Филимонова Елена Николаевна : другие произведения.

Глава 1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Потеряв на войне любимого мужа, молодая писательница Анна ищет уединения в старом родовом поместье. О "Райдхайме" ходят жуткие слухи, ведь по легенде больше ста лет назад местная ведьма наслала страшное проклятие на его владелицу и всех её потомков. Анна не верит ни в призраков, ни в злой рок, но что если ей вдруг придётся столкнуться с чем-то действительно мистическим? И может, некоторым тайнам лучше навсегда оставаться тайнами?
  Лондон, 1919 год...
  
  Здравый смысл бился в истерике, размахивал сигнальной ракетой и бранился как пьяный извозчик. Сердце бешено колотилось о рёбра - казалось, что ещё секунда, и оно проломит грудную клетку.
  
  Станция тонула в клубах паровозного дыма, сновали туда-сюда пассажиры, носильщики и вокзальные побирушки, стучали колёса тележек для багажа... Молодая женщина в синем дорожном пальто стояла у края платформы, наблюдая за тем, как грузчики заносят в вагон её чемоданы. Тёмные, отдающие медью волосы выбились из-под промокшей шляпки, вопреки моде украшенной одной только атласной лентой с поникшим от дождя бантом. В карих глазах, и без того широко распахнутых, читалась паника, странно сочетающаяся с непоколебимой уверенностью.
  
  - Миссис Дафф, - стюард, видя состояние пассажирки, боязливо коснулся её плеча, - ваш багаж уже в поезде.
  
  Шёл дождь, и пальто её промокло, а зонт Анна оставила в прихожей.
  
  - Ступайте в вагон, - она даже не взглянула в его сторону, - и приготовьте мне чаю, я буду через несколько минут.
  
  "Что я делаю? Что же я делаю?" стучало в висках. Ещё оставалось время, ещё не поздно остановить это безумие и вернуться домой, принять ванну, налить стакан вина и, собравшись с мыслями, расставить всё по местам. Анна повернулась к манящему теплом и светом залу ожидания. Нет! Если решилась, надо идти до конца. Одна только мысль о возвращении в пустой особняк, где из каждого угла смотрит прошлое, внушала ужас. Нет, там она точно сойдёт с ума или, чего доброго, наложит на себя руки. Уильям не простил бы ей этой слабости. Анна не собиралась сдаваться. Она должна жить.
  
  Над перроном раздался третий и последний свисток. Пора. Анна в последний раз обернулась, окинула взглядом пёструю толпу, которой не было до неё дела, и уверенно поднялась в вагон.
  
  
  ***
  
  ..."Теперь-то вы от меня не сбежите, леди Хасли!"
  Он кружит её на руках в опасной близости от края воды. Солнце слепит глаза.
  
  ..."Властью, данной мне Святой Церковью, объявляю вас мужем и женой".
  Кольцо матери Уильяма скользит вдоль тонкого пальца Анны, словно делалось специально для неё.
  
  ...Солнечные блики играют на стенках бокалов. Шампанское щекочет горло.
  "За нас!"
  Лодка задаётся на бок и несколько капель падают на её кружевные перчатки и розовую атласную юбку. Анна смеётся.
  
  ...Оркестр на набережной играет венский вальс, и музыка тает в объятиях окутанной бархатом майской ночи французской столицы. Занавеси открытой веранды ресторана колышутся от легкого ветра.
  "Пришла телеграмма от подрядчика", - Уильям держит её руку, - "с отделкой дома закончено. В спальне повесили голубые шторы, как ты и хотела".
  
  ...Сквер Ковент-Гардена залит солнечным светом, шуршит на деревьях молодая, прозрачная листва, слышится плеск воды. Они сидят на берегу пруда и босые ноги Анны утопают в густой изумрудной траве.
  
