (стр.39). Более подробно об этом в Разделе 13.3. "Инсайтное явление идеи в сознание как следствие когерентного поведения нейронов нашего мозга. Пять признаков соотнесения этих двух процессов" в рукописи вышеуказанной книги и в Части 11 (раздел 10) рукописи Статьи "Где прячется бытие и ...".
  11 (стр. 52). В дополнение к вышеизложенному, данный вопрос, вопрос разделения бытия и мышления то ли обыденного, то ли продуктивного, - но уже с точки зрения корреляции бытия и мышления - нами рассмотрен в Статье "Где прячется бытие и ...", Часть 111.
  12 (стр.55). Смотри об этом в Статье "Что такое идея и как она "работает", Раздел 9 и в Статье "Где прячется бытие и ...", Часть 11.
  13 (стр. 55). Об этом более подробно в рукописи упомянутой книги, раздел 5.6. ""Одновременность" возникновения интуиции, логики и языка".
  14 (стр. 60). Понятие Ума и продуктивного мышления в целом будет нами раскрыто в Статье "Где прячется бытие и ...", Часть 111, где речь пойдет в основном о "доисторическом" (Мейясу) бытии Природы, отделенном от человека с его мышлением.
  15 (стр.69). Смотри об этом Разделы 13.2 и 13.3 рукописи вышеупомянутой книги, Статьи "Где прячется бытие и ...", Часть 11 и Статьи "Что такое идея и как она работает?", Раздел 9.
  16 (стр. 72). Вопрос онтологического различения нами рассмотрен в Главе 7 рукописи вышеупомянутой книги.
  17 (стр. 80). Более подробно об идее как спонтанной самоорганизации нейронов нашего мозга смотри в Части 11 Статьи "Где прячется бытие и ..." и в Разделе 9 Статьи "Что такое идея и как она "работает".
  18 (стр. 81). Об этом более подробно в Разделе 9.4. "Идеи технические, научные, нравственные и эстетические: различие между ними" в рукописи книги.
  19 (стр. 115). Смотри об этом Раделы 13.2, 13.3. рукописи книги и Часть 11 рукописи Статьи "Где прячется бытие ...".
  20 (стр. 122). И речь об этом мы продолжим в Статье "Где прячется бытие и ..."), где дадим более развернутое понимание продуктивного мышления, а также рассмотрим последнее в его взаимосвязи с термодинамическим процессом и процессом корреляции с бытием на различных уровнях его (бытия) осуществления.
  
  
  Литература
  
  1. Фрагменты ранних греческих философов. - М.: Наука, 1989. С. 296.
  2. Лапшин И. И. Философия изобретения и изобретение в философии: Введение в историю философии. - М.: Республика, 1999. 399 с.
  3. Я. А. Слинин. Онтология Николая Гартмана в перспективе феноменологического
  движению. Цит. по: Николай Гартман. К основоположению онтологии. - СПб.: Наука, 2003. С. 19.
  4. К. Юнг. Психологические типы. Пер. с нем. С. Лорие. СПб. "Ювента". М.: Изд. Фирма "Прогресс - Универс". 1995. С. 503-506.
  5. См. об этом: Князева Е. Н. Энактивизм: новая форма конструктивизма в эпистемологии. М. ; СПб.: Центр гуманитарных инициатив; Университетская книга, 2014. Глава 6. Понятие Umwelt Якоба фон Икскюля как предпосылка энактивизма.
  6. Хосе Ортега-и-Гассет. Дегуманизация искусства. Цит. по: Хосе Ортега-и-Гассет. Эстетика. Философия культуры. М.: Искусство, 1991. С. 224-225.
  7. Мартин Хайдеггер. Размышления 11-У1. (Черные тетради 1931-1938). Пер. с нем. Алексея Б. Григорьева. М.: Издательство института Гайдара. 2016. С. 468-469, 474.
  8. Цит. по: Мартин Хайдеггер. Разговор на проселочной дороге. Избранные статьи позднего периода творчества. М.: Высшая школа. 1991. С. 155.