  ... Дождь. Туман.
  Грохот выстрелов, брань командира и хлюпанье грязи под подошвами сапог. Окровавленные руки путаются в колючей проволоке, безуспешно пытаясь починить сорванное заграждение.
  Выстрел.
  Вода в луже окрашивается багряным.
  "Ausgezeichnete Arbeit!" [1]
  Голос звучит, как под водой.
  Неподвижное, покрытое слоем грязи лицо смотрит в небо.
  Холодеющая рука намертво сжимает медальон с портретом.
  
  ...В её ушах по-прежнему звучит венский вальс.
  
  
  Анна открыла глаза. За окном тянулся вековечный лес, окутанный сизым туманом. Чай в фарфоровой чашке давно остыл, и на поверхности уже блестела тонкая радужная плёнка. В вагоне первого класса было жарко, и стёкла запотели. Из соседнего купе доносились обрывки разговоров, то и дело прерываемые звонким подвыпившим смехом. Кто-то прошёл по коридору, остановился аккурат напротив двери и открыл окно. Должно быть, военный, подумала Анна - звук шагов был чётким, ритмичным, словно отбивал дробь. Через несколько секунд в купе проник запах табачного дыма и, подумав, Анна тоже достала из ридикюля серебряный портсигар с выбитыми на нём инициалами "W.D". Работа медсестры в полевом госпитале накладывала определённый отпечаток, и в её случае это оказалось пристрастие к табаку.
  
  Матушка, как и следовало ожидать, крайне не одобряла пагубную привычку дочери, как и то, что в 1916 году Анна сделалась добровольцем Красного Креста. "Ты испортишь свои прекрасные руки!", в ужасе восклицала леди Хасли, "а ты ведь знаешь, что это визитная карточка всякой добропорядочной леди!"
  
  Порой Анне казалось, что мать живёт в каком-то своём идеализированном мире, и временами завидовала её способности не замечать того, что происходило вокруг. Война казалась миссис Хасли чем-то далёким, и даже когда пришло известие о смерти её племянника, кузена Анны, она так и не осознала масштабов катастрофы. Нет, леди Хасли, разумеется, горько оплакивала бедного Эммета, в котором не чаяла души, но его гибель виделась ей их личной, семейной трагедией. Может, причиной этому было то, что юноша скончался не от вражеской пули, а от испанки [2], что бушевала в рядах англичан - Анна не знала наверняка. Она тогда была во Франции, и госпиталь их находился всего в нескольких километрах от линии фронта.
  
  Год спустя, стоило Анне немного прийти в себя после смерти кузена, как на её плечи обрушился новый удар. Всего за два месяца до объявления перемирия в бою под Кале погиб её муж.
  
  " Не плачь, Энни..."
  
  Она закрыла глаза и будто снова оказалась там, на вокзале Паддингтон.
  
  "Война будет короткой - ты и не заметишь, как всё кончится. Скорее всего, я даже на фронт не попаду".
  
  Он обманывал её, но Анна поняла это слишком поздно. Таким уж человеком был её Уильям - не мог оставаться в стороне, отсиживаясь в тылу. Он не искал славы, но не боялся и смерти.
  
  "А меня? Меня ты оставить не боялся?"
  
  Когда пришло письмо с вестью о его смерти, Анна уже вернулась в Лондон - матушка заболела и нужно было присматривать за ней.
  
  Уильяма похоронили где-то там же, под Кале, и Анна ни разу не была на его могиле. Через два месяца, ровно в тот день, когда на весь мир было объявлено о перемирии, она получила его форму: грязную, с остатками засохшей крови и дырками от пуль. Леди Хасли тогда упала в обморок, Анна же не проронила ни слезинки. Застыла, как жена Лота [3], и не могла оторвать взгляд от жуткой бесформенной кучи на столе.
  
  Долгими вечерами и ночами она утешала посеревшую от горя миссис Дафф, свою свекровь, отвечала на бесконечные письма и телеграммы с соболезнованиями, принимала посетителей, выслушивая одни и те же ничего не значащие слова. И только в короткие минуты одиночества, Анна могла дать волю слезам. Сидела, забившись в угол, обхватив колени, и в такие моменты была похожа на одинокого испуганного ребёнка.
  
  Спасало творчество. Она всегда мечтала писать, сколько себя помнила, а три года назад в её жизни произошло настоящее чудо - издательство "Хорнер и сыновья" [4] приняло в печать "Пустошь", мистическую историю, написанную в традициях готического романа. Отличительной чертой этой и двух последующих книг стало то, что в финале Анна неизменно развенчивала любые мифы о потустороннем мире и вмешательстве иных сил в жизнь людей - в итоге получались своего рода детективные истории, с торжеством разума над предрассудками в конце.
  
  Уильям одобрял и поощрял увлечение жены, вопреки общественному мнению не видя в этом ничего предосудительного.
  
  Она не бросила это занятие и после его смерти. Работа над третьей по счёту книгой помогала отвлечься, не упасть с головой в чёрную бездну отчаяния, когда казалось, что всё уже потеряно. Возможно, ей следовало написать что-то светлое, дать себе самой надежду на лучшее, но Анна не могла. Да и читатели, что знали её как "призрачного" автора вряд ли бы оценили фривольный любовный роман.
  
  
  
  
  
  ***
  
  За две недели до этого...
  
  ...Прошло уже несколько месяцев, боль поутихла и наступили серые, безрадостные дни. Она целыми днями ходила по дому, ставшему вдруг пустым и холодным, пыталась чем-то занять себя, иногда даже выбиралась на ужины и коктейли, но... какая-то часть её ушла безвозвратно, и Анна это чувствовала.
  
   Город, который она когда-то любила всем сердцем, теперь казался ей клеткой. С момента заключения мира прошло уже четыре месяца, но в Лондоне до сих пор праздновали победу. Тут и там реяли на крышах домов британские флаги, по вечерам на улицах распевали песни, щеголяли в военной форме позёры, отсидевшиеся в тылу и не участвующие ни в одном из сражений. На фонарных столбах висели плакаты и агитки, а газетчики не уставали перетирать подробности выигранной войны.
  
  Ей было тошно. Анна не чувствовала ни радости, ни торжества, лишь непреодолимую потребность сбежать, укрыться там, где её никто не найдёт. Какое-то время она всерьёз подумывала о том, чтобы продать особняк в Вестминстере и перебраться куда-нибудь к морю, быть может, в Гастингс или Брайтон, но потом...
  
  Где-то в самом начале марта она коротала вечер в родительском доме, выслушивая рассказ матери о спиритическом сеансе, где миссис Хасли в очередной раз пыталась связаться с душой покойного супруга, и речь, как это всегда бывало, зашла о семейном проклятии, якобы висевшем над родом Тремейн вот уже больше ста лет. Подробностей этой истории не знал никто, но то, что мужья женщин Тремейн, в большинстве своем, рано уходили из жизни, было фактом. Миссис Хасли, будучи женщиной впечатлительной и склонной к мистицизму, верила в это непоколебимо, Анну же подобные байки раздражали. Да, иногда плохие вещи случаются с хорошими людьми, но видеть в этом руку некой тёмной силы, означает снятие с себя ответственности за собственную жизнь. Гораздо легче приписать вину какому-то иллюзорному духу, нежели признать то, что каждый человек пишет свою историю самостоятельно.
  
  И даже тот факт, что дед Анны, был загрызен волками во время охоты, отец попал под экипажа возвращаясь из клуба, а собственный муж погиб на войне, не казался ей убедительной причиной, чтобы верить в разного рода проклятия.
  
  Анна, давно уяснила, что спорить с матушкой бесполезно и приготовилась терпеливо слушать, но миссис Хасли неожиданно заговорила о другом - две недели назад баронесса получила письмо с известием о смерти дальней родственницы и получением в наследство имения Райдхайм, так как сестра её от своей доли отказалась.
  
  - Именно там всё и началось! - с пафосом заключила леди Хасли. - Нехорошее место.
  