  9. Мартин Хайдеггер. Парменид. Пер. с нем. А. П. Шурбелева. СПб.: Владимир Даль. 2009. С. 312-319.
  10. Хайдеггер М. Разговор на проселочной дороге: Сборник. М.: Высш. шк., 1991. С. 18.
  11. М. Хайдеггер. Вклады в дело философии. От события. Пер. с нем. Э. Сагетдинова. Герменея. No1(1). 2009. Журнал философских переводов. С. 77, п. 10.
  12. М. Хайдеггер. Вклады в дело философии. От события. Пер. с нем. Э. Сагетдинова. Герменея. No1(4). 2012. Журнал философских переводов. С. 55-56, п. 52.
  13. М. Хайдеггер. Вклады в дело философии. От события. Пер. с нем. Э. Саркисяна. Герменея. No1 (5), 2013. Журнал философских переводов. С. 96-97, п. 91.
  14. Мартин Хайдеггер. Гераклит. Пер. с нем. А. П. Шурбелева. - СПб.: Владимир Даль, 2011. С. 318.
  15. Лебедев А. В. Логос Гераклита. Реконструкция мысли и слова. - СПб.: Наука, 2014. С. 146.
  16. Мартин Хайдеггер. Гераклит. Пер. с нем. А. П. Шурбелева. - СПб.: Владимир Даль, 2011. С. 303-304.
  17. Мартин Хайдеггер. Размышления 11-У1. (Черные тетради 1931-1938). Пер. с нем. Алексея Б. Григорьева. М.: Издательство института Гайдара. 2016. С. 281.
  18. Лебедев А. В. Логос Гераклита. Реконструкция мысли и слова. - СПб.: Наука, 2014. С. 188.
  19. Мартин Хайдеггер. Гераклит. Пер. с нем. А. П. Шурбелева. - СПб.: Владимир Даль, 2011. С. 305.
  20. Фрагменты ранних греческих философов. - М.: Наука, 1989. С. 192.
  21. Лебедев А. В. Логос Гераклита. Реконструкция мысли и слова. - СПб.: Наука, 2014. С. 153.
  22. Мартин Хайдеггер. Гераклит. Пер. с нем. А. П. Шурбелева. - СПб.: Владимир Даль, 2011. С. 142.
  23. Платон. Сочинения. В 3-х т. Софист, т. 2. - М.: Мысль, 1970. С. 368, 394.
  24. Дугин А. Г. Мартин Хайдеггер: возможности русской философии. - М.: Академический проект; Гаудеамус, 2011. С. 177. См. также: П. Я. Черных. Историко-этимологический словарь русского языка Т. 1-2. - М.: Рус. яз. Т. 1. 1993. С. 129..
  25. Цит. по: Фрагменты ранних греческих философов. Часть 1. Издательство "наука", 1989. С. 209.
  26. Мартин Хайдеггер. Введение в метафизику. Изд-во: НОУ - Высшая религиозно-философская школа, СПб. 1998. Пер. с нем. Н. О. Гучинской. С. 151.
  27. Мартин Хайдеггер. Ницше, т. 11. Пер. с нем. А. П. Шурбелева. Санкт-Петербург, Издательство "Владимир Даль". 2007. Стр. 216-217.
  28. Ницше, Фридрих. Полное собрание сочинений: в 13 томах. М.: Издательство "Культурная революция". 2006. Т. 13. С. 206.
  29. Мартин Хайдеггер. Гераклит. Пер. с нем. А. П. Шурбелева. - СПб.: Владимир Даль, 2011. С. 336.
  30. П. Я. Черных. Историко-этимологический словарь современного русского языка. Т. 1-2. - М.: Рус. Яз. Т. 2. 1993. С. 472.
  31. Мартин Хайдеггер. Размышления 11-У1. (Черные тетради 1931-1938). Пер. с нем. Алексея Б. Григорьева. М.: Издательство института Гайдара. 2016. С. 526-527.
  32. Мартин Хайдеггер. Парменид. Пер. с нем. А. П. Шурбелева. - СПб.: Владимир Даль, 2009. С. 322-323.