  - Прошу, мама, хватит - Анна вымученно потёрла лоб, - нет никакой порчи. И призраков тоже не существует.
  
  - Но твой отец и Уильям...
  
  - Довольно! - Анна и не заметила, как повысила голос.
  
  Зачем она говорит о них? Разве эти воспоминания не причиняют боль ей самой? Разве она не видит, как тяжело ей это слышать?
  
   - Отец погиб, да, это трагедия, но они случаются каждый день. - Анна пыталась сохранять спокойствие, что давалось ей нелегко. - А Уильям... - тупая боль снова ударила в грудь, - это война, мама, на ней убивают и умирают. - Она покачала головой, - извини, но я не верю ни в злой рок, ни в Бога.
  
  - Анна! - набожная баронесса, как и следовало ожидать, пришла в праведный ужас.
  
  - Что Анна? - она потеряла контроль, - что Анна? Ты всегда знала, какая я, и всегда была этим недовольна. Ну, что ж... прости, что я вышла не такой, как тебе хотелось бы. Поступила в университет вместо того, чтобы торчать за вышиванием и фортепьяно, - перечисляла она, - замарала руки в госпитале, пишу книги...
  
  - Как ты разговариваешь с матерью?!
  
  - Я устала, - Анна рухнула в кресло и, игнорируя гневный взгляд баронессы, достала сигарету. - Я больше так не могу.
  
  
  
  
  Они поругались. Снова. Домой Анна приехала взвинченная и натянутая, как струна. Швырнув мажордому пальто, взлетела на второй этаж и захлопнула дверь спальни так, что звякнули окна.
  
  - Бетти! - она позвала горничную, чтобы та помогла ей расстегнуть платье. - Бетти! Бетти!
  
  Никто не отзывался. Служанка, не ожидавшая, что хозяйка вернётся так скоро, очевидно, занималась своими делами где-то в другом конце дома. Анну охватила паника. Стиснув зубы, она безуспешно пыталась выпутаться из наглухо застёгнутого платья, сорвала с волос цепочку, сломала ноготь...
  
  Из зеркала на неё смотрело бледное, нервно подёргивающееся лицо с перекошенным ртом и опухшими глазами.
  
  - Проклятье!
  
  Содержимое туалетного столика: духи, косметика, шкатулки - всё полетело на пол. Раздался звон битого стекла. Следом пришла очередь безделушек.
  
  Наконец, измотанная и дрожащая, Анна сидела в центре ею же учиненного погрома и беззвучно плакала. Сил не осталось. За дверью испуганная Бетти пыталась достучаться, но Анна велела ей убираться вон, пригрозив увольнением.
  
  "Я должна уехать. Должна уехать", стучало в висках. Она была готова хоть сейчас сорваться с места и бежать куда глаза глядят, главное, оказаться как можно дальше от этого дома и этого города.
  
  ...Через час, спустившись в гостиную, она извинилась перед бедной служанкой и даже обняла испуганную девушку, пообещав заодно прибавку к зарплате. Но Бетти и так не злилась - она, потерявшая на войне любимого, понимала внутреннее состояние хозяйки.
  
  - Почтовое отделение ещё открыто?
  
  Горничная посмотрела на часы:
  - Осталось меньше часа.
  
  - Тогда ступай быстрее и отправь телеграмму в Торнтон, местному юристу Винсенту Чейзу - распорядилась Анна, протягивая ей короткую записку, - вот её содержание.
  
  Бетти пробежалась по строчкам, удивлённо глянула на хозяйку, но спрашивать ни о чём не решилась - кивнула молчаливо и побежала к себе в каморку за пальто.
  