  33. Хайдеггер М. Время и бытие. Статьи и выступления. Пер. с нем. В. В. Бибихина. СПб.: Наука. 2007. С. 340.
  34. Декарт Р. Сочинения в 2 т. М.: Мысль 1994. С. 561.
  35. Пригожин Илья, Стенгерс Изабелла. Порядок из хаоса: Новый диалог человека с природой. М.: Едиториал УРСС, 2014. С. 127-137.
  36. М. Хайдеггер. Вклады в дело философии. От события. Пер с нем. Э. Саркисян. Герменея. Журнал философских переводов. No 1 (5), 2013. С. 114-115.
  37. Мартин Хайдеггер. Гераклит. Пер. с нем. А. П. Шурбелева. - СПб.: Владимир Даль, 2011. С. 149.
  38. Хайдеггер М. Время и бытие. Статьи и выступления. Пер. с нем. В. В. Бибихина. СПб.: Наука. 2007. С. 525.
  39. Хайдеггер Мартин. Лекции о метафизике. Пер с нем. С. Жигалкина. М.: Языки славянских культур. 2010. С. 43.
  40. Ф. М. Достоевский. Собрание сочинений. В 10 т. т. Т. 7. Бесы. - М.: Изд. худ. лит. С. 437.
  41. Мартин Хайдеггер. Что зовется мышлением? Пер. с нем. Э. Сагетдинова. М.: Издательский дом "Территория будущего". 2006. С. 58-59.
  42. Мартин Хайдеггер. Гераклит. Пер. с нем. А. П. Шурбелева. - СПб.: Владимир Даль, 2011. С. 46.
  43. М. Хайдеггер. Гегель. Пер. с нем. А. П. Шурбелева. Санкт-Петербург. "Владимир Даль", 2015. С. 91-98). (Или тот же отрывок в переводе В. Бакусева см.: М. Хайдеггер. Негативность. Герменея. Журнал философских переводов.No1 (6), 2014. С. 103-106.
  44. Лейбниц Г. В. Сочинения в четырех томах: Т. 1. - М.: Мысль, 1982. С. 408.
  45. Мартин Хайдеггер. Размышления 11-У1. (Черные тетради 1931-1938). Пер. с нем. Алексея Б. Григорьева. М.: Издательство института Гайдара. 2016. С. 35.
  46. Хайдеггер М. Пролегомены к истории понятия времени. Пер. с нем. Е. В. Борисова. Томск, 1997. С. 207.
  47. Дугин А. Г. Мартин Хайдеггер. Метаполитика. Эсхатология бытия. - М.: Академический проект, 2016. С. 240-242.
  48. А. В. Парибок. О философской оправданности хайдеггеровского обращения с языком. Вопросы философии. 2018. No 11. Стр. 176-189.
  49. Дугин А. Г. Мартин Хайдеггер. Метаполитика. Эсхатология бытия. - М.: Академический проект, 2016. С. 127-128.
  50. Сиоран. Искушение существованием. М.: Республика; Палимпсест, 2003. С. 96.
  51. Кант И. Сочинения в шести томах. М., Мысль, 1964. Том 2. С. 215.
  52. Ортега-и-Гассет Х. Избранные труды. М.: Издательство "Весь мир". 1997.
  53. Ницше Ф. Сочинения в 2 т. Т. 1. М.: Мысль, 1990. С. 237.
  54. Платон. Сочинения в 3-х томах. Том 2. Парменид. - М.: Мысль, 1970. С. 407-408.
  55. М. Хайдеггер. Вклады в дело философии. От события. Пер с нем. Э. Сагетдинова. Герменея. Журнал философских переводов. No 1 (2), 2010. С. 48-51.
  56. Мартин Хайдеггер. Размышления 11-У1. (Черные тетради 1931-1938). Пер. с нем. Алексея Б. Григорьева. М.: Издательство института Гайдара. 2016. С. 421.
  57. Генри Дэвид Торо. Уолден или жизнь в лесу. Издательство "Наука". 1979. С. 386.
  
  
  
  Конец Статьи
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"