  
  
  ***
  
  
  Позади осталась ещё одна маленькая станция неизвестной деревушки, и паровоз прибавил ходу. До прибытия в Торнтон оставалось чуть меньше трёх часов, и с приближением к пункту назначения усиливалось и волнение. За три дня в дороге Анна так и не смогла решить для себя, правильно ли поступила, сбежав из Лондона, не предупредив ни мать, ни друзей. Подготовка к отъезду заняла у неё чуть больше двух недель: письмо юристу и ожидание ответа, покупка билета в один конец и сборка вещей... Бетти и мажордому под страхом увольнения было велено держать язык за зубами, и лишь в день отъезда Анна оставила матери телеграмму, попросив работника почты доставить её леди Хасли через неделю, когда Анна будет уже на месте. Если же до этого времени баронессе вздумается нанести дочери визит, мажордом скажет, что она уехала в Брайтон, к подруге.
  
  Анна прекрасно знала, какой будет реакция матери и потому заранее "бросила концы в воду", как любил говаривать Уильям. Точно также она знала, что миссис Хасли ни за что не поедет в такую даль, а вот гневные письма и телеграммы полетят непременно. Наверняка ещё и телефонный звонок закажет.
  
  Решение уехать именно в старое родовое поместье пришло неспроста: графство находилось далеко от столицы, деревушка была совсем крохотной и лучшей обстановки для того, чтобы взяться, наконец, за новый роман, ей не найти. Райдхайм, надо думать, находится в унылом состоянии и, как написал ей мистер Чейз, "выглядит несколько мрачновато", но Анну это не пугало. В проклятия она не верила, призраков не боялась, а для житья имение было вполне пригодно - юрист по её просьбе лично осмотрел дом и участок.
  
  На одной из станций Анна зашла в бакалейную лавку, купила отменный китайский чай в нарядно украшенной жестяной банке и упаковку южноамериканского табака - в благодарность мистеру Чейзу за проявленную любезность и скорость в выполнении её просьбы. Стряпчий виделся ей представительным седовласым мужчиной в немного старомодном костюме и непременно с трубкой во рту.
  
  
  
  ...Наконец вдоль путей мало-помалу появлялись из темноты небольшие каменные и деревянные постройки, свидетельствующие о наличии поблизости станции. Паровоз сбавил скорость. В купе заглянул один из стюардов, сообщил, что багаж собран и поинтересовался, не будет ли кто встречать её на платформе.
  
  - Всё в порядке, - успокоила она - меня будет ждать мой юрист, так что я в надёжных руках.
  
  Стюард робко улыбнулся и вдруг ничтоже сумняшеся протянул Анне её собственную книгу с просьбой подписать на память. Она улыбнулась. "Пустошь", её первый роман. Не самый лучший, но пришедшийся по нраву читателям.
  
  - Жуть как люблю мистические истории, - шёпотом признался парнишка. - Жаль только, что в конечном счёте никакого призрака, как выяснилось, не существовало, - вздохнул он.
  
  - Потому что их не бывает, - просто ответила Анна.
  
  - А в Торнтон, вы, наверное, приехали за вдохновением?
  
  Прежде, чем она успела ответить, раздался предупредительный свист, и поезд теперь ехал на инертном ходу.
  
  Стюард вышел в коридор. Оставшись в одиночестве, Анна закрыла глаза и вдохнула полной грудью. На несколько секунд задержала дыхание и, наконец, медленно выдохнула. Прихватив с верхней полки ридикюль и мелкую сумку с вещами первой необходимости, огляделась, проверяя, не забыла ли чего, и вышла из купе.
  
  Кроме неё желающих сойти в Торнтоне не оказалось, точно также как на платформе не было и встречающих, за исключением одинокой мужской фигуры в свете тускло мигающего старого фонаря.
  
  Она стояла у открытой двери, дожидаясь полной остановки состава. Прохладный ночной ветер щекотал лицо и забирался под одежду, но холода Анна не чувствовала - апрель в этом году выдался теплее обычного.
  
  Наконец, поезд остановился, и мужчина быстрым шагом направился к единственной открытой двери вагона.
  
  - Миссис Дафф, - он протянул ей руку, помогая сойти, и Анна с удивлением обнаружила, что мистер Чейз был немногим старше её самой, хотя лица его разглядеть она ещё не успела. - Добро пожаловать в Торнтон.
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"